Ночные снайперы

1

Главное городское управление внутренних дел трясло. За последние две недели произошло еще четыре преступления, осуществленных снайпером-пейнтболистом. Генерал не успевал собирать совещания. Близились рождественско-новогодние праздники. Народ вот-вот начнет баловаться петардами различных систем. Кто знает, может быть, и этот маньяк перейдет на более опасное оружие и станет стрелять в честных граждан фейерверками из ракетниц? На дело были брошены самые лучшие эксперты, привлечены специалисты. Они произвели несколько десятков следственных экспериментов и все больше склонялись к мысли, что преступник стрелял все-таки из самых современных видов маркеров, а именно: из системы «Ангел» или из системы «Шокер». Другие модели на дальнее расстояние били непредсказуемо.

Оперативники выяснили, кто за последние три года покупал подобное пейнтбольное оружие. Оказалось, немногие. В основном, их приобретали клубы. Находились и отдельные покупатели, зарегистрированные в спортивных магазинах города (маркеры, как и арбалеты и прочие рогатки продавались исключительно по предъявлении документов). К счастью, этих самых отдельных покупателей было наперечет. Все они слыли людьми уважаемыми, поигрывавшими в пейнтбольных клубах изредка, на досуге и, по-видимому, считавшими ниже своего достоинства брать маркеры напрокат. Подозревать их в преступном умысле было невозможно. Не стали бы они стрелять в слесаря-сантехника шестого разряда. И в директора школы, наверное, тоже. Значит, сделали вывод оперативники, оружие для преступлений, совершавшихся по четвергам и пятницам, изымалось на время все же в клубах. А к имуществу клуба имеет доступ не такое уж большое количество людей. Директор. Завхоз или начальник арсенала. А больше никто не имеет этого доступа. И что же из этого следует? Что преступник относится к верхушке пейнтбольной элиты?

Предлагались, правда, поправки к данной версии. Например, высказывались предположения, что маркер был приобретен лет шесть назад где-нибудь в Австралии, привезен сюда человеком, далеким от клубно-тусовочной жизни и пристрелявшимся на консервных банках. В этом случае ревизия маркеров и строгий учет покупателей пейнтбольного снаряжения ничего не давали. По приказу Барсукова тщательно проверили Сегу и его друга, суворовца Юрия Обрезкова. Как следует проверили, нажав на руководство училища. Как оказалось, Юрий Обрезков на момент совершения всех преступлений имел абсолютное алиби. Благодаря — вот уж действительно благодаря! — своему недостаточно примерному поведению его даже на выходные редко отпускали в увольнение. А четверг и пятница — дни учебные. Сега же имел дома свой собственный маркер системы «Рэйнмекер», приобретенный в одном странноватом ломбарде, но стрелять эта модель дальше чем на тридцать-сорок метров не могла. Что-то там было нарушено в переходнике, связывавшем ствол и газовый баллон. Хотя в ближайший четверг алиби его проверить все же планировали.

Разъяренный безысходностью ситуации начальник главка рычал на подчиненных, топал ногами, кусал локти и писал докладные записки вышестоящему начальству насчет того, чтобы принять закон: не только огнестрельное и газовое оружие учитывать централизованно по стране, но и всякие рогатки — тоже.

Степашка и компания рыли землю самостоятельно. По наводке Саши выяснили все про «Белых волков». И ей, конечно, сообщили, что могли. Президент бывшего пейнтбольного клуба был, как оказалось, примерным наставником, воспитывал юное поколение в духе здорового образа жизни, а потом вдруг сорвался в дальнее зарубежье, распустив своих подопечных. А почему сорвался? Да так… Он ведь не только пейнтбольным бизнесом занимался. Да и не был, по большому счету, для него пейнтбол бизнесом, скорее — хобби. Деньги парень на другом делал. А когда почуял, что серьезные дяди на хвост ему садятся, приуныл, затосковал и другое гражданство принял. Ни в Степашку, ни в его папу он стрелять не мог и пацанов не стал бы науськивать на проделки из своего «дальняка». Потому что никаких общих дел с Кокоревыми не имел.

— Юное поколение? — удивилась Саша, когда Степашка изложил ей информацию по телефону. — Но среди «Белых волков» были люди и более почтенного возраста. Я же вам говорила…

— А, вы про раритетных старушек, Александра Николаевна! — рассмеялся Степашка. — Как же, как же, помнит их Михась и добрым словом поминает. Мы ж с ним общались, когда предварительную информацию о нем выясняли. Хрюн с Моржом с ним личное свидание имели. А я по телефону парой выражений перекинулся. Тут без базара реально — резону ему так развлекаться в Питере нету. И на меня он всяко зуб не точит. Говорит, слыхал про тебя, уважаемый ты человек, жалею, что пути-дорожки наши не пересеклись. Верю я ему, чую, он — свой брат, Александра Николаевна. А старушки эти у него прикольно играли. Их внучок одной из них в клуб привел. Сначала просто на трибунах сидели, за мальчонку болели. А потом, говорит, так к этому делу пристрастились, что мастерами высшей лиги стали. Он, когда отъезжал, им стволы подарил, ихние — игрушечные. С шариками. Уж больно бабульки были прикольные. Он даже жалел, что они не в его банде, то есть, пардон, в команде… по бизнесу. «Белые волки» с этими старушками все кубки брали. «Викинг» только потом стал подниматься, когда Михась переквалифицировался…

2

Феликс Калязин все еще хандрил. Он, конечно, вышел на работу, однако обычных энергии и куража в нем не наблюдалось. Часами он мог сидеть в своем кабинете, о чем-то задумавшись и совершенно не реагируя ни на звонки, ни на доклады секретарши о посетителях. Алене срочно пришлось брать руководство канала в свои нежные, но твердые руки, поэтому от подвига тренироваться в шесть часов утра она была вынуждена отказаться. Поскольку приближались новогодние и рождественские торжества, готовились праздничные программы, от телеведущих требовалось чуть не ежечасное актерское перевоплощение, от сценаристов и редакторов — неисчерпаемые запасы фонтаны искрометного юмора, от режиссеров — трудолюбие двадцать четыре часа в сутки. Саша, которой в новогодней программе поручили несколько ролей — от Снегурочки-Балагурочки до правнучки мисс Марпл — и сама намеревалась забросить идею «разведки боем», тем более, что на тренировках никаких новых сведений о возможных подозреваемых получить не удалось кроме того, что они были людьми по-детски непосредственными. Но пейнтболисты все как один боготворили Корецкого и вряд ли стали бы нарушать правила, им проповедуемые. А одно из главных правил — не пуляй из маркера на улице. Ни в кошек, ни в банки консервные. И уж тем более, в людей — ни-ни. Замок арсенала в клубе «Викинг» отпирался исключительно под контролем генерального директора. К тому же личные маркеры были только у старушек, да у Сеги…

— Тупик? — обреченно спрашивала у Саши Алена во время утренней пробежки по коридорам студии, и та столь же обреченно пожимала плечами. Хотя понимала, что преступника с маркером, как и другого, более серьезного маньяка, лучше всего ловить на приманку. Но придумать ничего не могла. Потому что ну совершенно ничего общего не наблюдалось у старых и новых жертв — директора кондитерской фабрики, «холодного сапожника» — будочника, ремонтировавшего обувь, директора магазина парфюмерных изделий и главного редактора издательства эзотерической литературы. Единственное, в чем права была Алена, все они относились в том или ином смысле к «обслуге». Которая, возможно, неудовлетворительно обслужила маньяка.

