Ночи без сна

Глава 13

— Насекомое? — переспросила Сьюзен.

— Разве не насекомых ты разглядывала сегодня, гуляя в саду?

Может быть, она тоже выпила лишнего? Она не сразу поняла, что он имеет в виду, а потом вдруг вспомнила, как он смотрел на нее из раскрытого окна своей спальни — голый, но прикрытый подоконником ниже пояса.

Хотя сейчас он был в одежде, она моментально представила себе его великолепный обнаженный торс с весьма неуместным изображением дракона.

Она взяла себя в руки.

— Ах да. Но не сейчас. Сейчас я просто нюхала цветы.

Она увидела, как он втянул носом воздух.

— Как это по-английски. Испания и Португалия полны ароматов, в том числе весьма приятных. Но ни один не сравнится с ароматами английского сада.

Он сказал это от души, открыто, даже нежно, и Сьюзен буквально вдохнула в себя его слова, словно аромат, и задержала в себе на мгновение, как будто желая остановить время. Она даже не осмелилась оглянуться на Дэвида и де Вера.

Почувствовав, что должна что-то сказать, она сказала первое, что пришло в голову:

— Саду нужен садовник. Он был гордостью и радостью миссис Лейн. Я старалась ухаживать за ним, как могла, но у меня, видимо, нет способностей к цветоводству.

— Значит, ты не садовник?

— Нет. А вы?

— Боже упаси! Но мне нравятся хорошие ухоженные сады. Представь себе Крэг-Уайверн без этого садика.

Они одновременно оглянулись вокруг, увидев окружающее другими глазами. С наступлением сумерек в саду стало тихо, хотя при свете дня сад был наполнен жужжанием насекомых, для которых он был целым миром. Даже птицы отсюда не улетали. Это был здоровый, нормальный мир внутри Крэг-Уайверна. Без него это место было бы действительно мертвым и разложившимся.

Мелодичный плеск воды в фонтане добавлял обаяния этому саду.

Он пошел к фонтану, и Сьюзен двинулась вслед за ним. Сьюзен уже не нервничала, потому что заметила, что к ним, оживленно беседуя, приближаются с графинчиком и бокалами в руках Дэвид и де Вер.

Тоже вполне нормальная сцена.

В Крэг-Уайверне? Поразительно.

Она чуть не столкнулась с Коном, потому что он неожиданно остановился.

— Я хочу снести это, — сказал он.

— Фонтан? — спросила она, проследив направление его взгляда.

— Я хочу, чтобы убрали эти фигуры. Завтра же. — Он взглянул на нее. — Если ты не понимаешь почему, Сьюзен, значит, тебя живьем сожрал дракон.

Немного ошалев от такой атаки, Сьюзен взглянула на фонтан со всем вниманием. Девица, как всегда, извивалась под драконом. Чудовище пригвоздило ее руки когтистыми лапами и раздвинуло ноги нижней частью своего туловища.

Статуя внушала ей отвращение, но она научилась не обращать на нее внимания. Воду в фонтане включали редко. Потому что каждый раз приходилось наполнять цистерну, установленную на крыше. Когда била вода, она не могла отчетливо разглядеть фигуры.

Но сейчас разглядела.

Из огромного фаллоса дракона вода низвергалась на распростертую невесту, причем часть жидкости наполняла разверстый в вопле рот, стекая по ее жалобно раскинутым рукам.

На мгновение застыв от ужаса, Сьюзен отвернулась.

— Да-да, конечно.

Она по-прежнему слышала мелодичный плеск воды, от которого душа омывалась целебным бальзамом, однако сумасшедший граф, построив здесь фонтан с изображением невесты дракона, отравил эту благость.

— Я не знаю, как он сконструирован, — сказала она, — но обязательно узнаю, как демонтировать его. Завтра же.

— Извините, — сказал он совсем другим тоном.

Она взглянула на него и увидела совсем другого человека, менее сурового, менее жесткого, больше похожего на того Кона, которого она помнила.

— Извинить? — удивилась она, подумав, что он, возможно, хочет извиниться за колкости, которые он отпускал сегодня по ее адресу.

