Норби и Старейшая Драконица

Глава тринадцатая РАЗГОВОР

Джефф внушал себе, что умерла только копия Фарго. Не настоящий брат — всего лишь биологическая копия, с мысленным отпечатком Моноса. И всё же...

Он смотрел на тело, распростёртое перед ним с посеревшим лицом. С лицом Фарго.

— Прощай,— прошептал Джефф.— Мне очень жаль. Ты был живым и биологически таким же человеком, как Фарго. Ты тоже не заслуживал смерти.

К его изумлению, из густой туманной пелены, окутывавшей мёртвого двойника, выросли два отростка, странно напоминавшие человеческие руки. Эти руки принялись ощупывать и поворачивать тело, словно пытаясь удостовериться, что оно действительно мертво.

Забыв о том, что Монос не может ему ответить, Джефф завопил:

— Ты даже не попытался вернуть его себе! Ты убил копию точно так же, как убил моего брата! Ты чудовище!

Одна из сосен, стоявшая с другой стороны живой изгороди, задрожала и изменила форму, приняв вид человеческого рта. Огромные туманные губы зашевелились, и голос, похожий на вздох умирающего, прошептал:

— Та моя часть, оставшаяся на вашем корабле, стала отдельной. Я не знал, что делать. Когда она вернулась вместе с тобой, то уже не принадлежала мне. Она звала меня и просила соединиться с ней. Я обдумывал просьбу и собирался выполнить её. Теперь я не понимаю, что случилось.

Пытаясь освободиться, Джефф боролся со щупальцами, обвившими его с ног до головы. Они были очень сильны, и давление на его тело только возросло. Тогда юноша расслабился и задышал ровнее.

— Почему та моя часть так быстро стала отдельной? — спросил Монос.— Я не умер. Почему же она умерла?

— Ты убил его!

— Это неправда. Я не знал, что он умер, пока не обследовал его тело. Как это могло случиться?

— Он хотел снова влиться в тебя, но ты медлил и не отвечал ему. Почему?

— Я же сказал: копия отделилась от меня, и мне пришлось принимать решение. Почему она не пожелала остаться с тобой?

— Ум этого существа не был человеческим, поэтому ему было бы очень трудно ужиться с нами. Оно хотело вернуться к тебе, снова стать частью тебя. Это ты объясни мне, что случилось, Монос? Ты приказал копии покончить жизнь самоубийством?

— Нет. И хотя я не понимаю причин этой смерти, но должен примириться со случившимся.

Руки-щупальца Моноса утащили тело в глубь сада, где оно стало быстро разлагаться. Зрелище было столь отвратительным, что Джефф зажмурился.

— Ты пожираешь копию,— бормотал он, дрожа всем телом.— Точно так же ты сожрал и моего брата.

— Для меня это единственный способ вернуть вещество в себя. Материал сохраняется и может быть использован заново. Если у вас это называется питанием, то такой процесс и мне жизненно необходим.

Джефф открыл глаза и увидел, что тело уже исчезло. Надо ртом Моноса появился громадный глаз, напоминавший немигающие глаза земных рептилий.

— Я вижу выражение твоего лица, человек. Ты ненавидишь меня.

— Да. Возможно, копия погибла не по твоей вине, но ты преднамеренно убил моего брата. Ты убийца.

— Мне знакома концепция убийства. Информация об убийствах содержалась в твоём компьютере и в мозгу твоего брата. Я уничтожил лишь его органическое тело, но вся информация, содержавшаяся в его сознании, теперь является частью меня. Следовательно, твой брат существует и я не совершал убийства, о котором ты говоришь.

— Ты — убийца! Фарго был самостоятельным существом и не входил составной частью во что-либо. Ты уничтожил то, что отличало его от всех других существ: его личность!

— Не понимаю. Как мог твой брат умереть, когда он сейчас является частью меня?