Тем временем приближались игры, назначенные на предпоследний день года. Как объяснил Корецкий, устраивать соревнования на кубок пейнтбольных корпораций России именно тридцатого декабря стало уже традицией. Вид игр был традиционным — взятие снежной крепости с захватом новогодней елки. Никого не волновало, что в каком да нибудь году тридцатого декабря в Петербурге может идти дождь, который сам по себе, без участия пейнтболистов, возьмет любую снежную крепость. Пока — пять лет — Бог миловал. Но все-таки Александра сильно сомневалась насчет нынешней погоды. Она спросила у Корецкого, что будет, если пойдет дождь или случится какой-нибудь иной форс-мажор.

Игнат как всегда внешне был невозмутим, но едва Александра спросила про дождик, что-то слабо замерцало в его холодном взгляде.

— Это было бы нежелательно, — сказал он. — Тогда придется в срочном порядке строить пенопластовый макет крепости или устанавливать надувной заменитель. Да и бегать по лужам под дождем — не большое удовольствие для игроков. Что касается лично меня, то я от такой погоды могу стать банкротом.

— Да, пенопластовый макет делать накладно, — сочувственно согласилась Саша.

— Макет? — усмехнулся Корецкий. — Макет стоит копейки. Я стану банкротом, если пейнтбольная ассоциация вдруг по каким-то причинам решит, что бегать по лужам вокруг пенопластовой крепости недостойно статуса пейнтболиста. И отменит соревнования.

— Не понимаю, — пробормотала Саша. — С вас возьмут деньги за неустойку? За возврат билетов зрителям?

— Нет, — лицо Корецкого окаменело. — Все гораздо сложнее. Но не стоит вам лезть в нашу бизнес-кухню. Играйте и наслаждайтесь, Александра. Благодаря вам, мы сможем выиграть Большой кубок. А это не только престиж.

— Может быть, мне все-таки стоит знать, что, кроме престижа, вы получаете в случае выигрыша? — спросила Саша. — Раз уж от меня зависит, как вы утверждаете, результат игры.

— Я вам расскажу, — любезно согласился Корецкий, как обычно, безо всякой теплоты в голосе. — Но после победы. Хорошо? В любом случае участники при удачном исходе получают неплохое вознаграждение.

— Даже так? — усмехнулась Саша. — Значит, это игра на деньги? Вы мне раньше об этом не говорили.

— Пока вы не вошли во вкус игры, говорить об этом было нельзя, — сказал Игнат. — В случае, если бы вы оказались алчным человеком, вы выкладывались бы на тренировках ради денег. Пусть будущих, но все равно. Когда человек работает за гонорар, он работает хуже, чем он работал бы для удовольствия. Я должен был проверить вас в деле и остаться уверенным, что, тренируясь, вы не преследуете меркантильных целей. Обычно я никому из новых игроков не сулю прибыли в случае выигрыша.

— Либо у вас плохая память, Игнат, — сухо произнесла Саша, — в чем я сильно сомневаюсь, либо вы считаете мою цель обнаружить преступника менее серьезной, чем меркантильная цель. И боюсь вас огорчить, но я до сих пор не вошла во вкус игры. Мне она по-прежнему не нравится.

— Ну что ж… — сумрачно проговорил Корецкий. — Может быть, именно это обстоятельство не позволяет вам терять голову во время игры. Такого хладнокровного снайпера, как вы, я в жизни не видел. Мне эта невозмутимость далась с трудом за многие годы тренировок. Надеюсь, вы не станете отказываться от участия в соревнованиях?

— Я не привыкла подводить людей, — ответила Саша. — Но вы нарушаете нашу договоренность. Я играю, вы взамен передаете мне подробную информацию, которая хоть немного может приоткрыть завесу над странными преступлениями. Мне важно знать все, любые нюансы.

— Я обещаю вам, что расскажу, — нажимая на каждое слово произнес Корецкий. — Но только после финальной игры. Не требуйте от меня большего.

«Ладно, — подумала Саша. — Кроме вас, уважаемый Игнат Вацлавович, в городе имеются и другие источники информации».

Уже вечером она позвонила Пирогову, Степашке и еще одному человеку из городского управления ФСБ, изложив им одну и ту же просьбу. Ответы, которые не замедлили себя ждать, удивили Александру. Они наталкивали на версию, радикально отличавшуюся от прежних.

3

Андрей Мелешко и без приказа полковника планировал проверить алиби Сеги и его приятелей. Конечно, он был уверен, что мальчик не стрелял в Майскую. Потому что кое-что понимал в детской психологии. Так сыграть недоумение в разговоре может только очень талантливый и хорошо обученный артист. Сега на артиста похож не был. Но то, что он не стрелял в Майскую, не означало его непричастности к преступлению. Возможно, «ночной снайпер» — это не один человек, а целая команда. Которая задумала довести определенный круг людей и весь оперативно-следственный состав города до белого каления. Может быть, эта команда сформировалась уже после того, как были совершены первые преступления. Возможно такое? А почему нет?

В ближайший четверг Андрей взял с собой нескольких оперативников и подстраховался участием в операции своего друга Гоголя. Гоголь с удовольствием согласился помочь Мелешко, поскольку сам был заинтересован в поимке «ночных снайперов». Он помог оперативникам «колесами» и прочей техникой, необходимой для ведения «объекта». «Жучки», установленные в квартире мальчика и на его одежде, качественно транслировали оперативникам подробности его времяпрепровождения в четверг.

Ранним утром Сега отправился на тренировку в клуб «Викинг», где провел полтора часа. Операторы прослушали интересную радиопередачу о ведении дальнего и ближнего боя с комментариями мастера, инструктировавшего команду, в которой играл паренек. Передача была занятной, потому что среди бойцов команды находились дамы, по всей видимости, преклонных лет — возраст выдавали голоса. Дамы отпускали остроумные шутки, в бою вели себя азартно, пользовались той же лексикой, что и солдаты всех армий мира, а воображение операторов позволяло представить их воочию, поэтому было довольно-таки смешно.

