Ночь одиночества

Глава 4

Мне удалось проспать часа два, прежде чем звонок Вельды разбудил меня. Я поднял трубку и сказал, что какое-то время меня не будет в конторе, но беспокоить меня она может только в крайнем случае, если речь пойдет о жизни и смерти, и то только ее или моей. В противном случае пусть не звонит.

Больше никто меня не тревожил, и я проспал около двенадцати часов. Было пять минут шестого, когда мои глаза сами собой открылись. Я чувствовал себя отдохнувшим. Принял душ, побрился, приготовил себе мясо и еще мокрый, в одних трусах, сел за стол.

Я был голоден и с аппетитом принялся за еду. Не успел я съесть и половины, как раздался телефонный звонок. С досады я пнул ногой дверь, чтобы не слышать звонков, но телефон не унимался. Так продолжалось полных пять минут, наконец я не выдержал, отшвырнул в сторону нож и вилку и подошел к аппарату.

— В чем дело? — пробурчал я.

— Однако долго же ты просыпался, черт!

— А, Пат. Я не спал. Что у тебя в этот раз?

— Случилось так, как мы предполагали. Оскар пошел на контакт. Он позвонил Ли и сказал, что хочет видеть его сегодня вечером. Договорились встретиться в восемь часов в квартире Оскара.

— Так.

— Ли позвонил тут же мне. Слушай, Майк, мы с тобой должны пойти туда, больше никому не доверишь.

Капли воды на моем теле, казалось, превратились в кусочки льда. Озноб пробежал по телу.

— Где мы встретимся, Пат?

— Давай у меня. Оскар живет на другом берегу, в Ист-сайде. — Пат продиктовал мне адрес, и я быстро записал. — Я сказал Ли, чтобы он подъехал первым и начал переговоры. А мы будем следовать прямо за ним. Ли поедет подземкой. Понял?

— Понял. Я скоро буду у тебя. Мы оба замолчали, ожидая, кто первым положит трубку. Пат не выдержал:

— Майк...

— Что?

— Ты уверенно себя чувствуешь?

— Вполне. — И я положил трубку.

Все в порядке, сделаю все, как нужно, хоть и нечистым путем. Плотина будет открыта, и чистые воды выпущены, они вынесут меня на поверхность из грязи.

Я оделся и тут вспомнил о мясе, которое оставил недоеденным на кухне, но решил, что больше есть не хочу. Лишь немного я задержался у зеркала, глядя на себя и решая — должен или не должен брать с собой оружие. Победила привычка, и я взял с собой пистолет, проверив обойму. Уже застегнувшись, достал из шкафа в прихожей коробку с двумя запасными обоймами и пулями, загреб их полную ладонь и все это положил в карман. Если собираешься применять оружие, то должен быть основательно готов к этому.

Вельда только что вошла к себе, когда я позвонил ей.

— Ты еще не ела, детка?

— Перехватила сандвич по дороге. А что, ты хочешь пригласить меня?

— Да, но не на ужин. Это по работе. Я скоро буду. А по дороге все тебе расскажу.

Она сказала, что будет готова, чмокнула в трубку и положила ее. Я надел шляпу, взял блок “Лаки” и сбежал вниз, свистом подозвав такси.

Не знаю, как я выглядел, когда Вельда открыла дверь, но улыбка сразу сошла с ее лица. Оказывается, Вельда была такой высокой, что мне почти не пришлось нагибаться, чтобы поцеловать ее в щеку. Было приятно просто стоять, ощущая ее рядом. Она была красива, приятно пахли ее духи. Вельда олицетворяла собой все прелести жизни.

— Пройди в спальню, Майк. Ты сможешь мне все рассказать, пока я буду одеваться.

— Я могу говорить отсюда.

Вельда повернулась, глаза ее весело заблестели.

— Ты ведь бывал в женских спальнях, Майк?

— Но не в твоей.

— Я приглашаю тебя туда поговорить. Только для этого. Я шутливо оттолкнул ее:

— Боюсь за себя, детка. Ты, да еще в спальне. Это может оказаться для меня слишком опасным. Я берегу тебя для чего-то особенного.

— Это будет стоить три доллара, и можно вставить в рамочку?

Я рассмеялся над ее ответом и последовал за ней в спальню. Вельда предложила мне сесть на обитый сатином будуарный стульчик, а сама зашла ненадолго за ширму и вышла в черной шерстяной юбке и белой блузке. Боже, как прекрасно она выглядела!

Когда Вельда села за туалетный столик и начала расчесывать волосы, я поймал ее взгляд в зеркале. Он словно отражал ту тревогу, которая была в моих глазах.

— Ну а сейчас, Майк, расскажи мне все. Я рассказал ей все, что узнал от Пата, и ожидал, что она скажет.