— В данный момент вы не являетесь моей экономкой, не так ли? Я не могу приказывать вам.

Она подавила вздох.

— Это не имеет значения, милорд. Дело должно быть сделано.

К ним приближались ее брат и де Вер, но Кон отошел от фонтана.

— Кажется, под липами есть скамейки. Посидим там.

Дэвид бросил на нее взгляд, словно хотел сказать, что новый граф, как видно, такой же сумасшедший, как и все его предшественники, но Сьюзен поняла. Заново испытав отвращение к скульптурной группе фонтана, она не горела желанием сидеть рядом с ним.

Неподалеку стояли две скамейки, и она в конце концов села на одну из них рядом с Дэвидом, а Кон и де Вер уселись на другую.

Она и не мечтала о возможности посидеть в затихшем вечернем саду с Коном и друзьями, но даже в нынешнем нервозном состоянии это было приятно чуть ли не до слез.

— Мисс Карслейк, — спросил де Вер, — не знаете ли вы, что здесь было до того, как разбили этот сад?

Она отхлебнула глоток бренди.

— Я не вполне уверена, сэр, но в первоначальных планах Крэг-Уайверна здесь был намечен сад. Однако мне говорили, что, до того как мисс Лейн занялась им, этот участок был в полном запустении. Когда-то его даже пытались засеять травой, чтобы устроить здесь теннисный корт.

Де Вер огляделся вокруг.

— А окна сохранились?

— Не думаю. Первоначально здесь были витражи, я видела на одной из картин в коридоре.

— Какое-то безумие, — сказал де Вер. — На твоем месте я бы отрекся от своих предков.

— В том-то и заключается проклятие нашей аристократии: нельзя отречься от предков и сохранить наследство. — Он обернулся к Сьюзен. — Существуют ли какие-нибудь записи, относящиеся к первому графу, мисс Карслейк? Мне было бы интересно узнать побольше об истории дракона.

— Не знаю, милорд. В подвальном этаже есть комната, где полно ящиков, в которых хранятся папки с документами.

Де Вер издал тихий стон, а Кон, как ни странно, от души рассмеялся:

— Ты к ним не прикоснешься, пока не покончишь с текущими делами. Кстати, я нанял викария для разбора книг. Он, возможно, с удовольствием займется и архивами.

— Это несправедливо.

— К тому же мы, наверное, пробудем здесь недолго и не успеем привести в порядок архивы.

— Я мог бы остаться, — сказал де Вер, с улыбкой взглянув на Сьюзен.

Это было неумно с его стороны. Она почувствовала холодное неодобрение Кона, который резко сказал:

— Ты мой секретарь, де Вер. Куда поеду я, туда поедешь и ты.

— Так, по-моему, только супруге приказывают.

— Для супруги у тебя отсутствуют некоторые весьма существенные качества.

Де Вер, кажется, совсем не обиделся на резкий тон своего работодателя. Он даже умышленно позволил себе весьма игриво улыбнуться:

— Мисс Карслейк говорит, что у меня ангельская внешность.

Кон метнул взгляд в сторону Сьюзен:

— Не забудьте, мисс Карслейк, что Люцифер тоже был ангелом.

Оба они говорили лаконично, сидя на разных концах скамейки, но Сьюзен хотелось закричать, чтобы остановить их обмен колкостями.

Она допила остатки бренди и поднялась со скамьи.

— Наверное, мне пора восвояси, милорд, джентльмены.

Дэвид тоже встал:

— А я должен возвратиться в поместье. Спасибо, милорд, за отличный обед.

Они обменялись любезностями, но Сьюзен почему-то все время чувствовала на себе внимание Кона и боялась, что он прикажет ей остаться. Конечно, бояться ей было нечего, но здесь, в потемневшем саду, в самом центре Крэг-Уайверна, ей было страшно.

Он не остановил ее, и она вышла вместе с Дэвидом, стараясь не ускорять шаг. Они вошли в дом через столовую, и Сьюзен с удовольствием отметила, что за время их отсутствия слуги успели убрать со стола. Сам стол был снова раздвинут до обычного размера — на восемь персон, что в большей степени соответствовало величине этой комнаты.