Потом Сега поехал в школу, и тут на приеме несколько погрустнели. Может быть, вспомнили свои школьные годы. Синусы, косинусы, спряжения глаголов, нудные требовательные голоса учителей, растерянные — учеников… Сега не выучил биографию Льва Николаевича Толстого, за что получил «пару». Операторы искренне посочувствовали мальчишке, поскольку сами изложить толком заданную тему сегодня не смогли бы. Помнили только, что тот был графом и гулял в лаптях по полям, а иногда косил траву вместе с крестьянами. Но это Сега рассказал. Оказалось — мало.

После прослушивания уроков для «слухачей» начался ад. Потому что едва переступив порог своего дома парень включил «музон». По всей видимости, он был ярым поклонником «Heavy metal» и предпочитал слушать его на полную громкость. Так продолжалось часа четыре, и одуревшие операторы, совсем не разделявшие вкусов Сеги, взмолились перед начальством о смене караула. Они были готовы идти на захват любой сложности, только бы снять «уши». Начальство вняло их мольбам.

Новоприбывшим операторам повезло больше. Вскоре, после того как они заступили на пост, парень убавил громкость своего музыкального центра и стал нажимать на кнопки стационарного телефона. «Слухачи» приникли к наушникам и через некоторое время стали расплываться в понимающих улыбках. Мальчик разговаривал с девочкой. Сначала он спрашивал об уроках, потом рассказывал о дисках, а под конец разговора пригласил ее на дискотеку в субботу вечером. Причем Сегина лексика была гораздо богаче лексики собеседницы. Та отвечала лаконичнее, чем Эллочка-Людоедка, мастерски оперируя пятью фразами: «ну», «вау», «кул», «а бабки?» и «отвянь». Первое, четвертое и последнее употреблялось чаще остальных. После последнего «отвянь» Сега с грохотом швырнул трубку на рычаг, и тут же раздался звонок. Мужской голос бодро поздоровался с юношей, а затем назвал адрес, как было сказано, «точки». Оперативники насторожились.

— До одиннадцати тридцати клиент должен выйти из бара. Он на полночь стрелку забил на Ваське, — продолжал собеседник Сеги. — Но появиться на точке следует раньше. Мало ли — вдруг ему в баре не понравится… Я тебе перезвоню на мобилу в десять, скажу, в чем он будет одет.

— Это лишнее, — заметил Сега. — Я знаю, в чем он будет одет. И оптика фотку нормально покажет. Ты мне лучше про бабки позвони. Где аванс получать, и где — остальное.

— В двенадцать на «ватрушке». Все деньги сразу.

— Счас-с-с… — прошипел Сега. — Лоха нашел. Аванс в десять на Гостинку принесешь.

Собеседник стал что-то мямлить о своей занятости. Сега снова повесил трубку. Через минуту ему перезвонили.

— Слушай, чел, ты не бурли в натуре… — сказали ему. — Будут тебе бабки в десять на Гостинке. Потому что мы тебе верим.

— А я вам нет, — подал голос Сега. В его тоне слышалась явственная усмешка. — Если в двенадцать не будет остальных, заложу всю вашу контору с потрохами. И не в ментуре, а среди продвинутых челов. Разбирайтесь потом с вашими клиентами сами. А до этого весь магазин в ваши рожи выпущу. А это больно.

— Ну ладно, ты че? — ответили ему. — Можно подумать, что мы тебя уже кидали.

— Мое дело предупредить, — бросил Сега и отключился.

Операторы вычислили номер Сегиного собеседника и доложили начальникам.

— Пацаны, — сделал вывод Пирогов. — С домашнего телефона звонили. Кто ж так со снайпером общается?

— Просто нас за лохов держат, — фыркнул Мелешко. — Думали, что мы никогда на него не выйдем. А мы вышли!

— С поличным будем брать или предупредим преступление? — деловито осведомился Игорь.

— Надеюсь, он возьмет с собой маркер, а не огнестрел, — ответил Андрей. — Если так, можно брать с поличным.

— Ну, это мы выясним, что он возьмет, — сказал Пирогов.

Около восьми вечера юный снайпер вышел из дома, сел на трамвай и доехал на нем до станции «Старая деревня». Пара оперативников управления и один сотрудник агентства «Гоголь» последовали за ним. Метрополитеновский состав довез Сегу до «Крестовского острова», и тут «топтуны» заволновались. Скорее всего, мальчик направлялся в свой родной клуб. А там за ним не так просто проследить. Они-то думали, он сразу на «точку» отправится, поэтому вся прослушивающая техника и группа захвата была уже там. Вызывать же техников к клубу было уже поздно. Когда о местонахождении Сеги доложили Мелешко и Пирогову, друзья тоже заволновались.

— Может быть, все адреса, которые назывались, зашифрованы? — взволнованно проговорил Игорь. — Тогда мы и вправду лохи.

— А клиента он будет обрабатывать в своем родном клубе? — хмыкнул Мелешко. — Не исключено, конечно. Только сдается мне, мальчишка за оружием отправился. Жаль, ребята не смогут сейчас его сообщника выявить. Засветятся, если в клуб войдут. Ладно, не смертельно. Потом расколем пацана.

Андрей оказался прав. Сега вышел из ворот клуба довольно быстро, сел в метро и поехал в центр…

4

Первым отозвался на Сашину просьбу Степан Владленович. Он не поленился приехать в офис «Невских берегов» и самолично засвидетельствовать почтение любимой телеведущей. После бурно и многословно высказанных комплиментов он перешел к делу.

— Я сам впервые об этом слышу, — проговорил он. — Вот спросите меня о гладиаторских боях в закрытых собачьих клубах, я вам все могу рассказать, хотя информация эта не для простого смертного. Там конспирация конкретная — как в «Молодой гвардии» или, как ее… как в «Красной капелле». Шифры, пароли, явки… Клички собак и те зашифрованы. Не говоря уже об их хозяевах. Знаю я и кое-что о гладиаторских боях с участием хомо сапиенсов. Да вы и сами, наверное, слыхали об этом. Но о том, что среди серьезных людей существует пейнтбольный тотализатор, на котором крутятся бешеные ставки, я до недавнего момента ни сном, ни духом. Эти декабрьские игры за елку собирают самые бешеные бабки. Народ со всего света стекается. Масса, оказывается, любителей этого вида развлечений. Вот откуда поляк этот бабок набрал, чтобы вавилонскую башню свою выстроить. И чтобы игрокам деньги платить за победу. Сколько он вам посулил, если не секрет?

— Секрет, — сказала Саша. — Для меня самой секрет. Не желает Корецкий называть сумму вознаграждения до момента полной и окончательной победы. Говорит: новичкам, выступающим в соревнованиях впервые, ничего знать не положено.

