Nовое Vремя

1. ТОЛЬКО ОДИН ВОПРОС

Элекар остановился. Двери с лязгом открылись, на тротуар небрежно сошла стриженая под мальчика темноволосая девушка. Следом еще один пассажир — старик в побитом молью пальто, медлил, вцепившись в поручень. Девушка, обернулась, протянула ему руку. Он тяжело оперся и благополучно выбрался наружу. Крепкая девочка, да… Не большая, не маленькая, хорошо сложена. В джинсах и курточке. Мода, тытьчерт… раньше женщины так бесстыдно не щеголяли. Что там, да… Время идет, он за ним давно не поспевает… Да и теплее в штанах-то, при нынешнем климате…

— Спасибо, дай бог…

— Бывайте здоровы… — дружелюбно-равнодушно ответила она и их пути разошлись навсегда. Старик побрел своей дорогой, девчонка бодро потопала своей.

Проходя мимо Банка Магистрата, вспомнила, что наличности в карманах кот наплакал. У терминала очереди не было, и она не преминула снять немного денег с личной карточки. Любопытный, (каковых поблизости не наблюдалось), увидел бы фото пухлогубой, чуть скуластой мордашки. «Нойс Винер».

Дальше путь Нойс пролег через супермаркет, откуда она вышла с туго набитым пластиковым пакетом. Пакет оттягивал руку, но это не мешало Нойс наслаждаться солнечным холодным днем (+7 однако…) и вообще жизнью. Новый район Норденка отличался продуманной застройкой. И зелени было не в пример больше, чем в Старом городе. Томас Канопос — глава Магистрата Норденка, заботился о своей столице. Насколько это возможно в нынешние времена. Деревья в сквере, тянущемся посереди широкой улицы, стояли голые…

Нойс недовольно нахмурилась, поравнявшись с рекламным щитом. Сколько можно пережевывать?.. За неимением новых «шедевров» в ход пущено старое кино.

Матовая поверхность рекламы напоминала окно в таинственный, враждебный мир, из которого строго взирала дама в черных очках. Неопределенного возраста, с двусмысленным выражением холеной физиономии. Вот-вот обласкает, наградит или… прикажет расстрелять за те, эти и другие провинности. Всё объявит мягко, в достойных, изысканных выражениях. В обоих случаях уйдешь счастливым, и не сразу поймешь, что произошло.

Хозяйка Острова. Земли, лежащей на западном краю Мира, за Проливом, самая узкая часть которого называется Рубикон. Остров вытянут меридианном направлении; три тысячи на одну километров; его северная, малая часть — Грааль, отделена извилистой протокой. Фарватер Чертова Горла сложен и коварен.

Около семидесяти лет назад юная мятежница, восставшая против власти Великого Ваги, посадила там на мель крейсер, которым (на горе себе и другим) взялась командовать. Конечной вехой ее короткой жизни (двадцать два — лишь начало пути!) стал день 2 сентября 1327 и виселица на главной площади Вагнока.

Дальше версии историков разняться.

Одни полагают, что Рональд Гаяр — придворный врач Ваги, схитрил, засвидетельствовав смерть отважной авантюристки. Сердце Наоми Вартан остановилось, но гениальный (по тем временам) доктор знал, что клиническая смерть обратима. Действуя быстро и хладнокровно, он сумел вернуть несчастную к жизни.

Другие считают, что коварный честолюбец нашел похожую и легко внушаемую девушку из числа своих пациенток. Та отлично справилась с ролью «воскресшей из мертвых». Ее суфлёром и настоящим правителем Острова намеревался стать Рональд Гаяр.

Спасенная Наоми или подмена — как бы там ни было, на лице молодой, привлекательной женщины больше никто и никогда не увидел улыбки. Творящая злые и добрые дела с одинаковым равнодушием, она, к изумлению и ужасу многих, быстро подчинила себе Остров, вкупе с прилегающим к нему краем Мира. Единственного на планете гигантского материка.

Мир приблизительно имеет форму треугольника, с двумя вершинами, опирающимися на полюса; и третьей, вытянутой на восток в бескрайние пределы Великого океана. Западное побережье следует своими плавными изгибами вдоль «нулевого меридиана» — обозначенного обсерваторией Университета в Норденке. Крайняя точка материка находится на сто сороковом градусе восточной долготы. Представьте себе безбрежность просторов, если полная окружность планеты составляет круглым счетом 56000 километров. Не зря планета и материк носят одно и то же название. МИР. Родина всех людей. По сравнению с Миром Остров выглядит крошечным, прилепившимся с левого боку тараканом.

Это не помешало Хозяйке (так прозвали Наоми) больше полувека безраздельно властвовать над четвертью Мира. «Империя Хозяйки» начиналась от предгорий Арктиды, включала в себя Магистрат Норденка — технический и финансовый центр Мира, Провинцию Мета, Торговый Протекторат Ганы, и новый Протекторат Тир, вобравший в себя земли Страны Барнабо вплоть до Южного хребта. Делящего Мир на части: северную — обитаемую и южную — дикую.

Естественной границей Империи Хозяйки на востоке стал Барьер — километровой высоты скальный гребень, за которым лежит величайшая из стран — Эгваль. В те времена, к счастью для Хозяйки — технически неразвитая и культурно отсталая. С подчинением этой необъятной земли, раскинувшейся вплоть до восточного побережья — Наоми Вартан становилась властелином планетарного масштаба. Невиданное в Истории дело, но всё к тому шло.

Двигатель внутреннего сгорания, автомобиль, дирижабль, а затем аэроплан — изобретены на Острове. К ним добавились электрический генератор и электромотор. Затем… атомная бомба. Хозяйка прозрачно намекала строптивцам, что владеет «Древними знаниями».

Три войны между Островом и Эгваль определили современную историю.

1336 год — Эгваль почти повержена. Пандемия лихорадки крэг, заболевания не смертельного, но лишающего мужчин и женщин способности производить потомство, угрожала уменьшить численность населения в разы. Через поколение Остров (чьих жителей вакцинировали заранее) торжествовал бы окончательную победу. Однако Хозяйка, убоявшись отдаленных последствий распространения вируса, предпочла поделиться с Эгваль чудодейственной вакциной в обмен на небольшие территориальные уступки.

1356 год. Столица Эгваль — Майя в осаде. Народный Конгресс заседает круглосуточно. Назначен новый военный министр — Натаниэль Гариг. Когда-то он был правой рукой Хозяйки, но, рассорившись с ней, бежал с Острова. Надежды оправдываются, военмин Гариг дает отпор непобедимым эльберо — элитным войскам Острова, и сводит дело к почетной ничьей.

1383 год. Остров применяет против Эгваль невиданное дотоле сверхоружие — ракеты с ядерными боеголовками. В ответ, четырехкратный избранник народа, Президент Ариэль Солтиг ставит на карту всё. Обрушивает на Остров массированный удар бомбардировочной авиации. Приказывает форсировать сорок километров Рубикона, не считаясь с потерями. Что такое — два миллиона из миллиарда? Необходимая жертва. Масштабный обманный маневр. Настоящий десант высаживается с севера, на Грааль. В стане Хозяйки начинается паника, а сама она утрачивает веру в себя.

Не удивительно, когда тебе под восемьдесят! Полтора десятка лет Хозяйка не показывалась на людях, обращаясь к подданным по радио и со страниц официальной прессы. В такие дни в газетах печатался дозволенный цензурою парадный портрет. Еще молодая, бледное лицо в пышном венце темных волос кажется треугольным, сужаясь к маленькому, твердо очерченному подбородку. Глаза закрыты черными очками. Универсальный облик, под него легко загримировать двойника. Хозяйке доставляло удовольствие изображать из себя «человека, который везде». Но, всему приходит конец.

Нойс криво усмехнулась портрету на рекламном щите. Это — не Хозяйка, а знаменитая лет двенадцать назад актриса, исполнившая ее роль в нашумевшем фильме. Как раз перед последней войной. Потрясающий успех дорого обошелся Нине Вандерхузе. Престарелая правительница Острова живо заинтересовалась своим «вторым я»; велела похитить Нину и доставить в свою резиденцию.

В отчаянные последние дни, когда Хозяйка еще могла отдавать приказы, у нее оставался шанс выиграть войну. Нанести ядерный удар по собственной столице. Смертный грех. Адский огонь, смрад, пепел. Жестокая казнь для оккупантов, для воинской группировки, захватившей Вагнок. Скрытый глубоко под землей бункер уцелел бы. Хозяйка вышла бы из него легендарным Фениксом. Среди развалин и праха нескольких миллионов своих сограждан…

Оставшихся ядерных зарядов хватало для полного уничтожения столицы Эгваль. Психологический эффект во сто крат превзошел бы военный, и обломки ненавистной страны упали бы к ногам Наоми Вартан. Когда-то жизнерадостной, веселой девчонки, превратившейся с годами во властолюбивую мрачную старуху.

Апокалипсис не наступил. Вместо него по радио прозвучал сдержанно-печальный голос, объявивший о капитуляции Острова и окончании кровопролитной войны. Из тайного убежища вышла молодая женщина в форме эльберо. Актриса Нина Вандерхузе. Ей довелось нести бремя последних дней войны, вместо скоропостижно скончавшейся Хозяйки.

Кадры кинохроники сохранили поразительный миг всеобщей растерянности; глуповато-изумленное лицо Ара Солтига; и облик Нины, в котором запечатлелась многодневная усталость.

Ничто не дается даром. Не каждая психика способна выдержать грандиозный актерский успех и прикосновение к великому злу. Настолько большому, что оно достает свои жертвы, даже будучи уничтоженным. Нина Вандерхузе исчезла в канун нового 1384 года, оставив записку, говорившую о намерении совершить самоубийство.

Печальная участь постигла и вернувшуюся из плена на Острове дочь Президента. Алевтина Солтиг уверовала, что истинный источник зла — не Остров, а «агрессивная Эгваль» во главе с амбициозным диктатором, рядящимся в одежды демократии. Бывает, что семя падает на подготовленную почву. Кто знает, что чувствовала девочка, когда узнала, как отец выгнал ее мать из дома? Потому что связь с женщиной, заметно старше него мешала его политической карьере? Кто знает, как эти переживания отразились на личности Тины? И как повлияли на ее дальнейшие поступки?

В день провозглашения мирного договора Тина прилюдно зарезала отца канцелярским ножиком. Охрана Президента запоздало открыла огонь, тяжело ранив Тину. С того дня она находится в ГИН — Гаяровском Институте в Норденке. Одиннадцать лет в коме, без шансов на исцеление…

Нойс поежилась. Ускорила шаг и через пять минут оказалась у подъезда обшарпанной, старой пятиэтажки.

Позвякивая ключами, поднялась на второй этаж по лестнице с истертыми ступенями. Тихо ахнула, увидев сидящую на верхней ступеньке молодую женщину в длинном черном пальто. Та поднялась на ноги, подхватив с пола саквояж. Нойс торопливо открыла замок, толкнула дверь, пропуская гостью вперед.

Помогла ей снять пальто и сапожки; сбросила также свои с ног, скинула куртку… Через секунду обе стояли обнявшись. Гостья молча улыбалась. Нойс закрыла глаза с выражением абсолютного счастья.

— Не думала, что приедешь рано…

— Две лекции отменили. Преподы простудились.

— Пойдем… — Нойс провела ее в гостиную. — Располагайся. Обед — через полчаса. Уж я тебя накормлю.

Гостья встала перед зеркалом. Русоволосая, тоже стриженная под мальчика, роста она была также среднего. Серого цвета платье плотно облегало стройную фигуру.

Поймала в зеркале взгляд Нойс. Усмехнулась.

— Я выше тебя на два сантиметра.

Хлопнула входная дверь, раздался голос с бархатными интонациями:

— Это я пришел!

Через минуту в гостиной объявился крепко сложенный молодой человек, с мягкой кошачьей походкой. В строгом костюме, какие носят чиновники средней руки, или банковские служащие. Удивленно поднял брови, увидев молодых женщин за странным занятием. Нойс, притиснутая к дверному косяку, странно улыбалась. Ситуация, похоже, ее забавляла, даже доставляла удовольствие. Ее товарка кухонным ножом делала зарубку на уровне роста Нойс.

— Меряемся величием?.. — предположил молодой человек.

— Привет, Мишель. Это моя подруга Лора Парк.

Лора резко обернулась.

— Здравствуйте! Со мной всегда так — выгляжу идиоткой в самый неподходящий момент.

— Неловкий момент никогда не бывает подходящим. Увы, по себе знаю.

Нойс отобрала у Лоры нож, прошла на кухню, откуда доносился запах жаркого. А гость по-хозяйски уселся на диван, жестом пригласил Лору сесть рядом. Что она и сделала, соблюдая некоторую дистанцию, и внимательно разглядывая гостя. Он не смутился. Поинтересовался дружелюбно:

— Как результат? В вашу пользу?

— Сам черт не разберет! Она вечно жульничает. Всегда и во всем. Скажите-ка, откуда я вас знаю?!

— Наверно, видели мою честную, но не блещущую красотой физиономию в вечерней программе новостей.

— Ох, блин! Простите… Михаил Сонгер, конечно. Самый знаменитый журналист в Мире. Вы за интервью или так?!

— Или так. Я достаточно знаком с Нойс, чтобы зайти на огонек.

— Ага. У вас собственный ключ от ее квартиры.

Сонгер сделал вид, что не заметил колкости.

— А вы, Лора… давно с ней знакомы?

— Меньше полугода, но дольше вас.

— Отчего так решили?

— Она не упоминала о вас все время, что мы были вместе. Ни словечка! Значит, понятия не имела о вашем существовании. Уж не преминула бы похвастаться связями с такой персоной.

— Верно. Я стал известен после эпопеи в Суоре, на орховых полях. Там же увидел вас. Задолго до того, как встретился с Нойс.

У Лоры перехватило горло, она почувствовала, что бледнеет. Увидела, как Сонгер, испугавшись за нее, запоздало пожалел о своих словах.

Слишком свежие воспоминания. Как девятнадцатилетняя студентка, стечением невероятных обстоятельств превратилась во «врага государства номер 1». Ее, вместе со случайной попутчицей — Нойс Винер, преследовали от Ганы аж до восточного края Мира — провинции Суор. Тогдашние соправители Эгваль: адмирал Андрос Гелла; и директор ОСС — Айвен Астер нацелили карательную машину великого государства на поимку хрупкой русоволосой девчонки. Которая никак не могла взять в толк, за что ее травят и в чем она провинилась.

Власть в стране вскоре поменялась. Адмирал Гелла попал в плен и сидит в тюрьме на Острове. После недавнего вторжения с Новтеры островитянам удалось восстановить независимость. Так сказать, порыбачили в мутной воде. Итоги Великой Победы, считай, полностью пересмотрены. Запад Мира вновь подпал под власть Острова.

Отношение там к бывшему главе враждебного государства, сами понимаете, какое. Не расстреляют, так повесят. В Эгваль против Геллы также выдвинуты обвинения — в организации террористического акта. Свалив на Тир вину за взрыв пассажирского поезда «Адонис-Норденк», Гелла пытался развязать очередную экспансионистскую войну. Дорого обошедшуюся не только Тиру, но и Эгваль. Лора надеялась, что Гелла сухим из воды теперь уж точно не выйдет.

Но его сообщник — Айвен Астер ускользнул от ответственности! В решающий момент ловко переметнулся на сторону Острова. Занял в его правительстве видный пост! Жизнь несправедлива. Негодяй по-прежнему наслаждается привилегиями, а Лора и Нойс довольствуются тем, что вышли из череды ужасных испытаний живыми.

Лора встала.

— Пойду помогу подружке… Будете нужны, позовем.

Нойс на кухне явно ждала ее, вручила блюдо с салатом — мол, неси на стол. Лора шепотом, покосившись на полуоткрытую дверь, сказала:

— Хороший у тебя вкус.

Нойс рассеянно кивнула. И вернула комплимент:

— Твой Томкин — тоже находка.

Лора внезапно смутилась.

— Когда Арсений ради меня бросил всё и помчался за десять тысяч километров… Знаешь, это — впечатляет.

По молчаливому обоюдному согласию имя мужа Лоры, недавно погибшего в дебрях Суора, осталось не названным.

Даниэль Боргезе, в поисках жены, исчезнувшей в Суоре, нечаянно оказался втянут в гражданский конфликт на стороне суорских сепаратистов. Был серьезно ранен, тоже заслужил звание «врага государства» и вскоре погиб в очередном бою. Так и не узнав, что Лоре удалось спастись.

Временами Лоре казалось, что ответив взаимностью Арсению Томкину — самому талантливому преподавателю Университета, человеку вдвое старше нее, она предала память Даниэля.

И перед Арсением неудобно. Он столько для нее сделал. Взять хотя бы восстановление в Университете после долгого отсутствия… Тьфу!.. Она увидела себя со стороны, вставшей посереди кухни, с горестной физиономией, и громадной салатницей в дрожащих руках. Хорошо, что Нойс ничего не заметила. Ладно, вперед!

На выходе она споткнулась, но тут же была подхвачена Сонгером; блюдо, как по волшебству, исчезло из ее рук и оказалось на столе.

— Ну, вы и фокусник…

— У меня хорошая реакция. Это не раз выручало.

Лора невольно рассмеялась, и Сонгер вслед за ней. Он продолжал держать руку на ее талии, Лора осторожно, чтобы не обидеть, высвободилась.

— Вы всегда так смотрите на женщин? Нахальным… раздевающим взглядом?

— Вам показалось. Мне совсем не надо вас раздевать, ни в мечтах, ни наяву, чтобы узнать, как вы выглядите голой.

Лора тихонько выругалась. Ну, конечно. Знаменитая фотография. Обнаженная юная девушка, запертая в клетке.

— Тот снимок сделали вы.

— Среди солдат, насмехавшихся над вами, оскорблявших вас… был один, который молчал.

— Не солдат. Хамелеон, собиратель жареных фактов.

— Профессия журналиста — цинична и бессовестна. Но без нас не обойтись. Та фотография окончательно дискредитировало Геллу в глазах общественности. Не военачальник, а главарь банды. Вы, сами того не зная, сыграли главную роль в его падении.

— Ладно-ладно. Мне сказали однажды, что за мной, как нитка за иголкой, тянется череда сломанных карьер и внезапных смертей. Как кто задумает против меня плохое…

Сонгер мягко отпрянул от нее в шутливом испуге.

— Прошу покорно: понять и простить!

— Не бойтесь моего несуществующего «дара». Это — параноидальная фантазия Айвена Астера. Из-за нее мы с Нойс едва не поплатились жизнями. Надо же такое вообразить: что я — пси!

— Пси-талант — редкая и опасная штука, — согласился Сонгер. — Одна Хозяйки Острова чего стоила. Новейшая история Мира выглядит страшновато, во многом благодаря ей… Ох, слышите, нас зовут! Явно востребован мой интеллект!

— Ваша задача: провернуть мясо через мясорубку, нашинковать овощи. Работа простая, физическая. Умственный труд мы берем на себя.

Лора и Сонгер закончили сервировать стол, когда с кухни вышла Нойс с тарелкой жареной рыбы. Сонгер потянул носом:

— Объеденье… Ставь сюда, я нашел местечко. И, давайте уже садиться!

Его первый тост был древним, как Мир:

— Мы собрались здесь, чтобы выпить. Так выпьем за то, зачем мы здесь собрались!

Лора хмыкнула, Нойс осталась серьезна. Три бокала зазвенели, соприкоснувшись. Одновременно замурлыкал фон Нойс, лежащий на краю стола. Она отставила недопитый бокал. Взяла фон. Нахмурилась.

— У меня гости. Ладно. Ненадолго.

Извиняющимся тоном сказала:

— Ко мне забежит один человек…

— К столу его! Нальем штрафную, — подхватил Сонгер.

— Ему некогда. Я выйду на минуту.

— Невежливо, Нойс, держать гостя на пороге… — заметила Лора. — Особенно, если он пёрся к тебе по такой погоде.

Погода за окном, в самом деле, сильно испортилась. Низкие темные тучи клубились над городом; ветер гнал поземку; одинокий луч солнца, проникший сквозь прореху в облачном покрове, быстро угас.

Нойс пожала плечами; ее пальцы набрали код на клавиатуре фона. Лора услышала, как в прихожей щелкнул, открываясь, дверной замок.

— Заходи, — молвила Нойс, бросив косой, беглый взгляд на Лору.

Новый гость показался Лоре необыкновенно странным. Одетый нарочито небрежно в темно-серую теплую куртку, штаны со множеством наружных карманов и армейские башмаки, он поспешно стянул с головы вязаную шапочку. Довольно молодой, но хочет выглядеть старше и это ему удается. Черные, как смоль волосы, выступающий вперед подбородок и ястребиный нос придают лицу хищное выражение. Но он не настолько решителен и тверд, как выглядит. С чего бы Лора пришла к такому выводу, она сама не могла сказать.

Сонгер помахал ему рукой, как старому приятелю, и незнакомец повернулся к Лоре. Она встретила взгляд глубоко посаженных черные глаз, и у нее зашумело в ушах. Услышала себя, как издалека:

— Лорианна… Парк…

Незнакомец учтиво наклонил голову. Голос его оказался твердым и звучным.

— Айвен Астер.

Лора с ужасом почувствовала, как к ее лицу сама собой приклеилась фальшивая улыбка. Да что же это такое? Что происходит? Астер! Бывший директор ОСС — Объединенных Стратегических Служб Эгваль! Недавний гонитель Лоры и Нойс! Зачем он здесь?! Что связывает его с Нойс?!

