Нон Лон Дон

31 Очистка воздуха

Минуты летели одна за другой, небо за окнами и не думало светлеть, и Дибе было так страшно, что трудно было даже дышать. О, как хотелось ей немедленно броситься в спальню к маме и папе! Забраться к ним в постель, растолкать их, пусть увидят, что она вернулась, что с ней все в порядке, пусть поскорей обрадуются и больше за нее не переживают! Еще ей хотелось как следует рассмотреть перчатку, которую сшил Обадей и с которой ей, возможно, скоро придется расстаться. Надо обязательно прочитать, что на ней написано. Но часовая стрелка уже подходила к цифре шесть, и она понимала, что пока все это надо отложить: сейчас не это главное. Сейчас надо сосредоточиться, приготовиться и ждать.

«Потом, все это потом, — думала она, прислушиваясь к гулким ударам своего сердца. — Сейчас главное — не прозевать. Господи, хоть бы не прозевать!»

— Потерпи немного, Занни, — прошептала она. — Зонтоломайстер… он все сделает, он знает, как тебе помочь.

Стараясь не шуметь, она обшарила погруженный во мрак дом и собрала все, что необходимо, для того, чтобы выполнить поручение, данное ей его зонтейшеством.

Секундная стрелка двигалась по кругу мучительно медленно. Минутная, казалось, вообще застыла и никуда не движется. Занна дышала тяжело, ворочаясь на диване с боку на бок.

— Скоро, уже совсем скоро, Занни, — прошептала Диба. Вот уже наконец без пяти минут пюсть. Без четырех. Без трех. Диба поколебалась немного и натянула на руку перчатку Обадэя — на счастье. И в полумраке попыталась разобрать, что там написано.

Без двух минут шесть. Без одной.

Диба вдруг испуганно огляделась по сторонам, ее трясло от возбуждения. Все розетки в комнате были заняты. Она торопливо выдернула из ближайшей вилку, и красная лампочка ее стереосистемы погасла. Она воткнула в розетку вилку совсем другого прибора. Сейчас ей был нужен именно он.

Как только минутная стрелка коснулась деления над цифрой двенадцать, ровно в пгесть утра, Занна вдруг задрожала и заметалась.

— Ну-ну, Занночка, успокойся, — прошептала Диба.

Но подруга продолжала дрожать. Руки и ноги ее резко задергались. Занна застонала и вдруг перестала дышать! Прошло несколько мучительно долгих мгновений.

«Дыши! — мысленно умоляла ее Диба, — Ну дыши же ты! Ну пожалуйста!»

И вдруг она в смятении вскрикнула. Крадучись и извиваясь, как змея, через окно в комнату медленно заползало щупальце дыма. Смог!

Она замахала на него руками, но он, распространяя вокруг себя запах выхлопных газов, неторопливо и вместе с тем быстро и совершенно беззвучно обшарил комнату, потом развернулся и потянулся прямо к Занниному лицу.

— Нет! — закричала Диба и схватила свое оружие.

А щупальце Смога между тем, дрожа и извиваясь, потянуло из легких Занны тот дым, который проник в нее на мосту. Как раз в этот момент Занна снова пошевелилась и сделала выдох.

«Он стягивает в одно место все свои силы, все до последнего клочка», — вспомнила Диба слова Зонтоломайстера.

Вот из ноздрей Занны потянулись струйки мерзкого дыма. Выдох ее длился очень долго. Грязные спирали вились над простынями и наконец, слившись в плотное облако, зависли над кроватью.

«Смогглер», — подумала Диба, вспомнив, как называют такие образования в Нонлондоне.

Диба смотрела на это облако, и ей казалось — нет, она была в этом совершенно уверена, — что и смогглер тоже смотрит на нее!

Вдруг он выпустил тонкие щупальца дыма, и они протянулись прямо к Дибиному лицу. И в ту же секунду Диба нажала на кнопку вентилятора.

— Хотел удушить мою лучшую подругу? — злорадно прошептала она и направила в смогглер тугую струю воздуха. — На тебе, получай!

Щупальца отпрянули, но Диба не дала смогглеру опомниться. Она направила поток воздуха прямо в середину облака, и он в панике рассеялся по всей комнате. В воздухе повис отчетливый запах гари.

Диба принялась гонять по комнате оставпшеся клочки. Словно мухи, они прятались по углам, и, чтобы достать их, приходилось протягивать вентилятор на всю длину провода. Но вот один за другим рассеялись и они, частью впитавшись в ковер на полу, частью спасшись бегством сквозь щели и через форточку.

Тогда щупальце взбесившегося от ярости Смога, который добрался до нее из самого Нонлондона, бросилось на Дибу через форточку, но она и тут не растерялась: быстро направила на него свой грозный вентилятор, и Смог дрогнул, отпрянул к окну и исчез точно так же неожиданно, как и появился.

Несколько минут в комнате стояла полная тишина.

«Неужели получилось?» — думала Диба.

Опомнившись наконец, она выключила вентилятор. Подозрительно принюхалась. В воздухе оставался лишь едва уловимый запах: смесь бензиновых испарений, сгоревшего угля и серы.

— Диба! — вдруг раздался слабый голос Занны.

— Занни! — воскликнула Диба и с нежностью обвила ей руками шею.

— Диба… Что со мной? Где я?… — Занна закашлялась.

«Ну же, давай покашляй как следует, — думала Диба, глядя на нее. — Осталось совсем немного, прокашляйся, и легкие твои станут совсем чистые».

