Ночное столкновение

5

На крыше кто-то был — над ними послышались шаги. Кэрол даже показалось, что снаружи кто-то засмеялся. Или это звенело в ушах от страха? Сердце было готово, казалось, выскочить из груди. Тело сковал животный ужас.

Алвеш осторожно притянул ее к себе. Она ощутила его напряжение и внезапно порывисто обняла и прижалась к нему, чувствуя себя такой маленькой, такой беззащитной! Они в капкане, полностью во власти своих тюремщиков.

Затаив дыхание, Кэрол вновь услышала звук шагов. Но вдруг звук оборвался, и в контейнере воцарилась тишина.

— Они ушли, — сказал Алвеш.

— Или просто стоят и ждут, пока мы снова не начнем шуметь…

— Сомневаюсь. Думаю, они приходили проверить, все ли в порядке. На всякий случай посидим пока тихо.

— Гады! — пробормотала Кэрол, все еще дрожа от страха. Уткнувшись лицом в плечо, она ощущала запах его тела, уже такой знакомый.

— Пока они не получат выкупа, нас не убьют. А выкуп будет выплачен в любом случае.

— Может быть, полиция этого не допустит?

— Активность полиции на данном этапе вообще нежелательна.

— Почему?

Алвеш встал, зажег свет, затем сел на стул возле кровати.

— Полиция может напортить, а если все пойдет как надо, мой банк выплатит деньги. Это довольно стандартная процедура. Огласка сейчас для нас с тобой совершенно ни к чему. Напуганные похитители гораздо более опасны.

Кэрол встретилась с его взглядом. На лице Алвеша появилась виноватая улыбка: сначала он позволил ей поверить, что полиция их ищет, и только теперь сказал правду.

— О Господи, — прошептала Кэрол.

— Извини, я не хотел тебя огорчать.

— Да, наверное, это было правильно.

— На высоком уровне полиция, конечно же, осведомлена о том, что произошло, — успокоил он. — Но сейчас, мне кажется, они просто ждут, как будут развиваться события.

— А если эти твои так называемые события разовьются в трагедию, тогда полиция станет более активной? — съязвила Кэрол.

— Не говори так.

— Но ты же хочешь, чтобы у меня был трезвый взгляд на происходящее. А на самом деле мы просто сидим в этой клетке и ждем, пока какой-то бандит не придет и не возьмет наши жизни. — В голосе Кэрол послышались истерические нотки.

— По-видимому, мы лишь теряем время и силы, барабаня в дверь. Раз этот человек стрелял, значит, не боялся, что выстрел будет кем-то услышан.

— Да, очень обнадеживающая мысль, — уныло согласилась Кэрол.

— Все же, не думаю, что наша жизнь в опасности, — снова принялся успокаивать ее Алвеш. — Вообще-то, я думал, ты посмелее…

Кэрол с трудом сдерживала слезы.

— Да, ты, наверное, не знаешь такой слабости, как страх. Хотя я предпочла бы, чтобы в тебе почаще просыпались нормальные человеческие чувства. Пусть даже для этого придется пережить весь этот кошмар.

На последних словах ее голос сорвался.

— Неужели тебе понравилось бы, если бы я сидел и трясся от страха?

Рыдания душили ее, из глаз хлынули слезы, Алвеш коснулся пальцами мокрого подбородка. Затем обнял и прижал к себе.

Да, он все прекрасно понимал. Сейчас больше всего на свете ей была нужна его теплота, его нежность.

Она почувствовала, как напряглось его тело и это напряжение передалось, ей. Кэрол подняла голову и встретилась с его взглядом. Такого выражения она еще не видела.

— Я себе сейчас не доверяю — тихо сказал Алвеш.

— Доверяй своим инстинктам, -прошептал он Кэрол. Помедлив несколько секунд, она нерешительно начала расстегивать его рубашку.

— Кэрол!..

Бледные щеки вспыхнули румянцем. Но охватившее ее желание было гораздо сильнее, чем робость, порожденная сексуальной неопытностью.

— Здесь только ты и я, — выдохнула она, когда пиджак упал с его плеч. — И это то, чего я хочу.

Кэрол смело взглянула на Алвеша. Она была еще одета, но душу свою перед ним уже обнажила. Это был риск, и она ясно осознавала это. Но понимала и то, что если теперь не решится, то будет жалеть всю оставшуюся жизнь.

Он крепко обнял ее.

— Не раскаешься потом?

Он просил индульгенцию! Разрешение на свободу действий. Слова эти больно кольнули. Еще не поздно отказаться, обратить все в шутку. Но прежде чем она приняла решение, страстный поцелуй лишил ее способности думать. Кэрол задрожала. Остатки воли покинули ее без всяких угрызений совести. Обжигающая волна его желания захлестнула, и она утонула в ней.