Тем временем все вновь расселись за столом, четыре стороны которого теперь оказались заняты. Нойс, спиной к окну, напротив Сонгера; Лора против Астера… С Сонгером по правую руку и Нойс слева. В этом расположении ей чудился скрытый смысл, который она тщетно старалась уловить. Время замедлило ход…

Вот Астер передает Нойс продолговатый конверт, его губы беззвучно шевелятся… Нойс берет конверт левой рукой, правой машинально откидывая со лба несуществующую прядь волос. Не всегда она носила короткую стрижку; старые привычки остались. Сонгер застывшим взглядом смотрит на просвет янтарное вино в бокале.

У Нойс вид полководца разбитой армии, вдруг ощутившего близость реванша.

Чужие, страшные люди.

…Нойс распечатывает конверт, вынимает сложенный втрое лист голубоватой бумаги. Разворачивает. Беглый взгляд, затаенная усмешка… Нойс комкает послание, встает, уходит на кухню. В открытую дверь видно, как она размачивает бумагу под струей воды и скатывает получившуюся массу в крошечный комок. Затем выбрасывает его в мусорное ведро. Возвращается.

Астер готовится уйти, хлопает себя по куртке, вспоминая, где засунул шапочку. «В левом кармане, идиот…» Будто услышав мысль Лоры, он достает шапку, натягивает на голову. Кивает Нойс, машет рукой остальным… Этого Лора уже не видит, но знает, что так оно и есть. Она сбегает по лестнице, лицо горит, нет времени застегнуть пальто.

Когда за Астером закрылась дверь, Нойс огляделась, задумчиво потирая подбородок. Сонгер, уставившись на пустой стул Лоры, озадаченно спросил:

— Ты тоже не заметила, как она ушла?

Астер выскочил из подъезда, втянув голову в плечи. Ну и метёт! Глянул вверх: нет ли сосулек на карнизе. Вот неизвестная раньше в Мире напасть. Незавидная участь — погибнуть от удара куска льда, сорвавшегося с крыши — уже постигла в Норденке нескольких горожан.

Рысцой добежал до авто, оставленного за полквартала от дома Нойс, и застыл, как вкопанный. Ветер пополам с ледяной пылью больно жалил лицо.

Словно кадр из мрачного фильма. Черный, сильно запорошенный снегом автомобиль. Рядом с ним девушка в черном пальто. В ее мальчишеской прическе белеют снежинки, отчего девушка кажется седой…

— Устала ждать. Стойте смирно, — сказала Лора. Короткое дульце револьвера в ее руке смотрело на Астера.

— Я… Э-э… Ко мне вопросы?.. — промямлил Астер. Но не пошевелился, даже не вздрогнул.

— Только один. Что вас связывает с Нойс? Она — в вашей власти? У вас на нее компромат?

— Долгая история. Очень странная. Вы не поймете.

— Вы ловили нас по всей Эйкумене, а теперь… Вы — ее друг?! — вскипела Лора.

— Я был ее другом всегда. Мне в голову не могло прийти, что она — ваша спутница в том безумном бегстве! Знай я это — всё сложилось бы иначе.

— Это как же? — сварливо поинтересовалась Лора. Ее покоробило пренебрежительное отношение Астера. А ведь было время, когда он гонялся за ней, как поваренок за мухой.

— Не собираюсь объяснять. Хотите — спросите у Нойс.

Кровь бросилась Лоре в голову. Яростное желание нажать на курок затуманило рассудок. Но что-то ее удержало. Может, то, что враг ее не показывал страха? Злобно прошипела:

— А вы сами у нее не хотите спросить? Что ей и мне довелось пережить? Она вам всё простила?!

Ледяное спокойствие впервые изменило Астеру. Он дернулся, как от пощечины. Сказал глухо:

— Она… Никогда и ничем меня не попрекала… Ей незачем… Спрашивать человека: чувствует ли он вину…

Лора медленно опустила руку с оружием. Гнев прошел, уступив место бесконечной усталости.

— Проваливайте. Очень неприятно вас видеть.

Астер угрюмо сутулясь, открыл дверь авто, уселся, помедлил. Обернулся к Лоре.

— С бластиком — осторожней. Мой вам совет. Кстати, в своих опасениях насчет вас — я был прав.

Хлопнул дверью и нажал на газ. Авто необычно резво рванулось с места и с протяжным «трамвайным» завываньем скрылось из виду. Лору обдало смесью воды и снега, выброшенной из-под задних колес.

Она запоздало отпрыгнула, едва не поскользнувшись. Остервенело выругалась. Судорожным движением спрятала оружие, внешне похожее на маленький уродливый револьвер, в широкий карман пальто.

Портативный светострел. По новтерански: blastuleto. «Бластик». То есть — маленький бластер. Карманный боевой лазер.

Обратно Лора шла торопливо, потому что внезапно стала мерзнуть. Оставалось повернуть за угол, когда ею овладела беспричинная тревога.

Недавно жизнь преподала Лоре ряд жестоких уроков. Первый из них: внимай предостережениям внутреннего голоса. Она остановилась, не сделав одного лишь последнего шага, что-то подсказало ей, что шаг и вправду, может оказаться последним. Осторожно выглянула.

Ни черта не видно за снежной завесой. Кроме смутных фигур: два… нет, три человека. Вот один из них делает неловкий шаг в сторону. Падает. Двое других помогают ему подняться. Подхватывают под руки…

Лора подавила изумленный вскрик. Недоуменно сморгнула. Снег валил пуще прежнего, но обмануться она не могла. На улице никого не было. Словно привиделся короткий, странный сон, оставивший при пробуждении непонятную тоску.

Торопливо дошла до подъезда, сердце тревожно сжалось. Взбежала по лестнице, увидела, что дверь в квартиру Нойс открыта.

Не медля ни секунды, не задумываясь, какие опасности ее ждут, Лора вошла, захлопнув за собой дверь, как отрезая путь к отступлению. Тишина. Накрытый стол с остатками трапезы. Осколки разбитой чашки под ногами, на ковре расплылось мокрое пятно. Ни следа Нойс, ни намека на то, что с нею сталось…

Михаил Сонгер, недвижим, лежал на полу лицом вниз.

2. ПОЕДИНОК

Текли секунды. Потом Лора хмуро сказала:

— Хватит придуриваться!..

Сонгер несколько раз глубоко вздохнул, перевернулся на спину, и уселся в непринужденной позе.

— Я не был уверен, что это вы.

— А я не была уверена, что когда у вас не хватит сил задерживать дыхание, вы не вскочите, и не кинетесь в драку, не разбирая, кто перед вами.

— Быстро меня раскололи. А ведь этот фокус мне уже помогал.

— Я — видела мертвых и отличу живого. Суор из моей памяти не стереть. Что стряслось?..

Сонгер разом сник, понурился.

— Двое; черные комбинезоны; маски. Не помню, как меня вырубили. Пришел в себя, а тут — вы.

До этого Лора надеялась, что нелепая ситуация с исчезновением Нойс найдет какое-то простое объяснение. Сейчас она вновь ощутила себя, как в болезненном сне. Из вещей, похоже, ничего не пропало. Лора принялась убирать со стола. Праздник встречи прервался в самом разгаре, и нетронутых блюд осталось много.

— Что вы делаете? Нашли время! — поразился Сонгер.

— Иначе выйдет… — Лора ощутила ком в горле. — Что она… напрасно этим занималась!..

Сонгер присоединился, собирая пустую посуду; увидел на столе тарелку, опрокинутую вверх дном. Перевернул, замер. Под тарелкой лежал фон Нойс.

— Он поставлен на запись!.. — восторженно прошипел Сонгер.

— Дайте сюда.

Он молча повиновался. В контактах Нойс быстро отыскался нужный. Астер отозвался сразу и, Лора изумилась: сколько теплоты в его голосе! Торопливо сказала:

— Это — Лорианна. Жду, как можно быстрее. Там, где впервые встретились.

Астер появился вскоре, внимательно выслушал ее. За его внешним спокойствием угадывалась тревога. Лора включила фон.

«Кто…» — голос Сонгера.

Шум упавшего тела.

«Что вам нужно?» — Нойс говорила без тени замешательства

«Вам придется пойти с нами».

Пауза.

«Вы нарушаете закон…»

«Не упрямьтесь, миз».

Стон. Тяжелое дыхание.

«Будьте прокляты… Вам плохо будет, ПОНЯЛИ?!.. Мерзавцы адские… Гаденыши! Идиоты, скоты, твари!!.. Рабы…»

«Миз, ваша истерика напрасна».

Всхлип.

«Возьму… Можно… Надену?..»

«Куртку пусть берет. Я проверил».

Тишина.

Лора выключила фон. Последние секунды записи лишили ее душевного равновесия. Сонгер сидел с отсутствующим видом. Астер, наоборот, оживился; с иезуитской ухмылкой сказал:

— Молодец. Не растерялась. Буйство с подтекстом. Выкрик: «поняли?» — адресован нам. Дальше читайте первые буквы: МАГИСТР. Еще повторила, на всякий случай. Жалобные заключительные слова. Тоже — акроним.

Аббревиатура, которой четыреста лет. Каждый правитель этого края гордо добавлял ее к своему имени. Нынешний, недавно вознесшийся из грязи, возобновил древнюю традицию.

В.М.Н.

Великий Магистр Норденка.

Бывший главный программист в Банке Магистрата — Томас Канопос.

Нойс изумленно огляделась. Исчезли холод и метель; обледенелый тротуар под ногами, хмурое небо над головой. Исчез город, скрытый белым саваном зимы, нежданно сменившей вечное лето. Ничто не вечно, оказывается.

Под ногами обнаружился мозаичный каменный пол, ее сапожки оставляли мокрые следы. Снег на воротнике куртки растаял и холодные капли, попавшие за шиворот, заставили Нойс поёжиться. Похитители молча удалились. Нойс стояла посереди роскошно убранного зала. Яркий белый свет, исходящий от большой хрустальной люстры под потолком, слепил глаза. В нескольких шагах поодаль, на невысоком постаменте находился странный предмет.

Нойс подошла ближе. Правильной формы ртутно-блестящий ящик, размерами: метр на метр, на полтора. Несокрушимый, не поддающийся алмазному сверлу. Реагирующий лишь на прикосновение и голос доверенных лиц. Привезенный… Безгрешная Дева знает, сколько лет назад, из каких дальних краев. Хозяйка Острова рискнула собственной драгоценной жизнью, лишь бы добыть сокровище. Библиотека.

Источник Древних Знаний. В нем сокрыта тайна былого могущества и непобедимости Хозяйки. Всё прошло. Годы власти и славы остались позади. Не стало и Хозяйки. Сгинула ли в огненном аду разрушенного Вагнока; или бесславно закончила дни в изгнании, в неизвестном убежище? Если жива, то ей под девяносто. Дряхлая, полуслепая, выжившая из ума… Впрочем, кто бы с ней нянчился? Горстка фанатичных приверженцев? Людей тоже пожилых, подавленных горечью поражения, напрасно мечтающих о реванше. Поклоняющихся ветхому кумиру. «Живая богиня».

Нойс мрачно усмехнулась. Ладно, от нее чего-то ждут. Паники? Растерянности? Воплей: «Спасите-помогите?» Она их разочарует. Встала рядом с сокровищем, цену которому знали немногие. Не вертелась по сторонам, не переступала нервно с ноги на ногу. Сохраняла спокойствие, с каким несет службу почетный караул. Ее терпение вознаградилось.

Тишину нарушил нарастающий шум, резко стихший. На противоположном конце зала с лязгом раздвинулись створки лифта. Нойс шла не торопясь, не опасаясь, что двери захлопнутся и лифт уедет без нее. Вошла в узкую кабинку. Подъем был недолгим; и, пройдя коротким коридором, Нойс оказалась перед массивной деревянной дверью. Темный лак местами потрескался, бронзовая ручка потемнела от времени. А надпись блестела цветом червонного золота. «РЕКТОР».

Из динамика наверху донесся мягкий баритон:

— Здравствуйте. Простите, что потревожил вас. Войдите, пожалуйста.

Нойс толкнула ручку, сделала шаг и дверь бесшумно затворилась за ее спиной. Окинула беглым взглядом помещение. Справа ряд окон, сейчас закрытых жалюзи; слева книжные полки. Посередине прямоугольный стол. За его дальним концом в кресле с высокой спинкой сидит плотный, круглолицый мужчина. Темноволосый, как Нойс, и коротко стриженый. Полукружия густых бровей придают ему чуть удивленный, слегка комичный вид. Даже черная трехдневная щетина на физиономии не делает его облик хоть сколь-нибудь грозным.

Магистр кивком пригласил ее сесть, и Нойс выбрала место напротив собеседника. Так, чтобы их разделяла вся длина стола. По бокам рядами стояли еще стулья, всего числом одиннадцать. Магистр усмехнулся, поймав ее взгляд.

— Тайная вечеря для нас двоих. Чай, кофе, немного вина?

— Меня выкрали из-за праздничного стола. Я сытая и пьяная.

— Тогда к делу. Я — Томас Канопос.

— Знаю. Великий Магистр и, по традиции, Ректор Университета. Кажется, совсем недавно вы были заурядным сотрудником Банка.

— Главным программистом.

— Да-да-да… Чисто техническая должность; без прав и с кучей обязанностей. Вас полным именем никто не величал.

Магистр засмеялся.

— Фома. Как видите, я всё вернул. Страной вновь правит интеллект, а банкиры знают, где их место. У параши.

Нойс фыркнула.

— Им это вряд ли нравится.

— Сопротивлялись. Даже очень. Но… — Фома сделал многозначительную паузу. — В Арктиде есть хорошая тюрьма. Славная тем, что ее построила Хозяйка Острова, для своих врагов. А еще тем, что из нее не убежишь.

— Слыхала. Но мы всё треплемся, а к делу ни на чуть-чуть не подошли.

— Уже подходим. Одиннадцать лет назад, в разгар войны, вам довелось погостить у Хозяйки Острова…

Фома предостерегающе поднял руку, приказывая Нойс не возражать.

— Мне не интересно, чем вы с ней занимались, о чем говорили, какие планы строили. Я знаю одно: вам известен пароль администратора Библиотеки. После смерти Хозяйки вы — единственный человек в Мире, у которого он есть! Я кое-что «взломал», так сказать. Но многое недоступно. Разделы «Гипердвигатель», «Ренессанс». Всё существенное — закрыто!

Фома прервался, вопросительно глянул. Нойс хранила молчание. Тогда он продолжил:

— Что такое «Ренессанс»? Кажется, этим одно время занимались в ГИН, но документов на эту тему я не нашел.

— Гаяровский институт вам лучше не трогать, — сухо обронила Нойс. — Ломать — не строить; Мир обязан Институту уникальными лекарствами и методами лечения…

Фома досадливо отмахнулся.

— Не трогаю. Моя жена у них лечилась. Мы не о них, мы о вас говорим.

Нойс отмалчивалась, а Фома проникновенно сказал:

— Поделитесь паролем. Пожалуйста. А я гарантирую вам защиту и поддержку в любых обстоятельствах. Какие вдруг возникнут.

Она выдержала его немигающий взгляд.

— Сочувствую вашему горю, но ничем помочь не могу.

Фома вздохнул.

— Примерно такого ответа я ожидал. Вы не сказали, что не знаете код доступа! Он вам известен, но вы намерены хранить его в тайне.

Фома с деловитым видом повернулся монитору. Нойс отметила про себя, как меняется лицо Магистра, когда смотришь на него в профиль. Сильно выдвинутый вперед прямой нос и низкий скошенный лоб, прикрытый жесткой короткой челкой. Остекленевший взгляд уставлен в одну точку. Самонаводящаяся торпеда, нашедшая цель.

— Вы не в первый раз в этом кабинете! — вдруг сказал Фома. — Маленький секрет: дверь сделана с нарушением правил и открывается не наружу, а внутрь. Вы сразу толкнули ее от себя, когда входили.

Нойс пожала плечами, угадала, дескать. Но что-то выдало Магистру ее нервозность. Он вновь уставился на нее.

— Уже в третий раз за время нашей дружеской беседы… вы пытаетесь нанести по мне ментальный удар.

Нойс провела ладонью по короткой шевелюре, словно поправляя, жест скорее привычный, чем необходимый.

— С чего вдруг… вообразили?..

— Я знаю, что вы — пси. Вы знаете, что я знаю. С начала нашей встречи вы обнаружили, что не можете прочесть мои мысли. С этого момента ваше нервное напряжение всё нарастает. Я вижу на мониторе.

— Врете! Берете меня на понт. Дистанционного правдоискателя… не существует.

— Вы уверены? — с легкой улыбкой спросил Фома.

— После того, как вы… научились обращаться с migrulo… э-э, с переходом… Нет, не уверена.

— Подойдите. Не бойтесь.

Нойс нерешительно встала. Не прошла и половину пути, как ощутила мягкое сопротивление. Сперва слабое, потом всё сильнее. Словно перед ней уплотнялся воздух. Под конец она не могла сделать ни шагу. Магистр пояснил:

— Силовое поле пропускает свет в видимом диапазоне, ограниченной яркости. Всему остальному путь закрыт. Мой голос вы слышите через динамики в потолке и стенах. И не видите моих мыслей и не можете взять мое сознание под контроль.

Он терпеливо выждал, пока Нойс вернулась на место, и села, угрюмо сгорбившись.

— Сдайте пароль и вы свободны. Я вам не враг. С людьми работаю со всякими, нахожу подход к любому, использую каждого на своем месте. Люди — разные. Может, человек тебе неприятен. Я умею ладить со всеми. Ваши таланты пригодятся, я их ценю.

Нойс выпрямилась. Встала.

— Знаете что? Некоторым личностям корону на голове хочется поправить лопатой. Вот это я умею. Такой — мой главный талант.

Великий Магистр привольно развалился в кресле, ничуть не обиженный грубостью Нойс.

— Незачем нервничать. Рассориться с человеком очень легко, а потом приходится жалеть об испорченных отношениях. Мое предложение о сотрудничестве остается в силе.

Нойс ответила беззлобно и коротко:

— Нет.

Почему-то ее сдержанность оказала обратное воздействие, и Фома впервые за время беседы выглядел рассерженным. Нойс записала в свой актив маленькую победу. Прошлась по кабинету, стараясь не наткнуться вновь на невидимую преграду. Остановилась, склонив голову. Магистр мрачно заметил:

— Не ищите на паркете следов крови. То — легенда.

— Про вашего двоюродного дедушку? Которого здесь обезглавили? — невинно поинтересовалась Нойс. — Это — правда! Кровища хлестала фонтаном; даже Хозяйке на морду попало. А на полу — не было.

— Почему?.. — выдавил Фома.

— Опилки. Толстый-претолстый слой. Хозяйка не хотела испортить такой дивный паркет. У нее получилось!

Застывшее лицо Магистра, с полуоткрытым ртом и немигающим, стеклянным взглядом, напоминало маску. Даже черная щетина не могла скрыть внезапно разлившуюся бледность.

Нойс, понизив голос, добавила:

— У меня получилось тоже.

— Что…

Она не услышала, а угадала заданный слабым шепотом вопрос.

— Ментальный удар, дурак вы эдакий! Страх, ненависть, бессильная злость… вот что вы чувствуете!! У вас сейчас давление сто девяносто на сто. При вашей комплекции — дать дуба — минутное дело.

Она еще не решила: остановиться на этом, или разом довести до конца. Как вдруг свет под потолком померк, мириады ледяных иголочек пронзили тело.

«Он меня убил или…»

Падения она не ощутила.

Фома поспешно вытащил из кармана флакон с лекарством, дрожащими руками открыл его и положил под язык крошечную таблетку. Расслабился, постарался думать о хорошем. Когда прошло минут двадцать, он вздохнул и осторожно выругался.

В самом деле, глупец. Мысль — материальна. Она — оружие. Как хлыст, как пуля, как отравленная стрела. Он, Великий Магистр, возвел непреодолимую преграду для ментальной ауры Нойс. Но, позволил ей говорить! Осмелился видеть ее вблизи. Слушал ее мерзкие, подлые речи. Наблюдал исполненные тайного значения жесты, злой изгиб губ, едва заметные движения бровей. И всё такое прочее. Что послужило бикфордовым шнуром, поджегшим его собственное подсознание.

Не наносила Нойс ментального удара! Он нанес его себе сам.

Впредь надо быть осторожнее. Что касается деда — не стоит переживать из-за его жестокой судьбы. Дедуля был самоуверенным козлом. За что и поплатился.

Фома набрал на клавиатуре комбинацию, отключив защитное поле, и встал. Подошел к лежащей Нойс. Чтобы лишний раз не наклоняться, осторожно опустился рядом с ней на колени. Пощупал пульс на нежной шее. И вызвал охрану.

3. ИСТИННОЕ ИМЯ

— Мы всё рассуждаем о том, как велик и могуч этот паршивец! Вместо того, чтобы спасать Нойс! — сердито сказала Лора.

Астер сдержанно возразил:

— Миз Лорианна! Я имел случай убедиться, что вы — сторонница быстрых и решительных действий. Но Магистр — личность незаурядная, не по вашим острым зубкам. Предоставьте действовать мне.

— По-моему, он — обыкновенный выскочка, которому повезло. Водрузить свою задницу в высокое кресло.

— Допустим, высокое кресло и большая метла достались ему случайно. Это не делает его менее опасным; и дразнить его не советую.

— Что вы несете? Какая метла?

