Ночь исполнения желаний

ОТ АВТОРА

Задержитесь еще на минутку, если вы решили, что эта книга целиком и полностью мое достижение. Книги не пишутся в одиночку. И в моем случае меня поддерживало великое множество людей. В особенности мне хотелось бы поблагодарить:

Шайни Энтони — за ее внимательные и требовательные отзывы о моей работе. Она мой учитель, гуру и друг.

Моих кузенов, своячениц и друзей, работающих в колл-центре: Ритику Сарин, Швету Сарин, Ахил Сарин, Нихил Сарин, Нитин и Джессику. Без вас этой книги не было бы. Спасибо, что помогали прокрадываться в ваш колл-центр ночью, предоставляли ценную информацию, добывали различные учебные материалы и организовывали мои встречи с самыми разными людьми.

Благодарю также моего бывшего начальника. Моя жизнь, когда я работал на него, казалась мне сущим адом. Я спрашивал себя: за что мне все это? Теперь я знаю ответ: без подобного опыта я не смог бы написать эту книгу. Спасибо, господин бывший начальник, за то, что заставляли меня страдать. Заодно я хочу поблагодарить всех женщин, которые мне отказали (их слишком много, чтобы перечислить их поименно). Без них я не узнал бы, как больно, когда тебя отвергают.

Мою семью — Анушу, Ишаана, Шьяма, Кетана, Ананда, Пиу, Пунама, Реху, Колпана и Сури. Моего издателя «Рупа и К⁰» — компанию, в которой работают скромные, трудолюбивые, квалифицированные и готовые прийти на помощь люди и которая уверенно держится на плаву, несмотря на жесткую конкуренцию со стороны иностранных издательств. Такие компании — гордость Индии. Отдельное спасибо тем ее сотрудникам, которые особенно усердно работали над моей последней книгой. А еще мистеру Биллу Гейтсу и компании «Майкрософт» за «Майкрософт ворд». Без этой программы я не смог бы написать свою книгу.

Прежде чем вы приступите к чтению, выполните, пожалуйста, одну маленькую просьбу. Прямо здесь напишите:

а) чего вы боитесь;

б) что заставляет вас сердиться;

в) что вам не нравится в себе.

Будьте честны с собой и признайтесь себе, какие вещи для вас важны.

Не ломайте голову над тем, почему я прошу это сделать. Просто сделайте.

Я боюсь:

¯¯¯¯¯¯¯¯¯¯¯¯¯¯¯¯¯¯¯¯¯¯¯¯¯

Меня заставляет сердиться:

¯¯¯¯¯¯¯¯¯¯¯¯¯¯¯¯¯¯¯¯¯¯¯¯¯

Мне не нравится в себе:

¯¯¯¯¯¯¯¯¯¯¯¯¯¯¯¯¯¯¯¯¯¯¯¯¯

А теперь забудьте об этом задании и наслаждайтесь историей, которую я хочу вам рассказать.

Вы сделали это?

Если нет, то сделайте, пожалуйста. Тогда чтение книги принесет вам больше удовольствия.

Если сделали, спасибо вам большое. И простите меня за то, что я усомнился в вас.

Теперь, пожалуйста, забудьте об этом и о том, что я не полностью доверял вам, и получите радость от книги.

ПРОЛОГ

Путешествие ночным поездом из Канпура в Дели стало самым запоминающимся в моей жизни. Во-первых, оно подсказало мне идею этой книги. А во-вторых, далеко не всегда в ваше купе входит молодая хорошенькая девушка.

Да, вы часто видели такое в кино, слышали о чем-то подобном от друзей, но лично с вами никогда ничего похожего не случалось. Когда я был моложе, я всегда изучал список пассажиров купе, гадая, окажутся ли моими попутчицами девушки от семнадцати до двадцати пяти лет, но мне не везло. В большинстве случаев моими соседями были болтливые тетушки, храпящие мужчины и вопящие младенцы.

В тот раз все было иначе. Во-первых, в купе, кроме меня, никого не было: новый летний поезд начал курсировать между Канпуром и Дели совсем недавно и мало кто о нем знал. Во-вторых, я не мог заснуть.

Я ездил на встречу с читателями в Индийский технологический институт. Прежде чем отправиться в путь, я просидел какое-то время в столовой, разговаривая со студентами, и выпил четыре чашки кофе, которые, вне всякого сомнения, и стали причиной бессонницы. У меня не было с собой журналов или книги, и я почти ничего не видел в темное окно. И я приготовился к скучной ночи, которую проведу в одиночестве.

Она вошла через пять минут после отправления поезда и озадаченно огляделась:

— Это пятый вагон, место 63 Е?

Желтая электрическая лампочка в купе то и дело мигала. В ее неверном свете я посмотрел на свою спутницу.

— Что? — обмер я. От нее было трудно отвести взгляд.

— Так и есть. Мое место рядом с вашим, — ответила она на свой собственный вопрос и забросила тяжелый чемодан на верхнюю полку. Затем села напротив меня и вздохнула с облегчением.

— Сначала я ошиблась вагоном. К счастью, они соединены друг с другом проходами, — сказала она, поправляя локоны. Я искоса смотрел на нее. Она была молода — наверное, двадцать с небольшим, — ее волосы, доходящие до талии, жили своей собственной жизнью: одна прядь все время падала ей на лоб. Я плохо различал лицо в тусклом свете лампочки, но одно мог сказать наверняка — она была хорошенькой. А когда я решился заглянуть ей в глаза, то уже не мог оторвать от них взгляда.

Девушка начала копаться в сумочке, и я повернулся к окну. За стеклом было совершенно темно.

— Итак, мы едем в хорошем пустом поезде, — заговорила она со мной минут через десять.

— Да, — кивнул я. — Его только что пустили, даже не позаботившись о рекламе.

— Остальные поезда в это время года всегда переполнены.

— Этот поезд через несколько дней тоже будет набит пассажирами, — сказал я и наклонился вперед. — Меня зовут Четан, Четан Бхагат.

Она несколько секунд смотрела на меня:

— Четан… Ваше имя почему-то кажется мне знакомым.

Это было здорово. Наверное, она слышала о моей первой книге. Меня редко узнают, особенно девушки в ночных поездах.

— Я автор книги «Отличница», — признался я.

— Понятно. — Она немного помолчала. — Ах да, конечно, я читала вашу книгу. О трех неуспевающих студентах и профессорской дочери, верно?

— Да. Вам понравилось?

— Нормально.

Я, конечно, надеялся на более лестную оценку своего произведения.

— Просто нормальная книга? — Я слишком явно напрашивался на комплименты.

— Ну… — начала было она, но тут же замолкла.

— Что «ну»? — спросил я секунд через десять.

— Ну да, просто нормальная.

Я молчал. Она заметила выражение разочарования на моем лице.

— В любом случае я рада познакомиться с вами, Четан. Откуда вы едете? Вероятно, в Канпуре вас интересовал Индийский технологический институт?

— Да, — ответил я, мой голос звучал уже менее дружелюбно. — Ездил на встречу с читателями и выступил там с лекцией.

— Правда? О чем?

— Рассказывал о своей книге. Той самой, которую вы сочли нормальной. Некоторым людям было интересно послушать про нее. — Я говорил самым что ни на есть сладким голосом, желая замаскировать свой сарказм.

— Интересно, — обронила она и снова замолчана.

Я тоже молчал. Захотелось остаться одному.

Мерцающий электрический свет раздражал меня. Я подумал о том, что, наверное, можно выключить его. Но было еще довольно рано.

— Какая следующая остановка? Или это экспресс? — спросила она минут через пять, явно желая продолжить разговор.

— Не знаю, — буркнул я и уставился в окно, хотя по-прежнему ничего не видел.

— Все хорошо? — тихо спросила она.

— Да, а почему вы спрашиваете?

— Просто так. Вас расстроил мой отзыв о вашей книге, я права?

— Не совсем.

Девушка рассмеялась. Ее улыбка, как и глаза, брала в плен. Я понимал: девушка смеется надо мной, но мне хотелось, чтобы она продолжала улыбаться. Я опять с трудом оторвал от нее взгляд.

— Послушайте. Я знаю, ваша книга имела успех. Вы пишете для молодежи, и все такое прочее. Но в определенном смысле…

— Что? — заинтересовался я.

— В определенном смысле вас трудно назвать молодежным писателем.

Я несколько секунд смотрел на нее. Взгляд ее магнетических глаз казался нежным и одновременно настойчивым.

— Я считал, что написал книгу об учащихся колледжа. Разве они не относятся к молодежи?

— Да, конечно. Действие происходит в Индийском технологическом институте — элитном учебном заведении, куда могут попасть немногие. И вы полагаете, что его студенты являются представителями нашей молодежи? — поинтересовалась она и достала из сумочки коробочку с мятными таблетками. Протянула ее мне, но я отказался.

— Что вы хотите сказать? Мне надо было с чего-то начинать, и я написал о тех годах, которые провел в колледже. И сюжет вовсе не привязан к Индийскому технологическому, подобная история могла случиться где угодно. Но вы тем не менее считаете мою книгу макулатурой?

— Я не говорила этого. Просто она не дает представления об индийской молодежи, — пояснила попутчица, закрывая коробочку.

— О, действительно… — начал я, но тут поезд загрохотал по длинному железнодорожному мосту, и я был вынужден умолкнуть.

Мы не могли разговаривать минуты три, пока не проехали мост.

— И кто, по-вашему, дает точное представление о молодежи?

— Не знаю. Это вы писатель. Вам видней. — Она откинула со лба завитки.

— Это несправедливо, — возразил я, напоминая сам себе капризного пятилетнего ребенка. Она улыбнулась. А затем заговорила снова:

— Вы собираетесь написать следующую книгу?

— Попробую.

— И о чем она будет? Об Индийском медицинском институте?

— Нет.

— Почему?

— Потому что это не даст представления о нашей молодежи.

Она засмеялась.

— Я иду у вас на поводу. А вы смеетесь, — обиделся я.

— Нет-нет, и не думаю. Вы можете не принимать мои слова так близко к сердцу?

— Я и не принимаю, — сказал я и отвернулся.

— Позвольте мне объясниться. ИТИ — это клево и все такое, но что, если посмотреть на вещи шире? О чем ваша книга?

— И о чем же?

— Если вы хотите писать о молодежи, то, может, стоит обратить внимание на тех юношей и девушек, которые сталкиваются с реальными трудностями?

— Например?

— Просто оглянитесь вокруг. У кого из молодых людей в современной Индии больше всего проблем?

— Не знаю. У студентов?

— Нет, господин писатель. На сей раз вам следовало бы распрощаться со студенческим кампусом, о котором вы рассказывали в своей первой книге. Вы не догадываетесь, что могло бы стать темой вашего второго романа?

Я впервые за все время посмотрел на девушку внимательно. Может, причиной тому была ночь, но она показалась мне одной из самых красивых женщин, которых мне когда-либо довелось видеть. Все в ней было совершенно. Лицо как у ребенка, на лбу красная точка, на которой трудно было задержать взгляд — отвлекали ее глаза.

Я попытался сосредоточиться на вопросе.

— Второй роман? Я еще не знаю, о чем он будет.

— Правда? Нет никаких идей?

— Есть. Но пока ничего определенного.

— Интере-е-сно, — протянула она. — Тогда наслаждайтесь успехом вашей первой книги.

Следующие полчаса мы молчали. Я достал сумку, где лежала пижама. Потом подумал: а стоит ли переодеваться? Я не собирался спать. Мимо нас прогрохотал поезд, ехавший в противоположном направлении. Молчание становилось тягостным.

— Я могу подкинуть вам идею для нового романа, — неожиданно заявила она.

— Да? — осторожно спросил я. Не важно, какая это была идея, я должен был выказать свой интерес.

— Это история о колл-центре…

— Правда? В смысле — о центре сопровождения бизнес-процесса?

— Да. Вам что-нибудь известно об этом?

Я действительно кое-что знал о таких центрах, в основном потому, что в одном из них работали мои кузины.

— Ну, в этом виде деятельности занято около трехсот тысяч человек. В сущности, это постпродажная служба поддержки, которая практикуется в американских и европейских компаниях. Молодые люди обычно работают в ночную смену. Это действительно довольно интересно.

— И не более того? Вы никогда не задумывались над тем, с чем им приходится сталкиваться? — Голос моей новой знакомой снова стал решительным.

— Нет, не доводилось.

— А почему? Разве это не молодежь? Не хотите написать о них? — Она почти выговаривала мне.

— Послушайте, давайте не будем заново начинать наш спор.

— Я не спорю. Просто говорю, что у меня есть для вас подходящая история.

Я посмотрел на часы. Половина первого. Ее история — хороший способ скоротать ночь.

— Расскажите, — предложил я.

— Ладно, но при одном условии.

Условии? Я был заинтригован.

— Каком? Я не должен пересказывать ее кому-то еще?

— Как раз наоборот. Пообещайте мне, что эта история станет основой вашей новой книги.

— Что? — Я чуть было не свалился с сиденья. — Вы шутите? Я не могу пообешать вам такого.

— Как хотите. — Она снова замолчала.

Я подождал секунд десять, попутчица не раскрывала рта.

— А можно мне принять решение после того, как я услышу историю? — спросил я. — Если она окажется интересной, я выполню ваше условие.

— У вас нет выбора. Если я расскажу, вы будете обязаны написать на основе этой истории книгу.

— Она должна стать сюжетом для целой книги?

— Да. Я дам вам координаты действующих лиц. Вы можете встретиться с ними, если это покажется вам необходимым… А потом напишете свою вторую книгу.

— Тогда вам лучше ничего не рассказывать.

— О'кей. — Она встала и постелила простыню, затем положила на полку подушку и одеяло.

Я снова взглянул на часы. Час ночи, сна ни в одном глазу. Поезд шел без остановок, в Дели мы должны были прибыть только утром. Она выключила свет. Остался гореть жутковатый синий ночник. У меня было такое чувство, словно мы одни во всей вселенной.

Когда попутчица собралась забраться под одеяло, я спросил:

— О чем все-таки история?

— А вы напишете роман? Я пожал плечами:

— Не могу обещать заранее. Я прошу вас рассказать не саму историю, а о чем она.

Она кивнула и села, скрестив ноги.

— Об одной ночи в колл-центре. Там было шесть человек…

— Об одной ночи? Такой, как сегодня? — перебил я.

— Да. Об одной ночи.

— Вы считаете, этого хватит на целую книгу? Что такого необычного могло случиться за ночь?

Она вздохнула и отпила газированной воды из бутылки.

— Видите ли, эта ночь не была похожа на другие. В колл-центр позвонили…

— Ну? — рассмеялся я. — И что здесь особенного?

Она не стала улыбаться мне в ответ, дождалась, когда я перестал веселиться, и продолжила — так, будто я ничего не говорил.

— Дело в том, что это был необычный звонок. Той ночью… той ночью им позвонил Бог.

Я весь обратился в слух:

— Как это?

— Вы слышали, что я сказала. В ту ночь в колл-центр позвонил Бог.

— Что вы имеете в виду?

— Ни слова больше не скажу. Теперь вы знаете, о чем речь, и, если хотите услышать всю историю, вам придется согласиться на мое условие.

— Очень серьезное условие.

— Знаю. Выбор за вами. — Она легла под одеяло и закрыла глаза.

Шесть человек. Одна ночь. Колл-центр. Звонок Бога. Эти слова вертелись в моей голове в течение следующего часа. В два часа она проснулась и глотнула воды.

— Не спится?

Вероятно, с напряжением были проблемы: теперь начал мигать даже синий свет.

— Да, спать совершенно не хочется.

— В любом случае спокойной ночи. — Она опять легла.

— Вставайте!

Она потерла глаза.

— Да? Почему?

— Расскажите мне вашу историю.

— Вы напишете книгу?

— Да, — немного посомневавшись, подтвердил я.

— Хорошо, — сказала она и снова села.

Остаток ночи она рассказывала мне историю, которая начинается на следующей странице. Я решил передать ее вам от имени Шьяма, потому что, когда я встретился с ним, то понял, что он мне ближе остальных действующих лиц. И пусть он сам поведает об остальных ее участниках и о том, что случилось в ту ночь.

ГЛАВА I 20:31

Мои руки беспомощно шлепали по морской воде. Я не способен плавать даже в пруду, что уж говорить об Индийском океане. Мой босс Бакши сидел в лодке рядом со мной и макал мою голову в воду. Приянка уплывала вдаль в спасательной шлюпке. Бакши взялся за мою голову обеими руками, и я закричал. Рот и нос наполнились горько-соленой водой, и тут я услышал, как что-то где-то громко забибикало.

Ночной кошмар закончился под мелодию «Прошлого Рождества» — я проснулся от того, что будильник на сотовом телефоне звенел мне прямо в левое ухо. Этот рингтон подарила мне Шефали, моя вроде бы новая подружка. Я покосился на телефон и увидел на экране цифры 20:32 в окружении маленьких светящихся колокольчиков.

— Черт возьми! — воскликнул я и выпрыгнул из кровати. Я бы с удовольствием проанализировал свой сон и его значение в моей жизни, но надо было одеваться и идти на работу.

«Куалис» будет здесь через двадцать минут, подумал я, протирая глаза. «Куалис» — это марка машины, которая заезжает за каждым из нас, а потом везет в колл-центр. Я чувствовал себя усталым, но не мог поваляться в постели — боялся опоздать. Кроме того, существовала опасность, что опять увижу во сне Бакши.

Кстати говоря, я Шьям Мехра, или Сэм Марси — так называют меня на работе, в колл-центре «Коннекшнс», расположенном в Гургаоне. Американцам трудно произносить мое настоящее имя, и они предпочитают обращаться ко мне именно так. Что ж, мне в общем-то все равно.

Как бы там ни было, я оператор колл-центра, как и сотни тысяч, возможно миллионы, других людей. Но из всех сотрудников колл-центров зануда-автор выбрал именно меня. Он встретился со мной и попросил помочь в написании своей второй книги. На самом деле ему очень бы хотелось, чтобы я написал эту самую книгу вместо него. Я отказался — я не могу написать даже собственное резюме, не говоря уж о целой книге. Я также объяснил ему, что мое повышение на должность руководителя группы отложили на целый год, поскольку, как сказал мой менеджер Бакши, я не обладаю «всеми необходимыми навыками». В характеристике этот самый Бакши написал, будто я недостаточно предприимчив для такой должности. Я не очень понимаю, что он имел в виду, но я, конечно, не один такой.

Писатель сказал, что для него это не имеет никакого значения. Он обещал кому-то написать книгу и потому, по его словам, нам лучше сотрудничать, а не то он просто-напросто достанет меня. Я всеми силами пытался увильнуть от столь почетной обязанности — не получилось. В конце концов я сдался и вынужден был работать над его заданием, а вы, в свою очередь, вынуждены терпеть мое общество.

Хочу предупредить вас еще кое о чем. Мой английский не слишком совершенен, более того, ничто во мне не совершенно. Поэтому, если вам требуется нечто изощренное и высоколобое, советую почитать какую-нибудь другую книгу, где содержится великое множество длинных слов. Мне известно всего одно такое, а именно «менеджмент». Но об этом поговорим позднее. Я сообщил писателю о своем плохоньком английском. Тот ответил, что большие эмоции вовсе не обязательно выражать длинными словами. В результате у меня не осталось выбора, и потому придется сделать ту работу, о которой он меня попросил. Ненавижу писателей.

А теперь давайте вернемся к самой истории. Надеюсь, вы помните, все началось с того, что я открыл глаза…

Из гостиной послышался шум. В город на свадьбу приехали родственники. Мой сосед собирается жениться на своей кузине… э, прошу прощения, я еще толком не проснулся… мой кузен женится на своей соседке. Но мне нужно работать, и на свадьбу я не попаду. Впрочем, это не имеет никакого значения — все свадьбы, по сути, похожи одна на другую.

Все еще полусонный, я добрался до ванной комнаты. Она была занята.

Но дверь ванной была открыта. Я увидел пятерых своих тетушек, они буквально дрались за то, чтобы посмотреться в зеркало, висящее над раковиной. Одна из них громко проклинала свою дочь — та оставила дома нужные бинди.[2] Другая тетушка потеряла замочек от сережки и ругалась на чем свет стоит.

— Где же он? Ведь это чистое золото! — крикнула она прямо мне в лицо. — Может, украла горничная?! — Словно горничной нечего больше делать, кроме как воровать какой-то крохотный винтик. Почему бы ей в таком случае не стащить обе серьги целиком?

— Тетя, можно, я займу на пять минут ванную комнату? Спешу на работу, — попросил я.

— О, Шьям, здравствуй! Ты наконец-то устроился на работу? — спросила сестра моей матери. — Но при чем здесь твоя работа? Разве ты не пойдешь на свадьбу?

— Нет, я скоро отправлюсь в офис. Можно мне принять ванну?

— Посмотрите только, как вырос Шьям! — воскликнула тетя по материнской линии. — Скоро придется подыскивать ему девушку.

Родственницы дружно захихикали. Это была их дежурная шутка.

— Будьте добры, пожалуйста… — умолял я.

— Шьям, оставь леди в покое, — велела одна из моих старших двоюродных сестер. — Что ты здесь делаешь? Мы опаздываем на свадьбу.

— Но мне нужно на работу. Я должен одеться, — запротестовал я, пытаясь с помощью локтей добраться до крана.

— Ты ведь работаешь в колл-центре, правильно я говорю? — продолжала сестра.

— Да.

— Значит, работаешь на телефоне. Зачем тебе прихорашиваться? Кто тебя увидит?

Ответить мне было нечего.

— Воспользуйся раковиной на кухне, — предложила одна из тетушек и вручила мне зубную щетку.

Я посмотрел на них с отвращением. Этого никто не заметил. По пути на кухню миновал гостиную. Дядюшки уже вышли на улицу. Они принялись за вторую порцию виски с содовой. Один из них пожалел о том, что мой отец не дожил до этого дня и не может погулять на свадьбе.

Я добрался до кухни. Пол там был ужасно холодным, казалось, я ступил на лед. И тут я понял, что забыл мыло. Я вернулся, но дверь в ванную оказалась запертой. На кухне не было горячей воды, я умылся холодной, лицо замерзло. Зима в Дели — настоящее паскудство. Я почистил зубы и причесался — вместо зеркала пришлось использовать стальную пластину. Шьям превратился в Сэма, и для Сэма наступило время работы.

Я был голоден, но в доме не было ничего съестного. Все наедятся на свадьбе, так что моя мама решила ничего не готовить. В 20:55 «куалис» посигналил мне.

Я хотел было покинуть дом, но спохватился, что забыл удостоверение личности. Вернулся к себе в комнату, но не нашел его там. Тогда я попытался разыскать маму. Она оказалась в своей спальне, окруженная тетушками, сари и ювелирными украшениями. Все пытались выяснить, чьи украшения тяжелее. Обычно у самой крупной тетушки самые крупные украшения.

— Мама, ты не видела мой бейджик? — спросил я. На меня не обратили ни малейшего внимания. Я опять пошел в свою комнату, «куалис» тем временем просигналил в четвертый раз.

— Да вот же он, черт побери! — воскликнул я, забираясь под кровать. Вытащил бейджик оттуда за шнур и повесил на шею.

Я помахал всем на прощание, но никто этого не заметил. Неудивительно. Мои двоюродные братья и сестры вот-вот станут врачами или инженерами. Можно сказать, мне в нашем большом семействе отведена роль белой вороны. Действительно, единственная причина, по которой со мной все-таки разговаривают, заключается в том, что у меня есть работа и в конце месяца я получаю зарплату. Видите ли, до колл-центра я работал в отделе веб-дизайна в рекламном агентстве. Платили там мало, и потому никто из сотрудников особо не надрывался, интересуясь больше офисной политикой, чем сайтами. Я ушел оттуда, и для меня дома начался сущий ад. Именно тогда меня стали считать белой вороной. Но я спас свою репутацию, устроившись в колл-центр. Если у тебя в кошельке есть деньги, мир выказывает тебе определенное уважение и дает возможность дышать. Я оказался в колл-центре «Коннекшнс» потому, что там работает Приянка. Впрочем, эта причина больше не имеет значения.

Тетушка наконец-то нашла замочек от сережки — он оказался в пучке из фальшивых волос.

«Куалис» снова посигналил.

— Иду, — крикнул я, выбегая из дома.

ГЛАВА 2 21:05

―Что, сахиб,[3] снова опаздываете? — спросил водитель, когда я сел на переднее сиденье.

— Простите меня, пожалуйста, простите. Куда мы теперь? К Дядюшке-военному? — пропыхтел я.

— Да, — ответил он, посмотрев на часы.

— Доберемся до колл-центра к десяти часам? Мне надо встретиться кое с кем из работавших в прошлую смену.

— Все зависит от ваших коллег, опоздают они или нет, — коротко ответил шофер. — Но как бы то ни было, сначала заедем за стариком.

Дядюшка-военный ненавидит, когда мы опаздываем. Я был готов к его косым взглядам. Он приучился к дисциплине, когда служил в армии. Несколько лет назад вышел в отставку. Сейчас ему пятьдесят с чем-то, и он является самым старшим по возрасту сотрудником колл-центра. Я знаю его не слишком хорошо и не стал бы так долго рассказывать о нем, если бы не знал, что некогда он жил с сыном и невесткой, но теперь уехал от них (считай, молодые выставили его из дома) и оказался предоставлен сам себе. Пенсия у него была мизерная, и он пытался подзаработать в колл-центре.

Он терпеть не может разговаривать и потому работает не на телефоне, а за компьютером и общается с клиентами через Интернет — в чате и по электронной почте. Хотя компьютер находится в общей комнате, его стол стоит в самом дальнем углу, рядом с факсом. За один раз Дядюшка-военный обычно произносит не больше трех слов. Его общение с нами ограничивается в основном бросаемыми на нас снисходительными взглядами типа «вы, молодежь».

«Куалис» остановился рядом с домом Дядюшки. Тот ждал нас у входа.

— Опаздываете, — заметил он, посмотрев на водителя. Тот, ничего не ответив, вышел из машины, чтобы открыть для него заднюю дверцу. Дядюшка забрался в машину, проигнорировал среднее сиденье и сел сзади. Возможно, хотел оказаться как можно дальше от меня.

Затем он бросил на меня весьма выразительный взгляд, словно хотел сказать: «Это, должно быть, твоя вина». Я смотрел в сторону. Водитель развернулся и поехал к дому Радхики.

Одна из уникальных особенностей нашей группы заключается в том, что мы не только работаем вместе, но и пользуемся одной и той же машиной. Потратив некоторое время на разработку маршрута и наняв сговорчивого водителя, мы смогли добиться того, что стали приезжать на работу одновременно все шестеро членов Стратегической группы «Уэс-терн апплаинсез»: Дядюшка-военный, Радхика, Эша, Врум, Приянка и я.

«Куалис» направился к Радхике Джха, или Реджине Джонс, как называют ее на работе. Радхика, как обычно, припозднилась.

— Мадам Радхика в своем репертуаре, — сказал водитель, давая гудок. Я с беспокойством посмотрел на часы.

Спустя шесть минут в дверях появилась Радхика, она побежала к нам, сжимая в правой руке концы красно-коричневой шали.

— Простите, простите, простите… — пробормотала она раз двенадцать, прежде чем мы успели сказать хоть слово.

— Что-нибудь случилось? — спросил я, когда «куалис» тронулся с места.

— Ничего особенного. Я готовила для свекрови миндальное молоко, а на то, чтобы расколоть орехи, понадобилось больше времени, чем я думала, — объяснила она, в изнеможении откинувшись на спинку сиденья.

— Пусть свекровь сама готовит себе молоко, — предложил я.

— Да ладно тебе, Шьям, — ответила Радхика. — Она такая старая, и это самое меньшее, что я могу для нее сделать, особенно теперь, когда ее сын в отъезде.

— Как хочешь, — пожал я плечами. — Просто ты готовишь еду три раза в день, выполняешь всевозможные домашние обязанности, работаешь всю ночь напролет и…

— Ш-ш… — прошептала она. — Не надо об этом. В колл-центре есть какие-нибудь новости? Я нервничаю.

— Судя по тому, что рассказал мне Врум, ничего существенного. Никаких новых распоряжений, а звонков меньше, чем когда-либо. «Коннекшнс» обречен. Это всего лишь вопрос времени, — сказал я.

— Правда? — Ее глаза расширились.

Это, к сожалению, было правдой. Вы могли слышать о новомодных колл-центрах, где все в ажуре, клиентов великое множество и сотрудникам делают массаж с ароматическими маслами. Наш колл-центр к ним не относится. У нас один-единственный клиент — «Уэстерн компьютерс энд апплаинсез», но даже их звонки поступают все реже. И потому ходят слухи, что колл-центр вот-вот прекратит свое существование.

— Думаешь, «Коннекшнс» закроют? — спросила Радхика.

Дядюшка поднял бровь и посмотрел на нас, затем снова погрузился в собственные размышления. Мне иногда хочется, чтобы он был более разговорчивым, но, наверное, лучше хранить молчание, чем говорить глупости,

— Это вполне возможно, или же — в лучшем случае — будет сокращение. Спроси у Врума.

Машина тащилась невыносимо медленно. В Дели был день свадеб, и буквально на каждой улице нам встречались праздничные процессии. Водителю приходилось маневрировать, дабы увернуться от толстых женихов, едущих на лошадях. Я снова посмотрел на часы. Шефали будет дуться на меня.

— Мне нужна эта работа. Нам с Ануджем надо на что-то жить, — тихо, словно про себя, произнесла Радхика. Анудж — муж Радхики. Она вышла за него три года назад после бурного ухаживания во время учебы в колледже, и теперь супруги жили в одном доме с родителями мужа, придерживающимися самых традиционных взглядов. Единственной дочери отца приходилось очень трудно, но чего не сделаешь ради любви.

Затем мы заехали за Эшой Сингх (она же Элайза Син-гер). Эша уже ждала нас. Водитель, не выключая мотора, открыл заднюю дверцу.

Аромат дорогих духов заполнил салон. Эша села рядом с Радхикой в среднем ряду и сняла замшевый пиджак.

— М-м-м, какой приятный запах. Как называются твои духи? — поинтересовалась Радхика.

— А, ты заметила. — Эша была довольна. — Это «Эскейп» от Кельвина Кляйна. — Она согнула колени и расправила складки длинной темно-коричневой юбки.

— Ты ходила по магазинам? — поинтересовалась Радхика.

— Можно назвать это временным помрачением рассудка, — отозвалась Эша.

Водитель наконец-то выбрался на свободную дорогу и поехал быстрее.

Я снова посмотрел на Эшу. Ее вкус был безупречен. В обычные дни она одевалась куда как лучше, чем я в праздники. Ее кофейного цвета топ без рукавов идеально подходил к юбке. Коричневые серьги почему-то казались съедобными, на губах толстым слоем лежала помада цвета какао. Девушка выглядела так, словно только что поцеловала миску с шоколадным кремом. Для того чтобы глаза стали более выразительными, Эша использовала то ли тушь для ресниц, то ли подводку, то ли тени для век. Точно не знаю, Приянка говорила мне, что все это совершенно разные вещи.

— Через четыре месяца будет проведена неделя «Лакме». Мой агент добивается, чтобы я приняла в ней участие, — поведала Эша Радхике.

Эша мечтает стать моделью. Она девушка сексапильная, по крайней мере в сравнении с другими сотрудницами колл-центра. Два месяца назад в офисе устроили довольно глупый опрос общественного мнения: кто у нас самый сексапильный, самый красивый и самый очаровательный. Эша завоевала титул «самая сексапильная цыпочка "Коннекшнс"». Она, по ее словам, не обратила особого внимания на результаты опроса, но с того самого дня стала немного тщеславной. При всем этом она действительно изящная и утонченная. Прошел год после того, как Эша приехала в Дели из Чандигарха, не посчитавшись с мнением своих родителей на этот счет. Работа в колл-центре обеспечивает ей регулярный доход, но днем она ходит по модельным агентствам и пытается заключить контракт с одним из них. Эша уже принимала участие в некоторых небольших показах одежды в Западном Дели, но, несмотря на это и на завоеванный ею титул, существенных успехов пока не добилась. Однажды Приянка сказала мне — вырвав обещание молчать об этом — что, по ее мнению, Эша никогда не станет настоящей моделью. «У нее небольшой рост, и она несколько провинциальна» — такими точно были ее слова. Но Приянка ни хрена не понимает. Рост Эши пять футов и пять дюймов — она всего на два дюйма ниже меня (и на дюйм выше в туфлях на каблуках). Я считаю ее высокой девушкой. А что касается ее провинциальности, то здесь Приянка не права. Эше всего двадцать два, и есть смысл дать ей шанс. К тому же Чандигарх вовсе не провинция, а административная столица двух штатов. Но Приянка не сильна в географии. Я думаю, она просто завидует Эше. Несексапильные девушки грешат этим. Приянка даже не стала претенденткой на титул, который достался Эше. Она миловидна и потому была номинирована на звание самой очаровательной сотрудницы, благодаря ямочкам на щеках и круглому привлекательному личику, но титул достался какой-то другой девушке.

Затем нам надо было заехать за Врумом; его настоящее имя Варун Малхотра (в колл-центре — Виктор Мелл), но все называют его Врумом из-за его любви ко всему, что на колесах.[4]

«Куалис» свернул на подъездную дорожку к дому Врума. Он ждал нас, сидя на мотоцикле.

— Зачем тебе мотоцикл? — спросил я, высунувшись из окна.

— Я поеду сам, — заявил Врум, натягивая кожаные перчатки. На нем были черные джинсы и высокие ботинки, отчего его ноги казались слишком длинными. На темно-синей трикотажной рубашке выделялась эмблема «Феррари».

— С ума сошел? — удивился я. — Сейчас очень холодно. Залезай скорее в машину, опаздываем.

Врум, таща за собой мотоцикл, подошел к машине и встал рядом со мной.

— Нет. У меня сегодня плохое настроение, надо развеяться. Быстрая езда — лучшее средство от хандры. — Он стоял рядом со мной, и слышать его мог только я.

— Что случилось?

— Ничего. Звонил папа. Они с мамой спорили часа два. И почему только они расстались? Оба не могут жить без того, чтобы не накричать друг на друга.

— Все в порядке, старина. Это не твоя проблема.

Отец Врума бизнесмен, он бросил жену два года назад — предпочел ей свою секретаршу. Сейчас Врум с матерью живут вдвоем.

— Я не выспался. Весь день провалялся в кровати и теперь чувствую себя довольно паршиво. Надо как-то собраться, — сказал Врум, оседлывая мотоцикл.

— Замерзнешь… — начал было я.

— Что происходит, Шьям-сахиб? — поинтересовался водитель. Я повернулся к нему. Он смотрел на меня с озадаченным выражением лица, а я в ответ только пожал плечами.

— Он поедет на мотоцикле, — оповестил я всех собравшихся.

— Поехали со мной, — предложил мне Врум. — Доберемся до колл-центра быстрее, чем на машине.

— Нет уж, спасибо, — отказался я и сложил руки на груди. Мне не хотелось покидать уютный «куалис».

Врум наклонился, чтобы поздороваться с шофером.

— Приветствую вас, сахиб, — сказал он.

— Врум-сахиб, неужели вам не нравится мой «куалис»?

— Сегодня хочется прокатиться на мотоцикле. — Врум протянул водителю пачку сигарет. Тот взял одну, но Врум оставил ему всю пачку.

— Если хотите, можете повести мой автомобиль, — предложил водитель и убрал руки с руля.

— Нет, как-нибудь в другой раз. Сегодня мне хочется летать.

— Привет, Врум! В «Коннекшнс» есть какие-нибудь новости? Что там происходит? — спросила Радхика, поправляя волосы.

Несмотря на темные круги под глазами, она была очень хорошенькой. Высокие скулы и прекрасная кожа гармонировали с тонкими бровями и черными, как уголь, глазами. На ней было простое сари горчичного цвета — ее родственники не признавали никакой другой женской одежды, Хотя до замужества Радхика предпочитала джинсы и юбки.

— Пока ничего нового. Попробую сегодня что-нибудь накопать, но, думаю, Бакши оставит всех нас с носом. Эй, Шьям, кстати говоря, инструкция к сайту готова. Я отправил ее в офис по электронной почте, — сказал Врум и завел мотоцикл.

— Здорово! — встрепенулся я.

Мы расстались с Врумом и покатили к Приянке. Часы показывали половину девятого, до начала работы оставался целый час. Но я продолжал волноваться — ведь Шефали заканчивает в десять двадцать и сразу же уходит.

К счастью, Приянка уже поджидала нас.

— Привет! — сказала она, забираясь в «куалис» и садясь рядом с Эшей. У нее в руке был большой белый пластиковый пакет, а также большая сумка.

— Привет! — отозвались все, кроме меня.

— Шьям, я сказала «привет».

Я притворился, что не слышу. Странно, но с тех пор, как мы разорвали отношения, мне было трудно общаться с ней, хотя я думал о Приянке раз по тридцать за день.

Я посмотрел на нее. Она поправила шарф на шее. Я заметил, что на ней новый традиционный индийский костюм, состоящий из блузки и шароваров зеленого цвета. Он очень шел ей. Я посмотрел на Приянкин нос — ноздри раздувались, когда она бывала чем-то огорчена. Могу поклясться, что, если ей доводилось сердиться, из них вырывалось небольшое пламя.

— Шьям, я сказала «привет»! — повторила она, — Я всем сказала «привет»! — А я тем временем думал о том, что Бакши наконец-то продвинет меня по службе — после того как увидит сегодня мою инструкцию к сайту.

— А где Врум? — поинтересовалась Приянка. Она старалась быть в курсе всего, что происходит.

— Врум отправился на работу на… врум, — ответила Эша, подражая звуку, издаваемому мотоциклом.

— Хорошие духи, Эша. Ты снова ходила по магазинам? — принюхалась Приянка, поведя своим маленьким носом.

— Это «Эскейп» от Калвина Клайна, — опять пояснила Эша, принимая величественную позу.

— Bay! Круто, — откликнулась Приянка, и обе они рассмеялись. Этого я никогда в ней не понимал: Приянка любила порочить Эшу в моих глазах, но когда они оказывались вместе, то вели себя как сестры.

— Эша, ты на свидание собралась?

— Никаких свиданий. Я по-прежнему ужасно одинока. Хорошие парни относятся к вымирающему виду, — сказала Эша, и девушки снова рассмеялись. Но по-моему, в этом не было ничего забавного. Мне хотелось, чтобы Врум был с нами в машине. Он единственный в команде, кого я могу назвать другом. Врум на четыре года младше меня — ему всего двадцать два, но мне легко общаться с ним. Разговоры Радхики о семейных делах не интересовали меня, как и Эшина болтовня о модельном бизнесе, а что касается Приянки, до недавних пор она была для меня больше чем другом. Но четыре месяца назад мы с ней расстались (по версии Приянки), или же она бросила меня (по моей собственной версии).

Я пытался делать то, что она мне посоветовала, а именно — «жить дальше», и потому стал ухаживать за Шефали.

«Бип. Бип. Бип. Бип».

Из кармана моей рубашки послышались громкие звуки; все вздрогнули.

— Кто это? — поинтересовалась Приянка.

— Мне пришло сообщение, — поясниля, доставая телефон.

Это была Шефали. В последнее время она то и дело давала мне какие-то глупые прозвища.

Я ответил:

— Что-то случилось? — спросила Эша.

— Ничего существенного.

— Шефали? — предположила Радхика.

— Нет, — сказал я, и все посмотрели на меня.

— Нет, — повторил я.

— Да. Это Шефали, правда? — в один голос воскликнули Эша с Радхикой.

— Почему Шефали вечно сюсюкает? — прошептала Эша Радхике, и опять послышалось хихиканье.

— Вам-то какое дело? — Я взглянул на часы. Автомобиль подъезжал к Гургаону, пригороду Дели. До «Коннекшнс» оставалось десять минут езды.

В десять минут одиннадцатого я увижу Шефали, подумал я.

— Можно остановиться и выпить чаю у Индерджита. В любом случае успеем на работу к половине одиннадцатого, — предложила Приянка. Эта чайная пользовалась популярностью у водителей грузовиков, потому что там круглосуточно подавали чай и еду.

— Думаешь, успеем? — наморщила лоб Радхика.

— Конечно. Мы сэкономили целых двадцать минут на последнем отрезке шоссе. Пойдемте, водитель-джи,[5] я угощаю, — сказала Приянка.

— Хорошая идея. Я наконец-то проснусь, — обрадовалась Эша.

Водитель припарковал машину около чайной.

— Эй, ребята! Зачем нам здесь останавливаться? — запротестовал я.

— Говорю же, будем на работе ровно в половине одиннадцатого. Давайте угостим водителя за то, что он так быстро довез нас. — Приянка улыбнулась и вышла из машины. Она всегда старается сделать нечто такое, чего мне совершенно не хочется.

— Он спешит к Шефали. — Эша толкнула Радхику локтем. Обе снова расхохотались. И что здесь такого смешного, хотелось спросить мне.

— Нет, просто хотел оказаться на своем рабочем месте немного пораньше, — буркнул я и вышел из машины. Дядюшка-военный и водитель последовали за нами. Я почувствовал запах горячих лепешек, но не заказывать же их — времени мало. Водитель расставил для нас пластиковые стулья. Помощники Индерджита приняли наши заказы. Пожелания девушек оказались довольно разнообразными.

— Я буду чай без сахара, — сказала Эша.

— А я хочу чай погорячее, — попросила Радхика.

— Мне, пожалуйста, чай с кардамоном, — сказала Приянка.

Когда мы учились в колледже, Приянка обычно поила меня кардамоновым чаем в своей комнате в общежитии. Возможно, ей теперь нравятся другие мужчины, но в том, что касается напитков, ее вкусы остались неизменными.

Через три минуты нам подали чай.

— Знаете какие-нибудь сплетни? — Приянка обхватила стакан обеими ладонями, желая согреть их. Она обожает не только кардамон, но и сплетни.

— Нет. Лучше расскажи, как протекает твоя жизнь, — попросила Радхика.

— У меня действительно есть интересные новости, — лукаво улыбнулась моя бывшая подруга.

— Что такое? — воскликнули Радхика и Эша.

— Я расскажу вам обо всем, когда мы окажемся на работе. Это нечто очень-очень важное. — Приянка опять улыбнулась.

— Давай сейчас. — Эша толкнула Приянку в плечо.

— Времени мало. Кто-то из нас ужасно спешит. — Приянка бросила на меня многозначительный взгляд.

Я отвернулся.

— Мне действительно нужно поделиться с вами. Только никому не говорите… — начала Эша.

— Скорее! — попросила Радхика.

— Видите? — Эша встала, а затем обнажила свой живот, который украшало недавно купленное кольцо.

— Клево, — признала Приянка. — Ты настоящая модница.

Дядюшка-военный был шокирован. Я начал подозревать, что он никогда не был молод, а появился на свет сорокалетним.

— Что это такое? Пирсинг? — спросила Радхика.

Эша кивнула и одернула топ.

— Не больно? — поинтересовалась Радхика.

— Больно, — отозвалась Эша. — Представь, что кто-то прокалывает тебе живот.

Мой желудок чуть было не взбунтовался.

— Пора. — Я сделал еще один глоток чая.

— Поехали, девочки, а не то мистер Сознательность очень расстроится. — Приянка подавила ухмылку. Я ненавидел ее.

Я подошел к прилавку, заплатил за чай. И вдруг увидел Врума; тот стоял у прилавка и смотрел телевизор.

— Врум? — удивился я.

— Привет! Что вы здесь делаете?

Я поведал ему, что девушкам захотелось чая.

— А я приехал двадцать минут назад, — похвастался Врум. Он показал мне окурок: — Это была моя первая сигарета.

Врум пытался выкуривать за ночь не больше четырех сигарет, но, поскольку всем у нас заправлял Бакши, это ему редко удавалось.

— Можешь подвезти меня в колл-центр? А не то я не застану Шефали.

Взгляд Врума был прикован к телевизору. Он смотрел «Новости Нью-Дели». Некогда он работал в газете, и его по-прежнему живо интересовали события, происходящие в стране и в мире. Врум считает, что тот, кто смотрит новости, способен изменить мир. Большая ошибка.

— Поехали! А не то Шефали убьет меня.

— Шефали? Ты хотел сказать Кудряшка? — засмеялся Врум.

— Заткнись! Закончив работу, она уезжает на «куалисе». Мы общаемся с ней только между сменами.

— Когда-то ты ухаживал за Приянкой, а теперь встречаешься с Шефали? — Врум облокотился своим длинным телом — шесть футов два дюйма — на прилавок.

— И чем тебе не нравится Шефали? — спросил я, переминаясь с ноги на ногу.

— Почему не нравится? Очень мило — иметь подругу, не слишком обремененную мозгами. Зачем ты тратишь на нее время?

— Мы с Приянкой расстались. Пытаюсь жить дальше, — ответил я, взяв леденец из стоявшей на прилавке мисочки.

— Ты же собирался предложить Приянке снова начать встречаться.

— Я смогу сделать это, только когда стану руководителем группы. А это может случиться очень скоро — например, сегодня ночью, после того как мы сдадим инструкцию к сайту. Поехали, ну пожалуйста!

— Ладно. Можешь продолжать тешить себя надеждами, — пожал плечами Врум, но тем не менее направился к мотоциклу.

Я крепко держался за него, когда мы мчались по шоссе со скоростью сто двадцать километров в час. Я закрыл глаза и молился о том, чтобы Шефали не рассердилась и чтобы мне удалось добраться до работы живым.

«Бип. Бип. Бип. Бип». Сообщение.

Когда Врум добрался до колл-центра, я мигом соскочил с мотоцикла. Машина покатилась вперед, и Вруму пришлось упереться ногами изо всех сил, чтобы сохранить равновесие.

— Что ты вытворяешь? — с раздражением спросил он. — Не мог подождать, пока я припаркуюсь?

— Извини. Ужасно спешу! — бросил я на бегу.

ГЛАВА 3 22:18

―Я с тобой не разговариваю, — заявила Шефали и принялась теребить серебряную сережку. Ее серьги-кольца были такими большими, что казались подвешенными к ушам браслетами.

— Прости, Шефали. Меня задержали коллеги. — Я облокотился об ее стол. Она сидела на крутящемся кресле, отвернувшись от меня на девяносто градусов — так она выказывала нерасположение. Остальные рабочие места были пусты — все ушли домой.

— Как так? Я думала, ты у них главный. — Шефали сделала вид, что работает на компьютере.

— Я еще не начальник. Хотя скоро стану им.

— Так почему тебя не делают руководителем группы? — Шефали взмахнула ресницами. Я ненавидел это ее выражение лица.

— Не знаю. Бакши говорит, он хочет этого, но я должен доказать, что обладаю нужными качествами.

— Что он имеет в виду? — Шефали открыла сумочку.

— Не знаю. Наверное, я должен самосовершенствоваться.

— Значит, у вас, ребята, нет руководителя?

— Пока нет. Бакши говорит, что мы должны уметь справляться без него. Я помогаю осуществлять контроль над работой. Бакши считает, у меня большой потенциал.

— Так почему твоя команда не слушается тебя?

— Кто говорит, что не слушается? Очень даже слушается.

— Так почему ты опоздал? — Шефали уже в третий раз начала предложение словами «так почему».

— Шефали, хватит об этом, — сказал я, глядя на часы. — Как прошел день?

— Хорошо. Хотя наш руководитель сказал, что количество звонков от клиентов «Уэстерн апплаинсез» падает. Они теперь пользуются сайтом.

— Здорово. Ты знаешь, кто сделал сайт?

— Знаю. Ты и Врум. Но мне кажется, тебе не следует очень уж этим гордиться. Из-за вашего сайта «Коннекшнс» потеряет клиентов.

— Но сайт здорово помогает им, верно?

— Ш-ш. Не надо о сайте. Некоторых очень огорчает его существование. Говорят, он может привести к сокращению штатов..

— Правда?

— Не знаю. Послушай, почему ты такой неромантичный? Разве так Медвежонок должен разговаривать со своей Кудряшкой?

Мне хотелось как можно больше знать о том, что происходит в «Коннекшнс». Бакши держал рот на замке. Сказал только, что у начальства имеются конфиденциальные первоочередные задачи. Надо послать Врума на разведку, подумал я.

— Эй, малыщ? — окликнула меня Шефали. Я посмотрел на нее. Если бы не заколки в стиле «Привет, Кити»,[6] моя девушка была бы очень даже ничего.

— А?

— Ты меня слышишь?

— Конечно.

— Тебе понравился мой подарок?

— Какой подарок?

— Рингтоны. Я послала тебе шесть рингтонов. Ты даже не помнишь!

— Помню. Я поставил «Прошлое Рождество» на звонок, — ответил я, нажал на кнопку телефона — и тут же зазвучала популярная мелодия. Врум, наверное, убил бы меня, но я сделал это ради Шефали.

— Какая прелесть! — восхитилась Шефали и ущипнула меня за щеку. — Мой милый Медвежонок!

— Шефали…

— Что?

— Перестань, пожалуйста, называть меня Медвежонком.

— Почему? Тебе не нравится?

— Называй меня Шьямом.

— Тебе не нравится имя, которое я для тебя придумала? — Печальная интонация превратилась в трагическую.

Я молчал. Наверное, никогда не стоит говорить женщинам, что тебе не нравятся их выдумки. Иначе они погружаются в молчание.

— Тебе не понравились рингтоны, — сказала Шефали дрожащим голосом.

— Понравились, — возразил я, испугавшись, что она расплачется. — Очень!

— А что касается имени, можешь выбрать себе любое. Я не похожа на других твоих девушек. — На глазах у нее появились слезы. Я посмотрел на часы. Еще три минуты, и все встанет на свои места. Я сделал глубокий вдох. Через сто восемьдесят секунд ей придется уйти. Иногда подсчет секунд оказывается прекрасным способом пережить женские истерики.

―Каких девушек ты имеешь в виду?

— Я имею в виду командирш, которые на тебя зарятся. — Шефали шмыгнула носом. — Похожих на… сам знаешь, кого.

— Не знаю и знать не хочу. Хватит выдумывать. — Мой голос стал тверже. Шефали говорила правду: Приянка любит командовать, но только в тех случаях, когда ты не желаешь прислушиваться к ее словам.

— А ты дашь мне другое имя, если я перестану плакать? — Всхлипывания Шефали грозили перейти в рыдания.

— Да. — Я был готов переименовать всех членов ее семьи, лишь бы она прекратила это дурацкое представление.

