Вырай. Новая эпоха

Глава 4

Едва Хромушка потеряла на крыльце сознание, подоспевшая Дарья тут же скрутила чужака. Возможно, для новичка это было неожиданно, но прихожане отнеслись к такому повороту событий совершенно спокойно – высокая, крупная женщина в одиночку ходила на охоту, одним ударом могла проломить череп медведю, а когда в здании трапезной рухнула плита перекрытия, именно Даша подхватила её и держала, пока прихожане выбегали из здания. Трапезная давно была разобрана по кирпичику, а люди до сих пор вспоминали ту историю, рассказывая детям и новичкам о Божественной Благодати, коснувшейся дьяконов.

Так что Вячеслав должен был благодарить Небеса за то, что его просто обезвредили, а не покалечили.

Сергей сидел на крыльце, отрешённо сплёвывая кровь – два передних зуба уже валялись поодаль. Жорж деловито вязал Софье руки за спиной, а Аристархова говорила с прихожанами:

– Братья и сестры. Вы всё видели сами. Наша сестра, наша добрая, тихая Софьюшка оказалась в руках у Тьмы. Нет таких слов, которые могут выразить моё горе. Да и ваше тоже – я прекрасно знаю, что Сонечку здесь любят все. Но мы не можем рисковать святостью этого места.

О Верочке все забыли. Она прижимала малыша к груди и тихо плакала. Дарья, удостоверившись, что Вячеслав связан крепко, подошла к новоиспечённой матери и перерезала пуповину. Затем спустилась к людям, взяла у одной из женщин платок, поднялась на крыльцо и укрыла ребёнка. Подошла к Аристарховой и встала на привычном месте – слева, на полшага позади начальницы.

– Завтра, после утренней молитвы, мы очистим душу Софьи Кривицкой. А Вячеслава, этого двуликого человека, вернём туда, откуда он пришёл – за ограду. В Роднике Веры нет места агрессии.

– Матушка настоятельница! Да за что ж! Мы все тут стояли, видели – если бы не Сонька, Верку хоронить бы пришлось! – Баба Валя озвучила общую мысль, поэтому прихожане загудели.

– Да, тёмные силы могут совершать на первый взгляд благородные поступки. Но на самом деле они пытаются усыпить бдительность, завоевать доверие, обелить себя. Чтобы нанести подлый удар потом, когда вы меньше всего это ожидаете. Вот Софья – помогла Вере и её сыну выжить. Это хороший поступок? Да. Она не несёт в себе зла. Вы можете сказать – давайте использовать способности Кривицкой во благо. А она когда-нибудь глухой ночью всех уничтожит, даже не осознавая, что делает.

– А если это Божья благодать? Как у вас, матушка, и у дьяконов? – Выкрикнул кто-то из задних рядов.

– Нет! – Отрезала настоятельница и даже возмущённо замахала руками. – Господь говорит со мной перед каждым появлением того, кто несёт в себе свет Его. По поводу Хромушки предупреждения не было.

Люди не успокаивались. Ксения всё не могла поверить, что здесь, в её церкви, возможен бунт, и продолжала увещевать:

– Братья и сёстры! Мнение Господа на этот счёт однозначно! Мы не можем оставить в живых Кривицкую, а чужака среди нас!

Приход забормотал разными голосами:

– Да ходок пусть валит…

– Пусть Господь сам нам скажет, мы помним, он может…

– Новичок, конечно, нормальный мужик, но нашим стать не успел…

– Где это видано – девчонка спасла и дитя, и мать, а её за это на костёр…

– Пусть Глас Небесный нам сам всё объяснит, тогда без вопросов, конечно…

Прихожане были похожи на гнойный нарыв, который вот-вот лопнет.

Даша наклонилась к уху настоятельницы и прошептала:

– Ксюха, прекращай. Жрать почти нечего, дальше будет только хуже. Не доводи людей до греха, а то и твой «Бог» не поможет. Ещё нас с тобой сожгут к чертям собачьим. Попросишь у Сатаны, пусть поговорит с приходом, опять, как тогда.

Аристархова вняла совету и заявила:

– Хорошо, братья и сёстры. Поступим так – Софья и Вячеслав отправятся в церковный подвал, а я буду молиться до рассвета. Возможно, Господь внемлет моим просьбам и огласит своё повеление всем вам.