Алвеш пробормотал что-то по-испански, затем их губы опять сомкнулись. Когда Кэрол с усилием открыла глаза, то увидела, что ее грудь бесстыдно улеглась на его ладони.

— Ты так прекрасна!

Кончик языка скользнул по груди и остановился на набухшем соске. Кэрол задохнулась от восторга и инстинктивно притянула его голову еще ближе к себе. Она никогда не думала, что может существовать такое наслаждение. Пальцы скользнули по нежной поверхности ее живота и достигли бедер. Она окончательно потеряла контроль над собой, дыхание стало сухим и частым. Кэрол просто сгорала от желания. Алвеш застонал, их губы вновь встретились, и она еще крепче прижалась к его телу. Неожиданно ее пронзила боль. Он вошел в нее, и Кэрол до крови прикусила губу.

Он сделал новую попытку проникнуть глубже.

Она вскрикнула.

— Мне больно!

— Так ты еще девушка! Господи, мне и в голову не могло прийти. — Он совершенно растерялся.

Если сейчас он отвернется, то все будет кончено, и никогда больше…

Кэрол еще крепче обняла его и, собрав все свое мужество, резко подалась ему навстречу, задохнувшись от мгновенной боли. Нерешительность была сломлена, крепкие руки опять ласкали ее. Их тела слились в едином, стремительном ритме. Теперь каждое движение приносило новое наслаждение.

Эта любовная схватка была похожа на вспышку какой-то мучительно-прекрасной, но слепой ярости. Кэрол будто взлетала на гребень сверкающей волны и тут же с огромной высоты падала в бездонную пропасть. Все быстрей и быстрей. И вот волна подхватила, закружила, и, захлебнувшись в крике, она провалилась в небытие…

Когда Кэрол открыла глаза, то не сразу поняла, где находится.

— Что случилось? — прошептала она еще в забытьи. — Что со мной произошло? — Испытанное наслаждение не покинуло тело, и все вспомнилось.

— Что случилось? — услышала она в ответ. — И ты смеешь спрашивать? — Голос звучал грубо, безжалостно.

Ее словно окатило ледяной водой.

Пораженная этой внезапной резкостью, Кэрол села, чувствуя, как переполнявшее ее ощущение счастья стремительно улетучивается. Дрожащими руками натянула на себя одеяло. Алвеш стоял рядом, бесстыдно голый, каждой клеткой своего тела излучая злость.

Никогда в жизни она не была так смущена.

— Прости… это было так прекрасно… я на миг будто умерла. Но почему ты… Не понимаю… Я что-то сделала не так?

Кэрол беспомощно вглядывалась в ставшее жестким и чужим лицо.

— О нет, — усмехнулся он, — ты сделала все, как надо. — И неожиданно взорвался: — В какую игру ты со мной играешь? Что это за сцену соблазнения девственницы ты только что разыграла!

Если бы мне хоть на минуту пришло в голову, что я буду первым мужчиной в твоей жизни, я бы никогда не притронулся к тебе!

— Думаю, что это мое право — сделать выбор, — прошептала Кэрол, опуская голову и изо всех сил пытаясь подавить слезы.

— Естественно, я его не делал. Напротив, был уверен, что занимаюсь любовью с равным партнером. Я никогда раньше, слышишь, никогда никого не лишал невинности.

— Но ведь я же сказала тебе об этом.

— Я не поверил. На кого ты уж никак не похожа так это на девственницу. Ни в мыслях, ни в действиях… И в какую сумму мне теперь обойдется это удовольствие?

— Обойдется? — эхом повторила Кэрол.

— Сначала сладкая ловушка, а потом расплата, — с холодной иронией произнес АлвешСценарий хорошо известен.

Каждое слово буквально хлестало по щекам. Кэрол была потрясена. Только что он со всем пылом отдавался обуревавшим его чувствам. Сейчас же отрицал все — и ее и свою собственную страсть с такой циничной жестокостью, что она сидела и смотрела на него, словно парализованная.

— Предупреждаю тебя сейчас… Я не женюсь на тебе! — И повторил, отчеканивая каждое слово. — Я вообще не женюсь больше никогда. — «Больше»? Значит, он уже был женат? Несмотря на охватившее отчаяние, Кэрол кольнуло это открытие. — Хоть ты и начиталась сказок про золушек и принцев, но, поверь, даже беременность не толкнет меня на такой шаг.

Кэрол до боли сжала кулаки.