— О'кей. Выбери мне имя.

Я крепко задумался. В голову ничего хорошего не приходило.

— Шеффи? Что, если я буду звать тебя Шеффи? — наконец предложил я.

— Н-е-е-е-т. Я хочу что-нибудь поинтере-е-е-е-снее. — Шефали любила растягивать слова.

— Сейчас я не могу придумать ничего поинтереснее. Надо приступать к работе. А твой «куалис» вот-вот отправится в путь.

Шефали взглянула на часы и встала:

— Да, пора идти. Ты придумаешь мне имя к завтрашнему дню?

— Конечно. А теперь до свидания.

— Чмокни меня. — И она ткнула пальцем себе в щеку.

— Что?

— Чмокни.

— Ты имеешь в виду поцелуй? Конечно. — Я клюнул ее в щеку и повернулся к своему рабочему месту.

— Пока, Медвежонок, — сказала она на прощание.

ГЛАВА 4 22:27

Нaшe подразделение называется стратегическая группа «Уэстерн апплаинсез», или просто СГУА. В отличие от другого отдела, который занимается компьютерами, мы имеем дело с бытовой техникой — холодильниками, плитами и пылесосами. Стратегами нас именуют потому, что мы специализируемся на трудных и придирчивых клиентах. Эти «стратегические» клиенты беспрестанно звонят нам, многие из них слишком тупы, чтобы понять, как нужно поступать в довольно простых случаях.

Мы чувствуем себя особенными, потому что не относимся к основному подразделению, которое занимается компьютерами. Там более тысячи операторов, они занимаются обслуживанием «Уэстерн компьютерс». Звонки им поступают не слишком сложные, но сотрудникам не хватает уединенности, которой мы наслаждаемся в СГУА.

Я сел за длинный прямоугольный стол. За каждым из нас закреплено определенное место: я сижу рядом с Врумом, а Приянка напротив меня; Эша соседствует с Приянкой, место рядом с ней занимает Радхика. В комнате нет перегородок, поэтому мы все можем видеть друг друга, в том числе и Дядюшку-военного — он сидит в углу за компьютером. В трех остальных углах расположены соответственно туалеты, комната для совещаний и небольшой склад канцелярских принадлежностей.

Когда я вошел в отдел, на своем рабочем месте сидел только Дядюшка-военный. Остальные операторы столпились вокруг Приянки.

— Что у тебя за новости? Ты обещала рассказать, — напомнила Эша.

— Ладно. Но при одном условии. Это должно остаться между нами, — начала Приянка, усаживаясь на свое место. Она достала из-под стула большой пакет.

— Ребята… — прервал я их болтовню. Все обернулись и посмотрели на меня.

Я показал на стол и на телефоны. На часах было 22:29. Через минуту нам начнут звонить.

Все расселись по местам и надели наушники.

— Добрый вечер. Пожалуйста, прослушайте объявление, — послышался чей-то звучный призыв. Я посмотрел вверх. Голос раздавался из громкоговорителя под потолком.

— Ненавижу эти чертовы объявления, — сказала Приянка.

— Сообщаю вам, что в пятницу в полночь будет объявлена учебная пожарная тревога. Следуя инструкциям, вы должны будете покинуть колл-центр, соблюдая порядок. Спасибо. Хорошо вам поработать.

— Зачем все это нужно? Никто не собирается поджигать наше здание, — пожала плечами Эша.

— Так положено, — отозвался Врум.

Разговор оборвался, потому что звуки, издаваемые компьютерами, оповестили о начале нашей смены.

В половине одиннадцатого начали поступать звонки. На большом экране стали загораться числа.

— «Уэстерн апплаинсез». Здравствуйте! Говорит Виктор. Чем могу вам помочь?

— Да, согласно моим записям, я говорю с миссис Смит. У вас посудомоечная машина «Даблъю-эй-эф-200», правильно? — уточняла Эша.

Хорошая память Эши произвела должное впечатление на звонившую. Подумаешь! Наша автоматическая система сама выдавала все данные о клиентах. Мы знали их имена, адреса, кредитные истории и сведения о последних покупках, сделанных у нас. Мы также «помнили», когда они звонили нам в последний раз. Причиной того, что звонок миссис Смит попал к нам, в СГУА, послужило то обстоятельство, что дама постоянно теребила нас по поводу своих проблем. Тем временем основной отдел мог работать без перебоев.

Иногда мы работали с клиентами, которые казались чудаками даже по меркам СГУА. Я не стану останавливаться на этом подробно, но в 22:37 между Врумом и клиентом состоялся такой вот разговор:

— Да, миссис Полсон, конечно же, мы помним вас. Счастливого Дня благодарения! Надеюсь, вы жарите большую индейку в нашей плите модели «Даблъю-эй-100», — сказал Врум, прочитав напоминание об американских праздниках.

Я не мог слышать, что говорит клиентка. Скорее всего миссис Полсон рассказывала о проблемах с плитой.

— Нет, миссис Полсон, вы не должны открывать ее. — Врум старался быть максимально вежливым. Бытовые электроприборы, такие как «Даблъю-эй-100», могут чинить только специально обученные профессионалы.

Затем где-то около минуты опять вещала миссис Полсон. Наш отдел не отличался эффективностью, но долгие разговоры, подобные этому, могут отрицательно сказаться на среднем времени ответа, имевшемся в распоряжении Врума.

— Мадам, объясните мне, зачем вы отвинтили верхнюю часть плиты. Тогда мы, наверное, поймем, почему вас ударило электричеством… Итак, скажите мне… да… о… правда? — продолжал Врум, тяжело вздыхая. Терпение — главное качество хорошего оператора — давалось Вруму нелегко.

Радхика помогала кому-то разморозить холодильник. Эша — распаковать посудомоечную машину. Все говорили с американским акцентом, не так, как в обычной жизни. Я временно перестал отвечать на звонки, чтобы заняться статистикой — кто и почему звонил нам вчера. Мне не особенно нравится заниматься этим делом, но Бакши не оставил мне выбора.

— Видите ли, мадам, — Врум продолжал общаться с миссис Полсон, — насколько я понял, индейка не помещалась в плите, а вы не хотели разрезать ее на части, но вам не надо было разбирать… Но это не проблема плиты… Даже не знаю, что вам сказать… Понимаю, вы ждете в гости сына. Вы могли бы приобрести «Даблъю-эй-150», она больше. — Врум задышал чаще.

Миссис Полсон продолжала разглагольствовать еще какое-то время.

— Миссис Полсон, я полагаю, вам нужно как можно скорее отвезти плиту в мастерскую, — твердо сказал Врум. — И в следующий раз купите индейку поменьше… да, готовая индейка — это прекрасная идея для сегодняшнего вечера… Нет, у меня нет телефона, по которому ее можно заказать. Спасибо, что позвонили, миссис Полсон. Всего хорошего. — Врум наконец-то закончил разговор.

А затем стукнул кулаком по столу.

— Все в порядке? — спросил я, не отрываясь от бумаг.

— Просто ненормальная, — пробормотал он, а тем временем на экране высветился следующий номер.

Я поработал за компьютером еще минут десять, собирая статистику по вчерашнему дню. Кроме всего прочего, Бакши возложил на меня обязанность следить, соблюдают ли сотрудники определенный этикет общения. Время от времени мне приходилось проверять, как они разговаривают с клиентами. В 10:47 я подсоединился к линии, на которой работала Эша.

— Да, сэр. У меня голос совсем как у вашей дочери? Спасибо. Так что случилось с вашим пылесосом? — говорила она.

— Ваш голос успокаивает, — продолжал сыпать комплиментами клиент.

— Спасибо, сэр. Итак, пылесос…

Интонации Эши были безупречны. Она говорила очень вежливо и одновременно твердо. Менеджеры следили за тем, чтобы одна консультация укладывалась в определенное время. Поскольку клиенты СГУА люди непростые, мы тратили на разговор в среднем на две с половиной минуты больше, чем положено. Я проверил файлы и выяснил, что все наши операторы справлялись с поставленными задачами.

— Бип! — Звук, который издал факс, заставил меня оторваться от бумаг. Я удивился тому, что кто-то послал нам сообщение в столь позднее время. Подошел к аппарату и принял факс. Нам написал Бакши.

Понадобилось три минуты на то, чтобы прошли семь страниц текста. Я оторвал послание и обратился к первой странице.

Прочитав остальные страницы, я тяжело вздохнул. Бакши хотел, чтобы я в нерабочее время занимался с новичками. Значит, мне придется вкалывать сверхурочно, кроме того, я ненавижу заниматься проблемами речи. Американский акцент — это такая морока. Вы, возможно, думаете, что американцы, равно как и их язык, довольно просты, но дело в том, что каждый звук они могут произносить совершенно по-разному.

Приведу вам один пример: звук Т. Его произносят четырьмя разными способами. Т в середине слова может вовсе не произноситься, и «Интернет» становится «Иннернетом». По-разному также произносится Т в соседстве с N и между гласными. И наконец, если вам еще не надоело читать все это, он звучит как собственно Т в начале слова.

— Что случилось? — поинтересовался Врум, подойдя ко мне.

Я дал ему факс. Он прочитал и ухмыльнулся:

— Да, правильно; Бакши, как всегда, пытается переложить ответственность на чужие плечи.

— Ненавижу обучать людей американскому акценту. Невозможно научить жителей Дели разговаривать, как американцы, всего за неделю.

— Точно так же невозможно заставить американцев говорить с пенджабским акцентом, — согласился Врум и издал небольшой смешок. — Все эти премудрости в одно ухо влетают, в другое вылетают.

— И что мне теперь делать? — спросил я, в расстроенных чувствах направляясь к столу.

— Придется тебе людей учить, на мозги давить. Но свои мозги надо поберечь. — Вруму понравилась придуманная им рифма, и он произнес эти слова несколько раз.

Я подошел к столу. Слова Врума заставили меня вспомнить о поездах.[7] Точнее, о Железнодорожном музее, где у меня год назад состоялось свидание с Приянкой.

ГЛАВА 5 Мои прошлые свидания с Приянкой — I

Железнодорожный музей, Чанакьяпури

Годом раньше

Она опоздала на полчаса. Я успел два раза обойти все залы, рассмотрел модели поездов, залез в первый в Индии вагон для угля, вник в принцип действия современной интерактивной сирены. Затем пошел в буфет, расположенный на островке посреди искусственного пруда. Здешняя ландшафтная архитектура оказалась весьма впечатляющей. Хотел было закурить сигарету, но увидел объявление: «Курить разрешается только паровым двигателям». Потому я сидел в буфете, потягивал теплую кока-колу и тут наконец увидел ее.

— Не надо ничего говорить. Прости, я опоздала, — сказала Приянка и села напротив меня.

Я промолчал и посмотрел на ее маленький носик, удивляясь тому, что он способен вдыхать достаточно кислорода.

— Скажи что-нибудь, — попросила Приянка секунд через пять.

— Ты же велела мне молчать.

— Моей маме нужна помощь профессионала. На самом деле.

— Что случилось? — Я помешал соломинкой кока-колу, заставляя пузырьки лопаться.

— Сейчас все расскажу. Во-первых, как тебе нравится это место? Правда, здесь интересно?

— Ты имеешь в виду Железнодорожный музей? Сколько нам, по-твоему, лет? Двенадцать? Так что случилось с твоей мамой? Что послужило горючим для нового конфликта?

— Нам не нужно горючее, достаточно одной-единственной искры. Я уже приготовилась идти сюда, но она начала отпускать комментарии по поводу моего наряда.

— И что она сказала? — поинтересовался я, глядя на одежду Приянки. На ней была синяя юбка в разводах и майка с пацифистским значком. Обычный для Приянки наряд. В ушах серьги с синими бусинками, на шее ожерелье в тон, глаза слегка подкрашены — все это сводило меня с ума.

— Я была уже в дверях, когда она спросила: «Почему ты не надела золотую цепочку, которую я подарила тебе на день рождения?»

— И что потом? — Золотой цепочки на Приянке не было. Я уставился на впадинку на ее шее, хотелось дотронуться до нее.

— Она не подходит к моему наряду! Желтый металл — отстой, золото носят только пожилые женщины. И мы стали спорить. Именно поэтому я опоздала. Прости.

— Тебе не было нужды спорить. Ты могла просто надеть цепочку, чтобы она успокоилась, а потом потихоньку снять ее. — К нам подошел официант, желающий принять заказ. Приянка повернулась к нему:

— Принесите самсу.[8] Умираю от голода. Хотя подождите, от самсы толстеют. У вас есть салат?

Официант посмотрел на нас ничего не выражающим взглядом.

— Где, по-твоему, ты находишься? — съязвил я. — Это буфет в Железнодорожном музее, а не итальянское бистро. Ты можешь заказать только то, что видишь на прилавке.

— О'кей. Чипсы. Нет, поп-корн. Он ведь не такой калорийный, правда? — Приянка посмотрела на официанта так, словно тот был диетологом.

— Девушка будет поп-корн, — сказал я официанту.

— У тебя есть какие-нибудь новости? — поинтересовалась Приянка. — Ты видел Врума?

— Мы собирались встретиться, но он не смог прийти. У него было свидание.

— С кем? Новая пассия?

— Конечно. Его нельзя назвать однолюбом. Интересно, что девушки в нем находят? Они у него такие сексуальные.

— Не понимаю, в чем тут дело. Он самый законченный материалист из всех, кого я знаю. И совершенно неэмоционален, — сказала Приянка, когда нам принесли поп-корн.

— Ты не права, — возразил я, взяв полную пригоршню теплых хлопьев.

— Ты только посмотри на него: джинсы, телефоны, пицца и мотоциклы. Таковы его жизненные ценности. И каждые три месяца новая девушка. Когда-нибудь этому должен прийти конец, верно?

— Ну, что касается меня, то я счастлив с одной-единственной девушкой, — проговорил я с набитым ртом.

— Ты такой хороший. — Приянка мило покраснела и улыбнулась. Она взяла еще поп-корна и запихала его мне в рот.

— Спасибо, — сказал я, не переставая жевать. — Врум изменился. Он был совсем другим, когда пришел к нам работать.

— Раньше он работал в газете?

— Да, журналистом-стажером. Занимался проблемами современности. А знаешь, как называлась одна его знаменитая статья?

— Нет. И как она называлась? Кошмар! — Приянка смотрела на кого-то за моей спиной.

— Что случилось?

— Ничего. Просто не оборачивайся. Я увидела своих родственников с детьми. Только не это, — вздохнула она, опустив глаза.

Когда тебе говорят, что не надо куда-то смотреть, тебя охватывает неодолимое желание посмотреть именно туда. Краем глаза я увидел семью с двумя детьми за столиком в углу.

— А кому сюда ходить, если не детям? — пожал я плечами. — Расслабься, они сидят далеко от нас.

— Заткнись и не поднимай глаз! И расскажи мне о статье Врума.

— Хорошо. Заголовок такой: «Почему политики никогда не кончают жизнь самоубийством?»

— Как ты сказал? Довольно необычная тема.

— В статье говорится, что самоубийства совершают самые разные люди — студенты, домохозяйки, бизнесмены, служащие и даже кинозвезды. Но только не политики. И это кое о чем говорит.

— О чем именно? — спросила Приянка, не поднимая глаз.

— Как считает Врум, самоубийство — последнее дело, и люди сводят счеты с жизнью, если им действительно больно и худо. Вывод из этого такой: большинство людей способны на сильные чувства, но только не политики. Значит, страной правят бесчувственные люди.

— Bay! Вряд ли эта статья получила горячее одобрение редактора.

— Само собой. Но все же Вруму удалось ее опубликовать — редактор увидел ее уже в газете. И над Врумом разверзлись хляби небесные. Его не выгнали из редакции, но перевели в отдел «Общество», и он стал писать материалы для третьей страницы.

— Наш Врум? Стал писать на полосу светской хроники?

— Ему сказали, что у него приятная внешность и потому он годится для этого. Вдобавок ко всему он закончил курсы фотографии и мог сам делать снимки.

— Врум работал светским репортером, потому что он симпатичный парень? Звучит забавно, — заметила Приянка.

— Смешно, согласен. Но Врум сумел отомстить. Он сделал фотографии знаменитостей, которые нельзя было назвать лестными: представители элиты с набитым едой ртом, крупный план целлюлита на бедрах, кто-то напился, и его выворачивает наизнанку — такие снимки появились в газете на следующий же день.

— О Боже! — рассмеялась Приянка. — Похоже, наш Врум очень прикольный. Не понимаю, почему он оказался в колл-центре. Из-за денег?

— Ну, он считает, что погоня за деньгами тоже требует изобретательности.

— И как это работает?

— По мнению Врума, американцы что-то значат в этой жизни лишь потому, что у них полно наличных. Когда у нас появятся деньги, мы положим их на обе лопатки. Значит, первое, что надо сделать, — это заработать деньги.

— Интересно, — вздохнула Приянка. — Вот почему мы вкалываем ночью. После окончания колледжа я могла бы стать доктором педагогики. Но сначала хотелось подкопить денег. Они нужны мне для того, чтобы открыть свой детский сад. А пока я имею только по двести звонков за ночь. — Приянка положила подбородок на сложенные в локтях руки. Я посмотрел на нее. Она станет самым лучшим на свете директором детского сада, я был в этом уверен.

— «Уэстерн апплаинсез», говорит Сэм. Я могу вам помочь? Пожалуйста, позвольте мне помочь вам, ну пожалуйста… — язвил я, имитируя американский акцент.

Приянка снова рассмеялась.

— Тетя Приянка! — Возглас пятилетнего мальчика оторвал посетителей буфета от еды.

Мальчишка, подбежавший к Приянке, держал модель поезда и стакан с колой, который опасно балансировал в его руках — так сильно волновался малыш. Добежав до нашего стола, он споткнулся, и я наклонился, чтобы подхватить его. Я успел, но кола выплеснулась мне на рубашку.

— Только не это! — воскликнул я, увидев еще и девочку лет трех с огромным леденцом во рту, она тоже припустилась к нам. Я уклонился от надвигающегося мини-торнадо, и девчушка приземлилась прямо на колени Приянки. Я же пошел в туалет разбираться с рубашкой.

— Шьям! — сказала Приянка, когда я вернулся. — Познакомься с моим двоюродным братом доктором Анурагом. — Вся семья собралась у нашего столика. Приянка представила меня своим родственникам, но я сразу позабыл, кого как зовут. Приянка сказала кузену-доктору, что я работаю в колл-центре, и его интерес ко мне поутих. Дети съели половину попкорна, а другую половину раскидали вокруг. Мальчик катил игрушечный поезд по полям поп-корна, простирающимся на поле, и они с сестричкой гудели во всю мощь.

— Сядь, Шьям, — сказала Приянка.

— Нет, мне нужно идти, — ответил я и выбежал из музея, который обернулся для меня хаосом настоящей железнодорожной станции.

ГЛАВА 6 22:50

―Ой! — вскрикнула Эша, и это восклицание положило конец моим воспоминаниям.

— Что такое? — спросил я. На линии были сильные помехи.

— Слышно очень плохо… Здравствуйте, мадам! — Эша почти кричала.

В ожидании звонка Радхика вязала что-то из розовой шерсти. Все в общем-то были заняты, но я понимал: звонков у нас сегодня меньше, чем обычно.

— О-хо-хо! — спустя некоторое время вздохнула Приянка.

— Черт побери! — Врум снял с головы наушники.

— В чем дело? — осведомился я.

— Через каждые несколько секунд слышен какой-то треск. Попроси Бакши, пусть пришлет кого-нибудь, — сказал Врум, потирая ухо.

— Я пошел в офис. А вы, ребята, продолжайте принимать звонки. — Я посмотрел на часы, было 22:51. До первого перерыва оставалось меньше часа.

По дороге к Бакши я заглянул в комнату, где проводят тренинг; там собрались новички. Некоторые дремали — наверное, еще не привыкли работать по ночам.

«35 = 10», — написал инструктор мелом на доске.

Я помнил это правило со времен собственного тренинга, который проходил два года назад. Оно помогало операторам устанавливать контакт с клиентами.

— Помните, — говорил инструктор, — ум и ай-кью тридцатипятилетнего американца такие же, как у десятилетнего индийца. Это поможет вам понимать наших клиентов. Вы должны быть терпеливы с ними, как с детьми. Американцы тупые, примите это как постулат. Разговаривая с ними, вы не должны терять хладнокровия…

Я боялся того дня, когда мне придется вести такого рода занятия. Сам никак не мог избавиться от делийского акцента и нервничал по этому поводу.

Надо как-то уклониться от столь почетной обязанности, подумал я и вошел в офис Бакши.

Бакши сидел с разинутым ртом и пялился в компьютер. Стоило мне войти, как он закрыл запущенную программу. Наверное, рыскал по Интернету в поисках фотографий красоток в бикини или еще чего-то в том же роде.

— Добрый вечер, сэр! — поздоровался я.

— А, Сэм, привет! Входи, пожалуйста! — Бакши любил называть нас американскими именами.

Я шел не спеша, чтобы любимый начальник успел закрыть свой любимый сайт.

— Входи, входи, Сэм. Двери моего кабинета всегда открыты для сотрудников, — расплылся в улыбке Бакши.

Я посмотрел на его квадратное лицо, оно казалось непомерно большим, учитывая, что рост составлял пять футов шесть дюймов. Оно напоминало лицо побежденного Раваны.[9] Лицо Бакши, как всегда, блестело. Это было первым, что вы замечали, взглянув на него, — кожа очень жирная. Если бы увеличить лицо Бакши до размеров Индии, то наша страна перестала бы испытывать недостаток горючего. Приянка как-то сказала мне, что когда она впервые увидела Бакши, то еле сдержала порыв взять салфетку и вытереть его лицо. Я, однако, считаю, что одной салфетки не хватило бы.

Бакши было около тридцати, выглядел он на все сорок, а вел себя как пятидесятилетний. Он работал в «Коннекшнс» вот уже три года. До этого Бакши окончил бизнес-школу в каком-то труднопроизносимом университете в южной Индии. Он считал себя Майклом Портером или кем-то в этом же роде (Портер — великий гуру менеджмента, я впервые услышал о нем опять-таки от Бакши) и любил разговаривать на менеджерском языке, который относится к тому же типу языков, что английский или американский.

— Как дела у твоих ресурсов? — поинтересовался Бакши, вращаясь в кресле на колесиках. Он не считал нас людьми, мы были для него всего лишь «ресурсами».

— Хорошо, сэр. Но у нас возникла одна проблема — на телефонной линии сильные помехи. Вы не могли бы распорядиться…

— Сэм, — сказал Бакши, показывая пальцем на ручку.

— Да?

— О чем я тебе говорил?

— О чем?

— О том, как следует решать все имеющиеся у нас проблемы.

— Что вы говорили?

— Подумай. Вспомни.

Я хорошенько подумал, но мне в голову не пришло ничего существенного.

— Не припоминаю, сэр. И как же их следует решать?

— Я говорил тебе о комплексном подходе. С этого и нужно начинать.

Я был озадачен. При чем здесь комплексный подход? На линии помехи, и надо просто вызвать специалистов, попросить устранить их. Я и сам мог позвонить инженерам службы поддержки, но если это сделает Бакши, дело пойдет куда быстрее.

— Сэр, это довольно острая проблема. Клиенты беспокоятся.

— Сэм, — вздохнул Бакши и жестом предложил мне сесть, — чем отличается хороший менеджер от плохого?

— И чем же? — Я сел напротив него и тайком посмотрел на часы. Было 22:57. Я надеялся на то, что звонков по-прежнему немного и моя команда пока справляется.

— Подожди, — сказал Бакши и достал большой блокнот и ручку. Положив блокнот на середину стола, он что-то нарисовал в нем.

Затем развернул блокнот на сто восемьдесят градусов и с самым что ни наесть важным видом щелкнул ручкой. Он выглядел таким довольным, словно чувствовал себя Леонардо да Винчи, который только что завершил свою работу над «Джокондой».

— Сэр, так что насчет ремонта? — спросил я, немного помолчав.

— Говорю тебе, подожди, — отозвался Бакши и ткнул указательным пальцем в нарисованную им диаграмму.

Я попытался углядеть в его рисунке какой-то смысл и понять, какое отношение он имеет к помехам. А затем отрицательно помотал головой.

— Так-так. Позволь мне объяснить тебе, что я имею в виду. Эта диаграмма символизирует твою карьеру. Если хочешь получить более высокую должность, то должен двигаться вот по этой кривой. Он толстым пальцем провел по рисунку.

— Да, сэр, — кивнул я.

— А ты знаешь, как добиться этого?

Мне опять пришлось покачать головой. Врум, наверное, думает, что я устроил себе перекур. Мне даже показалось, будто у меня из ушей пошел дым.

— Комплексный подход. Я же сказал: взгляни на дело шире. Тебе нужно научиться распознавать стратегические переменные, Сэм.

Прежде чем я успел заговорить, Бакши опять взял ручку и нарисовал еще одну схему:

— Может, я сумею объяснить тебе, в чем тут дело, с помощью таблицы два на два, — сказал он и написал вдоль квадратиков два слова: «высоко» и «низко».

— Сэр, пожалуйста! — Я обеими руками закрыл лист бумаги с диаграммой.

— Что тебе от меня нужно? — с раздражением спросил Бакши.

— Сэр, все это чрезвычайно интересно, но сотрудники ждут решения проблемы, ведь работа в полном разгаре.

— И что с того?

— Дело касается телефонов, сэр. Пожалуйста, скажите инженерам службы поддержки, чтобы они срочно пришли на помощь СГУА. Просто позвоните им, сэр, — быстро протараторил я и встал с места. — С помощью вот этого телефона. — Показал настоящий на столе шефа телефонный аппарат и стремглав бросился в свой отдел.

ГЛАВА 7 23:00

Хорошо отдохнул? — съязвил Врум, когда я вернулся на рабочее место.

— О чем ты говоришь, чувак? Я просто был у Бакши и рассказал ему о помехах на линии.

— Он пришлет к нам кого-нибудь? — Врум отсоединил провода от наушников.

— Он сказал, что сначала я должен «научиться распознавать стратегические переменные», — ответил я. Сел и положил голову на скрещенные на столе руки.

— Что-что? Какие еще стратегические переменные? — Врум избегал смотреть на меня.

— Откуда я знаю, — фыркнул я. — Знал бы, давно бы руководил группой. Еще он начертил парочку диаграмм.

Радхика, Эша и Приянка разговаривали по телефону. Каждые несколько секунд девушкам приходилось снимать наушники, чтобы не оглохнуть от помех. Я очень надеялся, что связист вот-вот явится.

— Какие еще диаграммы? — продолжал удивляться Врум, доставая из ящика стола жвачку и протягивая ее мне.

— Какую-то чертову два на два таблицу или что-то в этом роде, — буркнул я, отклоняя предложение Врума.

— Бедный Бакши. Он просто-напросто глупое, безобидное создание. Не обращай внимания, — посоветовал Врум.

— Где же, черт побери, инженер? — Я взял телефон и сам позвонил в отдел обслуживания телефонной связи. Оказалось, Бакши даже не связывался с ними. — Не будете ли вы так добры зайти к нам?.. Да, у нас, можно сказать, чрезвычайное положение… Да, нашему менеджеру это известно.

— Дела обстоят не слишком благополучно, мой друг, — пожаловался Врум. — Возможно, скоро объявят неутешительные новости.

— Что ты имеешь в виду? Сокращение? — Я был расстроен, озабочен и раздосадован. Удивительно, что весь этот негатив обрушился на меня одновременно.

— Я пытаюсь разузнать, — сказал Врум, открывая на экране компьютера окно. — У нас какие-то проблемы с «Уэстерн компьютерс». Если мы потеряем этого клиента, весь колл-центр пойдет ко дну.

— Дерьмо! Я слышал что-то такое от Шефали. Надеюсь, сайт, над которым мы с тобой работали, полезен клиентам. Но люди перестают звонить нам.

Наш разговор был прерван появлением инженера службы поддержки. На ремне у него было три пейджера, на шее болтались две флешки.

Приянка поведала ему о наших проблемах и дала послушать помехи.

Инженер попросил нас на десять минут отключиться от линии.

Все сняли наушники. Я увидел, как Эша поправила прическу. Она делает это раз десять за ночь. Сначала вынимает из волос большую заколку и распускает их, затем снова собирает и закалывает.

Волосы у нее светлые и сильно завиваются на концах: это результат работы очень дорогого стилиста, она платит ему не меньше, чем хирургу за несложную пластическую операцию. Впрочем, я считаю, оно того не стоит. Одно дело, если волосы курчавые от природы. А искусственная завивка напоминает спутанные телефонные провода.

Я видел, что Врум также смотрит наЭшу. Парням нелегко работать в одном офисе с сексуальными девчонками. И что прикажете нам делать? Игнорировать их, не отрывать глаз от компьютеров?

Радхика вынула из пакета розовую шерсть и начала быстро вязать. Техника, находящаяся в распоряжении Дядюшки-военного, продолжала исправно работать, и он сидел, уткнувшись взглядом в монитор.

— Что ты вяжешь? — спросила Эша, повернувшись к Радхике.

— Шарф для свекрови. Она очень мила со мной и мерзнет по ночам, — объяснила Радхика.

— И вовсе она не мила… — начал было Врум, но Радхика перебила его:

— Ш-ш, Врум. Она очень хорошая, только слишком уж привержена нашим традициям.

— И тебя это достает, верно? — не уступал Врум.

— Ничего подобного. На самом-то деле мне нравятся большие дружные семьи. Их единственный недостаток заключается в том, что они немного старомодны. — Радхика улыбнулась. Вряд ли ее улыбка была искренней, но это, в сущности, не мое дело.

— Немного? Тебе, например, все время приходится прикрывать голову концом сари, — продолжал иронизировать Врум.

— Они заставляют тебя прикрывать голову? — Эша говорила сквозь зубы, потому что сжимала ими заколку.

— Они не заставляют меня, Эша. Мне самой хочется следовать обычаям. Так поступают все замужние женщины.

— Но все-таки это довольно странно. — В голосе Эши прозвучало сомнение.

— Я воспринимаю это как вызов. Я люблю Ануджа, а он говорит, что традиции и он идут в одном конверте. Но что греха таить, иногда мне хочется надеть джинсы с ремнем на бедрах, такие, как были на тебе вчера.

Меня удивило, что Радхика помнит, как Эша была одета днем раньше. Только у женщин есть особая область мозга, где записывается информация о том, что все их знакомые носили в последние пятьдесят дней.

— Тебе понравились мои джинсы? — Глаза Эши загорелись.

— Очень. Такие могут носить только девушки с очень хорошей фигурой. Извините, ребята, что меняю тему разговора, но мы с вами кое о чем забыли.

— О работе? — Очнувшись, я посмотрел под стол, где инженер службы поддержки возился с проводами; парень сказал, что ему нужно еще минут десять, не меньше.

Я проверил, как идут мои часы. 23:20. Наверное, скоро явится Бакши — менеджер каждую ночь примерно в это время совершает обход.

— Нет. — Радхика отложила свое вязание. — У мисс Приянки есть для нас какие-то новости, неужели вы не помните?

— О да, Приянка, расскажи! — воскликнула Эша. Дядюшка-военный бросил на нас быстрый взгляд, а затем снова углубился в работу. Я подумал: неужели он был таким же тихоней, когда жил с сыном и невесткой?

— О'кей. У меня действительно есть что рассказать вам, — застенчиво улыбнулась Приянка, отчего ямочки у нее на щеках стали еще заметнее. Она достала из своего пакета большую коробку.

— И мы будем есть сладости, верно? — Врум непременно хотел уточнить это.

— Конечно, — ответила Приянка, осторожно снимая с коробки красную целлофановую обертку. Ненавижу, когда она такая неспешная. Просто возьми и сорви ее, подумал я. Но это не мое дело. Я какое-то время смотрел под стол, как бы желая помочь сидевшему там инженеру.

— Так что же у тебя случилось? О, вот эта — моя любимая, — сказала Радхика, опережая подскочившего к столу Врума.

— Сейчас я вам во всем признаюсь, но вы, ребята, должны пообещать, что эта новость не выйдет за пределы СГУА. — Приянка протянула коробку Радхике и Эше. Радхика взяла два кусочка кекса, а Эша отщипнула малюсенький кусочек — очевидно, к этому обязывали ее джинсы с заниженной талией.

— Разумеется, мы никому ничего не скажем. Да у меня почти и нет друзей кроме вас. — Эша вытерла длинные пальцы салфеткой.

— Я думаю, сегодня моя мама — самый счастливый человек на свете, — улыбнулась Приянка.

— Хватит загадок. Переходи к сути, — попросил Врум.

— Ну, вы знаете мою маму, знаете о ее навязчивой идее выдать свою непокорную дочь за индийского эмигранта, с тем чтобы тот увез ее из Индии.

— Ага, — кивнула Радхика, смакуя конфету.

— Друзья нашей семьи сообщили мне об очередном таком предложении. Мной заинтересовался один их родственник, он живет в Сиэтле. Я, как всегда, хотела ответить «нет», но на этот раз мне очень понравились фотографии. Поговорила с парнем по телефону, и он показался мне очень даже порядочным человеком. Он работает в «Майкрософте», родители живут в Дели, и сегодня я встретилась с ними. Очень милые люди. — Приянка немного помолчала, отламывая кусок кекса для себя. Могла отломить кусочек поменьше, подумал я, но это опять-таки не мое дело.

— И… — Глаза Эши расширились, она не отрываясь смотрела на Приянку.

— He знаю, во мне словно что-то щелкнуло. — Приянка скорее играла с куском кекса, чем ела. — Они прямо спросили, каково же мое решение, и я сказала… «да!».

— В-а-а-а-а-у-у! Bay! — завизжали девушки. Мастер завозился под столом. Я сказал ему, что все в порядке, и попросил продолжить работу. Да, внешне все было в порядке, но я почувствовал жжение — словно кто-то перемешал кочергой горячие угольки у меня в желудке.

Радхика и Эша бросились обнимать Приянку, как будто Индия выиграла Кубок мира по чему-нибудь. Люди женятся каждый день. И почему девушки устраивают из этого целое представление? Мне захотелось, чтобы опять заработали телефоны и не нужно было выслушивать ту чепуху, которую они несли.

Посмотрев на экран своего компьютера, я увидел, что у меня открыт «Майкрософт ворд». Я в сердцах закрыл все окна с логотипом «Майкрософта».

— Поздравляю, Приянка, это прекрасная новость, — торжественно произнес Врум.

Даже Дядюшка-военный встал и подошел пожать Приянке руку. Людям его поколения нравится, когда молодые женятся. Разумеется, не прошло и двадцати секунд, как он вернулся к своему столу.

— Тут одним кексом не отделаешься. Где наше настоящее угощение? — спросила Эша. Девушки вроде нее практически ничего не едят, но при этом всегда выпрашивают у кого-то угощение.

— Все впереди, — ответила Приянка. Улыбка не сходила с ее лица. — Я всего-навсего сказала «да». Свадебной церемонии еще не было.

— Ты виделась с этим парнем? — поинтересовался Врум.

— Нет, он сейчас в Сиэтле. Но мы с ним часами разговаривали по телефону, и я видела его фотографию. Очень симпатичный. Хотите, я вам покажу?

— Нет уж, спасибо! — буркнул я. Черт побери, поверить не могу, что у меня вырвалось такое. Но к счастью, я говорил тихо, и Приянка ничего не услышала.

— А? Ты что-то сказал? — Приянка посмотрела на меня. Я помотал головой и показал под стол, словно единственной моей заботой были отключенные телефоны.

— Хочешь кекс? — Приянка пододвинула ко мне полупустую коробку.

— Нет, спасибо.

— Я думала, ты любишь молочный кекс.

— Мои вкусы изменились. И кроме того, я пытаюсь похудеть.

— Не хочешь даже маленького кусочка? — Приянка откинула назад свою голову. Когда-то мне очень нравилось, как она делает это, но на сей раз я остался непреклонен.

Я опять покачал головой, и наши взгляды встретились. Если у тебя некогда были с кем-то близкие отношения, то первое, что меняется после расставания, — вы начинаете иначе смотреть друг другу в глаза. Взгляд становится более жестким, и вам трудно отвести его.

— Ты ничего не хочешь сказать? — продолжала допрашивать меня Приянка. Когда девушки говорят такое, то это вовсе не вопрос, а желание услышать хоть что-нибудь из твоих уст.

— О чем? О телефонных линиях? Они заработают через десять минут.

— Я не об этом, Шьям. Ведь я выхожу замуж.

— Очень хорошо, — сказал я и повернулся к компьютеру.

— Покажи нам его фотографию! — Эша кричала так, будто Приянка собиралась продемонстрировать ей обнаженного Брэда Питта. Приянка достала из сумочки фотографию и пустила ее по кругу. Я увидел изображенного на ней парня издалека: он выглядел как обычный помешанный на компьютерах программист, похожий на работягу, трудившегося под столом, хотя одет был гораздо лучше. Парень стоял очень прямо и втягивал живот — так поступают все парни с брюшком, когда фотографируются. На носу у него были очки, а прическа казалась чересчур аккуратной — наверное, мама каждое утро подолгу расчесывает его волосы. Но скорее всего она просто постаралась для этой «брачной» фотографии. На заднем плане маячила статуя Свободы, а вымученная улыбка программиста свидетельствовала о том, что он самый настоящий лузер. Наверное, учась в колледже, даже смотреть на девушек боялся, если вам интересно мое мнение. Однако теперь он крутой, и девушки с ямочками на щеках готовы выйти за него замуж, ни разу не повстречавшись с ним.

— Хорошенький, совсем как маленький плюшевый медвежонок, — сказала Эша и передала фотографию Радхике.

Когда девушки называют парня плюшевым медвежонком, это значит, что они считают его симпатичным, но как мужчина он их не привлекает. Он вполне может нравиться им, но кто, скажите на милость, согласится спать с медвежонком? Если, конечно, мамаши будущих невест не прочесывают окрестности в поисках подобного жениха…

— Ты в порядке? — обратилась ко мне Приянка. Все остальные рассматривали фотографию и отпускали комментарии.

— Да. А почему ты спрашиваешь?

— Просто ожидала от тебя хоть какой-то реакции. Мы знакомы уже четыре года, гораздо дольше, чем со всеми присутствующими здесь.

Радхика, Эша и Врум повернули головы и посмотрели на нас.

— Тебе нужна моя реакция? Но я уже сказал «очень хорошо».

— И все? — допытывалась Приянка. Ее улыбка увяла.

— Я занят тем, что пытаюсь наладить связь.

Теперь все пялились на меня.

— О'кей, Приянка, — сказал я. — Все о'кей. Это прекрасная новость, я очень рад за тебя. Этого достаточно?

— Мне не нравится твой тон, — пробормотала Приянка и устремилась в туалет.

— Что случилось? Почему вы на меня уставились? — спросил я, и все дружно отвернулись.

Наконец из-под стола появился инженер службы поддержки.

— Готово? — поинтересовался я.

— Теперь нужно оборудование для проверки линии, — пояснил он, вытирая пот со лба. — Возможно, причина неполадок находится где-то извне. Допустим, в окрестностях строители что-то копают, и какой-нибудь подрядчик мог задеть нашу линию. Я скоро приду, а вы пока немного отдохните. И вызовите сюда менеджера, — сказал инженер и ушел.

Я взял телефон, позвонил Бакши. У него было занято, и я оставил сообщение на голосовой почте.

Приянка вернулась из туалета, я обратил внимание на то, что она умылась: на носу осталась капелька воды.

— Похоже, ночь нам выдалась не из трудных. Надеюсь, он так ничего и не починит. — Радхика снова взялась за вязание.

— Нет ничего лучше, чем работа в колл-центре, при условии, что телефоны отключены, — заметила Приянка, закрывая коробку со сладостями.

— Расскажи нам о нем что-нибудь еще, — попросила Эша.

— О ком? О Ганеше?

— Его зовут Ганеш? Очень мило, — откликнулась Эша и включила свой мобильник. Все последовапи ее примеру, и комната наполнилась самыми разными мелодиями. Обычно сотрудникам запрещается пользоваться мобильниками, когда они находятся на работе, но раз система вышла из строя, то запретом можно было пренебречь.

Я получил два сообщения от Шефали: одно с пожеланием спокойной ночи, а другое с пожеланием хороших снов и приятной ночи. Я поморщился.

— А Ганеш любит поговорить? Иногда эти программисты очень немногословны, — сказала Радхика.

— О да, он довольно разговорчив. На самом-то деле он может позвонить мне прямо сейчас, ведь я включила телефон, — улыбнулась Приянка. — Мы все еще продолжаем узнавать друг друга, поэтому нам надо как можно больше общаться.

— Ты кажешься тако-о-о-о-о-й счастливой, — заметила Эша. Слово «такой» она тянула секунд пять.

— Я и правда счастлива. Теперь я понимаю, что имела в виду Радхика, когда говорила, что еще одна семья — это здорово. Сегодня приезжала мама Ганеша, она подарила мне длинную золотую цепочку, обняла и расцеловала.

— Звучит просто ужасно, — скривился Врум.

— Заткнись, Врум, — приказала Эша. — Знаешь, Приянка, тебе действительно повезло.

До Врума тем временем наконец-то дошло, что я не прыгаю от счастья, прислушиваясь к их разговору.

— Хочешь сигарету? — спросил он.

Я посмотрел на часы. Было 23:30, в это время мы обычно устраиваем перекур. И я предпочел наполнить легкие дымом, чем слушать о хобби Ганеша.

ГЛАВА 8 23:31

Мы с Врумом пошли на автомобильную стоянку колл-центра. Он облокотился о свой мотоцикл и одной спичкой зажег две сигареты. Я смотрел на его высокое, худое тело. Не будь он таким тощим, его можно было бы назвать жеребцом. Сигарета в губах этого мальчишки казалась неуместной. Возможно, помня о том, что прежде его называли Детской Мордашкой, он постоянно щеголял однодневной щетиной. Врум протянул мне зажженную сигарету. Я сделал затяжку и выпустил дым в холодный ночной воздух.

Мы стояли и молчали, и я был благодарен Вруму за это. Парни понимают, когда не надо болтать.

Наконец Врум заговорил, начав с вполне нейтральной темы:

— Мне нужно немного передохнуть. На следующий уикэнд собираюсь в Манали.

— Манали — отличное местечко.

— Я еду со своими школьными друзьями. Мы можем отправиться туда на мотоциклах.

— На мотоциклах? Да вы просто чокнутые. Так и околеть можно.

— Скажу тебе всего два слова: кожаные куртки. Кстати, ты когда-нибудь был там?

— В прошлом году. Но мы ездили туда на автобусе.

— С кем ты ездил? — спросил Врум, ища взглядом, куда бы стряхнуть пепел. И ничего не нашел. Тогда он пошел в угол стоянки и сорвал с дерева два больших листа. Мы стряхнули пепел в эти импровизированные пепельницы.

— С Приянкой, — ответил я и замолчал. Врум какое-то время держал паузу.

— Тебе понравилось? — наконец спросил он.

— Да, было здорово. Если не считать того, что автобус — не слишком удобное средство передвижения.

— Почему?

— Мы выехали в четыре часа утра. Приянка находилась в антиснобистском настроении и настояла, чтобы мы поехали на обычном автобусе, идущем со множеством остановок, а не на экспрессе. Кроме того, ей хотелось как следует полюбоваться пейзажами.

— А что было потом?

— Как только автобус выехал на шоссе, она положила голову мне на плечо и уснула. Плечо затекло, тело у меня ныло, но в остальном все было просто замечательно.

— Глупая девчонка, — сказал Врум, выпуская большое облако дыма, и улыбнулся.

— Да. Видел бы ты ее тогда. На ней было великое множество бус и самая простая одежда из «Фаб Индия». И она пила чай с водителями грузовиков.

— Bay! Не могу представить нынешнюю Приянку в такой роли.

— Поверь мне, она может быть довольно своенравной. — Я опять замолчал, потому что на память мне пришло ее лицо. — Как бы то ни было, все это осталось в прошлом. Девушки меняются.

— Это верно. Теперь она нашла свое место в жизни.

Я кивнул. Мне больше не хотелось говорить о Приянке. По крайней мере какая-то часть меня не желала этого. Но другая часть хотела говорить о ней не переставая.

— Какой-то индийский эмигрант. «Майкрософт» и тому подобное. Не так уж и плохо, — продолжал Врум, закуривая еще одну сигарету. Я неодобрительно прищурил глаза.

— Что такое? — спросил он. — Моя норма в день — пять сигарет. Эта — всего лишь третья. — И выпустил большое облако дыма.

— Все произошло довольно быстро, верно? — хмыкнул я.

— Ты имеешь в виду сигареты?

— Нет. Я говорю о свадьбе Приянки. Тебе не кажется, что она слишком торопится?

— Перестань, такие предложения делают не каждый день. Он, черт возьми, работает в «Майкрософте». «Майкрософт жених делюкс», версия 1,1.

— И что в этом такого?

— Чувак, я думаю, он получает тысяч сто долларов в год.

— Сто тысяч американских долларов в год?

Врум кивнул. Я попытался подсчитать, сколько это будет в рупиях, и разделить на двенадцать, чтобы понять, какая у него месячная зарплата, но запутался в нулях.

— Перестань подсчитывать, сколько это будет в рупиях, — улыбнулся читавший мои мысли Врум. — Можешь поверить мне: Приянке досталась хорошая добыча.

Он помолчал и посмотрел на меня. Глаза у него были влажными, карими и добрыми, как у щенка. Я понимал, почему девушки бегают за ним. Все дело в глазах.

— Хочу задать тебе один вопрос. Ты сможешь честно ответить на него? — спросил Врум.

— Да.

— Ты расстроился из-за того, что Приянка выходит замуж? Я знаю, она тебе небезразлична.

— Нет, — рассмеялся я. — Просто все это кажется мне немного странным. Но нельзя сказать, что я огорчен. Мы же расстались.

Я стоял и подчеркнуто громко смеялся. Когда я наконец смолк, Врум сказал:

— Не морочь мне голову. Ты же хотел снова начать встречаться с ней.

Я ничего не ответил.

— Можешь довериться мне, — продолжал Врум.

Я вздохнул:

— Конечно, у меня остались какие-то чувства к ней, но они какие-то рудиментарные.

— Руди… Как дальше?

— Они похожи на рудиментарные органы. От них нет никакой пользы, организму они, в принципе, не нужны. Но они могут болеть, как, например, аппендикс. То же самое можно сказать и о моих чувствах к Приянке. Предполагалось, что я должен был что-то предпринять, но я бездействовал. А тем временем на сцену вышел Мистер Индиец из Сиэтла и дал мне пинка под зад.

— Поговори с ней. Не надо убеждать меня в том, что ты не собираешься этого делать. — Врум выпустил изо рта два колечка дыма.

— Да, я хотел поговорить с Приянкой. Думал, мы с тобой доделаем документацию к сайту, и Бостон согласится на мое повышение. Откуда мне было знать, что сегодня нас угостят молочным кексом? Кстати, вкусно было? Я даже не притронулся.

— Кекс был великолепным. Не время дуться, если дело касается еды, чувак. Ладно, проехали. Послушай, у тебя еще есть в запасе какое-то время. Она просто сказала «да», вот и все.

— Надеюсь, ты прав. Но даже руководителю группы трудно соревноваться с «Майкрософтом».

Мы опять немного помолчали. Затем Врум снова заговорил:

— Да, девушки — великие стратеги. Они толкуют о любви и романтике, но, когда приходит время, выбирают самого жирного цыпленка. — Он вертел в пальцах лист-пепельницу, пока та не стала походить на чашку.

— Думаю, я вполне могу стать жирным, но, разумеется, не цыпленком.

— Да, тебе нужно быть жирным, свежим и пушистым. Девушки знают свое дело. Вот почему не стоит так огорчаться. Мы не самое подходящее сырье для хороших мужей, прими это как данность.

— Спасибо, Врум, это лучшее, что мне довелось услышать сегодня, — признал я. Я был вынужден согласиться с ним. Все дело в эволюции. Может, природа запланировала младенцев с ямочками на щеках, похожих на чокнутого программиста Ганеша. Они принесут обществу куда больше пользы, чем депрессивный, ни на что не годный юноша по имени Шьям.

— В любом случае выбирает, как правило, девушка. Мужчины делают предложения, а женщины либо принимают их, либо — во многих случаях — отклоняют, — продолжал Врум.

Что верно, то верно. Девушки то и дело отвергают мужчин, словно это право дано им с рождения. И при этом делают нам очень больно. Я читал — а, может, видел в передаче на канале «Дискавери», — что причина заключается в том, что женщины тратят много усилий на вынашивание своих отпрысков. И потому они подходят к выбору партнера с большой осторожностью. Тем временем мужчины выделывают вокруг них танцевальные па, тратят деньги, заставляют смеяться, пишут глупые стихи, словом, они готовы на все, лишь бы завоевать их. Единственное животное, у которого дело с ухаживанием обстоит ровно наоборот, — это морской конек. Детей у них вынашивают не самки, а самцы — в специально предназначенных для этого «карманах». Догадайтесь, к чему это приводит? Самки ищут внимания самцов, а те задирают носы и подыскивают себе самых симпатичных женских особей. Интересно, трудно ли это — таскать парочку зародышей в рюкзаке?

Слова Врума положили конец моим размышлениям:

— Но кто его знает? Приянка не похожа на других девушек, а может, в конечном счете и она такая же. В любом случае не сдавайся. Попытайся вернуть ее. — Врум, желая ободрить, похлопал меня по плечу.

— Нам пора в отдел, — ответил я и посмотрел на часы: — Уже без пятнадцати двенадцать.

Возвращаясь с автостоянки, мы прошли мимо компьютерного отдела. Он походил на актовый зал, набитый школьниками, с той разницей, что сотрудники общались не между собой, а разговаривали с покупателями. Системные сбои, вирусы, ошибки — «Коннекшнс» всегда готов помочь справиться с любой проблемой.

— Похоже, у них полно работы, — сказал я.

— Вовсе нет. Мне говорили, что количество звонков сократилось на сорок процентов. Думаю, будет большое сокращение или же, в худшем случае, всех уволят, а клиентов передадут центру, расположенному в Бангалоре.

— В Бангалоре? А здесь что будет?

— Этот сумасшедший дом, которым управляют никуда не годные менеджеры, просто-напросто прикроют. Вот что случается, когда люди, подобные Бакши, проводят половину своего рабочего времени, играя в политические игры с другими менеджерами, — ответил Врум. Он нашел взглядом симпатичную сотрудницу и указал мне на нее.

