Ночь над Сербией

Глава 14 ОТ СУВЕНИРА К СУВЕНИРУ...

Гражданский специалист" Агентства Национальной Безопасности США, сидящий перед двадцатидюймовым экраном компьютера, на который выводилась информация по капитану Коннору, выругался под нос. Очередного сигнала на сантиметровых волнах не поступило. То ли летчик попал в экранируемую зону, то ли комбинезон испортился.

Он несколько раз щелкнул клавишей дорогущего “Power Macintosh G3/400 + 1Mb L2”. Но машина стоимостью почти семь тысяч долларов выдавала лишь отсутствие сигнала с системы обнаружения.

Специалист вызвал офицера центрального поста. Тот развернул электронную карту-километровку, вызванную из основного блока памяти, доступа к которому у гражданских не было, и совместил точку последнего сигнала с трехмерным изображением. Получалось, что последний сигнал был принят от подножия горы высотой 731 метр над уровнем моря и площадью около трех квадратных километров. Никаких данных о наличии рядом с горой строений или военных объектов Югославии не имелось. Зато внизу, в примечании, существовало упоминание о нескольких заброшенных медных рудниках.

В АНБ наравне с военными работают и штатские сотрудники, не имеющие никаких звания даже формально.

– Так, – облегченно вздохнул офицер, – он залез в шахту. Сейчас у них утро, возможно прочесывание местности войсками. Разумный поступок. К вечеру должен выбраться. Перекачайте этот файл к себе на жесткий диск и, как только поступит сигнал, привяжите его точно по местности.

– Спутник дает рассеивание плюс-минус пятьдесят метров.

– Не страшно. Ребятам из отдела спасательных операций в Куантико достаточно. По крайней мере, теперь мы знаем, где он, – офицер выглядел удовлетворенным. – Если действовать двумя группами, то на сто процентов вытащим.

– Я слышал, – тихо заметил гражданский, – что кого-то вытащить не успели...

– Ерунда, – оптимистично заявил офицер, – этот пилот – вообще первый, кого сбили непосредственно над территорией Югославии. Был три дня назад аналогичный случай, но тогда летчик дотянул до Македонии и катапультировался там.

“Ври больше”, – подумал оператор, но ничего вслух не сказал. Его приятель по игре в боулинг по секрету признался, что как раз три дня назад ас из Первого крыла Белградской Особой Дивизии в одном бою сбил сразу два американских “F-16”. Причем югослав использовал новейшие ракеты класса “воздух-воздух” “Р-27ЭТ/М2-Б”, взрывающиеся буквально в двух метрах от самолета и не оставляющие пилотам ни единого шанса на спасение. За “МиГом-29” с изображением черной гадюки на фюзеляже охотился не один натовский истребитель, но пока тщетно. Пилот ловко прятал свою машину от “Аваксов”, уходя после боя на высоте ниже трехсот метров, недосягаемый для радаров Альянса, и появлялся будто бы ниоткуда, вылетая из темноты на предельных скоростях. За сбитую “гадюку” были обещаны медаль Конгресса и премия в сто пятьдесят тысяч долларов, однако нащупать ее пока не удавалось.

Владислав вернулся в полутемное помещение, где оставил Коннора, через сорок минут. Кудесник продолжал неотрывно глядеть в видоискатель.

– Ну что?

– Семнадцать минут назад, – доложил дисциплинированный пилот, – на запад прошла группа из пяти полицейских. Вооружение – стрелковое оружие. Шли гуськом, не скрываясь, на дистанции около десяти ярдов друг от друга. Больше движения не заметил. Слева, на вершине холма, по всей видимости, расположился снайпер или наблюдатель – там дважды мелькали отблески, как от линзы... Расстояние – около полутора миль.

У Джесса, как и у всех летчиков, было прекрасное зрение.

– Вольно, – усмехнулся Рокотов, – молодец. Все верно. Они прочесывают местность. И то, что снайперов поставят, я не сомневался. Эти сволочи меня так один раз чуть не подловили. Спасло то, что стреляли с километра, не меньше, а на таких дистанциях о прицельной стрельбе можно забыть... Садись, в ногах правды нет, – последнее выражение биолог напрямую перевел на английский.

Коннор, естественно, русской поговорки не понял <Фраза “You have no true in legs” для англоговорящего лишена смысла.>.

– Что ты сказал?

– Это выражение такое. Типа нечего стоять, потому что от этого нет толку, – смутился Влад.

Его юмористические наклонности не все, достоинству оценивались окружающими. И частенько в этом была его собственная вина.

– Нам тут минимум до вечера сидеть, – сообщил он, устраиваясь спиной в углу, – я вход в наше ответвление замаскировал, так что опасаться, в принципе, нечего. Кто попробует сунуться дальше чем на метр, получит по башке тонной песка и щебня. А у нас выход останется – там недалеко узкий тоннель в глубь горы... В подобной пещере я уже гулял недельку назад.

– Мне продолжать наблюдение? – поинтересовался Кудесник.

