Новое поколение

2

Ленира хватило всего на час. По прошествии этого времени принц сник, ссутулился и теперь еле-еле переставлял ноги в промокших тапках. Самое время было петь «медленный грустный песня».

— Скоро темнеть, твоя сила кончаться, мы умирать глубокие снега.

— И не мечтай.

— Ты нести меня, добрый друг? — спросил эльф с надеждой.

— Об этом тоже не мечтай.

— А мочь я мечтать об это? — Ленир указал туда, откуда они пришли, и Рин, обернувшись, увидел неторопливо бредущего по дороге кера-тягача, волочившего за собой крестьянские сани.

— Об этом — запросто!

— Ты знать их язык? Переводить добрый люд, что я вожделеть страстно его большой красивый ящерица?

— Кхе-кхе… Можно не дословно? Хотя, признаюсь, я тоже вожделеть этот ящерица.

«Добрый люд» восседал на санях, укутанный в мохнатый тулуп и надвинув на глаза шапку, и хорошо, что ехал не спеша — мчись с ветерком, пролетел мимо и не заметил бы.

— Хорошего дня вам, тэр, — на каэрро поздоровался Рин, пойдя рядом с санями. — Вы не в город, случаем?

Мужик испуганно крякнул, резко натянул поводья и, сдвинув на затылок шапку, удивленно вылупился на парня.

— Елки-метелки! — сплюнул он, протерев глаза. — А я думал видение опять…

Разило от мужичка за десяток шагов, видно, грелся в пути, как мог, так что видениям Рин не удивился.

— У развилки только было, — пожаловался человек. — Гляжу издали: парень с девкой обжимаются. А подъехал, так и нет никого.

— Мы не видения, уважаемый, — уверил его кард. — Странники мы, идем в славный город Марони.

— Стра… странные вы странники, — возница лишь теперь обратил внимание на далеко не зимнюю экипировку парней.

— Паломники мы, — не моргнув, выдал Рин, — дух и тело укрепляем в молитвах и мытарствах. Пешим ходом от самой Волнавы пришли в края ваши благословенные славу вознести Волчице-спасительнице и Сумраку Непобедимому.

— Ну, дык, кто ж мешает-то? Идите себе.

— Притомились мы, добрый тэр. Да и дошли почти. Не велик грех последние парсо на саночках одолеть.

— Кто ж мешает? — повторил человек. — Ежели есть саночки, Илот в помощь.

Мужичок подстегнул кера, и Эн-Ферро пришлось ускорить шаг. Ленир семенил за ним меленькими шажками, рискуя потерять тапочки.

— Ты не так говорить, — прошептал он возмущенно.

Эльмарец обежал его и встал перед санями. Возница снова натянул поводья и аж привстал от удивления, когда рассмотрел второго «паломника».

— Эльф! Елки-метелки, эльф взаправдошний! Точно не видение?

Принц величественно шмыгнул носом и без слов стянул с руки один из перстней. Повертел, подняв над головой, давая вознице возможность вдоволь налюбоваться, и бросил кольцо ему. Человек поймал подарок на лету, спешно сунул за пазуху и услужливо поклонился.

— Дело ваш товарищ говорит, сидэ. Не велик грех, на саночках-то.

Но Ленир не спешил принять приглашение. Снял еще один перстень и протянул карду.

— Это — за его шкура.

— Что?

— Его шкура, — требовательно повторил эльмарец, тыча пальцем в селянина. — Для голова и тело.

Почуявший верную прибыль человек соображал быстрее Эн-Ферро, с готовностью стянул шапку и принялся за тулуп, под которым обнаружилась овчинная душегрейка.

— Ты не много ему дал? — спросил Рин, устроившись рядом с эльфом на покрытой рогожей соломе.

— Нет. Малый дар. Принц ехать дальний край, брать такой кольцо много штук. Еда платить, лошади платить. Деньги плохо, от принц не брать. Кольцо брать. От рука принц — много честь. Друг говорить, друг зависть иметь.

— Хитро, — оценил кард. — А язык, Ленни, все же учи. Моя ломать мозг, пока твоя понять.

— Ты совсем мой народ язык не знать, — укором ответил Ленир. — Без говорильный камень пропадать мой мир.