Жорж и Данила подхватили Софью и потащили к церкви. Очухавшийся Сергей потопал следом. Толпа, крестясь, направилась к приходскому дому. Аристархова провожала людей взглядом и нервно кусала губы. Даша подозвала бабу Валю и ещё нескольких женщин и напомнила:

– Пусть Вера ещё полежит. Послед родиться должен. Если что, поможете. Умеешь, баба Валя?

– А то. Конечно. Всё сделаем в лучшем виде. – Старушка подозрительно смотрела на Дарью – слишком много взаимодействия с простыми людьми для дьякона.

Но человеческое лицо Дарьи вновь исчезло под маской равнодушия. Женщина взвалила на плечо Вячеслава, который всё это время пытался выплюнуть кляп изо рта или ослабить узлы на верёвках, и понесла пленника в сторону церкви. Ксения направилась к колокольне.

– Я не хочу, чтобы Хромушку убили! – Едва властители скрылись из глаз, Вера заплакала с удвоенной силой и покрепче прижала к себе новорожденного.

– Мы тоже, Вера. Мы тоже. – Покачала головой баба Валя.

– Верунчик! Ты что тут делаешь?! Тебе отлёживаться надо! – Кривицкая, схватившись за прутья решётки, с тревогой рассматривала подругу.

Девушка выглядела измученной до крайней степени. Чёрные круги под глазами, бледное, какое-то пепельное лицо и потрескавшиеся губы. Хитро завязанная, переброшенная через плечо полоса ткани образовывала у груди что-то вроде уютного кокона, в котором расположился новорожденный, оставляя обе руки матери свободными. В одной Вера держала корзинку, в другой – факел.

– Дорогуша, вон там, на стене, держатель. Если закрепишь факел в нём, будет проще.

Верочка сделала так, как предложил Вячеслав, и устало улыбнулась:

– Уже отлежалась. Не до того. Я вам тут покушать принесла.

С этими словами гостья вытащила гостинцы – несколько кривых морковок и пластиковую бутылку с крапивным отваром.

Софья, игнорируя угощение, сосредоточилась на матери и ребёнке. Глаза её засветились.

Вера поёжилась, но лишь сказала:

– Так жутко выглядит. Сонечка, скажи – ты ведь не…

– Нет, девушка, она не под властью дьявола. Зуб даю. – Слава с аппетитом захрустел морковью и добавил: – Сонец, ты поосторожней, я больше не буду тебя подпитывать.

– Я аккуратно. – Пробормотала Хромушка. Вроде бы тело новоиспечённой матери было в порядке. Целительница почувствовала, как закружилась голова, и прекратила своё дело.

– Жуй морковку. – Посоветовал Коваль. Кривицкая послушалась.

– Сегодня во дворе дежурят Митя и Донован. Они меня пропустили. Привет тебе передавали.

– Так что настоятельница решила?

Вера пожала плечами и опустилась на грязный пол:

– Мы не знаем. Оставлять тебя в живых она не хочет, но мы потребовали, чтобы Господь сам о своём решении сказал. После того, как вас сюда увели, матушка целый час провела в колокольне, а потом в церковь вернулась. Наверное, утром объявит о своём решении.

– Вера, ты же понимаешь, что исключений не бывает, – тихо сказала Софья.

– Мы не отправим тебя на костёр, полночи приход не спал, обсуждал! Все, все видели, что ты для меня сделала! – Девушка с нежностью посмотрела в «кокон» на груди. – Это не может быть злом.

– Аристархова вас не послушает.

– Нас больше. Мы ей подчинялись много лет, можно разок и наше мнение принять во внимание.

Соня спорить перестала. Она была уверена, что к утру члены общины остынут и не станут вступать в открытый конфликт с настоятельницей. Относительное благополучие и спокойствие почти сотни человек важней.

– Если Господь заявит, что тебе с нами нельзя, мы попросим об изгнании. Это хоть какой-то шанс выжить, к тому же с тобой будет он, – кивнула Верочка в сторону Вячеслава.

Мужчина в разговор не вступал, а с упоением грыз морковку, словно происходящее его совершенно не касалось.

– Хорошие перспективы. Либо конец, либо возможный конец в лиловом тумане. – Хромушка вдруг шмыгнула носом и стала утирать глаза.

