Ночной стрелок

ГЛАВА 1

«Мерседес» остановился у железных ворот и коротко просигналил. Гудок был особенный – привратник сразу узнал его и пропустил машину во двор. «Мерседес» подкатил к широкому мраморному крыльцу и затормозил. Человек, сидевший на заднем сиденье, тронул ручку дверцы и, сказав шоферу: «На сегодня все – свободен!», вышел из машины.

Он некоторое время постоял у крыльца, наблюдая, как «Мерседес» огибает двухэтажный особняк, чтобы спуститься в подземный гараж, а потом медленной усталой походкой начал подниматься по ступеням.

Двор был невелик и пуст – украшали его лишь две ухоженные клумбы перед фасадом с яркими цветами. Зато от прочего мира его отделял высокий надежный забор – многие даже не догадывались, что здесь, в центре города, стоит прекрасный двухэтажный особняк, принадлежавший Беднову Андрею Борисовичу. Хотя сам Беднов был известной личностью – крупный предприниматель, щедрый меценат, член правления самого солидного банка в городе и едва ли не влиятельнейший человек в деловом мире.

Беднов вошел в просторный вестибюль. Сквозь стеклянную стену была видна пышная зелень зимнего сада. Красивые лампы под высоким потолком заливали помещение уютным золотистым светом.

Никто хозяина не встречал, и это Беднова очень устраивало – после долгого напряженного дня он не хотел никого видеть. Раньше в вестибюле сидел охранник, но потом Беднов убрал его – с охранником дом казался ему похожим на казарму. Теперь, кроме привратника, который сидел в небольшом домике у ворот, никакой охраны в доме не было. Но, во-первых, вокруг была крепостная стена, а во-вторых, Беднов не верил, что есть в городе человек, который рискнул бы сунуться на его территорию.

Наверху у лестницы появилась Ангелина Ивановна – она ведала всеми делами по дому, нанимала и рассчитывала прислугу и следила за тем, чтобы хозяину не о чем было заботиться, когда он возвращался в родные стены.

– Добрый вечер, Андрей Борисович! – сказала она почтительно. – Ужинать будете? – Несмотря на свой совсем не молодой возраст, Ангелина Ивановна выглядела очень недурно – уложенные платиновые волосы, гордая осанка, минимум косметики и черный брючный костюм на все еще стройной фигуре – со спины ее можно было принять за тридцатилетнюю.

– Ужинать? Нет… – устало сказал Беднов и распорядился: – Пусть мне принесут кофе и почту! Я буду в кабинете…

– Почта уже у вас на столе, – сообщила Ангелина Ивановна. – А кофе сейчас будет. С Трофимом, Андрей Борисович, сегодня не пойдете?

Беднов задумался и потом решительно кивнул головой.

– Пойду обязательно! Вот только просмотрю почту…

Трофим был рыже-пегим сенбернаром довольно почтенного возраста, который еще щенком был куплен для сына Бориса. С матерью своего первенца Беднов пять лет как разошелся, Борис два года назад уехал учиться в далекую Англию, а сенбернар остался с Андреем Борисовичем, которого Трофим любил беззаветно преданной собачьей любовью. И сам Беднов привык к псу – иногда он думал даже, что на всем свете у него нет более близкого и бескорыстного существа, чем Трофим. По вечерам он всегда старался сам выгуливать его по тихим окрестным улочкам.

Андрей Борисович хотел сразу пройти в свой кабинет, но, поколебавшись, завернул все-таки в комнату жены. Он вошел неслышно и с минуту смотрел с порога на свою прекрасную молодую жену – в белом шелковом халате она сидела перед туалетным столиком и задумчиво расчесывала свои длинные золотистые волосы. Она была очень красива, умна и, наверное, могла считаться образцовой женой для крупного бизнесмена, но Беднов, глядя на нее, думал о том, что поторопился с женитьбой. В сущности, он никогда не был в эту женщину влюблен, но, расставшись пять лет назад с первой женой и желая ей что-то доказать, скоропалительно женился на победительнице городского конкурса красоты, 22-летней золотоволосой девушке по имени Наталья. Поступок был вдвойне глупым, потому что свою первую жену Беднов презирал и не понимал, зачем ему понадобилось что-то ей доказывать. Но теперь хода назад не было – его связывал по рукам и ногам ребенок, Наталья-младшая, которую он безумно любил, с ней он не расстался бы ни за что на свете.

