Новенькая - ты Моя!

Глава 21

Открывать глаза мне не хотелось. Всё тело болело так, словно меня пинали, хотя так и есть можно сказать. Состояние было таким, что хотелось умереть, чтобы ничего не чувствовать. Но больше всего жаждала сделать хоть один глоток воды.

Я не сразу поняла, где нахожусь, потому что последнее событие, которое я помню, происходило в раздевалке спортзала. Но слепящие глаза белые стены, отвратительный запах хлорки и лекарств навели на мысль, что меня всё-таки нашли и теперь я в больнице. Но самое ужасное чувство, когда ты не понимаешь, сколько времени прошло от того происшествия, какое сегодня число.

За окном начало смеркаться. Вечер. В палату, где я лежала одна (папочка, что ль постарался?), вошёл врач. Мужчина лет 50, с лёгкой щетиной и усталостью на лице.

— Здравствуйте, как Вы себя чувствуете?

— Здравствуйте, всё болит. Воды, — прохрипела я.

Врач налил стакан воды и осторожно помог сесть, подавая жидкость. Стало так хорошо, прям легко. Он попросил откинуть одеяло, а затем осмотрел мое тело, проверил не двоится ли в глазах. Что-то записывал в своих бумажках.

— Вы помните своё имя?

— Да, конечно, меня зовут Аида.

— Очень приятно, я Пал Палыч.

Я улыбнулась. Добрый дядька. Скривилась от резкой боли в голове.

— А ты помнишь, что с тобой произошло? И кто это с тобой сделал?

Перед глазами пронеслись последние воспоминания перед отключкой. Как меня била эта истеричка, как пыталась сломить мою волю и самоуважение, как она хотела услышать мои крики, слезы, мольбу. Фантомные боли вернулись с новой силой.

— Помню.

— Хорошо. Тогда отдыхайте, чуть позже придет медсестра и сделает обезболивающий укол на ночь.

Он стал собираться уходить, но меня беспокоил один вопрос.

— Простите, а ко мне кто-то приходил?

Надеюсь, что мама знает, где я нахожусь и что со мной произошло. Не хотелось бы, чтобы она волновалась и искала по всему городу.

— О, сегодня кто только к Вам не приходил. А кого именно ждёте? Если маму, то она пока отъехала домой, чтобы привезти Вашему ухажеру и спасителю готовой еды. А если Вам интересен Ваш Хатико, то тут сидит, возле двери. Ни на шаг не отходит, сначала реанимацию охранял, теперь вот палату, хотя ему после переливания отдых нужен, а он упёрся как… Эх.

— Переливания? А можно с ним увидеться?

Что это значит? Это из-за меня? Я начала переживать. Никогда в жизни не хотела даже неосознанно причинять кому-то боль и вред.

— Вам двоим отдых нужен, хватит испытывать мое терпение и нервы медсестер, мы от вас уже устали.

— Ну, пожалуйста.

Врач сделал глубокий вдох и обречённо сказал:

— Хорошо, только не долго. И никаких воспоминаний!

Спустя пару минут в палату буквально ввалился Лео. Осунулся, всё в той же одежде, что был в тот день, когда эта сумасшедшая напала на меня. Волосы взъерошены, уставший, встревоженный с нотками облегчения. Меня это тронуло. Очень. Даже захотелось плакать от того, что небезразлична по сути чужому человеку. Особенно ему.

— Как ты, вредина моя?

Он сел на стул и обхватил мою руку. Мурашки пробежались по спине. На душе как-то теплее. Я вообще не думала, что он может быть таким заботливым и открытым. А ведь при знакомстве он казался заносчивым эгоистом, которому на всех плевать.

— Нормально. Ты как сам? И про какое переливание говорил врач? — спросила я, поглаживая его пальцы.

— Всё хорошо, не переживай. Врач сказал, что тебе нельзя волноваться.

По итогу мы болтали обо всём и ни о чём. Впервые за всё время я осознала то, как мне с ним легко. Не боюсь показаться где-то глупой или сказать что-то не то, почему-то уверена, что он меня поймет.

Сегодня, когда он выглядел растрепано, в мятой одежде, с тревогой в глазах, показался мне самым красивым парнем на свете, самым родным и близким. От этих мыслей, от осознания чего-то важного в жизни, у меня так сдавило в груди, что не могла вдохнуть, так всё ныло, хотелось вцепиться в него и не отпускать.

— Что с тобой? Тебе плохо? — испуганно спросил Лео, заглядывая мне в глаза.

— Да, мне очень плохо без твоего поцелуя, — усмехнулась я.

— Вот же дурочка, — улыбнулся он и осторожно коснулся своими губами моих.

Вот оно самое лучшее лекарство. Я забыла, что у меня что-то болит. Мне было так хорошо и сладко рядом с ним. В груди расцветал нежный бутон любви, который кружил голову от трепетных чувств. Я желала насладиться в полной мощи его поцелуем, как это делал раньше, жадно, жёстко, но сейчас он сильно осторожничал. Хотелось шлёпнуть его по руке и сказать: "Давай уже нормально целоваться", но решила отпустить ситуацию и наслаждаться моментом. Я потянулась к нему ещё ближе и зашипела от боли. Лео отстранился. Я расстроилась.

— На сегодня хватит. Ты мне лучше скажи, кто всё это с тобой сделал?

Молчать уже нет смысла. Не хочу, чтобы эта без царя в голове подходила ко мне снова и угрожала. Надоело быть сильной. Устала.

— Ева и ее компания. Что ты собираешься делать? — вдруг взволновалась я. Не хочу, чтобы он пострадал, натворив дел из-за неё.

— Тш-ш-ш. Ничего, я просто спросил, чтобы знать, что ответить полицейским.

Такой ответ меня вполне устроил, хотя в его словах как будто послышалась ложь. Голова стала болеть сильнее.

— Тук-тук, ребята, как вы тут? — заглянула мама в палату.

Она тут же развела бурную деятельность, стала нас кормить куриным бульоном, даже привезла мой ненавистный кисель. Терпеть его не могу, но пришлось выпить, кривя лицом, чтобы не обидеть маму, она ведь старалась.

После еды я начала засыпать, хотя боролась со сном, как могла. Сквозь сон слышала тихий спор, из которого я вычленила несколько слов, сказанные шёпотом: "Иди домой, тебе нужен отдых", "Я останусь", "Ты обещал. Иди".