Джефф отчаялся что-либо объяснить и повернул голову к Олбани и Старейшей Драконице, надеясь, что они сумеют убедить Моноса в совершенном преступлении. К своему ужасу, он обнаружил, что железная ограда превратилась в глухую стальную стену, окружившую весь сад и сомкнувшуюся над призрачными соснами. Оба корабля остались за барьером. Джефф остался наедине с Моносом.

В нём теплилась лишь слабая искра надежды. Державшие его щупальца сжимались не слишком туго. Монос пока не собирался убивать его; Моносу хотелось поговорить.

«Хорошо,— подумал Джефф.— Давай поговорим!»

— Монос, ты обладаешь всеми воспоминаниями Фарго до того момента, когда прервалась связь между кораблём и планетой. Но ты не понимаешь, что факты, зафиксированные в мозговых клетках,— это не память, а уникальная схема мозговых излучений, свойственная только определённой личности. Если ты поглотил живое существо и присоединил его воспоминания к себе, оно умирает как личность, и совершенно не важно, сколько знаний ты при этом получаешь. Другое дело, если ты позволишь его мышлению возобладать над своим или хотя бы поделишься с ним...

— Я должен быть собой! — Расплывшийся рот перекосился — от страха или от ярости? Пока Джефф гадал, каким будет возмездие, губы Моноса сжались в жестокую, бескровную улыбку, глаз наверху гневно сверкнул.

— Ты рассержен. Теперь ты понял, что значит быть личностью.

— Да! Я — Монос! Я пробудился к осознанию себя, пробудился к знаниям. Я живу. Я бессмертен и не ведаю страха перед смертью...

— Ты не понимаешь, что такое смерть. Ты только что стал её причиной.

— Говорю тебе, я не убивал! Я обладаю всеми познаниями твоего брата и информацией из компьютера.

Джефф вздохнул. Монос так недавно пробудился к жизни, что, возможно, просто был не способен понять человеческие идеи, которыми обладал мозг Фарго.

— Монос, я догадываюсь, почему умер лже-Фарго,— сказал юноша.— Должно быть, он понял, что тебе известен лишь один способ вернуть его — сожрать, как ты сожрал моего брата. И понял, что, хотя его знания перейдут к тебе, он потеряет свою неповторимую личность...

— Он не был личностью! Он был частью меня, и я собирался присоединить его опыт к себе в момент смерти!

— Но он специально умер за секунду до того, как ты успел овладеть его мозгом. Ты не имеешь доступа к его воспоминаниям с тех пор, как он поднялся на корабль и отделился от тебя, не так ли? В последний миг он заставил себя умереть. Он не хотел предать своё существование, каким бы коротким оно ни было!

Жестокая улыбка исчезла. Фальшивый глаз затянулся туманной поволокой и закрылся. В призрачном саду воцарилась тишина, прерываемая слабым, отдалённым стуком, как будто кто-то бил молотком по псевдостальной стене.

— Это правда, Монос? Отвечай, чёрт тебя побери!

— Да. Копия прекратила своё существование, и её мозг умер, поэтому знания, которыми она обладала, были потеряны для меня. Я испытываю странное ощущение. Думаю, ты мог бы назвать его печалью.

— Ты был его предком. Когда родители теряют своих детей, они всегда горюют. Он решил отдать тебе атомы своего тела, но не энергетический слепок своего мозга. Возможно, в самом конце ты напугал его, Монос.

— Я пугаю тебя?

— Да.

— Сейчас я стараюсь сделать более чувствительными свои окончания, которые удерживают тебя. Вскоре я настроюсь на твои мысли и тебе больше не нужно будет разговаривать со мной. Я ощущаю твои чувства и знаю, что ты в самом деле боишься. Но, кроме того, тебя одолевает любопытство.

— Мой брат называл это моим постоянным недостатком.

— Я помню, так как обладаю его воспоминаниями.

— Но ты не Фарго! Ты убил его!