— Вы не мой принц, мистер де Оливейра. Успокойтесь, — с горечью и сарказмом проговорила она, вздернув голову. — Золушка давно не верит в волшебные сказки…

У него вырвался вздох. Он ожидал от нее все, что угодно — слезы, мольбы, упреки — но только не это. Чаши весов уравновесились. Но она была смятена, подавлена, не верилось, что всего лишь несколько секунд назад они были так близки, как только могут быть близки друг другу мужчина и женщина. А теперь эта враждебность и торг. Он требовал назвать стоимость того, что для нее не имело цены.

— Почему же тогда? Почему ты отдалась мне?

Кэрол потянулась к своей одежде, лежащей на полу возле кровати. Руки дрожали, душил гнев. Да, век живи — век учись. Нет правды в этом мире. Она была полной дурой, отдав себя с такой готовностью человеку, считающему ее лгуньей.

— Кэрол?.. — с нажимом произнес он.

— Я хотела тебя. Похоть… что же еще? — Великолепные зеленые глаза вспыхнули и тут же погасли под его холодным взглядом. — Никакого тайного умысла у меня не было, — Чувственные губы сложились в кривую улыбку. — Ты ведь это хотел услышать? — зло сказала она, натягивая юбку под одеялом. — Но похоть — это то, что надо тебе, но не мне, понятно? Неужели ты думаешь, что я буду так же виснуть на тебе, как твои подружки, богатые леди? Или ты думаешь, что я уже сошла с ума от любви к тебе? Спустись на землю!

Выпалив все это, Кэрол спрыгнула с кровати и скользнула за перегородку. Кое-как умывшись, она прислонилась к холодной стене, с трудом держась на ногах. Любовь берет вас за горло, когда вы совсем этого не ждете, и вырывает из груди сердце, сколько бы вы ни твердили: «Я не хочу этого! Мне не нужны эти чувства!»

Да, это была ошибка, но гордость мешала признаться. Иногда вы играете и проигрываете. Иногда из вас делают дурака. Это жизнь. Но если не потеряете самоуважение, вы выздоровеете. И это тоже жизнь.

Грубое ругательство вдруг сорвалось с ее губ. К счастью, он не расслышал. Эта привычка к бранным словам в стрессовой ситуации сохранилась у нее с детства, и она никак не могла от нее избавиться. Впервые в жизни в голове царил полный хаос. Ей сделали по-настоящему больно. И шок никак не проходил. Стоило только подумать о том, как он с ней обошелся, и она была готова заплакать от унижения.

Они совершенно не подходили друг другу. Жили в разных мирах. Если бы судьба была более милостива к ней, то они вообще никогда бы не встретились. Что могло быть у них общего? Амбициозный, жестокий, принадлежащий миру самых богатых людей, этот человек носил дорогие костюмы в полоску, держал свой стол в безупречном порядке и даже в разгар любовной страсти думал о предохранении против беременности. И ее девственность оказалась не подарком для него, а угрозой. Как она вообще позволила себе влюбиться в такого!

Конечно же, это не любовь! Их вынужденное заключение смешало все эмоции, породив чувство, которого прежде не могло быть. И когда эти пули ударили в дверь, она была так напугана, а Алвеш так оберегал… Она так радовалась, что он рядом и защищает ее, что неправильно истолковала свои собственные чувства. И, не задумываясь, пожертвовала девственностью, которую хранила для будущего мужа, следуя наставлениям деда. Его нравоучения и были ее образованием. У матери был другой, свой собственный взгляд на мораль, но он не принес ей счастья. Понимая это, Кэрол решила, что сексуальные эксперименты не для нее. Вот если она полюбит кого-то и кто-то полюбит ее, и впереди их будет ждать общее будущее, — тогда другое дело. Но страсть без любви… на это был запрет в кодексе Кэрол. И она только что нарушила свой же запрет. Мысль об этом отозвалась очередной волной боли.

Алвеш включил еще одну лампу. Интересно, для чего? Сам он стоял в тени, и Кэрол поняла — он хочет получше разглядеть ее лицо. Первым желанием, несмотря ни на что, было 'броситься ему на шею. Она испугалась этого порыва. Казалось, что внутри нее живут два человека. Один старается быть разумным, другой — рушит все барьеры. Что, черт возьми, с ней происходит?

— Кажется, я неправильно оценил тебя, — начал Алвеш шелковым голосом.

— Забудь это. Я уже забыла.

Она лгала. И ему и себе. Ощущение их близости было настолько острым, что даже эта идиотская ситуация не притупила его. Наоборот, сексуальное напряжение нарастало. Она отвернулась, щеки пылали.

— Похоть для меня тоже много значит, -вдруг услышала она.

Кэрол замерла, уверенная, что ослышалась.

Он не мог сказать такого.

