Ночь с дьяволом

Глава 6, в которой настоятельно требуется мастерство мистера Кембла

В течение трех десятков лет брокерская фирма «Гольдштейн и Стоддард» была расположена на расстоянии плевка от Королевской биржи и Английского банка, в самом центре лондонского финансового района, столь же сильно отличающегося от Мейфэра, насколько мел отличается от сыра. В Сити улицы носили основательные, без излишних украшательств названия, напоминавшие об их прежнем предназначении: Корнхилл [5], Треднидл-стрит [6], Полтри [7], а также брокерский рай — Эксчейндж-Элли [8]. Контора Стоддарда находилась на Ломбард-стрит, названной так в честь ее первых обитателей, ломбардских ростовщиков, которые появились там в XIII веке и постепенно не только сильно разбогатели сами, но и позволили разбогатеть некоторым другим счастливчикам.

Теперь в Сити крайне редко осуществлялись сделки с зерновыми или домашней птицей, однако на Ломбард-стрит произошло мало изменений. Старый Гольдштейн давно умер, но по мраморным ступенькам лестницы в контору поднималась, сменяя один другого, вереница способных Стоддардов, последним из которых был Игнатиус, чей голос был подобен скрежету металлической мочалки для чистки кастрюль, но зато он обладал не традиционным ангельским «зеленым большим пальцем» [9], а кое-чем получше: указательным пальцем из чистого золота. В этот момент Стоддард этим самым указательным пальцем пересчитывал пачку банкнот.

— Да, да, все правильно, — проскрипел он, обращаясь к джентльмену, сидевшему возле его стола. — Ровно три тысячи. — Неуловимым профессиональным жестом он выровнял деньги в пачке, хлопнув о крышку стола, и передал их клерку, стоявшему рядом. — Отнеси в бухгалтерию и внеси запись в кассовую книгу.

Когда клерк ушел, Стоддард снял очки и неодобрительно взглянул на клиента.

— По правде говоря, мистер Ратледж, — с упреком проскрежетал он, — вы просто вводите в искушение воров, таская такие суммы в карманах.

— Полно вам, Стоддард. — Ратледж махнул рукой. — Неужели я похож на человека, с которым какой-то жалкий карманный воришка захочет связываться?

Стоддард внимательно обвел взглядом циничную физиономию Ратледжа, плащ, висящий на широких плечах, пыль, покрывавшую грубые сапоги, из-за кожаного отворота которых выглядывал кончик спрятанного там ножа. А теперь еще, несмотря на кажущуюся вялость этого добродушного лентяя, в его глазах появилось напряженное выражение.

— Нет, — честно признался Стоддард, — если прикинуть ущерб, который вы можете причинить, с вами, пожалуй, не стоит связываться.

Его клиент громко расхохотался.

— Правильно. Именно поэтому я и нанял вас. Из-за вашей непоколебимой честности.

Стоддард с кислой улыбкой подвинул к себе толстый кожаный гроссбух.

— Теперь перейдем к делу, — сказал он. — У нас есть несколько вопросов, которые требуют вашего внимания.

Ратледж выпрямился на стуле.

— Ну, вот он я, черт побери! Но не превращайте меня, Стоддард, в своего раба!

— Даже не мечтаю об этом, — язвительно пробормотал Стоддард, подвигая к нему какой-то документ. — Это последний документ Ллойда. Изменения невелики, но тем не менее…

— Силы небесные! — Ратледж сердито взглянул на бумаги. — Неужели я должен все это прочесть?

Стоддард, надо отдать ему должное, не стал возмущенно таращить на него глаза.

— Да — если вы рискуете такими большими суммами, особенно если вы желаете продолжать оставаться членом страхового объединения Ллойда. Позвольте мне еще раз предупредить вас, что инвестиции в морское страхование — это рискованное предприятие.

Ратледж лениво потянулся.

— Кто не рискует, тот не пьет шампанского, Стоддард, — заметил он. — Я хочу сказать, что мы, конечно, можем потерять завтра всю прибыль, но ведь до сих пор нам чертовски везло, разве не так?

Старший собеседник скупо улыбнулся.

— Что правда, то правда, — кивнул он. — Итак, если этот вопрос решен, то перейдем к другим делам. Как я и надеялся, Тидуэлл предложил весьма хорошую цену за «Королеву Кашмира», если, конечно, вы все еще намерены ее продать.