Она долго не отпускала Занну из своих объятий.

— Так что же все-таки случилось? — продолжала спрашивать Занна Она часто моргала глазами и щупала свой разбитый затылок. — Ты мне можешь толком сказать, что все это значит?

«Благодарю вас, ваше зонтейшество, — думала Диба. — Спасибо, спасибо вам за все. Ая… и я молодец тоже. Здорово я его, задала ему перцу! Теперь не сунется».

— Ничего страшного, Занни, — сказала Диба. — Просто какой-то идиот-вонькоман стукнул тебя по голове, а потом ты надышалась Смога, он оставался у тебя в легких, но, представляешь, Зонтоломайстер так здорово все придумал, и я его прогнала, так что…

Лицо Занны вытянулось от удивления, и Диба проглотила конец фразы.

— Дибби, — прохрипела Занна, — о чем это ты?

— Как о чем? О Смоге, конечно, — растерянно ответила Диба. — Помнишь, мы были на мосту? Ну на том, на Бегающем мосту, с предсказителями?

Занна недоуменно покачала головой.

— Какими еще предсказителями? Не понимаю, что ты такое говорипш.

«Мы еще толком не знаем, как на нее это все подействует», — вспомнила Диба слова Зонтоломайстера.

— А что ты помнишь? — спросила она. — Вспомни, когда мы были вместе последний раз?

— Когда в последний раз? — удивилась Занна. — Вчера, что ли? Мы с тобой… Это было вчера? Да нет, мне просто приснилось, что возле моего дома кто-то… но только… Да объясни ты мне, что, в конце концов, происходит?

«Она ничего не помнит, — думала Диба. — Ничегошеньки».

С горестным изумлением смотрела она на подругу.

— Ради бога, что тут за шум, черт побери?

Дверь спальни распахнулась, и на пороге в одной ночной рубашке возникла Дибина мама. Увидев девочек, она какое-то время сонно смотрела на них. Потом наконец тряхнула головой и сердито прищурилась.

— Ну вот что, милые мои, хватит. В доме все спят, а вы тут подняли такой тарарам… Посмотрите на часы! Диба, да что с тобой!.. — изумленно воскликнула она, когда Диба вдруг бросилась к ней, обняла и крепко прижалась к ее груди.

— Мамочка, мама, мамочка! — повторяла Диба.

— Да, девочка моя, это я, кто же еще, успокойся, — сказала наконец миссис Решам. — И не подлизывайся, хватит телячьих нежностей, я повторяю, вы тут слишком шумите.

Диба не слышала, что ей говорит мать, она только смотрела на нее счастливыми глазами и блаженно улыбалась.

— Простите нас, миссис Решам, — сказала Занна и снова закашлялась. — Боже мой, как болит голова!

Дибина мать снова прищурилась, и выражение ее лица опять изменилось.

— Что-то не нравится мне твой голос, милая моя, — сказала она. — Мне кажется, лучше будет, если мы поскорей отправим тебя домой.

— Домой, — торжественным голосом произнесла Диба, улыбаясь во весь рот.

— Может, стоит прямо сейчас, — простонала Занна, тяжело дыша. — Чувствую себя просто отвратительно.

«Мы все-таки добрались до дому», — с гордостью думала Диба Пускай подруга ее не совсем здорова, пускай что-то случилось с ее памятью — все пройдет! Самое главное — они здесь. Они дома! Она чувствовала себя самым счастливым человеком на свете.

— Чего это ты все ухмыляешься? — подозрительно спросила ее миссис Решам.

«Мы дома, боже мой, мы дома», — думала Диба, глядя на нее сияющими глазами.

32 Сувенир на память

Размьшляя о своих приключениях, которые все-таки благополучно закончились и они с Занной в конце концов добрались до дому, Диба с благодарностью вспоминала всех, кто помогал им в Нонлондоне: Обадэя, Джонса, Скула, черепичных акробатов, Мортара и Лекторию, а больше всего, конечно, его зонтейшество господина Зонтоломайстера.

«Как все-таки нам повезло!» — думала она.

Она понимала, что нонлондонцы сражаются с жестоким противником и что линия борьбы сейчас проходит именно там. Смогу вряд ли пришлась по душе их контратака. Но с таким замечательным планом, который придумали Зонтоломай-стер и Нетвердайбл, нонлондонцы имеют хоропше шансы на разгром врага.

Но теперь они остались одни, с ними нет больше Шуази. Ну что ж, они придумали неплохую стратегию борьбы. Диба от всей души желала им скорейшей победы.

Первые дни после возвращения Диба испытывала головокружительное ощущение полного счастья. Правда, счастье это было слегка подпорчено: ее смутило и привело в недоумение полное равнодушие матери. Но потом она вспомнила слова Мортара про флегм-эффект.

Тогда Диба села за компьютер: надо же в конце концов узнать, что означает это глупое слово «флегм». Она открыла словарь. Все верно, есть такое значение: «слизь, сопли». Так она сначала и подумала. Но есть и более старое значение, а именно «невозмутимость, хладнокровие, спокойствие, самообладание». Ага, вот откуда выражение «флегматичный человек»! Наверное, именно это значение имел в виду Мортар!

Это был именно флегм-эффект: на первое утро папа с мамой, еще не совсем проснувшись, вошли в столовую завтракать и, как ни в чем не бывало, весело поприветствовали Дибу. Как будто ничего не произошло, как будто она целых три дня не шлялась неизвестно где, а была все время дома!