Вельда спокойно закончила расчесывать волосы и положила щетку на туалетный столик.

— Они слишком многого хотят от тебя.

— Возможно.

Я достал из пачки сигарету и закурил.

— Вельда, а что значит Ли Демер для тебя? Она опустила глаза и произнесла, аккуратно подбирая слова:

— Он значит много, Майк. Ты не обидишься, если я скажу, что они не просят от тебя слишком многого?

— Нет... нет, конечно, если ты так считаешь. Хорошо. Сыграю свою роль, и посмотрим, что я смогу сделать с этим сумасшедшим убийцей. Надевай пальто.

— Майк, а ведь ты не все сказал мне. Как хорошо она меня знала!

— Ты права.

— Расскажешь?

— Не сейчас. Может, позже.

Она поднялась, стройная и совершенная, как статуя, с распущенными черными волосами, обрамляющими ее прекрасное лицо.

— Майк, все-таки ты свинья. У тебя куча проблем, и ты не хочешь, чтобы тебе кто-нибудь помог. Почему всегда ты должен все тащить один?

— Потому что я такой. Это я.

— И я — это я, поэтому хочу помочь тебе. Можешь ты это понять?

— Да, понимаю, но это совсем другой случай, а не то, что ты думаешь, просто не хочу пока говорить об этом.

Она подошла и, положив руки мне на плечи, сказала:

— Майк, если я тебе понадоблюсь... когда-нибудь, ты попросишь меня о помощи?

— Попрошу.

Ее губы, теплые и влажные, были полны любовного возбуждения. Я привлек ее к себе, зажигаясь огнем, который пылал в ней, и ощущая ее тело, полное трепетного желания.

Я забрался пальцами в ее волосы и отвел голову чуть назад. Наши губы разъединились.

— Не надо, Вельда. Не сейчас.

— А когда, Майк?

— Когда-нибудь. Надень пальто. — Я грубовато подтолкнул ее в прихожую. Она открыла гардероб, взяла с вешалки жакет, подходящий к юбке, и легким движением надела его, затем поверх жакета ременную портупею. Кобура опустилась ей на бедро, и пистолет, лежавший в ней, издал лязгающий звук. После этого она надела пальто.

— Я готова, Майк.

Я передал ей листок с адресом Оскара:

— Это место, где он обосновался. Станция метро недалеко, ты прямо сейчас поедешь туда и осмотришься. Не знаю почему, но у меня предчувствие, что тут что-то нечисто. Мы будем прикрывать Ли, когда он войдет в дом. Нужно, чтобы кто-то наблюдал за домом, когда мы войдем внутрь. Помни, это опасный район, будь крайне осторожна. Я не хочу иметь никаких дополнительных неприятностей. Если ты обнаружишь на месте что-либо подозрительное, ничего не предпринимай, возвращайся к станции подземки и жди нас. У тебя будет примерно полчаса, чтобы оглядеться. Будь осторожна.

— Не беспокойся обо мне.

Вельда натянула перчатки, улыбка играла на ее лице. Я вовсе не собирался волноваться за нее, ведь пушка у нее в сумочке лежала не для балласта. Я подвез ее к метро и подождал, пока она спустится вниз.

Пат поджидал меня у подъезда своего дома. Он нервно теребил в руках пачку сигарет. Я крикнул ему из такси, он перебежал улицу и сел в машину.

На часах было семь пятнадцать. Без десяти восемь мы отпустили такси и направились ко входу в метро. Мы были от него примерно в тридцати метрах, когда вышел Ли Демер. Он шел твердой походкой, смотря прямо перед собой, словно это был его район и он хорошо знал место. Пат толкнул меня локтем, я дал ему понять, что тоже заметил Ли. Кроме того, глазами я искал Вельцу, но ее не было видно.

Дважды Ли останавливался, чтобы посмотреть на номер дома. В третий раз он задержался у старого кирпичного дома, взглянул на окна первого этажа, бросил быстрый взгляд назад и вошел в подъезд, исчезнув в его темноте. Мы дали ему тридцать секунд, отсчитывая их про себя и держась в тени здания.

Улица была пустынна, проехал автомобиль, разрезав темноту фарами и едва не осветив нас. Никого не было на улице, даже детей. Может, они где-то и играли, но не в этом месте. Мы закончили считать до тридцати почти одновременно, но было уже поздно. Дверь хлопнула где-то над нашими головами, и мы услышали, как чьи-то ноги стучат по крыше, удаляясь с каждым шагом. Полусдавленный, захлебывающийся голос раздался из дома, мы буквально пролетели по ступенькам и уперлись в закрытую дверь. Ли стоял в проеме двери с петлей на шее, едва не подвешенный к потолку, с широко раскрытым ртом. Он показывал рукой на лестницу:

— Убежал... он убежал. Выглянул из окна на улицу... и убежал.