— Конечно, продавайте! — воскликнул Бентли и, закинув руки за голову, сплел пальцы на затылке. — Вы ведь знаете, что мне она досталась совершенно случайно, и хотя очень забавно владеть суденышком…

— Кораблем, — теряя терпение, поправил его Стоддард. — Это торговый корабль, Ратледж, а не какой-то там старый ялик.

— Пусть будет так, — пожал плечами Ратледж. — В любом случае пора с ним расстаться. Мне он надоел.

— Морские перевозки не моя область деятельности, — неодобрительно проворчал Стоддард. Он подвинул Ратледжу вторую кипу документов и вручил перо. — А вот размещение капиталовложений — моя профессия.

Ратледж слегка приподнял брови:

— Что вы хотите сказать?

— Я хочу сказать, что намерен реинвестировать вашу выручку и американскую строительную промышленность, — нетерпеливо пояснил Стоддард.

— Вы всегда вкладываете капитал в слишком рискованные предприятия. В Балтиморе и Огайо наблюдается значительный спрос на сталь. И спрос этот неуклонно растет.

— Продолжают строить железные дороги, да? — спросил Ратледж. — Им все еще мало?

— Это в ваших же интересах, — пояснил Стоддард. — Ведь в них вложено двадцать процентов вашего капитала. Если же вы хотите пустить по ветру свои деньги, то распродайте все и возвращайтесь к азартным играм.

Держа в левой руке страницы документа, Ратледж улыбнулся, показав два ряда безупречно белых зубов.

— Я их никогда и не оставлял, Стоддард, — добродушно хмыкнул он. — Уж не думаете ли вы, что добрые феи оставили эти три тысячи фунтов под моей подушкой? А кроме того, если быть честным, то и вся ваша контора есть не что иное, как большая коробка с игральными костями. А наши друзья по ту сторону улицы? — Он указал жестом в направлении Корнхилла. — Ведь они всего лишь букмекеры, не так ли? Хорошо одетые, правда, но у Ллойда…

— Букмекеры? — прошипел Стоддард.. Ратледж улыбнулся еще шире:

— Азартная игра, Стоддард, есть азартная игра. И не имеет значения, где в нее играют и как ее называют. — Затем он стал быстро просматривать страницы документов, как будто даже не читая их.

Но он их читал. Читал каждое слово, и Стоддард это знал. Знал он также и то, что Ратледж и вполовину не такой бесшабашный и беспечный, каким хотел казаться. Однако почему этот человек не стригся, как принято, и не завел себе приличный гардероб, хотя мог себе это позволить, было выше его понимания.

В тишине конторы слышался лишь скрип пера Ратледжа, ставившего свою подпись. Закончив, он откинулся на спинку стула и положил ногу на ногу, что могло бы просто знаменовать окончание работы, но почему-то выглядело слегка угрожающе.

— Что я еще должен сделать?

Стоддард нажал звонок на своем столе. Вошел клерк, взял бумаги и вышел из комнаты.

— Я работаю на вас, мистер Ратледж, — проворчал Стоддард. — Умоляю, не смотрите на меня, как на свою гувернантку.

— У меня никогда не было гувернантки, Стоддард, — засмеялся Бентли, зевнув. — По крайней мере пока не было. Как выдумаете, сколько может стоить какая-нибудь очень привлекательная гувернантка?

Оставив Стоддарда вздыхать в одиночестве о будущем своего клиента, Бентли отправился на другой конец города в свой клуб на Пэлл-Мэлл, где надеялся найти хоть немного покоя. «Травеллерз» был одним из немногих фешенебельных клубов, в котором можно было по-настоящему расслабиться. Бентли нравился разнородный членский состав клуба — они ведь приняли его в свои ряды!

На ступенях лестницы перед входом он вспомнил о небрежном отношении к своей одежде и, вытащив носовой платок, кое-как почистил им сапоги. Войдя внутрь, он сбросил плащ на руки стоявшего наготове швейцара и прошел в утреннюю гостиную. Народу было немного. Он сел за свободный столик возле окна, подавив желание положить обутые в сапоги ноги на полированную поверхность.