Он неслышно подошел к жене сбоку, наклонился и поцеловал в щеку. Она вздрогнула, обернулась и залилась краской.

– Как ты меня напугал! – недовольно сказала она. – Почему ты всегда стараешься застать меня врасплох? – Ее большие синие глаза сделались колючими и сердитыми.

– Здравствуй, Наташа! – ровным голосом произнес Беднов. – Извини. Такая привычка. Я всех стараюсь застать врасплох. А где маленькая?

– Я ее уложила, – сказала жена уже более мягким голосом. – Она устала. Мы ездили сегодня на пляж. Боюсь, она слишком много была на солнце…

– Я же тебя просил, – с недовольством заметил Беднов, – не возить девочку в такие места… Это слишком опасно.

– С нами был Виталий, – объяснила жена. – На пляже почти никого и не было.

– Все равно, – сумрачно сказал Беднов. – Вы вполне могли бы поехать в загородный дом и купаться в бассейне сколько угодно.

– Иногда хочется побыть среди людей, – с некоторым вызовом ответила жена. – И девочке это полезно, ты не находишь?

– Если с Наташкой что-то случится… – как бы про себя сказал Беднов, кладя на плечи жены свои тяжелые ладони. – Я никогда этого не прощу!

Наталья-старшая выпрямила спину, пытаясь преодолеть тяжесть, давившую ей на плечи, и горько сказала:

– Ну, разумеется! Ты! Здесь все принадлежит тебе и крутится вокруг тебя! Ты, наверное, забыл, что детей приносит не аист и я – мать? Это мой ребенок, понимаешь?

Беднов убрал руки и несколько секунд рассматривал отражение жены в зеркале.

– Я все понимаю, – сказал он наконец. – Но здесь, действительно, все принадлежит мне. И этого не стоит забывать…

Он повернулся и вышел из спальни жены, не дожидаясь, ответит она или нет. Еще осторожнее он прокрался в спальню дочери и, не потревожив ее сна, ласково погладил разметавшиеся по подушке золотистые, как у матери, волосы.

Ангелина Ивановна исподволь, но неусыпно наблюдавшая за его перемещениями по дому, как всегда оказалась на высоте, и, когда Беднов добрался до кабинета, кофе был подан – свежий и горячий.

Сенбернар Трофим, уже давно учуявший присутствие хозяина, пришел в волнение и, поднявшись во весь свой гренадерский рост, положил лапы ему на грудь и лизнул в нос. Андрей Борисович потрепал его по загривку и устало опустился в кресло.

– Сейчас, Трофим! – сказал он. – Кофе выпью, и пойдем, прогуляемся… Ты ищи ошейник!..

Беднов нажал на кнопку автоответчика. Сначала зашуршала пленка, а потом зазвучали разные голоса тех, кто пытался днем разыскать его по этому номеру. Ничего примечательного не было – напомнил о себе старый партнер, с которым Беднов прервал деловые отношения ввиду неаккуратности и необязательности этого человека – теперь он пытался предложить какую-то сделку. Беднов пропустил его деловую скороговорку мимо ушей. Затем позвонил директор детского дома, каким-то чудом раздобывший его номер, и сбивчивым голосом умолял помочь с ремонтом. По-видимому, ему не удалось застать Беднова в офисе. «Надо как-нибудь туда заехать, – лениво подумал Андрей Борисович, – посмотреть, чем там можно помочь». Следующий звонок был из муниципального собрания – звонил дружок, депутат, и приглашал в воскресенье на шашлыки. «Этому что-то нужно, но поехать придется, – решил Беднов, – мне тоже кое-что надо».

А потом он услышал чей-то неприветливый и совершенно незнакомый голос, который торопливо произнес: «Беднов?» – и замолк. Затем он снова заговорил, но произнес всего одну фразу: «Ладно, Беднов, я только хочу спросить – помнишь ли ты дни золотые?» – и после короткой паузы положил трубку.