Пат выругался:

— Черт... мы не можем дать ему уйти.

Я был уже впереди, руки ощупывали темноту. Ведя рукой вдоль стены, я очутился в темноте ночи, которая начиналась за черным ходом в подъезд. В этот момент я услышал голос Вельды:

— Майк... Майк!

— Сюда, Пат. Здесь проход в стене. Включи фонарь.

Пат опять ругнулся, крикнув, что потерял его. Я не стал ждать и выскочил на маленькую аллею позади домов. Пистолет я держал в руке и готов был пустить его в дело. Вельда крикнула снова, и я побежал на ее голос в конец аллеи.

Когда я выскочил на улицу через узкий проход между зданиями, то не смог никого найти. Только в конце улицы увидел людей, бегущих по направлению ко входу в метро. Люди бежали и на ходу кричали что-то друг другу. Я уже знал, что случилось там, внизу, и мне было страшно представить себе это. Если что-нибудь произошло с Вельдой, я вырву кишки у этого сукиного сына. Приколочу гвоздями к стене и буду сдирать с него кожу узенькими полосками.

Цветной парень вышел из подземки наверх и крикнул, чтобы вызывали врача. Этого для меня было достаточно. Работая локтями и корпусом, я протиснулся на платформу и пробрался к самому краю.

В толпе я увидел Вельду и смог унять нервную дрожь, но из холода меня бросило в жар. Я спрятал в кобуру пистолет и пошел к Вельде, стараясь не показать ей, как взволнован.

Поезд протянулся почти во всю длину платформы. Он, должно быть, резко затормозил и не дошел до отметки полной остановки. Перед ведущим вагоном стояли машинист и два проводника поезда, рассматривая кровавое месиво, налипшее на колеса и рельсы. Машинист произнес:

— От него почти ничего не осталось. Не нужно никакого врача.

Вельда заметила меня краем глаза. Я протиснулся к ней и выдохнул в ухо:

— Демер?

Я слышал, как Пат пробирался через толпу, а Ли шел за ним по пятам.

— Иди отсюда, малышка. Я позвоню тебе позже. Она отступила назад, и толпа, поглотив ее, тут же заняла освободившееся место. Вельда ушла, прежде чем Пат добрался до меня.

Его брюки были изодраны, а на щеке выделялась полоса грязи. Пату понадобилось более двух минут, чтобы заставить толпу отодвинуться от края платформы. Люди уже расходились, когда полицейский с улицы появился в проходе. Пат провел рукой по лицу, вытирая пот:

— Что, черт возьми, здесь произошло?

— Не знаю, но полагаю, что наш парень там, внизу. Пусть Ли подойдет поближе и посмотрит.

Машинист вытаскивал останки тела из-под колес.

— И лица почти не осталось, — заметил он. Ли Демер подошел поближе, посмотрел вниз и побледнел.

— О Боже!

Пат обнял его и прижал к себе на всякий случай. Машинист и кондуктор вытащили из-под колес почти все останки.

— Это он? — спросил Пат.

Ли молча кивнул. Я видел, как заходил кадык на его горле. Подошли еще два полицейских с местного участка. Пат показал им свой знак, распорядился позаботиться об останках и сделал движение рукой, чтобы я помог ему отвести Ли на скамейку. Казалось, Ли совершенно обессилел, он повис на нас, как мешок, закрыв лицо руками. Что я мог сказать? Хотя парень и был ненормальным, но все же приходился ему братом. Пока Пат разговаривал с машинистом, я стоял рядом с Ли, который сидел и плакал.

Мы вывели Ли наверх и посадили в машину. Люди толпой стояли возле машины “Скорой помощи”, ожидая дальнейшего развития событий. Они были разочарованы, когда вместо трупа вынесли небольшую корзину и засунули в машину. Какой-то мальчишка указал на следы крови, капавшей из нее, и одна женщина упала в обморок.

Машина с останками укатила. Я полез за сигаретой. Чертовски хотелось закурить.

— Он умер мгновенно, — констатировал я. — Что сказал машинист?

Пат взял сигарету из моей пачки:

— Машинист не видел его. Парень, должно быть, стоял за колонной, затем спрыгнул вниз прямо перед вагоном и был мгновенно разорван на куски.

— Не знаю, как это принимать, с облегчением или нет.

— Для меня это облегчение, Майк. Он мертв. Даже если его имя попадет в газеты, кто свяжет это с Ли? Со смертью Оскара все наши беды миновали.

— Ты нашел у него какие-нибудь документы? Пат опустил руку в карман плаща и вынул какие-то бумаги. Они выглядели так, словно были запачканы чернилами. Липкие чернила.

