Новеллы

Поединок Из сборника «Кровавый амфитеатр»

Богатый, благородный, достойный и всеми уважаемый Флодоард, чьи владения находились в краю, что граничит с Шампанью, Бургундией и Лотарингией, мирно жил в свое удовольствие в окружении друзей; но вот явился тиран сердец, именуемый амуром, смутил его покой и разорил его. Флодоарда покорила красавица Седрина, дочь человека с меньшим, чем у него, состоянием, однако равного ему по знатности и положению в обществе. Но, надменная и легкомысленная, девушка не отвечала на чувства Флодоарда и обращалась с ним столь сурово, что наверняка погасила бы любовь менее пылкую, чем у него. Однако родители, более благоразумные, нежели их ветреная дочь, считали эту партию весьма выгодной для нее и, почитая союз с Флодоардом за честь, пообещали ему руку Седрины. Благородный Флодоард обрадовался, ибо надеялся, что, получив горделивую девицу в жены, сумеет перебороть презрение, коим она платила за его привязанность, а радости брака породят в ее сердце ответные чувства; как мог, он торопил заключение сего союза, и после помолвки Седрина стала его невестой.

В это же время вельможный Артабан, рождением и положением своим гораздо выше Флодоарда, объявил себя поклонником Седрины и, не считаясь ни с чем, решил жениться на ней. Действительно, он несколько раз видел Седрину в Париже и воспылал к ней страстью, но его место в обществе было неизмеримо выше места, занимаемого семьей девушки, поэтому никто не верил, что он снизойдет до нее и возьмет ее в жены; многие, и Флодоард в первую очередь, считали, что выходки, коими Седрина испытывала его терпение, причиною имели надежды на будущее, ибо Артабан своими ухаживаниями льстил ее тщеславию и так убедительно говорил о том, что она станет его супругой, что девица поверила ему. Стоило только Артабану попросить ее руки, как имя Флодоарда исчезло из ее памяти, словно звезда на восходе солнца. И прежде человек этот не занимал целиком сердце Седрины, а теперь она и вовсе вычеркнула его оттуда. Ее родители, также ослепленные возможностью столь блистательного союза, не поразмыслив как следует, решили отказаться от своего обещания, и стоило Артабану попросить руки их дочери, как они тотчас согласились, не думая о том, как несправедливо они поступают по отношению к Флодоарду. Уязвленный изменой Седрины, пылая гневом на Артабана, коварно лишившего его невесты, он решил последовать примеру наших кавалеров, привыкших вершить правосудие со шпагой в руке, и стал искать того, кто пожелал бы выступить его секундантом и присутствовать на поединке с Артабаном. Но он никого не нашел, ибо вельможа сей занимал в обществе положение, недосягаемое для простых дворян. Убедившись, что помочь себе может только он сам, он отправился к Артабану и, сдерживая рвущийся из души гнев, уважительно, как и подобает говорить со знатным сеньором, в достойных выражениях объяснил, какое зло тот ему причинил. Но так как Артабан ответил ему презрительно, Флодоард заявил, что он не новичок на поле брани и имеет честь носить шпагу, а потому не позволит обращаться с собой пренебрежительно и, не отказывая Артабану в почтении, намерен защитить собственную честь. Поняв, что Флодоард желает свести с ним счеты с глазу на глаз, Артабан осыпал его насмешками; надменная и хвастливая речь соперника разъярила Флодоарда, и он воспылал жаждой мести. В конце концов Артабан, окруженный челядинцами, готовыми по первому его знаку разрубить непрошеного гостя на куски, заявил, что не намерен скрещивать шпагу с тем, кто стоит неизмеримо ниже его по положению. Единственная милость, кою он, отдавая должное отваге Флодоарда, может ему оказать, — так это позволить ему уйти через дверь; но, если тот еще раз заявится с подобными речами, он вышвырнет его в окно, а слуги поколотят его палками. Смертельно оскорбленный, Флодоард был готов умереть в страшных муках, лишь бы хоть немного утолить свою месть. Он ушел, затаив обиду и обдумывая, как жестоко отомстит Артабану; но, к сожалению, положение Артабана в обществе было слишком высоко: он был подобен неприступной крепости, которую пытался одолеть немощный воин.

Тем временем обворожительная Седрина, не удовлетворенная природной красотой своей, прибегала к всевозможным ухищрениям, желая сделать свое лицо еще прекрасней, и везде, где только можно, не забывала убирать себя многочисленными украшениями, дабы еще больше усладить взор и сердце обезумевшего от любви Артабана. Опасаясь, как бы его родственники не стали чинить ему препятствий и не обратились за помощью к королю, вельможа торопился сыграть свадьбу. И вот в несколько дней все было обговорено, и обручение состоялось. А пока шли приготовления к свадьбе, чем же был занят Флодоард, не отказавшийся от мести? Чтобы избежать утраты владений, он составляет дарственную на одного из своих братьев и вместе с четырьмя хорошо вооруженными друзьями в полном снаряжении пускается в путь, чтобы нанести противнику решительный удар; но он никого не посвящает в свой замысел и всем говорит, что хочет попрощаться с жестокосердой возлюбленной и сказать ей последнее прости. Слух о том, что он приедет вернуть слово, наполнил надменную красавицу великой радостью, и она встретила его ласково, как никогда прежде; он осыпает ее комплиментами и заверяет, что рад ее удаче и в восторге, что ей представилась такая выгодная партия. Ни Седрина, ни Флодоард не жалеют красивых слов, но каждый из них говорит не то, что думает, и старательно таит свои истинные мысли. Наконец Флодоард, укоризненно улыбаясь, с поклоном возвратил ей слово, на что та с привычным высокомерием ответила градом исполненных презрения острот, свидетельствовавших, что она уже чувствовала себя на недосягаемой высоте и оттуда пренебрежительно взирала на пресмыкавшегося во прахе Флодоарда.