Он уже нахлобучил на голову шапку и теперь пытался найти рукава в складках свалявшегося меха.

— Я быть вонять затем тарский мужик, — пробормотал он брезгливо. Поглядел на зябко сжавшегося Рина и милостиво набросил ему на плечи край тулупа. — И ты вонять тоже.

К дому Буревестника они добрались поздним вечером. Уставшие, замерзшие, провонявшие тарским мужиком и мужичьим самогоном, которым согревались в дороге, не хмелея. Рин приберег силы, чтобы совсем не окоченеть, и на отвод глаз доблестным маронским стражникам, вряд ли пропустившим бы двух оборванцев в Верхний город. Ворота особняка, принадлежавшего некогда барону Ал-Хашер, были закрыты, но Эн-Ферро-младший когда-то провел тут не один день и знал все тайные лазы. Через заснеженный сад, где давно уже не чистили дорожек, они дошли до дома и остановились перед задней дверью.

— У Дэви уже попали под раздачу, теперь бы Сэлу под горячую руку не угодить, — сказал товарищу Рин. — Так что заходим осторожно.

— Буревестник много добр, — не понял предупреждения Ленир. — Не обидеть родня свой друг.

— Святая простота, — покачал головой кард. — Иди первым, раз так уверен.

Эльф смело отворил дверь и прошел внутрь, Рин последовал за ним. Он почувствовал, что вокруг дома выставлен контур оповещения, и, значит, хозяин уже предупрежден о гостях. В лучшем случае он их узнал, в худшем… Кард на всякий случай выставил щит.

Они успели дойти до просторного, освещаемого огромной люстрой холла, но так и не встретили ни души. Постоянной прислуги Сэл, как и бывшие хозяева дома, не держал, а сам встречать гостей не торопился.

— Подождем здесь, — решил Рин.

Прошло еще несколько минут, пока за ведущей на жилую половину дверью раздались шаги.

Но вместо грозного Буревестника в холл выглянул мальчишка лет десяти. Без страха оглядел пришедших и радостно улыбнулся.

Эн-Ферро с облегчением вздохнул.

— Здорово, Витар. Отец дома?

— Ушел по делам, скоро будет.

— А мама где?

Улыбка вмиг сошла с лица ребенка.

— Умерла десять лет назад.

Рин так и замер, не найдя, что еще сказать.

— Уже иду, — послышался от двери приятный женский голос.

Мальчик обернулся на звук, рассерженно рыкнул и шмыгнул под лестницу.

— Иду-иду…

Сначала в дверях появился огромный, обтянутый синим бархатом живот, а затем стало видно и его обладательницу, невысокую миловидную женщину. Должно быть, она спешила из дальних комнат: щеки раскраснелись, дыхание сбилось, но, на взгляд Эн-Ферро, это лишь добавляло ей привлекательности.

— Рин! Ленир! — воскликнула она радостно. — Я не знала, что вы придете.

— Мы тоже. — Рин поймал протянутые к нему руки и поочередно поднес к губам. — Тэсс Кантэ, вы хорошеете с каждой нашей встречей.

Она на миг отвела взгляд и смущенно пригладила белоснежные волосы, забранные на затылке под украшенную жемчугом сетку.

— А ты — такой же льстец. И все больше походишь на отца.

— Зато моя мать скоро будет походить на тебя, — поделился новостью парень.

— Знаю, Сэл виделся с Лайсом на прошлой длани. А его высочество играет в молчанку? — она кивнула на переминающегося с ногу на ногу принца.

— Высочеству нужен говорильный камень.

— Что? — озадаченно нахмурилась хозяйка.

— Кристалл-переводчик. Мы к вам сегодня немного м-м-м… нетрадиционным путем.

— Я так и поняла. Идемте, у Сэла должно что-то быть.

Холл опустел, но притаившийся под лестницей мальчик не спешил покидать свое укрытие. Он сидел на корточках, раскрыв на ладони серебряный медальон, и мама улыбалась ему с миниатюрного портрета.