— Ну и жук! — возмутился Кокорев. — А вы возьмите да откажитесь. На вас ставки будут делать, а вы не будете знать, за что воюете. Неграмотно это, Александра Николаевна.

— Сама знаю, что неграмотно, — вздохнула Саша. — Но у нас с ним иная договоренность. Я играю в команде, а он мне — полную информацию о пейнтболе и пейнтболистах.

— Так ведь не дает же он вам информации! — возмутился Степашка. — Вы ее из других источников черпаете. Хотя те факты, о которых я вам рассказал, ничего все равно не объясняют. Зачем в нас с папой стреляли? Может, тоже на спор забились?

— А что, вполне возможно, — встрепенулась Саша. — Послушайте, Степан, нельзя ли в этот тотализатор как-нибудь влезть? Вы — человек солидный, вам вряд ли откажут в таком капризе.

— Работаем уже, — гордо кивнул Степан Владленович. — Пацаны вот-вот на командира этой развлекаловки выйдут. Хотя должен признаться, не так-то это просто оказалось. Тоже по какой-то причине тихарятся, то есть конспирируются. Что там могут быть за секреты? Подумаешь — букмекерская контора!

Старый знакомый Александры Барсуковой из ФСБ подполковник Константин Савицкий выдал, хоть и маленькими порциями, но весьма занятную информацию, пригласив Сашу для беседы к себе в управление и предупредив об ответственности за разглашение служебной информации.

— Мы с вами, Александра Николаевна, не первый год знакомы, — сказал он строго. — И только потому, что снайпер этот сумасшедший нас тоже начинает беспокоить и мы заинтересованы в скорейшем его обнаружении, я не буду скрывать от вас некоторые факты. Но они — для вас лично, а не для вашего средства массовой информации.

— Подписку давать? — съехидничала Саша.

— Я вам верю, — усмехнулся Савицкий. — Просто дайте честное слово, что не будете когда-нибудь передавать мои слова в эфире. И, в свою очередь, не будете скрывать информацию о преступлении, появившуюся у вас из других источников.

— Я не собираюсь вообще ничего говорить в эфире об этом преступлении, — ответила Саша. — Что-то меня останавливает. Может быть то, что я в нем почти ничего не понимаю. Ни мотивов не понимаю, ни версий правдоподобных придумать не могу. Все это… цирк какой-то. И сам пейнтбол, и преступления эти…

— Насчет пейнтбола вы не правы, — назидательно заметил подполковник. — Это не цирк. Это вполне серьезное дело. Наверное, вы где-нибудь читали, что родился этот спорт в недрах специальных служб для тренировок элитного боевого состава. Еще в конце девятнадцатого века французская армия использовала так называемые краскометы для подготовки легких «летучих» отрядов, воевавших в Алжире и Сенегале против местных партизан. Опыт этой учебной программы переняли немцы, а потом и американцы. Консервативные российские генералы на заре века не очень приветствовали новую идею. Однако и в русской армии кое-кто прошел курс обучения с краскометами. Ну, а накануне второй мировой пейнтбол повсеместно стал обязательным предметом в военных школах со специальным уклоном. Нужно ли говорить, что до сих пор его никто не отменял в подобных заведениях?

— Но… ведь маркер весьма отличается от настоящего боевого оружия, — задумчиво проговорила Саша. — Разве можно научиться как следует стрелять, используя эту «хлопушку»?

— Научиться стрелять из боевого оружия, используя маркер, пожалуй, нельзя, — согласился Савицкий. — Но действовать в условиях локального боя, уворачиваться от противника, выявлять его местонахождение, грамотно реагировать на нештатную ситуацию и так далее вполне возможно. Да и меткость этот вид спорта все-таки развивает. Другое дело, что потом приходится приноравливаться к другому оружию. Но ведь это обычное дело. Если ты всю жизнь пользовался «пээмкой»[1], то к автомату Калашникова тебе все равно какое-то время придется привыкать.

— Хорошо, — сказала Саша. — Беру свои слова назад. Пейнтбол — не цирк, а вполне уважаемое занятие. Но этот факт нисколько не помогает следствию. Или вы хотите сказать, что наш снайпер, постреливающий в невинных граждан, тоже осваивает какую-то программу?

— К этому я и собирался подойти, — нахмурился Савицкий. — Правда, это моя личная версия, я не имею достаточных фактов и оснований, чтобы прийти с ней к своему руководству или отправить серьезную докладную записку «соседям», вашему батюшке, например, или его начальству. Но вот в чем дело. У нас существует некий отдел — почти ни для кого, даже журналистов, это не секрет, я даже читал о нем в какой-то молодежной газетке, — который внимательно отслеживает работу военных, военно-патриотических и спортивных клубов. Информация из этого отдела уходит прямиком в кадровое военное управление. Кадровое военное управление эту информацию обрабатывает, а затем отправляет разнарядку в военкоматы. Понимаете для чего?

— Вероятно, чтобы формировать из перспективных членов этих клубов бравых бойцов, — предположила Саша.

— Вот именно, — кивнул Савицкий. — Дело благое. Из кого, как не из юных, перспективных пейнтболистов могут вырасти профессиональные солдаты? Пехотинцы, десантники, снайперы, разведчики? Тем более, что всем понятно: этим мальчишкам нравится играть в войну. Они не станут сбегать с поля боя. Теперь возьмем нашего преступника. Что если на него тоже кто-то обратил внимание? Не обязательно наш отдел… То есть, допустим, кто-то точно не из нашего отдела?

— В одном известном детективе такая ситуация уже описывалась… — пробормотала Саша. — Кандидат в снайперы, чтобы понравиться работодателю, отстреливал ни в чем не повинных людей. Неужели вы думаете?..

— Я видел это кино, — усмехнулся Савицкий. — Ситуация, показанная там, абсолютно неправдоподобна. Никто не станет нанимать человека с психическими отклонениями в качестве киллера или армейского снайпера. А тот, кто способен убить ни в чем не повинного человека только потому, что должен доказать кому-то свое право на звание снайпера, абсолютно ненормален. Совсем другое дело — попытаться доказать, что ты снайпер, не принося никому серьезного вреда. Доказать, что ты можешь действовать в любой обстановке, при любых обстоятельствах. Попасть в мишень и при скоплении большого количества людей, и при наличии серьезной охраны, и в сумерках, когда человек гуляет с собакой, и когда жертва нетрезва и мотается из стороны в сторону. А это ведь очень трудно — поразить в стельку пьяного человека. Как вам моя версия, Александра?

— Это всего лишь версия, Константин Иванович, или у вас есть какие-то данные о людях, устраивающих такие экзамены кандидатам? — Саша пристально посмотрела на подполковника.