– Как же так, Сонька! – Яростно заявила Вера и поднялась с пола, придерживая одной рукой сына. – Как ты могла в такое вляпаться! А самое обидное, даже мне не сказала!

– Что я должна была сказать? Что вижу людей насквозь? Что знаю, кто отец твоего ребёнка? – Заорала в ответ Хромушка. – Ты бы всё равно не поверила, а если бы и поверила – сдала бы меня Аристарховой!

– Неправда! Я бы молчала! Дура, как я без тебя здесь теперь? Кому я буду нужна? – Вера тоже заплакала. Малыш у груди обеспокоенно завозился и закряхтел. Новоиспечённая мать тут же утратила свой пыл и что-то успокаивающе зашептала в кокон. А потом осознала услышанное.

– Что ты имела в виду, когда говорила об отце? Разве малыш не дар Господень?

– Девочки, милые, прекратите ссориться. До того ли сейчас? Лучше давайте подумаем, как нам спастись. – Слава торопливо догрыз морковку и попытался увести разговор от опасной темы. Его жизненный опыт просто вопил о том, что для совсем юной женщины, выросшей в окружении верующих, правда может оказаться шокирующей. Ещё сотворит что-нибудь нехорошее с младенцем.

Но Вера не обратила на мужчину никакого внимания.

– Соня, я жду.

До Кривицкой, наконец, дошло то, что Вячеслав понял за одно мгновение. Не стоило говорить об этом, тем более, сейчас.

Неизвестно, чем бы всё закончилось, если бы дверь подвала не распахнулась, и в церковную тюрьму не вошла Дарья.

– Вера. Тебя не должно здесь быть.

Верочка вжалась в стену. Казалось, побледнеть ещё сильней невозможно, но девушке это удалось.

А женщина уже утратила интерес к прихожанке и сосредоточила своё внимание на пленниках.

– Ты! Это твоё? – На пол шмякнулся рюкзак с многочисленными карманами и лёгкая куртка.

– Да. – Вячеслав подошёл к решётке. – Можно забрать?

– Потом. Теперь ты, Кривицкая. На. – Даша достала из кармана часы.

Соня машинально схватила себя за запястье.

– Держи. Весь Приход знает, как эта вещь тебе дорога.

– Что происходит, Дарья Степановна?

Женщина не ответила. Она повернулась к молодой прихожанке:

– Вера. Убирайся немедленно. Я тебя не видела, ты здесь не была.

Девушка испуганно кивнула, подхватила пустую корзинку, и со всей скоростью, на которую была способна, покинула подвал.

– Да что происходит?!

Дарья подошла к камере Вячеслава, развела руки и взялась за прутья.

– Надо уходить. На рассвете вас отправят на костёр. И тебя, ходок, тоже. Тот, кому Ксеня служит, пообещал помочь голосовым сообщением.

Женщина с силой дёрнула. Раздался грохот, решётка выскочила из стены. На пол посыпались куски бетона и кирпич.

– Обалдеть. Дарья, я ваш навеки – в первый раз такую силу вижу. У женщины.

– Заткнись и слушай. Люди не хотят вам навредить, но Ксюха рвёт и мечет. Собирается изгонять тех, кто станет на вашу защиту. Так что у вас несколько часов, чтобы исчезнуть.

Дьякон подошла к клетке Кривицкой и повторила фокус с открыванием камеры.

– Мадам, почему вы нам помогаете? Судя по тому, что рассказала Соня, вы всегда и во всём поддерживали настоятельницу.

– Не твоего ума дело. Всё, что от тебя требуется – увести Кривицкую подальше отсюда, в безопасное место. Вы не в курсе, но поверьте, такие есть. Странников за эти годы много побывало, рассказывали о совершенно фантастических местах. Правда, Аристархова не хотела, чтобы прихожане знали об альтернативе.

– Я знаю. – Тихо сказала Софья, застёгивая браслет часов.

– Да? – Удивлённо приподняла брови Дарья. – Ладно, неважно. Уйдёте через ворота.

Слава подхватил рюкзак и деловито спросил:

– Всё растащили?