— Прекрати! — попросил я, бросив на нее быстрый взгляд. — Ты говоришь такие ужасные вещи. Что же будет?

— Думаешь, Бакши не все равно? — Врум пожал своими худыми плечами.

— В жизни полно дерьма, — добавил он, когда мы дошли до СГУА.

ГЛАВА 9 00:15

Инженер службы поддержки опять работал под столом.

— Звонков пока что не поступало. Вот-вот должен прийти главный инженер, — пояснила нам Приянка.

— Причина неполадки за пределами колл-центра. Наверное, поврежден кабель. В Гургаоне творится черт знает что из-за этих проклятых строительных работ, — пояснил инженер, выбравшись из-под стола.

— А Бакши в курсе? — поинтересовался я.

— Понятия не имею, — дернула плечом Приянка.

Мы с Врумом сели за стол.

— Ничего страшного не происходит. У нас есть возможность передохнуть, — высказала свое мнение Эша, обтачивая ногти пилочкой какой-то странной формы.

Мобильник Приянки зазвонил, и все как один вздрогнули.

— Кто может звонить тебе так поздно? — удивилась Радхика, продолжая вязать шарф.

— Наверное, это международный звонок, — улыбнулась Приянка.

— О-о-о-о! — почти крикнула Эша, словно двухлетний ребенок, которого посадили в «пляшущий замок». И что такого удивительного в международных звонках, подумал я.

— Привет, Ганеш! Я только что включила мобильный, — заливалась Приянка. — Не могу поверить, что ты позвонил буквально сразу же.

Я, слава тебе, Господи, не мог слышать, что ответил ей Ганеш.

— Пятнадцать раз? Неужели ты звонил пятнадцать раз?.. Мне так неудобно. — Приянка светилась радостью и говорила как полная идиотка.

— Да, я в колл-центре. Но сегодня у нас творится не пойми что. Линия не работает… Алло? Почему тебе приходится работать в День благодарения? О, очень мило со стороны индийцев предложить поработать… Алло? — тараторила Приянка. Неожиданно она замолчала.

— Что случилось? — поинтересовалась Эша.

— Связи нет. — Приянка потрясла мобильник, словно от этого он мог заработать лучше.

— Мы сидим в подвальном помещении. В этой черной дыре очень плохая слышимость, — пожал плечами Врум. Он лазил по Интернету, просматривая сайт «Формулы 1».

— Можно воспользоваться городским, — предложила Эша, показывая на телефонный аппарат, стоявший у нас на столе. В каждом отделе «Коннекшнс» имелся городской телефон для экстренной связи. — Скажи ему, чтобы позвонил на этот номер.

— Можно? — спросила Приянка, глядя на меня.

В обычных условиях это было бы строго запрещено, но наши телефоны не работали, и потому особого криминала в разговоре по наземной линии связи не было. Кроме того, мне не хотелось выглядеть деспотом, мешающим влюбленным строить романтические отношения.

Я кивнул и притворился, что всецело погружен в работу на компьютере. Как без пяти минут руководитель группы я имел некоторое влияние на сослуживцев. Я мог дать разрешение на звонки личного характера и имел возможность прослушать любой разговор. Но я не мог подключиться к разговору по городскому телефону, который не был частью общей системы. Разве что залезть под стол и подсоединиться к экстренной линии…

Подслушай, о чем они говорят, вмешался мой внутренний голос.

«Нет, это будет неправильно», — ответил я сам себе.

Но я прекрасно слышал, что говорит Приянка.

— Алло… Ганеш, позвони мне по телефону 22463463 и набери код Дели — 11… Позвони через десять минут, сейчас у нас будет обход начальства… Да, я знаю, десять минут — это шестьсот секунд, но уверена, ты способен пережить столь долгую разлуку. — Приянка рассмеялась и нажала на красную кнопку. Если женщины хихикают не переставая, это значит, что они флиртуют.

— Он кажется таким ми-и-и-и-лым, — просюсюкала Эша, растягивая слово так, что оно оказалось в пять раз длиннее, чем обычно.

— Ладно, хватит. Пойду к Бакши. Надо наладить связь, — сказал я и встал со своего места. Я больше не мог выносить присутствия под столом инженера службы поддержки. Более того, мне были невыносимы слова, смысл которых заключался в том, что шестьсот секунд без тебя — это ужасно долго.

Я направился к Бакши, но тут увидел, что менеджер сам идет мне навстречу.

— Сэм, почему ты не на своем рабочем месте? — спросил Бакши.

— Ищу вас, сэр, — пришлось объяснить мне.

— Я весь в твоем распоряжении. — На лице Бакши появилась широкая улыбка. Он положил руку мне на плечо.

Мы с Бакши вернулись в СГУА. Его тяжелые шаги были хорошо слышны. Радхика спрятала вязание под стол. Эша убрала пилку для ногтей в сумочку. Врум открыл пустой документ в «Майкрософт ворде».

Из-под стола появился инженер, он позвонил своему начальнику, главе отдела информационных технологий.

— Похоже, мы столкнулись с некоторыми проблемами, — сказал Бакши, и инженер кивнул ему в ответ.

Начальник ОИТ пришел довольно быстро, и они с инженером на так называемом английском стали обсуждать, что именно и почему происходит со связью. Когда обсуждение закончилось, начальник отдела посвятил нас в технические детали. Насколько я понял, система была перегружена: восемьдесят процентов линий, доступных СГУА, были повреждены, а оставшиеся двадцать не справлялись с нагрузкой.

— Хм-м-м, — глубокомысленно произнес Бакши, потирая левой рукой подбородок. — Хм-м-м… Похоже, дела у нас обстоят неважно.

— И что мы, по-вашему, должны сделать? — спросил начальник ОИТ.

Взоры всех присутствовавших обратились на Бакши. А он ненавидел ситуации, когда нужно принять какое-то решение и дать конкретные рекомендации.

— Хм-м-м… — Он старался выиграть время. — Нам, конечно же, необходим методический план…

— Мы можем отключить телефоны СГУА. А в отделе, работающем на «Уэстерн компьютерс», со связью все нормально, — высказал свое мнение инженер.

— Но СГУА вполне может работать, хотя и не на полную мощность. Бостону не понравится, если мы остановим работу целого отдела, — сказал начальник ОИТ, имея в виду штаб-квартиру СГУА в Бостоне.

— Хм-м-м, — не мог остановиться Бакши. Он положил свою потную ладонь на стол. — Поставить в известность Бостон — не слишком хорошая идея. Это огорчит их. «Коннекшнс» и так висит на волоске. Давайте решим все на месте.

Врум с трудом подавил смешок, затем стиснул зубы и посмотрел в сторону.

— Сэр, разрешите мне внести предложение, — сказал я, хотя понимал, что лучше бы держать язык за зубами.

— Что ты предлагаешь? — насторожился Бакши.

— Можно попросить помощи у Бангалора, — ответил я, имея в виду расположение еще одного работающего с «Уэстерн апплаинсез энд компьютере» колл-центра в Индии.

— У Бангалора? — в один голос переспросили Бакши и начальник ОИТ.

— Да, сэр. Сегодня День благодарения, звонков не так уж много, так что Бангалор работает вполсилы. Если мы переадресуем туда большую часть наших звонков, им, конечно, придется труднее, но перегрузки не будет. А мы тем временем будем отвечать на ограниченный поток звонков.

— Предложение имеет смысл. Мы вполне можем в течение нескольких часов переадресовать им наши звонки. А утром все наладим, — вступил в разговор инженер службы поддержки.

— Вот и хорошо, — обрадоваася я. — А в Штатах люди скоро сядут за праздничные столы, так что звонков станет еще меньше.

Сотрудники колл-центра посмотрели на меня и дружно закивали. Втайне всем понравилась идея о том, что можно сачкануть. Бакши, однако, впал в молчаливое размышление.

— Сэр, вы же слышали, что предложил Шьям. Давайте поговорим с Бангалором. Другого выхода нет, — сказала Приянка.

Бакши по-прежнему безмолвствовал. Интересно, о чем он думал в эти секунды?

— Видите ли, дело заключается в следующем… — Бакши опять помолчал. — А не путаем ли мы яблоки с апельсинами?

— Что? — Врум уставился на Бакши, можно сказать, с отвращением.

Я не понимал, о чем говорит наш начальник. Я что, яблоко? А кто тогда апельсин? А Бангалор какой фрукт?

— У меня появилась идея. Почему бы нам не подключить к делу Бангалор? — встрепенулся вдруг Бакши и щелкнул пальцами.

— Но именно об этом говорил Шьям… — начал было инженер из ОИТ, но Бакши не дал ему договорить. Бедный инженер, он был не знаком с приемчиками Бакши.

— Это, конечно, звучит непривычно, но иногда надо уметь мыслить масштабно, — ликовал Бакши, предаваясь восхищению собой, любимым.

— Да, сэр, — согласился я. — Прекрасная идея. Теперь все встало на свои места.

— Вот и славно, — сказал начальник ОИТ и подошел к компьютеру.

Прежде чем покинуть нас, сотрудники ОИТ сказали, что на долю СГУА придется минимум звонков, не больше двадцати в час. Мы, само собой, очень обрадовались этому обстоятельству, но старались не показывать этого перед лицом Бакши.

— Вот видите, проблема решена, — похвастался Бакши. — Для этого я здесь и нахожусь.

— Нам очень с вами повезло, — съехидничала Приянка. Мы думали, что теперь он наконец уйдет, но не тут-то было.

— Шьям, раз уж ты сегодня свободен, может, поможешь мне со стратегическими разработками? Это пойдет тебе на пользу.

— А в чем дело, сэр? — Мне вовсе не хотелось жертвовать внезапно образовавшимся свободным временем.

— Я только что напечатал десять копий статистического отчета за месяц. — Бакши показал мне на бумаги, которые держал в правой руке. — В данный момент они находятся в беспорядке. Сначала идут десять первых страниц, затем десять вторых и так далее. Можешь разложить их как надо?

— Вы могли сразу сложить их по порядку, выбрав для этого необходимую опцию, — объяснил Врум.

— Такое возможно? — Бакши выглядел таким удивленным, будто речь шла о пересадке мозга.

— Да, — коротко подтвердил Врум. Он вынул из ящика жевательную резинку и засунул ее в рот. — Проще распечатать документ в одном экземпляре, а затем снять с него копии. Копир их еще и скрепит.

— Мне нужно развивать технические навыки. Технология не стоит на месте, — пригорюнился Бакши. — Но, Шьям, ты поможешь мне на этот раз?

— Конечно, — согласился я.

Бакши положил бумаги мне на стол и вышел из комнаты. Приянка уставилась на меня с открытым ртом.

— В чем дело? — не понял я.

— Поверить не могу. — Она покачала головой. — Почему ты позволяешь ему издеваться над тобой?

— Хватит, Приянка, оставь Шьяма в покое. У Бакши свои методы, — сказал Врум.

— Да уж, свои. Шьям позволяет ему садиться себе на шею. Почему некоторые люди не могут постоять за себя?

Не знаю почему, но мне были невыносимы риторические вопросы Приянки. Она не просекает фишку, а талдычит о справедливости.

Я попытался не обращать на это внимания. Но ее слова задели меня. Мне было трудно сосредоточиться на подкинутой мне Бакши работе. Я сложил стопкой первый экземпляр и собирался скрепить листки степлером, когда Врум сказал:

— Он пока что не может катить бочку на Бакши. Только не сейчас, Приянка, — ведь мы стоим на пороге сокращения.

— Спасибо на добром слове, Врум. Интересно, кто-нибудь понимает, как именно обстоят дела? Мне нужно зарабатывать на жизнь. У меня нет в запасе Мистера Майкрософта, ждущего меня в Сиэтле, — буркнул я и с силой нажал на степлер. Но что-то пошло не так, и скрепка вонзилась мне в палец.

— Ой! — вскрикнул я достаточно громко для того, чтобы Дядюшка-военный вскочил из-за стола.

— Что случилось? — Приянка тоже встала.

Я поднял палец, из него текла кровь. Пара капель упала на бумаги Бакши.

Девушки дружно взвизгнули.

— Это символично, чувак. Ты проливаешь кровь на работе, — дернул плечами Врум. — Кто-нибудь может оказать этому парню первую медицинскую помощь? А не то меня вырвет.

— У меня есть пластырь, — отозвалась Эша. Девушки тем временем окружили меня. Женщины обожают залечивать чужие раны, при условии, что они не слишком ужасны.

— Плохо тебе пришлось, — пожалела меня Эша, доставая кусочек пластыря из сумочки. Там их было штук пятьдесят.

— Ничего страшного, — мужественно сказал я и стиснул зубы.

Приянка достала из сумочки несколько салфеток. Затем вытерла кровь с моего пальца.

— Ой! — не удержался я.

— О, скрепка все еще там, тут нужен пинцет. У кого-нибудь он есть? — спросила она.

У Эши в сумочке оказался еще и пинцет, с помощью которого она, должно быть, выщипывает себе брови. В девичьих сумочках полно самого разного снаряжения, и потому они способны выжить даже в Антарктиде.

Приянка взяла пинцет и принялась за мой палец, выглядела она при этом как заправский хирург.

— Вот она, виновница несчастья. — Она извлекла у меня из пальца скрепку, обагренную кровью. Потом вытерла кровь и залепила ранку пластырем. Кровь остановилась, и все вернулись на свои места. Я опять начал перекладывать страницы.

Эша и Радхика заговорили о Бакши.

— Он ничего не понял из того, что сказали ребята из ОИТ, — поделилась своим мнением Радхика.

— Да. А ты видела выражение его лица? Он выглядел так, словно ведет дело в Центральном бюро расследований.

Я посмотрел на Приянку. И на меня опять накатили воспоминания — виной тому была аббревиатура ЦБР. Я продолжал возиться с бумагами Бакши, вспоминая Пандара-роуд.

ГЛАВА 10 Мои прошлые свидания с При ян кой — II

Ресторан «Хэвмор», Пандара-роуд

Девять месяцев назад

―Шьям, — сказала Приянка, пытаясь отпихнуть меня, — это не место для того, чтобы вытворять подобные вещи. Мы на Пандара-роуд.

— Да неужели? — произнес я, отказываясь отодвинуться от нее. Мы сидели за угловым столиком, частично скрытым резной деревянной перегородкой. — Что не так с Пандара-роуд? — Я продолжал целовать ее.

— Сюда приходят целыми семьями, — пояснила она, положив ладонь мне на лицо и снова отталкивая меня — на этот раз более решительно.

— И что с того? В семьях то и дело возникают такие ситуации.

— Очень смешно. Ты сам выбрал это место. Надеюсь, здесь хорошо кормят. Ты утверждал, что это так.

— Здесь лучшая в Дели кухня.

Мы сидели в ресторане «Хэвмор», одном из полудюжины дорогих, но прекрасных мест на Пандара-роуд. Музеев с нас было достаточно. После Железнодорожного музея мы ходили в планетарий — и я готов признать, что темный пустой зал представлял прекрасные возможности для развития романтических отношений. Кроме того, мы побывали в Музее естествознания, в Музее кукол и в Музее науки. Приянка считала, что в музеях можно уединиться, что они окружены ухоженными садами и в них имеются дешевые буфеты.

— Сто тридцать рупий за дал![10] — воскликнула Приянка, посмотрев в меню. Ее подведенные сурьмой глаза расширились, ноздри затрепетали: моя милая стала похожей на ошарашенного персонажа мультфильма. Я смутился, поскольку к нашему столику уже подошел официант, готовый принять заказ.

— Просто закажи что хочешь, о'кей? — тихо сказал я.

На это у Приянки ушло минут пять. Вот как она принимала свое решение: шаг первый — она рассортировала все блюда в соответствии с их ценой; шаг второй — самые дешевые кушанья расположила в порядке увеличения их калорийности.

— Один наан,[11] масла не надо. Желтый дал, — говорила она, а я тем временем любовался ею.

— Ладно, не надо желтый дал, пусть будет черный. И…

— И один шахи панир,[12] — подсказал я.

— Ты всегда заказываешь одно и то же — черный дал и шахи панир. — Приянка скорчила милую рожицу.

— Да, та же самая девушка — та же самая еда. Зачем экспериментировать, если тебе и так достается все самое лучшее?

— Ты такой славный. — Приянка улыбнулась, ее глаза заблестели. Она ущипнула меня за щеку и скормила мне немного лукового уксуса, стоявшего на столе. Вряд ли это можно было назвать романтичным поступком, но мне понравилось.

Но тут, увидев, что к соседнему с нами столику направляется какое-то семейство, она отдернула руку. Семья состояла из молодой супружеской пары, двух их маленьких дочерей и пожилой леди. Дочки были близняшками, наверное, лет четырех от роду.

Лица у всех членов семьи были угрюмые, и они не перебросились между собой даже парой слов. Я удивился тому, что эти люди решили выйти в свет, — вполне могли сердиться друг на друга дома.

— Какие у тебя новости? — поинтересовалась Приянка.

— Ничего особенного. Мы с Врумом корпим над документацией для пользователей бытовой техники.

— Клево. И как продвигается дело?

— Неплохо. Кстати, самые лучшие сайты довольно просты. Кроме того, Врум заканчивает работу над сайтами, предназначенными для умственно неполноценных людей. Он говорит, что ими смогут пользоваться даже американцы.

— Ну не настолько же они тупые, — рассмеялась Приянка. — Вспомни, американцы изобрели компьютер.

Официант принес нам еду.

— Да, в Америке можно найти десяток умных парней. Остальные ее жители звонят нам по ночам, — сказал я, отщипывая кусочек лепешки и макая в суп.

— Это верно. Нам звонят люди недалекого ума. «Скажите, где находится кнопка, включающая этот прибор?» — передразнила Приянка кого-то из наших клиентов и положила на тарелку микроскопическую порцию еды.

— Ешь как следует, — настаивал я. — Хватит все время сидеть на диетах подобно Эше.

— Я не голодна, — возразила Приянка, когда я, не считаясь с ее мнением, положил ей разумную порцию съестного.

— Слушай, а я рассказывала тебе об Эше? Только никому не говори, — многозначительно прошептала она, вытаращив глаза и подняв брови.

Я помотал головой:

— Ты обожаешь сплетничать, верно? Тебе следовало бы присвоить титул «Радио Сплетни 99,5 ФМ».

— Я никогда не сплетничаю. — Приянка с самым серьезным видом помахала вилкой: — Боже, как вкусно!

Я гордо выпятил грудь, будто сам всю ночь напролет готовил эти блюда.

— Ну конечно же, ты завзятая сплетница. Если кто-то начинает рассказ со слов «Только никому не говори», значит, за этим последует нечто пикантное.

Приянка покраснела, и кончик ее носа стал похож на помидор. Она выглядела чертовски привлекательно. Я хотел было поцеловать ее, но сидевшее рядом с нами сварливое семейство затеяло какой-то спор, и мне не захотелось разрушать их угрюмое настроение.

— Ладно, может, я и сплетница, но сплетничаю не очень часто, — пришлось согласиться Приянке. — Кроме того, я где-то читала, что сплетни — дело хорошее.

— Неужели? — поддразнил ее я.

— Да, это признак того, что ты интересуешься людьми, что они тебе не безразличны.

— Звучит не слишком убедительно, — расхохотался я, показывая на нее ложкой. — Так что там Эша? Насколько я знаю, Врум пытается подбить к ней клинья. Как тебе кажется, он ей нравится?

— Шьям, это давно не новость. Эша уже успела отказать Вруму. Я же хочу сказать тебе, что она собиралась принять участие в конкурсе «Мисс Индия». Но на прошлой неделе ей дали от ворот поворот, потому что она недостаточно высокая. В ней пять футов и пять дюймов, а минимальный рост конкурсанток — пять футов и шесть дюймов. Радхика застала ее плачущей в туалете.

— Ничего себе! «Мисс Индия»?

— Да ладно, она недостаточно красива для этого. Ей нужно бросить работу модели, она и без того худенькая. С меня, пожалуй, хватит — наелась до отвала. — Приянка отодвинула от себя тарелку.

— Ешь, глупенькая. Чего ты больше хочешь — быть счастливой или худой? — Я снова придвинул к ней тарелку с едой.

— Хочу быть худой.

— Заткнись и поешь как следует. А что касается Эши, — мне очень жаль, что она не будет участвовать в конкурсе «Мисс Индия». Хотя попытка не пытка.

— Да, но она так плакала. Значит, ей было больно. Ведь в конечном-то счете она приехала в Дели против воли родителей. Сражаться в одиночку — дело трудное.

Я кивнул.

Мы закончили есть, и тут, как джинн из бутылки, явился официант и забрал грязные тарелки.

— Хочешь десерт? — спросил я.

— Нет. Я чувствую себя ужасно набитой, — ответила Приянка и положила руку на шею, желая показать, что сыта по горло. Иногда она ведет себя несколько мелодраматично, совсем как ее мама. Но я, конечно же, оставил эти свои мысли при себе.

— Хорошо, дайте мне, пожалуйста, одну порцию кулфи.[13]

— Закажи лучше гулаб джамун,[14] — возразила Приянка.

— Да? А я думал, ты отказалась от десерта… О'кей, пусть будет один гулаб джамун.

Официант вернулся в свою волшебную бутылку.

— Как поживает твоя мама? — осведомился я.

— По-прежнему. Мы ни разу не ссорились с тех пор, как бурно выяснили отношения на прошлой неделе, и это вполне можно отметить. Пожалуй, я съем половину десерта.

— А что случилось на прошлой неделе?

— На прошлой неделе? Ах да. К нам на обед пришли родственники. Представь себе: обед заканчивается, и мы лакомимся мороженым с карамелью. Дядя говорит, что моя двоюродная сестра выходит замуж за доктора — кажется, кардиохирурга.

К нашему столику подошел официант с десертом.

— Осторожнее, он горячий! — предупредил я Приянку. — Так что там у вас произошло?

— Значит, я ем мороженое, а мама начинает кричать, срываясь на фальцет: «Приянка, ты обязательно должна выйти замуж за человека обеспеченного!»

— Меня скоро сделают руководителем группы, — заявил я и дал ей немного десерта с ложечки.

— Не надо париться по этому поводу, Шьям, — сказала Приянка, похлопывая меня по руке. — К тебе это не относится. Все дело в том, что она позволяет себе кричать на меня в присутствии других людей. Почему я не могу просто есть мороженое, как все остальные? Почему мне все подается под горячим соусом вины? Возьмем, например, моего младшего брата — ему никто никогда ничего подобного не говорит.

Я засмеялся и жестом попросил принести счет.

— И что ты сделала?

— Ничего. Положила ложку на тарелку и вышла из комнаты.

— Ты просто королева драмы, — восхитился я.

— Догадайся, как она прокомментировала этот мой поступок. «Вот моя награда за то, что я вырастила ее и окружила любовью. А ей на все наплевать. Я чуть не умерла при родах, но ей это глубоко безразлично».

Я засмеялся тому, как Приянка передразнивала свою мать. Принесли счет, я не удержался и поднял на секунду бровь, отсчитывая четыреста шестьдесят три рупии.

Мы встали, чтобы уйти, и тут до нас донесся разговор за соседним столиком.

— И что теперь делать? С тех пор как эта женщина переступила порог нашего дома, нашему счастью пришел конец! — с надрывом заявила пожилая женщина. — Не знаю, на что мы только надеялись.

У невестки на глазах появились слезы. Она даже не притронулась к еде. Мужчина же поглощал содержимое своей тарелки с самым что ни на есть равнодушным видом.

— Вы только посмотрите на нее — сидит, словно воды в рот набрала. Проваливай отсюда! Мало того что ты ничего не принесла в дом, так еще и сбагрила на меня этих девчонок, — бушевала свекровь.

Я посмотрел на близняшек. У них были одинаковые косички с милыми розовыми бантиками. Малышки держали маму за руки и казались испуганными.

Приянка тоже взирала на скандал в благородном семействе. Они заказали изысканный холодный кулфи, и я подумал, что мне надо было поступить так же, дабы порадовать мой ошпаренный язык.

— Да скажи ты хоть слово, статуя безмолвная! — потребовала старуха и потрясла невестку за плечи.

— Почему она молчит? — шепотом спросила Приянка.

— Нельзя отвечать. Если у тебя злой начальник, то приходится держать язык за зубами.

— Кто заплатит за этих проклятых девчонок? Отвечай! — кипятилась свекровь. У невестки по лицу покатились слезы, все быстрей и быстрей.

— Послушайте меня! — крикнула Приянка и посмотрела в лицо свекрови.

Члены хмурого семейства взглянули на нас с превеликим изумлением. Я не знал, куда деваться от смущения.

— Кто вы такая? — спросил муж, и это были его первые слова за все то время, что они провели в ресторане.

— Об этом позже, — негодовала Приянка. — А вы кто, скажите на милость? Полагаю, ее муж.

— Э… Да. Мадам, это дело семейное.

— Правда? Вы называете ваше сборище семьей? У меня другое мнение на этот счет. Старая мегера и безответная женщина ведут себя недостойно, потому что они очень огорчают детей. Вам не стыдно? Именно ради таких безобразных сцен вы вступили в брак?

— Посмотрите-ка, еще одна выискалась! — воскликнула свекровь. — Ох уж эти современные девицы — они понятия не имеют, как нужно разговаривать со старшими. Взгляните только на ее глаза — накрасилась как актерка.

— Молодые девушки знают, как разговаривать и как себя вести. А вам, старикам, надо преподать урок. Вы называете внучек проклятием на свою голову, — горячилась Приянка, ее нос стал еще краснее, чем прежде. Мне захотелось сфотографировать ее.

— Кто вы такая, мадам? И по какому праву вмешиваетесь в чужие дела? — вопросил мужчина, на этот раз более твердым голосом.

— Я скажу вам, кто я, — ответила Приянка и порылась в сумочке. Она достала из нее удостоверение личности и помахала им в воздухе: — Я Приянка Синха из женского подразделения ЦБР.

— Что? — недоверчиво переспросил отец семейства.

— Какой номер у вашей машины? — продолжала допрос Приянка.

— Зачем он вам? — Мужчина был совершенно ошарашен.

— Предлагаете мне выйти из ресторана и посмотреть самой? — Приянка кинула быстрый взгляд на лежащие на столе ключи. — Вы водите «сантро», правильно я говорю?

— Ди-джи-ай-463, — выдавил из себя мужчина. — И что с того?

Приянка вынула мобильник и сделала вид, что звонит:

— Алло! Говорит Синха. Пожалуйста, дайте мне сведения о Ди-джи-ай-463… Да… «сантро»… спасибо.

— Мадам, что происходит? — Голос мужчины дрожал.

— Три года. За плохое обращение с женщинами вам светит три года тюрьмы. Суд будет быстрым, и никаких апелляций, — выпалила Приянка и уставилась на свекровь.

Старая женщина посадила одну из девочек себе на колени.

— Как так? Мадам, повторяю, это чисто с-с-семейное дело, — заикался мужчина.

— Не надо разглагольствовать о семье, — громко сказала Приянка.

— Мадам! — Голос свекрови стал сладким, словно кто-то пропитал ее голосовые связки десертом, который она не успела доесть. — Мы просто зашли сюда пообедать. Я ей даже готовить не позволяю. Мы просто…

— Заткнитесь! Теперь у нас есть ваши данные. И мы не выпустим вас из вида. Если вы будете продолжать в том же духе, то станете обедать вместе с сыном очень даже часто — в тюрьме.

— Извините, мадам! — Мужчина попросил счет и полез за деньгами. Не прошло и минуты, как они рассчитались с официантом и ушли.

Я глазел на Приянку с открытым ртом.

— Не надо ничего говорить, — скомандовала она. — Пошли!

— Центральное бюро расследований?

— Не надо. Пошли отсюда.

Мы сели в «куалис», который я одолжил у водителя колл-центра.

— Тупая старая ведьма, — пробормотала Приянка. Я завел машину, и мы поехали. Минут через пять Приянка повернулась ко мне: — Ладно, теперь можешь сказать все, что ты обо мне думаешь.

— Я люблю тебя, — сказал я.

— Что? С чего ты вдруг?

— Мне нравится, как ты отстаиваешь то, что тебе дорого. И ты здорово изобразила инспектора ЦБР. Еще ты заказываешь самую дешевую еду, поскольку плачу за нее я. Мне нравятся твои накрашенные глаза. Нравится, как они блестят, когда ты пересказываешь мне всяческие сплетни. Ты отказываешься от десерта, а затем просишь заказать что-то вкусное и съедаешь половину. И это мне тоже нравится. Я люблю, когда ты рассказываешь о матери. Кроме того, ты веришь в меня и терпеливо ждешь, когда меня повысят. И знаешь что, Приянка?

— Что?

— Я, конечно, не делаю операций на сердце, но одно маленькое сердце у меня все-таки есть, и я готов отдать его тебе.

Приянка громко рассмеялась и закрыла лицо рукой.

— Прости, — сказала она и покачала головой, продолжая смеяться. — Ты говорил просто замечательно, если не считать слов о сердечных операциях. Твоя речь произвела на меня большое впечатление.

— Знаешь, — сказал я и, сняв руку с руля, дернул ее за нос, — тебя нужно посадить в тюрьму за то, что ты пытаешься разрушить мой романтический настрой.

ГЛАВА 11 00:30

― Не могу поверить, — с этими словами Радхика бросила мобильник на стол, прервав мои воспоминания о свидании с Приянкой в ресторане на Пандара-роуд.

Все обернулись и посмотрели на нее. Девушка закрыла лицо ладонями и сделала несколько глубоких вдохов.

— Что случилось? — спросила Приянка.

— Ничего, — ответила Радхика, подавив вздох. Она выглядела расстроенной и в то же время моложе, чем обычно. Пять лет назад Радхика, наверное, была хорошенькой, подумал я.

— Расскажи нам, в чем дело, — попросила Эша.

— Анудж. Иногда он бывает таким бестактным, — пояснила Радхика и протянула Эше свой телефон. На экране было высвечено сообщение.

— В чем дело? — недоумевала Приянка.

— Прочитай. — Радхика начала рыться в сумочке в поисках таблеток от мигрени. — Черт побери, у меня осталась всего одна таблетка.

— Ты хочешь, чтобы я просмотрела эсэмэску Ануджа? Хорошо. — Эша прочла вслух: «Следует уважать старших. Веди себя, как положено невестке. Спокойной ночи».

— И что я сделала не так? Я просто спешила, вот и всё, — пробормотала Радхика, запивая таблетку глотком воды.

Эша положила руку ей на плечо.

— Что произошло? — тихо спросила она. Женщины легко переключаются с одного на другое: несколько секунд назад она визжала от волнения, узнав о Ганеше, а теперь беспокоилась по поводу Ануджа.

— Анудж сейчас в Колкате. Он позвонил домой, и свекровь сказала ему: «Радхика скорчила гримасу, когда я попросила ее покрошить миндаль помельче». Вы можете поверить в это? Мне нужно было успеть на работу, но я все же нашла время на то, чтобы приготовить ей молоко, — сказала Радхика и стала массировать лоб.

— И мать с сыном обсуждали это по телефону? — поразилась Приянка.

Радхика продолжала:

— Она сказала ему: «Я старая, и если кусочки миндаля будут слишком большими, они застрянут у меня в пищеводе. Наверное, Радхика хотела убить меня». Почему ей приходят в голову такие ужасные вещи?

— А ты вяжешь ей шарф? — Врум показал пальцем на спицы и моток шерсти.

— Поверьте, быть невесткой куда труднее, чем моделью, — вздохнула Радхика. Таблетка начала действовать, и ее лицо опять стало спокойным. — Но хватит о моих проблемах. Как обстоят наши дела? Когда позвонит Ганеш?

— Как ты себя чувствуешь? — Эша продолжала держать Радхику за руку.

— Со мной все в порядке. Извините, ребята, моя реакция на сообщение Ануджа была слишком бурной.

— Похоже, твоя свекровь любит мелодрамы. Ей бы познакомиться с моей матерью, — сказала Приянка.

— В самом деле? — спросила Радхика.

— Она у меня королева в том, что касается мелодрам. Мы с ней рыдаем по меньшей мере раз в неделю. Хотя сегодня она на седьмом небе от счастья. — Приянка пододвинула к себе городской телефон.

Поступил звонок, и я отвлекся от разговора девушек.

— Я отвечу, — сказал я. — «Уэстерн апплаинсез», говорит Сэм, чем могу вам помочь?

Звонили из Виргинии, клиенту требовалась помощь в разморозке холодильника. У меня ушло четыре минуты на то, чтобы понять суть проблемы. Звонивший был «большой персоной» — так американцы называют очень тучных людей, его пальцы были слишком толстыми, чтобы повернуть маленькую ручку, которая включает режим разморозки. Я предложил клиенту воспользоваться отверткой или ножом, и, к счастью, после семи попыток проблема была решена.

— Спасибо за то, что позвонили в «Уэстерн апплаинсез», сэр, — заключил я.

— Будь повежливее, Сэм. В твоем голосе не хватает сердечности, — услышал я голос Бакши. Менеджер стоял сзади и дышал мне в шею.

— Это опять вы, сэр? — сказал я и посмотрел на него. Лицо Бакши, как обычно, блестело. Кожа казалась такой жирной, что его голова наверняка сползала с подушки во время сна.

— Прошу прощения. Я забыл кое-что очень важное. Вы, ребята, доделали инструкцию к сайту «Уэстерн апплаинсез». И я наконец-то отправлю отчет в Бостон.

— Да, сэр. Мы с Врумом закончили ее еще вчера, — сказал я и достал нужные материалы из ящика стола.

— Х-м-м, — промычал Бакши, глядя на первую страницу.

Сайт для владельцев продукции «Уэстерн апплаинсез»

Инструкция и документация по проекту

Разработан компанией «Коннекшнс», Дели

Шьям Мехра и Варун Малхотра

(Сэм Марси и Виктор Мелл)

— У вас есть электронная версия? Можете прислать мне? — поинтересовался Бакши. — Бостон хочет получить ее как можно скорее.

— Да, сэр. — Врум показал на свой компьютер: — Она здесь. Я тотчас же пошлю ее вам.

— Ты разложил по порядку страницы, а, Сэм?

— Да, сэр. — Я протянул Бакши десять экземпляров распечатанного отчета.

— Замечательно. Я дал тебе поручение, и ты его выполнил. У меня есть еще один документ — информация о собрании членов правления. Могу я рассчитывать на твою помощь?

— Что я должен сделать?

— Возьми вот это. — Бакши протянул мне пять страниц текста. — Можешь сделать для меня десять копий? Моего секретаря сегодня нет на месте.

— А-а. Конечно, сэр, надо просто переснять это, правильно? Бакши кивнул.

— Сэр, а какому вопросу будет посвящено собрание? — поинтересовался Врум.

— Ничего особенного, обычная рутина, — заверил его Бакши.

— Кого-то уволят? — настаивал Врум. Его прямой вопрос заставил нас всех прислушаться к разговору.

— Э… — Бакши вечно не хватало слов, когда его спрашивали о чем-то конкретном.

— По «Уэстерн компьютерс» ходят самые разные слухи. Мы просто хотим знать, грозит нам сокращение или нет, — настаивал Врум.

— Ведь это никак не касается «Уэстерн апплаинсез», правда? — вступила в разговор Эша.

Бакши сделал глубокий вдох и сказал:

— Я пока не вправе говорить об этом. На нас оказывают давление, требуют эффективного управления кадрами.

— Эффективного управления кадрами? — переспросила пришедшая в смятение Радхика.

— Значит, кого-то уволят? — поинтересовался Врум. Формулировка «эффективное управление кадрами», как правило, свидетельствует именно об этом.

Бакши ничего не ответил.

— Сэр, наш штат должен быть увеличен, если мы хотим иметь больше клиентов. Увольнением делу не поможешь. — Это было очень смелое заявление, даже для Врума.

Бакши, скривившись, повернулся к Вруму и положил руку ему на плечо.

— Мне нравится, что ты болеешь за наше общее дело, — сказал он. — Но опытные работники должны изучить все возможности и найти оптимальное решение столь сложного вопроса. Это не так-то просто.

— Сэр, мы могли бы заполучить больше… — начал было Врум, но Бакши похлопал его по плечу и ушел.

Врум удостоверился, что Бакши вышел из комнаты, и снова заговорил:

— Это просто безумие! Бакши облажался, и потому они готовы уволить ни в чем не повинных работников, — закричал он.

— Успокойся! — попросил я его и начал раскладывать страницы в нужном порядке.

— Да, будь спокоен. Бери пример с мистера Копировальщика, который принимает все как должное, — съязвила Приянка.

— Прошу прощения, — сказал я, — ты имеешь в виду меня?

Приянка промолчала.

— В чем проблема? Я прихожу сюда, зарабатываю пятнадцать штук в месяц и ухожу домой. У меня вызывает возмущение то обстоятельство, что людей увольняют, и я изо всех сил пытаюсь сохранить эту работу. И в конце-то концов мне приходится мириться с существующим положением дел. Врум, пока я не забыл, будь добр, отправь Бакши инструкцию к сайту, хорошо?

— Я уже делаю это. — Врум щелкнул мышкой. — Хотя мне очень не нравится происходящее.

— Не волнуйся. Мы с тобой закончили работу над сайтом вовремя, и потому у нас все будет хорошо.

— Надеюсь, ты прав. Черт побери, я не могу позволить себе потерять свои пятнадцать тысяч в месяц. Если я не буду есть пиццу три раза в неделю, мне конец, — заявил Врум.

— Ты так часто ешь пиццу? — удивилась Эша.

— Разве это не вредно для здоровья? — вставила Радхика. Несмотря на недавнее послание мужа, она вернулась к вязанию шарфа. Привычка вязать умирает последней, решил я.

— Ни в коем случае. Пицца — прекрасно сбалансированное диетическое блюдо. Посмотрите на ее ингредиенты: в тесте содержится пшеница, в сыре — молочные белки, добавьте к этому овощи и мясо. То есть в ней имеются в наличии все виды полезных веществ. Я прочитал в Интернете, что пицца полезна.

— Опять ты со своим Интернетом, — дернула плечом Эша. Она была права. Врум черпал всю информацию из Интернета — о мотоциклах, работе, политике, общении с девушками и, как я только что узнал, о питательной ценности пиццы.

— Пицца не слишком полезная еда. Если я ем много пиццы, то начинаю быстро набирать вес, — возразила Приянка. — Особенно при том образе жизни, который веду, — я с трудом выбираю время для физических упражнений и, кроме того, работаю в замкнутом пространстве.

От последних слов Приянки мое сердце замерло. «Замкнутое пространство» — для меня это означало только одно: ночь, проведенную на дискотеке в баре под названием «32-й километр».

ГЛАВА 12 Мои прошлые свидания с приянкой — III

32-й километр шоссе на Гургаон

Семь месяцев тому назад

Наверное, нельзя считать эту нашу встречу свиданием, поскольку в тот раз к нам присоединились Врум и Эша. Днем раньше я поспорил с Приянкой о том, следует ли приглашать в нашу с ней компанию коллег по работе, но она сказала, что я не должен избегать общения. Врум выбрал заведение, и девушки согласились с ним, потому что там не было «стервы в дверях». Если верить Приянке, то «стерва в дверях» — это хостесс, которая стоит на входе в дискотеку и оценивает каждую входящую туда девушку. И, если талия у несчастной оказывается шире двадцати четырех дюймов или же ее прикид нельзя назвать клевым, эта самая «стерва» выразительно поднимает бровь, словно на дискотеку пожаловала пятидесятилетняя матрона.

— Правда? А я никогда прежде не замечал, что у входа стоят подобные особы, — признался я, когда мы уселись на стулья перед барной стойкой.

— Это все между нами девочками. Они оценивают тебя и, если ты не выглядишь на все сто, в душе смеются над тобой, — объяснила Приянка.

— А вам-то какое дело? — пожал я плечами. — Вы выглядите просто умопомрачительно. — Приянка засмеялась и потрепала меня по щеке.

— Смеются в душе? Ох уж эти девушки с их условными сигналами. Кто что будет пить? — спросил Врум.

— Коктейль «Лонг-Айленд», — ответила Эша, а я подумал, что, накрашенная, она выглядит просто сногсшибательно. На ней был черный облегающий топ и черные брюки, такие узкие, что, казалось, стянуть их будет очень непросто.

— «Лонг-Айленд»? Ты хочешь поскорее напиться? — удивился я.

— Перестань. Мне нужно снять стресс. Весь месяц я металась как безумная, пытаясь установить контакты с модельными агентствами. Кроме того, я хочу позабыть о тысяче звонков, поступивших на прошлой неделе, — сказала Эша.

— Это верно. Я тоже ответил на тысячу двести звонков. Давайте все выпьем по «Лонг-Айленду», — предложил Врум.

— А я хочу клюквенную водку, — заявила Приянка. На ней были бежевые брюки и фисташково-зеленая рубашка с блестками, которую я подарил ей на прошлый день рождения. Глаза у нее были слегка подведены, губы едва тронуты помадой; такой макияж мне нравился даже больше, чем боевая раскраска Эши.

— Ты заключила контракт с каким-нибудь агентством? — лениво поинтересовался я.

— Пока нет. Но мне удалось встретиться с одним агентом, который сказал, что представит меня каким-то там дизайнерам и продюсерам показа мод. Мне нужно вращаться в этих кругах, — сказала Эша, натягивая свой топ так, чтобы закрыть пупок.

Врум пошел к бармену за напитками, а я тем временем осмотрел помещение дискотеки. Здесь было два этажа: внизу располагалась танцплощадка, а выше — бар. Звучал ремикс известной песни «Дил Чанта Хаи». Поскольку был вечер субботы, собралось более трехсот человек. Все они были богаты или по крайней мере имели богатых друзей, которые могли позволить себе коктейли дороже трехсот рупий. У нас было по тысяче на каждого: мы немало заработали за перегруженное звонками лето.

Я заметил на танцполе несколько тощих, как палки, моделей. Животы у них были совершенно плоскими; казалось, если девицы проглотят по таблетке, то их будет видно под кожей. Эша выглядела примерно как они, разве что ростом немного не вышла.

— Вы только посмотрите, эта девушка наверняка страдает анорексией. Готова поспорить. — Приянка показала на бледнолицую модель, кружившуюся на танцплощадке. На ней был топ без рукавов и без воротника. Отрицая законы физики, он не соскальзывал с нее, хотя многие мужчины терпеливо ждали этого события.

Модель повернулась, и оказалось, что спина у нее совершенно голая.

— Bay! Как бы мне хотелось стать такой же стройной. Но во что только она одета, — ворчала Эша.

— Не могу поверить, что на ней нет бюстгальтера. Она, должно быть, совсем плоская, — вторила подруге Приянка.

— Девушки! — воскликнул я.

— Что такое? — Эша и Приянка повернулись ко мне.

— Мне скучно. Вы можете выбрать для разговора тему поинтереснее? — взмолился я, а затем поискал глазами Врума — тот яростно махал нам, это означало, что приятель просит помочь ему с напитками.

Эша направилась к нему.

Наконец-то мы с Приянкой остались вдвоем.

— Итак, — она наклонилась ко мне и легонько поцеловала в губы, — девушки болтают о своем, и ты почувствовал себя покинутым?

— Предполагалось, что это будет свидание. Я с трудом заставил себя пойти сюда с ними — ведь я так давно не общался с тобой наедине.

— Я же тебе говорила, Врум попросил взять их с собой, и мне не хотелось показаться невежливой, — ответила Приянка и взъерошила мои волосы. — Но мы с тобой скоро пойдем прогуляться. Мне тоже хочется побыть с тобой наедине.

— Пожалуйста, давай сделаем это поскорее.

— Конечно, но сейчас они возвращаются.

Врум оделил нас напитками, и мы дружно сказали «ваше здоровье», стараясь выглядеть оживленными и счастливыми, как положено людям, пришедшим на дискотеку.

— Поздравляю вас, ребята, с тем, что вы закончили работу над сайтом. Я слышала, он получился удачным. — Приянка сделала небольшой глоток из своего бокала.

— Да, — кивнул Врум. — Клиентам нравится. Теперь нет нужды набирать номера телефонов. И кроме того, он очень простой, как раз для «покорми-меня-с-ложечки» американцев.

— Значит, мистера Шьяма скоро повысят, — сказала Приянка, в два глотка осушившая бокал.

— Повышение мистера Шьяма — это совсем другая история, — заметил Врум. — Может, мистер Шьям сам хочет рассказать нам об этом?

— Как-нибудь в другой раз, чувак, — ответил я, увидев, что Приянка вопросительно смотрит на меня.

— Ладно. Бакши говорил, что обсуждает этот вопрос с Бостоном. И это займет какое-то время.

— Почему ты не можешь вести себя с ним решительнее? — спросила Приянка.

— Как можно решительно вести себя с боссом? — В моем голосе прозвучало раздражение.

— Хватит вам, ребята, — попросил Врум. — Сегодня мы отдыхаем и…

Разговор был прерван громким шумом. На танцплощадке возникла какая-то суматоха, диджей выключил музыку.

— Что случилось? — удивился Врум. И мы все направились к танцполу, где, похоже, началась драка. Группа подвыпивших парней обвинила какого-то человека в том, что он облапал пришедшую с ними девушку. На помощь обвиняемому пришли его друзья, и, поскольку в зале было слишком шумно для того, чтобы выяснять отношения словами, в ход пошли кулаки и ноги. Музыка прекратилась в тот самый момент, когда одного из парней сбили с ног и он упал. Остальные парни набросились друг на друга, но вышибалы растащили их в разные стороны и восстановили мир, а нокаутированного куда-то унесли.

— Жаль, что все так быстро кончилось, — сказал Врум.

Я был с ним согласен: приятно, конечно, смотреть на собравшихся на дискотеке красивых людей, но драка — это гораздо круче.

Минут через пять опять заиграла музыка, и бригада анорексичек вернулась на танцпол.

— Вот что случается с зажравшимися сыночками богатых родителей, — съехидничал Врум.

— Да ладно, Врум. Я думала, ты тоже любишь деньги. Они позволят нам одержать верх над Америкой, — возразила Приянка с уверенностью, причиной которой послужил «Лонг-Айленд».

— Конечно. Деньги нужны и для того, чтобы платить за разговоры по мобильным телефонам, за пиццу и дискотеки, — поддержал ее я.

— Да, но разница между нами и богатыми отпрысками заключается в том, что мы честно заработали свои деньги. А эти ребятки понятия не имеют, как трудно они нам достаются, — возразил Врум и поднял свой бокал: — Этот коктейль стоит три сотни; мне пришлось работать почти целую ночь, выслушивая вопящих в ухо американцев, чтобы заплатить за него. А этим деткам не с чем сравнивать цены.

— О, я чувствую себя такой виноватой, потягивая его, — смутилась Приянка.

— Перестань, Врум. Ты получаешь хорошие деньги. Больше восьми штук, которые ты имел, работая журналистом-стажером, — сказал я.

— Да уж. — Врум сделал большой глоток — примерно на сто двадцать рупий. — Нам платят пятнадцать тысяч в месяц. Черт возьми, да это почти двенадцать долларов в день. Bay, я зарабатываю за день столько же, сколько американский мальчишка зарабатывает за два часа, продавая бургеры. Неплохо для парня, окончившего колледж. Очень даже неплохо. Почти в два раза больше, чем я получал, работая журналистом. — Врум толкнул пустой бокал, и он оказался на другом конце стола.

Все немного помолчали. Раздраженный Врум был невыносим.

— Хватит расстраиваться. Давай потанцуем, — предложила Эша и за руку потащила Врума на танцплощадку.

— Не хочу, — попытался отказаться тот.

— Всего один танец, — настаивала Эша.

— Ладно, но если к тебе кто-то пристанет, я не буду затевать драку.

— Не волнуйся, никто ко мне не пристанет. Здесь есть девушки посимпатичнее.

— Я так не считаю. Пошли, — наконец согласился Врум. Звучала «Шарара Шарара», одна из самых любимых песен Эши.

Мы с Приянкой стали смотреть, как они танцуют.

— Хочешь прогуляться? — спросила Приянка через некоторое время.

— Конечно.

Мы взялись за руки и вышли на улицу. Охранник у дверей сделал отметки на наших ладонях, чтобы мы могли вернуться на дискотеку, и мы направились к автомобильной стоянке, где музыка была еле слышна. Моим ушам никогда не было так хорошо.

— Здесь спокойно, — порадовалась Приянка. — Не люблю, когда Врум кипятится. Ему нужно научиться контролировать свои эмоции. И без него в мире хватает агрессивных людей.

— Он очень молод и немного запутался. Не беспокойся, жизнь его обломает. Думаю, он иногда жалеет, что перешел работать в «Коннекшнс». Кроме того, он плохо переносит разлуку с матерью и отцом. Иногда это бывает очень заметно.

— Но он должен уметь держать себя в руках. Ему нужно завести постоянную подружку, это поможет ему расслабиться.

— Ему нравится Эша, — высказал я свое мнение.

— Не знаю, нужно это Эше или нет. Ее интересует только модельный бизнес.

Мы добрались до «куалиса», я открыл дверцу и достал пачку сигарет.

— Не желаю, чтобы ты курил в моем присутствии. — Приянка отобрала у меня сигареты.

— Вот видишь, может, это не слишком хорошая идея — иметь постоянную подружку, — улыбнулся я.

— Неужели? Значит, мистер Шьям подумывает о том, чтобы расстаться со своей девушкой? — Приянка покачала головой.

— Нет, — ответил я и снова открыл машину. На этот раз я достал из нее бутылку.

— Что это? — спросила Приянка.

— Мы всегда держим под рукой немного «Бакарди». В баре одна порция стоит три сотни, а это цена целой бутылки.

— Клево. Вы, ребята, такие умные. — Приянка дотянулась пальцами до моей щеки, а затем сделала глоток из бутылки.

— Будь осторожна. Тебе нет нужды напиваться, даже забесплатно.

— Можешь положиться на меня. Выпивка становится потребностью, если у тебя психованная мамочка.

— Что там у вас происходит?

— Ничего. Не хочу разговаривать о ней. Давай еще выпьем. — Крышка от бутылки стала одним нашим стаканом, а чтобы сделать другой, я разорвал сигаретную пачку. Мы налили в эти емкости «Бакарди», выпили, и внутри у меня разлилось тепло.

— Извини, что я упомянула Бакши, когда мы сидели в баре, — попросила Приянка.

— Все хорошо, — сказал я и стал гадать, захочет она выпить еще прямо сейчас или чуть позже.