Андрей Борисович невольно замер и поставил на стол уже поднесенную к губам чашку. Он немедленно прокрутил пленку назад и еще раз выслушал идиотский вопрос. На лбу его появилась озабоченная складка. Этот голос точно не был ему знаком, но Беднов сразу понял, что тут что-то не так.

Он уже давно крутился в бизнесе, знал все его тонкости и ловушки и шкурой чувствовал опасность. Именно ее он чувствовал и сейчас, хотя и не мог себе объяснить, откуда это ощущение. У него было полно врагов, но всех он держал в кулаке, давно и прочно, и пуще всего на свете эти люди боялись показать себя его врагами. Никто в этом городе не рискнет становиться у него на пути, а тем более донимать дурацкими звонками.

И вообще, случайный идиот никак не сумел бы позвонить сюда. Домашнего телефона нет в справочнике. Розыгрыш Беднов отметал сразу – розыгрышей он не переносил, и все друзья знали об этом твердо.

И тем не менее кто-то позвонил ему, Беднову, и спросил, помнит ли он дни золотые. Ему есть что вспомнить, но дней, которые можно было бы с чистой совестью назвать золотыми, в его жизни было совсем немного. Ясно, что не о них шла речь. Звонивший вкладывал в свои слова определенный тайный смысл, надеясь, что Беднов без труда разгадает его.

Андрей Борисович неприязненно посмотрел на телефон, потом вытащил из автоответчика кассету, бросил ее в ящик стола и запер ящик на ключ. На его совести было чересчур много такого, о чем не хотелось вспоминать, а тем более догадываться.

Подошел Трофим и, напоминая о себе, положил хозяину на колени лобастую голову. Беднов рассеянно провел ладонью по теплой собачьей шкуре и сказал:

– Да, Трофим, пора! Сейчас идем…

Пес метнулся в сторону и поднес в зубах широкий кожаный ошейник с золоченой пряжкой. Андрей Борисович обернул ремень вокруг мощной собачьей шеи, пристегнул поводок.

– Ну, вот, зверюга, – сказал он с грубоватой нежностью. – Пойдем теперь, обойдем границу…

Утром и днем с псом гуляла прислуга, но вечерние прогулки с хозяином Трофим любил больше всего. Ходили они всегда по одному и тому же маршруту – описывали восьмерку вокруг двух прилежащих кварталов и возвращались домой. Охраны с собой Беднов никогда не брал, справедливо полагая, что от киллера никакая охрана не спасет, а от случайной шпаны он сам в состоянии себя защитить. Да и вряд ли кто-то захочет связываться с крепким мужчиной, который ведет на поводке огромного пса без намордника. По крайней мере до сих пор такого любителя не находилось.

Они вышли из дома – оба солидные и неторопливые – пес и мужчина. Размеренно дошагали до железных ворот, где охранник Володя не преминул загодя выскочить из своей будки, чтобы заботливо осведомиться: «Гулять отправились, Андрей Борисович?», хотя это было очевидно.

– Надо! Надо обойти на ночь границы, – добродушно ответил Беднов. Это была его обычная шутка.

– Трофим! Утю-тю! – льстиво сказал Володя и побежал открывать ворота.

Беднов с собакой вышли в переулок. Яркий фонарь заливал светом все пространство у въезда во двор. Остальная часть улицы, где стояли одно-двухэтажные дома старой постройки, была погружена во тьму. Лишь тускло светились кое-где окна.

Два дома напротив вообще были без окон – вместо них зияли черные провалы. Лисицын, основной партнер Беднова по бизнесу и его хороший приятель, откупил эту территорию и собирался возводить здесь особняк. Он ни в чем не хотел отставать от своего босса. Дома доживали свои последние дни.

Беднов повернул налево и не спеша побрел по полутемной улице, останавливаясь всякий раз, когда Трофиму приходила в его лобастую голову мысль задрать лапу возле какого-нибудь дерева. Таким образом дошли до угла и повернули направо.