— Которой он вымел с неба Скайтаун.

Лора обомлела.

— Это — сделал он?!

— Так утверждает наша разведка. «Меч Заступницы», по сей день, занесен над Миром. Счастье, что у Магистра характер сангвиника. Уравновешенный, отходчивый, жизнерадостный человек. Советую брать с него пример.

Голос Астера звучал магнетически, успокаивающе.

— Я — второй вице-координатор Острова, если помните. Моя хорошая знакомая, миз Полина Ждан — первый. Вдвоем мы побудим Одиссея Гора, который…

— Работает главарем Острова, если помню.

— Зря ехидничаете. Миз Ждан — влиятельная личность. Я — тоже. Мы справимся. Есть иные способы решать дела, кроме как кидаться в бой с шашкой наголо.

Лора потерла виски пальцами. Может, она зря паникует? И этот странный человек — двурушник, хитрец и лицедей, прав? Не пройдет и суток, как они с Нойс, со смехом будут обсуждать нелепую, но счастливо окончившуюся историю?

Астер предложил:

— Отвезу вас. В общежитие, или?

Он спросил с деловитым равнодушием, а Лора чуть не вспыхнула, как школьница. Ей стало неловко. Чего она стесняется — взрослая женщина. Конечно, Астер знает, что она — любовница Арсения Томкина. И уточняет, куда подбросить. Резко встала.

— В общагу. Давно с Одри не виделась.

Астер кивнул. Покосился в сторону Сонгера, тот отрицательно мотнул головой.

— У меня свой извозчик.

— Как хотите.

Лора вышла вслед за Астером.

Сонгер проводил их взглядом. Достал из кармана фон, набрал номер, терпеливо подождал ответа.

— Елена? Свободна? Отлично. Лови адрес. Жду.

Далеко от Норденка, в Майе — славной столице великой Эгваль, в не очень скромном особняке безбожно дрых Известный Видеомастер. Давно превративший почетное прозвище в короткое имя — Ив. Прогремевшее по всей Эйкумене! Его мощная волосатая рука покоилась на талии очередной возлюбленной, сладко посапывающей симпатичным носиком. Впрочем, в юной грешнице всё было симпатично. Как сказал ей раньше Ив: «Твои выпуклости заставляют благоговеть, а впуклости сводят с ума». Обоюдное любовное безумство разрядилось у обоих крепким, глубоким сном.

Ив спал и во сне шел, увязая в снегу. Во сне, так же, как наяву, стояла ночь. Ив шел и шел на едва слышный колокольный звон. И старался вспомнить свое настоящее имя. Разве он его забыл? Пусть. Вспомнит, когда проснется. Почему это важно сделать именно сейчас? Кому недостаточно давно придуманного псевдонима?

— Тебе! — сказал кто-то. — Недостойно мужчины отвечать на зов, короткий, как собачья кличка.

Он узнал голос. Бабуся бывала вредной. Что в молодости, что в старости. Огрызнулся:

— Кыш! Убирайся на тот свет, откуда явилась! Только тебя не хватало. Видишь: спешу!

— Давай-давай! Не дойдешь, пока не вспомнишь имя.

Идти становилось всё тяжелей. Рванулся из последних сил. Прохрипел:

— Рауль! Альмутавакиль… Хорхан!

Призрак бабуси исчез вместе со сном. Со вздохом Ив сел, спустив с кровати запутавшиеся в простыне ноги. Миниатюрный фон на левом запястье слабо вибрировал.

— Я… — прошипел Ив, поднеся фон к губам. Еще не услышав ответа, знал, что случилась беда.

Девица на постели сонно пошевелилась. Ив поправил сползшую простыню.

— Шш… Спи, лапочка. А у меня работа.

Вышел, нагой, в прихожую. Загорелась ночная лампа. В настенном зеркале отразилась мощная, борцовская фигура, с грудью, заросшей густыми волосами. Голову, красиво посаженную на бычьей шее, увенчивала черная шевелюра, слегка тронутая сединой. Подмигнул отражению. «Пресс бы подкачать. А то брюхо выпирает…»

Надел халат, любимый, темно-вишневый, и прошел в кабинет, плотно закрыв за собой тяжелую дверь. Сел в широкое кресло, хмуро уставился на телефон на столе, который тут же зазвонил. Помедлил секунду, снял трубку. Рыкнул:

— Это у тебя — так себе вечер. Мое время на час впереди. Разбудил, мать твою. Докладывай! В подробностях!!

Плотно прижав трубку к уху, хмурясь, слушал монотонную скороговорку Сонгера, а губы его шевелились, беззвучно повторяя:

— Чёрт… Чёрт. Чёрт!

Астер вел авто с небрежной уверенностью. Дворники мерно елозили по лобовому стеклу, сметая налипающий снег. В свете фар беспорядочно танцевали снежинки.

Лора сидела впереди, рядом с Астером. Как странно. Она считала этого человека главным своим врагом. Однажды даже поклялась убить его, подвернись только случай. Сегодня она могла это сделать. И что же? Где ее решимость, где гнев и ненависть, так долго не дававшие ей покоя? Как ни в чем не бывало, она катается с этим гадом в авто, ловя в зеркале его хмурый взгляд.

Чего ему надо? Ах, понятно: забыла пристегнуться. Лора исполнила безмолвное указание и, как оказалось, вовремя. На крутом повороте машину занесло. Ремень больно впился в грудь, задушив испуганный вскрик Лоры.

Астер, не сбрасывая газ, хладнокровно выкрутил руль в сторону, противоположную заносу. И авто бодро понеслось дальше. Лора перевела дух.

— Это — элекар?..

Астер скупо кивнул.

Ах, вот оно как. Мы страшно гордые и не хотим разговаривать. Со взбалмошными юными дамочками. От которых пережили массу неприятностей. Да так, что место работы пришлось поменять. И подданство. Лора прогнала с лица мстительную ухмылку. Астер ничего не потерял, лишившись высокой должности в Эгваль. Третьей после Президента и Военного министра. Такой у него талант? Где бы ни подвизался, кому бы ни служил — всегда поблизости от трона. Но не вплотную. Опять — третий. Уже на Острове.

После крушения Скайтауна — «Небесного города», Остров уверенно и нагло наложил лапу на покоящиеся на дне Рубикона его останки. А уцелевших новтеран — мальчиков и девочек, держат в плену. Больше тысячи детей. Около половины населения Небесного города. Остальные… разделили его печальную участь. Почему Новтера послала их на завоевание Мира?! Неужели Новые люди посчитали, что этого достаточно? Детский крестовый поход. Во главе с пятнадцатилетним капитаном — самой старшей из всех!

Так ведь она — справилась! Мир лежал у ее ног. Разношерстая банда юных школяров откровенно веселилась, обращая к людям делано-серьезные воззвания. Пришли, увидели, победили. Без жертв и разрушений. Во время «второго нашествия новтеран» не было ни одной боевой стычки. Соответственно — никто не погиб. Скайтаун гордо парил на высокой орбите, ожидая капитуляцию деморализованного человечества.

Кто в последний момент нанес столь мощный и жестокий удар, уничтоживший Скайтаун? Падение с небес растянулось на несколько суток. В течение которых мальчишки и девчонки отчаянно пытались спасти сказочный город, райский сад… «Ксанаду» — так они сами его называли. Увы.

А вскоре начался карьерный взлет Томаса Канопоса. Из главного программиста, отвечавшего за сервера Банка, Фома неожиданно стал его Председателем! Вслед за тем Магистром Норденка. В прошлом вечно небритый и неряшливо одетый, нынче он носит дорогие костюмы, пошитые на заказ. Прекрасно сидящие на его полноватой фигуре. Черная щетина на щеках тщательно подбрита. В походке Фомы появилась несвойственная ему раньше величавая медлительность.

Вовсе не Эгваль, а Магистрат — сегодня главный соперник Острова!

Астер заложил еще один крутой вираж, прервав ход мыслей Лоры. Как он не боится так ездить? В такое ненастье! Тоже мне, супер-гонщик. Внимание Лоры вновь привлек странный звук двигателя. Тихий шелест, переходящий на разгоне в пронзительный вой. Электромотор. Не один, а целых четыре штуки. Отдельный привод на каждое колесо. С подобной машинкой можно фокусничать на дорогах! Беда лишь в том, что таких авто не бывает. Аккумулятор, способный привести в движение четыре электромотора, должен весить не меньше тонны. И где же он помещается? Вопрос сам собой слетел с языка:

— Ричи?

Астер, не отрывая взгляда от дороги, протянул руку, открыл бардачок. Внутри Лора увидела черную коробочку, размером не больше пачки сигарет. Аккумулятор Ричи. Бездонный накопитель электрического заряда. Наследие Скайтауна. Лора слышала, что попытка разобрать один такой экземпляр закончилась печально. Взрыв, разнесший здание, охладил пыл тех, кому повезло остаться в живых. Такие, братцы, дела. Работает штучка — пользуйся. А внутрь не лезь — ценной вещи лишишься, заодно башку оторвет. А для новтеран это — деталь какого-то бытового прибора! Как для нас — батарейка от карманного фонаря. Только на этой батарейке ездит целое авто! Аккумулятор Ричи большего размера приведет в движение межзвездный корабль.

Астер помедлил, наслаждаясь изумлением Лоры, и закрыл бардачок.

— Подобный «ричи», еще миниатюрней, питает ваш бластик, миз Лорианна. Кстати, где вы его взяли?

Замашки директора ОСС еще живы в Астере, подумала Лора и осторожно ответила:

— На барахолке купила. По случаю. У кого: имя не знаю, внешность не помню.

Лора солгала. Бластик ей подарила Одри Блек — добрая, простодушная девушка. Плотная, довольно высокая, она не казалась полной. Некоторым парням она нравилась. Хотя шлейф поклонников у Лоры был гораздо внушительней. Что совсем не вызывало зависти у скромной и застенчивой Одри. Тем, что она — дочь богатых родителей, Одри никогда не хвасталась. «Предки — сами по себе, а я — это я».

Бластик, выуженный из вод Пролива неким отчаянным дайвером, стоил сумасшедшие деньги. Плата за риск. В лежащих на дне обломках Скайтауна, иной раз превосходящих размерами океанский пароход, немудрено заблудиться. И не найти путь наверх, когда закончится воздух в баллонах. Добавьте сюда трудности исследования объекта, гораздо более сложного, чем любое дело человеческих рук. Никогда не знаешь, что тебя убьет. Не говоря уже про опасность для психики. Вы видели, как выглядят человеческие останки после долгого пребывания в воде? Там их во множестве. Души погибших детей зовут вас и ждут…

Вывод: купить бластик, или другую мелочь со Скайтауна такой голодранке, как Лора, не по карману. Но от Одри подарок она приняла, как знак бескорыстной дружбы. Делая за Одри контрольные работы, Лора с нее ничего не просила. А в глазах Одри четверка по истории архитектуры равнялась самому мощному в Мире личному оружию. Хватит с Лоры — быть беззащитной жертвой, чудом избегающей смерти! Теперь она может за себя постоять. Одри не забыла, как гадала бессонными ночами: где Лора, жива ли? Кто же станет решать для Одри задачи по проективной геометрии? Шутка. Одри — верный друг и этим все сказано.

Астер улыбнулся уголком рта. Нарушил неловкое молчание.

— Удачная покупка. Новтеранский бластик со снятой защитой. Обычно он повинуется лишь первоначальному владельцу.

Ничего больше не добавил, в этом и состоял расчет. Через минуту Лора не выдержала:

— Ладно, я наврала. Вам-то какое дело?

— Никакого, — ответил Астер.

Шоссе, мокро блестящее под уличными фонарями, было пустынно. Лишь вихри поземки гуляли над ним, разбиваемые быстро несущимся авто. Чтобы вновь воскреснуть, как ни в чем не бывало. Такую картину наблюдала Лора в зеркале заднего вида. Кругом лишь снег и ветер.

Отчего же так нехорошо, так тревожно? Страх нахлынул внезапно, в одну секунду. Еще один вихрь ожил и закрутился следом и вдруг рассыпался. Та же судьба постигла следующий.

— Астер… за нами гонятся… — просипела Лора. От волнения у нее перехватило горло.

Другой бы на месте Астера посмеялся; нигде никого, что за бред? Но он лишь увеличил скорость. Да так, что Лору вдавило в спинку сиденья. Мотор взвыл, прибавляя обороты. Справа, совсем близко Лора увидела мельканье столбиков парапета. Набережная. На такой скорости они сейчас свалятся в море. Мысль вспыхнула и умерла, задавленная неистовым страхом. Визг тормозов. Скрежет. Ночь с тусклыми фонарями в ореолах света, бешено завертелась вокруг. Лору бросало из стороны в сторону, если б не привязные ремни, покалечилась бы. Заключительный толчок, авто остановилось, упершись в столб киноафиши на краю тротуара. Лора хватала ртом воздух.

Медленно, как во сне, в сотне метров позади них, часть парапета разлетелась каменным крошевом. Словно ударила невидимая кувалда.

— Смотрите! — воскликнул Астер.

Внизу холодные волны моря вспенились, пошли фонтанами брызг. Будто рухнуло что-то тяжелое и невидимое. Астер внимательно глянул на Лору, быстро расстегнул привязные ремни, ее и свои.

— Пойдемте, проветримся.

Помог ей выбраться и заботливо поддерживал, пока она блевала, перегнувшись через его тонкую, сильную руку.

— Спасибо. Извините. Ну и вид у меня…

— Не за что. Вид у вас бодрый.

Он отстранился, сочтя дальнейшую помощь излишней. Лора постаралась уверить себя, что твердо стоит на ногах. Впрочем, наверное, так и есть. Подумаешь, укачало. Морозный воздух ее взбодрил. Снежинки таяли на губах, оставляя вкус чистой воды. Вздохнула глубоко.

— Астер! Что это было?! Опять фокусы Магистра?

— Я не знаю. Что бы это ни было, оно исчезло. И, как понимаю, не намерено тревожить нас вновь. Я ничего не заметил, если бы не вы. У вас обостренное чувство опасности.

— Поехали? Я — в порядке.

— Да. Но прежде потратим еще минуту. У меня есть, что вам сказать. Готовы слушать?

— Конечно, — насторожилась Лора. Скользнула рукой в карман пальто, и обнаружила, что бластик исчез.

— Он у меня, — сказал Астер.

— Что. Вам. Нужно? — Лора не успела испугаться, но знала, что страх придет потом.

— Моя очередь задавать вопросы, — сказал Астер. — Миз Лорианна, я не в курсе обстоятельств вашего знакомства с… известной нам особой.

— Она спасла мне жизнь. Потом, я — ей. Затем опять, она. Снова настала моя очередь. Вот так. Закончили допрашивать? Верните бластик. Он — мой.

— Еще не начинал. Это был не вопрос, а утверждение, не требовавшее ответа. Вам бы промолчать и всё.

— Давайте быстрее, я мерзну.

— Вы знаете свою подругу как «Нойс Винер». Вам известно ее истинное имя?

— Да! — просто ответила Лора. — Оно — за вашей спиной. Обернитесь и прочтите.

Показалось ли, что Астер едва заметно вздрогнул? Если так, то он сразу взял себя в руки.

— Миз Лорианна! С вашим чутьем на неприятности, мне странно видеть, что вы никак не научитесь держать язык за зубами! Правильный ответ был: «нет». Вы каждый раз говорите, не успев подумать. Ляпаете направо и налево, даже то, о чем вас не спрашивали. Старательно оповещая всех заинтересованных лиц…

— О чем?!.

— О том, что вас нельзя оставлять в живых.

Лора в упор посмотрела на Астера, а он ответил ей столь же вызывающим взглядом. Но не выдержал и отвернулся. Его орлиный профиль зловещей тенью от уличного фонаря нарисовался на киноафише. Рядом с портретом темноволосой красавицы в военной форме и солнцезащитных очках. Как же. Золотой фонд видео. «Ангел с черными крыльями». Режиссер — Р.А. Хорхан. Автор сценария — жизнь. Знаменитая и несравненная, сами знаете, кто — в роли, сами знаете, кого. Не к ночи будь упомянута.

Агентство ИВ. 8 афины 1394 года. В Майе 27 часов 05 минут. Вечерний выпуск новостей.

В Норденке задержана гражданка Эгваль, некая Нойс Винер. Это произошло на квартире, которую она снимала, получив в Магистрате вид на жительство. Соседи характеризуют миз Винер, как скромную и приветливую молодую особу. По их словам, она собиралась устроиться на работу в Гаяровский Институт. В чем ее обвиняют нам пока не известно.

Агентство ИВ. 9 афины 1394 года. В Майе 00 часов 02 минуты. Первые сообщения нового дня.

Свидетель, имя которого не разглашается, утверждает, что арестованная накануне в Норденке миз Винер — не кто иная, как пропавшая без вести одиннадцать лет назад, популярная актриса видео Нина Вандерхузе.

4. ПОЕЗД В АРКТИДУ

Нойс очнулась незаметно для себя; так просыпаешься после долгого сна. Какое-то время ей мнилось, что так и есть: спала. Лежит же в постели. Но не понимает, где она, и как здесь оказалась. Слышен мерный, монотонный, успокаивающий шум. Ах, Дева ж наша, безгрешная… это — стук вагонных колес!

Память вернулась толчком сердца и приступом отчаяния. Идиотка. Какая невероятная идиотка! Как можно до такой степени разучиться владеть собой? Поддаться нелепо-детскому азарту? В то время, как больше всего нужны спокойствие и выдержка! Зачем пугать и унижать Магистра Норденка? В результате: предвиденная тобою встреча закончилась не в твою пользу. Последствия проигрыша трудно оценить. Нет. Глупая ошибка, но не разгром. Нейрошокером вырубили — так нечего было на рожон лезть. Ерунда.

Обнаружила, что часы, которые она носила (нетрадиционно) на правом запястье — исчезли. Определяйся во времени, как можешь. Сколько она провалялась без чувств? Похоже, долго.

Вздрогнула, откинула одеяло. Темно, холодно, но она не мерзнет. Да-да, на ней теплое трико, облегающее тело. Так-то, голубушка. Тебя раздевали. Обыскивали. Наверняка(!) просвечивали рентгеном. Затем переодели во все новое и запихнули в поезд.

Нойс спустила с постели ноги. Потерла ступни друг о дружку. Хм… теплые носочки. Какая забота. Надо спросить, при случае, Великого Магистра — не сам ли он ее одевал, обувал? Впрочем, дамским угодником или сластолюбцем его не назовешь. Его интересует лишь он сам и его собственное место в этом мире. Эдакий спокойный увалень, снисходительно взирающий на окружающих с высоты своего интеллекта.

Привыкнув к темноте, Нойс различила на столике у окна зеленоватое сияние. Ха! Ее часики. Стрелки светятся.

Схватила, впилась глазами. Два пополуночи. Вернула часы на столик и улеглась обратно, натянув одеяло до подбородка. Света нет, но инфракрасное наблюдение за ней ведется — тут уж голову на отсечение, что это так. Было бы смешно толкаться в запертые двери; плющить нос об оконное стекло, стараясь разглядеть детали ночного пейзажа… Орать: «Эй, кто-нибудь!» и «Где я?»

Еще можно гневно потопать ножками и истерично порыдать. А хрен вам. И, к разочарованию невидимых соглядатаев (так она это представляла), Нойс повернулась на бок и через минуту заснула.

Тик-так… Звук метронома — сигнал утренней побудки. Встрепенулась, хотелось спать, но не дадут. Поднялась с постели, глянула в окно. Да-да-да-да-да… оно самое. Голые поля. Местами лежит снег, в утреннем сумраке он отливает голубизной. Едем-едем-едем. Путь занимает ровно двое суток, значит, еще ночь впереди…

«Кто бы раньше мне предрек, что так получится…» В памяти, некстати, всплыл дурацкий рассказик. Выдумка. Ну ее… Пора заняться собой.

Узкая дверца в углу купе. Туалет. Зубная щетка, мыльце, полотенце. Зеркало — полированная полоса металла в стене. Ничего такого, что можно отломать, разбить, словом, каким-то образом превратить в подобие оружия. Или в средство самоубийства.

Нойс почистила зубы, умылась. Подмигнула отражению в зеркале. В каких только передрягах, ты, дорогая, не побывала! Столько всего не может случиться с человеком. «А вот и может! Я прошла через всё».

Вернулась в купе. В стене напротив неубранной постели зияла открытая ниша, в ней стоял поднос с завтраком. «Утю-тю, какие мы пунктуальные! Спасибо, ваше высочество! Или кто там за вас?» Нойс забрала поднос, отнесла на столик.

Давно пала тирания Хозяйки, распростертая от Острова на западный край Мира. Давно не стало Наоми Вартан. А сконструированный ею тюремный поезд для особо важных преступников — на ходу. Представьте себе. «Для меня это — большая честь. А вы, Магистр, заплатите за любовь к раритетам…» Насколько Нойс знала, по приказу Фомы Канопоса реставрирован также личный бронепоезд Наоми. На нем новый владыка Норденка уже изволил нанести несколько визитов.

Преемник законного правителя, убитого мерзавкой-узурпаторшей. Олицетворенное торжество справедливости. Прямым потомком он себя объявить не может — у Боло Канопоса не было детей. Браться или сестры — вполне вероятно, хотя о них ничего не известно. «Внучатый племянник» — поди проверь.

