Ностратическая грамматика в реконструкции В. М. Иллич-Свитыча и проблема генетических связей этрусского языка

В. Л. Цымбурский (Москва)

Большое значение, которое В. М. Иллич-Свитыч при доказательстве родства ностратических языков придавал, в традициях классической компаративистики, сравнению местоимений, а также глагольных и именных формантов как базисной части языковой структуры, побуждает поставить вопрос: позволяет ли список реконструкций такого рода, проработанных или хотя бы намеченных в опубликованных частях «Словаря» Иллич-Свитыча, в самом деле отделить языки ностратической макросемьи от иных, как предполагается, не родственных им? Ответ на этот вопрос важен для оценки предлагаемой в докладе серии сравнений ностратических местоимений и формантов (даются под звездочкой) с аналогичными элементами этрусского языка, в изучении которого за последние 30 лет достигнут большой прогресс благодаря работам итальянской (М. Паллоттино, М. Кристофани, Дж. Колонна, К. де Симоне, Л. Агостиньяни) и австро-немецкой (Э. Феттер, А. Пфиффиг, Г. Рикс) этрускологических школ, а также М. Лежена.

Местоимения. 1‑е л. ед. ч. *mi, основа косв. пад. *minʌ // этр. mi, форма субъекта и немаркир. объекта, mini/​mina, форма маркир. объекта; 2) 2‑е л. ед. ч. *ṭi, множ. ч. *ṭä // ? этр. ‑θ, показатель des schwachen Imperativs [Pfiffig 1969], ср. hexz/​hexś‑θ ‘положи(‑те)’, nunθen/​nunθen‑θ ‘принеси(‑те)'; 3). Указат. мест. одушевл. класса šä // этр. sa в формуле из Тарквиний sa(‑m) suθi cerixunce [TLE 880, 882] ‘он гробницу поставил’ [Lejeune 1982]; 4). Указ. мест. неодушевл. класса *ṭa // этр. ta; 5). Относит. мест. *ja // этр. ia, частица в тексте на Капуанской черепице, связующая определяемые с определениями: vacil ia leθamsul vacil ia riθnai — ‘приношение для бога Leθams, приношение ритуальное (?)’.

Глагол. 1). Медиум-рефлексив ‑nʌ // этр. ‑in медиум-пассив; из множества примеров см. TIE 315 suθi … clensi cerine ‘гробница… сыном поставлена’ при стандартной формуле an/sa suθi cerixunce ‘он [тот, кто] гробницу поставил’, ср. медиальную конструкцию АМ У 11 enac usil cerine ‘когда солнце поднялось’. 2). Пассив *‑wʌ // этр. ‑u показатель пассивных причастий от переходных глаголов (mulu ‘подаренное’, zixu ‘написанное’, aliqu ‘принесенное’) и активных причастий от глаголов непереходных (lupu ‘умерший’, ceśu ‘покоящийся’). 3). Каузатив-рефлексив *‑ṭʌ // этр. ‑θ‑ каузатив [Vetter 1940], ср. TIE 85 sacni θui ceseθce ‘святилище тут заложил’ при ceśu ‘покоящийся’. 4). Дезидератив *‑sʌ‑ // этр. ‑s‑ «интенсив», по Пфиффигу [1969], ср. care-s-ri ‘надлежит поставить’ (TIE 619), aca-s-ri ‘надлежит сделать’ (Капуанская черепица) или в TIE 131 an cn zix neθsrac acasce ‘он эту книгу гадательную созда(ва)л’. 5). Прош. время на *‑di // этр. ‑θ‑ в претеритальных причастиях, ср. sval-θ-as ‘прожив’ при sval-as ‘живя’. 6). Частица прошед. времени *Hi // раннеэтрусск. *‑i, показатель прошед. времени, ср. этр. ama ‘есть’: ame ‘был’ < *ama‑i; лемносск. aoma‑i ‘был’, śiva‑i ‘жил’, и др. 7).? Если правы Феттер [1940] и Пфиффиг [1969], трактуя форму ате в императивных контекстах АМ как оптатив, то для раннеэтрусского возможна реконструкция форм типа *ama‑j, где *‑j‑ < ностр. ‑*jE (формант оптатива).