– А ты как думал. – Серьёзно ответила Даша. – У тебя там много чего интересного и нужного Приходу. Да и непонятное кое-что есть, Аристархова заинтересовалась. Я забросила внутрь пару банок тушёнки да нож твой охотничий, но на многое не рассчитывай.

– И на том спасибо. – Коваль закинул рюкзак за плечи и улыбнулся: – Ну что, Сонец? Прогуляемся?

Кривицкая не ответила. Она ещё даже не вышла из камеры. Куда?! Здесь её дом, её жизнь. Здесь Вера, баба Валя, остальные. Здесь ужасная, но такая привычная Аристархова. А там, за забором, что её ждёт? Голод? Горе? Смерть?

– Так, девочка. Собрала ноги в руки и свалила отсюда. – Дарья поняла всё без слов. – Здесь костёр, там – шанс на спасение. Хочешь, чтобы из-за тебя половину прихода выгнали?

Словно во сне, Хромушка сделала шаг вперёд, но потом снова замерла.

– Что ты возишься? – Разозлилась Даша.

– Подождите, Дарья Степановна. Там же Донован. И Митя. Как мы мимо пройдём?

Женщина равнодушно пожала плечами:

– Либо они вас пропустят, либо получат по голове.

– Нет, так не пойдёт. – Воспротивилась Софья. – Что же я, ребят подставлю? Хорошенькое дело – либо вы им черепа проломите, либо Аристархова их накажет. Хорошо, если здесь, внизу, пару недель посидят. А если их изгонят? Я так не могу.

Даша нахмурилась. Сопротивление глупой девчонки она явно не предусмотрела. А Вячеслав, судя по всему, хоть и не был против побега, оставил решение за Хромушкой.

И тут из-под топчана вылезла сова, о которой все давно позабыли, расправила крылья и заметалась по подвалу, наталкиваясь на стены – узкое помещение не слишком подходило для полётов.

– Это что ещё за комок перьев? – Дьякон попыталась схватить птицу, когда та пролетела прямо перед её носом, но не успела.

Сова, не обращая внимания на людей, подлетела к дальней стене и с разгона ткнулась клювом в один из кирпичей в кладке. Затем сделала круг и повторила манёвр. И ещё раз.

– Бедняга. Это она от паники, наверное. Подземелье не место для птиц. – Соня покачала головой.

– Забыла, что я про тварюшку говорил? Она не просто так это делает. – Слава подошёл к той стене, которая заинтересовала пернатую. Сова тут же прекратила метаться и опустилась на плечо мужчине.

– Так, посмотрим. – Пробормотал Коваль.

Один из кирпичиков отличался от остальных – немного, на сантиметр, выступал из стены. Вячеслав нажал на кирпич, и почувствовал, как тот поддаётся. Стена задрожала, часть её ушла вглубь, а затем отъехала в сторону.

Птица удовлетворённо клюнула Славу в ухо и влетела в образовавшийся проход.

– Обалдеть. И как Ксюха пропустила такое, ума не приложу, – прошептала дьякон.

Сова вернулась, облетела подвал и вновь скрылась в нише. Люди услышали требовательный клёкот.

– Не хотите через ворота, пойдёте через этот ход, – приняла решение Дарья. – Не знаю, куда он ведёт, но надеюсь, что не к тупику. Церковь старая, построена несколько веков назад. Может, даже за черту города выйдете. Хватит раздумывать, рассвет меньше, чем через час.

– Спасибо, Дарья Степановна. Я не ожидала. – С чувством сказала Соня.

– Для меня это тоже, знаешь ли, немного неожиданно.

– Пойдём, Сонец. Не хочу больше здесь мурыжиться.

Соня сделала шаг в сторону дьякона. Выражение её лица было таким, что Дарья испугалась – пришла очередь объятий. Но девушка вроде сама устыдилась своего порыва, ограничилась кивком головы и нырнула в тёмный лаз. Несколько минут ничего не происходило, затем стена с тихим шорохом вернулась на место.

– А теперь можно и с дьяволом пообщаться. – Удовлетворённо пробормотала женщина. Она собиралась проникнуть в колокольню. Ключ у шефини Даша уже стащила.

Открыв дверь, дьякон обернулась, посмотрела на стену в дальнем углу и подумала: «Жаль, что пришлось отправить их восвояси».

– Надеюсь, ты найдёшь себе новый дом, хромоножка.

