Нокс

Тишина.

- Тревис Борге, ты слышишь свою мать, мне нужно мое лекарство! - повторяет она и в ее интонациях чувствуется злоба. Она так больна, что ей самое время быть злобной морщинистой старухой. Она зовет сына, хоть он слишком плохо к ней относится. Маленький чернокожий ублюдок совсем забыл свою мать - в комнату никто не заходит.

Тревис стоит за дверью и прикрывает раненую грудь. Он не знает откуда взялась эта кровь, но он чувствует, что что-то происходит с ним. Мысль об убийстве своей матери, перекрывается собственной болью в груди. Что-то шевелится там в нем, он это чувствует.

Он ничего не понимает.

- ТРЕВИС!!!!!

В комнате воняет затхлостью, и болезнью. Так пахнут пропитавшиеся мочой простыни, лекарство и пот старого тела. Его мать не разрешает открывать окно. Слишком много света, и слишком шумно. В Калифорнии, всегда слишком шумно. Она ненавидит этот город, она ненавидит ток-шоу, ненавидит почтальонов, что приносят дурные вести, ненавидит страховых агентов, что зачастили к ней она ненавидит своего сына за его медлительность. Проклятый Тревис!

Тревис стоит с лекарством на подносе и стаканом воды. Его трясет, и он ощущает себя действующим лицом кошмарной постановки. Франс Кафка пишет новый роман, где в главной роли Тревис Борге. Он входит и смотрит на мать.

...скальпель, трупы... кто понимает, что здесь происходит?

- Ты заляпал соусом рубашку, вытри немедленно!

- Мама это кровь, и я не знаю откуда она взялась...

- Ты хочешь меня испугать? Давай мое лекарство противный мальчишка, я рожала тебя в муках зубами грызла пуповину, и кормила грудью. Ты высосал из меня всю жизнь, и ты пугаешь свою мать!!! Я тебя ненавижу!!!

- Но мама...

- Я ненавижу тебя чернокожий ублюдок!!!

- Ма...

- Ты хочешь моей смерти! Ты хочешь меня убить...

Он подает матери лекарство, и приподнимая голову с подушки вливает ей в рот. Тревис Борге - молодой чернокожий парень, смотрит на подушку, как на что-то странное и ему кажется, что это единственный выход...

Она была больна, у нее отнялись ноги, и она все время жаловалась. Она жаловалась каждый день. Она допекала меня, и растягивала мои нервы как струны. И однажды я не выдержал. Я больше не смог за ней ухаживать. Я не выдержал и накрыл ее подушкой. Я был намного слабее, чем сейчас, но я с ней справился.

... выход, что все станет лучше!

- Мама, ты ведь знаешь, что я тебя люблю! Ты должна это понимать!

Выпив лекарство она закрывает глаза, а Тревис поправляет подушку. Он знает! Он знает, что все изменилось. Ему снился сон сегодня ночью, будто он попал в город, где никогда не светит солнце, где вечная ночь, и где он разрезал скальпелем собственную мать в секционной. Этот страшный сон прилип к нему как паутина и он никак не может сорвать его.

- Мама я люблю тебя, и ты это знаешь!

Боже дай мне терпения, думает он и пуля в его груди замирает. Боль отпускает

- О, Тревис, - ее разум на миг проясняется, и прежде чем забыться она говорит, - мой маленький мальчик заботится обо мне, я так счастлива. Когда я увижу бога, я скажу ему, что ты самый лучший ребенок на свете.

Он вздыхает, и сон приснившийся ему, не кажется таким страшным.

- ТРЕВИС, ЗДЕСЬ СЛИШКОМ ХОЛОДНО!!!!!!!!

Кровь шипит на краю пулевого отверстия и испаряется.

Боже дай мне терпения на еще один день...

*

Я выплываю на берег и речная вода "Слезы тряпичной куклы" исторгается моим организмом вместе с зеленой дрянью, что паразитом сидит в моих кишках. Мне так плохо, что нет времени думать, что происходит на том берегу, и сколькими новыми трупами пополнятся "Сады отчаяния". Мне так хочется, чтобы мистер Борге и старый седой Сэм были живы. Ведь у меня так мало осталось близких людей.

Я потерял Катрин! Я потерял Скольда! И почти потерял свое прошлое - мой маленький мирок, что остался там и вместе с памятью, перешел в воспоминание в этом месте. Городе вечной ночи.

Холодное, совсем негостеприимное место похожее на заброшенный пляж, с несметным количеством мусора, битого стекла и останков крыс. Их здесь целая тьма. Каждая крыса готовая умереть по команде "Нокса" приползла в это место и отдала свою жалкую душонку в руки создателя. Невыносимый смрад стоял до такой степени, что я готов был блевать даже с пустым желудком. Полуразложившиеся твари отдали свои тела на растерзание белым и упитанным червям, что ползали по мягкости их шкурок и поедали теплое, подгнившее мясо. Кладбище грызунов. Не меньше.

Я выхожу на сушу, и мокрая одежда обвисает на мне как балахон. С меня течет, а я не замечая ничего иду по останкам крыс. Слишком все странно, чтобы быть правдой. Ни одной живой души. Мертвая тишина. Впереди широкий забор, за которым виднеются дома, норы, клоповники, ночлежки. Огни фонарей освещают улицу, но к этому захоронению доходят лишь слабые отсветы ламп и фиолетовых облаков, от которых и так слишком все пасмурно.

- Как тебя зовут?

Я слышу этот голос за своей спиной, такой странный, божественный. Но мне так тяжело оборачиваться, ведь ноги прилипают к песку. Но голова тянет за собой шею, а та и все тело; и я уже смотрю на человека, что стоит в отсветах фонарей. На нем серая одежда до самых пят, больше похожая на одежду нищего. Его длинные прямые волосы спадают на спину, бородка ровно подстрижена, а печальные глаза смотрят прямо на меня.

- У тебя есть имя?

Нет, отвечаю я, зови как тебе нравится.

Я видел его во сне. Кажется это он! Я абсолютно ничего не понимаю. Абсолютно.

- Значит это вещь специально для тебя, - произнес он и вытащил из-за спины что-то круглое. В темноте я сразу и не уразумел, что это плеер. Наушники болтались на проводе, и почти касались песка, по которому, когда-то бегали грязные крысиные лапы.

Мне это не нужно!

- Эту вещь я принес оттуда!

Я подхожу к нему ближе и вижу знакомые очертания устройства. Незнакомец открывает крышку, и я не могу оторвать взгляда от черного диска с красной розой. Depeche Mode "Violator". Мое дыхание перехватывает, и я хочу узнать откуда у него это. Он повторил лишь то, что сказал пять секунд назад:

- Эту вещь я принес оттуда, и она мне оказалась не нужна!

Мои руки трясутся, и я принимаю его подарок.

Совсем недавно я потерял такую вещь здесь, говорю я и задыхаюсь от эмоций.

- Я знаю, "Нокс" предложил мне ее, и сказал, что она принесет мне удачу. Эта музыка мне кажется немного скучной, я предпочитаю классику - Рихарда Вагнера и Моцарта... "Нокс", он показывал мне твой портрет на входе, я должен был найти тебя.

Он сам предложил это?

- Я должен отвести тебя к нему.

Где он?

- Совсем рядом, тебе даже не удастся устать.

Тогда почему его копы хотят меня убить?

- Это не его копы, запомни это! Им нет дела до "Нокса", ты - это их личная месть.

Но фоторобот... он звал меня!

- Кто-то слишком много спекулирует именем "Нокса" в этом городе.

Кто он, "Нокс"?

- Ты ведь не веришь в него?

Нет!

- И он очень несчастен, что город, который он создал теперь ему не принадлежит. В городе каждый сам за себя!

Я не верю ни единому твоему слову, тебя послали копы! Я слаб, но вполне справлюсь с тобой.

Все что мне нужно, это наброситься на него и разузнать что мне надо. Поверженный, он будет более разговорчивым.

- Ты ведь хочешь выбраться...

Но я не слышу его, а бросаюсь и валю его на землю. Где это чудовище, кричу я, откуда у тебя мой плеер. Ты сталкер и вытащил это из мертвого "Асфальтированного рая". Решил этим купить...

Я говорю эти слова и понимаю, что все это во сне. Мои губы смоченные гниющей водой "Слезы тряпичной куклы" произносят эти слова. Холодные волны омывают мое тело, я выброшен на берег, и во рту вкус речной воды. Ногу сводит судорогой так неожиданно, что я глотая воду ухожу на дно. Надо мной шевелятся, как живые, фиолетовые облака... Я вспоминаю это и смотрю на сушу. Там и впрямь целая орда мертвых крыс. Я поднимаюсь на ноги и смотрю вокруг себя. Но незнакомца я не вижу. Жалкие огни фонарей дают тусклый свет, но его достаточно чтобы понять, что я один на этом берегу.

"Слеза тряпичной куклы" разделяет город пополам. В той части города, откуда меня принесло, находятся район пустых домов, морг и клуб, а в этой части города находится моя старая добрая нора, и мне очень хочется, чтобы я не увидел ни Скольда внутри, ни Вили на моей подстилке. Как мне этого хочется!

Я мокр как и во сне, я устал, и вижу на земле только чьи-то следы, среди крысиных трупов. Иду вдоль берега, и хочу скорее попасть домой. Я так давно там не был, и так соскучился по Катрин. Я уверен она меньше всего изменилась за это время. Огни домов в которых живут граждане "Нокса" горят через один, но я даже в темноте найду путь в свой район.

Но я останавливаюсь и меня пронзает буквально изнутри. СОН!?! Я видел сон с незнакомцем? Снов не существует, все это знают. И бегу к чертовой матери на то самое место, откуда меня вынесло. Плеск воды. Вот здесь меня вынесло. Вот чьи-то следы. Да, мать его! Вот вмятина на земле, здесь я повалил его, повалил незнакомца в сером, потом я ничего не помню. Я осматриваю песок, роюсь в тушках крыс, режусь об ракушки, но нахожу все-таки что искал.

Плеер накрытый небольшой кучей песка. Он забился в наушники, он сыпется из всех щелей, но это мой плеер. Точно, я помню как тогда, когда оставил его на кровати рядом со спящей Натали. Мертвой Натали. Свободной Натали.

Значит все не сон. Значит незнакомец был. Но я больше ничего не помню. Я прижимаю плеер, как что-то слишком родное, и проверяю его содержимое. Диск на месте. Мне больше ничего не надо, и я только кричу на этом кладбище мертвых крыс: ты где, ты где?

Но это глупо, если знаешь, что тебе не ответят!

*

Я НЕ ОБРЕЛ СЕБЕ ДРУЗЕЙ \ НЕ ПОТЕРЯЛ СВОИХ ВРАГОВ \ МНЕ КАЖЕТСЯ Я СТАНУ ЗЛЕЙ \ В БЕЗУМНОМ МИРЕ ДУРАКОВ...

Кто-то листает толстую тетрадку и читает стихи. Темно, давно уже ночь, но глаза привыкли...

*

Катрин сидит на моей подстилке поджав под себя ноги. Нора также пуста, как и когда-то Катрин готова, я уверен в этом. В ее прекрасном рту находится пистолет. Оральный суицид во всей своей красе. Это так возбуждает, как она держит ствол во рту, и хочет нажать на курок. Она в плаще, на полу начатая бутылка джина, ее трясет, а мне хочется плакать. Куда катится этот мир?

Катрин, что ты делаешь?

Она поднимает на меня свои глаза, ее волосы растрепаны, но она вытаскивает пистолет изо рта и произносит слабо похожую на человеческую речь:

- Скольд бросил меня, малыш! Он оставил меня гнить...

Я видел Скольда, он больше не с нами!

- Он оставил меня в норе и сказал, что больше не любит меня! - говорит Катрин и прижимает пистолет к груди. - Я хочу умереть малыш, помоги мне! ТЫ ведь можешь.

Не говори глупостей, успокаиваю ее я и забираю из ее рук пистолет. Я сажусь на свою подстилку и ностальгия раздирает меня на части. Я прижимаю Катрин к себе и шепчу ей на ухо, что не брошу ее.

Вранье!!!!!!!!!

Обещание данное Натали...