— Иногда я бываю настоящей стервой, но стараюсь тебе этого не показывать. Я ведь умею любить, правда? — Она говорила довольно громко, потому что была немного пьяна.

— Ты просто замечательная, — ответил я и посмотрел в ее влажные глаза. Нос у нее был немного вздернут, и я был готов смотреть на него целую вечность.

— Итак… — сказала она.

— Ты о чем? — Ее нос по-прежнему гипнотизировал меня.

— Почему ты так на меня смотришь? — Приянка улыбнулась.

— Как кто?

— Как настоящий соблазнитель. У вас дерзкий взгляд, мистер, — игриво сказала она и взяла меня за руки.

— Никакой дерзости, это все твое воображение, — возразил я.

— Увидим. — Приянка подошла ко мне ближе. Мы обнялись, и она поцеловала меня в шею.

— Послушай! — сказала она.

— Что? — пробормотал я.

— Когда мы в последний раз занимались с тобой любовью?

— Не спрашивай. Это ужасно печально, но больше месяца назад.

Что правда, то правда. Единственным местом, где мы могли заниматься сексом, был мой дом, когда в квартире никого, кроме нас, не было. А с недавних пор моя мама стала проводить дома гораздо больше времени, потому что простудилась. Она даже бросила свое любимое времяпрепровождение — перестала навещать родственников.

— Ты когда-нибудь занимался любовью в замкнутом пространстве?

— Что? — громко спросил я прямо ей в ухо.

— Ой! — Приянка потерла его. — Алло? Ты хорошо меня слышишь?

— О чем ты говоришь?

— Ну, в нашем распоряжении есть время, тихая музыка и безлюдное место.

— И что с того?

— Забирайся в «куалис», мой друг, — предложила Приянка и открыла дверцу. Я сел на заднее сиденье, она последовала за мной.

«Куалис» был припаркован сразу за зданием, где проходила дискотека, и до нас доносилась музыка. Играли песню «Махе ве» из фильма «Шипы».

— Мне нравится эта мелодия. — Приянка села ко мне на колени, и ее лицо оказалось напротив моего.

— Это песня стриптизерши. Тебе известно об этом?

— Да, но мне нравятся слова. Два человека искренне любят друг друга, но судьба приготовила для них другую участь.

— А я никогда не обращаю внимания на слова.

— Потому что смотришь на полураздетых девочек. — Приянка запустила пальцы в мои волосы.

Я промолчал.

— Но ты так и не ответил на мой вопрос — занимался любовью в замкнутом пространстве?

— Приянка, ты сошла с ума или просто напилась?

Она расстегнула несколько пуговиц на моей рубашке.

— И то и другое. Если ты находишься с кем-то в замкнутом пространстве, то должен подыгрывать партнеру. А теперь убери руки.

Мы сидели тихо, прислушиваясь к собственному дыханию.

Затем Приянка убедилась в том, что окна закрыты, и велела мне снять рубашку. Затем стянула с себя блузку и медленно расстегнула бюстгальтер.

— Только не надо разбрасывать вещи. Они должны быть у нас под рукой, — напомнила она.

— Ты сошла с ума? — выдохнул я и поднял руки, чтобы она смогла снять мою рубашку через голову. Отбросив ее в сторону, Приянка наступила мне на мизинец.

— Ой! — вскрикнул я.

— Упс, прошу прощения, — ехидно сказала Приянка. Когда она убирала ногу, то головой задела потолок.

— Ой! — в свою очередь вскрикнула она. — Да, все это выглядит не так элегантно, как в фильме «Титаник».

— Неуклюжий секс лучше отрепетированного и, конечно же, лучше его отсутствия, — сказал я и притянул ее к себе.

— Кстати, у тебя есть презерватив? — поинтересовалась она.

— Да, сэр. Мы живем в постоянной надежде, — ответил я и потянулся за бумажником.

Мы засмеялись, она обняла меня и стала целовать в лицо. Я поцеловал ее плечи и через несколько секунд забыл о том, что мы в машине.

Двадцать минут спустя мы расслабились в объятиях друг друга.

— Прекрасно. Было просто чудо как хорошо, мисс Приянка.

— Мне тоже понравилось, — подмигнула мне Приянка. — Можно немного полежать и поговорить?

— Конечно, — ответил я, нащупывая свою одежду. Мы оделись, и Приянка снова обняла меня.

— Ты любишь меня? — спросила она. Ее голос звучал очень даже серьезно.

— Больше чем кого-либо еще на нашей планете, включая меня самого, — ответил я, гладя ее по волосам.

— Как ты думаешь, я заботливый человек? — Судя по голосу Приянки, она была готова расплакаться.

— Почему ты спрашиваешь меня об этом?

— Сегодня мама просматривала наш семейный альбом. И задержала внимание на моей фотографии, сделанной, когда мне было три годика: я сижу на трехколесном велосипеде, а мама толкает меня вперед. Она увидела эту фотографию и сказала…

— Что?

— Что в трехлетнем возрасте я была такой прелестной…

— Ты и сейчас прелестна. — Я нажал на ее нос, как на кнопку.

— Кроме того, она сказала, что я была очень любящей и заботливой, но сейчас утратила эти качества. Она, мол, не перестает удивляться тому, что я стала такой бессердечной. — Приянка расплакалась.

Я крепко обнимал ее и чувствовал, как она дрожит. Я задумался над тем, что же мне ей ответить. Парни обычно теряются в подобных ситуациях и ляпают глупости.

— Твоя мама сумасшедшая…

— Не говори так о моей матери. Я люблю ее. Ты можешь выслушать меня? Это займет не более пяти минут.

— Конечно. Прости… — извинился я, но всхлипывания Приянки стали еще громче.

Я поклялся себе, что в течение следующих пяти минут буду нем как рыба. И прислушался к своему дыханию. В среднем я делаю шестнадцать вдохов и выдохов в минуту; восемьдесят вдохов и выдохов — это уже пять минут.

— Наши с мамой отношения не всегда были такими, как сейчас. Нас можно было назвать лучшими подругами, наверное, класса до восьмого. Затем я стала взрослее, а она — безумнее.

Я подумал, следует ли мне указать Приянке на то, что она запретила мне называть ее маму сумасшедшей. Но промолчал.

— Мы с братом жили по разным правилам, и это стало беспокоить меня. Мама то и дело отпускала замечания по поводу моей одежды, по поводу моего времяпрепровождения… Что же касается брата… его она никогда не критиковала. Я пыталась поговорить об этом, но мама становилась еще более раздражительной, и к тому времени, как я поступила в колледж, мне ужасно хотелось уехать от нее куда-нибудь подальше.

— О-хо-хо, — пробормотал я, подсчитывая в уме, сколько прошло времени. Нога у меня затекла. Когда секс закончен, пребывание в замкнутом пространстве становится малоприятным.

— Учась в колледже, я игнорировала ее и делала что хотела. Я вела довольно беззаботную жизнь, но в каком-то отношении чувствовала себя виноватой перед ней. И после окончания колледжа попыталась помириться с ней, но она из всего делала проблему — ей не нравились мои мысли, мои друзья, мой бойфренд.

Последнее слово привлекло мое внимание. Я счел нужным заговорить, хотя сделал всего пятьдесят семь вдохов и выдохов.

— Прости, но мне показалось, ты сказала «бойфренд».

— Ну да. Мама же знает о наших с тобой отношениях. Но она хочет, чтобы я нашла такого человека, который хорошо устроен в жизни.

Хорошо устроен? Эти слова несколько раз промелькнули у меня в голове. Но что это означает? Имеется в виду человек богатый? Или же получающий в конце каждого месяца приличную зарплату? Родители обычно не говорят об этом вслух, потому что это звучит так, словно они готовы продать свою дочь тому, кто предложит за девчонку самую высокую цену. Им наплевать на любовь, чувства и на все такое прочее. «Покажи деньги и владей нашей дочерью всю оставшуюся жизнь». — Такова суть брака по расчету.

— О чем ты думаешь? — спросила Приянка.

— Твоя мама считает, что я неудачник, верно?

— Я этого не говорила.

Я немного отодвинулся от Приянки:

— Но во время каждого нашего разговора ты спрашиваешь о Бакши и о моем повышении.

— Почему ты словно защищаешься от меня? Ведь если Бакши не собирается продвигать тебя по службе, ты можешь сменить работу.

— Я устал от поисков работы. Ничего хорошего я так и не нашел. Еще я устал от отказов. Какой смысл устраиваться в какой-нибудь другой колл-центр? Я получу все ту же должность помощника оператора, но рядом не будет тебя и моих друзей. И я хочу сказать: хотя меня никак не назначат старшим группы, я чувствую себя счастливым. Меня все устраивает. Понимаешь? И скажи своей маме — королеве драмы — пусть она придет ко мне и скажет мне в лицо, что я неудачник. Пусть подыщет тебе какого-нибудь долбаного чувака с таким годовым доходом, какой ей нравится. Я же хочу остаться самим собой, — выпалил я на одном дыхании. Мое лицо приобрело при этом свекольный оттенок.

— Шьям, пожалуйста, попытайся понять меня!

— Что и кого я должен понять? Твою мать? Нет, не могу. И ты тоже не можешь, хотя, как я подозреваю, в глубине души согласна с ней. Типа: что я делаю рядом с этим лузером?

— Перестань пороть чушь! — закричала Приянка. — Я ведь только что занималась с тобой любовью. И перестань произносить слово «лузер»! — Она снова расплакалась.

Два коротких удара в окно машины положили конец нашему разговору. Это были Врум и Эша.

— Эй? А я думал, мы приехали сюда вместе. Но вы просто попугаи-неразлучники, верно? — сказал Врум.

ГЛАВА 13 00:45

Громкий звонок городского телефона вернул меня с 32-го километра в колл-центр. Приянка схватила трубку:

— Приве-е-ет, Ганеш! — Она явно флиртовала со своим собеседником. По крайней мере мне так показалось. Но кому, черт возьми, интересно мое мнение?

Я гадал, каким тоном разговаривает с ней он. Залезь под стол. Подслушай их разговор, Шьям, сказал мне внутренний голос. Но я отругал себя за столь непотребные мысли.

— Конечно, я сразу поняла, что это ты. По этому телефону никто больше не звонит. Им пользуются только в случаях крайней необходимости, — сказала Приянка и запустила пальцы в волосы. Женщины, разговаривая с парнями, автоматически играют со своими волосами, иначе — прихорашиваются, об этом тоже говорили на канале «Дискавери».

— Да, — ответила Приянка через несколько секунд. — Я люблю машины. А какую ты собираешься купить?.. «Лексус»?

— «Лексус»! Чувак покупает «лексус»! — возбудился Врум, и я понял, что это дорогая машина.

— Спроси у него, какую модель он хочет купить, спроси, пожалуйста, — волновался Врум. Приянка озадаченно посмотрела на него и помотала головой.

— Дай им спокойно поговорить, Врум. Им надо обсудить вещи поважнее, чем модели автомобилей, — увещевала его Эша.

— Какого цвета? Но это же твоя машина. Разве я могу решать за тебя? — Пальцы Приянки играли теперь со шнуром телефона. В течение следующих пяти минут говорил исключительно Ганеш, а Приянка односложно отвечала «да» или что-то в этом роде.

Подслушай, о чем они говорят, настаивал мой внутренний голос. Я ненавидел себя, но мне хотелось внять этому совету. Мне хотелось, чтобы Приянка отошла как можно дальше от стола.

— Нет-нет, Ганеш, все хорошо, ты должен пойти на это собрание. Я буду здесь; позвони, когда освободишься, — закончила разговор Приянка. Мистеру Майкрософту пора было работать.

— Врум, «лексус» хорошая машина? — осведомилась Приянка.

Врум уже успел войти в Интернет и теперь рассматривал фотографии «лексусов». Он повернул монитор, чтобы Приянка тоже смогла их увидеть.

— Ты только посмотри! «Лексус» — одна из самых клевых машин на свете. У твоего парня, должно быть, полно денег.

Приянка рассмотрела фотографии, а затем повернулась к девушкам:

— Он хочет, чтобы я выбрала цвет. Представляете? Но мне кажется, я не должна этого делать.

Врум откинулся на спинку крутящегося кресла:

— Черный или серебристый. Классические цвета — самые крутые. И я дам вам еще один совет. Скажи ему, что салон должен быть обит темной кожей.

Я чувствовал себя препогано. Казалось, меня вот-вот вырвет.

Необходимо подслушать их следующий разговор. Это будет чудовищно, Приянка и другие девушки убьют меня, если обнаружат, что я это сделал, но я не мог противиться такой мысли. Это отдавало мазохизмом, но мне было необходимо слышать, как засранец-программист из-за океана подкатывается к моей бывшей девушке, обещая приобрести дорогую машину.

Мне нужно было найти повод для того, чтобы забраться под стол.

— Почему нам вот уже десять минут не поступают звонки? — громко спросил я. — Надо проверить, есть ли связь.

— Да ладно тебе, — отмахнулась Эша. — Я рада, что мы бездельничаем.

— Я тоже, — поддержала ее Радхика. — А со связью все в порядке. Просто Бангалор отвечает на звонки.

— Хочешь освежиться? — спросила Эшу Приянка. Это означало, что она хочет пойти вместе с подругой в туалет и обсудить все с глазу на глаз.

— Да. — Эше тоже хотелось посплетничать, и она встала со стула.

— Я с вами. — Радхика повернулась ко мне: — Девушкам надо ненадолго прерваться.

— Все уходите? — Я притворился, что недоволен, но на самом-то деле это было мне на руку. — О'кей, сейчас все равно нет работы.

Как только они скрылись из виду, я нырнул под стол.

— Что ты там делаешь? — поинтересовался Врум.

— Ничего особенного. Просто у нас что-то не так со связью…

— Какого черта, разве ты в этом разбираешься? — Врум наклонился и заглянул под стол: — Признайся, зачем ты туда полез?

Я поведал ему о своем неодолимом желании подслушать разговор Приянки. Врум разразился бранью, но затем проникся моей идеей и тоже залез под стол.

— Не могу поверить, что помогаю тебе в этом гнусном деле. Девушки убьют нас, если узнают.

— Они не поймут, что к чему, — сказал я и соединил провода. — Посмотри, я уже почти все сделал.

Мы с Врумом проверили, получилось у нас что-нибудь или нет. Через компьютер я мог подсоединиться к городской линии и слышать через наушники, о чем разговаривают Приянка с Ганешем. Мистер Майкрософт попал в западню.

— Зачем тебе это нужно? — поинтересовался Врум.

— Не спрашивай. Сам не знаю.

— А куда запропастились наши девушки?

— Сплетничают в туалете.

— А тебе не хочется услышать, о чем они разговаривают? Я уверен, они обсуждают Мистера Майкрософта.

— Вряд ли… — Но я жалел, что пропускаю нечто важное. — А разве мы можем подслушать их разговор?

— Угловая кабинка мужского туалета… Там общая стена с женским туалетом. Если приложить ухо, то можно расслышать их болтовню.

Глаза у меня загорелись.

— Правда?

Врум кивнул.

— Но это как-то непорядочно, — засомневался я.

— Согласен.

— Ну что? Пошли, — сказал я, и мы с Врумом вскочили со своих мест.

Зашли в угловую кабинку и заперли дверь. Я приложил ухо к стене и услышал голос Радхики:

— Похоже, он действительно славный парень.

— Но не стоит говорить ему, какой цвет мне нравится больше других, верно? Это его машина, и она такая дорогая. Знаете, что он сказал?

— Что? — спросила Радхика.

— Он сказал: «Нет, это твоя машина. Ты сделала мою жизнь яркой, и потому я должен предоставить выбор цвета тебе».

— Как романтично! — воскликнула Эша.

— Дурацкая фраза. Сделала жизнь яркой, надо же, — пробурчал я.

— Ш-ш-ш! Они услышат нас, тупица. — Врум зажал мне рот ладонью.

— А как поживает Анудж? — спросила Приянка. Я услышал, как зазвенели ее браслеты. Наверное, причесывалась.

— У него все хорошо, — отозвалась Радхика. — Он сейчас на конференции дилеров в Колкате. Похоже, он мало спит, ведь дилеры пьют как лошади.

— Тяжело заниматься продажами, — послышался голос Эши. — Извините, но мне нужно поменять… ой!

— Что там происходит? — удивился я.

Врум пожал плечами.

— Одним лейкопластырем здесь не обойдешься. Нужно какое-нибудь лекарство, — сказала Приянка. Я понял, что Эша наклеивает свежий лейкопластырь на свою голень.

— Нет, все хорошо. Главное, чтобы к неделе «Лакме» ранка затянулась.

— Пора возвращаться на рабочие места, девочки. Уже час ночи. Наши мужчины будут недовольны, — сказала Радхика.

— Они вечно недовольны. Как будто сами не устраивают перекуры, — фыркнула Эша.

— Но сегодня они еще недовольнее, чем обычно. По крайней мере один из них, — заметила Радхика.

Врум показал пальцем на меня. Действительно, теперь девушки обсуждали мою персону.

Я закусил губу.

— Думаете, Шьям расстроился? — спросила Приянка. Я едва слышал ее голос, потому что все они направились к выходу.

— Тебе виднее. Ты знаешь его лучше, чем мы, — послышался голос Эши.

— Я не знаю его теперешнего. Не знаю, почему он иногда дуется на меня и ведет себя как ребенок.

— Как ребенок? Я веду себя как ребенок? — возмутился я, подпрыгивая на одном месте в кабинке. — Какого черта? Мистер Майкрософт выпендривается изо всех сил, но при этом он умен и романтичен. Я молчу и потому кажусь ей ребенком. — Я стукнул кулаком по двери кабинки.

— Шьям, не веди себя как ребенок, — улыбнулся Врум. Мы вышли из кабинки, и я непроизвольно сделал шаг назад, потому что рядом с раковиной стоял Бакши.

Он увидел нас с Врумом в зеркале. У него отвисла челюсть.

— Приветствую вас, сэр, — вежливо сказал Врум и подошел к другой раковине.

— Сэр, это не то, о чем вы подумали. — Я повернулся и показал на кабинку.

— А я ничего такого и не подумал. Меня не интересует ваша личная жизнь. Но почему вы не работаете?

— Сэр, мы сделали короткий перерыв. Сегодня у нас очень мало звонков.

— Почему вы устраиваете перерыв одновременно? Девушек тоже нет в отделе. — Лицо Бакши из розового стало красным, оно, как всегда, сильно блестело.

— Вот как? А где они? — дернул плечом Врум.

Бакши направился к писсуару. Я пристроился по соседству.

— Разве ты только что не сходил в туалет? — спросил Бакши.

— Сэр! — Я немного поколебался, прежде чем продолжать. — Сэр, между нами нет ничего такого.

— Ничего не хочу знать, — отрезал Бакши.

— Ничего такого, сэр.

С девушками не может случиться ничего подобного: я оказался рядом с писающим боссом, и ситуация была препаршивая. Ну что тут можно сделать? Оставить его в покое или составить ему компанию и развлечь его? Следует ли разговаривать с начальником, когда он справляет малую нужду?

— Сэр, но каким образом вы оказались в этом туалете? — Я никогда прежде не видел его здесь.

— Я не собирался приходить сюда, обычно пользуюсь другим туалетом, — сказал Бакши.

— Да сэр, — кивнул я. Очень демократично с его стороны пользоваться тем же туалетом, что и мы. Но почему все-таки он оказался здесь?

— Я зашел к вам в отдел, чтобы отдать Эше пакет, который принес ей курьер.

— Курьер? — переспросил моющий руки Врум. — В это время суток?

— Я оставил пакет на ее столе. Передайте ей. — Бакши застегнул молнию на брюках. — А ты, Шьям, скажи сотрудникам, чтобы они явились в мой офис на совещание, скажем, в два тридцать. Ладно? — попросил Бакши.

— Что случилось, сэр? — поинтересовался Врум.

— Ничего. Просто хочу поделиться с вами кое-какими идеями. Кстати говоря, могу я задать вам пару вопросов о сайте? Вы же прекрасно разбираетесь в нем, правда?

— Да, сэр. И на большинство вопросов имеются ответы в одном из разделов документации, которую мы вам послали, — сказал Врум.

— В каком именно разделе? — спросил Бакши.

— В том, который посвящен наиболее часто задаваемым вопросам.

— Хорошо. У Бостона могут возникнуть сомнения по тому или иному поводу. Надеюсь, такие умники, как вы, развеют их. Например, как добавлять на сайт информацию, если выходит новая модель компьютера?

— Это просто, сэр. Любой программист может изменить записи в базе данных, — пояснил Врум.

Бакши задал нам еще несколько вопросов. Мы с Врумом с легкостью ответили на них — ведь мы создали сайт с нуля.

— Хорошо. На меня произвели большое впечатление ваши знания. Спасибо за инструкцию, я уже отправил ее в Бостон. — Бакши стряхнул воду с рук. Я отскочил как можно дальше, чтобы на меня не попало ни капли.

— Уже отправили? — в один голос воскликнули мы с Врумом.

— Сэр, было бы лучше, если бы вы параллельно отправили копию нам. Мы хотим быть в курсе событий, — попросил Врум. И это было справедливо.

— А я этого не сделал? Прошу прощения. Я плохо разбираюсь в электронной почте. Конечно, я отправлю вам письмо. Принимайте командование.

— Да, сэр, — сказал я.

— Ты выполнил мое задание?

— Какое, сэр? — И тут я понял, что он спрашивает о копиях материалов к собранию правления. — Почти все сделано, сэр.

Бакши кивнул и вышел из туалета. Он не включил нас в список получателей письма с предложением по сайту, и это было несколько странно, но не слишком удивительно.

— Полный придурок или как? Не мог прислать нам копию? — буркнул Врум.

— Расслабься, чувак. Пора в отдел, — сказал я.

ГЛАВА 14 1:00

Mы вернулись в отдел и обнаружили, что звонков стало гораздо больше. Радхика объясняла клиенту, как открыть пылесос. Приянка советовала какой-то женщине не класть горячие сковородки в посудомоечную машину. Эша учила пожилого мужчину разогревать плиту и одновременно отбивалась от его признаний типа «у-вас-такой-сексуальный-голос». На экране моего монитора высветился чей-то номер.

— Я знаю этого парня. Можно, отвечу ему? — спросил Врум.

— Кто это?

— Хрен по имени Уильям Фокс. Можешь послушать, если хочешь.

Я подключился к разговору.

— Здравствуйте, это «Уэстерн апплаинсез», говорит Виктор. Чем могу помочь вам, мистер Фокс? — начал Врум.

— Да уж, лучше помоги мне, умник, — ответил мужчина. У него был грубый голос, говорил он с сильным южноамериканским акцентом, похоже, ему было лет тридцать пять, и мне показалось, что он пьян.

— Кто он такой? — прошептал я, но Врум шикнул на меня.

— Сэр, как я понимаю, вы мистер Уильям Фокс?

— Правильно понимаешь. Думаешь, раз тебе известно мое имя, то можно впаривать мне дерьмовые пылесосы?

— А в чем проблема, сэр? У вас пылесос марки «Ви-экс-100»?

— Он больше не всасывает пыль. Не всасывает, и все тут.

— Сэр, когда вы в последний раз меняли мешок для пыли? — поинтересовался Врум.

— Какая, твою мать, разница, когда я менял его? Мне просто всучили дерьмовый пылесос.

Врум три раза глубоко вдохнул и выдохнул и вспомнил, как надлежало вести себя в подобных случаях:

— Сэр, я бы попросил вас не выражаться.

— Да что ты говоришь? Тогда заставь этот гребаный пылесос работать.

Прежде чем снова заговорить, Врум нажал на какую-то кнопку на телефоне и выпалил:

— Да пошел ты, гребаный сукин сын!

— Что ты такое говоришь? — запаниковал я.

— Просто выпускаю пар. Не беспокойся, он этого не слышал, — ухмыльнулся Врум. — Возвращаемся к нашему разговору. — Он снова нажал на кнопку: — Сэр, необходимо менять мешки для пыли по мере того, как они наполняются.

— С кем я разговариваю? — разъярился собеседник Врума.

— Меня зовут Виктор, сэр.

— Скажи мне твое настоящее гребаное имя. Ведь ты, черт тебя побери, малютка-индиец, так?

— Сэр, боюсь, я не имею права сообщать вам, где нахожусь.

— Ты из Индии. Признайся, чувак.

— Да, сэр. Я из Индии.

— Что ты сделал для того, чтобы получить эту работу? У тебя есть диплом по ядерной физике, мать-перемать?

— Сэр, вам нужна помощь или нет?

— Хватит тебе, отвечай! Не нужна мне никакая помощь. Ладно, я поменяю мешок для пыли. А как насчет вас, ребята? Когда вы поменяете свою пыльную страну на что-нибудь получше?

— Простите, сэр, но я требую, чтобы вы перестали говорить такие вещи.

— Ого! Какие-то черномазые детишки учат меня… — Я оборвал фразу на полуслове.

Врум сидел не двигаясь. Он весь дрожал и тяжело дышал, затем поставил локти на стол и спрятал лицо в ладонях.

— Ты не обязан разговаривать с такими людьми, сам знаешь, — сказал я.

Девушки смотрели на нас, продолжая общаться с клиентами.

— Врум, кому я говорю?

Он поднял голову и медленно повернулся ко мне. Затем ударил кулаком по столу.

— Черт возьми! — вскрикнул он и дернул ногой.

— Что за… — начала было Приянка. — У меня почему-то прервалась связь.

Пинок Врума привел ктому, что телефонные провода оказались выключены из сети. Но прежде чем наладить связь, мне надо было «наладить» Врума. Мой друг встал, в нем было шесть с лишним футов, и он возвышался над нами как башня.

— Я не выношу двух вещей, — заявил он, показывая нам два пальца. — Расистов. И американцев.

Приянка засмеялась.

— Над чем ты смеешься? — удивился я.

— Врум противоречит сам себе. Он не любит расистов, но не выносит американцев, — объяснила она.

— Почему… — Врум не обратил никакого внимания на слова Приянки. — Почему толстозадые американские тупицы считают, что имеют право презирать нас? Вы знаете почему?

Ему никто не ответил. Врум продолжал:

— Я скажу вам. Не потому, что они умнее. Не потому, что лучше. А потому, что их страна богата, а наша — бедна. И это единственная причина их высокомерия. Потому что лузеры, правящие нашей страной в течение последних пятидесяти лет, умудрились сделать так, что Индия стала одной из самых бедных стран мира!

— Ты преувеличиваешь, Врум. Позвонил какой-то идиот и… — начала Радхика.

— Черт побери этих американцев! — Я протянул Вруму бутылку с водой. — Посмотри, ты вывел из строя всю систему.

— Кто-то умудрился пнуть американцев слишком уж сильно. Звонков больше не будет, — округлила глаза Приянка.

— Сейчас гляну. — Мне опять пришлось лезть под стол. Но меня больше всего волновало, отключился городской телефон или нет. Этот провод оказался нетронутым.

— Подожди, Шьям, — попросила Эша. — У нас есть прекрасный предлог для того, чтобы не отвечать на звонки. Оставь пока все как есть.

Все согласились с ней. Мы решили позвать инженеров через двадцать минут.

— А почему Бакши здесь? — спросила Приянка. — Я видела, как он выходил из туалета.

— Он принес пакет для Эши, — ответил я. — А еще он сказал, что полтретьего состоится собрание нашей команды. Господи, да мне же надо отксерить эти материалы!

Я снова взял в руки бумаги, оставленные мне Бакши.

— Что за пакет? — удивилась Эша. — Вот этот? — И посмотрела на пакет, лежащий рядом с ее компьютером.

— Ага, — откликнулся Врум. — Но разве служба доставки работает по ночам?

Эша открыла конверт и вынула из него две пачки банкнот по сто рупий. К одной из них была прикреплена записка. Она прочитала ее и побледнела.

— Bay, кто-то из нас разбогател, — сказал Врум.

— Очень даже неплохо. За что тебе заплатили? — поинтересовалась Радхика.

— Ничего особенного. Просто подруга вернула долг, — пробормотала Эша.

Она сунула пакет в ящик стола и взяла в руки мобильный. Ее лицо стало задумчивым, словно девушка не могла решить, стоит звонить или нет. Я, прихватив бумаги, направился в комнату, где стоял ксерокс.

— Не хочешь мне помочь? — обратился я к Вруму.

— Нет, спасибо. Люди, с которыми я недавно работал, становятся телерепортерами. Вы только посмотрите на меня — я отвечаю на звонки лузеров, а меня еще просят помочь выполнить работу для лузеров, — выпалил Врум и отвернулся.

ГЛАВА 15 1:30

Я включил копир и положил бумаги в лоток. Но стоило мне нажать пусковую кнопку, как аппарат заскрипел и остановился. «Заедание бумаги: лоток 2» — высветилось на экране.

Наш копировальный аппарат — это не машина, а человек, то и дело впадающий в раздражение психопат. Если кладешь в него больше двух листов, он, как правило, отказывается работать. Затем он начинает руководить тобой — выдает инструкцию о том, что надо сделать: открыть крышку, вынуть лоток, потянуть за рычаг. Но если он такой умный, то почему сам не справляется с заеданием бумаги?

— Черт побери! — пробормотал я себе под нос, нагибаясь, чтобы открыть лоток для бумаги. Затем повернул пару рычагов и извлек смятый лист.

Выпрямился, поправил бумагу в лотке и снова нажал кнопку «пуск», не заметив, что бейджик, висевший у меня на шее, оказался на стопке. Аппарат начал работать, и вместе с бумагой затянул в себя и мое удостоверение. Шнурок натянулся и вонзился мне в шею.

— А-а-г-х, — начал задыхаться я. Удостоверение личности оказалось внутри ксерокса, и шнурок натянулся еще туже. Я громко вскрикнул и потянул за шнурок. Но машина оказалась сильнее. Я был уверен в том, что она собирается убить меня и, кроме того, скопировать мое удостоверение для некролога. Я яростно сражался.

Врум вбежал в комнату, где стоял этот пыточный агрегат. Увидев, что происходит, он впал в замешательство. По комнате были разбросаны листы бумаги формата А4, аппарат издавал жалобные стоны, а я буквально лежал на нем и в отчаянии тянул на себя шнурок.

— Сделай что-нибудь, — глухо попросил я.

— Что, например? — спросил он и склонился над копиром. На экране светились поэтические слова «заедание бумаги», а шнурок натягивался все туже.

Врум поглядел по сторонам и увидел ножницы.

— Мне хочется, чтобы остальные тоже посмотрели на тебя, — улыбнулся он.

— Затк-ни-сь… и… от-р-е-е-жь!

Чик! Я наконец-то смог вздохнуть.

— Все в порядке? — спросил Врум и положил ножницы на место.

Я кивнул, потирая шею и тяжело дыша. Моя голова лежала на теплом, успокаивающем душу стекле, но… Возможно, я нажал на него слишком сильно, или же голова оказалась слишком тяжелой, но я услышал вдруг, как стекло треснуло.

— Мать твою! — воскликнул Врум. — Ты разбил стекло!

— Что? — Я очнулся и поднял голову.

— Отойди, — сказал Врум и оттащил меня от копира. — Что с тобой происходит, брат? У тебя сегодня не самый удачный день?

— Да кто его знает, — отозвался я, собирая бумаги Бакши. — Я действительно ни на что не гожусь. Не способен даже выполнить работу для лузеров. Чуть было не погиб. Представь себе заголовок в газете: «КСЕРОКС ОБЕЗГЛАВЛИВАЕТ ЧЕЛОВЕКА И СНИМАЕТ КОПИЮ С ДОКУМЕНТОВ».

Врум засмеялся и обнял меня за плечи.

— Расслабься, чувак, и прими мои извинения.

— За что? — Никто не извинялся передо мной за последние двадцать шесть лет.

— Извини меня за то, что я был груб с тобой и отказался помочь. Сначала эти слухи о том, что колл-центр закрывают, затем мне становится известно, что мой бывший коллега Бунту переходит работать в Нью-Дели на телевидение, Бакши отсылает документы, забыв про нас. А тут еще какой-то психопат осыпает меня ругательствами. Иногда все это ужасно достает.

— Что, говоришь, тебя достает? — Я возобновил попытки отксерить бумагу, которую дал мне Бакши, но копир выдавал оскорбительные послания каждый раз, когда я нажимал на кнопку. Скоро он обнаружил трещину в стекле и вообще отключился. Наверное, совершил самоубийство.

— Жизнь в целом. — Врум сел на стул. — Меня достает такая жизнь. Ты считаешь себя счастливым человеком — хорошая зарплата, преданные друзья, короче, жизнь кажется тебе праздником, — но вдруг все летит к черту, как это дурацкое стекло в копире.

Я не слишком врубился в слова Врума, но по его лицу понял, что он огорчен. И решил успокоить человека, который только что спас мне жизнь.

— Врум, знаешь, в чем заключается твоя проблема?

— В чем?

— В твоей жизни нет любви. Ты должен влюбиться. Иначе жизнь будет пуста, — твердо сказал я, как будто знал, о чем говорил.

— Ты считаешь? У меня были девушки. И скоро появится еще одна.

— Тебе нужна та девушка, которая много бы значила для тебя. И, я думаю, мы оба знаем, кто это.

— Эша?

Я промолчал.

— Эша в этом не заинтересована. Я говорил с ней. Она по уши в модельном бизнесе, нет времени на серьезные отношения. Кроме того, она считает, что со мной будет немало проблем.

— Каких проблем?

— Она говорит, я понятия не имею о том, что такое любовь. Машины и мотоциклы интересуют меня куда больше, чем девушки.

Я рассмеялся:

— Так оно и есть.

— Но это несправедливое сравнение. Как будто спрашиваешь женщину, что она предпочитает — хорошие туфли или мужчину. На этот вопрос нет ответа.

— Правда? Значит, нас можно сравнить с обувью?

— Поверь мне, женщины вполне могут предпочесть сексуальные туфли мужчине. Но вернемся к теме нашего разговора — к Эше.

— Ты любишь ее? — спросил я.

— Не знаю. Вот уже больше года испытываю к ней какие-то чувства…

— Но в прошлом году ты встречался с другими девушками.

— Это как телеканалы, которые переключаешь в поисках действительно интересной тебе программы. Ты же возишься со своей цыпочкой-кудряшкой, хотя у тебя остались чувства к Приянке, — возразил Врум.

Его заявление удивило меня.

— Шефали нужна мне для того, чтобы продолжать жить, — ответил я.

— При чем тут это? Такая связь способна навсегда отвратить тебя от женщин. И это, возможно, поможет тебе пережить расставание с Приянкой.

— Эй, не увиливай от разговора. Мы сейчас обсуждаем тебя, а не меня. Я считаю, ты должен еще раз попытаться поговорить с Эшей, попросить ее о настоящих отношениях. Сделай это, чувак.

Врум какое-то время смотрел на меня.

— Ты мне поможешь? — наконец спросил он.

— Я? Но ведь это ты у нас эксперт по девушкам.

— На этот раз все обстоит иначе. Ставки гораздо выше. Ты сможешь находиться где-нибудь поблизости, когда я буду говорить с ней? Просто послушай наш разговор, а потом мы с тобой проанализируем его.

— О'кей, конечно. Давай сделаем это прямо сейчас.

— Сейчас?

— А почему бы и нет? У нас есть свободное время. А то скоро опять начнутся звонки, и мы будем заняты. А в самом худшем случае начальство вообще всех уволит. И потому нужно действовать быстро, верно?

— Уговорил. Но где мы сделаем это? — Врум в раздумье прислонил ладонь ко лбу. — В столовой?

Идея была хорошая. Я смогу быть поблизости, и при этом Эша не обратит на меня никакого внимания.

ГЛАВА 16 1:45

―Всё в порядке? Я слышала какой-то шум, — сказала Эша, когда мы вернулись на свои рабочие места. Она сладко потянулась, топ скользнул вверх, обнажая поблескивающее в пупке колечко.

— Копир сдох. Кто-нибудь хочет перекусить? — спросил я.

— Да. Мне нужно немного развеяться. Пошли, Приянка, — сказала Эша и попыталась было поднять подругу со стула.

— Нет, я останусь здесь, — улыбнулась Приянка. — А вдруг позвонит Ганеш?

Меня словно окатило расплавленным свинцом. Попытайся сдвинуться с места, сказал я сам себе. В то же время мне страстно захотелось взять городской телефон и швырнуть об стену так, чтобы он развалился на мелкие кусочки.

Радхика тоже собралась было встать, но я сказал ей:

— Радхика, ты могла бы остаться? Если придет Бакши, то увидит, что хоть кто-то работает.

Озадаченная Радхика села на свое место, а мы вышли из комнаты.

Столовая в «Коннекшнс» — нечто среднее между рестораном и хостелом. Три ряда длинных столов с гранитными столешницами и стульями с обеих сторон. Стулья были обиты черной кожей (попытка придать им дизайнерский вид). На столах через каждые три фута стояли маленькие вазочки. Начальство недавно обновило здешний интерьер, поскольку одна очень дорогая консалтинговая фирма (в которой было полно работников, окончивших бизнес-школы) заявила, что столовая должна быть яркой, поскольку это повышает мотивацию сотрудников. Но куда дешевле было бы просто уволить Бакши, если вас интересует мое мнение.

Врум взял сандвич с сыром и жареную картошку — здесь не подавали индийских блюд, опять же в целях повышения мотивации, — положил все это на поднос и уселся за один из столов. Эша взяла минералку и села напротив Врума. Похоже, бедняжка ест раз в три дня, не чаще. Я взял огромный кусок шоколадного торта. Конечно, не надо было этого делать, потому что сладкое в таких количествах вредит здоровью, но я посчитал, что заслуживаю награды, поскольку помогаю другу.

Устроившись за соседним столиком, я вынул мобильник и начал изображать, что печатаю эсэмэску.

— Почему Шьям сел отдельно от нас? — поинтересовалась Эша у Врума, ерзая на стуле.

— У него глубоко личная переписка, — пояснил Врум. Эша округлила глаза и кивнула.

— На самом-то деле, Эша, я хотел кое-что тебе сказать, — начал Врум, вертя в пальцах ломтик жареной картошки. Я тем временем умял почти половину своего торта — наверное, в прошлой жизни я был боровом, страдавшим пищевым расстройством.

— Да-а? — протянула Эша, подняв брови. Невидимая антенна предупреждала ее о том, что следует быть осторожной. — Что именно?

— Эша, — Врум кашлянул, прочищая горло, — в последнее время я очень много думаю о тебе.

— Правда? — Она огляделась по сторонам, желая выяснить, не подслушиваю ли я. Разумеется, я слушал, но при этом изо всех сил делал вид, что всецело сосредоточен на куске торта. Эша немного понаблюдала за тем, как я радостно и стремительно поедаю этот самый торт, в котором было, наверное, не меньше калорий, чем она потребляла за неделю.

— Правда, Эша. Я знаю множество девушек, но ни одна из них не похожа на тебя.

Эша издала короткий смешок, вынула из вазочки цветок и стала обрывать лепестки.

— Да, — продолжал Врум. — Пришла пора перестать валять дурака и завязать серьезные отношения. И я хочу еще раз спросить, хочешь ли ты встречаться со мной?

Эша какое-то время молчала.

— Какого ответа ты ждешь от меня? — наконец спросила она.

— Не знаю. Может, скажешь «да»?

— К несчастью, это слово не пришло мне в голову, — заявила Эша с самым серьезным выражением лица.

— Почему? — Скорее всего Врум решил, будто все кончено. Однажды этот парень сказал мне, что если девушка не намекает ему на то, что он ей интересен, он спешит оставить ее в покое. И никогда не пытается переубедить.

— Я уже говорила тебе. Хочу сосредоточиться на карьере модели. Я не могу позволить себе роскошь иметь бойфренда. — Тон Эши был неожиданно холодным.

— Почему? Разве тебе не хочется, чтобы кто-то поддерживал тебя?

— Ну, поскольку в прошлом году ты встречался с тремя девушками, у меня нет ни малейшего сомнения в том, что ты будешь мне верным другом, — съязвила Эша.

— Просто мне было весело с ними. Они практически ничего не значили для меня. Их можно сравнить с пиццей, фильмами и другими развлечениями. Они как телеканалы, которые ты все время переключаешь. К тебе я отношусь гораздо серьезнее.

— И какой же я для тебя канал? Би-би-си?

— Я знаю тебя больше года. Мы провели вместе немало ночей…

Я подумал, что последняя фраза Врума прозвучала несколько двусмыслен но, но Эша была слишком увлечена разговором, чтобы заметить это.

— Оставь эту тему, Врум. — Эша поставила цветок обратно в вазочку. Голосок дрожал, но она пока что не плакала.

— Ты в порядке? — спросил Врум и потянулся к ней, желая взять ее за руку. Эша предугадала его намерение и отдернула руку за несколько наносекунд до того, как он коснулся бы ее.

— Не совсем, — отозвалась Эша.

— Я думал, мы друзья. Но хочу, чтобы наши отношения перешли на другой уровень.

— Не надо, пожалуйста. — Эша прикрыла глаза ладонями. — Ты выбрал очень неудачное время для того, чтобы поговорить об этом.

— Что не так, Эша? Могу я помочь тебе? — В голосе Врума слышалось скорее беспокойство, чем романтические ноты.

Эша яростно помотала головой.

Я понял, что Врум потерпел поражение. Эша не была заинтересована в серьезных отношениях и к тому же пребывала в каком-то странном состоянии. Я покончил с куском торта, в котором было не меньше тысячи калорий, и пошел за водой. Когда вернулся, они уже ушли.

ГЛАВА 17 2:00

Когда я вернулся в СГУА, во рту все еще оставался привкус шоколадного торта. Я сел за стол и начал просматривать какие-то второстепенные сайты. Радхика тем временем советовала Приянке, где лучше всего в Дели заказать свадебное платье, а Эша и Врум молчали. Чувство вины по поводу шоколадного торта переплелось во мне с угрызениями совести из-за того, что я не сообщил о неполадках в системе связи. В результате на душе кошки скребли. Наконец я позвонил в ОИТ и попросил о помощи. У них было полно дел, но обещали прислать специалиста через десять минут.

Тут зазвонил городской телефон, и мы все почему-то вздрогнули.

— Ганеш! — воскликнула Приянка, метнувшись к аппарату. С самым что ни на есть бесстрастным выражением лица я подключился к их разговору.

— Мамочка, — сказала Приянка, — почему ты не спишь? Кто дал тебе этот номер?

— О чем ты говоришь? Почему я должна спать? Сегодня никто из нас даже глаз не сомкнул, — услышал я взволнованный голос матери Приянки.

Слышимость была прекрасная. Ее мать пребывала в приподнятом настроении, что не вязалось с образом женщины, которая, по словам Приянки, большую часть своей жизни страдала от депрессии и навязчивых идей.

Мать Приянки сказала, что ей недавно звонил Ганеш и дал номер телефона экстренной связи. Члены семьи Ганеша, проживающие в Индии, тоже не спали; они звонили родителям Приянки по меньшей мере раз в час. Ганеш сказал им, что «чувствует себя на вершине блаженства». Насколько я понял, у этого печального чувака не было другой жизни.

— Сегодня я такая счастливая. Бог послал нам этого замечательного человека, он идеально подходит тебе. А я так сильно волновалась из-за своей дочурки, — говорила мать Приянки.

— Прекрасно, мама, но что здесь такого срочного? — отвечала Приянка. — Я буду дома через несколько часов. Зачем ты позвонила сюда?

— Разве мать не может позвонить своей дочери? — «Разве мать» — одно из «классических» ее выражений.

— Все нормально. Просто меня удивил твой звонок. А мы с Ганешем разговаривали сегодня пару раз.

— И?

— Что?

— Он поведал тебе о своих планах?

— Каких планах?

— В следующем месяце Ганеш приедет в Индию! Сначала он просто хотел познакомиться с разными девушками, но теперь, раз уж он сделал свой выбор, то собирается во время этой поездки сыграть свадьбу, — объявила мать Приянки, задыхаясь от волнения.

― Так скоро? — Приянка рассеянно обвела взглядом всех нас, на ее лице было написано безмерное удивление. Коллеги в ответ озадаченно посмотрели на нее, ведь они не знали, о чем идет речь. Я притворился, что тоже ничего не понимаю.

— Нет, мама! — завопила Приянка. — Я не могу выйти замуж в следующем месяце. В этом случае в моем распоряжении окажется всего пять недель.

— Тебе не о чем беспокоиться. Я сама все организую. Вот увидишь, буду работать круглые сутки, чтобы устроить действительно прекрасную свадьбу!

— Мама, я беспокоюсь не о том, успеешь ты все приготовить или нет. Я должна быть готова к браку. Ведь мы едва знакомы с Ганешем, — сказала Приянка, вертя в пальцах телефонный шнур.

— Х-м? Конечно же, ты готова к такому важному событию в твоей жизни. Если обе семьи одобрили выбор детей и невеста и жених счастливы, то зачем откладывать дело в долгий ящик? А Ганеш не может ездить туда-сюда. В конце-то концов он занимает высокую должность.

Верно, подумал я, он, наверное, один из тысяч индийских программистов, работающих на «Майкрософт». Но родня считает парня самим Биллом Гейтсом.

— Мамочка, я не могу выйти замуж так скоро. Извини меня, пожалуйста, но я не согласна. И пора заканчивать наш с тобой разговор.

— Что ты имеешь в виду, говоря «не согласна»? Это выше моего понимания. Ты почему-то всегда перечишь мне!

— Мама, при чем здесь твое мнение? Какое все это имеет к тебе отношение? Это моя жизнь, и прости меня, пожалуйста, но я не могу выйти замуж за человека, с которым буду знакома всего пять недель.

Мать Приянки немного помолчала. Я думал, она даст обратный ход, но затем понял, что молчание куда действеннее слов. Она знала, как заставить дочь чувствовать себя виноватой, как, образно говоря, вонзить нож в ее сердце.

— Мама, ты здесь? — спросила Приянка спустя секунд десять.

— Да. Я скоро умру, но, к моему несчастью, я все еще разговариваю с тобой.

— Мама, хватит…

— Ты не способна сделать меня счастливой. — Да у этой женщины задатки киллера, подумал я, готовый аплодировать ей.

Приянка в гневе вытянула руку, взяла лежавший рядом с компьютером Врума маленький мячик, помогающий снять стресс, и крепко сжала в ладони. Я придвинул наушник ближе к уху, потому что Приянка стала говорить тише:

— Пожалуйста, мамочка, не надо.

— Я сегодня целый час молилась… молилась о том, чтобы ты была счастлива… всегда… — Мать Приянки разразилась слезами. Тот, кто начинает плакать первым, получает большое преимущество в споре.

— Мама, не надо устраивать сцен. Я на работе. Чего ты от меня хочешь? Я согласилась иметь дело с этим парнем. Но почему вы торопите меня?

— Разве Ганеш не хорош? Какие тут могут быть проблемы? — Мать Приянки заговорила таким трагическим голосом, что посрамила всех матерей героев и героинь в фильмах, снятых в Болливуде.[15]

— Мама, я не говорила, что он чем-то плох. Просто мне нужно время.

— Надеюсь, ты не сошла с ума? Или все еще продолжаешь возиться с этим никчемным парнем из колл-центра? Его, кажется, зовут… Шьям.

Я чуть было не вскочил.

— Нет, мама, с ним покончено. Я много раз говорила тебе об этом. Я ведь согласилась иметь дело с Ганешем.

— Так почему ты не согласна выйти замуж в следующем месяце, ради того, чтобы все были счастливы? Разве мать не имеет права просить об этом свою дочь?

Опять «разве мать не может?» — второй раз за ночь! Приянка закрыла глаза, чтобы успокоиться, и медленно сказала:

— Можно мне подумать над этим?

— Конечно. Подумай хорошенько. Но думай обо всех, а не только о себе.

— Ладно. Просто… дай мне немного времени.

Приянка положила трубку и сидела молча, а девушки тем временем накинулись на нее с вопросами, желая выяснить детали разговора.

Приянка посмотрела вокруг себя и бросила мячик для снятия стресса в монитор.

— Представляете, она хочет, чтобы я вышла замуж через месяц. Месяц! — Приянка встала. — Мы жили под одной крышей двадцать пять лет, а теперь они хотят избавиться от меня как можно скорее. Неужели я так сильно обременяю их? — Приянка пересказала Эше и Радхике свой разговор с матерью. Врум тем временем проверил, нет ли писем от Бакши.

— А какая тебе разница? Ты в любом случае выйдешь за него. Зачем тянуть? — сказала Радхика.

— Да, чем раньше ты выйдешь за него замуж, тем скорее начнешь водить «лексус», — заметил Врум, не отрываясь от экрана компьютера. Черт бы побрал этого Врума. Я искоса посмотрел на него.

— А что мне надеть на свадьбу? — спросила Эша. Новости привели ее в более-менее радостное расположение духа. Дайте ей повод нарядиться, и она перестанет замечать, что рядом с ней находятся умирающие. — Времени осталось совсем немного, — продолжала Эша, — а мне нужно несколько новых платьев — для каждой церемонии.

— Пусть твои друзья-дизайнеры одолжат тебе свои наряды, — посоветовал Врум Эше. В его голосе звучал скорее сарказм, чем ирония.

Настроение Эши опять испортилось. Это было видно только мне одному, но на глазах у нее появились слезы. Девушка достала из сумочки салфетку, сделала вид, что красит губы, и промокнула глаза.

— Я еще не готова. К тому, что через месяц стану чьей-то женой. Господи, детишки станут называть меня тетей, — пожаловалась Приянка.

Члены нашей команды начали обсуждать все «за» и «против» столь поспешного брака. Большинство высказалось в том духе, что раз уж она выбрала себе жениха, то с какой стати откладывать свадьбу. Разумеется, этому большинству не было до меня никакого дела.

В самый разгар дискуссии к нам опять пришел инженер службы поддержки.

— Что тут у вас опять? — осведомился он из-под стола. — Такое впечатление, что кто-то просто выдернул все провода.

— Чего не знаю, того не знаю, — откликнулся я. — Будьте добры, посмотрите, можно ли наладить связь.

Слова матери Приянки — «никчемный парень из колл-центра» — вновь и вновь звучали у меня в ушах. Я вспомнил, как Приянка впервые сказала мне, какого мнения о моей персоне придерживается ее мать. Это было давно, во время одного из последних наших свиданий в кафе «Мокко».