— Я согласился с вами на беседу только потому, Саша, — сказал Савицкий, — что хочу, чтобы вы поняли и чтобы ваше расследование не ушло в сторону. Ни наша контора, ни какие-либо другие официальные подразделения такими экзаменами не занимаются. Поверьте, педагогика спецназа знает немало других приемов для выявления способного юношества. Но общеизвестно, что постоянно из пейнтбольных клубов уходят молодые люди и вовсе не в армию. Кто-то их уводит, Саша!

— Спасибо, что поделились со мной своими версиями, Константин Иванович, — осторожно проговорила Александра, не веря в информационное бескорыстие эфэсбэшного подполковника. — Но что теперь с этими версиями делать?

— Сашенька, — неожиданно понизил голос подполковник Савицкий. — Я слышал, что вы проводите собственное журналистское расследование, внедрившись, так сказать, в самый центр подготовки пейнтболистов.

— Центр? — рассмеялась Саша. — Да, можно и так сказать. Я думала, что если поближе познакомлюсь с этим спортом, мне станет понятна психология снайпера-преступника. Но все игроки такие разные… И никто из мне известных не похож на человека с криминальными наклонностями. Мое «внедрение» принесло скорее отрицательный результат.

— Об этом еще рано судить, — сказал Савицкий. — Игроки одного клуба — малая часть пейнтбольного сообщества. На днях намечаются большие игры, не так ли? И вы в них участвуете?

— Вы прекрасно информированы, — улыбнулась Александра. — Я начинаю подозревать, что вы пристально следите за моей деятельностью.

— Вовсе нет, — покачал головой подполковник. — Просто я звонил вам недавно на работу. Ваши коллеги любезно сообщили мне, что вы находитесь в пейнтбольном клубе, что готовитесь к соревнованиям, что делаете там серьезные успехи. У вас очень словоохотливые сослуживцы.

— Не то что ваши… — сердито отозвалась Саша, зная, что коллеги точат на нее зуб за то, что она иногда исчезает со своего рабочего места, скинув наряд Снегурки или Красной Шапочки. — Надо бы у вас несколько плакатов позаимствовать про болтунов и шептунов.

— С удовольствием поищу их для вас в нашем архиве, — засмеялся Савицкий. — Но я хотел поговорить с вами о соревнованиях. На них вы встретите массу новых игроков. Увидите, кто как играет, кто как держится, проявляет эмоции. Возможно, вы сможете угадать потенциального злодея. Насколько я помню, ваша интуиция выше всяких похвал и редко вас подводит. Если кто-то вам покажется более или менее подходящим на роль преступника или человека, готовящегося в киллеры…

— Я поняла вашу просьбу, — серьезно произнесла Саша. — А сами вы не собираетесь посетить сей пир спортивного духа?

— Если вы меня приглашаете, — ответил Савицкий, — приду с удовольствием. Хотя предполагал отправить туда пару наших оперативников.

Саша покраснела.

— Я жуткая невежа, Константин Иванович, но я вас не приглашаю, — смущенно пробормотала она. — Чем меньше моих знакомых будут наблюдать за моими смешными движениями на игровой площадке, тем мне будет спокойнее. А если еще представить, что мы за елку будем сражаться… Кошмар!

— Тогда обещаю вам, что без особой надобности туда не приду, — торжественно пообещал подполковник.

5

«Точка» снайпера Сеги находилась на улице Ломоносова — на крыше одного из боковых складов Апраксина двора. Наблюдатели подивились тому, что паренек, нисколько не таясь и не оглядываясь, просто полез по пожарной лестнице и добрался до цели. Впрочем, время было позднее, сторожей у складов не отмечалось, а лестница и фигурка, ползущая по ней, в темноте были почти не видны. Выслушав очередное сообщение своих сотрудников, Андрей, сидящий в теплом салоне пироговской «бэхи», поежился.

— Интересно, за какое вознаграждение человеку не лениво в такой мороз лежать на скользкой крыше час, а то и больше? Мне кажется, я бы ни за какие деньги не согласился. А ты, Гоголь?

— Я бы согласился, — сказал Пирогов, кося глазом в сторону бара «Денис Давыдов», из которого и должна была выйти «мишень». — За… двадцать тысяч баксов.

— А потом потратил бы их все на лечение жизненно важных органов, — усмехнулся Мелешко. — He-а, я меньше «лимона» за такую пытку не взял бы. А за «лимон» и органов не жалко.

— Это потому что ты старый. А мальчишки устроены иначе. Они могут и не за деньги по крышам ползать, а за романтику.

— Не вижу я в этом никакой романтики, — проворчал Андрей.

Но «пытка», она же «романтика» Сеги, продолжалась недолго. Через двадцать минут двери бара распахнулись, и из них вышел… человек в шляпе. Или нет. Из дверей бара вышел Человек в Шляпе. Потому что в Питере человек в шляпе — имя собственное. Как в Москве — Человек в Кепке. Мелешко с Пироговым, конечно, узнали знаменитого артиста и округлили глаза. Очень хотелось не упустить нюансов реакции бывшего мушкетера и любимца женщин. Однако никакой реакции не последовало. Человек в Шляпе подошел к своей знаменитой «ниве», открыл дверцу, сел в нее и… тронулся с места.

— Не в него, — разочарованно заметил Игорь.

— А занятно было бы посмотреть, — вздохнул Андрей. — Что ж, будем ждать.

Но ждать не пришлось. Через две минуты уличные наблюдатели сообщили, что мальчишка спускается.

— Не понял… — протянул Пирогов. — Он, что же, был совсем… пьяный, что выстрела не заметил?

— По-моему, он был совсем не пьяный, — покачал головой Андрей. — Хотя, кто его знает… А выстрела не заметил, потому что снайпер промазал. И брать его никакого смысла нет. Посмотрим, что он дальше будет делать.

А дальше Сега отправился на «ватрушку», то есть площадь Ломоносова. Машина технической бригады на первой скорости отправилась вслед за ним, а затем припарковалась под аркой здания типографии. Уличные наблюдатели, не таясь, шли за мальчиком почти по пятам, громко разговаривали и травили анекдоты, резонно полагая, что чем больше обращать на себя внимания, тем меньше будет подозрений у преследуемого. А у Сеги, по всему, подозрений и не было. Он, совершенно не обращая внимания на шумную компанию парней, прошагавшую к ближайшему магазину, сел на спинку скамейки в скверике, достал плеер, сунул наушники в слуховые отверстия и стал ритмично покачиваться. Еще через несколько минут на площадь выехала старенькая «копейка», припарковалась недалеко от машины «техников», из нее вышли два парня и направились прямиком к Сеге. Техники подстроили аппаратуру, а веселая компания наблюдателей, держа в руках по бутылке пива, вывалилась из магазина и устремилась на свободную лавочку в скверике. Сега и парни из «копейки» недовольно оглянулись на компанию, но, видимо, решив, что она им мешать не будет, утратили к ней интерес.