Впрочем, что пользы, копаться в прошлом? Настало новое время. В нем каждому из живущих суждено найти свое место, роль, предназначение. Проглотив последнюю крошку и утерев губы тыльной стороной ладони, Нойс вернула поднос в нишу. Прямоугольное отверстие закрылось металлической шторкой. Как замечательно всё работает! Ты должна быть довольна. Отчего же тебе так нехорошо?

Зло, посеянное однажды… не из низменных, корыстных побуждений; не из темных желаний больного ума; а лишь для дела, временно, как горькая, необходимая мера… Оно возвращается. Дает ростки. Его побеги ширятся, оплетают всё вокруг. Приходит время, когда говоришь себе: «Не этого я хотела…»

Я хотела не этого.

Я. Этого. Не. Хотела.

Анекдот про Хозяйку. «Ваше высочество! Пришел прорицатель, предсказывает будущее!» «Расстрелять шарлатана!» — сказала Хозяйка, — «Знай он будущее — не пришел бы».

Нойс бросилась ничком на постель, закрыла глаза. Вагон не раскачивался, шел, как по ниточке — железные дороги во времена Хозяйки умели строить. Нойс погрузилась в полусон, полудрему; когда явь не заменяется иллюзиями, а соседствует с ними.

Не быть тому, что видишь

ты в своих мечтах.

А время замыслы твои

развеет в прах.

Настанет день, когда молитв

бессилен вой…

Я — Седа Лин, а ты — никто.

И черт с тобой.

Заслуги нет твоей ни в чем,

случайна власть.

Непрочен трон твой, обречен

режим упасть.

Смывает вешняя вода

всю грязь с равнин…

Тебя забудут навсегда.

Не Седу Лин.

Наступит день, когда все «нет»,

заменит «да».

И будешь ты искать ответ,

но никогда

Не повидаешь тех долин,

где ясен свет…

Тебе — проклятье Седы Лин.

Вот мой завет.

Нойс со вздохом перевернулась на спину. Приснилось что-то дурное, что именно — она не могла вспомнить. Побаливала голова. Было холодно. На потолке шумел вентилятор, спрятанный за узорной решеткой. Ее металлические завитки сплетались в кажущемся хаотическом беспорядке. Сломанная стрела. Перечеркнутый круг. Змейка, глотающая собственный хвост. Прочая белиберда — произведение абстрактного искусства.

Символика, воздействующая на подсознание. Скрытые образы бессилия, поражения, тупика. Ага. Так я вам сдамся, насмотревшись глупых картинок. Держите карман шире.

За окном просветлело, новый день набирал силу. Нестерпимо сидеть взаперти, не иметь возможности поступать по своему, что-то делать, решать. Твоя судьба от тебя не зависит. Стучи в дверь, бейся головой о стенку, вопи — всё без толку. У Нойс осталось единственное оружие. Закрыв глаза, мысленно повторяла привычные формулы, постепенно погружаясь в подобие транса.

Сознание расширилось, вышло вовне, прочь из клетки на колесах. Да… да! Поля, простор… белесое небо, далеко внизу тащится состав с тремя вагонами. Первый — охрана. Второй — припасы. В третьем… Нойс захотелось увидеть себя спящей в купе, но лучше не отвлекаться. Времени мало.

Здешнюю географию она знала неплохо, и легко сориентировалась. Внизу серая лента дороги. Рядом еще одна… Еще? Это не дороги! Гигантские знаки на местности, полностью видимые лишь с большой высоты, Нойс поспешила сконцентрировать видение в другой точке пространства. На мгновенье это ей удалось. Низкое строение, вроде будки обходчика, сруб колодца неподалеку… получилось! Но она не сумела быстро выкинуть из памяти гигантскую сломанную стрелу и змею, пожирающую собственный хвост.

Пришла в себя на постели, с тревожно бьющимся сердцем и осознанием неудачи. «Ее блядское высочество, кайфоломка проклятая!..» Дешевые трюки, придуманные когда-то владычицей Острова, не должны влиять на Нойс! Однако ж, они действовали. Потому что она боялась, что подействуют! Хозяйка была пси — так называли редких индивидуумов, которые умели читать (худо-бедно) чужие мысли и внушать людям свои. Или временно казаться невидимками, уходя от слежки. Строго храня секрет собственного уникального дара, Наоми Вартан предусмотрела, что ее соперником окажется индивид, наделенный схожими талантами.

Для таких птичек нужна специальная клетка. Обычный человек этих особенностей даже не заметит. Чихал он на завитушки, начертанные на земле в неохватном масштабе. Древние люди что-то учудили!

Не древние. Подневольные рабочие, выполнявшие нелепый приказ Хозяйки. Расчертили местность, выкапывая неглубокие траншеи на темной, каменистой поверхности. Мелкий гравий на дне ничем по цвету не отличается от почвы. Но, с большой высоты, траншеи выглядят тонкими белыми линиями. Образуя творение художника-абстракциониста. Созданное для постановки помех ментальному зрению.

Помимо этого, разрушить видение могут природные условия. Геомагнитный фон. Очертания местности. Цвет и характер растительного покрова. Бывают ландшафты, где человеком овладевают беспричинная тоска и уныние. Надо лишь найти такой, и, по возможности, усилить его злые свойства. Злые с точки зрения человека-пси. Гасящие ментальную энергию, не позволяющие воспользоваться своим даром. Превращающие мага и волшебника в обычного смертного. Такого, как все.

Гигантская работа, на много лет трудовой повинности. Хозяйка предпочитала не убивать поверженных врагов, а заставляла трудиться. Все же выгода, да какая! Наоми Вартан доказала (по крайней мере, самой себе), высокую производительность рабского труда. Свободный человек не станет рвать жилы, всецело отдаваясь работе. Передохнет, покурит, перемолвится с приятелем. В общем, найдет способ отлынивать. Глядишь, и водяное колесо изобретет. Паровую машину. Все, что угодно, лишь бы не работать, как вол.

Хозяйка, конечно, была не прочь воспользоваться достижениями цивилизации. Но… когда она, совсем молоденькая, волею случая, получила в руки абсолютную власть… В Мире не было ничего из техники, кроме примитивных паровых машин! О, да, конечно, мы помним: в руках юной владычицы оказался ящик Пандоры, полный секретов, как настоящего, так и будущих веков. Скажите на милость, как в век крестьян и ремесленников она бы построила ядерный реактор? Да хотя бы автомобиль? Если ручная обработка деталей не давала требуемой точности? Когда о свечах зажигания никто понятия не имел, как и вообще об электричестве? Пришлось избавляться от ручного труда, поднимая экономический базис, простите за каламбур, вручную. И поднимали, и подняли, под свист бичей и ругань надсмотрщиков.

Остров долго сохранял лидерство в Мире, благодаря научному и техническому превосходству. Жестокая власть, жестокий режим. «Я работаю для будущего», — говорила Хозяйка. — «Путь наш долог, труден и светел…»

Когда сооружение сверхнадежной тюрьмы приблизилось к концу, Хозяйка, лично курировавшая проект, впала в дурной настрой. Срывалась, кричала на подчиненных, ее карие глаза метали молнии; темную растрепанную шевелюру она часто поправляла рукой, убирая падавшую на лоб непокорную прядь. Очередной приступ гнева закончился неожиданным заявлением:

— Не выполняйте никаких моих приказаний, ухудшающих чье либо положение! Пока не уберемся отсюда. Ясно?!

Чего не понять. Наоми страховалась от услужливости собственных сатрапов. Ляпнешь в сердцах кому-то: «Что б ты сдох!», — глянешь наутро, ан нет человека. Убили, думая, что выполняют волю начальницы.

— Когда-нибудь, Иомен, — сказала она директору Службы безопасности, — Я брошу всё и стану простой… домохозяйкой. Никто и знать не будет…

— Был бы рад за вас, Ваше высочество, — отвечал майор Иомен, глава REG — Ra Exelensa Gardano. — Но вам с этой дороги уже не свернуть. Вы это понимаете в глубине души, оттого ваше настроение сейчас такое плохое.

— Хочу обратно в Вагнок, Иомен. Здесь… давит что-то. Словно выстроила тюрьму для самой себя.

Стройка благополучно завершилась, рабочих перебросили на другие объекты. Хозяйка с многочисленной челядью отбыла в столицу, Первый город Мира — Вагнок. Царствовать и наслаждаться властью. Э-э, простите, бескорыстно служить народу.

На какое-то время тюрьма среди вечных снегов оказалась забыта. Тут как раз случилась Вторая война с Эгваль, в которой Хозяйке опять не удалось одержать победу. Затем то, да сё, суматошные полтора года. И, внезапно, громкое «дело о поношении имени». Столько лет никто не осмеливался и, вот, экая дерзость! Да от кого — от лупоглазой школьницы, с дурацкими косичками!

Как вдруг, забыв обо всем, Хозяйка засобиралась в отпуск — подобное происходило настолько редко, что предыдущий случай никто не помнил. Где, в каких дальних пределах ее носило, неизвестно, но вернулась она бодрая, загорелая, с дерзким блеском в глазах. Совсем непохожая на усталое, мрачное существо, какой соратники видели ее в последние годы. Наиболее осведомленные приписывали переутомление чрезмерной сосредоточенности Ее высочества на проекте «Ренессанс». Необычайно сложном, весьма важном и настолько таинственном, что на его материалах стоял лично изобретенный Хозяйкой гриф «Секретнее не бывает». Что ж, активный отдых помог Наоми избавиться от депрессии. С новыми силами она окунулась в государственные дела. Тебе скоро пятьдесят четыре — ха, какие наши годы! Живи и работай.

Первая партия заключенных прибыла в лагерь в Арктиде 14 марта 1358-го. В их числе находилась шестнадцатилетняя девочка, чье насмешливое четверостишие в адрес Хозяйки, волею случая, стало широко известно. Майор Иомен, лично изловивший злодейку, не раз жалел об этом и упрашивал Ее высочество проявить снисходительность.

— Я мягка, точно воск. Давеча за поношение имени полагалась смерть. А теперича, я год форы дала, да и вовсе на ссылку сменяла, — отвечала Хозяйка. — Не просите большего. Не дам себя дразнить, и тыкать палкой. Да, Иомен, я — деревенская девка, что когда-то свиней пасла. Не смотрите на стройность фигуры, рука у меня — тяжелая.

И сочинительница преступных вирш отправилась за колючую проволоку в Арктиду. Будто, останься она на воле, то рухнуло бы государство «Светлого пути». Так, в минуту раздражения, Наоми Вартан из небытия сотворила… нет, не соперницу себе во власти. Она создала имя. Его будут повторять, оно станет известно. Потому, что его носительница так запросто посмеялась над Живой Богиней, на что никто никогда не осмеливался. Теперь же, как зайдет речь о Хозяйке, так сразу вспоминают насмешницу.

Седу Аделию Лин.

В течение дня Нойс окончательно убедилась, что внутреннее зрение, отказывается ей служить. Образы расплывались, ни на чем не удавалось сосредоточиться. Она вконец изнемогла и долго лежала на постели в полной прострации. За бесплодными попытками пропустила обед: не услышала дурацкий метроном. После получаса ожидания кормушка закрылась. Оставалось помянуть недобрым словом чертову бабушку с ее садистскими придумками. То есть великую и гениальную, мать ее так, несветлая ей память…

Хорошо, ужин не прозевала. Уныло ковыряя еду пластмассовой ложкой, Нойс перебирала в уме оставшиеся варианты. Из оружия при ней, вот она — ложечка; и половина котлеты. Ими она сразит сонмы врагов, выйдя победительницей из очередной передряги. А что есть — победа? Осталась жива, невредима, вот и хорошо. Премудрость Ваги, пирата и флотоводца, правившего Островом до Хозяйки. В те патриархальные времена, когда будущая владычица четверти Мира мыла полы и вытряхивала коврики. Кухонные дела ей не доверяли — то работа не для примитивных умов. Так и есть. Дурочка. Сам предложил ей руку и сердце… Что вы думаете? Отказалась! Не поняла своего счастья.

Своевольничала, дружила не с теми, с кем положено. Дочь правителя, Пини, то есть Пенелопа Картиг много сил и нервов потратила на вразумление подруги. Напрасные старания. Сомнительные приятели, измена, участие в мятеже против Первого адмирала Острова… Конечно, Пини переживала, когда Наоми прилюдно вздернули на виселицу. Приговор привела в исполнение Бренда — сестра Ваги, женщина суровая и беспощадная.

Кто виноват в том, что Вагу от таких треволнений разбил паралич?

Кто виноват в том, что страшный ливень, с грозой, разразился сразу после того, как бездыханную Наоми вынули из петли?

Кто виноват в том, что тайно влюбленный в юную мятежницу придворный врач Рональд Гаяр, предпринял отчаянную попытку вернуть Наоми к жизни?

Кто виноват в том, что доктору Гаяру никто не помешал? А благоразумная Пини не стала протыкать себя кинжалом, пока не выяснится, выживет непутевая подруга или нет.

И, наконец, кто виноват, что внезапная непогода вызвала на площади панику, и в узком выходе на улицу Адмиралтейскую случилась страшная давка, в которой погибло больше тысячи человек?

Когда вождь мятежа и любовник Наоми, Второй адмирал Арнольд Сагель привел войска к Вагноку, его ожидали два известия. Оба хорошие. Его драгоценная дикарка — жива! А их отчаянный мятеж стал победившей революцией.

Как говорится, сильно хорошо — тоже плохо. Наоми вскоре охладела к Арни. Она вообще очень переменилась. Стала неулыбчивой, расчетливой, последовательной в решениях. Пережитая временная смерть навсегда наложила отпечаток на ее характер. Вага вскоре умер. Его последняя пассия, тоже из служанок, тринадцатилетняя Антония (Тонка) Аркато, учинила скандал, требуя свою долю наследства и власти. Увы, терзаемый раскаянием Вага, за несколько часов до смерти, вывел дрожащей рукой одну строчку: «Отдайте всё Наоми».

Деньги. Имущество. Власть.

Вот и вся повесть о «девочке из Флаверы».

Дальше — другая история. Жалел ли доктор Гаяр о том, что сделал? Понимал ли, что своими руками создал, как Пигмалион Галатею, Хозяйку Острова? Долгие годы стоявший за спинкой ее трона, нашел ли ответ на горькие слова? «Люди могли меня пытать, мучить, убивать. Почему мне нельзя делать с ними тоже самое?»

«Рука, полная силы» взялась преображать Мир. Пятьдесят шесть лет борьбы, больших побед, малых поражений. Сверхоружие — атомная бомба. Еще немного, и весь Мир выстроится под единый ранжир. Вместо этого — быстрый, ничем необъяснимый крах и капитуляция Острова.

«Всё очень банально. Неограниченная власть лишила ее способности трезво оценивать обстановку и свое место в Мире», — так сказал однажды известный вольнодумец — профессор Арсений Томкин. А его любимая ученица — Лорианна Парк не преминула поделиться умной мыслью с Нойс.

В вагоне охраны, дежурная смена — двое, зевая, посматривали на мониторы.

— Она знает, что мы смотрим?

— Если не дура, то да.

— На идиотку не похожа.

— На шибко умную тоже. Другая бы права качала: где я, кто вы, да как смеете попирать Конституцию; и всё такое. А эта — нахохлилась и полдня не вылезала из постели.

— Проголодалась — вылезла.

— О то ж.

— Знаешь, что в сопроводиловке? Особо опасна; неусыпный надзор; в случае чего глушить немедля усыпляющим газом.

— Охренеть.

— Странное — не это. Подчеркнуто: ни в коем разе не применять оружие. Не дай бог, дамочке вред причинят, или, Дева защити, убьют.

— И чо?

— Все, сколько нас есть, сгниём на каторге.

— Охренеть.

— Что ты все заладил, других слов не знаешь что ли… ох, блин, охренеть!

Оба уставились в монитор.

Расправившись с ужином, Нойс вернула поднос обратно в нишу, та, как и положено, захлопнулась. Лады. Дел на сегодня больше нет.

Она стояла посреди купе, голова склонена, руки безвольно опущены. Встрепенулась, внезапнобыстро разделась. Хорошая одёжка, материал теплый, мягкий, эластичный. Облегает тело, но не жмет. Правда, вешаться на нем неудобно; впрочем, она и не думает.

— Фу, ты, я грешным делом, подумал, что она решила того… Но, что она делает?!

Мониторы показывали обнаженную Нойс, сидящую на постели в позе лотоса. Глаза закрыты, дыхание спокойное.

— Охре… то есть, я хотел сказать: чудны дела твои, Господи.

— Она медитирует.

— Чего… а, ну, меди-ти-рует, эка важность. А что это значит?

— Не парься. Наше дело — смотреть. Глаз радует. Что в бабенке такого: мордой лица не так, чтобы очень; росточка среднего, а глаз не оторвать. Пропорции, понял? Соотношение частей, образующих идеальное целое.

— Я ж и говорю: охренеть. Смотри и наслаждайся.

— Не могу. Чудится, что вот-вот случится что-то нехорошее…

— Ни хрена. С чего ты взял?

— С утра она спокойная была. Потом в окно пялилась, ходила взад-вперед. Словно ждала чего-то. Теперь вот, что учудила.

— Смирится, увидишь.

Нойс вздохнула, выходя из транса, с минуту сидела, опустив голову. Микрофоны уловили тихие слова:

— Урагану — время созреть. Держись и правь в гущу. Откроется глаз бури, наступит момент истины. Или ты — настоящий… или на дно. Так он говорил.

— Ну, охре… Что там на нас наступит?!

— Время для правды. Придет, так сказать.

— Оно нам надо?

— Откуда я знаю. Хорош базарить, смотри, давай.

— Нечего. Ни глазеть, ни слухать. Дрыхнет. Вишь, в одеяло завернулась.

— Рано.

— Кому рано, а кому в самый раз. Толку бдеть? Нам с тобой судьба — глаз не смыкать. А ей лучше покемарить. Глядишь, хорошее приснится. Наяву веселье ей не светит. Любопытно: за что ее так? Девчонка-то симпатяга, как поглядеть.

— Не знаю. Никто не знает. Серьезное за ней тянется, так я скажу.

— Ну, охренеть, чо.

Заканчивались тягостные вторые сутки. Впоследствии Нойс не смогла в подробностях вспомнить этот день. Поезд полз медленно, за окном в ночной тиши проплывали придорожные огни. Многие фонари не горели. Прерывистая, тусклая цепочка огней терялась вдали, съеденная темнотой. Когда-то, давно, такая картина вызвала бы душевный подъем. Путь долог, труден, но это — твой путь.

Ты едва сдерживаешь рыдания. Нет впереди ничего. Тьма и безнадежный тупик. Вокруг — развалины былого великолепия. В отчаянии и растерянности стоишь ты на останках мечты. На руинах «Светлого пути»…

Лязгнул, отпираясь, замок. Динамик в потолке зашипел и прогнусавил:

— Выходите. Теплая одежда и вещмешок — в тамбуре.

Набычившись, отодвинула дверь в сторону. В коридоре очутимо тянуло холодом и Нойс, обхватив плечи руками, поспешила в тамбур. Ага, штаны, свитер и куртка-штормовка. Ботинки на толстой кожаной подошве и матерчатые чехлы — их натягивают поверху, чтобы не попадал снег. Бррр… Ежась, быстро облачилась, застегнулась, постояла, согреваясь. Никто не торопил, не подталкивал в шею. В смысле: вокруг не было ни души. Как будто поезд — разумное существо — и сам привез тебя в далекие места.

Нойс натянула капюшон на голову, завязала шнурки, открытыми остались лишь глаза. Кто бы заглянул в них, увидел боль, отчаяние, гнев. «Спокойно, радость моя. Сломаться в самом конце — не для тебя. Ты — сильнее всех». Где обещанный вещмешок? Ах, вот он, дожидается. Нойс подхватила мягкий тюк с лямками на плечо и замерла в ожидании.

За дверью заскрипело, залязгало. «Откидывается трап». Нойс испытала болезненное удовольствие от того, что спустя столько лет механизмы передвижной тюрьмы нормально работают. Хорошо спроектировано, да? Как наяву увидела усмешку Хозяйки. Ее высочество лично составляли спецификацию, по которой группа талантливых инженеров разработала механическое чудо. Простенько, но со вкусом. «Подожди дорогая, то ли еще будет…»

Дверь сама собой открылась. Нойс шагнула по ступеням, вдыхая режущий ноздри морозный воздух. «С удовольствием бы увидела людей. Даже расстрельную команду. Сказала бы: «Глаза не завязывайте. Командовать церемонией позвольте мне. На изготовку! Не тушуйтесь, парни… Целься!.. Огонь!» В последний раз увидеть ночное небо, пусть в облаках и не видать звезд… Главное: знать, что они есть…»

Эдакими бреднями Нойс растравила себя донельзя. Так и сошла с поезда, глотая слезы и шмыгая носом. Огляделась. Она стояла перед черной пастью входа. Справа и слева тянулась сложенная из перекрещивающихся разно-форматных стальных балок стена. Как далеко, во тьме не увидеть. Высоту на глаз тоже не определить. Нойс и не трудилась, так как знала точно. «Сорок метров. Наружный периметр».

Вошла и обнаружила себя внутри коридора, сложенного из металлических прутьев. Ветер свободно гулял меж ними. Раздался мерный рокот, окончившийся тяжким гулом, позади нее сошлись стальные створки наружных ворот. Подавила желание оглянуться. «Допустим, я здесь с инспекцией. Приехала проверить, хорошо ли работает спецтюряга». Маленький самообман помог сохранить хладнокровие и верность шага.