У меня никого не осталось в этом городе, Катрин! Мы пришли в этот город такими одинокими, но Скольд скрасил твою печаль, а меня вы приютили как брата! Мы слишком долго были вместе, чтобы совсем не заметить, что в "Ноксе" наступили тяжелые времена. Скольд хотел меня убить!

Она обнимает меня за плечи, плачет и я плачу вместе с ней. Наши слезы текут по щекам, а пистолет упирается мне в живот.

- Я хочу умереть малыш!

Ты можешь начать все сначала - это не гарантия.

- Почему тогда тебе везет в этом?

Мать твою, это несчастье знать прошлое! Неужели ты это не понимаешь?

Она молчит, а потом поднимает на меня свои водянистые от переживаний глаза и спрашивает:

- Ты голоден? У меня есть пол бутылки джина и два гамбургера.

Через минуту мы едим, то что есть в нашей норе, а после сидим в тишине. Это похоже на триллер, когда тишина сменяется сценой действия. Так вот, что я хочу сказать себе - я очень боюсь сцены действия. Катрин сильна, но я тоже многому научился во время их отсутствия. Она снова подсаживается ближе ко мне и заворачивается в плащ. Ее спина такая прохладная, от нее пахнет помадой, но я не чувствую в ней тепла. Я так давно хотел тепла.

Катрин холодна, как и я.

А Натали давно уже свободна! Если свобода уместна в "Ноксе".

Ты не думала, что такое "Нокс", спрашиваю я у Катрин.

- Аквариум! Да, аквариум, в котором мы как золотые рыбки, размножаемся, питаемся, гадим и умираем, а потом к нам подсаживают новых рыбок. И все начинается с начала... Что будет со мной?

Ты о чем это?

- Ведь я не смогу прожить в городе без Скольда!

У тебя есть я! Раньше вы кормили меня, теперь пришла моя очередь что-то сделать для вас. Точнее для тебя! У нас есть нора, у нас есть пистолет, в конце концов, все будет так же, как и прежде, только на этот раз без Скольда.

- Я все равно хочу умереть!

Нет! Хоть вы и пришли в "Нокс" вместе, выйдете вы из него из разных дверей. Скольд нам больше не нужен.

- Ты кажешься таким повзрослевшим, что я больше не узнаю тебя!

Вы сами оставили меня в "Асфальтированном рае"!

- Так было лучше для тебя! Это способ выйти из-под нашей опеки. Иначе в этой длинной-длинной жизни тебе было бы очень плохо.

Извини Катрин, но эта длинная жизнь скоро подойдет к концу.

- Ты о чем?

Скоро мы выпустим воду из этого аквариума, и рыбки станут свободными. Мы все спим и нам снится сон! Старый Сэм мертв, мистер Борге мертв, Скольд мертв, Натали мертва, и даже моя память начинает отмирать. Я живу только настоящим этого чертового города.

- Тогда что мы будем делать?

Ты, ничего! А я пойду искать того, кто знает ответы на мои вопросы.

- Я пойду с тобой!

Нет, когда я вернусь мы станем лучшей парой в этом городе, а потом выйдем отсюда с высокоподнятой головой. И я буду любить тебя как никогда не любил Скольд! Ты должна мне верить!

Катрин смотрит на меня, как на что-то странное, и я очень хочу, чтобы моя ложь, что я только что сказал, не открылась. Эта неправда поможет продержаться ей достаточно долго, как батарейка "Энерджайзер", чтобы совсем не зачахнуть и не покончить с собой. Я помещаю пистолет в свой карман, поправляю пиджак и смотрю в глаза Катрин, а потом целую ее в губы, да так сильно, что огонь в ее глазах разгорается до пожара.

Что мне стоит влюбиться в Катрин? Она достойна того!

Но, кажется, мне не везет с бабами в этом городе.

Ее дыхание учащается и она обхватывает мою шею руками и покрывает поцелуями щеки, лоб, нос, губы. Я наверное весь в помаде, но это не имеет значения. Я чувствую ее грудь, которая от учащенного дыхания так часто прикасается к моей груди. Но мне вспоминаются формы Натали, и становится так тошно, что я не соображая ничего, целую Катрин в шею и произношу имя моей покойной шлюхи.

Но Катрин либо ничего не слышит, либо делает вид, что не слышит. Она отстраняет меня и говорит, что мне пора. Я встаю, смотрю на свою родную нору, смотрю на Катрин, и слезы в моих глазах еще не высохли.

Просто жди меня!

Она послушно кивает головой и тоже встает чтобы проводить меня.

Меня не будет сутки, может двое, но ты будь здесь и никуда не уходи, говорю я Катрин. Я вдыхаю напоследок запах нашей помойки, смотрю на смятую постилку на полу и выхожу прочь. Ночь принимает меня снова и всегда. Вы верите мне?

*

Объявление написанное детской рукой: МОЙ МАЛЕНЬКИЙ ПУДЕЛЬ СБЕЖАЛ ИЗ ДОМА! Я ВНОВЬ ПЛАЧУ, КОГДА ВИЖУ ЕГО ВО СНЕ, ПОЖАЛУЙСТА, ЕСЛИ КТО-ТО ВИДЕЛ ЕГО ВЕРНИТЕ ЕГО МНЕ. Я ТАК НЕСЧАСТНА... Детской рукой внизу дорисована собака. Неумело, с кривыми лапами и непропорциональной фигурой, но так искренне.

*

Я иду по городу. Его улицы так похожи друг на друга, его дома такие неразличимые, что становится непонятно, неужели у "Нокса" такая бедная фантазия. В городе нет солнца, он не дорисовал его, или подумал, что солнце это слишком большая роскошь. В городе одна река, что разделяет город тремя изгибами на две части. В городе творятся преступления, а копы гоняются за одним единственным человеком. В городе полно секса, но от вавилонской чумы умирают только бомжи и наркоманы. А еще в городе так мало любви! И неужели, чтобы узнать, что такое любовь, кто-то должен умереть!

Это все большие глупости в моей голове.

Я вспоминаю Натали, и одинокую Катрин, что ждет меня в норе. Это все похоже на романтическую грязную историю, которую пишут задом наперед. Где самое плохое бывает в конце, а начинается только с хорошего.

Навстречу мне идут люди, но у меня нет желания с ними здороваться, и желать им хорошего дня. Я проклят, и я проклинаю все, что здесь происходит. Много людей ходят по улицам, и я думаю, что им самое место в морге. Вот просто так подумал! Я иду и принюхиваюсь к запахам, незнакомым пульсациям этого города, чтобы знать где искать того незнакомца в сером, ведь я уверен на 100% что он здесь. Кто-то дерется, дубасит прохожего, но кого это волнует, если даже мне нет до этого дела.

Я вижу человека за углом дома и он так незаметно мне подмигивает. Он не похож на педика, который себе снимает партнера на ночь, но что-то странное в нем есть.

- Иди сюда! - шепчет он и опасливо заглядывает мне за спину. Будто так кто-то есть.

Я оборачиваюсь и иду за угол. Пистолет в кармане придает мне уверенности. Человек в вязаной шапочке с кривым носом, и гнилыми зубами стоит прижавшись к стене и роется в карманах пальто.

- Я Феликс, и я хочу познакомить тебя с хозяином "Нокса"! Идем со мной.

Ничего не успеваю ему сказать, а как-то заворожено иду за ним. Молча, и просто смотрю ему в спину. Он ведет тихими улочками, ночь скрывает странность всего этого мероприятия, но мне уже совсем не страшно. Просто стрелять в спину намного удобнее, чем себе в голову. Я успеваю устать, ведь мы идем так долго.

Мы выходим к особняку.

Большому особняку, которого я никогда не видел, и о котором мне не рассказывал Скольд. Это святилище ужаса похоже на домик эльфов: с резной красной крышей, витыми рамами окон, зеленой дверью. Слишком сказочный, чтобы быть настоящим. Слишком!

Здесь живет хозяин "Нокса", спрашиваю я.

- Точно малыш, иди вперед! - он пропускает меня, и я поднимаюсь по ступенькам и открываю парадную дверь. В холле темно, и только ночник под потолком, слегка разбавляет полный мрак комнаты. Стены окружены мебелью, картинами, занавесками в классическом стиле. А напротив меня, где-то вдали комнаты в кресле сидит пожилой старик, держащий на коленях мальчика и гладящий его по белой копне волос.

Ты не похож на "Нокс", говорю я. Дверь за мной закрывается, и я навсегда забываю кто такой этот Феликс. Мне все равно не понравились его зубы. Старик в кресле молчит, только шевелит желваками и гладит мальчика по голове, нежно целуя его в лоб. Что за гребаное извращение?

- Иди наверх! - говорит старик, и я оставляю его и заложника старческой похоти снова одних. Поднимаюсь по лестнице, которая от каждого моего шага скрипит отдаваясь шумом кажется по всей усадьбе. В доме тишина и полный мрак, но каждый в городе так привык к ночи, что даже в чернейшей тьме всегда можно различить контуры предметов.

Этаж уходит длинным коридором вперед, всего лишь с тремя дверьми.

Нокси-детка я здесь!

Никто не отзывается, и я достаю пистолет. Это ловушка, я уверен в этом, и мне даже не интересно. Пол скрипит, я слышу сладострастный стон мальчика от прикосновений старика на первом этаже, и вдруг резкий свет напрочь стирает все образы и звуки. И коридор загорается ярким огнем. Несколько ламп похожих на рыбьи глаза светят, будто призывая к какой двери идти. Самый яркий свет на двери N 3.

Я такой предсказуемый будь оно неладно, и толкаю именно ту дверь.

*

Двое шлюх шепчутся:

Наше мировоззрение рушится, и все из-за него! \ ...я хочу попробовать его тело на вкус, эти нарушители меня так возбуждают! \ Нелегальный секс, это все что у нас есть \ Вяжи крепче, и не дай ему сбежать \ Еще никто не сбегал от нас \ Он уйдет довольным \ Он не уйдет отсюда даже мертвым! Ведь так, наш маленький секс-раб? \ Пистолет, он хотел нас убить. Ха-ха-ха... \ Это был отличный план, это был самый лучший план! \ Он не приходит в себя \ Ты просто сука, ты разбила ему голову... \ Он оклемается, он сильный, я так часто видела его на портретах, что просто захотела его... \ Смотри, какой странный шрам на животе \ Дай проведу рукой \ Не трогай, мы начнем как договаривались... \ Он такой милый, посмотри на его мускулы... \ ...этот фильм будет пользоваться самой большой популярностью...

Тишина! Третий мужской голос говорит одну фразу:

Как только вы закончите с молокосом, позовите меня, мне есть что рассказать старому другу...

*

Свет - это боль! В "Ноксе" нет света, и нам не больно.

Я думаю о всяких глупостях. И это не правда.

Перед тем как увидеть эту комнату N3 меня садануло чем-то тяжелым. Я больше ничего не вижу...

Я на широкой кровати, пригодной только для жесткого порно, мои руки крепко привязаны к изголовью и меня распяли. Голова покоится на шелковой подушке, и это так легко. Из одежды на мне только трусы, что скрывают мои гениталии, и полная голова бредовых догадок. Я становлюсь жертвой секса. Комната переполнена всяким фетишем, начиная от вибраторов заканчивая экзотическими колпачками, и блестящей кожей наподобие всякого садизма. Ноги свободны, но от них совсем мало толку. Я пытаюсь вырвать руки, но шелковые платки надежно держат меня. Передо мной камера на треноге, но нет оператора. Куча проводов уходят за розовую стену.

Комната куклы Барби. Но самой ее нет. Только Кен, пришедший незванно на свидание.

На полу моя одежда, и тут я замечаю что дверь через которую попал сюда я, отворяется. И перед моими глазами предстает карлик. Маленькая женщина, грязная развратница снимающаяся в порно. В костюме зайчика. Какая прелесть! Лицо сморщенное как и у всех карликов, короткие ручки, и кривые ножки. Она так смешно ходит. Но шелковые платки на моих запястьях не дают мне смеяться. Еще чего.

Эй, ты кто, спрашиваю я.

-Посмотри какой он милый, - говорит маленькая шлюха за дверь, и теперь я еще вижу и вторую участницу этого фарса. Обычная женщина, похожая на сотню других, но имеющая в запасе силиконовых близнецов в груди и отличный зад. Они обе подходят ко мне - маленькая и большая. Садятся по разные сторону кровати, и начинают меня гладить.