— Папа, — спросила она, — ты помнишь, когда я вернулась вчера домой?

— Вчера? — Отец на минутку задумался. — Что-то около шести вроде бы. Или… Нет, ей-богу, не помню. — Он пожал плечами.

— А о чем мы разговаривали за ужином, ты помнишь, мам?

— За ужином, дорогая? Ну, о чем… об учебе, конечно… — Ответ ее прозвучал неуверенно, но она скоро на что-то отвлеклась и забыла о вопросе.

Нет, время, пока они отсутствовали, не остановилось, оно шло как обычно. И родители не забывали о ее существовании ни на минуту, и в ином мире она побывала по-настоящему, ей это не приснилось. Дело было вот в чем: все то время, когда с ней происходили в Нонлондоне невероятные приключения, родители ее просто ни о чем не беспокоились, вот и все. Они все это время были уверены, что всего несколько минут назад они ее видели, что она просто сидит в своей комнате и что в любую минуту, когда они захотят, могут поговорить с ней.

Они сохраняли полное спокойствие — и в этом смысле они были «флегматичны», — потому что просто не отдавали себе отчета (да и не могли отдавать) в том, что на самом деле ее с ними нет.

С одной стороны, Диба была, конечно, довольна тем, что ни родители, ни брат, ни друзья, ни учителя в школе не стали паниковать из-за ее отсутствия. Она терпеть не могла, когда кто-то о ней беспокоится. Но с другой… да что там говорить, ее задело-таки за живое, что ни один близкий человек за все это время ни разу не вспомнил ни про нее, ни про Занну.

Ей было также не по себе при мысли о той минуте колебания, которое продемонстрировало ее семейство, когда они в первый раз увидели ее по возвращении. Но Диба старалась поменьпге думать об этом, как и о том, что друзья и учителя в Бтколе вели себя точно так же.

Занна в школу не пошла, ее уложили в постель и дали таблетку от головной боли и еще какой-то сиропчик от кашля. Дибу ужасно рассмешило, когда она вышла во двор и увидела в небе кругленькое, упитанное солнечное личико. Ей казалось очень странным, что в небе она видит не светящийся бублик с дыркой посередине, а нормальный солнечный диск.

Зато солнечный свет был здесь гораздо ярче; у нее было такое чувство, что все ее существо насквозь пропиталось его лучами.

— Ты сегодня вся просто светипшся, — заметила мисс Эдварде, как-то странно на нее взглянув. — Я уже и забыла, как ты улыбаешься. В последний раз… когда же это было?… — Но тут она умолкла, потому что, разумеется, не могла вспомнить даже, когда в последний раз видела Дибу, — тут действовал все тот же флегм-эффект.

Заннин папа уже оправился от чувства вины и стал понемногу забывать о несчастном случае, причиной которого он послужил, и это очень радовало Занну. Кейша и Кэт все еще поглядывали на Дибу настороженно, но и в их отношениях что-то стало налаживаться. Стоя в столовой в одной очереди за завтраком, они уже не отворачивались, а с готовностью отвечали на ее улыбку, а еще поделились новостью, что Беке скоро встанет на ноги и вернется в класс.

«Если вас напугал один только вид Смога, разве вы поверите, когда я расскажу, где пропадала целых несколько дней?» — думала Диба.

Да она и сама теперь с трудом верила, что ей все это не приснилось. В свете обыкновенного, маленького и такого родного яркого солнышка все эти гигантские мухи с пиратами, черепичные акробаты, Бегающий мост, который ведет ниоткуда и никуда, или, точнее, отовсюду и куда угодно, летающие автобусы и ее маленький картонный Кисляйчик — ну что это, как не настоящий сон?

Но когда ей совсем уж казалось, что ничего этого на самом деле не было, она потихоньку, чтобы никто не видел, вынимала маленькую бумажную перчатку и читала, что на ней написано.

«Если Занна все вспомнит, — думала она, — отдам перчатку ей. Но пока она пусть лучше будет у меня».

Разобрать на перчатке можно было главным образом только отдельные слова или даже обрывки слов, но порой попадались и отрывки целых фраз. Она так часто читала их, что скоро заучила наизусть.

Снова и снова Диба перечитывала эти бессвязные строчки все в том же порядке, повторяя их про себя как некое загадочное стихотворение.

Занна скоро снова пошла в школу, а потом и Беке появилась в классе, и дружеские отношения между девочками кое-как восстановились. В течение двух примерно недель они общались нормально, как и прежде, словно ничего и не случилось. «Поди ж ты, — думала Диба, — будто и вправду ничего такого и не было».

Но все же она прекрасно понимала, что это далеко, ой далеко не так.

Беке все еще ходила в гипсе. Занну донимали головные боли, и на занятиях физкультуры, когда приходилось бегать и тяжело дышать, в груди ее слышались хрипы. И еще она стала какая-то вялая — не то что раныпе. И причина этого известна была одной только Дибе.

О том, что случилось, невозможно было даже заикнуться ни одной из ее подруг. Как только речь хоть немного касалась чего-нибудь необычного, странного, и Кэт, и Кейша, а уж тем более Беке сразу чего-то пугатась и замыкались в себе.

Как-то раз Диба была вместе с Занной одна.

— Ты, случайно, не знаешь, что означает слово «пгуази»? — осторожно спросила она, нащупав в кармане перчатку.