За столиком рядом сидели, болтая за чаем и газетами, несколько одетых по последней моде молодых людей. Среди них был его молодой друг лорд Роберт Роуленд вместе со своим старшим братом маркизом Мерсером. Они вежливо поздоровались друг с другом. Мерсер даже пригласил его присоединиться к ним. Бентли, не настроенный ни с кем общаться, покачал головой. Они пожали плечами и вернулись к прерванному разговору.

Привычки Бентли были известны персоналу, и перед ним сразу же возник официант с чашкой кофе и свежепроглаженным экземпляром «Тайме». Он успел пробежать глазами полдюжины страниц, когда молодые люди поднялись, собираясь уходить.

Проходя мимо Бентли, лорд Роберт наклонился к нему и дружески хлопнул по спине.

— Плохи дела у старины Уэйдена, Неукротимый, не так ли? — весело произнес он. — Скучнейшая, на мой взгляд, обязанность. Да и сезон едва успел начаться.

— Не понял?

— Как? — усмехнулся лорд Роберт. — Разве Уэйден тебе не сказал?

— Сказал мне — что?

— Роб и я видели его вчера у «Лафтона», — объяснил Мерсср. — Он уезжает в Брюгге. Везет туда свое семейство. Там намечается свадьба.

— Гас женится? — фыркнул Бентли. — Никогда не поверю. Роберт покачал головой:

— Да нет же, не Гас! Кузина Уэйдена выходит замуж за какого-то парня с континента.

— За банкира, — вставил Мерсер. — Швейцарца, как говорил граф Трент.

— Нет-нет, за какого-то прусского дворянина, — поправил его брат. — За племянника матери леди Раннок.

Бентли нетерпеливо тряхнул газетой.

— Роб, ты заслоняешь мне свет, — пробурчал он, давая понять, что разговор окончен. — Но если вы, друзья, в конце концов решите, кто сочетается браком, то сообщите мне, чтобы я мог послать невесте в подарок разливательную ложку с монограммой или еще какую-нибудь чепуху.

— Из этого не делают секрета, — мрачно произнес лорд Мерсер. — В том-то все и дело, Ратледж!

Бентли охватило какое-то странное чувство.

— Что? — спросил он, отбрасывая в сторону газету.

— Замуж выходит эта хорошенькая мисс д'Авийе, Ратледж, — серьезно пояснил Роберт. — Думаю, что юный Трент будет посаженым отцом.

У Бентли замерло сердце.

— Мисс д'Авийе? — хрипло переспросил он. Роберт кивнул:

— Мы слышали, что девушка была почти помолвлена с каким-то ничтожеством из Эссекса.

Мерсер рассмеялся не слишком веселым смехом.

— В прошлом сезоне мне говорил об этом сам Уэйден, — признался он. — Я считаю, что так делать не годится. Я имею в виду, что не следует говорить, что леди помолвлена, если она на самом деле еще не помолвлена.

— Ну да ладно, — вздохнул Роберт. — Все равно ни у кого не хватило смелости ухаживать за ней. Неудивительно, что она уезжает из Лондона.

Молодые люди двинулись к выходу. Бентли отодвинул кофейную чашку и вскочил со стула. Силы небесные! Этого не может быть. Она бы не осмелилась.

Мерсер удивленно взглянул на него.

— Теперь это уже не имеет значения, правда? — услышат Бентли его слова. — Они уезжают в конце недели.

Бентли некоторое время молчал, пытаясь овладеть собои Как она могла? Как могла Фредди сделать такое? О чем она думала?

Одно было ему ясно: необходимо ее разыскать. Они должны поговорить. И как можно скорее. Бентли осознал, что уходит из клуба, когда уже прошел по коридору полпути к выходу. В холле он стрелой промчался мимо лорда Мерсера и его удивленных приятелей, потом бегом спустился по ступеням. «Сэр, ваш плащ!» — крикнул ему вслед швейцар.

Швейцару удалось нагнать его, когда он, щелкнув пальцами, приказал слуге привести его коня. Набросив плащ, Бентли принялся расхаживать взад-вперед. Ему было необходимо принять решение. Он не замечал грохота проезжающих по Пэлл-Мэлл изящных экипажей и грубых телег. Он был в ярости. Наконец подвели коня. Бентли был уже на полпути к Воксхоллу, когда его ярость превратилась в панику. Он понял, что его предали.