— Билет на поезд из Чикаго лежит в конверте от билета на междугородный автобус. Видимо, до Чикаго он добирался автобусом, а затем сел на поезд. Билет на поезд датирован семнадцатым числом, пятницей.

Я повернул конверт обратной стороной и увидел отпечатанную надпись: “Демер”, сделанные от руки карандашом заметки о рейсах. Был еще один конверт, наполовину оторванный и использованный владельцем для памятных записей. Однако можно было разобрать часть фамилии Демера, адрес в Небраске и, самое главное, штамп почтового отделения, поставленный месяц назад. Две скомканные долларовые бумажки, немного мелочи и ключ от дверного замка. Лучшего трудно было и пожелать, но именно это мне и не понравилось.

— В чем дело, Майк? — раздраженно спросил меня Пат.

— Не знаю, но от всего этого отдает душком.

— Тебе это не нравится, потому что не удалось прикончить его самому!

— Заткнись, понял?

— Тогда что тебе кажется подозрительным?

— Откуда, черт возьми, я знаю! Может мне что-то не нравиться, даже если я еще не могу объяснить почему?

— Нет, со мной у тебя такого быть не должно. Я рисковал головой, когда тянул тебя в это дело.

Я затушил сигарету. Было довольно прохладно, и пришлось поднять воротник, пауза затянулась.

— Послушай, Пат, постарайся точно определить, что это за парень, чьи останки отвезли в морг. После этого, может статься, я смогу сказать тебе, почему мне кажется, что это дело попахивает.

— Не беспокойся. Как раз это я и собирался сделать. Не дам ему обвести нас вокруг пальца. Парень действительно мог кого-нибудь сбросить под поезд, чтобы сбить нас с толку. Было у него время, чтобы сунуть эти бумаги парню в карман? Думаю, он мог это сделать. Мы все проверим. У Ли есть свидетельство о рождении и медицинская справка Оскара, в которой имеется описание всех физических данных Оскара. Мы довольно быстро установим, Оскар это или кто-нибудь другой.

— Дай мне знать.

— Позвоню завтра утром. Жалко, нам не удастся узнать, как ему удалось нас засечь. Я чуть шею себе не свернул в этой чертовой аллее. Мне показалось, что тебя кто-то звал там.

— Это исключено.

— Хорошо, давай до завтра?

— Уф-ф, ладно. — Я сделал последнюю затяжку и бросил окурок в канализацию. Пат пошел назад на станцию, я слышал его удаляющиеся шаги.

После разошедшейся толпы улица выглядела еще более пустынной. Я направился к подъезду и, поднявшись на три ступеньки, вошел. Дверь в квартиру все еще была открыта, в холл подъезда проникал свет, помогая мне ориентироваться в полумраке.

Это была обыкновенная однокомнатная квартира. Из мебели только стул, кровать, небольшой шкаф и рукомойник. Открытый чемодан, лежащий на кровати, был наполовину забит разным барахлом, довольно поношенной одеждой. Трудно было понять, распаковывали его или упаковывали. Я стал ворошить вещи и нашел долларовую бумажку. Под одеждой лежал каталог вещей, которые можно заказать по почте. Часть этого каталога занимали спортивные принадлежности, включая все виды оружия. Другая часть каталога содержала картинки автопринадлежностей. Какая часть каталога больше интересовала владельца? Что он заказал — пистолет или покрышки? Где?

Я взял стопку рубашек и стал их разворачивать, ища метки. Только на одной была метка прачечной “Дэя”, так что, видимо, он стирал их сам.

Больше мне ничего не удалось обнаружить.

Я мог вздохнуть спокойно и передать Марти Куперману, что Ли сейчас ничего не угрожает. Пат и полицейские будут удовлетворены, и вообще все будут довольны. И только я один недоволен, что-то не дает мне покоя. Да, я далек, чертовски далек от того, чтобы быть довольным. Мое недовольство заключалось в том, что случившееся никак не было связано с зелеными карточками, которые больше всего интересовали меня. Происшедшее не было связано с зелеными карточками ничем, кроме того, что тот, кто погиб под колесами поезда, когда-то убил парня, имевшего зеленую карточку. Как его звали-то... Моффит, Чарли Моффит. Был он убит случайно или что-то большее стоит за этим?

С досады я пнул край кровати и в последний раз осмотрел комнату. Следующим, кто сюда придет, будет Пат. Он методично все обследует, возьмет отпечатки пальцев, идентифицирует их, словом, все, как положено. Если я чего-то и не заметил, Пат обнаружит, и я смогу получить данные от него.