— Гони обратно бабки! — вполголоса, но с угрозой сказал один из парней.

— С чего вдруг? — возмутился Сега. — Это вы гоните остальное.

— Ты нас и вправду за придурков держишь, — сказал второй парень. — Ты думаешь, мы ничего не видели? Мы каждый шаг его снимали. Нам же потом перед клиентами отчитываться.

— И правда придурки, — натужно рассмеялся мальчик.

— Слушай, ты, снайпер! — возмутился первый парень. — Мазила ты, а не снайпер.

— Я в него попал, — оскорбился Сега. — Поезжайте к нему и спросите. У него весь рукав на плаще измазан.

— Не знаю, чем он измазан, — хмыкнул второй парень, — а только объясни, пожалуйста, почему он ничего не заметил? Ментуру не вызвал, как это прочие делают, а?

— Потому что ему пофиг, — спокойно объяснил Сега. — Заказ вы неправильно сделали. Надо было в толпе народа в него стрелять. Тогда бы кто-нибудь что-нибудь заметил, да и ему было бы некайфово. А здесь, на глухой улице? Ты раскинь мозгами-то, Лайон! Ну испачкали ему плащ. Он сейчас по дороге себе новый купит.

— Слушай, Курт, — сказал парень, которого назвали Лайоном. — А ведь и правда. Что-то мы с тобой не дотумкали.

— Все мы дотумкали, — рассердился Курт. — Он с двумя бабами должен был выйти. С которыми пришел. Потому что они тут день рождения одной из них справляли. Я же выяснял все точно. Тетки эти, выйдя, должны были визг поднять. А там бы разнеслось по всему свету…

— Это потому что ты так придумал, теоретик? — усмехнулся Сега. — Гоните бабки, мужики. Я свое отпахал. Иначе, вы сами знаете, что будет.

Курт и Лайон переглянулись, а затем второй нехотя полез за пазуху.

— Может, подвезти тебя? — спросил он примирительно, протягивая Сеге рулончик, перетянутый аптекарской резинкой.

— На вашем диване? — весело рассмеялся снайпер. — Я на метро быстрее доберусь.

6

Звонок Андрея Мелешко заставил Александру бросить все свои дела на студии и, несмотря на поздний час, мчаться в управление. Того, что готовилось там произойти, она пропустить никак не могла. Сейчас туда должны были привезти «ночного снайпера»! И он будет давать показания!

«Неужели все кончилось? — с волнением думала Александра, на недопустимой для города скорости гоня свою «ауди». — Надо было проверить алиби этого мальчика гораздо раньше. Если бы не изначальная уверенность Андрея, что он к этим делам не причастен, жертв было бы гораздо меньше. Ведь сразу было понятно, что преступления эти из разряда ребяческих. Но черт возьми, теперь паренька придется прятать от кровожадных друзей Степана Кокорева! Наверняка они захотят вершить свой суд. А его директор, а шоумен Дерибасов? Страшно подумать, какого наказания они потребуют для мальчишки!»

И еще она подумала, что самая примитивная версия мотива преступления оказалась верной. Мелешко успел сообщить ей по телефону, что парень просто зарабатывал деньги. Другое дело, что теперь следует выяснить, за что платили деньги снайперу. Но это не составит большого труда. Главное, исполнитель пойман. А через исполнителя легко можно выйти на заказчика — этот закон работает и в случае поимки настоящего киллера, и в случае поимки киллера-пейнтболиста. Саша в этом не сомневалась.

Но все оказалось не совсем так, как она ожидала. Несмотря на то, что допрашивал мальчика сам полковник Барсуков — строгий и грозный, несмотря на то, что майор Мелешко не стал скрывать от снайпера факта тщательной слежки, несмотря на то, что на Сегу смотрела с укоризной его коллега по команде — она, Александра Барсукова, преступник раскаиваться в своих действиях не торопился. Да что там раскаиваться! Он их просто не признавал!

«Крепкий орешек, — подивилась Саша. — Впрочем, в таком возрасте они все крепкие. Не боятся ни Бога, ни черта, ни матери родной. Главное — не выглядеть в глазах товарищей слабаком». Она понимала Сегу. А вот полковник и майор совершенно не собирались понимать парня.

— Гражданин Васильев! — кипя от возмущения, срывался на крик Николай Трофимович. — Вы пойманы с поличным, неужели вы этого не понимаете? Сейчас мы привезем ваших сообщников и проведем очную ставку. Существует аудиозапись ваших переговоров с ними. Какой смысл в вашем упорстве?

— Ни в кого я не стрелял, — опустив голову, в который раз бубнил Сега. — Честное слово пейнтболиста.

— А на крышу полез позагорать немного! — загудел Мелешко. — А маркер с собой взял от белых мух отмахиваться!

— Для чего я полез на крышу — мое личное дело, — упрямился снайпер. — Это не преступление — по крышам лазить.

— Значит, не стрелял? — злился Барсуков. — А вот нам сейчас эксперты скажут: так это или нет. Погоди немного.

— И скажут, — кивал Сега. — Скажут, что не стрелял. Дуло чистое.

— Успел вычистить, значит… — выдохнул полковник и грузно поднялся. — Ладно. Шомпол для чистки дула мы на месте преступления найдем. А сейчас будем ждать подельников.

Мальчик равнодушно пожал плечами. Словно был уверен в их железобетонном молчании.

— Мне завтра на тренировку вообще-то, рано, — пробормотал он. — Вот Александра Николаевна знает. Не выспимся — игра псу под хвост. Зря вы время теряете. Не стрелял я в людей на улице. Никогда.

— Очень глупо, — сказал полковник.

— А тренировка, по всей видимости, пройдет без тебя, Сега, — грустно произнес Мелешко. — Придется тебе сегодня ночевать в камере. До выяснения обстоятельств дела. Но ты не волнуйся, Александра Николаевна передаст тренеру, почему ты отсутствуешь на тренировке. И насчет маркера успокоит — находится, мол, имущество у экспертов на предмет проверки.

И тут Сега вскинул голову, сжал кулаки и покраснел.

— Вы не имеете права меня задерживать, — выкрикнул он. — Я несовершеннолетний.

— Имеем, — отрезал Мелешко. — Мы имеем право задерживать лиц, подозреваемых в том, что они представляют социальную опасность. Независимо от возраста. Ты не хочешь ничего объяснять. Но ходишь по городу с маркером, ползаешь по крышам. Естественно, мы тебя подозреваем в совершении всех преступлений, которые творились с помощью маркера и желатиновых шариков. Эти действия можно квалифицировать как злостное хулиганство, прошу тебя заметить. Потому что они нанесли некоторым гражданам не только моральный, но и физический ущерб. Если ты изучаешь в школе правоведение, то понимаешь, что это означает.