ГЛАВА 18 Мои прошлые свидания с Приянкой — IV

Кафе «Мокко», Грейтер Кайлаш I[16]

Пять месяцев назад

Мы договорились встретиться при одном условии: не будем ссориться. Никаких взаимных обвинений, саркастических комментариев и осуждающих замечаний. Приянка опять опоздала. Я просмотрел меню и огляделся. В дизайне кафе были использованы арабские мотивы — кальяны, бархатные подушки и лампы из цветного стекла. Многие столики занимали парочки, юноши и девушки сидели с переплетенными пальцами, видно было, что они влюблены друг в друга. Девушки смеялись над словами парней. Парни заказывали самые дорогие блюда, имеющиеся в меню. Их взгляды то и дело встречались. Выглядело все это замечательно — казалось, для полного счастья им необходимо лишь общество друг друга. Подобные глупые иллюзии на ранней стадии общения очень забавны, правда?

В моей жизни все обстояло далеко не так благополучно. Моя девушка, если я все еще мог так ее называть, опаздывала.

Плюс к этому она намеревалась расстаться со мной. Восемь из десяти наших телефонных разговоров заканчивались тем, что кто-то из нас бросал трубку.

Я не спал целый день, это вовсе не проблема для большинства людей, но поскольку накануне работал ночь напролет, то чувствовал себя неважно. Мои старания ни к чему не приводили, — Бакши пытался выпить мою кровь до последней капли. Возможно, он был прав, и у меня нет стратегического видения, либо управленческих способностей, либо чего-то там еще, необходимого для того, чтобы преуспеть в жизни. А может, мама Приянки права и ее дочь связалась с лузером…

Вот о чем я думал, когда в кафе появилась Приянка. Она недавно постриглась, и ее волосы, прежде достававшие до талии, были теперь гораздо короче. Мне нравилась Приянка с длинными волосами, но она не пожелала прислушаться к моему мнению. Тем не менее волосы Приянки были по-прежнему хороши. На ней был белый льняной топ и фиолетовая юбка с мягкими складками, на шее — тонкое серебряное ожерелье с крохотной бриллиантовой подвеской. Я посмотрел на часы, желая дать знать, что мне не понравилось ее опоздание.

— Извини, Шьям, — сказала Приянка и положила на стол большой коричневый пакет. — Этот чертов парикмахер отнял у меня кучу времени. Хотя я предупреждала его, что спешу.

— Ничего страшного. Парикмахер гораздо важнее, чем я, — ответил я сухо.

— Я думала, мы с тобой договорились: никаких саркастических замечаний в адрес друг друга. И к тому же я извинилась.

— Верно. Одно извинение раз в полчаса это справедливо. Ты можешь пойти и сделать двухчасовой массаж лица, а потом извиниться четыре раза.

— Шьям, я тебя умоляю… Да, я опоздала. Но мы договорились не ссориться. Суббота — единственный день, когда у меня есть время на стрижку.

— Я просил тебя не стричься. Мне нравились твои длинные волосы.

— Я долгое время учитывала твое мнение, но за длинными волосами трудно ухаживать. Я действительно виновата, но ты должен понять меня — мне надоели длинные волосы, и я ничего не могла с этим поделать. У меня уходил целый час на то, чтобы умастить их маслом, и в жару это просто невыносимо.

— Ладно, — миролюбиво сказал я, глядя в меню. — Что ты хочешь?

— Хочу, чтобы у моего Шьяма было хорошее настроение, — ответила она и взяла меня за руку. Но мы тем не менее не стали сплетать наши пальцы.

«Мой» Шьям. Меня еще принимают в расчет, подумал я. Девушки знают, как подсластить пилюлю.

— Х-м-м, — тяжело вздохнул я. Если она пытается помириться, то я должен был сделать встречный ход. — Мы можем заказать их фирменное блюдо — лапшу «Магги».

— «Магги»? Ты пришел сюда, чтобы поесть лапшу? — удивилась Приянка и забрала у меня меню. — Обрати внимание: эта самая лапша стоит девяносто рупий. — Последнюю фразу она произнесла так громко, что ее услышали посетители за соседними столиками и несколько официантов.

— Приянка, мы зарабатываем достаточно. И можем не экономить, — возразил я.

— Закажи шоколадные пирожные и мороженое. Или по крайней мере что-то такое, чего ты не можешь поесть дома.

— Ты же обещала есть то, что я закажу.

— Да, но «Магги»? — скривилась Приянка.

Я не смог сдержать улыбку при виде знакомой мне гримасы и поспешил заказать пирожное.

Официант принес его и поставил перед Приянкой — поллитра жидкого шоколада поверх шарика ванильного мороженого, лежащего на огромном куске шоколадного торта. Прямой путь к инфаркту. Съев пару ложек, Приянка пододвинула его ко мне.

— Я такая обжора, — облизнулась она.

— Ты собралась с духом и поговорила с матерью?

Приянка вытерла испачканные в шоколаде губы салфеткой. Мне захотелось поцеловать ее, но я не был уверен, стоит ли делать это. Если ты влюблен, но сомневаешься, значит, что-то идет не так.

— Мы с мамой не способны вести разумный, здравый разговор. Я пыталась поговорить с ней о тебе и о собственных планах на будущее — ты знаешь, я хочу продолжить учебу. Казалось бы, что тут невозможного, верно?

— И как она прореагировала?

— Минут через семь мы дружно рыдали. Ты можешь в это поверить?

— Конечно, раз речь идет о твоей матери. Что именно она сказала?

— Лучше тебе не знать.

— Но мне нужно знать, — настаивал я.

— Она сказала, что ты ей никогда не нравился, поскольку не нашел своего места в жизни, а с того самого дня, как я начала встречаться с тобой, я очень изменилась и превратилась в бесчувственную ледышку.

— Бесчувственную ледышку? — вскричал я, чувствуя, как к лицу приливает кровь. — Как, черт побери, я добился этого?

Последнее утверждение сразило меня наповал. Конечно, мне ужасно не понравилось, что меня назвали человеком неустроенным, но это отчасти справедливо. Но с какой стати мать Приянки обвинила меня в том, что ее дочь превратилась в холодного человека?

Приянка ничего не ответила, выражение ее лица смягчилось, и я услышал, как она тихонько всхлипывает. Это было неправильно, ведь обидели меня, а не ее, это мне надо было плакать. Но с другой стороны, только девушки выглядят мило, начиная плакать во время свиданий.

— Послушай, Приянка, твоя мать — психопатка.

— Нет. Ты здесь ни при чем, но я действительно изменилась. Может, просто повзрослела, а она решила, будто во всем виноват ты. Мы были так близки, а теперь маме не нравится все, что я делаю. — Приянка заплакала, и все в кафе подумали, наверное, что я обманул свою подругу и собираюсь бросить ее. Девушки за соседними столиками бросали на меня гневные взгляды.

— Успокойся, Приянка. И будь добра, скажи мне, чего хочешь ты?

Приянка покачала головой и промолчала. Иногда легче вести переговоры с террористами, чем с любимой женщиной.

— Пожалуйста, поговори со мной, — умолял я, глядя на пирожное. Мороженое растаяло и растеклось по тарелке.

Наконец Приянка заговорила:

— Она хочет, чтобы я выказывала свою любовь к ней. Хочет, чтобы я была счастливой и вышла замуж за человека, которого выберет она.

— А чего хочешь ты?

— Не знаю, — ответила Приянка, глядя на скатерть.

Какого черта, подумал я. После четырех лет близости я удостоился ответа «Не знаю».

— Ты хочешь бросить меня, верно? Я не слишком хорош для твоей семьи.

— Все не так просто, Шьям. Она вышла замуж за моего отца, который был всего-навсего государственным служащим, — просто папа показался ей порядочным человеком. А ее сестры ждали более выгодных партий и вышли замуж за более квалифицированных специалистов, и сейчас они богаче ее. Вот почему она так беспокоится обо мне. Она моя мать. У нее свои представления о том, какой человек мне нужен. Я тоже хочу, чтобы мой парень успешно строил свою карьеру.

— Значит, наши с тобой отношения стали более напряженными не только из-за твоей матери. Ты тоже внесла в это свою лепту.

— Для того чтобы отношения испортились, одной причины недостаточно. Ты не отвечаешь мне взаимностью. Ты полон сарказма. Не понимаешь моих амбиций. Разве я не твержу тебе постоянно о том, что ты должен сосредоточиться на своей карьере?

— Прекрати! — попросил я.

Мое громкое восклицание привлекло внимание сидящих за соседними столиками парочек. Все девушки в кафе уверились в том, что я настоящий женоненавистник.

Приянка заметила, что на нас смотрят, и заставила себя успокоиться. Вытерла слезы салфеткой и снова стала выглядеть нормально.

— Шьям, вот, значит, каково твое ко мне отношение. Мама меня не понимает, а теперь еще и ты. Почему ты так ведешь себя? Ты очень изменился, Шьям, ты больше не тот счастливый человек, с которым я некогда начала встречаться, — сказала Приянка достаточно спокойным голосом.

— Я остался прежним. Это ты выискиваешь во мне всё новые недостатки. У меня отвратительный начальник, но я стараюсь быть счастливым, насколько это возможно. А что случилось с тобой? Раньше ты ела в придорожных кафешках вместе с водителями грузовиков, а теперь вдруг решила выйти замуж за хирурга-эмигранта, потому что только это поможет свести концы с концами?

Мы несколько секунд смотрели друг на друга.

— Ладно, моя вина. Именно это ты пытаешься доказать, правильно я говорю? Я подлая эгоистка, верно?

Я не мог поверить, что любил ее целых четыре года, — теперь мы ссорились не переставая.

Я вздохнул:

— Думал, мы обойдемся без ссор, взаимных упреков и об-нинений, но ничего не получилось…

— Ты очень много для меня значишь, — сказала Приянка и взяла меня за руку.

— А ты для меня. Но мы должны думать и о других вещах.

Мы попросили счет и поговорили о погоде, пробках и оформлении кафе. Разговаривали мы много, но это нельзя было назвать общением.

— Позвони вечером, если у тебя найдется на это время. — Я заплатил по счету и встал со своего места.

Вот до чего дошло дело: теперь мы просили друг друга позвонить. Раньше мы делали это без спроса буквально каждый час.

— Ладно, позвоню. Или пришлю эсэмэску.

Мы обнялись, почти не касаясь друг друга. О поцелуе не могло быть и речи.

— Конечно, — ответил я. — Я люблю получать твои сообщения.

Опять сарказм. Господи, и когда только я чему-нибудь научусь?

ГЛАВА 19 1:59

Кафе «Мокко» и его разноцветные огни в арабском стиле растаяли в прошлом, а я вернулся в освещенный лампами дневного света интерьер СГУА. На часах было почти два ночи. Я встал, желая немного пройтись. Не знаю, что было хуже — думать о матери Приянки или слышать, как девушки обсуждают свадьбу моей бывшей подруги. Я направился в угол комнаты, где работал Дядюшка-военный. Мы кивнули друг другу. Я посмотрел на экран его монитора и увидел картинки животных — там были шимпанзе, носороги, львы и олень.

— Это наши клиенты? — спросил я и рассмеялся, хотя шутка вышла не очень удачной.

Дядюшка-военный улыбнулся мне в ответ.

— Эти фотографии я сделал в зоопарке, а теперь отсканирую их и пошлю своему внуку.

— Прикольно. Он любит животных? — Я наклонился, чтобы получше рассмотреть шимпанзе. Обезьяны невероятно походили на Бакши.

— Да, и я отправляю фотографии по электронной почте сыну. Но у меня проблема: наша почта не позволяет прикреплять файлы больше, чем на четыре мегабайта.

Я решил помочь Дядюшке, лишь бы не возвращаться на свое рабочее место до того, как будет налажена связь.

— Х-м-м, это большие файлы, — сказал я, дотягиваясь до мышки. — Попробую заархивировать их, хотя это вряд ли поможет. Можно уменьшить разрешение. Или просто послать не все.

Дядюшка-военный захотел оставить фотографии в высоком разрешении, поэтому мы решили отложить фотографии оленя и гиппопотамов, — они не были любимыми животными его внука.

— Спасибо большое, Шьям, — сказал Дядюшка-военный, когда я нажал на кнопку «отправить». Он был искренне благодарен мне. Было трудно поверить в то, что его выставили из дома, поскольку он слишком уж командовал своей невесткой, о чем рассказала мне Радхика.

— Пустяки, — ответил я. Тут Врум помахал мне рукой, и я пошел к своему месту, надеясь, что разговор о свадьбе Приянки закончен.

— Бакши прислал нам копию предложения по сайту, — сказал Врум.

Я сел за стол и открыл почтовый ящик. В нем было послание Бакши.

Звонки пока что не возобновились, и инженер ушел к себе в отдел, дабы взять там новые провода.

— Давай посмотрим, к кому он подлизывается. Кому он его послал? — Врум явно нервничал.

Я открыл почту, желая выяснить, кто же получатели письма. Так можно было узнать, кто есть кто в «Уэстерн компьютерс энд апплаинсез» в Бостоне: письмо получили менеджер по продажам, менеджер по информационным технологиям, главный администратор и еще несколько человек. Бакши послал письмо всем нашим клиентам. Должен сказать, он подлизывался к начальству с большим успехом, чем тот, который ожидал бы его, снимись он в групповом порно.

— Он послал его всем. Начальство в Бостоне стоит в графе «адресат», а начальство в Индии — в графе «копия».

— Но при этом он забыл отправить копию нам, — заметил Врум.

Я прочитал короткое письмо Бакши:

«Дамы и господа!

Высылаю вам долгожданную документацию к сайту пользовательской поддержки, который радикально изменил характер нашей работы с «Уэстерн апплаинсез». Я только что закончил его и надеюсь обсудить положение дел во время моей будущей поездки…»

Я присвистнул.

— В Бостон? Этот осел едет в Бостон? — удивился Врум.

Его слова долетели до девушек.

— О чем это вы говорите? — поинтересовалась Приянка.

— Бакши собирается в Бостон, — ответил ей Врум. — Кто-нибудь из вас хочет присоединиться к нему?

— Что? — удивилась Эша. — Зачем ему понадобилось ехать в Бостон?

— Хочет поговорить о нашем сайте. И потому придумал для себя такую вот командировку. — Я не выдержал.

— Что, черт побери, происходит? С одной стороны, речь идет о сокращении штатов, а с другой, у нас, оказывается, достаточно наличных на то, чтобы посылать таких идиотов, как Бакши, в Соединенные Штаты? — Врум бросил мячик для снятия стресса на стол. Мяч угодил в подставку для ручек, и те рассыпались по столу.

— Поосторожнее, — с раздражением сказала Эша, потому что несколько карандашей и ручек покатились по направлению к ней. У нее в руке был мобильный; она по-прежнему пыталась кому-то дозвониться.

— Сумасшедший дом, вот как называется это место. Подумать только, Бостон! — воскликнула Приянка и покачала головой. Она искала что-то в Интернете. Интересно, какие сайты ее интересуют? Те, что посвящены свадебным платьям? Жизни в Америке? Или официальный сайт «лексуса»?

Я хотел было закрыть письмо Бакши, но Врум остановил меня.

— Открой документ, — попросил он.

— Это тот самый файл, который мы ему послали. Инструкция для пользователей.

— Ты просмотрел его?

— Нет, а зачем?

— Сделай это! — прорычал Врум так громко, что Эша посмотрела на нас с удивлением. Кому она звонит в такое позднее время? — снова удивился я.

Я открыл сайт с нашей инструкцией.

— Смотри, все точь-в-точь… — Я добрался до конца первой страницы, и тут у меня отвисла челюсть.

Сайт для владельцев продукции «Уэстерн апплаинсез»

Инструкция и документация по проекту

Разработан компанией «Коннекшнс», Дели

Сабхаш Бакши

Менеджер, «Коннекшнс»

— Ничего себе, твою мать, точь-в-точь, — бросил Врум и кинул подобранные им ручки на стол. Одна из них упала на колени Эше, которая ктому времени сделала не меньше двадцати попыток дозвониться кому-то. Она сердито посмотрела на Врума и швырнула ручку назад. Врум не обратил на это ни малейшего внимания — его глаза были прикованы к экрану.

— Здесь сказано, что над сайтом работал гребаный Субхаш Бакши! — негодовал Врум, тыча пальцем в мой монитор. — Ты посмотри! Мистер Идиот, который не может отличить компьютер от пианино, сподобился сделать сайт и инструкцию. Полное дерьмо!

Врум заколотил кулаками по столу, а потом смахнул на пол все, что на нем было.

— Да что с тобой происходит? — возмутилась Эша. Она встала и пошла в комнату для совещаний, отчаянно тряся телефоном, как будто это могло оказать на него какое-нибудь воздействие.

— Шьям, он выдал нашу работу за свою. Ты хоть понял это? — Врум в отчаянии потряс меня за плечо.

Я пялился на первую страницу нашей инструкции и не мог выдавить ни слова. На этот раз Бакши превзошел сам себя. У меня закружилась голова, стало трудно дышать.

— Мы потратили на это дело полгода, — пробормотал я и закрыл файл. — Вот уж не думал, что он способен опуститься до такого.

— И? — вопросил Врум.

— Ты о чем? Я понятия не имею, что теперь делать. Я просто в шоке. И ко всему прочему, он вполне способен сократить нас, — отозвался я.

— Сократить? — Врум встал. — Чувак, мы с тобой работали над этим документом шесть месяцев, не меньше. И ты говоришь, что мы ничего не можем сделать, раз он «способен сократить нас»? Этот гребаный лузер Бакши делает из тебя такого же лузера. Мистер Шьям, ты готов стать ковриком для мыши, и люди будут постоянно ездить по тебе. Приянка, скажи ему, что так нельзя. Ты должен пойти к Бакши и разобраться с ним!

Приянка посмотрела на меня, наши взгляды встретились во второй раз за ночь. Мне был хорошо знаком этот ее взгляд: она смотрела на меня так, будто я был человеком ничтожным. Таким, что не стоило даже на меня кричать.

Она покачала головой и криво улыбнулась. Мне была знакома и эта ее ухмылка — казалось, Приянка не сомневалась в исходе событий. Мне захотелось хорошенько встряхнуть ее. Чертовски просто бросать такие взгляды, когда тебя поджидает «лексус», хотел было сказать я. Но промолчал. Слова Врума обидели меня. Дело было даже не в том, что мы вместе пахали шесть месяцев. Просто теперь можно было поставить крест на моем повышении. Значит, исчезла надежда и на примирение с Приянкой. Люди, смотревшие на меня, ожидали, что я очень рассержусь. Если ты обижен, тебя считают слабаком. А хотят видеть сильным, то есть рассвирепевшим. Но может, я не способен на такое? Вот почему я не являюсь лидером, руководителем группы, а девушки не угощают меня конфетами.

— Шьям, о чем только ты думаешь? — продолжал Врум. — Давай напишем всем получателям этого послания и расскажем о том, что на самом деле происходит.

— Успокойся, Врум. Нет нужды строить из себя героя, — выдохнул я.

— Неужели? А кого мы должны из себя строить? Лузеров? Ты, наверное, большой специалист в этом вопросе, — ехидничал Врум.

Меня охватил гнев.

— Заткнись и сядь, — сказал я. — Чего ты хочешь? Хочешь разослать послания американцам и поведать им о наших дрязгах? Кому они, по-твоему, поверят? Тому, кто едет в Бостон на важную встречу, или какому-то обиженному сотруднику, утверждающему, что именно он сделал всю эту работу? Взгляни правде в глаза, Врум. Тебя выгонят, только и всего. Бакши — управленец, но он может управлять только собственной карьерой, а не нами. — Я был так увлечен спором, что даже не замечал Радхику, которая подошла ко мне и встала с бутылкой воды в руке.

— Спасибо. — Я опомнился и сделал несколько шумных глотков.

— Ну как, полегчало? — спросила Радхика.

Я поднял руку, желая, чтобы она замолчала, и продолжил:

— Не хочу разговаривать об этом. Это касается только Бакши и нас. И меня не интересует мнение случайных людей, чья жизнь — сплошной праздник. — Я сел и выразительно посмотрел на Врума.

Он открыл блокнот и начертил таблицу два на два.

— Что за дерьмо? — поинтересовался я.

— Мне кажется, я понял, что представляет из себя Бакши. Позвольте объяснить это с помощью диаграммы, — ответил Врум.

— Я не втом настроении, чтобы анализировать диаграммы, — возразил я.

— Просто послушай, — попросил Врум и начал подписывать ячейки таблицы. На горизонтальной оси он написал «добрый» и «злой». На вертикальной — «умный» и «тупой».

— О'кей. Вот вам моя теория о таких людях, как Бакши. — Врум показал на таблицу ручкой. — В мире существует четыре типа начальников, в основе их различия лежат два противопоставления: а) умные они или тупицы; и б) добры они или злы. Требуется большое везение, чтобы заполучить себе начальника, который является хорошим и умным человеком. Бакши же подпадает под наиболее опасную и одновременно самую распространенную категорию. Он, как мы все знаем, глуп и, кроме того, человек злой. — Врум ткнул ручкой в соответствующий квадрат в своей таблице.

— Тупой и злой, — повторил за ним я.

— Да, мы недооценили его. Он чудовище. Бакши похож на слепую змею: нам ее жалко, но ее укус тем не менее смертелен. Он туп, поскольку не способен управлять колл-центром, но, кроме того, преисполнен зла — и значит, сделает так, чтобы в проигрыше оказались мы, а не он.

Я покачал головой:

— Забудь. Судьба повернулась ко мне задницей. Что тут можно сказать?

Радхика взяла с моего стола бутылку.

— Извините, что вмешиваюсь в вашу дискуссию, мальчики, но я надеюсь, вы говорили не обо мне, когда упомянули о людях, чья жизнь — один сплошной праздник. Она у меня не сахар, друзья. На самом-то деле…

— Речь шла не о тебе, Радхика. Шьям имел в виду исключительно меня, — перебила подругу Приянка.

— Проехали, — сказал я и поднялся со своего места. Мне захотелось остаться одному. Уходя, я услышал слова Врума:

— Если бы мне хоть раз удалось подложить свинью Бакши, я бы считал себя самым счастливым человеком на свете.

ГЛАВА 20 2:10

Я выходил из офиса в растрепанных чувствах. Хотелось порвать Бакши на мельчайшие кусочки и скормить бродячим собакам. Я толкнулся было в комнату для совещаний, но дверь оказалась закрыта. Я постучал и подождал несколько секунд.

— Эша? — позвал я и повернул ручку, чтобы открыть дверь.

Она сидела на одном из стоявших здесь стульев. Положила правую ногу на другой стул и рассматривала рану на голени. Я увидел у нее в руке нож для бумаги — он был в крови, — и заметил также лежащий на столе использованный кусок пластыря. Из раны на голени текла кровь.

— Ты в порядке? — спросил я, подходя ближе.

Эша повернулась ко мне, ее лицо ничего не выражало.

— А, это ты, Шьям. Привет! — спокойно сказала она.

— Что ты здесь делаешь? Все тебя ищут.

— Зачем я им понадобилась?

— Без особых на то причин. Но почему ты здесь? Рана кровоточит. Может, тебе нужна какая-нибудь мазь или просто повязка? — сказал я и поспешил отвернуться — меня мутит от вида крови. Не понимаю, как докторам удается спокойно работать.

— Нет, Шьям, пусть все останется как есть. Благодаря лекарству боль может утихнуть.

— Что? — Я не поверил своим ушам. — Разве ты не хочешь, чтобы боль прошла?

— Не хочу, — печально улыбнулась Эша. Она показала на рану ножом: — Эта боль отвлекает меня от истинной боли. Шьям, тебе известно, что такое настоящая боль?

Я понятия не имел, о чем говорит Эша, но, казалось, если она не забинтует свою рану, то меня вырвет съеденным недавно шоколадным кексом.

— Давай я принесу тебе из подсобки аптечку.

— Ты не ответил на мой вопрос. Что такое настоящая боль, а, Шьям?

— Не знаю, а что? — Я с тревогой смотрел на свежие капли крови, текущие по ее гладкой ноге.

— Настоящая боль — это душевная боль, — пояснила Эша.

— Ты права. — Я старался говорить как можно мягче и выказать свое к ней сочувствие. Затем опустился на стул, стоящий рядом с ней.

— Ты когда-нибудь испытывал душевную боль?

— Не знаю. Видишь ли, я довольно поверхностный человек. На свете полно самых разных чувств, которые мне пока не довелось испытать.

— Каждому известно чувство боли, потому что у каждого есть темная сторона души.

— Темная сторона?

— Да, именно так. Это то, что тебе не нравится в самом себе, нечто, заставляющее сердиться или испытывать страх. У тебя есть темная сторона души, Шьям?

— Давай не будем углубляться… У меня этих темных сторон не меньше полудюжины. Я шестиугольник с темными сторонами.

— Ты когда-нибудь испытывал чувство вины? Настоящей, тяжелой, болезненной вины? — Голос Эши стал совсем слабым.

— Что случилось, Эша? — участливо спросил я, когда наконец-то устроился так, что мог смотреть ей в лицо и не видеть рану на ноге.

— Обещаешь не судить меня строго, если я кое о чем тебе расскажу?

— Конечно, обещаю. Из меня вообще очень плохой судья.

— Я переспала с одним человеком, чтобы получить возможность подписать контракт, — вздохнула Эша.

— Что? — До меня не сразу дошло.

— Да, мой агент сказал, будто этот человек очень влиятелен, мне достаточно переспать с ним один раз, и я смогу принять участие в настоящем дефиле. Никто меня не принуждал, я сама сделала свой выбор. Но с тех пор меня преследует чувство невыносимой вины. Я надеялась, что со временем это пройдет, — ничего подобного. Эта боль так изнуряет меня, что рана на ноге кажется пустячной. — Эша, взяв нож, стала скрести кожу вокруг раны.

— Перестань, Эша! Ну что ты вытворяешь? — воскликнул я и попытался отобрать у нее нож. — С ума сошла? У тебя будет столбняк или гангрена или еще что-нибудь совершенно ужасное, о чем говорят по телевизору, призывая людей делать всевозможные прививки.

— Все это вещи безобидные. Я скажу тебе, в чем заключается настоящая опасность. Это мой собственный бредовый внутренний голос, который убеждает меня стать моделью любой ценой. Знаешь, что сказал тот тип, после того как все произошло?

— Какой тип? — Я положил нож на дальний конец стола.

— Ну, парень, с которым я переспала, сорокалетний дизайнер. Он заявил моему агенту, что я коротышка и никогда не попаду на подиум. — В голосе Эши слышались гнев и печаль. — Как будто этот ублюдок понятия не имел, какого я роста, пока не переспал со мной. — Она заплакала. Не знаю, что хуже: кричащая девушка или девушка, обливающаяся слезами. Я не умею обращаться ни с теми, ни с другими. Я положил руки на Эшины плечи, готовый обнять ее, если потребуется.

— Этот сукин сын послал мне деньги в качестве компенсации за полученное удовольствие, — продолжала всхлипывать она. — А мой агент сказал: «Такова жизнь». Разумеется, он прав: это часть гребаной жизни неудавшейся модели по имени Эша. Верни мне нож, Шьям, — попросила она.

— И не подумаю. Послушай, я не очень хорошо представляю, что можно сделать в такой ситуации, но попробуй отнестись к ней легко. — Это было правдой, никто и никогда не принуждал меня заняться сексом против моей воли. И потому чувство вины после секса по принуждению было мне незнакомо.

— Я презираю себя, Шьям. Ненавижу. Ненавижу свое лицо и глупые зеркала, в которых оно отражается. Я ненавижу себя за то, что поверила людям, утверждавшим, будто у меня есть шанс стать моделью. Как ты считаешь, я могу изменить свое лицо?

Я ничего не знаю о пластических хирургах, которые специализируются на превращении хорошеньких девушек в уродин, и потому промолчал. Минуты через полторы Эша перестала плакать — именно такое время требуется девушкам, чтобы успокоиться, если на них никто не обращает внимания. Эша вынула из сумочки салфетку и вытерла слезы.

— Пойдем? Они, должно быть, ждут нас, — сказал я. Эша оперлась на мою руку и встала.

— Спасибо, что выслушал меня, — вздохнула она. Только женщины считают нужным благодарить людей, которые так себя ведут.

ГЛАВА 21 2:20

К моему великому огорчению, свадьба Приянки по-прежнему была основной темой разговора, когда мы с Эшей вернулись в отдел.

Эша тихо села на свое место.

— И где же вы были? — спросила у нее Приянка.

— Здесь неподалеку. Мне надо было сделать один звонок…

— Радхика дает мне советы, как обращаться со свекровью, — сообщила Приянка. — Но я еще не готова иметь свекровь. Пока что мать Ганеша кажется мне очень милой женщиной, но, Бог его знает, как все обернется.

— Да ладно тебе, ты получаешь столько всего взамен. Ганеш чудный парень, — стала успокаивать ее Радхика.

— Я бы вытерпел общество сразу трех тещ при условии, что мне достанется «лексус», — чистосердечно признался Врум.

Радхика и Приянка расхохотались.

— Я буду скучать по тебе, Врум, — продолжала смеяться Приянка. — Что правда, то правда.

— А кого еще тебе будет не хватать? — спросил Врум, и все замолчали.

Приянка выпрямилась: Врум застал ее врасплох.

— О, мне будет не хватать вас всех. — Иногда, если она того хочет, моя бывшая девушка ведет себя как истинная королева дипломатии.

— Понятно, — отозвался Врум.

— Но тебе не надо мечтать о трех тещах, Врум. Это все равно что просить о трех Бакши, — грустно сказала Радхика.

— Значит, твоя свекровь — женщина злая? — уточнил Врум.

— Я никогда не говорила, что она чем-то плоха. Но иногда она неодобрительно отзывается обо мне в разговорах с Ануджем. И что он, по-вашему, должен думать?

— Ничего. Он должен знать, как ему повезло с женой, — твердо заявила Приянка.

— Иногда мне приходится очень непросто. В конце концов, свекровь — это не мама.

— Здесь ты не права. Мне гораздо проще с чужими мамами, чем со своей собственной. Благодаря маминому неврозу у меня уже выработался иммунитет к будущей свекрови, — пошутила Приянка, и все сидящие за столом дружно рассмеялись. Все, кроме меня, потому что, когда речь шла о матери Приянки, у меня портилось настроение. Подобных манипуляторш чувствами следует сажать в тюрьму, пусть они там круглосуточно пялятся в телевизор.

— У нас с Ануджем все будет хорошо, как вы считаете? Скажите мне, мальчики, он ведь не станет ненавидеть меня? — с дрожью в голосе проговорила Радхика.

— Ни в коем случае. — Приянка встала и подошла к Рад-хике. — Он любит тебя и будет добр к тебе.

— Хочешь убедиться в этом? — предложил Врум. — У меня есть одна идея.

— Какая идея? — удивилась Радхика.

Я посмотрел на Врума. Какого черта его понесло?

— Давайте поиграем в радиоведущего, — предложил Врум, совершенно сбив с толку Радхику.

— Я позвоню Ануджу и сделаю вид, будто звоню с ток-шоу. Затем скажу, что он выиграл приз — большой букет роз и коробку швейцарского шоколада, которые сможет послать любимой женщине, приложив к этой посылке записку. И все мы получим большое удовольствие, слушая, как он будет разливаться соловьем, говоря о своей любимой жене.

— Перестань, это не сработает, — возразила Приянка. — Ты не сможешь говорить как настоящий диджей.

— Доверьтесь мне, ведь я, в конце концов, оператор колл-центра. И потому буду очень убедителен в роли диджея.

Мне было любопытно посмотреть на Врума в этой роли.

— О'кей, — приготовился Врум. — Настало время шоу, мои дорогие. Подключитесь к пятой линии и не шумите. Дышите в сторону, хорошо?

Затем Радхика дала Вруму номер мобильного телефона Ануджа, и он набрал его.

Мы затаили дыхание. Один за другим раздались пять гудков.

— Он, наверное, спит, — прошептала Приянка.

— Ш-ш-ш… — оборвал ее Врум, и тут послышался сонный голос Ануджа:

— Алло?

— Здравствуй, мой друг, это 98101 46301? — Врум говорил чересчур внятно и жизнерадостно, как самый настоящий диджей.

— Да, а кто это? — спросил Анудж.

— Тебе сегодня улыбнулась удача, парень. Говорит диджей Макс, Радио «Сити» 98,5 ФМ. Ты, мой друг, только что отхватил приз.

— Радио «Сити»? И вы собираетесь что-то прислать мне? — Анудж сам был продавцом, так что мне был понятен его скептицизм.

— Нет, дружище. Я ничего не продаю — ни тебе кредитных карт, ни страховок, ни телефонных тарифов. Тебя ждет маленький приз от нашего спонсора, фирмы «Интерфлора»; кроме того, ты сможешь заказать песню, если пожелаешь. В наши дни люди стали такими недоверчивыми, — пожаловался диджей Врум.

— Прошу прощения, я не сразу врубился, — пояснил Анудж.

— Меня зовут Макс, а тебя?

— Анудж.

— Рад поболтать с тобой, Анудж. Где ты сейчас?

— В Колкате.

— О, край сладостей! Анудж, ты можешь послать дюжину красных роз и слова любви любому человеку в Индии. Вернее, это сделает за тебя компания «Интерфлора» — одна из крупнейших в мире фирм, занимающихся доставкой цветов.

Следовало признать, что Врум выкобенивался, как настоящий профессионал.

— И я не должен буду ничего платить? Спасибо тебе, «Интерфлора». — В голосе Ануджа звучала вполне уместная в таких случаях благодарность.

Мы все молчали, прикрыв микрофоны руками.

— Нет, мой друг, никаких денег. Ты скажешь нам имя и адрес человека, которому хочешь сделать приятное?

— Да, конечно. Я бы хотел, чтобы вы послали цветы моей подруге Пайал.

Казалось, земля дрогнула под нашими ногами. Я посмотрел на Врума: его рот был широко открыт, он в недоумении размахивал руками.

— Пайал? — тупо переспросил Врум, он невольно вышел из образа гиперактивного диджея.

— Да, это моя подруга. Она живет в Дели. Пайал — девушка современная и модная, и потому, будьте добры, сделайте так, чтобы букет выглядел сногсшибательно!

Радхика не могла больше молчать.

— Пайал? Что ты такое говоришь, Анудж? У тебя есть подруга по имени Пайал? — неуверенно вмешалась она.

— Кто это?.. Радхика?..

— Да, Радхика. Твоя жена Радхика, мать твою так.

— Что происходит? А кто же этот Макс? Эй, Макс! — вопил Анудж.

Парень по имени Макс испустил дух прямо на наших глазах. Врум положил руку на лоб, силясь придумать, что тут можно сказать.

— Ты разговариваешь со мной, козел, — кричала Радхика. Наверное, она ругалась впервые за все то время, пока была замужем. — И какое же послание ты собрался отправить этой Пайал?

— Радхика, солнышко, послушай, это просто дурацкая шутка. Макс? Макс?

— Нет здесь никакого Макса. Я Врум, — сказал несостоявшийся диджей голосом, лишенным всякого выражения.

— Ах ты, ублюдок… — начал было Анудж, но тут Радхика встала и прервала связь. Затем рухнула на стул, пребывая в полной прострации. И разразилась горькими слезами.

Врум посмотрел на нее.

— Черт возьми, Радхика. Мне ужасно неловко, — извиняющимся голосом проговорил он.

Радхика ничего не ответила. Она плакала, плакала… Потом взяла недовязанный шарф и поднесла его к глазам, чтобы вытереть слезы. Что-то подсказывало мне, что он так и не будет закончен.

Эша крепко держала Радхику за руку. Наверное, плач — дело заразное, потому что скоро по лицу Эши тоже потекли слезы. Приянка принесла воды. Наплакавшая целый стакан слез Радхика выпила ее.

— Не надо так горевать. Возможно, это просто недоразумение, — увещевала ее Приянка. Она смотрела на Эшу, гадая, почему та столь сильно расстраивается из-за Пайал. А я думал, что «настоящая боль» Эши наконец-то вылилась в слезы.

Радхика порылась в сумочке в поисках таблеток от головной боли. Коробочка оказалась пуста, Радхика тихо выругалась и отбросила ее в сторону.

— Радхика? — позвала Приянка.

— Оставьте меня в покое на несколько минут, — отозвалась та.

— Девушки, мне надо кое-что сказать вам, — заявила Эша, вытерев слезы.

— Что случилось? — спросила Приянка, глядя на Эшу. Они обменялись взглядами: Эша, прибегнув к свойственной женщинам телепатии, дала Приянке знать, что будет ждать ее в туалете. Приянка похлопала Радхику по плечу, и девушки встали.

— И куда вы направляетесь? — поинтересовался Врум. — В том, что произошло, виноват исюпочительно я. Вы не можете поговорить здесь?

— Нам нужно обсудить некоторые приватные вещи, — твердо возразила Приянка и вышла из-за стола.

— Что с ними такое? При чем тут Эша? — обратился ко мне Врум, когда девушки скрылись из виду.

— Ничего особенного, — откликнулся я.

— Не морочь мне голову. Наверняка Эша о чем-то тебе рассказала, когда вы сидели с ней в зале для совещаний.

— Я не могу говорить об этом. — Я посмотрел на экран и попытался сменить тему: — Как думаешь, Бакши считает, что мы должны подготовиться к собранию группы?

— Я думаю, Эша жалеет о том, что сказала мне «нет», — ответил Врум.

Я скорчил гримасу.

— А в чем же тогда дело? — допытывался Врум, но я всего лишь пожал плечами.

— Прекрасно. Тогда я опять пойду в туалет и все узнаю.

— Нет, Врум. Не надо. — Я попытался схватить его за рубашку, но он умудрился вырваться и направился в мужской туалет.

Я не последовал за ним. Мне было все равно, выяснит он что-нибудь или нет. Ему нужно было узнать, что на уме у девушки, которая ему нравится. Затем я позвонил в службу поддержки и сообщил, что звонки так и не возобновились. Тамошние работники пообещали объявиться у меня с новым кабелем «максимум через пять минут». Наверное, они были очень заняты. Компьютеры помогают людям, но им самим тоже нужна помощь.

За столом никого не осталось, телефоны не работали, и я решил пройтись по комнате. Взглянув на Дядюшку-военного, увидел, что его голова покоится на столе. Я приблизился к нему.

— У вас все в порядке? — спросил я. С проблемами в эту ночь был явный перебор. Я посмотрел Дядюшке в лицо: морщины как будто стали глубже, он выглядел старше своего возраста.

— Мой сын ответил на электронное письмо, которое я послал внуку. Наверное, файл оказался слишком большим.

— Правда? И каков был его ответ?

Дядюшка-военный покачал головой и откинулся на стуле. Я увидел на экране компьютера следующий текст:

Папа, ты внес путаницу в мою жизнь, прекрати вносить такую же неразбериху в мой почтовый ящик. Не знаю, что на меня нашло, когда я дал тебе разрешение общаться с моим сыном. Будь добр, оставайся в стороне и не присылай ему больше никаких писем.

— Все нормально, — сказал Дядюшка, закрывая окна на экране. — Надо опять приниматься за работу. Что у нас происходит? Система по-прежнему не в порядке?

— Этой ночью много что не в порядке, не только телефоны, — признался я и направился на свое место.

ГЛАВА 22 2:25

— Ты знаешь? — прошептал Врум, вернувшись из мужского туалета.

— Что?

— О той отвратительной истории, в которую попала Эша.

— Я бы предпочел не обсуждать этот вопрос. Это ее личное дело.

— Ничего удивительного, что она отказала мне. Она катится по наклонной плоскости, верно? Сука.

— Выбирай выражения, — осадил его я. — А где девушки?

— Скоро придут. Твоя цыпочка утешала Радхику, когда я ушел оттуда.

— Приянка вовсе не моя цыпочка, Врум. Ты можешь заткнуться?

— О'кей, заткнусь. Именно так должен поступить доблестный оператор колл-центра. Он по уши в дерьме, но умудряется улыбаться и говорить: «Чем я могу вам помочь?» Какой-то тип переспал с девушкой, которая мне небезразлична, но это в порядке вещей, я прав? Свяжи меня со следующим безмозглым клиентом.

Я увидел, что девушки возвращаются в отдел.

— Они сейчас войдут. Сделай вид, что ты ничего не знаешь об Эше.

Девушки молча сели на свои места. Врум открыл было рот, но я жестом велел ему молчать. Наконец объявился инженер службы поддержки с новыми проводами и переустановил нашу систему. Я почувствовал облегчение оттого, что снова стали поступать звонки. Было гораздо проще разбираться с американскими плитами и холодильниками, чем с нашими жизненными проблемами.

Я бросил взгляд на Приянку; она разговаривала с клиентом. «Моя цыпочка», ухмыльнулся я идиотскому выражению Врума. Эта девушка больше не была моей цыпочкой. Она собиралась выйти замуж за богатого, удачливого парня, не имеющего ничего общего с таким лузером, как я. Теперь, когда Бакши надул меня с сайтом, не осталось ни малейшего шанса на повышение. Но должен ли я сдаться на его милость? Сохранились ли у меня какие-нибудь чувства к Приянке? Я потряс головой, пытаясь отогнать подобные мысли. Какая разница, нравится она мне или нет? Я ее не заслужил, и она мне не достанется. Таково действительное положение дел, и оно очень даже хреновое.

Эша по-прежнему была подавлена, и Приянка пыталась как-то развеселить ее:

— Надень на помолвку длинное платье. А в чем ты собираешься прийти на нашу свадьбу? В сари? — допытывалась Приянка у Эши между звонками.

— Тогда будет видно кольцо в пупке, — сомневалась Эша. Я не перестаю удивляться способности женщин быстро переключаться и утешаться. Для этого им требуются короткий разговор, объятия и десять минут на то, чтобы выплакаться. И вот они опять готовы иметь дело с этой дерьмовой жизнью. «Настоящая боль» Эши, по всей видимости, утихла, или же она отвлеклась от нее и теперь с увлечением обсуждала, что надеть в честь великого дня в жизни Приянки.

— Не надо ничего особо изысканного, — вещала будущая невеста. — Я скажу маме, что надену простое сари. Разумеется, она расстроится и будет вопить. Эй, Радхика, ты как? — Приянка заметила, что Радхика массирует свой лоб.

— Все в порядке, хотя у меня закончились таблетки от мигрени, — ответила Радхика, принимая новый звонок. — «Уэстерн апплаинсез», говорит Реджина. Чем я могу вам помочь?

Тут всеобщее внимание привлек звонок по городскому телефону.

— Это меня, — встрепенулась Приянка. — Ребята, я понимаю, что система налажена, но можно мне ответить на звонок?

— Конечно. Работы пока немного, — ответил Врум. Рука Приянки потянулась к телефонной трубке. Я уже привычно выбрал нужную опцию и стал подслушивать ее разговор.

— Кстати говоря, темно-синий тоже очень классный цвет, — сказал Врум, когда Приянка подняла трубку.

— Что? — рассеянно спросила Приянка.

— Я посмотрел сайт «лексуса». Темно-синий металлик — лучшее, что у них есть.

Я посмотрел на Врума с отвращением.

— По крайней мере я так считаю. — Врум перехватил мой недовольный взгляд, его голос стал тише.

— Здравствуй, мое сокровище! — послышался радостный голос Ганеша.

— Привет, Ганеш! — спокойно отозвалась Приянка.

— Что случилось, Прийа? Ты такая серьезная, — сказал Ганеш.

Приянка ненавидит, когда ее называют уменьшительным именем Прийа. Идиот Ганеш пока что не знал об этом.

— Ничего не случилось. Просто у нас выдался очень тяжелый день… извини, ночь. И пожалуйста, называй меня Приянкой.

— Ладно, а у меня все очень здорово. В офисе так переживают за меня. Коллеги то и дело спрашивают: «Когда состоится свадьба?» и «Где вы проведете медовый месяц?»

— Да, Ганеш, что касается свадьбы… — сказала Приянка. — Мне недавно звонила мама…

— Неужели? Только не это. Я думал, что сам сообщу тебе столь замечательную новость.

— О какой новости ты говоришь?

— В следующем месяце я приеду в Индию. Мы сможем пожениться. И у нас начнется медовый месяц. Говорят, Багамы — прекрасное место, но мне всегда хотелось поехать в Париж, ведь на свете нет более романтичного города, чем этот.

— Ганеш! — В голосе Приянки слышалась почти что ярость.

— Да?

— Можно, я кое-что скажу тебе?

— Разумеется, но сначала ответь, что ты предпочитаешь, Париж или Багамы?

— Ганеш!

— Пожалуйста, скажи, куда бы ты хотела поехать!

— В Париж. Теперь ты дашь мне возможность говорить?

Эша и Радхика, услышав слово «Париж», подняли брови. Было нетрудно догадаться, что речь идет о медовом месяце.

— Конечно. Что ты хочешь сказать?

— Ты слишком торопишь события.

— Какие события?

— Я имею в виду нашу свадьбу. Мы общаемся с тобой всего неделю. Да, мы разговариваем подолгу, но тем не менее.

— Ты же сказала мне «да», правильно?

— Да, но…

— И чего нам ждать? Я думаю о тебе постоянно и хочу привезти тебя сюда при первой же возможности.

— Речь идет о браке, Ганеш, а не о развлечениях. Мы должны дать друг другу время на подготовку, — сказала Приянка, наматывая на палец прядь волос. Когда мы с ней были вместе, я любил играть ее волосами.

— Но, — удивился Ганеш, — ты ведь говорила со своей мамой, верно? Она очень радуется тому, что мы поженимся в следующем месяце. Моя семья тоже счастлива. Брак — дело семейное, разве не так?

— Знаю. Послушай, может, у меня просто выдалась нелегкая ночь. Утро вечера мудренее.

— Конечно. Всему свое время. А ты думала по поводу цвета?

— Цвета чего? Машины?

— Да. Я собираюсь завтра выплатить задаток, и, когда ты приедешь, машина уже будет здесь. Если, разумеется, ты согласишься сыграть свадьбу в следующем месяце.

— Даже не знаю. Подожди, я слышала, что очень хорош темно-синий металлик.

— Правда? А мне нравится черный, — ответил Ганеш.

— Тогда бери черную. Не позволяй мне…

— Нет, темно-синий металлик — то, что надо. Я готов согласиться с тобой. Скажу дилеру, что это выбор моей жены.

От слов «моя жена» у меня внутри образовалось такое пекло, словно в «Макдоналдсе» жарили картошку-фри. Я закрыл глаза. Невозможно было слушать, как другой мужчина так разговаривает с Приянкой.

— Эй, Ганеш, у нас сейчас почти половина третьего. Вот-вот начнется собрание. Поговорим позже, — сказала Приянка.

— Конечно. Сегодня я могу уйти с работы пораньше. Может, пойду присмотрю кафель для бассейна. А когда вернусь домой, то позвоню тебе, ладно?

— Для бассейна? — заглотила наживку Приянка.

— Да, у нас есть небольшой плавательный бассейн.

— Хочешь сказать, что у вас есть собственный бассейн?

— Да. Ты умеешь плавать?

— В жизни не была в бассейне, — ответила Приянка.

— Я тебя научу. Могу с уверенностью сказать, что бассейн предоставляет множество интересных возможностей.

Картошка-фри стала угольно-черной, потому что ее сожгли.

— Пока, Ганеш. — Приянка улыбнулась и покачала головой. — Вы, парни, такие одинаковые. — И повесила трубку.

— Как дела? Есть что-нибудь новенькое? — поинтересовалась Эша, приводя в порядок ногти.

— Ничего. Все то же самое. Сначала скажи мне, как ты.

— Хорошо. Кажется, вы говорили о Париже.

— Да, Ганеш хочет провести там медовый месяц. И тем самым оказывает на меня еще большее давление. Я не хочу выходить замуж в следующем месяце, но могу и согласиться.

— Ну, если это означает увидеть поскорее Париж… — сказала Эша и посмотрела на нас: — Правильно я говорю?

— Конечно, — согласился Врум. — А ты, Шьям, что думаешь?

Тупой осел. Я ненавидел Врума.

— Я? — Все посмотрели на меня. Эша не отрывала от меня взгляда секунд пять. Мне не хотелось выглядеть угрюмым или, согласно новому ярлыку, вести себя как ребенок, и потому я ответил: — Конечно, надо довести это дело до конца. А затем поехать в Париж. Или на Багамы. Или куда там еще.

Черт побери! Стоило этим словам сорваться с моих губ, и я сам пнул себя ногой. Приянка посмотрела на меня. Она слегка подергала носом, это означало, что она крепко задумалась.

— Что ты сказал, Шьям? — медленно проговорила она, глядя мне в глаза, ее ноздри раздувались от ярости.

— Ничего. — Я отвел взгляд. — Я сказал, чтобы ты выходила замуж и как можно скорее ехала в Париж.

— Нет. Ты упомянул Багамы. Откуда ты знаешь, что Ганеш говорил о них?

Я молчал.

— Отвечай, Шьям. Ганеш предложил мне медовый месяц на Багамах, но я не говорила вам об этом. Так откуда тебе знать, о чем мы разговаривали?

— Ничего я не знаю. Я брякнул наобум, — отозвался я, но дрожащий голос выдал меня с головой.

— Ты… подслушал? Шьям, ты подсоединился к линии? — воскликнула Приянка и встала с места. Она подняла городской телефон и сняла со стола. За ним потянулись провода. Она посмотрела под стол. Маленький проводок шел к моему стулу. Черт побери! Меня поймали с поличным, подумал я.

— Шьям! — взвизгнула Приянка и грохнула телефоном о стол.

— Да. — Я старался говорить как можно спокойнее.

— В чем дело? Не могу поверить, что ты опустился до такого. Это в высшей степени непристойно!

Наконец-то я достиг высот хоть в чем-то.

Радхика и Эша глаз не сводили на меня. Я поднял руки, делая вид, что я тут совершенно ни при чем.

Врум встал, подошел к Приянке и обнял ее за плечи:

— Да ладно, Приянка. Расслабься. У нас у всех выдалась тяжелая ночь.

— Заткнись! Это какое-то безумие. — Она повернулась ко мне: — Как ты мог подслушивать мой личный разговор? Я расскажу об этом, и тебя уволят.

— Скатертью дорога. Чего ты ждешь? Пусть меня уволят. Делай что хочешь.

Врум посмотрел на Приянку, а потом на меня. Поняв, что не в силах помочь мне, он вернулся на свое место.

Эша потянула Приянку за руку, пытаясь заставить ее сесть.

— Что за… он… — В голосе моей бывшей девушки звучал гнев и подступающие слезы. — Неужели нельзя ждать от коллег хотя бы элементарной порядочности?