Прошло всего несколько часов, как я вылез из постели, но чувствовал себя почему-то очень уставшим. Слишком уж много неясного... К тому же мысленно я все время возвращался к увиденному под колесами поезда.

Я вышел из дома, зашел в аптеку и оттуда позвонил Вельде домой. Дома ее не было. Тогда я позвонил в офис, она была там. Я назначил ей встречу внизу, в баре, и вышел на улицу, ища такси.

Водитель такси настойчиво рассказывал мне в деталях о случившемся в метро, подчеркивая, что получил сведения от очевидца. Я был настолько утомлен этим, что поскорее выскочил из машины, как только мы оказались на месте.

Вельда сидела в дальнем зале с бокалом коктейля “Манхэттен”. Двое парней за соседним столиком пытались с ней заигрывать. Один из них сказал какую-то гадость, другой громко засмеялся. Тони, владелец бара, хотел уже выйти из-за стойки, но, увидев меня, остановился. Шутник сказал что-то еще, сполз со своего стула и направился к Вельде.

Он поставил свой стакан к ней на стол и, опершись рукой, нагнулся пониже, говоря какие-то непристойности. Вельда быстрым, почти неуловимым движением ударила его по руке так, что он лишился опоры и лицом уткнулся в поверхность стола. А затем она выплеснула содержимое своего стакана ему в глаза.

Парень заревел:

— Ты, грязная маленькая...

Но не успел докончить. Вельда стеклянной пепельницей ударила его сбоку по голове. Он упал на колени, головой почти касаясь пола. Второй парень сначала оцепенел, затем смахнул свой стакан со стола и вскочил со стула. Он успел сделать только один шаг, потому что я схватил его сзади за воротник плаща и, дернув вниз, положил на спину.

Тони заулыбался, облокотившись на стойку бара. Мне было не смешно. Парень, оказавшись на полу, повернул голову в мою сторону, и в его взгляде я прочел смертельную угрозу.

— Здоровый, умный малый, — процедил он, и вдруг словно какая-то пружина сработала в нем. Он вскочил на ноги, в руке сверкнул нож.

Щелчок взводимого курка пистолета хорошо слышен в тихой комнате. Этот негромкий звук может остановить целую дюжину парней. Тип с ножом не мог отвести глаз от пистолета. Я дал ему несколько секунд на созерцание и затем врезал пистолетом по носу.

Нож выпал на пол, и я сломал его, резко наступив ногой. Тони рассмеялся. Я схватил малого, поставил на ноги и, зажав рукой его голову, несколько раз провел металлом пистолета по его лицу, пока оно не превратилось в кровавую массу. Парень взмолился, чтобы я прекратил это.

Тони помог мне выбросить их на улицу из бара. Я вернулся к Вельде и сел за столик. Тони принес ей новый “Манхэттен”, а мне пива.

— Очень хорошо, — сказал я.

— Спасибо. Я знала, что ты рядом.

Она закурила, ее руки не дрожали в отличие от моих.

— Ты был слишком жесток с ним.

— Подонок! Схватил нож. У меня аллергия на порезы. — Я выпил полбокала пива одним махом и опустил его точно на влажный след от донышка на столе. — Ну а теперь расскажи мне о том, что ты там увидела.

Вельда начала говорить, отрывая спички одну за другой от упаковки, но не зажигая их.

— Я была там около половины восьмого. Свет горел в окне, выходящем на улицу. Я видела, как кто-то дважды выглядывал на улицу, отодвигая занавеску. Какая-то машина дважды прошла мимо дома, объезжая кругом по улицам и всякий раз замедляя движение перед домом Когда машина проехала в последний раз, я подошла к двери и попыталась открыть ее, но она была закрыта, тогда я прошла к другой двери и попробовала открыть ее. Она тоже была на замке, но рядом находился вход в подвал, и я решила спуститься вниз. Когда я наполовину спустилась по ступенькам, то вдруг увидела человека, идущего к дому. Я подумала, что это может быть Демер. Мне удалось рассмотреть, что вы следуете за ним. Дверь в подвал была открыта, а из подвала можно было выбраться на задний двор. Пробираясь через груды пустых ящиков, я вдруг услышала, что кто-то ходит на заднем дворе. Не знаю точно, сколько времени у меня ушло на то, чтобы выбраться из подвала. Может быть, минуты две. Затем я услышала крик, кто-то вышел из двери соседнего дома. Я оказалась в аллее, услышала шаги убегающего человека и, поняв, что не смогу догнать его, стала звать тебя.

— Это был Оскар Демер, точно. Он тоже заметил нас и попытался скрыться.

— Может быть.

— Почему ты говоришь... может быть?

— Мне кажется, что по аллее бежали два человека.

— Два человека? — У меня чуть голос не сорвался. — Ты видела их?

— Нет.