– Пока не надо. Стоит осмотреться ближе к шести-семи часам. Темнеет тут около девяти. Думаю, двух часов хватит, чтобы обстановку выяснить. Кстати, держи свой ствол.

Влад бросил “смит-вессон” на колени летчику, одновременно готовый из положения “сидя” ударить очередью ему в грудь. Коннор, не заметивший, как напрягся его новый знакомый, проворно схватил пистолет, проверил предохранитель и сунул в кобуру на ремне. Потом уставился на Рокотова.

– Удивлен? – биолог еле заметно улыбнулся. – Проверка на прочность. У вас, по-моему, это называется “проверка на вшивость”. – Джесс кивнул. – Можешь посмотреть, патроны из обоймы я не вынимал. Ну надо же было когда-нибудь решиться! Вот я сейчас и решился.

– Ты здорово рисковал.

– А что делать? Не связывать же тебя, в самом деле. Вдвоем у нас двойная маневренность, защита тыла, и все такое. Объективно мы друг другу выгодны. Пока, – Влад поднял палец. – И надеюсь, что стрелять в спину мы друг другу не будем.

– Безусловнее – с серьезным видом согласился летчик. – Мы не враги, и я не собираюсь тебя подводить... Только мне кажется, что ты плохо относишься к тому, почему я оказался в небе над Югославией.

Рокотов вздохнул и нахмурился.

– Джесс, я – ученый и по сути своей – пацифист. Война – это всегда плохо. Понимаю, ты человек военный, исполняешь приказ. По данному конкретному факту у меня претензий к тебе нет и быть не может. Мне просто не нравится война. Вот и все.

– Но Милошевича надо остановить, – примирительно заметил Коннор. – И другого способа, кроме силового, не существует. Он диктатор, на требования европейских государств и Америки ему плевать. Он не соблюдает права человека...

– Возможно. А Россию вы бомбить собираетесь?

– Зачем? – не понял капитан ВВС США. – “Холодная война” закончилась, коммунизма больше нет... Мы теперь вроде как партнеры.

– Ага, – Владислав потеребил нос. – Только у нас о правах человека что-то тоже не вспоминают. Если уж бомбить, так нашу столицу, чтобы всю эту чиновничью сволочь напалмом выжечь... Двойные стандарты, Джесс, двойные стандарты. Просто в России и Китае есть ядерные бомбы, а в Сомали и Югославии – нет. Вот и ответ, кого можно бомбить.

– Это другое дело, – не согласился Кудесник. – Я, кстати, тоже не всегда понимаю нашего Президента. Саддама можно было уничтожить, но мы почему-то этого не делаем. И с Сомали разобраться. И с Тибетом. Надо просто действовать решительнее.

– Это как? – хмыкнул Влад. – Чаще бомбить?

– Не обязательно. Есть специальные группы, диверсанты, оружие дальнего поражения...

– Проблема в том, Джесс, что ты мыслишь категориями армии. Понятно, ты человек военный. Но ведь бомба или ракета может попасть и в дом к мирному жителю. У нас был Афганистан, у вас – Вьетнам, потом опять у нас Чечня, у вас – Ирак. И так – до бесконечности. Силой, увы, ничего не решишь. Вон, вы бомбили-бомбили Ирак, а в результате Президент Хусейн имеет почти стопроцентную поддержку населения. Если раньше у вас еще были какие-то перспективы его сместить, то сейчас уже нет... Да и у нас, – биолог грустно махнул рукой, – то же самое. В своей стране разобраться не можем. Ворье на ворье во власти, идиоты в полиции, бойню на собственной территории устроили... Я и уехал-то поработать в Югославию, чтоб чуточку отдохнуть от всеобщего бардака... Отдохнул!

– Я согласен, – кивнул Коннор, – боевые действия – это уже крайний вариант. Но и без них не всегда обойтись можно. Мы с тобой ведь тоже с полицейскими не на матч по бейсболу собрались.

– Да уж... Однако не мы начали. А вы Югославию первыми бомбить стали. Это уже агрессия. Потому я никак поддержать такие действия не могу. Лично с тобой мы можем стать друзьями. Но, к сожалению, политику определяем не мы. И война эта бессмысленна. Милошевич все равно не пострадает, а народу погибнет уйма. И сербов, и албанцев... и ваших солдат, кстати. Как с этим быть?

– Наши пилоты никогда не получали приказа бить по гражданским объектам.

– Согласен. И приказа нет, и специально никто мирное население не бомбит... Но ведь человеку, у которого от американского оружия погибнут близкие, ты этого не объяснишь.

Коннор печально развел руками:

– Ошибки у всех случаются. Однако с Милошевичем надо было что-то делать! Дипломаты с ним несколько лет пытались договориться.