Тусклые лампочки, (не достать рукой и не допрыгнуть), освещали путь. Сверху коридор накрывал такой же стальной частокол. Она шла и шла, как многие до нее. Сотни, нет,… тысячи людей прошли путем, на который их обрекла Хозяйка Острова. Лагерь пустовал больше десяти лет, с тех пор, как Ар Солтиг разгромил Империю Наоми Вартан и освободил узников. После долгих лет неволи узнать, что злодейская власть пала, а старая ведьма мертва — это ли не высшее счастье?

Ночь, мороз, ветер. Расстояние между внешним и внутренним периметрами нарочно сделано таким большим. Пока доплетёшься, сто раз пожалеешь о своей горькой судьбе. Нойс скрипнула зубами. Ускорила шаг. Да-да, именно. Торопись в тюрьму. Так задумано. Она задыхалась от усталости, злости и овладевающего ею отчаяния. В висках будто стучали маленькие молоточки. Хотелось лечь и тут же умереть. Ну, уж это вам дудки. Да и не дадут вот так спокойно сдохнуть. По крайней мере, сейчас.

Поняла, что миновала внутренний периметр, когда перед ней открылось обширное пространство. Различала смутные очертания домов. В одном из них светилось окошко. Нойс угрюмо усмехнулась. Вспомнила, как в тюремном поезде вместе с ужином получила огрызок карандаша и листок бумаги с планом поселения. Сбоку приписка: «Отметьте, где хотите жить. Всё приготовят к вашему приезду». Ух, какая забота! Нойс, недолго думая, поставила крестик на доме, не слишком окраинном, но и не в центре. И, пожалуйста. Судя по всему, ей дали именно то, выбранное наобум жилище.

К тому времени, как она, пройдя короткой улочкой, толкнула незапертую калитку и поднялась на крыльцо, ей стало жарко. Обернулась. Фонарь на столбе перед домом внезапно погас. «Ты добралась, и показывать дорогу больше незачем».

Зато окна, прикрытые изнутри занавесками, светились мягким, призывным светом. Нойс не спешила войти. Рванула завязки капюшона. Ледяной ветер обжег лицо. Запрокинула голову к темному, мрачному небу. Вскинула сжатые в кулаки руки. Прокричала, как вызов имя, которое давно… давно!.. не произносила вслух:

— Я — …

Вьюга унесла тайное имя, будто и не было сказано.

В комнатах горел свет, было тепло. Нойс устала и потому не спешила снять верхнюю одежду. Лишь расстегнула штормовку, да скинула с плеча вещмешок и, ухватив за лямки, таскала за собой, лениво обходя комнаты. Небольшая гостиная. Спальня. Санузел. Кухня… ну, это мы завтра посмотрим. Кладовка. Опять спальня. Когда-то здесь жила семья. Хозяйка бросала в тюрьму вместе и мужчин и женщин, и не возбраняла им вступать в брак. Значит, то была детская, а это — комната папы с мамой.

Нойс криво усмехнулась. Угадала. Супружеское обиталище. Вон, и портрет сохранился. Любящий муж, не лишенный художественных талантов, нарисовал углем прямо по штукатурке, образ дорогой ему женщины. Чтобы рисунок не осыпался, сверху, вместо лака, скрыл яичным белком. Когда засыхает, то держит прочней некуда. Нойс знала этот способ. Она сама хорошо рисовала и уважала такое умение в других.

Оценила и нечаянный шедевр. Облик молодой женщины, почти девочки, дышал жизнью. Большие, лукавые глаза, тонкие черты лица, сжатые в полуулыбке губы. Волосы заплетены в две косы, одна лежит на груди, вторая заброшена за спину. Девчонка на портрете глядела прямо на Нойс…

Нойс охнула. Надо же было из всех домов выбрать именно этот!!

Здесь жила знаменитая пасквилянтка, чей острый язык чуть не отрезали вместе с головой. Здесь великая насмешница отбывала ссылку, которой ей заменили смертную казнь.

Здесь, в краю вечной зимы, в предгорьях Арктиды, родилась «Северная поэма». Ее, полные гнева и печали строки, Нойс помнила наизусть. И, зная до последней буквы, всё равно перечитывала не раз. Что называется, зацепило.

Она ощутила, как усталость давит на плечи. Уронила вещмешок, тяжко задышала, ухватившись за дверной косяк. Медленно сползла на пол. Но не могла оторвать взгляда от портрета на стене.

Седа Аделия Лин.

5. «Я ВСЁ ОТДАМ…»

Нойс снилось чудо. Растаяли снега. Побежали весенние ручьи. Зазеленели леса. Распустились необыкновенные цветы. Исчезли, рассеялись стены ее огромной темницы. Следом за ними растаял сон.

Сквозь разрисованное морозными узорами стекло сочился серый рассвет. Надо же, за ночь надышала. В пустующем доме не бывает зимних гравюр на окнах.

Протерла глаза. Привстала, оглядываясь. Она спала одетой. Портрет знаменитой насмешницы улыбался ей со стены.

— Доброе утро, — сказала, зевнув, спустила ноги с кровати. Подобрала с пола ботинки. Надела. Встала, попрыгала. Вот тебе зарядка.

Зевая, побрела готовить завтрак. Провиант обязан присутствовать. Хозяйка Острова не имела пошлой привычки морить узников голодом. Ее пытки изощреннее.

Нойс быстро отыскала узкую, утепленную дверь. За ней обнаружилась еще одна. Дальше — кладовка со щелястыми стенами, в ней гуляет морозный сквозняк. Так-то братцы. Здесь обходятся без холодильников. Брось бутерброд с икрой на улице, через год приходи — кушай. Лишь отогрей, чтобы зубки не обломать. Усмехаясь, Нойс ревизовала запасы. С голоду не помрет. Мороженое мясо, овощи, консервы. В больших жестянках — мука. А как насчет масла? Блины на чем печь? Да-да, такие плоские банки. Дюгоний жир. Нежнее лучших сортов сливочного масла. Поклон вам, Хозяюшка, гурманка вы наша.

Вернувшись с охапкой банок и свертков, Нойс вывалила добычу на стол. Вообще-то, пора умыться. Почистить зубки. Потом завтрак сготовить. Покушать в гордом одиночестве, строя в умной голове некоторые тайные планы. Когда они сбудутся, кто-то горько заплачет.

Но, блядь, почему холодно? Нагреватели Отключились! Нет тока. При этом на табло в прихожей переворачивается металлический листок, там ясно написано. Бросай свое дело, в поход собирайся. За дровишками. Не в лес, дорогая, лесов тут нет. В сарайчик, поблизости. Скромный такой сараище. Загрузить саночки, небольшие такие сани — лошадь запрягать или пяток собак. Лошадку жалко, околеет вскорости — оттого их здесь нет. Ездовых собачек тоже — ибо кормить накладно. А со сторожевыми псинами познакомишься, когда захочешь отсюда удрать.

Саночки, радость моя, повезешь на себе. Словно ты не знала. В высшей степени полезно для моциона. Успокаивает нервы, разнообразит скудную событиями жизнь. Хорошо, ладно, одеваюсь… уже одета. Где чертовы санки? Раз нет у порога, значит, в сарае. Дважды хорошо: не надо переть их, хоть и порожние, туда. Осталось всего ничего: допереться до сарая собственнолично.

Натянула капюшон на голову, застегнула подшлемник, чтобы дышать носом через него. Утречком здесь холодновато. Да и в другое время дня не запаришься. Пойдем, радость моя. Дверь открываем, с порога сбегаем… уф! Бр-р-р!..

Увязая в рыхлом снегу чуть не по колено, Нойс разогрелась, и разозлилась. На нехоженую тропу, на себя, на суку Хозяйку. В агрессивном настрое добралась до сарая — стандартного сооружения из деревянных панелей, пропитанных огнезащитным составом. На дверях красовался мощного вида засов. Без замка — что здесь красть-то?

Чтобы открыть дверь, пришлось разгребать снег деревянной лопатой. Таковая нашлась, укрепленная в специальном гнезде на стене. Сколько же лет назад? Кем? «Мужик Седы орудовал, не иначе». Нойс вздохнула и принялась за работу. Сначала дело спорилось, дальше пошло хуже. Снег за долгие годы слежался до состояния плотного льда. Без лома или топорика не обойтись.

«Топор на кухне. Ему там место, под рукой, чтобы колоть дрова. Я, кретинка, забыла…» Нет, просто не знала. Откуда тебе знать быт заключенных в Арктиде? Всякие мелочи, без которых, и без того нелегкая, жизнь превращается в тягостную цепь недоразумений, нелепых накладок и неудач. Надо тащиться обратно за инструментом.

По протоптанному следу, свирепо решительно, Нойс отправилась обратно и вернулась с топором в руках, сердито хмурясь. Воображая, как размашисто опускает его на чей-то череп. Понятно, чей.

Обколов лед вокруг упрямой двери, Нойс, наконец, ее победила. С усилием отворила, кое-где пришлось еще сколоть лед. Пожалуйста вам. Саночки, прямо у входа. Дальше — штабеля пустых ящиков. Положи пару-тройку на сани и место занято, а груза — всего ничего! Надо разбирать тару на досочки. Для Седы тяжелую работу делал муж. Нашла себе ухаря слабая девочка. Или он ее нашел. Бедный, одинокий зек. Так двое выжили, живя друг для друга.

Да! Здесь можно было кого-то себе найти. Здесь были тысячи народу. Общее несчастье делилось поровну. «Но ты здесь и сейчас — одна!»

Отчаяние нахлынуло тяжелой волной. Все кончено! Бесславный, позорный финал. Как можно так провалиться? Забыть, что сколь умна и талантлива ты не была бы, всегда отыщется человек, который тебя превзойдет. Один из миллиона! Но найдется. Разгадает твою небрежно выстроенную, рассчитанную на простаков, легенду. Ты доселе мало получала уроков? Как бы не так. Но тебе ничто не идет в прок. Дура!! Убивать таких! А сначала воду на них возить, пока не сдохнут! хоть какая польза!!

IncEj, hunda! AferEj!! Давай, сука! Работай!! По телу прошла горячая волна, смывая остатки уныния и горечи. С рычанием Нойс схватила первый, попавшийся ящик, обеими руками подняла над головой. Швырнула об пол. Тара с грохотом разлеталась вдребезги. Вот тебе!!

Дело пошло. Что не разбивалось до конца, то дотаптывала ногами, изрыгая чудовищные проклятия. Употребляя похабный лексикон от времен Великого Ваги до наших дней. Ты всегда была способной девочкой. С цепкой памятью и ясным умом. Это уже потом многие сочли тебя сумасшедшей.

Швырнув очередную тару, Нойс разрубила ее топором прямо в воздухе. Перешла в форс-режим, что ли, незаметно для себя? Разгоряченная, раскрасневшаяся, плюхнулась на ящик, один из многих уцелевших. Ох, сколько их еще! Все не переколотить. Подняла голову к потолку, где прятался объектив телекамеры. Хорошо спрятан, однако Нойс знала, где он. Отдышалась. Усмехнулась, зло скаля зубы.

— Заготовка дров!

Интересно, что напишут в отчете? «Объект наблюдения перенес припадок бешенства, обещая разорвать в клочья ряд высокопоставленных лиц. Список прилагается».

Ладушки. Настанет день, я вас порву. Как говорится: никакого бизнеса, только личное. А пока бурлит в крови адреналин, займемся погрузкой. Нойс поднялась, вытащила из сарая сани, и приступила к делу. Результат ей страшно понравился. Вот это вязанка! Доверху. Оставалось допереть поклажу до дому. И впряглась. И доперла. Пыхтя и фыркая, разгрузила у крыльца. Кстати, будьте любезны, заметьте: топорик с собой прихватила, не забыла в сарае, как вы могли бы подумать. Что за тючок или скатка привязана к носу саней, Нойс пока не разобралась. Значит, нужный мешок, раз кто-то когда-то озаботился.

С охапкой сосновых дощечек устало поднялась на крыльцо, вошла в дом. Сложила дровишки. Вернулась. После нескольких «рейсов» сочла, что запас достаточный. Сняла штормовку. Ботинки сменила на мягкие унты, что очень кстати обнаружились под лавкой.

Принялась растапливать печь и за этим занятием окончательно успокоилась. Умей довольствоваться малым — Нойс принадлежала к счастливому племени неприхотливых людей. Огонь горит, дровишки потрескивают; картошка с мясом жарится. Чайник закипел, заварим какао. Если вы и этим недовольны, то воля ваша. Можете зарезаться или удавиться. Хозяйка Острова полагала, что взрослый человек вправе распоряжаться своей жизнью. Поэтому никаких обычных тюремных запретов на «опасные предметы» в лагере не существовало.

За самоубийства заключенных охрану не наказывали. С одной стороны, это лишало строптивцев проверенного способа шантажа: мол, вены порежем, в знак протеста. Режьтесь, на здоровье. С другой стороны, оставляло лазейку для произвола охраны. Много выступаешь — скоро наложишь на себя руки. Пусть кто угодно, с пеной у рта доказывает, что ты не сам, что тебе «помогли». Никому докопаться до правды ни разу не удалось. Тщетность правдоискательских усилий способствовала покорности и дисциплине. Отличная система.

А вдруг кто убьет не себя, а товарища по несчастью? Случаются разборки, разве нет? Тогда вас расстреляют. Или, если в лагере сложилась система взаимопомощи и «разруливания» конфликтов — вашу судьбу отдадут в руки ваших же товарищей. Объясняйтесь, доказывайте, будьте готовы умереть. Полезная штука — самоорганизация малых изолированных коллективов. На эту тему Ее высочество составила подробную методичку. Творца уж нет, труды остались.

Анекдот про Хозяйку. Однажды Хозяйка Острова побывала на выставке гадюк. Вернулась с медалью и грамотой.

Нойс доела всё до кусочка и принялась мыть посуду. После трудов праведных и сытного позднего завтрака делать ничего не хотелось. Вот вздремнуть — в самый раз. Прошла в спальню, показала фак портрету Седы и, не снимая унт, улеглась на постель.

Сон, однако, не шел. Нойс лежала навзничь, заложив руки за голову, и считала сучки в потолочных досках. Надо бы на чердак слазить, глянуть, что там. Не сейчас. Лень. Расслабленность. В теле. Мыслях. Чувствах. Она чувствовала дом. Как будто прожила в нем не один год. И не одна.

О том досадном происшествии Седа вспоминать не любила. Всего-то: выйти с утра пораньше, когда придет машина, занять очередь. Глядишь, первой окажешься. Получить пластиковый контейнер с молоком, вчерашний порожний — вернуть. И, домой. Муж как раз умывается, трехлетний Язон с важным видом встречает маму, провожает на кухню. Охраняет, то есть. Маленький рыцарь. Малыши-двойняшки Тур и Кун либо еще спят, либо ревут в унисон. Промежуточных состояний у них не бывает.

Контейнер поставить на стол, подождать, пока в тепле молочный куб подтает. Открыть крышку и выпрастать его в большую кастрюлю. Пусть потихоньку тает-растекается.

В этот раз молочный монолит выскользнул неожиданно легко. Закувыркался в воздухе. На вскрик Седы прибежал муж. Она сидела на полу, обхватив ушибленную ногу. Закусила губу, на глазах выступили слезы. Язон тянулся к ней, обнимая маленькими ручонками.

— Мама?! Тебе больно?

— Какая я неловкая… — только и могла вымолвить Седа.

Ланс поднял ее на руки и отнес на постель.

Доктор, из местных, такой же зек, как они, сказал, что придется с недельку поскакать на одной ножке, а лучше полежать в постели. Сильный ушиб, кость не повреждена. Угораздило вас споткнуться. Ничего, пройдет. Будьте здоровы.

Когда он ушел, Седа простонала:

— Я — феноменальная дура. Рассказать — засмеют. Это ж надо — пришиблена молоком!

Ланселот хмыкнул.

— Никто не узнает. Мы с Язоном сохраним тайну: что молочком, оказывается, убить можно. Правда?

Язон, сидя на коленях у отца, важно кивнул. Он стал в итоге героем дня. Пока папа бегал за доктором для мамы, он водрузил тяжеленную (для него!) льдисто-холодную, ускользающую молочную глыбу на положенное место — в кастрюлю. Что и требовалось от настоящего мужчины, хозяина дома. Молодец, парень. Самостоятельный. И соображает быстро.

Всю последующую неделю готовка, уборка, стирка были на Лансе. Он не жаловался, лишь весело скалился, в ответ на покаянные взгляды Седы. Говорил:

— У тебя появилось время. Пиши.

Так случайно, или по неизбежности судьбы — родилась «Северная поэма».

Три года Седа трепетно хранила блокнот со стенографической записью. Знаете, как это трудно? В доме, нашпигованном видеокамерами? Знаете, что вообще владеть письменными принадлежностями, без особого на то дозволения, запрещено?

Из любых тяжелых ситуаций найдется выход. А однажды тебе улыбнется судьба. Она постучалась в дом поздним вечером, в конце седьмого года заключения. И имела вид коренастого мужчины, в военной форме под расстегнутым малахаем. На сером мундире без знаков различия блестела металлическая бляха с изображением сжатого кулака и буквами: «R.E.G.»

— Я — Торван Иомен. Вашему семейству на сборы — десять минут. Видеонаблюдение восстановят через двадцать, но лучше не рисковать.

Из лагеря в Арктиде бежать невозможно, если тебе не помогут. Глава «Службы безопасности Ее высочества» вывез опальное семейство на том же тюремном поезде, который доставил новую партию заключенных. Вам многое доступно, если вы занимаете столь высокую должность, как майор Иомен. Так Хозяйка Острова ему и сказала.

— Долго же я грела змею на своей груди. Да, Иомен?

— Я не предавал вас, Ваше высочество.

— Знаю. Вы жалили врагов моих. Честно исполняли службу. У вас не осталось сил — нести этот крест?

— Да.

— Ваша отставка принята, Иомен. Прощайте, не поминайте лихом.

Он четко повернулся и вышел, тихо затворив за собой дверь. Чтобы никогда не вернуться вновь. Оставшись одна в тиши кабинета, куда никто не войдет без зова, Хозяйка встала, прошлась, заложив руки за спину, по ковровой дорожке, гасящей звук шагов. Развернулась, подошла к окну. Вид на бухту Вагнока успокаивал, вселял умиротворение. Прошептала:

— Я не ошиблась в нем. Нет, не ошиблась!

«Внимание, штормовое предупреждение…»

Уныло бубнящий голос вырвал Нойс из забытья. Ах, боже ты мой, радио ожило! О чем разгавкалось лагерное начальство? Назавтра ввечеру ожидается хуевая похода. Учтем-с. Завтра ночью гулять не выйдем, ха-ха. Нойс встала, с сожалением сняла с постели измятое покрывало. Толстая, прочная, дешевая ткань. Стирать надо. Нехер было в обувке на него лезть. Попервоначалу не мешает и самой помыться.

Туалетная комната не поражала ни размерами, ни интерьером. Душ и сральное место. Совмещение ради экономии. И не надо предъявлять претензии Ее высочеству! Многие города извечного врага Острова — Эгваль, застроены типовыми шестиэтажками. С удобствами а-ля эти.

К радости Нойс, вновь дали электричество. Насвистывая случайно припомнившуюся мелодию, откуда она, черт возьми? врубила нагреватель и начала раздеваться. Походила голая по комнатам, ожидая, пока водичка согреется. В санузле видеокамер нет. По крайней мере, Ее чокнутое высочество там их не планировали. Что же до талантливых учеников из охранки Магистрата… кто знает? Но, в хате наблюдение везде. Пальцем показывать не будем, а то обидятся. Маскировали, да бестолку. Заезжая шлюха мигом углядела. Кстати, заметим, что когда свет вырубают, видеокамеры работают. Запитаны от другой сети.

Забрала из спальни скомканное покрывало. Сперва стирка, купанье после. А что на дворе? Ветерок крепчает. В эдаком климате любое строение за несколько лет окажется погребенным под снежными наносами. Поселок, однако, как новенький. Отчего так? Выйдите, посмотрите. И здесь сказался гений Ее высочества. Домишко, как все прочие, стоит на коротких, крепких сваях, и ветер свободно гуляет под ним. Оттого — никаких сугробов под стенами. Один недостаток — крыльцо высокое. Ну, это, кому как. Смотрится очень даже красиво.

Нойс вспомнила утренние злоключения на дровяном складе. Он построен с нарушением спецификации. Прямо на грунте. Какой-то умник решил, что раз на пригорке, то этого достаточно. Если бы. Расчет почти правильный, но не совсем. «Разыскать рационализатора-экономиста. Понизить в должности на две ступени. Оштрафовать на годовое жалование…» Ау! Ваше высочество, где вы? Так не хватает вашего мудрого руководства.

Остров. Вагнок. Резиденция Верховного Координатора. Кабинет для секретных совещаний. Полина Ждан вошла и села, не дожидаясь приглашения. Знала: Одиссей испытывает неловкость в обществе женщины, почти на голову выше его. Не то, чтобы она — дылда, просто команданте Йерк, он же Одиссей Неодим Гор — очень даже невысокий мужчина. Крепко сбитый, ладный для своих шестидесяти четырех лет. Лицо без морщин. Седая шевелюра без намеков на лысину.