«В этом нет никакого смысла, — убеждал он себя, — абсолютно никакого. Какое мне дело до всего этого?» Однако он не повернул назад. И ни разу не усомнился в разумности своих действий. Так и не успев составить план, он проехал под башенкой с часами и оказался на мощенном булыжником внутреннем дворе Страт-Хауса. Быстро спешившись, он бросил поводья груму, одетому в ливрею цветов дома Раннока. Две лестницы огибали с обеих сторон великолепный фонтан, поднимаясь к классическому парадному входу рыцарских времен. Бентли побывал здесь всего один раз, но дом оставил у него незабываемое впечатление. Бентли быстро поднялся по лестнице, что была справа, и стукнул висячим молотком, пока не зная, что скажет.

— К мисс д'Авийе, — пробормотал он открывшему дверь лакею.

Но в Страт-Хаусе в отличие от Чатем-Лодж соблюдался строгий этикет.

— Мисс нет дома, — с поклоном ответил лакей. — Не желаете ли увидеться с леди Раннок?

Бентли на мгновение задумался. Но что он мог сказать леди Раннок? «Я лишил вашу кузину девственности, так что она по праву принадлежит мне»? Нет, даже в своем смятенном состоянии Бентли понимал, что это глупо.

— Извините, но я настаиваю, чтобы вы передали мисс д'Авийе, что пришел я.

Лакей едва заметно улыбнулся.

— Извините, сэр, но мисс д'Авийе нет дома. Бентли покачал головой:

— Нет. Я уверен, что это она приказала вам спровадить меня. Ничего не получится, вы меня слышите? Идите и скажите ей, что я требую встречи.

Лакей нетерпеливо втянул в себя воздух и, взяв в руки небольшой серебряный поднос, протянул его Бентли, всем своим видом показывая, что его «достали».

Только тут Бентли понял, что не дал бедному парню свою визитную карточку. Он даже не потрудился представиться! Лакей не знал его. А он появился на пороге дома в одежде, которая выглядит не особенно презентабельной, поскольку он надел ее восемь часов назад, а теперь вдобавок она была еще испачкана и измята. Еще хуже было то, что он требе вал свидания с незамужней молодой леди. Фредди, возможно действительно не было дома. А он, наверное, выглядел как деревенский дурачок или какой-нибудь еще более неприглядный персонаж.

— Сэр! — прервал его размышления лакей. — Ваша визитная карточка?

Бентли почувствовал, что краснеет.

— Извините, — пробормотал он. — Кажется, я забыл эти чертовы карточки. Сейчас съезжу за ними домой.

С этими словами он повернулся и спустился по ступеням За его спиной громко захлопнулась дверь, словно сказав на прощание: «Скатертью дорога!» Бентли был унижен. Но, черт возьми, не обескуражен! Он снова сел на коня и направился к реке, стараясь привести в порядок разбредавшиеся мысли. Он должен увидеться с Фредди, хотя почти не сомневался в том что она попытается избежать встречи с ним. Как же ему увидеть ее? Как?

Когда он проезжал по Ричмонду, в голове его наконец шевельнулась одна мысль. О чем-то недосягаемом. Какое-то воспоминание. Словно бы он уже думал об этом, но потом забыл то ли по рассеянности, то ли потому, что был сердит.

Видит Бог, это то, что надо!

Бентли пришпорил коня, и мощное животное ринулось вперед так резво, как будто его только что оседлали. На этот раз он доехал до Вестминстерского моста и повернул к Стрэнду. На Лондон опускался вечер, солнце садилось за крышами домов его западной части. Под воздействием лондонского воз духа розоватый цвет закатного неба превратился в красную дымку. Стрэнд был тоже переполнен транспортом, и ему потребовалось не менее десяти минут, чтобы добраться до места назначения. Спешившись, он сунул шиллинг в руку грязного, но весьма жизнерадостного мальчишки, бесцельно слонявшегося возле фонарного столба.

— Получишь еще столько же, — сказал Бентли, положив руку на узкое плечо мальчика, — если подержишь лошадь и не сойдешь с этого места.