«Она по праву принадлежит тебе», — думала она.

Занна сморщила лоб. Потом открыла было рот, но ничего не сказала, зато лицо ее исказилось, глаза тревожно забегали, и в них даже промелькнул страх. Ее тут же охватил приступ гя-желого кашля.

«Она не хочет вспоминать, — поняла Диба, постукивая подругу по спине, чтобы облегчить кашель. — Она слишком напугана».

Конечно, ей было горько, невыносимо горько думать, что нет никакой возможности поговорить со своей лучпгей подругой о том, какие необыкновенные, невероятные приключения выпали на их долю.

Однажды они вместе ехали куда-то в автобусе. Стоя рядом с Занной на задней площадке, Диба смеялась и шутила, стараясь развеселить подругу, и ей с трудом верилось, что все эти удивительные события испарились из ее памяти. Ничего не оставалось, как убедить себя, что это только к лучшему. Теперь Диба старалась как можно меньше думать про тот автобус, в котором они с Занной еще так недавно мчались по воздуху навстречу неизвестности.

Иногда по ночам Диба сидела в своей постели без сна и смотрела на залитый лунным сиянием двор, и перед глазами ее представал иной город, в бледных лучах странной луньи-шалуньи. Она надеялась, что все, кого она узнала там, счастливы, что все у них хорошо и что борьба со Смогом идет в соответствии с разработанным планом.

Должно быть, им там очень нелегко, но под руководством его зонтейшества Зонтоломайстера и господина Нетвердайб-ла, а также с помощью секретного оружия кметов-шлемонос-цев Нонлондон должен одержать победу. Диба вновь и вновь читала и перечитывала таинственные слова, написанные на перчатке, епштой из вырванной страницы говорящей Книги. Пока еще она считала перчатку своей и, вдумываясь в смысл загадочных слов, от всей души желала нонлондонцам удачи.

Тогда, находясь среди них, она отчаянно хотела домой. А теперь, несмотря на то что была по-настоящему счастлива дома, она тосковала по этим людям и очень жалела, что никогда не сможет никому рассказать про Нонлондон, удивительный город, где ей посчастливилось побывать.

Теперь Диба была почти уверена, что никогда в жизни она больше не увидит ни Нонлондона, ни его славных обитателей.

33 Будни берут свое

И конечно, глубоко ошибалась.

34 Как далеко заводит любопытство, или Кто ищет, тот всегда найдет

Конечно, Диба скучала по Нонлондону и друзьям, которых там оставила, и поэтому она старалась как можно реже думать об этом. Но скоро она поняла, что это не так-то просто.

Идя по улице, она всматривалась в лица прохожих и мыс-ленно, задавала себе вопрос, а известно ли им о существовании этого странного и удивительного нонгорода. И ее распирало от гордости, что она теперь не такая, как все, что она принадлежит к кругу избранных.

Дибе очень хотелось как можно больше знать о Нонлондоне и его обитателях.

Она не могла не думать о Смоге и тайной войне, которую они ведут против него. Особенно часто она размьшшяла именно об этой войне. Ведь нечто подобное однажды уже произошло и в ее родном городе! Значит, не столь уж невероятны чудеса, которые им с Занной довелось увидеть.

«Раз уж там есть люди, которые перебрались туда из Лондона, значит, в нашем городе должны быть и коренные нон-лондонпы, которые предпочли жить здесь, — вдруг однажды подумала она. — Может, у нас даже существует тайное общество, в которое я тоже могла бы вступить. Скажем, „Друзья Нонлондона“ или что-нибудь в этом роде».

По крайней мере, теперь она понимала, что тайные общества существуют не только в книжках.

Пока родители смотрели телевизор, Диба устроилась в гостиной перед компьютером, зашла в Интернет, чтобы поискать кое-какую информацию. На ключевое слово «Нонлондон» открылось несколько веб-сайтов; она тщательно изучила их и поняла, что к нонгороду они не имеют никакого отношения.

«Не может быть, чтобы вообще нигде ничего не было», — подумала она. Но факты — упрямая вещь.

Все сноски на фамилию Нетвердайбл оказались ошибками в имени. Все отсылки на слова «кмет» и «шлемоносец» говорили о вполне реальном старинном рыцарском ордене и к тайным защитникам города также не имели никакого отношения. Диба попробовала различное написание слова «пэчевэ», но и тут не нашла ровным счетом ничего.

Тогда, чтобы докопагься до истины, она стала искать другие подходы к тайне: например, попыталась внимательно изучить различные технологии повышения прочности зонтичной ткани (и разумеется, мало что там поняла). Или набрала выражение «заклинатели погоды» и получила целую кучу ссылок, но все это оказалось полной чепухой, так что и тут зацепиться было не за что.

— Мам, — крикнула она, — а как называется наука, которая изучает погоду?

— Метеорология, детка, — ответила мама и потом еще раз произнесла это слово по слогам. — Тебе это что, в школе задали?

Диба не стала ей отвечать. Она ввела в поиск слово «метеорология» и вздохнула: безнадежно, на это слово, оказывается, существует четырнадцать с липшим миллионов сайтов. Тогда она поставила рядом со словом «метеорология» слова «смог» «общество» и «Лондон». И опять получила сотни тысяч адресов.

