Новая порода

Глава 1

Слабого ветерка хватало только на то, чтобы тихо шелестеть в листве. Распластавшись как заправский охотник, Фуртиг лежал на толстом суку дерева. Однако его охотничьи когти не были надеты на руки, оставаясь пристёгнутыми к поясу. Он чутко ловил ветер расширенными ноздрями. Но ни одного полезного запаха не доносилось. Фуртиг взобрался на дерево не для того, чтобы совершить изящный охотничий прыжок на проходящую внизу жертву. Он просто хотел оглядеть окрестности. Взобравшись, он понял, что придётся лезть ещё выше: сквозь плотную завесу листвы ничего не было видно.

Он был по-звериному грациозен. Когда-то его предки ходили на четырёх конечностях, Фуртиг передвигался на двух ногах, только в минуты крайней спешки или опасности он опускался до бега на четвереньках. На деревьях он чувствовал себя как дома. Впрочем, его предки, подвижные и любознательные, тоже замечательно лазали по деревьям. Вот и теперь Фуртиг с врождённым умением балансировал на тоненьких веточках.

Наконец он добрался до просвета в листве и смог оглядеть окрестности. Дерево, на которое он взобрался, росло на холме, и местность вокруг хорошо просматривалась.

По округе уже прошлись первые заморозки, хотя сегодняшний день ещё был тёплым. Прямо под Фуртигом простирались заросли высокой травы, вдали темнели зловещие тени. Трава пожухла и побурела, значит, до сезона холодов осталось совсем немного. Но ещё меньше оставалось до Состязания Умелых.

Сжав потемневшие губы, Фуртиг тихонько зарычал по-бойцовски, непроизвольно обнажив белые молодые клыки. Готовясь к воображаемому бою, он прижал уши к черепу и вздыбил шерсть на загривке. В дополнение картины он грозно распушил хвост.

По сравнению с предками, Фуртиг выглядел карикатурно. Облик Народа, бывший когда-то от природы целесообразным для данного образа жизни, со временем обрёл новые навыки и черты. Предки Фуртига ходили на мощных круглых лапах. Теперешние потомки, в том числе и он сам, обладали неуклюжими толстоватыми пальцами на руках. Способными, впрочем, выполнять самую разнообразную работу. Тело Фуртига по-прежнему покрывала шерсть, но местами волосяной покров сходил на нет. А череп новой породы увеличился настолько, чтобы вмещать в себя множество мыслей, которые предкам просто не приходили в головы. Предки Фуртига и его Народа относились к семейству кошачьих. Теперь же ни Фуртига, ни его Народ нельзя было назвать кошками. В их головах роились отнюдь не кошачьи мысли.

У Народа, к которому принадлежал Фуртиг, не было собственной меры времени, длительнее двухлетнего промежутка между Состязанием Умелых. Во время таких турниров подросшие воины демонстрировали боевое искусство. А женщины Народа выбирали себе пару среди бойцов. Помимо Состязаний, отметками времени служили наступления зимних холодов, затем возвращение весны, затем тёплые дни лета, когда можно было охотиться по ночам, а дни проводить в дремоте. В остальном же Народ не отличал один год от другого.

Правда, говорили, что Гаммаж умеет много такого, чего не умеют остальные. Но Гаммаж и сам был не таким, как остальные.

Фуртиг бросил взгляд на громады построек по ту сторону полей. То были Логова Демонов. Гаммаж не боялся Демонов. Если верить слухам, Гаммаж обосновался в самом сердце Страны Демонов. Среди лучших воинов Народа в обычае было поговорить о «прогулке к Гаммажу». И время от времени какой-нибудь смельчак действительно отправлялся в неизвестность, но никто ещё не вернулся назад. Что бесспорно подтверждало существование Демонов, раскидывавших свои демонские ловушки. А тот факт, что уже несколько поколений Народ не видел никаких Демонов, ничего не доказывал.

Фуртиг вспомнил изображения Демонов. Такие картинки показывали в школе, чтобы будущий воин чётко мог различить врага. Лайкеров, Крыстонов или Клыкастых ученику уже вскоре доводилось увидеть живьём. Что же касается Демонов, будущий разведчик приучался распознавать их, в основном полагаясь на собственное воображение.

Демоны покинули свои логова много дней назад. Но следы пребывания Демонов оставались до сих пор. Из Логова Демонов к Народу добирались болезни: вонючая-падучая, кожеедка, сморкашель — с этими напастями Народ был знаком издавна. После эпидемий, приходивших из Логовищ, в старину выживали только жалкие горсточки Народа.

Вот почему, помня об эпидемиях, сородичи Фуртига на протяжении многих поколений держались подальше от Логовищ. Гаммаж был первым, кто отважился поселиться в проклятом обиталище Демонов. Его влекло туда любопытство и жажда неизведанного. Гаммаж издавна жил не так, как остальной Народ.

Фуртиг задумчиво слизнул с руки клейкий сок листвы, от которого слиплась шерсть. Сам Фуртиг тоже принадлежал к клану Гаммажа. Члены клана отличались развитыми телами и огромной любознательностью. За что их не слишком любили в других кланах. Фуртиг снова сжал губы и дёрнул хвостом. Воинам его клана было трудно подобрать пару, даже после победы на Состязаниях Умелых. Будущие мамаши желали для потомства уюта и безопасности в пещерах. Понятно, что мужчины, предпочитающие повсюду совать свой нос, любопытничать и оспаривать каждое слово старых заветов, были не в фаворе у благонравных невест.

Поэтому, когда на состязаниях побеждал кто-то из клана Гаммаж, невесты обычно отворачивались. Да и сам легендарный когда-то Гаммаж теперь не слыл авторитетом. И это несмотря на то, что остальные кланы охотно принимали удивительные изделия Гаммажа, которые он изредка присылал в дар. Впрочем, посылок из Логовищ тоже не поступало довольно давно.

Тем не менее на поясе Фуртига позвякивали охотничьи когти — подарок Гаммажа. Сделанные из блестящего металла, они годами не тускнели, не ржавели и не ломались, в то время как другие вещи, сделанные из обычных сплавов, успевали рассыпаться. Когти крепились на запястье с помощью полоски ткани, и вместе с ними коротколапая ладонь приобретала кривые защитные лезвия-крюки, более смертоносные, чем натуральные когти, росшие когда-то у предков Фуртига. Искусственные когти служили так же верно, как служили предкам естественные. Одним ударом охотничьих когтей можно было свалить взрослого оленя или дикую корову. На этих животных сородичи Фуртига охотились постоянно.

Во время войн между кланами применять когти запрещалось. Но при стычках с Лайкерами когти были просто необходимы: их силу Лайкеры знали очень хорошо. И для борьбы с Крыстонами когти годились — чтобы победить этих злобных тварей, все средства были хороши. Только с Клыкастыми существовало перемирие, и в последнее время стычек не происходило.

Да, когти придумал Гаммаж. Время от времени Гаммаж присылал и другие дары, каждый из которых прежде всего предназначался для облегчения тягот жизни в Пяти Пещерах. Вот почему кланы Пещер уважали все в округе и предпочитали не связываться с ними. К тому же ходили слухи, будто целое племя Народа поселилось к северу от Логова Демонов. Но никто из Народа, к которому принадлежал Фуртиг, ещё тех поселенцев не видел. Только слухи.

Логово демонов… Фуртиг снова оглядел эти тёмные громады вдали. Они казались горной грядой на горизонте. Интересно, там ли сейчас Гаммаж или где-то ещё? Вполне возможно, Старейшего уже нет в живых.

Впрочем, в это трудно было поверить. Гаммаж — долгожитель. Ни один воин не жил так долго. Одним из последних детей Гаммажа был пра-прадед Фуртига. После того, как подруга Гаммажа умерла от старости, а сам Гаммаж удалился в Логова, его отпрыски остались в Пяти Пещерах. Род Гаммажа сохранил обычай жить долго. Фуффор, отец Фуртига, погиб в схватке с Лайкерами, и теперь он остался единственным прямым потомком Старейшего в Пяти Пещерах. Отец вовсе не казался старым; его подруга каждый сезон приносила новую пару потомства. А она была уже его четвёртой женой в череде сезонов.

И если бы изрядная доля крови Гаммажа не текла нынче в обитателях Пещер, могло бы случиться несчастье. Фуртиг снова тихо вздохнул. Дело было в мрачных россказнях, которые ползли отовсюду, становясь всё более мрачными, всё более зловещими. Будто бы Гаммаж примкнул к Демонам, будто бы он продал душу, чтобы стать бессмертным. Однако несмотря на подленькое мяуканье и шушуканье по углам, Народ Пещер с радостью принимал посланцев Гаммажа. И не было случая, чтобы его дары отвергались.

Вот только посланцы от Гаммажа что-то перестали приходить. И те, кто уходил к Гаммажу, не возвращались назад. Это вызывало новые волны сплетен. На последних Состязаниях победил Фухан, старший брат Фуртига, рождённый сезоном раньше. Однако ни одна самочка не выбрала его. Поэтому он вступил в отряд разведчиков, и ушёл на запад в поисках нового. И не вернулся.

Мог ли Фуртиг ожидать от Состязаний чего-то хорошего? Увы, нет. Он мог рассчитывать лишь на ещё более печальный исход Состязаний, потому что не был так же силён, как Фухан, и не обладал такой же воинской сноровкой. Наоборот, он был слабее и ниже ростом большинства воинов, несмотря на ловкость и сообразительность.

Фуртигу сейчас полагалось бы тренироваться, готовясь к Состязаниям, а вовсе не разглядывать Логова, тратя на это драгоценное время. Но он продолжал смотреть, представляя, что скрывается за теми стенами. Демоны обладали величайшими познаниями. Правда, они использовали эти знания во вред, что и привело в конечном счёте к их упадку и гибели.

Фуртигу припомнились слова, сказанные как-то отцом. Тот однажды обсуждал с посланцем от Гаммажа прошлые времена. Это было, когда Гаммаж совершил очередное открытие. Он прислал своим наследникам изображение Демона, которое сам создал. Наследникам Гаммажа предписывалось спасаться и прятаться от любой твари, напоминающей изображённую на рисунке.

Прежде чем умереть, Демоны обычно сходили с ума. Порой точно так же, как это делали Лайкеры. Сойдя с ума, Демоны яростно истребляли себе подобных и теряли способность спариваться и давать потомство. Вот почему они пришли к своему кошмарному концу, не оставив после себя детей, погибая от страшной злобы. Они исчезли, и мир от этого только стал чище.

Всё это было открыто Гаммажем во время его жизни в Логовах. Однако он опасался, что когда-нибудь Демоны вернутся. Фуртиг не мог понять, откуда могут вернуться Демоны — из могилы, что ли? Конечно, Демоны обладали огромными знаниями. Но разве может существо сначала умереть, а потом опять начать жизнь? Возможно, Демоны не были по-настоящему живыми существами, как его Народ, или даже как Крыстоны. Когда-нибудь Фуртиг задаст этот вопрос Гаммажу лично.

Но — не сейчас. Фуртигу надлежало показать Народу Пяти Пещер, что потомки Гаммажа достойны уважения и что в их жилах течёт благородная кровь. И нечего терять время на подглядывание за необитаемыми Логовами всяких там Демонов!

Фуртиг легко соскользнул вниз по стволу. Он находился в маленькой рощице на краю общего леса, считавшегося охотничьей территорией обитателей Пяти Пещер. В лесу Фуртиг чувствовал себя в безопасности, словно был укрыт в самих Пяти Пещерах.

Он поправил прикреплённые к поясу когти, чтобы они случайным звяканьем не выдали его присутствия постороннему. Потом бесшумно спрыгнул и приземлился на все четыре ноги, грациозный и быстрый. Во время торжеств Народ Пяти Пещер, гордо выпрямившись, должен был стоять на двух ногах. Этим доказывалось, что Демоны, всегда ходившие на двух конечностях, всё-таки не выше Народа. Но в случае нехватки времени — а сейчас дело обстояло именно так — не возбранялось бегать на четырёх конечностях, по-старинке.

Он собирался достичь Пещер с северной стороны, первоначально повернув на запад, чтобы заглянуть на небольшое озерцо, облюбованное для кормёжки жирными дикими утками. Долг воина — возвращаясь в Пещеры, пополнить запасы пищи.

Внезапно его ноздрей достиг новый запах, исходивший откуда-то поблизости. Фуртиг, пробиравшийся меж зарослей, остановился, схватил когти и быстро надел их.

Лайкеры! Так пахнут только они. Лайкеры не охотились, подобно Народу, они перемещались сотнями и их целью всегда было убивать. Любого из Народа Лайкеры могли убить просто для удовольствия.

Фуртиг задумался, выбирая между смелостью и разумным действием. Народ Фуртига никогда не считался глупым. Поэтому Фуртиг размышлял, остаться ли здесь и принять бой, поскольку Лайкеры без сомнения очень скоро почуют его присутствие (Фуртиг удивлялся, как это его не учуяли до сих пор). Либо попытаться скрыться в обход, уйти влево, где он сможет пробраться к Пещерам в относительной безопасности.

С помощью когтей он легко и быстро вскарабкался на дерево, цепляясь за ствол. Там он снова прилёг на сук, с которого недавно огладывал окрестности. Подавив в горле тихий рык, он прижал уши и, вздыбив шерсть на загривке, стал внимательно всматриваться вниз. Глаза его горели.

Их было пятеро, они бежали на четырёх лапах. Среди Лайкеров не было такого мастера как Гаммаж, который снабжал бы этих тварей полезными боевыми орудиями наподобие клыков или когтей. Но Лайкеры и без того достаточно опасны. Бежавший внизу отряд Лайкеров состоял из крепких бойцов, ростом с самого Фуртига. Их крепкие мускулы так и перекатывались под шкурами. Один из Лайкеров серым окрасом походил на Фуртига. Шкуры остальных были чёрными, с белыми подпалинами на брюхе и груди.

На каждом Лайкере нёс самодельный пояс — не такой, впрочем, как пояса Народа. С их поясов свисали тушки убитых кроликов. Значит, это отряд охотников, решил Фуртиг. Правда, добыча их была невелика. Фуртиг снова рыкнул с отвращением. Если эти твари захотят продолжить охоту, они должны будут пересечь владения Клыкастых! А уж если у Лайкеров хватит глупости напасть на Клыкастых!.. Фуртиг блеснул зелёными глазами. С Клыкастыми он не побоялся бы воевать против кого угодно. Даже против Демонов. Клыкастые не только отличные воины, они очень умны.

Хорошо бы с Лайкерами расправился сам Сломанный Нос — так Фуртиг называл самого большого воина Клыкастых. Вообще-то его звали по-другому, но никто из Народа не мог воспроизвести речь Клыкастых. Резкие вопли Лайкеров гораздо легче научиться повторять. Хотя и эти звуки не понимало ни одно разумное существо. Впрочем, во времена перемирий в ходу был язык жестов. Перемирия случались редко, но языку жестов детей учили с самых первых дней.

Лайкеры исчезли из поля зрения. Фуртиг тихонько огляделся, ища подходящее дерево неподалёку, на которое можно было бы взобраться. Он спустился вниз и перебежал к новому дереву.

Он всё ещё рычал от негодования. Лайкеры не имели права вторгаться на охотничьи территории Пяти Пещер. Поэтому Фуртигу не стоило терять время на охоту за утками. Лучше удостовериться, что увиденная им стая не представляет собой разведчиков большого отрада. Такое порой случалось: из-за бескормицы, либо теснимые другими стаями, Лайкеры меняли места охоты, захватывая чужие территории.

Если отряд Лайкеров углубится в лес, то Фуртигу стоило проследить за стаей, пока его не заметили; это могло принести немалую пользу.

Он перебегал от дерева к дереву, потому что так его труднее учуять. В отличие от Лайкеров и Клыкастых, Народ не обладает стойким и сильным запахом. Само племя Фуртига охотилось, полагаясь больше на зрение и слух, а не на обоняние.

Для большей безопасности Фуртиг достал из небольшого мешочка на поясе небольшой комок грязноватого вещества. Оно сильно пахло мускусом. Фуртиг сморщился от отвращения, но решительно натёр этим снадобьем ступни и ладони. У любого Лайкера, отважившегося понюхать след Фуртига, нос окажется забит этой гадостью, и он потеряет настоящий след. Вонючий комок был жиром мёртвой змеи.

В который раз соскочив с дерева на землю, Фуртиг припустился бежать. Он вслушивался, внюхивался, вглядывался, чтобы не пропустить ни одного свидетельства вторжения. Однако ничего, кроме следов замеченного небольшого отрада Лайкеров, не обнаружил.

И вдруг он остановился, заметив нечто странное. На дереве по левую сторону следа какой-то Лайкер поставил ориентировочный знак. Но под ним, под ним!..

Несмотря на отвращение, вызываемое запахом собачьего племени, Фуртиг вдохнул глубже. Под пометкой, оставленной Лайкером, был нанесён штрих, принадлежащий кому-то из Народа. Но это был след не обитателя Пяти Пещер, не члена клана Фуртига. И всё-таки!

Фуртиг выпрямился, пытаясь дотянуться до отметки. Перекрещивающиеся царапины оказались значительно выше тою места, куда мог дотянуться Фуртиг. Значит, оставивший их был выше ростом и сильнее. Это был охотник, гордо выставивший напоказ свой охотничий знак.

Фуртиг рыкнул, на этот раз вслух. Он подпрыгнул и сумел оставить несколько бороздок от когтей наравне со знаком неизвестного охотника. Царапины получились глубже, чем он ожидал. Они перечёркивали поперёк отметины чужака. Пусть полюбуется! Новая отметка послужит незнакомцу предупреждением, чтобы не вторгался на чужую территорию.

Однако в лесу стало черезчур тесно, подумал Фуртиг. Лайкеры ходят отрядами, незнакомый охотник оставляет пометки. Как будто кланов Пяти Пещер вообще здесь нет. Фуртиг прекратил дальнейшее выслеживание и направился к дому. Чем скорее клан узнает о происходящем, тем лучше.

Но он не безоглядно бросился прочь, а двинулся медленно, тщательно заметая следы. Любой разведчик, унюхав его след, надышится яда змеи и будет сбит с толку.

Заметание следов отняло много времени, к тому же Фуртигу нужно было сделать довольно большой крюк, чтобы попасть домой со стороны, противоположной той, откуда он вышел.

Стемнело. Наступила ночь. Фуртиг проголодался. При мысли о еде рот наполнился слюной. Но Фуртиг не позволял себе торопиться.

Раздавшееся из темноты шипение не удивило его. Он ответил условным шипением, принятым как опознавательный знак для своих. Если бы он не отозвался, его тут же схватили бы часовые. Народ выжил благодаря бдительности, а не благодаря браваде.

Он дважды сворачивал с тропы, чтобы не угодить в расставленные ловушки. Правда, Народ не слишком зависел от пищи, выловленной таким способом. Ловушки были привилегией Крыстонов — те у своих жилищ устанавливали множество хитроумных силков, защищаясь таким образом от вторжения. Этому они обучились в Логовах Демонов. В отличие от Народа, сторонящегося Демонских штучек, Крыстоны вечно отирались в Логовищах.

Пять же Пещер были защищены в силу природных условий. Кланы нашли в них настоящее убежище. Ни одна из Пещер не выходила прямо на равнину. Добраться до Пещер можно лишь миновав два уступа, заканчивавшихся отвесной стеной. Гора старых пней, сложенная вдоль обрыва, образовывала естественную лестницу, которая легко убиралась, оставляя отвесную стену непреодолимым препятствием для врага. Таким врагом были Лайкеры, они дважды нападали на Пещеры большими стаями. И оба раза срабатывала защита Пещер, она была непробиваема. Враги только теряли своих бойцов под ударами защитников. В одной из таких вылазок и погиб отец Фуртига.

Внутри Пещеры были очень глубокими. Одна даже опускалась к воде, текущей в вечном мраке подземелья. Поэтому осаждённым не грозила смерть от жажды. Кроме того, в Пещерах всегда имелся запас сушёного мяса.

Народ Фуртига от века не жил стаями. Разумеется, дети росли при родителях, в семьях. Но в основном взрослых мужчин не слишком приветствовали возле очага. В пещерах полагалось хозяйничать женщинам. А мужчин привечали только в Месяц Спаривания. Юноши, не нашедшие пару, занимались работой вне Пещер — ходили на разведку, стояли в дозоре. С годами численность холостяков росла, но они почти не собирались вместе, разве что в сезоны Состязаний.

У них было перемирие с группой кланов, обитавшей по соседству на западе. Они встречались во время Состязаний, тогда выбирающие себе пару обеспечивали родственные связи между кланами. Но обычно контакты Народа ограничивались пятью семьями, каждая из которых обитала в одной из Пещер.

Пещера, где жила семья Фуртига, располагалась выше остальных с северной стороны. Фуртиг вошёл, на ходу различая подступившие запахи. Свежее мясо — наверное, рёбра дикой коровы. И ещё утка. Голод усиливался с каждым вдохом.

Однако он не слишком спешил туда, где женщины делили пищу на порции. Он проскользнул в ответвление, где проживал старший по клану. Тот сидел и чистил охотничьи когти, с удовольствием приводя их в надлежащий порядок. Фал-Кан был столь умиротворён зрелищем когтей, что Фуртиг понял: это старший добыл корову.

Люди племени умели видеть в темноте, но в пещере всё равно горели светильники. Небольшая коробка, светившаяся тусклым светом, была одним из даров Гаммажа. Светильник не требовал никакой заботы. Он горел в темноте, угасая, едва первый луч рассвета проникал в пещеру. А с наступлением сумерек светильник вновь оживал.

Другой гордостью Гаммажа были плитки из тёплого материала. Их подкладывали под лежаки по всей пещере. Летом эти плитки убирали, и женщины приносили в пещеру пахучие травы, на которых спали весь тёплый сезон. Но в холодные зимы плитки хранили тепло, которое защищало в самые лютые холода.

— Фал-Кан хорошо поохотился сегодня, — Фуртиг остановился в нескольких шагах от взрослого, приходящегося ему дядей. Тот сидел на своём лежаке. Фуртигу предписывалось держаться от него на подобающем расстоянии.

Фал-Кан ответил как заправский охотник, каждый день приносящий домой дичь, когда утро ещё не занялось.

— Жирная корова, вот моя добыча, — он принюхался. — Но ты явился в спешке, ты нашёл неприятельский след. Расскажи, что за опасность увидели твои глаза?

Фуртиг рассказал. Вначале — о Лайкерах. Потом — о странном предупредительном знаке-отметине. От сообщения о Лайкерах Фал-Кан пренебрежительно отмахнулся. Лайкеры появлялись время от времени, и с ними разберутся разведчики, которые установят, случайный это отряд или форпост большой стаи. Но при упоминании об отметинах, оставленных чужаком, Фал-Кан отложил когти и вслушивался в каждое слою. Услышав, как Фуртиг поставил свою метку поверх метки чужака, он довольно кивнул:

— Правильно сделал. Однако, ты говоришь, что царапины, оставленные чужаком, были неглубокими. Не глубже тех, какие могу оставить я?

Он вытянул вперёд руку, показывая собственные когти.

— Нет, кажется, не глубже, — Фуртиг давно привык к тому, что в целях безопасности со взрослыми следует говорить осторожно. Те вечно считали, что если у подростка есть собственное мнение, то оно наверняка неправильное и вредное.

— Значит, он не знаком с Гаммажем! — заключил Фал-Кан.

Фуртиг не смог сдержать раздражения и осмелился прервать речь Старшего:

— Как же незнакомец может знать Гаммажа? Ведь этот чужак нездешний, он не принадлежит ни к Пещерам, ни к Народу на западе. Это Гаммаж его не знает, а не он Гаммажа.

Фал-Кан миролюбиво рыкнул, и Фуртиг понял, что зашёл слишком далеко. Он, тем не менее, не отделался от желания противоречить.

Фал-Кан с хрипотцой в голосе, какую допускал в случаях обличения непокорных и неправых, заговорил:

— В наше время о Великом Предке положено говорить открыто и с почтением. Не задумывался ли ты, Фуртиг, почему в последнее время Он не жалует нас своим вниманием? Ты успел вырасти, а от Великого Предка ничего не приходило за это время. Впрочем, судя по тому, как ты поступаешь, ты ещё недалеко ушёл от ребёнка, — Фал-Кан, не дожидаясь ответа, продолжил: — А всё потому, что Предок — он, кстати, никогда не называл себя Великим Предком, потому что не любил почести — а всё потому, что Предок слишком боится, что Демоны вернутся. Страх перед Демонами так глубоко проник в Предка, что он теперь призывает объединиться всех Людей. Как будто Люди — это одна семья, один клан! Собрать все Народы вместе, надо же такое придумать!

Фал-Кан подёргал усами и вновь заговорил:

— Каждому воину известно: Демоны исчезли. Они убивали друг друга, и поэтому больше не были способны производить потомство. Их становилось всё меньше и меньше, пока не стало совсем. Откуда же им взяться теперь? Может быть, их захороненные кости вновь обрастут плотью, а тела оживут? И всё-таки Предок опасается возвращения Демонов. И этот образ мыслей завёл Предка на неверный путь. Когда от него пришёл последний дар, нам стало известно, что Предок раздаёт такие же дары другим Людям. И я со скорбью узнал, что Предок осмеливается говорить даже о союзе с Лайкерами, который был бы полезен для единой защиты от Демонов. Потому что, когда они вернутся, мы окажемся разрозненными и слабыми, не умея противостоять им. Когда я узнал о заблуждениях Предка, Старейшины приказали посланцам Гаммажа не посещать больше Пещеры. Мы отказались от даров Предка и больше не считаем его посланцев братьями по клану.

Фуртиг судорожно сглотнул. Так вот почему ничего не слышно про Гаммажа! Он оказался способен на такое! Фуртиг не знал этого раньше. Никто из Людей не доходил в грехе до того, чтобы делить оружие с врагами, даже если это потребуется для защиты. И если бы заблуждения Гаммажа не были столь ужасны, Фал-Кан не рассказал бы о них.

— Гаммажу донесли наши слова, — продолжал Фал-Кан, мотая хвостом, — и он понял их правильно. От него больше не приходили посланцы. Но от западных союзников мы знаем: среди нескольких Логовищ установлены флаги перемирия. Там собираются Люди, пришедшие неизвестно откуда. Мы не знаем, кто они. Но вполне возможно, когда Люди родного клана отвернули свои умы от безумных идей Гаммажа, он принялся кормить плодами своих измышлений других. Это позор для нас. И мы никогда не говорили о нём, даже между собой. Только если этого требует великая необходимость, вот как сейчас, — и Фал-Кан совершенно искренне добавил: — Что касается отметины чужака, о ней следует рассказать всем воинам. Мы не столь богаты, чтобы позволять чужим пользоваться нашей территорией. Эту же весть надо сообщить западным союзникам. Они скоро прибудут на Состязания. Иди поешь, воин Фуртиг. А я донесу твои слова до Старейшин клана.

Глава 2

О появлении гостей разведчики доложили после полудня. Однако до Пещер делегация добралась только к темноте. В этот сезон Состязания проводились в Пещерах, и гости должны были добираться сюда. На следующий сезон Состязаний Народ Фуртига должен будет пересечь большое расстояние, чтобы добраться до места проведения турнира.

Все молодые воины и те, кого не выбрали в прошлые сезоны, выстроились в ожидании начала испытаний. Несколько воинов не пришли, потому что Старейшины поручили им неотложные дела.

Рассматривать гостей в упор считалось неприличным, но воины оглядывали друг друга, оценивая способности предполагаемых противников, сравнивая прошлогодних чемпионов и нынешних претендентов, шагающих рядом с малышами и женщинами, и бросая взгляды на кружок Выбирающих.

По мнению Фуртига, среди Выбирающих не было никого красивее Фас-Тан, девушки из пещеры Формура. Правда, соперники Фуртига были тоже интересны и сильны. Так что Фуртиг лишь вздохнул: у него не было почти никаких шансов привлечь внимание Фас-Тан.

Благодаря неким странным законам наследственности, которые явно прослеживались в линии её родственников, Фас-Тан обладала особым цветом и особой длиной волос, что только придавало девушке красоты. Мягкое облако вокруг её головы было раза в три больше жёсткого меха на загривке Фуртига. И цвет, переходящий от тёмно-каштанового в почти молочный, но безо всяких пятен или полосок. Тёмный хвостик, пушистый, как и голова, был расчёсан гребнем из рыбьих костей. Таких гребней возле пещеры Формура появлялось великое множество. Их приносили те, кто надеялся заслужить внимание Фас-Тан, поймать на себе хоть один её взгляд. И если она принимала вещь, сделанную чьими-то неуклюжими руками, этого хватало воину, чтобы целый день гордо расхаживать у Пещер.

Понятно, что Фас-Тан будет оказана честь выбрать первой. А с её-то гордостью она, конечно же, выберет достойнейшего. Никакой надежды на то, что Первая Выбирающая, Фас-Тан, остановит свой золотой взгляд на нём, у Фуртига не было. Но плох тот воин, который не мечтает. И Фуртиг помечтал…

Однако его мечты перебила новая забота. Слова Фал-Кан а о заблуждениях, почти предательстве Гаммажа, крепко засели у Фуртига в голове. Он перевёл взгляд с женщин соседнего клана на ряд воинов-соперников. У большинства из них с поясов свешивались охотничьи когти. Фуртиг разглядел также несколько подростков, которые шли в общей колонне, но без когтей, этих отличий взрослого воина. Поскольку охотничьи когти больше не приходили с дарами Гаммажа, воин мог добыть их двумя способами. Во-первых, унаследовав когти от отца, когда тот отправлялся в страну Последней Тьмы. Во-вторых, вызвав на поединок обладателя когтей и в честном бою взяв их как трофей, доставшийся победителю.

У Фуртига имелись когти, доставшиеся ему от отца. Он долго-долго оббивал когти молотком, чтобы, придать им форму своих рук. Что, если завтра его вызовет на поединок какой-нибудь юнец без когтей и отнимет их? Фуртиг бережно коснулся своего оружия. Потерять их значило потерять всё.

Он вновь подумал о Фас-Тан, и на этот раз в нём поднялась ярость, подталкивающая выкрикнуть вызов немедленно, в первое встречное усатое лицо ближайшего воина. Он знал, что никто не удержится от участия в Состязаниях, видя, как Выбирающие призывно колышут хвостиками и спокойно шествуют, не замечая, кажется, никого, но на самом деле отлично понимая, какие на них кидают взгляды.

В этом сезоне Фуртиг был единственным представителем Пещеры Гаммажа. Так как в прошлом сезоне его старший брат Фухан не привёл в пещеру девушку, Фуртигу на этот раз предстояло сделать два вызова, за себя и за брата. Фуртиг свернул в низкорослый кустарник, направляясь в Пещеру.

Там он пробрался на своё место и вздохнул. Народ был слишком малочисленным, чтобы рисковать жизнями воинов. Поэтому на Состязаниях никогда не доходило до смертельного исхода. Однако участника могли сильно избить или даже покалечить, если Предок лишал его своей милости.

А Гаммаж, Предок Фуртига, даже мысленно не присутствовал на Состязаниях. После рассказа Фал-Кана у Фуртига не осталось даже уверенности в милости Предка. Раздумывая, Фуртиг отодвинул светильник и зачерпнул из кувшина пригоршню-другую воды.

Почему Предок так боится возвращения Демонов? В последний раз их видели очень давно. Разве что — шерсть на загривке Фуртига встала дыбом — где-то в глубине Логовищ ещё остались живые Демоны…

Гаммаж, несмотря на то, что теперь обходит стороной Пять Пещер, мог узнать о существовании Демонов, мог научиться от них всему демонскому злу. И всё-таки Фуртиг верил, что Гаммаж в такой ситуации прислал бы чёткое послание, чтобы попытаться убедить хотя бы нескольких из Людей примкнуть к его плану, каким бы диким он ни выглядел.

Старшие часто обращались к прошлому. Они то и дело говорили с кем-нибудь, кто уже ушёл в страну Последней Тьмы. Как будто ушедший находится где-то радом. Это умение видеть ушедших приобреталось Старшими только в очень преклонном возрасте. Впрочем, мало кто из Старейшин доживал до глубокой старости. Потому что чаще всего охотник внезапно погибал от удара рогов или от клыков дичи, за которой охотился. Или вдруг с холодами подступала неизлечимая простуда. Или нападали другие недуги, тучами увивавшиеся вокруг Пещер.

Наверное, все эти неприятности не достигали логовищ Демонов. Вот почему старый Гаммаж разглядел тени Демонов, крадущиеся к Народу. Скорее всего, это и есть правильный ответ: Гаммаж также обладает сверхзрением, помогающим видеть невидимое. А как спорить с тем, кто утверждает, будто видит невидимое? Вот и Гаммаж, замечательный мастер-изобретатель из Логовищ, под влиянием этих призрачных теней возвращающихся Демонов станет опасен для Народа, если продолжит сеять свои заблуждения среди чужаков. А ведь он проповедует свои идеи даже среди врагов! Так сказал Фал-Кан. Надо, чтобы кто-то отправился к Гаммажу и узнал, что же тот делает в действительности. Но идти придётся по-настоящему, а не просто болтать о «прогулке к Гаммажу», как это принято у одиноких юных воинов. На благо Народа необходимо, чтобы кто-то отправился к Гаммажу.

В последний раз к Гаммажу уходили четыре сезона Состязаний назад. Ушедший не вернулся домой. То был Фоскот из Пещеры Фавы. Тогда Фоскот победил на Состязаниях. Фуртиг попытался вспомнить, как выглядел Фоскот, и пожалел, что вспомнил. Потому что Фоскот был очень похож на Фуртига, того почти взрослого Фуртига, какого в последнее время отражали гладкие воды Бассейна у Больших Деревьев.

Фоскот был также худощав, узкоплеч и гибок. Даже шерсть у него имела такой же окрас, дымчато-серый, почти голубой в солнечном свете. Он тоже любил бродить в одиночку, и однажды показал Фуртигу находку, обнаруженную им в одном небольшом Логове, стоявшем на отшибе от Логовищ, где обитал Гаммаж. Найденная вещь представляла собой странный металлический ящик, одну сторону которого покрывала инкрустация из очень гладкого материала. Когда Фоскот нажал на что-то в ящике, на гладком материале появилась картинка. Эта вещь, конечно же, была делом рук Демонов. И когда Старейшины в Пещерах увидели её, они отобрали ящик у Фоскота и разбили его камнями.

Поглаживая охотничьи когти, Фуртиг размышлял о завтрашних состязаниях. Можно, конечно, забыть про Гаммажа и заняться устройством собственной жизни. Чем ближе подходило время схватки с противником, тем хуже чувствовал себя Фуртиг. Впрочем, когда выкрикнут вызов, Фуртиг ринется в бой, забыв обо всём. Это был закон, они все забывали страх, едва чуяли азарт битвы. Эти порывы не под давались контролю. Сама жизненная сила Народа кидала их в схватку с противником.

Считалось неприличным заглядывать в жилища другого племени. Поэтому собравшиеся на встречу обитатели Пещер разбрелись по домам, а представители другого клана соорудили из повозки, в которой прибыли, палатку. Так что Фуртигу не пришлось оставаться в одиночестве долго. В пещере же вся семья окружила его.

Фал-Кан и двое младших Старейшин принялись выдавать Фуртигу очередные наставления.

— Не стоит надеяться на жеребьёвку…

Фуртиг предпочёл бы, чтобы на него не обращали внимание и оставили в покое. Неизвестно, чем его собственное убеждение в том, что он завтра провалится, хуже совета старших, тщетно скрывавших явные сомнения в его будущей победе. Но Фал-Кан говорил так, как будто мог завтра повлиял, на выбор противника поподатливее.

Другой Старейшина, Фуджор, безучастно вылизывал руку языком, обращая особое внимание на место, где отсутствовал один палец. Он лизал так тщательно, словно палец мог снова вырасти. Фуджор весь зарос густой шерстью и чаще других бегал на четвереньках.

— Верно, — поддакнул он, пока Фал-Кан напутствовал:

— У троих нет охотничьих когтей. Так что ты, воин, будешь лакомым кусочком для соперников. Помни, что за хорошее оружие дерутся яростней, чем за иную самку.

Фуртигу хотелось сорвать с пояса эти драгоценные когти и засунуть их куда-нибудь подальше. Но это запрещалось обычаем. Он должен будет выложить своё оружие на скалу Вызовов, когда настанет его очередь драться. Но несмотря на отчаяние, он осмелился заговорить со Старейшинами. В конце концов и Фал-Кан и Фуджор когда-то победили на Состязаниях. Не посоветуют ли они что-либо ценное новичку?

— Неужели Старейшины думают, что я окажусь побеждённым, что оружие, перешедшее ко мне от отца, достанется чужому Воину? Если да, то можете не рассказывать мне, как избежать этого поражения.

Фал-Кан критично взглянул в его сторону:

— Только воля Предка определит, кому быть победителем. А ты сообразителен, Фуртиг. Ты уже узнал, чему мы могли научить тебя. Мы старались. Посмотрим теперь, что ты сможешь сделать без нас.

Фуртиг умолк. Лучшее, что он мог сделать — это убраться подальше от этих двух Старейшин. Фуджор считался Старейшиной лишь по возрасту, а не по уму. А Фесан никогда не повышал голоса в присутствии Фал-Кана.

Из молодёжи, кроме него самого, клан располагал только мальчиками-подростками. Но они были ещё слишком малы и годились разве что на прокладывание тренировочных следов к завтрашнему занятию. В последнее время в Пещере Гаммажа жило больше женщин, чем мужчин. К тому же Выбирающие из Пещеры уходили в другие кланы после каждого Состязания. Семейство потихоньку рассеивалось. Вполне возможно, через некоторое время с ними произойдёт то же, что и с семьёй Рантла из нижней Пещеры. Там остались только Старейшины и Выбирающие, состарившиеся настолько, что уже не могли производить потомство. Да, гордый род основал Гаммаж, ничего не скажешь!

Фуртиг неторопливо сжевал пищу, положенную в его миску, добрался до своей лежанки и свернулся клубочком, готовясь ко сну. Если бы завтрашний день уже был позади! Если бы уже было известно, выиграл он Состязание или нет!..

Сквозь тьму до Фуртига доносился тихий шёпот двух его сестричек. Для них завтрашний день означал триумф и развлечение. Они будут не среди сражающихся, а среди Выбирающих.

Фуртиг попробовал было представить себе лицо Фас-Тан, но сладкое видение ускользало, на его место приходили более грубые материи. Фуртиг с отвращением подумал, как это позорно — вернуться в Пещеру без когтей, по обычаю пристёгнутых к поясу. И тут он ясно понял, что сделает. Он не уйдёт бродяжить, как его старший брат. И не останется в Пещерах, чтобы вечно выслушивать укоры Старшин. Он уйдёт к Гаммажу!

Утром Фуртиг не мог вспомнить, что видел во снах. Так что невозможно было истолковать какое-нибудь сновидение как предупреждение, посланное Предком. Поднимаясь с постели, Фуртиг не чувствовал себя сильнее, чем обычно. Наоборот, его угнетало нехорошее предчувствие и ему стоило труда сохранять обыкновенную маску безразличия, подобающую воину в столь великий день.

Когда настало время сбора на вытоптанной Площадке Состязаний, Фуртиг смело встал в ряды Вызванных на бой, словно он был сам Сан-Ло. Так звали лучшего бойца, выставленного против Пещер. Его рыжеватая короткая шерсть переливалась на солнце бурыми полосками, словно это золотистое сияние предсказывало скорые почести, которые возвысят Сан-Ло в глазах жителей Пещер и западного клана.

Фуртиг не питал необоснованных иллюзий: их отряд почти не имел шансов победить. Вместе с ним Пещеры выставили десять бойцов… В большинстве своём светлого окраса, но с разным рисунком. Два серо-полосатых брата — довольно заурядной расцветки. Ещё один боец — чёрный как ночь, и его два белоснежных брата. Эта бесшабашная троица всегда охотилась вместе и юноши были очень общительны. Далее два рыжих бойца, похожие на Сан-Ло, но помоложе. Ещё один — полосато-бурый с белым брюшком. И наконец Фуртиг собственной персоной, чисто-дымчатый.

Противники, согласно традиции присланные только от двух семейств, в основном выглядели более однообразно: чисто чёрные или в чёрно-белых пятнах.

Выбирающие привольно разлеглись на согретых солнцем камнях по одну сторону Площадки, с восточной стороны. Старейшины и семейные собрались с южной и северной сторон. Время от времени какая-нибудь из Выбирающих издавала призывный вопль, обещающий восторги страсти будущему избраннику. Только Фас-Тан незачем было привлекать к себе внимание подобным образом. Все и без того давно уже отметили её поразительную красоту.

Старейшина из Западного клана — его звали Ха-Джа — и Старейшина Пещер, по имени Кайджен, выступили в центр Площадки, подзывая первых воинов из каждой шеренги. Над головами подходящих попарно воинов Старейшины держали горшок, в котором были сложены жребии. Воины вытаскивали дощечки, на которых было написано имя противника. Наконец настала очередь Фуртига, все остальные уже вытянули свои жребии. Он нащупал в горшке всего две оставшиеся дощечки, вытащил одну и отошёл с нею в сторонку.

Наконец все воины снова выстроились в шеренги и, расчистив перед собой небольшие участки, установили вытянутые жребии.

Ха-Джа выкрикнул:

— Первая пара воинов!

Сан-Ло оскалился и выпустил когти. Кайджен сделал знак противнику Сан-Ло. Им оказался крепкий парень, весь в чёрной шерсти, нетерпеливо бьющий хвостом. Это была достойная пара для Сан-Ло.

Оба вышли к центральному камню, положили охотничьи когти рядом. В этом бою обходятся без оружия.

Ха-Джа и Кайджен подали знак сходиться. Противники вступили в круг, распушив хвосты, прижав уши и сощурив глаза. Оба издали боевые кличи и закружились, выбирая момент для прыжка.

Они схватились, яростно царапаясь, брыкаясь мощными ногами и уворачиваясь. Даже привыкшие к подобным зрелищам зрители не могли различить, кто где, пока дерущиеся не отпрянули перед новой атакой. Клочья шерсти усыпали площадку, но воины снова издали боевой клич, их бойцовская ярость нисколько не утихла от первого наскока.

И снова яростный безудержный клинч. Они покатились по земле, сея вокруг клочья шерсти. Боевой настрой захватил зрителей. Воины выкрикивали боевые призывы, едва-едва сдерживаясь, чтобы самим не вцепиться в ближайшего противника. Даже Старейшины присоединились к общему возбуждённому беснованию. Только Выбирающие оставались заученно-безразличными. Лишь глаза их приоткрылась пошире, а розовые язычки забегали по губам.

Сан-Ло победил. Когда дерущийся клубок распался, противник Сан-Ло побрёл прочь, волоча поджатый хвост и стирая кровь, сочившуюся из глубоких царапин на животе. Победитель от Пещер подошёл к камню и с горделивым звяканьем потряс охотничьими когтями, затем, выпятив грудь, вернулся в строй.

Бои продолжались. Два бойца от Пещер сдались противникам за явным преимуществом. Затем три боя подряд выиграли воины Пещер. Опасения Фуртига росли. Воинов западною клана оставалось немного и среди них был очень сильный боец, почти такого же грозного вида как тот, что дрался против Сан-Ло. Похоже, что воля Предка не благоволила к Фуртигу.

Так и случилось. Ещё один бой выиграл сосед Фуртига по Пещерам. Но самому Фуртигу достался именно тот сильный воин. И увы, у него не было охотничьих когтей на поясе, так что Фуртигу предстояло испытать не одно поражение, а два.

С ужасом готовясь к неизбежному, Фуртиг вышел к камню, стараясь ничем не выдать неуверенности, положил охотничьи когти и повернулся к противнику.

В конце концов, он должен был принять бой. И Фуртиг издал боевой клич, концентрируя все силы. Бой начался и Фуртиг дрался, прилагая всё своё умение, всю выучку. Которой, к сожалению, оказалось мало. Его одержимости хватило на два яростных клинча, во время которых он получил множество ран от ударов по ногам. Это был не бой, а сплошной кошмар. Но Фуртиг не должен был сдаваться, надо было продолжать бой, пока…

Пока не наступила темнота, поглотившая его и растворившая в тяжёлых видениях. И когда он очнулся на своём лежаке в Пещере, то подумал, что всё ещё продолжает видеть дурные сны. Он приподнял кружившуюся голову и обнаружил, что вся она облеплена целебными листьями. Превозмогая боль, он с надеждой дотянулся до пояса. Когтей не было. Он потерял оружие, утратил дар Гаммажа, переданный когда-то отцу. Он потерял надежду быть в Пещерах кем-то более авторитетным, чем безрукий Фуджор.

По всему видно было, что его доставили в Пещеру с наибольшей заботой. Но рядом никто не сидел. Фуртигу хотелось пить — жажда приносила новую боль. Но он заставил себя превозмочь страдания и встал, несмотря на ноющие ушибы и ссадины. Он дополз до каменной выемки с водой и трясущейся рукой зачерпнул пригоршню. Вторую порцию воды он не осилил. Но всё же пытался напиться, так же отчаянно, как недавно дрался безо всякой надежды на успех.

Он не пошёл назад, к лежанке. И не потому, что хотел пить, а потому, что издали доносился шум праздника. Наверное, церемония Выбора закончилась, и теперь Выбравшие веселятся со своими избранниками. Фас-Тан… Фуртиг старался не думать о ней. В конце концов, Фас-Тан — это только мечта, которой Фуртиг никогда не будет обладать.

Зато утраченные когти были настоящей потерей, из-за которой стоило, подобно малышу, отбившемуся от матери, зареветь в голос. Теперь Фуртиг потерял последнюю возможность остаться в Пещерах.

Но одно дело отправляться в Гаммажу при полной амуниции, победителем. А идти в качестве побитого на Состязаниях, к тому же потеряв оружие… Для этого Фуртиг был слишком горд. И всё-таки он должен уйти к Гаммажу. У него есть право выбора — уходить или остаться, и он воспользуется этим правом так же, как и его ушедший брат.

Помимо прочего, всегда можно заявить своё участие в будущих Состязаниях. Впрочем, этого Фуртиг хотел меньше всего.

Однако уходить, не объявив своего выбора, Фуртиг тоже не собирался. Для такого шага он тоже был слишком горд. Некоторые проигравшие бывали так обескуражены, что уходили втихомолку, ночью, никому ничего не сказав в своих пещерах. Такой уход не для Фуртига! Он вернулся на лежанку. Надо подождать, пока он не окрепнет для похода.

Так он и лежал, болезненно раздумывая, прислушиваясь к шуму праздника и стараясь угадать, кого выбрали его сестрички. Победителей из западного клана, или воинов Пещер. С этим он и заснул.

Он проснулся, когда лучи солнца играли у входа в Пещеру. Стоял день, и лежанки Старейшин были пусты. Но в глубине Пещеры слышались звуки. А прямо перед Фуртигом, почти нос к носу, сидела, уставившись на него немигающими круглыми глазами, девочка-подросток.

— Фуртиг, — нежно произнесла она, осторожно снимая высохший целебный лист с его плеча, — Фуртиг, тебе очень больно?

Он ощутил, что ему не так больно, как раньше.

— Не очень, сестра по клану.

— Ты — сильный воин из Пещеры Гаммажа…

Фуртиг недовольно сморщился:

— Ты ошибаешься, сестра. Я проиграл в битве с воином из западного клана. Это Сан-Ло сильный воин, а не я.

Она покачала головой. Как и Фуртиг, эта девочка носила дымчатую шёрстку, но её шубка была длиннее и шелковистей. Фуртигу подумалось: Фас-Тан прекрасна из-за своей редкой окраски. Но когда для этой девочки придёт время стать Выбирающей, она тоже будет красавицей.

Она подтвердила то, что он и сам предвидел:

— Фас-Тан выбрала Сан-Ло. Сестричка Найя выбрала Мура из Пещеры Фолока. Но вот сестричка Ингар выбрала чёрного воина из западного клана.

Девочка поджала уши и фыркнула.

— Это тот, с кем я дрался, да, Ю-ла? — спросил Фуртиг.

— Что ж, он сильный воин.

Ю-ла снова покачала головой:

— Он сделал тебе больно. Сестричка Ингар не должна была выбирать того, кто причиняет вред брату по клану. Она больше не принадлежит Пещерам.

— Конечно нет, сестра. Выбравшая переходит в клан избранника. Так принято. Это жизненное правило.

— Плохое это правило — устраивать драки, — покусывая пальчик, она добавила. — Ты лучше, чем Сан-Ло.

Фуртиг хмыкнул:

— Я не взялся бы доказывать это утверждение, сестричка. Вообще-то, ты сказала неправду.

Ю-ла пробурчала:

— Да, у него сильные когти. Но слабая голова. Он не умеет думать. Нет, Фас-Тан просто дура. Она должна была выбрать не того, кто умеет драться, а того, кто умнее.

Фуртиг взглянул на девочку. Ведь она всего-навсего подросток, ей ещё целый сезон до поры Выбора. Но сказанное Ю-лой не было детским суждением. Он с проснувшимся любопытством спросил:

— Почему ты так думаешь?

Она гордо тряхнула головкой:

— Мы — из Пещеры Гаммажа. Предку были известны многие вещи, которые он присылал нам в помощь. Он научился делать эти вещи не путём турниров и драк. Вместо драк Предок охотился за знаниями. Женщины, братишка, порой тоже умеют думать. Когда я вырасту настолько, чтобы различать следы, я не пойду в Выбирающие. Как и ты, я пойду к Гаммажу! У него я буду учиться и учиться.

Она вытянула вперёд маленькие пушистые ручки, словно желая удержать знания, словно собирая их из воздуха.

Фуртиг осторожно возразил:

— Но Гаммаж с возрастом потерял разум…

И вновь она сердито фыркнула, на этот раз на Фуртига.

— Ты говоришь как Старейшины! Если кто-то не понимает нового, то, конечно, следует называть новшество вредным и недобрым! Лучше подумай, насколько велики знания Гаммажа, если то, что он присылал нам — лишь маленькая толика тех изобретений, какими он располагает. В Логовах, наверное, осталось немало полезных вещей.

— Но если опасения Гаммажа обоснованы, то Логова также грозят и Демонами.

Ю-ла сморщила нос:

— В Демонов, братишка, надо верить, когда сам их видел. А до тех пор надо брать с собой в дорогу всё, что может пригодиться.

Фуртиг привстал:

— Да, но откуда ты узнала, что я собираюсь уйти к Гаммажу?

Она тихо, мурлыкающе, засмеялась.

— Ты есть ты, братишка, и не можешь быть никем другим. Лучше взгляни, — и она вынула из-за спины небольшую сумку, затянутую шнурком. Фуртиг лишь однажды видел такую сумку, но знал, что среди женщин они весьма ценятся. Согласно преданию такие сумки делала последняя подруга Гаммажа, потому что у неё были самые гибкие пальцы. Но с тех пор такие сумочки никто не делал.

— Откуда у тебя такая сумочка?

— Я сама её сделала, — ответила она с величайшей гордостью. И кладя сумочку ему в руку, добавила. — Это для тебя. И вот ещё.

Она достала вещь, которая потрясла его не меньше, чем сумка. Охотничьи когти! Не столь ухоженные, как его собственные, тускловатые от времени и поцарапанные. К тому же нескольких сегментов не хватало.

— Я нашла их среди камней у водной пещеры. Они сломаны, братишка. Но в конце концов, ты уйдёшь не с голыми руками. И я очень прошу тебя… Когда предстанешь перед нашим Предком, спроси у него: разве женщина из Пещеры Гаммажа не достойна изучать новое? И покажи ему сумку. Обещаешь?

Изумлённый сильнее, чем хотел бы себе позволить, Фуртиг прижал к груди сумку и когти.

— Будь уверена, сестричка. Я передам ему всё сказанное тобой, слово в слово.

Глава 3

Фуртиг осторожно пробирался вперёд. Ещё не рассвело, но для его глаз было довольно светло. Следовало пересечь обширное открытое пространство по западную сторону от Логовищ Демонов под прикрытием темноты. Он так решил, несмотря на то, что весь предыдущий день, проведённый в наблюдениях, не принёс информации о каких-либо признаках жизни. И сейчас, торопливо шагая по равнинной траве, он не мог обнаружить ни заметённых следов, ни других знаков, указывающих, что в Логова или из них кто-нибудь ходит.

Но чем ближе он подходил к Логовам, тем хуже становилось у него на душе. Даже издали было видно, что по высоте Логовища превосходят уступ, где располагались Пять Пещер. Какими Логовища окажутся вблизи, Фуртиг и представить не смел. И вот теперь, подойдя ближе, он едва не падал навзничь, задирая голову вверх в попытке оглядеть упирающиеся в небо вершины этих чудовищ.

Они просто ужасали. Войти внутрь означало для Фуртига добровольный поход в западню. Но как же Гаммаж? Он-то там, в Логовах. Впрочем, что если Предок умер? Тогда его молчание, длившееся вот уже несколько сезонов, могло быть объяснено смертью, а вовсе не тем, что его одолела неправильная идея.

Чутьё Фуртига значительно уступало в остроте нюху, скажем, Лайкеров. И всё-таки Фуртиг поднял голову, тщательно стараясь уловить основной запах. Народ Гаммажа всегда метил свою территорию. В лесах пометки оставались в виде царапин на деревьях, на равнине помечали оставленным запахом. Однако дувший со стороны Логовищ ветер не доносил никаких особых запахов, только пригибал траву. Пахло увядающими стеблями и травяной живностью. Мышь, кролик. Больше ничего.

Став на четвереньки, Фуртиг припустился охотничьей рысью, прислушиваясь к шорохам вокруг. Шуршала трава под ветром, под ногами Фуртига. От шелеста некуда было деться. Слева подпрыгнуло что-то испуганное. Кролик.

Трава кончилась. Впереди расстилался гладкий, словно язык, вытянутый из пасти Логова, камень. Казалось, этот язык вот-вот слизнёт Фуртига. Спрятаться было негде — оставалось ступить на открытое пространство. Фуртиг боязливо поднялся на ноги.

Легко ползти на брюхе или пробираться на четвереньках, когда у тебя есть оправдание: мол, надо прятаться. Но сейчас Фуртиг не желал прятаться, понимая, что нужно вести себя храбро.