Когда они вышли в коридор, Дэвид сказал:

— Де Вер — очень странный секретарь.

— Мне кажется, он скорее друг.

— И друг весьма странный. Ничего, что ты остаешься здесь вместе с ними?

Она знала, что если только он учует какую-нибудь неловкость, то заставит ее уйти отсюда немедленно. Но с неловкостями она справится, и с ней ничего не случится.

— Конечно, со мной ничего не случится, — сказала она. — Граф взвинчен, что неудивительно — я думаю, что это последствия войны. Возможно, де Вер страдает от того же, но прикрывает это всякими озорными шуточками. Однако не думаю, что это каким-то образом касается меня.

— Ну, если ты уверена, то все в порядке. Но я думаю, что безумием затронуты все ветви этой фамилии.

— Возможно, ты прав… — Однако много лет тому назад она не замечала в Коне ни малейших признаков неуравновешенности. Он был самым разумным и уравновешенным человеком из всех, кого она знала.

Они расстались в главном холле, поцеловав друг друга на прощание, и Сьюзен отправилась на кухню, чтобы похвалить персонал за работу. Она все еще находилась там, когда раздался звонок. Она послала Дидди узнать, что требуется графу. «Возможно, ему не хватило бренди», — пробормотала она, но была бы рада, если бы он напился до бесчувствия.

Вернулась Дидди:

— Граф желает поговорить с вами, миссис Карслейк. Он находится в столовой.

У Сьюзен было большое искушение не пойти, но как она могла отказаться от приказания на глазах у слуг? И ей нечего бояться, здесь не средневековый замок и не существует ни права сеньора, ни какой-либо подобной чуши. Да и она не беззащитная сиротинка. Если бы она не смогла защитить себя сама, ее с готовностью защитили бы родственники.

Ему это известно.

Если, конечно, он не сумасшедший.

Или если не напился до опасного состояния.

Она подумала было переодеться, чтобы оказаться под защитой униформы экономки, но времени для этого не было.

Выходя на кухню, она сказала:

— Если вдруг я закричу, бегите меня спасать.

Она сказала это шутя, но была уверена: случись что-нибудь, женщины так и поступят. Как-никак им уже приходилось работать у одного сумасшедшего графа Уайверна.

Она вышла в сад другим путем. Сумерки совсем сгустились и лишь фонари отбрасывали озерки света. И в самом центре теней все еще продолжал работать фонтан.

Невеста по-прежнему тонула.

Сьюзен по дороге завернула к крану, перекрывающему воду, и выключила фонтан. Плеск воды перешел в постукивание отдельных капель и наконец прекратился совсем. Стало тихо. Сьюзен направилась к светлому прямоугольнику двери, ведущей в столовую, где ее ждал Кон. Один.

Она немного помедлила в темноте, но не от страха. Испугаться Кона означало бы раз и навсегда отвергнуть все то, что некогда существовало между ними.

Она ступила в комнату:

— Милорд? Вам что-нибудь нужно?

У него было непроницаемое выражение лица — мысли прочитать невозможно. Было бы хорошо, если бы их разделял большой стол, подумалось ей, но он встретил ее возле двери. Уж лучше бы она вошла в столовую из коридора.

Она чуть продвинулась внутрь комнаты, чтобы увеличить расстояние между ними, но так, чтобы это не походило на отступление. Однако почти сразу же она наткнулась на стол. Обходить стол вокруг было бы смешно.

— В Испании я чуть не изнасиловал женщину, — сказал он.

Она взглянула на него, ища смысл сказанного. И нашла его:

— Поэтому фонтан вызывает у вас отвращение?

— Скажем так: я более чувствителен к тому, что там изображено, чем вы. Сожалею, что думал, будто вы бесчувственная.

Какое-то странное чувство шевельнулось в ней. Не надежда, нет. Это было бы глупо. Пожалуй, удовольствие. Удовольствие от того, что он смог сказать это ей. Что ему захотелось это сказать.

— Я не стала бесчувственной, я просто чуть очерствела, — сказала она. — Крэг-Уайверн оказывает на людей такое воздействие. От постоянного соприкосновения со злом человек перестает реагировать на грубость и дикость нравов.