Это удивительно, сколько в Британии людей и организации, которые занимаются погодой! Метцетггр, метеорологические отделы при университетах, департаменты при мэрии Лондона, Королевское метеорологическое общество! Она щелкала по некоторым из них наугад и бегло просматривала газетные и журнальные статьи, посвященные лондонскому смогу 1952 года.

Вдруг ей бросился в глаза адрес одного сайта, который она в тот момент собиралась просмотреть: «кмето. орг.».

А рядом стоял логотип «КметО», и вверху страницы было написано: «Королевское метеорологическое общество».

Выпучив глаза, Диба уставилась на логотип.

Так вот она, эта загадочная организация так называемых «заклинателей погоды»! Это у них учился господин Нетвердайбл! Вот оно, это слово «кмет»! И к старинным воинам, прозванным «шлемоносцами», оно, оказывается, не имеет никакого отношения!

«Просто это слово со временем стало звучать немного иначе, — подумала она. — Вместо „кмето“ удобней произносить „кмет“, а нонлондонцы подумали, что организация названа в честь старинных воинов-шлемоносцев. Обыкновенная ошибка, ничего более».

Но радость, которую принесло Дибе ее гениальное открытие, тут же несколько омрачилась.

«Минуточку, — подумала она, — по ведь Нетвердайбл говорил, что изучал у кметов магию. А теперь выясняется, что никакого тайного общества кметов не существует. Впрочем, как и „заклинателей погоды“. Ни магии, ни тайного общества. Все это лишь какое-то недоразумение».

А это значит…

Это значит, что Нетвердайбл все наврал.

35 Спрашивайте, и вам ответят

«Может, я что-то не так поняла, — размышляла Диба. — Может, он говорил, что работал в КметО, ая просто осльшгаласъ».

Четыре раза она набирала телефонный номер организации под этим названием, и каждый раз робела и клала трубку обратно. На пятый все-таки дождалась гудка. Ответил мужчина.

— Простите, нельзя ли поговорить с профессором Лип-стер, — попросила Диба.

Слава богу, голос ее не дрожал. Нет, нисколько не заметно, что она очень волнуется. К счастью, Диба как следует подготовилась к звонку, предварительно списав с веб-сайта несколько имен.

— Будьте добры, а по какому вопросу?

— Мне требуется кое-какая информация о человеке, который у вас работал… кажется, работал в вашей организации.

— Боюсь, ничем не смогу вам помочь, — холодно ответили на другом конце провода.

— Его фамилия Нетвердайбл, — сказала Диба. Услышав это имя, мужчина сразу переменил тон.

— Минутку, пожалуйста, — сказал он гораздо мягче, и Диба услышала, как он набирает внутренний номер.

— Алло? — раздался в трубке женский голос. — Ребекка Липстер слушает. Мне передали, что вы хотели поговорить со мной о Бенджамине Нетвердайбле. Это правда?

— Да, — ответила Диба. — Будьте добры, не могли бы вы рассказать, над чем он работал. Для меня это очень важно. Мне бы очень хотелось узнать об этом побольше…

— Послушайте, — прервала ее профессор Липстер. В голосе ее зазвучали подозрительные нотки. — Я не могу говорить о таких вещах. Кто вы?

— Я его дочь, — соврала Диба.

Наступила пауза. Диба затаила дыхание. Она понимала, что риск велик: ведь профессорпга Липстер может легко догадаться, что Диба врет. Но она накануне репшла: если Нетвердайбл там действительно работал, это самый надежный способ убедить метеорологов передать ей оставшиеся после него записи. Она приготовилась врать до конца.

«Мой папа говорил, что оставил у вас кой-какие свои бумаги. Можно мне прийти и забрать их?» — заранее приготовила она фразу.

Но того, что случилось дальше, Диба никак не ожидала.

— О, простите, пожалуйста, — сказала профессор Липстер. — Конечно, я все понимаю, вам хочется знать о своем отце как можно больше. Я расскажу вам все, что знаю… Позвольте выразить вам свои соболезнования.

У Дибы от удивления глаза полезли на лоб.

— Вы должны гордиться своим отцом, моя юная леди, — продолжала между тем профессор Липстер. — Он был настоящий труженик, таких на свете мало. А в тот день… в тот день, когда произошло несчастье… Наш офис собиралась посетить госпожа Роули, глава Министерства окружающей среды, и ваш отец с нетерпением ждал ее приезда. Он не раз говорил, что она выполняет очень важную работу, и уже давно хотел встретиться с ней лично. Он сказал, что у него накопились к ней кое-какие вопросы. Она тоже неоднократно заявляла, что многого ждет от этой встречи. А когда… в общем, когда мы его обнаружили… визит был, конечно, отменен.

— Что же произошло?

Профессор Липстер немного помолчала, словно сомневаясь, стоит ли говорить.

— Вам, конечно, должно быть известно, — ответила наконец она. — В общем, мы считаем, что это был сердечный приступ. Вначале было предположение, что он проводил какой-то химический опыт, который закончился столь неудачно… дело в том, что его кабинет был весь в дыму. Но расследование показало, что в тот день он вообще не проводил никаких опытов. Он весь день писал. В то время он был занят одним историческим исследованием.

— А на какую тему? — спросила Диба.

Она лихорадочно пыталась связать концы с концами.

— Смог тысяча девятьсот пятьдесят третьего года, — ответила профессорша. — Химический состав, объем ущерба, число заболевших, ну и так далее. Какие были предприняты меры. Да, кстати, было что-то такое, что интересовало его особенно остро… Что же это было… Минутку… Ах, вспомнила. Пэчевэ.