— Но если вы меня подозреваете в злостном хулиганстве, — усмехнулся пришедший в себя от речи Мелешко Сега, — то неважно, признаюсь я или нет. Все равно сидеть в «обезьяннике».

— «Обезьянники» — это не у нас, — возразил Мелешко. — Твой путь прямо в следственный изолятор лежит. В случае твоего дальнейшего молчания.

— Да чего рассказывать-то… — начал сдаваться Сега. — Ну не стрелял я, хоть вы меня режьте. Я же не придурок какой-нибудь.

— Как же объяснить твое присутствие на крыше и дальнейший разговор на «ватрушке»? — спокойно спросил Андрей, давая понять мальчику, что готов ему поверить.

Сега засопел и стал вертеть головой во все стороны.

— Да ничего не означает! Забились мы! Что я смогу, как тот парень, с крыши в мишень попасть, — наконец проговорил он.

— Какой парень? — тотчас вмешался Барсуков.

— Ну, который преступник… Которого вы ищете…

— А откуда тебе о нем известно? — не отставал полковник. — Мне казалось, что никакой информации о нем в газетах и по телевидению не давалось.

Мальчик посмотрел на полковника, как на человека, который не знает, откуда дети берутся.

— Шутите? — жалобно произнес он. — У нас все об этом говорят. Вон, к Арнольду нашему даже братва приходила, на испуг брала, выясняли, этот придурок или нет их командира замочил. Ну, в смысле… покрасил…

— Арнольд? — не понял полковник.

— Да нет, — скривился Сега. — Это они думали, что, может быть, Арнольд. Или его пацаны путяжные. Он ведь клубом где-то в Озерках руководит.

— В Парголово, — машинально поправил Барсуков. — Все, значит, всё знают. И что же это за граждане, с которыми ты забился, то есть поспорил?

— А я без понятия! — пожал плечами Сега. — Подошли как-то ко мне после тренировки, спросили, не слабо ли мне попасть с крыши в какого-нибудь мэна. Я им — не занимаюсь я подобной фигней. Меня за это из клуба попрут. А они деньги предложили. Хорошие бабки, я и клюнул. Потому что… ну, вы понимаете, деньги всем нужны.

— Как их зовут, и где они живут, конечно, не знаешь, — сказал полковник.

Сега помотал головой.

— Знаю только их ники. Один Курт, другой Лайон. Если вы за нами следили, то найдете, — проговорил он упавшим голосом.

— Конечно, найдем, — заверил полковник. — Но как же ты деньги взял за то, что не сделал? Не боишься, что они потом правду узнают? Или все-таки ты в цель попал?

— Не хотелось мне в эту цель попадать, — сказал Сега еще тише. — Его моя мама обожает. Как его фэйс в шляпе на экране высветится, так она все бросает и у ящика застывает. Зачем бы я ее расстраивать стал? Вдруг бы она узнала? А если бы до Игната дошло? Не, стрелять я не стал. А проверить они не смогут. Их и на порог к нему не пустят. А если и пустят, то что? Что они у него спросят? Не испачкал ли он где-нибудь рукав плаща? И куда он после этого их пошлет?

— Да, расчет у тебя точный. Ну, а если бы тебе предложили другую цель, ты бы выстрелил? — уточнил Мелешко.

— Да говорю же — нет! — вскипел Сега. — Я кодекс чести знаю! А то, что деньги у этих лохов взял, так пусть в следующий раз думают, прежде чем тусу такую закручивать. Не понимаю я, в чем тут оттяг.

— Допустим, — вздохнул Николай Трофимович, переглянувшись с Андреем. — Завтра днем приедешь сюда к дежурному следователю. Все ему расскажешь и протокол подпишешь, понял?

Сега уныло кивнул.

— Мамке позвони, — проворчал Барсуков. — Майор, у нас есть дежурная машина? Пусть парня домой отвезут.

Перед уходом Сега умоляюще посмотрел на Сашу. Та поняла его без слов.

— Я ничего не скажу Игнату, — пообещала она. — Во всяком случае, до соревнований.

Через несколько минут после того, как мальчишка покинул кабинет, на пороге появился Игорь Пирогов.

— Товарищ полковник! — воскликнул он радостно. — Кажется, дело начинает проясняться! Нашли мы этих Куртов-Лайонов!

7

Информация, которую только что с пылу-жару добыл Пирогов, заинтересовала присутствующих чрезвычайно. Дело в том, что и Александра, и Мелешко, и полковник последнее время редко заглядывали в Интернет из-за катастрофической нехватки времени, а если и доводилось, то, как говорит один известный радиопошляк, исключительно по нужде. А вот несколько сотрудников агентства «Гоголь», поднятых шефом по тревоге, в то время как другие выслеживали Курта и Лайона, сели за компьютеры и часа полтора путешествовали по Сети. И не просто путешествовали, а целенаправленно — для того чтобы все выяснить о пейнтболе и пейнтболистах. И не на одних официальных сайтах, но и везде, где только возможно. Например, на узких, недоступных простому смертному, «конференциях». «Агенты» Игоря Пирогова обладали прекрасной способностью гулять по Сети, как им вздумается, а не только, «как полагается». В итоге выяснилось несколько обстоятельств.

Главное, подтвердилась информация Степана Кокорева. В городе вот уже три года существовал закрытый тотализатор, принимавший ставки как на целые команды пейнтболистов, так и на отдельных игроков. Ставки принимались, во-первых, на выигрыш. Во-вторых, на определенное количество выигрышей. В-третьих, на количество затраченного на игру времени. В-четвертых, на самого удачливого игрока, получившего меньше всего «пятен» на одежде. И, наконец, в-пятых, что было довольно-таки удивительно, на количество времени, которое тот или иной игрок проведет в клубе. То есть спорили о том, когда пейнтболисту надоест играть в «войнушку» либо в одной компании, либо вообще. Последняя позиция почему-то была самой популярной среди участников тотализатора. И ставки здесь делались выше, чем по остальным. Тотализатор этот придумал Михаил Литвяк, тот самый, который руководил «Белыми волками», а затем укатил за моря-океаны. Но дело его жило и побеждало.

— А кто сейчас этим руководит? — спросила Саша.

— Этого выяснить не удалось, — огорченно ответил Пирогов. — Сайт анонимный, обслуживается через западного провайдера. Требуется время, чтобы вычислить хозяина.

— Может быть, это тот же самый Литвяк? — предположил Мелешко. — Что ему мешает руководить делом из-за бугра? Но неужели это так выгодно? На лошадей ставить гораздо интереснее.

— Когда наши ребята немного «початились» на эту тему, выяснилось, что существует множество субъектов, с тобой не согласных, — сказал Игорь. — Некоторым интереснее ставить как раз на людей. Тем более на тех, в кого стреляют и кто отвечает тем же. Но самое занятное из всей этой информации, что совсем недавно был организован другой тотализатор. Угадайте какой?