Мама Витара была принцессой, самой настоящей. Но когда началась война, она не стала, как другие принцессы, прятаться в неприступных замках, а взяла свой волшебный лук и отправилась убивать врагов. Она стреляла без промаха и была быстрой, как ветер. Она понимала язык зверей и умела вызывать дождь. А еще у нее были мягкие волосы цвета гречишного меда и самые добрые на свете глаза…

Витар совсем ее не помнил. Но у него был портрет, и отец раньше часто говорил о ней.

Папа очень ее любил, но мамины королевские родственники хотели, чтобы она вышла замуж только за принца, а лучше — за эльфийского принца. А отец Витара не был ни принцем, ни эльфом, и вообще не нравился маминой родне, потому что у него не было одного глаза. Но мама тоже его любила, и они решили убежать далеко-далеко, где их никто не найдет, и жить долго и счастливо. Только долго не получилось, потому что, когда родился Витар, мама заболела и умерла.

Витар был еще маленький, когда отец рассказывал ему об этом, но помнил каждое слово.

Раньше он не очень скучал без мамы. У них с отцом была интересная жизнь и большая тайна: они могли ходить по разным мирам. Вместе. И Витар думал, что так будет всегда.

Но однажды папа ушел один. Его не было очень долго, а когда он вернулся, привел ее — ведьму с белыми волосами. Витар не сразу почувствовал беду. Она была красивая, почти как мама, и тоже умела звать дождь. Отец открыл ей их с Витаром тайну, и беловолосая стала ходить с ними. Папа познакомил ее со своими друзьями, и все они стали говорить Витару, какая она хорошая, а потом и вовсе начали называть ее его мамой. И тогда он сам был не против, чтобы она ею стала, ведь он не знал, какая она на самом деле. А на самом деле она решила отобрать у Витара отца. Сначала просила, чтобы папа брал собой в путешествия только ее, а Витара оставлял в Марони с дедом и бабушкой, а потом решила совсем от него избавиться и родить отцу новых детей, сразу двоих. Чтобы он забыл о нем наверняка, как уже забыл о маме…

Сэл задерживался, и к его приходу гости успели отогреться, отмыться и переодеться. Чужая одежда пришлась и рослому, широкоплечему карду, и худощавому эльфу до того впору, что Рин задумался, а не держат ли друзья-идущие для таких случаев отдельный гардероб. Наверное, и у его родителей отыщется в шкафу что-нибудь по размеру, если завтра сам Буревестник в компании, скажем, с Сумраком появится у них на пороге в одном исподнем. Для Ленира нашелся кулон-переводчик, и теперь принц, не боясь показаться смешным, расточал комплименты прекрасной хозяйке.

За этим и был застигнут неслышно вошедшим в гостиную Сэллером.

— Вот и оставляй жену без присмотра, — с усмешкой прокомментировал остановившийся за спиной эльмарца маг. — Уведут, и глазом моргнуть не успею.

Глаз у Буревестника был всего один — левый: ярко-карий, блестящий, с пляшущими где-то на дне смешинками. Правая глазница пряталась под непроницаемой черной повязкой.

С тех пор, как Рин увидел его впервые, тарский проводник почти не изменился. Разве что в самом начале знакомства не было помянутой повязки. А в остальном все тот же: стройный, подтянутый, непременно идеально выбрит и одет с иголочки. Черный мундир морского офицера сидел на нем, как влитой, а чуть посеребренные на висках каштановые волосы были собраны в короткую косичку, в знак принадлежности к магам Воды повязанную синей лентой. На аккуратности у Сэла был маленький пунктик, но отчего-то ни у кого и никогда не появлялось желания пошутить на этот счет. Точного возраста Буревестника Эн-Ферро не помнил, знал, что тому уже примерно под сорок, но выглядел маг куда моложе: наличие дара сказывалось, да и когда женишься на красивой женщине на десяток лет младше, хочешь не хочешь, нужно соответствовать, а то и впрямь уведут.

Не сыпля с порога вопросами и внешне ничем не выказывая удивления по поводу их присутствия, Сэллер поздоровался с парнями и подошел к креслу жены. Склонился лишь на пару секунд, но этого хватило, чтобы провести рукой по белоснежным волосам и с нежностью коснуться губами порозовевшей щечки. Наблюдавший эту милую семейную сцену Рин заерзал на месте, вдруг вспомнив себя ребенком, без стука влетевшим в комнату и увидевшим целующихся родителей. К счастью, продлилось это недолго. Расположившись рядом с супругой и по-прежнему не утруждая себя расспросами, Буревестник позволил гостям рассказать, каким образом и по каким причинам они оказались на Таре и непосредственно в его доме.