Я понял, что теперь меня перевели в разряд коллег. Непорядочных коллег.

— Скажи что-нибудь, — наседала на меня Приянка.

Я, по-прежнему молча, отсоединил от телефона провод, показал его ей и бросил на стол.

Наши взгляды встретились. Мы молчали, за нас говорили глаза.

Мои глаза спрашивали: «Почему ты унижаешь меня?»

Ее глаза спрашивали: «Почему ты так поступил, Шьям?»

Я думаю, разговор глаз более эффективен, чем обычный разговор. Но Приянка была не в том настроении, чтобы молчать.

— Почему, Шьям? Почему? Почему ты ведешь себя как ребенок? Я думала, мы решим все полюбовно. Мы же с тобой договорились о некоторых вещах, о некоторых взаимных уступках, условиях, разве не так?

Мне не хотелось обсуждать эти самые вещи и условия на людях. Я желал, чтобы она заткнулась, а сам готов был закричать.

— Мы решили продолжать работать вместе и решили, что окончание наших с тобой отношений вовсе не значит, что мы перестали быть друзьями. Но это?.. — Приянка взяла в руки злосчастный провод и снова бросила его на стол.

— Прости, — сказал, вернее, прошептал я.

— Что?

— Прости, — повторил я громче и четче. Ненавижу, когда она унижает меня. Мать твою, если перед тобой извиняются, просто прими эти извинения.

— Сделай мне огромное одолжение. Будь добр, не вмешивайся в мою жизнь. Хорошо? — В ее голосе было много сарказма — научилась от меня.

Я кивнул. Мне хотелось запихать их с Ганешем в темно-синий «лексус», обмотать проводом и утопить в новом бассейне Ганеша.

Врум давился от смеха, продолжая щелкать мышкой. Эша и Радхика улыбались.

— И что здесь такого смешного? — Лицо Приянки по-прежнему было красным.

— Все хорошо, Приянка. Хватит тебе, неужели ты не можешь посмотреть на это с юмором?

— Ваш юмор до могилы доведет. Мне не смешно, — бушевала Приянка.

— Ребята, уже половина третьего, — хлопнула в ладоши Эша. — Нам пора к Бакши.

Мы с Приянкой посмотрели друг на друга в последний раз и приготовились идти к начальнику.

— А Дядюшка-военный там нужен? — спросила Эша.

— Нет, только операторы, — ответил я и бросил взгляд на сидящего в углу Дядюшку. Он общался с клиентами в чате.

— Пошли, Радхика, — позвал Врум.

— Как вы думаете, он любит ее? Или у них просто секс? Хороший, страстный секс, от которого они оба получают наслаждение? — бормотала Радхика.

— Ты в порядке, Радхика? — спросил я.

— Да. И это странно. Наверное, я должна быть в шоке. Никто не учил меня тому, как реагировать на подобные ситуации. Муж обманывает меня. И что прикажете делать? Визжать? Плакать? Что?

— Пока не делай ничего. Мы идем на собрание, — отозвался Врум.

У меня в голове продолжали звучать слова Приянки: «Мы же с тобой договорились о некоторых вещах, о некоторых взаимных уступках, условиях, разве не так?», словно речь шла о деловом контракте. Я шел к Бакши, и мне вспоминалось каждое мгновение нашего с ней последнего свидания. Мы ходили в «Пиццу хат», и с тех самых пор ни одна пицца не имела такого вкуса.

ГЛАВА 23 Мои прошлые свидания с Приянкой — V

«Пицца хат», торговый центр «Сахара», Гургаон

Четыре месяца назад

Нa этот раз Приянка пришла вовремя. В конце концов, у нее была определенная цель. Это не было свиданием: мы встретились для того, чтобы формально расстаться. Хотя на самом деле в наших отношениях больше не оставалось ничего, что можно было разорвать. Но я согласился на эту встречу, дабы посмотреть на лицо Приянки, когда она объявит о своем решении. Ей хотелось также обсудить, как мы в дальнейшем будем общаться друг с другом, жить дальше. «Обсудить, общение, жить дальше» — если вы начинаете прибегать к этим словам, значит, ваши отношения уже мертвы.

Мы выбрали «Пиццу хат», потому что это было, ну, скажем, удобно. При расставаниях место встречи довлеет над обстановкой. Приянка пришла в торговый центр «Сахара» за покупками, в выходные в этом торгово-развлекательном центре собирается половина населения Дели.

— Привет! — сказала Приянка и посмотрела на часы. — Bay! Ты только посмотри, я сегодня вовремя. Как поживаешь? -

Она взялась за ворот своей рубашки и помахала, чтобы ей стало немного прохладно. — Не могу поверить, что в июле возможна такая жара.

Приянка не выносит неловкого молчания и потому болтала не переставая. Хватит пороть чушь, хотелось сказать мне, но я этого не сделал.

— Это Дели. Чего же ты ожидала?

— Мне кажется, большинство людей, приходящих в моллы, просто хотят продышаться под кондиционерами…

— Мы можем покончить с этим как можно быстрее? — оборвал ее я. Меня не интересовали мотивы посетителей торговых центров.

— А? — Приянку озадачил мой тон.

Подошел официант и принял наш заказ, Я заказал две маленькие пиццы — с сыром и с грибами. Мне не хотелось заказывать одну большую пиццу на двоих, хотя за квадратный дюйм это оказалось бы дешевле.

— Я не разбираюсь во всех этих тонкостях расставаний, и потому давай не будем затягивать, — сказал я. — Мы встретились с определенной целью. И что теперь? Я должен сказать нечто особенное?

Она секунды две смотрела на меня. Я же избегал смотреть на ее нос — он, как я всегда это чувствовал, принадлежал мне.

— Ну, я считаю, мы можем разойтись полюбовно. И остаться друзьями, верно?

И почему женщины всегда хотят сохранить дружбу навек? Почему они не способны провести четкую грань между бой-френдом и другом?

— Я так не думаю. У каждого из нас полно друзей,

— Мне не нравится твой тон, — сказала она.

— Я думал, сегодня мы не будем обсуждать недостатки друг друга. Я пришел сюда разорвать отношения, а не заключать дружеский договор или выслушивать подробный анализ своего поведения.

Она молчала до тех пор, пока нам не принесли пиццы. Я вонзился зубами в одну из них.

— Возможно, ты забыл, что мы работаем вместе. Это несколько усложняет ситуацию, — сказала Приянка.

— И что ты предлагаешь? Мне следует уволиться?

— Я этого не говорила. В любом случае я буду работать в «Коннекшнс» еще девять месяцев, не больше. В следующем году я накоплю достаточно денег, чтобы учиться дальше и получить степень бакалавра педагогики, и все разрулится само собой. Но если мы сможем договориться о некоторых вещах и условиях, скажем, о том, что останемся друзьями до тех пор, пока я не пойду учиться…

— Я не могу принуждать себя быть дружелюбным, — оборвал ее я. — У меня другой подход к отношениям. Извини, если тебе это покажется непрактичным, но я не умею притворяться.

— Я не говорю, что ты должен притворяться.

— Что ж. Но мы уже миновали ту стадию в отношениях, когда ты можешь указывать мне, что я должен делать. А теперь давай покончим с этим. О чем говорят в подобных ситуациях? Я должен объявить о нашем расставании?

Я оттолкнул от себя тарелку. Аппетит пропал, и мне хотелось запустить пиццу через весь зал, как фрисби.

— Ну? Скажи что-нибудь, — попросил я. Приянка молчала.

— Я не знаю, что сказать, — наконец выговорила она каким-то надломленным голосом.

— Правда? И никаких советов на прощание? Никаких проповедей на дорожку? Никакого морализаторства для твоего ни на что не годного парня? Давай, Приянка, не упусти шанс воздать должное лузеру.

Она взяла сумочку и встала. Затем достала банкноту в сто рупий и положила на стол — это была плата за пиццу.

— О'кей, она удалилась в молчании. Опять я оказался идиотом, — пробурчал я достаточно громко, чтобы она услышала.

— Шьям, — сказала Приянка, вешая сумочку на плечо.

— Да?

— Ты всегда говоришь, что у тебя нет талантов. Я думаю, это неверно, у тебя есть один очень большой талант.

— Какой? — Наверное, она хочет на прощание подсластить пилюлю, подумал я.

— Ты умеешь делать людям больно. Запомни это.

С этими словами моя бывшая девушка повернулась и ушла.

ГЛАВА 24 2:30

Mы пришли к Бакши в половине третьего. Двухкомнатная квартира, в которой размещался его офис, была, наверное, самым непродуктивно используемым помещением в мире. Стол с роскошным компьютером располагался в углу комнаты, позади него стояли полки с толстыми книгами по менеджменту. Некоторые из них были такими тяжелыми, что их можно было использовать в качестве оружия. Во время прошлых собраний мне не раз хотелось обрушить один из томов на голову начальнику. Если не считать секса сразу с двумя блондинками, то избиение босса, подумал я, — самая обычная мечта индийцев мужского пола.

В другом углу стоял стол для совещаний и шесть стульев, в центре стола находилось переговорное устройство, по которому можно было связаться с другими офисами.

Когда мы явились в офис Бакши, менеджера там не было.

— И куда только он подевался, черт его побери? — удивился Врум.

— Может, пошел в туалет, — пожал плечами я.

— Туалет для начальства — это, должно быть, нечто особенное, — сказал Врум, и я кивнул в знак согласия.

Мы расселись за столом для совещаний. У нас были при себе блокноты. Мы никогда не пользовались ими, но всегда держали открытыми во время собраний.

— Где он? — недоумевала Приянка.

— Не знаю. Какая тебе разница? — Врум встал. — Эй, Шьям, не хочешь проверить компьютер Бакши?

— Что? — отозвался я. — Ты с ума сошел? Он будет здесь с минуты на минуту. Ты ничего не сумеешь выяснить за такое короткое время.

— Хочешь узнать, на какие сайты он заходит? — Врум наклонился и дотянулся до клавиатуры. Войдя в Интернет, он нажал Ctrl+H, чтобы вывести список сайтов, которые посетил Бакши.

— Ты просто чокнулся. Ищешь неприятностей на свою голову, — возмутился я.

— Иди к нам, Врум, — позвала Эша.

— Я сейчас сделаю распечатку, — сказал Врум и побежал к принтеру. Затем схватил выползший из него листок и бросился к столу.

— Ты ненормальный? — спросил я.

— Давайте посмотрим. — Врум держал перед собой лист бумаги формата А4. — rediff.com, а вот еще сайт «Гарвардского бизнес ревю», сайт прогноза погоды в Бостоне, достопримечательности Бостона, недвижимость Бостона…

— Что общего между Бакши и Бостоном? — удивилась Эша.

— Он собирается туда в командировку, — напомнила ей Радхика.

— А еще что? — спросил я у Врума.

— Ага, я искал именно это, — бормотал Врум. — Awesomeindia — лучший порносайт с индийскими девушками, adultfriendfinder.com — сайт секс-знакомств, cabaret-lounge.com — стриптиз-клуб в Бостоне, pom-inspector.com и дальше в том же духе.

— Что общего между ним и Бостоном? — повторил я вопрос Эши.

— Кто знает, — рассмеялся Врум. — Вы только посмотрите, шесть часов назад наш босс заходил на официальный сайт виагры.

— Пожалуй, я спрошу его о Бостоне, — сказала Приянка.

Послышались шаги Бакши, и Врум быстро сложил распечатку. Мы замолчали и открыли блокноты.

Бакши быстрым шагом вошел в офис.

— Прошу прощения. Мне надо было решить с руководителями групп компьютерного отдела очень важный вопрос. Как у вас дела? — спросил Бакши, усаживаясь на единственный свободный стул.

Никто не ответил. Я кивнул, давая знать, что все в порядке, но Бакши не смотрел на меня.

— Я собрал вас для того, чтобы рассказать о некоторых изменениях в работе «Коннекшнс». Необходимо определить, сколько человек нам нужно.

— Значит, это не пустые слухи и предстоит сокращение? — насторожился Врум.

Радхика побледнела. Приянка и Эша выглядели шокированными.

— У нас нет желания увольнять людей, мистер Виктор. Но иногда необходимо пересмотреть штат. Этого требует оптимизация управления персоналом.

— Почему? Почему людей выгоняют, хотя у нас, у каждого из нас, есть чем заняться? — настаивал Врум.

— Мы тщательно рассмотрели все возможные альтернативы. — С этими словами Бакши достал ручку. Мы занервничали. Последнее, что нам было нужно, это его новые диаграммы.

— Сокращение расходов — единственно возможный вариант в нынешних условиях. — Бакши начал чертить что-то на бумаге. Но его ручка отказывалась писать. Он потряс ею, но в случае с шариковой ручкой это дело бессмысленное. Она отказывалась от сотрудничества с Бакши — наверное, тоже устала от жестокого обращения.

Я хотел было предложить боссу свою ручку, но сидевшая рядом со мной Эша просекла это и быстро остановила меня, потянув за локоть. Бакши продолжал читать нам лекцию. Он говорил в течение шести минут (девяносто шесть вдохов и выдохов) — вдавался в философию менеджмента, упоминал о разных школах, методах корпоративного управления и прочих сложных вещах, о которых мне не было ничего известно. Общая идея заключалась в том, что наша компания должна работать более эффективно. Но Бакши не мог эффективно донести эту мысль до нас.

Врум пообещал мне, что не станет этой ночью заговаривать о нашем с ним сайте, по крайней мере до тех пор, пока работа не возобновится. Но это не помешало ему принять вызов.

— Сэр, но сокращение расходов — дело бесполезное, если зарплата останется на прежнем уровне. Нам нужно как можно больше клиентов, а не бесконечные сокращения, поскольку в этом случае от компании ничего не останется, — заявил Врум, когда Бакши закруглился. Похоже, он был преисполнен неистребимого оптимизма и верил в то, что Бакши может прислушаться к его словам.

— Мы продумали каждый вариант, — отозвался наш менеджер. — Увеличение зарплат обойдется компании слишком дорого.

— Сэр, мы можем это себе позволить. У нас тысячи операторов. Я уверен, некоторые из них хорошо справляются с продажами. Мы постоянно говорим с клиентами и знаем, чего они хотят…

— Но наши клиенты живут в Соединенных Штатах, мы должны продавать именно там.

— И что с того? Почему бы нам не послать туда операторов, чтобы они попытались расширить круг клиентов? Почему нет? — Врум посмотрел на нас, ожидая, что мы яростно закиваем головами, поддерживая его. Я был единственным, кто слушал Бакши, но не стал вмешиваться в их разговор.

Радхика что-то рисовала в своем блокноте, у нее получилось следующее:

Приянка чертила какую-то таблицу. Я подумал, что она, наверное, пытается определить день, когда состоится свадьба. Мне хотелось порвать ее блокнот на мелкие кусочки. Эша так сильно нажала на ручку, что проткнула бумагу в своем блокноте.

— Предлагаешь послать операторов в Соединенные Штаты? Перевести их на работу в Бостон? — засмеялся Бакши.

— Хотя бы некоторых из них, самых умных, можно отправить туда на стажировку. Кто знает, ведь они могут заполучить там такого клиента, который спасет целую сотню рабочих мест. Правильно я говорю, а, Шьям? — настаивал Врум.

— Э… — удивился я, услышав свое имя.

— Мистер Виктор, я, будучи менеджером, ориентированным на обратную связь с подчиненными, приветствую ваш вклад в решение проблемы, но все же не считаю, что данная идея заслуживает внимания, — возразил Бакши.

— Почему? — спросил Врум с наивностью ученика начальной школы.

— Будь эта идея хороша, до нее давно бы кто-нибудь додумался. Почему, например, она не пришла в голову мне?

— Э? — Врум был совершенно ошарашен. Но я уже слышал подобные доводы, и потому все это не трогало меня. Я видел Бакши насквозь.

— Какие у вас планы, сэр? Когда мы узнаем, кто будет уво… Я хотел сказать, когда штат будет пересмотрен? — поинтересовался я.

— Скоро. Мы заканчиваем работу над этим вопросом и сообщим наше решение сегодня утром или завтра в начале ночной смены, — ответил Бакши, на его лице читалось облегчение — он радовался тому, что я не стал нападать на него.

— Сколько людей потеряют работу, сэр? Каков будет их процент? — Радхика впервые подала голос.

— От тридцати процентов до сорока, таковы наши планы на сегодняшний день. — Бакши говорил так спокойно, словно оповещал нас о том, какова температура воздуха на улице.

— Это сотни людей, — возмутился Врум. Словно это было сложно подсчитать.

— Такова корпоративная жизнь, мой друг. — Бакши встал, давая знать, что собрание закончено. — Как говорится, мы живем по закону джунглей. — Не знаю, кто это сказал, но, посмотрев на Бакши, я понял, что в этих джунглях обитают и шуты гороховые.

Девушки закрыли блокноты и встали. Врум несколько секунд сидел неподвижно, затем смял в кулаке распечатку с файлами, на которые заходил Бакши, и засунул в карман.

— Спасибо, сэр, — сказала Эша.

— Всегда пожалуйста. Как вы знаете, я доступен для общения. Не важно, где я буду — здесь или в Бостоне, — но вы можете связаться со мной в любое время.

Мы уже были в дверях, когда Приянка спросила:

— Сэр, вы едете в Бостон?

Бакши уже сидел за столом и держат в руке телефонную трубку, но, услышав вопрос Приянки, немного помолчал, а затем ответил:

— Да, мне нужно сообщить вам следующее. Меня переводят в Бостон. Может, через месяц или около того.

— Переводят в Бостон? — хором переспросили Врум, Радхика, Эша, Приянка и я.

— Видите ли, я не люблю кичиться своими успехами, но, похоже, там, наверху, признали мой вклад в производство прибавочной стоимости компании. — На блестящем лице Бакши появилась самодовольная ухмылка. Мне захотелось обрушить на его голову полку с тяжелыми томами.

— Детали будут известны позднее. А теперь, если не возражаете, мне нужно позвонить. Я буду держать вас в курсе событий.

Когда мы покидали офис Бакши, он жестом попросил нас закрыть дверь. У меня было такое чувство, будто мне дали пощечину. Мы шли очень медленно.

ГЛАВА 25 2:45

Когда мы вернулись в СГУА после собрания, телефоны надрывались вовсю, но никто не обратил на них внимания. Я сел за компьютер и открыл электронную почту. И не смог ничего прочитать — мозг был перегружен.

Я глянул на часы: без пятнадцати три.

Врум, сидя за столом, беззвучно ругался. Он открыл служебный сайт «Коннекшнс». Там была карта Соединенных Штатов. Он взял ручку и ткнул ею в какое-то место на Восточном побережье.

— Вот Бостон, — сообщил он, крепко сжимая ручку в кулаке. — Именно там скоро окажется наш босс, а мы тем временем будем искать себе новую работу!

Все молчали.

— Можно поинтересоваться, почему все так чертовски спокойны? — спросил Врум.

— Я считаю, нам следует ответить на несколько звонков. — Я начал нажимать кнопки на телефоне.

— Еще чего! — Врум вонзил ручку в монитор. Раздался резкий звук, и все вздрогнули. Вокруг того места, куда попала ручка, по стеклу разбежались похожие на паутину трещинки, но остальное пространство экрана выглядело так, словно ничего не произошло.

— Что случилось? — Девушки окружили компьютер Врума.

— Черт побери! — выругался Врум и изо всех сил бросил ручку на пол, она раскололась на две части.

— Только не это! Монитор испорчен! — воскликнула Эша. Она положила руку на плечо Врума: — Ты в порядке?

— Не смей трогать меня, ты, потаскушка! — рявкнул Врум и оттолкнул ее руку.

— Что? — крикнула Эша. — Что ты сказал?

— Ничего. Просто оставь меня в покое, хорошо? Иди помолись о том, чтобы тебя не выгнали. А не то, чертова сука, скоро станешь уличной проституткой. — Он отодвинул свое кресло подальше от Эши.

Несколько секунд девушки стояли рядом с ним, совершенно ошарашенные. Затем медленно вернулись на свои места.

— Что это с ним? — громким шепотом спросила у Эши Приянка.

— Он опять предлагал мне встречаться с ним. Наверное, отказ подействовал на него таким образом, — тихо ответила Эша.

— Ха! — крикнул Врум и вскочил с места. — Думаешь, я веду себя так из-за того, что ты отказала мне? Словно я ничего не знаю о твоих выходках. О них известно всем — Шьяму, Радхике и Приянке. Ты думала, все будет шито-крыто. Жаль, что я ничего такого не знал, когда предложил встречаться дипломированной шлюхе, которая трахается за деньги! Меня от тебя тошнит!

Эша в шоке посмотрела на нас, у нее на глазах выступили слезы. Она задрожала, и Радхика помогла ей сесть. Более элегантно плакать сидя, чем стоя.

Приянка подошла к Вруму и уставилась на него, ее лицо было красным от гнева. Затем она отвесила Вруму пощечину.

— Научись разговаривать с женщинами. Скажешь еще одну такую гадость, и я покажу тебе, где раки зимуют, понял?

Врум уставился на Приянку, держась за щеку. Он был слишком потрясен, чтобы ответить ей. Я встал между ними.

— Ребята, не надо ссориться, — сказал я. — Дела у нас и без того обстоят неважно. Ради всего святого, давайте сядем и немного поработаем.

— Я не могу работать, — возразила Приянка. — Ведь я не знаю, продержусь ли я здесь хотя бы несколько часов.

— По крайней мере сядь, — попросил ее я.

— Я хочу, чтобы он извинился перед Эшей. Этот идиот должен отвечать за свои слова.

Эша продолжала плакать, Радхика пыталась успокоить ее.

— А тебе с какой стати беспокоиться о работе? Ты же выходишь замуж. Женщинам легче пережить такое, — выпалил Врум.

— Теперь ты за меня взялся, — возмутилась Приянка. Она подошла к своему месту, но садиться не стала. — Думаешь, им легко? — Она показала пальцем на Эшу и Радхику.

Врум молчал и смотрел в пол.

— Радхика недавно узнала о том, что муж обманывает ее, хотя она вкалывает на него и на его семью днем и ночью, а Эша не может получить работу, если не переспит с отъявленными мерзавцами. Но они не разбивают мониторов и не выкрикивают проклятия. Мы ведем себя тихо, но это не значит, что у нас все в порядке! — Приянка почти визжала.

— Давайте помолчим хотя бы минуты две. Не надо отвечать на звонки, но попытайтесь успокоиться, — взмолился я.

Радхика дала Эше стакан воды, и та перестала плакать. Приянка села и открыла календарь. Врум молчал, глядя на осколки стекла монитора на своем столе.

Тишина дада мне возможность подумать. Если я потеряю работу, что делать? Или я по-прежнему буду работать оператором? Но о должности руководителя группы в любом случае придется забыть.

— Простите меня, — пробормотал Врум.

— Что? — откликнулась Эша.

— Прости меня, Эша, — попросил Врум, прочищая горло. — Я наговорил ужасных вещей и очень обидел тебя. Я просто расстроился. Пожалуйста, прости.

— Все в порядке, Врум. Мне больно, потому что отчасти ты прав, — криво улыбнулась Эша.

— Я говорил все это о себе. — Врум ударил кулаками по столу. — Потому что настоящая проститутка я, а не ты!

— Как это? — удивился я.

— Да, продаюсь за зарплату. Каждую ночья являюсь сюда и позволяю поиметь себя. — Врум взялся за наушники. — Американцы трахают меня в уши сотни раз за ночь. Бакши трахает меня своими дурацкими теориями и угрозами вышвырнуть нас на улицу. И самое смешное, что я позволяю им делать это. Ради денег и собственной безопасности. — Врум высказался и бросил наушники на стол.

— Хочешь воды? — спросила Радхика и вручила ему стакан.

Врум взял его и осушил одним глотком. Я подумал, что он грохнет пустой стакан об пол. Но к счастью, он поставил его на стол.

— Спасибо, — сказал Врум. — Вода пришлась очень кстати. А теперь нужен перерыв, иначе я сойду с ума. Я пока не могу смириться с тем, что у нас происходит.

— Мне тоже нужен перерыв, — отозвалась Приянка. — Все в порядке, Врум. До конца смены осталось всего несколько часов.

— Нет, мне нужен перерыв именно сейчас. Мне необходимо проветриться. Давайте прокатимся. Я вызову наш «куалис». — Врум встал.

— В такое время? — удивился я. — Сейчас три часа ночи.

— Ничего страшного. Кому какое дело до звонков? Возможно, скоро у нас вообще не будет работы. Пошли!

— Купите мне, пожалуйста, таблетки в круглосуточной аптеке, — попросила Радхика.

— Нет, мы все поедем, — возразил Врум. — Вставай, Шьям. Если ты откажешься ехать, то остальные последуют твоему примеру.

— Я с вами, — сказала Эша.

— Ладно, я тоже поеду. Хочу подышать свежим воздухом, — заявила Приянка.

Я немного помолчал.

— Ладно, поехали. Но ненадолго.

— Куда мы направимся? — спросила Эша. — Я слышала, неподалеку есть новый бар под названием «Кровать».

— Не важно, куда ехать, мы просто прокатимся, — сказал я.

Но Врум меня перебил:

— Прекрасная идея! Поехали в бар, это чертовски клевое место.

— А мне нужна настоящая кровать, — пробормотала Радхика.

Мы все встали из-за стола, решив выходить по одному, чтобы не вызвать ненужных подозрений.

— Поехали, Дядюшка-военный, — пригласил Врум, подойдя к столу шестого члена нашей команды.

— А? — произнес Дядюшка, вставая из-за стола. Будь он в нормальном состоянии, то просто посмеялся бы над Врумом, но его страшно огорчило послание сына, и он проигнорировал доводы разума.

— Мы едем проветриться. Я пошел за «куалисом», — сказал Врум и выключил Дядюшкин монитор.

ГЛАВА 26 3:00

Ровно в три часа ночи мы стояли около главного входа в «Коннекшнс». Подъехал белый «куалис».

— Залезайте! — сказал Врум, открывая дверцу.

— Мы замерзли. Почему тебя так долго не было? — спросила Эша, садясь на переднее сиденье.

— А вы пробовали выдворить из машины спящего в ней водителя?

Радхика, Приянка и я сели в среднем ряду, а Дядюшка-военный предпочел устроиться на заднем сиденье. Он был несколько ошеломлен происходящим, впрочем, как и все остальные.

Врум проехал мимо служебной автостоянки, и мы увидели белый «мицубиси-лансер» Бакши.

— Бакши любит показуху, — заметила Эша.

Врум проехал вперед еще несколько дюймов и остановился рядом с «лансером». Он включил фары «куалиса». Машина Бакши засияла в их свете.

— У меня есть вопрос. Какое наказание ждет человека, если он кого-нибудь собьет? — поинтересовался Врум.

— Что ты сказал? — не понял я.

— Что, если мы переедем Бакши на этом вот «куалисе»? Мы можем сделать это, когда он явится утром забрать свою машину. Как долго в этом случае нам придется сидеть в тюрьме? — растолковал мне Врум.

Разговор был глупее не придумаешь, однако Приянка подхватила тему:

— Все зависит от того, как на это посмотрит суд. Если он решит, что имел место несчастный случай, а не убийство, то около двух лет, — ответила она.

Врум снова запустил двигатель и покатил к воротам.

— Два года — это не так уж и много. А можно разделить срок тюремного заключения на шестерых? По четыре месяца на каждого? — продолжал гадать Врум.

— Понятия не имею. Спроси у юриста, — пожала плечами Приянка.

— Четыре месяца — это пустяк, если мы таким образом избавимся от Бакши. — Эша сдула с губ упавшую на них прядь волос.

— Принесем в жертву по шестнадцать уик-эндов. Рабочие дни все равно от тюрьмы не отличишь, — говорил Врум. — Как вы на это смотрите, ребята?.

Теперь мы ехали по шоссе, оно было пустым, если не считать нескольких грузовиков. В Индии биллион жителей, но ночью девяносто девять процентов из них крепко спят. В это время страна принадлежит водителям грузовиков, вкалывающим в ночную смену рабочим, докторам, персоналу гостиниц и операторам колл-центров. Мы временно правим дорогами и страной. Врум тем временем ехал со скоростью восемьдесят километров в час.

— Сомневаюсь, что можно поделить наказание. Весь срок получит водитель. — Приянка продолжала развивать идиотскую тему убийства Бакши. — А если суд решит, что виновный действовал преднамеренно, то ему светит еще десять лет.

— Х-м-м. Это большая разница. Как смотришь на это ты, а, Шьям? Стоит рискнуть и уничтожить Бакши?

— Хватит болтать глупости, — возмутился я. — Я думал, ты везешь нас в бар.

— Я просто… — начал было Врум, снимая руку с руля.

— Заткнись и веди машину. Мне нужно выпить, — оборвал его я.

— Пожалуйста, давайте сначала заедем в аптеку, — попросила Радхика. Она массировала себе голову.

Мы оставили тему изничтожения Бакши, но если бы я мог убить его безнаказанно, этот тип оказался бы первым в моем списке. Нет, подождите, я забыл о мамочке моей бывшей девушки. Я не знал бы, кого пришить в первую очередь, честно вам говорю. Врум резко свернул направо, на дорогу, которая вела к работающей круглосуточно аптеке.

Радхика терпеливо ждала. Я подумал, что, наверное, половина ее головы занята Пайал, а другая половина страдает от мигрени.

— Приехали, — сказала Эша, когда мы увидели неоновый красный крест.

— Доверьтесь мне, я хорошо знаю это место. — Врум теперь вел машину со скоростью сто километров в час. — Дороги и девочки очень хороши ночью.

— Меня от тебя тошнит, — заявила Приянка.

— Извини, не смог удержаться, — улыбнулся Врум.

Он припарковал «куалис» рядом с аптекой, где работал парнишка на вид не старше семнадцати лет. Перед ним на прилавке лежали материалы к вступительному экзамену по медицине, а закладкой служила мухобойка. Мальчишке было скучно, и он обрадовался, завидев нас.

Врум и Радхика вышли из «куалиса». Мне тоже захотелось размять ноги.

Радхика быстро подошла к продавцу.

— Что ты хочешь купить, а, Радхика? Саридон? — осведомился Врум.

— Нет. — Она помотала головой, а затем, повернувшись к юному аптекарю, попросила: — Дай мне три упаковки флуоксетина и по пять упаковок сертралина и пароксетина. Поскорее, пожалуйста. — Она стала нервно постукивать пальцами по прилавку, ее красные браслеты зазвенели.

Мальчишка изучающе посмотрел на Радхику, затем повернулся к полкам с лекарствами и начал искать те, которые просила Радхика.

Мыс Врумом отошли на несколько шагов, чтобы не вдыхать запах медикаментов. Врум зажег сигарету, и мы стали курить ее по очереди.

Мальчишка вернулся с таблетками и положил их на прилавок. Радхика хотела схватить лекарства, но он положил на них руку и отодвинул в сторону:

— Это очень сильные лекарства, мадам. У вас есть рецепт?

— Сейчас три часа ночи, — с раздражением ответила Радхика. — Когда у меня кончились таблетки, я была на работе. Где, скажи на милость, я могла получить рецепт?

— Прошу прощения, мадам. Просто иногда сюда приходят мальчишки и девчонки, чтобы накупить кое-какие препараты перед тем, как отправиться на дискотеку…

— Посмотри на меня. — Радхика показала на свое лицо. — Разве я похожа на подростка, идущего на вечеринку?

Если вам интересно мое мнение, то Радхика никак не походила на подростка, стремящегося на дискотеку, — она выглядела больной, у нее были темные круги под глазами. Мне хотелось, чтобы мальчишка продал ей лекарства.

— Но лекарства очень сильные, мадам. Зачем они вам? То есть что с вами такое?

— Да пошел ты. — Радхика стукнула кулаком по стеклянному прилавку. Стекло задрожало, но выдержало натиск. От двух красных браслетов Радхики остались только яркие осколки, покрывшие прилавок.

Мальчишка испугался шума, отпрыгнул на два шага назад. Врум затушил сигарету, и мы присоединились к Радхике.

— Прошу прощения, мадам, — сказал мальчишка.

— Черт бы тебя побрал! Ты хочешь узнать, что со мной не так, маленький пройдоха? Ты хочешь узнать, что не так со мной?

— В чем дело, Радхика, у тебя все в порядке? — озабоченно спросил Врум.

— Этот паршивец хочет знать, что со мной. — Радхика показала пальцем на мальчишку. — Да кто он такой?

— Успокойся, Радхика, — вмешался я, но она меня не слышала. Со мной вечно так: на половину того, что я говорю, никто не обращает ни малейшего внимания.

— Откуда ему знать, что правильно, а что нет? Со мной все не так, ты, идиот. Мой муж трахается с какой-то сукой, пока я надрываюсь на работе. Теперь ты доволен? — Лицо Радхики стало краснее, чем разбитые браслеты. Она несколько секунд держалась за голову, а затем схватила лекарства. На этот раз парнишка не стал протестовать.

— Воды. Можно мне воды? — попросила Радхика. Мальчишка побежал в магазинчик и вернулся со стаканом воды.

Радхика вынула из упаковки несколько таблеток. Одна, две, три. Наверное, средство от мигрени, подумал я.

— Четыреста шестьдесят три рупии, мадам. — Мальчишка казался немного испуганным.

— Я жива только благодаря таблеткам. Они нужны мне для того, чтобы выжить, а не плясать на вечеринке, — возмущалась Радхика.

Она расплатилась и пошла к «куалису». Мы с Врумом отставали от нее на несколько шагов.

— Что это за лекарства? — поинтересовался я.

— А мне откуда знать? Я ведь не доктор, — пожал плечами Врум.

— Ты уверен, что у Радхики есть рецепты?

— Спроси у нее сам, если у тебя хватит смелости, — предложил Врум.

— Ладно, едем в бар.

— Всё в порядке? — спросила Эша, когда мы сели в «куа-лис». — Вы, кажется, о чем-то спорили.

— Ничего особенного. Бакши сказал бы, что у нас возникли некоторые проблемы с общением. А теперь в «Кровать», — буркнул Врум, разворачивая машину.

Радхика положила лекарства в сумочку, видимо, таблетки начали действовать, и она понемногу успокаивалась.

Врум поехал со скоростью сто десять километров в час — максимум того, что можно выжать из «куалиса».

— Сбавь скорость, Врум, — попросила Эша.

— Слова «сбавь скорость» и «Врум» плохо сочетаются друг с другом, — заявил наш водитель.

— Прекрасный диалог, — подытожил я. — Нам, наверное, следует поаплодировать.

Грузовик, набитый мешками с сеном, прогрохотал рядом с нами как лишенный какого-либо изящества слон. Фары «куалиса» высветили огромные мешки.

— Видишь, даже этот грузовик едет быстрее нас. Я хороший водитель, вы со мной в полной безопасности, — заверил Врум.

— Прошу прощения, мальчики. — Голос Радхики благодаря таблеткам становился все более спокойным. — Извините меня за эту безобразную сцену.

— Что ты такое купила, Радхика? Почему аптекарь так всполошился? — Я был не в силах сдержать любопытство.

— Я купила антидепрессанты. Аптекари иногда задают по этому поводу вопросы, потому что эти лекарства должны отпускаться по рецептам. Хотя в большинстве случаев продавцам все равно…

— Bay! — воскликнул Врум. — Значит, это что-то вроде улучшающего настроения прозака.

— Да. Флуоксетин это и есть прозак, его индийская разновидность, которая стоит гораздо дешевле.

— Как и все мы, — засмеялся своей собственной шутке Врум.

— Но его надо принимать под контролем врача, — заметила Приянка. — Разве он не вызывает привыкания?

— Вызывает, но я не могу без него обойтись, хотя в некоторых отношениях он вреден. Но лучше уж флуоксетин, чем моя жизнь, — сказала Радхика.

— Завязывай с ним, Радхика, — посоветовал Дядюшка-военный, открыв рот впервые за нашу поездку.

— Я стараюсь, Дядюшка. Но иногда приходится принимать большую дозу. Мы можем поговорить о чем-нибудь другом? До бара еще далеко?

— Осталось два километра. Девяносто секунд, если за рулем я, а Шьяму потребовалось бы на это куда больше времени, — похвастался Врум. Я проигнорировал его замечание — не хотел, чтобы он отрывал глаза от дороги. Нас обогнали какие-то сумасшедшие водители грузовиков, Вруму приходилось увертываться от тяжелых машин.

— Я слышала, что «Кровать» — место для избранных, а я одета не самым подходящим образом. — Приянка поправила блузку. На ее темно-зеленом шифоновом шарфе заблестели какие-то камешки.

— Ты выглядишь замечательно, — заверила ее Эша. — Если кому-то и надо волноваться, так это мне. Я кажусь просто неряхой.

— Не беспокойся, Эша. У тебя в пупке кольцо, и этого вполне достаточно, чтобы тебя пустили на дискотеку, — съехидничал Врум.

— Если уж вы, девушки, терзаетесь сомнениями, значит, туда точно не пустят такую скучную домохозяйку, как я, — расстроилась Радхика.

— Ничего страшного. Пока у нас имеются наличные, мы все там желанные гости. Кроме того, диджей в «Кровати» — мой бывший одноклассник, — сообщил Врум.

— Почему-то у всех твоих одноклассников очень клевая работа, — позавидовал я.

— Это настоящая проблема: дело в том, что у них богатые папаши. Мне приходится вкалывать изо всех сил, дабы соответствовать их образу жизни. Вот если бы мой отец нас не бросил… — ответил Врум. — Как бы то ни было, друзья, добро пожаловать в «Кровать». Благодаря скромным усилиям вашего водителя мы прибыли сюда в три часа двадцать три минуты. Он посветил на вывеску. Там было написано: «Бар «Кровать»: ваше личное пространство».

— Господи, я не думала, что мы доберемся так быстро, — воскликнула Эша. Она достала из сумочки зеркало и стала изучать губы. Интересно, каково жилось женщинам, когда зеркал еще не было?

— Как моя прическа? Такая же ужасная, как всегда? — обратилась к Радхике Приянка.

Я посмотрел на ее длинные вьющиеся волосы. Приянка вечно жалуется на то, что у нее «самые непослушные волосы на свете», что она «ничего не может с ними поделать». Я никогда ее не понимал, мне ее волосы очень даже нравились, я просто-напросто любил их. Мне захотелось запустить в них свои пальцы, как тысячу лет тому назад. Но я не мог позволить себе такой роскоши, поскольку некто по имени Ганеш получит право на это всего через несколько недель. Я опять почувствовал себя так, будто в желудке жарилась в масле кар-тошка-фри.

— У тебя прекрасные волосы. В любом случае в баре будет темно. Пошли! Вперед, Дядюшка-военный! — позвала Радхика.

ГЛАВА 27 3:30

Мы прошли вслед за Врумом. Большая черная дверь, служившая входом в бар, хорошо сочеталась с цветом стен. У двери стояли мускулистый охранник и худая женщина.

— Вы являетесь членом нашего клуба, сэр? — обратилась недокормленная цыпочка к Вруму. Хостесс, или «стерва в дверях», как называла их Приянка, была в черном платье. В женщине было примерно пять футов четыре дюйма, но она казалась выше из-за худобы и туфель, каблуки которых размером напоминали бутылки из-под кока-колы.

— Нет, мы просто хотим по-быстрому выпить, — ответил Врум и достал кредитную карту.

— Прошу прощения, сэр, но сегодня мы обслуживаем только членов нашего клуба, — ответила женщина в черном. Охранник смотрел на нас ничего не выражающим взглядом слабоумного человека.

— А как можно вступить в клуб? — поинтересовался я.

— Нужно заполнить анкету и заплатить годовой взнос в размере пятидесяти тысяч, — пояснила стерва так спокойно, словно речь шла о какой-то мелочи.

— Что? Пятьдесят тысяч за это место у черта на куличках? — возмутилась Приянка и показала пальцем на дверь. Она закуталась в шарф, чтобы выглядеть более хипово.

— Что ж, вам придется поехать куда-нибудь еще, — сказала хостесс. Она презрительно взглянула на Приянку: женщина, одетая с ног до головы, — персона нон грата на дискотеках.

— Не надо так на меня смотреть, — возмутилась Приянка.

— Остынь, Приянка, — попросил Врум и обратился к охраннику: — Диджей Джас сегодня работает? Мы знакомы. — Охранник посмотрел на нас с беспокойством. Похоже, Врум задал ему самый сложный вопрос из тех, с какими к нему обращались в течение нескольких последних месяцев.

— Вы знаете Джаса? — Голос хостесс значительно потеплел.

— Дружим еще со школы, вот уже семь лет. Скажите ему, что приехал Врум.

— Хорошо. Почему вы сразу же не сказали мне об этом, Врум? — спросила стерва и одарила Врума кокетливой улыбкой. Она наклонилась так, что стал виден скелетообразный каркас верхней части ее туловища. Если она что-нибудь себе сломает, то и рентген не понадобится.

— Мы можем войти? — ровным голосом спросила Эша.

— Да. Хотя, Врум, в следующий раз, будьте добры, скажите своим друзьям, чтобы они оделись подобающим для «Кровати» образом. — Хостесс выразительно посмотрела на Приянку и Радхику.

— Я вполне могу свернуть ее тощую шею. Всего одно движение, и она сломается как цыплячья кость, — прошипела Приянка.

Охранник быстро обыскал нас. Я наконец-то понял, в чем заключалась его работа. Покончив с нами, он подошел к Приямке.

— Что такое? — обратился к нему я.

— Мне нужно обыскать эту женщину, — ответил он. — Ее вид не внушает мне доверия. — И навис над Приянкой.

И тут, сам не понимаю, с какой стати, но я выпалил:

— Не смейте прикасаться к ней!

Охранник опешил и повернулся ко мне. Его бицепсы были размером с мои бедра, и я задрожал при мысли о том, как будет больно, если он ударит меня.

— Что не так на этот раз? — К нам снова подошла хостесс.

— Ничего, но вам нужно научить Мистера Тарзана тому, как следует обращаться с женщинами, — сказал я и взял Приянку за руку. Через секунду мы оказались внутри.

Дизайн «Кровати» оказался чем-то средним между космическим кораблем из «Звездного пути» и гаремом беспутного царя. Повсюду горели ультрафиолетовые лампочки и свечи. Когда мои глаза привыкли к полутьме, я разглядел двенадцать кроватей, стоящих в два ряда. Только пять из них были заняты, и я не понял, к чему весь тот выпендреж у входа.

Мы выбрали угловую кровать, рядом с которой размещались два кальяна.

— И почему эта хостесс такая противная? — недоумевала Эша, располагаясь на кровати. Она взяла две подушки и облокотилась на них. — Вы слышали? «Тогда вам придется поехать куда-нибудь еще». Разве с посетителями так обращаются?

— Работа есть работа. Им платят за то, чтобы они были противными. Это создает особую атмосферу, — беззаботно сказал Врум, зажигая кальян. Я посмотрел на горячие тлеющие угли и подумал о Ганеше. Не знаю почему, но мне было бы приятно бросить несколько из них ему в штаны.

— Хотела бы я иметь такую работу, где мне платили бы за возможность быть противной. В колл-центре нам постоянно твердят: «Будьте милыми, вежливыми и готовыми помочь», но быть подлой куда как забавней. — Радхика тоже расположилась на подушке. Для человека, пережившего тяжелую ночь, она выглядела ничего себе, хотя я не уверен, можно ли смотреться отвратительно при таком скудном освещении. Я подивился тому, что придурок Анудж обманывает такую жену.

На кровать легли только Эша и Радхика. Остальные сели на нее, скрестив ноги.

Врум пошел поздороваться с Джасом, который запустил какую-то невообразимую франко-африкано-индийскую музыку, и вернулся с двенадцатью коктейлями «Камикадзе». Дядюшка-военный отказался от выпивки, а мы не стали протестовать — нам досталось больше. Врум взял две дополнительные порции и быстро выпил.

Только мы покончили с «Камикадзе», как к нам подошла еще одна очень худая особа и принесла еще шесть коктейлей.

— Это «Лонг-Айленд», — сказала она, — вас угощает наш диджей Джас.

— Очень мило с его стороны. Твои друзья, Врум, работают в правильных местах, — заметила Радхика и принялась за «Лонг-Айленд». Казалось, она пьет просто воду. Если ты потребляешь спиртное нерегулярно, то рад воспользоваться каждым выпадающим тебе шансом.

— Эти коктейли очень крепкие, — заметил я, сделав несколько глотков. Голова закружилась. — Полегче, ребята, — попросил я, — наша смена еще не закончилась. Мы сказали, что выпьем по-быстрому, и потому не будем задерживаться здесь.

— Успокойся, парень. Чуток на дорожку. — И Врум заказал еще пять коктейлей.

— Я чувствую себя превосходно. Но я буду скучать по вас, ребята, — сказала Приянка.

— Что верно, то верно. Посмотрим, как ты приживешься в Сиэтле. А теперь попробуйте вот этот напиток, у него яблочный привкус. — Затем Врум сильно затянулся кальяном.

Он отправил его по кругу, и все мы, исключая Дядюшку-военного, выражение лица которого становилось все более покорным, затягивались по очереди. Играла веселая музыка, под нее было приятно делать большие затяжки.

Перед нашей кроватью располагались два жидкокристаллических телеэкрана, один был настроен на Эм-ти-ви, другой — на Си-эн-эн. По Эм-ти-ви показывали программу для молодежи: какая-то девица постепенно снимала с себя одежду под соответствующую мелодию. По Си-эн-эн говорили о вторжении США в Ирак. Я заметил, что Врум смотрит новости.

— Американцы просто чокнутые, — показал он на американского политика, выступавшего в поддержку войны. — Вы только посмотрите на него. Этот тип с удовольствием взорвал бы весь мир, будь у него такая возможность.

— Вряд ли. Не думаю, что они нападут на Китай, ведь им нужна дешевая рабочая сила, — громко возразила Приянка.

— В таком случае они не тронут и Гургаон, им нужны наши колл-центры, — высказалась Радхика.

— Значит, мы в безопасности, — присоединилась к девушкам Эша. — И это хорошо. Добро пожаловать в Гургаон, самое безопасное место на земле.

Девушки засмеялись, даже Дядюшка-военный улыбнулся.

— Тут нет ничего смешного. Наше правительство этого не понимает, но американцы используют нас. Целое поколение индийской молодежи обслуживает их колл-центры, — сказал Врум, и я подумал, что в один прекрасный день он может стать политиком.

Ему никто не ответил.

— Вы не согласны со мной? — спросил Врум.

— Будь добр, перестань… — начал было я, но, как обычно, тут же заткнулся.

— Хватит, Врум. Колл-центры приносят пользу не только им, но и нам, — возразила Вруму Эша. — Сам знаешь, как трудно заработать пятнадцать штук где-нибудь еще. А мы сидим в офисе с кондиционером, разговариваем по телефону, получаем зарплату и уходим домой. Так работают сотни и даже тысячи операторов. Что здесь плохого?

— Потогонное предприятие с кондиционером все равно остается потогонным. В каком-то смысле оно даже хуже других, потому что никто не видит нашего пота. Никто не видит, как разрушается наш мозг, — стоял на своем Врум.

— Почему тогда ты не уволишься? Почему продолжаешь работать на этих чертовых американцев? — поинтересовался я.

— Нужны деньги. Вот что меня там держит, — дернул плечом Врум.

— Все дело в Бакши. Ты вкалываешь на него, а винишь во всем колл-центры, — сказал я.

— Черт с ним, с Бакши, он не единственный отвратительный босс на этом свете. Всем миром правит плохой, тупой и злобный начальник. — Врум показал на экран телевизора, по которому передавали новости. — Вы только посмотрите на них, все они до смерти напуганы и готовы бомбить что придется. Мы всю ночь напролет разговариваем по телефону, а мир тем временем похрапывает во сне.

— Хватит жаловаться на ночную работу. По ночам работают доктора, служащие гостиниц, пилоты, рабочие… даже эта «стерва в дверях» и то работает ночью, — вскипела Приянка.

— Нет ничего плохого в работе ночью. И нам действительно платят хорошие деньги. Но проблема заключается в том, что при нашей работе мы не используем весь свой потенциал. Наша страна продолжает сильно отставать от Америки. Хотя мы ничем не хуже их. — Врум яростно жестикулировал перед экраном телевизора.

— И что с того? Разве у нас есть выбор? — Эша держала во рту заколку для волос. Она выполнила привычный ритуал — сначала распустила волосы, а потом снова заколола.

— Ну, для начала нам надо бы построить дороги. Электростанции, аэропорты, телефонные сети, метро. Если правительство будет действовать правильно, молодым людям в этой стране всегда найдется работа. Черт побери, ради этого я готов работать день и ночь — лишь бы мой труд помог стране построить что-нибудь существенное, внести вклад в будущее. Но правительство не верит в реальную работу, и потому его члены позволяют открывать центры сопровождения бизнес-процесса и думают, будто проявляют заботу о молодежи. Точно так же это идиотское Эм-ти-ви считает, что, показывая, как слабоумная цыпочка танцует в одном нижнем белье, оно работает на молодежь. Неужели ты действительно считаешь, что мы им небезразличны?

— Кому? — спросил я. — Правительству или Эм-ти-ви? — Я встал и попросил принести чек — в барах всегда просят чек, а не счет. Было без десяти четыре, и мне надоели разглагольствования Врума. Я хотел как можно скорее оказаться в колл-центре.

Врум заплатил с помощью своей кредитной карты, и мы договорились о том, что вернем ему деньги.

— Да им всем на нас наплевать, — заявил Врум, когда мы покидали бар.

«Стерва в дверях» и охранник проводили нас озадаченными взглядами.

ГЛАВА 28 4:00

Врум увез нас прочь от «Кровати», и скоро мы вновь очутились на шоссе. «Куалис» отклонялся то вправо, то влево от прямого курса.

— Осторожнее, — попросила Эша. — С тобой все в порядке, Врум?

— Все прекрасно. Я люблю водить машину, — как во сне, ответил тот.

— Я могу сесть за руль, если… — начал было я.

— Я же сказал, что все замечательно, — твердо возразил Врум.

Спустя несколько минут мы проехали мимо торгового центра «Сахара» — самого большого торгового центра в Гургаоне. Врум резко затормозил.

— Меня тошнит, — объяснил он. А я подумал, что нам всем должно быть дурно из-за манеры Врума вести автомобиль.

— Нельзя допустить, чтобы тебя вырвало прямо в машине. Водитель тебя убьет, — всполошилась Эша.