Здесь чаще стали попадаться прохожие, иногда – шумные ватаги подростков, изнывающих от скуки. Завидя такую компанию, Андрей Борисович слегка морщился. Хрипатые, неуправляемые тинейджеры, без устали смолящие сигареты и сыпавшие отборной бранью, с некоторых пор стали очень сильно раздражать его. Он мечтал о том времени, когда все центральные кварталы перейдут в собственность и распоряжение солидных людей, и тогда вся эта рвань вынуждена будет переместиться туда, где ей и положено быть, – на окраины. Но подростки тревожили Беднова только теоретически. Едва он приближался, матерная ругань стихала, парни расступались и только провожали Трофима уважительными взглядами. Они ценили силу и уверенность.

Дошли наконец до самого дальнего участка «границы» – до шумного, залитого огнями проспекта, где взад-вперед проносились машины, мигали светофоры и гуляли нарядно одетые парочки. Трофим вел себя здесь с замечательным достоинством и даже не уделял своего внимания деревьям.

Обошли квартал и отправились обратно, сразу попав из мира огней в мягкий сумрак, где в тишине шелестели старые раскидистые вязы, а за голубыми окнами звучала назойливая музыка телевизионных реклам. Мысли Беднова невольно возвращались к странному телефонному звонку, но он гнал их от себя потому что эта вечерняя прогулка с собакой была его единственной отдушиной в суматошной жестокой жизни, и он не хотел жертвовать ни минутой так редко выпадающего ему покоя.

Чтобы отвлечься, он наклонился и потрепал пса по загривку.

– Эх, Трофим-Трофим! – сказал он с необычным для него теплом в голосе. – Хорошая ты псина!

Трофим оборотил на хозяина печальные глаза и завилял хвостом.

Они стояли на освещенном перекрестке. Им оставалось пройти еще квартал, повернуть направо, и прогулка закончена. Но Андрею Борисовичу не хотелось возвращаться домой, и он подумал, не побродить ли с псом еще минут двадцать, а может быть, и дойти до набережной – подышать свежим ветром, веющим от реки?

Но он опять вспомнил про звонок и решил, что на набережную сходит завтра, а сегодня еще свяжется кое с кем и попробует разобраться с этими «днями золотыми». Он решительно зашагал через перекресток.

Пес, почувствовав настроение хозяина, тоже прибавил шагу. Последний отрезок они преодолели быстро. Обычно здесь они как раз шли не торопясь, невольно стараясь оттянуть момент возвращения. Если бы Андрей Борисович знал, что ждет его за углом, он и сегодня не стал бы торопиться.

Дойдя до конца квартала, он стал пересекать мостовую под острым углом, держа курс на ворота своего дома. Мысли его окончательно сосредоточились на загадочном звонке. Он шел, наклонив голову и хмуря озабоченно лоб. Пес послушно трусил рядом.

Вдруг в ночном воздухе возник короткий странный звук, похожий на шуршание. Потом раздался глухой хлопок и отчаянный собачий визг. Огромный Трофим отпрянул в сторону и волчком закрутился на месте, наматывая на шею поводок.

Беднов поспешно разжал пальцы и в ужасе уставился на пса. Визг оборвался, и Трофим рухнул на бок. Лапы его подергивались, замирая.

Беднов, холодея, опустился перед псом на колени и обеими руками схватил его тяжелую круглую голову. В правой глазнице Трофима торчал твердый гладкий стержень. Глаз превратился в кровавое месиво. Пес был мертв.

Андрей Борисович осторожно опустил лохматую голову пса на асфальт и, не понимая, зачем это делает, попытался извлечь стержень из глазницы. Тот не подавался, видимо, засев очень глубоко. На ощупь это была пластмасса, очень прочная и гибкая.

Беднов порывисто вскочил и оглядел улицу. Кругом было пусто. Труп собаки лежал на самой границе освещенного участка. Дальше царила тьма. Не помня себя от ярости, Беднов бросился к ближайшему брошенному дому и с разбегу вскочил на подоконник первого этажа. Стук его каблуков отозвался эхом в пустом помещении. Он спрыгнул вниз и, не таясь, принялся обшаривать все углы. Потом выбежал в коридор. Из-под ног его шарахнулась невидимая кошка. Беднов выругался и пинком открыл дверь следующей комнаты. Там тоже было пусто.