— Тогда почему?

— Не знаю. Думаю, их было двое.

Я допил первый бокал пива и попросил Тони принести второй. Вельда так еще и не дотронулась до своего коктейля.

— Что же заставляет тебя думать так? Она пожала плечами и, глядя в бокал, постаралась вспомнить те мгновения:

— Когда я была в подвале, мне показалось, что кто-то есть во дворе. Но вокруг было полно кошек, и я решила, что слышу шум от них.

— Так. Дальше.

— Затем, когда я побежала по аллее за ним, то упала и лежа слышала, что бежит человек, но не один.

— Один человек может произвести шума больше, чем десять, если он раньше никогда не бегал.

— Может, я и не права, Майк, но я хотела, чтобы ты об этом знал.

— Черт с ним, теперь это, собственно, не имеет большого значения. Он мертв, и с его смертью все закончилось. Ли Демер смело может идти вперед и осуществлять свои реформы. У него нет теперь никаких причин беспокоиться. А что касается двух человек в аллее, то... Ты ведь видела, что из себя представляет это место. Никто не живет там по своей охоте, а только если больше деваться некуда. Там живут люди, которых легко напугать, и если Оскар начал бежать, то кто-то другой мог тоже побежать. Ты видела его спускающимся в метро?

— Нет, он уже спустился, когда я подошла. Но двое мальчишек на ступеньках у входа что-то увидели интересное внизу и подзывали третьего посмотреть. Я спустилась вниз на платформу, поезд в это время резко затормозил, но я не знала причины. Когда ты велел мне уходить, я вышла и попыталась найти этих мальчишек, но их не было наверху.

Я допил свое пиво, а Вельда коктейль. Она надела пальто.

— Что теперь, Майк?

— Ты идешь домой, детка, а я собираюсь немного прогуляться.

Мы попрощались с Тони и вышли. Парней, которых мы выдворили из бара, нигде не было видно. Вельда улыбнулась:

— Я в безопасности?

— Конечно.

Я подозвал такси, поцеловал ее, посадил в машину и попрощался, а сам отправился гулять по улицам. Мои шаги вторили мыслям. Я вспомнил свою прогулку по мосту и еще одну, ту, что привела меня к комми. Что-то стояло за этими зелеными карточками. Где мне найти ответ на то, почему я должен был убить толстого парня, у которого была зеленая карточка, и увидеть смерть девушки, не вынесшей выражения моего лица? Я хочу знать, почему провидением был выбран именно я, чтобы нажать на спусковой крючок пистолета.

Я зашел в кондитерскую, намереваясь позвонить. В телефонной книге нашел Парк-авеню, Брайтон и набрал нужный номер.

Важный голос ответил:

— Резиденция мистера Брайтона.

Следовательно, я попал, куда нужно.

— Этель дома?

— Как мне передать, кто ее спрашивает?

— Просто позовите ее к аппарату.

— Извините, сэр, но...

— Заткнись и соедини меня с ней. Немного спустя я услышал в отдалении шум голосов, а затем прозвучал голос Этель:

— Да?

— Привет, Этель, — сказал я. — Прошлой ночью я вел твой автомобиль до Таймс-сквер, ты помнишь?

— О-о! Но... — Она понизила голос почти до шепота. — Пожалуйста, я не могу говорить с вами из дома. Это...

— Ты можешь поговорить со мной вне дома. Я буду на углу улицы возле твоего дома через пятнадцать минут, детка, подъезжай туда на машине.

— Я не могу. Честно... о пожалуйста! — В ее тоне чувствовалась паника.

— Будет лучше, если ты придешь, детка. — Сказанного было достаточно, и я повесил трубку. Если я правильно понял, она придет, и направился к Парк-авеню.

Этель ждала меня. Я заметил ее еще издалека, примерно метров за сто. Она ходила взад и вперед, стараясь всем своим видом показать, что находится здесь по делу. Я подошел к ней сзади и неожиданно для нее произнес:

— Хэлло.

Она вздрогнула и ответила мне. В ее голосе звенел панический страх.

— Испугалась?

— Нет, конечно нет.

Как же, не испугалась! Ее подбородок подрагивал, а руки тряслись.

Я широко улыбнулся, взял ее под руку, и мы направились в западном направлении, туда, где было много людей и улицы сияли огнями. Иногда бывает необходимо побыть среди людей, потолкаться в толпе, отойти душой. Хочется говорить, смеяться, ощущать себя частицей этого пестрого шумного шествия.

На нее это, однако, не подействовало. Искусственная улыбка застыла на ее лице, Этель украдкой поглядывала на меня.