Он достал охотничьи когти, надел их. Да, когти были сломаны, они не совсем подходили к его рукам. Он как мог исправил их. Конечно, Фуртиг никогда не забудет о собственных когтях, утерянном прекрасном оружии. Тем не менее, он испытывал огромное чувство благодарности к девочке по имени Ю-ла за её подарок. Теперь он был вооружён и готов к опасности.

Он вгляделся в ближайшую стену Логова. Она была испещрена равномерными выбоинами, которые располагались слишком высоко — Фуртиг не смог бы допрыгнуть до них. А ведь к Гаммажу должны вести какие-нибудь ориентиры, помогающие новичку добраться. Ведь всем было известно, что Гаммаж тепло встречает пришедших к нему.

Фуртиг снова принюхался в поисках меток. Пахло птицами. Со стен свисали потёки помёта. И всё.

Придётся рискнуть без ориентиров проникнуть в Логова и попытаться найти что-нибудь там, внутри. Молодой воин осторожно двинулся вперёд, всматриваясь в каждую тень и запоминая путь.

В нём снова проснулось отчаяние. Кто построил эти громады? Как удалось положить эти глыбы одна на другую так высоко? Логова были сделаны не из целой естественной скалы. Какими же знаниями владели Демоны!

Взошло солнце, а Фуртиг всё искал какое-нибудь указание. Он пересёк две открытые площадки между зданиями. Они заросли травой, пожухлой от надвигающихся осенних холодов. Перед одним зданием растеклось небольшое озерцо. Оттуда внезапно взвились болотные птицы, крича и хлопая крыльями.

Фуртиг пригнулся и замер. Птицы не могли взлететь из-за его появления. Тогда кто же их спугнул?

В этот миг он уловил волну горячего острого запаха и непроизвольно зарычал. Крыстоны! Их зловоние нельзя спутать ни с чем другим. Но что делают Крыстоны здесь? Известно, что они любят промышлять возле Логовищ. Но кто бы мог подумать, что они зайдут так далеко.

Фуртиг вжался в нишу первого же попавшегося дверного косяка. Сама дверь была огромна — раз в шесть выше Фуртига, из прочного целого куска материала. Фуртиг, даже не будь она заперта, не сдвинул бы её с места. Если сейчас Крыстоны учуют его, он окажется загнанным в угол.

Крыстоны не принимают открытого боя, как это принято у Народа. Подобно Лайкерам, они посылают множество против одного. Будучи значительно выше и сильнее любого из Крыстонов, Фуртиг понимал, что ему не устоять перед всей оравой. Он подёргал хвостом, приглядываясь и принюхиваясь к движению в кустах возле озера.

На дальнем берегу озера слышалось хлопанье крыльев и резкие крики — это три не сумевшие взлететь вовремя птицы отбивались от нападающих. Фуртиг не мог разглядеть дальнего берега из-за кустов, и никакого желания обозревать вражескую территорию не испытывал.

Внезапно шум стих. Наверное, охотники прикончили добычу.

Фуртиг передумал входить в Логова, кишащие Крыстонами. О нет! Он представил себе, что после Крыстонов могло остаться от Гаммажа. Обглоданные кости, не более.

Но как скрыться незамеченным? Фуртиг не мог точно сказать, по запаху или по звуку находят добычу Крыстоны. А может быть, они зоркие и просто выслеживают издали. Оставалось только заметать следы с возможной тщательностью. Но на открытом пространстве следов не заметёшь.

Фуртиг принялся вспоминать о Крыстонах всё, что ему доводилось учить. Кажется, Крыстоны, в отличие от Народа, не лазят по деревьям. Они охотятся на земле, как Лайкеры. Скоро, пожалуй, он проверит свои познания в деле.

Стена справа была гладкой, зато слева стену густо покрывали трещины и выбоины, так что на ней только местами сохранилась ровная поверхность. До верхней кромки стены Фуртиг не достанет даже вытянувшись во весь рост. Но вскарабкаться, цепляясь за выступающую арматуру, он смог бы.

Фуртиг подпрыгнул, дотянулся до первого выступающего штыря арматуры, подтянулся, дрыгая ногами. Он оказался на узком выступе стены, внизу протянулся пыльный коридор. Балансируя на выступе, он принялся разглядывать помещение.

Тут и там валялись какие-то предметы. На покрытом густой пылью полу не было никаких следов, разочарованно отметил Фуртиг. Значит, если он спустится, то его следы заметит самый глупый охотник. Фуртиг нерешительно побалансировал на краю. От спёртого и пыльного воздуха нестрепимо хотелось чихнуть. План полностью не удался. Лучше будет не спускаться вниз, в коридор, а остаться на открытом пространстве. Фуртиг оглянулся и краем глаза поймал некое движение в кустах перед Логовом.

Слишком поздно! Враги подобрались уже совсем близко, а ему нужно ещё добежать до стены, где можно будет прислониться спиной, чтобы встретить нападающих лицом к лицу.

Он прыгнул вперёд, на один из стоявших внизу пыльных предметов. Утонув ногами в мягком мусоре, Фуртиг скользнул пятками по полу, поднимая клубы пыли, затем когтями впился в опору.

В комнате было два выхода, оба обрамлённые арками и оба открытые. Всё, чего сейчас хотелось Фуртигу, заключалось в необходимости добраться до самого верха Логова, подобно тому, как воин перепрыгнул бы с одного дерева на другое, скрываясь от врагов.

Двери были совершенно одинаковы на вид, и Фуртиг выбрал ближайшую. За ней открылся длинный коридор, полный раскрытых дверей в пустые комнаты, похожие на пещеры. Только в этих пещерах было небезопасно… Не теряя времени на осмотр диковин, Фуртиг пустился бежать. Конец коридора перегораживала дверь. После нескольких тщетных попыток она сдвинулась на расстояние, достаточное, чтобы пролезть. Фуртиг протиснулся в щель и невольно отпрянул назад. Перед ним чернел зев глубокой шахты. Прямо за дверью начиналась яма, в которую можно было поймать взрослого быка. Фуртиг сплюнул и вцепился когтями в дверь.

И не сумел зацепиться как следует. Не удержавшись на узеньком краешке порожка, он оступился в пустоту. Закрыв глаза и расслабившись, он приготовился к худшему, со страхом ожидая, что вот-вот…

И вдруг понял, что не падает вниз камнем. А тихо и плавно опускается.

Фуртиг открыл глаза, всё ещё не веря, что скорая смерть отступила. В шахте было темно, однако воин разглядел, что опускается вниз на чём-то, напоминающем твёрдую площадку, плавно шедшую к фундаменту Логова.

Всем известно, что Демонам подчинялись большие силы. Но как они сумели заставить сам воздух стать твёрдым и выдерживать тяжёлое тело? Фуртиг вздохнул и понял, что сердце в его груди колотится чуточку медленнее. Он умрёт не сейчас, это ясно. По крайней мере эта загадочная подушка из воздуха, казалось, не сбросит его вниз. Подумав об этом, Фуртиг снова ощутил страх. А как долго выдержит воздушная подушка?

Он задумался, как бы самому заставить подушку перемешаться в нужном направлении. Ведь подушка как будто плыла вниз. А как вести себя в воде, Фуртиг знал. Он сделал несколько гребков руками и оказался значительно ближе к стене шахты. Как раз в это время он проплывал мимо какой-то двери. Он опускался всё ниже, но других дверей не попадалось.

Над ним раздался шорох. По шахте эхом пронеслись отдалённые крики. Это за ним последовали Крыстоны! Они проникли через открытую им дверь!

Что, если они прыгнут следом за ним? Фуртиг крепче сжал когти. Драться в подвешенном состоянии как-то не хотелось. Но выбора не было.

Однако, там, наверху, не спешили…

Возможно, не увидев его внизу. Крыстоны решат, что он разбился насмерть. Но скорее всего они знают секреты Логова и шахты, потому что живут здесь. Если так, то они должны будут постараться подстеречь его в момент приземления.

Встревоженный этой мыслью, Фуртиг забил в воздухе ногами и подплыл ближе к стене, выглядывая, за что бы зацепиться. Увы, мимо проплывали абсолютно гладкие стены. Напрасно он водил расправленными когтями по стене, в надежде найти выступ или крюк. Когти только скрипели, соскальзывая вниз без опоры или зацепки.

Он не мог сказать наверняка, сколько времени и как глубоко падал вниз. Со временем и пространством происходило что-то странное. Скорее всею, он был уже ниже фундамента Логова, а эта странная штука несла его всё дальше вниз. В Пещерах чем дальше уходишь под землю, тем безопаснее. Но здесь всё было незнакомым и Фуртиг почувствовал страх.

К тому же теперь он падал быстрее! Может быть, воздушная подушка начала рассасываться? Фуртиг приготовился к удару от падения. И приземлился.

Было так темно, что даже ночное зрение не помогало. Только вверху смутно светился провал шахты.

Он принюхался, определяя, как давно здесь побывали Крыстоны. Запах Крыстонов оказался давнишним. Другие запахи — а их было много — Фуртиг различал, но не мог сказать, чьи они.

Он приземлился на все четыре конечности совершенно инстинктивно. Теперь можно было встать в полный рост. Следовало поскорее определить, где же он. Царапание когтями показало, что с трёх сторон его окружали стены. Настороженные усы говорили ему больше, чем зрение. Со стороны, которую он ещё не царапал, в стене был проём, ведущий в туннель. Помня, как он поспешно влетел в дверь шахты, и что из этого получилось, Фуртиг не спешил войти в туннель. Он пошёл потихоньку, не вставая с четверенек, ощупывая пространство впереди с каждым новым шагом, поводя когтями, чтобы убедиться, что впереди твёрдая опора.

Так он и полз. Туннель — или это был коридор? — оказался не шире шахты, оставшейся позади. В стенах не попадалось проломов и трещин, по крайней мере, он их не нащупал. Через каждые пять шагов Фуртиг пробовал встать в полный рост. Он надеялся найти над головой выход наружу.

Но наверху ничего не встречалось, но Фуртиг продолжал двигаться. Вдруг ему пришло в голову: а не поймал ли он сам себя, загнав в эту узкую ловушку, не хуже, чем это сделали бы охотившиеся за ним Крыстоны? И если его путь приведёт в тупик, то есть придётся вернуться к шахте, сможет ли он вскарабкаться наверх?

В это время его рука упёрлась в твёрдую поверхность. И тут же справа высветился поворот, открывающий выход в большой зал. Фуртиг высунулся, пробуя запах. Крыстоны — да, здесь бывали Крыстоны. Но кроме их запаха присутствовал ещё и очень знакомый запах. Так пахло от Людей, от представителей племени Фуртига. Но Люди и Крыстоны не могут жить вместе, это невозможно! Или, может быть, Гаммаж настолько потерял разум, что согласился на союз с Крыстонами?

Однако резкий, почти удушающий запах Крыстонов перебивал гораздо более сильный запах Людей. Теперь Фуртиг разглядел источник света. Это был небольшой проём в стене, до которого вполне можно было допрыгнуть и уцепиться когтями. Подтянувшись, Фуртиг сумел бы заглянуть в проём!

И он подпрыгнул, подтянулся и выглянул наружу. С той стороны проём обрывался такой же стеной. Висеть было трудно и следовало найти способ удержаться возле проёма подольше, чтобы успеть осмотреться. Запах Людей стал сильнее.

Фуртиг снял ремень и, расстелив на полу, отстегнул мешочки с припасами. Стащив с негнущихся рук когти, он пристегнул конец ремня к когтям. Затем снова надел ремень. Подпрыгнув к проёму, он уцепился когтями и повис на ремне. Руки его остались свободными, а ногами Фуртиг упёрся в стену, обеспечивая равновесие.

А там… Под ним в комнате снаружи оказалось двое людей его племени. Они были пойманы, их держат взаперти, понял Фуртиг. Один из пленников был связан по рукам и ногам. У второго только руки спутывали ремни. Но зато из раны на ноге сочилась кровь, запекаясь в шерсти вокруг.

Фуртиг весь подался вперёд, стараясь приглядеться. Связанный не принадлежал племени Фуртига. Его светлые шерстинки были серо-палевыми по цвету, лапы и хвост покрывала бурая шерсть. Худое лицо заканчивалось узким подбородком, а глаза незнакомца горели голубым огнём. Рядом с контрастным голубоглазым незнакомцем лежал некто простой серой окраски с чёрными полосками. Самая заурядная расцветка среди Народа. Фуртиг подавил невольный вскрик.

Это был Фоскот! Ошибиться Фуртиг не мог: внизу распластался никто иной как раненый Фоскот, ушедший к Гаммажу и не вернувшийся назад!

И если эти двое находились взаперти в месте, где так сильно пахло Крыстонами, то легко было догадаться, кто поймал несчастных. Если бы Фуртиг обнаружил только одного пленника — незнакомца, наверное, не стоило бы особо волноваться. Каждый несёт ответственность прежде всего перед своей Пещерой, потом перед кланом, но чужие пусть выкручиваются сами. Впрочем, этот довод Фуртигу не больно-то нравился — ему претила сама мысль, что кто-то из людей, неважно, чужак или соплеменник, мог попасть в лапы Крыстонов.

Но там внизу был заперт Фоскот, а с этим нельзя было не считаться. Фуртигу слишком хорошо было известно, что происходит с пленниками Крыстонов. Пойманный становился ужином для каждого Крыстона, кто только мог впихнуть в пасть пригоршню-другую мяса.

Фуртиг не мог больше сдерживаться. Он свистнул, пытаясь привлечь внимание пленников. Так свистели в пещерах, когда требовалось подать сигнал тревоги. Вдобавок Фуртиг позвякал когтями.

Потом Фуртиг свистнул во второй раз — и Фоскот с трудом, как бы нехотя повернул голову и открыл глаза. Взгляд его направился в ту сторону, где, цепляясь из последних сил, висел Фуртиг. Но Фоскот его не увидел. Тогда Фуртиг позвал:

— Фоскот! Это я, Фуртиг!

И тут он сполз обратно вниз, потирая затёкшие суставы и стараясь унять сердцебиение.

Но вот раздался ответный свист, и Фуртиг радостно взмахнул хвостом. Он решил ещё раз забраться к дыре в стене. Всё равно оставаться в коридоре было нельзя. Но и прыгать вверх Фуртиг не хотел подолгу. Вот если бы у Фоскота хватило сил…

Однако на что могло хватить сил у Фоскота? Фуртиг при всём своём желании не сможет вытащить его в столь маленькое отверстие. Но, возможно, Фоскот знает другой путь к освобождению?

Прерывистым от напряжения голосом, Фуртиг позвал:

— Фоскот! Как можно освободить тебя?

Не поднимая головы, Фоскот чуть слышно ответил:

— Устройство… зовущее Гаммажа… Эту вещь… унесли стражники. Они… ждут своих Старейшин…

Фуртиг обессиленно соскользнул вниз по стене, в полной уверенности, что больше не сумеет взобраться наверх. Прислонившись к стене, он обдумывал услышанное. Вещь, которая зовёт Гаммажа, теперь находится у Крыстонов. Непонятно, что это за вещь. Но если она у стражников, значит, стражники снаружи. То есть, не здесь.

Фуртиг отцепил когти от пояса. Следовало найти выход отсюда, из этого туннеля. Шанс на удачу был невелик, но другого выхода не было.

Он двинулся прочь, в темноту. Через некоторое время впереди снова показался свет. Фуртиг обнаружил новое отверстие в стене, только зарешеченное. На этот раз проём был расположен невысоко, до него не требовалось допрыгивать. По ту сторону решётки располагалось довольно большое помещение, освещённое несколькими светящимися стержнями, укреплёнными на потолке. И там, в этом помещении, были Крыстоны!

Фуртиг никогда ещё не видел живых Крыстонов столь близко. Каждый из них был вдвое меньше Фуртига — если, конечно, не принимать во внимание их омерзительные длинные хвосты. Кстати, у одного из Крыстонов вместо хвоста торчал короткий обрубок, покрытый шрамами. И по лицу этого Крыстона проходил большой шрам, из-за чего один глаз казался прикрытым. Этот Крыстон сидел у двери, разминая что-то, зажатое в руке.

Другой Крыстон тоже держал в руках некий предмет, как видно, захвативший целиком всё внимание стражников. Это был лист блестящего металла с прямоугольной переливающейся коробочкой сверху. Крыстон снял коробочку с подставки и поднёс к уху. Даже из своего укрытия Фуртиг расслышал гудение, исходившее из коробочки. Наверное, это и была вещь, зовущая Гаммажа, догадался Фуртиг.

Но как освободить Фоскота? Этого Фуртиг по-прежнему не знал. И всё-таки! Вещь, зовущая Гаммажа, была частью знаний Демонов. И Гаммаж овладел этими знаниями настолько, что даже простая вещь, предназначенная для того, чтобы звать, применённая правильно, могла оказаться не менее страшной, чем когти, вонзённые в горло Крыстону.

Фуртиг подполз к решётке и принялся рассматривать, как она укреплена. Он проводил пальцами, страшась быть услышанным или унюханным Крыстонами.

Фуртиг поддел крупноячеистую решётку когтями и та немного прогнулась. Этого было достаточно, чтобы начать действовать. Фуртиг испустил короткое решительное мурлыканье, какое издаёт охотник, увидев мышь, поджидаемую давно и с нетерпением.

Он мурлыкал трижды и был услышан. Рядом с решёткой появилась тень. Фуртиг ударил когтями, которые, прорвавшись в брешь, вонзились в плоть. Послышался сдавленный крик. Фуртиг разодрал податливую замазку, вырвал решётку и, отбросив убитого Крыстона в сторону, ворвался внутрь.

Вещь, зовущая Гаммажа, валялась брошенной на полу. Второй стражник исчез, но Фуртиг слышал, как он, убегая, зовёт на помощь собратьев. Убежавший был тем бесхвостым толстым Крыстоном со шрамом. Впрочем, Фуртигу было не до него. Он добрался до вещи, зовущей Гаммажа.

Переливчатая коробочка и лист металла оказались такими горячими, что Фуртиг едва не выронил их. Металл не бывает таким горячим. Гудение стало гораздо гроте. Но времени у Фуртига оставалось совсем немного — ведь скоро убежавший Крыстон вернётся, приводя подкрепление.

Фуртиг повесил вещь, зовущую Гаммажа, на грудь и ринулся к двери, ведущей в камеру пленников. Он откинул засовы и ворвался внутрь. Поддев крючковатым когтем путы на Фоскоте, разрезал их. И только тут разглядел, как ужасна рана Фоскота. С такой раной нечего было и думать уйти куда-то далеко.

— Дай мне… вещь Гаммажа, — Фоскот потянулся в вызывающему устройству на груди Фуртига, но поднятая было рука непослушно упала, и Фоскот тихо застонал.

— Нажми, — приказал он. — Там есть маленькое отверстие, сунь внутрь палец.

— У нас нет времени на разговоры, надо выбираться отсюда, — возразил Фуртиг.

— Нажми! — приказал Фоскот. — Эта вещь выведет нас.

Другой пленник внезапно подал голос:

— Воин впал в безумие, утверждая неслыханное. Не трать время, пришедший. Безумный воин бредит, рассказывая о вещи, проходящей сквозь стены.

— Нажми в отверстие!

Казалось, Фоскот и вправду бредил. Однако, повернув коробочку, Фуртиг действительно увидел отверстие. Он попробовал нажать туда пальцем и обнаружил, что его палец слишком толст для такой маленькой дырочки. Фуртиг попытался было просунуть внутрь острие когтя, но Фоскот запротестовал:

— Нет, металлом нельзя! Дай мне эту вещь! Подержи её передо мной.

Фуртиг опустился на колено. Фоскот, приподнявшись, высунул язык и дотронулся кончиком языка до отверстия в коробочке.

Глава 4

Фоскот явно содрогнулся от боли, но продолжал прижимать языком отверстие в коробочке. Было видно, что это доставляет ему мучение, но он держался, пока не выбился из сил. Потом, закатив глаза и уронив голову, он откинулся на руки Фуртига.

Второй пленник вновь проворчал:

— Зря теряем время. Или ты оставляешь нас здесь на корм Крыстонам или дашь мне возможность доказать, что я ещё воин.

В голосе незнакомца не прозвучало ноток просьбы. Фуртиг и не ждал просьбы. Не в обычаях Народа выпрашивать что-либо у чужих. Однако, оставив Фоскота и передатчик, он подошёл к незнакомцу и перерезал путы.

Затем Фуртиг снова вернулся к Фоскоту. Незнакомец был прав: благополучно выбраться из этих нор они не имели никаких шансов. Крыстоны выследят беглецов быстрее, чем те сумеют сориентироваться. Так что не следовало терять время. Но уверенность Фоскота придала ему сил.

Едва второй пленник ринулся к двери, как из-за неё донеслись вопли бегущих Крыстонов. Ну, всё пропало, подумал Фуртиг. Отчаянная попытка освободить пленников закончилась тем, что и он, Фуртиг, составит им компанию. Что ж, с ним когти, так что каждый вошедший Крыстон заплатит за свой ужин дорогой ценой.

— Глупец! — оскалился незнакомец. — Отсюда не выбраться.

— За нами придёт Грохотун, — тихо проговорил Фоскот.

Незнакомец, услышав эти слова, только сильнее разозлился:

— Грохотун! Ты явно повредился в уме. Болтаешь о каких-то грохотунах, которых и на свете-то не бывает…

Тут он прервал речь на полуслове и ринулся к двери, готовясь к схватке. Однако, к удивлению Фуртига, Крыстоны не попытались ворваться внутрь сразу. Может, у них была причина пока не трогать пленников. А может быть, они обдумывали, как добраться до еды с наименьшими потерями в своём стане. Хотя, если только они хоть что-нибудь знали о Людях, то должны были понимать, что любой, кто рискнёт войти к пленным в первых рядах, умрёт.

Фуртиг вслушивался, стараясь по звукам определить, что же делают Крыстоны. Он не знал, есть ли у Крыстонов какое-либо оружие, кроме зубов. Поскольку они обосновались в Логовах, им, как и Гаммажу, могло повезти с открытиями былых секретов Демонов. Обернувшись назад, Фуртиг подскочил на помощь Фоскоту, пытавшемуся встать на ноги в ожидании атаки Крыстонов.

— Будь начеку, — приказал Фоскот. — Когда придёт Грохотун, нельзя мешкать.

Его непонятная убеждённость наконец передалась и Фуртигу, хотя по-прежнему не было ясно, о чём же говорит Фоскот. Разве может обычное лизание языком какой-то коробочки вызвать что-либо необычное?

Второй пленник возился у двери, прилаживая к косяку ржавые металлические стержни в надежде соорудить нечто вроде засова. Вряд ли это спасёт пленников, но любое действие шло им только на пользу. Фуртиг взялся помогать незнакомцу.

— Это их остановит ненадолго, — пробормотал незнакомец, прилаживая последний стержень. Потом он подошёл к решётке под потолком, поднял голову. — Интересно, куда ведёт это отверстие? Ты ведь был с той стороны, когда заметил нас. Что там?

— Туннель. Но выход из него слишком узок.

Незнакомец подобрал ещё два прута, длины которых явно не хватало, чтобы перегородить дверь, и ударил ими в стену. Удар не оставил на стене ни царапины, ни даже ржавого следа. Пробить стену таким инструментом им не удастся. Он обстучал остальные стены, яростно, по-боевому, рыча и мотая хвостом. Фуртигу была знакома эта бессильная ярость пойманных в ловушку. Он пошевелил пальцами, пробуя, хорошо ли пристёгнуты когти. Ему тоже хотелось рычать от злости. Подошедший незнакомец сверкнул голубыми глазами в сторону когтей:

— Будь готов разрезать ими сеть.

— Какую сеть?

— Крыстоны издали бросают сеть, чтобы опутать жертву. Так поймали меня. И твоего друга, наверное, поймали тем же способом. Когда меня привели, он уже сидел здесь. Мы ещё не убиты лишь потому, что Крыстоны ждут своих Старейшин. Они что-то пытались нам сказать, но кто же понимает их поганую речь! Правда, знаками они показали, что хотят узнать от нас что-то важное, — незнакомец вздыбил шерсть на хвосте. — И они дали понять, что намерены пытать нас, чтобы добыть то, что их интересует. Так что советую умереть в бою, воин. Иначе ты можешь испытать нечто худшее.

С той стороны двери послышалось движение. Крыстоны пытались высадить дверь. Долго ли она продержится?

Фуртиг приготовился к броску на первых, кто ворвётся внутрь. Фоскот тоже приподнялся и горящими глазами следил за коробочкой переговорного устройства. Уши Фоскота навострились, словно он услышал что-то отдалённое.

— Готовьтесь, идёт Грохотун! Он выручит нас. Гаммаж не обманул!

Теперь и Фуртиг уловил содрогание каменного пола, отлетающее эхом от стен. Грохот немного походил на отдалённые раскаты грома, но ничего столь сильного, чтобы породить такие толчки, Фуртиг никогда и вообразить не мог.

Шум приблизился, грохотало уже почти за дверью. И там же, за дверью, неистово вопили Крыстоны.

— Отойдите в сторону! — скомандовал Фоскот.

Незнакомец, наверное, не расслышал. Фуртиг схватил его за руку и оттащил подальше от надвигавшегося грохота. Незнакомец недовольно заворчал, но увидев предупреждающий жест Фоскота, замолк.

Фоскот с непонятно откуда взявшейся силой, напружинился, поднёс ко рту переговорное устройство и приготовился прижать языком отверстие, как будто ему должен был послышаться непонятный сигнал.

С грохотом теперь соперничали крики Крыстонов. Но это были не боевые кличи, а вопли ужаса и неподдельного страха.

Что-то ударило в стену снаружи. Крыстоны не могли бить с такой силой. Монотонные удары заглушались очень громким гудением. Вот дверь разломилась, но это было не всё. Вместе с дверью откололись и куски стены.

Фуртиг и незнакомец отпрянули подальше. В разломанную дверь не запрыгнул ни один Крыстон. Весь пролом заслоняла тёмная гладкая поверхность. Будто противоположная стена придвинулась вплотную к пролому. Но удары продолжались, круша и отбивая новые куски стены. Фоскот, совершенно не испуганный, наблюдал за происходящим так, словно именно этого и ждал. Он заговорил громко, стараясь перекричать грохот механизма.

— Грохотуны — это старые слуги Демонов, они сохранились ещё со времён демонской жизни. Грохотун подчиняется этой вещи, — Фоскот показал на переговорное устройство. — Когда Грохотун проникнет к нам, надо быстро забраться на него, на самый верх. Он вынесет нас отсюда. Из этой проклятой дыры. Но следует поспешить, потому что слуги Демонов живут недолго. Когда в этой коробочке прекращается гудение, Грохотун тоже умирает. И мы не сможем разбудить его. К тому же никому неизвестно, как долго он проживёт.

С шумом и треском через разломанную стену внутрь проникла металлическая рука, чёрная, шарящая вокруг выломанной дыры, расширяя пролом. Едва рука просунулась внутрь, Фоскот вновь поднёс язычок к отверстию в переговорном устройстве. Рука замерла, словно указывая на пленников. За нею возвышалась тёмная громада Грохотуна.

— Выбираемся, быстро! — скомандовал Фоскот и попробовал подняться. Но не смог, так как был слишком слаб.

Фуртиг повернулся к незнакомцу:

— Помоги мне!

Тот уже подбирался к Грохотуну и вернулся с явной неохотой: никто не любит, когда ему приказывают.

Вдвоём они подняли Фоскота. Для раненого даже их осторожное прикосновение было мучительным, поэтому он тихо застонал. Затем он умолк и Фуртиг с незнакомцем, кое-как протащив его через разлом, подняли товарища на самый верх прямоугольной машины.

У Грохотуна оказалось ещё несколько рук, теперь неподвижно застывших. У оснований рук Фуртиг с незнакомцем и уложили Фоскота. Как мог передвигаться этот странный механизм, понять было трудно: из-под массивного корпуса не высовывалось никаких ног. Но то, что Грохотун безостановочно шёл, сметая всё на своём пути, подтверждалось разбросанными вокруг телами мёртвых Крыстонов.

Взобравшись наверх, Фуртиг вопросительно взглянул на Фоскота. Удастся ли теперь оживить этого демонского слугу? И захочет ли Грохотун нести всю компанию?

— Что нам теперь делать, брат? — спросил Фуртиг у Фоскота.

Но тот лежал молча, не открывая глаз. Незнакомец проворчал:

— Он не ответит. Похоже, он при смерти. А мы — что ж — мы по-прежнему в дыре, но на свободе. И я воспользуюсь этой свободой, как могу!

Прежде чем Фуртиг успел помешать ему, незнакомец спрыгнул с Грохотуна и бросился прочь, в темноту туннеля. Фуртигу очень хотелось последовать за ним. Но его не пускал старый обычай не бросать соплеменника в беде.

Послышалось отдалённое сопенье и визги. Это спешили уцелевшие Крыстоны. Так что нельзя было утверждать, будто незнакомец выбрал самый правильный путь. Скорее всею, он убежал, чтобы снова быть пойманным.

Впрочем, и его с Фоскотом так же могли снова поймать. Фуртиг молился, чтобы Фоскот смог справиться с Грохотуном. Когда Фоскот коснулся языком отверстия в коробочке в первый раз, Грохотун пришёл. Фоскот коснулся кончиком языка снова — и грохотун перестал бить в стену. Значит, Грохотун слушается прикосновений к коробочке. Может, пока Фоскот лежит без чувств, у Фуртига самого что-нибудь получится?

Фуртиг поднёс отверстие коробочки к языку. Что там делал с этой вещью Фоскот? Наверное, несколько нажатий образуют систему сигналов. Но Фуртигу эта система не была известна. Единственное, что Фуртиг знал наверняка, так это то, что он очень хочет, чтобы Грохотун ожил и унёс их отсюда к Гаммажу. Если, конечно, Грохотун пришёл от Гаммажа, а не откуда-нибудь ещё.

Оставалось лишь попытаться. Торопливо, не думая, а не станет ли устройство сопротивляться вторжению чужака, Фуртиг прижал кончиком языка отверстие. И не отпускал, хотя язык сильно защипало.

В ответ бока Грохотуна начали тихонько вибрировать. Ожившие руки машины отодвинулись от стены. Грохотун стал потихоньку перемещаться. Фуртиг взглянул на Фоскота и увидел, что тот также потрясён. А Грохотун, кружась, разворачивался, и его руки уже подбирались к разломанной двери.

Они передвигались не слишком быстро, не быстрее пешей ходьбы. Зато Грохотун шёл безостановочно. Небывалое чувство силы охватило Фуртига. Он смог приказать этой вещи! Может быть, она не доставит их к Гаммажу, но сейчас, по крайней мере, она несла их прочь из плена Крыстонов. Фуртигу не верилось, что эти вонючие дряни нападут, пока он и Фоскот едут на грохочущем великане.

Правда, Фоскот предупредил, что никто не может сказать, как долго живут слуги Демонов. Фуртиг, однако, сейчас не думал об этом, радуясь полученному подарку судьбы.

Когда они выехали из коридоров, где обитали Крыстоны, освещение померкло. Но Грохотун зажёг собственный свет — на паре вытянутых впереди рук появились кружочки голубоватых огней.

Они передвигались по коридору искусственного происхождения, непохожему на обычные пещеры. Эти стены строили Демоны. Фуртиг и Фоскот осматривались, оглядываясь на каждом новом повороте. При всей заоблачной высоте Логовищ, казалось, под землёй скрывалось столько же этажей!

Фуртиг навострил уши. Конечно, беглецы не могли уйти далеко, это была только отчаянная попытка. Позади вновь послышались вопли Крыстонов. Что ж, теперь Фуртиг обладал небольшим преимуществом: он был наверху, значительно выше, чем смогут допрыгнуть Крыстоны.

Он пристегнулся ремнём Фоскота к рукам грохотуна, обеспечив себе, таким образом, возможность маневра, если таковой понадобится во время стычки. С когтями наготове, он спокойно ожидал Крыстонов.

Здесь пахло странными вещами. Кроме обычных запахов в подземелье витали запахи, которые Фуртиг не мог распознать. Молодой воин задумался, а в это время Грохотун остановился возле глухой стены. Значит, всё, чем помог им слуга Демонов — это дал небольшую отсрочку во времени. Фуртиг и Фоскот снова оказались пойманными.

Однако Грохотун, остановясь в движении, не прекратил деятельности. Его вытянутые руки двигались, производя странные движения вверх и вниз, высвечивая в стене то одно круглое пятно, то другое.

Послышалось глухое гудение. Стена сама собой разломилась, образовав большую трещину, гораздо шире той, какую рука Грохотуна пробила в стене темницы. Эта трещина была гладкой, словно ворота, оформленные в виде стены. Едва проход стал достаточно широк, Грохотун въехал внутрь хорошо освещённого помещения. Фуртиг оглянулся и увидел, что расколотая стена встаёт на место, закрывая проход. Убедившись, что пролом позади закрылся, Фуртиг облегчённо вздохнул. По крайней мере, сюда Крыстоны не проберутся.

А Грохотун меж тем двигался всё медленнее и наконец затих, уронив руки по бокам. Фуртиг быстро подыскал доступное сравнение: теперь Грохотун был похож на большого умирающего паука. Когда механизм замер, Фуртиг поднёс к языку переговорное устройство. Пощипывания не ощущалось, жужжание тоже стихло. Всё получилось как и предупреждал Фоскот. Грохотун умер. Если, конечно, его состояние можно назвать смертью.

Они находились в залитом светом помещении. В широкий туннель выходили двери множества комнат. Немного посомневавшись, Фуртиг спустился с Грохотуна. Оставив Фоскота наверху, он направился к ближайшей двери, чтобы выяснить, что там.

Металлические ящики загромождали весь пол комнаты. Пахло чем-то сырым и едким. Фуртиг чихнул и затряс головой, выгоняя этот запах из ноздрей. Вокруг не было никакого движения и его настороженные уши не уловили ни одного звука.

Он вернулся к Грохотуну. Что-то надо было делать, ведь машина умерла, а Фоскот не мог двигаться сам.

Когда-то, ещё подростком, Фуртиг учился искусству определения следов. Опыт предков Народа отложился в подсознании каждого человека, так что следы угадывались сами собой. Но сейчас перед ним не лежало никакого следа, который требовалось бы угадать. Взобравшись к Фоскоту, Фуртиг сосредоточился. Если только Грохотун нёс их, направляясь к Гаммажу, можно было попробовать взять след. Фуртиг прикрыл глаза и стал представлять себе путь, который следует пройти до Гаммажа.

Теперь мысли служили ему чутьём, зрением, слухом, помогая отыскать нужное. Так поступали до него некоторые мудрые охотники из Народа. А вот Фуртигу раньше не приходилось применять это умение на практике.

Фуртиг никогда не видел Гаммажа. Но у каждого, кто вырос в Пещерах, образ Предка прочно отложился в мозгу, будучи описанным множеством рассказов. Хотя, конечно, Гаммаж был самим собой, вопреки сознанию поколений, рисующих Предка великим, чудесным и поражающим воображение.

Фуртиг напряг мысли, стараясь вообразить, где же именно в Логовах должен скрываться Предок. И — ничего. Наверное, мысленный поиск не был ею призванием. У каждого воина свои достоинства и свои недостатки. Вместе, кланом, можно дополнить своими знаниями и мастерством то, что не могут другие. И наоборот: тебе помогут в том, что не под силу тебе самому. Но сейчас Фуртиг остался в одиночестве. Где же Гаммаж?

Ощущение было похоже на тихое стрекотание в густой траве. Тоненький намёк на звук, столь далёкий, что, может быть, вовсе и не звук это был, а только шуршание воздуха. Но сердце Фуртига забилось в триумфе. Он сумел! Теперь его поведёт чувство взятого мысленного следа. Фуртиг открыл глаза и взглянул на Фоскота.

Как поступить с ним? Ведь Фоскот по-прежнему не мог идти, а Фуртиг по-прежнему не мог нести его. Придётся оставить Фоскота, а позже вернуться. Но вдруг та стена, которая дала им пройти, — не единственный вход в это помещение. А предприимчивость Крыстонов нельзя недооценивать. Задолго до того, как Фуртиг вернётся с подмогой, Фоскота могут снова взять в плен или убить.

Можно, конечно, поискать в этих коридорах нового слугу Демонов, который ещё жив. Пожалуй, это был их единственный шанс, так что стоило пойти и разведать.

Фуртиг приступил к осмотру. Он перебегал от двери к двери, часто останавливаясь и замирая у стен. Но не от осторожности, а от усталости, как-то внезапно навалившейся на него. После горячки бегства он понял, что очень хочет отдохнуть. В сумке, подаренной Ю-ла, нашлось несколько кусочков сушёного мяса. Но он ел с трудом, потому что не нашёл воды, чтобы запить. Да и где здесь можно найти воду?

Фуртиг решительно обошёл ящики, нагромождённые в первой комнате, и не найдя среди них ничего полезного, проследовал дальше. В следующей комнате стояло множество длинных столов, уставленных вещами, назначения которых Фуртиг не понимал. Он попытался обойти один из столов, но задел хвостом какое-то блюдо, и оно с грохотом свалилось на пол. Эхо бьющейся посуды многократно разнеслось по всему подземелью, и перепуганный Фуртиг подскочил, ища убежище.

Прыжок едва не стоил ему жизни, потому что он налетел на небольшой столик, точнее, вещь, выглядевшую как небольшой столик, и эта вещь начала двигаться. Фуртиг оскалился, рыча и ожидая атаки. Но столик просто покатился и остановился, ударившись в большой ряд столов.

Фуртиг подцепил когтями одну из тонких ножек столика. И осторожно потянул к себе. Столик двинулся на удивление податливо. Тогда Фуртиг стал экспериментировать уже без особого удивления.

Столик был настолько высок, что вытянувшись во весь рост, Фуртиг едва доставал подбородком до края столешницы, покрытой каким-то искристым веществом, которое от первого же прикосновения Фуртига рассыпалось в пыль. Фуртиг сдул эту пыль, оставив голую доску. Но главное, столик можно было двигать.

Толкая и таща, он подкатил столик прямо к боку Грохотуна. Разница в высотах была невелика, столик почти совпадал с поверхностью Грохотуна. Так что Фоскота вполне можно было перетащить с машины на столешницу.

У Фоскота снова открылось кровотечение из раны на ноге, пока Фуртиг трудился, перетаскивая его. Фуртиг осторожно уложил так и не пришедшего в себя соплеменника, от души надеясь, что тот не свалится.

Потом он пристегнул ремень к паре ножек столика и перекинул петлю через плечо. Идти было неудобно, столик часто ударял по спине. Если бы не лёгкость, с какой столик катился, Фуртиг не сдвинул бы с места этот груз. Но он решительно вывел свою тележку в коридор.

Он перестал чувствовать время. Наверное, день сменялся ночью, а ночь сменялась днём, пока он шёл и шёл. Иногда ему казалось, что больше идти он не сможет. Тогда он останавливался и, не отцепляясь от врезавшихся в плечи лямок, переводил дыхание, так что становилось больно под рёбрами. Он так сосредоточился на толкании столика, что больше ни о чём не думал. Кроме, конечно, того, что нужно дойти до места, до которого нужно дойти…

И так дальше, вперёд и вперёд, без конца, из коридора в комнаты, через залы в новые коридоры. Постепенно становилось светлее, прибавлялось незнакомых запахов. Он так и не уловил момент, когда началась вибрация, спрятанная в стенах. Его притупившееся чутьё упустило этот момент. Где-то рядом обитало что-то живое.

Фуртиг прислонился к стене. По крайней мере здесь не пахло Крыстонами. К тому же он шёл в правильном направлении.

Фуртиг огляделся. Оставшийся позади коридор заканчивался гладкой стеной. Если эта стена была такая же, как та, которую преодолел Грохотун, непонятным способом расколов надвое, то Фуртиг так пройти не сумеет. Поэтому он отцепился от ноши и подошёл к стене, чтобы рассмотреть её.

Но что это! Он снова почувствовал себя попавшим в шахту. Только теперь его несло не вниз, а наверх. Он двигался мягко, словно воздух подталкивал снизу.

Фуртиг бешено забил руками и ногами, в результате чего ему удалось уцепиться за выступ у входа в шахту и выскочить из толкающего вверх потока воздуха. Охватившее его оцепенение улетучилось прочь.

Понятно! Эта шахта делала то же самое, что и предыдущая, только наоборот. И ему было совершенно ясно, что Гаммаж — наверху. Или тот, кого Фуртиг воспринял как Гаммажа.

Теперь надо было попробовать, не подымет ли этот поток стол с Фоскотом. Фуртиг подтолкнул тележку ко входу в шахту. Тело Фоскота зашевелилось, приподнимаясь вверх. Стол остался неподвижным. Значит, здесь поднималось только живое существо, а стол — нет. Фуртиг крепко обнял Фоскота, отцепился от стола и поток стал увлекать их вверх.

Подъём проходил медленно, но Фуртиг не возражал, так как должен был следить за направлением своей мысли. Они проходили один выход за другим. Каждый проём выводил на очередной подземный этаж, открывающийся как пещера с двумя входами. Они плыли всё выше.

Проплыв четыре этажа, Фуртиг почувствовал — остановиться надо здесь! Не отпуская обмякшее тело Фоскота, он плавающими гребками добрался до входа на очередной этаж. У него еле хватило сил преодолеть несущий их поток и добраться до пола коридора.

Осторожно уложив неподвижного Фоскота, он и сам лёг рядом, измученно переводя дыхание. Что делать дальше? Но никакого дальше не наступило, потому что он совершенно выбился из сил. Не сейчас, не сейчас… С этой мыслью он отключился, уронив голову на затёкшие руки.

Глава 5

Едва Фуртиг проснулся, как, даже не открывая глаз, понял, что он не один. Он тихонько втянул воздух. Запах не был мускусным, как у Крыстонов, скорее пахло кем-то принадлежащим к его, Фуртига, племени. Но всё перекрывал запах, который, собственно и разбудил Фуртига. Еда! И не та сушёная еда, которая была сложена в его путевой запас.

Он лежал на плетёной циновке, но не такой, какие плели в Пещерах. Рядом с ним терпеливо держала в руках одуряюще пахнущую миску незнакомая женщина. Она выглядела так, что Фуртиг сразу понял: он у чужих. Поэтому он посмотрел на неё так грозно, что у любой другой шерсть встала бы дыбом, а горло само издало бы угрожающее шипение.

Шерсть, в том-то и дело! У женщины имелась гривка серебристых волос на голове и плечах. Всё же остальное тело покрывал тоненький пух, сквозь который просвечивала кожа.

А руки, державшие миску! Пальцы были тонкими и длинными, не то что культяшки Фуртига. Он никак не мог понять, красива эта женщина или отвратительна. Она была настолько непохожа на женщин из Пещер, что Фуртиг уставился на неё, словно подросток.

Она протянула миску и приказала:

— Ешь!

Её голос тоже не был похож на голоса, к которым он привык.

Фуртиг взял миску. Содержимое представляло собой измельчённые кусочки-полоски мяса, которые оказалось на удивление легко глотать. Он жадно ел, забыв обо всём вокруг. Женщина в это время не ушла, и он снова рассердился. У Людей считалось неприличным, когда женщина присутствует при мужской трапезе. Женщины и мужчины должны есть отдельно.

— Ты — Фуртиг из Пещеры Предка?

— Да, но откуда вам известно?

— Как откуда? Не ты ли доставил сюда Фоскота? А он знает тебя.

— Фоскот! — с момента пробуждения Фуртиг ещё не вспоминал о нём. — Как он? Его ранили Крыстоны!

— Да, он ранен, но его поместили в оздоровитель. Это такое место, оборудованное Демонами, — в её голосе зазвучала гордость знания. — Мы овладели многими тайнами Демонов. Они умели не только убивать, но и лечить. Мы с каждым днём узнаём всё больше и больше. Если бы только нам удалось завладеть всеми их знаниями…

— И при этом не применять полученные знания в таких же гнусных целях, так, Лили-Ха?

Фуртиг удивлённо посмотрел поверх миски. Никто из Людей не ходит абсолютно бесшумно. Просто Фуртиг был так поглощён едой, что не расслышал, как подошёл кто-то ещё. И когда он взглянул, то едва не выронил миску.

— Великий Предок!

Он поставил миску, расплескивая содержимое, и склонился перед Предком, выражая почтительность.

Он был польщён и смущён, когда Гаммаж склонился к нему и, как полагается у Людей, потёрся носом о нос Фуртига.

— Ты — Фуртиг, сын Фуффора, сына Фору, сына другого Фуртига, который был моим сыном, — Гаммаж заговорил как заправский Старейшина, вспоминающий всю родословную за много-много лет. — Добро пожаловать в Логова, воин. Кажется, твой первый визит прошёл довольно непросто.

Гаммаж был стар. Морщины выдавали его возраст. Он был гораздо старше любого знакомого Фуртигу Старейшины. И всё-таки в нём чувствовалось нечто, указывающее на большую мощь. Но мощь, скорее, духовную, нежели физическую.

Как и у женщины по имени Лили-Ха, у Гаммажа почти не было шерсти на теле. Правда, в отличие от женщины, Гаммаж был стар. Худощавый, но более костлявый, нежели мускулистый, он не носил обычный для Людей пояс. Зато плечи его покрывал длинный кусок материи, откинутый назад. Он был величав и грациозен. А с шеи Старейшего свисала цепочка из блестящего металла с кубиком, напоминавшим переговорное устройство, с которым шёл Фоскот.

И — руки! Ни у кого из Народа Фуртиг не видел таких рук, с длинными пальцами, тонкими и узкими. Даже у женщины Лили-Ха руки были не столь изящны.

Да, в действительности Гаммаж оказался ещё неординарней, чем утверждали старинные легенды о нём.

Гаммаж указал на миску:

— Поешь. Здесь, в Логовах, нам нужна вся сила, какую может дать пища. Крыстоны, — Гаммаж тихо рыкнул, — Крыстоны пытаются устроить здесь своё Логово. Крыстоны пытаются овладеть знаниями Демонов. А может быть, очень скоро здесь появятся и сами Демоны.

Теперь голос Гаммажа стал сплошным рыком бойца, вызывающею противника на бой.

— Но обо всём этом мы поговорим потом. А сейчас, Фуртиг, расскажи, что думают обо мне в Пещерах? Они по-прежнему считают меня сумасшедшим, который лепечет чепуху, словно несмышлённый малыш? Говори правду, воин, именно она важна для меня.

И Фуртиг, не в силах скрывать что-то от Предка, сказал правду:

— Старейшины — Фал-Кан — говорят, что ты собрался открыть секреты Демонов другим чужакам. Всем, даже Лайкерам. Они говорят, что ты…

— Что я предатель, да? — Гаммаж замотал хвостом. — Возможно, с их точки зрения так оно и есть. Пока. Но в один не слишком прекрасный день Людям придётся противостоять большому злу вместе с Лайкерами, вместе с Клыкастыми. О Крыстонах я не говорю, потому что знания Демонов указывают на такие особенности Крыстонов, что союз с ними невозможен. Более того, если Демоны вернутся, Крыстоны, скорее всего, вступят в союз с ними, чтобы окончательно погубить наши жизни.

— Как? Демоны могут вернуться?

В голосе Гаммажа звучала такая уверенность, что сомневаться не имело смысла. Если Гаммаж так уверен в будущей беде, то не лучше ли тогда заключить перемирие даже с Крыстонами, и бороться против общего врага?

Гаммаж соединил свои удивительные ладони — эхо от хлопка разнеслось по комнате:

— Время! Вот что нам нужно больше всего, и вот чего у нас может не оказаться. Поэтому нам придётся отказаться от многих необходимых вещей. Например, от того, ради чего в Логова пришёл Фоскот. Он обследовал дальний сектор Логовищ в поисках записей, принадлежавших Демонам. Фоскот не нашёл тайников с записями, зато обнаружил новую опасность — базу Крыстонов, расположенную на самых границах наших территорий. И если знания попадут к Крыстонам, если они овладеют этими знаниями хотя бы вот настолько, — Гаммаж показал двумя почти сложенными вместе пальцами, насколько, — то Крыстоны станут властелинами не только Логовищ, но и всего мира. Сообщи это своим Старейшинам, Фуртиг. Может быть, они выслушают тебя, несмотря на то, что до сих пор уши их были закрыты для плохих новостей.

— А что ещё искал Фоскот?

Гаммаж умолк, глядя куда-то за Фуртига, словно там на стене был начертан ясный, как охотничий след, ответ. Который, впрочем, Гаммаж не торопился дать.

— Фоскот? — повторил он, словно впервые услышал это имя. И снова бросил хитрый взгляд на Фуртига. — Фоскот сильно пострадал в стычке с Крыстонами. Он был полумёртв, когда ты доставил его сюда, воин. Но сейчас он выздоравливает. Демоны были столь велики, что держали в руках не только смерть, но и жизнь. Они забавлялись этими двумя силами, как будто держали в руках детские игрушки. Так дети беспечно перекидываются камешками, палочками, шариками. С той только разницей, что безумные игры Демонов закончились для них печально. Демоны умели множество поразительных вещей. С каждым днём мы узнаем о них всё больше. Например, они по желанию могли вызвать дождь или заставить сиять солнце. Но и этого им было мало, они стремились к большему, к власти над жизнью и смертью. И в конце концов их знания обернулись против них же.

Фуртиг осмелился задать вопрос только потому, что почувствовал, как извечное поклонение Предку отступило. Как будто он взобрался на высокую гору и осознал, что взбираться было не столь трудно, как казалось снизу. Несомненно, фигура Гаммажа впечатляла. Он был выше самых уважаемых Старейшин. Однако Гаммаж не ставил себя над остальными, и тем самым не унижал соплеменников, как это практиковали Старейшины Пещер.

— Но если Демоны умерли, почему ты говоришь об их возвращении?

Гаммаж снова помедлил:

— Умерли не все. Но выжившие не остались здесь. Мы обследовали их последнее Логово. И нашли там только трупы. Точнее, то, что осталось от них. Позже, когда мы обнаружили их банки информации, стало ясно, что некоторым Демонам удалось спастись. А значит, они могут вернуться. И это гораздо важнее, чем то, что пытался найти Фоскот в своём втором походе по Логовам. Но ты всё узнаешь, Фуртиг, — по-прежнему глядя в стену, повторил Гаммаж. — Ты всё узнаешь. Тебе столько ещё предстоит узнать. И столькому научиться. Мы узнаём всё больше тайн, принадлежавших Демонам. Если бы у нас было ещё хоть немного времени!

— Крыстоны грозят отнять у нас и это последнее время, — вмешалась Лили-Ха.

Фуртиг снова изумился. Одно то, что женщина не ушла при появлении Предка, было удивительно. И она, к тому же, посмела заговорить с Предком, указывая ему, словно ребёнку, на какие-то обстоятельства, с которыми Гаммаж должен считаться! Это было поразительно.

Впрочем, Гаммаж воспринял её вмешательство как должное. Он согласно кивнул:

— Верно, Лили-Ха, нельзя забывать сегодняшние нужды ради мечтаний о завтрашнем дне. Итак, сын Пещер, мы теперь увидимся не скоро. Нашу часть Логовищ тебе покажет Лили-Ха.

Он плотнее запахнул одежду и вышел походкой юного воина. Фуртиг нерешительно опустил миску и взглянул на Лили-Ха. Понятно, что в Логовах не соблюдались обычаи Пещер. Но Фуртиг всё равно чувствовал себя неловко наедине с Выбирающей. Не зная, о чём говорить с этой незнакомой женщиной, он начал:

— Ты родом не из Пещер, так?

— Так. Я не из Пещер. Я родилась здесь, в Логовах.

И снова Фуртиг пришёл в изумление. Он много раз слышал, как охотники заявляли, что уйдут к Гаммажу. Но женщины к Гаммажу не отправлялись никогда. И то, что здесь, в Логовах, Люди вели нормальную человеческую жизнь, поражало. Впрочем, почему бы им не вести нормальную жизнь, оборвал себя Фуртиг. Это он слишком предвзят. Пусть так, но тогда где живут здешние женщины?

— К Гаммажу приходили не только люди его клана, — пояснила Лили-Ха, как будто читая его мысли. — По ту сторону Логовищ живёт другой клан Народа. Это там, далеко от ваших Пещер. Несколько сезонов назад Гаммаж отправил к ним своих посланцев. Те Люди приняли слова Гаммажа гораздо ближе, чем его родственники по клану.

Фуртигу показалось, что этим упрёком женщина высказала заносчивость, обычную для Выбирающей, когда та остаётся наедине с охотником. А Лили-Ха продолжала всё с теми же нотками превосходства:

— На земле тех дальних Людей сейчас живёт целое племя, состоящее из нескольких кланов. Оно образовалось ещё во времена матери моей матери. Но мы, рождённые здесь, отличаемся от тех, кто рождён вне Логовищ. Даже те, кто приходит к нам извне, другие. Мы, рождённые здесь, отличаемся, скажем, вот этим.

Она вытянула руку в одну линию с рукой Фуртига.

Его и её кожа были не столь различны. Но длинные тонкие пальцы Лили-Ха совсем не походили на коротенькие пальцы Фуртига. Лили-Ха убрала руку, явно гордясь собой.

— Вот что, — она помахала ладонью, — позволяет нам управляться с машинами Демонов.

— Так ты стала такой потому, что родилась среди этих машин?

— Гаммаж думает, что отчасти это так и есть. Но здесь множество странных мест… вот, скажем, оздоровители. В одном таком сейчас лежит Фоскот. Когда женщина собирается родить малыша, её тоже отправляют в такой оздоровитель. И она ждёт ребёнка там. И ребёнок рождается с изменениями. Моими руками я могу сделать гораздо больше, чем…

Она умолкла и Фуртиг закончил фразу сам:

— Чем я моими…

И он вспомнил, как прижимал отверстие переговорного устройства кончиком языка. Будь у него пальцы такой длины, язык не понадобился бы ни ему, ни Фоскоту.

— Да, чем ты своими руками, — нисколько не смущаясь, подхватила она. — Но Гаммаж хочет, чтобы ты осмотрел Логова. Так что пошли. Здесь, в этом Логове, у нас есть вещь, на которой можно ездить. Она перемещается только внутри Логова, хотя мы пытались заставить её ездить и снаружи. Мы не понимаем, почему она не едет наружу. Но достаточно пока того, что она ездит внутри.