– Да разве в Милошевиче дело! Один он ничего сотворить не смог. У сербов с албанцами давняя вражда, тут одним ударом ничего не решишь. Вот у вас в Америке вроде все хорошо – и суровнем жизни, и с законами, и кино хорошее снимаете, – но есть один крупный недостаток. Читаете мало, все по телевизору узнаете. Нация постепенно разучивается думать. Ты на свой счет не принимай, я не знаю, какое у тебя образование, но я в своей жизни с американцами много общался. И часто они не понимали самых элементарных вещей...

– Это есть, спорить не буду, – кивнул Коннор. – У меня у самого родители только за год до моего рождения из Европы приехали. И мне говорят, что в США все очень резко от Ирландии отличается. Особенно в обучении и отношении к литературе. Я в детстве немного читал, теперь стараюсь побольше... У нас полно людей, которые вообще неграмотны. Рядом с нашей базой – небольшой городок, так там афроамериканцы и ла-тиносы вообще в школу не ходят. Читать не умеют, сбиваются в банды, грабят, колются... И полиция с ними не всегда справляется. Проблем много, как и в каждой стране. Но у нас у всех – равные возможности, за проявление национализма или расизма можно угодить в тюрьму... И нам очень обидно, что Россия поддерживает Милошевича.

– Да брось ты! – Влад поправил на плече автоматный ремень. – Никого Россия не поддерживает... Ты просто себе не представляешь, что у нас на самом деле с властью творится. Вот, между прочим, как ты думаешь, почему до сих пор в этом районе не начата серьезная операция по моему спасению?

– А тебя разве не ищут? – искренне удивился американец.

– Щас! Да в нашем МИДе даже не слышали, кто я такой. Никому дела нет. Пропал и пропал. Если сам не объявлюсь, года через три могут сообщить родственникам, что, вероятно, я остался жить в Сербии. Или вообще ничего не скажут. Наши своих летчиков и моряков вызволить не пытаются, когда тех за долги предприятий в иностранных портах задерживают, а ты обо мне говоришь... Меня нет. Я – фантом, который только мешает чиновникам из консульства воровать денежки. Когда я сюда приехал, то ждал регистрации почти неделю. И ни фига, про меня даже никто не вспоминал. Есть человек, нет – никого не волнует... Я ведь не коммерсант, от меня взятки не дождешься, и не бюрократ из Москвы, который на государственные деньги приехал отдохнуть. Так, какой-то биолог. Сам приехал, сам и устраивайся. А у них дела поважнее есть. Мне в Белграде проще в посольство США зайти, чем в свое, меньше ждать придется. Так что выбираюсь я исключительно самостоятельно. Тем более, что документы мои сгорели, а без паспорта меня даже на порог могут не пустить. Скажут, что я все вру, или будут тянуть с новым паспортом полгода...

У Коннора глаза на лоб полезли. Для американского военного такое отношение к гражданам собственной страны было дикостью, за которую по всем законам нерадивого чиновника должны были отправить лет на двадцать в Алькатрас. Применительно к России – в сибирские лагеря.

Но Рокотов говорил об этих совершенно невозможных вещах столь уверенно, что Джесс поверил и решил при случае замолвить слово за своего нового товарища перед командованием. Если конечно, им посчастливится выбраться живыми.

– Так что ты будешь делать?

– Пока не знаю. Есть программа-минимум – выбраться отсюда и положить побольше этих уродов, что шатаются поблизости. Дальше видно будет. Кстати, сколько у тебя патронов в пистолете?

– Десять.

– Негусто. На, держи еще один, – Влад протянул летчику браунинг, – с запасной обоймой. В каждой – по двенадцать патронов. Обращаться умеешь?

Кудесник осмотрел оружие.

– Конечно. Это же армейская модель, недавно поступила на вооружение. Выпуск 97-го года... Откуда он у тебя?

– Трофей, – ответил Рокотов и задумался.

Ловушка, столь ловко поставленная неизвестным, была проверена самым тщательнейшим образом. Проводник копался почти час, осматривая каждый лист, каждую веточку в радиусе девяти метров от разорванного выстрелом помпового ружья. Солдаты, которым был преподан страшный урок, не отрывали глаз от прицельных рамок, развернув линию обороны по всем без исключения направлениям. Отряд в очередной раз понес неожиданные и бессмысленные потери.

А неизвестный, сделав свое дело, вновь растворился, не оставив ни малейшего следа.

Проводник отозвал майора в сторону.

– Тебе надо собраться. Я понимаю, что все произошло слишком неожиданно, но если ты не мобилизуешь людей, о выполнении задачи можно забыть.

– Что ты обнаружил? – командир все еще выглядел подавленным.

– Ничего, что могло бы дать ответ на самые насущные вопросы. Граната, капроновая нить, ружье... совершенно идиотский набор. Причем ружье забили порохом и дробью доверху. Расчет на один-единственный выстрел. Логичного объяснения, кроме того, что у них очень мало патронов, нет... Но если он такой грамотный специалист, то почему не сделать ловушку помощнее? Со связкой гранат, к примеру... Не понимаю.

– Это тот русский, – как сомнамбула, пробубнил майор.