— Что ни делается, все к лучшему, — подвел он итог их истории.

— Тем более, я сам к вам собирался, — добавил кард.

— По делу?

— Да нет. Какие у меня тут дела? Думал отдохнуть немного. А вот Ленни, наверное, стоит домой забросить.

— Зачем? — подал голос принц. — Я бы тоже… отдохнуть. Если не помешаю, конечно.

— Не помешаешь, — успокоил эльфа Буревестник. — Оставайтесь оба. Гостям мы всегда рады. И чем развлечь, найдем.

Последнее было сказано явно неспроста, и Рин заинтересовался.

— Лет семь назад в школе ввели новую дисциплину, — издалека начал Сэллер. — «Создание импов». Фамильяры на Таре не слишком распространены, и я считаю, что маг легко может обойтись без существа-помощника, но у орденской верхушки, очевидно, другое мнение. Естественно, мало у кого получается сотворить полноценного импа, зато разнообразных уродцев плодят ежегодно в огромных количествах. И еще года не было, чтоб после сдачи зачета пара-тройка этих мутантов не сбежала от своих создателей…

— Они их специально выпускают, — прервала его жена и добавила, пожав плечами: — А что? Я бы выпустила.

— Или выпускают, — согласился Сэл. — А некоторые из этих созданий далеко не безобидны.

— Расскажи про козлорога.

— Да, козлорог. Это было в прошлом году. Козел, кролик и ещё кто-то. Но внешне — козёл. Правда, не все козлы читают древнюю рецептуру на саальге. А рога, хвост и жуткий запах — это от козла.

— А от кролика что? — поинтересовался Эн-Ферро.

— Угадай, — хмыкнул маг. — Весной отары погнали на пастбища, так не знали, как избавиться от этой напасти. На пастухов козлорог, к счастью, не покушался, но собаки его побаивались явно не без оснований. Отправили целый курс боевиков на его поимку.

— Поймали? — спросил Рин.

— Взорвали, — мрачно усмехнулся Буревестник.

— А в этом году у вас что?

— В этом году у нас жар-птица. Феникс. У птички нестабильный жизненный цикл. Мрет то и дело, зараза. А потом возрождается, как положено. Из пламени. Уже три пожара в городе и два — в поселках поблизости. Пока без жертв, но ущерб имуществу немалый, а оплачивается чей-то неудачный опыт из герцогской казны. Поймать не могут: излучение фиксируется только в момент возгорания, а внешне не определишь — за основу брали обычную ворону.

— Предлагаешь нам поучаствовать в охоте?

— Если есть желание — почему бы нет?

Разговор шел в шутливом ключе, но Рин не мог не заметить, что Сэл чем-то расстроен. Возможно, отсутствием в гостиной Витара. Раньше мальчишка непременно был рядом с отцом, а сегодня, после встречи в холле, Эн-Ферро его больше не видел.

Витару было интересно, что расскажут гости, но он не хотел сидеть в гостиной с ними и с ведьмой. И все же мальчик не упустил ни слова из разговора. На втором этаже пустовала одна из спален, в которой, если лечь на пол и прижаться ухом к вентиляционной решетке, хорошо слышно, что происходит внизу.

Рин и Ленир уже ушли в приготовленные для них комнаты, договорившись, что завтра отправятся на поиски феникса-вредителя, а он еще лежал, прислушиваясь к негромкой беседе.

— Устала?

— Немного. Не представляешь, каково целый день таскать такую тяжесть…

Ведьма всегда жаловалась отцу на свой живот и на то, какая она стала толстая и неповоротливая. Мама точно так не делала, когда носила Витара.

— Сними и положи на полочку.

— Тебе надену, чтоб знал, как насмехаться над бедной женщиной!

— Вот еще! Хочешь, чтобы твой муж был похож на какого-то бегемота?

— Не на бегемота, а на боевого рейланского носорога!.. Постой-ка, это ты к тому, что я сейчас похожа на бегемотиху?

— Нет, на боевую носорожицу!