- Не беспокойся, мы все сделаем сами!

Кто вы такие?

- Ах, да! Подружка Бэт и Карли! Приятно познакомится. Ты наш герой, и мы снимем тебя в нашем новом фильме.

А ну отвяжи меня вавилонское отребье, угрожаю я карликовой шлюхе, что лезет своей ручонкой мне в трусы. Он убирает руку, и косится на подругу.

Шприц с зеленой жидкостью сверкает в руке силиконовой принцессы, и она говорит также сладострастно:

- Это может быть по-хорошему и ты все увидишь и почувствуешь. А может быть и по-плохому, и мы вольем в твою вену тройную дозу цифрового шока, и ты станешь простой куклой, которой будет все равно крутить задом перед камерой или сдохнуть в канаве.

- Да красавчик, тебя все одно ищут легавые, и мы можем тебя им сдать...

По-хорошему, шепчу я и внутри меня трясет. Я вляпался в дерьмо, в полнейшее дерьмо! Как всегда.

- Вот и хорошо! Карли, через минуту начинаем. - Она подтягивается ко мне и целует в щеку. Ее духи пахнут мочой, она холодна как труп из морга, и она ничто, по сравнению с мертвой Натали. Объектив камеры уже нацелен на кровать, и Бэт снимает с себя всю одежду, оставаясь нагой. Она берет с полки какие-то вещички и бросает на кровать. Я же слежу за карликовой шлюхой! Карли направила объектив, навела резкость, и включила минутную задержку.

- Без дублей красавчик, все одним махом. Так клиенты любят намного больше. Если хочешь, можешь стонать, кричать это в порядке вещей.

Развяжите меня, мне некуда идти, вру я.

- Нет, нет маленький герой, ты сделаешь ножками топ-топ и мы не сделаем то, чего хотели. Тебя видел весь "Нокс", ты лицо N1, за порно с тобой заплатят кучу кредитов. Ты сделаешь нас богатыми, - Карли гладит меня по голове и тоже раздевается.

Мне противна эта мерзость: две голые бабищи, которые могут вызвать желание только у извращенцев, одна похожая на раздувшуюся куклу, вторая на детского пупса с вишенками груди и складками по всему телу. Но они обнажены и они жаждут меня.

Какое дерьмо!

Я герой! Я порностар!

- Десять секунд!

Они отходят за камеру и съемка начинается именно с меня. Я смотрю на них, а не в камеру, и хочу их убить. Но вначале себя, за то, что так лопухнулся. Они подходят ко мне и их голые задницы попадают в кадр, они виляют бедрами и говорят как бы друг с другом:

- Смотри Карли, он убежал от "Нокса", он убежал от легавых, но от нас сестричек-потаскушек нельзя убежать.

- Он такой милый!

Они садятся напротив меня и начинают ласкать. Сначала себя, а потом и меня. Бэт пальчиками щекочет мне пятки, плавно переходя к коленкам поднимаясь все выше, а Карли поглаживает мне грудь, и целует в шею.

Две холодные шлюхи! Они не чета мертвой Натали...

Их ласки переходят в более бурную фазу, и Бэт стаскивает с меня трусы. Я пытаюсь помешать ногами, но зачем? Есть ли смысл вырываться? В кадре я выгляжу слишком испуганным. Белье летит на пол, и мы все втроем нагие как младенцы, рожденные при порочном зачатии начинаем нашу безумную игру.

- Малыш не хочет нас?

- Он и впрямь малыш!

Они смотрят на моего спящего зверя, но моя рука все сильнее тянет шелковый платок у изголовья. Самое время освободиться. Шлюхи так шумно дышат, они так возбуждены, что не слышат звука трескающейся ткани. Я должен вырваться. Раз-два! Я тяну платок, я хочу свободу. Он еще слишком крепко держит.

Натали была лучшей из всех, и она мертва!

Карли залазит на меня сверху, и это мерзкое зрелище.

Я проклят ее похотью! Проклят одиночеством, мне так скучно с сестричками-потаскушками!

И тут моя рука освобождается, и я обвиваю ее шею своей рукой и целую. Карли, пока не понимает! Знаю, как это мерзко, как это ужасно. Я думаю о свободе, и в этом негласном поцелуе, я пробуждаю недолговременно спящую болезнь. Мои кишки наполняются зеленой слизью, похожей на кровь оборотня, и весь поток своей участи я вливаю в рот Карли. Ее глаза закатываются, но я не отпускаю ее, а даю ей все до последней капли. Наши губи неразлучны, Карли перед смертью это знает! Ее острые когти разрывают мне кожу на спине, но это так приятно, мать вашу! Мозговая рвота, отдала свой подарок карликовой шлюхе, ее внутренности полны моего проклятья. Когда стон и дыхание прекращаются, я все еще целую мертвую голую Карли, похожую на пупса и убираю ее руку из-за своей спины. Всю в крови. Руку!

Камера запечатлевает их последний фильм. Бэт захвачена происходящим, она еще не знает что произошло, и что ее подруга задохнулась. Она распаковывает резиновый чехольчик и говорит:

- Мы наденем на тебя эту штуку, по городу ходит чума!

Но мои глаза полны безумия, и я отпускаю Карли. Она падает на кровать, и из ее рта вытекает густая зеленая слизь. Вязкий кисель капает на пол. Кап-кап! Я развязываю вторую руку, и вижу, что яростный вопль Бэт толкает ее на меня, она бросает резинку и прыгает в мою сторону.

Свободен!

Я срываю подушку с места и кидаю Бэт в лицо. У меня есть две секунды. Там где лежала подушка, сияет хромированной сталью маленький, трехствольный дамский пистолет. Не знаю для какой цели!

Стоп! Я хватаю его и прежде чем меня сожмет в смертельной хватке Бэт, выстреливаю ей в горло. Выстрел запрокидывает ее голову назад, и все тело откидывает на пол. Я обнажен, камера продолжает снимать, но в комнате два трупа. Нет времени искать трусы. Это стало крутым порно! Я обещаю продолжение!

Дверь вылетает нахрен. И я смотрю во тьму коридора.

- Ну, что молокосос?

Я знал, что ты жив Скольд!

Он входит в порно-театр смерти и отталкивает ногой труп Бэт. Его лицо изуродовано, одна рука висит и не двигается, а во второй трость как у мистера Джекила. Он злобен, и боль сочится из его пор. Он смотрит на меня голого.

- Маленькие суки ничего не смогли с тобой сделать?

Не подходи Скольд!

- А что же будет? Я меняю тебя на свою свободу! На улицах фургон копов, ты лезешь туда, а я возвращаюсь в тот самый мир, из которого меня так нагло вытянули!

Копы сами по себе!

- Хм! - он смеется, но я уже не боюсь Скольда как когда-то, мне плевать, что будет с ним.

Я отомщу тебе за Катрин!

- Что ты сказал? - трость Скольда топорщится стальным наконечником, и я понимаю, куда она полетит через секунду.

Послушай меня Скольд: мы пришли в наш мир на планете Земля нагими, я нарушу правило "Нокса", я уйду из города вечной тьмы тоже нагим.

Он знает, что я сделаю. Я открыл им свою тайну очень давно.

- Не-е-ет! - он бежит на меня, но Скольд уже обречен. Он остается еще надолго в "Ноксе", а мне пора обратно, и я так хочу, чтобы я уже не вернулся.

Я вставляю в рот этот дамский пистолет, и совсем не думая нажимаю на курок. Меньше секунды. Запах пороха, все еще отдается в носу, и громкий выстрел, до сих пор стучит по черепу. Щелчок... удар бойка... выстрел. Во рту вкус железа, язык поцарапан о "мушку". Больно умирать. Больно просыпаться...

*

Так все и начинается. Я уверен в этом уже в какой раз:

Пустой автобус тянется по мертвой улице. Все в городе еще спят, но в салоне транспорта, держась за поручни, стою, я и она. Так было всегда! Я давно хотел рассказать эту историю.

Но меня жжет мое одиночество.

Так начиналось раньше. Теперь все, совсем по-другому.

По стеклу транспорта растекается огромное кровавое пятно, я лежу на полу, а в голове все еще кипят нагретые от выстрела мозги. Я понимаю где я нахожусь. Я вернулся. Будь оно проклято, если я снова не дома! Прощай детка "Нокс", мы больше никогда не встретимся! Гудение транспорта, это колыбельная города, мне так не хочется подниматься, а хочется уснуть и позвать свою мамочку - мою неродную мамочку и отчима. Мне кажется, что я все еще сжимаю дамский пистолет, но в моей ладони зажат поручень транспорта.

Сука, вернись!

Я еду домой.

Ты не можешь так поступить, я заботился о тебе! Ты так мне отплачиваешь ублюдок?

Город молчит, и я вижу это из окна. Нет никого! Людей, машин, жизни. Лишь светит солнце, играя лучами на влажном после дождя асфальте, и автобус катится ко всем чертям. Я поднимаюсь и бреду к водителю. Нет, я плыву к водителю. Меня почти несет. Но в кабине водителя никого нет!!! Руль крутится сам, выбирая траекторию для поворота, педаль газа нажимается и опускается сама, и мне что-то кажется, будто кошмар все еще продолжается. Я смотрю на себя в отражение грязного стекла и вижу, что я в совершенно другой одежде: в рваных джинсах, кроссовках и футболке. У меня не было такой одежды в "Ноксе". И не было такой одежды здесь!

Чего вы стоите, вы копы или нет! Он вышиб себе мозги, он снова ушел от вас!

Поднимаю футболку!

ШРАМ НА ЖИВОТЕ!

Мне просто нечего сказать. Запускаю руку за спину и нащупываю рану от когтей Карли. Нет! Все должно было исчезнуть: следы, боль, шрам. Но все на месте, и тогда я ничего не понимаю. Я тарабаню от удушья в двери автобуса, и хочу вырваться наружу, но пустой транспорт не реагирует на меня. Тогда я бью ногой по стеклу. Раз, два, три! Бью, пока крошка стекла похожая на россыпь бриллиантов не разлетается по полу. Прыжок! Это похоже на боевик.

Кочусь по асфальту, а автобус уезжает дальше. Это тоже как в кино!

В городе солнце, но в городе нет ни души!

Мне остается бежать к себе домой. Нора навсегда осталась в "Ноксе", а я бегу к моим приемным мамочке и папочке в большой дом. Улицы пусты и я не замечаю, как кварталы с молниеносной быстротой сменяют один другого. Когда я вижу наш дом, то остальные кажутся могильными холмами. Серые, без источников света и какой либо жизни. Тишина. В моем доме горит свет, точнее там исходит свет от телевизора, который смотрит отчим. Мачеха и отчим не спят.

Он убил этих шлюх! Возможно они не поделили проценты! Объявите всем, что мы искали его за порнобизнес...

Наш дом не огорожен заборчиком, как у всех соседей, почтовый ящик забился мертвыми птичками, ведь в него не кладут свежие письма, а дом, этот старый дом похож на приют для нищих. Билл и Полли не тратятся на его благоустройство, и даже после своей смерти, они не завещают его мне, а отдадут адвокатам, чтобы те расплатились им по долгам. Они не любят меня. Нет не так! Они любят меня по-своему!

Как ты мог ублюдок?

Я распахиваю дверь, на которой прикреплен зеленый венок из хвои и вбегаю домой. Все как всегда: орет телевизор в прихожей, с кухни доносится шум плиты, и я будто и не уходил. Никогда! Гостеприимство обволакивает меня всего.

Билл, что происходит?

Он сидит в майке на диване и цедит пиво. Толстый, с худыми ногами в трусах, он поворачивает ко мне голову, и размеренно пьяным тоном кричит:

- Я тысячу раз просил называть меня ПАПА!

Да, папа, говорю я.

Я слушаюсь его! Его нельзя злить, когда он пьет.

- Ты вернулся из колледжа? Иди, делай уроки!

Папа, что случилось, где наши соседи?

- Я сказал быстро наверх, только вначале иди и поцелуй маму!!!

Мне нечего на это ответить.

Ты ведь вернешься, молокосос, и тогда я буду приканчивать тебя тысячи раз, и ты пожалеешь, что когда-то нашел себе теплое место на подстилке...