– Ты зациклился, – резко заявил проводник. – У русского не могло быть ружья. Он захватил пистолет, автомат и гранаты. Разбил рацию. Но помпового “моссберга” у наших не было. Да и зачем ему ружье с несколькими патронами, если есть скорострельное оружие?

– Это русский, – повторил майор.

– А смысл ему на нас охотиться? Судя по его действиям, он не производит впечатления человека, склонного к рискованным поступкам... прийти сюда – безумие. Он должен искать населенный пункт, а не по безлюдной местности бродить.

– Хорошо. Тогда кто?

– Диверсант-одиночка, заброшенный сюда заранее. Зачем, почему – нет ответа... Возможно, чтобы проконтролировать наши действия. Хотя тогда непонятно, зачем ему пилот...

– Здесь нет никого, кроме нас. Это уже подтверждено полчаса назад. Нам даны рекомендации действовать по обстоятельствам, – майор кивнул на радиста. – Я дважды запросил оперативный центр. Они сюда никого не посылали.

Проводник стукнул себя по колену.

– И ты поверил?! Ради собственных амбиций они могут нами пожертвовать. Или мы возьмем пилота, или нас спишут... Вспомни о том, сколько обещано за успешную операцию. За такие деньги нас могут подставить под удар авиации... Или послать диверса, благо район поиска известен.

Майор ссутулился и стал смотреть себе под ноги.

– Дай радиограмму, – предложил проводник, – что диверсанта мы уничтожили. И проверим реакцию. Свяжись вечером, сообщи, что одна из групп расстреляла неизвестного, тело не опознано, а сам расставь наблюдателей на внешних подступах к району. Если они нам врут, то этой же ночью постараются ввести сюда других своих людей. Тогда у тебя будет доказательство.

– А что делать с этим, что внутри зоны? – командир постепенно приходил в себя.

– До вечера не высунется. Сейчас он забился в какую-нибудь нору и ждет темноты. Если я прав, то он постарается вывести американца из района. Причем сегодня же ночью. Времени у него нет. Будет пробираться либо на юг, либо на запад. Там-то мы и расставим основные силы.

Майор сверился с картой.

– Разумно, – он провел пальцем по прозрачному пластику. – Через болото ему идти не резон. Тут он упирается в хребет, а здесь – опять трясина.

– Размести на всякий случай контрольные группы по три человека. Тогда у тебя будут все гарантии.

– Если диверс один... – командир отряда закурил сигарету и предложил проводнику. Тот покачал головой. – А если нет?

– Очень маленькая вероятность. Один – еще куда ни шло, но группой здесь находиться опасно. Наши обязательно бы засекли... Кстати, это объясняет ловушку – он специально сбивает нас с толку, чтобы мы думали не о том и искали мифического русского. Ты же мне не говорил, какое у него может быть оружие.

– Верно. А предположить, что у русского – ружье, это логично...

– Вот именно. Экспедиционные команды всегда вооружены гладкоствольным оружием. Только мы в лагере его изъяли. А кто-то посчитал, что ружье должно навести нас на мысль о русском. Кто-то, кто имеет доступ к информации... Вычислить будет несложно.

– Думаю, да... Ну что, это меняет дело. В идеале было бы неплохо взять его живьем.

– Это дело техники. Поставь ребятам задачу, пусть теперь любой подозрительный предмет расстреливают издалека. По крайней мере избежим потерь.

Майор резко поднялся и махнул рукой сержантам.

Через десять минут отряд разделился на группы по пять человек, и солдаты двинулись мимо холмов на запад, чтобы занять новые позиции. Тела убитых так и остались возле полянки, где их настигла смерть. Только оружие с трупов было снято.

Глава Администрации российского Президента пожал своей вялой ручкой длань Первого Лица и примостился в кресле напротив по обыкновению сурового “после вчерашнего” главы государства.

Настроение чиновника оставляло желать лучшего. Дотошные журналисты раскопали очередную пачку документов – на этот раз свидетельствующих о том, что нынешний глава Администрации, будучи заместителем председателя одного из акционерных обществ, перевел деньги вкладчиков на счета нескольких банков на острове Мэн. После чего, естественно, АО разорилось, и граждане остались на бобах. Чего нельзя сказать об организаторах этой обычнейшей для России аферы.

Скандальчик развивался по законам жанра. “Акулы пера” трясли стопками ксерокопий, чиновники вяло отбивались, подзуживали своих знакомцев в прокуратуре и налоговой полиции найти управу на зарвавшихся телеведущих и с нетерпением ожидали реакции Семьи. Президент пока хранил гордое молчание, и было непонятно – то ли он не в курсе, то ли обдумывает кандидатуру на заклание. Дочурка обещала всяческое содействие, однако ее влияние на венценосного папашу в последнее время ослабело. Глава государства отбился от рук, возомнил себя радетелем законности и всерьез подумывал о назначении премьер-министром главного милиционера страны.