Лили-Ха лихо подогнала к выходу из комнаты какую-то тележку, двигавшуюся легко и не такую огромное, как Грохотун. У тележки было два сиденья, настолько широкие, что Фуртиг понял: эта вещь была изготовлена для Демонов, а не для Людей.

Лили-Ха взобралась на переднее сиденье и ухватилась руками за поручень. Фуртиг понял, что ей неудобно так сидеть, но Лили-Ха ничего не говорила, выжидая, пока он усядется позади. Затем она потянула поручень на себя и тележка пришла в движение. Она покатилась вперёд легко и мягко.

Они ехали, и Фуртигу становилось понятно, что восторгаться тележкой незачем. Вещи, которые поражали его вначале, сменялись новыми вещами, ещё более поразительными. Лили-Ха рассказывала по ходу их поездки, как Люди пытались овладеть многими непонятными вещами, как целые команды рабочих под руководством Гаммажа изучали эти приспособления, но так и не смогли найти им применения, несмотря на специальные знания.

Однако обучающие машины Гаммаж освоил очень давно. Их приводили в жизнь посредством узких дисков, соединённых лентой. Лили-Ха поместила такой диск в машину, нажала какие-то кнопки — на стене перед Фуртигом появились картины, а откуда-то из воздуха возник голос, вещающий на непонятном языке. Большинство звуков этого языка Фуртиг не смог бы воспроизвести.

Потом женщина принесла ещё одну вещь, слишком неудобную, чтобы держать её в руках, Фуртиг надел её на голову. Внутри по бокам были выступы, по размерам подходящие к расположению ушных отверстий. Когда выступы коснулись ушей, слова незнакомою языка стали понятными. Но значение по-прежнему оставалось туманным. Так происходило обучение: слушая и глядя на картинки, можно было узнать новое. Лили-Ха заверила Фуртига, что через некоторое время он сможет обходиться без транслятора, научившись понимать чуждую речь.

Фуртиг разволновался так, как не волновался со дня Состязаний. Тогда он точно знал, что прогарает. Теперь это было волнение победителя, а не побеждённого. Со временем (теперь он понимал, почему Гаммажа так тревожила нехватка времени!) и он, Фуртиг, овладеет всеми секретами Демонов.

Он уже хотел остаться здесь! Но комната, куда Лили-Ха привела Фуртига, чтобы показать обучающую машину, была заполнена Людьми, деловито работающими, занятыми делом. Наверное, они отвлеклись на Фуртига лишь потому, что так приказал Гаммаж.

Здешние воины не были настроены к нему враждебно, нет. Они не выказывали беспокойства при виде незнакомца. Они обращались с Фуртигом как с подростком, который теребит взрослых. Как с не очень способным подростком, отвлекающим от дела. Гордость воина не позволила Фуртигу принимать с обидой такое обращение.

У большинства работающих были такие же длинные пальцы, как у Лили-Ха, и так же мало шерсти. Но попадались и похожие на Фуртига — окраской и строением тела. Они тоже не выказывали ничего, кроме безразличия.

Фуртиг постарался не замечать этого равнодушия, а сосредоточил внимание на их работе. Но увиденное показалось ему, тренированному воину, скучным. В свою очередь, он, воин, охотник (это звание было предметом его гордости!), защитник Пещер, был здесь никем. Так что результатом его с Лили-Ха осмотра явилась только глубокая тоска и желание вернуться к Людям своего племени.

Но вот они добрались до оздоровителя, где лежал Фоскот. Стоя в одном из кабинетов, они наблюдали сквозь прозрачную стену за тем, что происходило в соседнем помещении. Да-да, здесь можно было смотреть прямо через некоторые стены! Там, за стеной, на плетёной циновке лежал Фоскот. Освещение в той комнате за стеной было не таким как снаружи. Оно мерцало, словно ветерок, бегающий по траве. Фуртиг не мог найти этому сравнения лучше. Свет волнами переливался вокруг лежавшего ничком Фоскота.

Глаза раненого были закрыты. Грудь вздымалась и опадала, будто Фоскот крепко, без сновидений, спал. Перевязанная раненая нога больше не кровоточила, рана затягивалась в широкий шрам.

Фуртиг понимал, что окажись Фоскот в Пещерах, он не выжил бы. Слишком много воинов погибало и от меньших повреждений, несмотря на заботу лучших лекарей Пещер. Фуртиг вздохнул. Это было всего только одно из многих чудес, увиденных им в Логове. Но для него это чудо затмевало остальные, потому что результаты наглядно показывали мощь Демонов.

Он прижался ладонями к стене и придвинулся поближе, почти расплющив нос, чтобы получше разглядеть.

— Можно ли здесь вылечить лихорадку?

— Здесь можно вылечить всё. Любые болезни, почти все травмы и раны. Только одну болезнь оздоровитель не лечит… — она сказала это с такой грустью, что Фуртиг обернулся. Высокомерие Лили-Ха куда-то пропало.

— Какую же?

— Как-то Гаммаж нашёл одну вещь… Она выпускает туман. Когда этот туман касается тела… — Лили-Ха содрогнулась. — Это самая злая вещь, какую мы только нашли у Демонов. Туман нельзя остановить, и горе тому, кто попадёт в этот туман. Ох! Даже думать о нём страшно. Гаммаж уничтожил ту вещь.

— Ну что, Фуртиг, каково твоё первое впечатление от Логова?

Позади них стоял Гаммаж. Он вновь появился неожиданно, без предупреждения — как это ему удалось?

— Логова полны чудес.

— Да. Чудеса на чудесах. А мы всего-то прикоснулись к малой толике того, что здесь хранится. Нам очень нужно время, ничего кроме времени, — Гаммаж снова вперил взгляд в стену, словно там было написано, где взять столь необходимое Народу время. Или словно мысли Гаммажа отгородили его от собеседников.

И вновь Фуртиг осмелился прервать молчание:

— Чего я не понимаю, так это как Демоны, обладая такими большими знаниями, пришли к столь страшному концу?

Гаммаж весело взглянул в глаза Фуртигу:

— Потому что они жадничали. Они умели только брать. И брали — от воды, от воздуха, от земли. Когда же они поняли, что напахали слишком много, когда взялись возвращать долги, оказалось поздно. Но некоторые смогли спастись. Мы ещё не расшифровали все записи, поэтому не знаем, кто и куда делся. Но, кажется, они улетели на небо.

— Как птицы? Но ведь у Демонов не было крыльев. Так было на картинке…

— Да, — отозвался Гаммаж. — Но мы получили свидетельства, что Демоны располагали какими-то летательными аппаратами. Так что часть Демонов улетела. Те же, кто остался, усиленно работали в поисках средств, чтобы восстановить разрушенную природу. Но один из созданных ими препаратов и послужил причиной их гибели. Мы нашли две записи, где рассказывается об этом. От препарата развивалось заболевание, похожее на лихорадку. Некоторые умирали сразу. Другие оставались в живых, но у них менялся разум. Они становились похожими на Лайкеров, когда у тех изо рта течёт пена и они бешено рвут на клочки своих же соплеменников. Но у всех оставшихся в живых появлялся один и тот же симптом: они больше не могли воспроизводить потомство, — Гаммаж помолчал, как бы раздумывая, нужно ли говорить очередную мудрость. — Зато эта эпидемия имела и ещё один побочный эффект. Болезнь сделала нас, Людей, а также Лайкеров, Клыкастых и Крыстонов такими, какие мы теперь есть. Это, Фуртиг, мы тоже узнали из записей Демонов. Мы были для них животными, наподобие кроликов или оленей, за которыми мы охотимся для пропитания. Правда, первые Люди были в контакте с Демонами — об этом есть свидетельства. Несколько первых Людей жили в Логовах.

Голос Гаммажа стал тихим и печальным. Но в нём сквозила ярость.

— Демоны использовали нас для своих опытов и открытий. Они убивали нас, мучили, ставили на нас эксперименты. Они считали нас своими слугами, подчинёнными их демонской воле. Но так получилось, что мы стали разумными именно потому, что Демоны вымерли. Они заразили первых Людей той страшной болезнью, так как пытались отыскать противоядие. Заражённые Люди не умерли и сохранили способность давать потомство. Правда, женщины стали приносить меньше детей, чем раньше. И у рождённых детей появились физические изменения. А Демоны обнаружили, что их бессловесные слуги стали Другими, когда уже поздно было что-то изменить. Однако признать новую породу разумных существ равными себе Демоны не захотели. Им претила сама мысль о том, что кто-то живой останется после их гибели. Те, кто сумел вырваться из тогдашних Логовищ, и стали нашими прапрадедами. И прапрадедами Лайкеров. И прапрадедами Клыкастых.

А вот Крыстонам не потребовалось уходить из Логовищ, потому что Крыстоны малы размером. Они скрылись в подземельях, где Демонам трудно было отыскать их. Так Крыстоны и жили в темноте, вынянчивая своих воинов. А на поверхности в это время шла охота на Людей. Это было страшно, это было неразумно. То время поселило в нас ужас перед Логовами, поселило страх, заставлявший нас держаться подальше от поселений Демонов, даже когда последний Демон сгинул. Этот страх губителен для нас, потому что Люди потеряли время. Даже сейчас, когда мои посыльные рассказали в каждом племени о чудесах, ждущих Людей в Логовах, только немногие воины пришли сюда, сумев победить этот древний страх.

Фуртиг спросил:

— Но если мы овладеем знаниями Демонов, не случится ли так, что мы тоже начнём путать, где добро, а где зло, и в конце концов это погубит и нас, так же, как и Демонов?

— Но ведь мы не собираемся забывать их горький пример, Фуртиг. Посмотри вокруг! Разве здесь возможно забыть о случившемся? Нет, мы должны учиться только доброму, никогда и никто из нас не будет иметь права сказать: я сильнее окружающего мира, этот мир мой, и я буду использовать его, как мне захочется.

Слова Гаммажа были удивительны. Вот только вызовут ли эти слова такой же восторг, услышь их, скажем, Фал-Кан или другой Старейшина в Пещерах? Фуртиг сомневался. Обитатели Пещер и племя на западе были вполне довольны той жизнью, какую вели. У них правили обычаи. Воину полагалось делать это и это, говорить то и то, так же, как до него поступал и говорил его отец. Женщины становились Выбирающими и вели домашнее хозяйство так же, как делали их матери. Попробуй скажи им, что нужно поменять привычный уклад, что нужно идти обучаться знаниям Демонов! Осмелившийся на такое, подобно отчаянным потомкам клана Гаммажа, встретит на своём пути громадные трудности, подумал Фуртиг. Гаммажу такие трудности и привидеться не могут. Ведь несмотря на возраст и почтенность Предка, Старейшины клана говорили о нём как о сумасшедшем только потому, что он сделал попытку изменить их обычаи, уклад жизни.

Глава 6

Когда Фуртиг слушал Гаммажа, вникал в мудрость Предка, он соглашался: да, ничего не может быть важнее овладевания знаниями… надо учиться, потому что только знания принесут выигрыш в страшной гонке со временем. Фуртига поражало, что Логова, оказывается, были заселены новыми Людьми исключительно благодаря смелости его Предка. Разумеется, они должны найти защиту, которая убережёт их в случае вторжения чужаков.

Но душой Фуртиг не чувствовал восторга. Он был унижен до положения ребёнка, которого нужно терпеливо обучать житейской грамоте. А ведь Фуртиг был воином Пещер! Теперь же ему вновь предстояло пройти обучение, подобно тем, кто вдвое моложе его. Ведь здесь учились вне зависимости от возраста, а в зависимости от знаний, от способности усвоить эти знания.

Но он упрямо носил на голове ту плохо пригнанную штуку — транслятор — пока не начинало ломить виски. Он рассматривал картинки, появляющиеся на стене, слушал голос в наушниках, несмотря на то, что каждое третье из сказанных слов казалось ему бессмысленным. Однако наибольшее раздражение вызывал тот факт, что в залах для инструктажа все остальные ученики были намного моложе его!

И ещё его раздражало чувство собственного превосходства, с которым его воспринимали жители Логова. Их заносчивость воздвигала непреодолимый барьер в общении. Когда Фуртиг обращался ко взрослым, те обычно отвечали очень кратко и вечно куда-то спешили. Если у тех и выдавались свободные часы, то Фуртигу доступ в помещения отдыха был закрыт. Никто не интересовался Фуртигом как человеком. Для всех он был лишь ещё одним вместилищем для знаний, которые следовало заложить внутрь в кратчайшие сроки.

Он всё больше разочаровывался и это отражалось на учёбе. Впрочем, порой он узнавал столь интересные вещи, что тоска забывалась. Тогда он по-настоящему увлекался наукой. Особенно его ошеломила запись, повествующая о последних днях Демонов. Хотя ему было непонятно, почему Демоны решили сохранить эту ужасную запись. Разве что как документ, предупреждающий потомков?

Теперь он выучился ненавидеть по-настоящему. Никогда и никого он не ненавидел так сильно, даже Лайкеров. Правда, Крыстоны по-прежнему вызывали у него отвращение. Но после того, как он увидел помещения, где проводились опыты над Людьми, просмотрел записи, показавшие, как Демоны охотились на Людей, выживших после прививок страшной болезни… Злоба и жестокость Демонов настолько заражали безумием, что, просматривая записи, Фуртиг сам рычал, ворчал, бил хвостом и пару раз вцепился в изображение на стене когтями. Когда он пришёл в себя, вокруг собралась толпа младших учеников. Они с любопытством обсуждали, стоя в сторонке, не передалось ли старшему ученику злое бешенство Демонов. Но Фуртиг не устыдился своей ярости. Только так воин должен встречать врага!

Всё это время он не встречал Лили-Ха. И только дважды перед ним, как всегда неожиданно, появлялся Гаммаж. Предок туманно интересовался, всё ли в порядке, затем исчезал.

Фуртигу так хотелось поговорить, задать кому-то накопившиеся вопросы. Но его присутствие никого не волновало настолько, чтобы вступать в дискуссию. Чем они все были заняты? Нашёл ли кто-нибудь, как сдержать натиск Демонов, если те вернутся? Фуртиг не знал этою, хотя безумно желал знать. Кто, кто и кто? Что, что и что? Однако вокруг не находилось никого, кто захотел бы ему ответить.

И вот в один прекрасный день он вернулся с занятий в комнату, где проживал. И обнаружил у себя на постели сидевшего Фоскота! Это была та самая комната, где Фуртиг когда-то очнулся после того, как добрался до Логова Народа. Ему отвели эту комнату в личное пользование. Логово было столь обширно, что места хватало с избытком для всех.

Фуртиг обрадовался Фоскоту — для него эта встреча означала найти равного себе, соплеменника, воина.

— Ты выздоровел!

Впрочем, не было нужды говорить это. Вместо кровоточащей раны на теле Фоскота белел тоненький шрам.

— Выздоровел, — широко улыбнулся Фоскот. — Но расскажи-ка, братец, как ты поживаешь тут? А лучше расскажи, как тебе удалось дотащить меня в Логово? Говорят, нас нашли у входа в подъёмную шахту. А я хорошо помню, что охотился весьма далеко от неё. И когда я отключился, мы с тобой находились на много этажей ниже. К тому же, куда делся Ку-ла? Это тот, который вместе с нами попал в плен Крыстонов.

Фуртиг неторопливо поведал, как Грохотун умер на полпути к Логову. Но Фоскот перебил его:

— Что Грохотуны умирают, я знаю. Но как ты справился с его управлением? Я этого не помню, наверное, был без сознания.

— Я проделал то же, что и ты, — объяснил Фуртиг. — Я коснулся отверстия в кубике языком. Мы подняли тебя на спину Грохотуна и он повёз нас. Но тот незнакомец, кого ты называешь Ку-Ла, не поехал с нами. Он пустился собственным путём, — Фуртиг мотнул хвостом. — Там повсюду сновали Крыстоны. Боюсь, что он не дошёл никуда.

— Жаль. Он мог бы помочь установить контакт с дальним племенем. Но как всё-таки ты управлял Грохотуном? Ведь прикосновение только оживляет Грохотуна, а отдать команду, куда двигаться, ты не мог, потому что не знал, как эту команду отдавать.

— Я и не отдавал никакой команды. Просто коснулся отверстия языком.

— И о чём ты в тот момент думал? — не унимался Фоскот.

— Что нам надо добраться до Гаммажа, о чём же ещё?

— Вот именно! — вскочил Фоскот. — Так я и думал! Можно сколько угодно касаться отверстия, но дело не только в прикосновении. Они говорят, что достаточно механически нажимать на пульт. Нет! Они неправильно учат! Нажимай на отверстие хоть один раз, хоть два, дело не в этом. Дело в том, Что ты думаешь в это время. Оно работает от мысли, ты это доказал. Никакой системы отдачи команд ты не знал. Просто подумал, куда Тебе надо куда-то попасть, и Грохотун повёз!

— Но потом-то он всё равно умер, — вставил Фуртиг.

— Кстати! — поинтересовался Фоскот. — Как ты меня доставил к шахте, когда умер Грохотун? Как ты нашёл дорогу?

— Ну… я… Я попробовал взять мысленный след.

— Персональная мысленная связь! — Фоскот в изумлении захлопал глазами. — Но как ты мог вступить в персональную мысленную связь с Гаммажем, если ты его никогда не видел?

— Наверное, у меня получилось потому, что я — его потомок по прямой линии. Вообще-то я не знаю, как это получилось. Просто получилось. Ведь если бы у меня не получилось, мы сейчас не сидели бы здесь.

И Фуртиг рассказал, как нашёл столик на колёсах, как тащил Фоскота, как поднялся по шахте.

Дослушав, Фоскот спросил:

— Гаммаж знает об этом?

— Нет. Меня никто не спрашивал. Наверное, они решили, что ты указывал дорогу, — только теперь Фуртиг понял, что был так занят чудесами Логова, что не заметил, как с него самого никто не потребовал объяснений.

— Надо немедленно всё рассказать Гаммажу! Мало кто из нас умеет пользоваться мысленной связью, — хвост Фоскота так и ходил от восторга. — А про то, что можно установить мысленную связь с тем, кого никогда не встречал, я вообще не слышал. Это значит, что у нас начались изменения, которых не было раньше, и которые нам очень пригодятся.

Фоскот метнулся к двери, но Фуртиг остановил его:

— Подожди. Не сейчас. Мы же не уверены до конца.

— Как это не уверены? Пусть Гаммаж всё выслушает, проверит…

— Нет! — заворчал Фуртиг. — Я здесь на положении подростка, которому нужно учиться и учиться. Я наравне с несмышлёнышами, только что выползшими из материнской колыбели. Если я заявлю, что обладаю талантом, которого у меня на самом деле нет, меня станут воспринимать как ещё менее значимого. Этого я не хочу!

— Я тоже так думал когда-то, — ответил Фоскот. — Но единственное, что по-настоящему важно, это добавить свои знания и умения к уже имеющимся знаниям.

Теперь Фуртиг изумлённо уставился на Фоскота, высказавшего поразительную мысль. Конечно, воин всегда с готовностью защищает своё жильё, свою Пещеру в рядах клана. Но в мирное время воин занят только собой, он ходит в гордом одиночестве. Чтобы поддержать гордость этого одиночества, те, кто не добился успеха в битвах Состязаний, уходят прочь. Если бы сам Фуртиг не покинул Пещеры после неудачи на Состязаниях, его всем кланом воспринимали бы хуже, чем несмышлёныша-подростка. И вот теперь Фоскот предлагает просто так, без видимой причины подорвать свою репутацию. По крайней мере для Фуртига такая причина не была убедительной.

— Как ты думаешь, хоть кому-то, кроме Гаммажа, я был здесь интересен? — спросил Фоскот. — Для того, чтобы добиться звания воина в Логовах, необходимо что-то привнести в общий вклад знаний, что-то, заслуживающее всеобщею внимания. У рождённых в Логовах воинская доблесть не считается заслугой. У них свои мерки. Здесь идут Состязания на свой манер.

— И как ты доказал им, что стоишь чего-то?

— Делая то, что делал, когда меня поймали Крыстоны. По-моему, когда получаешь одно, проигрываешь в другом, а сумма знаний и навыков у нас у всех одинакова. К примеру, как ты изучал охотничьи территории около Пещер?

— Я обежал их и подробно запомнил, так что могу и теперь отыскать их днём и ночью.

Фоскот постучал по лбу коротеньким пальцем:

— У нас вот здесь имеется место, куда откладываются знания. Пройдя однажды по тропе, мы безошибочно разыщем её в следующий раз. У рождённых в Логовах это чувство ориентации на местности отсутствует. Когда они выходят на охоту или на разведку, они метят территорию, чтобы потом узнать её опять. Но если пришли Крытсоны, то пометки оставлять нельзя, потому что они послужат прямым указанием для врага, как попасть на твою территорию. Поэтому разведку должны производить только те, кто не утратил чувство ориентации. Неужели ты, Фуртиг, до сих пор не понял, что имеешь преимущество, которого нет у остальных из нас? Если в клане Логова поймут, как ты можешь находить направление, ориентируясь на чью-то личность, мы станем более свободными в наших поисковых выходах.

— И тут же напоремся на Крыстонов? Для этого не нужно ориентироваться. Крыстонов легко учуять по запаху.

— Ну, Крыстонов мы выследим и без тебя. Это умеет каждый. Для этого даже не обязательно ходить на двух ногах, можно бегать на четвереньках. А ещё мы нашли штуку, которая летает по воздуху, хотя у неё нет крыльев. Это очередная машина Демонов. Когда она летит, та собирает изображения местности, над которой пролетает, эти изображения она может пересылать на расстояние.

— Да? Так что же Гаммаж не послал эту машину, чтобы выручить тебя, когда ты попал в плен к Крыстонам? Она увидела бы это раньше, чем пришёл я, — перебил соплеменника Фуртиг. Ему претила сама идея летающей машины.

Однако Фоскот не шутил, а говорил серьёзно.

— По двум причинам. Во-первых, машина ещё не прошла испытания. Во-вторых, она работает, как и все другие слуги Демонов, недолго. То есть собирает информацию, но не может улететь далеко. Умирает. Приземляется, и ничем нельзя поднять её снова в воздух. Или эти машины слишком стары, или Демоны умели оживлять их каким-то другим способом.

— Почему же нельзя узнать, в чём дело, запустив те тонкие диски с лентами? Их дают обучающим машинам, и те рассказывают, что к чему. Ведь из таких дисков Гаммаж и другие узнают секреты Демонов.

— Это так. Но диски со знаниями хранятся не в одном месте, а во многих. Их находят то здесь, то там. Почему Демоны рассредоточили хранилища своих знаний — загадка. Гаммаж предполагает, что знания рассеяли, разделили по областям науки, хотя первоначально их хранили в одном месте. Не так давно было открыто, что где-то должен быть указатель хранилищ знаний. Но пока его существование под вопросом. Многое из того, чему мы обучаемся, построено на догадках. Даже слушая язык Демонов, мы понимаем лишь одно слово из двух. Другие термины Демонов мы не не можем истолковать точно, хотя слышим их по многу раз. Поэтому когда выясняется точное значение слова, то для нас это праздник. Гаммаж давно надеется, что если мы соберём все знания Демонов, то сумеем научиться управлять и всеми слугами Демонов без ошибок, обеспечив надёжность контроля. А если мы овладеем слугами Демонов, то останутся ли для нас ограничения в деятельности?

— Вполне возможно… — пробормотал Фуртиг. — Ведь и сами Демоны думали так же. А они были ограничены в своей деятельности смертью. Кажется, так.

— Да, для нас тоже существует такая опасность. Но что если Демоны вернутся и снова станут обращаться с нами, как со своими игрушками? Что тогда? Ты хочешь этого, брат?

— Чтобы с нами обращались как с игрушками?

— Разве ты не видел записи? — Фоскот негодующе забил хвостом. — Мы были игрушками Демонов, братец. Так было, пока они не принялись использовать нас по-другому, пока они не стали мучить нас болезнями, придуманными для живых существ. Ты хочешь, чтобы такое повторилось?

— Но откуда Гаммаж знает, что Демоны могут вернуться?

— В центре Логова находится устройство, назначения которого мы не понимаем. Это устройство посылает в небо сигнал. Мы попытались разрушить устройство, но оно так защищено, что мы не можем даже приблизиться. Оно работает с тех самых пор, как Демоны погибли. Из записей мы узнали о Демонах, которые улетели на небо. Если им удалось уцелеть и не умереть от болезни, которая унесла всё племя Демонов, то, возможно, это устройство подаёт им сигнал к возвращению.

Фоскот говорил так серьёзно, что уши Фуртига сами собой прижались к голове, а шерсть на загривке встала дыбом. Подобно Гаммажу, который умел увлечь своими высказываниями слушающего, Фоскот сейчас мог убедить в своей правоте любого.

— Но ведь Гаммаж уверен: если мы овладеем знаниями Демонов, мы сможем противостоять их вторжению.

— В лучшем случае, да. Но кого ты выберешь для битвы — воина, усиленного когтями, или воина без когтей? Оружие всегда даёт силу. Поэтому мы спешим отыскивать новые хранилища знаний и учиться всему. Возможно, именно следующий диск расскажет нам, как обращаться со слугами Демонов. Я уже рассказал, что Гаммаж предположил наличие такого хранилища знаний. И я отправился на поиски. Но был пойман Крыстонами. Они умеют делать очень хитрые ловушки, брат. В одну такую я и попался, потому что мы не знали о нашествии Крыстонов в ту часть Логовищ. И я стыжусь, что был пойман, потому что больше думал о том, за чем охочусь, а не о том, кто может охотиться за мной. Меня подвела моя же собственная беспечность, и если бы ты не пришёл на выручку, я заплатил бы за неё полную цену.

— Но ты собираешься снова идти на разведку?

— Если понадобится, пойду. Теперь, Фуртиг, ты понимаешь, что мы с тобой можем предложить жителям Логова? Мы можем осуществлять разведку, используя весь арсенал техники, имеющийся в Логове. А если ты владеешь чем-то более совершенным, чем технические средства, то…

Фуртиг упрямо перебил собеседника:

— Я сам ещё ни в чём не убеждён. Пока ничего не доказано.

— Так докажи! — настаивал Фоскот.

— Интересно, как? Что мне, выследить Гаммажа снова? Это может любой обитатель Пещер.

— Не любой. Ты знаешь, что эта способность присуща немногим.

— Но всё равно эта способность не уникальна. Можно выследить тебя, можно — Гаммажа. Здесь нет ничего необычного. Просто тебе показалось необычным то, что я взял след Предка, ни разу до того не увидевшись с ним.

Чуть пошатываясь, будто его всё ещё беспокоила рана, Фоскот забегал по комнате.

— И всё-таки я хочу рассказать об этом Гаммажу. А ещё лучше, скажи ему сам. Тогда, может быть, он придумает, как это всё проверить наверняка.

— Подумаю, — упрямо повторил Фуртиг. Он чрезвычайно заинтересовало всё то, что рассказал ему Фоскот. Ему передалась вера Предка. Но Фуртиг не желал, чтобы его начали презирать обитатели Логова, окажись его заявленные способности ложными.

— Фоскот, а ты знал наверняка, что искать, когда попался в ловушку Крыстонов?

— Я искал тайное хранилище записей, которое, по предположению Гаммажа, должно быть обширнее всех уже открытых нами. Гаммаж хотел разыскать больше информации об устройстве, посылающем сигнал в небо. Нам приходится обходить помещение, где расположено устройство, стороной, потому что уже несколько воинов погибло в хитроумных ловушках, расставленных Демонами для защиты устройства. Когда возникло предположение, что существует новое хранилище знаний, Гаммаж попросил добровольцев отправиться на розыски. Я вызвался идти. Потому что мы, жители Пещер, обладаем чутьём и можем определить опасные места. Но меня поймали, когда я пробирался через сектор, который считал безопасным.

Кажется, Фоскот искренне верил, что жители Пещер обладают определёнными преимуществами перед жителями Логовищ. Но может быть, он только говорил так, потому что его тоже раздражало высокомерие обитателей Логова? Неважно. Фуртиг не собирался принимать вызов, брошенный здешними выскочками, пока у него не появится, чем доказать собственную состоятельность. И всё-таки Фоскот подсказал ему, как утвердить свои способности.

— Фоскот, а как далеко ты находился от этого тайного хранилища, когда тебя схватили Крыстоны?

— Довольно далеко. Я специально шёл вкруговую, так как опасался ловушек, оставленных Демонами. Когда я пытался пройти по следу, часть проложенного хода обвалилась, подняв большой шум…

— И ты оказался заваленным без выхода?

— Нет, завалило только след. Он был оставлен раньше. Вот, смотри, — Фоскот достал из сумки на поясе тонкую палочку. Он направил её острие в пол, провёл — и на полу осталась хорошо различимая тёмная черта. Рисуя и поясняя нарисованное, Фоскот принялся рассказывать, как можно было бы продолжить след в подземных лабиринтах. Фуртиг никогда не видел, чтобы след рисовали, однако он быстро оценил преимущества метода и стал заинтересованно расспрашивать.

Фоскот довольно сказал:

— Ну, рисующая палочка, это ерунда! Вот пойдём, я тебе покажу настоящее оборудование!

Спрятав палочку, он направился к выходу. Фуртиг воодушевлённо последовал за ним. Они пришли в комнату, которую занимал Фоскот.

Здесь было не так голо, как в комнате Фуртига. Посреди комнаты стояли два больших стола, заваленные вещами, которые Фуртиг не сумел бы распознать ни с первого взгляда, ни со второго. Между тем Фоскот усадил его на кровать, сам придвинул стул и вытащил откуда-то небольшую коробку. По размерам коробка была как два сложенных вместе кулака. Фоскот направил её торцом в стену. Так же, как при работе с обучающими устройствами, на стене возникло изображение. Но это была не реальная картинка, а только ряды линий. Однако через некоторое время Фуртиг различил в этих линиях подобие рисунка, сделанного Фоскотом.

Тот положил коробку на кровать рядом с Фуртигом, подошёл к стене и, показывая на чертёж, заговорил:

— Смотри! Мы — вот здесь, — он царапнул когтем по стене, так что от оставленного следа картинка немного исказилась. Фоскота это не остановило. Он стал показывать, где расположены нижние и верхние коридоры.

Фуртиг уточнил:

— Но если у тебя есть такая штука, указывающая место, зачем искать что-то, беря персональный след?

— Потому что, — Фоскот, приблизившись к столу, шлёпнул по коробочке, и изображение исчезло, — каждая такая штука показывает ограниченное место, маленькую часть Логовищ. К тому же, если ты не нашёл нужной коробочки, показывающей ту часть Логова, какая тебе нужна, ты всё равно не сможешь ориентироваться.

— А что у тебя здесь? — Фуртиг указал на предметы, грудами сложенные на столах.

— О, эти вещи стоят того, чтобы их поискать. Вот эта сохраняет пищу горячей. Кладёшь горячую еду и спокойно идёшь на разведку. Потом открываешь эту штуку, а еда по-прежнему горячая.

При этом Фоскот продемонстрировал толстенный круглый кусок металла, который легко разделился на две половинки.

— Зачем это нужно, чтобы еда была горячей?

— Подожди, увидишь.

Фоскот соединил две части металлического цилиндра и подошёл к большому ящику, значительно превосходящему по размерам коробку, показывающую картинки. Он достал откуда-то сосуд, в котором Фуртиг рассмотрел куски мяса. Фоскот вынул один кусок, поместил его в полость ящика и накрепко закрыл дверцу.

Прошло несколько секунд и до Фуртига донёсся запах, какого он до сих пор ещё никогда не обонял. Пахло так вкусно, что рот сам собой наполнился слюной. А горло непроизвольно издало восторженное мяуканье, каким дети приветствуют кормушку с едой. Фуртигу стало стыдно от собственной несдержанности.

Но Фоскот сделал вид, что ничего не слышал. Он приоткрыл дверцу ящика и вынул мясо. Оно стало коричневым и пахло так, что Фуртигу пришлось сделать усилие, чтобы усидеть на месте, дожидаясь, пока Фоскот не угостит его. Мясо стало непохожим по виду ни на одно из кушаний, когда либо пробованных Фуртигом. Но вкус был очень даже неплох.

— Отлично приготовлено, да? — Фоскот снова взялся за цилиндр. — Демоны всегда готовили пищу, а потом складывали в такие вот штуки. В них еда не портится. Можно целый день ходить, взяв эту вещь с собой. Еда в ней остаётся горячей, как будто только что вынута из варочного устройства.

Потом Фоскот показал на широкую полосу, обвивавшуюся вокруг его талии наподобие пояса, подогнанного по фигуре, правда, не слишком точно. Спереди на этом псевдо-поясе покачивался кружок непонятного материала. От прикосновения Фоскота кружок засветился.

— А вот это предназначено для тёмных мест, — пояснил Фоскот. — Это лампа для освещения.

Казалось, запасы сокровищ, найденных Фоскотом у Демонов, были неисчерпаемы. Тонкие заострённые пики, которые можно применять для чего угодно. Очень острый кривой нож, с лезвием как прямой коготь, разрезающий всё. Фуртиг увидел столько нового, что голова его пошла кругом, потеряв счёт увлекательным предметам.

— Где ты раздобыл всё это?

— Я приношу из разведок лишь то, что могу донести. Польза от этих найденных вещей иногда бывает понятна сразу. А некоторые находки приходится отдавать на изучение. А вот взгляни на это! — и Фоскот достал новую коробочку, наподобие той, которая рисует картинки. Но даже после нажатия на кнопку на стене не появилось изображения, хотя выходивший из коробочки луч начал перемещаться.

Фуртиг, не скрывая удивления, зашипел. Он увидел картинку, возникшую из луча. Словно он сам стоял на вершине самого высокого Логова и смотрел на местность неподалёку от Пещер. Там двигались какие-то животные — Фуртиг различил оленей. Словно эти крошечные существа жили внутри коробочки. Фуртиг протянул руку к изображению, но не смог дотронуться. Невидимая преграда отделяла его от картинки. А казалось, что всё на этой картинке настоящее.

— Они, там — живые, правда? — спросил он Фоскота. Невозможно было поверить в то, что изображение нереально.

— Нет. Порой картинка меняется и становится видно… Подожди-ка!.. — Фоскот внезапно умолк, потому что картинку внутри коробочки заслонил плотный туман. Однако он быстро рассеялся и…

Фуртиг закричал:

— Это же Пещеры! Вон там, Фал-Кан, Сан-Ло! Это Пещеры!

Глава 7

Фуртиг поднял глаза, отрываясь от изображения, и понял, что Фоскот так же завороженно, в немом изумлении, смотрит внутрь коробочки.

Наконец Фоскот коснулся руки Фуртига и приказал:

— Думай! Думай о каком-нибудь конкретном месте или о каком-нибудь конкретном человеке. Посмотрим, что получится.

Фуртиг не мог понять, зачем Фоскот вдруг принялся отдавать такие странные приказы. Но он почуял по голосу друга, что это важно. Глядя на коробочку, он послушно подумал о том, о чём ему было приказано думать. И снова изумился.

В коробочке опять всё заволокло туманом, Пещеры исчезли. Но едва Фуртиг подумал, появилось новое изображение.

— Ю-ла!

Она была как живая, будто пришла посмотреть, что же поделывает Фуртиг. Впрочем, конечно, это была не настоящая Ю-ла, а лишь её мысленное изображение.

Туман окончательно исчез и стала видна местность близ Пещер, небольшая возвышенность. Но это была не совсем та местность, которую помнил Фуртиг. Что-то переменилось. Листья вовсю падали с деревьев, а на траве виднелись оставленные заморозками седые проплешины.

И снова возникла фигура, обратив к ним лицо. Ю-Ла, но не такая, какой он видел её в последний раз, а такая, какой она, наверное, стала теперь, когда прошло время. Фуртиг вспомнил, как она просила передать свои слова Предку, и почувствовал себя виноватым, потому что до сих пор ничего не сделал. Надо будет сказать Предку как можно скорее.

Ю-Ла прикрыла глаза ладонью, будто заслоняя их от солнца. Нет, картинка не была воспоминанием, ожившим по волшебству. Происходившее внутри коробочки не являлось чьей-либо памятью, это была отдельная самостоятельная жизнь, не зависящая от чьих-либо воспоминаний.

— Кто она? — спросил Фоскот.

— Ю-Ла из Пещеры Предка. Она — дочь сестры моей матери, так что между нами родство. Но Ю-Ла намного моложе меня. На следующих Состязаниях, может статься, она покинет нашу Пещеру и уйдёт в другой клан. Среди всех наших Людей она одна по-доброму отнеслась к моему уходу, когда я отправился к Гаммажу.

И снова наполз туман, закрыв лицо Ю-ла. Больше в коробочке не появилось никаких картинок, настала темнота. Фуртиг обернулся к Фоскоту. Он ничего не понимал, но ощущал себя так, словно вступил в какую-то игру, правил которой не знает, и сделал что-то не так, показав себя полным идиотом.

— Что же это за штука такая? Почему она показывает то место, которое далеко отсюда, почему там появилась Ю-Ла?

Фоскот шагал взад-вперёд, размахивая хвостом и демонстрируя работу мысли.

— Ты снова показал, братец, что обладаешь новыми интересными способностями. В Логовах имеется множество вещей, которые действуют непонятно как. Эта коробочка всегда показывала множество картинок. Или бывала тёмной и пустой, вот как сейчас. Я сам видел в ней Пещеры, мой клан, который далеко, но который я помню. Но теперь ты показал, что умеешь видеть отдельную персону так, как она живёт и двигается в этот же момент. Я думаю, это часть твоего умения брать мысленный след, того умения, которое привело тебя к Предку. Понимаешь, что это значит? Если мы сможем видеть человека, который нам нужен, просто думая о нём… — Фоскот указал на коробочку. Фуртиг и сам понял идею, а Фоскот с сияющими глазами продолжал:

— Ну-ка, братец, подумай теперь про учёбу!

И Фуртиг представил себе диски, которыми кормятся обучающие машины.

На поверхности коробочки тут же возникла новая картинка. Комната для обучения, в которой Фуртиг провёл многие часы. Два подростка со шлемами на головах. Лили-Ха, включающая машину. Комната была видна несколько секунд, затем изображение свернулось и исчезло. Фуртиг не смог больше восстановить его.

Однако Фоскот не был разочарован.

— Неважно, что пока не получается. Просто тебе не нравятся обучающие машины, или ты с ними ещё плохо знаком. Главное, что ты умеешь обращаться с этой коробочкой. Улавливаешь? Если мы все научимся видеть тех, кто нам нужен, как это умеешь ты! Разведчики всё отдадут за такие устройства.

То, что устройства чрезвычайно полезны в разведке, Фуртигу было совершенно ясно. Если бы в Пещерах имелось такое оборудование, можно было бы не бояться неожиданных нападений Лайкеров. Разведчики сообщили бы заранее о любой опасности. А может быть, удалось бы расставить эти коробочки незамеченными на подступах к Пещерам. Тогда и разведчиков можно было бы не высылать. Фуртиг обдумывал один способ за другим, пока Фоскот не оборвал его раздумья:

— Но возможно, братец, только ты один обладаешь таким талантом. Всё это предстоит выяснить. Поэтому — отправляемся к Предку!

Захватив коробочку, Фоскот вывел Фуртига из комнаты. Во время ходьбы по коридору Фуртиг вспоминал первый визит в Логова, когда он впервые увидел все эти чудо-шахты, которые поднимают и опускают с помощью воздушного потока. Позже Лили-Ха рассказала ему, что никто до сих пор не может найти, где же спрятано устройство, которое управляет шахтами. А первоначально работа этих демонских шахт была открыта, конечно же, Гаммажем, в его первый приход в Логова. Тогда Гаммаж просто сорвался в шахту. Но теперь жители Логова относились к шахтам так же спокойно, как жители Пещер к прокладке следов.

Они поднялись по шахте, миновав три этажа, и оказались в помещении, несказанно поразившем Фуртига, несмотря на то, что в последнее время его способность удивляться сильно притупилась.

Широкая площадка одной своей стороной выходила прямо в открытое небо. А высота была такой, что Фуртиг невольно вжался в стену, стараясь держаться подальше от открытого пространства.

Фоскот, увидев замешательство друга, пояснил:

— Там непробиваемая стена, только прозрачная. Вот!

И Фоскот подошёл к самому краю обрыва, поднял руку и хлопнул ладонью по невидимой поверхности. Фуртиг вгляделся и заметил, что тут и там панорама смазана — это невидимая стена искажала свет. Не желая дальше показывать свою робость, Фуртиг собрал волю в кулак и тоже подошёл к краю, где уже стоял Фоскот.

Они находились высоко над землёй. Яркое утреннее солнце играло бликами на многочисленных крышах и стенах уходящих ввысь зданий. Фуртиг изумлённо рассматривал открывшийся ему вид. С земли никогда не задумываешься о том, насколько высоки Логовища. Это стало ясно видно только отсюда, с высоты. Фуртиг раньше и не представлял как далеко тянутся постройки. А они, казалось, заполнили собой всё пространство вокруг. Даже на едва различимом горизонте темнели силуэты Логовищ. Выглядело так, как будто Демоны покрыли своими домами всю поверхность планеты.

Фоскот заторопился:

— Пойдём. Позже ты можешь забраться ещё на несколько этажей выше и всё хорошенько рассмотреть. А сейчас надо рассказать о твоих способностях Гаммажу.

Фоскот беспечно шёл прямо вдоль пропасти, но Фуртиг, всё ещё побаиваясь, держался поближе к стене. Они завернули за угол башни, теперь вдали показался кусочек зелени. Это могли быть только деревья, словно Логовища в том направлении внезапно иссякли, уступив место обычному миру.

В конце коридора открылся мостик, соединяющий две башни. Фоскот беспечно прошёл по мостику, показывая, что проделывал этот путь не однажды. Фуртиг побаивался, но шёл следом, напряжённо глядя вперёд, опасаясь взглянуть вправо или влево, чтобы не закружилась голова.

Он отроду не боялся высоты. Высоты не боялся никто из живущих в Пещерах. Но это были не Пещеры, а совершенно другой мир. Поэтому Фуртиг торопился попасть в безопасное место, почти наступая широко шагавшему Фоскоту на пятки.

В новом помещении не было прозрачных стен. Они пришли в простой большой кабинет, каких много в Логовах. Вот только стены здесь были освещены странным сиянием — его спирали свивались и развивались, образуя непонятные узоры. Фуртига эти завитки не интересовали, и он не счёл нужным вглядываться в них пристальней.

Зато пол оказался сделанным из какого-то мягкого пружинистого материала. Фоскот, не дожидаясь вопроса, принялся объяснять:

— Так отделаны все комнаты, где Демоны жили. У них здесь много необычного. Например, есть источники горячей и холодной воды, начинающие струиться от прикосновения рукой. Или вот эти звуки — послушай!

Но призывать Фуртига слушать не требовалось, он уже давно вслушивался в странную серию звуков, каких ещё не слышал доселе. Такие звуки не может издавать ни одно живое существо. Казалось, они лились прямо из воздуха. Низкие звуки, баюкающие. Нет, Фуртиг не мог точно определить, нравятся они ему или нет. Он просто слушал и удивлялся. Наконец он спросил:

— Что же создаёт эти звуки?

— Мы не знаем. Они появляются нерегулярно. Иногда входишь в комнату и начинается звук. А когда выходишь из комнаты звук прекращается. А иногда эти звуки начинаются с темнотой при включении освещения. Мы ещё столько не знаем! Чтобы узнать только часть здешних тайн потребуется пять жизней пяти долгожителей-Предков как Гаммаж.

— Но даже Гаммаж знает, что мы не имеем столько времени, и не проживём его спокойно, без вмешательства.

— Да, Гаммаж всё больше боится возвращения Демонов. Хотя он и не объясняет нам причин своей боязни. Если бы нас было больше! Знаешь, братец, Гаммаж уверен в одном. Когда наши предки скрылись из Логовищ от мучителей-Демонов, они не были похожи на нас. Я не имею в виду иной окрас шерсти или длину усов — так мы все отличаемся друг от друга, брат от брата. Нет, наши предки отличались на нас внутри. Некоторые оставались похожими на первых Предков, живших бок о бок с Демонами в Логовах, подчинённых прихотям Демонов и использованных по желанию Демонов. Но некоторые подверглись переменам. И их дети тоже, и дети их детей. Они все несли в себе отличия. Несмотря на то, что все Люди соприкасались со знаниями, усваивали эти знания каждый по своему, и Люди очень сильно отличались между собой и от клана к клану. Гаммаж, например, был настолько непохож на других, что его едва не выгнали из собственного клана ещё в детстве. Правда, он уже скоро доказал свою ценность. Он всегда верил, что в месте, которое внушало ужас его Народу, можно отыскать знания и мастерство. И он отправился в Логовища, хотя порой возвращался в Пещеры. Позже к нему стали приходить те, кто тоже жаждал знаний, кто испытывал беспокойство и не был доволен обычной жизнью племени. Именно их непоседливость и пытливость стала нормой жизни здесь. Позже пришедшие привели подруг, сумевших приспособиться к жизни в Логовах. А потом появились первые Рождённые в Логовах. Они ещё легче усваивали знания. Гаммаж считает, что все, кто сюда приходит, несут в себе нечто, зовущее их в Логова за тем, чтобы достать сведения, спрятанные здесь. Он надеется, что когда-нибудь все Люди соберутся здесь. Это так необходимо! Им будут открыты все знания и все методы лечения, — Фоскот коснулся залеченной раны. — Тогда мы станем хозяевами здесь и по всему миру, населённому когда-то одними Демонами. А пока мы должны стоять накрепко, если вернутся Демоны, и не позволить им снова открыть охоту на Людей ради забавы, как это было с нашими Предками.

Они покинули комнату светящихся узоров и прошли ещё ряд помещений, мебелированных не только столами и кроватями. Стены здесь украшали картины, а на полу стояло множество кресел и стульев. По углам будто кто-то нагромоздил друг на друга по пять-шесть циновок для сна, устроив мягкие лежанки. И всюду валялись ящики и контейнеры, незнакомые Фуртигу. Как в комнате Фоскота, все столы были тесно уставлены вещами, принесёнными изо всех уголков Логовищ. Встречавшиеся им обитатели Логова не обращали на вновь пришедших никакого внимания. Почти все работавшие были женщинами. Они сидели в креслах или на подстилках, разложив на столах перед собой образцы и детали устройств. Некоторые из них, стоя возле целых механизмов, крутили ручки. Устройства звякали и гудели.

— Сюда приносят все непонятные маленькие механизмы, — пояснил Фоскот. — Вначале Гаммаж и Старейшины осматривают новые вещи, определяя, не опасны ли находки, потому что были несчастные случаи с непроверенными образцами. У Долара по запястье нет руки после неосторожного обращения с незнакомой вещью. Теперь каждый предмет проверяют. И только когда убедятся, что вещь неопасна, её отдают для исследования тем, кто пытается разгадать назначение предмета. Здесь собраны наши лучшие работницы.

Фуртиг понял, что имеет в виду Фоскот: работавшие женщины ловко орудовали длинными, как у Лили-Ха, пальцами.

Сама Лили-Ха стояла в дверях очередной комнаты. Она расправляла какую-то широкую ленту материала, казавшегося весьма объёмным, пока она не свернула его в маленький рулон.

К удивлению Фуртига она произнесла традиционное приветствие Пещер:

— Доброго утра и ясного следа воинам.

— И тебе доброго утра, Выбирающая, — ответил он.

— Выбирающая? — недоумённо повторила она. — Ах, да, я слышала о вашем обычае. Но здесь мы не соблюдаем этот обычай, воин. Однако, если вы ищете Предка, то он здесь. У тебя новая находка, Фоскот?

И Лили-Ха указала на коробочку в руках Фоскота. Он ответил:

— Нет, это просто новое применение знакомой вещи. Как видишь, Лили-Ха, даже мы, простые разведчики, порой можем делать открытия. Как некоторые.

Голос Фоскота принял защищающийся тон, словно ему хотелось утереть нос гордячке, рождённой в Логове. Фуртигу такие эмоции были весьма понятны.

— Любые знания только приветствуются здесь, — кротко ответила Лили-Ха и снова принялись сворачивать новый кусок материала в крошечный свёрток.

Гаммаж оказался не один в своём кабинете. Он сидел в одном из Демонских кресел, устроенных как правило так, что Людям оказывалось неудобно сидеть — разве что забравшись в кресло с ногами. Рядом с Гаммажем расположился крепкого сложения воин, чьё ухо было разорвано, а через подбородок тянулся длинный шрам. Положив ладонь на колено, он во время разговора жестикулировал другой рукой, которая вместо помытой шерстью ладони заканчивалась металлической сферой, оснащённой когтями. Сфера пристёгивалась прямо к остатку культи ремешками. Наверное, это Долар, подумал Фуртиг.

И ещё там сидела Выбирающая. Про Долара можно было сразу сказать, что он нездешний, зато женщина всем своим видом показывала, что она рождена в Логове. На чёрной и шелковистой шёрстке шеи и запястий поблескивали ожерелья из натуральных камней.

Ни она, ни воин не выказали никакого интереса к вошедшим. Но Гаммаж мурлыкающе воскликнул:

— Что ты принёс, Фоскот? Я же вижу, ты торопишься что-то показать мне!

Вместо Фоскота заговорила женщина:

— Он принёс одну из коробок, дающих изображение. У нас множество таких. Ими забавляются дети.

К величайшему торжеству Фуртига Фоскот ехидно заметил:

— Только вы не пользуетесь этими вещами так, как это делает наш собрат!

Гаммаж соскочил с кресла и подошёл поближе.

— А что он делает?

Фоскот и Фуртиг объяснили, а затем Фуртиг показал, что он может сделать. Получились два изображения. Сначала Пещеры, потом — Ю-Ла. Она занималась узкими кожаными полосками, переплетая их и связывая непонятно зачем. Было видно, что у неё ничего не выходит, и она этим огорчена. Однако Гаммаж, увидев её занятие, воскликнул:

— Посмотри-ка, Лоханна, что делает эта женщина!

Та долго рассматривала изображение, после чего спросила Фуртига почти с укором:

— Кто эта малышка?

В вопросе прозвучало столько нетерпения, словно Фуртиг скрывал какую-то жуткую тайну. Он вспомнил, что ему наказывала Ю-Ла и снял с пояса сделанную ею сумочку. Пора было передать просьбу.

— Это Ю-Ла из Пещеры Гаммажа. Вот эту вещь сделала она сама. И просила показать эту вещь Гаммажу.

Гаммаж принял сумочку, словно это была только что найденная ценность неслыханной важности, затем передал её Лоханне. Некоторое время та разглядывала сумочку так же пристально, а затем произнесла:

— Она должна быть здесь, с нами, о, Старейшина. Она не рождена в Логове, но посмотри, что она пишет! И сейчас, взгляни! Она пробует перенять один из секретов Демонов, открыв его самостоятельно! Правда, она делает это неумело, но ведь она сама догадалась! Да, мир ещё не окончательно испортился!

— Похоже, не окончательно. Мы доставим эту девочку сюда, Лоханна. Ну, а теперь, — Гаммаж обернулся к Фуртигу, — расскажи нам, как ты заставляешь коробочку показать изображение того, что ты хочешь увидеть?

— Не знаю. Я просто начинаю думать о том, кою хочу видеть. И этот человек появляется. И эти Люди выглядят не так, как я о них думаю. Может быть, коробочка показывает, чем они занимаются, когда я начинаю думать. Но я не могу быть уверенным, ведь я не знаю, что они делают на самом деле в тот момент, когда я думаю о них.

Фуртиг не собирался объявлять наличие у себя таланта до тех пор, пока этот талант не будет доказан. Несмотря на восторги Фоскота, в присутствии женщины, рождённой в Логове, Фуртиг обязан был вести себя осмотрительно.

Фоскот приказал:

— Расскажи Гаммажу, как ты прошёл через Логова.

Фуртиг, робея, повторил свой рассказ. На это откликнулся однорукий воин:

— Не так уж странно. Мы знаем, что некоторые умеют брать мысленный след.

— Но Фоскот говорит о другом, — поправил Гаммаж. — Фуртиг не просто взял мысленный след. Он шёл по следу того, с кем не был знаком, он ориентировался на человека, с которым никогда прежде не вступал в контакт. Так что талант Фуртига отличается от умения брать мысленный след. Если у его потомства эта черта закрепится, мы в будущем получим довольно много. Что ж, Фуртиг, твой собрат по Пещерам не зря торопил тебя рассказать нам о новом умении. Но что ещё ты сможешь увидеть? Может быть, Логова?

Фуртиг приподнял коробочку. Лицо Ю-Ла исчезло, занесённое туманом. Какое бы место представить — с людьми или пустое? Он вообразил камеру, где его и Фоскота держали Крыстоны. Однако коробочка осталась тёмной.

— У меня не получается видеть места, где нет Людей, — сообщил он Гаммажу.

Тем не менее тот, кажется, отнюдь не был разочарован:

— Значит, твоё искусство связано с живыми существами. Подумай о ком-нибудь, кого ты знаешь в Логове.

Покусывая губу, Фуртиг задумался. И в его голове пронеслась идея! Сейчас его способности смогут подтвердиться наивернейшим способом! Он представил, что хочет увидеть второго стражника-Крыстона, который стерёг его с Фоскотом во время плена.

К его собственному изумлению туман в коробочке сгустился. Картинка появилась, но довольно неровная. Впрочем, детали всё-таки можно было различить. Это поняли наблюдающие за изображением, они тоже удивлённо о чём-то заговорили.

Крыстон лежал на полу в камере, где Фоскота держали в плену. Нога Крыстона была придавлена обломком стены, по-видимому, выбитом при движении Грохотуна. Крыстон был ещё жив, красные глазки сверкали, а рот открывался в беззвучном крике о помощи. Которая уже никогда не придёт, подумал Фуртиг. Скорее всего другие Крыстоны бросили своего воина как бесполезного калеку.

— Это же часовой Крыстонов! — закричал Фоскот. — Я видел его! Он стерёг камеру, где меня заперли!

Коробочка потускнела, изображение дёрнулось и пропало.