Я послушно захожу на кухню. Мачеха в бигуди, запахнутая в халат что-то колдует над плитой. Воняет печеными помидорами и зеленью, из кастрюль исходит удушливый смрад всяческих яств, которыми пичкает меня мачеха. Стол за ее спиной измазан кровью, и только сейчас в ярких красных красках я вижу трупик индейки, располосованный, изувеченный и вскрытый вдоль и поперек. Ее внутренности вывернуты безжалостной рукой кухарки, печень и сердце маленькими комками лежат в блюдце, а голова птицы смотрит на меня с большой тарелки с потрохами. Для мертвой птицы уже уготована усыпальня. Горячая духовка, больше пригодная для сжигания трупов. Хотя так оно и есть.

Привет Полли, говорю я и она поворачивается ко мне.

- Малыш ты уже вернулся из колледжа? - она целует меня в лоб и дает попробовать в ложке соус на вкус. Она дерьмово готовит, но я не могу ей этого сказать, иначе потом Билл оторвет мне яйца. - Мы должны хорошенько приготовиться ко дню благодарения, и помолиться за наши грехи!

Полли, почему в городе никого не осталось?

- Иди наверх в свою комнату и делай уроки! К тебе скоро придет Дейзи, - говорит она, и продолжает заниматься стряпней.

Но!

- И никаких "но", иди в свою комнату я сказала!

Я волочусь по коридору мимо Билла, и иду по ступенькам в свою комнату. Дом милый дом, я снова как и раньше хожу в колледж, у меня есть Дейз, и меня усыновили Билли и Полли. Сколько же это было лет назад?

Дейз?!?

В комнате все как и раньше: кровать, полка с книгами, под ней стол с лампой, над потолком модели космических кораблей, пластмассовый трансформер на шкафу. И маленький сувенир.

Стеклянный шар на подставке внутри которого находится маленький город. Тоненькая речушка разделяет город на две части тремя изогнутыми поворотами, а если потрясти шар то он станет мутным и на время ничего не будет видно. Это так получается ночь! Хорошая игрушка, только я не помню кто мне ее подарил.

Я падаю на кровать и смотрю на потолок. Он разрисован подстать космосу. Куча звезд, пульсаров, метеоритов, созвездий и галактик. И слегка пошатываются от сквозняка космические корабли. Я беру фотографию в рамке с тумбочки и рассматриваю ее. На ней я и она. Дейз! Черная рамка так подходит нам. Мы фотографировались давным-давно в парке, когда желтая листва осыпалась нам под ноги, мы целовались и казалось мир никогда не разлучит нас. Дейзи в своем сером пальто, а я в дешевой спортивной куртке. Билл никогда бы не дал мне лишней сотни баксов на шмотки. Но Дейз, меня любит по-другому!

Я так устал от "Нокса", что засыпаю и вижу сон. Почти сразу! Настоящий сон. Я вижу там свою собаку, когда мне ее подарили на день рождения в семь лет. Глажу ее по лохматой шерсти, она радуется и кружит вокруг меня. Мне так хорошо. А где-то вдали пьют мартини Билли и Полли. У него еще нет такого большого живота, а Полли даже сущая красавица. Я так счастлив ребенком.

А позже собаку убили!

Когда я просыпаюсь от удара по лбу, картинка сна еще не проходит, и кажется будто сон продолжается. Я вижу над собой отчима с газетой и Дейз! Он не доволен.

-Я же сказал заниматься уроками, - говорит Билл, - а ты уснул! К тебе Дейзи! Поднимай свою задницу с кровати и встречай как следует гостя.

Я выслушиваю его и во всем соглашаюсь. Отчим уходит из комнаты хлопая дверью, а я смотрю на Дейз! Я не видел ее столько месяцев, но лица ее так не забыл. Ни одна самка "Нокса" не смогла этого сделать. Совратить меня! Высокая, стройная Дейзи, с белой косой, и светлой кожей. Ее зеленые глаза! Боже я тону в них. Она так и смотрит на меня!

- ТЫ не пришел на игру, - говорит Дейз, и от ее голоса у меня топорщатся волоски на коже, как она прекрасна, - я думала с тобой что-то случилось. "Лесные медведи" проиграли 5:0 гостям.

Я так соскучился по тебе, говорю я и тяну ее за руку к себе.

Она падает сверху ко мне в объятья, ее коса лежит у меня на груди. Я взахлеб целую Дейз, и не могу насытиться ее теплом и запахом. От нее пахнет цветами, пряностями востока и свободой.

Я не видел ее сотни лет!

Сколько же мы не виделись, говорю я вслух.

- Тысячу лет! - Шутит она, - со вчерашнего вечера! Где ты был? Я звонила тебе утром, твоя мачеха сказала, что ты ушел очень рано.

Гулял по городу!

- А Бетти Палмер выиграла кучу денег! Она хвасталась новыми туфлями...

Я снова ее целую, и запускаю руку под ее блузку и ищу замочек на лифчике. Я так устал ждать.

- Эй, не надо - они могут зайти!

Нет, никто не зайдет, я так давно тебя не видел, говорю я ей, и все-таки расстегиваю этот чертов замочек. Ее кожа так гладка, она так привлекательна в свои семнадцать. А я так глуп. Дейз смотрит на меня своими большими зелеными глазами, и ждет моих слов, она знает, что я ей скажу. У меня тоже зеленые глаза, но это совсем не важно, главное это она. От нее так сладко пахнет цветами, и в ее запахе можно утонуть. Если бы я предпочел умереть еще раз, то только в объятьях Дейз!

Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ ДЕЙЗ! Я покрываю ее поцелуями, еще и еще. Так много раз. Она ежится от моего горячего рта, но я не могу успокоиться. Когда не видишь кого-то слишком долго, все превращается в большой пласт времени без начала и конца. Хочется растянуть секунду до расстояния вечности. Попытаться.

Как же я тебя люблю!

Мы накрываемся одеялом, и кажется будто наше время не закончится никогда. Мы тонем в любовных ласках и я возрождаюсь вновь.

"...откуда этот страшный шрам на животе? - спрашивает Дейз и гладит его пальцем. Это всего лишь несчастный случай, не обращай внимания, говорю я и целую каждый пальчик на ее свободной руке. Ты стал другим! Тебя снова мучают приемные родители? - интересуется она. Не переживай Дейз, я просто устал, отвечаю я ей, все будет хорошо. Ведь по-другому не бывает!.."

Комната молчит.

Молчит Дейзи. Молчу я. Тишина. Что-то происходит, я чувствую это своими кишками, я всегда это чувствую, когда что-то случается. Дейз смотрит в окно, ее коса как раз между лопаток, зажав руки в замок за спиной она молчит. Это молчание меня убивает. Я стал плохим любовником, ведь меня не совратили вавилонские шлюшки?

Что происходит Дейз, спрашиваю я.

- Ничего, ты очень странный в последнее время!

Я вполне нормальный! А вот что с тобой?

- Со мной тоже все хорошо, - ее голос подрагивает, от меня ничего нельзя скрыть.

Это не ответ, ты что-то скрываешь!

- Нет ничего!

Тогда давай покурим, предлагаю я ей, и лезу под подушку за пачкой "Америкен легенд". На, держи сигаретку.

- Я бросила!

Что?

- Я бросила курить!

Слушай, ты молодец, я бы... СТОП! Иди сюда!

Дейз поворачивается ко мне, и от солнечного света я вижу лишь ее силуэт, которыми были полны некогда пустые дома "Нокса". Она смотрит на меня очень пристально, а причина в моей голове складывается в очень простую картину.

ТЫ БЕРЕМЕННА?

Дейзи дернулась, и я принял это за положительный ответ. Мир и в самом деле изменился вокруг.

- Я боялась, ты будешь кричать! Ты доволен? Что нам делать?

Мы что-то придумаем!

- Что именно - ты потащишь меня на аборт? Я не хочу, чтобы эту вакуумную трубку вставляли мне туда, и высасывали из меня плод. Я этого не хочу...

Значит ты хочешь оставить ребенка, спрашиваю я, и уже стою рядом с Дейз и обнимаю ее за талию, прижимаясь к ее теплой щеке. Что-то колотится внутри груди, что-то предостерегает об опасности.

- О чем ты думаешь?

Как давно Дейз? Как давно ты беременна?

-Давно, я не могла сказать тебе раньше! - еще немного и из ее божественных изумрудных глаз польются слезы. Она дрожит, и она думает будто я собираюсь ее из-за этого бросать. Как глупо! Я люблю ее, и она первая с кем я оказался под одним одеялом. И Дейз нравится приемным родителям.

Когда об этом узнают Билл и Поли, они меня повесят!

- Нам только по семнадцать лет, что с нами будет? - она дышит мне в шею, и крепко прижимает к груди. Я дышу в такт с ней, и думаю.

У нас впереди будущее!

- Нам не за что будет жить!

Мы уйдем из дома, и я найду работу.

- Мы еще учимся в колледже, и нам некуда идти!

Дейз! Я так люблю тебя. И мы будем любить нашего ребенка.

Моя комната больше не слышит ни слова. Тишина обволакивает нас, и только крепкие объятия лучше всяких слов говорят с нами. Внизу с кухни доносится крик Билла, этому пузатому снова, что-то не нравится, Полли пытается его перекричать, но бесполезно. Мы молчим, и скоро я стану отцом. Настоящим отцом, и уж никак не отчимом. Мы с Дейз обязательно обвенчаемся.

ЭЙ, ДЕТКА! ТЫ СКОРО СТАНЕШЬ КРУТЫМ ПАПОЧКОЙ, НАУЧИШЬ СВОЮ ДОЧКУ ОЧЕНЬ МНОГОМУ: ИГРАТЬ С ТРЯПИЧНЫМИ КУКЛАМИ, РАСПУСКАТЬ СОПЛИ ИЗ-ЗА ЖЕНИХОВ, МЕНЯТЬ ПРОКЛАДКИ И ЗАДЕРЖИВАТЬСЯ У ПАРНЕЙ ПОД ПРЕДЛОГОМ ЗАНЯТИЙ ПО МАТЕМАТИКЕ. ТЫ БУДЕШЬ ХОРОШИМ ОТЦОМ, НО Я ТАК СКУЧАЮ ПО ТЕБЕ! ДАВАЙ НАЧНЕМ НАШУ ИГРУ С САМОГО НАЧАЛА! ЭТО БУДЕТ ДРУГОЙ УРОВЕНЬ С МЕНЬШИМ ЧИСЛОМ ИГРОКОВ, С САМОЙ ЛЕГКОЙ СТУПЕНЬЮ СЛОЖНОСТИ, И У ТЕБЯ БУДЕТ ПОЛНАЯ ВЛАСТЬ НАД ВСЕМ. НИКАКИХ ВОЗВРАЩЕНИЙ, НИКАКИХ НАКАЗАНИЙ. ВСЕ ЭТИ ИЗВРАЩЕНИЯ ПУСТЬ ОСТАНУТСЯ В ПРОШЛОМ. ДАВАЙ ПОИГРАЕМ В "ЖИЗНЬ". И ЭТО БУДЕТ САМАЯ ЛУЧШАЯ ИГРА...

"Дейз уходит домой, а я остаюсь с мыслью, что скоро я стану большим и крутым папочкой. Я все равно ничего не понимаю. Честно, будь оно все неладно! Я все время возвращался сюда и чувствовал себя таким спокойным и счастливым, что уход обратно в "Нокс" превращал меня в зомби. Я хотел только смерти. Я занимался любовью с Дейз, я пил свои любимые коктейли в "Дарсти-Паб", я шлялся по городу и наслаждался светом. Слушал "Enjoy the Silence" Depeche Mode, и мне казалось, что все это никогда не кончится, и "Нокс" это больная выдумка режиссера, который решил снять триллер. Но что происходит сейчас? Дейз беременна, скоро день Благодарения, город вымер, и я ничего не понимаю. Я никогда ничего не понимаю, и эта мысль делает меня таким больным. И это самое большое дерьмо, когда чего-то не понимаешь. Я выскочил из "Нокса": я прострелил себе голову, я убил двух шлюх, я убил сутенера, я убил бомжа, я убил себя наконец уже неизвестно в какой раз. "Лесные медведи" проиграли 5:0, Depeche Mode выпустят новый альбом, Курт Кобейн на днях вышиб себе мозги ружьем - возможно парень отправился в город вечной тьмы, а еще мне семнадцать лет, и единственное, чего я не помню, это почему вообще оказался в "Ноксе". Я помню все, но не помню главного. Все знают: Катрин, Борге, Скольд, Сэм, Натали, братья Гримм. Все они знают за что в "Ноксе", я не знаю ничего. И это меня пугает. Я не хочу возвращаться обратно. Мне так хочется остаться дома навсегда...