Приход нового премьера особенно никого не пугал. У шефа МВД жена ходила в банкирах, так что подходы к нему давным-давно были известны, и все его вопли о борьбе с коррупцией и отмыванием денег воспринимались как обязательное словоблудие на потеху толпе. То бишь народу. На Пиночета министр явно не тянул – ни характером, ни волей, ни отношением к службе. Хотя был и импозантен, и по-своему образован. Министерские дамы меж собой именовали его не иначе, как “душка-гусар”.

Старый и мудрый зубр, сумевший-таки на посту председателя правительства мало-мальски стабилизировать обстановку в стране, доживал последние дни. Ему реже звонили, почти не приглашали на официальные мероприятия, пресса теряла к нему интерес, а молодые чиновники не стеснялись проехаться скабрезной шуткой по поводу застарелого радикулита у нынешнего премьера. Смена власти готовилась, как и принято в партийно-хозяйственном аппарате – с мелких подлостей, пробы на вкус новой начальственной задницы, волокиты с выполнением распоряжений будущего “экс” и прочих бюрократических “тонкостей”.

Президент царственным жестом отпустил журналистов и в упор уставился на съежившегося главу Администрации.

– Ну, шта... опять, понимаешь, письма мне приходят... мол, ты – вор, у людей деньги на какие-то автомобили собрал и не отдаешь... Да ты глаза не отводи, не отводи. Знаю я вас. Опять, скажешь, наветы завистников?

Глава Администрации затряс бороденкой, на лысине проступили капельки холодного пота.

– Молчишь... Ну, молчи. Я тут думаю, что с тобой делать, а ты молчишь... Может, к мэру Ленинграда в компанию хочешь, в Париж? Так не стесняйся, скажи. Проводим с почестями... с остановкой в Лефортово, понимаешь, – Президент с наслаждением топтал бывшего профессора математики, будто вымещая на нем классовую ненависть пролетариата к интеллигенции. – Молчишь... Когда воровал, небось, душонка-то твоя пела. А теперь и сказать-то нечего... Вот уйду я, что делать-то будете? За кордон рванете? Так ведь можно и не успеть...

Повисла тяжелая пауза. Президент, как китайский болванчик, слегка покачивался в роскошном кресле.

– Дураки вы. Все нажраться не можете. Вам, понимаешь, и без того за здорово живешь коммерсанты денег дают, ан нет. Сами лезете. Ну, лезьте, я вам уже мешать не буду. Придет новый премьер, вы не так запоете. На коленях ползать будете. Да ты сиди, – глава государства заметил рефлекторное движение чиновника, – успеешь еще в ножки бухнуться.

У главы Администрации от ужаса свело живот. Он знал, что за неприметной дверцей позади него всегда сидят наготове три “волкодава” из президентской охраны, которым глубоко безразличен любой ранг посетителя. Безопасность “тела” заслоняет всякие моральные нормы, эти ребята выстрелят не раздумывая даже в родственника Первого Лица, если тот попробует сделать что-либо неадекватное...

Стрелять, конечно, “волкодавы” не станут, им достаточно продемонстрировать чиновнику клочок сероватой бумаги со словами “Постановление на задержание”, подписанный любым вызванным для этой цели прокурором. И ничье заступничество не поможет – один подельник главы Администрации, некогда министр юстиции, нынче полировал своей задницей нары, другой слетел с поста в секретариате по делам СНГ и через день таскался на допросы к следователю с многообещающей фамилией Собакин.

Минуты три Президент наслаждался произведенным эффектом, разглядывая то белеющего, то багровеющего бюрократа...

Беззастенчивое, ничем не завуалированное воровство столь раззадорило Первое Лицо, что оно напрочь позабыло о том, зачем пригласило чиновника, и полностью сосредоточилось на нюансах вскрывшейся аферы. А склеротические изменения мозга не позволили информации о так и не найденном россиянине задержаться в памяти дольше, чем на время, оставшееся до начала разговора.

Судьба Рокотова осталась невыясненной, и в дальнейшем к этой теме был потерян всяческий интерес. Среднее звено чиновников МИДа отрапортовало наверх, что эвакуация закончена, в документах, направленных в МЧС, быстренько подчистили, где надо, и спасатели с уверенностью доложили, что вывезли всех до единого. Слух о пропавшем биологе заглох сам собой, ибо столь мелкая фигура не вызывала никаких эмоций даже у депутатов Государственной Думы. Тем более , что ни к какой из партий Владислав не принадлежал и влиятельных родственников у него не было...

Стемнело.

Что творится в шахте, снаружи было уже не разглядеть, и Влад с Коннором выбрались к выходу. Биолог внимательно осмотрел местность, прислушался и сделал вывод, что в радиусе километра двуногих нет – птицы спокойно устраивались на ночлег, ничуть не обеспокоенные присутствием кого-либо постороннего. Будь по-иному – и стайки пернатых избрали бы для отдыха другое место.

Время до вечера он провел с пользой. Беседуя с американским летчиком, оказавшимся парнем толковым, Владислав немного поэкспериментировал с химикатами и опытным путем определил необходимые пропорции марганца и вазелина для создания зажигательного механизма. На пятый раз комочек бумаги с этими ингредиентами запылал ровно через пятнадцать минут.