— Это стражник, который запер меня! — кричал Фоскот.

— Значит, ты умеешь брать след не только Людей, — подытожил Гаммаж. — Да, эти коробочки с изображениями, если научиться работать с ними, могут стать чем-то большим, нежели обычная детская игрушка. Лоханна, следует немедленно проверить всех, кто играл с этими коробочками, не получалось ли у них картинки того, о чём они думали. Даже играя. И могут ли дети контролировать, что именно видят? Могут ли управлять появлением изображения, или эта способность присуща немногим.

— Разведчики! — вмешался однорукий воин. — Соберите разведчиков и покажите им, как пользоваться этими коробочками. Покажите им изображения. Мы будем теперь заранее предупреждены о готовящихся нападениях.

Он поднял искусственную руку и острием когтей почесал подбородок.

Уже стоявшая в дверях Лоханна поспешила уверить Гаммажа:

— Ты получишь ответ, как только он станет известен, Старейшина!

После её ухода Гаммаж сказал:

— Лоханна знает много в области обучающих машин. Жаль только, что у нас не так много записей, оставшихся издавна.

Фоскот беспокойно заёрзал, но Гаммаж продолжал говорить:

— Не надо принимать мои слова, как жалобу на ваши неудачные поиски, друзья. Ведь никто из нас не знал о вторжении Крыстонов в наш сектор Логовищ. Никто из нас не был предупреждён об этой опасности. Крыстонов нельзя недооценивать. Они приносят больше потомства, чем мы, самки Крыстонов плодятся чаще. Это мы, Люди, в результате заболеваний, переменивших нас, перестали быть плодовитыми. К тому же среди Крыстонов тоже наблюдается прогресс. Они тоже стали умны настолько, чтобы искать знания Демонов самостоятельно. Будучи маленького роста, они могут проникать в такие помещения, куда нам ход заказан. Очень трудно закрыть какую-либо часть Логовищ так, чтобы Крыстоны не сумели туда проникнуть. К тому же они расставляют хитроумные ловушки. Правда, у нас теперь есть кое-какое оружие Демонов. Однако, как и слуги-механизмы, оно ненадёжно и может отказать в любой момент.

Гаммаж покачал головой и продолжил:

— Но самое главное! Знания, расположенные в отдельном хранилище, находятся на территории, куда вторглись Крыстоны! И если Крыстоны первыми доберутся до хранилища, мы окажемся в ещё большей опасности. Я уверен, что среди Крыстонов найдутся такие, кто сможет освоить знания и умения Демонов! А у нас так мало времени, так мало времени!

Глава 8

— Мы можем предпринять лишь одно, — медленно заговорил Фоскот. — Я снова пойду разведывать, где хранилище. Полагаю, теперь, зная о Крыстонах, я не попаду в ловушку.

Гаммаж покачал головой:

— Вспомни, младший брат, не ты ли только что покинул оздоровитель? Да, твоя рана затянулась, но если ты вновь подвергнется испытанию, она может дать о себе знать. Помнишь, что произошло с То-То?

Фуртигу показалось, что Фоскот заупрямится и начнет протестовать. Но тот лишь вздохнул:

— Но если не я, кто тогда пойдёт? И если Крыстоны доберутся до хранилища, то как мы получим записи, которых так ждём?

— Он прав, — рыкнул однорукий Долар. — Если бы я только мог! — он зарычал ещё громче и ударил по столу когтями с такой силой, что на столешнице осталась глубокая отметина.

— Долар, друг мой, конечно, если бы ты мог, то пошёл бы сам. Но в разведке нужны ловкость и быстрота молодого тела, а их мы с тобой давно утратили.

Фуртиг, не узнавая собственного голоса, заговорил:

— Я обученный и умелый воин, Старейшина. И я умею ориентироваться, поэтому и попал сюда, в незнакомое место. Позволь узнать мне, что искать — и я готов отправиться в путь.

— Нет! — возразил Гаммаж. — Ты должен поработать с генератором изображений до тех пор, пока не станет ясно, как это получается. Неужели ты не понимаешь, что для нас твоё умение генерировать изображение важнее?

Долар засомневался:

— Разве? Неужели это важнее, чем спасти хранилище знаний от Крыстонов? У нас всего шесть воинов, пришедших из внешнего мира, четверо из них сейчас отсутствуют, устанавливая контакты с дальними кланами и племенами. Если Фоскот не может идти в разведку, то кого же нам посылать? Рождённого в Логове? Но здешние мужчины выучивают путь только после того, как много раз пройдут по нему в чьём-нибудь сопровождении. А кто же их будет обучать ориентированию и водить? Но, конечно, если эта коробочка может пригодиться для разведки, нужно попробовать. Пусть Фоскот и этот молодой воин выяснят, могут ли они посылать в коробочку изображения разных мест, обмениваясь друг с другом информацией.

Это предложение показалось разумным, и остаток дня Фоскот и Фуртиг провели в экспериментах. Они прятались друг от друга в бесконечных коридорах верхнего этажа, перекликаясь и выслеживая. Когда наступала очередь Фуртига прятаться, он уходил, а Фоскот пробовал найти его по изображению места, появляющегося в коробочке. Однако у Фоскота ничего не получалось. Он не мог удержать ни одной ясной картинки. Правда, раза два туман в коробочке собирался в какую-то неясную фигуру, что вдохновило Фоскота на продолжение опытов.

Но вот, в очередной раз не найденный Фоскотом, Фуртиг вышел из укрытия и хотел уже предложить закончить бесполезное занятие. Но нашёл Фоскота в крайне возбуждённом и озадаченном состоянии.

— Слушай! — закричал он, едва увидев Фуртига. — Ты был в комнате со светящимися узорами на стенах. Ты подошёл к стене и положил ладонь на узор. И на поверхности стены отразился ещё один ты, ладонь к ладони стоящий рядом.

— Верно! — обрадовался Фуртиг. — Я был там и сделал именно это. Как раз перед выходом сюда. Значит, ты тоже научился создавать изображения!

Они вернулись к Гаммажу, чтобы доложить об успехах, и были встречены грустной новостью, которую принёс другой разведчик. Он направлялся к племенам, охотившимся на севере, но не достиг тех территорий, потому что путь отрезали поселения Лайкеров. Те, кажется, обосновались там надолго.

Гаммаж расхаживал по кабинету, словно мысли не позволяли ему сидеть спокойно. Уши поджаты, хвост ходуном — не знай Фуртиг, что в Логовах Состязания запрещены, он подумал бы, что Гаммаж хочет вызвать кого-то на бой.

— Записи утверждают, что когда-то Лайкеры были слугами Демонов в значительно большей степени, нежели мы, Люди. Люди только жили рядом с Демонами, но никогда не лизали им пятки, как это делали Лайкеры. Я надеялся… Впрочем, неважно! Но если Лайкеры начинают подтягиваться к Логовам, не значит ли это, что Демоны вот-вот вернутся? Что если Лайкеры помнят какой-нибудь условный знак, оставленный им Демонами? Что если теперь этот условный знак призывает Лайкеров снова собраться на службу Демонам? Впрочем, помня о страшной кончине Демонов, я на месте Лайкеров не торопился бы идти на этот зов.

— Лайкеры не живут в Логовах, — возразил Долар. — Они роют норы. А если и появляются в Логовищах, то никогда не остаются надолго.

Гаммаж кивнул:

— Да, если выходят охотиться, то небольшой группой. Но в этот раз с ними женщины и дети. Спроси Фай-Яна, он три восхода наблюдал за Лайкерами. Теперь нам следует разузнать обстановку.

— Мы можем её прояснить, Предок, — заговорил Фоскот. — Мы научились пользоваться этой коробочкой. Я увидел в ней Фуртига.

Гаммаж обернулся с быстротой подростка. Глаза его засияли жёлтым огнём:

— Вот как! — теперь он говорил как воин, вызывающий противника на битву, бросающий боевой клич. — Тогда мы сможем найти это хранилище! Может быть, спрятанные там знания Демонов помогут нам продержаться в Логовах. Даже если Лайкеры останутся нашими врагами.

— Останутся врагами? — Долар щёлкнул когтем. — А разве когда-нибудь было иначе? Или ты допускаешь, что они заключат перемирие с Крыстонами?

— Не исключено. В военное время лучше не говорить «этого не может случиться» о том, что может случиться. Надо быть готовым к любой опасности. И повторяю — хотя уже не раз говорил вам — что слова бесполезны. С Крыстонами нельзя быть ни в чём уверенным. Ты, Фуртиг, если отправишься туда, где могут встретиться Крыстоны, обязан помнить об этом: им нельзя верить ни в чём.

Фуртиг подумал, что здесь-то его можно было и не предупреждать. Он и сам это знал, ненавидя злобных тварей давно и не собираясь мириться с ними. И вообще, воин может доверять только собратьям по клану. Или, в крайнем случае, тем обитателям Логовищ, кто предоставил ему приют.

Он безучастно слушал наставления, запоминал информацию о приметах и пути — всё, что по крупицам собрали ходившие в разведку, было полезно. Фоскот стал объяснять, где именно искать. Впрочем, его наставления были довольно неясными. Нужно будет ориентироваться по меткам, оставленным — или не оставленным — на стенах. И ещё должен будет помочь проводник.

Так Фоскот назвал коробочку, похожую на ту, какая оживила Грохотуна. Однако эта коробочка жужжала по Другому поводу. Несколько сезонов назад разведчики обнаружили, что коробочка начинает жужжать вблизи дисков, на которых записаны знания Демонов.

Собрав инструмент, припасы и прочее оборудование для разведки, Фуртиг направился в нижние уровни Логова. Никто не знал, как далеко проникли в Логова Крыстоны. И это несмотря на то, что на важнейших участках были выставлены постовые. Кроме того, в коридорах расставили Грохотунов, которые могли понадобиться в любой момент. Фуртиг прошёл мимо одною из них, не обращая на машину никакого внимания.

Наконец он достиг тёмного туннеля, служившего проходом не только для Людей, но и, вполне вероятно, для врагов. Он миновал множество дверей, не тратя время на обследование. Здесь не могло располагаться хранилище. Фуртиг бесшумно продвигался вперёд, напрягая зрение, навострив уши, принюхиваясь. Запах, который Крыстоны не умели скрыть и который не мог забыть ни один воин Людей, выдал бы присутствие Крыстонов мгновенно.

Будучи охотником, Фуртиг знал, что многие животные обладают нюхом, более сильным, чем его, Фуртига, чутьё. Например, Лайкеры лучше различают запахи. Зато зрение Фуртига не уменьшалось в полумраке. И слух также входил в его преимущества.

В туннелях было не совсем темно. Через равные промежутки на стенах тускло светились небольшие вертикальные бруски. Наверное, когда-то они светили ярко, но со временем потускнели. Однако даже теперешнего света от них было достаточно, чтобы охотник различал путь.

Перед выходом Фуртиг основательно наелся, напился и выспался. Он нёс на поясе контейнер с водой и мешок с пищей. Оставшиеся ожидали, что он вернётся быстро, но Фуртиг предусмотрел возможные задержки в пути.

Под его подошвами мягко пружинила пыль, но Фуртиг ступал так легко, что в воздух та не поднималась. Он держал руку на спусковом крючке оружия, выданного Доларом из скромного личного арсенала. Оружие было неудобным, его рукоять, изготовленная для гораздо более мощной ладони, неудобно лежала в руке Фуртига. Чтобы пустить это оружие в действие требовалось нажать кнопку — а до этого зарядить патроны в зарядник и заложить обойму внутрь. Кроме того, чтобы нажать кнопку, надо было снять удобные и привычные когти.

Но увидев оружие в действии, Фуртиг понял, что преимущества от него перевешивают неудобства. Демоны, приручившие молнии, умели упрятывать небесный огонь в своё оружие. Поэтому при нажатии на кнопку из него вылетало трескучее пламя, выстреливающее вперёд как нож из света. Предмет, которого касалось пламя, просто исчезал! Это было очень страшно. И как все вещи Демонов, оружие было ненадёжным. Разведчики нашли множество образцов этого оружия, но лишь несколько из «спрятанных молний» работали. Большинство найденных «молний» молчало, как будто жизнь в них иссохла за долгие годы бездействия.

Фуртиг свернул из главного коридора в узкое ответвление и стал считать тусклые светильники на стене. Насчитав четыре, он взглянул вниз. Там его ждало отверстие. Такое же, как через которое он проник в камеру, где Крыстоны держали пленённого Фоскота. Это отверстие Фоскот пометил как первую веху на пути Фуртига.

Фуртиг опустился на колени, натянул когти на ладони. Он решил зацепить когтями решётку отверстия, чтобы осмотреть путь. Фоскот рассказывал, что Крыстонов к нему привлёк шум, издаваемый им же самим. Поэтому Фуртиг действовал очень медленно…

Работая, он размышлял, насколько успешными оказались их с Фоскотом изыскания, и видит ли друг, находясь сейчас в Логове, что делает Фуртиг. Сосредоточившись на этой мысли, Фуртиг обследовал отверстие, положив решетку рядом с собой. Ход оказался довольно узким, но внутрь можно было забраться. Однако Фуртиг не спешил. Он знал, что подозрительные Крыстоны могли устроить ловушку. С другой стороны, иного хода не было, так как обвалившиеся стены и потолок перекрыли коридоры. Наконец Фуртиг решился. Он осторожно опустил решётку на прежнее место. Нельзя повторно идти путём, которым добирался Фоскот. За время учёбы в Логовах Фуртиг просмотрел великое множество разных ловушек, изготовленных Крыстонами. Некоторые из них было практически невозможно распознать, пока не попадёшься. Значит, следует найти другую дорогу в хранилище. Или, возможно, Фоскот, зная Логова, подскажет другой путь.

Фуртиг снова напряг воображение. На этот раз он подумал не о том, как связаться с Фоскотом. Он просто представил себе Фоскота.

Вообразил живо. Если бы не закрытые глаза, можно было бы сказать, что лицо Фоскота появилось перед взором Фуртига. «Я не знаю как быть дальше, — усиленно думал Фуртиг. — Помоги!»

Ему никогда не приходилось делать ничего подобного. Сработает ли его мысленное усилие, он не знал. И сможет ли Фоскот уловить, какая именно ему, Фуртигу, нужна информация, неизвестно. Ведь коробочка у Фоскота даёт только картинку, а не мысли.

Мысли…

Фуртиг не мог объяснить, как это у него получилось. Может быть, он действительно «услышал» мысли Фоскота. Но может быть, он услышал не пришедшую издалека мысль, а сам так горячо желал отыскать направление, что сознание схитрило и подсказало ему путь.

«Прямо-направо-вниз».

Фуртиг открыл глаза в полной уверенности, что услышанное не было его собственной мыслью. «Прямо-направо-вниз». Это значит, прямо по коридору, поворот, спуск вниз. Либо ему подсказали дорогу, либо впереди западня. Фуртиг рассудил, что лучше принять услышанное за подсказку верного пути.

Поэтому, оставив зарешеченное отверстие, через которое когда-то попал в ловушку Фоскот, Фуртиг двинулся дальше по коридору.

Он пробирался по прямому коридору, совершенно пустому, если не считать нескольких дверей. Вдали ход перегораживала глухая стена — коридор вёл в тупик, никаких поворотов направо не было видно. Правда, там показалась дверь, как раз справа.

Фуртиг вошёл в комнату. Внутри тоже было пусто, никакой мебели, а попасть в помещение можно было только через дверь, которую только что миновал Фуртиг. Однако в полу темнели два зарешеченных отверстия, из одного явно тянуло воздухом. Фуртиг наклонился, принюхиваясь.

Крыстонами не пахло. Как и затхлостью, характерной для всех этих подвалов. Фуртиг решил, что ему посчастливилось уйти с опасной территории. Или, возможно, ещё только посчастливится уйти.

Он попытался приподнять решётку, но та не поддавалась. Пришлось поддеть её когтями, чтобы сдвинуть. Когда наконец он отпихнул её подальше, обнаружилось, что открывшееся внизу отверстие значительно шире предыдущего. Некоторое время он так и оставался, склонившись над отверстием, раздумывая, видит ли его Фоскот. Потом достал один из выданных Гаммажем инструментов — небольшой, не длиннее ладони, стержень. Тем не менее, по мере вытаскивания хвостовика стержня, он вытягивался, став наконец по длине вдвое больше роста Фуртига. Этот Длинный тонкий шест поможет Фуртигу избежать замаскированных ловушек. Разумеется, если суметь правильно воспользоваться им.

Фуртиг решительно пополз вперёд. Было пыльно, ширины лаза еле хватало для передвижения на полусогнутых. К тому же стало так темно, что даже зрение Фуртига не позволяло что-либо разглядеть. Единственной надеждой оставался стержень-шест. Фуртиг шарил им впереди, выстукивая возможные препятствия. Иногда разведчики таким образом обнаруживали спрятанные в узких проходах ловушки. Впрочем, и разведчики порой терпели неудачи. Фуртигу почему-то именно сейчас припомнился один такой неудачник.

Шест упёрся в стену впереди. Фуртиг поводил шестом по сторонам — всюду были стены. Однако воздух откуда-то продолжал поступать! Может быть, через какие-то отверстия в боковых стенах. Фуртиг ещё раз пошарил шестом по боковым стенам, но те были гладкими. Тогда лаз может уходить либо вверх, либо вниз.

Конечно вниз! Ведь и Фоскот передал мысленно, что придётся спускаться вниз. Фуртиг провёл шестом по полу и обнаружил отверстие, довольно широкое. Он подполз и, наклонив голову, попытался определить, глубоко ли внизу.

Было глубоко. Он безуспешно покачал в колодце шестом и вытащил его. Зато в стенах нашлось достаточно углублений, чтобы он смог цепляться когтями, замедляя движение. Впрочем, спуск всё равно оставался опасным, потому что определить, на какую же глубину придётся лезть вниз, Фуртиг не мог.

И Фуртиг пополз, несмотря на боль в руках, несмотря на онемевшие суставы. Он так и не добрался до дна, остановившись у первого же ответвления, идущего в горизонтальном направлении.

Усталый, потный, он дал себе немного передышки. Чуточку отлежавшись, переведя дух, Фуртиг вновь взялся за шест и двинулся вперёд.

Новый проход оказался таким узким, что приходилось пробираться ползком. Зато запаха Крыстонов не ощущалось, поэтому было бы глупо не попробовать добраться до цели по столь безопасному пути.

Он скользил, извивался на животе, сгибаясь и разгибаясь как гусеница. Очень медленно… К счастью, шест не натыкался ни на какие препятствия впереди, а когда вдали забрезжил долгожданный свет, Фуртиг пополз вдвое быстрее. Он полз так быстро, насколько это позволял узкий проход, и вскоре наткнулся на очередную решётку. Подобно той, что выходила в темницу Крыстонов, эта решётка была вмонтирована под потолком. Фуртиг подполз ближе, чтобы заглянуть в помещение за решёткой. И он увидел! Внизу, в комнате, находились Крыстоны! Ещё до того, как он разглядел их, донёсся характерный запах. Фуртиг замер, боясь шелохнуться. Усы его яростно распушились: запах Крыстонов перебивал запах крови. Там, у Крыстонов, был кто-то из Людей.

Он прислушивался к звукам внизу. Возня шла прямо под ним, но видно было немного. Донёсся приглушённый болезненный стон, сопровождаемый повизгиванием Крыстонов. Затем в помещение втолкнули полуживое тело.

Шерсть пленника заливала кровь. Но Фуртиг узнал Ку-Ла. Значит, тот не смог выбраться! Значит, он не только не убежал от Крыстонов, но и пострадал от их жестокости. И то обстоятельство, что Ку-Ла оставался жив до сих пор, указывало на жестокость Крыстонов, только и всего. Человек для Крыстонов не был ничем другим, кроме еды.

Фуртиг распластался по решётке, словно сейчас ему приносили информацию не только глаза и уши, но и вся поверхность тела. Он внимательно слушал возню и повизгивания Крыстонов. Но вот всё затихло. Фуртиг выждал подольше, чтобы убедиться в уходе Крыстонов, почему-то не оставивших стражи.

То, что сторожей не оставили, подтверждалось и действиями Ку-Ла. Он попытался приподнять голову, но усилие не принесло ему ничего, кроме болезненного стона. Дотянуться до ремня зубами он не сумел. К тому же Крыстоны были далеко не глупцы: Ку-Ла связали мастерски. Пленник оставил попытки дотянуться до ремней и с новым стоном упал навзничь, словно последнее движение окончательно обессилило его.

Ку-Ла происходил из другого клана, так что никакой необходимости вызволять чужака Фуртиг не чувствовал. Но Ку-Ла — тоже из Народа! На его месте мог оказаться он сам, Фуртиг. Или, скажем, Фоскот.

Одним словом, когда Фуртиг решительно пополз прочь от решётки, он понял, что не может уйти. Что-то не позволяло ему скрыться в безопасное место, бросив Ку-Ла, оставив его в качестве корма для Крыстонов. Он вернулся к окошку, надеясь, что судьба за нею решила сама, и решётку невозможно поднять.

Металл звонко звякнул, и Фуртиг застыл, ожидая, не вернутся ли Крыстоны. Ничего не произошло, поэтому, выждав, Фуртиг смелее принялся вскрывать отдушину.

Освободить крепления в углах решётки оказалось непросто, но Фуртиг справился, потому что у него в поясе хранился целый запас различных инструментов. Ещё к поясу был приторочен моток шнура, который выглядел тоненьким, но мог выдержать вес не одного Фуртига, а нескольких человек. Ещё одно демонское изобретение: на вид этим шнурком нельзя было поднять даже ребёнка. Зацепив шнур за решётку как за якорь, Фуртиг скользнул вниз. Он много раз спускался подобным образом по лианам. Покачавшись, он спрыгнул вниз, готовый к нападению Крыстонов. Однако ничего не нарушило тишину, и он облегчённо вздохнул. Никто не попытался открыть дверь с той стороны, куда ушли Крыстоны.

Фуртиг одним прыжком подобрался к Ky-Ла. Тот взглянул полными изумления глазами, но ничего не сказал. Когда Фуртиг разрезал ремни, стягивавшие пленника, Ку-Ла даже не пошевельнулся. Он был так изранен, что Фуртигу стало плохо при одной мысли: кажется, здесь он уже опоздал с помощью. Было понятно, что пробраться вместе с Фуртигом по здешним узким проходам Ку-Ла не сможет. Не лучше ли ему, как подобает воину, попросить у соплеменника лёгкой смерти — удара лезвием по горлу? Это лучше и честнее, чем остаться добычей врага.

Фуртиг поднёс свои когти к глазам Ку-Ла, показывая, что выбор за пленником. Ку-Ла скользнул голубыми глазами по острию когтей и медленно, болезненно поднялся. Потом двинулся к свисавшему из отверстия шнуру, давая понять Фуртигу, что выбирает борьбу. Фуртиг уважительно молчал, обязанный принять чужой выбор.

Правда, в эту минуту он пожалел, что свернул в этот лаз, что взялся выручать незнакомца, не принадлежавшего к его, Фуртига, клану. И ведь для этого Фуртиг отвлёкся от важнейшего задания, которое обязан был выполнить. Тем более, что незнакомцу он, Фуртиг, ничем не обязан, и кроме неприятностей это глупое спасание ничего ему не даёт. Фуртиг никак не мог понять, зачем он вообще взялся выручать Ку-Ла.

Тот никак не мог подняться на ноги, но упрямо полз к шнуру. Фуртиг поспешил помочь, хотя понятия не имел, как же он протащит беспомощного, израненного Ку-Ла через узкие ходы впереди. Но опасение, что Крыстоны могут вернуться в любую минуту, гнало его вперёд. Он обвязал шнур вокруг пояса Ку-Ла, сам же поднялся наверх в отверстие, намереваясь тащить Ку-Ла, сколько хватит сил.

Если бы высота оказалась хоть на вершок больше, Фуртиг не втащил бы тело наверх, просто не смог бы. Но он ухитрился подтянуть спасённого к окошку, а тот невероятным усилием поднял руки, уцепился за края отверстия и подтянулся в проём.

Фуртиг не стал тратить время на осмотр и перевязку ран Ку-Ла. Вместо этого он бросился ставить решётку на место. Лишь приладив её, он повернулся к Ку-Ла и достал свою фляжку с водой, справедливо полагая, что тот страдает от жажды не меньше, чем от ран.

Ку-Ла слабо прошептал:

— Куда мы теперь?..

Фуртиг снова возмутился. Хорошо этому типу задавать вопросы! А он, Фуртиг, в этих узких норах должен будет тащить на себе безвольное тело! Понятно ведь, что Ку-Ла не проберётся самостоятельно по тому пути, который проделал Фуртиг. Лучше всего было бы оставить Ку-Ла прямо здесь, в относительной безопасности, а самому идти, как задано. Наверное, Ку-Ла пришла в голову та же мысль, потому что он пробормотал:

— Крыстоны кинутся искать…

Конечно кинутся, подумал Фуртиг. И очень быстро обнаружат, что пленник скрылся через люк в потолке. Фуртига этот прогноз не радовал, поэтому он прикинул, чем бы задержать Крыстонов, когда они пустятся по следу. Он вынул шест и как распоркой укрепил им решётку. Крыстоны изрядно помучаются, ломая его.

— Нам остаётся только идти, — сказал он наконец, ещё не решив, куда именно они пойдут и как. Ведь Ky-Ла, даже если и сможет идти, будет двигаться очень медленно. Это глупое милосердие, разозлился Фуртиг, не принесёт ничего, кроме неприятностей.

Но, возможно, и Ку-Ла всё-таки принесёт какую-то пользу, когда они уберутся подальше от решётки. Надо будет спросить, вдруг он знает эти ходы, этот участок Логовищ.

— Ты сможешь ползти?

— Пока дышу, буду пытаться, — ответил Ку-Ла, словно давая клятву на крови. Фуртиг поверил его решительному тону. Он взял Ку-Ла за руку и помог тому уцепиться покрепче за свой пояс.

— Держись за меня, и — в путь!

Глава 9

Они лежали на небольшой площадке, где соединялись три хода. Фуртиг слушал прерывистое дыхание Ky-Ла, понимая, что силы того на исходе. Этому не требовалось особого подтверждения. Но Фуртиг вдруг снова отчётливо понял, что не сможет просто так, в одиночку, отправиться по своим делам, оставив израненного Человека умирать в этой дыре. Это чувство только злило Фуртига, но избавиться от него он не мог.

Ky-Ла сам нарушил молчание:

— Нет, мы пойдём дальше…

Итак, он будет драться, понял Фуртиг и облегчённо вздохнул. Конечно, было бы меньше хлопот, сдайся Ky-Ла, подставив своё горло под избавительные острые когти. Но Ку-Ла не сдался, как видел Фуртиг, и даже в таком отчаянном положении будет бороться.

— Что именно ты ищешь? — снова заговорил Ку-Ла.

— Знания, — правдиво ответил Фуртиг. — Хранилище знаний, оставленное Демонами.

— Я нашёл его, — раздался слабый шёпот. — Я нашёл его до того, как меня захватили Крыстоны.

Фуртиг изумлённо завертелся, пытаясь в темноте разглядеть Ку-Ла. Несомненно, тот сказал правду. Но ведь только посланцы Гаммажа прочёсывали Логова в поисках знаний. Впрочем, решил Фуртиг, вполне возможно, чужак охотился за оружием, а найденные записи оказались для него бесполезными. Он требовательно спросил:

— Ты нашёл записи?

Теперь шёпот Ку-Ла стал увереннее. К нему постепенно возвращались силы.

— Да, я нашёл знания Демонов. Они хранили записи в свёрнутых в рулон лентах. Люди нашего Клана научились обращаться с ними. Надо только вставить такую ленту… — и Ку-Ла снова умолк.

Но ведь только клан Гаммажа знал про знания Демонов и научился читать их! С другой стороны, Ку-Ла говорил как человек, тоже умеющий пользоваться записями. Фуртиг, стремясь продолжить вопросы, дотянулся до плеча Ку-Ла. Тот болезненно вздрогнул. Но Фуртиг резко спросил:

— Откуда ты знаешь о том, как пользоваться записями?

— Я и мой клан… мы живём в большом Логове… на востоке… Мы разыскиваем знания Демонов… — шептал, задыхаясь, Ку-Ла.

Значит, другой клан, похожий на клан Гаммажа, тоже разыскивает знания Демонов! Но это же невозможно! Правда, Ку-Ла говорит, что их Логово больше. Но пока между Логовами не было контактов. А если так, то не значит ли это, что Народ клана Ку-Ла прячется не зря, а из каких-то своих, возможно, не слишком добрых намерений?! Может быть, он, Фуртиг, вызволил из лап Крыстонов такого же врага, как, например, Лайкеры, или даже как древние злобные существа — Демоны…

Но Ку-Ла продолжал рассказ:

— Мы сначала… нашли хранилище в маленьком Логове… А потом я пришёл искать здесь, — видно было, что ему трудно говорить, что он собирает силы, выговаривая слова.

— У нас есть легенда… что мы когда-то… жили вместе с Демонами… и научились у них…

Фуртиг раздумывал, возможно ли, чтобы давно, в свои последние дни, Демоны относились к разным кланам Людей по-разному. Что, если они пощадили предков клана Ку-Ла, оставаясь безжалостными к другим кланам Народа. Фуртиг рассудил, что Демоны вполне могли оказаться способными на такое. Тогда становилось понятно, почему в уровне знаний клан Ку-Ла опережает клан Гаммажа. Но поскольку воины чужого клана вышли на охоту за знаниями, подобно воинам Гаммажа, вдвойне срочно следует доставить находки Гаммажу.

И ещё. Ку-Ла сообщил, что нашёл хранилище незадолго до того, как был схвачен Крыстонами. Но это значит, что хранилище либо расположено на территории, куда проникли Крыстоны, либо рядом с местом их обитания. Однако следовало выяснить, то ли это хранилище, куда направлялся Фуртиг.

— И где это хранилище расположено?

— В большом зале. Там стоит много машин, наподобие той, которая умеет пробивать стены, — теперь Ку-Ла говорил решительней, в голосе появилась сила. Наверное, мысль о находке вдохновила его и отвлекла от боли. — На стене напротив двери есть углубление, как будто кто-то приложил ладонь. Туда надо направить луч света, тогда дверь открывается.

Ку-Ла вздохнул и снова умолк. Фуртиг потряс его за плечо, но тот молчал, не шевелясь.

Испугавшись, что Ку-Ла умер, Фуртиг приподнял голову соплеменника и провёл пальцами, пытаясь определить, дышит ли он ещё. Ку-Ла дышал. Но вряд ли стоило ждать от него дальнейших разъяснений. Придётся Фуртигу самому искать хранилище, находящееся неизвестно где. Лучше, наверное, будет ориентироваться по приметам, названным Фоскотом. Но в любом случае, больше Фуртиг не мог позволить себе бездействовать.

Спрятав лицо в ладонях, Фуртиг представил Фоскота. Это было легко, и он мысленно вновь прошёл путь, который проделал по ходам Логовищ. Особенно он сосредоточился, передавая, где находится сейчас. Он не знал, получит ли Фоскот это мысленное сообщение, но сделать больше ничего не мог. Нет, мог: Фуртиг снял с пояса фляжку с водой, вложил её в руку Ку-Ла и пополз по проходу прочь. Направо.

Вскоре он достиг очередного поворота, за которым снова начались отверстия, закрытые решётками. Он переползал от одною отверстия к другому. За решётками раскинулось гигантское помещение, сплошь заставленное ящиками и контейнерами. Кажется, это был огромный склад, в котором Демоны оставили свои сокровища. Фуртиг не мог даже представить, что же там может храниться, внутри ящиков и контейнеров. Даже если бы сбылась мечта Гаммажа и объединились бы несколько племён Людей, им всем понадобилось бы целый ряд сезонов, чтобы разведать и изучить это место. Ведь даже большая часть уже найденных вещей до сих пор оставалась непонятной по назначению, несмотря на тщательное изучение лучшими специалистами из числа обитателей Логова. Так что неизвестно, что они смогли бы использовать из здешних вещей, даже окажись у изучающих время для исследований.

Но вид этих сокровищ подействовал на Фуртига так, как действует на любого охотника только что найденный свежий след. Его пальцы непроизвольно сжались от желания поддеть когтями и вскрыть какой-нибудь контейнер, добираясь до содержимого. Увы, Фуртигу требовалось искать другое. Он заставил себя убраться от соблазна подальше.

Но за последним зарешеченным отверстием открылось уже другое помещение. Он прижался к решётке, чтобы получше разглядеть, что за нею. Всё помещение пересекали ряды машин, безмолвных и безвольных Слуг Демонов. Из зала вела куда-то одна-единственная дверь. Может быть, Фуртигу повезло и он случайно обнаружил тот самый склад, который искал и нашёл Ky-Ла.

Но вряд ли это было помещение, которое описывал Фоскот — слишком много различий. Фуртиг поискал стену с отпечатком ладони, о котором говорил Ky-Ла, и в полумраке не разглядел ничего. Он принюхался и прислушался, не переставая разглядывать помещение внизу. Там витал обычный для подземелий запах, о присутствии неподалёку Крыстонов ничего не говорило. Если это и есть хранилище, о котором рассказал Ky-Ла, то Крыстоны не охраняют его. Фуртиг задумался, стоит ли проверить на собственной шкуре, это хранилище описал Ky-Ла, или другое.

Он уже привычно снял решётку, спустил вниз шнур, достав до пола. Если это то самое хранилище, которое разыскал Ky-Ла, то оно должно превосходить всё, что нашли и сумели понять в знаниях Демонов и Фуртиг и все Люди других кланов. Ведь Ку-Ла сказал, что его народ издавна жил рядом с Демонами, а значит, успел перенять от них многое. Вот это Фуртиг и докажет своей вылазкой в хранилище!

Прежде чем начать поиски в помещении, он посмотрел, что с дверью. Та оказалась заперта, но лучше было забаррикадировать её изнутри — для верности. Фуртиг осмотрелся, но не приметил ничего достаточно тяжёлого и объёмистого. Оставалось только надеяться, что Крыстоны, если зайдут сюда, произведут достаточно шума и поднимут достаточную волну вони, чтобы их можно было учуять издали.

Фуртиг поспешил к стене, о которой говорил Ку-Ла, и ничуть не удивился, действительно обнаружив там углубление. Оно располагалось довольно высоко, значительно выше глаз Фуртига, пришлось искать его на ощупь.

Да, но Ky-Ла говорил, что на углубление надо направить свет. Неизвестно, чем надо посветить, чтобы дверь открылась. У Фуртига было только оружие Демонов, плюющееся молниями. Он решил, что если молнии не подействуют, дверь придётся выломать. Если она, конечно, поддастся.

Фуртиг достал демонское оружие. Долар научил ею, как регулировать силу выстрела. Она менялась при перемещении маленького рычажка возле прицела. Таким образом регулировалась мощь света. Фуртиг поставил рычажок так, чтобы огонь молний был как можно слабее.

Справившись с этим, Фуртиг навёл оружие и нажал спуск. Он слишком волновался, впервые применяя оружие непонятной мощи.

Углубление раскалилось докрасна. Однако стена разломилась надвое, как будто её царапнули когтем, и створки, глухо шелестя, медленно поползли в стороны, словно были запечатаны очень долго, а теперь их силой заставили сдвинуться. Фуртиг победно рыкнул.

Но даже ликуя, он не решился беспечно войти в помещение, дверь которого может захлопнуться как мышеловка. Любопытство уступило место врождённой осторожности, и он начал думать, как обезопасить себе выход из хранилища.

Дверь всё ещё была открыта, но Фуртиг решил для начала запустить внутрь какую-нибудь машину из тех, что стояли неподалёку, наподобие той, на какой он доставил Фоскота, — эти механизмы легко передвигаются. Даже если ни одна из них не оживёт, их можно просто втолкнуть. Фуртиг направился к ближайшему ряду машин, выбирая самую маленькую, чтобы легче было справиться. Подходящих размеров почти не попадалось, но в конце концов он взял одну машину и начал подталкивать её к двери.

Тут он вспомнил про устройство Гаммажа, умеющее распознавать местонахождение записей. Собственно, он вспомнил о нём потому, что оно громко зажужжало внутри мешочка, куда было спрятано, указывая, что Фуртиг на верном пути.

Это воодушевило его и он с удвоенной силой налёг на машину, толкая её к двери так, чтобы дверь, даже если ей захочется закрыться, застопорилась. Вкатив машину в проём, он взобрался на её поверхность, чтобы убедиться, что дверь не захлопнется.

По потолку помещения, куда заглянул Фуртиг, тянулась световая трубка, так что можно было разглядеть неширокий ряд контейнеров, таких, в каких обычно хранились записи. Фуртиг приблизился к одному из контейнеров и, запустив когти в ящик, потянул. Ящик подался вперёд, открывая упаковки записей. Фуртига поразило количество — по два ряда уложенных в ящик коробок! Если в каждом ящике спрятано столько же записей, сколько в этом, то это, несомненно, то самое хранилище, которое мечтал отыскать Гаммаж.

Фуртиг прошёлся вдоль стеллажа, открывая один ящик за другим. Большинство ящиков также плотно заполняли записи, как и первый; это стало ясно задолго до того, как он добрался до конца стеллажа. Только последняя секция ящиков оказалась пустой. Но даже это было несущественным по сравнению с огромным числом записей в остальных ящиках.

Прислонившись к стене, Фуртиг задумался, как же доставить найденное в Логово Гаммажа. На его поясе болталась сумка, но в неё войдёт не более трёх-четырёх горстей записей. Кто же знал, что найденная сокровищница окажется такой огромной? И как он сумеет определить, какие из этих знаний наиболее важные? Самым разумным было бы перевезти отсюда сразу всё, если и не доставив записи к Гаммажу, то по крайней мере, перепрятав их в безопасное место. Которое нужно будет ещё найти среди уже пройденных ходов и труб.

Фуртиг принялся за работу. Он методично складывал записи в сумку и переносил их в ход, по которому добрался сюда. Затем снова возвращался за новой порцией записей. Он чувствовал усталость, ещё когда тащил Ку-Ла. Теперь слабость наваливалась всё ощутимей, но он продолжал работу.

Так он сделал десять ходок и устал настолько, что уже пошатывался. Теперь хорошо было бы выкатить машину из проёма и дать двери захлопнуться, заметая следы, чтобы ни один Крыстон, сунься они сюда, не догадался о хранилище. А ещё следовало замаскировать перенесённое в узкий проход богатство, чтобы, опять же, к нему не подобрались Крыстоны. Но у Фуртига на это совершенно не осталось сил. Последним рывком он поднялся и негнущимися руками прикрепил отодвинутую решётку к отверстию, ведущему в хранилище.

Груда коробок с записями рассыпалась, потому что он упал прямо на них. Фуртиг был уверен, что оставлять записи вблизи хранилища нельзя. Он наполнил сумку, а сколько сумел захватить, сгрёб в руках. И вот, нагрузившись, он двинулся по узкому проходу назад.

Вскоре он дополз до развилки ходов, где оставил Ky-Ла. Тот зашевелился.

— Значит, ты нашёл хранилище… — Фуртиг не мог сказать, прошептал это Ку-Ла, или ему только послышалось.

— Да, нашёл. Теперь надо всё перенести сюда, — Фуртиг разжал руки и коробки посыпались на пол. Он вытряхнул сумку и, не тратя сил на объяснения, отправился к покинутому тайнику.

Он не помнил, сколько раз так ползал взад-вперёд. Он только помнил, что дать себе передышку опасно, и надо двигаться снова и снова. И лишь когда целая стена из коробок поднялась возле Ку-Ла, он прилёг рядом.

Что-то настойчиво влезало под его ладонь. Он приподнялся, чтобы оттолкнуть этот предмет, и понял, что под его рукой фляжка с водой, та самая, которую он оставил для Ку-Ла. Фуртиг подтянул её, открыл и сделал два глотка.

Вода освежила, зато теперь он почувствовал голод. Он выпрямился, насколько это было возможно, дотянулся до сумки с едой. Ку-Ла, которому Фуртиг вложил в руку кусочек сушёного мяса, тоже принялся есть, и это обнадёживало. Если Ky-Ла может есть, возможно, он не настолько изранен, как боялся Фуртиг. И возможно, Ky-Ла сумеет ползти сам, а тогда их возвращение не будет выглядеть столь невыполнимым.

Но пока что Фуртиг не решался пускаться в путь. Немного поев и ещё меньше выпив, он вытянулся, насколько позволяло узкое пространство, заваленное записями. Он должен был отдохнуть, потому что слишком измучился.

Неизвестно, сколько он пробыл в полудрёме. Он очнулся от звука — что-то тихо звякало рядом. Фуртиг схватился за ручку оружия. Кто-то перебирает записи! И услышал голос Ky-Ла:

— Проснулся! А я пересчитываю наши находки.

Фуртиг понял, что его разбудил стук коробок с записями. Ky-Ла разбирал их, сортируя по какому-то неведомому признаку. Фуртиг протянул руку и понял, что куча коробок рядом пропала. И что означают слова «наши находки», сказанные Ку-Ла? Неужели Ку-Ла собирается предъявить права на эти записи? И это после того, как Фуртиг спас его от гибели! Ведь нашёл записи Фуртиг, а не Ку-Ла, который ничего не вынес из хранилища, потерпев неудачу!

Впрочем, ссориться не имело смысла, потому что никто из них не предъявит настоящие права до тех пор, пока не сумеет выбраться из опасного места. Фуртиг был уверен, что несмотря на отчасти восстановленные силы, Ку-Ла не сможет выйти отсюда тем путём, каким пришёл Фуртиг. А это означало, что Ку-Ла придётся оставить здесь, бросив с ним большую часть записей, либо надо будет попытаться найти другой ход, которым они смогут выбраться вдвоём.

Они лежали в самом широком месте площадки, где соединялись три хода. Фуртиг знал, что два этих хода ведут неизвестно куда, а третий, возможно, выведет ещё глубже на территорию, захваченную Крыстонами. Хотя, кто знает, может, туда Крыстоны ещё не пробрались.

— А каким путём ты проник сюда? — спросил Ky-Ла.

— Если возвращаться тем путем, придётся карабкаться вверх. А даже спускаться было трудно, я действовал обеими руками.

— Эти серые вонючки повредили мне руку, а на одной я не поднимусь, — прервал его Ку-Ла. — Но ты сумеешь взобраться.

— Нет, — жёстко ответил Фуртиг. — Скорее всею Крыстоны уже засекли, где я шёл, где брал записи. Тебя унести я не смогу. И записей могу захватить лишь немножко. А оставлять такую замечательную добычу Крыстонам…

— Записи важнее, чем я. Ведь так, воин? Послушай, а почему ты отважился спасти меня? Ведь ты не мог знать, что мне известно, где хранятся записи. И я не из твоего клана, я не твой брат по охоте. Не в обычае твоего или моего племени помогать чужакам.

— Не знаю, зачем я это сделал, — искренне ответил Фуртиг. — Я только знаю, что не могу бросить Человека, неважно, из моего клана или нет, на съедение Крыстонам. Наверное, я научился этому у Предка.

— Ах, да, ваш Предок! Я много слышал о том, какие непривычные идеи у него рождаются. Будто бы все Люди, все кланы должны заключить длительное перемирие. Один из посланцев вашего Предка говорил об этом с нашими Старейшинами. Но мы не увидели в его речи большой мудрости. Тогда.

— А теперь ты думаешь по-другому? — заинтересовался Фуртиг.

Неужели Гаммажу хватило доводов, чтобы своим посланием склонить к сотрудничеству даже племя, не состоящее в родстве? И это при том, что в собственном клане Гаммажа никто не послушал…

— Да, теперь я думаю по-другому. Хотя я не Старейшина. Ты не оставил меня на съедение Крыстонам. А ведь я бросил — и тебя, и человека из твоего племени — незадолго до этого. Ты знал, что я вас предал, но вернулся ко мне, когда нашёл то, что искал. Так что я начинаю понимать ценность того, к чему призывает ваш Предок. Сообща мы сможем совершить то, чего не добьёмся поодиночке.

Фуртиг добавил:

— Мы ещё ничего не добились. И не добьёмся, пока не попадём в ту часть Логовищ, где обитают Люди, а не Крыстоны. И пока не доставим туда свои находки. Так что пора идти.

Фуртиг наугад взял несколько коробок с записями, укладывая их в сумку как можно плотнее. Остальные так и остались лежать возле стены — бросить их на развилке трёх ходов было не хуже и не лучше, чем в любом другом месте. Затем Фуртиг сконцентрировал мысли, пытаясь связаться с Фоскотом.

Не было никакой возможности проверить, действует ли мысленная связь. К тому же чем дальше Фуртиг удалялся от Логова, тем больше сомневался в существовании этой связи.

Он снова поел и попил — вместе с Ку-Ла. Воды осталось совсем немного, и неизвестно было, дотянут ли они на этих скудных запасах до какого-нибудь источника в пути. Но Фуртига это не волновало, потому что главной трудностью, заботившей его по-настоящему, было пространство, лежавшее между ними и кланом Гаммажа.

И он снова пополз, таща за собой Ку-Ла, который цеплялся когтями за пояс Фуртига. Поворот налево. Невозможно было сказать, сколько комнат находилось под ходом, по которому они ползли, потому что на этом пути решёток не попадалось. К тому же в полной темноте трудно точно определить расстояние. И время тоже. Но ход вёл прямо, без тупиков и ответвлений. Фуртигу оставалось только надеяться, что они двигаются в ту часть Логовищ, где живут Люди.

Он пытался определить направление с помощью чутья, как делал это на пути в хранилище. Но то ли его талант хождения в потёмках внезапно исчерпался, то ли этого таланта вообще не было, только им пришлось ползти в полной темноте без всякого ориентира.

Наконец впереди показался свет. Фуртигу уже было всё равно, что там, он просто спешил ползти, как будто свет стал для него таким же насущным, как пища и питьё. Приблизившись, Фуртиг понял, что здесь свет был сильнее, чем обычные отблески, проникающие через решётки отдушин в комнатах. Отверстие, до которого они доползли, показалось им ослепительно ярким после кромешной тьмы ходов. Оно вело наружу, на открытое пространство. И это несмотря на то, что Фуртиг знал, что они находятся несколькими этажами ниже поверхности. Сквозь решётку в ход залетал дождь, оседая на шерсти.

Это был колодец, построенный внутри Логова. Противоположную стену колодца скрывала пелена дождя. Стены колодца были гладкими, без выбоин и без решёток. Только в одном месте проломленная стена чернела краями трещин. Фуртиг подумал, что такой разлом может получиться, если молния ударит в камень. Если, конечно, правильно ударит. С другой стороны, ему известно оружие Демонов, метающее молнии. Хотя оно, наверное, не разрушило бы стену с такой силой. Но что, если у Демонов имелось и другое оружие, более сильное, которым легко разбить толстую каменную стену? Как это умеют, например, Грохотуны. Может быть, эту дыру тоже пробил какой-нибудь Грохотун-гигант. Говорят же старые легенды про ужасные войны, которые Демоны вели перед тем как сгинуть, перебив друг друга. Этот пролом, возможно, остался свидетельством тех жестоких времён.

С другой стороны, эта дыра, возможно, выведет их в ту часть Логовищ, куда они стремятся. Фуртигу так надоело ползать по узким ходам! В этих норах было что-то потустороннее, Фуртиг ощущал давление стен, иногда ему казалось, что даже мысли его спрессовались и он утратил способность думать. Ему очень хотелось на простор. А от разлома как раз доносился свежий поток воздуха, обещавший простор, подгоняя Фуртига к действию.

— Я знаю это место! — обрадовался Ky-Ла. — Я видел этот колодец, только я тогда был наверху, а не внизу.

Он подполз, отодвигая Фуртига от решётки и выворачивая шею, чтобы взглянуть вверх.

— Нет, — добавил он, — отсюда не разглядеть. Но наверху есть площадки, откуда можно смотреть на дно.

Тот факт, что это место знакомо Ky-Ла, не слишком обрадовал Фуртига. Значительно лучше было бы, попади они в местность, с которой знаком он сам. Однако Фуртиг ничего не сказал, а только отодвинул Ky-Ла, чтобы внимательнее разглядеть пролом в стене. Да, трещина проходила не слишком далеко. Фуртиг уверил себя, что они вдвоём смогут добраться до неё. Он привычно принялся выставлять решётку. Отвинчивая болты, он поделился с Ky-Ла мыслью попробовать добраться до пролома.

— Да, может быть, эта щель послужит нам хорошей дверью, — согласился тот.

Сняв решётку, Фуртиг выскользнул наружу. Сейчас даже падавший на шерсть дождь был приятен, хотя в обычных условиях влага считается неудобством, которого следует избегать. Он спрыгнул на дно колодца, расплескав собравшуюся внизу воду. Вода закручивалась в воронки и исчезала в отверстиях под стенами.

Осмотревшись, Фуртиг подал знак Ky-Ла. Тот верно говорил: наверху проходил целый ряд окон. А ещё выше виднелся мост, соединяющий стену, возле которой стоял Фуртиг, с противоположной. Таких мостиков, наверное, когда-то было несколько, но и от нынешнего уцелело только несколько пролётов у стен. Середина моста обрушилась, остались только перекладины.

Никаких признаков жизни, к тому же дождь стирал запахи. Оставалось только попытать удачи. Фуртиг вытащил шнур и, забросив его наверх, подёргал, проверяя прочность зацепления. Ky-Ла помогал. Капли дождя смывали с его лица хлопья запёкшейся крови.

Фуртигу почему-то не нравились окна наверху. У него вновь появилось чувство, часто посещавшее его в Логовах: за ним наблюдают. К тому же он терпеть не мог оставаться на открытом пространстве, даже ненадолго.

С Ку-Ла пришлось повозиться, он не мог преодолеть нужное расстояние одним прыжком. Еле-еле, с помощью Фуртига, Ку-Ла подтягивался к дыре в стене. Казалось, прошла целая вечность, пока они наконец не добрались до пролома.

Глава 10

Спелёнутая сетью, Айана лежала, глядя на экран виза-скрина в потолке кабины. В таком положении она провела множество посадок корабля, когда проходила практические тренировки. Но сегодняшняя посадка отличалась от тренировочных — она была настоящей, а не имитацией, проведённой на безопасном Эльхорне-2. Там, на тренировках, они всегда знали, что это не взаправду, несмотря на смоделированные перепады давления и подставные опасности.

От осознания этой разницы внутри делалось холодно. Застрявший в желудке комок подступал всё выше к горлу по мере того как корабль, вынырнув из гиперпространства, вошёл в Солнечную систему. Неизвестно было, можно ли полагаться на старые вычисления, поэтому никто не мог сказать наверняка, что они двигаются к той самой планете, с которой когда-то их предки начали свою дорогу к звёздам.

Но показания историоскопа и записи, собранные в различных источниках и прослушанные дома — это одно. А путешествие в неизвестность, чтобы выяснить, что легенда, а что правда — это совсем другое.

Айана вспомнила, как была поражена, когда нашла своё имя в списке отобранных для полёта. Потом она прошла все испытания, все многомесячные физические тренировки, все курсы ментальной настройки. И всё для того, чтобы сейчас лежать в крошечной кабине и видеть на экране, как приближается незнакомая звезда, зная, что в случае удачи они приземлятся в мир, который не посещался никем с Эльхорна сотни планетных лет.

Защитная сеть верхней ячейки зашевелилась. Это Тан старался устроиться поудобнее. Впрочем, защитная сеть оставляет мало места для движения. Вечную непоседливость Тана не смогли выбита даже месяцы подготовки, жёсткой и изматывающей. Исследовательский азарт был у Тана в крови. С самого детства он стремился всюду поспеть, никогда не удовлетворяясь тем, что находил, стремясь к новым горизонтам. И именно благодаря этой его черте с ним было так интересно жить на Эльхорне. Поэтому-то Айана и последовала за ним в проект полёта на новую планету. Но беспокойство характера может втянуть в опасную ситуацию, это Айана тоже знала. Что касается Тана, то порой кто-нибудь близкий, кто имеет на него влияние, должен обуздывать его слишком бесцеремонные порывы.

Айана посмотрела на сеть с Таном. Тот в полном порядке, но надолго ли? Он нетерпелив, как все специалисты, имеющие квалификацию Первопроходцев. Едва они опустятся на планету, Тан выскочит из космошлюпа, хотя это и запрещено. Правда, Айана надеялась, что этого не случится. Что-то её угнетало, непонятное и плотное, как туман. Депрессия началась, едва корабль вышел из гиперпространства и Айана взглянула на экран виза-скрина. Точки света на экране — это миры, ждущие корабль, подумалось Айане. А тьма, сомкнувшаяся вокруг корабля, — тёмные руки, пытающиеся схватить и не отпускать. Воображение, подумала она, содрогаясь, воображение всегда подводило её. На последнем экзамене её чуть было не отчислили из команды. Ей так и сказали: из-за воображения. Её оставили в команде только потому, что она хорошо уравновешивала темперамент Тана. И она иногда чувствовала обиду, что её взяли только из-за этого качества.

— Ага! Вот и наши планетки! — в голосе Тана не послышалось и намёка на депрессию. — Значит, расчёты по системе корневых уравнений верны!

Почему ей не хочется разделить его ликование, Айана не знала. Ведь Тан радуется потому, что они отправились в путь почти без ориентиров. Переселенцы с Первых Кораблей уничтожили все следы своего прошлого. И многолетние исследования почти ничего не дали, хотя в компьютеры постоянно закладывались результаты всевозможных поисков. Эти собранные по крупицам данные и составили маршрут их полёта.

С того времени, как на Эльхорн опустились два Первых Корабля, прошло пятьсот планетарных лет. По какой-то таинственной причине люди Первых Кораблей уничтожили всю информацию о планете, с которой прибыли, на которой были созданы космические корабли, доставившие их так далеко. Новоприбывшие колонисты смешались с местным примитивным племенем, ассимилировались к местной жизни и с категорическим фанатизмом пресекали попытки потомков узнать причину давней миграции с родной планеты. Два или три поколения рождённых на Эльхорне так ничего и не узнали. Позже, когда не стало первых поселенцев и их запретов, поднялась новая волна любопытства. В одном из кораблей нашли потайную каюту, где сохранились записи маршрута. Впрочем, записи оказались несколько подпорчены, а в нескольких местах явно прослеживались купюры. И колонисты энергично взялись за восстановление знаний, потому что никто не хотел, чтобы последующие поколения жили в неведении. Около сотни лет шли поиски происхождения эльхорнцев, пока наконец почти все ресурсы Эльхорна не были переведены на решение именно этой задачи. Правда, были и сопротивляющиеся. Они появлялись в каждом поколении. Они настаивали на том, что у предков наверняка имелась веская причина скрывать прошлое, и что поиск этой причины может привести к новым бедам. Последователи такой точки зрения были в силах помешать и этому полёту, не появись Облако.