Команданте прошелся по кабинету, заложив руки за спину. У Полины заныло сердце: эту манеру Одиссей заимствовал у той, чье имя они избегали называть вслух. Полина не была свидетельницей отношений Хозяйки Острова с ее, вначале врагом, а впоследствии, надежным соратником. Разделившим с ней горечь небывалого в истории войн поражения. С той лишь разницей, что Хозяйки не стало, а команданте — вот он, любуйтесь. Его военное имя — перевертыш псевдонима молодого революционера. Соратник Крей мечтал свергнуть тиранию Наоми Вартан. Вместо этого пошел к ней на службу. Куда было парню деваться? В руках Хозяйки оставалась заложница — его юная невеста Седа Лин.

Стать правой рукой диктатора, таким же полновластным вершителем людских судеб, как Наоми — достаточная плата за отнятую любовь? Или нет? Надолго разлученная с возлюбленным, Седа нашла себе другого партнера. Прошли годы. Муж Седы умер. Осень ее жизни скрашивают трое прекрасных сыновей и внуки. А Одиссей… до сих пор один.

Команданте, в раздумье, остановился посереди кабинета. Искоса бросил взгляд на своего Первого заместителя. Хороша. Прекрасно сложена. Соломенного цвета волосы. Большие серые глаза. Внимательные, добрые. Хотя загорается иногда в них злой огонек. Этой женщине досталось от жизни немало ударов. Но если вам скажут, что ей за пятьдесят, вы не поверите.

Одиссей же не сомневался, потому что знал ее точный возраст. С того самого дня, как Полина Ждан и Айвен Астер назвали ему свои истинные имена. Это случилось вскоре после захвата (тьфу, освобождения!) Острова, когда Эгваль получила от команданте Йерка хорошего пинка. Незадачливая парочка, пытавшаяся овладеть Островом до него, решила не играть в прятки и во всем созналась. Ведомые общей целью, все трое договорились объединить усилия.

— Полина! Мои отважные сетевые бандиты, э-э… программисты, утверждают, что Магистр забыл отрубить наш канал связи с Арктидой. Скорее, не знает, что он уцелел во время войны.

Глаза Полины потемнели.

— Мы сможем видеть ее?!

— Слышать тоже. Если получится.

Спустя полчаса напряженного ожидания раздался телефонный звонок. Виноватый голос доложил, что канал связи с Арктидой внезапно отключился.

Эгваль. Майя. Дом власти. Резиденция Координатора Эйкумены. Сильвер Мадариан тихо дремал в широком, немного расшатанном кресле. Он привык к нему, и менять не хотел. Большой, грузный, с обвислыми щеками, он скорее походил на пожилого лавочника, нежели на видного государственного деятеля.

Жужжание зуммера разбудило его. Поднял веки. На экране видео мерцал срочный вызов. «Верховный координатор Острова О. Н. Гор».

— Здесь я, — буркнул Мадариан, включил изображение и чуть подвинулся, чтобы собеседник видел его в кадре.

Главарь Острова выглядел злым и усталым. Его снежно-седая шевелюра пребывала в легком беспорядке. «Не иначе, как за голову хватался», — с некоторым злорадством подумал Мадариан. А вслух сказал:

— Доброго дня, команданте Йерк. Слушаю вас внимательно, — тот слегка улыбнулся, услыхав свой военный псевдоним, и, опустив ответное приветствие, сразу перешел к делу:

— Вы отдали приказ физически устранить одну известную нам особу

Мадариан поспешно прервал:

— Нет-нет и еще раз нет! Я не давал никаких распоряжений! Директор ОСС, Вик Энрон превысил свои полномочия. Я строго предупредил его. Миз Винер и вам незачем беспокоиться, уверяю.

Одиссей Гор словно не услышал.

— Также, в Эгваль ведется разнузданная анти-новтеранская кампания. Напоминаю, что пленные новтеране, это — дети, и призывы к их истреблению…

Мадариан успокаивающе поднял руку.

— Поскольку Дети Новтеры находятся на Острове и под его защитой, то им также ничто не угрожает.

— Не увиливайте. «Остров — укрыватель маленьких чудовищ, которые вырастут и уничтожат Мир». Такой мотив присутствует в вашей пропаганде.

— Почему — моей? — поморщился Мадариан. — У нас — свободная страна и свободная пресса.

— Безусловно, — с иронией согласился Гор.

— Поймите, — продолжал Мадариан, — у обеих наших стран рыльце в пуху. Десятилетиями Остров культивировал неприязнь к Эгваль, к «варварской угрозе с востока». Полезная мера для сплочения нации. Как и обещанная перспектива всеобщего счастья, так называемый «Светлый путь». Хозяйка оставила по себе долгую память. Говорят: гений и злодейство — вещи несовместные; к сожалению, это не так. Наоми Вартан была гением, родившимся на свое и всего Мира несчастье.

— Это — вы так думаете, — мрачно заметил Гор.

— Многие так думают. Нынешняя враждебность к Новтере, охватившая Эгваль — для вас гораздо безопаснее. Вместо клича «сокрушим Остров», народное недовольство выплескивается в неприязни к чему-то абстрактному

— Неужели?! Эта ваша абстракция дважды выливалась в кошмарную реальность.

— Не волнуйтесь. Новтера получила страшный урок и третьей попытки не будет. Мы навсегда отразили угрозу.

— Кто это — «мы?» В первый раз, одиннадцать лет назад, это был Остров. И не травите мне байку про «подвиг адмирала Геллы». А во второй раз, уж точно, Эгваль и рядом не стояла, когда Скайтаун получил неотразимый удар. Кстати, да, спасибо за ваши заверения. Полагаю, они заслуживают доверия.

Изображение команданте Йерка исчезло. Мадариан иронически улыбнулся пустому экрану. Но, на душе у него кошки скребли.

Лагерь в Арктиде. Нойс, закутавшись в покрывало, как в тогу, прошлась по дому, закрывая ставни. Да, естественно, наружные ставни закрываются изнутри. Ее высочество не зря хлеб ела. Дом правильно сконструирован — для сложного климата. А что за окном всё так противно и тоскливо… — извините. Иное проектом не предусмотрено.

Нойс подняла голову к потолку, устремив немигающий взгляд в объектив потайной видеокамеры. Знаем эти ваши сучковатые доски! Вздохнула и отправилась заниматься стиркой.

За этим нудным занятием гадала: что за печать легла на уста? Нет бы, вякнуть что-то суровое, гордое, героическое. Ты же умеешь. Заявить, что не сдашься — никогда, никогда! И что б вы лопнули от напрасных ожиданий! Плевать, что не увидит и не услышит никто, кроме шестерок Магистра. Услышанное не умирает. Капля точит камень. Нельзя упускать ни единого шанса. Слово — тоже сила, а твое — тем более. Но ты смолчала. Невозможно повторить себя прежнюю. Что вчера отдавалось трепетом в сердцах и поражало души — сегодня смешно и стыдно.

Я все отдам не за ответ:

кто виноват.

Дождя стук дробный на стекле,

и вешний сад.

Косой луч солнца глаз моих,

коснется вдруг.

Яснеет небо, ветер стих…

Вечерний луг.

С крыльца сойти исподтишка,

Войти бы в круг,

Где слышен голос пастушка

и смех подруг…

Как промотавшийся игрок,

о чем молю?

Кому и что отдать в залог?

Лишь жизнь мою.

6. ПОБЕГ

За одинокой фигурой, бредущей по снежной равнине, оставалась цепочка следов, отмечавшая пройденный путь. Так видела камера наблюдения. Себе же Нойс представлялась первопроходцем, рассчитавшим кратчайший маршрут. Пусть смотрят за ней недружелюбные глаза — да хоть повылазьте. Я погулять вышла.

Издали стена выглядела полупрозрачной полосой с тонкими темными прожилками. Извращенная фантазия Ее высочества. Решетчатое сооружение, высотой с десятиэтажный дом. Толстые, вертикальные несущие колоны. Горизонтальные перекладины. Каждое пустое пространство между ними заполнено точно так же, более мелкими элементами. От долгого разглядывания рябило в глазах.

Громадная экономия материалов, по сравнению со сплошной преградой. И она — такая же неодолимая! Хотя сквозь нее беспрепятственно проникает ветер. Он один здесь свободен и волен.

Допустим, во-первых: часть видеокамер вышла из строя, и образовалась недоступная наблюдателям зона. Ты взбираешься, цепляясь за металлические перекладины, к которым мгновенно и намертво прилипнет голая кожа ладоней. Ты, естественно, в перчатках. Толстых, двойных. Пока они сухие, удар током не страшен.

Допустим, во-вторых: у тебя есть пилка по металлу. Чисто случайно, в лагере для опасных заключенных, в кухонной утвари нашлась. Ха-ха. Ты елозишь ею, перепиливая стальные трубки. Через которые периодически проходит ток высокого напряжения. Когда-то в Олдемине, помнишь?.. хоронили паренька. Монтера. Попал под разряд. Электрическая дуга прожгла резиновые перчатки и убила мальчишку.

Ладно. Пусть, в-третьих: выйдут из строя датчики, управляющие включением тока. Тогда, трудясь половину морозной ночи, ты проделаешь в решетке дыру, достаточную, чтобы проскользнуть. И бодренько… Да? У тебя еще остались силы? Шлендаешь… куда? Вперед!

Через двести метров видишь точно такую же, гордо воздвигшуюся стену! Ограда в лагере — двойная. Тонкая шутка Ее высочества. Все труды напрасны, начинай сначала. Чу! Слышишь? Собачий лай. Сторожевые псы меж двух оград.

И пусть, в-четвертых, пятых и сколько там еще?!.. Ты обманешь, (как же?), вездесущих псов. Преодолеешь наружную изгородь. Свободна! Иди!

Куда?

Север — горы вплоть до полюса. Запад и восток — горы! И — вечная зима.

Единственный путь — топать пешком на юг, вдоль железной дороги. По ней не ходят поезда, кроме одного. Да и тот — не по расписанию. Через каких-нибудь три с лишним тысячи километров ты придешь в Норденк. Заявишься в Университет. Откроешь ногой дверь в кабинет Великого Магистра и плюнешь в его добродушную физиономию. Правда, смешно? До слёз.

Приступ жалости к себе прошел. Нойс сняла перчатку, чтобы высморкаться сквозь пальцы. Фу, как неэлегантно. При дворе Великого Ваги тебя бы обсмеяли. «Не сморкайся в пальцы или в угол скатерти. Для этого есть рукав камзола».

Жили когда-то на свете культурные люди. Рыцари. Богатыри. Даром, что пьяницы и разбойники. Нойс фыркнула. Пора убираться восвояси, пока холод не взял над тобой верх. Нагулялась.

Везде одно и то же. Лагерь в плане — правильный шестиугольник, окруженный двойным колоссальным забором. В промежутке — шесть сторожевых башен, на равном расстоянии друг от друга. Мрачные сооружения из серого бетона. Лагерь поделен на шесть секторов, в них дома с четырехскатными крышами. Типовая одноэтажная архитектура. Вокруг центра расположены хозпостройки, склады для барахла, которое еще сгодится в дело. Например, в печку.

«Ваше высочество! Симметрия — эстетика идиотов! Вы этого не знали?» Разделавшись мысленно с создательницей арктической тюрьмы, Нойс отправилась в обратный путь. Если надолго не останавливаться, то не так уж холодно. Погода удержится до вечера. Это когда нет пурги, не воет ветер и не жалит лицо снежная крупа. В пургу видимость нулевая, заблудиться и замерзнуть насмерть можно в трех шагах от дома. Но, вернуться до ненастья — времени хватит. Сдвинула пониже пластмассовый, со множеством дырочек, козырек, прикрывая глаза. Защита от рассеянного ультрафиолета. От снежной слепоты.

Нога провалилась в снег не так глубоко, как раньше, и Нойс, от неожиданности, споткнулась. Пригорок, занесенный снегом. Выступ скальной породы. Что же еще?

Шагать бы дальше, но что-то ее остановило. Начала разгребать ногой, внизу снег слежался. Вынула из кармана штормовки завернутый в тряпицу кухонный нож. Наклонилась, разрыхлила острием ледяную корку… Господи!

Человек умер давно. Лет двадцать или более тому назад. Когда лагерь действовал. Несчастного не застрелили — верхняя одежда не повреждена. Просто шел себе и шел, лишился сил, упал. Замерз. У Нойс не хватило духу раскапывать дальше. Она страшилась увидеть заледенелое лицо покойника. Не хотела знать: мужчина перед ней или женщина. Кинулась прочь с поспешностью, похожей на бегство.

Как посмели скрыть?! Почему никто не доложил? Кого не досчитались среди живых в один из хмурых лагерных дней? Сколько безвестных жертв таят здешние снега? Как Ее высочество не заметила, что ее окружают ложь и обман? Как вообще смогли обмануть ту, кого обмануть невозможно?

Ответ известен. Наоми Вартан устала смотреть в души людей. Это ей надоело. Душевный покой стал дороже искусства разбираться в чужих грехах. Со временем она всё больше выпускала вожжи из рук. И не надо ее винить! Силы человеческие имеют предел. А заменить Хозяйку некем — так уж было устроено ее государство.

Домой Нойс вернулась в изнеможении. Вымотавшись настолько, что реши умереть, даже этого не смогла бы. Да, притомилась! Знаете, как на морозе калории тратятся? Она не призналась себе, что главным образом ее лишило сил пережитое душевное потрясение. С трудом разделась и рухнула на постель.

Фон на левом запястье Астера тихонько пискнул. Ожидание в приемной Великого Магистра вышло оскорбительно долгим. Время от времени забегал секретарь, бормоча извинения. «Шеф на выезде, звонил, просил подождать…» Астер, сидя в ленивой позе, благосклонно кивал. Прикрыл глаза, притворяясь, что наслаждается нечаянным отдыхом.

Шел пятый час с момента, как он ступил под высокие мрачные своды Университета. Издавна знаменитого учебного и научного учреждения. Угрюмое шестиэтажное здание с обширным внутренним двором и башней обсерватории традиционно служило резиденцией правителя. Велик и скромен Магистр, он же господин Ректор. Он же — Председатель Банка Магистрата — крупнейшего в Мире финансового учреждения. В наши дни сложно совмещать три должности в одном лице. Но Томас Канопос полагал, что отлично справляется.

Астер считал это блажью и откатом в прошлое. Наравне с похвальбой Фомы, что он, мол, способен обходиться без обширного штата чиновников и обслуги.

С поклоном подошел секретарь. Его песочного цвета усы неряшливо топорщились.

— Э-э, извините… простите! Великий Магистр не сможет вас сегодня принять. Он с утра э-э… убыл по срочному делу и не успевает вернуться.

Астер поднялся, смерил секретаря взглядом.

— Понимаю. Путь длинный. Вашему начальнику его никак не одолеть. Пройти двадцать шагов от стола до двери кабинета. Я знаю, что с утра он его не покидал. Передайте мои пожелания успешной работы на благо Магистрата.

Когда Астер ушел, Магистр с мягкой улыбкой спросил секретаря:

— Как впечатление? Он сильно разозлился?

— Внешне — нет. Но, будь его воля, он бы вас убил.

Нойс проснулась от залившего комнату мерцающего света. Лиловые всполохи, похожие на молнии беззвучной грозы! Вскочила, с колотящимся сердцем, подбежала к окну. Ох, ты ж!

Яркое дрожащее марево в небесах. Его сияние пронзает облачный покров. Совсем недавно оно окутывало весь Мир. Энергетическая сеть. «Невод» Скайтауна! Им он черпал энергию отовсюду. Например, перехватывая солнечный свет и охлаждая тем самым планету. Вот почему климат так испортился. В Арктиде тоже. Раньше хоть иногда здесь можно было увидеть солнце.

Кроме того, Скайтаун похищал электричество, вырабатываемое любыми устройствами. Как?! Неведомо. Техника Новтеры неотличима от магии. Нойс помнила бардак, который начался в Мире, когда повсеместно отказали двигатели внутреннего сгорания. Само собой, ведь для ДВС нужна искра. Ее дает (давало!) магнето. Или, как в современных моделях — электронное зажигание. Но, электричество-то… тю-тю! Лишь на Острове сообразили вернуться к первоначальному изобретению: запальной трубке. С которой ДВС и появился в Мире когда-то.

Так Остров получил временное преимущество над остальным Миром. Быстро и бескровно отвоевал почти все территории, утраченные одиннадцать лет назад. Команданте Йерк эффектно отомстил за поражение, понесенное Хозяйкой. А как же царящий в небесах Скайтаун? «Считайте его природным бедствием, причудой погоды», ¬— якобы сказал команданте.

Скайтаун погиб, но клочья «невода» всё гуляют по прихотливым орбитам вокруг Мира. Оттого климат наладится не скоро. И наплевать! Не о том думаешь, кретинка! Нойс оделась быстро, как солдат по тревоге.

В морозилке взяла кулек со строганиной. На кухне захватила фляжку с водой. Жевала на ходу, поспешно запивая. Толкнула входную дверь и вышла на высокое крыльцо в сиреневый пылающий вечер.

Сбросила с саней остатки дров. Пнула ногой горку снега, проследила, как она рассыпается в воздухе снежными искрами. Предсказанный накануне ветер невелик, но есть.

Вытащила сани на улицу. Развернула по ветру. Пустые они были совсем легкими. Толкнула, разгоняя, и бросилась на них ничком. Перед ней оказался тот самый аккуратно скатанный тючок из прочной и легкой ткани. Недавно она гадала о его назначении. Он здесь не зря. Он нужен! Рванула шнурок и столкнула скатку с саней. С восторгом увидела, как ткань разворачивается, раскрывается, наполняется воздухом! Поехали!!

Парус-парашют, сделанный из портьеры и бельевых веревок! Изобретение мужа Седы. При правильном ветре сани сами вас довезут.

Небесный световорот достиг зенита. Нойс казалось, что она слышит низкий вибрирующий гул — ложное впечатление, слуховая иллюзия. Одновременно слышала скрип снега под полозьями саней — подлинный, настоящий звук! Ветер взвыл, сани рванулись вперед с нарастающей скоростью. Нойс впервые за долгое время ощутила, что по-настоящему живет.

Легко наловчилась управлять парусом, подтягивая или отпуская стропы. Счастливо избежала столкновения с россыпью припорошенных снегом деревянных обломков. Вовремя заметила. Похоже — останки таких же саней, как те, на которых она сейчас ехала. Хозяйственные постройки в центре лагеря промелькнули в опасной близости, но испугаться Нойс не успела. Перед ней открылась улица, прямая как стрела. Если бы глянуть сверху, то лагерь, со всеми постройками, напоминает снежинку. По нему можно проехать напрямик из конца в конец. «Спасибо за симметрию, Ваше высочество! Зря я вас ругала».

Ветер усилился, парусом стало трудно управлять. Нойс изо всех сил тянула за туго натянутые нижние стропы, чтобы «погасить» купол. Но он тут же наполнялся вновь. Нойс сообразила, что надо выбирать стропы быстро и как можно сильней! Тогда дьявольская штука сложится окончательно.

Умные мысли всегда приходят с опозданием. Сани взлетели вверх, подброшенные на белых волнах сугробов у подножья стены. Нойс свалилась, сгруппировалась в падении и съехала на пятой точке по противоположному склону. С трудом поднялась, горбясь под ударами ветра. Медленно выпрямилась. Ее цель предстала перед ней во всей красе.

Стена-решетка состояла из квадратов со стороной в десять метров, сложенных из толстых стальных труб. В высоту таких квадратов — четыре. По шестикилометровому периметру — сосчитайте сами. Каждый перечеркнут по вертикали и горизонтали трубами вдвое меньшего диаметра. Получившиеся четыре малых квадрата поделены аналогично. В результате наименьшие квадраты имеют такие размеры, что и голову не просунешь; и ограничены пяти-миллиметровыми стальными прутками.

Структура, повторяющая себя во все более мелких деталях. Фрактал. Оригинально. Остроумно. Экономично. Хочется смело и открыто сказать всю правду, прямо в лицо: вы — гений, Ваше высочество.

Подгоняемая ветром, Нойс подошла к циклопическому сооружению. Прислушалась. Кроме звенящего воя ветра — никакого другого звука. Сигналы тревоги молчали. Нойс взялась обеими руками за переплетения решетки. Подтянулась. Сквозь перчатки в ладони проник холод стылого металла. Нащупала ногами опору. Отсчитала про себя десять секунд. Перед подачей электрического разряда должен прозвучать короткий сигнал. Прошло еще столько же времени… Ничего. Датчики не работали. Ничего не работало!

Хозяйка была предусмотрительна, хитра, коварна. Но она не могла предвидеть появление Скайтауна! Не знала, что наступит время, когда остатки бесплотного «невода», кружащие вокруг Мира, пусть ненадолго, но обесточат лагерь.

За этими размышлениями Нойс успела забраться на высоту первого квадрата. Впереди, то есть, наверх — еще тридцать метров. И, по обратной стороне, вниз — все сорок. Ветер помогал, дуя в спину, прижимая к решетке. Он спас ее, когда онемевшие от холода руки сорвались и от падения Нойс отделяли доли секунды. Но она держалась, как приклеенная. Когда порыв ветра ослаб, успела просунуть руки сквозь решетку. И прочно зацепилась на высоте десяти метров. В голову пришла ясная, трезвая мысль.

«Смерть — это мир за вычетом меня. Завтра здесь найдут мой застывший труп».

Рассвирепевший ветер высасывал тепло из тела. Полярная одежда спасет ненадолго. «Не медли, дорогая. Не хочется, чтобы ты бездарно околела». Нойс умела вызывать у себя кратковременный прилив сил. Она согреется; руки вновь обретут чувствительность. Доберется до верхнего края решетки. Но даже если перелезет на обратную сторону, спуск уже стал невозможным. Настолько времени «форс-режим» ей не удержать. Она быстро ослабеет — естественная реакция организма. Ураганным ветром ее оторвет от решетки на первых же метрах спуска.