— Перестань повторять слово «убийство»! Пожалуй, я уничтожу тебя. Мне больше не хочется заглядывать в твой разум и выяснять твои чувства ко мне.

Щупальца, обвивавшие Джеффа, напряглись. Он улыбнулся, взглянул в жуткий глаз, висевший перед ним, и сказал деловым тоном:

— Сначала выслушай меня, Монос. Сейчас ты узнал, что такое горе. Это очень важно. Все знания важны, особенно если ты используешь их во благо, а не во вред другим. Скажи, ты один во Вселенной или существуют другие межзвёздные существа кроме тебя?

— Я не знаю никого. Моё осознание простирается в глубины галактики, но я никого не могу найти.

— Тогда ты очень одинок. Мне жаль тебя. А теперь на тебя будет давить самый тяжёлый груз — вина за содеянное.

— Одиночество. Одинокий. Это трудные слова. Я не знал, что они означают, пока не окружил эту планету, населённую чувствующими существами.

— Прошу тебя, уходи с Джемии, потому что если ты этого не сделаешь, то планета умрёт. Тогда ты будешь виноват в смерти многих тысяч существ, которые имеют право на жизнь. Не бери на себя такой грех. Оставь Джемию в покое и позволь солнечному свету согреть её.

Призрачное лицо заколыхалось под порывом ветра:

— Я подумаю об этом. Но не вижу убедительной причины для беспокойства о крошечных формах жизни на второй планете, где для меня есть удобная атмосфера и много свободной энергии.

— Пожалуйста, Монос, избавь Джемию...

— А как насчёт тебя, Джефф Уэллс? Ты боишься умереть? Боишься, что твоё органическое вещество станет частью меня?

— Да. Я хочу остаться человеком.

Тонкое щупальце обвилось вокруг головы Джеффа. Губы Моноса растянулись в насмешливой улыбке:

— Я ощущаю твоё смятение. Ты хочешь сохранить свою индивидуальность, но вместе с тем тебе очень любопытно узнать, каково это — стать частью меня.

— Любопытство — естественная черта человеческого характера. Ты должен был узнать об этом из воспоминаний Фарго. Я не могу не интересоваться тем, как ты воспринимаешь Вселенную.

— Мне стоит лишь растворить тебя в себе — и тогда ты узнаешь.

— Нет! Тогда я ничего не узнаю, потому что это буду уже не я!

— Джефф,— Голос Олбани звучал тихо, но отчётливо.— Мы с драконицей находимся с другой стороны стены, которая кажется металлической, однако пропускает звук. Мы кричали, но ты не отвечал. Теперь стена стала тоньше. Ты слышишь меня?

— Слышу, Олбани. Кажется, мне нужна помощь. Ты поддерживаешь связь с кораблём Первого Ментора?

— Нет. Нужно перепрограммировать компьютер, чтобы запустить видеофон, но Первый Ментор, скорее всего, видит тебя. Я пробовала стрелять из станнера, но на Моноса это не действует. Пожалуйста, не позволяй ему сожрать тебя, Джефф. Я уже потеряла Фарго, и если ты тоже...— Олбани всхлипнула.— Держись!

— Да, Джефф, держись и сопротивляйся.— Голос Старейшей гулко раздавался в пустоте. Возможно, из-за напряжённого разговора с Джеффом Моносу было трудно сосредоточиться на образе плотной, звуконепроницаемой стены.

— Я пытаюсь, мэм, но Монос очень упрям.

— Хумпф! Кусок разросшейся болотной слизи! Монос, убийца, слушай меня!

Распахнутый глаз повернулся к стене перед «Многообещающим». Его губы зашевелились:

— Тихо, мелкие существа! Вы мне не нравитесь, но я не убийца.

— Ты мне тоже не нравишься,— ответила драконица,— потому что ты настоящий убийца. Уничтожение чувствующего существа — это и есть убийство. Ты убил уже дважды; не вздумай сделать это снова!