Айана представила все последние годы жизни, связанные с проблемой Облака. Вначале проблема казалась пустяковой. Учёные решили организовать добычу редких металлов, чьё присутствие в породах острова Искар на юге показали детекторы геологических приборов. Однако работать на южном острове было невозможно: выбросы действующих вулканов содержали смертоносные газы. По старым чертежам учёные создали машины, роботов, подобных тем, какие были у поселенцев с Первых Кораблей. Этих роботов и переправили на Искар для добычи руды. Но несмотря на защитные устройства, ядовитые газы разъели оболочки роботов, повредив точные «мозги» машин. Тогда учёные предприняли меры химической, а не механической защиты от газов. Что и привело к катастрофе. Роботы на Искаре оказались выведенными из строя, а работы в шахтах не выполнены. И самое главное — появилось и стало расти Облако.

Оно не поднималось вверх, в воздух. Оно ползло по поверхности планеты, медленно и неотвратимо. Казалось, это не сгусток паров, а целеустремлённое живое создание. Постепенно оно покрыло весь Искар, на котором, правда, почти не было живых организмов, так что гибнуть было некому. Но потом Облако поползло через море.

От контакта с ядовитыми газами вода тоже сделалась ядовитой. Водные формы жизни погибли, а те животные, которые пытались бегством спастись от вымирания, заражали животных во всё новых районах. Заражённые животные тоже погибали, хотя и не так скоро. Что касается людей, то они не смогли противостоять гибели мира. Знания колонистов были ограничены, так как знания народа Первых Кораблей долгое время методично уничтожались. Поэтому никто не смог противостоять Ужасу с Искара. Люди должны были или остановить Облако, либо убраться от него подальше в безопасное место. Убраться всем народом.

Вначале был создан Путеискатель, затем всё работоспособное население Эльхорна приступило к восстановлению Кораблей первых колонистов. Никто не знал, смогут ли Корабли снова выйти в космос, работая нормально. А Путеискатель установили на маленьком космошлюпе, которым был оснащён один из Первых Кораблей.

И вот космошлюп с Путеискателем вышел в космос, неся на борту четверых. Каждый из команды был специалистом в собственной области, но мог заменить остальных по другим специальностям. Айана — врач и историк. Тан выполняет обязанности разведчика и на него же возложена задача обороны. Джейсель — капитан, он же консультант по жизненным вопросам для всей команды, он оке навигатор. Масса — пилот и, по совместительству, техник. Их было четверо, и против них вся солнечная система, с которой когда-то бежали их предки, поселенцы с Первых Кораблей. Они бежали в таком страхе, что уничтожили всё, напоминавшее об их прошлом.

Что, если планету, откуда бежали предки, тоже покрыло Облако? А может быть, и того хуже (хотя что может быть хуже?), может быть, люди там охотились друг за другом, убивая. Старые записи свидетельствовали, что и такое бывало. К счастью, на Эльхорне племя людей не восстановило обычаи настолько, чтобы хвататься за оружие при выяснении отношений.

Чем ближе к цели подводил Путеискатель, тем больше Айана страшилась того, что команда может обнаружить на планете.

По корабельному времени они уже несколько дней летели по солнечной системе, где когда-то жили их предки. Они летели к третьей планете от солнца — в этом разногласий не было. Компьютеры утверждали, что именно эта планета наиболее приспособлена к условиям для жизни. Команда это знала.

Все эти дни Джейсель пробовал поймать ответ на сигналы корабельного передатчика. Но безуспешно. Молчание радиоэфира производило пугающее впечатление. Однако оно не могло остановить их. Корабль вышел на околопланетную орбиту.

Тут они убедились, что планета не безжизненна. По крайней мере, когда-то на ней существовала разумная жизнь. На континентах расползались пятна громадных массивов городов. Их изображения передавали днём камеры внешнего обзора, а по ночам города светились (впрочем, среди городского освещения попадались и большие участки тьмы). Но ответа на радиосигналы по-прежнему не поступало.

Джейсель постоянно находился за пультом, но его слова по всему кораблю доносила радиосвязь. Он недоумённо подвёл итог:

— Вот этого я не понимаю. Приборы показывают наличие высокоразвитой цивилизации. Но на наши сигналы никто не отвечает, вообще никакой радиосвязи на всей планете.

— А огни! — запротестовала Масса. — Города освещаются!

Айана хотела сказать то же самое. Несмотря на то, что внизу проносились целые полосы неосвещённых, тёмных участков, хотелось видеть не эту пугающую тьму, а пятна света, появлявшиеся, едва день сменялся ночью. Хотя тёмных участков было больше.

— А вы не подумали, — вмешался Тан, — что освещение может включаться автоматами, которые реагируют на интенсивность освещения, а не чьей-то рукой? А тёмные участки означают, что там автоматика испортилась!

Он высказал то, о чём все они думали. Его объяснение было наиболее вероятным, но Айану не порадовало. Если корабль кружит в небесах планеты, которая мертва, и если люди покинули этот мир, то не поджидает ли их там, внизу, прежняя опасность? Может быть, на планете остался ужас, который погнал уцелевших людей прочь, в космос. Она хотела отвернуться от экрана, но не смогла. Какое-то жестокое очарование таилось в этих ландшафтах внизу.

— Мы не сможем найти посадочное поле без сигналов маяка, — сказал Джейсель. — Но, по-моему, я услышал какие-то сигналы!

Они как раз пролетали освещённую сторону планеты. Айана следила за контурами океана на экране. Соотношение суши и воды на планете было примерно одинаковым, в каждом полушарии находилось по два материка.

Джейсель уловил сигнал, когда корабль пролетал над одним из материков.

— Сигнал ослаб, — сообщил он. — Попробуем поймать его снова.

— Это нам сигналят. Хотят знать, кто мы и зачем явились, — Тан явно ожидал угрозы.

«Почему он ждёт враждебности?» — подумала Айана. Возможно, он тоже решил, что люди Первых Кораблей покинули планету перед лицом опасности, и помнит об этом. Ведь и самой Айане передалось это чувство страха. Но если внизу их поджидают враги, то не лучше ли вообще, не приземляясь, убраться прочь. Однако Айане также понимала, что Тан никогда не согласится на такое.

Впрочем, Джейсель, как техник, объяснил всё по-своему. В сигнале не содержалось никакой информации, он посылался автоматами. А значит, он мог быть предназначен только для одного: указывать путь тому, кто появится из космоса.

Они решили следовать указаниям маяка, хотя Айана слабо противилась. Но Масса заметила, что нельзя бесконечно кружить по орбите, а другого указателя всё равно нет. Компьютеры не давали никакой информации, только жадно поглощали показания внешних датчиков. Поэтому экипаж приготовился к жёсткой посадке.

Айана улеглась в лежаке в своём ярусе, защищённая специальной посадочной демпферной техникой. Она не смотрела на экраны, радуясь, что сейчас не её очередь дежурить у пульта и на эти картины снаружи смотреть не обязательно.

Привычная посадочная суета приглушила в ней все чувства. Она только ощущала тяжесть в теле, поэтому постаралась расслабиться. Она столько раз поступала именно так во время практического обучения, но, оказывается, имитация события далеко не то же самое, что само событие. На некоторое время Айана отключилась от происходящего, но вскоре поспешила прийти в себя, словно стряхивая привидевшийся кошмар. Затем, повинуясь зову долга, встала, высвобождаясь из защитной сети. И лишь когда кокон сети мягко улёгся в гнездо, Айана вдруг осознала, какая тишина стоит на корабле. Умолкло гудение и рокот. Значит, корабль приземлился и двигатели отключились.

И корабль не просто кое-как приземлился — кабина ни в какую сторону не отклонялась. То есть, они приземлились по всем правилам, возможно, даже с помощью посадочных ракет. Значит, Джейсель совершенно правильно взял ориентир на сигналы маяка.

Встав, Айана почувствовала вес. Она сделала два неуверенных шажка, придерживаясь за поручень и высматривая, где же Тан.

Он лежал неподвижно на своём лежаке. Из уголка его рта стекала тоненькая струйка крови. Но едва она протянула руку, чтобы коснуться разведчика, он открыл большие серые глаза и торжествующе взглянул на неё:

— Мы всё-таки сделали это! Мы долетели!

Наверное, он понял, что корабль сел, по наступившей тишине. Тан принялся распутывать защитную сеть.

— С тобой всё в порядке, Тан?

— Как никогда! Мы всё-таки долетели!

Тон, каким он выпалил эти слова, пояснил Айане истинные мысли Тана. Значит, он сильно сомневался, что полёт пройдёт успешно.

Он пулей выскочил из каюты и, оставив Айану далеко позади, первым домчался до кабины управления. По переговорной связи уже звучал вызов — он и Айана срочно требовались на сбор. И это ещё раз подтверждало, что чудо, в которое Айана тихо верила, произошло: они сели благополучно.

Вид вокруг корабля, демонстрируемый виза-скрином, был успокаивающим. Видимо, корабль действительно приземлился в месте, служившем когда-то космопортом. Можно было различить старые растрескавшиеся посадочные полосы, сигнальные огни, следы ракетных выхлопов. Вдали виднелись громады башнеподобных зданий, невиданных на Эльхорне.

Что удивило их, так это здания вдали. Никаких следов разрушения, но и признаков жизни не наблюдалось. Джейсель, не отрываясь от приборов, покачал головой:

— Ничего. Эфир пуст. Только сигналы маяка, по которым мы сели. Но маяк установлен давно.

Как давно? Этот вопрос, наверное, повис на губах не только у Айаны, но и у всего экипажа. И кем и для чего? Если они прилетели в безжизненный и молчаливый мир, то в чём его ужас?

Масса тоже занималась приборами:

— Воздух… ничего вредного для нас. Пригоден для дыхания. Гравитация… на один-два пункта ниже той, к какой мы привыкли на Эльхорне. Однако для нас такая гравитация вполне допустима.

— Как можно сравнивать всё это с Эльхорном! Здесь столько надо исследовать и разведать! — широким жестом Тан обхватил всю ширь пространства, уместившегося в экране виза-скрина: на экран наплывали громады зданий. Наверное, там город, подумала Айана. Только ни в одном знакомом ей городе не было таких высоких башен, упирающихся шпилями в небо, не было такого множества кварталов.

Никакой зелени, никаких растений… Даже трава не смогла пробиться сквозь камень. И на всём космодроме они были одни.

Джейсель, откинувшись назад в кресле, заявил:

— По-моему, мы прибыли в необитаемый мир.

— Это слишком самоуверенное заявление, — возразил Тан. — Прежде всего надо как следует осмотреться. Может быть, кто-то очень хочет, чтобы мы поверили, будто планета необитаема. И тот факт, что ты передаёшь послание мира старым кодом, не означает, будто кто-то на планете это послание примет и поймёт. Сколько времени прошло с тех пор, как отсюда поднялись Первые Корабли? Нам говорили, что прошло пятьсот планетарных лет. Но ведь никто не знает, сколько космических лет Первые Корабли добирались до Эльхорна. Как никто не знает, сколько космических лет добирались мы от Эльхорна сюда. А перемены случаются при жизни одного поколения!

Он, конечно, говорил дело. Но Айана с неприязнью слушала его. С каждым его словом окна домов становились всё больше похожи на подглядывающие за ними насмешливые глаза. В этих бесконечных нагромождениях домов найдётся множество мест, где легко спрячется каждый, кому не хочется быть найденным.

Джейсель принял решение:

— Сидеть в корабле нет смысла. Нам придётся выйти наружу с целью выполнения миссии. Либо взлетаем, чтобы начать поиски другого посадочного места, другого окружения.

Айана и остальные дружно затрясли головами. Они не уйдут, не проведя исследований! Раз уж они сели, лучшее, что они могут сделать — это погрузиться в работу.

Айана, хотя и не без труда, подавила в себе страх. Даже если все люди на этой планете погибли, об этом должны остаться свидетельства. Наверняка где-то имеются записи. Возможно также здесь найдутся записи, способные помочь обуздать Облако, или другие сведения, полезные для их миссии. Долг команды — провести всестороннюю разведку, а не предаваться необоснованным страхам. Но что-то внутри Айаны протестовало при этой мысли: её страх был обоснованным, и подавлять его было нелегко.

Они собрались на мостике корабля. Тан уже отпер оружейный отсек и раздал всем бластеры. Так что каждый при выходе нёс бластер на поясе. Только Масса осталась дежурить у пульта, готовая включить защитные устройства при первом подозрении на что-нибудь опасное.

Солнце пригревало, хотя дул ветерок. Айана не почуяла в его волнах никаких запахов. В её родном мире такой воздух бывал осенью по утрам. И этот ветерок казался самым обычным.

Джейсель склонился к обожжённой поверхности посадочной полосы, потрогал старый след копоти.

— Давненько здесь не взлетали, — сообщил он, водя по следу радиодетектором. — И сам космопорт построен очень давно.

Показания радиодетектора были очень низкими.

Тан, положив руки на пояс, поворачивался вокруг, словно виза-камера обзора. Он был восхищён.

— Вот это были строители! Целый мир, целая планета застроена! И ждёт нас!

— Не думаю, чтобы нас тут поджидали, — усмехнулся в ответ Джейсель. — У меня такое чувство, будто за нами следят.

Тан рассмеялся и уверенно раскинул руки, словно обнимая всё вокруг:

— Призраки! Духи! Можете следить, сколько угодно! Я вам говорю: люди вернулись, они вернулись к себе домой.

Он указал на здания вдали и добавил, обращаясь уже к команде:

— Так что давайте-ка посмотрим, что нас там поджидает.

Всё-таки длительное обучение смягчило в нём всегдашнюю нетерпеливость. Он не стал подгонять всех остальных немедленно отправляться и завоёвывать поджидающий город (если там, вдали, и вправду раскинулся город). Он оставил команду размышлять над тем, сразу соглашаться или выждать, занявшись другими важными делами. А сам Тан взялся вытаскивать из складского отсека части флиттера, который необходимо было собрать, чтобы на нём облететь все окрестности.

Солнце уже давно перевалило за полдень, когда Тан наконец собрал каркас флиттера. Из корабля появился Джейсель. Он вынес множество брусков, соединённых шнуром.

Тан оторвался от работы:

— Что ты хочешь делать, Джейсель?

— Поставлю сигнализацию вокруг флиттера. Ночь, наверное, будет тёмной, незванных гостей без приборов не разглядишь.

Это сигнально-защитное устройство было самым лучшим. Никто не сможет перешагнуть через натянутый шнур, потому что вокруг создавалось силовое поле, отталкивающее пришельца. Кроме того, любая попытка незнакомца проникнуть за барьер отозвалась бы на корабле сигналом тревоги.

Тан не возражал против установки сигнального устройства. Он только пробормотал:

— Мышеловка для привидений.

Он собирал оставшиеся детали, пока Джейсель устанавливал последние датчики сигнального устройства. Корабль, если трап поднят, сам по себе — неприступная крепость, обеспечивающая полную безопасность находящемуся внутри экипажу. Однако Тан не торопился войти в корабль и намертво задраить люки. Он снова оглянулся на громады башен вдали:

— До завтра! — прокричал он на прощание всему незнакомому миру. Айана, услышав эти слова, подумала, кому он обещает прекрасное завтра?

Да, завтра. Завтра Тана нельзя будет удержать ничем Он уйдёт в разведку, описывая круги на флиттере сначала рядом с кораблём, а потом всё шире и шире; Тан с каждым разом будет уходить от корабля всё дальше и дальше, по маршруту, заложенному в аппаратуру на борту флиттера. Аппаратура соберёт данные о внешней среде, и тогда станет ясно, что же там, вдали, жив город или пустынен. Аппаратура зафиксирует присутствие любой жизни. Так что экипаж не останется беспомощным…

«Почему это я подумала, что мы беспомощны? — Айана остановилась. — Ведь мы не будем сидеть сложа руки и ждать худшего». На испытаниях во время подготовки к полёту все сложные тесты показали, что она психически уравновешена, а значит, годна к полёту. Но когда их корабль достиг этой солнечной системы, Айана почувствовала, как что-то чужое и враждебное вселилось в её разум, цепляя душу холодными лапами. Она не могла понять, откуда пришёл этот страх. Она, медик, учёный специалист, пугалась каких-то тёмных окон! Она снова подавила эту боязнь, не давая ей вырваться наружу.

Экипаж поужинал. Порции корабельного рациона сегодня казались особенно безвкусными. Хорошо бы отыскать местные фрукты или какую-нибудь другую пишу, которая окажется съедобной. В третью или даже вторую вылазку наружу Айана придётся отправиться по обязанности — чтобы определить, нет ли вокруг микробов, способных вызвать болезни. Придётся надеть на себя неудобный, сковывающий движения защитный костюм, но она научилась работать в таком ещё в Эльхорне.

— Тан! Айана! — раздался в динамике голос Массы. — Посмотрите на экраны!

В окнах вдали показался свет. Теперь корабль не окружала сплошная стена мрака. Масса скомандовала камерам обзора взять больший сектор панорамы, чтобы собравшимся за ужином членам экипажа было лучше видно. В окнах то одной, то другой башни появлялся свет. Хотя далеко не во всех зданиях включилось освещение, отметила Айана, оправившись от изумления. Кое-где свет сиял, заливая целые кварталы. А местами в домах светились только отдельные окна.

Несколько зданий вообще тонули во мраке. Но такое неравномерное освещение указывало на наличие обитателей! Там, вдали кто-то живёт! Обязан жить.

— Ты видишь, Тан! — Айана не просто указывала, она пыталась уговорить Тана изменить план вылазок на завтра. Не стоит лететь в одиночку в такое угрюмое настороженное место на маленьком лёгком флиттере. Конечно, флиттер имеет кое-какие защитные устройства. Но сработают ли они против этого гигантского, непонятного, чужого… Конечно, Тан должен воспринять эти огни вдали, как признаки жизни. Но тогда следует переместиться в какой-нибудь другой город, увиденный с орбиты. Однако когда прозвучал ответ Тана, Айане стало ясно, что убедить его невозможно ничем.

— Эти огни ничего не доказывают! Можешь не волноваться, Большеглазка! Это наверняка работает автоматика, только в нескольких местах электрическая проводка испортилась. К тому же у меня костюм оснащён защитным полем.

Ей нравилось, когда он называл её уменьшительным именем — Большеглазка. Это было тайное словечко, известное только им двоим. И тот факт, что Тан использовал его, доказывал, что тёплая близость между ними по-прежнему сохранялась. Но сейчас это слово причинило боль, потому что Тан употребил его, поддразнивая Айану, смеясь над её заботой. Айана отвернулась от огней на экране и, закрыв глаза, попыталась уснуть. Наверное, ей снилась безопасная жизнь на Эльхорне. Такая жизнь, какую Айана вела до того, как отправилась в это дикое и рискованное путешествие.

Глава 12

За поворотом послышалось рычание, знакомое Фуртигу по вылазкам прежних дней. Невольно шерсть на его спине встала дыбом, уши поджались, а изо рта вырвалось злое шипение. Ky-Ла отозвался таким же шипением. Но через мгновение они поняли, что из очередного коридора доносился вовсе не боевой клич Лайкеров…

Нет, это был вопль боли, а не победный вой охотника, загнавшего жертву. Фуртиг по-пластунски дополз до конца коридора, чтобы выглянуть наружу через прозрачную стену.

За нею действительно оказался Лайкер! Он бился в чём-то невидимом, было ясно видно, что одна нога Лайкера — нет, ещё и рука! — попали в какой-то неведомый силок. Лайкер злился и боялся одновременно, он щёлкал челюстями, стараясь разгрызть невидимый капкан. Вот он дотянулся и… голова Лайкера тоже оказалась в невидимой сети! Дёргаясь и извиваясь, Лайкер упал, и через миг оказался спелёнутым этой невидимой сетью, так что не мог даже пошевелиться. Теперь он только рычал и всхлипывал.

И тут они выбежали из укрытия, которое даже Фуртиг с его острым зрением не сумел разглядеть. Крыстоны, серобурый клан! Они насели на Лайкера, нисколько не опасаясь штуки, поймавшей пленника. Вот они подхватили жертву и потащили его. К тому самому зданию, куда Фуртиг намеревался идти! С тех пор, как они миновали пролом в стене, Крыстонов не было ни видно, ни слышно. Их запах также не чувствовался. И всё-таки они были здесь, охотились и собирали добычу. Значит, следовало уйти отсюда.

Он вернулся к Ку-Ла и рассказал об увиденном.

— Захлёстывающий капкан, — пояснил тот. — Крыстоны покрывают всё вокруг него чем-то таким, что ты не чуешь спрятанную ловушку, но как только наступишь, капкан захлёстывает тебя крепко-накрепко.

— Верно, они таким способом изловили Лайкера. Он наступил, и его захлестнуло. Даже связывать не понадобилось.

— Вот-вот. Мы не знаем, как они делают эту штуку. Наверное, у них есть какое-то вещество, отбивающее запах. К сожалению, проверить догадку можно только на собственной шкуре.

Фуртиг поднял с пола сумку с записями, подал руку Ку-Ла.

— Но что делает Лайкер в Логовах? Может быть, явился на разведку?

— Может быть. А может быть, так же как мы, охотился за знаниями.

Ку-Ла со стоном приподнялся. Фуртиг знал, что раны Ку-Ла очень опасны, и что тот двигается вперёд на чистом упрямстве. Фуртиг всё больше уважал Ку-Ла за упорство, с каким тот преодолевал боль. Теперь Фуртиг не задавал вопросов, почему взял на себя риск спасти Ку-Ла — потому что он считал его таким же другом, как и Фоскота.

— Они потащили Лайкера в то Логово, — предупредил Фуртиг. Было жестоко подгонять бредущего из последних сил Ку-Ла, но нельзя было медлить, оставаясь в этих опасных переходах. К тому же наконец-то Фуртиг услышал в сознании слабенький сигнал. Он теперь знал, куда нужно идти, чтобы добраться домой.

Ку-Ла отозвался, еле выдыхая слова на ходу:

— Да, Крыстоны отправились в то Логово. Но они вроде бы не любят верхних этажей, а предпочитают подвалы.

Они обогнули стену. Фуртиг предпочитал держаться поближе к укрытию. Он и так плохо переносил открытое пространство, а сегодня им слишком много пришлось ходить по открытым местам. Он чувствовал себя муторно, порывы ветра и дождя, бившие по стенам сверху, лишь усиливали это гнетущее чувство.

А за поворотом за прозрачной стеной внезапно открылось новое большое поле. И Фуртиг замер — там был свет, и этот источник света двигался!

Пятно света поднялось с земли в воздух, будто нечто летающее несло зажжённую лампу невероятных размеров. Пятно перемещалось по воздуху, то поднимаясь выше, то замирая. За пеленой дождя Фуртиг не смог рассмотреть, куда оно улетело.

— Небесный корабль, — вдруг хрипло выговорил Ky-Ла.

— Небесный корабль Демонов. Демоны вернулись!

Фуртигу очень не хотелось, чтобы эти слова оказались правдой. Он вдруг понял, что никогда не воспринимал всерьёз разговоры о возвращении Демонов. Но Ky-Ла говорил столь уверенно, что эта убеждённость передалась и Фуртигу.

Демоны вернулись! Даже в Пещерах такое утверждение употреблялось только как страшное предупреждение для малышей. Но вырастая, те больше не боялись подобных высказываний. Теперь же оказалось, что от детских сказок в памяти осталось достаточно, чтобы заледенить кровь.

Но что это за корабль? Разведчик, посланный сюда, подобно тому, как люди посылают воина или двоих-троих, чтобы выяснить мощь противника? А также, чтобы выяснить расположение, ресурсы местности, как лучше нападать и защищаться, если клан решит выступить в поход…

Разведчиков обычно ликвидируют. Для маленького клана потеря разведчика — само по себе предупреждение. В таких случаях кланы не выступают в поход, а ищут другие земли. А ведь ни один клан не многочисленен настолько, чтобы намеренно терять своих разведчиков. Которые, кстати, и без того гибнут в силу чисто случайных обстоятельств.

Но старые легенды гласили, что Демонам нет числа. Значит, потеря нескольких разведчиков для Демонов не будет ощутима, потому что в племени много воинов. Наверное, у Гаммажа может быть точная информация на этот счёт. Должна быть.

Всё ещё разглядывая источник света, обозначающий корабль Демонов, Фуртиг приказал:

— Надо идти. И побыстрее.

Фуртиг приподнялся, опираясь о стену. Сверху над зданием, почти задев его, пронеслось нечто громадное, значительно больше любой птицы. Внизу, где замерли разведчики, света не было, за прозрачной стеной не горел ни один светильник. А при дневном свете, с надеждой решил Фуртиг, эта штука не должна разглядеть их, ведь она пролетела так быстро. Фуртиг откуда-то знал, что при необходимости эта махина легко сможет пробить прозрачную стену, схватив их на месте.

Он поддержал Ky-Ла свободной рукой:

— Пошли!

Тому не требовалось понукания, он и так шагал изо всех сил, несмотря на боль. Увиденная вещь Демонов заставила Ку-Ла забыть о ранах.

Они повернули в очередной раз за угол коридора, и Фуртиг облегчённо вздохнул. Прозрачная стена кончилась, их окружал твёрдый камень, закрывающий от чужих взоров. Впрочем, радоваться безопасности пришлось недолго, потому что вскоре они вышли на один из подвесных мостиков между зданиями. Фуртиг высунулся вперёд, прикрыв глаза ладонями. Дождь и ветер неистово хлестали вокруг. Но впереди, через мост, возвышалось здание, где совсем недавно они с Фоскотом испытывали прибор для передачи мыслей. Оставалось всего-навсего перейти мост — и они с Ку-Ла окажутся на родной территории.

Вот только перейти по этой скользкой узенькой качающейся верёвочной полоске будет нелегко. За себя Фуртиг не боялся, даже несмотря на штормовой ветер и дождь. Люди его клана обладают цепкостью. Но вот Ку-Ла…

Тот, очевидно, всё понял без слов, потому что спросил:

— Что там, за мостиком?

Он почти рычал от усталости.

— Там Логово, где живут Люди моею клана.

— Значит, там более или менее безопасно. Стоит попробовать добраться туда.

— Хочешь рискнуть?

Конечно, Ку-Ла не мог не видеть, что перебраться через мост будет очень нелегко. Но если Ку-Ла решится, то Фуртиг сделает всё, чтобы помочь.

Фуртиг достал из сумки старый испытанный шнур, чтобы связать свой пояс с поясом Ky-Ла для страховки. Но Ку-Ла замахал рукой:

— Не надо. Я поползу на четвереньках. Уж если падать, то давай по одному.

— Тогда иди первым, — предложил Фуртиг. Он понятия не имел, что предпринять, если Ку-Ла, идущий без страховки, поскользнётся. Но всё-таки лучше, чтобы Ку-Ла был на виду, тогда он хоть что-нибудь сумеет сделать. Пожалуй, на четвереньках будет лучше идти не только Ку-Ла, но и им обоим. Так они не только устоят перед ветром, но и с той летающей штуки их будет труднее различить. Если им не повезёт, и она вернётся.

Дождь колотил по раскачивающемуся мостику. Ку-Ла впереди двигался очень медленно. Ничего на свете Фуртигу не хотелось так сильно, как немедленно перепрыгнуть через эту неловкую фигуру и со всех ног припуститься к безопасной двери на дальнем конце мостика. Но он полз позади Ку-Ла, гремя сумкой с записями, сдувая воду с усов и лица. Он не поднимал голову, чтобы не видеть, далеко ли ещё до входа. Он только смотрел на Ку-Ла.

Тот дважды останавливался и, распластавшись, неподвижно лежал, позволяя струям дождя стекать по шерсти. Но когда Фуртиг трогал его, Ку-Ла сам поднимался и упорно полз вперёд.

Они миновали половину пути, хотя сами не могли сказать точно, сколько прошли. Когда возник звук. К ним приближалась летучая штука Демонов. Фуртиг и Ку-Ла вжались в мостик, замерев, чтобы не обнаружить себя.

Летучая штука не клекотала, как это делают птицы. Она не говорила как живое существо. Она издавала ровный монотонный звук: бур-бур-бур! Она зависла над ними, сначала слева, затем, облетев, справа. Фуртиг сжался, представляя, как огромные когти, выпущенные из её нутра, приближаются, впиваются в него и уносят прочь. Он был так поглощён видением, что не заметил, как урчание — бур-бур-бур — стало потихоньку удаляться, а затем и вовсе стихло. Он лежал, распластанный на мостике, живой, невредимый и способный двигаться дальше. Летучая штука убралась! Но что если, испугался Фуртиг, она забрала Ку-Ла!

Он открыл глаза и увидел, что Ку-Ла уже ползёт вперёд.

Только бы эта штука больше не вернулась! Фуртиг не верил, что им удалось так легко спастись. Он чувствовал угрозу, а чутью следовало доверять: врождённое чувство опасности неоднократно спасало ему жизнь. Летучей штуки следовало опасаться как никого и ничего до сих пор он не опасался и не избегал.

Тан ткнул пальцем в угол экрана. Неплохо поработалось сегодня. Он улыбнулся своей удачливости, Эта удачливость не раз и не два удивляла тренеров Эльхорна, готовивших Тана к полёту. Безо всяких на то усилий с его стороны, он ухитрялся быть в нужное время в нужном месте. Во время испытаний он мог вдруг куда-то сорваться или сделать движение, понятия не имея, зачем он так поступает, И оказывался в выигрыше.

Замеры на наличие живых существ никак на давали чётких результатов, пока он не наткнулся на тех двоих на мостике. Ему повезло: он застал живые формы на открытом пространстве. Целых две особи, впрочем, он не мог уверенно сказать, сколько их там было: «они» свернулись клубками во время подлёта флиттера. Они словно по команде замерли, так что он смог заснять их как положено.

Но, разумеется, эти клубки не были людьми. Он заметил их, едва они взобрались на мостик и поползли, извиваясь и скользя, почти на брюхе. Ничто в них не говорило в пользу гуманоидного происхождения, Тан представил, как бы люди ползали на четвереньках, были бы они похожи на увиденных сегодня существ, или нет. Пожалуй, сходство нашлось бы. Правда, увиденные им существа были значительно меньше. Может, он увидел детей? Но зачем детям понадобилось в такой шторм лезть по мостику от одного здания к другому? Нет, скорее всего это были взрослые особи негуманоидного происхождения.

Тан перестал улыбаться. Ведь до сих пор никто не знает, что же заставило Поселенцев с Первых Кораблей бежать на Эльхорн. А чтобы заставить целый народ покинуть родную планету и пуститься в опасное путешествие через космос, нужна очень веская причина. К тому же люди улетали отсюда навеки и в большой спешке. Они летели, чтобы поселиться и жить в другом мире.

Тан просмотрел ещё несколько записей, сделанных приборами «Поиска форм жизни». Живые существа были зафиксированы не в зданиях, как следовало бы ожидать, а в широком диапазоне вокруг. Хотя здания и освещались по ночам. Виды живых существ были представлены довольно широко. Айана, когда просмотрит записи, сделает вывод по поводу их разнообразия. Дело не только в том, что наблюдение велось с различных расстояний. Варьировались именно виды существ. Для начала надо будет показать ей запись тех двух неуклюжих существ на мосту.

Однако по всем признакам ни одно из обнаруженных существ не соответствовало человеческому облику. Кстати, именно поэтому Тан совершил несколько облётов на флиттере над самой поверхностью, бесстрашно кружа между зданиями, чтобы собрать как можно больше информации.

Город был выстроен людьми, в этом не приходилось сомневаться. Из истории собственной расы Тан хорошо помнил, как выглядят города, и теперь сразу отличил архитектуру, присущую предкам. Но если приборы не зафиксировали присутствия людей, то кто живёт в этом мире?

Возможно, город заселили враги, о которых нет свидетельств в хрониках. Или это не враги, а всего лишь игра воображения? Если это всё-таки враждебная форма жизни, то она представлена теми двумя существами, которых он сегодня видел. Тогда чем быстрее экипаж распознает, что это за существа, тем лучше.

Тан развернул флиттер прочь от города и направился к кораблю, спеша доставить собранную за день информацию.

Звуки «бур-бур-бур!» затихли вдали. Ky-Ла полз вперёд так быстро, что Фуртиг испугался, не сорвётся ли напарник. И ещё! Впереди, возле входа, кто-то шевельнулся.

Крыстоны? А может быть, Лайкеры? Фуртиг приготовился пустить в ход оружие Демонов. В последние часы он научился встречать самое худшее, даже в Логове, населённом Людьми. Но вот он различил впереди пушистую физиономию. Кто-то из его клана вышел на помощь Ку-Ла.

Гаммаж раскинулся на широкой постели. Только постукивание пушистого хвоста, свёрнутого колечком, выдавало его удивление, вызванное рассказом Фуртига. Добытые знания передали обитателям Логова для изучения. А группа разведчиков под предводительством Фоскота направилась вниз, в ходы, туда, где Фуртиг оставил похищенные из хранилища записи.

Ку-Ла отправили в оздоровитель. А Фуртиг живо отвечал на расспросы Гаммажа, хотя глаза его непроизвольно закрывались. К своему удивлению Фуртиг понял, что Гаммажа совершенно не волнует появление летающей штуки.

Обитатели Логова уже знали о приземлении корабля Демонов. Его приближение было предсказано, но не людьми, а металлическими слугами, которые умели наблюдать невидимое. Когда предсказатели подали сигнал, Люди обратили на него внимание и высказали несколько предположений о причинах поднятой тревога. А разведчики, действуя незаметно, пронаблюдали приземление корабля.

Были подготовлены все инструменты и устройства, способные помочь защититься от вторжения Демонов. И одновременно были предприняты все действия для того, чтобы обратить любые последствия визита Демонов себе на пользу.

— Они — настоящие Демоны, — сообщил Гаммаж. И видя, как устал Фуртиг, добавил. — Выпей отвар из листьев, мой сын по клану. Тебе необходимо согреться и приободриться.

Пока Фуртиг пил из чашки, поданной Лили-Ха, Гаммаж терпеливо молчал. А Лили-Ха не ушла, устроившись в уголке дивана и явно давая понять, что имеет право на участие в разговоре. Она неотрывно смотрела на Фуртига и этот взгляд приводил его в замешательство. Ему казалось, что она смотрит, проверяя, насколько правдив его рассказ.

Запах горячего питья и вправду бодрил, вливая в жилы новый заряд энергии, придавая силу и смелость. На вкус питьё также оказалось отменным. Разлившееся внутри тепло поначалу навеяло на Фуртига сон, но парочка новых глотков привела его в состояние необычной бодрости. Он отставил чашу, полагая, что еда — не самое важное, а самое важное сейчас — дело.

— Через стёкла, позволяющие близко видеть, мы хорошо разглядели Демонов, — продолжал Гаммаж. — Демоны вытащили из корабля множество деталей. Из этих частей они собрали летающую машину. Но собрали только к вечеру, перед самым наступлением темноты. Поэтому Демоны вернулись в корабль и закрылись там наглухо, предполагая, что снаружи их может подстерегать опасность. Мы заметили четырёх Демонов, хотя их может быть больше, просто остальные не выходят из корабля.

Один из них наутро появился из корабля и вылетел на летающей машине, несмотря на штормовой ветер. Он поднялся в воздух и кружил среди Логовищ, то поднимаясь, то снижаясь, как будто искал что-то. Однако мы не определили ни способ его поиска, ни что именно Демон искал. Откуда нам знать, что у Демонов на уме!

— Он засёк нас, когда мы перебирались через мостик, — вставил Фуртиг. — Но он не стал нападать на нас, просто полетал вокруг, а потом убрался.

— Он вернулся на корабль, — заговорила Лили-Ха. — Вероятно, когда он висел над вами, он понял, кто вы.

Гаммаж задумчиво покусывал кончик ногтя.

— Вы с Ky-Ла доставили целую сокровищницу знаний. Но хватит ли нам времени применить эти знания, неизвестно. Если Демоны захотят вновь поселиться в Логовах, боюсь, мы не сумеем противостоять им.

— Но мы можем вернуться в Пещеры. Точно так же, как когда-то ушли из Логовищ наши предки, на которых охотились Демоны.

— Это шаг, который мы предпримем в последнюю очередь. Как ты убедился, сын по клану, Логова велики. В них много ходов, по которым мы можем перемещаться незаметно. Демоны не смогут угнаться за малым народом по нашим тайным ходам. Демоны слишком велики для них.

— Да, но мы можем оказаться между двух врагов в этих ходах, — высказал Фуртиг мучившее его опасение. — С одной стороны Демоны могут вновь начать охоту за Людьми. А с другой стороны Крыстоны с удовольствием добьют нас.

Гаммаж снова покусал ноготь:

— А ещё и Лайкеры…

Фуртиг согласен был сколь угодно долго сидеть вот так у Гаммажа, попивая тёплый бодрящий напиток, ощущая, как просыхает мокрая шерсть и разливается по телу тепло. Но ему очень хотелось спать. Даже если Демоны оккупируют ближайший коридор, воину надо иногда спать. И чтобы не заснуть, он отпил ещё немного из чашки. Гаммаж в это время говорил:

— Лайкеры не из тех, кто спокойно простит поимку своего разведчика. В отличие от нас, они сражаются стаей, плечом к плечу. И они отправятся на выручку своего воина всей стаей.

Сказанное Предком не было новостью ни для кого. Убив Лайкера, любой получит в ответ целую команду воинов, рвущихся отомстить за друга. Вот почему Лайкеров так боятся.

А Гаммаж всё ещё говорил прописные истины:

— Лайкеры на охоте ориентируются по запаху. Они придут на выручку своему воину и выследят Крыстонов. Те, разумеется, уйдут в свои подземною ходы, чтобы скрыться от Лайкеров. Но если Лайкеры появятся в Логовах, они учуют не только Крыстонов, но и нас. Вот почему, едва Ку-Ла выйдет из оздоровителя, он отправится к своему народу и попросит их присоединиться к нам. Он говорил, что его Народ знает о Демонах и о клане, живущем в Логовах. Мы вместе можем придумать, как спасти всё, что добыли. Если нам придётся уйти в Пещеры или другое место для жилья, понадобятся многие для того, чтобы перенести все наши вещи, записи, приборы. Так что Ку-Ла пойдёт в свой клан. А ты, Фуртиг, отправишься к своему клану, в Пещеры. Ты скажешь им, что Зло вернулось, и что для борьбы с ним нужны все воины клана, и что другие кланы стали на путь борьбы.

— Думаешь, они послушают меня, Предок?

— Ты рассуждаешь по-детски, сын по клану. Ты приведёшь доказательства, которые убедят Старейшин. К тому же ты пойдёшь не один.

— Понятно, со мной пойдет Фоскот, — Фуртиг не стал говорить, что в клане Фоскот имеет едва ли не меньший авторитет, чем сам Фуртиг. Конечно, Гаммаж так давно не живёт в Пещерах, что уже забыл тамошние обычаи.

— Кроме Фоскота, — ответил Гаммаж, — с вами отправится Лили-Ха. Она сама выбрала эту дорогу. Она, как и ты, возьмёт с собой оружие, какого в Пещерах ещё не знают. Вы скажете, что оружие является подарком клану, и что его будет больше, если Старейшины выделят воинов нам в помощь. Так что твоя, Фуртиг, задача будет нетрудной…

С этим Фуртиг не мог согласиться! Но и возразить было нечего. А Гаммаж продолжал:

— Хорошо бы найти того Лайкера. Если он ещё жив, его следовало бы освободить и отправить назад, к его народу. Это даст нам возможность начать переговоры о перемирии. Иначе они нагрянут в Логова и придётся воевать с ними вместо того, чтобы всем вместе объединиться против Демонов. Теперь у нас появился общий враг, общий даже с Лайкерами.

Гаммаж снова вернулся к своей излюбленной мечте! Что даже враждующие племена должны объединиться перед лицом общей угрозы. Слушая его, можно было поверить, что все и впрямь так и сделают. Того и гляди, Гаммаж предложит послать парламентария с просьбой о перемирии к самим Крыстонам!

Но Гаммаж не зашёл в своих мечтах столь далеко. Он помотал хвостом и закончил:

— Мы предложим мирный договор Лайкерам. С Крыстонами… Нет, с ними мы не будем вступать в переговоры. Они так же подлы, как и Демоны, всегда были такими. Но всех, кто может объединиться, мы должны просить сделать это. Однако, по-моему, сын клана уже спит, несмотря на то, что глаза его открыты. Лили-Ха, помоги ему!

Фуртиг слышал приглушённые голоса. Чья-то мягкая ладонь коснулась его руки. Он встал и в полусне направился за огоньком лампы, которую кто-то нёс перед ним. Он шёл, пока не добрался до собственной постели, куда и свалился без чувств.

Демоны… Крыстоны… Лайкеры… Сон победил их всех.

Глава 12

— Животные! — едва Айана выговорила это слово, как поняла, что это не так. Да, экране показывал существа, покрытые шерстью. Но они носили пояса, и на поясе у одного болтался лазерный пистолет!

Существо было вооружено, и его оружие было не хуже того, что имелось в арсенале корабля!

Она ещё раз просмотрела доставленную Таном запись. Не хватало освещения, чтобы различить подробности, но чем больше Айана вглядывалась, тем больше находила красноречивых деталей. Это не животные, нет. Но и не гуманоиды.

Некоторое сходство с людьми, тем не менее, обнаружилось. Одно из существ несло груз — сумку или даже две — на спине. Обычно так навьючивают животных. Например, горков с Эльхорна Горк — потомок древних птероящеров, наполовину покрытый бронёй, наполовину оперением, не может летать… Айана почувствовала укол ностальгии при мысли о животных Эльхорна. Но поклажа на спине одного из здешних существ не доказывала, что это существо является слугой человека, подобно горку. К тому же существо несло и лазерный пистолет. На кого же они похожи…

От раздумий её оторвал вопрос Джейселя:

— Так ты полагаешь, это животные?

— Нельзя уверенно сказать об этом. Один из них несёт на поясе лазерный пистолет.

— Вот показания другого регистратора жизненных форм. Там нечто подобное. И в этой записи то же самое, и в следующей, — Масса, просмотрев доставленные записи, вывела на экран карту местности, где были расставлены значки, обозначающие обнаруженные формы жизни. — Вот здесь, здесь и здесь. Различные формы жизни, всего три вида, — и она отметила на карте три знака, жёлтый, красный и синий.

Жёлтая пометка пришлась на здание, где были обнаружены карабкающиеся по мосту комочки. Красный знак отмечал нижние этажи того же здания.

— А синие рассыпаны дальше, по округе! — это вмешался Тан, довольный результатами. Он задал работу компьютерам! А то, что удалось засечь тех двоих на мосту, — частичка самой настоящей удачи. Знаменитой удачи, верной Тану!

Айана вгляделась в экран, узнавая привычным глазом медика повреждения тела:

— Существо, которое ползёт первым, ранено, — сообщила она. — У него кровь на шерсти.

Может быть, они сейчас наблюдают фрагмент чужой жизненной драмы, подумала она. Драмы, похожей на те, какие хранились в старых записях. Что, если это двое друзей? Один выручает другого из беды…

— Вот как! — восхитился Тан. — Может быть, они воевали?

Айана подняла глаза, удивлённая интонацией Тана. Тот радостно поблескивал глазами и был явно счастлив.

Чтобы воспитать хорошего поискового разведчика, нужно много терпения. По всем показателям, которые считаются необходимыми, тренеры в своё время выставили Тану высшие отметки. Но этому предшествовало жесточайшее обучение. Тан обогнал других претендентов, успешно прошёл все испытания и добился места в экипаже. Но он уже не был тем Таном, к которому её, Айану, прикрепили для уравновешивания.

Айана хорошо понимала, что её место на корабле получено не столько благодаря её умению выполнять работу, сколько благодаря тому факту, что она, Айана, является взаимодополнением к Тану. У неё имеется то, чего недостает ему. Джейсель с Массой тоже были подобраны по тому же принципу. Если бы они не дополняли друг друга, их не поставили бы в одну команду, обязанную жить стеснённо на протяжении всего полёта. Их характеры подбирались так, чтобы заранее исключить малейшие конфликты.

Но сейчас в поведении Тана появилось нечто отталкивающее. Тан, прошедший курс выживания, временами шокировал Айану. Он мог спокойно смотреть, как бьётся в конвульсиях чьё-нибудь израненное тело и безразлично рассуждать о причине увечий. Ему словно хотелось пронаблюдать, как же подобные увечья были нанесены. Айана не могла поверить, что это был разум того самого человека, чьё тело она так любила.

Масса, нахмурившись и не обращая внимания на восклицания Тана, заметила:

— Но мы не получили ни одного свидетельства наличия гуманоидных форм жизни. А город, бесспорно, выстроен людьми. Мы сели на специальном космодроме, точно таком же, какой наши отцы построили на Эльхорне. Правда, на Эльхорне космодром не окружён городом. А здешний город столь велик, что даже Тан не успел провести исчерпывающего обследования. Какого мы от него ждали.

Масса покачала головой, словно поддразнивая Тана.

— Ожидали? — возмутился Тан. — Мы ожидали чего угодно! Этот мир заставил Поселенцев с Первых Кораблей сорваться с места и ринуться в космос! Все здешние тайны лежат себе и дожидаются, пока мы их не откроем!

— Кажется, именно от этих тайн, — сухо вставил Джейсель, — наши предки и бежали в такой панике. Так что в погоне за тайнами не следует забывать, что далеко не каждая открытая тайна окажется полезной. Некоторые тайны, возможно, лучше бы вообще не открывать. К тому же, — Джейсель указал на экран, — город обитаем. И ещё следует помнить, что Поселенцы с Первых Кораблей улетали отсюда в таком страхе, что долгие годы спустя держали в секрете само существование планеты.

— У нас такое оружие, какого эти животные и не видывали, — нетерпеливо перебил Тан.

Джейсель невозмутимо возразил:

— Животные с лазерными пистолетами? Если эта планета хранит тайны, то большая часть этих тайн уже наверняка находится в руках — или, если угодно, лапах — этих существ. Которые, конечно, захотят сохранить свои тайны нераскрытыми. Мы должны действовать очень осторожно и неторопливо. Или, в случае, когда наша осторожность окажется недостаточной, мы должны прекратить контакты с этим миром.

Джейсель не делал особого упора на эти слова. Но в та всё-таки послышался приказ. Айана очень надеялась, что общее соглашение считать Джейселя командиром удержит Тана от безрассудных поступков, заставит его подчиняться. Пусть тратит свою беспокойную энергию на полёты по городу и больше ни на что.

Казалось, следующий день оправдывал надежды Айаны. К полуночи шторм утих, а рассвет обещал погожий день. В окнах зданий как всегда мерцал свет. А некоторые окна оказались даже не окнами, а целыми полосами стекла по всей длине здания. Лучи восходящего солнца играли на этих полосах.

Тан взмыл на флиттере — на этот раз с целью выяснить, как далеко простирается город. Борт флиттера набили всевозможным оборудованием, собирающим данные для компьютерной обработки. Оставшаяся команда не сразу закрыла люк. Вначале они установили датчики, способные зарегистрировать любое существо, приблизившееся к кораблю. Лично Джейсель настроил и установил систему сигнализации. Закончив работу, он уверенно подытожил:

— Никто не проскользнёт через барьер. Травинка, принесённая ветром, и та заставит сигнализацию сработать.

Айана не спешила уйти в корабль. Она поднесла ладонь к глазам, затеняя солнце, и постаралась разглядеть флиттер в воздухе. Но Тана не было видно. Наверное, он сразу взял курс прочь от космопорта, не тратя времени на облёты в округе.

То пушистое существо, его раненый друг… Наверное, они давным-давно добрались до здания, куда ползли. У них было достаточно времени для этого. Почему-то эти существа показались Айане смутно знакомыми. Вроде бы в свидетельствах поселенцев с Первых Кораблей были какие-то упоминания…

Но эти свидетельствах, как правило, давным-давно лишились многочисленных деталей, а именно детали и бывали порой столь важны.

Странное чувство чего-то знакомого снова пришло к девушке, когда она вернулась к себе в каюту. И вернулось с необычной стороны. Ей почему-то стало грустно и захотелось перебрать пакет с дозволенными личными вещами. В её пакете хранилось немного личных вещей, подобранных странным образом, почти безо всякого смысла. Цветок, засушенный между двумя листочками пермапласта, сохранил живость сине-лиловых лепестков. Как в тот день, когда она сорвала его. Обкатанный водой камушек, память о ручье возле её дома на Станции Виви. Камушек представлял собой кусочек горного хрусталя, причудливо вкрапленного в тёмный кусок другого минерала. И ещё в пакете была Котя.

Айана изумлённо уставилась на игрушку. Всегда, от века, по традиции, жившей повсеместно, для детей изготавливали игрушечных мягких и пушистых зверьков по имени Котя. Айана берегла свою Котю, потому что игрушка была последней вещью, которую для Айаны сделала мать. Мама изготовила игрушку перед самой своей смертью, случившейся от неизвестной болезни, против которой на Эльхорне не знали лекарств. У каждой Коти было четыре ноги, хвост и круглая голова с усами вокруг маленького ротика и ушками торчком. Глаза игрушек изготавливались из пуговиц или из разноцветных камушков. Каждый ребёнок любил и хранил свою Котю. Происхождение Коти вели от детских игрушек, прилетевших вместе с детьми Первых Кораблей.

Однажды Айане довелось увидеть настоящих первых Коть, запечатанных для сохранности в пермапласт. На тех Котях тоже была шерстка.

Котя! Может быть, это ошибка со стороны Айаны сравнивать мускулистое существо на мостике с игрушкой. Но если бы кто-нибудь взялся изготовить подобие того существа из более мягких материалов, чем мускулы и кости, то получилась бы Котя! Айана уже вскочила, чтобы сообщить эту новость Джейселю и Массе, но остановилась, поражённая новой мыслью. Разглядывая Котю, она поняла, что при ближайшем рассмотрении сходства находится всё меньше и меньше. И то, что Айана связала наличие Коть с существованием живых представителей этого вида на планете, не значит, будто у неё есть доказательства тому. Игрушечная Котя и заросшее шерстью вооружённое примитивное существо (если это, конечно, не животное), карабкавшееся между здешних зданий… Нет, никто из экипажа не поверит, что здесь есть какая-то связь. Глупо даже ожидать этого.

Фуртиг поставил тарелку с мясом на колени и изо всех сил пытался проявить за едой хорошие манеры, не чавкая и не набивая рот. Он был зверски голоден, но рядом, поглаживая хвост, прилегла на подушку Лили-Ха. Она еле слышно мурлыкала, словно была погружена в приятное сновидение. Что, впрочем, не мешало ей вылизывать из шерсти призрачные пылинки. Фуртиг не сомневался, что она не упустит любое его движение. Поэтому он умерил аппетит и постарался управляться с едой так, как это делали обитатели Логова.

Лили-Ха заговорила:

— Летающая штука снова поднялась в воздух. Она не стала летать над Логовом, а направилась к западу. Её заметил Долар и ещё двое разведчиков. Внутри летающей штуки сидел Демон.

— Значит, летающие штуки — не слуги, которые работают сами по себе? — Фуртигу было приятно говорить с Лили-Ха. Уже само её присутствие во время трапезы заставляло его гордиться тем, что он с честью выполнил трудное задание, прошёл через множество приключений, о каких иной воин может лишь мечтать, а потом сумел хорошо отдохнуть и набраться сил для новых рискованных вылазок.

— Похоже, что не слуги, — ответила она. — К тому же летающая штука была собрана из частей, которые Демоны привезли с собой на корабле.

То, что она так подробно объясняет, удивило Фуртига. Он ведь вчера слышал то же самое от Гаммажа! Но Фуртиг вспомнил об этом лишь сейчас. Он поднял глаза, но не заметил во взгляде Лили-Ха никакой насмешки.

— Если Демоны собрали эту вещь из привезённых деталей, — продолжала она, — значит, у нас в Логове должны найтись такие же детали, из которых можно собрать такие же летающие штуки. Гаммаж распорядился начать поиски.

Фуртиг не сомневался, что будь у Гаммажа достаточно времени и средств, он добьётся того, что у людей появится Летатель, скопированный с Демонской штуки. Другое дело, что заставить кого-нибудь из Людей летать в нём будет гораздо сложнее. Впрочем, Гаммаж первый начнёт испытания, это несомненно. Сам же Фуртиг предпочёл бы всё равно путешествовать по твёрдой надёжной земле. И воевать, если придётся, тоже на суше. Хотя Летатель обладает бесспорными преимуществами: он может подняться выше любого дерева, на которое взбирается разведчик для лучшего обзора. Летатель может гораздо лучше обозреть всё сверху. Вот как сейчас, когда он летает над Логовищами. С другой стороны, кроме крыш, с Летателя ничего не увидишь. Разве что Демоны изобрели устройство, позволяющее видеть сквозь стены, кто и что находится внутри. Если же у них такого устройства нет, то Летатель имеет преимущество только во время обозрения открытой местности.

Фуртиг проглотил последний кусок мяса и со всей мыслимой утончённостью вылакал подливу со дна чашки. Обитателям Логова жилось неплохо. У них даже бывала рыба к столу. Рыба водилась в маленьких озерках внутри здания (кажется, рыба не была нужна ни для чего иного — только постоянно быть готовой к употреблению в пищу). Кроме того, в Логове имелись помещения, где разводили кроликов и птицу. Их кормили и держали взаперти, пока не возникала необходимость пустить кролика или птицу на еду.

Пещерным обитателям приходилось постоянно заботиться о пище. Хотя, конечно, научись кланы Пещер держать птицу и скот в загонах, в случае неудач на охоте, у клана всё равно была бы еда. Что ж, у Демонов есть что перенимать, есть и чему поучиться у обитателей Логовищ.