В довершение неприятностей пошел мелкий, колючий снег. Нойс запрокинула голову к расколотым небесам. В прорехах среди темных туч безжалостно пылали лилово-огненные полосы. На узорном сказочном фоне решетка выглядела угольно черной. Толстые черные линии, в них — линии потоньше. Еще и еще. Аллегория бесконечности.

Бросив наверх прощальный взгляд, Нойс начала спускаться. Хорошая была импровизация. Невероятное стечение обстоятельств больше не повторится. Когда не работают сторожевые системы. Когда погасли прожекторы. Когда от неверного света обезумевших небес попрятались в страхе сторожевые собаки. Казалось, удача складывалась на стороне Нойс.

Но Ее проклятое высочество соорудила чересчур масштабную преграду. Остается одно: пешком домой и немедля. Не впадать в отчаяние. Ты же не надеялась, что с бухты-барахты всё получится? Развлеклась вечерком, вот и славно. Придумаем что-нибудь еще. Как забавно: охрана не догадывается о твоих шалостях. Поутру соглядатаи обнаружат тебя дома и ничего не заподозрят.

Нойс ощутила твердую почву под ногами. Таки слезла! Повернулась навстречу ветру и осознала, что не может идти.

В хороший день лагерь можно пересечь за час. А в непогоду?.. Нойс с трудом сделала шаг, второй. И поняла, как погиб тот несчастный, останки которого она нашла утром. Он обессилел, пытаясь идти против ветра.

Нойс начала сильно мерзнуть, и почти ослепла от летящей в лицо снежной пыли. Где же найти укрытие? Ничего не видя, полузадушенная метелью, Нойс повернулась к ветру спиной. Не удержалась на ногах, упала, зарывшись лицом в мягкий свежий снег. «Тот человек… он или она — тоже хотел, во что бы то ни стало вырваться отсюда…»

Однажды Хозяйку спросили:

— В самом ли деле из вашей тюрьмы нельзя убежать?

— Разумеется, можно. Умирая, вы освобождаетесь от любых уз.

Утро медлительно разгоралось над Арктидой, придя на смену ночному дьявольскому сиянию. Метель давно стихла. Над лагерем царила тишина.

Ее разорвал вой сирены. Через мгновение к ней присоединилась вторая. Затем еще. Спустя минуту многоголосый отчаянный вопль бился под мутной чашей небес.

В опустевшем доме, когда-то бывшем жилищем Седы Лин, заговорило радио. Испуганный голос повторял:

— Нойс Винер, подойдите к радиоточке! Нойс Винер…

Сирены умолкли. Вместо них ударил громоподобный глас:

— НОЙС ВИНЕР, ДАЙТЕ О СЕБЕ ЗНАТЬ!!

Зов обежал лагерь по кругу трижды — поочередно включались громкоговорители на шести сторожевых башнях — и вновь вернулась тишина.

За три тысячи километров от печальных снегов Арктиды, в Норденке, в Университете, в кабинете Ректора, хмурый и не выспавшийся, Великий Магистр закончил телефонный разговор, последним словом в котором было: «найдите». С каменным лицом положил трубку. Задумчиво поскреб черную щетину на подбородке. Поднял глаза на двоих помощников, замерших перед ним. Повел недовольно головой, крепко посаженной на толстой шее. Встал. Решительным шагом пересек кабинет, подошел к окну. И с треском захлопнул форточку, впервые явив признаки гнева.

— Какой урод её все время открывает?!

На утренней лекции Лора и Одри сидели рядом. В их сторону часто оглядывались. Не потому, что зрелище стройной девушки в длинном черном пальто и ее крупнотелой подруги в накидке из белого меха лиу было чем-то необычным. Просто Лора давно стала местной знаменитостью. О ее приключениях в Суоре знали все. И студенты и преподаватели. Виной тому — мерзавец Сонгер. Четыре месяца назад он красочно расписал собственные похождения в Королевстве Орхи. Сопроводив жуткий рассказ фоторепортажем. Рабы на полях. Ров с трупами. Фото Лоры в плену…

— У тебя отбоя нет от поклонников, — прошептала Одри.

— Да пошли они… ухажеры…

Плохая обстановка для романтических увлечений. Не зря студенты сидят в аудитории в верхней одежде. На улице -10, в здании +7. Грифель держишь в руке, не снимая перчаток. Великий Магистр недавно выступил с бодрым заявлением, что климат скоро наладится. Брехло улыбчивое.

Настойчивые усилия Астера до сих пор не прояснили судьбу Нойс. Кроме слуха, что ее отправили в страшную тюрьму в Арктиде. Лора дважды звонила Астеру, но он отделывался пустыми словами утешения. Кстати, вечером того злосчастного дня, после всяческих угрожающих намеков на излишнюю болтливость Лоры, бластик он ей так и не отдал!

— Вы же не попретесь с ним в общежитие…

Напрасно было доказывать, что она, как положено, сдает оружие при входе. Астер лишь гнусно улыбался.

— Вы бы еще с атомной бомбочкой в альма-матер заявились. Это вам — не пугач какой.

Аргумент, что это — рядовое оружие школьников Новтеры, тоже не подействовал.

— Привычка владеть оружием с детства — это одно. Ходить с бластиком, раздуваясь как индюк, от гордости, и потеряв оттого остатки бдительности — совсем другое. Тот, кто подарил его вам — оказал гибельную услугу.

Над этими словами Лора размышляла до сих пор.

Меж тем, Арсений Томкин за кафедрой отвлекся от темы: «особенности архитектурного стиля современных городов», чтобы походя пнуть власть предержащих. Высокий, широкоплечий, с холодными голубыми глазами. Прекрасный оратор. Роль народного трибуна подошла бы ему больше, чем преподавателя в Университете.

— Полюбуйтесь в Сети на их дворцы! За каких-то десять лет банда сбрендивших феодалов расхитила и промотала богатства страны. Банк Магистрата уже не тот, что в легендарном прошлом! Которым нас соблазняют в назойливых программах видео. Традиции… Духовные скрепы… Интеллектуальный потенциал Магистрата, практически — утерян! Когда богословие приравнено к научной дисциплине — хорошего не жди!

Лору тревожило фрондерство Томкина. Имея горький опыт: как может отозваться одна, случайно брошенная фраза — Лора с недавних пор всерьез опасалась за Арсения. И этот его визит к Магистру! С протестом против запрета на изучение тонго! Языка техники и науки, впервые введенного в обиход на Острове. К счастью, обошлось. Магистр снисходительно выслушал профессора-вольнодумца и пояснил, что изучение тонго наносит ущерб духовным устоям народа. На коих зиждется мораль и нравственность. Томкин вернулся домой, кипя от злости. Сказал Лоре:

— Он — не дурак! Напротив! Светлая голова, выдающийся ум.

— Тогда зачем запрещает язык, на котором изложено 90 % научной и технической информации?! — ужаснулась Лора. — Он же сам великолепно владеет тонго!

— Вот именно! Намерен монополизировать знание. Чтобы им обладал лишь узкий круг людей. Мы семимильными шагами возвращаемся в феодализм!

Сегодня Томкин те же мысли излагал перед студентами. Добром это не кончится, а новой потери Лоре не вынести.

— Покорность, безропотность людей, которую мы наблюдаем — не вечна, — продолжал Томкин. — С виду незыблемая, система однажды развалится от легкого толчка. Это произойдет как бы случайно и неожиданно для всех.

Его слова прервал отдаленный грохот, донесшийся с нижнего этажа. Одри испуганно ахнула. Лора ощутила, как задрожал пол под ногами. Озноб страха внезапно пронзил тело. Глупости! Невозможно! Последнее землетрясение в Норденке случилось тысячу лет назад! Это — теракт?! В аудитории послышались панические возгласы. Третий этаж. В окно не выпрыгнуть — убьешься. А если здание обрушится, то погребет всех под собой.

Томкин поднес микрофон к губам, собираясь что-то сказать, но не успел.

Удар, оглушительный треск, всеобщий вопль ужаса.

Аудитория представляла собой амфитеатр с обширным пустым пространством перед кафедрой. Некоторые профессора любили читать лекции, расхаживая по нему, как по театральной сцене. Томкин не имел такой привычки, и никогда не отходил от кафедры. Позволяя себе разве что переступать с ноги на ногу и скупо жестикулировать. Подобная нелюбовь к «разговорам на ходу» сейчас спасла ему жизнь.

Паркетный пол перед кафедрой вспучился, брызнул снопом щепок и цементного крошева. Нечто сверкающее промелькнуло снизу вверх, наподобие сполоха серебряного света. Высокий лепной потолок треснул, в нем образовалось отверстие поперечником около двух метров. Вниз обрушился водопад пыли и раздробленной штукатурки вперемежку с обломками лепнины, и черт знает чем еще.

— Под столы! Под столы!! — проревел Томкин в микрофон.

Лору уговаривать не пришлось. Сильно пнув обомлевшую Одри, она нырнула под стол. Опамятовавшаяся подруга последовала за ней. Сверху на крышку стола дробно сыпалось что-то тяжелое. Одри закашлялась. Лора, прикрыв лицо рукавом, осторожно выглянула. Как раз вовремя, чтобы заметить, как серебряный свет полыхнул в обратном направлении: сверху вниз.

Над ними гремел голос Томкина:

— Каждый — проверь: не ранен ли? Осмотреться в поисках пострадавших!

Лора выползла из укрытия и помогла Одри. Всегда кроткая, подруга раскраснелась, глаза сверкали.

— Мария-дева святая, недотраханная! Что же это такое?!

Томкин велел не подходить к огромной, с неровными краями дыре в полу.

— По задним рядам, к боковому проходу!

Перепуганные студенты потянулись к выходу. Двое вели под руки товарища с наскоро перевязанной головой. Убитых нет, и то хорошо… Лора задержалась, поджидая Томкина. С радостью увидела, что он не пострадал.

Взъерошенный, в куртке, испачканной цементной пылью, он тоже пробирался к выходу. Осторожно обошел провал в полу и замер. Оттуда доносилось нарастающее жужжание. Похожий звук издает высоковольтный трансформатор. Одновременно возник неяркий свет. Из глубины провала медленно поднимался сияющий ртутно-серебряным блеском странный объект. Банально простой, геометрически правильный. Грубо говоря — ящик, размерами метр, на метр, на полтора. Ни ручек, ни кнопок, ни замков. Так же, как ничего, способного удерживать диковину в воздухе. Но не это поразило Лору.

На «диковине», на коленях, пригнувшись, стоял человек! Среднего роста, тепло одетый. Поза его выражала готовность к немедленному броску. Откинутый назад капюшон штормовки, открывал коротко стриженую темноволосую голову. Большие карие, исполненные темной силы глаза, обветренные губы…

Женщина.

Забыв обо всем, Лора с криком бросилась к ней.

— Нойс!?.. Нойс!!!

7. ЯЩИК ПАНДОРЫ

Нойс выпрямилась, вытянула руки ей навстречу. И Лора шагнула в ее объятия! Она опасалась неловким движением столкнуть Нойс или поскользнуться самой. Но стоять на гладкой поверхности ящика было легко. Некая странная сила поддерживала ее, помогая сохранять равновесие. Боковым зрением Лора видела уплывающие вниз, один за другим, залы Университета. А также, межэтажные перекрытия «в разрезе». Словно ехала в неспешно поднимавшемся лифте. Темнота чердака раздалась светом морозного дня.

— «Смотри только на меня!..»

Лора не поняла: на самом ли деле она слышит Нойс или вообразила себе ее слова. Неважно! Всё правильно. Надо смотреть на усталое, милое, прекрасное лицо Нойс. И слушать ее мысленный зов…

— «Хорошо, что ты здесь. У тебя есть фон?»

— Твой фон у меня!

Нашарила во внутреннем кармане пальто фон и бережно вручила Нойс. Их ладони соприкоснулись. Лорой овладело спокойное бесстрашие. Как должное она принимала чудесный и необъяснимый факт полета над городом. На чем же? На ведьмино помело не похоже.

— Астер… Астер!.. — Нойс говорила тихо, но Лора по губам угадала имя. Кто поможет им, кроме этого ловкача! Нойс закончила короткий разговор и сунула фон в карман куртки. Другой рукой она крепко обнимала Лору. Солнечный свет тихо померк. Это выросшая перед ними стена Торговой галереи закрыла солнце. Волшебный полет завершился. Через несколько секунд Лора спрыгнула на покрытый трещинами заледенелый тротуар. Нойс по-хозяйски уселась на колдовском ящике и сердито уставилась на парочку случайных прохожих. Ступайте себе мимо. Те, обалдело озираясь, побрели прочь.

Нойс, уверившись, что посторонних глаз и ушей больше нет, сказала:

— Запас времени — минут семь. Пока Магистр сообразит, что к чему.

— Что там Магистр… Я ничего не понимаю!

— Не прикидывайся годовалым стиксом. Ты у меня — умничка.

Нойс говорила без улыбки, и, одновременно, торопливо расстегивала куртку. Но Лора видела, как ей весело. И жарко. До нее, наконец, дошло.

— Библиотека!?

Таинственный источник древних знаний и технологий. Бывшая собственность Хозяйки Острова! Устройство, сочетающее суперкомпьютер и средство передвижения. Чтобы, при случае, не волочь его на своем горбу.

Во время обзорной экскурсии по Университету, первокурсникам показывают подземный зал Библиотеки и ее саму. Издали и недолго. Для Лоры это было три года назад. Тогда же она узнала ее историю.

После разгрома Острова Библиотека досталась властям Эгваль, как военный трофей. Талантливому инженеру, которого иначе, как «Фома» никто не звал, поручили восстановить доступ к хранящейся в Библиотеке информации. «Разберешься — наградим, нет — пеняй на себя». Он и разобрался. Да так, что нет больше Фомы, а есть Великий Магистр Томас Канопос. Можно представить его недоумение и гнев, когда он узнает, что лишился своего сокровища!

Усмехнувшись, Лора уселась рядом с подругой.

— Обалдеть! Не приходилось видеть ее вблизи! Тем более, попирать задницей.

— Любуйся, — великодушно разрешила Нойс. — Попирай.

Послышался шелест шин. По характерному звуку двигателя Лора узнала авто Астера. Черный, пугающе быстрый автомобиль появился из-за поворота и резко затормозил рядом с ними. Задняя дверь скользнула на кронштейнах вверх. Одновременно открылся багажник. Нойс вскочила, увлекая за собой Лору. Легким манием руки заставила Библиотеку воспарить и умоститься в багажнике авто. Затем сбросила штормовку с плеч, небрежно швырнула на тротуар. Втолкнула Лору на заднее сиденье, запрыгнула следом.

Хлоп. Хлоп! Багажник и дверь закрылись одновременно. Астер рванул с места в своей обычной манере — держись и не ахай. Лора больно сжала ладонь Нойс.

— Сейчас же всё объяснишь, или помру от любопытства! Здесь и немедленно. Говорили: ты сослана в Арктиду?!

— Ага. Двадцать минут, как оттуда.

От беспечной серьезности Нойс не только Лора, но и Астер едва не лишился дара речи.

— ?!..

— Всё так просто, что даже не знаю, как рассказать.

Ладонь Нойс лежала в ладони Лоры. Непередаваемое чувство — когда тебя согревает тепло родственной души.

— Выкладывай. И не ври.

Подумала, что в сложившихся обстоятельствах Нойс может сочинить какую угодно историю. И не проверишь. Есть только факт — Нойс здесь, рядом с ней!

Астер вырулил на узкую, извилистую, пустынную улицу. Если на основных магистралях Норденка сохранялось какое-то движение, то здесь даже прохожих не было.

— Я поспешил к вам немедля и без вопросов. Всё же надеюсь узнать подробности.

— Вам вести машину.

— Уши у меня свободны, — усмехнулся Астер. — Вы — тщеславны и томите нас, наслаждаясь собой.

— Подождите. Будет вам удовольствие.

Нойс сняла ботинки. Опустив боковое стекло, вышвырнула вон. Лора, ежась от ворвавшегося в салон холодного воздуха, скорчила недоуменную гримасу.

Вслед за ботинками «на волю» отправились носки, за ними штаны и свитер. Нойс осталась в облегающем трико. Его так же сняла и выкинула, оставшись голой. Лора лишний раз убедилась в физическом совершенстве подруги. Что касается Астера, то он невозмутимо вел авто, как будто ничего особенного не происходило.

Оставшись нагой, Нойс облегченно вздохнула. Покрутила ручку, поднимающую стекло и ледяной сквозняк прекратился.

— Порядок. Вживленных жучков во мне нет. Остальные… — она иронически присвистнула.

— Носочки-то зря… — усомнилась Лора.

— Люблю быть последовательной. Снимай пальто.

Фыркнув, Лора отдала ей пальто. Нойс застегнулась на все пуговицы, повела плечами. Окинула одобрительным взглядом Лору, дескать, хороша. Тоненькая фигурка упакована в сапожки, штаны, свитерок с высоким воротом. Прелесть.

Лора игнорировала ее восхищенный взгляд. С напускной серьезностью сказала:

— Признавайся во всём. Или отберу назад пальто и выброшу голой на дорогу!

За отрывочными фразами Нойс встали мрак ночи, арктический холод, отчаяние…

…Ты лежишь ничком на снегу. Кажется, что становится теплее. Значит, ты замерзаешь. Не самая трудная смерть. Закрой глаза. Увидишь милые лица дочерей. Бобби улыбается. Тея серьезна. Закрой глаза. Ты их увидишь…

«Мама, не спи! Вставай, мама!!»

Нойс со стоном приподнялась на руках. Как тяжело… Рыча, забилась в попытке встать. Ничего не вышло оттого, что ноги в чем-то запутались. Твою ж мать! Это смятый парус-парашют. Рядом саночки, наполовину занесенные снегом. Толку от них — ноль. Вынула из кармана штормовки нож. Да, ты — запасливая. Подыхать, так во всеоружии. Обрезала стропы и, свернув ткань в бесформенный ком, потащила за собой. Двигаться на четвереньках, низко опустив голову, не так трудно.

Доползла до подветренного склона сугроба. Разрыхляя ножом, принялась выгребать снег руками. Сообразила оторвать от капюшона куртки пластмассовый козырек. Используя его вместо лопатки, углубилась в снежную толщу. Укрытие должно втрое превышать размеры тела. Тебе повезло, признайся, с твоей замечательной средней комплекцией. Иначе сейчас бы предстояло намного больше работы.

Наверху бессильно ревел ветер. Нойс расстелила сложенный в несколько раз парус, улеглась навзничь. Снежный потолок низко нависал над ней. «Я не умру, мои дорогие. Мне еще мстить за вас…»

Сняла перчатки. Вынула из внутреннего кармана куртки плоскую круглую жестяную банку. Крышка открывается поворотом на пол-оборота. Никаких сложностей. Человек не должен умереть с голоду оттого, что забыл или потерял консервный нож. Подцепила пальцами мягкую, податливую, быстро тающую массу. Успевай открывать рот и облизывать пальцы. Жир дюгоня смешанный с молотыми сушеными фруктами. Бездна калорий в минимуме объема.

Насытившись, закрыла банку. Хорошо. Дыхание успокоилось, ум прояснился. В тесном объеме убежища постепенно копилось тепло ее тела. Люди, бывало, так спасались по двое суток подряд. Снег — замечательный теплоизолятор. Кто это помнит, тот выживет в метель.

Сознание балансирует между явью и сном. Строишь хитроумные планы, очень последовательные и логичные. На деле — сочиняешь фантастическую сагу. Путешествуешь по дивным мирам; к утру они станут мечтами о несбывшемся.

Здесь равны мгновение и вечность. Ночь длится бесконечно … и сразу приходит рассвет. Сказочный сон улетает, спугнутый хрустящим звуком шагов. Двое. Они приближаются.

— Должно быть, здесь… Сигнал хороший.

— Не вижу… Не… Есть! Есть!! Нашел!

— Мария-заступница…

— Не дышит?!..

— Магистр с нас головы поснимает…

— Живая… Еще живая!

— Бери осторожно… Скорее!

Тебя несут на руках. Сердце твое бьется медленно. Очень медленно. Дыхание едва заметно. Ты умеешь имитировать кому.

Гул сервомоторов. Железный грохот и лязг. Это открылся проход в стене. Таких дверей — шесть. Напротив каждой из сторожевых башен. Тебя доставят в одну из них для оказания срочной медицинской помощи.

Не веришь своему счастью.

Вершится то, чего хотела.

Не бежать из лагеря в ледяной горный ад — и мыслей таких не было! Но любым путем попасть в башню!

Спасатели почти бегут. Им надо доставить тебя живой. Подъем по наружной лестнице. Слышно тяжелое дыхание.

Становится тепло. Тихо шелестят обогреватели.

С тебя снимают куртку. Бережно кладут тебя на стол. Сейчас проверят пульс.

Открываешь глаза.

Большая комната. На окнах решетки.

Восемь человек. Удивление и тревога на лицах.

Тебе протягивают стакан со странной светло-зеленой жидкостью. Стимулятор. Давний рецепт наперсника Хозяйки, великого доктора, Рональда Гаяра.

Уже не нужно. Но отпиваешь глоток, отталкиваешь протянутую руку. Стакан вылетает из нее и медленно кувыркается в воздухе. Изумрудная жидкость тягуче льется, образуя замысловатые петли. Время затормозило бег. Ты — в форс-режиме.