— Не желаю это обсуждать, — отрезала она.

— Не будь ханжой, это тебе не идет.

Щеки Кэрол запылали сильнее, она выпрямилась.

— Послушай, я сделала ошибку и не собираюсь ее повторять…

Сделав над собой усилие, посмотрела на него и осеклась. Он стоял, отвернувшись, и сосредоточенно разглядывал что-то на потолке. Потом попытался повернуть лампу так, чтобы осветить потолок над плитой.

Проследив за его взглядом, Кэрол увидела над плитой в потолке отверстие для трубы.

— Дай мне кочергу.

Она молча подчинилась. Алвеш просунул кочергу в отверстие и дернул. Оттуда вывалился кусок цемента.

— Что ты делаешь?

Он снова с удвоенной силой стукнул кочергой, и новый кусок упал на пол. Теперь она поняла, чем он занят. В крыше было отверстие для трубы, заделанное цементом. В темноте они не разглядели его.

Алвеш продолжал бить по краям отверстия, все больше расширяя его, до тех пор пока не отлетел последний кусок. Вверху показался свет.

— Все равно слишком узко, мы не пролезем, — разочарованно прошептала Кэрол.

Алвеш бросил на нее оценивающий взгляд.

— Если я помогу, ты, пожалуй, протиснешься.

Кэрол забралась на плиту и просунула голову в отверстие. Первое, что она увидела, был старый трактор, стоящий у какой-то стены.

— Мы в хранилище, — прошептала она.

— О Господи! Не затем же мы затеяли все это, чтобы ты разглядывала пейзаж.

И прежде чем она сумела что-либо сообразить, крепкие руки подтолкнули ее вверх. Цепляясь за края и до крови поранив руки, с огромным трудом Кэрол в конце концов вылезла на крышу.

— А теперь вытаскивай меня отсюда! — прокричал Алвеш. Неужели он подумал, что она убежит и бросит его здесь.

Сердце бешено колотилось, на лбу выступил пот. Она подползла к краю крыши и спрыгнула на землю, при этом больно ударив ногу. В голове стучала только одна мысль: а что, если заперто само хранилище? Она бежала к двери и слышала голос Алвеша, подгонявшего ее.

— Заткнись! — крикнула она со злостью.

Дверь была закручена на болты. Но, к счастью, видимо второпях, их не докрутили. Они поддались довольно легко. Кэрол, ломая ногти и сдирая на пальцах кожу, принялась их раскручивать. На это ушло минут десять. Последний болт — и дверь распахнулась!

Алвеш выскочил наружу и первым делом снова закрыл дверь и до конца закрутил болты. Схватив ее за руку, он бросился к выходу, таща ее за собой.

Стараясь не произвести ни единого звука, он осторожно отворил дверь. Кэрол высунула голову. Снаружи как из ведра лил дождь. Больше ничего не было видно.

— Пошли, — прошептал Алвеш.

Кэрол молча подчинилась, удивляясь пустоте вокруг. Потом вдалеке она увидела какое-то каменное строение, а с другой стороны — дорогу, ведущую на холм.

— И что теперь?

Порывистый ветер и дождь безжалостно хлестали в лицо. Алвеш крепко держал ее за руку. Они добрались до дороги. Она была не очень широкой, именно такой, по каким машина проезжает не чаще одного раза в день.

— Как холодно, — проговорила Кэрол жалобно.

— Ничего, скоро согреешься.

Он снял пиджак и набросил ей на плечи. Кэрол посмотрела удивленно.

— Но теперь ты замерзнешь, — виновато произнесла она.

— Маленькая разница между джентльменом и подлецом — подлец всегда остается в тепле.

— Мы должны найти убежище, скоро стемнеет.

Дорога петляла, поднимаясь по холму. Они прошли около мили, прежде чем увидели другую дорогу. Не сговариваясь, свернули на нее. Ливень не утихал, но было уже все равно: они и так были мокрыми до нитки. Сделав еще один поворот, увидели вдалеке тусклый свет. Сначала Кэрол решила, что это мираж. Все тело ныло, с каждым шагом идти становилось все труднее.

В какой-то момент она остановилась, качаясь, не в силах двигаться.

Алвеш упрямо подтолкнул ее сзади…

Раздался лай собаки, такой громкий, что мог бы разбудить и мертвого. В доме на холме зажегся свет. Сделав еще один шаг, Кэрол пошатнулась.

— Еще немного, постарайся, — наклонившись, сказал ей Алвеш и обнял за талию, стараясь поддержать.

Она старалась, она очень старалась. Но никогда в жизни не чувствовала себя такой уставшей. Ноги сами собой подогнулись, и она упала, потеряв сознание.