Веревку Рокотов расплел, а концы связал в один, и вместо пятнадцатиметрового отрезка у него оказался шестидесятиметровый, которого должно было хватить для задуманного.

Баллон с кислородом весил около сорока килограммов. Беглецы осторожно затолкали его в пустой рюкзак, и Джесс взвалил ношу на плечи.

– Нормально? – шепотом спросил Влад. Американец сделал несколько пробных шагов.

– Терпимо.

– Километр пронесешь?

– Мы с таким грузом по две мили бегали, когда я в Форт-Дедриксе начальный курс проходил.

– Под ноги смотри, это тебе не спортплощадка...

Сначала к подножию горы спустился американец, следом за ним Владислав отправил рюкзак. Бросил взгляд на убежище, куда они больше не вернутся, и спрыгнул вниз.

Летчик грамотно контролировал окрестности, разместившись между двух огромных валунов. Площадка перед шахтой просматривалась как на ладони.

– Давай принимай рюкзак и двинулись, – приказал Влад.

Коннор нацепил лямки, пошевелил плечами, чтобы груз лег поудобнее, и кивнул.

– Идешь след в след. Если слышишь посторонний шум – падай в противоположную сторону, – Рокотов подтянул ремень автомата. – Пистолет не вынимай, от него в лесу все равно никакого толку.

– Ясно. Направление?

– Прямо до леса, там – чуть правее.

– Роджер.

Владислав пригнулся и легким неспешным шагом двинулся к опушке.

До болотца, булькающего сероводородом, они добрались через час, останавливаясь каждые пятнадцать минут и внимательно прислушиваясь к шорохам леса.

На краю полянки Влад срубил длинную слегу и за четверть часа прощупал безопасный путь к середине топи, где едва возвышался неприметный островок. Болото было всего метров пятьдесят шириной, но извилистое и вытянутое к югу, так что обходить его пришлось бы по дуге аж через дальние холмы.

С противоположной стороны болота Рокотов навалил кучу хвороста, который в условленный момент должен превратиться в “костер потерявших бдительность беглецов”.

Самым сложным оказалось доставить на середину топи треклятый баллон. Дыша через рот, чтобы не одуреть от вони, биолог и летчик дотащили металлический цилиндр до кочки метрах в двадцати от края островка и плюхнули его на сырую траву.

– Пахнет, просто ужас! – Коннор вытер рукавом пот со лба.

– Не то слово, – согласился Владислав, переводя дух. – Но для нашего дела это сладкий аромат победы. Тут тысячи кубометров болотного газа. Мало не покажется... Все, давай работать.

Найденной в шахте проволокой Рокотов примотал к штуцеру гранату, затянул намертво воротом из толстой ветки. К кольцу гранаты прочно, на несколько узлов, привязал конец веревки.

Теперь оставалась самая сложная часть.

Влад потыкал слегой болотную жижу, чем вызвал целый гейзер сероводорода, и остался доволен избранным местом.

– Аккуратненько... Придерживай днище, я буду вытравливать веревку...

Коннор, напрягая все силы, чтобы баллон, повиснув над центром лужи, не вырвался из рук, плавно развел руки. Баллон с кислородом вертикально пошел на дно. Рокотов быстро стравливал конец, привязанный к гранате, и когда сорокакилограммовая железяка коснулась плотного ила на дне, у него в руках осталась половина пятнадцатиметрового участка веревки.

– Нормально. Глубина – метров семь. Теперь не менее аккуратно отходим, чтобы веревку не запутать...

– Хочешь остаться на этой стороне? – шепотом спросил Кудесник, когда они вернулись на твердую почву.

– Конечно. Они попрутся туда, на тот берег, где будет костер. А подойдут отсюда. Соответственно, пока то-се, паника, мы уйдем им в тыл.

– Логично, – согласился летчик. – А сработает?

– Должно. Такого никто не ожидает... Ладно, сиди здесь, – указал Влад на маленький овражек. – А я сбегаю на тот берег, костерок запалю.

Хворост он заранее полил соляркой из фляжки. Экономно, израсходовав четверть запаса, остальное приберег на потом. При должной смекалке из солярки получается неплохой аналог напалма. Конечно, если знать, с чем смешивать горючую жидкость.

Бросив для верности в кучу хвороста два бумажных шарика с вазелином и марганцовкой, Рокотов тем же путем вернулся обратно и залег рядом с Коннором в овражке, держа конец натянутой по поверхности болота веревки. От края топи их отделяла полоса сухой земли шириной метров тридцать.

“Должно хватить, – подумал биолог, – не зацепит... А потом уйдем на запад, по дну этой ложбинки... Только бы веревку не забыть смотать”.

Потянулись минуты ожидания.

– Как думаешь, где сейчас полицейские? – еле слышно поинтересовался летчик.

– А черт их знает. В двух милях от нас, скорей всего, – Рокотов перевернулся на спину. – Через часок будут, как костер разгорится. Пройдут во-он там, по той роще.