Мы прогулялись по Бродвею и зашли в небольшой бар на боковой улице. В баре все посетители собрались в одном конце возле телевизора. Лампы горели приглушенным светом, создавая полумрак, и никто даже не обратил на нас внимания, кроме бармена. Но и ему было интереснее смотреть бокс по телевизору, чем обслуживать нас.

Этель заказала коктейль, а я пиво. Когда принесли выпивку, она напряженно взяла стакан одной рукой, а другой нервно крутила сигарету. Девушка смотрела вдаль, словно что-то внимательно рассматривала за моей спиной, и упорно молчала, хотя я и старался ее разговорить. Вскоре я оставил эти попытки и замолчал. Так мы просидели некоторое время. Я заметил, как побелели ее пальцы. Чувствовалось, что она долго не выдержит. Я глубоко затянулся и сказал, выдыхая вместе со словами дым:

— Этель... Она вздрогнула.

— Что есть во мне такого, что заставляет тебя деревенеть?

Она провела языком по губам:

— Да нет, ничего, действительно ничего.

— Ты даже ни разу не поинтересовалась, как меня зовут.

Этель вскинула голову. Глаза ее расширились и уставились в стену.

— Меня... не интересуют имена. Но вы... я... пожалуйста, что я такого сделала? Разве я была неискренней? Почему вы... — Она слишком долго сдерживалась. Слезы показались в ее глазах, слезы и мольба. Этель разрыдалась чисто по-женски.

— Этель... перестань, пожалуйста. Посмотри в зеркало, и ты поймешь, почему я позвонил тебе. Ты женщина, увидев которую однажды невозможно забыть. Ты слишком серьезна.

Женщины всякий раз странно ведут себя со мной. Она перестала плакать так же внезапно, как и начала, а губы сжались в негодовании. Сейчас она смотрела мне прямо в глаза.

— Мы обязаны быть серьезными, и вы должны знать это лучше всех!

Так-то лучше. Эти слова она говорила от себя, а не повторяла заученные фразы.

— Ну, не все же время! — рассмеялся я.

— Все время! — возразила она.

Я продолжал улыбаться, и Этель хмуро сдвинула брови.

— Хорошо, хорошо, пусть будет так.

— Не понимаю вас. — Она немного поколебалась и вдруг улыбнулась. Улыбка ей очень шла, делая ее лицо милым. — Вы проверяли меня? — заявила она требовательно.

— Что-то в этом роде.

— Но... почему?

— Мне нужна помощь. Я не могу обратиться за ней к любому, знаешь ли. — Это была правда. Мне действительно очень нужна была помощь, причем основательная.

— Вы имеете в виду... Вы хотите, чтобы я помогла вам... выяснить, кто это сделал? — Как я хотел, чтобы она открылась. Мне было не по себе от всех этих глупых игр, но я должен был подыгрывать ей.

— Да, именно так.

Видимо, ей это понравилось. Я заметил, как расслабились пальцы ее руки, держащей стакан, и она сделала первый глоток.

— Могу я задать один вопрос?

— Разумеется.

— Почему вы выбрали меня?

— Люблю иметь дело с красивыми людьми.

— Но мое происхождение...

— Оно тоже меня привлекло. К тому же красота помогает в делах.

— Но я не такая уж красавица, — возразила Этель, ожидая услышать от меня возражение, и услышала.

— Я вижу открытыми только твои руки и лицо. Они красивы, и я готов поклясться, что и все остальное, чего я не могу видеть, так же красиво.

Было слишком темно, и мне трудно сказать, покраснела она при этих словах или нет. Облизнув губы, она улыбнулась:

— Вы бы хотели?

— Что?

— Ну, посмотреть, как выглядит все остальное? Нет, она не покраснела. Я тихо засмеялся, и ее глаза зажглись блеском.

— Да, Этель, именно этого я и хочу, а увидев, захочу большего.

Ее дыхание стало глубоким и частым, на шее забилась жилка.

— Здесь жарко, — сказала она, распахивая пальто. — Может, мы... уйдем?

Теперь она смеялась и вся светилась радостью. Мы оставили наши бокалы недопитыми, нам было не до этого. Я чувствовал теплое пожатие ее руки, с каждым шагом она преображалась, превращаясь в живую, молодую, чувственную женщину. Этель вела меня. Мы шли к ее дому так быстро, словно торопились скорее насладиться предстоящим.

— А если твой отец... или кто-нибудь из знакомых увидит нас? — поинтересовался я. Этель пожала плечами.

— Ну и пусть. — Она высоко вскинула голову. — Меня это ничуть не беспокоит. Последние чувства к моей семье исчезли несколько лет назад.

— Но тогда у тебя нет чувств и ни для кого другого?

— Нет, есть. О есть! — Она посмотрела мне прямо в глаза. — В данный момент у меня чувство к вам.

— А в другое время?

