Нормальные герои

Пролог

Замельтешила неспешно тянувшаяся жизнь пролетария. Вышел мусорное ведро вынести – вернулся, а суровый ноябрьский праздник октября уже подменили сопливым днем примирения и согласия. Вот и иду теперь нержавеющим Железняком навстречу промозглому ветру в полном одиночестве. Зюйд-вест срывает с головы бескозырку и выдувает из бушлата зыбкое тепло – огонь пролетарского гнева гаснет, а капиталистическое солнце все никак не выглянет из-за туч. Чеканный шаг совсем завяз в каше мокрого снега, сподвижники рядом не маршируют, транспаранты не несут, шарики в небо не пускают, и ни один комбайнер не обещает с высокой трибуны отдельную квартиру к концу пятилетки. Куда иду – не знаю. До самого горизонта не видать ни одной теплой рюмочной, ни одной ароматной пивнушки, – отдохнуть гегемону негде. И только собрался гневно поразмышлять о жирных буржуях, нежащих свои рыхлые тела на горячем белом песочке у синего теплого моря, как сквозь залепленные мокрым снегом очки расширенный зрачок поймал неоновый лучик вывески с магическим словом «Крекс». Какой пролетарий не читал в детстве «Золотой ключик»? Только самый плохой, имя которому – люмпен. Тут же в голове вспыхнули зловещим огнем коварные буквы древнего заклятия фараонов: «Крекс, фекс, пекс», и пройти мимо нарядного помещения уже не было никакой возможности.

Перерождение за свой счет

Кожаное кресло глубоко всосало в себя озябшее тело. Пиво в «Крексе» не продавали, паленую водку не отмеряли мензурками, предлагались лишь направления в некоторые из сторон белого света. В тепле и уюте, в гипнотическом щебетании недавно перекованных комсомолок быстро раскис в груди Че Гевара и стал разлагаться, как мелкобуржуазный завлаб перед контрольным пакетом государственной монополии. «Мне бы в Африку» – беспринципно предал свои мозолистые принципы и розовую мечту накопить на «москвич» с пробитым глушителем. Из всей Африки в наличии оказалась только северная. Сложил в уме праздники, отгулы с прогулами и махнул рукой: «Заверните». Сбросил с плеч тяжелый бушлат и балансирующим на шатких ступеньках карьерной лестницы «белым воротничком» быстро засеменил на пуантах в ближайший банк оплачивать всегда солнечный Египет.

В путь

Предстоящие трудности капиталистического отдыха решил встретить во всеоружии, поэтому, пересчитав на широкой ладони остатки наличности, купил маску, ласты, шорты, сомбреро и кипятильник с фонариком, обязательно купил бы чего-нибудь еще, но искушенные люди предупредили, что ввоз в Африку спиртного строго ограничен, и нарушители караются насильственным бальзамированием в глубоких подвалах пирамиды Хеопса.

Легкий, как снежинка, самолетик разбежался по асфальтовому полю, и вместе с другими снежинками взмыл над заледенелыми садовыми домиками в направлении знойного города Хургады.

Пять часов лета мучили тревожные сомнения, насколько дружественной является далекая Арабская Республика. Сомнения развеялись только тогда, когда, слава Аллаху, колеса нашего ТУ-134 коснулись африканской земли, и за иллюминатором замелькали солдаты с родными «калашниковыми». «Дружественная» – отлегло от сердца. Пассажиры вдруг завизжали и зааплодировали экипажу. Недоуменно спросил у сидящей рядом пухленькой туристки из Екатеринбурга: «Не проспал ли фигуры высшего пилотажа или стриптиз командира корабля под минералку с леденцами?» Оказывается, пассажиры всего лишь радовались не прерванной меткими украинскими, или какими-другими израильскими зенитчиками жизни.

Заграница

Зал хургадского аэропорта был набит отдыхающими, как бочка сельдями, наверное, поэтому гудел, как встревоженный медведем улей.

Длинный черный египтянин весело кричал на южно-уральском диалекте, что он белый ангел по имени Мохамед и берет под свою гидовскую опеку всех других белых ангелов. Прочитал штамп на путевке и тоже радостно присел на правую ножку: «Белый ангел из Башкортостана». Мохамед протянул лиловый листок с длинными строчками арабской вязи и сказал, что необходимо все заполнить именно так, как там написано. От поставленной сверхзадачи чуть не бросился обратно в самолет, но стоявшая позади белый ангелочек из Екатеринбурга поймала в свои пухлые объятия и показала алым коготком, что в листке есть еще знакомые глазу интеллигентного человека буквы латинского алфавита. Переписал весь загранпаспорт в листок, купил за хрустящие доллары две почтовые марки госпошлины и получил на сдачу ветхие разноцветные тряпочки, расползающиеся от прикосновения. «Неужели всем иностранцам при въезде выдаются экспонаты Национального музея?» – мелькнула в голове радостная мысль. «Это твердая египетская валюта – фунт» – опять пришла на помощь ангелочек из Екатеринбурга и помогла втиснуться в длиннющую очередь таможенного контроля между буржуями всех мастей и народностей.

Ответственность момента осознал только тогда, когда увидел размер звезд на погонах таможенного офицера – стало немного обидно за Иосифа Виссарионовича. Хургадский генералиссимус шлепнул печать в паспорт и чиркнул что-то в лиловом листке, следующий генералиссимус прочитал в листке то, что чиркнул первый, сказал, что этот анекдот он уже слышал, бросил листок в урну и спер выигранную в соцсоревновании авторучку. Потянулся было за тайваньским паркером, но ангелочек из Екатеринбурга шепнула, что доверие уже оказано и на землю одной из колыбелей человечества пропущен.