Январь, 1995"

- Ты делаешь уроки? - в комнату заходит Полли, и я закрывают тетрадь, в которой оставил заметку. Она переоделась к столу в черное платье, сделала прическу и принесла мне костюм. - Переоденься и выходи к столу! Мы с Билли тебя ждем.

Иду мамочка!

Я сказал это так небрежно и бестолково, что Полли заметила это, и села на корточки. Она взяла мою руку в свою ладонь, крепко сжав и сказала:

- У тебя что-то случилось! Я это чувствую. Ты поругался с Дейзи? Она вышла от тебя бледная как смерть, да и на тебе нет лица! Что у вас произошло? Расскажи мне! Она красивая девочка и очень подходит тебе...

Полли я сейчас сойду вниз. Ты не против, если я переоденусь сам?

Она ушла вниз, а через секунду в одних трусах я рассматриваю в зеркальном отражении шрам на животе. Провожу пальцем по этому небрежному шву и вспоминаю, что было там. Старость приходит тогда, когда начинаешь разговаривать сам с собой, одиночество приходит, когда нечего сказать даже себе. Я молчу и смотрю на шрам. Одеваюсь в торжественное тряпье, что принесла Полли и выхожу к столу. Билли и Полли уже сидят за круглым столом, смотрят на меня, и приглашают сесть.

- Поблагодарим же бога нашего, за стол богатый на эти угощения, за год который мы провели благодаря вере, за терпение, которым нас наградил всевышний, и за счастье которое он нам дал. Дай бог нам троим здоровья, дай бог нам мира без войны, и дай нам силы противостоять сложностям. Аминь.

Ужин прошел без слов. Я ковырял вилкой мясо, крошил хлеб и ничего так и не съел. Мне все думалось о Дейз, и о том, как она там. Мне хотелось все покинуть, и вернуться в "Нокс" с Дейз. Я бы смог заработать там кредиты, и был бы счастлив; и ни одна самка не подошла бы ко мне ни на шаг. И никто бы не сказал, что нам только семнадцать лет.

- Ты ничего не ешь, ты что заболел? - спрашивает Билли. Его тарелка уже пуста, и он допивает второй бокал вина. В костюме он похож на Брюса Уиллиса в "Крепком орешке".

Меня тошнит и я устал, отвечаю я.

- Выпей воды, и съешь кусок этой драной курицы, иначе бог покарает тебя и наделит уродством!

Билли, можно я пойду наверх?

- ПАПА, называй меня папа драный щенок!

- Билл успокойся, - заступается Полли и этот ужин превращается, как всегда в настоящее дерьмо. Как всегда, слова исходят руганью, жесты трансформируются в обиду, а во всем виноват только я один.

Я посылаю это все к черту и выхожу из дома. Хочу погулять. Хочу узнать немного больше! У меня чешется шрам на животе, у меня в голове полный бардак, и еще я очень странно себя чувствую, будто беременность у меня, а не у Дейз! Меня тошнит. И у порога своего дома я блюю на коврик. Зеленая рвота впитывается в ткань, но кроме слизи похожей на кровь оборотня, остается еще что-то более страшное. Желтые черви. Как земляные, только желтые. Они шевелятся в рвоте, а секунду назад они были в моем желудке.

Я редкостный говнюк - наблевал перед собственным домом. Но мне до задницы. Становится легче. Хотя непонятно откуда взялись черви в моем организме. Не понятно все вокруг, будто игры "Нокса" продолжаются и сейчас.

Мне ни капли не страшно, я перестал всего бояться! Хоть я себе толком и не верю.

Молча шагаю пустыми кварталами. Брошены машины, открыты двери в домах, почта забилась письмами, но вокруг ни души. Может, началась война. Второй Вьетнам, и всех призвали воевать. Ничего не понятно. Уже у дома Дейз я стою под ее окном и ищу подходящий камешек, чтобы кинуть ей в стекло. Но кроме крышки из-под "Кока-колы" ничего не нахожу. Это тоже сойдет, и крышка набрав скорости летит в окно. Звук получился слишком слабым - захоти, Дейзи могла его совсем и не услышать. Но она выглянула. Раздвинула шторы и посмотрела на меня зелеными глазами. Махнула рукой: мол заходи! Я полез по стене, цепляясь за обвитый виноград, оперся о карниз. И сквозь стекло смотрел на Дейз.

Дышу на стекло и рисую сердце. Одним пальцем. Кривое получилось... Из красок у меня только одно дыхание. Дейз смеется, и я счастлив, что вижу ее улыбку.

Я сбежал подальше от дома - на меня снова кричали, говорю я ей.

- А мои предки смылись в Огайо! Я сказала, что плохо себя чувствую и осталась! - она открывает окно, и я залажу в ее комнату. Там куча плюшевых игрушек, она так их любит. На ее кровати лежит Сэлинджер "Над пропастью во ржи", а на тумбочке чашка с какао.

Ты отдыхала?

- Я думала! Мне не хочется этого ребенка! Ведь нам по семнадцать лет и это тяжело, я не смогу!

Дейз, мы что-нибудь придумаем, говорю я ей, и обнимаю.

- Нет это глупо, и мы оба виноваты. Ты не похож на папочку, а когда узнают что я беременна, меня выпрут из команды поддержки.

Я убью любого, кто косо посмотрит на тебя!

- Нет, ты пересмотрел фильмов. Это жизнь, и нам надо жить!

10 ЧАСОВ ВНЕ "НОКСА"...

Я люблю тебя Дейз, говорю ей.

- Я знаю, малыш, я знаю, - она вздыхает, но я понимаю, что ребенка у нас не будет. Я верю, что она делает это обдуманно. Я глажу рукой ее косу, смотрю в зеленые глаза и мы оба молчим. Долго. А потом Дейз говорит: - нужно найти способ избавиться от ребенка!

Нужно идти к врачу!

- Нет! Мой отец известный человек в городе, ему расскажут, что его дочка ходила к такому врачу. Ты должен! Ты обязан что-то придумать, ты виноват не меньше моего.

Я не умею принимать такие решения. Дейз продолжает смотреть на меня, а я отвожу взгляд. Чувствую себя виноватым, и готов сам признаться, будто это так и есть. Будто виноват только я.

Скажи Дейз, что будет с нами?

- Все будет хорошо, у нас впереди вся жизнь. Но сейчас нужно сделать именно это!

Я не смогу найти способ!

- Уходи, мне нужно побыть одной. Я устала и мне страшно.

Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ ДЕЙЗ!

- Я знаю малыш, я знаю...

Я стал книжным червем. Я стал букинистом.

Меня засыпало книгами, и я ищу то, что мне надо. Я не стану убийцей в очередной раз. "Нокс", это его проклятье. Он перенес свои игрушки в этот мир. Я ничего не понимаю, ничего не понимаю с самого начала этой истории. Как давно же она началась?

Куча книг, и я читаю.

Вскоре приходит Дейзи. Она только хочет одного, но я ничего не могу поделать. Ее спортивная форма прекрасна, ее длинная белая коса просто чудо, и я оказывается снова прогулял тренировку. Я ничего не понимаю. Она переживает за меня, а я до сих пор вне "Нокса", и я уверен, что я дома навсегда. Я совсем забыл, что в норе меня ждет Катрин, мертвый мистер Борге надеется на мою вендетту, а в "Ноксе" до сих пор ночь. Но ее больше нет и никогда не будет, теперь есть только Дейз, и я должен ей сказать.

Ты все еще хочешь этого? У тебя очень симпатичный животик!

- Ты смеешься, я скрываю его как могу, но мой отец, прозорливый старикан, и еще немного...

Не говори ничего, лучше подойди ко мне, прошу я.

Она подходит к моей кровати, а я достаю из-за столика двухпудовую гирю. Дейзи ничего не понимает, я читаю это в ее зеленых глазах. Но мне так хочется, чтобы ребенок не стоял между нами.

- Что ты придумал? - спрашивает она подозрительно.

Держи эту гирю долго, как только сможешь! Вот так, двумя руками и немного наклони туловище, объясняю я Дейз. Она не задает вопросов. Она понимает, что я хочу сделать.

Она послушно берет и с трудом поднимает эту тяжесть. И через десять секунд бросает ее обратно на пол. Вены на ее лбу вспухли и щеки залились краской.

- Думаешь это поможет?

Я вычитал, что тяжесть провоцирует выкидыш! Хватай гирю и держи.

- Я чувствую боль в животе.

Держи ее, и не отпускай!

Она послушна как никогда, я мне так больно смотреть на смерть моего не рожденного сына. Мне кажется будто под сердцем у Дейз сын. И он похож на меня. И пока его дыхание ничем не прервано.

- Я не могу больше! Так ничего не получится, - говорит Дейзи, и гиря с грохотом закатывается под кровать.

Дейз, давай оставим все как есть!

Она молчит и космические корабли под моим звездным небом над потолком плавно вращаются. Я смотрю на игрушку в стеклянном куполе - город поделенный речкой на две части - и думаю, что "Нокс" все еще зовет меня. Я хочу остаться здесь, но я кажется, растворяюсь и мой разум гаснет вместе с телом.

Не сразу. Постепенно. Через долгие годы.

- Это не поможет, ты слышишь меня...

Тогда идем в ванную. Из моей комнаты выходит дверь в мою собственную "джакузи": так я называл это корыто, в котором среди шампуня и мыла, я мечтал о счастье. Ванная слишком просторна, и Дейз чувствует себя сковано. Ее живот и впрямь выпирает, очень странно, что я не заметил этого раньше. Я смотрю из ванной на календарь над моим столом и вижу листок с датой 15 февраля.

Но я помню, что вернулся в день благодарения, а тогда был январь.

Я ничего не понимаю! Здесь хоть кто-нибудь понимает?

Я набираю горячую до жуткого пара ванную воды и помогаю влезть в нее Дейз. Она жжется, мои руки не выдерживают жара. Но Дейз терпит и садится в ванную. Ее трясет, Дейзи покрывается потом, и тяжелое быстрое дыхание меня пугает. Я высыпаю несколько пачек горчичного порошка, и вода окрашивается в бурый, почти непрозрачный коктейль, где главный компонент Дейз.

- Мне жарко, у меня жжет внутренности. Меня сейчас стошнит... Вытащи меня.

Три минуты почти в кипятке. Еще немного, ну пожалуйста.

Я достаю ее распаренную, красную и обездвиженную. Она обвисает на мне обнаженная, и беспомощная. Тащу ее до своей кровати и укутываю ее.

- Мне жарко, раскрой окно, принеси льда, - она почти в беспамятстве, и из каждой поры выступает пот. Я влажен от Дейзи, и мне страшно, что я ее мог убить. Но мы не можем лишиться этого ребенка, даже сам бог противится этому, и все глупые книги не смогут лишить нас нашего будущего.

Я ВСЕ РЕШИЛ ОКОНЧАТЕЛЬНО.

Я ложусь рядом с Дейз, обнимаю и шепчу ей на ухо: у нас будет ребенок, я больше не стану ничего делать, и я сейчас же все расскажу Билу и Полли. Мы поженимся, все будет хорошо.

Но Дейз засыпает от пережитого и только повторяет мое слово "хорошо".

Кому-то будет очень хреново от всего этого, но это лучше, чем ничего. Мы убеждаемся, что в книгах не всегда пишут правду.

Дейзи просыпается у меня на руке. Я не спал всю ночь, а только следил за ее неспокойным сном, и все время хотел ей как-то помочь. Но я мог только ждать. Я тупой, я слишком тупой для всего этого. За что меня любит это совершенство? Как ты себя чувствуешь, спрашиваю ее я.

- Меня до сих пор тошнит! - жалуется она.

Прости я знаю что виноват, но я не смог убить ребенка. Книги все наврали. Ты должна выйти за меня замуж, предлагаю я ей. Мы будем счастливы, и ты знаешь это!