Что-то живое, шустрое и мерзкое пробежало по руке. Софья не отреагировала – после возмущённого писка живого ковра из крыс девушку в этом туннеле уже ничего не могло напугать.

– Ваша богатырша хоть бы фонарь закинула в рюкзак. Скряга. – В голосе Вячеслава шутливые нотки пропали давно, после того, как им пришлось на ощупь разбирать завал, чтобы можно было двигаться дальше.

В туннеле господствовала тьма. Не та, которой взрослые пугали детей в Роднике Веры, а обыкновенная. Но и она была живой. Темнота шуршала крысиными лапками, дышала затхлым воздухом, стонала гулким эхом шагов Славы и Сони.

Передвигаться приходилось наощупь. Коваль шёл впереди, на плече у него сидела птица. Соня одной рукой держалась за пояс мужчины, а второй – за стену, чтобы хоть как-то ориентироваться. Да и пропустить какой-нибудь поворот, за которым может поджидать выход, не хотелось.

– Сонец, сколько мы уже идём?

Девушка подтянула рукав. В кромешной тьме зеленоватый циферблат часов показался ярким фонарём.

– Уже больше часа.

– Интересно, сколько нам ещё топать. Ты знаешь, сколько лет назад построили вашу церковь?

Хромушка пожала плечами и продублировала ответ вслух:

– Знаю только, что ещё до революции.

– Значит, тоннель не должен быть слишком длинным – неведомым копателям не нужно было рыть под кварталами, построенными в советское время. К подружкам, в монастырь… У вас как, монастырь был здесь какой-нибудь? Нет? Тогда к кому-нибудь, кто мог спрятать от врагов. Или за черту города, чтобы можно было спастись в случае чего. Как думаешь, куда он ведёт?

Соня с сожалением вновь прикрыла часы – света они давали ровно столько, сколько нужно было, чтобы ещё больше сгустить тьму, и нехотя ответила:

– Может, в старый музей. В нём раньше чья-то усадьба была. Это километра три. А может, к озеру в парке, оно ближе. Я там жила рядом, раньше. Наш район только лет двадцать назад застраивать начали. До этого там ничего не было.

– Понятно. Выведет нас дорожка где-то прямо в городе. Ещё до Вырая добраться надо будет как-то.

– Почему ты уверен, что мы выйдем? Вдруг дверь завалило, или её давно нашли и забетонировали, чтобы не шастали всякие? Может, нам лучше остановиться и подумать, как быть в таком случае? Или вовсе вернуться.

– Я ни в чём не уверен, – серьёзно ответила темнота голосом Коваля, – вот только фантазировать, как оно будет – хорошо или плохо, продумывать варианты, не двигаясь с места, просчитывать риски, стелить соломку – бред сивой кобылы. Знаю одно. Лишь действие даёт возможность человеку двигаться вперёд. Неважно, куда это тебя приведёт – к улучшению или ухудшению ситуации. Конечная точка маршрута всегда начальная точка нового пути, который может оказаться именно тем, что тебе нужно.

Хромушка вдруг поняла, что держаться Славы – не самая хорошая идея. Если этот страстный монолог – кредо его жизни, то непонятно, как он дожил до своего возраста.

– Ты не прав. Иногда дорога может привести в никуда.

Ответа не последовало. Коваль почему-то остановился.

– Что там такое? – Прошептала девушка.

– Тупик. Мы пришли в никуда, как ты метко выразилась.

На Софью обрушилось отчаяние. Робкая надежда, что удастся выбраться из церкви, растаяла, как дым.

– Неудивительно. Глупо было рассчитывать, что ход, выкопанный под землёй пару веков назад, выведет нас на поверхность!

– Подожди, не истери. Я что-то нащупал. Как же фонаря не хватает!

Кривицкой вдруг подумалось, что можно провести эксперимент. Хуже уже всё равно не будет. Она отпустила ремень Коваля и положила руку мужчине на затылок.

– Ты что делаешь, Сонец?

– Стой, не шевелись. Я хочу, как это правильно сказать… поколдовать, наверное. Вдруг получится глаза твои улучшить, чтобы ты в темноте мог видеть.

– Не получится. У тебя сил осталось с гулькин нос.