— Ставят на предполагаемые жертвы нашего преступника? — полувопросительно проговорила Александра.

— Ты удивительно проницательна! — восхитился Пирогов. — Вот именно. Причем, эта игра значительно увлекательнее, ибо угадать будущую жертву практически невозможно. Но народ дерзает. Играет в пророков. Однако пока все ставки оседают у организаторов этого развлечения. На сегодняшний день тот, кто угадает имя нового запачканного, может получить около ста семидесяти тысяч долларов. Ну, если он, конечно, будет единственным отгадчиком. Таков нынче призовой фонд.

— Имена организаторов этого тотализатора, конечно, тоже неизвестны? — проворчал Барсуков.

— Нет, с этим как раз все в порядке, — гордо ответил Игорь. — Может быть, вы снова сами угадаете? Вот именно! Наши пареньки из «копейки» — Курт и Лайон. Ники у них такие. Парочка студентов из Политеха.

— Ники… — пробормотала Саша. — Вот и Сега сказал — ники…

— Ты о чем? — встрепенулся полковник.

— О том, что ник — это кличка для чата, — сказала Саша. — А мальчик сказал, что познакомился с ними после тренировки…

— И конечно, эти толковые предприниматели никогда не занимались пейнтболом сами? — перебил ее Мелешко, не сочтя такие нюансы существенными.

— Разумеется, — кивнул Пирогов. — Иногда посещают зрелищные игры. Но ни в одном клубе они никогда не состояли. Может быть, играли пару раз просто так, но это выяснить невозможно. Никто не фиксирует дилетантов, желающих пострелять от скуки.

— Надо их брать и колоть, — мрачно произнес Андрей. — По-моему, теперь действительно все ясно. Эти академики организовывают тотализатор, нанимают снайперов на одну акцию и стригут купоны. В последнем случае, кажется, они собирались поживиться сами. Поставили на Человека в Шляпе.

— Черт побери! — возмутилась Саша. — Я не пускаю такой интересный сюжет в эфир, городское начальство держит дело под грифом «секретно», дабы не посеять панику и не навредить делу, а оказывается по Сети давным-давно гуляет информация, которая могла бы вывести следствие на верный путь! Ну ладно, мне некогда ползать по Интернету. Но существует специальный технический отдел при главке. Почему же до сих пор об этих мальчишках ничего не было известно?

— Саша, — вздохнул полковник, — уймись. Ты прекрасно осведомлена, как у нас обстоит дело с кадрами и техническим обеспечением. У нас отдел информации из четырех человек состоит. А знаешь, сколько по штату полагается?

— Все хорошо, что хорошо кончается, — прервал перебранку отца и дочери Мелешко. — Прикажете съездить за подозреваемыми, товарищ полковник?

— Может быть, стоит за ними еще проследить? — осторожно предложила Александра.

— Хватит! — воскликнул полковник. — Все основания для их задержания имеются. Езжай, майор. Пусть сегодня посидят в нашем, как выражается мальчишка, «обезьяннике». А завтра будем с ними беседовать. В присутствии следователя. Финита!

8

Но утро следующего дня опровергло вчерашнюю фразу полковника. Никакая это была не «финита». Добро еще начальству не успели об успехах сообщить! А то хороши были бы! В утренней дежурной сводке на второй странице имелась информация о новом преступлении снайпера-пейнтболиста. Жертвой оказался вовсе не Человек в Шляпе. Жертвой стал… дознаватель двадцать восьмого отдела милиции. И вот это было уже серьезно. Хулиган переступил границу. Между одной статьей и другой. Теперь ни на какое снисхождение он рассчитывать не мог.

Николай Трофимович Барсуков быстро мерил шагами периметр кабинета и никак не мог успокоиться. Да что же это такое? Необходимо срочно пресечь действия преступника! Это же до чего он дойти дерзнет? В голове полковника зрело решение войти в главк с предложением запретить на сегодняшний день все краскометочные развлечения в городе. Оружие изъять или опечатать арсеналы. Всех игроков — под наблюдение. Магазины ревизовать. И если после этого безобразие не прекратится… Ну, тогда уже действительно непонятно, что делать.

Через два часа к Барсукову с докладом явился майор Мелешко. Тоже с неутешительной информацией. Только что он закончил беседу с Куртом и Лайоном. Парни причастность ко всем преступлениям таинственного пейнтболиста отрицали. Да, они наняли мальчишку, чтобы тот «стрельнул» в известную фигуру. Известная фигура могла бы принести им неплохой барыш. Жаль, что выбрали они место для акции не совсем удачное. «Но ведь всего не предусмотришь», — чуть ли не плакали задержанные в мелешковскую жилетку, то есть мундир, и клялись, что нанимали пейнтболиста впервые. Ни «за», ни «против» фактов не было. Но то, что они явно не были причастны к стрельбе в районного дознавателя, было очевидно. Тот, настоящий преступник никогда не стрелял по двум мишеням в один день.

— А может быть, мы просто не обо всех жертвах знаем? — жалобно бормотал Мелешко, хотя и сам понимал, что вопрос звучит нелепо. Все преступления, кроме первого, когда стреляли в Кокорева, были совершены в четверг и пятницу при большом скоплении народа, и обо всех поступала информация в органы внутренних дел. «Непредусмотрительность» Курта и Лайона не вписывалась в почерк преступника. Было очевидно, что мальчишки просто воспользовались ситуацией, организовав тотализатор, а затем решив и поучаствовать в нем.

Александра, в надежде выяснить заключительные подробности расследования, позвонила отцу и вместо ясных слов услышала невразумительное ворчание. Поняв по этому ворчанию, что дело вовсе не окончено, она приняла решение. Может быть, не самое удачное. Но нужно же было что-то делать!

— Как это понимать? Ты посмотри, что творится!

— Зачем ты портишь глаза? Зачем сидеть к телевизору так близко?

— Оставь! Ты лучше посмотри, что они показывают. Что это такое, скажи на милость? Разве мы стреляли в финансового директора фирмы «Пеликан»?

— Какой «Пеликан»? Что это вообще такое?

— Фирма по изготовлению комнатных термометров. Это те мальчишки! Они решили сами вступить в игру! Маленькие мерзавцы! Почему мы не занялись ими раньше? Ведь малыш нас предупреждал.

— Малыш предупреждал. Но как ты думаешь их наказывать? В очередной четверг выстрелить им в окно? С ними следует бороться другими методами. А может быть, это вовсе и не они, а те, кто сделал ставки? Вдруг это их клиенты?

— Они! Клиенты! Какая разница? Эти игрища следует пресечь. В самом ближайшем будущем.