Ночная стража

1

Раздолье для Ньютонов. Просто рай, — Петров проводил взглядом упавшее яблоко. Интересно, куда они потом пропадают? Деревья ими усыпаны, а в траве раз, и обчелся.

Женщина вышла на крыльцо.

— Готово, теперь можете жить. Я ведро в углу поставила, не помешает?

— Не помешает, — вставать со скамейки не хотелось.

— Вам как удобнее, чтобы я убирала, вечером или утром?

— Вечером.

— Ну, я завтра и приду вечером, часам к восьми, хорошо?

— Хорошо.

Она сошла по ступенькам, остановилась у скамейки в нерешительности.

— Можно, я завтра свекровь приведу? Давление у нее скачет, мучение одно.

— Приводите. Всех, кого увидите — зовите. С восьми утра и натощак.

Петров смотрел ей вслед, как шла она по узкой асфальтовой дорожке, миновала калитку и свернула направо, в село.

Надо работать.

Он поднялся на крыльцо. Веранда пахла хлорамином, непросохшие полы блестели.

Погулять, что ли. Хозяин усадьбы, не шутка. Петров посмотрел на лист ватмана, прикрепленный на двери. «Врачебный пункт». Тушь черная, спокойная.

Сначала дело.

Он прошел через веранду в комнату. Стол, кушетка, стулья. Вдоль стены — контейнеры-укладки. Дар армии. Дареному коню… Даже если этого коня свели с твоего двора трехлетком, погоняли по крутым горкам и вернули доживать…

Крышка легко откинулась. Красота. Другая укладка, третья. Все готово к работе, что хорошо, то хорошо. Можно пережить эпидемию переломов.

Вторая комната — жилая. Кровать, стопочка белья. Шкаф. Петров открыл дверцу. Пусто, скелетов нет, только вешалки болтаются.

Одежду из чемодана он повесил на плечики, застелил постель, на тумбочку у кровати положил книги и приемник. Устроился в первом приближении. Связка ключей напомнила о еде, один из них — от столовой. Двадцать метров по дорожке, замок подзаржавел. Зал на сто мест — легкие пластиковые стулья, столы, покрытые пылью. Кто и когда на них сядет? Он прошел на кухню, повернул рубильник. Заурчал холодильный шкаф, загорелась лампочка, тусклая и ненужная посреди солнечного дня.

Петров отключил ток, вышел. Зелень парка веселила, а душ просто счастье. Теплая вода грелась от солнца. Экология! Чисто и приятно.

На асфальте лежали листья, еще и прошлогодние. Он был один — в большой усадьбе, с одичавшим садом и заросшим парком, десятком относительно новых летних домиков, столовой, баней, душем, старым барским домом, часть которого отвели под медпункт.

Когда-то здесь жил помещик, писатель народного толка, успевший вовремя умереть, потом была коммуна, еще что-то, а лет десять назад открыли пионерский лагерь. На усадьбу претендовали и писатели, для развития их талантов полезна была местная природа — река, заповедник, но пионеры держались и строились. Теперь всех отвезли оздоравливаться за тысячу верст. Судьба села пока смутна, обещают переместить, но куда, когда? Средств нет-с!

В парк вела аллея, столетние деревья соседствовали с электрическими фонарями, деланными под старину.

Петров дошел до ворот. Старые выгоревшие и облупившиеся стенды призывали играть в шахматы, любить Родину и беречь природу.

В таком вот порядке.

Дорога из лагеря до села коротенькая, метров двести, двести пятьдесят — мимо пруда, на берегу которого пара престарелых пейзан смотрели вслед Петрову. В селе — тишина: дети отдыхали на море, взрослые работали, кто на колхоз, кто на себя. По осени посчитают, кто умнее.

Сельмаг, старый, приземистый домик грязно-серого цвета, встретил Петрова бумажкой с надписью от руки фиолетовыми чернилами:

«Отпуск продуктов по карточкам будет осуществляться при наличии справки о прохождении медосмотра».