Мальчик знал, что ругаются они не взаправду: пререкаются так, друг над другом посмеиваются, а потом замолчат вдруг, обнимутся и стоят так… Как два дурака!

— Ты как будто расстроена.

— Это так заметно?

— Мне — да.

Сейчас она наябедничает на Витара, и на то, что он снова ей нагрубил и отказался идти на ужин…

— Твоя мама приходила.

— А-а, теперь понятно. И что на этот раз? В прошлый, помнится, вы не сошлись на цвете обоев для детской.

— Это не смешно, Сэл. Мне кажется, решение все-таки должно оставаться за мной, в том числе и в выборе обоев. Это мой дом, мои дети…

«Это наш дом! — подумал Витар со злостью. — Мой и папин! И мы прекрасно тут жили без тебя и твоих детей». Хотя с бабушкой и ему бывало сложно: та любила всем и во всем навязывать свое мнение. Даже папу до сих пор пыталась воспитывать, правда, без особого успеха.

— …А сегодня она обрадовала меня тем, что уже нашла кормилицу! Я не хочу кормилицу, Сэл. Я не отдам наших девочек какой-то тетке!

— Ты, наверное, хотела сказать «мальчиков». А в остальном я с тобой полностью согласен. Завтра зайду к маме, поблагодарю за заботу и скажу, что кормилица нам не нужна. Не сердись, она действительно хочет помочь, а в ее… в нашем кругу женщины редко занимаются детьми самостоятельно.

— Не знаю, что принято в вашем кругу, Сэллер, но своими дочерьми я буду заниматься лично.

— Я только за. Нашим сыновьям не нужны никакие кормилицы и няньки. Я тоже не пустое место, и Витар уже большой, сможет помогать, если понадобится.

Мальчик недовольно скривился. Неважно, кто там родится, мальчики или девочки, но возиться с ведьмиными малявками он не собирался.

— Знаешь, Сэл, Витар… В последнее время мы не очень ладим. Мне казалось, что мы нашли общий язык, что все хорошо… Но, наверное, он никогда не простит мне, что я — не его мать.

— Извини. Это моя вина. Я должен был рассказать ему, как-нибудь объяснить… Может быть, придумать новую сказку, в которую он поверил бы.

— Не думаю, что у тебя получилось бы. Я слишком поздно появилась в его жизни, чтобы он считал меня своей мамой. Да я и не пыталась занять ее место, это слишком тяжело после всего, что ты ему рассказывал. Его мать — прекрасная принцесса, которую ты встретил во время войны. Она стреляла без промаха, была быстрой, как ветер, и умела звать дождь… Мне с такой никогда не сравниться.

Витар по голосу чувствовал, что ведьма сейчас улыбается. Но странно так улыбается — будто вот-вот расплачется.

— Я запомнил ее такой. Может быть, она и не была идеальной, но не для меня. И я хотел, чтобы Витар знал, что его мать была самой лучшей на свете.

Было похоже, что отец извиняется перед своей беловолосой, и мальчик не мог понять, за что. За то, что рассказывал ему о маме только хорошее? А что еще он мог рассказать? Она и была самой лучшей! Или за то, что, когда женился во второй раз, не стал обманывать его и говорить, что эта белобрысая — его мать? Так тут она права, не поверил бы он ни на минутку.

Задумавшись, он не заметил, когда голоса внизу стихли.

Поняв, что в гостиной уже никого, Витар выскочил из комнаты, но добежать к себе не успел — столкнулся с отцом и его женой в коридоре.

— Витар? Ты еще не ложился?

— Собираюсь, — буркнул он, опустив глаза.

Отец подошел к нему, обнял за плечи и поцеловал в макушку.

— Спокойной ночи, сынок.

— Спокойной ночи, пап.

Хотелось, как раньше, повиснуть у него на шее, да еще и ногами обхватить, и пусть бы нес его, как маленького, в постель, но Витар помнил, что он теперь взрослый. А отец скоро будет носить на руках ведьминых детей.

— Маме доброй ночи не пожелаешь?

— Пожелаю, конечно.

Мальчик с вызовом поглядел на беловолосую, и, не отводя от ведьмы взгляда, потянул за цепочку медальон. Щелкнул крышкой.

— Спокойной ночи, мамочка.