Он прошел несколько футов, проталкиваясь сквозь толпу испачканных чернилами клерков и усталых продавщиц, хлынувшую в направлении Чаринг-Кросс, поскольку рабочий день закончился. Протиснувшись между двумя затянутыми в корсеты матронами с черными зонтиками, он наконец добрался до нужного дома. Бентли задержался перед входом ровно настолько, чтобы прочесть надпись на неприметной медной пластинке: «Мистер Джордж Джейкоб Кембл, поставщик элегантной одежды для любого случая и изящных аксессуаров».

Видит Бог, Бентли вовсе не хотел делать ничего подобного. Но, будучи не в состоянии придумать ничего лучшего, он решительно повернул ручку двери и вошел внутрь так стремительно, что над головой бешено заплясал маленький колокольчик. Из-за ширмы появился красивый, очень элегантный молодой человек с прекрасно уложенными волосами, который словно бы подплыл к двери, не касаясь ногами пола.

— Бонжур, месье, — произнес он, с сомнением взглянув на одеяние Бентли. — Чем могу помочь? Драгоценности? Серебро? Антикварный фарфор? У нас имеется исключительно красивая египетская керамика, недавно найденная на раскопках неподалеку от Каира.

— Нет, благодарю вас, — прервал его Бентли. Приказчик задрал нос чуть повыше.

— Может быть, что-нибудь традиционное? Коллекция китайской вышивки XVI столетия, только что приобретенная на распродаже одного поместья?

Спасибо, нет, — отмахнулся от него Бентли, внимание которого привлекли экспонаты, представленные в этой маленькой лавке древностей. Она немного напомнила ему церковь Святого Михаила запахом старинных вещей,"но здесь эти запахи перебивались свежим ароматом пчелиного воска и уксуса. Пол — по крайней мере та его часть, которая не была покрыта турецкими коврами, — был натерт до ослепительного блеска. Стеклянные витрины, обрамлявшие стены помещения, сверкали. Вообще лавка выглядела так, словно сент-джеймсский антиквар скупил Британский музей, потому что помещение было битком набито самыми разнообразными антикварными вещами, большая часть которых экспонировалась в стеклянных витринах, но некоторые размещались на столах или были подвешены даже на стенах и потолке. Приказчик снисходительно улыбнулся.

Ну, хорошо, — кивнул он. — Не желаете ли чашечку улуна [10], пока вы делаете выбор?

— Спасибо, нет, — отказался Бентли, возвращаясь к действительности. — Кембл у себя?

Бархатные шторы позади конторки неожиданно распахнулись.

— Стоит заговорить о дьяволе — и он тут как тут! — игриво произнес тихий голос.

Надо отдать ему должное, это был эффектный выход.

— Добрый вечер, Кембл, — поклонился Бентли щегольски одетому человеку, стоявшему в обрамлении зеленого бархата штор. — Можно поговорить с тобой с глазу на глаз?

Кембл приподнял одну бровь и постучал кончиком безупречно отполированного ногтя по губе.

— Хотелось бы мне знать, что могло потребоваться известному своим дурным поведением Неукротимому Ратледжу от такого простого лавочника, как я? — сурово спросил он, однако тут же смягчился, улыбнулся и крикнул приказчику: — Жан Клод, поставь чайник на огонь!

Как только они уселись у письменного стола Кембла, Бентли сбивчиво изложил ему суть дела.

— Мне нужна твоя помощь! — заявил он.

— О, в этом у меня нет никаких сомнений, — ответил Кембл. — Что случилось на сей раз, Ратледж? Контрабанда драгоценностей? Торговля оружием? Или мертвое тело в темном переулке?

— Ничего похожего, — пробормотал Бентли, втайне сожалея, что все не так просто.

Кембл склонил набок голову.

— Неужели ты снова связался с торговцами опиума? — осторожно поинтересовался он.

— Побойся Бога, Кем! Я даже не подозревал, что они подсунули мне этот опиум, и ты это знаешь!

— Значит, тебя послал сюда твой зять? — презрительно «фыркнул Кембл. — Поверь, мальчик мой, я не могу больше позволить себе быть замешанным в политических интригах, уголовном сыске и всяких прочих авантюрах Макса. Видишь ли, некоторые мои партнеры по бизнесу начинают нервничать, I когда речь заходит о политике, не говоря уже обо всех этих реформаторах.

— Нет, Макс тут ни при чем. Дело совсем другого рода, — вздохнул Бентли, уставившись на носки своих сапог. — Видишь ли, мне просто нужно присутствовать на балу.

