Ночь духов

8

У него были тёмные глаза, которые в тени капюшона слегка светились золотым. Маг. Такие глаза только у магов бывают — радужка имеет один цвет, а светится другим. Вот и плащ с капюшоном подтверждает статус незнакомца. За спиной у него нервно переминается с лапы на лапу утар, верховой тигро-лев с трёхцветной гривой, которая при свете луны выглядит просто полосатой, муаровой, точно мрамор или малахит. Утар — ещё одно подтверждение статуса.

Древние породы больших котов разводят кочевники с равнины Утар-Прайд, и ездить на таком может только маг, а никак не обычный человек. Потому что гордые саблезубы никому не позволяют себя оседлать, и только тот, кто умеет общаться мысленно, сможет договориться с боевым зверем.

— Ты кто? И как попала в такую переделку?

Она пыталась разглядеть его получше, но это было невозможно — лицо затеняли капюшон плаща и длинные, распущенные волосы.

— Квартальная ведьма.

Он усмехнулся.

— Если ты квартальная ведьма, тогда я — магический инспектор всея Версара.

Она хотела сказать в ответ что-нибудь столь же язвительное, но не нашлась.

— Не веришь? А вот, тем не менее!

— Да верю я, верю. Деревенская духовидица-самоучка. Которая сегодня ночью тут чуть не погибла. Как до сих пор жива оставалась, я удивляюсь.

Удивляется он. Ну, и ларки с ним и его удивлением. Лависа спохватилась.

— А где моя стая?

Небо было чистым. Вдалеке мелькали всполохи, которые не походили на фейерверк, и слышался топот копыт.

— Твою стаю сейчас загонят туда, где она была. Тохаэру вон этим занимается. А потом он выяснит, как и откуда эти твари появились. И кто помог им появиться. Теперь он будет тут квартальным. А ты поедешь со мной.

— А?

Лависа оторопела — не столько от скорости решений, сколько оттого, что её никто не спросил. Без меня — меня женили. Вот как это называется и, конечно, бесит.

— Кто сказал, что я поеду?

— Учиться тебе надо. А то сама пропадёшь и никому не поможешь.

— Энное время вполне себе помогала и притом успешно.

— Слишком рискуя. Не стоит брать на себя больше, чем можешь свезти. В конце концов, это безответственно.

Он говорил то же, что и Беон.

— А у меня не оставалось выбора. Некому больше было везти, вот так вот.

Лависа отвела глаза и уставилась, не моргая, куда-то в сторону. Вот это тот самый неудобный случай и неудобный разговор, когда правы все.

— Ладно, не обижайся. Я вовсе не имел в виду, что ты поступала неправильно. Как тебя зовут? Я — Утаринак.

Ага, что это за имя, Всадник-На-Утаре, похоже на прозвище. Скрытный какой. Впрочем, это его дело, ей скрывать нечего.

— Лависа.

Топот копыт приблизился. Лависа оглянулась. Вот это скакун, смесь гололёда с изморозью. С виду обычный конь, а при надобности вдруг загораются красным огнём глаза, вырастают рога, точно у дракона, и распахиваются огромные чёрные крылья. Которые очень неприятно напоминают…

— Верно. Когда-то я переманил Тоху с тёмной стороны…

— …На сторону Света?

— …На госслужбу. Не перебивай и тогда больше узнаешь.

Этого, как его, Тохаэру — тоже нельзя было разглядеть, лицо словно прикрывала лёгкая дымка. В руках у всадника барахтался знакомый свёрток.

— Что ж ты свою подругу в помойку засунула? А случись с тобой что, она не выбралась бы самостоятельно и её отвезли бы на свалку!

— Ника, прости меня! — вскричала Лависа, нетерпеливо протягивая руки. — Я хотела тебя спрятать, а больше было некуда!

Высвободившись наконец-то, кошка отвернулась от девушки и перебралась на руки Утаринаку. Он отдал Лависе только её плащ.

— Боюсь, она долго тебя не простит.

Девушка досадливо дёрнула плечом.

— Ну и ладно, благо она живая осталась.

Тохаэру без особых церемоний махнул рукой и уехал.

Оставшиеся на мосту некоторое время молчали.