- Билл тебя покалечит! А если узнает мой отец, он запрет меня навеки вечные дома.

Нет, ты нравишься моим приемным предкам, они тебя любят...

- Но Билл вначале тебя покалечит...

Это неважно, я люблю тебя Дейз!

- Я знаю, я это знаю!

Она лежит под моим одеялом совсем без одежды, я так и не принес ее из ванной. Ее жар постепенно угас, и кожа перестала так сильно реагировать на горчичный порошок. Я накрываю ее, целую в лоб и иду за шмотками Дейз. В ванной до сих пор остро пахнет горчицей. И мне это неприятно. Очень неприятно. Я собираю одежду моей Дейзи и возвращаюсь назад. Но из-за двери моей комнаты выглядывает Полли в каком-то смешном чепце. Уже позднее утро.

- Вы не вышли вчера к ужину, но я не стала вас тревожить. Вот вам свежих тостов с джемом и кофе, - Полли ставит поднос на тумбочку и выходит. Она все понимает, моя мачеха. Дейз боязно прячется за теплой ватой одеяла.

Я сегодня же им все скажу, Дейз!

- Мы должны собираться в колледж. Ты не можешь и сегодня пропускать тренировку по футболу. Давай перекусим и пойдем, первый урок у миссис Джулии по естествоведению. Не стоит опаздывать.

Мы едим с Дейз тосты, что вполне сгодились бы для гробовых плит на кладбище. Слишком твердо, и слишком невкусно. Скоро я скажу Полли, что она не умеет готовить. Хотя Дейзи ест и запивает кофе.

Тебе не полегчало?

- Я не сильно жалуюсь, но кажется боль в животе не прошла!

Нашему ребенку пришлось многое перетерпеть, говорю я ей. Потерпи, я надеюсь боль пройдет!

- Мне страшно...

Все будет хорошо! Ешь больше этой вкуснятины...

Мы подходим к воротам колледжа, где за ними начинается другая жизнь по своим законам. Там вечно толпится народ. Эти прыщавые подростки, что начинают курить от мысли, что они взрослеют, расфуфыриные девицы, что ждут вечера, и хорошей гулянки, преподаватели, что смотрят на таких как они, как я и Дейз, и ненавидят нас, что мы обдолбаными приходим на занятия, носим в карманах стволы и ножи, вместо колы пьем джин, и лижем марки ЛСД, царапаем их машины, и ненавидим их еще больше. Это черт возьми ничтожное заведение. Неужели такое творится только здесь?

- Мисс Джулия будет рада, что ты посетил ее. Она обещала вынести вопрос о твоей успеваемости на совет педагогов в четверг, - говорит Дейз мне с укором у самого входа. - Тебе нельзя больше прогуливать!

Ты же знаешь как я ненавижу эту толстуху! У нее задница как у слона.

Дейз фыркнула:

- Нельзя так отзываться о женщине!

Ладно Дейз, это справедливо: она не любит меня, а я не люблю ее.

- Идем, а то опоздаем!..

Я чувствую неприятности, я их чувствую одним местом.

- Эй билли-бой и подруга, стоять! СТОЯТЬ Я СКАЗАЛ!!!!

Мать вашу, да это Дик, капитан "лесных медведей", сейчас он мне выскажет за прогул. Здоровила, с безумными комками мышц. Любимец баб. Да он еще и не один! Из-за угла здания выходит почти вся команда, эти спортивные ребята, готовые на все. Таких спортсменов любят наши ученицы.

Эй Дик я болел, и пропустил матч, говорю я ему. Но он меня не слушает, через секунду настигает и его кулак врезается мне в нос. Противный звук. Дейз всхлипнула. Но я уже на полу. А потом трое, поднимают меня, и я мажу кровью свою футболку. Кто-то придушивает меня. Из носа течет как из дырявого краника. В голове звенит от тяжелого кулака Дика. Я ничтожен.

- Из-за тебя мы проиграли важный матч! Что ты скажешь в свое оправдание, щенок? Я уже жалею, что тренер согласился взять тебя в команду.

- Отпусти его! - это Дейз хочет меня защитить и лезет под руки моих обидчиков. Я выгляжу слишком жалко, но Дейзи меня оберегает. Дик хотел было оттолкнуть ее, но кажется, неудачно ударил ее под живот. Дейзи опала на землю и прижала руки к ушибу, тяжело задышав. Что-то случилось с моей Дейзи, я это чувствую. Я невольно оказался на ногах. А эти спортсмены - мать их так "лесные медведи" - испугались и дали деру. Прозвенел звонок, а я с разбитым носом несусь к Дейз.

- Чтоб я не видел тебя больше в команде... - голос Дика.

Дейз прижала руки смотрит на меня зелеными глазами. Ей больно, я чувствую это, Дик ответит за то что сделал. Дейзи детка, иди ко мне! Он попал в живот, он задел нашего ребенка? Не молчи, ну пожалуйста, ты же знаешь как я тебя люблю, скажи мне!!!!!!

- Отведи меня к себе, возьми машину, я не могу идти, мне больно.

Дейз терпи, прошу тебя! Я беспомощен сейчас! Никаких нахрен занятий.

ТЫ ТЕРЯЕШЬ СВОИХ ПОДРУЖЕК? ТОГДА ТЕБЕ САМОЕ ВРЕМЯ ЗАВЕСТИ КИБЕР-ПОДРУЖКУ. ЗАКАЖИ ЕЕ ПРЯМО СЕЙЧАС, И ТЫ СМОЖЕШЬ СКАЧАТЬ БЕСПЛАТНО ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ УРОВНИ И УМЕНИЯ СВОЕЙ ДЕВОЧКИ. КАМАСУТРА ОКАЖЕТСЯ ЛИШЬ ЖУРНАЛОМ МОД, ПО СРАВНЕНИЮ С ТЕМ, ЧТО СМОЖЕТ СДЕЛАТЬ ДЛЯ ТЕБЯ ТВОЯ КИБЕР-ДЕВОЧКА. И ОНА НИКОГДА НЕ ЗАЯВИТ ЧТО БЕРЕМЕННА, ИЛИ НЕ ОТКАЖЕТ ТЕБЕ В ТВОЕЙ ПОХОТИ. ПРОСТО ЗАКАЖИ ЕЕ СЕЙЧАС, И МЫ ЛИЧНО ДОСТАВИМ ЕЕ ДОМОЙ. В КОМПЛЕКТЕ ВИДЕО-ПОСОБИЕ.

Кто-то купит эту дрянь? Да он и впрямь одинок...

- У меня все болит, будто мясорубка вращается и перемалывает мои органы. Мне больно! Дик попал так неудачно. Пожалуйста возьми меня за руку, не уходи сейчас...

Тебе нужен врач, Дейз, говорю я ей и хочу позвонить.

- Нет, все скоро пройдет. Пожалуйста!

Я убью Дика, этот урод поплатится своим членом за это!

- Они убьют тебя не лезь к ним, скоро все пройдет.

Дейз, я не могу смотреть как ты мучаешься!

- Принеси обезболивающих. Мой ребенок уже начал шевелиться, и этот громила его убил! - Дейз обливается потом, она бледна как смерть, но она крепко держит меня за руку. И еще у нее ослаб голос. Я накрываю ее одеялом и не знаю что делать.

Стоит позвать Полли, она женщина, и она должна знать, хоть что-нибудь!

Я сейчас принесу тебе таблеток... через минуту, просто терпи. Я люблю тебя!

Я спускаюсь по лестнице. Билл смотрит футбол, он снова заляпал футболку горчицей. И это желто-коричневое пятно вызывает во мне страх. Как будто, это какой-то знак, предвещающий беду. Ну давай же толстый ублюдок, поднимай свою тусклую задницу.

Билл, где Полли?

Он отрывается от экрана и говорит, что "МАМА ушла в супермаркет за продуктами, чтобы прокормить такого дармоеда как ты". Все складывается плохо, слишком плохо. Мое сердце бешено бьется, я чувствую что-то, но не могу этого объяснить. И еще мне тоже больно в животе, будто что-то шевелится и пытается выжить. Я бегу к Дейз наверх. Слишком мало времени. Приоткрываю дверь, но она лежит на боку ко мне спиной. Я подхожу к ней. Дейзи, милая ты спишь? Дейз! Я трогаю ее за плечо! Проснись пожалуйста! Все как во сне. Поворачиваю на спину...

НЕТ!!!!!!!!! Пожалуйста нет. На меня смотрит обездвиженная кукла и зелень глаз померкла в предсмертной маске. ДЕЙЗИ! Я хватаю запястье трясу его, и пытаюсь нащупать пульс. Но в моей панике ее теплая рука ничего не выдает. Сердцебиение это история, я ничего не чувствую у ее левой груди. ДЕЙЗИ, ТЫ ЖЕ ЗНАЕШЬ... Я срываю одеяло и красное пятно предательски расползается под ней. Из нее вытекло много крови. Откуда вскоре должен был выйти ребенок. Это все что осталось от нашей любви. Дейзи мертва. Она не смотрит на меня. Ее глаза слегка прикрыты веками. Мрамор, место алой кожи. Усталость во всем. Это конец...

Билл, ору я во всю глотку. Билл, скорее сюда!!! Билл с Дейзи беда!!!

ЭТО НОВАЯ ИГРА В КОТОРОЙ ВСЕ БУДЕТ ПО-ДРУГОМУ! ВЕДЬ МНЕ ТАК ОДИНОКО!

Билл обезумел, он видит труп на моей кровати. Я сжимаю в руке отрезанную белую косу Дейз и плачу. Я в небытие! Зачем я сделал все это? Из меня вытекают все слезы, и я знаю, чем закончится этот день. Я прошу Билла вызвать копов и врача, найти Полли в конце концов. Мне страшно, и я хочу вернуться в колледж. Билл остается в моей комнате, а я выбегаю вниз и бегу в спальню отчима. Коридоры перемежаются с комнатами, все превращается в лабиринт, и я с трудом нахожу их спальню. Кровать не застелена, полный бардак, но я перелетаю через спинку, и срываю дверцу с тумбочки. Его полицейская беретта, что он отобрал у двух пьяных щенков, лежит в нижней полке, под спальными принадлежностями. Там полная обойма, и этот пистолет дождался своего часа.

ПРОШУ ТЕБЯ ВЕРНИСЬ! ЭТОТ ГОРОД СТАЛ ТАКИМ ПУСТЫМ БЕЗ ТЕБЯ!!! ТЫ ВЕРНУЛ В НЕГО КАПЛЮ ЖИЗНИ! МЫ ПРИДУМАЕМ НОВЫЕ ПРАВИЛА... НУ ПОЖАЛУЙСТА, МАЛЫШ...

Твоя женушка дерьмово готовит, говорю я Биллу, и смотрю в последний раз на мертвую Дейз. В моих руках зажат ствол, и я знаю, что теперь делать. Клинт Иствуд вышедший на охоту.

- Сейчас приедут копы, ты можешь объяснить что случилось? - вопит Билл, и я понимаю, что не у одного меня психоз. Дом пропитан страхом.

Дейз мертва, ее убили, это все что ты должен знать!!!

- Не дури, брось пушку! - Билл хочет вырвать у меня ствол, но я направляю на него смерть облаченную в сталь, и прошу его стоять. Все кончено Билли, мне больше не нужны родители. Я вырос, я окончательно вырос. Я остался один, кроме Дейз... Слезы, эти чертовы слезы. И я выбегаю прочь из этой могилы.

Ты тонешь в моих глазах, а пустой автобус продолжает путь по мертвому городу. Дейз...

Занятия все еще продолжаются в этом чертовом колледже, и я знаю, что сейчас идет тренировка "Лесных медведей" в спортзале; я должен быть там в любом случае. Как проигравший, либо как победитель. Ствол холодит грудь, но охранник даже не поворачивает на меня голову. Читает свежий "Дейли-телеграф". Пустые коридоры колледжа, занятия полным ходом, но я слышу их дыхание, бормотание и смех исходят из пока живых глоток. Дик, чертов Дик! В раздевалке гомон - они переодеваются, они веселятся, и им нет дела, что один из них убил Дейз. Все превратилось в полный отстой. Дик скидывает форму, мышцы играют в электрическом свете безупречными формами, но я не завидую, ведь у меня есть намного больше чем у него. У меня есть мертвая Дейз. Другие спортсмены плетутся в душ, я вижу это до того, как войти в пропахшую потом раздевалку. Мой ящик N 1506 пустует. Голова Дика тоже пустует. Он стоит спиной ко мне в одних трусах. Позорная смерть. Я все знаю.