— Я не должна вам этого говорить.

В нескольких метрах от ее дома мы остановились. Здесь стоял ее автомобиль. На всех машинах, стоящих рядом с ее, под щетками были прижаты парковочные билеты. На ее был только клубный знак.

— В этот раз я поведу сама.

Мы уселись в машину и поехали. Сначала шел небольшой дождь со снегом, затем небо прояснилось и ярко засверкали звезды. По радио звучала приятная классическая музыка, было тепло и уютно, как дома, в то время как наша машина, рассекая воздух, мчалась по извилистому шоссе в сторону Хадсона.

Мы остановились на съезде с хайвея в сторону узкой дорожки, ведущей в заросли вечнозеленых деревьев, взбегающих неровными рядами на холм. На вершине холма среди деревьев был виден небольшой коттедж. Этель за руку повела меня к дому. Это было ее убежище. Она взяла большие восковые свечи, поставила их в тяжелые бронзовые канделябры и зажгла.

Я был поражен изысканной простотой комнаты. Все говорило о богатстве, но не броским, навязчивым языком. Кто-то много и хорошо потрудился, чтобы декорировать комнату. Этель кивнула в сторону небольшого бара, устроенного в углу отделанной под хижину части комнаты.

— Выпивка там. Не составит тебе труда приготовить ее для нас?.. Потом разожги огонь. Дрова уже в камине.

Я согласно кивнул, и Этель вышла из комнаты, поглядев ей вслед, я занялся делом. Открыл бар и обнаружил там богатый выбор напитков. Из лучших я выбрал самый лучший и налил два бокала, не разбавляя, чтобы не испортить. Попробовал из своего бокала и, решительно выпив все до дна, налил еще.

Комми. Она была красной. Она имела все, что можно, и тем не менее оставалась красной. На что она, собственно, рассчитывала? Неужели она за то, чтобы правительство приказало ей поделиться всем этим с народом? Все ценности при новом режиме приобретут новых хозяев. Какой-нибудь жирный генерал, высокопоставленный чиновник из секретной службы, кто-нибудь еще. Уверен, прекрасно быть комми, пока ты на самом верху. А из кого же они планируют сделать послушных идиотов?

Как Этель могла влипнуть в это? Я еще немного поразмышлял о непонятных мне вещах, сохранившихся в этом мире, и бросил спичку в камин. Огонь разгорелся, охватив сухие дрова. В этот момент вошла Этель. На ней была меховая накидка, распущенные волосы казались мягче.

— Холодно?

— Здесь да, но я скоро согреюсь.

Я подал ей бокал, и мы чокнулись. Ее глаза излучали свет и тепло.

Мы выпили с ней еще, и бутылка была уже почти пустая. Меня подмывало задать ей несколько вопросов, но не хотелось, чтобы она имела возможность их обдумывать. Я решил чуть-чуть подпоить ее. Открыл бар и стал снова выбирать, переставляя бутылки. Этель включила проигрыватель и поставила пластинку.

Огонь бросал пляшущие блики на пол, мебель и стены комнаты. Этель подошла ко мне, протягивая руки и приглашая на танец. Желание танцевать смешивалось во мне с другим желанием. Этель засмеялась:

— Да ты пьян!

— Пьяный, как черт! — На самом деле это не соответствовало действительности.

— И я тоже пьяна. Но мне это нравится. — Она подняла руки и резко повернулась. Я вынужден был ее обнять, чтобы удержать от падения.

— Давай сядем возле камина и будем наслаждаться его теплом.

Она оттолкнула меня и, танцуя, пошла к софе. Сдернув медвежью шкуру, которая покрывала софу, бросила ее на пол около камина и повернулась ко мне, приглашая сесть.

— Ты спечешься в своей меховой накидке, — сказал я.

— О нет! — Она странно улыбнулась и расстегнула накидку. Поведя плечами, она позволила накидке упасть на пол и осталась обнаженной. Затем сбросила туфли и опустилась на мягкий медвежий мех, прекрасное нагое создание с плавными, округлыми линиями тела и великолепными распущенными волосами, на которых, меняя их цвет, играли блики огня.

Да, становилось слишком жарко. Я начал раздеваться. Бумажник выпал из костюма, черт с ним, подберу потом. Не расстегивалась портупея, я порвал ее. Этель не должна была делать этого, черт, не должна была. Я же хотел задать ей несколько вопросов. Но теперь уже не помнил какие. Я сильно сжал ее тело, но она не подала и звука. Губы ее, ярко-красные и влажные, манили меня. Она впилась ртом в мои губы, тепло от огня, казалось, слилось с теплом ее длинных ног и упругого, мягкого живота. Этель крепко обняла меня и прижала к колышущейся восторгом любви груди.