— На войне происходит то же самое. От постоянного соприкосновения с насилием, страданиями и смертью. Однажды я попытался содрать образовавшуюся корку. Это оказалось ошибкой.

Она не знала, чем была вызвана его откровенность, но понимала, что таким мгновением надо дорожить.

— Почему ты считаешь это ошибкой?

— Потому что мне нужно было возвращаться на войну. Предстояло Ватерлоо. А для того чтобы нарастить хорошие «мозоли», требуется время.

Ему явно нужно было выговориться. Внутренне она радовалась этому, но не подала виду и спросила просто:

— Что произошло?

Он пожал плечами:

— Мы проиграли. Я имею в виду: мы потеряли слишком много хороших людей. Десять тысяч. Наверное, победа того стоила, но иногда трудно понять, почему это так. Если бы с Наполеоном поступили, как он того заслуживал, в первый раз… — Он снова пожал плечами.

— Должно быть, ты потерял там много друзей. — Она чуть ломедлила, не зная, не будет ли ошибкой упоминание о его самых близких друзьях прошлого. — Двоих других Джорджей? «Шалопаев»?

Он был удивлен, но ответил:

— Одного из «шалопаев». Лорда Дариуса Дебенгема.

— Одного из сыновей графа Йоувилла. Я слышала о его потере.

Он замолчал, и она почувствовала, что установившаяся между ними связь понемногу исчезает. Ей хотелось удержать ее, но она не знала, как это сделать. Он помолчал минуту-другую, а потом неожиданно спросил:

— Что случилось одиннадцать лет тому назад, Сьюзен?»

— Ты знаешь, что случилось, Кон.

— Кажется, должен бы знать. Ты не скрывала своих честолюбивых планов. Ты пыталась потом выйти замуж за Фреда?

Она почувствовала, что идет по лезвию бритвы. Может быть, признаться, что после него она никогда уже не испытывала ничего подобного ни к одному мужчине и что очень сожалеет о случившемся? Или защитить свою гордость с помощью лжи?

У нее хватило храбрости только на то, чтобы сказать:

— Тетушка Мириам питала кое-какие надежды. Но я относилась к этой идее с безразличием.

«Слышишь ли ты, что я говорю, Кон? Это тебе не безразлично?»

На его лице сохранилось непроницаемое выражение.

— Потому что свое сердце ты отдала мне?

Нельзя же ей сдаваться без боя. Ему это, наверное, все равно безразлично.

К тому же у него есть леди Анна.

— Зачем ты спрашиваешь, Кон? Все это было так давно. Тем более что ты скоро женишься.

Темные ресницы, прикрывавшие серебристые глаза, чуточку дрогнули.

— Ах да. Леди Анна. Она не имеет ничего общего с прошлым.

— Благодаря ей прошлое утрачивает свое значение, Кон.

Он оттолкнулся от дверного косяка и подошел на шаг ближе.

— Прошлое никогда не утрачивает своего значения, даже если бы нам очень хотелось этого. Интересно, почему ты не вышла замуж? Если ты говоришь правду, будто Крэг тебе больше не нужен…

— Я говорю правду.

Атмосфера переменилась. Лицо его оставалось непроницаемым, но опасность так и распространялась в воздухе, словно дымок свечи. Она сказала Дэвиду, что здесь ей ничто не угрожает, потому что была уверена в этом. Но мужчины, наверное, чувствуют что-то такое, чего не чувствуют женщины.

— И все-таки почему ты не вышла замуж?

Он требовал, чтобы она сдалась, и не предлагал ничего взамен.

— Незаконнорожденное дитя хозяина таверны не слишком балуют достойными предложениями.

— Ты говорила, что Мэл Клист обеспечил тебе приличное приданое.

— Я совсем не хочу, чтобы кто-то женился на мне из-за моих денег.

— Вот и я не хочу, чтобы за меня выходили замуж из-за графского титула. Но у тебя действительно есть деньги?