Эй повернись ко мне, кричу я. Слышишь меня, Дик?

Он поворачивается, и ярость рожденная моим голосом превращается в страх. В руках полицейская беретта, и она направлена прямо на него. В живот, куда он ударил Дейз.

- Ты что надумал молокосос?

ТЫ УБИЛ ДЕЙЗ! ИЗ-ЗА ТЕБЯ ОНА УМЕРЛА!!!

Я выстреливаю из пушки, и живот Дика расползается алым цветком. Все эти длинные разговоры, кто прав, а кто нет оставим для боевиков, там они смотрятся менее нелепо. Слабый окрик, он хватается за живот и сваливается к ящичкам. Еще выстрел в грудь. Все пошло к черту на свадьбу. Кровавые бусинки на стенах. В душевой пар столбом, эти голые как младенцы спортсмены, ни хрена не поняли. Один выскакивает, запахивается полотенцем, но это все зря. Зачем? Я стреляю, и пробитое горло издает булькающий звук. Кафель покрывается кровавой изморосью. Я вхожу в поток воды, меня обдает со всех сторон этим всем, но какое это имеет значение! Душевая полна воды и полна страха. Они видят во мне психа - чертовы спортсмены меня боятся. Сейчас это так и есть. Трое кричат что-то, но я уже не слышу. Я лишь напеваю свою знакомую мелодию. Мою музыку: Words like violence \Break the silence \Come crashing in \Into my little world...

Три четких выстрела. Острый запах пороха, оглушающий концерт для одной береты с оркестром. Break the silence... Кровавые раны омываются струями душа. Кровь стекает в канализацию, а у меня куча патронов, и я не знаю кого еще убить. Много трупов. Они лежат и больше никогда не выйдут на поле. "Лесным медведям" пришел конец. Голые младенцы, со смертельными ранами. Я выхожу в раздевалку, но пустота сменяется новым спектаклем. Появляется еще одна кукла. Охранник в форме направляет на меня свой ствол:

- Не глупи сынок, брось оружие, сюда уже идут врачи! - он смотрит на мертвого Дика, и не верит, что этот... еще минуту назад дышал здесь протухшим от ненависти воздухом.

Я достаю из кармана скомканную косу Дейз. Белоснежную косу, сплетенную из ее волос и обматываю себе шею как шарф. Мне холодно. Я так любил ее. Охранник не отводит взгляда, он не понимает, что я хочу. А из второго кармана достаю игрушку. Стеклянный шар на подставке внутри которого, находится маленький город. Тоненькая речушка разделяет город на две части тремя изогнутыми поворотами, а если потрясти шар то он станет мутным и на время ничего не будет видно. Это так получается ночь! Хорошая игрушка, только я не помню кто мне ее подарил...

Мы стоим сейчас лишком долго: гребаный щенок и охранник. Достаточно, что бы забыть.

Нет, я вспомнил: в приюте, приходил добрый старик в серых одеждах. Он подал странную игрушку через окно, и я ее взял. Его руки были худы, его взгляд больным, но он просил не отказывать. Он сказал, что "мечты всегда сбываются. Когда очень сильно захочешь". А что мне делать с этим городком, спрашивал я ребенком. "Ты одинок! Засели его своими жителями, будь счастлив, что ты дал им жизнь!". Я потряс шар, и ночь воцарилась в маленьком мире за куполом стекла. А потом странник в серых одеждах ушел, и я больше его никогда не видел. Но маленький подарок, все время стоял у меня на подоконнике, и я заселял его своими жителями, когда все ложились спать и никто не смеялся надо мной. Катрин - как матушка-настоятельница, Старый Сэм - как добрый садовник...

Без родителей, без будущего.

- Брось пушку, - охранник дергается от нарастающего напряжения и видит, как я приставляю ствол к виску и выстреливает мне в ногу. Я выстреливаю тоже. Эй, вы знаете куда я стреляю! Маленькая история подошла к концу, закрывайте книгу и идите пить кофе.

ОДНА СЕКУНДА ДО "НОКСА"...

Салют из крови и мозгов на стене раздевалки...

ВОЗВРАЩАЙСЯ, НУ ПРОШУ ТЕБЯ!

Кто-то зовет! Но что я теперь могу?

*

Пустой экран светится, и одно застывшее слово приветствует меня: ЭЙ, ДЕ... Я вижу город как на ладони, и он раскрывается передо мной картой. Вот река тонкой нитью бежит через весь город, вот черный квадрат морга, а вот коричневый полукруг "Асфальтированного рая". Зеленые точки это люди что существуют в городе. Достаточно прикоснуться пальцем, и зеленая точка разрастается и обретает лицо, плоть и голос. Видно куда он идет, что у него в мыслях, и за что он здесь. Черный похожий на мошкару след. Это память. Кусочек памяти - как ключ не дающий уйти. Отсюда нельзя уйти, мертвые не пройдут через стеклянный купол, а ночь которую растормошил ребенок никак не рассеется. Я во мраке, и черный экран на котором застыло ЭЙ, ДЕ... молчит вместе со мной. "Нокс" отсюда управлял всем - какая странная сказка! Нет, это глупости. Пульт заброшен, на экране слой пыли, я провожу рукой и очищаю стекло. Клавиатура с которой набирались слова и подавались на все табло города измазана зеленой слизью. Я без капли брезгливости стираю кнопки, чтобы различить буквы и пишу новое послание:

ВСЕ КОНЧЕНО, БУДЬТЕ СЧАСТЛИВЫ... банально, но я так устал. И я до сих пор многого не понял. Я выбираю черный квадрат и провожу по нему пальцем. Здание обретает объем, и я вижу его коридоры и ящички с номерами. Меня переносит туда. Просто как в сказке.

Да и зачем нам эти условности...

"Сады отчаянья" затоплены кровью. Все здание морга заливает кровь, она пульсирует, пенится и вытекает из одного мешка. Кровь как капли росы покрывают пол. Я иду по нему и чувствую себя таким одиноким. На шее коса Дейз и шар в руке. Я все вспомнил, я все теперь окончательно вспомнил.

Урсула - 16-198 похожа на родник. Ее ящик переполняет кровь, и ее рана выталкивает нескончаемую жидкость. Маленькая Ниагара из ящика. Крови почти по колено, и морг больше похож на затопленное судно, вот только экипаж не спешит выбираться из своих кают. Мистер Борге не охраняет своих пленников, он спасал меня от копов, которых на самом деле нет, и погиб. Он погиб, и его тоже на самом деле нет. И никогда не было. Мы же знаем тайну! Кровь холодна как океан, но мне не холодно, и меня греет коса Дейз. Я иду к другому ящику расположенному левее: Натали 17-166. Кровь плещется, и похоже ее теперь не остановить. Сил нет сопротивляться, я насмотрелся в последнее время на покойников. Еще разок! Последний, честное слово. Я отодвигаю ящик и полиэтиленовый мешок опадает мне на колени. Разрываю клеенку мешка ногтями и мне так хочется этой свободы для той кто там. Славная вавилонская шлюха, подарившее мне тепло в городе вечной ночи. Она улыбается мне, а я глажу ее по серым волосам и называю ее Дейз. Моя Дейз, маленькая Дейз. Меня греет твоя коса, и мне больше не надо ничего.

Я слышу шум в секционной, и теперь навсегда оставляю Натали. Ее тело не тонет в крови, а славно балансирует между смертью и смертью. Я иду как можно тише, чтобы не испугать мародеров, и готов покарать любого. Шаг, другой. Я вхожу туда. Но там я вижу лишь мистера Борге на столе. Живые пули легавых шевелятся в нем, переваривая тело и превращая его в тлен. Огромная гора черного мяса, некогда была труп-доктором, и теперь на нем проросли свинцовые водоросли. Как в аквариуме. Славный доктор. Ныне оно падаль. На краю стола сидит незнакомец, его одежда измазана кровью, и он достает пинцетом свинцовых зверей из покойника и бросает их в ванночку для органов и опухолей.

Мертвым не больно, оставьте его в покое, говорю я незнакомцу.

Он поворачивает на меня голову, и я узнаю его. Совсем недавно мы дрались с ним на берегу "Слезы тряпичной куклы", точнее я так думаю. Его тряпье износилось за последнее время, он похож на бродяжку. Незнакомец в сером.

- Ты вернулся? Как жаль!

В руке странная игрушка, а на шее теплой змеей источает жар коса Дейз. Мне не страшно.

Почему, спрашиваю я у него.

- Потому что, этот мир пошел давно к черту под копыта!

Я не понимаю!

Давай поговорим на языке философов, ведь они суть божьи дети, - говорит он.

Тогда как твое имя?

- Я оставил его там же, где и ты оставил свое - в прошлом! Хватит его трогать. Скажи лучше, что ты намерен делать?

Морг скоро зальет кровью...

- Нет, весь "Нокс" скоро зальет кровью. Ты хотел этого.

Я хотел свободы!

- Но ты не получил ее, ты лишь узнал тайну!

Да, зачем ты отдал мне шар тогда! Я был ребенком, ты протянул его мне через окно, говорю я.

- Нет!

Что?

- Ты портишь тайну своими словами! Этого не было!

Было я знаю. Я все вспомнил. Перед самым выстрелом.

- Тогда ты знаешь кто был "Ноксом"! - говорит Незнакомец и последняя пуля вытянутая из тела мистера Борге со звоном летит в ванночку.

Его место было не занято, отвечаю я.

- Тогда ты ничего не понял, а просто иди к тому, кому ты сейчас очень сильно нужен.

Меня ждет Натали?

- Нет, мальчик со звезд, тебя ждет Катрин. Ваша нора, была слишком пустой без тебя. Она сходит с ума, ты обещал ей.

А как же ты?

- Иди, я посижу здесь. Это единственное место, куда безликие копы побрезгуют прийти.

Но кто же был "Ноксом"? Кабинка с кнопками была пуста.

Он оставляет труп-доктора и поднимается со стола, этот Незнакомец. Он идет будто по воздуху, не касаясь кровавого озера и не оставляя кругов на воде. Я больше не удивляюсь, я разучился удивляться. Он остановился около меня на расстоянии взгляда и взял мою руку вместе со странной игрушкой. Его слова были внутри, он даже не открывал рта. Я понимал все без слов. "Ты потряс шар, и ночь воцарилась в маленьком мире за куполом стекла... Если разбить стекло, вакуум исчезнет и волшебные свойства пыли, что превращают город в ночную бесконечность исчезнет. Пыль осядет на домиках и речке, а все кого ты поселил за стеклянный купол увидят солнечный свет. Первый рассвет в их жизни. Тех, кого придумал детский разум: Натали - как девчушка с серым хвостиком на затылке, Скольд - как хулиган, что отбирал у маленьких конфеты...

Иногда детские желания обретают силу. И если мир приюта ограничивается кашей из протертой крупы и зелеными стенами, то почему бы ни придумать свой мир! Где богом было детское желание стать счастливым..."

Я придумал этот мир ночью, говорю я и чувствую нарастающее одиночество, от пьянящей горечи знания. Я теперь вспомнил. Все вспомнил...

"Нокс - это Ночь, на забытом языке..."

Маленький ребенок так устал играть в бога. Ты растерял всех героев, ты придумал глупые правила за которыми сам не мог уследить, и забыв не заметил, что сам стал героем. А как иначе, если твое несчастье быть одному превратилось в мир без обратного выхода. Ведь так Кристиан?!?

Да, Кристиан! Меня звали именно так!

- Скоро рассвет, Кристиан! Ты должен спешить...

Я иду!

- Ты не удержал свои фантазии, и скоро весь город зальет кровью! "Нокс" тонет, а стеклянный купол еще не треснул. Спаси хотя бы Катрин!

Людей больше нет! Точнее нет больше ЛЮДЕЙ! Вчерашний карлик с синими глазами скорее тень. Я вижу как он идет и кивает мне, но я провожу по нему рукой и его силуэт словно тает в воздухе. Я все понял - у меня не хватило фантазий придумать много людей, и это лишь отражение моего мира. Пустые безразличные формы. Я хочу это проверить.