— Что-о? — переспросила Диба.

— Принят в тысяча девятьсот пятьдесят шестом году, — ответила Липстер. — Закон, благодаря которому нам удалось разрешить проблему смога. Да-а, это было знаменитое Постановление о чистом воздухе, — еще раз медленно повторила она.

— Вот оно что, — проговорила Диба. — Понятно.

— Может, у вас будут еще какие-нибудь вопросы? Я с удовольствием на них отвечу, — предложила Липстер.

— Спасибо, — ответила Диба. — Я узнала даже больше, чем ожидала.

Липстер снова о чем-то заговорила, но Диба не стала слушать и положила трубку.

Вечером Диба, удивив родителей, решила прогуляться по улицам под дождем. Ей показалось, что на свежем воздухе думается гораздо лучше.

— Детка захотела побродить по лужам? — весело спросил папа. — Смотри не уходи далеко от дома, глупышка. И захвати вот это.

Он кивнул на красный зонт, ткань которого была разрисована ящерицами.

— Хотя лично я не верю, что присутствие влаги в воздухе есть достаточно уважительная причина…

— Да, да, папочка, я все помню: «…чтобы плевать на правила приличия, которые не позволяют появляться в общественном месте с заостренной палкой…», ля-ля-ля, ля-ля-ля.

Она поцеловала отца и вышла на улицу.

Шел дождь. Диба раскрыла зонт и с силой крутанула его. Глядя, как капли воды отскакивают от поверхности ткани, она не могла не вспомнить про зонбики Зонтоломайстера, которые спасли ее от верной смерти.

Теперь Диба могла спокойно подумать и разложить по полочкам все, что ей удалось выяснить.

Итак, Нетвердайбл должен был встретиться с Роули, главой Министерства по проблемам окружающей среды. А кому, как не ей, знать все об опасности, которую представляет собой смог. А также о том, как с ним бороться. Но ему помешали. С помощью какого-то вещества с весьма неприятным запахом. В общем, какая-то химия. А его коллеги в КметО решили, что он умер из-за сердечной недостаточности.

Значит, Смог добрался-таки до Нетвердайбла. Ему не удалось от него скрыться, как он уверял ее и всех остальных.

Диба стала думать об Элизабет Роули, члене парламента, которая занималась проблемами окружающей среды. Может, та, думала Диба, сумеет разобраться, почему Смогу было так важно не допустить ее встречи с Нетвердайблом. Не вызывает сомнений, что Нетвердайбл был уверен в поддержке Роули и ее министерства.

Диба постаралась припомнить, когда она в последний раз слышала выступление Роули в новостях.

«Когда же это было? — ломала голову она. — Никак не могу вспомнить. Но я уверена, это было совсем недавно. Может, папа говорил о ней вчера вечером? Да-да, он что-то такое говорил, он говорил, что она ему нравится. Он считает, что она — единственный человек в правительстве, который действительно занят делом. А может, я видела статью в газете? Почему бы нет, наверняка про нее много пишут… Ну да ладно, это уже не так важно. Но почему меня так беспокоит Роули? Чует мое сердце, что скоро я про нее еще услышу…»

— Боже мой! — вдруг воскликнула Диба.

Она застыла на месте, крепко сжав в руке зонт. Теперь понятно, почему даже думать о том, где она видела Элизабет Роули, ей так тяжело.

— У меня же флегм-эффект, — сказала она вслух. — А это значит… что Роули тоже была в Нонлондоне?

Ну конечно, не было никакого секретного оружия пэчевэ! Нонлондонцы от кого-то услышали про ПЧВ — Постановление о чистом воздухе, благодаря которому, собственно, и началось наступление на смог в Лондоне, — и подумали, что это такое секретное оружие, и скоро весь нонгород поверил в существование некоего таинственного волшебного оружия против Смога. Так родилась легенда. А потом и Диба попалась на эту удочку. И все из-за этого Нетвердайбла.

Но если верить людям из КметО, Нетвердайбл погиб, а значит, в Нонлондоне за Нетвердайбла себя выдает кто-то другой!

Но кто же? И с какой целью этот человек выдает себя за Нетвердайбла?

И каковы намерения этого самозванца?

Ясно одно: в Нонлондоне творится что-то неладное. И с самим Нонлондоном может случиться что-то очень даже неладное. И ни одна живая душа там понятия не имеет о том, какая им угрожает опасность.

36 Зашифрованное послание от анонимного доброжелателя

«Все будет хорошо, у них все будет хорошо», — повторяла про себя Диба.

Она повторяла это как заклинание уже в сотый раз, пытаясь хоть как-то себя успокоить.

«Нонлондонцы справятся. Предсказители обязательно разберутся в том, что у них там происходит. Во что бы то ни стало. Может, я просто все напутала. А на самом деле все идет нормально. Что бы там ни было, предсказители — мудрые люди, они обо всем позаботятся».

Но сколько бы она себе это ни твердила, Диба не могла не думать о том, что за странная путаница произошла с Шуази и с пророчествами в Книге. Она никак не могла забыть о том, как глубоко ошиблись тогда предсказители.

«Ничего, — думала она, — это послужит им хорошим уроком. Больше они такого не допустят, будут держать ушки на макушке».

Да-а, теперь нонлондонцам придется самим заботиться о себе. Ведь она не Шуази. Она обыкновенная девчонка. А как обыкновенная девчонка может помочь в таком деле? Никак.