Кембл сложил ладонь чашечкой и театральным жестом приложил ее к уху.

— Я не ослышался?

— Бал, — повторил Бентли по слогам. — Мне необходимо пойти на бал, Кембл. А у меня нет камердинера. Но ты… ты знаешь все. Поэтому я хочу, чтобы ты… так сказать, экипировал меня. Приодел во что-нибудь элегантное.

Услышав это, Кембл откинул голову назад и рассмеялся.

— Боже мой, в этом наверняка замешана женщина! — воскликнул он, поднимаясь с места. Затем он взмахнул руками, словно дирижируя хором. — Ну что ж, за дело! Я в долгу перед стариком Максом, золушка. Так что давай-ка посмотрим, с каким материалом придется работать. «Жиро и Шено» с Сейвил-роу обошьют тебя в мгновение ока, но сначала придется снять необходимые мерки.

Чувствуя себя большим неуклюжим быком рядом с субтильной фигурой Кембла, Бентли наблюдал, как этот человек ловко снует вокруг него, производя инвентаризационную опись.

— Боже мой, ну ты и высокий! — бормотал он. —г Чем это, интересно, кормят мальчиков в Глостершире? А покрой твоего плаща — настоящий кошмар! Сними его сейчас же! Жан-Клод использует его для полировки серебра. Не надо бросать на меня такие свирепые взгляды. Лучше сними и жилет тоже.

Бентли вздохнул и подчинился приказанию, потому что был в отчаянии.

— Пока мы этим занимаемся, я заставлю Мориса смастерить тебе на скорую руку что-нибудь для повседневной носки, — бормотал Кембл, шаря в ящике стола в поисках коробки с портновскими булавками. — Нельзя вечно рассчитывать только на свою привлекательную внешность, Ратледж. В конце концов каждому приходится одеваться.

«Или раздеваться», — раздраженно подумал Бентли. К тому времени как, раздвинув портьеры, появился высокомерный Жан-Клод, Бентли был раздет до нижнего белья.

— Ух ты, какой чудесный зад, — с одобрением пробормотал по-французски приказчик, ставя на стол поднос с чаем.

— Даже не думай об этом, — предупредил Кембл с набитым булавками ртом. — Этот парень лишь разобьет твое сердце.

Бентли подозрительно прищурил глаза.

— Что он сказал?

— Он сказал, что тебе подойдет синий цвет, — ответил Кембл, выплевывая последнюю булавку. Жан-Клод улыбнулся и принялся разливать чай. — Твое тело под этой бесформенной массой ткани находится в прекрасном состоянии, — продолжал Кембл, вставая и отступая на шаг, чтобы окинуть взглядом результаты своей работы — тщательно подогнанную по фигуре сорочку Бентли. — Пожалуй, если убрать немного здесь и вот здесь, то эта тряпка, которую ты носишь, может послужить Морису в качестве выкройки.

— Ты хочешь сказать, что он ее разрежет? — Это была любимая сорочка Бентли, воротник и локти которой с возрастом сильно поистерлись.

— Ну, конечно, порежет на мелкие кусочки, — заявил Кембл, изображая пальцами ножницы, стригущие ткань. — Кстати, я тоже думаю, что синий — это твой цвет.

Бентли пожал плечами:

— Мне нравится синий.

— Это не имеет значения, — отмахнулся Кембл, улыбнувшись ему так, будто он и впрямь был деревенским дурачком. — Ты отдал себя в мои руки. Так что скажи лучше, мистер Ратледж, когда должно произойти это чудо перевоплощения?

— Я не помню точно, — произнес Бентли. — Приглашение пришло несколько недель назад, и я его куда-то забросил. Но мне кажется, что бал назначен на эту пятницу.

— Пятницу? — переспросил Кембл. — Но я всего лишь бывший камердинер, а не Господь всемогущий! А ведь даже ему потребовалось шесть дней, чтобы сотворить мир.

— Ну что ж, у вас с Морисом два дня, — заявил Бентли. — Ц вам не надо делать из меня совершенство, Достаточно, если Я буду всего лишь презентабельным. Это бал по случаю выезда в свет дочери Раннока Зои.

— Дочери Раннока? — в ужасе воскликнул Кембл. — О Боже, ты, наверное, совсем сошел с ума!