Вскоре он понял, что все его поиски напрасны, и опять через окно вылез на улицу. Его четвероногий друг по-прежнему лежал в круге света. Только вокруг головы его образовалась теперь лужица темной крови. Беднов перебежал на противоположный тротуар и забарабанил в железные ворота. Удивленный этим обстоятельством, охранник Володя выглянул в смотровое окошечко.

– Да открывай же, мать твою! – простонал Андрей Борисович.

Перепуганный Володя побежал открывать, а заодно прихватил с собой помповое ружье, с которым не расставался на посту. С ружьем в руках он выскочил навстречу хозяину.

– Что случилось, Андрей Борисович? – тревожно спросил он.

– Трофима… убили… – прохрипел Беднов, беспомощно оглядываясь. – Какая-то сука… Из лука или черт его знает… Вызывай ментов срочно!

– Может, мы сами? – деловито предложил Володя, зорко оглядывая улицу.

– Что сами?! – прорычал Беднов. – Где ты его сам искать будешь? Район оцепить надо!..

Вдруг он осекся, пошатнулся и медленно сел на тротуар.

– Что с вами, Андрей Борисович? – испугался Володя. – Может, врача лучше?

– Ничего-ничего, – глухим, но спокойным голосом ответил Беднов. – Никого не надо. Ни врача, ни милиции… Мне просто подумать надо, сосредото – читься…

Он внезапно понял, что это не глупая случайность, не жестокость обкурившегося подростка – это продолжение того самого вопроса, помнит ли он дни золотые. Ему намекают, что вспомнить нужно обязательно. Милиция здесь ни к чему – мало ли что придет ему на память. Придется разбираться самому.

– Пойдем, поможешь внести Трофима! – сказал он, вставая. – Не тут же его оставлять…

Они подошли к неподвижному телу собаки. Володя наклонился и удивленно присвистнул.

– Ничего себе, засадил! – сказал он с невольным уважением. – Я бы на вашем месте, Андрей Борисович, со света ушел. Неровен час – и вам достанется!

– Не достанется, – уверенно сказал Беднов. – Здесь уже нет никого.

– Вы как шли, когда это случилось? – поинтересовался Володя.

Беднов показал как. Володя осмотрелся и авторитетно сказал:

– Значит, с того угла стреляли – из-за дерева скорее всего. Можно пойти посмотреть – не осталось ли следов?

– Это что же – чемпион сюда пришел на ночь глядя? – хмуро буркнул Беднов. – Тут не менее полста метров. С такого расстояния я из лука в корову не попаду!

– Вы не попадете, – согласился Володя. – И я не попаду. А умелый человек со ста метров из арбалета курицу сделает. Здесь наверняка арбалет был – стрела без оперения, да и арбалет не такой громоздкий. Бывают и складные… Эх, жаль Трофима! Какой же это гад на него руку поднял?.. Пойду я, посмотрю все-таки!

Он убежал, но очень скоро вернулся, слегка запыхавшись.

– Не-а! Ничего! – сообщил он. – Ушел, гад!

– Ладно, берем собаку! – сурово сказал Беднов. – Утро вечера мудренее…

Они с трудом затащили тяжелую тушу во двор и положили на асфальт.

– Ты вот что, Володя, – сказал Беднов, кладя руку на плечо парня. – Там у забора участок незаасфальтированный есть… Вырой могилку! Я потом туда камень закажу. А тебе – премиальные…

– Да вы что, Андрей Борисович! – возмутился Володя. – Да я нашего Трофима без всяких премиальных похороню! Собаки, они, Андрей Борисович, самые безгрешные существа на свете! Мнение у меня такое…

– Ну, спасибо тебе, – негромко сказал Беднов. – Только тогда уж еще просьба к тебе будет… Стрелу эту сучью достань и мне в кабинет принеси, ладно?

– Будет сделано! – ответил Володя.

Беднов присел возле собаки и в последний раз погладил лобастую крепкую голову.

– Ну, прощай! – сказал он, поднялся и быстро зашагал к дому.