Он облизал края чашки, вытер языком губы, собрав последние крошки еды.

— А что с тем Лайкером? — Фуртиг в душе верил, что безумный план Гаммажа заключить перемирие с Лайкерами провалится. Хотя ему было интересно, во что же выльются задумки Предка. Он видел достаточно примеров реализации идей Гаммажа.

— Долар направил туда отряд, оснащённый двумя Грохотунами. Крыстоны очень боятся этих слуг, потому что не знают, как остановить Грохотуна, когда он идёт, руша на своём пути всё подряд. Грохотуны пробьют дорогу для наших воинов, а те, я надеюсь, освободят Лайкера. Кстати, Фоскот обнаружил твоё хранилище записей. Сейчас их доставляют в Логово. Ку-Ла пока что в оздоровителе. Но скоро он выйдет и отправится к своему клану.

Фуртиг встал.

— И мне пора отправляться в Пещеры.

Он больше не чувствовал себя усталым. И шерсть его уже не выглядела грязной и свалявшейся от пыли, которой было полно в нижних норах. Он застегнул пояс, обратив внимание, что в отдельном отсеке по-прежнему оставалось оружие Демонов — метатель молний. Наверное, было решено, что теперь это оружие принадлежит ему, Фуртигу.

Такое оружие произведёт впечатление на Старейшин. А ещё Гаммаж вчера говорил, что Фуртигу выдадут и другие виды оружия, чтобы убедить Людей клана. Чем скорее Фуртиг проложит свой след к Пещерам, тем лучше, думал он, проверяя, всё ли готово.

— Всё готово, — согласилась Лили-Ха. Её участие в вылазке было вызвано прежде всего необходимостью провести его кратчайшим путём из Логова, проложив след прямо в Пещеры.

Перед выходом Фуртиг отдыхал. Он проспал весь день и поднялся уже к вечеру. Когда по земле поползли тени, в которых легко затаиться, трое разведчиков отправились в путь. Они шли по гулким коридорам, по просторным комнатам, хранившим воспоминания о живших в них и сгинувших Демонах. Лили-Ха шла первой. Плечи её оттягивала поклажа, к поясу было прикреплено такое же оружие, что и у Фуртига, и те же инструменты. Фуртиг и Фоскот шли следом, готовые при необходимости отразить любое нападение.

Хорошо бы подольше оставаться под прикрытием крыш Логовищ, думал Фуртиг. Он никак не мог забыть летучую машину и до сих пор не понимал, почему же Демон не убил их, когда засёк на мостике. Ему абсолютно не хотелось получить с небес смертельный удар. Хотя бы потому, что с земли на такой удар трудно ответить.

Если Демоны умеют видеть в темноте, то даже ночной поход не слишком поможет отряду. Начиная с окраин Логовищ, разведчикам постоянно придётся искать укрытия, а в случае необходимости даже зарываться под землю. Фуртиг хорошо помнил, какое громадное открытое пространство ждёт их впереди — от последних зданий до зарослей, где разведчик его уровня легко скроется. Он уповал лишь на то, что ночь будет облачной и они проскочат.

Наконец Лили-Ха вывела их к окну, из которого уже была видна эта открытая местность. Они добрались до окраин Логовищ. Фуртиг сверился со своим чувством ориентирования на местности. Группа находилась чуть севернее той точки, из которой он вышел, когда пересёк чистое поле по пути в Логова.

Он внимательно разглядывал участок, который предстояло пройти. У самого Фуртига тёмная шерсть, его нелегко будет различить в темноте. Фоскот тоже тёмного окраса. А вот Лили-Ха — другое дело. Мало того, что у неё шерсть серебристого цвета, так ещё и самой шерсти немного, хорошо видна светлая кожа, которую так просто углядеть с высоты.

В ответ на его сомнения она достала какой-то свёрток из мешка за плечами:

— Взгляните-ка, лесные воины!

Она развернула комок непонятного вещества и…

Фуртиг нагнулся, стараясь разглядеть, что же держит в руках Лили-Ха. Но даже его острое зрение подвело, потому что смотреть на это было невозможно. Фуртига затошнило, ему захотелось разорвать в клочья эту мерзкую субстанцию, ложившуюся на Лили-ха. А она разворачивала противную вещь всё шире, целиком закутываясь в неё. Пока, наконец, только голова Лили-Ха не осталась видна из-под покрывала, постоянно меняющего очертания.

— Это ещё один из секретов Демонов, открытый не столь давно. У Гаммажа два таких покрывала, он разрезал надвое одно большое. Спрятавшись в такое покрывало, я могу спокойно идти где угодно. Никто не может смотреть на эту материю без риска повредить зрение. Так что не беспокойтесь за меня, воины. Пойдёмте, и как можно скорее. Летатель Демонов предупреждает о своём появлении гудением. Если вы услышите его гул, прячьтесь там, где сможете найти укрытие.

— Я буду ждать вас возле деревьев, — добавила она. — Счастливого пути.

Теперь на неё стало совсем невозможно смотреть. Она закуталась в противную материю с головой, и Фуртиг с облегчением отвёл глаза. Он только слышал, как она выскользнула из окна, направляясь вперёд.

— По-моему, у Демонов найдётся ответ на любую трудность, — пробурчал Фоскот. — Будем надеяться, что эти секреты смогут обернуться и против них самих. А Лили-Ха идёт неплохо! Такое прикрытие, как у неё, пожалуй, пригодилось бы во время охоты и нам с тобой. Как ты считаешь, брат по клану?

Окно было достаточно широким, они легко сумели выбраться из него. Фуртиг спрыгнул на землю почти радостно. Как приятно было вдохнуть свежий влажный воздух вместо вечной цементной пыли в жилищах Демонов. Он не смотрел вперёд, чтобы не портить глаза сверканием лунного света на маскировочном одеянии Лили-Ха. Вместо этого он вспомнил охотничью выучку и ещё раз проверил ориентацию.

Было нелегко постоянно вслушиваться, не идёт ли звук с неба, ожидая возможного возвращения Летателя. Только добравшись до поросли на краю опушки, Фуртиг облегчённо фыркнул, распрямляясь во весь рост.

— Неплохо мы пробежались, — откликнулся Фоскот. — Но где же наша…

Фуртиг огляделся. Ударивший в ноздри запах не был запахом Лили-Ха. Запах принадлежал Клыкастым, причём неподалеку прошёл не один из них, а несколько. Это удивило Фуртига: Клыкастые не проявляли никакого интереса ни к Логовам, ни к прошлому, они вообще редко появлялись в этих местах.

Между Людьми и Клыкастыми был заключён мирный договор. Два народа жили на одной территории. Но Клыкастые питались корнеплодами и овощами. Правда, сами Клыкастые, представляющие изрядные запасы мяса, вполне годились в пищу Народу. Но связываться с Клыкастыми значило навлекать на себя смертельную опасность, так что их никто не отваживался тревожить, а тем более охотиться на них.

Теперь Фуртиг услышал и глуховатое похрюкивание. Это переговаривались Клыкастые. Никто из Людей не умел говорить на языке Клыкастых, невозможно было повторить их слова, кроме отдельных охотничьих и воинских, часто употребляемых, возгласов. Но Клыкастые понимали язык жестов и могли объясниться на нём.

Что сулит появление Клыкастых — предупреждение? Известно ли им о Летателе? Возможно, именно поэтому они прячутся в тени.

Фуртиг издал длинный вопль, предупреждая о своём приближении. И не дожидаясь, пока за ним последует Фоскот, вступил в полосу густого тяжёлого смрада, обозначавшего место, где расположились похрюкивавшие самцы.

Подойдя ближе, он увидел, что Клыкастые выстроились боевым клином. Опустив большие головы, увенчанные длинными клыками (отчего этот народ и получил своё имя), самцы стояли неподвижно, зорко поглядывая маленькими глазками. Парочка самцов помоложе с правого края рыла землю копытами, что служило предупреждением их готовности вступить в драку.

Фуртиг понял, что перед ним не семья Клыкастых, как можно было бы ожидать. Среди них не было ни женщин, ни детей, одни воины. Отряд возглавлял Старейшина, а в арьергарде толпились несколько юнцов, ещё не основавших собственные семьи. Фуртиг знал этого старейшину Клыкастых, отмеченного широким шрамом через всю переносицу. В отличие от Людей Клыкастые никогда не пытались ходить на двух конечностях, передвигаясь на четырёх ногах. И у них не было оружия, кроме того, каким снабдила их природа. Но вместе, действуя коллективно и обдуманно, они представляли не меньшую силу, чем воины Пещер или Логовищ.

Фуртиг отметил, что самцы чрезвычайно раздражены и приближался с осторожностью. Неизвестно, что может вытворить Сломанный Нос, будучи в таком состоянии. Фуртиг, не подходя чересчур близко, уселся на землю, обвив хвостом ноги в знак мирного настроения.

Один из молодых Клыкастых недовольно захрюкал. Ещё один копнул землю копытом и обнажил клыки, морща нос. Фуртиг не обратил на них внимания. Командует здесь Сломанный Нос, а не они. Фуртиг немного выждал, Демонстрируя, что пришёл не только с мирными намерениями, но и с уважительной причиной, затем вытянул руки и принялся старательно пересказывать, как прилетел корабль Демонов, как появился Летатель.

Один из юнцов снова хрюкнул, но кто-то оттёр его плечом, приказывая, чтобы замолчал. Воодушевлённый, Фуртиг стал снова рассказывать то же самое, только медленнее. Ведь сейчас происходил не обычный обмен новостями между двумя племенами. Фуртиг рассказывал привычными жестами о совершенно незнакомых явлениях. Ему явно не хватало жестов для полноты рассказа.

Он повторил рассказ дважды и теперь собирался подождать, чтобы выяснить, понял ли Сломанный Нос, о чём речь. Фуртиг с замирающим сердцем ждал, казалось, бесконечно долго. Хряк-старейшина был совершенно неподвижен. Фуртиг решил было, что рассказал непонятно и зашевелил рутами в попытке повторить рассказанное. Но Сломанный Нос хрюкнул, останавливая его.

Из клина вышел один воин, помоложе. Он неуклюже присел на корточки, балансируя так, чтобы передние конечности, увенчанные копытами, оказались свободными для разговора на языке жестов.

Обмениваться новостями было нелегко. Но когда Фуртаг наконец выслушал рассказ Клыкастого, шерсть на его загривке встала дыбом и он негодующе зашипел.

Клыкастые тоже заметили, как прилетел корабль Демонов, хотя саму посадку не видели: Логовища заслоняли. Тем не менее неожиданная вспышка в небе встревожила Сломанного Носа. Он достаточно стар, чтобы понимать, что осторожность и безопасность — две стороны одного явления. Поэтому он отослал женщин и детей в скалистые предгорья, считавшиеся хорошим укрытием. Там есть ущелье с одним-единственным входом, которое легко защитить от нападения. С обороной легко справится даже пара молодых самок, опасных, как и самцы. А сам Сломанный Нос вместе с самцами отправился разведать, что же там за странный огонь. Обследовав края равнины, простирающейся за Логовищами, они решили, что никакой опасности нет, после чего вернулись в скальное укрытие. Но когда вчера днём они собирались покинуть скалы, появился Летатель.

Они все почувствовали себя странно: каждого охватила непонятная слабость. Даже Сломанный Нос не мог объяснить, что это было такое. А из Летателя протянулось нечто, чему нет названия… что-то вроде длинного корня. Этот корень захватил двух детёнышей и поднял их в нутро Летателя. После этого Летатель скрылся.

Сломанный Нос решил выследить обидчика и напасть, отомстив по всем правилам. Он был достаточно разумен, чтобы не нападать сразу, а вначале выследить лагерь врага. И то, что он своими глазами увидел, как Летатель исчез среди Логовищ, потрясло его. Потому что эта местность была для него незнакома, и здесь могло скрываться слишком много опасностей.

Глава 13

— Если они охотятся за Клыкастыми, — подал голос Фоскот, — значит…

Фуртиг снова зарычал. Детёныши Клыкастых — не родные для Людей. Но если сегодня Летатель ловит кого-нибудь из племени Сломанного Носа, то завтра, возможно, будет пойман кто-то из обитателей Пещер, родственник Фуртига.

Он сомневался, что кого-либо из пленников можно будет освободить. Наверное, и старейшина Клыкастых думал так же, зная, что и предпринятая им вылазка против Логовищ окажется бесполезной.

Да, пока Люди в одиночку противостоят Демонам. Но что если идеи Гаммажа, касающиеся объединения, справедливы и для Клыкастых? Фуртиг потёр руками шерсть, стараясь подобрать жесты, необходимые для объяснения.

Но тут он удивлённо услышал враждебное хрюканье со стороны одного их юных самцов. И мгновением позже уловил запах Лили-Ха. Она подошла и села рядом с ним, успев где-то скинуть маскировочную накидку, искажающую размеры. Появление Лили-Ха натолкнуло его на мысль, как объясниться со старейшиной Клыкастых.

Фуртиг принялся медленно жестикулировать, стараясь вложить как можно больше смысла в движения пальцев и ладоней, помогая рисунками на земле. Светила полная луна и прогалинка, на которой они расположились, была залита светом.

Кажется, Клыкастые поняли. «Эта женщина родом из Логовищ. Наряду с другими жителями Логовищ, она исследует тайны Демонов. Это нужно для того, чтобы бить Демонов их же оружием». Закончив речь, Фуртиг, не поворачивая головы, заговорил с Лили-Ха.

— Покажи им что-нибудь, доказывающее мощь обитателей Логова.

На участке почвы, откуда только что отступил Фуртиг, засияло пятно света. Младшие самцы нервно завозились, но Сломанный Нос остался невозмутим. Ему как Старейшине подобало хранить спокойствие и превосходство.

Фуртиг повёл рукой в сторону светлого пятна:

«Это — один из секретов, отобранных у Логовищ, — объяснил он жестами. — У нас в запасе много и других секретов. Очень много. Так что Демоны не захватят нас беспомощными. К тому же у них только один корабль, и на нём мы насчитали всего четырёх Демонов».

Молодой хряк зажестикулировал в ответ:

«Возможно, это разведчики, которые идут впереди целого племени. А за ними явятся многие и многие».

«Возможно. Но мы предупреждены и готовы к этому. Существует множество мест, где можно скрыться. Даже в Логовищах».

Фуртиг потихоньку воодушевился переговорами. Кажется, он сумеет заключить союз с Клыкастыми (исполнив мечту Гаммажа!) раньше, чем достигнет собственного клана и услышит скептические возгласы своих Старейшин.

«Разве в Логовищах не опасно?»

«Опасно. Нижние уровни заполонили Крыстоны».

На этот раз фыркнул Сломанный Нос. Крыстоны всё-таки понятнее, чем Демоны. Даже если Клыкастым не доводилось сталкиваться с Крыстонами напрямую, то уж про их ловушки знали все.

Фуртиг зажестикулировал, стараясь говорить максимально вежливо:

«У нас мало времени для беседы с Клыкастым Народом. Борьба с Демонами — забота нашего Народа. Нам надо донести эту весть в Пещеры».

Он был прав, Клыкастые предупреждены и теперь могут сами решить, что делать: каждый раз убегать при появлении Летателя или плечом к плечу встать на борьбу. Фуртиг начал последнюю фразу:

«Мы идём к нашему Народу. А вы берегитесь Летателя. Лучше прятаться от него под прикрытием кустов».

Сломанный Нос хрюкнул, отдавая отряду приказ. Самцы послушно развернулись и затопали под нависающие ветви. На поляне остался только старый хряк с переводчиком. Тот сообщил:

«Мы остаёмся здесь, чтобы следить за Летателем».

Фуртиг обрадовался, что Клыкастые выбрали сотрудничество. Их маленькие глазки на больших головах казались подслеповатыми, но на самом деле Клыкастые отличались отменным зрением, к тому же, когда этот клан вступал на тропу войны, более страшного и неистового врага не мог отыскать никто из живущих. Пока они на посту, каждый незнакомец, покидающий Логова, будет обязательно замечен часовыми Клыкастых. И ещё Фуртиг подумал, что даже ничего не имея из оружия, кроме клыков, этот народ будет опасен и самим Демонам, вздумай те ходить по лесу без своих машин, пешком. Несмотря на вес, несмотря на громоздкость, Клыкастые умели совершенно бесшумно пробираться меж зарослей. И умело маскировали собственный запах тем, что подбирались с наветренной стороны, Клыкастые не единожды наголову разбивали Лайкеров в кровавых стычках.

Айана уставилась на тарелку. Из мяса сочился аппетитный сок Натуральный. Остальные жадно ели: длительное питание по раскладкам полётного «Рациона Е» оправдывало аппетит. Тесты показали, что мясо абсолютно безвредно, а по вкусу такое же, как мясо лучших животных Эльхорна. Однако Айана смотрела на свою порцию с отвращением. Она поднесла к губам кусочек и поняла, что не сможет проглотить его. Да что же такое с нею происходит!?

Тан вовсю жевал и рассказывал:

— Их целое стадо! Теперь у нас всегда будет полно еды, прямо под рукой.

Айана продолжала разглядывать мясо. Оно было замечательно приготовлено; ещё пока мясо жарилось, от него шёл такой аромат, что у Айаны непроизвольно текли слюнки. И ведь ей, как и всем, не терпелось отведать натуральной пищи после многих дней питания корабельным рационом. Она, как и все, мучилась, что мясо готовится так долго.

Тан тем временем говорил:

— Вот что такое настоящая удача. Не успел я вылететь за город, как наткнулся на этих зверей. На них никто не охотился целую вечность. Поймать одного-двух не составит никакого труда.

Айана вскочила. Она подавляла в себе противодействие, прилагая усилия воли. Но дольше молчать не смогла, слова сами вырвались у неё:

— Но откуда нам знать, что это всего только животные?

Конечно, она сказала глупость. Но ведь обнаружены же те пушистые существа на мосту. Окажись они без оружия, без инструментов, и их можно было бы принять за животных. Но Айана была уверена, что они не животные. Существа, которых они зажарили, внешне сильно отличались от тех пушистых, это верно. Однако, что команда знает о жизни этого мира? Ничего! Тогда как она, Айана может есть мясо, если оно, вполне может статься, ничто иное как плоть разумного существа…

Эта мысль, подспудно терзавшая её очень давно, привела Айану в такой ужас, что она зажала рот ладонями и, оттолкнув Джейселя, ринулась прочь из столовой, на свежий воздух корабельного мостика. Но люк был задраен на ночь. А ей так хотелось вдохнуть свежего воздуха, не смешанного с запахом этого жаркого, которое совсем недавно казалось столь аппетитным, а теперь вызывало лишь отвращение.

Айана открыла задвижки и сдвинула дверь люка, затем высунулась, полной грудью вдыхая ночной воздух. В это время чьи-то крепкие руки схватили её за плечи и втащили внутрь.

— Что ты делаешь? — Тан сильно разозлился. — Выставляешь себя идеальной мишенью?

Всего несколько раз в жизни она слышала в его голосе столько угрозы. Он с силой оттолкнул её подальше от люка и принялся запирать задвижки. Отчаянно моргая, Айана тёрла ушибленную руку. Нельзя, чтобы Тан увидел в её глазах предательские слёзы.

Закрыв люк, Тан обернулся к ней. Во взгляде его сквозила прежняя злость.

— Так зачем ты устроила эту сцену? — казалось, между ним и ею никогда не существовало ни проблеска добрых чувств.

Его враждебность придала сил девушке:

— Для того, чтобы подтвердить сказанное мною. Мы слишком мало знаем об этой планете. Ты воспринимаешь всех, кого зарегистрировали приборы, как животных. Но они не животные, и ты это знаешь, хотя бы подсознательно. А теперь ты предлагаешь одного из них съесть.

Она увидела, что Тан ещё больше разозлился, и на мгновение умолкла, затем добавила:

— Мы ведь не знаем, кто они!

— Тебя надо лечить, — он проговорил это с ледяным спокойствием, что было гораздо хуже открытой ярости. В подобном состоянии Тан просто не воспринимал каждого, кто пробовал вступить с ним в переговоры. — У тебя не в порядке с головой. Ты видела тушу, которую я добыл. Это туша животного.

Он подошёл ближе и посмотрел на Айану сверху вниз по-прежнему холодно:

— Да, пожалуй, тебе и впрямь пора подлечить мозги. Ведь ещё во время тренировок тебя признали неуравновешенной.

— Откуда тебе это известно? — возмутилась Айана.

Тан рассмеялся, но это был смех злого торжества:

— У меня свои способы узнавать то, что я хочу. Всегда полезно знать слабости тех, с кем имеешь дело. Да, я читал твой тренировочный Эль-рапорт, милая Айана. И неужели ты думаешь, будто я не сумею воспользоваться сведениями, почерпнутыми оттуда, так, как это нужно мне?

Он схватил её за плечи и затряс, демонстрируя одновременно силу мускулов и своей воли. Как будто хорошая встряска могла выбить из Айаны затаённые, но с точки зрения Тана вредные, мысли. «Какой же он… какой же он…» — подумала она.

Айана молчала, но не потому что испугалась Тана, а потому что ей наконец стало понятно, какой же он…

Тан не собирался выслушивать её, он, по-видимому, полагал, что она абсолютно послушна его воле:

— И больше никаких дурацких выходок, ясно? Можешь не есть мясо — если ты решила умереть с голоду, это твоё личное дело. Но чтобы больше я не слышал твоих идиотских мыслей!

Но ведь ни Джейсель, ни Масса не идиоты, подумала Айана. И они-то не обязаны слушаться Тана во всём. Если бы они приняли всерьёз то, что она хочет сказать им. Но сейчас нужно всё хорошенько обдумать. Пускай Тан пока что думает, что взял верх. Впрочем, он, кажется, и без того не сомневается в своей победе. А Тан тем временем уверенно развернул Айану, подтолкнул её вперёд и повёл по лестнице вверх, в каюту. Он вёл её молча, но не отпускал.

Самое неприятное, что ей придётся по-прежнему находиться с ним в одной каюте, подумала Айана. Нынешний ужас перевешивал чувство одиночества, которое раньше заставляло её стремиться к Тану. А теперь Тан не оставит её в покое, она знала это. Оставался только один выход. На корабле есть небольшая медицинская лаборатория, туда никто, кроме Айаны, не имеет доступа. Если она закроется в лаборатории, пока не обдумает всё как следует…

Она взбиралась по ступеням, лихорадочно размышляя. Предположим, Тан думает, что подавил в ней сопротивление. Медицинский отсек находится на один пролёт лестницы выше. Впрочем, вряд ли он сейчас отпустит её туда. И всё-таки она рванулась, добежала до двери отсека и закрыла за собой замок. Она ждала, что Тан начнёт яростно дубасить в дверь снаружи. Но за дверью стояла абсолютная тишина.

Пятясь и прислушиваясь, Айана добралась до кушетки, предназначенной для пациентов. Она смотрела на дверь, но так как её никто не пробовал открыть, Айана расслабилась и села на краешек кушетки.

Она почувствовала слабость, её знобило. Эта стычка напугала её, как не пугало ничто иное. Тан читал её Эль-рапорт! Значит, он знает все её слабые стороны и может использовать это знание, чтобы получить преимущество. Каждый раз её слабость будет использована, чтобы умножить его силу! И её протест лишь даст ему повод предъявить новые требования, несправедливые, но необходимые Тану. Она сыграла на пользу ему! Она целиком в его руках!..

Айана попыталась взять себя в руки и принялась размышлять. Что ж, Тан постарался выбить её из колеи. Поэтому следует не уделять слишком много внимания происшедшему, а сообразить, как себя вести. Во всяком случае, она теперь знает, что из себя представляет Тан. Он совершил ошибку, дав Айане понять, что может контролировать её разум. Она неплохо мыслит, что бы там ни было записано в Эль-рапорте. У неё непредвзятый и конструктивный образ мышления. Значит, пора дать ему поработать, а не добивать себя паникой, страхом и слабостью.

Ей придётся стоять на своём в одиночку, не дожидаясь поддержки Джейселя и Массы. Ведь если уж Тан оказался не тем, кого она когда-то любила и знала, то кому вообще можно доверять? Только себе самой и своему опыту. Айана оглядела медицинский отсек — хранилище её опыта. Не может быть, чтобы здесь не нашлось то, что ей нужно.

Она подняла голову и перестала горбиться, как это делала раньше, словно ожидая удара кинжалом между лопаток. Это была уже не та Айана, которую Тан считал своей собственностью. Это была Айана, принадлежавшая самой себе!

Прогалины хорошо освещала луна, но тропинки в зарослях были почти неразличимы в темноте. Однако Фуртиг легко находил путь по памяти, он шёл так же свободно, как по освещённым тротуарам в Логовах. Эти места служили охотничьими угодьями Народу из Пещер.

Ночь изобиловала звуками. Перекликались ночные птицы, вышедшие на свою охоту, шелестели насекомые, шуршали мелкие зверьки, замирая, учуяв запах чужаков.

Фуртиг дышал полной грудью и с удовольствием ступал по почве, а не по камню коридоров. Он наконец-то шёл в Пещеры! Он радовался каждому уловленному запаху, каждому долетевшему звуку.

Лили-Ха, несмотря на то, что всю жизнь прожила в Логовах, шла быстро, не отставая от двух охотников. Правда, она часто смотрела по сторонам, но это потому, что всё здесь было ей в диковинку. Казалось, окружающее не вызывало у неё никакой тревоги, один чистый интерес.

Они остановились у родника, столь памятного Фуртигу. Решили не только попить, но и поесть — припасы съестного были захвачены из Логова. Каждый ел и прислушивался, не появится ли за лесными звуками равномерный гул Летателя, вышедшего на охоту.

— Если их всего четверо, можно разгромить их, — задумчиво сказал Фуртиг. — Допустим, они разведчики. Если они не вернутся из разведки, их клан поймёт, что лучше не соваться сюда.

— Мы не знаем, для чего они ведут разведку, — возразил Фоскот. — Если они всего лишь ищут новые территории для поселения, и не возвратятся из такого поиска, то для их народа это будет и вправду предупреждением — не соваться.

— Нельзя судить о действиях Демонов по тому поступку, который мы совершили бы, будучи на их месте, — Лили-Ха как всегда говорила со вдумчивостью, присущей обитателям Логова. — Демоны не обязаны думать так же, как и мы.

Фоскот фыркнул:

— Может, они вообще не думают. Вспомни, что говорят старые легенды о последних днях Демонов. Тогда, согласно легендам, Демоны совсем потеряли рассудок, они стали охотиться друг за другом и убивать друг друга. Точно так же, как охотились и убивали наше племя. Кажется, эти четверо прилетевших, взялись поступать точно также. Схватили же они юных Клыкастых — явно безо всякой цели!

— Снова нельзя уверенно говорить, зачем они это сделали, — возразила Лили-Ха. — Может быть, они берут молодых особей, чтобы изучить обычаи мира, с которым они так жестоко расправились когда-то.

— Не думаю, — ответил Фуртиг. Доказать правоту предположений Фоскота он не мог. Но что-то говорило ему, что Фоскот говорил верно. Фуртиг как будто воочию видел похищение маленького Клыкастого из клана Сломанною Носа. Фуртиг заговорил:

— В таком случае, они должны были поймать меня с Ky-Ла, когда видели нас на мосту.

То, что Клыкастые рассказали о способности Летателя захватывать добычу, паря в воздухе, озадачивало Фуртига. Его и Ку-Ла было очень легко поймать на мосту. Конечно, попытайся Демон поймать их, Фуртиг пустил бы в ход оружие, плюющее молнии. Но почему Демон позволил им скрыться? Может быть, Демон разглядел оружие, плюющееся молниями и не стал ввязываться в драку? Если так, то Гаммаж был прав, приказав раздать оружие как можно большему числу Людей. Это бесспорно преимущество в борьбе.

Лили-Ха словно прочитала его мысли:

— Ты вооружённый воин, а не беспомощный подросток! Что, если Демон не хотел, чтобы жертва доставила ему какие-либо хлопоты, и выбрал наименее опасных, — она вдруг переменила тему и устало спросила. — Долго ещё до этих ваших Пещер?

— Если мы не сбились с верного направления, то придём завтра, вскоре после рассвета.

Они шли под деревьями, а там, где деревья редели или на полянах, прикрывались ветками. Любой открытый участок преодолевали бегом, прислушиваясь, не раздаются ли звуки Летателя. Но вот Фуртиг услышал перекличку первого поста охранников, сменяющихся на вахте. Уже рассветало, их отряд выбрался на возвышенность, за которой, ещё выше, начинались Пещеры. Клич часовых передавался по цепочке от самого дальнего поста до Пещер, пока не достигал Старейшин. Фуртиг не мог понять, узнали ли его часовые, или просто передали сообщение, что идут Люди.

Но тот факт, что они беспрепятственно прошли к Пещерам, говорил о большой чести, оказанной гостям. Пока они шли, часовые и стражники безучастно проходили мимо по своим обязанностям, не трогая отряд. Их никто не остановил до того момента, когда еле дыша, они стали взбираться на последний склон перед Пещерами. Только тут из сухой травы поднялась фигурка, покрытая серой, переливающейся на солнце шерсткой. Она, несмотря на маленький рост, держалась с достоинством и прямотой.

— Ю-Ла! — на Фуртига при виде девочки нахлынули тёплые воспоминания. Как она помогла ему уйти к Гаммажу, снабдив оружием — когтями, как она верила в него…

— Это ты, брат по клану, — ответила Ю-Ла. В голосе её прозвучала такая усталость, будто она была кормящей матерью не одного поколения малышей. Она перевела взгляд на Лили-Ха и губы её сами собой издали тихое шипение. И Ю-Ла заговорила с таким презрением, словно произносимые слова были ругательствами:

— Какую странную Выбирающую ты привёл с собой, Фуртиг!

Вот чего он не предусмотрел, а должен был предвидеть! Точно так же, как воин поднимает уши и ворчит при виде незнакомого воина, женщина, увидев незнакомку, обязательно зашипит.

— Ты ошибаешься, Ю-Ла, — объяснил он. — Это не Выбирающая. Это Лили-Ха, она родом из Логовищ. В Логовах свой закон, там они могут выбирать только среди своего клана.

Ю-Ла всё равно рассматривала Лили-Ха с не меньшим подозрением:

— Да, она не похожа на Выбирающих из Пещер.

— Твой брат по клану сказал правду, — заговорила Лили-Ха. В её низком голосе слышались мурлыкающие нотки, а тон был очень дружелюбный. — Я пришла не для того, чтобы выбирать из Пещерных воинов. А для того, чтобы поговорить с вашей Старшей Выбирающей о близкой опасности для всех нас. Это очень важно.

Лили-Ха подошла ближе, и Ю-Ла, казалось, вняв её словам, повернулась ей навстречу. Они обе высунули розовые язычки и их кончиками коснулись щёк друг друга — в знак дружбы.

— Пещера, где живёт Ю-Ла, открыта для Лили-Ха из Логова, — провозгласила Ю-Ла. Затем она обратила взгляд на того, кто стоял позади Фуртига. — Но с тобой ещё один незнакомец, Фуртиг!

— Не совсем так, сестричка по клану, — ответил Фоскот. — Когда-то я покинул Пещеры в поисках Гаммажа. Меня зовут Фоскот. Но ты, возможно, не слышала моего имени, потому что уже идёт четвёртый сезон с тех пор как я ушёл из Пещер.

— Фоскот, — повторила Ю-Ла. — Так ты из Пещеры, где живёт Кей-Лин. Старшая Выбирающая упоминала твоё имя.

Фоскот удивился:

— А кто сейчас Старшая Выбирающая?

— Фей-Линг.

— Фей-Линг? Значит, у меня есть близкие родственники в Пещерах! Фей-Линг — младшая сестра моей матери.

Ю-Ла вновь обратилась к Фуртигу и поддразнивающее промурлыкала:

— Ну, а ты, Фуртиг! Узнал все тайны Демонов у Гаммажа?

— Не все, сестрёнка. Только некоторые, — он указал на оружие, метающее молнии. — Но мы принесли вести от Гаммажа, гораздо более важные, чем простой рассказ о тайнах. Мы должны говорить со Старейшинами.

— В Пещерах большие перемены, — поспешила сообщить Ю-Ла. — Теперь у нас два совета Старейшин, потому что с нами объединился западный Народ. Они заняли Пещеры нижнего яруса. С исконных земель их согнали Лайкеры. Западный Народ потерял в борьбе с Лайкерами пятерых воинов и одного Старейшину. Есть опасения, что Лайкеры могут напасть и на нас. У них большой отряд.

Фуртиг жадно слушал. Возможно, теперь Старейшины скорее согласятся с предложениями Гаммажа. Если они поймут, что не смогут отстоять Пещеры даже силами двух объединённых племён, то, возможно, пойдут на переговоры с Логовами.

Надо будет им рассказать и о Демонах и о том, что они сделали с юными Клыкастыми. Может быть, Старейшины согласятся вступить в борьбу. Но почти наверняка без союза с Лайкерами и Логовищами, потому что Логова притягивают и Демонов, и Крыстонов. Хорошо будет, если Старейшины согласятся, или плохо, Фуртиг не мог судить. В конце концов он всего лишь обязан донести до Старейшин предупреждение об опасности.

Он решительно зашагал вперёд. За ним — Ю-Ла. Она то и дело поглядывала на него, словно стараясь разглядеть, что же на уме у соплеменника. Но больше вопросов с её стороны не последовало. Казалось, она радовалась уже тому, что Фуртиг вернулся.

Ю-Ла быстро подружилась с Лили-Ха, и Фуртиг в душе надеялся, что и другие женщины племени воспримут Лили-Ха так же. Если Лили-Ха с тем же успехом убедит женщин Пещер, что не собирается отбивать у них воинов и не представляет угрозы как соперница, то женщинам не с чего относиться к ней враждебно. К тому же в сравнении, скажем, с Фас-Тан, Лили-Ха с её редкой шерстью выглядит непривычно, почти уродливо. Правда, Фуртиг уже привык к виду этой уроженки Логова, ему внешность Лили-Ха казалась даже приятной. Однако, во спасение их задачи, он надеялся, что остальным жителям Пещер внешность Лили-Ха не покажется слишком привлекательной.

Если Лили-Ха и чувствовала превосходство своего положения, то никак этого не показывала. Наверное, она тоже рассудила, что чем некрасивее она будет казаться, чем скромнее, тем быстрее будет принята дружелюбно! Некрасивая, не такая как они, чужая… Впрочем, именно такой Лили-Ха никогда и не была — ни некрасивой, ни чужой.

Айана металась по тесному медицинскому отсеку. Её тело затекло, мускулы ныли. В конце концов она выработала план. Но этот план мог оказаться неудачным, так как зависел от множества случайностей. И большинство этих случайных факторов вступит в действие только по истечении некоторого времени. Она представить не могла, сколько ещё придётся отсиживаться здесь, размышляя, какие шаги предпримет Тан, и что она предпримет в ответ.

Итак, время и терпеливость. Она должна запастись терпением, это самая безопасная линия поведения. Правда, терпения ей всегда не хватало.

Айана потёрла щёки ладонями. И поняла, что замёрзла и мелко дрожит. Это нервная дрожь, решила она. Ей вдруг захотелось посмотреться в зеркало, чтобы увидеть, как выглядит новая Айана, та, которая знает горькую правду, и которая может жить дальше или умереть — в зависимости от того, как сложатся обстоятельства. Тан больше никогда не увидит прежнюю Айану. Но ведь и он, обращаясь с ней, надевал на себя маску.

Она обвила себя руками, затем, пошатываясь, подошла к шкафчику, вделанному в стену. Она не просто окоченела, у неё кружилась голова, будто весь мир шатался. Она достала из шкафчика упаковку таблеток, положила одну под язык. Ей было совершенно всё равно, что таблетка горькая.

Затем она быстро просмотрела содержимое полок. И наконец нашла то, что искала, — упаковку ампул и флаконы. Найденное станет её оружием и защитой. Надо только подумать, куда это всё спрятать.

Глава 14

— Вот так обстоят дела.

Фуртиг обвёл взглядом Старейшин, затем всех, кто собрался, чтобы выслушать его. Обитатели Пещер сидели рядами вокруг Совета. Но на их лицах он не мог прочесть ни одной эмоции. В свете лампы, присланной Гаммажем, глаза собравшихся казались оранжевыми, красными или зелёными огоньками. Что ж, по крайней мере посланцев Гаммажа выслушали, а не сразу выставили вон.

Перед ним лежало оружие, принесённое от Гаммажа. Он продемонстрировал действие каждого образца. Здесь были два метателя молний, ещё одна трубка могла выпускать тонкий луч, от которого мишень покрывалась льдом. Хотя на дворе стоял отнюдь не сезон холодов.

Четвёртый экземпляр несла Лили-Ха, потому что она одна умела с ним обращаться. Это было самое страшное оружие. По счастливой случайности воин мог избежать выстрела из первых двух видов оружия. Однако от оружия, которое демонстрировала Лили-Ха, скрыться было нельзя. Из трубки вылетали маленькие иглы. Рассыпавшись в воздухе, они образовывали что-то наподобие паутины. Они втыкались и обволакивали тою, на кого был направлен выстрел, — в данном случае Лили-Ха выбрала мишенью Фоскота. Едва иглы коснулись его тела, как, словно по сигналу, паутина целиком обхватила Фоскота, не позволяя ему даже пошевелиться. Несмотря на то, что нити паутины были едва видны, Фоскот не смог ни растянуть, ни разорвать её. Только когда Лили-Ха разрезала паутину, вся она осыпалась на землю мелкими хлопьями.

Однако, несмотря на демонстрацию достижений, Старейшины оставались невозмутимыми. Остальная публика встревоженно и восторженно шипела и завывала: кто бы мог подумать, что такие вещи есть на свете! Лили-Ха откровенно заявила: эти, показанные чудеса, немногочисленны. Но в Логовах спрятано бесконечное множество чудесных вещей.

На эти слова откликнулся Ха-Ханг, Старейшина из западного племени:

— Ты говоришь, что в Логовах живут другие Люди. Но ты же сказала, что Крыстоны представляют силу и угрожают. И ты сказала, что явился отряд Демонов-разведчиков. Но если Демоны вернулись, лучше всего отдать им Логова. Наши предки спасли свои жизни тем, что удалились в леса, когда Демоны принялись охотиться за ними.

— Не совсем так, Старейшина, — заговорил Фоскот. — Вспомни старые легенды! Нашим предкам удалось скрыться потому, что Демоны потеряли разум и взялись истреблять друг друга, забыв про наших предков. И прошло много сезонов, во время которых наши предки скрывались и воспроизводили потомство, которое не выживало, прежде чем клан стал достаточно мощным, чтобы перестать убегать и прятаться.

— Но явившиеся ныне Демоны не потеряли разум и не истребляют друг друга. Откуда нам знать, что они не развяжут охоту на нас?

Фуртиг заговорил, не дожидаясь, пока ответит Фоскот:

— Старейшины! В те времена у наших предков не было ни мудрого Гаммажа, ни знаний, отобранных у Демонов нам в помощь, ни оружия. По сравнению с нами можно сказать, что клыки их были коротки, а когти тупы, как у новорожденного. Возможно, прибывшие Демоны — только разведчики. Но зачем бывают нужны разведчики нашему Народу? Вот зачем: мы посылаем их вперёд, когда нужно найти новые места для охоты. Если наши разведчики возвращаются с плохими известиями или вообще не возвращаются — как мы поступаем? Посылаем разведывать новый отряд. Но не в том направлении, оказавшемся ловушкой! Несомненно, сегодняшние потомки Демонов преодолели безумие и желание уничтожать всё вокруг себя, подобно тому, как мы преодолели страх перед Логовами. Однако легенды самих Демонов об этом их прежнем мире наверняка содержат старую угрозу: в них должно говориться, что в этом мире на каждом шагу подстерегает опасность. И если разведчики Демонов не вернутся, то остальные…

Это был лучший аргумент его речи, факт, понятный каждому жителю клана.

— Демоны, Крыстоны… А Гаммаж хочет, чтобы мы все, и Пещерные кланы и прочие, объединились и воевали с ними! — это заговорил Фал-Кан. Он почти рычал, и на его слова слушатели тоже отзывались рычанием. — Может, Гаммаж предложит мирный договор и с Лайкерами?

Тут вмешалась Лили-Ха. По праву Выбирающей она могла говорить, не опасаясь, что её перебьют. И даже Фал-Кан не осмелился зашипеть на неё, чтобы она замолчала.

Лили-Ха протянула вперёд ладонь с необычайно длинными пальцами и указала на Старшую Выбирающую, сидевшую рядом с Фал-Каном и державшую у груди рождённого недавно малыша.

— Скажи, Старшая Выбирающая, ты хотела бы, чтобы твой младенец пошёл на корм Демонам? Чтобы они съели его как мясо?

При этих словах поднялся рёв, засвистели в воздухе хвосты, самцы прижали уши, а воины помоложе выставили когти, явив готовность к сражению.

— А ведь Клыкастые тоже думали, что им ничего не грозит. Кто из вас осмелится отобрать малыша у мамаши-Клыкастой?

Обрисованная картина повергла всех в немоту. Каждый знал, что во всех лесах нет воина страшнее и яростнее, чем самка-Клыкастая, когда её детёнышу что-либо угрожает.

— А Демоны, — продолжала Лили-Ха, — похитили детёнышей Клыкастых. Погрузили их на Летающую штуку и увезли прочь. Так можете ли вы утверждать, будто находитесь в безопасности в лесах, если Летатель Демонов может, когда ему захочется, напасть на вас или даже убить таким оружием, как это. В Логовах есть тайные ходы. Они узки, Демонам в них не пройти. Наш единственный шанс победить Демонов — это уничтожить их тем же способом, каким они уничтожали когда-то нас. И бороться с ними надо сейчас, пока их мало. Кстати, почему вы воюете с Лайкерами, но не воюете с Клыкастыми?

Никто из Старейшин не успел ответить на вопрос Лили-Ха, потому что в беседу вступил Фуртиг. Он адресовался большей частью к молодым воинам, не успевшим стать блюстителями вечных обычаев.

— Почему мы воюем с Лайкерами? Да потому что Лайкеры, как и мы, питаются мясом. Угодий же для охоты не так уж много. А Клыкастые едят траву и коренья, эта пища нам не подходит. Но если вам встретятся одновременно Лайкер и Демон, кого вы предпочтёте убить первым? Если, конечно, будет хоть один шанс убить их. Вот и Гаммаж говорит, что в первую очередь надо избавиться от Демонов, потому что этот враг страшнее. К тому же в Логовах много пищи, из-за этого нет смысла воевать с Лайкерами. Что касается Крыстонов, то они вредят везде одинаково, и в Логовах, и в лесах. Против них приходится сражаться постоянно.

Причём от Крыстонов может быть ещё больше вреда, потому что они тоже охотятся за знаниями Демонов, какие нужны нашему народу. Так говорит Гаммаж. Кто захочет, чтобы в небе появились Летатели, управляемые Крыстонами, чтобы с этих Летателей Крыстоны ловили себе в пищу наших детей, Выбирающих, воинов?

Фуртиг поддал ногой остатки смирительной паутины, показывая, как Крыстоны будут ловить. До всех дошло, что он имел в виду, и вопли протеста стали ещё громче. Воевать с Лайкерами — это понятная сторона жизни, к тому же здесь противники уважают друг друга. Но Крыстоны другие: при одной мысли о них во рту появляется отвратительный привкус. К тому же в некоторых легендах говорилось, что когда-то Люди и Лайкеры жили вместе, будучи вынужденными находиться в рабстве у Демонов в Логовах. Но Крыстоны для обоих народов — Людей и Лайкеров — от века были просто добычей.

— Значит, ты говоришь, Демоны опасней Лайкеров? — заговорил Ха-Ханг. — Но наших воинов убивают не Демоны, а Лайкеры. И кто такой для нас детёныш Клыкастых?

Челюсть Ха-Ханга с одной стороны когда-то лишилась переднего клыка, а уши его были исполосованы шрамами. Совершенно ясно, что это Старейшина-воин, а не Старейшина-мудрец, решил Фуртиг.

В ответ на речь Ха-Ханга Фал-Кан разразился аплодисментами:

— Отменно сказано!

Фуртиг понял, что они проиграли. Причём нельзя сказать, что Старейшины неправы, проявляя осторожность. Он и сам не знал, чью сторону занять до того самого момента, как не услышал про схваченного детёныша Клыкастых. К тому же тогда, на мостике между Логовами, во время облёта их Демонской машиной, Фуртиг испытал такой ужас, что теперь хотел рассказать каждому из собравшихся, насколько страшна атака Летателя с воздуха.

Да, клан может укрыться в Пещерах. Но что если Демоны выставят патруль, и Людям невозможно будет куда-нибудь выйти из Пещер? Что если Летатель сядет прямо на скалы перед входами в Пещеры? Фуртиг наконец проникся идеями Гаммажа: от Демонов можно ожидать чего угодно.

Но тут встала Выбирающая из Пещеры Фал-Кана. Она сама состояла в родстве с Гаммажем.

— Дело не только в том, как защитить Пещеры и как укрыться в них. У нас тоже есть малыши. И если мы не сможем защитить их, как не сумели защитить самки Клыкастых…

— Клыскастые живут на равнине, а мы в Пещерах! — рыкнул Фал-Кан.

— Так вот, если мы не сумеем защитить, — продолжала Выбирающая, — то, по-моему, надо прислушаться к тому, что говорит Выбирающая из Логова. Наши дети не смогут вечно жить в Пещерах. Пусть Выбирающая из Логова расскажет, как они там заботятся о своих детях, как защищают их. Пусть расскажет, какие у них есть знания, чтобы лучше воевать. Ведь это интересно каждому воину.

На этот раз Фал-Кан не стал перебивать её речь.

И Лили-Ха начала рассказ. Она говорила не о сражениях, не о том, какая в Логовах нужда в воинах. Она просто рассказывала о жизни в Логове, какой она видится Выбирающей. Она рассказала о том, какие методы лечения были открыты, как Выбирающие, ожидая малышей, проводят время в оздоровителях, как дети, рождённые в оздоровителе растут крепкими и очень умными, развиваясь чрезвычайно быстро. Лили-Ха рассказала, как пополняются запасы пищи, рассчитанные на случаи неудачных охот: в Логове не бывает голода. Она рассказала столько, чтобы Выбирающие поняли: в Логовах каждая из них может сделать свою жизнь интересной и не столь тяжёлой.

Многое из того, что упоминалось в рассказе Лили-Ха, Фуртиг видел в Логове собственными глазами. Но были и детали, какие могла рассказать только Выбирающая, адресуясь к другой Выбирающей. Таких речей Выбирающие обычно не ведут прилюдно, поэтому Старейшины недовольно заёрзали, думая, не указать ли на нарушение обычаев. Однако Выбирающие — а кто чтит обычаи прилежней Выбирающих! — завороженно слушали. А вскоре и воины, как заметил Фуртиг, увлеклись описанием жизни в Логовах.

Лили-Ха говорила прекрасно, это признали все. В первом ряду среди Идущих-к-Выбору сидела Ю-Ла. Она то и дело переводила взгляд с почти безволосого лица Лили-Ха на Выбирающих из клана. Фуртиг в свою очередь тоже смотрел — то на Лили-Ха, то на Ю-Ла. И вдруг он поймал взгляд Фоскота!

Наверное, Фоскоту не было в новинку то, что рассказывала Лили-Ха. Потому что Фоскот абсолютно не слушал. Подавшись вперёд, он неотрывно глядел на Ю-Ла! И на лице его появилось выражение, весьма знакомое Фуртигу. Точно так же он сам, оказавшись среди Тех-Кого-Не-Выбрали, смотрел, как идёт мимо Фас-Тан. Помахивая хвостиком и глядя сквозь них, она шла и как бы говорила: вы, Те-Кого-Не-Выбрали, не существуете для меня, вас нет в моей жизни.

Ю-Ла… Но ведь она ещё совсем ребёнок! Ещё целый сезон, прежде чем она встанет в ряд с Выбирающими. Фуртиг посмотрел на Ю-Ла с непривычным удивлением. Нет, она уже не ребёнок. Это он заметил ещё в момент их встречи по возвращению в Пещеры. Однако то, что Ю-Ла выросла, не произвело на Фуртига особого впечатления.

Но ведь она скоро станет Выбирающей! Фуртиг представил, как налетевший демонский Летатель забирает Ю-Ла, и чуть не зарычал вслух. Он сжал кулаки и зацарапал воздух, словно у нею на руках были надеты охотничьи когти.

Однако времени обдумать эту тему у него не оказалось: Лили-Ха умолкла, зато заговорила Старшая Выбирающая.

— Сёстры по крови! Нам предстоит очень многое обдумать. Старейшины, Воины и Те-Кого-Не-Выбрали! Народ Пещер пока не может дать точного ответа, что делать: одно или другое. Мы не готовы решать.

Никогда в жизни Фуртиг не слышал, чтобы Выбирающая говорила так смело. Но Старейшины, наверное, слашали такое, потому что ни один из них не возразил против принятого Старшей Выбирающей решения. Слушавшие начали расходиться. Выбирающие держали путь в Пещеры. Лили-Ха направилась к Старшей Выбирающей.

Фуртиг и Фоскот принялись собирать разложенное для демонстрации оружие. Собрав его, они последовали в темноту, шагая бесшумно и не привлекая к себе внимания. Стоявший на освещённом лампой пятачке часовой сделал вид, что не заметил ни Фуртига, ни Фоскота.

Фуртиг шёпотом спросил:

— Как ты думаешь, Лили-Ха сумела убедить их?

— Откуда я знаю, что у этих женщин на уме, — ответил Фоскот, потуже затягивая завязки на сумках. — Но если случается, что под угрозой жизнь всего народа, и особенно детей, то решения принимают Выбирающие. И если Выбирающие Пещер решат, что в Логовах безопаснее, чем в Пещерах, то всё племя должно будет отправиться к Гаммажу.

Понимает ли Тан, что находясь здесь, в медицинском отсеке, Айана получает некоторое преимущество? Айана присела на кушетку. Она понятия не имела, сколько времени проспала. Но проснувшись, девушка поняла, что страх и отчаяние больше не мучают её. Может быть, она оказалась такой беспомощной перед Таном именно потому, что её вырастили, воспитали и обучили с целью быть его половиной и взаимодополнением?

Впрочем, если её готовили к этому, то подготовка не удалась. Отныне и навеки она, Айана, будет сама собой, будет думать и решать самостоятельно. Она — не приложение к Тану.

«Как же я могла… — думала Айана, вспоминая годы на Эльхорне, полёт на корабле, — как же я могла… Словно спала, а потом проснулась. Но ведь и Тан изменился!» И теперешний раскол между ними произошёл не столько из-за перемен в ней, сколько потому, что переменился он.

Она помнила его смелым, не боящимся трудностей, целеустремлённым и любознательным. Теперь все эти черты усилились и стали отрицательными, превратившись в нетерпимость и жестокость, которых раньше не было и в помине. Словно долгий путь к миру, который они искали, повлиял на него в худшую сторону. А может, и на неё повлиял?

Но если это так, то как чувствуют себя Джейсель и Масса? Переменились ли они в результате полёта? Если да, то получается, что их единой, тщательно притёртой друг к другу команды больше не существует. Как же им теперь работать, как выполнять обязанности?

Тут Айана обнаружила, что рядом с нею на кушетке лежат упаковки таблеток. Она сама вытащила их из шкафчика и положила рядом, прежде чем задремала. Чего же ей хотелось на самом деле — спрятать яд или принять его? Кажется, стычка с Таном вывела её из равновесия значительно сильнее, чем она сама предполагала. И это несмотря на всю психологическую подготовку.

Но если она, медик, в момент страха, угнетённости духа, депрессии, оказалась способна, вопреки клятве служить на благо жизни, вооружиться отравой, на что могут решиться остальные члены команды? Ей надо уничтожить таблетки, чтобы впредь, если в голову придёт мысль покончить с собой, нечего было глотать.

Впрочем, таблетки могут приносить как вред, так и пользу, так что, пожалуй, лучше оставить их лежать как лежали. Комплект препаратов был специально подобран для полёта, и если таблетки пропадут, их нечем будет заменить. Лучше не уничтожать их, а спрятать.

Никто не знал медицинский отсек с его потайными местечками лучше, чем Айана. Она тщательно осмотрелась, выбирая тайник поукромнее. Наконец она нашла подходящую нишу и спрятала в неё пакет с медикаментами — за обшивку.

Спрятав, Айана решила вернуться к своему мучителю. Когда-нибудь ей ведь всё равно пришлось бы покинуть безопасный отсек и выйти наружу. Может, ей удастся объяснить своё затворничество внезапным приступом эмоциональной нестабильности, показав всем, в том числе и Тану, что теперь всё позади, она в полном порядке, спокойна и тверда.

По пути в свою каюту она не встретила никого. Внутри корабля вообще не было слышно ни звука — Айана дважды останавливалась, чтобы прислушаться. Без привычной вибрации работающих двигателей тихий корабль казался выключенным из привычного течения событий, казался безжизненным, а многочисленные отсеки — пустыми.

«Так тихо, словно все умерли!» — вдруг подумала Айана. Она закусила губу: внутри снова поднимался страх, предупреждая, что он никуда не делся. Да что же это с ней!

Она так и не придумала никаких возражений против обвинений, которые, возможно, предъявит ей Тан, предъявят остальные. Пусть сначала выскажутся. Девушка даже не знала, осталась ли она сама собой в этом новом мире. Возможно, что-то на этой планете повлияло на её разум, выбило её из привычной жизненной колеи. Пожалуй, так думать было утешительней, чем сознавать внутри себя страшную, сводящую с ума ненормальность по сравнению с другими.

В каюте тоже было пусто, и кроме того отсутствовал защитный костюм Тана. Значит, Тан ушёл. Но — куда?

Айана поднялась в рубку управления. Там тоже никого не было. Куда же они все делись, оставив её одну? В пустом корабле, на планете, откуда их предки скрылись после такой катастрофы, о которой не рискнули даже оставить упоминаний…

Почти падая, она сбежала по трапу вниз, в каюту Джейселя и Массы. По пути она учуяла запах пищи и заглянула в кухонный отсек. Там за столом сидела Масса, держа на коленях миску с горячим питательным составом. Никаких следов мужчин в столовой…

— Масса!