Врум положил голову на руль, и машина громко загудела, перепугав уличных собак.

— Давай прогуляемся, Врум. — Я похлопал его по плечу, и мы вышли из «куалиса».

Я заставил Врума пройтись по периметру торгового центра. Мы миновали несколько щитов с рекламой: улыбающаяся семейная пара, только что купившая зубную щетку; друзья, хихикающие над новыми мобильными телефонами; муж и жена, счастливо скармливающие своему ребенку какую-то непотребную еду; прыгающий от радости выпускник учебного заведения с зажатой в руке кредитной карточкой; сияющая девушка с семью пакетами покупок в руках. Общего между этими рекламами было то, что изображенные на них люди выглядели невероятно счастливыми.

— Какого черта они скалятся? — пробормотал Врум. — Посмотри на эту пару с зубной щеткой. Мои мама с папой никогда не были такими счастливыми.

— Дыши глубже и иди по прямой, Врум. Ты напился, — предупредил его я.

— Со мной все в порядке, но мама и папа… Шьям, почему они так ненавидят друг друга?

— У людей старшего возраста все сложнее, чем у нас. Даже не пытайся понять их.

Врум остановился и выпрямился.

— Подумай вот о чем: люди, благодаря которым я появился на свет, не могут перестать ненавидеть друг друга. Что это говорит обо мне? Половина моих генов борется с другой половиной. Ничего удивительного, что все у меня наперекосяк.

— Мы все такие, чувак. Идем! — Я легонько толкнул его в плечо.

Врум пошел быстрее, я следовал за ним на расстоянии нескольких шагов.

Мы прошли мимо «Пиццы хат». Она была закрыта. Врум остановился у входа. Я подумал, что мой друг действительно тронулся: неужели он надеется поесть пиццы в такое время суток?

Мы замешкались у входа. Справа от нас висела огромная реклама компании, производящей кока-колу. Некая болливудская актриса держала в руке бутылку и смотрела на нас зовущим взглядом, словно такой бутылки было достаточно для того, чтобы заманить ее в постель.

Врум подошел к лицу актрисы.

— В чем дело, чувак? — насторожился я.

— Ты видишь ее?

Я кивнул.

— Смотрит так, словно мы ее лучшие друзья. Как ты думаешь, мы ей небезразличны? — Я в ответ только пожал плечами.

— Она просто икона для таких, как мы. Мы должны молиться на эту безмозглую цыпочку. Словно ей известно о жизни абсолютно все и она готова поделиться своими знаниями с нами. Хотя ее волнуют исключительно деньги. Она хочет, чтобы мы покупали эту отраву. — Врум показал на бутылку кока-колы.

— Отраву? — переспросил я и улыбнулся. А затем сел на ступеньки у входа.

— Знаешь, сколько сахара содержится в такой вот бутылке? — не унимался Врум.

Я покачал головой.

— Восемь ложек сахара — и больше ничего. Но нас тем не менее пытаются убедить в том, что эта пакость пойдет нам на пользу. Ничего подобного!

Врум огляделся и увидел груду кирпичей. Он взял один из них и швырнул в рекламу. Бам! Он попал актрисе в лицо, и на щеке у нее появилась ямочка, почти как настоящая. Красотка продолжала улыбаться.

— Поосторожнее, черт тебя побери! Давай вернемся. А не то нас увидят и арестуют.

— А мне все равно. Всем все равно. — Врум, пошатываясь, шел ко мне. Я смотрел на его долговязую фигуру, освещенную уличными огнями. — Правительству все безразлично, — продолжал он. — Даже «специальному молодежному» каналу наплевать на нас. Они называются молодежным, желая заполучить рекламу «Пиццы хат», кока-колы и пепси. И эта реклама утверждает, что если мы будем тратить нашу зарплату на пиццу и кока-колу, то станем счастливыми. Словно у молодых вообще нет мозгов. Скажите нам, какое дерьмо мы должны покупать, и мы его купим.

Врум уселся на ступеньки, ведущие к входу в «Пиццу хат».

— Шьям, — сказал он, — меня сейчас вырвет.

— Только не это, — испугался я и отошел от него подальше. Врума действительно стошнило. Рвотная масса походила на тонкую пиццу с особой начинкой.

— Теперь тебе лучше? — Я осторожно помог ему встать. Врум кивнул.

Он высвободил свои плечи из моих рук и поднял еще один кирпич. Затем сильно размахнулся и бросил его в «Пиццу хат». Осколки стекла устремились вниз, словно прекрасный ледяной фонтан. Включилась сигнализация.

— Черт побери! Врум, ты сбрендил? Надо убираться отсюда! — воскликнул я.

Врум и сам испугался.

— Побежали, мать твою так! — крикнул он, и мы помчались к «куалису».

— А я думал, ты любишь пиццу, — сказал я, когда мы добрались до него.

— Мне нравится пицца. Я люблю джинсы, мобильные телефоны и пиццу. Я зарабатываю, ем, покупаю всякое дерьмо и умираю. Все это дерьмо собачье, чувак! — Врум тяжело дышал и держал руку на животе. Он выглядел не слишком хорошо, но пробежка несколько протрезвила его.

— Знаешь, чувак, давай я поведу машину, — сказал я, когда Врум открыл переднюю дверцу «куалиса». Его дыхание по-прежнему было шумным и тяжелым.

— Без вариантов, чувак, — возразил он и оттолкнул меня.

Машина дернулась, потому что Врум включил зажигание, не переключившись на нейтралку.

— Ты нормально себя чувствуешь? — спросила Эша.

Врум кивнул и поднял руку в знак извинения. Он подождал несколько секунд, а затем, пообещав ехать медленно, аккуратно завел машину. И скоро мы снова оказались на шоссе.

— Вам понравилось в «Кровати»? — поинтересовался Врум, желая отвлечь наше внимание от своего плачевного состояния.

— Прекрасное место, — ответила Эша. — Именно то, что мне было нужно. Эй, Врум, может, включишь музыку?

— Конечно. Сейчас посмотрю. — Врум начал рыться в отделении для перчаток. Он вынул оттуда кассету и показал ее нам: — Мусафир сойдет?

— Здорово, — сказали Эша и Радхика.

— Нет, — одновременно ответили мы с Приянкой.

— Да ладно, ребята. Вы ненавидите не только друг друга, но и одни и те же вещи, — ухмыльнулся Врум. Он поставил кассету и включил магнитолу. Зазвучала песня под названием «Рабба».

На этот раз я сидел рядом с Приянкой. И всем существом ощущал с ее стороны слабые электрические разряды. Мне хотелось взять ее за руку, но я удержался. Тогда открыл окно, чтобы глотнуть свежего воздуха.

— Закрой окно, — попросила Эша. — Я замерзла.

— Потерпи минутку, — ответил я.

И сосредоточился на словах песни. Певец пел о том, почему возлюбленная не должна входить в его жизнь. Если же она все-таки сделает это, то пусть останется в ней навсегда. Все это находило живой отклик в моей душе. Но меня еще более взволновала следующая песня. Она вызвана во мне воспоминания об автостоянке на тридцать втором километре от Дели.

Я заметил, что Приянка изменилась в лице. Она нервничала. Да, нам с ней придется нелегко.

— Я люблю эту песню, — заявил Врум, когда мелодия заполнила пространство «куалиса».

Я мысленно включил перемотку. И начал заново переживать каждый момент той ночи. Я вспомнил, как Приянка сидела у меня на коленях, как она наступила мне на палец и ударилась головой о крышу машины. О том, как она — осторожно, медленно и вместе с тем восхитительно — занималась со мной любовью. Мне не хватало ее дыхания у меня на щеках, того, как ее глаза смотрели в мои, не хватало сладкой боли, которую я чувствовал, когда она покусывала мочки моих ушей. Почему музыка заставляет тебя вспомнить о том, что ты предпочел бы забыть? Мне хотелось, чтобы меня продвинули по службе. Чтобы Приянка никогда не покидала меня. Чтобы мой мир стал более счастливым.

Я посмотрел в окно. Ветер казался холодным, особенно у меня на щеках. Я дотронулся до своего лица. Черт побери, я понятия не имел, что плачу.

— А теперь ты можешь закрыть окно? — спросила Эша. — У меня волосы совсем растрепались.

Я закрыл окно и постарался покрепче закрыть глаза, но не смог сдержать слез. Не подозревал, что я такая размазня.

Я посмотрел на Приянку. Может, у меня просто разыгралось воображение, но мне показалось, что ее глаза тоже влажны. Она повернулась ко мне, а затем быстро отвела взгляд. Я не мог смотреть на нее, особенно на ее нос.

Врум достал две салфетки и протянул их нам.

— Зачем это? — спросил я.

— У меня тут зеркало заднего вида, — ответил он.

— Мы тоже всё видим, — хором сказали Радхика с Эшей и рассмеялись.

— Веди машину, о'кей? — возмутился я, но салфетку взял. Сделав вид, что вытираю нос, я незаметно промокнул глаза. Приянка поступила так же.

Эша погладила Приянку по руке.

— Вы, ребята, такие забавные. Напомните, как вы познакомились в колледже, — попросил Врум.

— Проехали, — отозвался я.

— Да ладно тебе, Шьям, просто расскажите, и все. Я ничего об этом не знаю, — сказала Радхика.

— Мы познакомились на ярмарке в кампусе. — Мы с Приянкой заговорили одновременно.

Я посмотрел на нее. И мы обменялись почти официальными улыбками.

— Расскажи ты, — предложила Приянка.

— Нет. У тебя лучше получится, — возразил я.

Приянка села прямо и приготовилась поведать всем историю, которую мы рассказывали уже сотню раз, но никогда не уставали повторять.

— Мы встретились на ярмарке в колледже на втором году обучения. У каждого из нас было по стенду. Моя экспозиция была посвящена правам женщин, я показывала слайды, рассказывающие о проблемах, с которыми сталкиваются индийские женщины, живущие в деревнях. У Шьяма был прилавок с видеоиграми. Но к нам никто не заходил — все сразу устремлялись к палаткам с едой.

— А что потом? — Эша не отрывала взгляда от Приянки.

— Тогда мы с Шьямом заключили сделку: договорились, что будем посещать палатки друг друга по шесть раз в день; Шьям будет приходить ко мне и смотреть слайды о том, как женщины вкалывают на фермах, и об образовательных программах для женщин, а я буду играть в «Дум II на игровой приставке, стоявшей в его палатке. Под конец ярмарки я так наловчилась, что стала обыгрывать его, — похвалилась Приянка.

— Без проблем, — перебил ее я. — Можем поиграть с тобой в «Дум II» в любой день.

— Как бы то ни было, мы ходили друг к другу очень часто и под конец почувствовали… — Приянка замолчала.

— Что? — спросила Радхика.

— Мы почувствовали, что обе эти палатки находятся в нашем полном распоряжении, и если мы вместе, то нам никто больше не нужен. — Голос Приянки стал глуше.

У меня в горле появился ком размером с апельсин, и я просто кивнул, пытаясь выглядеть равнодушным.

Мы молчали. Казалось, Приянка вот-вот разрыдается.

— Все идет своим чередом. Жизнь продолжается, и мы переходим к тому, что лучше прежнего. С «плейстейшн» на «Экс-бокс», — заявил Врум.

Ненавижу Врума. Приянка только было расслабилась, но его мудрые слова вернули ее к действительности. Она сменила тему.

— Мы далеко от колл-центра? — поинтересовалась моя бывшая девушка.

Я посмотрел на часы:

— Черт побери, Врум! Уже четыре часа. Сколько нам осталось ехать?

— Километров пять. Я теперь еду медленнее. Хотите, чтобы я прибавил скорость?

— Нет! — закричали мы.

— Мы опоздаем. Бакши будет в ярости, — волновался я.

— Я могу срезать, — предложил Врум.

— Срезать? — переспросил я.

— Можно сразу свернуть налево. Там есть дорога, которую строители проложили для своих нужд. Поедем через поля и выиграем около двух километров.

— Эта дорога освещена? — осведомилась Эша.

— Нет, но у нас же есть фары. Мне уже доводилось ездить по ней. Давайте так и сделаем, — решил Врум.

Проехав около километра, мы резко свернули налево.

— Ой! — вскрикнула Эша. — Ты не предупредил, что эта дорога такая ухабистая.

— Потерпите всего несколько минут, — сказал Врум. — Вчера прошел дождь, и тут лужи.

Мы нырнули в темноту, фары работали во всю мощь, освещая путь. Мы проезжали поля и стройплощадки с цементом, кирпичами и какими-то железяками. Иногда мы замечали глубокие котлованы, предназначенные для фундаментов высоких домов. У меня создалось впечатление, что весь Дели решил перебраться в Гургаон и люди «выращивают» здесь дома, равно как и посевы.

— Еще один поворот, и мы вновь окажемся на шоссе. — Врум резко свернул направо.

Тут «куалис» занесло, и мы покатились куда-то вниз.

— Осторожно! — закричали все, стараясь держаться за что придется. «Куалис» сбился с пути и оказался на слякотном участке земли. Врум тщетно пытался рулить, машина не слушалась его. Словно пьяный бродяга, «куалис» съехал на строительную площадку.

ГЛАВА 29 4:05

Склон стал более пологим, но автомобиль продолжал катиться, замедляя ход, когда натыкался на железные конструкции, Врум затормозил, и «куалис», звякнув обо что-то, пару раз дернулся и остановился.

— Черт побери! — крикнул Врум.

Все молчали.

— Не волнуйтесь, ребята. — Врум снова включил зажигание. «Куалис» затрясло.

— Выключи… мотор… Врум, — сказал я и посмотрел вниз. Под нами был железный пол — вот почему машина вела себя так.

Когда Врум выключал двигатель, его руки тоже тряслись. Я подумал, что алкоголь выветрился благодаря страху.

— Где мы? — спросила Эша и открыла окно. Она выглянула из него и завизжала: — Только не это!

— Что такое? — На этот раз я осмотрелся более внимательно. То, что я увидел, было ужасно. Мы оказались над котлованом под фундамент, прикрытым металлическими арматурными прутьями. Глубина ямы была около пятидесяти футов. Прутья шли параллельно «куалису», они были закреплены только с одной стороны, и, кроме них, ничто больше не удерживало машину. Когда мы двигались, «куалис» дергался, потому что прутья вели себя как пружины. На наших лицах был написан ужас, в том числе и на лице Дядюшки-военного.

— Машина висит над котлованом и держится только на металлических прутьях. Нам конец, — сказала Радхика.

— И что теперь делать? — спросила Эша. В ее голосе звучала паника, и все ужасно напряглись.

— Только не двигайтесь, — велел нам Врум.

Прошло несколько минут, тишину нарушало лишь тяжелое дыхание шестерых человек.

— Может, нам попросить у кого-нибудь помощи? У полиции? Или у пожарных? У колл-центра? — Эша достала из сумочки мобильник.

Врум кивнул, охваченный страхом.

— Черт побери, нет связи, — сказала Эша. — У кого-нибудь есть работающий телефон?

Телефоны Приянки и Радхики тоже не работали. У Дядюшки-военного телефона не было, и потому Врум достал свой мобильник.

— Нет связи, — констатировал он.

Я вынул из кармана сотовый и протянул Эше.

— Шьям, твой телефон тоже не работает. — Эша положила его на приборную панель.

— Значит, мы не можем ни с кем связаться? — испуганно спросила Радхика.

Один из стержней под нами сломался, и «куалис» переместился на несколько градусов вправо. Радхика сползла на меня; Врум крепко вцепился в руль, пытаясь сохранить равновесие. Он замер на водительском сиденье, не в состоянии придумать, что делать. Затем треснул еще один стержень, за ним другой, словно это были ветки деревьев. «Куалис» развернулся еще на тридцать градусов и остановился.

Было так страшно, что мы не могли даже кричать.

— У кого-нибудь есть идеи? — спросил Врум.

Я на секунду закрыл глаза и представил собственную смерть. Именно так могла закончиться моя жизнь — и никто ничего не узнает… Я стал гадать, когда и как нас найдут. Может, строители явятся сюда только днем или даже через пару дней.

«ШЕСТЬ БЕЗОТВЕТСТВЕННЫХ ПЬЯНЫХ ОПЕРАТОРОВ НАЙДЕНЫ МЕРТВЫМИ» — вот каким будет заголовок посвященной нам статьи.

— Попытайся открыть дверцу, Врум, — предложил Дядюшка-военный.

Врум последовал его совету, но «куалис» закачался так сильно, что он поспешил снова закрыть ее.

— Не получается, — сказал он. — Равновесие нарушается. Да это и не к чему. Мы все равно не сможем выбраться из машины, потому что провалимся в яму.

В заднее окно я разглядел какие-то кусты в нескольких футах от нас.

— Подвинься влево. Надо, чтобы правый бок машины стал легче. Мы будем балансировать здесь до тех пор, пока нас не обнаружат утром, — вздохнул Врум.

Я посмотрел на часы. Было 4:14, до утра оставалось еще три часа. В семь люди начнут просыпаться, а объявятся они здесь еще того позже.

— А иначе что? — спросила Эша.

— Иначе погибнем, — коротко ответил Врум.

Мы помолчали.

— Каждому человеку суждено когда-нибудь умереть, — сказал я, желая нарушить молчание.

— Лучше умереть, чем вести такую жизнь, — высказал свое мнение Врум.

Я кивнул. Я сильно нервничал и был рад тому, что Врум поддерживает подобие беседы.

— Больше всего меня беспокоит то, что нас могут вообще не найти. И что тогда? — гадал Врум.

— Тогда нас найдут грифы. Они не пропустят такого события. Я видел передачу о них на канале «Дискавери», — вспомнил я.

— Это вгоняет меня в дрожь. Не хочу, чтобы острые клювы вонзались в мои мышцы, ломали мне кости и в конце концов разорвали меня на мелкие кусочки. Кроме того, мой труп будет чертовски вонять. Пусть меня лучше, как положено, сожгут, и вместе с дымом я вознесусь на небеса.

— Ребята, перестаньте пороть чушь. По крайней мере ведите себя спокойно. — Эша сложила руки на груди.

Врум улыбнулся ей. А затем повернулся ко мне:

— Не думаю, что Эша будет очень уж плохо пахнуть. Благодаря духам от Кельвина Кляйна она сохранит свежесть на долгие дни.

Мы услышали, как треснули еще два стержня.

— О Господи! — воскликнула Приянка, потому что один из стержней сломался прямо под ней. И тут мы вдруг увидели на приборной доске свет. Мой мобильник вибрировал. Мы внимательно смотрели на него.

— Это мой телефон, — сказал я.

Мобильник зазвонил.

— Почему он звонит, ведь здесь нет связи? — нервно заговорила Эша.

— Кто это? — недоумевала Радхика.

— Передайте телефон, — попросил я, потому что сам не мог дотянуться до приборной панели.

Эша взяла мобильный. Посмотрела на его экран и стала ловить ртом воздух.

— Кто это? — спросил я.

— Вы знаете кого-нибудь по имени… Бог? Тут сказано, что это звонит он, — растерянно пробормотана девушка.

ГЛАВА 30 4:30

Палец Эши дрожал, когда она нажимала кнопку включения громкой связи.

— Всем привет! Извините, что звоню так поздно, — раздался жизнерадостный голос.

— Э… Кто это? — спросила Эша.

— Это Бог.

— Бог? В смысле… — сказала Радхика, а мы в страхе смотрели на светящийся телефон.

— В смысле Бог. Я наткнулся на необычную ситуацию и решил выяснить, как у вас обстоят дела.

— Это шутка? — Теперь голос Врума звучал более уверенно.

— Почему вы так решили? Я кажусь вам забавным?

По моему мнению, Бог вряд ли стал бы пользоваться сотовым телефоном, и, кроме того, я не считал свою жизнь достаточно важной, чтобы он сам вдруг взял да позвонил мне.

— Бог не звонит по телефону, подобно простым смертным. Докажите, что вы Бог. Иначе мы подумаем, будто вам необходима определенная помощь, — вещал Врум.

— И как прикажете доказывать, что я Бог? Может, мне заставить телефон парить в воздухе? Или вызвать дождь и молнии? Или вы предпочитаете какой-нибудь фокус? Спецэффекты?

— Не знаю… Но что-нибудь в этом духе, — ответил Врум.

— То есть для того, чтобы поразить ваше воображение, я должен нарушить те самые законы физики, которые сам установил? Что-то не хочется. Очень много людей верит в меня. Я думал, что могу вам помочь, но могу и прервать связь. Тогда до свидания, — сказал Бог.

— Нет-нет, подождите! Пожалуйста, помогите нам, Б… Бог! — воскликнула Эша и немного повернулась, так что телефон оказался на равном расстоянии от всех нас.

Радхика приложила палец к губам, призывая Врума к молчанию.

— О'кей, я остаюсь с вами, — все так же жизнерадостно согласился Бог.

— Помогите нам выбраться отсюда. Если сломаются еще несколько прутьев, мы умрем, — объяснил я.

— Я не об этом, скажите, как у вас дела в остальном? Как протекает ваша жизнь?

Я плохо справляюсь с ответами на подобные нечеткие вопросы. Ненавижу признавать, насколько хреново живу.

— Ну, в данный момент мы попали в западню… — начал было я, но Бог меня перебил:

— Не волнуйтесь, «куалис» останется на месте. Расслабьтесь.

Я глубоко выдохнул. Все молчали.

— Вернемся к моему вопросу. Как вы поживаете? Радхика, начнем с тебя, — продолжал Бог.

— Если вы действительно Бог, вам должно быть все известно о моей жизни. Она очень печальна, — ответила Радхика.

— Конечно, мне все известно. Но я хочу понять, как ты относишься ко всему этому.

— Я расскажу вам о наших чувствах. Жизнь — дерь… Прошу прощения, — перебил ее Врум и поправил сам себя: — Она просто ужасна… И что мы такого сделали? Почему мы оказались над пропастью, в прямом и переносном смысле? Вот как примерно обстоят дела у всех нас.

Мы зашумели, соглашаясь с ним. Бог вздохнул.

— Позвольте мне задать вам вопрос. Сколько телефонных звонков вы принимаете за ночь?

— Сотню, а в некоторые ночи до двухсот, — сообщил Врум.

— О'кей. А вы знаете, какой звонок является самым важным в жизни каждого из вас?

— Нет, — сказал Врум, и все мы согласно покивали.

— Внутренний звонок, — ответил Бог.

— Внутренний? — спросили мы в унисон.

— Да, я имею в виду слабый внутренний голос, желающий поговорить с вами. Но вы можете услышать его, только пребывая в умиротворенном состоянии, и даже в этом случае сделать такое очень непросто — в современной жизни сеть перегружена. Этот голос дает вам знать о том, чего вы действительно хотите. Понимаете, что я имею в виду?

— Примерно. — Приянка отвела взгляд от телефона.

— Этот голос принадлежит мне, — сказал Бог.

— Правда? — спросила Эша и открыла от удивления рот.

— Да. И его легко проигнорировать, когда вы чем-то заняты или чувствуете себя предельно комфортно. Можете продолжать в том же духе и не обращать на него никакого внимания, пока не запутаетесь в паутине этого самого комфорта. Когда вы попадете в такое положение, как сегодня, когда жизнь заведет вас в тупик, впереди у вас не будет ничего, кроме черной дыры.

— Вы говорите дело, — пробормотал я, обращаясь в первую очередь к самому себе.

— Понимаю вас. Но у меня этот голос далеко не слаб: иногда он прямо криком кричит, — заявил Врум.

— И что этот внутренний голос подсказывает тебе, Врум?

— Я не должен работать исключительно ради денег. В колл-центрах платят больше, но только потому, что обменный курс в пользу американцев. Они кидают нам мелочь, а в рупиях это кажется очень много. Но есть работа интереснее, за которую получаешь меньше. Такая работа заставляет ощущать себя личностью, позволяет учиться или помогать своей стране. Я успокаиваю себя тем, что деньги равнозначны прогрессу, но это неправда. Прогресс заключается в построении чего-то подлинного, вечного. — Врум говорил так, словно у него в горле стоял ком. Затем он спрятал лицо в ладонях.

Эша положила руку на его плечо.

— Хватит вам, ребята. Все это становится слишком уж сентиментальным. Вы способны на большее. Потому что вы талантливы, — сказал Бог.

В первый раз в моей жизни меня назвали талантливым человеком.

— Правда?

— Конечно. Послушайте, давайте заключим договор. Я сегодня спасу вас, но взамен кое-что потребую. Закройте на три минуты глаза. Подумайте о том, чего вам действительно хочется, что вы должны изменить в своей жизни, дабы добиться этого. А когда выберетесь отсюда, действуйте в согласии с этими мыслями. Слушайтесь меня, и я помогу вам выбраться из этой ямы. Согласны?

— Да, — кивнул я. Словно можно не согласиться на договор, который спасет тебя от смерти. Остальные тоже закивали.

Мы закрыли глаза и стали глубоко дышать.

Должен сказать, что закрыть на три минуты глаза и не думать о мире очень даже сложно. Я попытался сосредоточиться, но у меня в голове царила полная сумятица. Приянка, Бакши, мое продвижение по службе, Ганеш — мозг перепрыгивал с одной темы на другую.

— А теперь скажите, что вы надумали, — подождав три минуты, сказал Бог.

Мы открыли глаза. Лица у нас стали поспокойнее.

— Готовы?

Все опять закивали.

— Давайте пойдем по кругу. Врум, начинай, — велел Бог.

— Я хочу иметь в жизни цель, даже если мне придется обойтись без «Кровати» и без ежедневных походов в «Пиццу хат». Мне нужно уйти из колл-центра. Звонки — не моя стихия, — признался Врум.

Вслед за Врумом заговорила Приянка. Я прислушался.

— Я хочу видеть свою маму счастливой. Но не могу ради этого погубить себя. Маме нужно понять, что семья — это большая опора, но в конечном-то счете каждый сам в ответе за свое счастье. Я должна сосредоточиться на собственной жизни и на тех вещах, которые мне действительно необходимы. — Мне очень хотелось, чтобы Приянка упомянула мое имя, но она этого не сделала, поскольку девяносто процентов ее сознания оккупировала или контролировала ее мать.

Вслед за Приянкой заговорил Дядюшка-военный, и говорил он гораздо дольше, чем когда-либо.

— Я хочу быть с моим сыном и внуком. Я все время скучаю по ним. Два года тому назад я жил с ними, но невестка делала вещи, которые мне не нравились, — она ходила на поздние вечеринки и устроилась на работу, а я хотел, чтобы она сидела дома… Я много спорил с ними, прежде чем съехать. Но я был не прав. Это их жизнь, и у меня нет права судить молодежь по своим устаревшим меркам. Я должен укротить свое чрезмерное «я» и съездить к ним в Соединенные Штаты, чтобы все устроить.

Затем наступила очередь Радхики. Она пыталась сдержать выступившие на ее глазах слезы.

— Я хочу снова стать собой, какой была до свадьбы, живя с родителями. Я хочу развестись с Ануджем. Не желаю больше смотреть в лицо моей свекрови. Я должна признать, что совершила ошибку, выйдя замуж за Ануджа.

После Радхики заговорила Эша:

— Хочу, чтобы мои родители снова полюбили меня. Не хочу становиться тупой моделью. Я могу найти более достойное применение своей внешности, если она вообще чего-то стоит. Карьера, которая заставляет идти на компромиссы с собственной совестью, меня не устраивает.

Все повернулись ко мне, я остался единственным, кто не рассказал о своих надеждах и планах.

— Можно мне пропустить мою очередь? — спросил я.

Теперь окружающие смотрели на меня еще более пристально. Иногда у человека не остается выбора, и ему приходится делиться своими самыми сокровенными мыслями с другими людьми.

— Ладно, может, это звучит глупо, но я хочу заняться собственным бизнесом. Мой план таков: если мы скооперируемся с Врумом, то сможем открыть маленькую компанию по компьютерному дизайну. Вот и всё. Это может не сработать, потому что большинство вещей, которые я делаю, не срабатывают, но тогда…

— А что еще, Шьям? — перебил меня Бог.

— Э… Ничего.

— Шьям, ты не закончил, и тебе это прекрасно известно.

Бога нельзя перехитрить, и я был вынужден продолжить.

Я огляделся и снова заговорил:

— И в один прекрасный день я хочу стать достойным такого человека, как Приянка. Сегодня я не заслуживаю ее и должен признать…

— Шьям, я никогда не говорила… — начала было Приянка.

— Пожалуйста, Приянка, дай мне закончить. Я хочу, чтобы настало время, когда люди будут считаться со мной.

Приянка молча смотрела на меня. Ее поразила моя твердость.

Я продолжал:

— Хочу однажды стать достойным Приянки, человека умного, обладающего чувством юмора, чувствительного и веселого, который будет относиться ко мне по-дружески и с любовью. Да, и, кроме того, я хочу преуспеть в этой жизни.

Бог молчал.

— Бог? Скажи что-нибудь, ведь мы выложили тебе все наши тайны, — попросила Эша.

— Я не должен ничего говорить. Я просто удивлен и растроган тем, как хорошо вы справились со своей задачей. Знать то, чего ты хочешь, — достойное начало. Вы готовы идти дальше?

Все кроме меня кивнули.

— А ты, Шьям, готов? — спросил Бог.

Я неуверенно кивнул.

— Шьям, можно, я скажу тебе нечто личное в присутствии твоих друзей? Потому что это важно для всех.

— Разумеется, — ответил я. Да, меня можно использовать в качестве наглядного пособия для демонстрации того, как не следует жить. По крайней мере хоть на что-то я гожусь.

— Ты хочешь добиться успеха, верно? — сказал Бог.

— Да.

— Для того чтобы стать успешным человеком, требуются четыре вещи. Сначала я назову две из них, которые наиболее очевидны. Первое — это ум, а второе — хоть немного воображения. Согласны?

— Согласны, — в один голос ответили мы.

— И у всех вас есть эти качества, — заверил Бог.

— А третье и четвертое качества? — поинтересовался Врум.

— Третье — то, что утратил Шьям.

— Что? — спросил я.

— Уверенность в себе. Третье необходимое для успеха качество — это уверенность в своих силах. Но у Шьяма ее нет. Он на сто процентов убежден в своей непригодности.

Я повесил голову.

— Знаешь почему? — продолжал Бог.

— Почему?

— Из-за Бакши. Плохой начальник подобен болезни души. Если ты подчиняешься ему довольно долго, то приходишь к мнению, будто с тобой что-то не так. Даже считая Бакши самым настоящим лузером, ты все равно начинаешь сомневаться в себе, и твоя уверенность испаряется.

Слова Бога привели к тому, что все внутри меня завибрировало; примерно то же самое я ощущал несколько минут назад, когда «куалис» трясся на железных прутьях.

— Бог, я бы хотел вернуть себе эту уверенность, — попросил я.

— Хорошо. Ничего не бойся. И тогда тебя не остановить.

Кровь прихлынула к моей голове. Сердце тяжело забилось, и мне захотелось как можно скорее оказаться в колл-центре. Стоило вспомнить Бакши, и во мне вспыхнул гнев. Я хотел поквитаться с человеком, который убил часть меня и разрушил колл-центр.

— А какова четвертая составляющая успеха? — продолжал спрашивать Врум.

— Четвертая составляющая самая болезненная. Этому вам еще предстоит научиться. Потому что зачастую она оказывается самой важной.

— Что это? — спросил я.

— Поражение.

— Но я думал, мы говорим об успехе? — растерялся Врум.

— Для того чтобы стать по-настоящему удачливыми, вам необходимо сначала испытать поражение. Вы должны пережить его, почувствовать на своей шкуре, распробовать, перестрадать. Научиться держать удар. И только тогда вы заблистаете.

— Почему? — недоумевала Приянка. Ее очень заинтересовало исследование моего характера. Я был уверен: хоть у Ганеша и есть «лексус», но ей никогда больше не встретится такой сложный психологический случай, как я.

— Если вы узнаете вкус поражения, ваш страх исчезнет. Вы будете с большей готовностью идти на риск, не захотите отсиживаться там, где чувствуете себя наиболее комфортно, вы будете готовы летать. А успех заключается в том, чтобы летать, а не прятаться в уютном местечке, — пояснил Бог.

— Понятно, — кивнула Приянка.

— Вот вам мой секрет. Не бойтесь поражений. Если вы уже успели столкнуться с ними, это значит, что позже я дам вам еще один шанс.

— Здорово! — воскликнула Приянка.

— Спасибо, — сказал Бог.

— Если бы вы предоставили Индии такие же возможности, как Америке! — высказал свою заветную мечту Врум.

— Тебе не нравится Индия? — поинтересовался Бог.

— Индия бедна, но это не означает, что я не люблю родину. Это моя страна. Но все равно у Америки куда больше всего.

— Не стоит переоценивать Америку. Пусть у американцев больше возможностей, но они далеко не самые счастливые люди на земле. Страна, погрязшая в войне, не может быть счастлива, — ответил Бог.

— Верно, — согласилась Радхика.

— У многих из них серьезные проблемы с головой. Операторам колл-центров прекрасно известно это. И вы можете использовать данное обстоятельство для того, чтобы спасти сегодня ночью ваш колл-центр, — подсказал Бог.

— Пустоголовые американцы спасут наш колл-центр? — Врум, Радхика и я заговорили одновременно.

— Да. Если вы примете во внимание их слабые места, то можете победить, — заверил Бог.

— Какие именно слабые места? Они люди тучные, громкие и все время разводятся? — гадала Эша.

— Я имею в виду другое. Что лежит в основе всех войн? — спросил Бог.

— Страх. Это очевидно. Американцев очень легко напугать, они часто страдают паранойей, — догадался я.

— Мы запугаем их и заставим звонить нам. Так мы повысим количество звонков, — разволновался Врум.

— Вы говорите как мыслящие люди. И вы сможете придумать, как справиться с Бакши. Это будет не совсем честно, но, я считаю, вы заслужили возможность нарушить некоторые правила. — Мне послышалось, что Бог хихикнул.

Все заулыбались.

— Вы действительно считаете, что мы способны преподать Бакши урок? — спросил я.

— Конечно. Помните, что Бакши вам не начальник, что самый главный ваш начальник — это я. И я на вашей стороне. Так чего вам бояться?

— Простите, но вы не всегда с нами, иначе как мы попали бы в такую вот историю? — засомневалась Радхика.

Бог вздохнул:

— Я думаю, следует объяснить, как работает моя система. Видите ли, я заключил контракт со всеми людьми. Вы стараетесь изо всех сил, а я то и дело прихожу и поддерживаю вас. Но первое слово за вами — иначе как я смогу определить, кто больше всех нуждается в моей помощи?

— Хорошо сказано, — кивнул Врум.

— Значит, если я буду прислушиваться к своему внутреннему голосу и пообещаю приложить все имеющиеся у меня силы к решению проблем, вы окажетесь на моей стороне? — продолжал спрашивать я.

— Абсолютно верно. А теперь мне пора. Со мной хочет поговорить кто-то еще.

— Подождите! Сначала помогите нам выбраться отсюда! — попросила Эша.

— Да, конечно. Врум, вы сейчас балансируете на нескольких прутьях. Нужно сделать две вещи.

— Какие?

— Первая, ты должен помнить о заднем ходе. А вторая заключается в том, что тебе надо подружиться с этими прутьями, а не сражаться с ними. Используй их как рельсы, и они сами тебя вывезут. Не делай резких движений, а то провалишься.

Врум высунулся в окно.

— Но эти железяки очень тонкие, как мои пальцы. Как мы можем укрепить их?

— Свяжи прутья, — подсказал Бог.

— Чем?

— Мне нужно все разжевывать?

— Шарф! Возьми мой шарф! — воскликнула Приянка.

— У меня в сумочке тоже есть недовязанный шарф, — встрепенулась Радхика.

— Думаю, вы справитесь. А теперь до свидания. Помните, я всегда с вами, когда вы нуждаетесь во мне.

— А? — Врум посмотрел на телефон.

— До свидания, Бог! — Одна за другой попрощались девушки.

— Пока! — Он прервал связь. Я помахал телефону рукой. Наступило молчание.

— Что… это… было? — пробормотала Приянка.

— Не знаю. Дайте мне ваши шарфы, — потребовал Врум. — Дядюшка-военный, вы можете открыть заднюю дверцу и связать прутья? Если нужно, разорвите шарфы.

Врум и Дядюшка-военный связали прутья прямо под колесом, чтобы «куалис» мог проехать десять футов до твердой земли. Несколько раз они выглядывали из окон и смотрели в котлован. Я был рад, что мне не приходится делать этого, — я умер бы от ужаса.

— Все хорошо, ребята. — Врум сел и вытер руки. — Держится крепко.

Он включил зажигание, и «куалис» опять начал трястись, равно как и прутья.

— Врум… я… спол… заю. — Эша пыталась ухватиться за ручку ящика для перчаток.

Вруму потребовалось несколько долей секунды на то, чтобы дать задний ход и поехать. Мы все пригнулись — отчасти для того, чтобы Вруму было лучше видно, куда он едет, отчасти от страха.

«Куалис» трясло, словно он ехал вниз по холму. Я так сильно стучал зубами, что они грозили сломаться.

Спустя шесть секунд все было кончено — мы снова оказались на грязной дороге.

— Похоже, я жив. — Врум вздохнул с облегчением. Он повернулся к нам: — Вы всё еще здесь?

ГЛАВА 31 4:40

Мы все с облегчением выдохнули. Девушки начали обниматься, а Врум так сильно ударил меня по спине, что чуть было не сломал ее.

Он развернулся, поехал на первой скорости обратно, и скоро мы оказались на шоссе.

— Мы сделали это! — воскликнула Эша и вытерла слезы. Приянка сложила руки и помолилась.

— Я думала, мы умрем, — призналась Радхика.

— И что это был за звонок? — недоумевала Эша.

— Нечто очень странное — давайте не будем об этом, — предложил я. Все дружно закивали, словно я угадал их мысли. Звонок казался таким личным, что мне не хотелось обсуждать его.

— Как бы то ни было, с нами все в порядке. И скоро мы будем в офисе, — сказала Приянка.

— Сейчас все еще 4:40. Нам осталось ехать два километра, — сообщил Врум. К нему быстро вернулась уверенность в себе, и он повел машину со скоростью шестьдесят километров в час.

— Я так счастлива, что жива. Мне совершенно безразлично, когда мы доберемся до работы, — улыбнулась Эша.

— Я не хочу по возвращении узнать о том, что нас уволят. И решил в любом случае завязать с этой работой, — поделился своими мыслями Врум.

— Правда? — спросила Эша.

— С меня достаточно, — кивнул Врум.

— А что ты будешь делать? — поинтересовалась Приянка.

— Ну, может, снова займусь журналистикой. А в ближайшем будущем попытаюсь все-таки спасти колл-центр.

— Эй, ты не хочешь открыть вместе со мной компанию по веб-дизайну? — спросил я.

— С тобой? — Врум посмотрел на меня.

— Я тоже ухожу.

Приянка широко распахнула глаза. Она смотрела на меня как на семилетнего мальчишку, заявившего, что он собирается покорить Эверест.

— Да, в этом котловане я оказался слишком близко от смерти. Мог умереть, не попробовав хоть раз в жизни пойти на риск. Мне надоело стремиться к комфорту. Пора столкнуться с реальным миром, даже если придется трудно и больно. Предпочитаю летать и потерпеть катастрофу, чем спать, уютно свернувшись калачиком.

Все закивали. Я страшно удивился: казалось, впервые в жизни к моим словам кто-то прислушивается.

— Кроме того, я дал себе обещание, — продолжал я.

— Какое? — в один голос спросили Приянка и Врум.

— Больше не работать на идиотов. Даже если потеряю в зарплате. Буду меньше есть и засыпать голодным, но не стану растрачивать жизнь на обслуживание кретинов.

— Неплохо, — сказал Врум. — Похоже, наш будущий руководитель группы неожиданно поумнел.

— Не знаю, умно это или нет, но по крайней мере я сделал свой выбор. Посмотрим, как все сложится. И у меня есть ближайшая цель.

— Какая? — поинтересовался Врум. Он вел машину, максимально сосредоточившись на этом деле.

— Разобраться с Бакши. Раз уж нам нечего терять, давайте проучим его.

Врум так резко нажал на тормоза, что все подались вперед.

— В чем дело? — удивился я.

— Меня только что осенило. У меня появилась идея, как одновременно насолить Бакши и помочь колл-центру.

— Что?

— Ага, и она мне нравится, — улыбнулся Врум.

— Что за идея, черт тебя подери! — разволновался я.

Врум откинулся назад и стал шептать мне на ухо.

— Но разве это возможно? — удивился я.

— Я все расскажу тебе, когда мы вернемся. Давай встретимся в комнате для совещаний. — И Врум проделал оставшийся участок пути до колл-центра. Мы въехали в ворота «Коннекшнс» без четверти пять, вновь миновав машину Бакши.

— Может, сделать на ней симпатичную вмятину? — предложил я.

— Мне приходила в голову эта мысль, — вздохнул Врум. — Но я слишком люблю машины, чтобы портить их. Не беспокойся, мы с ним посчитаемся другим способом.

Врум въехал на автостоянку. Наш водитель мирно спал в другой машине, и мы тихо припарковались рядом с ним. Пусть отдохнет еще несколько часов, прежде чем проснется и увидит покрытый грязью «куалис».

— Пошли, ребята. Уже 4:46, — сказал Врум и выпрыгнул из машины.

Вернувшись в отдел, мы увидели лист бумаги формата А4, прикрепленный к моему монитору. На нем было что-то написано большими печатными буквами. Почерк принадлежал Бакши:

ГДЕ ВСЕ? ПОЖАЛУЙСТА, ПОЗВОНИТЕ/СООБЩИТЕ МНЕ В ОФИС КАК МОЖНО СКОРЕЕ. ГДЕ КОПИИ ПОВЕСТКИ ДНЯ СОБРАНИЯ ПРАВЛЕНИЯ? ЧТО СЛУЧИЛОСЬ С КОПИРОВАЛЬНЫМ АППАРАТОМ? И МОНИТОРОМ ОПЕРАТОРА ВИКТОРА?

Врум прочитал эту записку и рассмеялся.

— Он получит ответы на свои вопросы, но пусть сначала ответит на наши. Пошли в комнату для совещаний.

Мы вошли в эту комнату, и Врум запер дверь.

— Простите, что буду говорить как болван, окончивший бизнес-школу, но мы должны рассмотреть три пункта, стоящие на повестке дня. Во-первых, необходимо спасти колл-центр, а во-вторых, преподать Бакши хороший урок. Согласны?

— А третий пункт? — поинтересовалась Радхика.

— Он касается только нас с Шьямом. Ладно, слушайте…

И Врум рассказал о своем плане. Поначалу мы ерзали на стульях, слушая, но постепенно Врум убедил нас в своей правоте. Мы то смеялись, то задумывались, но сошлись на том, что план хорош, хотя требует доработки. В десять минут шестого мы закончили собрание и покинули комнату для совещаний СГУА.

— Все готовы? — спросил Врум.

— Конечно, — откликнулись мы.

— Хорошо. Шаг первый: выманить Бакши из его офиса, — напомнил Врум. — Эша, ты готова?

— Да, — отозвалась Эша и подмигнула нам.

Она набрала номер Бакши и заговорила голосом пожилой женщины:

— Сэр, говорит Элина из главного отдела. Вам, кажется, звонят из Бостона. — Эша казалась самой настоящей секретаршей.

— Нет, сэр, я не могу переключить… Сэр, я уже пыталась сделать это, но линия не работает… Сэр, я здесь новенькая и пока не очень хорошо понимаю, как… Сэр, извините, но не могли бы вы зайти сюда… Да, сэр. — Эша наконец-то повесила трубку.

— Сработало? — поинтересовался я.

— Бакши всему готов поверить, когда речь заходит о Бостоне. Сейчас явится в отдел. Но он будет отсутствовать всего несколько минут, поэтому надо поторопиться.

ГЛАВА 32 5:15

Как и было задумано, когда мы пришли в офис Бакши, он был пуст.

Врум сразу же направился к компьютеру и открыл электронную почту.

Радхика, Приянка и я сели за стол для совещаний.

— Давай быстрей, — сказала Радхика Вруму, не отрывая глаз от двери.

— Минутку, — проговорил Врум, что-то яростно печатая.

Я понимал, что мы поступаем нехорошо, но наш поступок никак не ассоциировался у меня с «настоящей тяжелой, болезненной виной», как выразилась Эша. На самом деле я чувствовал себя замечательно. Закончив печатать, Врум сделал несколько копий на принтере Бакши.

— Пять копий. По одной на каждого. Сложите это и спрячьте.

Я сложил свою копию и засунул в карман рубашки. Бакши появился через двадцать секунд.

— Поверить не могу, что мы пользуемся настолько устаревшими телефонными системами, — говорил сам себе Бакши, входя в офис. Затем он увидел нас, сидевших за столом для совещаний.

— Вот и вы. Где все были? Что случилось с копировальным аппаратом и монитором Виктора? — поинтересовался Бакши. Он обхватил свои бока руками и по очереди посмотрел на каждого.

— Присядь на минутку, Бакши. — Врум похлопал по сиденью стула.

— В чем дело? — Бакши был шокирован тем, что Врум обратился к нему по имени. — Тебе следует поучиться тому, как обращаться к старшим…

— Да ладно, Бакши, — сказал Врум и положил ноги на стол.

— Виктор, что ты вытворяешь? — Бакши продолжал стоять.

— Ах, — вздохнул Врум. — Так гораздо удобнее. Почему люди не сидят так всегда? — И скрестил свои длинные ноги.

— Не могу поверить, что вы осмеливаетесь так себя вести именно в то время, когда я думаю над рекомендациями об эффективном управлении… — начал было Бакши, но Врум перебил его:

— Ты, гребаный Бакши…

— Что? Что ты сказал, оператор Виктор?

— Вы не только немой, но еще и глухой. Разве вы не слышали его слов? — Эша изо всех сил пыталась скрыть улыбку.

— Что, черт побери, происходит? — вопросил Бакши и тупо посмотрел на меня, словно я был переводчиком всяких глупостей.

Врум протянул Бакши распечатку.

— Что это? — удивился Бакши.

— Прочитай. Тебя ведь учили читать в этой твоей бизнес-школе, верно? — резвился Врум.

В распечатке значилось следующее:

Бакши побледнел. Его рот открылся дюймов на пять, когда он перечитывал это послание несколько раз подряд.

— Что это такое? Какого черта ты мне подсунул? — Голос и руки Бакши дрожали. Его губы ходили ходуном, словно работал и от батареек.

— Это ты должен сказать нам, что сие значит. Письмо послано с твоего адреса.

— Но я не писал его, — возразил Бакши, не в силах справиться с намеком на отчаяние в своем голосе. — Я ничего подобного не писал.

— Неужели? — Врум зажег сигарету. — И как докажешь это? Ты сможешь доказать Бостону, что не писал этого послания?

— О чем ты говоришь? При чем здесь Бостон? — На маслянистой физиономии Бакши выступили капли пота.

— Давай посмотрим. Что, если мы отправим в Бостон копию этого письма? Тем людям, которые получили копию инструкции к сайту? Уверен, они любят служащих, способных заключать — как ты выразился? — «справедливые сделки», — сказал я.

— Я не писал этого, — повторял Бакши, не в силах придумать что-то другое.

— Или же мы пошлем копию письма в полицию. — Врум выпустил в лицо Бакши густое облако сигаретного дыма. — А также некоторым моим друзьям-журналистам. Бакши, ты хочешь, чтобы твое имя оказалось завтра в газетах? У тебя есть шанс. — Врум достал телефон. — О, подожди, я даже могу сделать так, чтобы ты попал на телевидение.

— Телевидение? — вяло переспросил Бакши.

— Да. Представь такой вот заголовок: ВАЖНАЯ ПЕРСОНА В КОЛЛ-ЦЕНТРЕ ПРОСИТ ДЕВУШЕК О СЕКСУАЛЬНЫХ ОДОЛЖЕНИЯХ ВЗАМЕН НА ТО, ЧТОБЫ СОХРАНИТЬ РАБОТУ. Телевидение Нью-Дели может муссировать эту тему целую неделю. Черт побери, я стану известным журналистом, — рассмеялся Врум.

— Но что я такого сделал? — Бакши побежал к своему столу. Он открыл почту и проверил исходящие письма.

— Кто написал это? — спросил он, увидев на экране злополучное послание.

— Разве не ты? — Приянка, казалось, пребывала в сомнении.

— Мистер Бакши, я была такого высокого мнения о вас. Но сегодня моя вера в вас как в человека, которому хочется подражать, пошатнулась. — Эша закрыла лицо руками. Она выглядела очень убедительно. Я подумал, что ей следовало бы попробовать поступить в театральный институт.

— Клянусь, я не писал этого, — продолжал верещать Бакши, хватаясь то за мышку, то за клавиатуру.

— А кто тогда автор? Санта-Клаус? Зубная фея? — вскричал Врум и встал. — Объяснишь это полиции, журналистам и на видеоконференции с Бостоном!

— Ха! Я удалил его! — с самодовольной улыбкой выпалил Бакши, щелкая мышкой.

— Да ладно тебе, Бакши, — вздохнул Врум. — Это письмо теперь в папке с удаленными посланиями.

— О! — Бакши опять щелкнул мышкой, а потом сказал: — Всё, уничтожил.

Врум улыбнулся.

— Если открыть папку с удаленными посланиями, а потом в меню «сервис» выбрать «восстановить удаленные объекты», то послание все еще будет там.

Бакши попробовал следовать инструкциям Врума, на его лице по-прежнему была написана паника. Он продолжал щелкать мышкой.

— Перестаньте, Бакши. Это письмо все равно есть в моем компьютере, а у Врума имеется несколько его распечаток, — сказала Эша.

— Да? — Бакши стал похож на испуганного кролика. — Вы не осмелитесь обнародовать его. Эша, ты ведь знаешь, я не делал этого. Ты носишь узкие юбки и топы, но я никогда не приближался к тебе. Даже эти твои джинсы, открывающие талию, я только…

— Хватит, негодяй! — возмутилась Эша.

— Вы никому не расскажете, — продолжал гнуть свою линию Бакши.

— У нас пять свидетелей, Бакши, и все подтвердят показания Эши, — заявил я.

— Кроме того, имеются и другие доказательства. В столе у Эши лежит пакет, набитый деньгами, на нем отпечатки ваших пальцев, их легко сличить, если до этого дойдет, продолжал Врум.

Пальцы Бакши дрожали, словно он собирался играть на барабане.