Послышался ревущий звук. Стена замерцала, а затем неожиданно стала прозрачной. Джефф увидел драконицу, стоявшую перед воздушным шлюзом. Из её ноздрей валил дым.

— Где Олбани, мэм?

— На борту корабля, переводит его на ручное управление. Мы собираемся протаранить этот рот...

Щупальца выросли из земли рядом с драконицей. Прежде чем она успела отступить на корабль, они захлопнули люк воздушного шлюза, потом превратились в огромные руки, схватившие «Многообещающий», и отшвырнули его прочь. Туман сомкнулся, и драконица осталась в одиночестве с другой стороны прозрачной стены.

— Берегитесь, мэм! Вы упадёте!

Старейшая, в самом деле, заскользила вниз, так как твёрдая опора исчезла у неё из-под ног. Оскалившись, она взмахнула крыльями и включила свой антиграв.

— Я выбросил оба корабля из моей субстанции,— произнёс Монос.— Они мешают нашему разговору. Мне следовало избавиться и от тебя, драконица, но я чувствую, что ты стара и скоро умрёшь. Сделай это сейчас, чтобы я смог осмыслить природу смерти. Я не успел в этом разобраться, когда умерла копия.

— Ба! Я умру, когда буду готова, а не по твоей прихоти. Открой стену и впусти меня в свой идиотский сад. А заодно отвяжись от Джеффа: он слишком молод, чтобы погибнуть. Без сомнения, ты мог бы придумать что-нибудь получше, чем убийство разумного существа.

— Заткнись! — На том месте, где раньше стояла призрачная сосна, а затем появился рот Моноса, остался лишь колышущийся круг, из которого вылетали слова.— Ты останешься за пределами сада, драконица. Я позволяю тебе слушать мой разговор с Джеффом, но отключаю передачу звуковых волн в этом направлении.

Челюсти Старейшей за прозрачной стеной продолжали двигаться, но Джефф ничего не слышал.

— Ты похож на глупого и жестокого ребёнка, Монос.— Джефф не на шутку разозлился на себя за желание побольше узнать о жизни межзвёздного облака, и злость придала ему сил.— Образумься и впусти драконицу. Верни корабли на прежнее место, и мы спокойно обсудим...

— Я пришёл к выводу, что разговоры бесполезны. Все вы ничтожны по сравнению со мной. Я пытался проявить терпение, но вы упорно не желаете признать моё превосходство. Я обладаю силами, о которых вы не имеете ни малейшего представления. По сравнению со мной вы живете лишь краткий миг.

— Не имеет значения, какой ты большой и сильный. Убийство разумного существа — это всегда зло.

— Я не хочу разговаривать об убийствах. Это мучительно.

— Фарго, как и все нормальные люди, был против убийств. Неужели ты ничему не научился от него?

Круг уплотнился, и из него сформировался рот с плотно сжатыми губами. Губы снова улыбались, и юноша скривился от этой улыбки.

— Слушай меня, Джефф Уэллс. Я нашёл способ избежать убийства. Я не стану поглощать тебя, ибо в этом случае схема излучений твоего мозга пропадёт и я узнаю лишь то, что ты знаешь сейчас, но не то, что произойдёт потом. Я также хочу избежать лишних затрат энергии, необходимых для создания другой копии.

— Благодарю тебя, Монос. А теперь отпусти меня.

— О нет! Я не отпущу тебя, но и не убью. Я избираю путь общения через твой разум. Ты продолжишь существование в качестве Джеффа Уэллса, но твой разум будет связан с моим и подчинён моей воле. Взамен ты познакомишься с моими ощущениями.

— Нет! Это разновидность рабства!

— Твои протесты бесполезны. Я ощущаю твоё любопытство. Я вторгаюсь в твой разум, и ты не можешь сопротивляться мне.

Прежде чем Джефф успел закричать, его разум подвергся атаке невиданной силы. Даже его тело уже не могло сопротивляться крепким щупальцам Моноса.