«Ладно, все будет замечательно, — успокаивала себя Диба. — Ты ведь сама видела, что Зонтоломайстер, Джонс и бак-дзя отлично со всем справляются».

Но как она ни старалась, до конца успокоить себя так и не смогла.

«И потом… — Она вдруг почувствовала, что ее одолевают новые сомнения. — И потом, ну случится что-нибудь ужасное, мне-то какое дело? Ничего не знаю и знать не хочу».

Но ей сразу же стало стыдно: последняя мысль показалась ей отвратительной.

— Занна, — сказала Диба, встретившись с подругой. — Я хочу с тобой кое о чем посоветоваться. Представь, что тебе стало известно, что с твоими знакомыми может случиться что-то ужасное, а они ничего не подозревают, они, наоборот, считают, что у них все идет замечательно, но ты-то знаешь, что это не так, и хотя у тебя нет полной уверенности, но тебе все-таки кое-что известно, правда, ты понятия не имеешь, как сообщить им об этом, и ты не совсем уверена, смогут ли они что-нибудь предпринять, если тебе все-таки удастся с ними связаться…

Тут Диба совсем запуталась и замолчала. В голове эти мысли складывались более удачным образом.

— Послушай, Дибочка, что за бред ты несешь, я ничего не понимаю.

Занна даже отодвинулась от подруги и смотрела на нее как-то странно. Кажется, она даже испугалась.

И тогда Диба решила действовать сама. Допустим, размышляла она, сейчас у ее друзей там все хорошо. Но она-то знает, что в один прекрасный день нонлондонцев может постигнуть настоящая беда. Надо обязательно как-нибудь закинуть им весточку, но вот как?

Что же делать? Может, бросить в канализацию бутылку с письмом? Только вот что написать на конверте, чтобы оно наверняка прошло через Навье поле? И как убедиться, что письмо получено? Нельзя же и дальше спокойно жить с мыслью, что она могла и все-таки не предупредила жителей Нон-лондона о грозящей им опасности.

Главное, Диба поняла: надо срочно что-то делать. И вот что удивительно! Решение это она приняла не только легко, но даже с чувством приятного волнения. В Нонлондоне может случиться беда, это, конечно, плохо… но это значит, что надо срочно туда попасть, и это хорошо!

Но как в него попасть? Что и говорить, задача.

Прежде Диба не раз твердила себе, что еще раз оказаться в Нонлондоне ей не захочется ни за какие коврижки. Выходит, все ее аргументы оказались неубедительны.

С чего начать? Прежде всего она попыталась отыскать тот самый подвал, и после нескольких неудачных попыток она наконец нашла его. Все там оставалось как прежде: и хлам, и грязные лужи, и трубы с задвижками и манометрами. И огромное колесо главной задвижки тоже. Дрожа от волнения, она подошла к ней, вцепилась обеими руками, повернула, но на этот раз Лондон не растворился в воздухе — все осталось как было.

Тогда Диба решила попробовать мосты. Она выбрала несколько самых подходящих, и каждый раз, всходя на очередной мост, уже представляла, как на другом конце перед ней вдруг открывается незабываемый вид Нонлондона. Но и тут ничего у нее не вышло.

Однако Диба не оставила своих попыток. Она принялась искать всякие скрытые, потайные двери. Закроет глаза и шепчет желание. Или залезет в шкаф родителей и повторяет шепотом: «Сим-сим, открой дверь», — а вдруг там какой тайный ход и он ей откроется! Но, увы, опять ничего не получилось.

А время шло. Диба тревожилась все больше: что-то там у них происходит? Как сообщить друзьям о странностях, которые ей стали известны?

Совершенно отчаявшись, она села за стол и написала письмо. Кому? Единственному человеку, кто, как она предполагала, мог бывать в Нонлондоне и мог поддерживать контакт с его жителями, а именно председателю комиссии по делам окружающей среды в Палате общин Элизабет Роули.

Диба понимала, что, прежде чем попасть к чиновнику, занимающему такой высокий пост, письмо должно пройти через руки секретарей и помощников, и потому решила прибегнуть к хитрости и как могла зашифровала свое послание, чтобы его мог понять только тот, кто знает, о чем идет речь.

Уважаемая госпожа Роули!

Простите, что не называю Вам своего имени: оно Вам ничего не скажет. Дело в том, что мне стало известно, что Вы бывали в одном интересном месте, которое, с одной стороны, очень похоже на Лондон, а с другой — совсем не похоже. С одной стороны, это как бы Лондон, но с другой — совсем неЛондон, если можно так выразиться. Надеюсь, Вы понимаете, что я имею в виду, и Вам нетрудно убедиться в том, что я знаю, о чем говорю. А обращаюсь я к Вам потому, что, полагаю, Вам связаться с этим, так сказать, совсем неЛондоном гораздо легче, чем мне, а мне стало известно, что его жителей ждет большая беда. Вы, возможно, знаете, что существует некий план действий против некоей персоны, которая слишком много ДЫМИТ, — вы понимаете, о ком я говорю; у меня также есть информация, что тот человек, который, как все думают, помогает в борьбе против названной персоны, на самом деле, возможно, совсем не тот, за кого себя выдает. Более того, на самом деле он настоящий враг и помогает противнику. Вы должны знать этого человека: это тот самый, который НЕТВЕРД в своих поступках. (Диба была особенно довольна этим ловким намеком.)