— У нас есть также свидетельство того, что вы то и дело заходите на порнографические сайты, — добавила Радхика.

— Эша, ты знаешь, что это не я. Моя невиновность будет доказана. — Бакши говорил как просящий подаяния нищий. Казалось, он вот-вот заплачет.

— Возможно. Но твоя карьера все равно будет разрушена. До свидания, Бостон! — Я помахал рукой, словно прощался с кем-то. Все последовали моему примеру.

Бакши, в ужасе глядя на нас, сел. Его бледное прежде лицо стало красным, даже пурпурным, хотя и продолжало блестеть. Я видел, как на лбу дрожит жилка, и мне захотелось еще больше помучить его. Я встал и взял с полки толстую книгу по менеджменту.

— Почему вы так со мной поступаете? Я навсегда уезжаю от вас в Бостон, — стонал Бакши.

— В Бостон? — удивился я. — Ты не заслуживаешь назначения даже в Бхатинду. Можно также подискутировать на тему, а есть ли у тебя право просто жить. Ты не только плохой босс, а самый настоящий паразит — по отношению к нам, к этой компании, к стране! Черт бы тебя побрал!

Я с силой опустил книгу на голову Бакши. Черепная коробка, видно, была пуста, и удар наделал много шума. Господи, до чего же мне было хорошо. Немногим людям на земле удается поколотить босса, но те, кому повезло, скажут вам, что от такого поступка получаешь куда больше кайфа, чем от секса.

— Чего вы хотите? Пустить меня по миру? — Бакши стоял и потирал голову. — У меня семья, двое детей. После долгих усилий карьера наконец-то пошла в гору. Но жена тем не менее собирается уйти от меня. Не надо меня добивать, я ведь тоже человек.

Я был не согласен с последним заявлением Бакши: я не считал его человеком.

— Пустить тебя по миру — это дельная мысль, — оживился Врум, — но у нас есть более достойные цели. Я хочу заключить с тобой сделку. Мы похерим эту проблему, а ты, в свою очередь, сделаешь кое-что для нас.

— Что ты имеешь в виду? — насторожился Бакши.

— Во-первых, я хочу контролировать колл-центр в течение двух последующих часов. Мне нужен доступ к радиорубке, — заявил Врум.

— К той, откуда исходят сообщения о пожарных тревогах, — добавил я.

— Зачем? Вы хотите прочитать всем это письмо? — поежился Бакши.

— Нет, идиот. Мы хотим сохранить рабочие места. Так можно мне пройти в радиорубку?

— Да. Что еще?

— Я хочу, чтобы ты подписал заявления об уходе с работы, мое и Шьяма. Грядет сокращение или нет, мы все равно покинем «Коннекшнс».

— Прямо сейчас? — заволновались девушки.

— Да, мы со Шьямом собираемся открыть небольшую компанию по веб-дизайну. Верно, Шьям? — обратился ко мне Врум.

— Да. — «Вау!» — подумал я.

— Хорошо. Теперь никто не сможет присвоить нашу работу, — сказал Врум и ударил Бакши по лицу. Голова босса повернулась на шестьдесят градусов. Он держался за щеки, но молчал, лишь изредка всхлипывая. На его лице читалась боль и отчасти стыд.

— Можно, теперь я?

— Конечно, — кивнул Врум.

Хлоп! Я отвесил Бакши сильную пощечину, и его голова крутанулась в другую сторону.

— Значит, ты подпишешь наши заявления об уходе? — поинтересовался Врум.

— О'кей. — Бакши потер щеку и выставил условие: — Но Эша должна уничтожить письмо.

— Подожди. Мы еще не закончили. Нам будет необходим начальный капитал, и потому мы хотим получить свою зарплату за полгода. Понял? — продолжал Врум.

— Я не могу заплатить вам за шесть месяцев. Это беспрецедентно для операторов, — растерялся Бакши.

— И что ты выбираешь — нью-делийское телевидение или «Таймс оф Индия»? — Врум достал телефон.

— Хорошо, пусть будет шесть месяцев. Такой успешный менеджер, как я, может нарушать правила, — согласился Бакши. Удары и пощечины были не в силах избавить его от кошмарного акцента.

— Очень мило с твоей стороны. И теперь последнее. Я хочу, чтобы ты отозвал свои предложения об эффективном управлении кадрами. Для этого ты должен позвонить в Бостон. Пусть отсрочат увольнения и попытаются разработать иной план модернизации «Коннекшнс».

— Я не могу пойти на это! — воскликнул Бакши.

Врум сунул ему в лицо свой мобильник.

— Я добьюсь того, что завтра о тебе узнает вся Индия, — зашипел он. — Послушай, я плевать хотел на работу здесь, но у многих операторов есть дети, семьи и ответственность перед ними. Ты не можешь взять и уволить их. Они люди, а не ресурсы. Так какой канал ты предпочитаешь?

— Дайте мне полчаса. Я поговорю с Бостоном, — пробормотал Бакши.

— Хорошо. В таком случае мы уничтожим письмо. Но ты должен пообещать, что покинешь колл-центр, город и страну так стремительно, как только сможешь. Нам нужен новый начальник— нормальный, порядочный, способный вдохновлять людей, а не такой мерзкий кровопийца и растяпа с фальшивым дипломом, как ты.

Бакши согласно закивал головой, утирая пот.

— Вот и ладно. Что еще? Может, ты хочешь спросить меня, что случилось с моим монитором? — язвительно поинтересовался Врум.

― С монитором? Каким монитором? — вымученно улыбнулся Бакши.

ГЛАВА 33 5:15

Бакши дал Вруму ключ от радиорубки, а затем стал звонить в Бостон, чтобы созвать собрание менеджеров. Я прежде не видел, чтобы он действовал так энергично.

Врум пошел в радиорубку и включил микрофоны. Я тем временем направился в главный компьютерный отдел проверить качество звука.

— Здравствуйте все! Уделите мне, пожалуйста, немного внимания. Говорит Врум из стратегической группы. — Голос Врума был хорошо слышен во всем «Коннекшнс», и операторы смотрели на громкоговорители, продолжая разговаривать с клиентами.

— Извините, что беспокою вас, но дело срочное. Речь пойдет о предстоящих увольнениях. Не могли бы вы выключить телефоны?

Все, услышав слово «увольнения», тут же прекратили разговаривать. На экранах высвечивались новые номера, но на звонки никто не отвечал. Врум продолжал:

— До сих пор этим центром управляли полные идиоты, и по этой причине более трети операторов сегодня ночью потеряют работу. Мне это кажется несправедливым, а вам?

Молчание.

— Ну, давайте же, ребята, я хочу слышать ваши голоса. Могу я заручиться вашей поддержкой для того, чтобы спасти рабочие места и колл-центр в целом?

Операторы смотрели друг на друга, по-прежнему с недоверием. Послышалось слабое «да».

— Громче, ребята, давайте все вместе. Вы поддерживаете меня?

— Да! — Громкий возглас сотряс стены «Коннекшнс».

Я стоял в углу главного зала. Операторы не отрывали взглядов от репродуктора. Врум продолжал говорить, теперь уже гораздо более твердо:

— Спасибо. Друзья, вы не находите это странным? Самые сильные и умные люди в мире сидят здесь. Целое поколение работает ночью, чтобы оказать помошь заокеанским идиотам. И почему мы делаем это? Для того, чтобы иметь возможность купить всякую всячину: плохую еду, газировку, чертовы кредитные карты и ботинки по немыслимой цене. Они называют это молодежной культурой. Именно так они представляют себе молодежь. Два поколения назад именно молодежь добилась того, что наша страна стала свободной, — и это имело для нас огромное значение. Но что потом? Мы превратились в прослойку населения с высокими расходами. Они беспокоятся только о том, чтобы мы тратили деньги, — говорил Врум, и даже меня удивило внимание, с которым сотрудники центра слушали его. Врум продолжал: — Тем временем дрянные начальники и тупоголовые американцы высасывают кровь из самого продуктивного поколения страны. Но сегодня мы им покажем. И для этого мне необходима ваша поддержка. Скажите, вы готовы работать изо всех сил в течение следующих двух часов?

— Да! — Таков был единодушный ответ. Весь колл-центр, казалось, вибрировал, когда Врум остановился, желая перевести дыхание.

— Хорошо, тогда слушайте меня. Наш колл-центр выживет только при условии увеличения числа звонков, и мой план заключается в том, чтобы напугать американцев и побудить их звонить нам. Скажите, что террористы запустили в Америку новый компьютерный вирус и что это может стать началом конца. Единственный выход — звонить нам и сообщать, все ли в порядке. Мы поступим вот как: позвоните всем клиентам, чьи номера сможете найти. Через пару минут я разошлю сообщение для них, а вы пока подготовьте списки телефонов.

В основном отделе стало шумно, потому что одновременно заговорили почти все присутствующие. Операторы лихорадочно распечатывали списки телефонов клиентов. Никто не был уверен, что план Врума сработает, но люди были готовы на все, лишь бы не потерять работу.

Мы с Врумом вернулись в наш отдел. Он яростно напечатал что-то на компьютере, а затем похлопал меня по плечу.

— Проверь свою почту, — сказал он, показывая на экран моего компьютера.

Я открыл папку с входящими. Врум разослал всем в колл-центре одно и то же сообщение:

Врум улыбнулся и подмигнул мне, когда я закончил читать.

— А что за трюк с «Майкрософт ворд»?

— А ты сам попробуй, открой новый файл, — сказал Врум.

Я так и сделал и напечатал «=rand (200,99)».

Стоило мне нажать на клавишу «Enter», как выскочили двести страниц текста. Это было нечто чудовищное:

— Невероятно. Но если?..

— Я же сказал тебе. Это ошибка в «ворде». Ничто не совершенно. А теперь немного подождем и позабавимся, — жизнерадостно сказал Врум.

Послание Врума достигло тысячи получателей, и операторы незамедлительно прочитали его.

Руководители групп помогли операторам прояснить все возникшие у тех вопросы. И операторы начали выполнять привычную работу: звонить клиентам и сообщать им об «имеющейся проблеме». Я встал с места и пошел мимо главного отдела. До меня доносились такие вот обрывки разговоров:

— Здравствуйте, мистер Уильямс. Извините, что беспокою вас в День благодарения. Я из «Уэстерн компьютерс», у меня есть для вас срочное сообщение. Америке грозит вирусная атака, — говорил один оператор.

— Да, сэр. Согласно имеющимся у нас сведениям, ваш компьютер оказался подвержен… — вещал другой.

— Не беспокойтесь, сэр. Да, похоже на то, что на вас ополчились злые силы, — старался восемнадцатилетний парень. — Но мы можем помочь.

— Просто продолжайте звонить нам. Каждые четыре — шесть часов, — закончила разговор одна из девушек.

Более агрессивные операторы старались еще того пуще:

— Я хочу, чтобы вы сообщили об этом вашим друзьям и родственникам. Да, они тоже могут позвонить нам.

Некоторые клиенты впадали в панику и нуждались в утешении:

— Нет проблем. Мы спасем эту страну. Злые силы обязательно потерпят поражение.

Тысяча операторов, четыре минуты на звонок — это 30 000 звонков за два часа. Если американцы будут звонить нам каждые шесть часов, в день получится свыше 100 000 звонков. Мы выполним свою двухмесячную норму всего за неделю. Вероятно, с новым начальником и при некотором старании у «Коннекшнс» все будет нормально, и никто не потеряет работу.

Врум нашел меня в главном отделе, и мы направились в СГУА, в зал для совещаний.

— Все идет отлично. Мы звоним всего полчаса и уже в пять раз превысили норму, — радовался Врум.

— Ты крутой, — сказал я. — Можно не беспокоиться за нашу с тобой будущую компанию. Но зачем ты вызвал меня сюда?

— Надо обсудить третий пункт повестки дня.

— Какой?

— Разве ты не хочешь вернуть Приянку?

ГЛАВА 34 5:30

― Нет, у нас с Приянкой все кончено, — вздохнул я.

— Будь честен, чувак. Ты же разговаривал с Богом — со всеми вытекающими из этого последствиями.

Я опустил глаза. Врум ждал, когда я заговорю.

— Не имеет никакого значения, хочу я этого или нет. Посмотри на моего соперника. Разве я могу одержать верх над мистером «Идеальная пара» Ганешем?

— В этом и заключается проблема. Мы все думаем, что Ганеш является совершенством, но на самом-то деле никто в этом мире не совершенен.

— Да, ты прав. Но дом с бассейном, машина, стоимость которой превышает мою зарплату за десять лет, работа в одной из самых знаменитых компаний мира — я не вижу в этом чего-то несовершенного.

— У каждого свои недостатки, чувак. Наша задача — обнаружить их у Ганеша.

— И как мы, по-твоему, сделаем это? Даже если мы найдем у него парочку недостатков, то что с того? Приянка все равно предпочтет его, а не меня.

— По крайней мере она будет знать, что заключила далеко не идеальную сделку.

Я минуты две молчал.

— Да, но как мы сможем обнаружить недостатки Ганеша? ― я посмотрел на часы. Половина шестого утра.

— Найдем способ, — отозвался Врум.

— Скоро смена закончится, и Приянка отправится домой. Что ты планируешь сделать? Нанять детектива из Сиэтла? — В моем голосе звучало раздражение.

— Не надо сдаваться, Шьям. — Врум похлопал меня по плечу.

— Я пытаюсь забыть Приянку. Но если ты заглянешь мне в душу, то поймешь, как мне больно. Как бы нам не сделать хуже, Врум.

— Bay! Ну и драма. «Загляни мне в душу», — рассмеялся Врум, передразнивая меня.

— Давай вернемся в отдел, — предложил я.

— Эй, подожди минутку. Ты только что сказал «загляни мне в душу».

— Да. Звучит несколько напыщенно, я понимаю. Но что ты предлагаешь?

— Предлагаю заглянуть в «Гугл». Он станет нашим детективом. Давай введем имя Ганеша и посмотрим, что из этого выйдет. Нас могут ждать сюрпризы.

— Ты хочешь разузнать что-нибудь о Ганеше?

— Да, но нам нужна его фамилия. И надо выяснить, в каком колледже он учился. По-моему, он получил степень магистра по компьютерам в США, — сказал Врум и схватил меня за рубашку: — Пошли.

— Куда, — недоумевал я, позволяя Вруму тащить меня.

— В СГУА, — ответил Врум.

Приянка разговаривала по телефону, пугая американцев до полусмерти. Когда надо, она может быть очень убедительной, ей невозможно не верить. Эту черту, как я считаю, она унаследовала у своей матери. Когда Приянка закончила, Врум обратился к ней:

— Эй, Приянка, у меня к тебе небольшой вопрос. Дело в том, что мой кузен тоже работает программистом в США. В каком колледже учился Ганеш?

— Э… Кажется, где-то в Висконсине.

— Понятно. Можно мне написать кузену и спросить его, тот это колледж или нет? Кстати говоря, какая у Ганеша фамилия?

— Гупта. Ганеш Гупта. — Приянка стала набирать номер следующего клиента.

— О-о-о! Миссис Приянка Гупта, — с важностью проговорила Эша и рассмеялась. Приянка пихнула ее локтем. А я почувствовал приступ боли в грудной клетке.

— Клево. Продолжай звонить, — кивнул Врум.

Поскольку его монитор был неисправен, он сел за мой компьютер. Войдя в «Гугл», Врум набрал следующие ключевые слова:

Компьютер выдал какую-то информацию, но мы не узнали ничего полезного. Нашли также список однокурсников Ганеша и выяснили, что он числился среди лучших студентов.

— Черт побери, до чего скучный парень. Давай попробуем еще раз, — не унывал Врум.

И опять ничего интересного.

— Хватит, чувак. Он, наверное, был лучшим студентом.

— И любимчиком преподов, — разочарованно вздохнул Врум. — Сдаюсь. Уверен, если я напечатаю что-то вроде «ганеш гупта Майкрософт награды», то много чего узнаем. Он, наверное, человек успешный.

На экране появилась еще какая-то информация. Мы просмотрели ее, а затем кликнули на адрес, рядом с которым была фотография Ганеша. Это оказался его он-лайн-фотоальбом.

— Черт бы побрал этого Ганеша и его однокурсников, — прошептал Врум. — Давай посмотрим, какие уродливые у него друзья.

Страничка была озаглавлена «Фотографии с вечеринки». Вечеринка проходила в доме Ганеша. Он получил какую-то награду от «Майкрософта», и пара друзей явилась к нему, чтобы отпраздновать это.

— Посмотрим фотографии, — предложил я, а Врум тем временем продолжал неистово щелкать мышкой. Мы оторвались от компьютера и посмотрели на наших девушек, желая убедиться в том, что те продолжают запугивать клиентов.

На экране появилась фотография, на которой было много индийцев, тусующихся в саду. На столах было достаточно еды, чтобы накормить небольшой город. Я увидел дом Ганеша и знаменитый бассейн, который по размерам оказался не намного больше ванны, хотя, если послушать Ганеша, был вполне пригоден для тренировок олимпийских чемпионов.

— Эй, похоже, мы кое-что нашли. Ты только посмотри на нашего чувака! — Врум показал на фотографию Ганеша, на которой тот держал бокал с пивом.

— И что здесь такого? — удивился я. — Нет ничего скандального в том, чтобы пить пиво. Приянка сама с удовольствием осушила бы десять бокалов, если бы оно досталось ей бесплатно.

— Посмотри на голову Ганеша, — настаивал Врум.

— Ты о чем? — Я пригляделся и наконец понял, что имеет в виду Врум.

— О Боже! — воскликнул я и тут же зажал рот ладонью.

На голове программиста красовалась внушительная лысина. Она была размером с большой бургер, и от нее отразилась вспышка фотоаппарата.

— Неверо…

— Ш-ш-ш! — перебил меня Врум. — Ты видел это? На фотографии у статуи Свободы у него прекрасные волосы.

— Он выглядит так на всех фотографиях альбома? — спросил я.

— Да, сэр, — ответил Врум, продолжая рассматривать фотографии. Одна скучная картинка сменялась другой, на них в основном были изображены люди, чьи рты и тарелки были полны еды. Ганеш Гупта непрестанно сверкал лысиной.

Врум оставил в покое мышку и с гордым выражением лица откинулся в кресле.

— Как я уже говорил, сэр, ничто в этом мире не совершенно. Не считая, разумеется, «Гугла».

Я посмотрел на экран, а затем перевел взгляд на Врума.

— И что теперь? — поинтересовался я.

— Теперь пригласим девушек полюбоваться на это зрелище, — усмехнулся Врум.

— Нет, это будет неправильно… — начал я, но было уже поздно.

— Эша, Радхика, Приянка! Хотите увидеть фотографии Ганеша? Тогда быстро сюда, — позвал Врум.

Девушки оторвались от телефонов и посмотрели на нас. Эша и Радхика встали.

— Где они, где? Покажите! — попросила Эша.

— Что вы имеете в виду? — Приянка подошла к нам.

— В этом и заключается мощь Интернета. Мы нашли он-лайн-альбом. Посмотри на твой будущий дом, — Врум умолчал о сияющей лысине жениха, с тем чтобы девушки сами смогли обнаружить это обстоятельство. На лице Приянки одновременно читались волнение и любопытство.

— Симпатичное жилище, — похвалила Эша, заметив рядом с бассейном устройство для барбекю. — Но где Ганеш? Дайте я отгадаю. — Она коснулась пальцем монитора. — Да вот же он, хотя нет… Подождите, у этого человека лысина. Наверное, это старший брат Ганеша.

Приянка и Радхика впились в монитор.

— Это Ганеш! — Рот у Приянки стал таким же круглым, как лысина программиста.

— Но я не заметила никакой лысины на фотографии, которую показывала нам Приянка, — заметила Эша. Радхика незаметно сжала ее руку. Эша замолчала и подняла брови.

Приянка подошла ближе к компьютеру и начала просматривать фотографии. Ее волосы падали мне на плечо, и потому я чувствовал себя прекрасно.

Чего нельзя было сказать о Приянке. Она достала фотографию Ганеша на фоне статуи Свободы, и мы снова посмотрели на нее. Там у Ганеша были превосходные волосы.

— Может, тот парень из альбома действительно его старший брат? — недоумевала Радхика.

— Нет. У Ганеша нет брата. Только сестра. — Приянка страшно огорчилась из-за того, что ее обманули. Обычно маленькая ложь влечет за собой большую.

Какое-то время у нас в отделе стояла тишина.

— Но ведь это ничего не значит, верно? Разве лысина может сказаться на отношениях двух истинно любящих душ? — съязвил Врум. Я посильнее стиснул зубы, чтобы не рассмеяться. — Хватит бездельничать, всем пора за работу, — спохватился он.

Приянка медленно прошла к своему месту и вынула мобильник. Она набрала длинный номер, наверное международный. Разговор должен был оказаться забавным — мне ужасно хотелось подслушать его.

— Здравствуй, Ганеш, — сказала Приянка. — Послушай, я не могу говорить долго. Просто хочу проверить кое-что… да, всего один вопрос… Дело в том, что в Интернете… — Приянка ушла в угол комнаты, и я больше не слышал ее слов.

Я сделал еще несколько звонков и перепугал еще нескольких американцев. Приянка вернулась минут через десять и бросила сотовый на стол.

Эша то поднимала, то опускала брови, словно спрашивая: «Что происходит?»

— Да, это он на тех фотографиях, — хмуро подтвердила Приянка. — Говорит, что мать попросила его подретушировать снимок на фоне статуи Свободы, чтобы увеличить его шансы на брачном рынке.

— Только не это, — простонала Эша.

— Он несколько раз извинился, говорил, что был против, но его мать настояла на своем.

— А сам он способен думать? — хмыкнула Эша. — Это плохой знак.

— О Боже, и что же мне теперь делать? — вздохнула Приянка.

— А его извинения были искренними? — поинтересовалась Радхика.

— Думаю, да. Он сказал, что понимает, каково мне пришлось, и готов извиниться и перед моей семьей.

— Тогда все в порядке. Какая тебе разница, лысый он или нет? — пожала плечами Радхика.

— Да, все мужчины со временем лысеют. И с этим ничего не поделаешь, — согласилась с ней Эша.

— Что правда, то правда. — Приянка успокоилась и повернулась к Вруму.

— Разумеется, это не имеет никакого значения. Пусть Ганеш наденет на свадьбу кепку — если ты не хочешь, чтобы он ретушировал все свадебные фотографии, — хихикнул Врум.

Мы с Эшей дружно опустили лица, чтобы Приянка не видела наших ухмылок.

— Заткнись, Врум! — попросила Радхика.

— Прошу прощения, это подло с моей стороны. Честно говоря, дело того не стоит, Приянка. Никто на свете не совершенен, правильно я говорю? А теперь давайте вернемся к нашим звонкам.

ГЛАВА 35 6:00

Следующие полчаса мы были очень заняты, звонили клиентам с целью спасти «Коннекшнс».

В половине седьмого я направился в компьютерный зал. Руководители групп обступили меня, сообщая последние новости. Количество входящих звонков значительно выросло. Несмотря на праздник, во время которого американцы поедали индеек, они были перепуганы до потери пульса. Некоторые уже успели нам позвонить по нескольку раз.

Мы с Врумом, а также некоторые руководители групп направились в офис Бакши. Тот по-быстрому организовал видеоконференцию с Бостоном. Бакши поддерживал нас, пока мы докладывали новую статистику по звонкам, прогнозы на будущее и планы по увеличению выручки. После двадцатиминутного обсуждения вопроса Бостон согласился на двухмесячную отсрочку увольнений. Они согласились также рассмотреть возможность краткосрочных стажировок руководителей групп в Бостоне. В свою очередь индийская сторона обязалась предоставить четкий план работы на следующие несколько недель.

_ И как только мы добились этого, чувак? Я не думал, что сможем победить, — сказал я Вруму, когда мы выходили из офиса Бакши.

_ Пообещай американцам кучу денег в будущем, и они прислушаются к твоим словам. Мы получили отсрочку на два месяца, и пока этого достаточно, — ответил Врум.

Радуясь тому, что на данный момент «Коннекшнс» в безопасности, я вернулся на свое рабочее место, а Врум отправился на улицу, дабы привести в порядок «куалис», прежде чем проснется водитель. Я сказал Вруму, что хочу уйти с работы по-тихому: никаких тебе прощаний, объятий и обещаний видеться, особенно это касалось Приянки. Врум согласился со мной и пообещал ждать меня без десяти семь у своего мотоцикла.

Девушки перестали звонить в шесть сорок пять — именно в это время заканчивается наша смена. Все поспешили отметиться в специальном журнале, чтобы не опоздать к отъезду «куалиса», который должен был ждать нас у ворот ровно в семь.

― Я так взволнована — Радхика переезжает ко мне, — сказала Эша, выключая монитор. Она открыла сумочку и начала перебирать ее содержимое.

― Правда? — удивился я.

―Да, — кивнула Радхика. — А Дядюшка-военный порекомендовал мне своего друга-адвоката. Потребуется хороший, крутой специалист по разводам.

―А ты не хочешь попытаться помириться? — поинтересовалась Приянка, укладывая в сумку коробки с оставшимися сладостями.

―Посмотрим. Я не в настроении идти на компромисс. И само собой, пока не собираюсь возвращаться в их дом. Сегодня моей свекрови придется самой готовить себе завтрак.

— А потом я повезу Радхику в Чандигарх на уик-энд, — улыбнулась Эша.

Все стали строить самые разные планы. Я извинился и под предлогом того, что мне надо выпить воды, покинул общество сослуживцев.

ГЛАВА 36 6:47

В 6:47 я подошел к кулеру, чтобы в последний раз напиться воды в колл-центре.

Когда я закончил с этим, то обнаружил у себя за спиной Приянку.

— Уезжаешь? — спросила она.

— Да, мы с Врумом на мотоцикле, — откликнулся я и вытер рот.

— Мне будет не хватать тебя, — перебила она меня.

— Да? Где? В «куалисе»?

— Нет, Шьям, мне будет не хватать тебя вообще. Жаль, что дело так обернулось.

— Не стоит. — Я помахал руками, чтобы высушить их. — Это скорее моя вина, чем твоя. И я прекрасно все понимаю. Вел себя как лузер.

— Шьям, помнишь, Врум сказал, что даже если Индия бедна, ты не перестаешь любить ее? — спросила Приянка.

— Что? — Я моргнул. — О да. И я согласен с ним, ведь, в конце концов, это наша страна.

— Да, мы любим Индию за то, что она наша. А ты знаешь другую причину, по которой мы не перестаем любить ее?

— Какую причину?

— Индия не виновата втом, что мы плетемся позади. Да, некоторые наши лидеры могли действовать более успешно, но у нас большой потенциал, и всем это прекрасно известно. Как говорит Врум, однажды мы покажем всем, на что способны.

— Хорошо сказано. — Меня немного удивила страстная патриотическая речь с утра пораньше. Не говоря уж о том, что мы с Приянкой, возможно, виделись в последний раз в жизни.

Я кивнул и приготовился выйти на улицу.

— Ладно, наверное, Врум ждет меня…

— Подожди, я не закончила, — попросила Приянка.

— Что? — Я повернулся и посмотрел на нее.

— Этой логике можно следовать и по отношению к другому вопросу. То же самое можно сказать и о Шьяме, который в настоящее время не слишком успешен. Но это вовсе не означает, будто у него нет потенциала и что, черт побери, я разлюбила его.

Я онемел от удивления. А затем начал подбирать слова, чтобы ответить Приянке. Мой голос дрожал.

— Знаешь что, Приянка? Ты говоришь такие вещи, что я, как ни стараюсь, не могу возненавидеть тебя. А я должен тебя ненавидеть, должен исчезнуть из твоей жизни — ведь я не могу дать тебе того, что может дать Мистер Майкрософт…

— Ганеш, — перебила она меня. — Что?

— Его зовут Ганеш. А не Мистер Майкрософт.

— Как скажешь. — Я продолжал на одном дыхании: — Я не могу предложить тебе того, что может предложить Ганеш. Я никогда в жизни не смогу купить «лексус». Разве что «Марути-800»…

Она улыбнулась.

— Правда? Восьмисотый? С кондиционером или без?

— Помолчи! Я хочу сказать тебе нечто важное, а ты забавляешься.

Она засмеялась, довольно тихо. Я вытер слезу на правом глазу, а она протянула руку, чтобы вытереть мой левый глаз.

— Как бы то ни было, Приянка, между нами все кончено. Я скоро переживу это. — Я обращался скорее к себе, чем к ней.

Она подождала, пока я успокоюсь. Я наклонился над кулером, чтобы плеснуть в лицо воды.

— И где состоится ваша свадьба? Твоя мать, наверное, потратит на нее кучу денег, — сказал я, выпрямляясь.

— Вне всякого сомнения, в какой-нибудь пятизвездочной гостинице. Она потом будет долго выплачивать долги, но устроит все по высшему разряду. Ты придешь?

— Не знаю.

― Что ты имеешь в виду, когда говоришь «не знаю»? Будет очень странно, если ты не явишься.

— Мне будет очень грустно. И что будет странного в моем отсутствии?

— Ну, будет действительно немного странно, если жених не явится на собственную свадьбу.

Я замер, а затем прокрутил ее слова в голове несколько раз.

— Что… что ты сказала?

Она ущипнула меня за щеку и передразнила меня:

— Что… что ты сказала?

Я потерял дар речи.

— Только не думай, что я так просто отпущу тебя. И в один прекрасный день я потребую обещанный мне автомобиль с кондиционером, — рассмеялась Приянка.

— Что? — тупо переспросил я.

— Ты слышал, что я сказала. Я хочу выйти за тебя замуж, Шьям.

Я думал, что запрыгаю от радости, но в действительности был в шоке. И хотя мне хотелось одновременно обниматься, плакать и смеяться, мой внутренний голос, как некий страж, обратился ко мне с вопросом: «Что происходит?» Черт побери, пусть моя жизнь не удалась, но я не нуждался в жалости.

— Что ты такое говоришь, Приянка? Ты предпочитаешь меня Ганешу? Ты меня жалеешь?

— Перестань думать только о себе. Главное решение в моей жизни основано вовсе не на сочувствии. Я много размышляла над этим. Ганеш великолепен, но…

— Но?

— Но меня беспокоит то, что он приукрасил фотографию. Он человек успешный, зачем ему лгать?

— Значит, ты отвергаешь его, потому что он лысый? Мои волосы тоже не слишком надежны, — пробормотал я. И это было правдой. Каждый раз, когда я принимал душ, на полотенце оставалось больше волос, чем у меня на голове.

— Нет, конечно же, не потому, что он лысый. Большинство мужчин со временем лысеют, и это ужасно. — Приянка взъерошила мои волосы. — Он может быть человеком хорошим во многих отношениях, но дело в том, что он солгал. И ложь является ключом к его личности. Я не хочу провести с ним всю свою жизнь. И кроме того, я не хочу вступать в брак с человеком, которого так плохо знаю. Но это лишь часть моих соображений по этому поводу. У меня есть доводы и поубедительнее…

— Какие? — спросил я.

— Я люблю тебя. Потому что ты единственный человек на свете, с кем я могу быть самой собой. А еще потому, что ты знаешь все мои недостатки, но тем не менее любишь меня. Надеюсь, что любишь, — сказала Приянка дрогнувшим голосом.

Я ничего не ответил.

— И пусть весь мир считает меня холодной, но во мне есть доля сентиментальности, иррациональности и романтики. Важны ли для меня деньги? Только потому, что люди утверждают, будто они имеют какое-то значение. Черт побери, я предпочитаю придорожные кафе пятизвездочным гостиницам. Шьям, я знаю, что ты и моя мать считаете меня легкомысленной…

— Я никогда этого не говорил, — перебил я Приянку, держа ее за плечи.

— Прости меня, Шьям. Я так часто тебя критиковала. Я такая стерва. — Приянка шмыгнула носом, и он показался мне еще очаровательнее, чем всегда.

— Все в порядке, Приянка. — Я вытер выступившие на ее глазах слезы.

— Так-то вот, Шьям. В глубине души я самая обычная девушка, которая хочет быть со своим парнем, потому что ей, как и тебе, нужна большая любовь.

— Любовь? Мне нужна большая любовь?

— Ну конечно. Она всем нужна. Забавно, но мы никогда не говорим об этом. В порядке вещей кричать на людях «я умираю с голоду», если тебе хочется есть, или «я хочу спать», если ты устал, но нам почему-то трудно признаться в том, что мы нуждаемся в любви. Почему? Ведь это очень естественно.

Я посмотрел на нее. Мне ужасно нравилось, когда она говорила на такие глубокие, философские темы. Но мой внутренний голос напомнил мне, что я должен быть твердым.

— Приянка?

— Да? — сказала она, продолжая шмыгать носом.

— Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю.

— Спасибо. Но как бы то ни было, Приянка, я не могу жениться на тебе. Мне очень жаль, но я должен ответить «нет» на твое невероятное предложение.

— Что? — Глаза Приянки широко распахнулись, она не могла поверить в то, что услышала. Мой внутренний голос тем временем продолжал стоять на страже.

— Я не могу жениться на тебе. Сегодня ночью я стал совершенно другим человеком. И этот человек должен начать новую жизнь, должен научиться уважать себя. Ты выбрала Ганеша, и это хороший выбор. Ты можешь улучшить свою жизнь и на самом-то деле не нуждаешься во мне.

— Я по-прежнему люблю тебя, Шьям. Тебя одного. Пожалуйста, не надо так поступать. — Приянка подошла ко мне еще ближе.

— Прости, — сказал я и сделал три шага назад. — Я не могу. Я не запасное колесо. Я рад, что ты вернулась ко мне, но должен двигаться вперед.

Она стояла и плакала. На душе у меня было муторно, но разум оставался твердым и ясным.

— Пока, Приянка! — Я дружески похлопал ее по плечу и ушел.

ГЛАВА 37 6:59

— Какого черта ты там застрял? — спросил Врум, сидящий на мотоцикле у главного входа. Он показал мне на часы — 6:59.

— Прости, друг. Когда я пил воду, ко мне подошла Приянка, — ответил я, устраиваясь на заднем сиденье.

— И? — спросил Врум.

— Ничего. Просто попрощались, и все. Она сказала, что хочет вернуться ко мне и выйти за меня замуж. Можешь поверить в это?

Врум повернулся ко мне:

— Правда? И что ты ответил?

— Я ответил «нет».

— Что? — В голосе Врума звучало недоверие.

Пока мы разговаривали, Радхика, Эша и Дядюшка-военный вышли из здания колл-центра на зимнее солнце.

— Эй, вы всё еще здесь? — удивилась Радхика.

— Шьям только что отказал Приянке. Она готова выйти за него, а он ответил «нет».

— Что? — в один голос воскликнули Радхика и Эша.

— Эй, ребята, остыньте. Я сделал то, что должен был сделать, если хочу добиться уважения к себе. Перестаньте меня доставать.

Тут появился «куалис», водитель погудел нам.

— Мы не собираемся доставать тебя — это твоя жизнь. Поехали, Эша. — Радхика одарила меня презрительным взглядом. И они с Эшей направились к «куалису».

— А где мадам Приянка? Мы опаздываем, — сказал водитель.

— Сейчас придет. Она разговаривает по телефону с матерью. Родители Ганеша придут к ним на завтрак, и ее мать готовит для них скумбрию. — Радхика говорила громко, чтобы мне были слышны ее слова. При упоминании скумбрии я почувствовал голод. Но я последний на свете человек, которого пригласят на это пиршество.

— Похоже на то, что члены их семейств собираются пережениться между собой, — заметил Врум. Он зажег сигарету и сделал несколько глубоких затяжек, прежде чем отправиться в путь.

Эша и Радхика сели в «куалис», на заднем сиденье устроился Дядюшка-военный.

Тут из дверей быстро вышла Приянка и, не глядя на меня, забралась на переднее сиденье. Водитель развернул «куалис», так что его задняя часть оказалась рядом с нами.

Когда мы отъезжали, Дядюшка-военный выглянул из окна и что-то сказал. Судя по движению его губ, это было: «Ты, чертов идиот».

Не успел я прореагировать на его слова, как «куалис» уехал.

Врум докурил сигарету.

— О Боже! Я действительно чертов идиот. Позволил ей уйти.

— Э-эх, — вздохнул Врум, надевая шлем.

— Это надо понимать как «да»? Ты тоже думаешь, что я полный идиот?

— Ты сам себе судья. — Врум пожал плечами.

— Врум, что я натворил? Если она приедет домой и позавтракает с семьей Ганеша, все будет кончено. Я полный кретин, — говорил я, нетерпеливо ерзая на сиденье.

— Уймись. Пора ехать. — Врум поставил ногу на педаль.

— Врум, мы должны догнать «куалис». Ты можешь ехать быстро?

Врум надел шлем и рассмеялся.

— Хочешь обидеть меня? Сомневаешься, что я могу догнать эту развалину?

— Врум, поехали. Пожалуйста, — попросил я и толкнул его в плечо.

— Нет, сначала ты извинишься за то, что сомневался в моих возможностях.

— Мне ужасно жаль, босс, ужасно жаль, — сказал я и сложил руки на груди. — А теперь вперед, Шумахер.

Врум завел мотоцикл, и через несколько секунд мы выехали с территории колл-центра. С наступлением утра на дороге становилось все больше машин, но Врум по-прежнему мчался со скоростью девяносто километров в час. Мы обгоняли автомобили, мотороллеры, школьные автобусы, развозчиков газет…

Четыре минуты спустя я заметил белый «куалис», остановившийся на светофоре.

— Должно быть, это наш, — сказал я.

Врум рванул вперед, но козы — целое стадо — решили перейти дорогу и заблокировали проезд.

— Черт возьми! И откуда только они взялись? — разнервничался я.

— Городские джунгли Гургаона совсем недавно были деревней; козы, наверное, тоже хотят знать, откуда взялись мы. — Врум барабанил пальцами по рулю.

— Заткнись и сделай что-нибудь.

Врум поехал вперед, но тут же уперся в козьи рога. Тогда он попытался объехать стадо по встречной полосе, но она была забита грузовиками.

— У нас остается единственный выход, — сказал Врум и улыбнулся мне.

— Что… — начал было я, но тут Врум рванул вперед по разделительной полосе. — Ты сошел с ума! — крикнул я.

— Нет, это ты сошел с ума, потому что позволил ей уйти. — Козы и водители смотрели на нас с безмерным удивлением. Врум лавировал между фонарными столбами до тех пор, пока мы не миновали стадо, и, вновь оказавшись на дороге, увеличил скорость до ста километров в час. Через минуту мотоцикл нагнал «куалис» на очередном светофоре. Я слез с него и постучал в переднее окно. Приянка смотрела в сторону, и я ударил по стеклу ладонью.

Она открыла окно.

— В чем дело? Мы не собираемся ничего покупать, — холодно заявила Приянка, словно я был разносчиком неких товаров.

— Я идиот, — сказал я.

— И? — насторожилась Приянка.

Все в «куалисе» смотрели на меня.

— Полный кретин. Тупой, безумный и чокнутый. Пожалуйста, я хочу, чтобы мы опять были вместе.

— Неужели? — отозвалась Приянка. — А как насчет нового человека, который нуждается в уважении?

— Я не понимал, что говорю. На что годится это самое уважение? Его нельзя засунуть себе в карман.

— Значит, ты хочешь хранить меня у себя в кармане? — съязвила Приянка.

— Ты и так уже во всех моих карманах — в моей жизни, в моем сердце, в моем разуме, в моей душе… Пожалуйста, вернись. Ты вернешься? — Красный свет светофора сменился желтым.

— Х-м-м. Надо подумать, — тянула время Приянка.

— Приянка, пожалуйста, отвечай быстрее!

— Не знаю. Говорю же, мне надо подумать. Встретимся у следующего светофора, договорились? Поехали, водитель-джи, — сказала она, когда загорелся зеленый свет. Водитель рванул вперед на полной скорости.

— Что она сказала? — поинтересовался Врум, когда я снова сел на мотоцикл.

— Даст ответ, когда мы остановимся у следующего светофора.

На ближайшем перекрестке скопилось не слишком много машин. Поэтому я слез с мотоцикла и подбежал к «куалису». Постучал по стеклу, но Приянки в машине не было.

— Где она? — спросил я у водителя, но тот в ответ только пожал плечами.

Я заглянул в «куалис». Радхика и Эша тоже пожимали плечами; Приянка куда-то подевалась. Вдруг кто-то подошел ко мне сзади и обнял меня.

— Я же сказала, мы не собираемся ничего покупать. Зачем вы беспокоите нас?

Я обернулся и посмотрел на Приянку.

— Сам не понимаю, как я мог наболтать тебе такое у кулера, — пробормотал я.

— Заткнись, лучше обними меня, — сказала Приянка, открывая мне свои объятия.

Наши взгляды встретились, и хотя мне хотелось сказать ей очень многое, это сделали мои глаза. Я обнял Приянку, и она поцеловала меня. Я ответил ей тем же, а все водители окружавших нас машин наслаждались неожиданным утренним спектаклем. Мне было неудобно целоваться на людях, но я не мог сдержаться — я слишком долго подавлял свои чувства. Нас окружили Врум и все пассажиры «куалиса», они хлопали и свистели. К ним присоединились другие стоящие на светофоре и гудящие во всю мощь автомобили. Но я не видел и не слышал их. Я видел одну только Приянку и слышал только свой внутренний голос, который говорил мне: «Поцелуй ее, целуй еще и еще».

ГЛАВА 38

Да, дорогие мои читатели, именно так закончились та ночь и моя история. Нам не дано знать, как и когда произойдет то или иное событие, но такова уж наша жизнь: неопределенная, иногда взбалмошная, но все же хорошая. А теперь позвольте мне рассказать вам, как обстояли наши дела ровно через месяц после той ночи. Мы с Врумом открыли свою собственную компанию по веб-дизайну — на те деньги, которые заплатил нам Бакши. Назвали ее «Белая ворона». За месяц мы получили всего один небольшой заказ, и это позволило нам не прогореть — или даже получить прибыль, в зависимости от того, считать ли расходами компании деньги на сигареты, которые выкурил Врум. У нас пока что нет заказов из-за границы, но мы еще посмотрим.

Эша оставила свои модельные амбиции и продолжает вкалывать в колл-центре, но теперь днем она работает еще и на некую неправительственную организацию — собирает пожертвования у бизнесменов, и я слышал, что дела у нее идут хорошо. Похоже, мужчины-чиновники не могут отказать столь привлекательной особе и охотно дают деньги на благие дела. Наверное, большинство из них, выписывая чеки, пялятся на кольцо у нее в пупке. Кроме того, Врум пригласил ее выпить с ним кофе во время «какбысвидания» — что бы это ни значило ― на следующей неделе, и, кажется, она согласилась.

Дядюшка-военный получил визу в Соединенные Штаты и отправился туда налаживать отношения с сыном. Он пока не возвратился, значит, я надеюсь, у него все в порядке. Радхика оформляет развод с мужем, а пока живет у Эши. Она также планирует через какое-то время навестить своих родителей. Анудж просил у нее прощения, но Радхика не хочет идти на уступки.

Приянка по-прежнему работает в «Коннекшнс», но через полгода намеревается поступить в колледж на ускоренный годовой курс бакалавра педагогических наук. Мы решили, что поженимся не раньше чем через два года. Мы часто видимся, но наша самая главная цель — ее карьера. Мать Приянки симулировала три сердечных приступа, когда ее дочь отказала Ганешу, но в ответ Приянка начинала зевать, так что ее матери не оставалось ничего другого, кроме как уступить и закрыть этот вопрос навсегда.

Короче, все у нас обстоит нормально. Что же касается меня как личности, то я в основном остался прежним. Но имеются и некоторые отличия. Раньше я чувствовал себя ни на что не годным неудачником. Теперь нет. В конце-то концов я помог сохранить немало рабочих мест в колл-центре, преподал урок своему боссу, открыл собственную компанию, одна потрясающая девушка предпочла меня богатому жениху из Калифорнии, а теперь вот я написал целую книгу. И это означает, что: а) я могу делать то, чего действительно хочу; б) Бог постоянно со мной; в) я, оказывается, не такой уж неудачник.

ЭПИЛОГ

— Вау! — воскликнул я. — Вот так история! — Попутчица кивнула и сделала глоток воды из бутылки, держа ее крепко, чтобы вода не выплеснулась. — Спасибо, — сказал я. — Благодаря вашему рассказу ночь прошла незаметно.

Я посмотрел на часы: было почти семь утра, и наше путешествие подходило к концу. До Дели оставалось менее часа. Поезд мчался в ночи, но на горизонте я заметил полосу шафранового цвета.

— Значит, она вам понравилась?

— Да, интересная история. И она заставила меня задуматься. Я прошел примерно через то же, что и Шьям, — на работе и в личной жизни. Жаль, я не услышал эту историю раньше — многие вещи сделал бы по-другому или по крайней мере чувствовал бы себя не так паршиво.

— Вот-вот. Это одна из тех историй, которые, мало того что занимательны, — способны помочь некоторым людям. Вот почему я хочу, чтобы вы прониклись ею. Вы готовы написать на ее основе книгу? — спросила девушка, завинчивая крышку бутылки.

— Пожалуй. Но это займет некоторое время.

— Разумеется. И я предоставлю вам все сведения о действующих лицах. Если хотите, можете связаться с ними. От имени кого вы собираетесь поведать эту историю?

— От имени Шьяма. Как я уже говорил, история этого парня очень напоминает мою. У меня были такие же проблемы, как у него, — они касались темной стороны моей души.

— Правда? Интересно. У каждого из нас есть темная сторона — она связана с тем, что нам не нравится в себе, что заставляет нас сердиться, что мы хотели бы изменить. Главное — взглянуть на нее под правильным углом.

Я кивнул. Поезд слегка покачивался, и это действовало успокаивающе. Мы какое-то время молчали, потом я опять заговорил:

— Извините меня за мои сомнения, но у читателей может возникнуть одна проблема.

— Какая?

— Она имеет отношение к разговору с Богом.

Она улыбнулась:

— И в чем заключается эта проблема?

— Некоторые читатели могут не поверить, что подобное событие имело место в действительности. Они имеют обыкновение говорить: «Расскажите о том, что случилось на самом деле». И как, по-вашему, звонок Бога вписывается в этот контекст?

— Вы не думаете, что такое возможно? — спросила она и выпрямилась. Одеяло соскользнуло, и я увидел книгу, которую до сих пор не замечал.

— Ну, не знаю. Вне всякого сомнения, такое случается не слишком часто. Я хочу сказать, что события должны иметь рациональное, научное объяснение.

— Правда? И все в жизни происходит под этим знаком?

— Я так считаю.

— Что ж, давайте проясним сей момент. Вы сказали, что, сами не зная почему, соотносите себя со Шьямом. Этому имеется рациональное объяснение?

Я немного подумал, но не нашел ответа.

Она заметила, что я нервничаю и сбит с толку.

— Пожалуйста, постарайтесь понять меня, — сказал я. — Бог не часто звонит простым смертным. Как мне написать об этом?

— Хорошо, послушайте меня. Я собираюсь указать вам на альтернативу звонка Бога, достаточно рациональную. — Она отставила в сторону бутылку с водой.

— Вы о чем? — поинтересовался я.

— Давайте вернемся немного назад. Работники колл-центра заехали в котлован, и «куалис» попал в ловушку — он держался только на металлических прутьях, верно? Пока вы ничего не имеете против?

— Да. Я готов поверить в это.

— Они почувствовали, что конец близок. У них не осталось никакой надежды на благоприятный исход — в буквальном и в переносном значении этих слов. Согласны?

— Согласен.

— Хорошо, — продолжала она. — Давайте представим, что в этот самый момент Дядюшка-военный сказал: «Я вижу, вы, ребята, попали в переплет. Поэтому я решил вмешаться и дать вам один совет».

— Именно так говорил Бог, — заметил я.

— Правильно. И вы можете приписать все слова Бога Дядюшке-военному — все его рассуждения об успехе, внутреннем голосе и тому подобном.

— Правда? Именно так обстояло дело?

— Нет, я этого не говорила. Просто сказала, что вы можете написать так, и тогда все будет казаться более рациональным. Вы понимаете, что я имею в виду?

— Да.

— Таким образом вы можете выбрать устраивающую вас версию. И это в конце концов будет ваша история.

Я кивнул.

— Но можно задать вам один вопрос? — продолжала она.

— Конечно.

— Какая из этих двух историй лучше?

Я немного подумал.

— Та, в которой действует Бог.

— Правильно. Рационально это или нет, жизнь становится краше, если в ней есть место Богу.

Я какое-то время обдумывал ее слова. Девушка сидела молча, и я посмотрел ей в лицо. В свете зари она выглядела еще более привлекательно.

— Похоже, подъезжаем к Дели, — сказала она и посмотрела в окно. Поля кончились, в окно были видны только дома окрестных деревень.

— Да, наше путешествие подходит к концу. Спасибо вам за все, э… позвольте мне догадаться… Вы ведь Эша, верно? — Я встал, чтобы пожать ей руку.

— Эша? Почему вы решили, что я это она?

— Потому что вы очень красивы.

— Спасибо. — Попутчица рассмеялась. — Но, прошу прощения, я вовсе не Эша.

— Да? Тогда Приянка?

— Нет.

— Остается только Радхика.

— Я не Радхика.

— Но кто же вы?

Она лишь улыбнулась в ответ.

И тогда меня осенило. Девушка, которая знала всю эту историю, но не являлась ни Эшей, ни Приянкой, ни Радхикой. Оставалась одна-единственная возможность.

— Тогда… это означает… О мой… — Я затрепетал. Ее лицо сияло, и наше купе неожиданно наполнилось ярким солнечным светом.

Я посмотрел на нее, она улыбнулась. Рядом с ней лежала открытая книга. Это был английский перевод священного текста. Мои глаза выхватили несколько его строк:

— Что? — спросил я. Голова кружилась. Должно быть, сказывалась бессонная ночь. Она опять улыбнулась, подняла руку и положила ее мне на голову.

— Я просто не знаю, что сказать, — обратился я к слепящему свету.

На меня накатила усталость, и я закрыл глаза.

Когда я их открыл, поезд уже стоял на вокзале в Дели. Я преклонил колени, голова была опущена. До меня донеслась обычная вокзальная какофония — крики носильщиков, продавцов чая, голоса пассажиров. Я медленно перевел взгляд на ее место, но там никого не было.

— Сэр, вы сами сойдете с поезда или вам нужна помощь? — Проводник похлопал меня по плеч