Как тебя зовут?

- Прекрасная погода, я хочу вам сказать! - отвечает призрак.

Я провожу еще немного по силуэту, и он все больше становится похожим на картины Сальвадора Дали, с вытянутыми руками, и полным печального смысла взглядом. Его качает на ветру. Этот карлик с синими глазами почти исчез. Как же тебя зовут? Ответь мне!

- В "Ноксе" сдохли все крысы! Говорят копы ловят опасного преступника!

НАЗОВИ СВОЕ ИМЯ, кричу я исчезающей тени. Но больше не существует ничего, что связывало бы его с этим миром. Люди вокруг, теряют свои формы и растворяются с этим миром. Я замечаю это. Для них наступил конец.

Для людей которых никогда не было!

Неужели это правда?

Катрин, я вернулся, давай уйдем, говорю я ей. Но она сидит закутавшись в свой плащ, и смотрит на меня безумными глазами. Она не верит, что "Нокс" это ничто. Она ничему не верит. Нора пустует, и это одиночество ее доконало. Но я теперь знаю, как помочь. Катрин, посмотри на это! Я показываю ей шар, эту странную игрушку, и продолжаю. Катрин, если мы сейчас разобьем шар, то все закончится. Больше не будет "Нокса" ты отправишься домой, и никогда больше ни о чем не пожалеешь. Ты будешь счастлива без Скольда, без того насилия, что творилось в городе вечной ночи. Скажи хоть что-нибудь!

- Скольд перерыл весь город, он хочет убить тебя! - шепчет она одними губами.

Это не важно, я пришел только за тобой! Теперь я все знаю о "Ноксе"...

- Я боюсь малыш!

Я же говорю, что все будет хорошо! Просто давай закроем глаза, разобьем шар и навсегда покинем это место. Если разбить стекло, вакуум исчезнет и волшебные свойства пыли, что превращают город в ночную бесконечность исчезнет. Пыль осядет на домиках и речке, а все кого ты поселил за стеклянный купол увидят солнечный свет. Первый рассвет в их жизни. Тех, кого придумал детский разум: Натали - как девчушка с серым хвостиком на затылке, Скольд - как хулиган, что отбирал у маленьких конфеты, Катрин - как матушка-настоятельница...

Я помогаю ей подняться, и крепко обнимаю, понимая, что и Катрин это тоже ничто. Она холодна, теперь я понимаю почему. Ведь нельзя всех наделить своим теплом.

- Коса...

Я молчу, но лишь обматываю и шею Катрин косой Дейзи, и со всего размаху пускаю шар в стену. Приглушенный звук забарабанил в ушах. А целая игрушка катится к нашим ногам. Целехонькая. Будто из титана. Ни царапинки. Я хватаю ее в кулак, кидаюсь вниз и стучу с остервенением по полу. Бетонный настил отзывается болью, но игрушка остается невредима.

Это ловушка! Незнакомец все наврал! Нельзя разбить то, чего не существует тоже...

- Дай посмотреть, - говорит из любопытства Катрин. Я вижу, что она мне не верит, но только делает вид. Ей все равно, что будет после. Она поднимает игрушку с пола, и рассматривает ее со всех сторон. - Пыль внутри стекла не оседает, так не должно быть! Там что-то сломалось.

Но у игрушки нет механизма...

Все кончено!

- Сосунки-голубки!!!!!!!!

Мир переворачивается с ног на голову, я надеялся никогда больше не слышать этот голос.

Этот голос я никогда не забуду. Он впивается мне в мозг, и мой давешний страх расползается по венам. Ни пистолета, ничего, кроме шара. Но и тот молчит.

Скольд заходит в нашу нору. Он опирается на трость, и пистолет, что зажат в его левой руке смотрит мне в сердце. Его кожаный плащ делает его еще страшнее, я никогда так не боялся его, как сейчас. Это олицетворение страха. Скольд, слишком много всего...

Катрин знает, что Скольд ей больше не принадлежит, он бросил бедняжку, и променял ее на какую-нибудь вавилонскую шлюху. Катрин все простила ему, но они никогда не будут вместе.

Скольд все кончено, говорю я ему, но он мне не верит. Я люблю Катрин, и я ухожу вместе с ней.

- Закончится, только тогда когда я скажу!!! - твердит Скольд. - А вы хорошо спелись голубки! Я всегда был уверен, что между вами что-то было...

- Скольд, ты не понимаешь! - вступается Катрин.

- Заткнись сучка, с тобой будет отдельный разговор, - отрезает Скольд.

А смотрю на это олицетворение зла, и не понимаю, как он стал таким. Во всех сказках бывают отрицательные герои, но наша сказка особенная. "Золушка никогда не встретится с принцем, Белоснежка не проснется, а Щелкунчик не станет красавцем" У нас другая сказка! Но ведь Скольд так часто спасал меня. Я ничего не могу понять.

Он знает, что все это фарс. Знает до последнего слова.

- Я меняю тебя на билет домой - мой поезд скоро уходит!

Ты не понимаешь Скольд, ничего этого больше нет! Ты все время думал, что я не зря попал к вам с Катрин, и теперь я могу все объяснить. Нам нужно только проснуться, поверить что все это игра...

- Ты несешь чушь молокосос! На улице копы и нора окружена.

- Ты спелся с легавыми, надеюсь они знают о твоих похождениях. Ты говорил откуда взялся твой штрих-код? А они знают о мертвом копе у клуба? - Катрин начинает ненавидеть нашего общего друга. Катрин все понимает.

- Заткнись и сиди, - говорит он Катрин, - а ты ублюдок топай за мной! - Это он обращается уже ко мне. - Еще немного, я так устал от всего!

Он делает ко мне шаг, ему хватит силы справиться с нами, его пистолет направлен мне в сердце, но происходит как всегда полное дерьмо. Все вытекает сквозь пальцы, и все похоже на песок. Катрин преграждает ему путь, и закрывает меня собой. Но Скольд больше не тратит время напрасно, он помнит нашу последнюю сцену в порно-притоне, и знает, что я стал другим. И он делает шаг достойный антигероя. Катрин закрывает меня, и первая пуля вырвавшаяся из кричащей пасти 357-го попадает ей в грудь.

Скольд как ты мог? Я кричу ему это, и проклинаю его, а Катрин теряет кровь и остатки силы. Шар выпадает из ее ослабленной кисти и падает под ноги. Она сама похожа на странницу смерти, и ее тоскливое тело укрытое плащом падает на пол. Я убью его, чего бы мне это не стоило. Я нападаю на него, а Скольд целится мне в бок, но звук бьющегося стекла останавливает нас обоих.

Странная игрушка на полу. Странная игрушка треснула!!!

Кусок стекла отлетает в сторону, волшебная пыль рассыпается и я вижу, что за стеклянным куполом есть дома. И ночь в самом деле не может длиться вечно. Скольд поднимает разбитую игрушку, и тусклые огни лампочек играя на миниатюрных домах рождают рассвет. Как красиво. Он смотрит на это, и все понимает.

Нет, это я понимаю! Все должно закончиться именно так. Нельзя кого-нибудь оставить в пустом и брошенном мире. Уйти должны все. Натали, мистер Борге, Сэм, Скольд, Урсула, Катрин, Кори... Мир должен стать пустым, и тогда про него будет легче забыть. Уйти должен и я.

Скольд, я не дамся тебе, не дамся копам! Выбирай, погибнуть в честном бою, или на веки вечные остаться трусом, говорю я ему.

- Это ты виноват, это ты молокосос вечно ныл, это ты заразил меня своей тоской, и теперь я не меньше твоего хочу домой, - ворчит Скольд. Он больше не такой страшный как был. Наверное смерть Катрин его сломила. Наша нора в очередной раз стала кладбищем. По-настоящему!

Меня зовут Кристиан, и твой дом не здесь, и не там. Просто тебя нет Скольд, нет и Катрин, и ваша любовь это игра. Очередная игра, как в гангстеров и копов, только с налетом романтики. Даже если сейчас что-то и случится, то это ничего не изменит. Просто станет нечего менять. Как изменить пустоту, не заполнив ее? А ведь мы только извлекаем. Как вычесть из ноля, если в нем ничего нет, нужно для начала прибавить, а прибавлять больше нечего. В городе остались мы одни, и если тебе интересно, то и легавых больше нет, а значит и некому тебя отправлять домой. Ах да, и напоследок маленький секрет - "Нокс" никогда не был связан с копами.

"НОКС" ЭТО Я! Точнее не совсем я, но тебе этого не понять.

Стены в нашей норе начинают расслаиваться, отпадать кусками, расплавляться. Дух города проникает к нам, и Скольд зачаровано смотрит на это зрелище. Задняя стена норы падает на улицу, и солнечные лучи затмевают уже ненужный свет фонарей. Солнце медленно встает над городом, "Слеза тряпичной куклы" впервые играет бликами, и "Нокс" который вечно казался таким мрачным отзывается новыми красками. Солнечный свет поглощает остатки ночи, и нам со Скольдом, видится как машина копов растворяется во всем этом, как пешеходы, люди идущие куда-то начинают пропадать, как марево.

Все исчезает. 357-й падает на пол, но Скольд даже не реагирует на это. Он смотрит на первый в своей жизни рассвет. Первый в моей жизни рассвет. Я поднимаю ствол и проверяю магазин. Только один патрон. ТОЛЬКО ОДИН!!!

ТОЛЬКО ОДИН ВЫЙДЕТ ИЗ "НОКСА", а кто-то останется в нем навсегда в одиночестве. Пустой мир без единой живой души, без смысла жизни, без обратного пути. Тот кто достоин уйти -уходит, а кто нет - умирает в одиночестве.

Уйти должны все, но не на всех хватит обратных билетов. Пусть чье-то желание исполнится.

Город молчит, из развалин норы слышится выстрел. Еще один покидает этот мир. Еще один думает, что он отправляется домой. А я стою над мертвым Скольдом и наблюдаю как сказка переваривает и его. Игра закончилась. Все герои вышли с последнего уровня. Патронов больше нет. А знание того, что "Нокс" это вымысел убило последних живущих здесь.

ВСЕ КОНЧЕНО, БУДЬТЕ СЧАСТЛИВЫ... рекламное табло так плохо видно в солнечных лучах, но я отчетливо различаю буквы. Ведь это я написал.

А кровь из "Садов отчаянья" заливает город.

Может это конец, и кому-то пора оторваться и выпить чашечку кофе?

На мне коса Дейз, и я все понимаю. Уйти должны все - это правило игры.

Табуретка подо мной стоит еле-еле, коса крепко обвивает мою шею. Она очень длинная, и она пригодится для этого. Жар косы оставляет шрамы, это чувствуется. Я прикрепляю ее к крючку, что держит лампочку под потолком. У нас очень низкие потолки, и мне этого достаточно. Шею жжет волос, я задыхаюсь. Коса впивается глубоко, а табуретка выпадает из-под ног. Слишком больно.

В норе два трупа.

ТРИ...

*

Она держит в руках игрушку, но никого там не видит. За стеклянным куполом осела пыль, и игрушка перестала быть интересной. Пыль оседает слишком быстро - плохая сказка. Мне не нравится такая ночь. В комнате все спят, кроме нас. Слабый огонек свечи мерцает около двух детишек. Натали пришла ко мне из корпуса для девочек. Ей так интересно все.

- Значит там есть девочка, которую тоже зовут Натали? - спрашивает она, а я лишь наблюдаю за ее косичками. Она такая красивая в этой ночнушке. Если настоятельница Катрин узнает об этом нам несдобровать. Девочкам нельзя навещать мальчиков без разрешения, да еще ночью.

- Да, и она очень непослушная девочка! - отвечаю я шепотом и целую Натали в щеку.

- И что было дальше? - она понимает, что игра еще продолжается, и только жар щек выдает ее.

- Больше ничего! Мне надоела эта игра, хочешь я подарю тебе шар? - говорю я.

- А что я буду с ним делать? - интересуется Натали.

- Придумай свою историю!

- А можно я придумаю, что мои родители все еще живы?

- Да, и пусть счастье не нужно будет зарабатывать...

февраль - май 2005 г.