Если вы сможете отправиться в названное место или послать кого-нибудь другого вместо себя, я думаю, следует обратитъ на данное лицо особое внимание и как следует проверить его, чтобы убедиться в том, что он действительно делает, что говорит. Иначе наши друзья окажутся в большой беде. Заранее благодарю,

Ваш верный друг.

«По крайней мере, я не сижу сложа руки, а пытаюсь делать все, что в моих силах», — думала Диба, хотя и понимала, что, может быть, госпожа Роули никогда не прочтет ее письма.

А потому на этом не успокоилась и продолжала искать другие способы проникнуть в Нонлондон.

По вечерам она подолгу сидела в своей кровати, надев на руку перчатку, сшитую Обадэем Фингом из страницы Книги, и без конца перечитывала загадочные фразы.

«Кирпича чудесной силой, — читала она, — как голубь нежными крылами… мрешь, но только пожалеешь… елегок путь наверх, подъем тяжел… взойти по книг ступеням, с яруса на ярус… отлична ты от прочих…»

И вот однажды, наверное, в сотый раз перечитывая эти слова, Диба вдруг подняла глаза и медленно сжала свой небольшой кулачок в исписанной вдоль и поперек словами перчатке. До нее вдруг дошел истинный смысл этой абракадабры. Диба еще раз вдумчиво — почти исполненная сознания долга — перебрала все причины, почему ей не следует прислушиваться к собственному внутреннему голосу и не беспокоиться о своих друзьях в Нонлондоне. Она поняла, что это выше ее сил, что она готова на все, чтобы только помочь им.

37 Смелый шаг

На следующий день, когда Диба пришла в школу, заплечная сумка ее была битком набита всякими полезными вещами. Там лежали бутерброды, шоколад, чипсы, бутылка лимонада, перочинный нож, блокнот и несколько ручек, секундомер, лейкопластырь, бинт, нитки с иголками, пачка вышедших из употребления британских, а также иностранных денег, которые она насобирала в ящиках столов, шкафов и комодов по всему дому, и много других, на ее взгляд, необходимых предметов. И в довершение всего — ее любимый зонтик…

Покидая дом в то утро, она крепко обняла всех своих родных, и те даже слегка удивились ее нежностям.

— Ну, пока, до скорой встречи, — сказала она брату Хас-су. — Меня, возможно, какое-то время не будет дома, так что ты не очень волнуйся, ладно? Надо съездить кое-куда по делам.

Диба снова и снова повторяла себе, что план ее может еще и не сработать и тогда все ее сборы и приготовления кончатся ничем. И все же весь день она чувствовала, как сильно бьется сердце. Сначала ей казалось, что это просто от нетерпения поскорей отправиться в путь, но потом поняла, что ей страшновато.

«Ну, значит, и то и другое», — сказала себе она.

В то утро она решила как можно меньше со всеми разговаривать. Беке почему-то не сводила с нее глаз, словно что-то подозревала, а у Занны был какой-то смущенный вид. Но Диба старалась не обращать на них внимания.

На завтрак вместе со всеми она не пошла, а направилась прямиком в школьную библиотеку.

В читальном зале уже сидели несколько школьников. Кто делал домашнее задание, кто просто читал, кто щелкал по клавишам, уставившись в монитор компьютера. Господин Пурди, библиотекарь, бросил на нее быстрый взгляд и тут же вернулся к своим бумажкам. В комнате стояла тишина, лишь изредка прерываемая тихим шепотом.

Диба прошла между рядами столов и попала в помещение, заставленное книжными стеллажами. Она пробралась в самый дальний конец, внимательно осмотрела стеллажи и надела на правую руку сшитую из книжной страницы перчатку.

У нее было такое чувство, будто разноцветные корешки книжек внимательно на нее смотрят, будто изучают. Потрепанные переплеты были забраны в прозрачные пластиковые обложки. Диба посмотрела вверх. Полки поднимались над ней на метр или даже выше, уходя к самому потолку.

— Все так и есть, — прошептала Диба и еще раз проверила содержимое сумки. — «Взойти по книг ступеням, — прочла она одну из строчек на перчатке, — с яруса на ярус…»

Ее никто не видел. Она осторожно подняла ногу и поставила ее на краешек самой нижней полки. Потом встала на цыпочки и ухватилась рукой за полку над головой. Так, не спеша и очень осторожно переставляя ноги, как по лестнице-стремянке, она стала подниматься по книжным полкам все выше и выше. Сначала ногу, подтянулась, потом руку, ногу, потом снова руку и так далее.

Мешало только то, что книжки на полках стояли тесно и цепляться руками и искать опору для ног было довольно трудно и неудобно. Полки от тяжести ее тела слегка покачивались, хотя и не падали. Потом, попривыкнув немного, Диба даже стала прочитывать названия книжек, корешки которых проходили перед ее глазами.

Наверное, скоро уже потолок. Диба продолжала все так же медленно подниматься и, главное, старалась не смотреть вверх.

Чем выше она поднималась, тем меньше потрепаны были корешки. И названия все какие-то незнакомые.

«Оса в парике»,[3] «Храброе яйцо» — прочла она заглавия двух из них и попыталась вспомнить, попадались ли ей эти книги раньше.

Но что это? Она все карабкается и карабкается, все выше и выше, а потолка нет как нет! Интересно посмотреть вниз, далеко ли пол…