– Сколько их всего?

– Сложный вопрос... Человек сорок-пятьдесят, думаю. Но могу и ошибиться. Видели мы с тобой около двадцати. Еще где-то десяток в засаде, плюс снайперы, наблюдатели. Они, сволочи, хитрые, их на зачерствевшем гамбургере не проведешь... В прямом бою у нас шансов нет, остается только ловить и давить поодиночке. Они люди опытные, стало быть, по шаблону действуют, а мы – как Бог на душу положит. На том и сыграем, – Владислав снова перевернулся на живот. – Я считаю, что нам жизненно необходимо этих козлов как следует напугать. Есть у меня парочка задумок... Может, и получится их отсюда выжить. Если потери будут слишком большими, могут струхнуть... Смотри, а костерок-то наш занялся!

В сотне метров от них весело запылал хворост. Сухие ветки, собранные в кучу сразу за опушкой реденькой рощицы, виднелись издалека и служили поисковой команде неприятеля прекрасным ориентиром. Однако стволы деревьев все же не позволяли разглядеть, есть ли кто рядом с огнем. Для этого необходимо было пересечь болотце и приблизиться вплотную. На что и рассчитывал биолог.

– Хорошо горит, – согласился Коннор. – А не погаснет раньше времени?

– Нет. Я туда несколько деревяшек потолще запихнул, так что часа на два пламени хватит. А за это время они точно подтянутся.

– Радиста бы взять, – мечтательно протянул Джесс.

– Возьмем, – кивнул Рокотов. – Но не сейчас... Конечно, славно было бы воспользоваться паникой и прихватить “Морзе”, но, боюсь, для такой операции у нас с тобой силенок не хватит. Радист вряд ли пойдет в авангарде. Скорее всего, он сидит в основном лагере. Нам придется выманить куда-нибудь их основные силы и попытаться за это время уничтожить базу. Но сначала ее еще надо найти. А это задача не из легких.

– Второй раз на костер они не пойдут.

– Естественно, не идиоты же.

– Тогда надо заставить их устроить массовое прочесывание местности, – предложил Кудесник, постепенно вживающийся в роль диверсанта и вспоминающий все слышанное им о действиях “зеленых беретов”. – Может, мне сыграть роль беглеца? Разработаем маршрут, я их отвлеку, а ты в это время попытаешься захватить рацию...

– Меня беспокоят снайперы, – серьезно возразил Влад. – Ночью-то на них плевать, даже если у них приборы ночного видения. Все равно на дистанциях дальше двухсот метров палить сложновато. А вот днем они тебя снимут в пять секунд. Нет, пока нам разделяться нельзя. Днем будем прятаться, а к вечеру выходить на охоту. Сейчас у нас основная цель даже не рация, а их долбаньй проводник. Молодой такой юноша, худощавый, я его ., хорошо разглядел. Без него они на порядок боеспособность утратят.

– Среди тех, кого я видел, такого не было, – после короткого размышления сообщил Коннор.

– Я его тоже лишь раз видел. В общем, если заметишь худощавого и молоденького, дай знать. Его надо снять издалека, не приближаясь.

Джесс вдруг напрягся.

– Смотри...

На опушку метрах в сорока от них выскользнули несколько расплывчатых фигур и остановились на краю болота.

– Черт, – прошептал Владислав, – как быстро! Десяти минут не прошло. Где ж они были-то?

– В полумиле, не дальше, – подсчитал Коннор. – Может, засекли, когда мы с тобой на болоте возились?

– Тогда следи за тылом. Если что, дерни за Руку...

– Понял...

Пилот развернулся, устроился на противоположном краю овражка и направил ствол “смит-вессона” в сторону леска.

Фигуры разошлись цепью и опять остановились. Из чащи вышел еще один небольшой отряд, рассредоточился по опушке. Ближайший к Роко-тову полицейский оказался в каком-то десятке метров от него. Влад затаил дыхание и передвинул автомат, взяв солдата на мушку.

Тем временем полицейские нарубили прямых ветвей и по команде, отданной взмахом руки того, кто шел в авангарде, двинулись через топь, нащупывая путь палками. Трое оставшихся на берегу отошли в сторону и залегли за толстым стволом поваленной сосны.

Когда цепь добралась до середины болота, Владислав потянул за веревку. Та сначала не поддавалась, но затем вдруг дернулась и провисла. Чека выскочила из гранаты, химический взрыватель загорелся, и через шесть секунд (в это время Влад скоренько сматывал веревку) произошел взрыв.

Вся поверхность болота вздыбилась горбом, пленка зловонной жижи лопнула, и в мгновение ока пространство в радиусе сотни метров превратилось в огромную пылающую газовую горелку. Перенасыщенная сероводородом жидкость, получившая десятки кубических метров чистого окислителя из разорванного гранатой баллона, детонировала почище любой бомбы.