Она помедлила. Мэл купил ей недвижимость, но все доходы с нее за последнее время она отдала на поддержку операций банды. Однако ей не хотелось говорить об этом Кону, к тому же деньги ей вернут.

— Да, — сказала она, — у меня есть деньги.

— В таком случае почему ты выступаешь в роли экономки?

Она слишком поздно заметила, что он подошел к ней так близко, что она оказалась прижатой спиной к столу между двумя массивными стульями, а убежать оттуда могла бы, разве что оттолкнув его.

Пропустил бы он ее, если бы она его толкнула?

Едва ли.

Сердце у нее бешено колотилось. Она выпрямилась.

— Я не играю роль. Я работаю, и мне за это платят.

Она положила руки на спинки стульев, стоявших по обе стороны от нее, но, не найдя опоры, ухватилась за край стола за спиной. Она не боялась, что он ударит ее. Она боялась, что он поцелует ее и с помощью поцелуя окончательно завоюет…

— Что случилось одиннадцать лет тому назад? — снова спросил он. В неверном свете свечи его лицо казалось ей лицом то святого, то дьявола.

— Что ты имеешь в виду? Что хочешь узнать?

Он наклонился к ней:

— Когда в тот день мы с тобой целовались в Ирландской бухте, было ли это таким же чудом для тебя, как для меня? Или для тебя это был всего лишь счастливый случай?

Она не могла солгать.

— Это было чудо, — прошептала она.

Он прикоснулся губами к ее губам, и она не отстранилась, но это не был страстный поцелуй опытного мужчины, как она ожидала, а такой же робкий, нерешительный и осторожный поцелуй, как она помнила.

И такой же чудесный.

Она оперлась о стол, чтобы удержаться на ногах.

Он прикоснулся языком к ее щеке, и она открыла глаза. По щекам ее текли слезы. Он выпрямился, она тоже. И поспешно утерла слезы тыльной стороной ладони.

— Воспоминания? — спросил он. — Или сожаление? Что бы это ни было, но чертовски жаль, что ты сделала то, что сделала.

Он повернулся и вышел в затихший сад. Мгновение спустя Сьюзен нашла силы выйти в коридор и укрыться в своих комнатах.

Слезы застилали глаза.

Она никогда не плакала!

Но тут она рухнула в кресло и дала волю слезам, оплакивая то, что сделала влюбленному в нее пятнадцатилетнему мальчику, и боль, которую причинила. Она оплакивала того мужчину, в какого он превратился, и потерю того мужчины, каким он мог бы стать.

И еще она плакала о потере мужчины, каким он был теперь, потере, выраженной в словах: «…чертовски жаль, что ты сделала то, что сделала».

Потому что этими словами он ясно сказал: оставь надежду — прошлого не вернешь.

Кон остановился возле ужасного фонтана, радуясь тому, что воду наконец выключили, хотя без его плеска тишина в саду казалась зловещей. Слабый свет двух ламп, расположенных в отдалении, отражался на раскинутых ногах и руках женщины, пригвожденных безжалостными когтями. Приоткрытый рот застыл в крике.

Если бы было возможно, он сию же минуту снес бы эту статую голыми руками. Завтра ее не будет. Если об этом не позаботится Сьюзен, он сделает это сам. Он больше не потерпит это вещественное средоточие мерзости.

Голова его была занята мыслями о Сьюзен. Ему до боли захотелось поцеловать ее так, как мечталось. Но он понимал, что тем самым он совершил бы большую глупость. Безумием было уже то, что он начал с ней этот разговор наедине. Но он хотел, чтобы она знала… Он не хотел, чтобы она думала…

Остановись, черт бы тебя побрал! Приведи это место в порядок и уезжай. А потом приезжай раз в год для инспекции. И в следующий раз не забудь заковать себя в надежные доспехи: привези с собой леди Анну в качестве жены.

Он попытался представить себе леди Анну, но вспомнились лишь отдельные детали портрета: стройная блондинка, слегка прихрамывает. Это было несправедливо по отношению к ней, но более ясной картины он, как ни старался, представить себе не мог.

Неудивительно, ведь они пока встречались всего несколько раз.

Зато он был уверен, что из нее получится безупречная, спокойная супруга.