Та подняла глаза, и Айана поразилась её виду, забыв, что хотела расспросить, где же мужчины.

Масса была старше Айаны на один или два планетарных года. Но вокруг неё всегда витал ореол такой уверенности, что само её присутствие, несмотря на привычную неразговорчивость, успокаивало. Возможно, отборочная комиссия признала её годной к полёту именно из-за этого свойства, полезного для команды.

Масса всегда держалась замкнуто и умела поставить кого угодно на место. Наверное, Джейселю это не мешало, когда он оставался с Массой наедине. Но Айана, всегда потихоньку завидуя Массе, ни разу не видела, чтобы та в чём-либо хотя бы однажды выступила против Тана.

Однако сейчас Масса не выглядела как обычно, невозмутимо-спокойной. Она будто не спала всю ночь, и глаза её были красными и запавшими, как после долгого плача. Она взглянула на Айану с нескрываемой ненавистью.

Но именно враждебность в качестве хоть какой-то эмоции пробила стену равнодушия между двумя женщинами. Может быть, Масса тоже поняла, что Джейсель стал другим?

— А где Тан и Джейсель? — Айана проскользнула вдоль пищевой установки, налила себе миску питательного состава. Она старалась не обращать внимания на настроение Массы. Более того, сам факт, что Масса тоже нервничала, подействовал на Айану успокаивающе.

— Она ещё спрашивает! Что ты сделала с Таном? Он стал просто невменяемым!

— А что с ним?

— Он уговорил Джейселя пойти с нит! Пешком, без флиттера! Может, они уже куда-нибудь попали. Тан же совсем неуправляемый!

Масса высказала самое худшее, что думала о коллеге. Айана при этих словах едва не поперхнулась пищей:

— Пешком?!

Двое, в огромном массиве пустых зданий! Они могут заблудиться или попасть в западню.

— Вот именно, пешком! — подхватила Масса. Она посмотрела на циферблат настенного хронометра и добавила. — Они ушли два полных цикла назад.

— Но почему ты не свяжешься с ними через переговорное устройство?

Масса указала на вмонтированную в стену панель: «Автосигнал включён. Однако они уже полцикла молчат. Я повторяла вызов, но никто не отзывается. Если они заговорят, мы тут же услышим».

— Значит, по сигналу можно будет запеленговать их местонахождение, — заключила Айана.

— Да. Но какая от этого польза? Стоит ли нам идти следом? Как раз это я и обдумывала, — Масса упёрлась в стол локтями и опустила подбородок на ладони. Затем безразлично повторила. — Это я и обдумывала, пытаясь решить. Если мы оставим корабль и выйдем следом за мужчинами, то нас могут поймать те ужасы, что подкрадываются по ночам.

— Какие ужасы?

— Рано утром Тан вышел и собрал записи аппаратуры слежения. Записи не очень чёткие, но можно было различить какой-то вид мелких живых существ. Они появились на открытом пространстве между зданиями и просигналили старинным опознавательным кодом, но смысл их послания остался непонятен. Там, где они появились, не было места, чтобы посадить флиттер, поэтому Тан с Джейселем отправились к этим существам пешком. И вот что я хочу сказать: те существа — не люди!

— Но выйти пешком, значит, нарушить всё, чему нас учили! Это противоречит правилам безопасности!

Масса пожала плечами:

— Кажется, Тан решил, что старые правила не годятся на новом месте. Он пришёл и стал уговаривать Джейселя. Не оценивать обстановку, а именно уговаривать. Он заявил, что Джейсель не почувствует себя мужчиной до тех пор, пока не вступит в контакт с теми существами, пока не выйдет им навстречу. Я пыталась отговорить юс, но ни тот, ни другой не стали слушать. Их словно обоих подменили, они перестали быть теми членами экипажа, которых я знала. Но знаешь, Айана, порой мне кажется, что и я стала другой. Может быть, этот мир изменяет нас?

От прежнего спокойного достоинства Массы ничего не осталось. Глаза её, обращённые к Айане, испуганные и усталые, бесцельно перебегали с предмета на предмет. Значит, Айана была не одинока в своих опасениях: Масса чувствует то же самое! Этот мир изменяет людей на свой непонятный лад, и по сравнению с тем, какими они были, изменяет в худшую сторону.

— Если бы мы только знали, — медленно начала Айана, — почему Первые Корабли улетели отсюда. Может быть, мы сейчас лицом клику сталкиваемся с той же самой причиной? А как нам защититься, если мы даже не догадываемся, в чём опасность? Война с пушистыми существами, которых Тан засёк на мосту? Или с другими существами, которые сегодня вызвали Тана неизвестно куда? А может, какая-нибудь болезнь? Здесь может быть опасным что угодно.

— Я знаю только то, что Джейсель стал другим. И Тан больше не похож на себя. Я сама порой не понимаю себя. Ты квалифицированный медик, Айана. Здешний воздух, как показывают приборы, вполне безопасен. Но вдруг в нём всё же содержится какой-нибудь ядовитый газ, медленно отравляющий нас? Или действует что-то другое? Прячущееся, скажем, в тех зданиях, вытянутых рядами, как рёбра скелета в незасыпанной могиле, которую оставили такой в назидание. Может быть, что-то там заставляет нас сходить с ума? — голос Массы задрожал, она заломила пальцы. Айана остановила её:

— Масса! Не придумывай, чего нет!

— Почему это — нет? И что именно есть, а чего нет? Разве я придумываю, говоря, что Джейсель потерял остатки здравого смысла, выйдя в погоню за теми призраками возле зданий? Джейсель последовал за Таном, а значит, оба они поступили безо всякого разумного резона. Как можно говорить, что этого нет, что я это придумываю!

— О, конечно, ты не придумываешь! — Айана старалась говорить ровно и убедительно. — Однако ты ведь не можешь сейчас помочь им. Разве что…

Она не успела придумать, что может предпринять Масса, чтобы помочь, потому что в этот момент ожило переговорное устройство и они обе замерли, глядя на него и вслушиваясь в каждое слово еле слышимого сигнала.

«Требуется… медицинская помощь… Айана…»

— Джейсель! — рванулась Масса. — Он ранен!

— Нет. Это не Джейсель ранен. Джейсель ведёт передачу, разве ты не узнала его, Масса? А раз он говорит с нами, значит, помощь нужна не ему.

Радиоголос лишает индивидуальных особенностей. Но за время подготовки на Эльхорне вся команда так долго практиковалась в связи через переговорные устройства, что каждый научился различать, кто ведёт передачу по скорости речи.

Значит, Тан, которого кто-то или что-то из этого мира заманило подальше от корабля… попал в беду. Иначе Джейсель не вызвал бы её, Айану. Что ж, от неё ждут действия, и она знала, что делать.

— Поймай направление, — приказала она Массе. — Возможно, мне понадобится твой сигнал, чтобы взять ориентир по возвращении назад.

— Но я тоже пойду!

— Нет! Им нужен медик. А корабль нельзя оставить без присмотра. Твоё место здесь, Масса.

Кажется, Масса хотела возразить, но не стала. Только плечи её понурились, и Айана поняла, что убедила коллегу.

— Я возьму с собой переговорное устройство, маленькое, поясное. Масса, подготовь его для меля, пока я одеваю защитный костюм!

— Но что, если там западня?

Айана решила, что реальности надо смотреть в лицо.

— Значит, придётся идти в западню.

Глава 15

Стояло безоблачное утро, ничто не предвещало ни дождя, ни шторма. Солнце грело. Даже, пожалуй, припекало, особенно на оплавленных полосах, оставшихся после некогда стартовавших кораблей. Айана двигалась к громоздящимся впереди серовато-белым громадам зданий. Ей было тяжело нести полный комплект медицинской аппаратуры первой помощи вкупе с исследовательскими приборами и переговорным устройством, которое она использовала и как компас.

У тех, кого она отправилась искать, было такое же переговорное устройство, по его сигналам Айана и ориентировалась. Как долго ей придётся искать, она не знала. Инстинктивно ей очень хотелось припуститься бегом, но разум говорил, что безопаснее передвигаться медленно, не привлекая излишнего внимания. Сообщений от Джейселя больше не поступало, но оставшись на корабле, Масса немедленно зарегистрирует любой новый сигнал, а затем передаст его Айане. Правда, Айана почему-то была уверена, что сообщений от Джейселя больше не будет.

Девушка подошла к зданию с подозрительно тёмными окнами. Она всей кожей чувствовала, что за ней кто-то следит. Но чтобы добраться до места, на которое указывал пришедший от Джейселя сигнал, надо было преодолеть все на свете страхи.

Издали казалось, что здания образуют вокруг посадочного поля сплошную стену, однако вблизи стало видно, что между двумя зданиями в нужном направлении убегала узенькая и извилистая улочка. Сделав шаг-другой, Айана уже не могла видеть за спиной корабль, закрытый домами. Но сигналы переговорного устройства гнали её вперёд. Она шла правильным путём.

В начале улицы мостовую сплошь покрывали песок и глина, принесённые ветром. Дальше по улочке ветер не мог проникнуть и было довольно чисто. С обеих сторон на первых этажах зданий не было ни окон, ни дверей, только гладкие стены, как в крепости. Однако выше окна выходили на улочку. И только когда Айана дошла до перекрёстка с другой улочкой, появились здания с окнами и дверьми на уровне земли. Двери были захлопнуты, и Айана не пробовала открывать их. Сигналы переговорного устройства вели её дальше, за угол, через улицу, в глубь города. Она подумала, что на Эльхорне последние двести лет гордились умением строить города. Но по сравнению со здешними, эльхорнские города казались не более чем пирамидками из детских кубиков. И всё же здешнее великолепие пришло в такой упадок!

Следов какой-либо катастрофы вроде войны или стихийного бедствия нигде не осталось. Просто в городе стояла необычная тишина. Да, тишина, но не пустота! С каждым шагом Айана ожидала, что спрятавшиеся живые существа покажутся, перестав быть невидимыми и неслышимыми. У Айаны не было с собой детектора жизненных форм (его унёс Тан), но она знала, что здесь кто-то есть. Она постоянно держала руку на рукояти паралазера, внимательно глядя по сторонам и ожидая, что вот-вот, из того подъезда, из той двери…

Она вновь свернула за угол — так велели сигналы. И замерла. Впереди что-то прошелестело! Айана была уверена, что это не игра воображения: она успела краешком глаза уловить движение за одной из дверей. Инстинктивно она понимала, что лучше всего убежать отсюда прочь. Но сигналы переговорного устройства подгоняли: где-то совсем рядом Джейсель и Тан, или один из них, слали ей вызов. Так что необходимость перевешивала инстинктивную осторожность.

Девушка шла по самой середине улицы, подальше от стен. Открытое пространство давало ей хоть небольшое, но преимущество. Так она дошла до двери, в которой заметила движение. Дверь была приоткрыта и за ней ничего не шевелилось. Она не стала заглядывать внутрь, только содрогнулась, пройдя мимо и оставив это неизвестное существо за спиной.

Пришлось пересечь ещё одну улицу, и тут Айана впервые увидела нечто, совершенно отличающееся от монотонной серости остальных улиц. Настоящие заросли, множество растений, слегка подёрнутых увяданием осени. Громадные ветви свисали с прямоугольников металлических решёток. Вглядевшись в ржавые прутья, Айана поняла, что перед нею заросший каркас разрушенного здания. Даже если здесь когда-то была не только арматура, лианы, побеги и прочая зелень объели это здание до скелета.

Большинство растений уже умерло, но из-под высохших корней и листьев поднимались новые побеги. Но здесь царила не зелень, а скорее сероватые оттенки, словно не растения, а призраки растений пустили корни и разрослись.

Сигналы вели её прямо в середину зарослей. Как пробраться сквозь толщу растительности…

Она растерянно шла вдоль края зарослей в поисках входа. И вскоре обнаружила еле приметную тропу, выжженную среди густой стены зарослей. Зачем тому, кто проломил этот ход, подумала Айана, потребовалось продираться именно здесь?

И ещё ей очень не понравились две лианы, свисавшие прямо над просекой, обе призрачно-серого цвета, толщиной в два пальца. Они образовывали две петли и выглядели так, словно висят здесь давно, хотя вряд ли они могли вытянуться раньше, чем полдня назад.

Натянув защитные перчатки и удостоверившись, что незащищённых участков тела не осталось, Айана стала пробираться по тропе, раздвигая ветви. Те легко обламывались, оказавшись полыми трубками, из которых начинали сочиться красноватые струйки сока. Тошнотворный запах гниения был так силён, что Айану едва не стошнило. Обломанные лианы сворачивались, убегая обратно в толщу растительной стены, из которой их выдернули. Айана заставляла себя идти вперёд, не обращая на них внимания.

При каждом шаге ботинки погружались в мягкий перегной, испускавший фонтанчики пыли. Вскоре она стала задыхаться от этого запаха и вынуждена была надвинуть на лицо защитную маску. Она и представить себе не могла, что же здесь было раньше. Разве что обвитые лианами столбы — бывшие опоры для существовавшей когда-то крыши.

Она несколько раз перерубала лианы, загораживавшие дорогу. Это было нетрудно, потому что растительность не сопротивлялась. И всё равно Айана испытывала такой ужас от каждого контакта с растениями, что даже в защитных перчатках еле-еле заставляла себя касаться этих ужасных лиан.

Наконец она забралась в самое сердце этого сада ужасов, если, конечно, его можно было назвать садом. Перед ней открылось прямоугольная широкая нора, ведущая куда-то вниз. По краям, как ни странно, совсем не было зарослей. Скорее всего это был вход куда-то, а не случайный провал: края отверстия кто-то аккуратно выложил камнем. И — никаких лиан.

Сигнал звал вниз, в ход. Айана зажгла наручный фонарик и посветила внутрь норы. Какое-то помещение… До пола было не слишком высоко. Если она повиснет на руках, то сумеет спрыгнуть вниз. Правда, костюм помешает прыжку, но выбирать всё равно не приходилось.

И она спрыгнула вниз. Вскочив на ноги, девушка посветила вокруг фонариком и обнаружила, что во всей комнате есть лишь одна дверь, за ней начинался коридор, куда Айана и отправилась.

Что могло заманить сюда Тана и Джейселя, думала она. За чем они погнались? Ей всё сильнее чудился запах западни. Но ведь Джейсель вызвал её сюда. А он не стал бы подвергать ни её, ни Массу откровенной опасности. Впрочем, возможно, на соображения Джейселя больше не следует полагаться.

Под землёй сигналы стали громче и настойчивее. Судя по ним, она на была верном пути, близка к тому, чтобы спасти коллег. Тем более, что повернуть назад всё равно было невозможно.

Она держала фонарик в одной руке, в другой наготове паралазер. И тут девушка замерла, напряжённо вслушиваясь.

Впереди послышался странный звук. Не человеческий голос, и не топот тяжёлых ботинок, дополняющих защитный костюм. Нет, слышно было какое-то шуршание. Она ждала, не зазвучит ли человеческая речь, не позовут ли её, подтверждая, что здесь свои. Сама она не подавала голоса, подавленная страхом. Ей пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы пойти дальше.

…пересечение коридоров. Гудение сигнального устройства перешло в один сплошной звук. Она была уже очень близка к цели. Направо, в новый коридор…

— Айана…

Джейсель! Во рту у неё абсолютно пересохло, она не смогла выдавить в ответ ничего, кроме хриплого стона. И девушка побежала на свет, показавшийся из коридора справа.

Фуртиг сидел у ручья, вытекающего из подземного родника. Утро обещало быть погожим. Он принюхался: замечательный воздух вокруг. В Логове быстро перестаёшь замечать, как редко там удаётся глотнуть свежего воздуха. Правда, кое-где в Логовах культивируют растения, но там не бывает таких деревьев как в лесу. Кажется, подобно Людям, рождённым в Логовищах, выросшие там растения меняются и перестают быть похожими на своих диких собратьев. Но сейчас Фуртиг расслабился, отдыхая от всего, на чём лежит злое клеймо знаний Демонов.

Бесспорно, утро обещало быть прекрасным. Что не означало, будто миссия Фуртига столь же прекрасно завершится. После речи Старшей Выбирающей, произнесённой на общем собрании, ни Старейшины, ни даже молодые воины не обронили ни слова в адрес Фуртига. Он счёл это дурным знаком: Народ Пещер от природы любопытен. И если воины не расспрашивают об оружии, о жизни в Логовах, значит, они молчат из-за того, что настроены враждебно.

— Хороший денёк!

Это вышел и спускался вниз по склону Фоскот. Он провёл ночь в Пещере у своих родичей. Он съехал на пятках к самой воде и потёр влажной ладонью недавно затянувшийся шрам, словно тот всё ещё побаливал.

— Кто-нибудь разговаривал с тобой? — спросил он Фуртига.

— Никто. Они ведут себя так, будто я вернулся с неудачной охоты, — проворчал Фуртиг.

— И со мной тоже. Но будем надеяться, что выступление Лили-Ха убедило Выбирающих.

Фуртиг раздражённо зашипел, хотя Фоскот говорил правду. Когда дело касалось безопасности всего клана, окончательное решение принимали Выбирающие.

— Привет воинам, встречающим рассвет!

Они одновременно повернули головы.

Уперев руки в узкие бёдра, неподалёку стояла Ю-Ла. Она покачивала хвостом, в такт шелестящим вокруг неё сухим травинкам. Ю-Ла была ниже ростом, чем Лили-Ха, но её фигурка уже заметно округлилась. Да, ещё сезон и она сядет в ряд с другими Выбирающими, чтобы оценивать воинов, ищущих её внимания как награды.

— Не мы одни встаём до зари, — ответил Фуртиг. — Что подняло тебя с постели, сестричка по клану?

— Сны, — она вдруг широко распахнула руки, воздев их к небу, — сны и желания. Как долго я мечтала, чтобы мои желания сбылись, чтобы то, что приходит во сне, осуществилось.

— Что же за мечта у тебя? — хрипло спросил Фуртиг.

— Что я иду к Гаммажу, что я изучаю то, чего нет в Пещерах, что я могу сделать собственными руками гораздо больше того, что умею делать, оставаясь здесь.

Она поднесла к лицу ладони, разминая пальцы. Пальцы её рук были не такие длинные, как у Лили-Ха, но и не коротенькие, как у большинства женщин Пещер.

— Что бы ни решило племя, я уйду с тобой, брат по клану, — заявила Ю-Ла, обращаясь к Фуртигу. — Я говорила с Лили-Ха, она согласна взять меня к Гаммажу. Я, как и воин, имею право выбора, я имею право уйти к Гаммажу.

— Это так, — согласился Фуртиг. Она была права. Если ей будет лучше в Логове, если она хочет идти туда и учиться тамошним премудростям, у неё есть право поступить так.

Наверное, таким и будет выход из положения. Даже если Старейшины сумеют удержать в Пещерах тех из племени, кто верен обычаям, найдутся и такие, кто захочет уйти к Гаммажу: молодёжь, которая увеличит силы, собранные в Логовах. Кажется, Ю-Ла умела читать мысли. Она спрыгнула к воде и зачерпнула пригоршню влаги:

— Думаю, Старейшины и Выбирающие скоро выскажут своё решение. Прошлой ночью во второй Пещере состоялся большой совет. Речь шла о спасении детей, и все слушали внимательно. Лили-Ха несколько часов подряд отвечала на вопросы. Так что пока вам ничего не сказали, не стоит думать, будто всё провалилось.

Разбрасывая брызги, она поиграла в воде ладошкой. Совсем как ребёнок. Глядя на неё, Фуртиг снова вспомнил Фас-Тан. Та вела себя так, будто кроме неё никого нет на свете, даже когда все воины клана заискивающе смотрели в её сторону. И снова он увидел, как пристально и изумлённо Фоскот смотрит на Ю-Ла. Так же, как смотрел накануне, вечером.

Он едва не зарычал, но сдержался. Ю-Ла, он ведь знает её так давно! Это ведь она помогла ему уйти к Гаммажу! Ю-Ла очень красива. Но если она встанет в ряды Выбирающих и обратит свой взгляд на него, Фуртига, будет ли он рад, ответит ли ей?

Его собственные мысли удивили его не меньше, чем внимание Фоскота к Ю-Ла. Что будет, если Ю-Ла выберет его, Фуртига? Да, он любит её, но совсем не так, как Фоскот. Если понадобится, Фуртиг будет защищать Ю-Ла от любой опасности. Но искать её внимания на Состязаниях он не стал бы. Он не настолько любит её.

И он задумался, участвовать ли ему дальше в Состязаниях, пытаясь привлечь взор Выбирающих. Понятно, что уже никогда, ни при каких условиях он не завоюет благосклонности Фас-Тан. Далеко не всем воинам удавалось заслужить даже мимолётный интерес этой красавицы. И многих других Выбирающих. А между тем Те-Кого-Не-Выбрали продолжали жить, занимались своим делом. Хотя многие из них покинули свои кланы.

Ему повезло. Он найдёт, чем заняться в Логовах. Даже если он не сравняется с жителями Логова в умении управлять машинами Демонов, там всегда нужны разведчики и воины для борьбы с Крыстонами. Да, ему очень повезло. И даже втайне он не мечтал о том, чего не сумел бы достичь. Что до Фоскота и его любви к Ю-Ла… если у них всё образуется, будет просто замечательно.

Однако сейчас не время было думать о Выбирающих и планировать обзаведение семьями. Сейчас надо было думать, как спасти уже имеющиеся семьи от опасности.

Ю-Ла оказалась права: Выбирающие поняли, что жить в Логовах безопаснее, чем в Пещерах, где детей может унести Летатель. Точно так же, как он унёс детенышей Клыкастых. Что касается угрожающих Логову Крыстонов и Демонов, то Демонов здесь и сейчас всего четверо, и они не представляют смертельной опасности для племени. Ну а с Крыстонами Люди борются от века, самые первые легенды упоминают об этой борьбе. Значит, ещё до того как луна, сияющая на небе, уйдёт в фазу Тёмных Ночей, Гаммажу следут ожидать прихода кланов в Логова.

Но Ю-Ла пожелала уйти в Логова раньше, вместе с ними троими. Они договорились, что к ночи вчетвером выступят в путь.

Они вышли в темноте, опасаясь Летателя, хотя его нигде не было слышно. Он не появился и к тому времени, когда четвёрка добралась до поста Клыкастых.

А у Клыкастых были новости. Их разведчик заметил на дальнем крае территории Клыкастых странную вещь. Там был установлен флаг перемирия, возле него оставлены еда и питьё. Всё это предназначалось для Лайкера, которого оставили рядом. Он выглядел так, будто едва-едва начал поправляться после сильных ран. Его оставили там Люди из Логовищ. К ночи того же дня на него наткнулись разведчики его же племени. Они забрали собрата с собой, а флаг перемирия не разорвали на клочья, как обычно делали.

Более того, Лайкеры стали вдруг собираться в стаи, поскольку отовсюду прибывают их разведчики. Похоже, что в самое ближайшее время Лайкеры станут лагерем в ближайших лесах.

— Значит, наши отбили Лайкера у Крыстонов, — понял Фуртиг. — Но это ещё поддела. А вот объединить Людей и Лайкеров под флагом перемирия — вещь доселе неслыханная.

— Да, — согласилась Лили-Ха. — Но ведь Лайкеры не разорвали флаг. Он стоит там, где установлен. А это значит, что они не отказываются от переговоров. Более того, они собирают свои кланы. Наверное, для того, чтобы говорить с нами, как мы говорили с Людьми Пещер. Но если так, то…

— Нельзя верить Лайкерам! — перебил её Фуртиг. — Даже если Демоны окажутся тем самым злом, каким их рисуют легенды, Лайкерам доверяться не следует.

Ю-Ла поддержала Фуртига, повторив детали старых легенд:

— Конечно, ведь Лайкеры издавна жили вместе с Демонами. И прямо от Демонов научились Злу.

— Но ведь и Люди когда-то жили вместе с Демонами, — напомнила Лили-Ха. — Наши Предки покинули Логова только тогда, когда Демоны ополчились на Людей со всей демонской злобой и жестокостью. Вы оба правы в одном: у Гаммажа должны найтись очень сильные аргументы, чтобы заставить Лайкеров заключить договор о мире. И для этого недостаточно просто вызволить Лайкера от Крыстонов. Но будем думать, что это лишь первый аргумент Гаммажа.

Фуртиг задумался о судьбе установленного флага перемирия. Даже если Лайкеры не свалили его и не разорвали в знак отказа от переговоров, мало кто из Людей, из воинов, отважится подойти к флагу для переговоров — без оружия, полагаясь только на порядочность другой стороны. Каких же храбрецов назначит Гаммаж? Или найдутся добровольцы? И как догадается парламентарий в какое время отправляться на переговоры? И что, если Лайкеры выставят в ответ свой собственный флаг?

Фуртигу вдруг захотелось как можно скорее добраться до Логова, чтобы узнать, что произошло за время их отсутствия. А вдруг к Демонам прибыло подкрепление? Но слова Клыкастых успокоили его: никакого второго корабля с неба не было замечено.

Сломанный Нос и его воины пообещали оставаться здесь, чтобы вести наблюдение, сообщать о перемещениях кланов и поднимать тревогу в случаях опасности. Присутствие наблюдателей Клыкастых гарантировало, что по этому пути отныне ходить будет безопасно.

Впереди ждали Логова. Четвёрка посланцев вышла на открытое поле из леса и побежала через него со всей мыслимой осторожностью.

Айана стянула с рук защитные перчатки, скатав их, пока не придёт необходимость надеть снова. Джейсель лежал рядом, глаза его были закрыты, на лбу выступила испарина. Но она знала, что болеутолитель уже начал действовать. К тому же рана оказалась не столь опасной, как того боялась Айана. Если удастся вовремя доставить Джейселя в корабельный обновитель, через день от его раны останется только свежий шрам.

Одно лишь озадачивало Айану. Медицинский комплект у Джейселя на поясе остался нетронутым. У Тана тоже был свой. Полученную рану Джейсель вполне сумел бы обработать самостоятельно. Зачем же они слали ей панические сигналы?

Сейчас она не могла расспросить их, потому что была занята, следя за пациентом. Тан безучастно стоял, прислонившись к стене, и не проявлял никакой инициативы. Джейсель тоже молчал. Было похоже, что он сильно преувеличил серьёзностъ раненая. Айана оглядела помещение: может быть, здесь содержался какой-то яд в воздухе? Но разбрызганный ею аэрозоль-очиститель должен был уже нейтрализовать всякий яд.

У неё было мало времени на раздумья — рядом стоял Тан. Девушка старалась не смотреть в его сторону, но непроизвольно время от времени поглядывала на него. Однако Тан не проявлял к ней никакого интереса. Казалось, он был полностью поглощён тем, куда непрерывно смотрел: что-то должно было произойти в помещении за приоткрытой дверью. Или там скрывалось нечто, что он желал видеть.

— Что там такое? — негромко спросила она. Однако слова отозвались неожиданно гулким эхом.

Тан посмотрел на неё и в его глазах промелькнул такой странный блеск, что Айана содрогнулась. От холода, царившего в подземелье, её защищал костюм. Но Тан смог вогнать её в дрожь одним взглядом.

— Скоро появится ещё один пациент для тебя, — ответил Тан. — Это очень важная персона. Мы вступили в контакт, Айана, представляешь, как нам повезло?

— Контакт? С кем? Или — с чем?

— Со здешними жителями. Знаешь, здесь находится хранилище информации. Они показали нам записи, показали машины. Знания Поселенцев Первых Кораблей ничто по сравнению с тем, что мы сможем узнать здесь, Айана! Если у нас будет время.

— Что ты имеешь в виду?

— Наши новые друзья не одни охотятся за информацией. Здесь есть конкуренты и, возможно, они уже на подходе. Между здешними племенами идёт война, как в старое доброе время. Кстати, тебе известно, какая здесь была война в старину?

Теперь он подошёл ближе, и Айане пришлось подняться во весь рост: девушке не нравилось, когда он вот так возвышался над нею.

— Так вот, здесь шла война между людьми и животными! Запомни, Айана, между людьми и животными. Твари, вооружённые только клыками и когтями, посмели вообразить себя равными человеку! — Тан раскраснелся от возмущения и засопел. — Но были и другие! Человечество, которое в те дни стало совсем немногочисленным, обрело друзей и помощников, которых так жаждало. Когда люди покинули планету, помощники людей остались здесь. Они остались для того, чтобы защищать всё, созданное человеком: его идеалы, его знания, добытые ценой его собственного труда. Всё это надо было защищать от притязаний обнаглевших животных. Наши помощники и сейчас ведут войну с животными. Но теперь это и наша война тоже!

Помолчав, он продолжал:

— Они нуждаются в твоей помощи, Айана! Здесь есть помещение медицинского назначения. Там собраны все достижения по поддержанию человеческого здоровья — вдумайся только, — какие только были открыты за всю историю человечества. Они пытаются удержать это помещение в борьбе с животными. Им очень нужна наша помощь. Один их вождь, гений по сравнению с остальным племенем, получил серьёзные раны во время битвы с животными. Он сейчас помещён в тот самый медицинский центр, и ему нужна твоя опека. Ты только подумай, Айана! Эти медицинские комплексы, предназначенные для восстановления здоровья, упоминаются в наших хрониках! Всё это можно увидеть, изучить, настроить. Ты должна сообразить, как там всё работает, и помочь вождю. Такой случай! О, это настоящая удача!

Она выговорила слова раньше, чем подумала: «Знаменитая удача Тана».

Он закивал головой:

— Именно! Удача Тана! Она помогала нам, и она поможет нам снова завоевать этот мир для человечества! Однако, слушай! Они идут!

Вначале Айана не слышала ничего, кроме тяжёлого дыхания Джейселя. Затем послышались лёгкие шажки. Из-за двери показался луч света, и появились помощники, которых так ждал Тан. Айана всхлипнула и отшатнулась.

Они не были похожи на тех пушистых существ, которых Тан заснял на мосту. А именно их Айана бессознательно ожидала увидеть. Но вошедшие помощники человека выглядели на редкость отвратительно.

Они ходили на двух ногах, но у них были мерзкие длинные безволосые хвосты! Они были низкорослые: самый высокий из них едва достигал её колена. Редкая шерсть пробивалась сквозь голую кожу то там, то здесь. Один из пришедших, пониже ростом, был буроватого цвета, двое других — белого. Из пастей удлинённых голов с узкими физиономиями выступали острые зубы. Над высокими лбами поднимались настороженные уши.

Айана возненавидела юс с первого взгляда. С безмолвным ужасом она смотрела, как Тан вышел вперёд, чтобы поприветствовать высокого белого помощника. Кажется, это и был вождь пришедших. Тан склонил к нему голову.

На шее у этого существа висела небольшая коробочка. Вытянув руку — или, всё-таки, лапу? — существо коснулось коробочки. Из неё послышалось пищание, свист, затем звуки сложились в произнесённые с искажениями, но всё же понятные слова:

«Вождь… ждёт… поторопитесь, поторопитесь!»

Тан кивнул в сторону Айаны:

— Она здесь, она готова идти.

— Нет! — вскричала Айана. Ни за что на свете, ни за какие знания человечества она не согласится идти в норы этих ходячих ужасов.

Тан сделал шаг в сторону, отрезая ей дорогу к отступлению. Она не могла даже вырваться.

— Маленькая дурочка! — он схватил девушку за руку так сильно, что она задохнулась от боли. — Если ты не хочешь идти на собственных ногах, мне придётся влить тебе снотворную инъекцию. Тогда тебя понесут наши помощники. Разве ты ещё не поняла, что никакие твои дурацкие идеи не помешают моим планам?

Она знала, что Тан поступит, как обещал. Если она пойдёт сама, то по крайней мере запомнит дорогу. А тогда, возможно, ей удастся скрыться. Если же Тан вколет ей снотворное, а эти твари понесут, то не останется никаких шансов.

— И не вздумай попытаться обмануть их. Они не животные. Джейсель имел возможность убедиться в этом, — Тан ощерился, словно у него самого выросли клыки.

Он толкнул Айану так, что она отлетела к двери. Охрана ублюдков сомкнулась вокруг неё в плотное кольцо.

Глава 16

Айана остановилась и принялась осматриваться, сначала с любопытством, затем с растущим восхищением. Это отвлекло её от повизгиванья существ, стоявших рядом. Она позабыла даже о Тане, который шёл следом за конвоирами, и с которым она не разговаривала с самого начала кошмарного шествия. Это он разыскал и привёл сюда самого главного вождя, облысевшего, с пучками белой шерсти. Тан беседовал с ним, оставив Айану в дальнем углу, подальше от компании чудовищ. А то, что это компания чудовищ, Айана была твёрдо уверена.

Но что здесь было за оборудование! Айана знала всё, самые мелкие детали, касающиеся медицины, известные со времён Первых Кораблей. Вдобавок Айана изучала комбинированные методы, созданные теми, кто читал записи Первых Поселенцев до неё.

Девушка медленно осматривала большое помещение, хорошо освещённое и разделённое на множество кабинок, перегородки которых были не выше её плеча. Это был медицинский центр, о каком её учителя вряд ли смели даже мечтать.

Некоторые приборы были ей знакомы из предыдущей практики: приборы для диагностики, для операций, для оздоровления. На некоторое время Айана отвлеклась настолько, что забыла о присутствии мерзких существ рядом. Она шла вдоль стеллажей, останавливаясь возле известных ей приборов и проходя мимо незнакомых, а также мимо непонятных. Да если бы это всё заработало, она сумела бы вылечить целый народ!

Протянув руку, Айана коснулась прозрачной стены, за которой располагался оздоровительный кабинет. Если бы это устройство работало! Неизвестно, сколько времени простояло оборудование, прежде чем им решили воспользоваться. Надо подумать, как запустить те приборы, которые известны ей. Они, кстати, вовсе не выглядели пострадавшими от времени. Но если вдруг они откажут, она не сумеет ни выявить причину отказа, ни починить их.

Она миновала несколько кабинок и…

Запах крови! Реки крови! Залитый кровью большой стол.

Айана содрогнулась, увидев, что было свалено там. Среди общей стерильности центра этот угол произвёл впечатление пощёчины, вернувшей Айану к ужасной реальности, напомнившей, зачем Айана здесь. Сваленная в углу стола гора окровавленных инструментов говорила, что здесь поработал скорее мясник, нежели доктор. Что же здесь творили эти маленькие чудовища, с которыми Тан, кажется, заключил какое-то соглашение?

— Ну, и что ты обо всем этом думаешь? — послышался за её спиной голос Тана. — Говорил же я тебе, что здесь хранится больше, чем даже можно вообразить. Но сейчас Уду желает знать, сможешь ли ты с помощью этих приборов излечить их вождя.

Девушка вновь содрогнулась, оглянувшись на залитый кровью стол, и заставила себя не думать о нём. У неё нашлись силы хрипло проговорить:

— Некоторые из здешних приборов описаны в наших учебниках, а некоторые мне незнакомы. К тому же неизвестно, подведена ли сюда энергия.

— Уду должен знать.

Айана вдруг поняла, что Тан обращается с этим гадким существом как с человеком! Из коробочки транслятора на груди существа донеслись шелестящие и щёлкающие фразы:

— Кое-где энергия подведена. К тому же имеется материал для пробных испытаний.

— Материал? — Айана не могла заставить себя ни смотреть на мерзкое существо, ни адресоваться прямо к нему.

— Что он имеет в виду?

— Я так понял, что они здесь немного экспериментировали самостоятельно. Брали животных, которые попадаются поблизости, к себе в плен. И использовали их, так же, как это делали наши предки. Потому-то эти животные, оставшись без людей, и вообразили, что они здесь — первые. Это были подопытные существа.

Из коробочки послышалось новое щёлканье:

— Да-да! Мы — помощники Великих, мы всегда помогали вам! Мы работаем. Другие тоже пытаются овладеть машинами. Так же, как и мы. Многие животные скрылись от нас. Многие затаились и ждут, чтобы убивать нас, чтобы всё разрушить. Они уничтожают записи, ломают машины. Если их не остановить, скоро здесь ничего не останется.

— Вот видишь! — воскликнул Тан. — Если мы не остановим разрушительные действия зверей, то можем всего этого лишиться.

— Не теряйте времени, — верещал Уду. — Шимог умирает. Пусть эта учёная женщина применит свои знания, чтобы Шимог поправился.

Айана проглотила подступивший к горлу комок:

— Я должна осмотреть его.

— Конечно, конечно! Он там, — Тан прошёл мимо окровавленного стола, будто не замечая ничего. Айана последовала за ним, спеша убраться подальше от этого кошмара. Но теперь она знала, что не выполнит приказ Тана, а сделает по-своему. Ни за какие знания на свете она не станет помогать этим тварям.

«Даже если это повлияет на исход твоей миссии? — спросил кто-то внутри неё. — Даже если от этого будет зависеть, погибнут или останутся жить те, кто сейчас ждёт результатов экспедиции, там, на Эльхорне?» Ах, Эльхорн остался так далеко, а эти твари были так близко, совсем рядом. Она шагала за Таном, взвешивая, что бы сделать, как освободиться от этих кошмарных существ.

Они вошли в кабинет, где собралось множество хвостатых существ. Несколько стражей стояли возле дверей, двое караулили возле большой кушетки. На кушетке лежало существо, превосходящее размерами Уду, но тоже поросшее пучками шерсти.

Его брюхо сильно вздулось, а тёмная шкура была исполосована царапинами. Он редко и тяжело дышал, как будто это стоило ему больших усилий. Айана подошла поближе, опустилась перед кушеткой на колени. Стражи послушно расступились.

Существо чуть повернуло голову и взглянуло на Айану. Девушка не испытала ни капли жалости к нему! Потому что взгляд этих глаз был осознанным и злобным. Это был разум, но чужой и холодный. Он, поняла Айана, абсолютно далёк от всего человеческого, он — воплощение зла, заключённого в отвратительное тело.

Установить, что именно повредил Шимог, было невозможно, довольствуясь только внешним осмотром. Она могла только сказать, что он болен. Однако, является ли эта болезнь присущей всем жителям планеты, либо ей подвержен только данный вид, Айана не знала. Симптомов этой болезни она не встречала раньше.

— Что надо сделать с ним? — нетерпеливо потребовал Тан.

Айана понятия не имела, что с ним делать. Разве что… По дороге сюда она заметила камеру для восстановления жизненных функций. Если к ней подведено питание, она должна работать. Это ему поможет.

— Ты сможешь управлять теми машинами? — проскрипел Уду. — Сможешь?

— Я знакома с инструкциями по эксплуатации, — ответила Айана, стараясь не обещать этому чудовищу ничего. — Я попробую включить устройство и испытать его работу, прежде чем вы поместите внутрь вашего вождя.

— Тебе понадобятся животные для экспериментов?

— Это рискованно: восстановитель работает в одном направлении — или восстанавливает жизненные функции, или отнимает их.

— У нас много подопытного материала.

Больше Уду ничего не сказал ей, но, по-видимому, отдал какой-то неслышный приказ, потому что несколько существ из эскорта поспешно удалились.

Айана поднялась с колен:

— Я должна осмотреть камеру восстановителя.

Выйдя из помещения, где витал противный запах, аура чёрной ненависти, она вернулась к кабине с прозрачной стеной. Внутри камеру восстановителя устилало мягкое покрытие, а объём был достаточен, чтобы разместились двадцать таких существ как Шимог. Или пять человек.

Не открывая двери внутрь восстановителя, Айана прошла к пульту управления камерой. Поскольку диагноз был неясен, следовало установить программу полного лечения. Да, вот знаки, известные по учебникам! Теперь нажать вот эту кнопку общего включения… На пульте заиграли световые индикаторы — он работал! И…

Айана обернулась, услышав непонятные звуки.

Она едва не упала в обморок. Рядом с нею ползали, скулили, захлёбывались плачем и кровью новые существа! Кошмар, кошмар, кошмар! Её голова упала, и она поняла, что Тан хлопает её по щекам, чтобы привести в чувство.

— Это только животные, ясно тебе? Подопытные животные, для экспериментов! Конечно, Крыстоны не церемонятся с врагами. Но ведь и враги не щадят Крыстонов!

Айана закусила губу. Неужели это говорит тот самый Тан? Нет, это не её любимый человек, а кто-то другой, проявившийся, когда они приземлились в этом проклятом мире. Будь он проклят!

Отвратительные Крыстоны между тем заталкивали в камеру восстановителя искалеченные, искромсанные, израненные тела. Затем дверь восстановителя закрыли.

— Давай, пробуй! — скомандовал Тан. — Докажи, что камера работает! Попробуй как в плюс, так и в минус.

Мысли Айаны путались. Она заставила себя сосредоточиться. Несчастные, искалеченные существа. Надо быть милосердной к ним, надо разрешить им умереть без мучений. Айана включила питание. Она не смотрела внутрь, через стекло, она просто дала полную мощность, надеясь, что это убьёт сразу, милосердно и немедленно. А ей надо наконец собраться с мыслями и понять, что делать дальше.

Помогать Тану и Крыстонам она ни за что не будет, это решено. Здесь преимущество получит тот, кто предпримет первый ход. И если Айана хочет выбраться живой из этой переделки, она должна начать действовать прежде, чем Крыстоны поймут, что она им не союзник.

Тан отобрал у неё паралазер, но в её комплекте найдётся кое-что получше паралазера. Надо только добраться до комплекта.

— Нужно немного подождать, пока восстановитель придёт в действие, — сказала она, оборачиваясь к Тану. — А Шимогу пока придётся дать болеутоляющее.

— Так дай ему болеутоляющее!

Отведя взгляд от камеры оздоровителя, Айана проследовала назад, в помещение, где лежал Шимог. Итак, она открыто объявила, что собирается сделать. К счастью, медицинские познания Тана не шли дальше названий лекарств, комплектующих походную аптечку. И что такое правильная доза, он тоже не представлял.

Не глядя на Уду, Айана сказала:

— Я дам вашему вождю снотворное. Он будет спать до тех пор, пока я не испытаю камеру оздоровителя и не помещу его туда.

Уду протестующе оттолкнул её от Шимога (неужели он почуял хитрость с её стороны?):

— Нет! Докажи, что лекарство безвредно. Сначала попробуй его на Моге!

Подошёл один из стражников. Уду повторил:

— Пробуй на Моге.

— Хорошо.

Она поднесла инжектор к запястью крыстона и нажала на поршень. Крыстон, похлопав слипающимися глазками, вздохнул и свалился на пол.

— Ты сказала правду, — проскрипел Уду. — Мог спит. Хорошо, пусть теперь спит Шимог.

Наклонившись к Шимогу, Айана сделала ему инъекцию. Это была самая лёгкая часть её плана. Вращая инжектор, она сделала вид, что закрывает колпачок. На самом деле она открыла инжектор на полную мощность. Теперь она была вооружена и сможет обработать за один приём не одного пациента, даже не приблизившись к врагам.

Доза, влитая в Мога и Шимога, была минимальной по сравнению с тем объёмом, который она теперь зарядила в инжектор. Но теперь ей требовалось обработать Тана, а он выше и сильнее любого Крыстона.

Именно потому, что он выше и сильнее, она решила сначала обработать его, а потом уже остальных.

Она вновь склонилась к Шимогу, словно желая убедиться, что тот нормально спит. А потом, резко обернувшись, подняла подготовленный инжектор и направила мощную струю препарата прямо в лицо Тану. И не ожидая, когда снотворное подействует, принялась обрабатывать Крыстонов.

— Ты!.. Ты!.. — Тан слепо шарил руками в поисках девушки. Он уже вцепился в её запястье, но тут его хватка ослабла и он рухнул на пол. Рядом с ним, обмякнув, валились Крыстоны, для которых её атака тоже оказалась совершенно неожиданной.

Айана кинулась собирать свои принадлежности, аптечку. Никто не знает, сколько Крыстоны проспят под действием человеческого снотворного. Но за это время она должна убраться отсюда как можно дальше. Но прежде следовало выполнить одну неприятную обязанность. Надо было убедиться, что несчастные существа в камере умерли лёгкой смертью, что никто из них не остался мучиться от боли.

Прямо, прямо по коридору, туда, где урчал пульт управления камерой восстановителя. Она заглянула в камеру…

Этого не могло быть!

Но это произошло.

Айана обеими руками вцепилась в стекло, глядя, что творилось в камере. Там продолжался безумный сон. Она знала, что оторванные конечности, отрезанные органы не отрастают вновь. Но искалеченные существа, безжалостно брошенные в камеру, чтобы умереть и отмучиться, вдруг оказались живыми и почти невредимыми!

Как же так? Ведь она дала полную мощность! Неужели, растерявшись из-за Крыстонов, она включила не полную мощность разрушения, а полную мощность восстановления? Похоже на то. Во всяком случае раны, после которых, как она думала, не выживают, успешно зажили на этих несчастных существах внутри камеры.

Да, но если то, что она увидела, правда, то теперь оставить излеченных в камере нельзя! Она не может уйти отсюда одна. Когда очнувшиеся Крыстоны обнаружат её уход, они выместят злобу на этих существах. И как выместят! Получается, бросив этих зверей, Айана обречёт их на новые мучения.

Но вдруг эти существа только выглядят здоровыми? Ведь она не знает, наружный эффект от лечения наблюдается сейчас, или окончательный. И сколько времени ей позволено медлить, чтобы убедиться: её пациенты в камере и впрямь здоровы?

Айана открыла аптечку. Снотворного осталось вдвое меньше той дозы, что она извела на Тана с Крыстонами. Значит, придётся следить, чтобы не очнулись стражи Шимога. Её единственный шанс на спасение — снова усыпить их в момент пробуждения. Но что, если явятся новые Крыстоны? Шимог их вождь… Или кто-то решит сменить часовых…

Но ведь Тан был вооружён бластером! И у него бластер, отобранный у неё самой.

Айана побежала обратно. Перевернув Тана, она вытряхнула с его пояса всё, что может послужить оружием. На пути к камере, проходя мимо окровавленного стола, она сбросила с него гору инструментов, осквернённых тем, что были применены для пыток, а не для лечения.

Некоторое время она металась между помещением, где спали Крыстоны, и камерой восстановления. Во второй раз приблизившись к «общей спальне», она услышала повизгивание. Мгновением позже пять Крыстонов, которых она подстерегла, затаившись со взведённым паралазером в руке, опять улеглись рядом с остальными «помощниками Людей».

Не ждать, что Крыстоны не поднимут тревогу, было глупо. Узнав об её действиях, они пришлют подкрепление, причём, возможно, в таком количестве, что даже бластер не спасёт. А процесс лечения в камере невозможно ускорить! Правда, каждый раз глядя через стекло на происходящее внутри, Айана всё больше изумлялась. Её предки были способны на настоящие чудеса!

Но если они достигли таких поразительных результатов в умении возвращать жизнь, то что же её отняло у самих предков? Что убило этот город, а предков заставило стать Поселенцами с Первых Кораблей?

Крыстоны хвастливо объявили себя помощниками людей, жившими и работавшими бок о бок с людьми в старые времена. Айана знала, что в результате вырождения внешний вид организмов видоизменяется, как, впрочем, и менталитет. Но ей всё же не верилось, что люди могли дружить с Крыстонами.

С Крыстонами…

Само слово показалось ей знакомым. Она принялась вспоминать, где же могла слышать его.

Кстати, те, другие, которых они считают животными, тоже напоминали кого-то. Ну да, в этом она убедилась раньше: они были похожи на Котю. Вспомнить бы, что за всем этим скрывается…

— Крыстоны, — повторила она вслух. — Крыстоны… Крысы!

Теперь она вспомнила: крысы! Перед глазами проплыла запись лекции. Крысы были лабораторными животными, используемыми для экспериментов! Но те, подопытные крысы, были небольшого размера. Что же изменило маленькую крысу, ходящую на четырёх конечностях, что превратило её в прямоходящего разумного Крыстона? Или это произошло в результате экспериментов? Что-то в словах Крыстонов было неправильным: они всегда служили только подопытными животными, а никакими не помощниками человека. Если бы ей удалось узнать, что же в действительности произошло на этой планете!

— Крысы! — снова повторила Айана. Само слово на слух было неприятным и обозначало тварей, вызывающих неприязнь. Она ещё раз взглянула на пациентов. Те мирно спали в камере, дыша легко и свободно. Восстановление шло успешно. Жаль только, что оно шло слишком медленно: промедление могло подвергнуть их новой опасности.

Существа в камере принадлежали той же породе, каких Тан засёк на мостике. Но собранные здесь не были вооружены. Стало совершенно очевидно, что они были прямоходящими, и отнюдь не животными. Они напоминали Котю. Но не мягкую игрушку, а нечто другое. Тоже пушистое существо из детских игр. Может быть, наименование этих существ натолкнёт на верную мысль…

Наконец она вспомнила — словно по экрану виза-скрина промелькнула яркая вспышка:

Название «Котя» происходило от слова «кошка»!

— Кошка! — воскликнула Айана, словно зовя невидимую спящую кошку.

Значит, Крыстоны солгали. Именно кошки были в древние времена настоящими друзьями человека. И когда дети тех, кто покинул солнечную систему, не смогли больше играть с настоящими ласковыми зверьками, их заменили любимые игрушки — Коти.

Однако существа, собранные в камере, не представляли собой кошек в старом смысле этого слова. Айана уловила сходство лишь в некоторых деталях. У существ сохранились усы, острые ушки, умеющие стоять торчком, и ещё хвосты.

К тому же один из пациентов не принадлежал к кошачьей породе.

Она снова вгляделась. Тоже с хвостом, но без кошачьих усов. И хвост был не гибкий, а лицо — вытянутое, с обвислыми ушами. Значит, здесь оказались собраны не только кошки. Но кто тогда? Айана снова призвала на помощь воспоминания. И вспомнила: собаки! Собаки, старинные друзья человека!

Итак, в брошеном человечьем доме новая порода кошек-людей и новая порода собак-людей воюют против новой породы крысо-людей. Но куда тогда делись сами люди? Давно ли они исчезли? И куда вообще пропали? И не повинны ли Крыстоны в исчезновении людей? Нет, в это она не верила. Даже при том, что мерзкие твари могли сформировать целые армии, они не сумели бы одолеть людей, вооружённых оружием наподобие того, какое она видела на поясах у тех кошек-людей, заснятых Таном.

Один из пациентов зашевелился. Он открыл большие зелёные глаза и взглянул прямо на Айану. Затем отодвинулся к дальней стене камеры и, прижав уши к голове, выставил вперёд руки, оснащённые когтями. Это был явный жест угрозы.

Конечно, ведь он думает, что она помогает Крыстонам! Хотя у неё и у этого существа общий враг. Но как это объяснить? Может быть, он сам поймёт по обстановке…

Холодный оценивающий взгляд зелёных глаз смущал Айану. Она отвернулась от камеры, в последний раз проверяя, не проснулся ли кто из стражи. Восстановление шло медленнее, чем ей хотелось бы. И если кошко-люди вместе с собако-человеком накинутся на неё…

Конечно, она может применить оружие. Но тогда она не вступит с ними в контакт и не узнает правды. Да и сама она вряд ли сможет выйти невредимой из места, обитатели которого имеют обычай беспощадно охотиться друг за другом.

Айана вернулась к Тану. Тот по-прежнему лежал там, где она его оставила. Следует дать ему возможность спастись. Он не поддержал её, он встал против неё. Но он — соплеменник Айаны. Она знала, что эти противные твари, узнав, что произошло, нападут на Тана. Значит, надо вернуть Тану его паралазер, а на Крыстонов извести остатки снотворного. Чтобы они ещё спали, когда Тан очнётся. К тому же нельзя было забывать, что могут появиться новые Крыстоны.

На входной двери не было замков. Айана, собрав все предметы, какие смогла донести, сложила их под дверью в баррикаду. Дверь она закрыла изнутри.

Девушка так устала, что ноги её заплетались, когда она вернулась от двери к камере восстановителя. Правда, у неё имелись поддерживающие пилюли. Их должно было хватить, чтобы поддержать силы на время марш-броска прочь отсюда. Но ей не хотелось принимать стимуляторы до поры до времени. Кроме них в запас входил Е-рацион — один тюбик на поясе.

Она повернула колпачок тюбика, чтобы содержимое разогрелось, и выдавила полужидкую смесь в рот.

Затем она обратила внимание на пациентов в камере. Время лечения близилось к завершению, скоро ей пора будет переходить к действию.

Пациенты в камере пришли в себя. Кошко-человек, пришедший в себя первым, уже стоял на ногах. Айана видела, как он склонился к самочке, чьи раны, свежезатянутые, краснели на коже широкими шрамами. Он пытался приподнять её. Собако-человек тоже очнулся и отодвинулся от кошко-людей в дальний угол камеры, словно ожидая нападения.

Внезапно раздался какой-то резкий звук. Айана выхватила оружие. Но поняла, что это гудело сигнальное устройство на пульте: программа восстановления закончилась. Звук потихоньку утих. Видимо, автоматика отключила камеру. Индикаторы показали, что программа выполнена.

Теперь предстояло освободить пленников-пациентов. Айана поняла, что боится. Из камеры на неё смотрели явно недружелюбно. Однако она вооружена, а они слабы и безоружны.

Держа в правой руке паралазер, она отперла замок камеры левой рукой. Дверь распахнулась.

Все они сбились в кучу, готовые прорываться с боем. Три кошко-человека впереди, собако-человек — за ними. Айана слышала шипение и рычание. Ей не хотелось пускать в ход паралазер, ведь тогда её недавние пациенты снова могут оказаться пойманными Крыстонами.

— Не надо! — конечно, они не понимали её слов. Но она говорила, будто они всё-таки могли уловить смысл простых фраз. — Не надо! Я — друг!

В ответ — поджатые уши и выставленные когти. Если они кинутся, ей придётся выстрелить. Иного выхода не будет.

— Я — друг!

Новое рычание. Шаг за шагом она отступала от камеры, пятясь и открывая им путь к двери, через которую сюда вошли Тан с Крыстонами. Через которую привели сюда её саму. Всё ещё держа паралазер наготове, она сделала жест, который, как она надеялась, будет понятен: уходите.

Они двигались медленно, скованно. Однако безо всяких признаков болезненности. Они уходили, не спуская с неё подозрительных глаз, не отворачиваясь. Но миновав дверь, они ринулись прочь и несколько мгновений Айана слышала только их удаляющиеся шаги.