Все пятнадцать солдат на болоте погибли на месте. За сотые доли секунды их тела обгорели до костей, температура в пятьсот градусов обуглила даже скелеты.

Пылающая воронка втянула в себя окружающий воздух, и с чудовищным хлопком пламя погасло, израсходовав свободный кислород. То, что было болотом, превратилось в серую равнину, запорошенную пеплом.

Трое полицейских, опрометчиво устроивших засаду за сосной на берегу, не избежали той же участи – огонь вытянул из их легких воздух, а ударная волна прокатила толстенный ствол по лежащим телам.

Оператор за дисплеем компьютера от неожиданности чуть не уронил чашку кофе.

– Двойной термальный импульс! – крикнул он на весь зал, и головы коллег враз повернулись к нему. От центрального пульта в его сторону бросился старший смены.

Эти три слова в Агентстве Национальной Безопасности входили в первую десятку самых ужасных, произнесение которых могло означать начало ядерной войны. Двойные термальные импульсы обычно характерны для атомных взрывов.

– Где?! – офицер чуть ли не вплотную ткнулся лицом в экран.

– В квадрате два-семь, – оператор щелкнул “мышью” и вернул картинку.

– Мощность?

– Сейчас, сейчас... По таблице и зоне поражения – около ста тонн.

– Не может быть! – истерически крикнул офицер. – Там есть чья-нибудь авиация?

– Нет. За секунду до взрыва, по крайней мере, не было... Судя по температурной шкале, взрыв наземный, – оператор лихорадочно стучал по клавиатуре, выводя на экран все новые и новые данные

и сверяя их с колонками цифр. Наконец он откинулся в кресле и промакнул пот со лба. – Это объемный взрыв. Аналог боеголовки “WK-62”.

Офицер с шумом выдохнул воздух. Объемные взрывы действительно имели тепловые характеристики, которые регистрировались спутниками как двойные термальные импульсы. И, не разобравшись, их можно было спутать с пятном от ядерного взрыва.

На экране компьютера ширилось переливающееся, почти идеально круглое пятно, а зона термического поражения захватывала огромную область, значительно превосходящую реальный радиус действия бомбы. Но с высоты сотен километров эти различия практически не просчитывались, обработка информации начиналась только в наземных центрах.

– “Птичка” была?

– Нет. Источник наземный. Похоже на фугас.

– Объект?

– В зоне поражения. Насколько близко, смогу сказать чуть позже... Сейчас там пока слишком высокая температура.

– Выясните – доложить немедленно, – приказал офицер и бегом направился к телефону.

Ситуация с поисками капитана ВВС США Кон-нора резко изменилась, в нее вмешался неизвестный фактор. Старший смены спешил уведомить об этом координационный центр военной разведки.

Тряхнуло так, что и Владислава, и Коннора подбросило на метр вверх.

Грохнувшись о землю, они скатились на дно овражка и сжались в комок. Сверху посыпалась земля, воздух резко, с ревом колыхнулся в сторону болотца.

Все стихло так же быстро, как и началось. Жутко воняло гарью. После ярчайшей вспышки, осветившей лес и холмы на несколько километров вокруг, глаза почти ничего не видели.

Оба затрясли головой.

“Как говорят электрики – дернуло от души! Ну ты даун! Благодари Бога, что живы остались... Сколько ж там сероводорода было? Ужас! Чудо, что до нас не докатилось...”

– Ты как? – Рокотов потряс Коннора за плечо.

– Ничего... Что это было?

– То, что ты нюхал полчаса назад. Как по-английски сказать, не знаю. В общем, газ из болота.

– Я думал, слабее будет...

– Я тоже. Ну, в нашем деле лучше перебрать, чем недобрать. Этот природный “пук” они надолго запомнят...

Коннор пошарил руками вокруг себя.

– Пистолет выронил.

– Он подо мной, – успокоил Влад, – я прямо на него свалился. Чуть ребро не сломал. Ладно, не задерживаемся, скоро сюда вся шайка соберется. Посмотреть, что случилось... Закрой на полминуты глаза, после яркого света помогает...

Зрение понемногу возвращалось.

Рокотов выглянул из овражка.

“Вам с хрустящей корочкой или без? – перед ним расстилалась озаряемая безразличной Луной серая равнина, где черными островками торчали кочки с выжженной травой. – Кранты поисковикам. Человек пятнадцать-двадцать угробили зараз. Отлично! Считай, половину отряда. Долго они не оправятся... Так, сматываем веревку. Она нам еще ой как пригодится. Жаль только, Джессу не смогли оружие посерьезнее пистолета добыть. Ну ладно, это дело будущего...”

– Готов?

– Готов, – Кудесник окончательно пришел в себя. – Куда?

– Вперед по ложбинке, там поглядим...

Спустя час они были в трех километрах от бывшего болота, куда подтянулся остаток отряда специальной полиции.

В бессильной ярости майор выпустил в лес полную ленту из пулемета.

Услышав дробь очередей, Владислав язвительно улыбнулся – у солдат явно не все в порядке с нервами. И прибавил шагу.