Эк они, право, усердны! Он попробовал открыть дверь — напрасно, заперто на совесть. Проходящая бабка сказала:

— На свекле она, будет после шести, — и пошла себе дальше. Петров двинулся за ней, но быстро отстал. Спешить некуда и незачем.

Сельсовет был посвежее сельмага — подкрашен, подбелен, а, главное — дверь открыта. И объявление, копия магазинного насчет медосмотра. Коридорчик привел в комнату, где за новеньким конторским столом сидела девушка, очень похожая на Агафью Тихоновну из недавно виденного сериала. Выражение скуки угасло при виде Петрова.

— А, товарищ доктор, здравствуйте! Как устроились?

— Прекрасно, — Петров сел на стул, тоже новый, но уже шаткий, скрипучий. — Мне нужны списки жителей, знаете.

— Как же, как же, все готово, — Агафья Тихоновна вытащила из ящика папочку с тесемками.

— Всего сто сорок шесть человек. У нас к вам просьба — вы, пожалуйста, колхозников смотрите по вечерам, после работы, а единоличников когда вам удобно.

Петров открыл папку, полистал. Списки отпечатаны через полтора интервала, копия третья или четвертая.

— Я заметил, людей вы оповестили.

— Да, объявления развесили, в бригадах предупредили — с нас ведь район сроки спрашивает. И, конечно, в магазине никого не отоварят без вашей справки.

Она помолчала, словно вспоминая, затем спросила:

— Вы к нам надолго?

— Пока на месяц, а там как придется.

— Это хорошо, — девушка встала, подошла к небольшому сейфу в углу комнаты.

— Вот вам карточки, без них у нас и купить нечего. Надо будет еще, заходите, у вас ведь хозяйства нет.

Петров аккуратно сложил в бумажник разноцветные листки.

— Если в область звонить, то прямого телефона нет, только через район. В лагере линию мы не подключали, монтер районный болеет, так занадобиться — отсюда звонить будете.

— Понял, — Петров поднялся. — Завтра с утра начинаю осмотр.

— У вас от перхоти что-нибудь есть? — девушка не спешила расставаться. Скучно Агафье Тихоновне.

— Найдем, заходите.

Перхоть ее беспокоит. Неприятно, конечно. Он возвращался к себе (уже к себе!), опять мимо пруда, с теми же старичками, которые то ли по привычке хотели половить рыбку, а может, и ели ее, чего там.

Асфальт кончился, дальше тянулась пыльная грунтовка — к полуразрушенной церкви, в безлюдье.

Сходить, поглядеть? Идти недалеко, четверть часика прогулочным неспешным шагом.

Потом. Все потом. Дня за три-четыре проведет осмотр, и — целый месяц заповедного леса, речки да пруды, развалины эти. Просто мечта горожанина. Спасибо комиссии. «Население мест, подвергшихся воздействию неблагоприятных факторов, получит необходимую помощь — чистое питание, оздоровительные мероприятия, квалифицированное медицинское обслуживание. Своевременно будет решаться вопрос о необходимости изменения месторасположения отдельных населенных пунктов». Грамотеи. Благодетели народные. Распихали по наиболее грязным местам три сотни врачей — ну и что?

Петров толкнул калитку, прошел в дом. Шесть часов вечера — после чего?

Он посмотрел на стоявшую в углу алюминиевую канистру. Двадцать литров сидра на месяц. По стакану три раза в день. Народная медицина в народном же исполнении. Подарок родителей, они живут в чистой части области. Относительно.

Стакан наполнился желтой влагой. Анализ мочи, органолептический. Фу, какие мысли поросячьи.

Он сделал глоток, другой. Сколько тут спирта? Градусов семь, максимум — восемь.

Со стаканом в руке он сел на скамейку перед домом, раскрыл газету, купленную утром в привокзальном киоске.

Скамейка через полчаса показалась жесткой.

Вечером он обживал усадьбу — сходил в душ, столовую, где приготовил яйцо всмятку, побродил по парку.

Ночь подошла; шорохи одиночества долго не давали уснуть.