Но Боже, сколь переменчива Фортуна, сколь стремительно вращается ее колесо! Видел я гордеца, молвит божественный сочинитель[7], что превозносился над людьми и высился, будто кедры ливанские, прошел мимо — и нет его! О, цветок красоты, сколь рано ты отцветаешь! О, сильные мира сего, вы похожи на стекло: стоит ему заблестеть на свету, как оно тотчас становится хрупким. Когда Седрина отправилась провожать Флодоарда, тот, улучив момент, стремительно полоснул ее по лицу бритвенным ножом, нарочно припрятанным в рукаве, и на лилейно-белой коже появилась кровавая полоса, а лилии мгновенно превратились в алые розы. Свершив свою месть, Флодоард вскочил на коня и, спасая жизнь, умчался в Австразию[8], граница с которой проходила в шести или семи лье от его владений. Он знал, что там Артабан не сможет его преследовать, ибо он пребывал в ссоре с правителем тамошнего края и с принцами его дома, обладавшими во Франции большим влиянием.

Мы же вернемся к Седрине, понявшей, что с небес, куда она вознеслась благодаря удаче и красоте, она вмиг рухнула в пропасть. Что ж, красавицы, вольно вам уповать на прелести свои, непостоянные, словно зыбучие пески; и удар кинжала, и увечья при падении, и болезнь любая способны, подобно грозе неумолимой, губящей все в деревне, разрушить надежды ваши.

Пока девица пребывала в отчаянии, новость о несчастье дошла до Артабана, он примчался и, увидев ее с заплывшим глазом, иссеченным носом и обезображенными щеками, содрогнулся от страшного зрелища. Теперь лишь с ужасом взирает он на ту, которой ранее поклонялся, словно божеству. В ярости он клянется всем самым святым, что есть на небе и на земле, что не будет ему покоя до тех пор, пока он не смоет сию непоправимую обиду кровью Флодоарда и собственной рукой не прервет дни его. Но узнав, что Флодоард нашел убежище в Австразии, он по названным нами причинам прекратил погоню, а так как гнев одолевал его по-прежнему, он отправил к Флодоарду человека с посланием, где требовал со шпагой в руке ответить за зло, причиненное Седрине; позабыв о своей родовитости, он был готов встретиться с ним на равных, в том месте, которое тот назначит, и с тем оружием, коему тот отдаст предпочтение. Флодоард принял картель[9] с подобающим почтением, поцеловал его и заверил посланца, что если бы Артабан не оказал ему такой чести, а дал бы ему сатисфакцию на словах, то он из уважения к его титулу попытался бы приглушить свою боль; но раз тот милостиво изъявил готовность скрестить с ним шпагу, он почитает долгом своим защищаться и поцеловал клинок. Указав место для поединка неподалеку от границы, он сказал, что сражаться они будут пешими, оружием же выбрал шпагу и кинжал; дворянин, доставивший вызов, попросил привести с собой секунданта, и Флодоард быстро нашел уязвленного Артабаном жителя Австразии, с радостью готового припомнить обидчику давнее оскорбление. Они бьются; чтобы не расписывать долго сей поединок, скажу, что секундант Флодоарда быстро вывел противника своего из строя и, обезоружив его, бросился на Артабана, но Флодоард крикнул, чтобы тот не трогал его и не отбирал у него славы победителя. «Даже если вас будет сто, — гордо отвечал Артабан, — победить меня не удастся, ибо я хочу убить вас обоих». Услышав такое бахвальство, секундант Флодоарда бросился вперед, чтобы отправить Артабана на тот свет, но Флодоард криком отвлек его внимание, помешав ему воспользоваться создавшимся преимуществом. — «Раз уж вы хотите подарить ему жизнь, — говорит секундант, — пусть хотя бы отдаст оружие». — «Ни за что, — отвечает Артабан, — даже если мне придется потерять десять тысяч жизней». — Услышав эти слова, Флодоард, не дожидаясь, пока секундант начнет теснить Артабана, яростно на него набросился и пронзил ему глотку, заставив его выплюнуть душу вместе с кровью. Потом, подхватив шпагу, Флодоард отправился из Австразии в Германию, где разместил нынешнее свое состояние — ту часть имущества, которую брат убедил его взять, понимая, что король никогда не помилует Флодоарда, а из-за знатных и влиятельных родственников Артабана во Франции никто не сможет поручиться за его жизнь.

Так Седрина единовременно потеряла обоих поклонников, счастье и красоту. Из-за своего изуродованного лица она стала не просто некрасивой, а безобразной, и потому ей пришлось выйти замуж за младшего отпрыска бедной семьи, который по положению своему был настолько ниже Флодоарда, насколько сей последний был ниже по положению Артабана. Урок красавицам: не стоит взращивать в себе ни спесь, ни гордыню, ни непостоянство. А вельможам, какими бы могущественными они ни были, следует помнить, что нельзя обижать малых мира сего, нельзя наносить им тяжких оскорблений, иначе они могут пойти на крайности. Никому не ведомо, на что способно отчаяние, однако ответ его не станет от этого ни более предсказуемым, ни менее грозным, чем удар молнии. Даже самые мудрые не могут ни предусмотреть, ни избежать того, на что способны жаждущие мести. Ибо, говоря коротко, тот, кто презрел собственную жизнь, всегда одержит верх, когда возжаждет забрать жизнь другого.