Именное словообразование. 1). Уменьшит. и ласкат. суффиксы ‑*ḳa // этр. ‑c(u) формант уменьшит. женских имен θana : θanicu, larθi : larθicu); ‑*jʌ // этр. ‑i/(u) аналогичный формант мужских имен (aule : auliu, larθ : larθiu); *‑Ća // этр. ‑za, ср. murs ‘урна’: murza ‘маленькая урна’, qutum ‘сосуд-котон’: qutumuza ‘маленький котон’ и т. д. 2). Суффикс отглаг. имен ‑*l // этр. ‑il в acil ‘изделие’ при ac‑ ‘делать’, vacil/​vacl ‘приношение’ и др.

Именные аффиксы числа и падежа. 1). Собират. формант *‑l[а] // этр. ‑l в TIE 135 murs‑l XX ‘20 урн’, также стандартно в тех названиях этрусских городов, которые в латыни передаются как pluralia tantum: tarxnalθi «in Tarquiniis», velznalθim «in Volsiniis», velclθi «in Volcis». К сосуществованию множ. числа на ‑l и на ‑r (aiser ‘боги’, clenar ‘сыновья’), ср. положение в алтайской и картвельской (сванский) ветвях ностратич. макросемьи. 2). Косв. основа множ. числа *‑j‑ // этр. ‑i(а)‑ в nacnva-ia-si дат. пад. множ.ч. [TIE 84] от nacnva ‘почтенный’, ср. TIE 380 [θapicun]θ apinta-i-ś — ‘[да будут прокляты] проклятьями’. 3). Показатель субъекта и немаркир. объекта ‑∅︀ // этр. ∅︀ (одушевленный объект факультативно маркируется показателем ‑s). 4). Показатель косв. пад. основы *‑n // этр. ‑(i)n, «архаический генетив» в АМ У 16 vacl θesn-in ‘приношение для богини Θesan’ [Pallottino 1932], vers-in при verse ‘огонь’ и др. 5). Формант генетива *‑śʌ (и.‑е., картв.) // этр. ‑s; 6). Локативные частицы *‑da // этр. (i); *‑nʌ // этр. ‑n в hinθθi‑n ‘снизу’ при hinθiu ‘внизу’, hanθi‑n ‘спереди’ (?) [Pfiffig 1969].

Синтаксис. Усилительная и присоединительная постпозит. частица *‑ḳ[o] // этр. ‑c. Вместе с местоименными частицами (этр. i‑ta/​e‑ta, i‑ca/​e‑ca ‘это’, an ‘тот (кто)’, in ‘то (что)’ // ностр. *ʔa, *ʔi/​*ʔe, *Nʌ) в этрусском обнаруживается 25—27 элементов, принадлежащих к базисному структурному уровню ностратической языковой системы, т. е. более половины списка, реконструируемого Иллич-Свитычем. При общеизвестных трудностях с интерпретацией большей части этрусских текстов наглядные выводы, которые удается получить на ограниченном достоверном материале, заставляют колебаться между двумя возможностями: либо в грамматической части реконструкция Иллич-Свитыча не достигает той степени определенности, когда языки ностратической макросемьи могут быть четко отделены от неродственных им языков, либо надо думать о возможности вхождения этрусского в эту макросемью как седьмого ее члена. Что касается альтернативной гипотезы о родстве этрусского с восточно-кавказской группой языков, то некоторые схождения между ними прослеживаются в сфере именного склонения (форманты ‑n, ‑θ) и словообразования, местоименных частиц и т. д., т. е. там, где обнаруживаются аналогии между восточно-кавказскими и ностратическими языками в целом. Этрусская же система личных местоимений и глагол имеют отчетливо ностратический облик.