Девушка облегчённо вздохнула. Курс лечения был закончен. Теперь следовало выбираться отсюда. Она ещё раз прошлась, оглядывая валявшихся Крыстонов и «обрабатывая» их минимальной силы выстрелом паралазера. Затем она склонилась над Таном и вложила паралазер в его расслабленную руку.

Он застонал, и Айана испуганно отскочила, опасаясь, что он схватит её. Он вот-вот должен был очнуться. Надо уходить поскорее. Айана повернулась и, подобрав аптечку, побежала в том же направлении, что и её недавние пациенты.

Она боялась зажигать лампу на поясе — чтобы не привлекать внимания. К счастью, вокруг оказалось достаточно освещения, хотя и тускловатого, разобрать дорогу было можно. Она сконцентрировала внимание, припоминая, каким путём её привели сюда. Однако вначале следовало принять энергетические пилюли: она уже выбилась из сил и задыхалась, от быстрого бега в груди кололо. Айана порылась в аптечке, нашла средство. Двух таблеток будет достаточно. Она проглотила юс.

Горечь обожгла рот. Но она поспешила вперёд, не дожидаясь, пока начнётся действие стимулятора. Она миновала уже несколько поворотов, когда усталость начала отступать. Пришла лёгкость, ясность ума, сознание всесильности. На неё напала эйфория, которая была побочным эффектом от слишком большой дозы лекарства. И девушка напомнила себе, что это чувство всесильности обманчиво.

Ещё один коридор, но правильно ли она идёт? К несчастью, все здешние коридоры были слишком похожи один на другой. И где-то ведь остался Джейсель! Айана попыталась найти отметины, которые оставляла по дороге. Но не обнаружила ни одной. А впереди коридор вновь разветвлялся в нескольких направлениях. Лишь бы вспомнить, куда же ей идти, лишь бы вспомнить!..

Она не ждала нападения. Из тёмного ответвления, не замеченного девушкой, кто-то выпрыгнул и обхватил её мохнатыми лапами. Затем последовал удар такой силы, что Айана потеряла сознание.

Глава 17

Фуртиг изучал пленника. Перед ним, связанный, лежал Демон! Правда, они поймали женщину, а не воина. Но всё равно, это Демон, а Демонов надо бояться. Он слышал, как дыхание Демона с шипением вырывалось наружу. Рядом с ним стояли Лили-Ха и Ю-Ла, уже немного освоившаяся с легендарными чудесами Логовищ. За ними вошли двое коренных жителей Логова. Это были мужчины. Они принесли коробку с уложенным на ней мотком провода.

Женщина-Демон пришла в сознание. Когда её поймали, она неловко упала и ударилась головой. Поэтому они так легко связали её. Она даже не успела вытащить оружие. В комнату вошёл Джир-Хаз, воин, благодаря которому удалась поимка женщины-Демона.

Фуртиг обратился к Лили-Ха:

— Ты сможешь объясниться с нею на языке Демонов?

— Надеюсь. Ведь когда мы слушаем записи Демонов, мы понимаем, что там говорится. Правда, мы не пробовали повторять их речь. Но может быть, с помощью этого, — она указала на принесённую коробку с проводом, — переговоры получатся. Может быть, наша речь изменится настолько, что она поймёт нас.

И тут женщина-Демон заговорила сама. Она глядела то на одного из присутствующих, то на другого. Сначала Фуртиг уловил в её глазах боязнь и обрадовался: это лишний раз доказывало, что Люди способны нагнать страх на Демонов. Но затем в её глазах появился вызов. И женщина-Демон заговорила, обращаясь к Лили-Ха. Она говорила слишком быстро и так нечленораздельно, что Фуртиг ничего не сумел разобрать.

Но Лили-Ха, с детства привыкшая слушать речь Демонов в записях, кажется, кое-что поняла.

— Она хочет знать, где находится. И кто мы такие.

Один из пришедших подключил провода к коробке. Лили-Ха поднесла к губам диск транслятора, соединённый с проводом, и заговорила:

— Мы в Логове Гаммажа. Мы — Люди.

Лили-Ха говорила медленно, тщательно выговаривая слова.

Было странно слышать, как Лили-Ха произносит звуки привычного языка, а рядом из транслятора льётся непонятное бульканье чужой речи.

Лицо женщины-Демона имело странные очертания. Ни у одного разумного существа такого глупого лица просто не может быть. Поэтому невозможно было по лицу судить о том, что женщина-Демон думает. Однако Фуртиг отважился предположить, что она изумлена.

А Лили-Ха продолжала:

— Говори медленно. Мы понимаем речь Демонов, но наши губы не в силах повторить её.

Фуртиг увидел, как женщина-Демон облизнула сухие губы. Она не могла даже пошевелиться, так крепко была связана. Они связали её, предварительно сняв одежду. Оказывается, у Демонов нет шерсти. Только несколько верхних кож, которые снимаются одна за другой.

— Вы — люди-кошки?

Даже Фуртиг понял эти слова, произнесённые с незнакомым акцентом.

— Кошки? — удивилась Лили-Ха. — Нет, мы не кошки. Мы — Люди. Зачем вы явились к нам?

Женщина-Демон повернула голову к Джир-Хазу:

— А что вы хотите сделать со мной? Вот этот был в камере восстановителя. Оттуда его и других выпустила я.

— Кто же может знать цели Демонов! — обратился к присутствующим Джир-Хаз. — Да, я попал в оздоровитель вместе с Тиз-Зон, A-Саном и одним из Лайкеров. Крыстоны замучили нас почти до смерти. А она заставила Крыстонов поместить нас в оздоровитель. Чтобы вылечить нас и снова отдать Крыстонам на забаву. Не так ли, Демон?

И он зашипел, склонившись к ней ближе.

Женщина-Демон ответила:

— Я могла убить вас. Но я позволила вам уйти.

— Это правда? — Лили-Ха обернулась к Джир-Хазу.

Он замотал хвостом.

— Мы рассказали об этом Старейшинам. Да, женщина-Демон позволила нам уйти. Несомненно, Крыстоны хотели развлечься, гоняясь за нами по ходам. Зачем же ещё Демонам было лечить нас и выпускать на свободу?

Женщина-Демон завозилась, пытаясь освободиться от пут. Её лицо раскраснелось.

— Крыстоны! Я попала к ним против своей воли!

— Там был ещё один Демон, мужчина, — перебил Джир-Хаз. — Он был с Крыстонами до того, как появилась она. И он не стоял рядом с нею ни когда она лечила нас, ни потом, когда отпустила нас на волю. Спроси у неё, где этот Демон-мужчина?

Лили-Ха перевела вопрос. Теперь женщина-Демон лежала смирно, словно поняла, что не справится с верёвками.

— Я оставила его с Шимогом. Я дала им снотворное, чтобы они спали, пока ваши друзья и я не успеем скрыться.

— Зачем? — Лили-Ха спросила так недоумённо, что Фуртигу стало ясно: она почти верит, что женщина-Демон лжёт. В самом деле, как может Демон пойти против соплеменников, как может Демон помочь Людям? Конечно, женщина-Демон лжёт, она готова предать Людей при первой же возможности, поверь они ей.

— Я видела Шимога… я видела, что они сделали с вашими соплеменниками. Я лечу раны, а не наношу их.

Джир-Хаз вскочил, крича:

— Все Демоны лгут! Тот, другой Демон, оставался с Крыстонами, пока эта лечила нас. Она потом вернулась к нему и к Крыстонам, чтобы показать, каким путём мы убежали.

Фуртиг задумчиво молчал, но обвинения Джир-Хаза повели его мысли в другом направлении. Он спросил:

— Но, Джир-Хаз! Когда ты поймал её, она была одна, ведь так? Или она привела Крыстонов и того Демона-мужчину?

— Вот-вот! — заговорила Лили-Ха. — Если она вышла на охоту за вами, то почему одна? Ты сказал нам, что послал A-Сан вперёд, когда вы бежали от Крыстонов. Вылеченный Лайкер отправился своей дорогой. В результате перед ней лежало три ответвления коридоров со следами в каждом из них. Какой след она взяла?

Джир-Хаз помотал хвостом и медленно произнёс:

— Ни один не взяла. Она свернула в четвёртый коридор, который вёл в нашу часть Логовищ. И это верно, она была одна. Когда мы схватили её, то подождали, прежде чем уйти. Но за ней никто не последовал.

— Значит, надо принять как факт, что она не охотилась за вами. Когда она лечила вас, брошенных в оздоровитель, когда она выпустила вас на свободу и показала вам, каким путём скрыться, она была одна. Это так?

— Да, это правда, — согласился Джир-Хаз.

— Следовательно, ты рассказал нам правду о том, что видел сам. Но и эта женщина говорит правду: она не охотилась за вами, она не помогает Крыстонам.

Джир-Хаз недовольно запротестовал:

— Она — Демон!!!

Молчавшая до сих пор Ю-Ла встала рядом с распростёртой женщиной-Демоном и заговорила:

— Посмотри, она вовсе не воин, — Ю-Ла дотронулась кончиками когтей до тела Демона. — Она не умеет убивать. И сама она мягкая, её легко убить, она вся незащищена. Да, она большая, как все Демоны. Однако вряд ли её следует воспринимать как врага, вооружённого до зубов. Если она освободила Джир-Хаза и остальных, то почему не спросить её, зачем она это сделала? Она говорит, что лечит раны, а не наносит их. Так спросите, как она лечит? И что она делала у Крыстонов?

— И еще, Лили-Ха, — добавил Фуртиг, — спроси её, зачем она пошла в Логово? И сколько ещё Демонов хотят прийти сюда за нею?

Конечно, ответ Демона может быть и лживым. Но спросить надо.

Он сильно жалел, что Гаммаж сейчас не с ними. Но Предок отправился вести мирные переговоры с Лайкерами. Он-то, конечно, лучше всех определил бы, где правда, а где ложь. Однако Лайкеры ответили на приглашение на переговоры, установив свой собственный флаг рядом с флагом Людей. Это означало, что Лайкеры согласны говорить. Возможно, Лайкер, которого освободила из крыстоновского плена женщина-Демон, был очередным разведчиком, высланным для передачи того же приглашения. Если да, то сейчас он пересказывает историю освобождения своему народу. И неизвестно, как повлияет его рассказ на исход переговоров.

Демон тем временем медленно давала ответы. Да, они прилетели с неба. Да, их четверо на корабле.

Всё это было и так известно. Она не сообщила ничего нового. Тогда её спросили о Крыстонах, чтобы проверить, правду ли она скажет. Она пришла с корабля, потому что один из членов команды передал сигнал-просьбу о помощи. Она пришла и нашла этого члена экипажа больным. Она оказала ему медицинскую помощь. Тогда второй член экипажа, подружившийся с Крыстонами (хотя как можно дружить с этими вонючками!), приказал ей оказать медицинскую помощь вождю Крыстонов. Он угрожал, что если она не вылечит вождя, с нею разделаются по-крыстоновски.

Чем больше Фуртиг вслушивался в её речь, тем больше сказанного понимал. И несмотря на то, что он не меньше Джир-Хаза ненавидел каждого Демона, Фуртиг не мог не признать, что эта женщина говорит правду.

Когда она говорила о Шимоге, в её голосе прозвучало искреннее отвращение. Это Фуртиг понял, потому что уже привык к звучанию демонской речи. И тут Лили-Ха задала неожиданный вопрос, повернувший всё дознание в новую сторону.

— Значит, Крыстоны утверждали, что от века были помощниками и друзьями Демонов? Но нас учили другому. В последние дни Демонов, когда те потеряли разум, Крыстоны стали врагами всех. Наш Народ и Лайкеры жили с Демонами одной дружной компанией, это правда. Но потом Зло, взращённое Демонами, обернулось против них самих. Они стали охотиться за каждым живым существом, убивая кого попало.

— Что это было за Зло? — тревога в голосе женщины-Демона показалась удивительной — ей-то какое дело! Но она упрямо продолжила. — Какое Зло? Повторяю, мы прибыли, чтобы установить причину, из-за которой наш народ много веков назад покинул эту планету, уничтожив все упоминания об её существовании. Если вам это известно, расскажите мне, почему они улетели отсюда? Что заставило их улететь?

Она смотрела то на одного собравшегося, то на другого, ожидая ответа. Она просила ответа, она так волновалась, что Фуртиг поверил: женщина-Демон говорит и переживает вполне искренне.

Прежде чем ответить женщине-Демону, Лили-Ха попросила Фуртига:

— Развяжи её.

Он послушно взялся за когти, но увидев, как насторожился и рычит Джир-Хаз, приостановился. Всё-таки Демоны слишком подозрительны.

— Развяжите её, — повторила Лили-Ха. Она обернулась к Джир-Хазу. — Чего ты боишься? У неё нет никакою оружия, даже когтей. Думаешь, она одолеет нас всех?

Фуртиг подошёл к женщине-Демону, и та задергалась, увидев на его руках когти, закричала, вырываясь из пут, до тою, как он их перерезал.

— Не бойся, — сказала Лили-Ха, — он хочет снять с тебя верёвки. Он не причинит вреда.

Женщина-Демон замолчала. Затем спросила:

— Что вы намерены сделать со мной?

— Хотим показать то, что ответит на твой вопрос лучше, чем мы. Пойдём!

Они привели женщину-Демона в комнату для обучения. Лили-Ха включила устройства для обучения и поставила записи о последних днях Демонов. Записи были не слишком качественные, в них не хватало многих подробностей, словно те, кто делал их, утратили профессиональные навыки. После просмотра Лили-Ха рассказала об обычаях Людей, об учении Гаммажа, о Логовах.

Они говорили долго. Фуртиг покинул беседующих: его ждало множество дел, а безоружная женщина-Демон вполне обойдётся без его присмотра, находясь в компании женщин-Людей. Выбирающие, как известно, имеют чутьё не хуже, чем у воинов. А им следовало заняться Демоном, оставшимся на территории Крыстонов. Как далеко на территорию Крыстонов сумели углубиться разведчики Демонов? Этот вопрос волновал всех, даже однорукого Долара.

Правда, к вечеру в Логова стали прибывать отряды подкрепления. Но это пришли не Люди из Пещер Фуртига. Это прибыл объединяться Народ Ку-Ла. Они принесли не только припасы пищи и оружие. Они доставили записи о последних днях Демонов, найденные среди прочих катушек с информацией в Логовищах на северо-западе. Туда разведчики Гаммажа никогда не проникали. Детей и Выбирающих пришедшего Народа разместили в глубине Логова, на наиболее безопасных этажах. А воины присоединились к воинам Логова и отряду Фуртига.

Затем начали поступать донесения разведчиков. Демон, которому женщина-Демон оказывала помощь, самостоятельно выбрался наружу из подземных ходов и дополз до корабля. Там он скрылся от наблюдавших. На корабле закрыли все окна, словно готовясь в этой крепости переждать нападение. Теперь в корабле скрывалось двое Демонов. Четвёртый Демон, мужчина, остался у Крыстонов, но за ним тоже велось наблюдение.

Этого Демона выследил юный воин из племени Ку-Ла. Этот воин, худой и низкорослый настолько, что мог пролезать по узким ходам Крыстонов, увидел следующее.

Ходы Крыстонов привели его в подземное помещение, где были собраны машины наподобие Грохотунов. Крыстоны пришли туда вместе с Демоном, и, кажется, взялись готовить машины к нападению на Людей. Хотя машины, кажется, и без того действовали.

С этой новостью Фуртиг и Долар отправились к женщине-Демону, которая находилась под присмотром Лили-Ха. Выбирающие накормили женщину-Демона и по её просьбе вернули одежду — кожи, которые она носила. Когда вошли воины, женщина-Демон и Лили-Ха как раз мирно беседовали с помощью транслятора.

— Ну-ка, спроси её, — резко начал Долар, — что Демон-мужчина делает в хранилище машин вместе с Крыстонами? По нашим сведениям, они собираются напасть на Людей! Мы должны знать, как работают те машины!

Лили-Ха перевела вопрос. Отвечая, женщина-Демон адресовалась прямо к Долару:

— Существует много машин разного назначения. Вы не можете мне рассказать или показать хотя бы одну из них? Тогда я скажу, для чего она.

Долар щёлкнул когтями: машины и есть машины, какая разница! И как можно описать, чем одна отличается от другой? Он повернулся к стоявшему рядом воину и приказал:

— Принеси коробку для просмотра изображений.

Юный воин-разведчик, вернувшийся из машинного зала Крыстонов, попутно открыл очень полезную вещь: он нашёл коробку, которая умела записывать изображение всего, что находилось перед нею.

Ящик для просмотра установили прямо перед женщиной-Демоном и включили запись, сделанную найденной коробкой. Но оказалось, что и сам просмотровый ящик знаком женщине-Демону: она немедленно нажала на правильную кнопку. И на противоположной стене комнаты возникло изображение размером не больше двух ладоней Фуртига, но достаточно чёткое.

Женщина-Демон, посмотрев запись, сказала:

— Я не знаю предназначения большинства этих машин. Их по крайней мере три вида. Но вот эта, возле которой стоит Крыстон, выстреливает пламенем. Она похожа по действию на оружие, которое вы забрали у меня, только машина мощнее и пламя от неё идёт широкой полосой. По-моему, остальные машины также предназначены для военных действий.

Она умолкла, продолжая смотреть запись в поисках чего-то знакомого.

— Военные машины, — повторил Долар. — Вот чего надо было бояться! Если Крыстоны нападут на нас, то с такой техникой сумеют победить.

Демон-женщина заговорила, обращаясь к нему:

— Вы многое рассказали и показали мне. Можно я тоже поделюсь с вами знаниями? Хотя мне трудно будет объяснить это…

Она сплела пальцы рук, словно ей было тяжело подбирать слова, не выворачивая собственное тело.

— Я — врач. Моё призвание — лечить. Этому меня научили, когда я была ещё маленькой. Нам неизвестно, почему наши предки, жившие когда-то здесь, покинули свои Логова. Но в нашем мире, там, где мы теперь живём, тоже произошла катастрофа. Поэтому мы и явились сюда — чтобы найти место для жилья на нашей прежней родине. Или чтобы найти помощь. Но когда наш корабль сел на планету, мы, экипаж, почему-то стали другими. Не такими, как прежде, и чужими друг другу. Мы стали… нет, я не могу сказать! Но вот вы говорите, что Демоны в последние дни потеряли разум и обратились ко злу. Я чувствую, что зло и безумие до сих пор присутствует на этой планете и действуют на нас! Зло заставляет нас снова нападать друг на друга, заставляет нас враждовать. Это верно, что нашу болезнь можно излечить, если быстро улететь отсюда. Но если болезнь запустить, она станет неизлечимой.

Она закрыла лицо руками. Плечи её вздрагивали. Фуртиг никогда не думал, что ему доведётся увидеть такое: Лили-Ха подошла к женщине-Демону и обняла ту за плечи, успокаивая. Словно ласкалась к любимой подруге-Выбирающей.

Айана высвободилась из тёплых объятий женщины-кошки. Хотя это тепло обещало давно позабытый уют. Она вытерла мокрые от слез щёки. То, что ей довелось увидеть, было ужасно. Но все эти события действительно когда-то произошли на планете. Неудивительно, что её предки в такой панике улетели отсюда.

Заболевание по-прежнему носилось в воздухе. И недомогания телесного плана были только следствиями поражения разума. Ей достаточно было увидеть лицо Тана, снующего среди машинного зала, чтобы определить, насколько он поражён заболеванием.

Люди-кошки называли этот город Логовами. Это и впрямь были Логова Тьмы — несмотря на работающее освещение. Логовах могут как лечить, так и убивать. Кто научит выбирать среди скопления знаний, на пользу эти знания, или во вред? Одно и то же явление на пользу одному организму и во вред другому. Ей, медику, это было известно лучше, чем кому-либо. Возможно, экипаж, собравшись вместе на корабле, станет ничем иным, как посланцами смерти.

Но то, что вознамерился совершить Тан, всё равно недопустимо! Кроме того, надо предупредить людей-кошек. Она лишь мельком видела Гаммажа, в самом начале своего пребывания в Логове. Надо сказать старому вождю, что его идеи насчёт объединения различных народов верны, это шаг вперёд. Но вечная жажда чужих знаний — нет! Не стоит выцарапывать обрывки и свидетельства былых достижений. Это путь, ведущий к гибели. Точно так же, как Крыстонов и объединившегося с ними Тана их путь приведёт к гибели. Несмотря на военную технику, которой завладели Крыстоны.

Айана решительно встала: об этом надо говорить сегодня же, чтобы завтра не было поздно. Если Тан вместе с армией вонючек приведёт в действие те машины, то они выпустят на свет силу, которую не смогут удержать. Ведь это оружие было создано древними, оно сложно в обращении, вряд ли Тан сумеет по-настоящему овладеть им.

Люди-кошки ждали от неё ответов на свои вопросы, но у неё этих ответов не было. Конечно, Джейсель и Масса помогли бы ей здесь. Но согласятся ли они помочь? К тому же она понятия не имела, что произошло между Джейселем и Таном, прежде чем они позвали её на помощь. Но это лишь подтверждало слова Тана: Крыстоны, если их разозлить, представляют опасность. Возможно, Джейсель и Тан повздорили из-за носившейся в воздухе болезни — безумия?

Айана питала слабую надежду, что так и было.

Она постаралась объяснить это людям-кошкам как можно доступнее.

— В машинном зале много механизмов, которые мне непонятны. Но мне могли бы помочь разобраться те, кто остался на корабле.

Она пробыла среди людей-кошек достаточно, чтобы научиться понимать выражения их лиц. Она видела, что на неё смотрят враждебно, особенно тот мужчина сушами, исполосованными шрамами. Но она говорила правду: Джейсель и Масса лучше неё разбираются в машинах. А терять время нельзя.

Люди-кошки переговаривались между собой, рыча и шипя. Однако никто ничего не сказал ей. Наконец мужчины встали и покинули помещение, оставив Айану с женщинами-кошками, которых, как она теперь знала, звали Ю-Ла и Лили-Ха.

Лили-Ха, внимательно глядя в глаза Айаны, задала вопрос:

— Ты — Выбирающая?

— Кто такая Выбирающая? — не поняла Айана.

Кажется, обе женщины-кошки удивились её незнанию. Затем Лили-Ха пояснила:

— Когда приходит время рожать детей, твоё тело само говорит, что готово к этому. Вот как моё, — она провела длинными пальцами по животу. И добавила, показывая на худенькую фигурку Ю-Ла. — А она ещё не готова рожать детей. Когда женщина понимает, что хочет детей, воины показывают ей свою силу и ловкость — чтобы женщина могла выбрать среди них самого ловкого, самого лучшего отца для её детей. Вы тоже так выбираете?

Айана опустила глаза. Она выбрала для себя не рождение детей, а другое занятие. Впрочем, выбирала не она, это её выбрали. Выбрали как определённый набор определённых параметров, способных удовлетворять и взаимодополнять другой набор подходящих параметров. Ведь, пожалуй, её специально исподволь готовили соответствовать Тану! Пожалуй, так оно и было. А когда здешний воздух растворил оболочку, созданную тренировками и выучкой, она мгновенно стала чужой для Тана, а он для неё.

Айана смущённо призналась:

— Я не выбирала. Его выбрали для меня. То есть, меня для него.

Лили-Ха долго молчала, наконец спросила:

— Значит, у Демонов нельзя, чтобы женщина выбирала сама?

— Нас подобрали друг для друга потому, что на корабле летело всего четверо, каждый должен был обладать определёнными навыками и подходить для общения с остальными.

— Всё равно это неправильно, — прошипела Лили-Ха. — Когда Выбирающая находит воина, она показывает, что он самый лучший. Он уже никогда не станет для неё врагом. Мне жаль, что с тобой так обошлись, ты, наверное, очень страдаешь от этого.

Лили-Ха положила руку на плечо Айаны:

— Хорошо, что сейчас ты не ждёшь малыша, не то ты страдала бы ещё сильнее.

— Это верно, — согласилась Айана.

Её больше не держали как пленницу, и она не была одинока. Странно, но женщины-кошки — Лили-Ха, Ю-Ла и другие — стали ей близки. Они приходили, принося еду, или просто оставались рядом, сидя и глядя на неё. Она не считала их любопытство раздражающим или назойливым. Наоборот, их присутствие непонятно почему успокаивало.

Некоторые приносили с собой малышей на руках, баюкая или устраивая с ними игры.

Однако Айана беспокоилась, несмотря на уют. Ведь она помнила, что где-то Тан и Крыстоны готовят военные машины. Она никогда не забывала об этом. Даже во сне, под мурлыкающее пение Лили-Ха, сидевшей рядом и расчёсывавшей длинный пушистый хвост.

Они разбудили её рано утром, когда серый рассвет едва коснулся окон. Кроме Лили-Ха в комнате находились два воина, один из них тот, со шрамами. И ещё молодой невысокий воин, которого она видела в первые дни. Он говорил неумело, ему пришлось воспользоваться транслятором:

— Тебя зовёт Гаммаж. У него очень важное дело.

Говоривший зашагал по комнате, таская за собой транслятор. Айана отметила, что его оружие — металлические когти — прикреплено к поясу, который является у этого народа единственной одеждой. Люди-кошки были покрыты мехом, то густым, как у этого мужчины, то реденьким, как у Лили-Ха. Но никакой одежды они не носили.

Они прошли по коридорам, миновали два спуска вниз, после снова поднялись вверх и наконец достигли комнаты, где собралось множество воинов и женщин.

В центре восседал сутулый и седой старик, его морщинистая кожа выдавала более чем почтенный возраст. С усталых плеч свисал плащ из блестящей материи, придавая вождю особое достоинство. Впрочем, он и без плаща выглядел бы важным. Айана вспомнила, что видела его ещё когда её только-только доставили в Логово, связанную.

Это был Гаммаж, вождь и правитель людей-кошек, мечтавший передать своему народу знания Демонов.

Он взглянул прямо на Айану, едва она ступила на порог. В руках вождя был диск транслятора, сам транслятор лежал рядом на полу.

— Мне сказали, — отрывисто начал он, — что твои друзья на корабле могут разобраться в военных машинах.

— Да, это так.

Вождь людей-кошек представлял собой синтез человеческого и кошачьего. Неудивительно, подумала Айана, что облечённый таким достоинством, он сумел много лет удерживать и объединять вокруг себя ищущих знания воинов.

— Твои друзья помогут нам или встанут на сторону Крыстонов? — прямо спросил Гаммаж.

Она так же прямо ответила:

— Не знаю.

— Тогда ты отправляешься на корабль, — приказал Гаммаж.

Глава 18

Фуртиг остался за дверью, наблюдая как остальные провожают женщину-Демона из Логова. Теперь она шла одна в направлении видневшегося вдали корабля. Люди вернули ей устройство связи, чтобы она смогла послать сигнал о своём возвращении тем, кто заперся на корабле. Фуртиг отдал ей метатель молний. Прояви она малейшие признаки предательства, он был готов перерезать её пополам лучом другого метателя молний. Лили-Ха, стоявшая так близко, что движением руки он задевал волоски на её коже, не спешила поднимать своё оружие и держать под прицелом уходящую женщину. Она настаивала, что женщине-Демону можно доверять, что та хочет предотвратить дурные поступки Крыстонов и мужчины-Демона. Воинам было трудно воспринять всё это как правдивые события: кто же пойдёт против соплеменника!

Однако Лили-Ха клятвенно заявила перед Старейшинами, что эта женщина-Демон не была Выбирающей, что её заставили насильно соединиться с тем мужчиной-Демоном, который примкнул к Крыстонам. И что она не хотела от него детей — и не имеет, — и что теперь она поможет Людям.

Неисповедимы пути Демонские, подумал Фуртиг. Но и людские пути стали ему непонятны: провожать женщину-Демона вышли не только Люди его клана, но и жители Логовищ и Люди клана Ку-Ла. И те, кто всё-таки пришёл из Пещер. А чуть поодаль в дверях, глядя ей вслед, стояли Лайкеры.

Фуртигу и в голову не могло прийти, что все эти Люди окажутся способны сотрудничать, что он объединится с ними всеми в один клан. Гаммаж и два спасённых от Крыстонов разведчика уговорили Лайкеров выслать небольшой отряд, одних наблюдателей. Однако Лайкеры прислали воинов, готовых ринуться в бой в любую минуту.

Издали донёсся незнакомый звук. Это открылся люк корабля, выпуская трап. Женщине-Демону всего-то и нужно было добежать туда, чтобы, отгородившись от мира, остаться под защитой корабля. И Фуртиг сомневался, успеет ли кто-нибудь из Людей выстрелом остановить её. Лили-Ха прижалась ухом к сигнальному устройству — это женщина-Демон подавала сигнал. Лили-Ха слушала, о чём женщина-Демон говорит с теми, кто оставался внутри корабля. Женщина-Демон не сбежала. Она вообще замерла на месте. Очень долго ничего не происходило. Из люка корабля никто не появлялся. Фуртиг даже испугался, что за время этого долгого ожидания Демоны подготовят какое-нибудь невиданное оружие и убьют всех собравшихся поблизости Людей.

Но, как оказалось, Лили-Ха не зря клялась, утверждая, что женщина-Демон выполнит обещанное. Наконец на трап вышла из корабля неторопливая фигура. Вышедший Демон был так закутан в свои шкуры, что больше походил не на живое существо, а на неуклюжих слуг Демонов, ненадёжных и валяющихся в Логовах.

Вышедший спрыгнул с трапа и направился к стоявшей неподалёку женщине-Демону. В нескольких шагах от женщины-Демона вышедший остановился и протянул вперёд неуклюжие толстенные ладони (почти такие же неуклюжие, как у Фуртига, когда он пытался сладить с тонкими инструментами), потом отстегнул какую-то пряжку у горла. Голова вышедшего Демона отпала в сторону, оставшись висеть на плече.

— Это вторая женщина, — сообщила Лили-Ха. — Айана зовёт её Массой.

Фуртиг уже примирился с мыслью, что у Демонов в жизни есть собственные имена. Как у Людей, как у Лайкеров. Даже как у Крыстонов. Но тот факт, что Демоны могут жить обычной мирной жизнью, по-прежнему ошеломлял его. Они не должны быть никем, кроме как злобными тварями из старых сказок.

Рядом с Лили-Ха стал Долар.

— О чём они говорят? — спросил он.

— Та, что с корабля, задаёт вопросы. Где Айана была, и что произошло с нею. Айана рассказывает, что обнаружила на планете большую угрозу, о ней надо долго рассказывать. Айана спрашивает про другого Демона, Джейселя. Масса сердится. Она говорит, что её мужчина болен, и Айане надо поскорее осмотреть его и вылечить. Масса спрашивает, где Тан, при этом она продолжает сердиться. Она говорит, что именно Тан позволил Крыстонам ранить Джейселя. Что Тан, очевидно, потерял разум.

Долар подхватил её слова:

— Конечно! Потерял разум, как все Демоны! Которые сначала сходили с ума, а потом умирали. Нам надо остерегаться, чтобы эта же болезнь не поразила нас самих. Что они ещё говорят?

— Айана рассказывает, что Тан представляет большую опасность, что если его не остановить, он посеет на планете смерть и войну.

Масса отвечает: пусть Тан катится куда хочет, а им надо сесть в корабль, взлететь и вернуться домой.

— Так просто? — изумился Фуртиг. Он зарычал сам и услышал, как рычит рядом Долар. Эти Демоны с такой лёгкостью собрались убраться отсюда, оставив своего безумного соплеменника на произвол судьбы! Но как с ним справятся Люди? Нет, этих двух женщин надо уничтожить, пока есть возможность сделать это. Прямо сейчас! Тогда останется только больной Демон в корабле. Но он тоже потерял разум и не сможет управляться с оружием. Хотя, возможно, он захочет придти на помощь тому Демону, который сейчас в Логовах у Крыстонов.

— Айана говорит: «нет», — продолжала Лили-Ха. — Она говорит, что Тану надо помешать. Иначе они никогда не выполнят того, за чем прилетели, не узнают правды.

— А зачем они прилетели? — спросил кто-то из подоспевших воинов.

— Об этом Айана говорила сегодня утром с Гаммажем, — сообщил Фуртиг. — Они должны были выяснить две вещи. Почему их предки покинули этот мир, и почему сейчас разрушается их новое обиталище у новой звезды. Гаммаж пообещал, что когда мы победим Крыстонов, Айане будет разрешено провести эти исследования.

— Легче сказать, что мы победим Крыстонов, чем победить их, — проворчал кто-то позади. Фуртиг обернулся и увидел, что это Фал-Кан.

И тут Фуртиг, не смущаясь присутствием Старейшины, ответил:

— Будь как будет. Но Демоны тоже ищут знания. У Гаммажа договор с этой женщиной-Демоном. Теперь она должна убедить остальных Демонов сдержать обещание.

— Та, которую зовут Масса, — Лили-Ха замахала рукой, призывая к тишине, — говорит, что ничего не предпримет, пока Айана не окажет медицинскую помощь Демону по имени Джейсель. Если ему станет лучше, Масса подумает, как помочь нам.

— Но если Демоны скроются внутри корабля, мы не сможем наблюдать за ними! — забеспокоился Долар.

Лили-Ха ответила:

— Айана пойдет туда не одна. Я иду с нею.

Идти в Логово Демонов! Фуртиг подался вперёд, выхватывая охотничьи когти. В другой руке он сжал метатель молний.

— Одна ты не пойдёшь! — заявил он с необычным волнением. Которого, впрочем, остальные, кажется, не заметили. Долар поджал хвост, делая вид, что ничего не происходит.

Лили-Ха отдала Старейшине устройство связи:

— Оно включается вот так. Хотя я не знаю, будет ли слышно нас, когда мы войдём в корабль. Будем надеяться, что связь останется.

Не глядя на Фуртига, она выступила на открытое пространство из дверей и, помахивая хвостом, пошла к Айане. Фуртиг с гордостью следовал за нею, стараясь сохранить такой же невозмутимый вид.

Демон-женщина по имени Масса первая заметила их и вскрикнула от ужаса. Лили-Ха, оставившая переговорное устройство в Логове, принялась объясняться на языке жестов, указывая на корабль.

Айана обернулась и закивала головой. Фуртиг улавливал фрагменты разговора с помощью другого транслятора. Айана говорила с Массой гораздо быстрее, чем когда беседовала с Людьми. Так что разобрать было нелегко.

— Мы идём к Джейселю, — объявила Лили-Ха.

Масса повернулась ко входу в корабль. Слоистые кожи мешали ей двигаться, делая её неповоротливой. За ней шла Айана. Лили-Ха и Фуртиг шагали следом. Так они и поднялись по трапу внутрь.

Принюхавшись, Фуртиг учуял среди многочисленных новых запахов нечто противное. Идти пришлось по ступенькам, составленным из нескольких стержней. Фуртиг взял метатель молний в зубы, так как вынужден был цепляться всеми четырьмя конечностями. Внутри корабля всё очень походило на западню.

Но он не забывал осматриваться — когда ещё представится случай взглянуть на чудеса Демонов, надо всё получше запомнить.

В небольшом отсеке находился мужчина-Демон. Он лежал у стены, места в отсеке хватило лишь на то, чтобы поместились две женщины-Демона. Фуртиг и Лили-Ха наблюдали за ними через дверь. Лицо мужчины-Демона покраснело, голова бессильно моталась из стороны в сторону. Глаза были полузакрыты. Когда они остановились на Фуртиге, тот понял, что Демон на самом деле не видит его.

Айана принялась хлопотать над больным. Она вынула ящик, соединённый проводами со множеством пластинок и приставила эти пластинки к голове и груди больного Демона. Сама она наблюдала за панелью равномерно пощёлкивавшего прибора. Затем она взяла два стержня, вытащила из внутренностей стержней тонкие острия, с которых стекала коричневая жидкость и приставила эти острия к запястьям больного Демона. Затем — к груди, затем — к горлу.

Она ещё не закончила процедуру, а голова Демона уже перестала бессильно раскачиваться. Он замер, хотя глаза всё ещё были закрыты. Затем Айана медленно, словно желая, чтобы Люди поняли сказанное, обратилась к Массе:

— Он уснул и проснётся здоровым. Это инфекция от раны, ничего серьёзного. Но планета может отравить нас далеко не одним способом, Масса.

Масса бережно положила ладонь на руку спавшего, вглядываясь в его лицо.

— Это всё Тан подстроил! — заявила она. — Так что с Таном?

— С ним то же самое, что погубило наших предков, живших здесь, — Айана складывала инструменты. — У него безумие. Теперь он собирается разрушить всё, что может. Помоги нам остановить его, Масса. Помоги.

— НАМ? Кому это — нам, Айана? Ты собираешься помогать этим животным? — Масса посмотрела на Фуртига с Лили-Ха и в глазах её появился страх.

— Они не животные, Масса. Они — Люди. Это Лили-Ха, а это Фуртиг. Они живут здесь, они хозяева этой жизни. Здесь много Людей. Их создали наши предки.

— Так это роботы?

— Нет, — покачала головой Айана. — Вспомни старые записи, Масса. Помнишь, у предков были кошки, были собаки? Были крысы. Вспомни свою любимую игрушку — Котю.

Фуртиг увидел, как страх на лице Массы сменяется удивлением:

— И что? Это же были животные!

— Да, когда-то. Но мы тоже когда-то были животными. Я пока не знаю точно, что здесь произошло. Скорее всего безумие, распространившееся на людей и погубившее их, не оказало влияния на некоторые виды животных. То есть, они не погибли, но стали видоизменяться. Они изменялись незаметно. Однако пока люди погибали или уничтожали друг друга, поднялись новые племена. Люди — бывшие кошки, Люди — бывшие собаки, Крыстоны — бывшие крысы. И именно с Крыстонами подружился Тан, а они такие противные, такие мерзкие! Злобные, безжалостные! С их помощью он хочет пустить в действие военную технику, чтобы уничтожить весь мир. Когда-то наши предки старались остановить подобное самоубийство. Теперь мы должны сделать то же самое.

Масса прижала ладонь спящего Демона к своей щеке.

— Я не знаю, где ты всего этого набралась. Однако Тан и впрямь напустил Крыстонов на Джейселя. И ещё поплатится мне за это!

Лили-Ха заговорила полушёпотом:

— Эта женщина, Масса, тоже не была допущена выбирать себе воина в пару. Однако, если бы ей разрешили, она выбрала бы этого воина. Масса поможет нам, потому что она ненавидит тех, кто причинил ему вред.

Они вышли из корабля вчетвером. Каждый из них нёс коробки и контейнеры припасов и оборудования.

Они доставили всё это к месту сбора воинов Гаммажа. Сюда собрались не только Люди, но и Лайкеры, краем глаза следившие за воинами Людей (те в свою очередь исподтишка разглядывали Лайкеров). Привёл своих бойцов Сломанный Нос — они стояли поодаль, похрюкивая и принюхиваясь, кружком, в центре которого беседовали Гаммаж и Сломанный Нос.

Пока Гаммаж объяснялся жестами и словами, невысокий воин выкладывал на полу рядом с беседующими кубики, представляя таким образом план Логовищ.

— Пройти можно здесь и здесь, — объяснял Гаммаж. — Вот здесь — стены. Они могут поставить машины войны только здесь и здесь. У каждого выхода из подземелья дежурят наши разведчики. Они подадут сигнал тревоги.

— Но пока этот сигнал дойдёт до нас, мы потеряем время, — вмешался Старейшина Лайкеров. Он объяснялся неуклюжими жестами, но понять его было можно.

— Наш разведчик передаст нам сообщение быстро, — Гаммаж указал на Фуртига.

Старейшина Лайкеров жестами выказал нетерпеливое непонимание:

— Как же? Ведь он здесь, а разведчики там!

— Он увидит их сообщение в голове, — пояснил Гаммаж.

Фуртиг надеялся, что Гаммаж не ошибается, что умение Фуртига принимать мысленные сообщения разведчиков работает по-прежнему. Одна из коробок связи была у Фоскота. Вторым владел невысокий ловкий воин из клана Ky-Ла: у него с Фуртигом тоже получался мысленный контакт. Их было двое, иначе Фоскот не уследил бы за двумя выходами из подземелья в одиночку.

Вождь Лайкеров изумлённо взглянул на Фуртига. Если он и не поверил словам Гаммажа, то ничем не показал этого. Возможно, он уже повидал всяких чудес в Логовах и теперь не удивлялся, даже услышав столь непривычное заявление.

Гаммаж повторил вслух, чтобы слышали все — и Люди, и Лайкеры, и женщины-Демоны:

— Итак, выходов из подземелья два. Остановить Крыстонов надо, едва они выберутся. Мы собрали всех слуг Демонов, все машины, и поставили их неподалёку от Крыстоновских ходов готовыми к запуску. Правда, это задержит их лишь ненадолго. Даже с такими метателями пламени, — он указал на оружие на поясе Айаны, — мы не сможем остановить их.

— Масса! — позвала Айана.

Та изучала изображение, появившееся на стене. Это была последняя запись, сделанная разведчиком в подземелье. Тан и Крыстоны готовили военную технику.

— Вот это — накопители мощности! — Масса провела рукой по изображению. Её слова ничего не прояснили Фуртигу. — Если накопленную мощность распылить в виде излучения…

— Они взорвут сами себя! — подхватила Айана. — А мы сможем сделать это?

— Если найдём достаточно мощный передатчик. Но достанет ли он до подземелья? К тому же сила взрыва будет такой, что невозможно предугадать, что случится потом…

— Но если они выведут машины… и используют их…

Масса оглядела разношерстную толпу вокруг:

— Кому мы здесь чем-нибудь обязаны, Айана? И потом, ведь Тан тоже погибнет, если мы включим передатчик.

Айана тоже оглянулась — на Лили-Ха, на Гаммажа, на Сломанного Носа, на Фуртига, на Людей Ку-Ла, на жителей Пещер и Логовищ, на Лайкеров. Она смотрела, словно видела их впервые.

— Тан сделал свой выбор, — медленно проговорила она.

— А мы в долгу перед всеми стоящими здесь. Это очень старый долг. Наши кровные предки вывели этих Людей на путь, по которому они идут и по сей день. Наши предки принесли этим Людям Зло, и если мы не остановим Тана, Зло вернётся сюда. Значит, мы в ответе за тех, кому дали жизнь. Наше древнее безумие дало толчок этой новой жизни. И если мы допустим, чтобы разразилась война, жизнь будет снова уничтожена. Мы обязаны сделать всё возможное, чтобы сохранить жизнь.

— Значит, ты берёшь на себя ответственность за последствия? — Масса спросила с вызовом, словно готовясь к битве.

— Да, я беру на себя ответственность.

— Что ж, пусть будет по-твоему.

Масса проследовала в Логово, изредка останавливаясь при виде хранившихся там ценностей. Айана будто побудила её к действию. По указанию Массы из комнат в коридоры были доставлены многие предметы, назначения которых Люди не понимали. Предметы погрузили на тележки, чтобы доставить всё в нижние этажи.

Наконец оборудование транспортировали к точке, которую нападавшие обязаны будут миновать, чтобы достичь территории Гаммажа. Из доставленных вещей устроили баррикаду. Масса взобралась на самый её верх, устанавливая какую-то аппаратуру, перевитую проводами. Она принесла эту аппаратуру из корабля, а часть доставили из Логова.

Фуртиг не видел всех этих приготовлений. Он сидел в штабе у Гаммажа, принимая сообщения разведчиков. У его ног резвились два подростка, готовые в любой момент ринуться прочь, чтобы донести сообщение до последней линии обороны.

А в это время незанятые на линии обороны жители Логова вытаскивали наружу вещи, приборы, детей, всё ценное. Масса предупредила, что в результате взрыва может разрушиться и само здание.

Воины деловито выгружали прибывавшие с этажей тележки. Наконец пришла пора выйти наружу последним из тех, кто ещё оставался в Логове. Гаммаж, Долар, ещё трое Людей, две женщины-Демоны, два Лайкера.

— Уходим, — вздохнул Гаммаж. Он осунулся и выглядел почти прозрачным. Казалось, все его года навалились на него разом. Долар поддерживал его под руку. — Эта женщина-Демон говорит, что может на расстоянии управиться с оружием при помощи предмета, который держит в руке.

Тогда Фуртиг, не оборачиваясь, сказал:

— Я не смогу принять сигнал на расстоянии, превышающем эту дистанцию.

Он сказал это с чувством, похожим на голод внутри. Но это был не голод, это было желание жить.

— Я не могу уйти отсюда, — сказал он, понимая, что не уйдёт, так как должен поддерживать связь с разведчиками. Которые тоже не оставят своих постов — ни Фоскот, ни юный воин из клана Ку-Ла.

— Но… — замялась Айана.

Долар замотал хвостом, выражая сочувствие.

Надеясь, что голос его не дрожит, Фуртиг обратился к женщине-Демону тоном отважного воина, готового к битве:

— Сколько времени пройдёт, прежде чем вы запустите вашу машину?

Айана посмотрела на запястье, где была прикреплена круглая вещица с тёмными делениями. Одна из полосок на круге медленно двигалась.

— Стрелка пройдёт от этой отметки до этой, прежде чем мы запустим нашу машину после получения сигнала атаки.

Она сняла ленту, на которой крепился диск, измеряющий время, и протянула её Фуртигу.

Фуртиг повернулся к Гаммажу:

— А сколько времени понадобится, чтобы военная техника, захваченная Крыстонами, достигла места ловушки? Я имею в виду после того, как мы узнаем, что они начали атаку.

Гаммаж, покусывая коготь, поглядел в сторону, откуда ждали атаки.

— Если военная техника идёт с такой же скоростью, что и Грохотуны, и если на некоторое время их задержит наш завал из машин, — Гаммаж умолк, потому что вошла Лили-Ха. Она внесла плоский поднос из металла, на котором покоилась небольшая пирамидка. Фуртиг знал, что при помощи такой вещи обитатели Логова измеряют время.

— Когда получишь первый сигнал тревоги, зажги вот это, — Гаммаж коснулся пирамидки когтем. — Пусть горит до моей отметки — вот здесь! Когда догорит, подавай сигнал нам. Понял, Фуртиг?

Он понял. У него будет совсем немного времени между первым сообщением от разведчиков во главе с Фоскотом до подачи сигнала Гаммажу и обороняющимся.

— Мальчики уйдут вместе с вами, — Фуртиг указал на двух подростков. Он сорвал с дивана покрывало и, разодрав его на части, подошёл к окну. — Я подам вам сигнал вот так. Когда разведчики подадут сигнал, что Крыстоны начали атаку, и пирамидка догорит до отметки, я подожгу ткань из метателя молний. Свет будет виден в окне. Когда вы различите его, включайте свою машину.

Фуртиг вернулся к дивану и сел. Ему надо было сосредоточиться на мысленных сообщениях. Его кожа зудела, словно по ней ползали насекомые. Он облизнул сухие губы и понял, что руки его дрожат. Он собрал волю, думая о Фоскоте. Надо сосредоточиться и ждать.

Сосредоточиться и ждать…

С тех пор, как Демоны взялись помогать Людям, минуло уже два дня. Что всё это время делали Крыстоны? Донесения разведчиков поступали такие же, как и раньше: Крыстоны испытывали машины, хватаясь за одни, находя их почему-то негодными, и переходя к другим.

Сколько они ещё будут готовиться? День? Ночь? Для Людей и союзников чем дольше, тем лучше, потому что успеет собраться больше защитников. И они успеют освободить целую секцию Логовищ, устроив из неё западню. На поле боя останутся только Демоны и военачальники, снабжённые переговорными устройствами.

Фуртиг периодически слышал сообщения разведчиков. Каждый раз одно и то же: никаких признаков атаки.

Наступила ночь. Фуртиг поел, попил, продолжая бодрствовать, оставаясь в напряжении.

Он прилёг на диван — и тут пришёл сигнал от Фоскота.

Фуртиг приказал разведчикам отступать, затем коснулся конуса. Тот взметнул язычок пламени, яркий и сильный.

Фуртиг выхватил метатель молний и, поджидая у двери, смотрел на быстро прогорающий конус. Он направил дуло оружия на кучу тряпья у окна. Как долго! Может, Гаммаж неправильно настроил конус-измеритель времени? Или Фуртиг сам что-то напутал? Он смотрел на пирамидку — нет, всё правильно: вот сейчас пирамидка догорит до отметки. Он взглянул на другой, демонский измеритель времени, готовый действовать, когда сработает сигнал на пирамидке.

Пора!

Отбросив пирамидку, Фуртиг нацелился в кучу тряпья и нажал курок. Длинная молния пронеслась через всю комнату. Фуртиг попал метко, в самую цель. Взметнувшееся пламя, несомненно, будет замечено всеми участниками обороны.

Он выбежал, направляясь к мосткам, соединяющим здания. Он бежал, спеша оказаться как можно дальше от покинутого места. Новое здание, ещё коридор, шахта-лифт. Фуртиг не стал проверять, работает она или нет, он просто прыгнул в неё, как в воду.

С замирающим сердцем воин плыл вниз. Его снова забила дрожь. Нет, это вздрогнуло всё здание! Фуртиг метался, мечтая только об одном: выбраться на открытое пространство.

Дальнейший спуск прошёл как в кошмарном сне: Фуртиг всю дорогу представлял, как здание обрушивается на него.

Когда он достиг проёма двери, то нашёл в себе силы оглянуться. Наверху произошли немалые изменения. Он не сразу понял, что по крайней мере у одного из зданий отсутствует верхняя часть. И все здания теперь были тёмными, свет не горел нигде.

Лили-Ха, Гаммаж, Демоны — где они? Сработала ли их защита?

Страх прошёл. Фуртиг выскользнул наружу; оставаться в здании было опасно. Кроме того, он вдруг понял: получат Люди знания Демонов, или не получат, но Логовищ больше не будет. А сейчас надо было побыстрее разыскать остальных. И как там Фоскот — в подземелье?

Он не сможет разыскать их среди Лговищ. Но связаться мысленно он мог. Фуртиг опустился на землю и сосредоточился. Не зря у него такой дар.

Лили-Ха! Кажется, она отозвалась, он ясно увидел её лицо!

Фоскот! Фуртиг звал, но ответа не получил. Наверное, Фоскот убежал слишком далеко. Он надеялся, что получил бы ответ, будь Фоскот ближе.

Утром они вышли к краю посадочной полосы, где стоял корабль. Не было только Фоскота с разведчиками. И ещё один из них отсутствовал.

Один из них…

— Он был слишком стар, — сказала Айана. Глаза её утомлённо моргали, она тоже нуждалась в длительном отдыхе. — Он был гораздо слабее, чем показывал нам.

Женщина-кошка подняла руки и бессильно уронила их, словно хотела что-то сказать на языке жестов.

— И вот теперь он ушёл…

Гаммаж, Предок, живая легенда. Как они теперь будет без него?

Айана заговорила снова:

— Но кое в чём он ошибался. Он хотел, чтобы вы с каждым поколением становились всё сильнее, все разумнее. Он хотел, чтобы вы стали нашим подобием. Вот почему он так жаждал наших знаний — для вас. Он хотел лучшего. Но этот путь привёл бы его и вас к худшему. Он хотел, чтобы вы, как и мы когда-то, обладали всем. Но это не выход. Наши знания погубили нас, увели от разумного пути. У вас новый путь, следуйте ему. Вам придётся идти дальше, вам будет труднее, медленнее. Но надо идти. Не пробуйте изменить то, что внутри вас, оставайтесь самими собой. Надеюсь, вы поняли меня. Не повторяйте наших ошибок.

Но есть нечто полезное в том, что сделал для вас Гаммаж. Это вы должны беречь больше, чем самую ценную вещь из Логовищ. Он научил вас бороться против общего врага, показал, что вы можете говорить с Лайкерами под флагом перемирия, что племена и кланы могут собраться воедино. Даже если бы Гаммаж не сделал больше ничего, он был бы великим сыном вашего Народа. Помните об этом.

И не пробуйте жить как мы. Учитесь на своих ошибках, а не на наших. Ведь этот мир теперь — ваш.

— Но как же Демоны? — прорычал в транслятор Долар. Он двигался медленно, словно смерть Гаммажа подорвала и его силы.

— Мы не вернёмся. Это больше не наш мир. Мы нашли в Логовах то, что, возможно, ещё спасёт наш мир, наш новый дом. Наш народ поймёт, когда мы расскажем, что сюда нельзя возвращаться. А даже если и не поймёт, — добавила Айана, — мы всё равно не вернёмся. Я обещаю вам это!

«Даже если для того, чтобы сдержать обещание, нам придётся не возвращаться на Эльхорн, — подумала она, — слово надо сдержать».

И девушка, не оглядываясь, взошла по трапу. Если бы только всё не произошло как в старые времена, если бы безумие, поразившее Тана, не коснулось остальной команды, если бы… Она заставила себя не думать об этом. Но ведь если бы не безумие, то ведь и кошачьего Народа не было бы. Ведь им эта болезнь лишь пошла на пользу!.. Айана была слишком измучена, чтобы думать об этом.

Оставшиеся на посадочной полосе начали расходиться.

Воины высматривали среди руин Крыстонов. Но ни одного не было видно. Доставили тело Фоскота. Он был без сознания после сильного удара в голову. Ю-Ла взялась ухаживать за ним. Остальных разведчиков пока не нашли.

Фуртиг и Лили-Ха стояли рядом, глядя на удалявшееся пламя в небе. Они прикрыли глаза ладонями, следя за уменьшавшейся точкой. Женщина-Демон обещала: они больше не вернутся.

Но ещё она сказала, что Гаммаж был неправ. Что они должны создать свои знания. Права ли она? Время покажет.

— Улетели, — заговорила Лили-Ха. — Когда-нибудь, воин, и мы полетим к звёздам. Но перед этим ещё столько предстоит совершить. Хотя мы теперь не называемся Людьми Гаммажа.

Он последует за ней куда угодно, хоть к звёздам, подумал Фуртиг. Он уже понял, что пойдёт за ней повсюду, куда только направит она свой лёгкий шаг.

Нет, не за нею следом! Он увидел, что Лили-Ха ждёт, пока он не подойдёт и зашагает рядом.

Фуртиг встал рядом, довольно мурлыкнув. Его хвост радостно заходил в знак согласия.