Соня решила всё же попробовать. Сосредоточившись, она попыталась просмотреть голову Коваля.

Ничего не вышло.

Зато глаза Хромушки, как обычно, засветились. Этого зеленоватого свечения хватило, чтобы рассмотреть металлическую дверь впереди. Скорее всего, она была поставлена здесь гораздо позже революции, возможно, когда церковь исполняла роль столовой для советских граждан.

– Не знаю, что ты планировала сделать, дорогуша, но и так неплохо. – Славка схватился за засов. – Теперь остынь, а то в обморок брякнешься. Мы уже и методом тыка справимся.

Дверью давно не пользовались. Тяжёлый засов проржавел и не хотел поддаваться. Лишь через десять минут его удалось сдвинуть с места.

За дверью имелся небольшой, метра два в диаметре, пятачок, заросший невысокой травкой, а дальше плотной стеной топорщились кусты шиповника. Солнце уже поднялось над горизонтом, и после кромешной тьмы подземного хода освещение показалось Софье очень ярким.

– А ты говоришь, никуда. – Улыбнулся Коваль и сделал шаг наружу.

– Наш договор с Ксенией прекрасно работает уже десять лет. Я никогда не нарушаю условия сделки. Могу лишь предложить тебе личный контракт, но расторгнуть чужой? Деточка, ты не к тому пришла.

Помещение не имело конца и края – стены, если они здесь были, терялись в полумраке задымленной пещеры. Гигантские сковородки и кастрюли, в которых стонали и плакали души, приводили Дарью в ужас. Мелкие рогатые и хвостатые бесы внимательно следили за «кухонной утварью» и безжалостно сталкивали грешников, которые пытались выбраться, назад в кипяток или масло.

Сатана не обращал внимания на обстановку. Он сидел на каменном троне. С правой стороны стоял невысокий столик, созданный из человеческих костей, на нём лежали всевозможные свитки. По левую руку от трона высилась золотая ваза, наполненная кровью. Дьявол зачерпнул из неё серебряным кубком, сделал глоток и удовлетворённо крякнул.

Дьякон уже жалела, что пришла сюда. Когда она затаскивала в колокольню людей для жертвоприношения, здесь была совсем другая обстановка – пыль, грязь, какие-то старые вещи и винтовая лестница наверх. Да ещё алтарь с пентаграммой, черепом козла и пиалой для крови. Собственность Ксении.

То, что звонница филиал ада, оказалось полной неожиданностью.

– Что замолчала? У меня нет желания зря тратить время, кусок плоти, – нетерпеливо прорычал Сатана.

Он снял капюшон, и Даша почувствовала, как земля уходит из-под ног.

Вельзевул выглядел именно так, как женщина себе и представляла. Красное, вылепленное из мышечных волокон лицо без малейших признаков кожи. Страшные, светящиеся жёлтые глаза. Безгубый рот, полный острых клыков, и рога. Великолепные витые рога. Они изгибались назад и уходили вниз, за спину.

– Так что по поводу сделки? Хочешь, убавлю тебе лет двадцать? Или фигуру подправлю – будешь нормальной бабой, а не двухметровым куском мышц. Или, смотри, вот ещё вариант – кроме силы, одарю тебя возможностью мужиков в себя влюблять. Тогда и во внешности менять ничего не придётся.

Даша на каждое предложение отрицательно качала головой.

– Нет, так нет. Свободна. Пока. Рано или поздно вы все здесь окажетесь. – Сатана величественно махнул в сторону кастрюль когтистой рукой.

Женщина развернулась и на негнущихся ногах пошла к двери.

– Стой, мешок с костями. Понравилась ты мне. Можно обойти договор. Если одна из сторон больше не может выполнять свои обязанности, то контракт разрывается в одностороннем порядке. И неустойка ещё. Смекаешь?

Даша ничего не сказала и выбежала из колокольни.

Сатана хихикнул, выпустил из носа струи дыма, его лицо смазалось и превратилось в свиное рыльце. Чёрт свистнул, а потом прокричал:

– Так, пацаны, отбой! Всем спасибо, оплата, как договаривались!

Погасли костры, сковородки подёрнулись дымкой и исчезли, а «грешники», похохатывая, стали с хлопками исчезать.

Через две минуты звонница опустела и вернулась в первозданный вид.