Легко вскакиваешь. Это вам не танец живота на столе. Первые удары — ногами. Бьешь жестоко, наповал. Спрыгиваешь, с разворотом в воздухе, уложив еще двоих. Полдела готово. Остальные четверо жмутся к стенам. У одного в руке короткий черный жезл. Так тебя, дуру, захватили в Норденке. Генератор всяких пакостей. Дальность маленькая, но действует эффективно. Пеленает по рукам и ногам.

Человек медленно поднимает жезл. Для тебя — медленно. Бедняга спешит изо всех сил, но ты — вне его темпа восприятия. Выхватываешь у него жезл. Какой тут выставлен режим? Путы, костоломка или… Сейчас-сейчас. Четыре тела по очереди сползают на пол. Легкий нейро-шок. Извольте получить. Человек в сознании, но парализован. От часа до трех, кому как повезет.

Тем временем первая побитая четверка, начинает стонать, хрипеть, дрыгаться. Пробуют встать на ноги, голубчики. Вырубаешь их небрежным взмахом жезла. Кидаешься к двери — легированная сталь, сейфовый замок и куча засовов. Запираешься. Нежданные гости тебе без надобности.

Оглядываешь поверженных. Красота. Глаза вытаращены, в них ужас и боль, Кто из ребятишек умный? Человек, у которого отобрала жезл. Офицер. Молодой, худенький, бледный от испуга. Не выдерживает твоего взгляда, часто смаргивает. Понятно: ты вышла из форс-режима, и события обрели нормальный темп. Тихо и спокойно задаешь главный вопрос, которого молодой человек не ждет:

— Как. Включить. Переход?

Офицерик вздрагивает, закатывает глаза, изображает недоумение. Ты не видишь его мыслей. В сих печальных краях твои пси-способности не работают. Как остроумно, Ваше блядское высочество, вы придумали построить здесь главную тюрьму Империи! Как же вы не предвидели, чем обернется дело? Что из-за вас я окажусь в глубочайшей жопе? И, в решающий момент, не смогу понять, что скрывает от меня этот сопляк?

Когда человек врет, у него расширяются зрачки. Ты неистово орешь в покрытое испариной, бледное, дергающееся лицо:

— ПЕРЕХОД?!!

Парень, заикаясь, выдавливает:

— Отправка… Альфа-четыре-два-один.

На стене сенсорная панель. Две пиктограммы: отправка и прием. Под твоими пальцами рисунок мигает и сменяется грозным напоминанием: «Введите код доступа».

Рядом, на полу валяется твоя штормовка. Шаришь в кармане. Как они небрежны! Спешили откачать знатную пленницу! Даже не проверив: не вооружена ли?

Нож в руке. Бросаешься к офицерику. Несколькими взмахами разрезаешь на нем одежду. Хм. Не атлет, но сложен неплохо. Сейчас он беспомощен. Бормочет в испуге, закатывает глаза, пускает слюни. Наотмашь хлещешь его по щекам.

— Ты назвал не пароль, а тревожный код!

Внезапно он понимает, что ты с ним сделаешь. Физиономия у тебя — в самый раз. Бешеная.

— Нее-е! Простите-е-е… Оговорка!.. Умоляю-у-у!!

Выдерживаешь секундную паузу. Нож дрожит в твоей руке. Парень выдавливает:

— Двадцать один… Ноль один… Тридцать шесть… Не-е-е-е надо-о-о-о!..

Очередной пощечиной обрываешь скулеж.

Вводишь пароль. Примитив — день рождения Магистра. На полу нарисован белый круг — два метра в поперечнике. Поспешно надеваешь штормовку. Ты же не знаешь толком, куда тебя забросит. Делать нечего, кроме как рискнуть. Пинком отталкиваешь чье-то неподвижное тело. Встаешь в центр круга. На экране вспыхивают крупные красные цифры. 10… 9… 8… На счете 4 в дверь снаружи начинают гулко колотить чем-то тяжелым. На счете 2 вспоминаешь, что забыла взять собой нож, вон он на полу валяется, и чудо-жезл. Его ты оставила на столике рядом с панелью управления. НОЛЬ!

Ничего не чувствуешь. Кроме немого изумления от мгновенной смены декораций. Сияние большой люстры под высоким потолком. В хрустальных подвесках причудливо преломляется свет. На полу и стенах лежат радужные блики. Каменный пол украшен замысловатой мозаикой. Центральным ее элементом является пустой круг. В нем ты появилась. Цокольный этаж Универа. Зал Библиотеки!

Как в первый раз, рядом ни души. Похоже на детскую картинку-загадку: найдите десять отличий. О, да. Одно отличие от прошлого раза есть. В охватившей тебя жажде действия…

— …Дальше! — поторопила Лора.

— Всё. Я был так сильно возмущен, что вышиб дверь и вышел вон, — закончила свою повесть Нойс.

Авто вильнуло в сторону, оттого что руль дрогнул в руках Астера.

— Вы пробили семь межэтажных перекрытий, считая полуподвал и чердак.

— Да. Приказав Библиотеке взлететь со скоростью снаряда. Никому и никогда не приходило в голову воспользоваться ею, как тараном. Учитывая, что ее корпус — несокрушимый сплав металла и силового поля.

— Одну вас осенило, — кисло молвил Астер. — Вы же могли убить кучу народа. Включая нашу драгоценную миз Лорианну.

— Всё обошлось. — мягко заметила Лора. — Не возникайте.

— Я забочусь о вас обеих. И не затыкайте мне рот, — отрезал Астер.

Нойс никак не отреагировала на их пикировку. Впоследствии Лора долго не могла забыть холодно-отрешенного выражения на ее усталом лице.

Господин Ректор, он же Великий Магистр глубоко задумался. Паника в Университете улеглась. Занятия он приказал отменить, пока не выяснится, насколько повреждено здание. Студенты и большая часть преподавателей разъехались по домам. Сам же Магистр, демонстрируя мужество и хладнокровие, остался в своем кабинете. Связь действует, ситуация под контролем. Вождь на посту. Полчаса назад ему доложили, что дерзко похищенная Библиотека найдена в придорожном кювете. Будто выкинутая за ненадобностью. Это больше всего поразило Магистра.

Вновь обретенную драгоценность немедля доставили к нему. Вот она, рядом. Слава богу и дочке его! Он положил пухлую ладонь на мутно-зеркальную поверхность и услышал тихий бесплотный голос:

— Anidento dzhuato.

«Пользователь не опознан».

Ага. Его учетная запись удалена.

Быстрый поворот ладони: «Войти в демонстрационном режиме». Экспресс доступ на десять минут. Этого достаточно, чтобы успеть сменить системную дату Библиотеки на отстоящую далеко в прошлом. Продлив, тем самым, демонстрационный режим на соответствующее количество лет вперед. Ха-ха. Две трети базы знаний Новтеры станут доступны. Кроме разделов, закрытых паролями. Не беда. Зато остальное в его руках. Из-за давней ошибки новтеранских программистов.

— Anjave publo rezhimo.

«Демонстрационного режима не существует».

Магистр тупо уставился на Библиотеку. Его молодой помощник, в почтительном ожидании переминавшийся с ноги на ногу, спросил:

— Какие указания, Магистр? Или, я пойду?

Вперив отсутствующий взгляд в пространство, Магистр пробормотал:

— Иди, куда хочешь…

Молодой заволновался:

— Магистр, так мне помочь или…

Фома поднял голову.

— Ты — знаешь, что делать? Я — нет! А если ты не знаешь, чем помочь, то зачем стоишь здесь, рядом со мной?!

8. ВРЕМЯ ДЛЯ ЛЖИ

Астер задумался. Бесцельное кружение по городу на авто с дипломатическими номерами — не лучший вариант. Только что, по настоянию Нойс они выкинули из багажника Библиотеку. Шестерки Магистра скоро обнаружат ее. Возможно, радость от обретения утраченной драгоценности ненадолго отвлечет Фому Канопоса от розысков Нойс.

— У меня есть план, — сказала Лора.

— Согласен. Если поднажмём, то покинем Магистрат еще до конца дня.

— Астер! Я имею в виду не бегство без оглядки…

— Бегство с оглядкой, но с той же скоростью. Принимаю ваше уточнение, миз Лорианна.

— Вы всегда такой мерз… издевательски насмешливый? Я предлагаю…

— Выезды из города перекрыты. Центр блокирован. Долго мотаться по кварталу опасно, — встряла в перепалку Нойс. — Очень заметное наше авто. У нас в запасе несколько минут, пока Кощей над златом чахнет.

— Плохо, что мы вернули сокровище Магистру.

— Пусть подавится, — злые искорки затаились в глазах Нойс. — Я приготовила хорошее упражнение для его интеллекта. Пока он расшибает лоб о Библиотеку, ему некогда отгадывать, где спряталась дерзкая я. У него под боком! В трех шагах от Универа. Езжайте. Я согласна с Лорой.

— Как хотите. — Астер притормозил около университетского общежития. — Ладно, девчонки. Бегом. Держите связь.

Он дождался, пока обе молодые женщины скрылись в подъезде, и аккуратно вырулил на Литейную. Через два квартала его остановил патруль. Упакованные в бронежилеты молодцы явно нервничали. Подошел крепкий, толстомордый; остальные страховали его, держа Астера на мушке.

— Документы!?

Он небрежно показал личную карточку.

— Айвен Астер — второй вице-координатор Острова. С официальной миссией. Справьтесь в канцелярии.

— Надо… подумать. В чем… состоит… э-э… миссия?

— Не ваше дело. Чтобы думать, у вас есть Магистр.

Крепыш растерянно отдал честь.

— Э-э, ну… это… езжайте.

Лора хотела провести подругу тайным, известным поколениям студентов путем. Любая общага имеет черный ход. Университетская — не исключение. Входишь в подъезд, юркаешь в малозаметную боковую дверь, там подсобка. Пробираешься через груды разного хлама, потом… Да, вы и так всё знаете, если учитесь в Универе.

К ее ужасу, Нойс поперлась прямо через проходную. Едва Лора успела догнать ее, как стало поздно. И что теперь делать, как отбрехиваться?!

Охранник поздоровался с Лорой, поздравил с отменой занятий, пожелал приятного безделья на ближайшие дни. Промямлив в ответ что-то невнятное, Лора устремилась вслед за своей сумасшедшей подругой. Как она это делает?! В невидимку превращается, что ли? Почему на нее не обращают внимания? Никому не интересна босоногая девушка в черном пальто?

Схватила ее за руку.

— Не глазей по сторонам. Идем!

Торопливо поднялись по узкой лестнице на второй этаж. Лора нащупала в поясной сумочке ключ, но передумала. Стукнула в дверь: два раздельно, три подряд. Дверь распахнулась, и бледная, взволнованная Одри, ахнув, приняла Лору в крепкие объятья. Нойс, как ни в чем не бывало, вошла следом.

— Одри, это моя подруга…

Одри приветливо-равнодушно поздоровалась. Что было странно. Нойс — не самая ординарная личность. Чтобы она да не заинтересовала любопытную деву?!

— Слушайте обе, я смотаюсь в столовку, возьму нам пожрать. Нойс надо одеться, поищи в моих шмотках. Кроме пальто, на ней ничего нет.

Когда Лора, хмыкнув, ушла, Одри внезапно утратила хладнокровие. Подбежала к Нойс с восторженным изумлением. Выпалила на едином дыхании:

— Я же вас знаю! Я видела все фильмы с вашим участием! Вы… — Нина Вандерхузе?! Великая и несравненная! Всё — брехня, что вы умерли!

— Можно на «ты». Я — жива-здорова. Завязала с карьерой и перестала светиться на публике. Лора в курсе, не таись от нее. А картин всего четыре — куцая фильмография.

Она огляделась: куда бы присесть.

— Нет-нет, на стул не надо! — заторопилась Одри. — Он…

— Хромоногий? — уточнила Нойс и непринужденно уселась на одну из двух кроватей. — Здесь спит Лора, да?

Одри смутилась, часто заморгала. Нойс хлопнула ладонью по постели, приглашая Одри сесть рядом.

— Ты переживаешь. С поры, как Лора завела себе парня, она редко ночует здесь?

— Я рада за нее, но мне грустно.

— Понимаю. Неравноценная замена, но мне придется погостить у тебя денек-другой. Если ты согласна.

Одри оживилась. Вскочила, принялась рыться в шкафу. Вскоре Нойс переоделась в серые рабочие брюки Лоры, и заштопанный на локтях свитер. Отыскалась и пара стоптанных сапожек. Тончайшая кожа, узорные вырезы. До недавних пор люди не нуждались в теплой обуви, за исключением окрестностей Арктиды — холода на планете закончились тысячу лет назад. Ничего. Были сапоги летние, станут зимние. Если удасться разжиться парочкой ненужных газет.

Хлопнула входная дверь, это вернулась Лора. Положила пакет с едой на стол. Критически оглядела обеих подруг. Сверкающие глаза Одри дали ей понять, что инкогнито Нойс раскрыто.

— Помнишь, я предупреждала? На Марионе. Тяга к сохранению инициалов добром не кончится. Как себя не обзовёшь, а всё: «Н.В.»

— Марион?! Атолл посреди Великого океана? Самое крошечное государство Мира? — ахнула Одри. — Лора, почему об этом ты не рассказывала?!

— Рано ей мемуары сочинять. О долгом и честном жизненном пути, — съехидничала Нойс.

— Чья бы коровка мычала. Давайте жрать. Эй! Тот стул мне.

— Под Лорой он не падает, — хихикнула Одри.

Ночь тихо прокралась в Норденк и укрыла его одеялом, вышитым звездным светом и блеском двух лун. Золотая монета Обо и жемчужина Минны. Ближняя и дальняя вечные спутницы Мира. На полу лежали прямоугольники лунного света. Желтый и серебристый.

Нойс то проваливалась в сон, то бодрствовала вновь. Хоть стиксов считай.

Стикс. Сильный, красивый зверь. Мощь и стремительность в двухсоткилограммовом теле. Лукавая кошачья морда, с торчащими изо рта ослепительно белыми верхними клыками. Желтые, горящие глаза, в которых светится разум. Одомашненный саблезубый тигр.

Нойс погладила стикса. Он мурлыкнул. Приняв седока, встал и двинулся резвой рысью. Вперед, Баюн!.. Вперед!

Радость обретенной свободы растаяла вместе с коротким сном. Нойс вздохнула. Пора. Нашарила под подушкой фон. Включила. Укрылась одеялом с головой, чтобы скрыть свечение маленького экрана. Для посылки сообщения достаточно нескольких секунд…

На соседней койке тихо сопела Одри. Нойс выключила фон, повернулась на бок и тоже заснула.

Одри Блек обычно вставала рано, потому числила себя в «жаворонках». Но проснуться от гулкого стука в дверь, под вопли: «Откройте, полиция!» — это слишком даже для жаворонка.

Выпрыгнула из постели, как была — в трико, махровых полосатых носочках, и с чалмой из полотенца на голове. По-другому, знаете ли, холодно спать.

Увидела, что постель Нойс аккуратно застелена, а самой ее нигде нет! Дверь тряслась от ударов так, что вот-вот слетит с петель. Фон, где фон?! Вот же, на тумбочке — коробочка, похожая на пудреницу. Внутри даже зеркальце есть. Открыла, придавила пальцем кнопку.

Ничего больше не успела, как под хриплый полицейский ор ей заломили руки и поволокли. Выкрикнула:

— Одеться дайте, гоблины!

Болотно-зеленая форма; безобразные бронежилеты, от которых фигура выглядит горбатой; вязаные маски, с прорезями для глаз и рта. Уроды.

— Ма-а-а-лчать!!.. Шагай сука!

Пришлось, глотая слезы, подчиниться. Улица обожгла холодом — с утра морозец стоял крепкий. Одри не поворачивала головы, кое-кто счел бы, что она парализована страхом. На самом деле она лихорадочно оценивала обстановку. Краем глаза заметила на той стороне улицы смутную фигуру. Никто из полицаев не обращал на нее внимания. Нойс?!

Рев мотора, визг тормозов, скрип рубчатых шин на заснеженной мостовой. Джип с тонированными стеклами остановился рядом. Двери его открылись и оттуда, как черти из табакерки, полезли затянутые в черное фигуры, вооруженные «Мини-Крамерами». Хладнокровно прострелили колеса полицейской машины, и взяли на мушку «гоблинов». Стрелять будут не в корпус, а в голову.

— На землю, гады, мордами вниз, — приказал один из «чертей». Одри это не касалось. Ее бережно сопроводили до джипа, укрыли теплой накидкой и отвезли в отцовский загородный дом. Дмитрий Блек встретил дочь сдержанно, но в пышных седоватых усах крылась улыбка.

— Неприятности? Выкладывай. Разберемся, найдем выход.

— Пап! Ни наркотиков, ни контрабанды. Ничего такого! Сдается мне: паника оттого, что у меня переночевала Нойс! Моя подруга. На самом деле, ее зовут не так, но она вовсе не преступница…

Отец нахмурился. Вошел дворецкий и доложил:

— Молодая женщина просит встречи с господином Блеком. Говорит, что ее зовут Нина Вандерхузе, и что вчера она сбежала из лагеря в Арктиде.

— Хм. Был слух, что известная актриса восстала из мертвых спустя одиннадцать лет. Допустим. Да только из Арктиды удрать невозможно. В свое время Хозяйка Острова об этом позаботилась. Ладно, попроси невозможную даму войти.

Внимательно, с головы до ног оглядел представшую перед ним молодую женщину. Среднего роста. Симпатичная. Длинное черное пальто не скрывает стройности фигуры. Брюки из грубой серой ткани заправлены в сапожки, надетые поверх бумажных обмоток.

Поймав его взгляд, она сказала:

— «Ведомости Магистрата» в три слоя. Я попираю ногами доклад Великого Магистра об успехах его правления.

— Вам не нравится Великий Магистр?

— Он — мое главное разочарование.

Ее низкий, чуть хрипловатый голос, был смутно знаком. Так же, как и внешность…

Дворецкий указал на стул с высокой резной спинкой.

— Миз может не снимать пальто, у нас тут прохладно.

— Я и не собиралась.

Нойс непринужденно уселась, небрежно расстегнув пальто. Блек сел в кресло напротив. Одри устроилась поодаль, на диване, забравшись на него с ногами. Милая семейная обстановка. Гостья сидела прямо, высокомерно вздернув подбородок. Ни дать, ни взять — королева на троне

— Незнакомая миз, вы не случайно заявились столь эффектно — следом за Одри…

— Не случайно.

— Э?.. Гм… Вы назвались: «Нина Вандерхузе». Вам должно быть… тридцать восемь лет?.. Слабо верится. Вы слишком молоды.

— Слежу за собой. Давно завязала с пьянством и наркотиками. Результат перед вами.

Старенький свитер туго облегал ее фигуру и Блек мог по достоинству оценить «результат». Превосходный. Но, как бы там ни было, к тридцати-сорока годам на лице неизбежно образуются мимические морщины. Или она… никогда не улыбается, не смеется? Личико ее, как у двадцатилетней девушки. Пластическая операция?

— Вам-то какое дело?

— Никакого. А результат, опять же — превосходный, — добродушно согласился Блек и осекся, поняв, что она ответила на не заданный вопрос.

— Спасибо. Я в ваших комплиментах, как в сперме. Словно вы всю ночь на меня дрочили. Лучше поговорим серьезно.

— Сперва… установим вашу личность…

— Согласна.

Терминал в углу гостиной походил на столик для кофе. Гостья приложила ладонь к поверхности из черного стекла. Зеленый сканирующий луч прошелся дважды и погас. Через минуту медленно проявился портрет и белые строчки текста: «Найдено совпадений: 1. Винер Нойс, 1367».

Блек уже овладел собой, иронически усмехнулся, пригладил усы.

Нойс подсказала:

— Вместо Департамента по гражданству ищите в полицейских архивах.

Магнат пожал плечами.

— Ладно, извольте.

В этот раз ждать пришлось не меньше четверти часа.

«Найдено совпадений: 2. Архив Департамента внутренних дел: Вандерхузе Нина, 1357. Архив ОСС: Хайд Хитер, 1347?».

Блек резко обернулся к Нойс.

— Та-а-ак. Вижу: не ожидали, что у меня есть вход в базу данных ОСС… Одри, оставь нас, пожалуйста! И не сердись.

— Я возмущена вами обоими! Тобой, за то, что усомнился. И Нойс… Ниной, за грубость.

— Что ты! Я сразу ее узнал. Характерная внешность. Спортивная подготовка. Иначе, как на крыше моего джипа, она не могла добраться сюда одновременно с тобой. Сочетание великосветских манер с редкостным хамством. Настолько противоречащим ангельскому облику, что это ставит людей в тупик.

Когда за Одри закрылась дверь, Дмитрий Блек внезапно утратил добродушный вид.

— Ну-ка, признавайтесь! Кто вы на самом деле? Что это за жульничество с реинкарнациями через каждые десять лет?! И горе вам, если пойму, что вы лжете!

Он застыл, пораженный и напуганный, видя, как Нойс достает из широкого кармана пальто автомат «Мини-Крамер».

— Возьмите. И не тряситесь так. Вернёте вашему охраннику, пока он не отошел от морока. Он потом даже не вспомнит. Да, кстати, я — не циркачка грёбаная. Спокойно ехала в джипе, на заднем сиденье, между Одри и этим болваном. Разумеется, они этого тоже не помнят.

И, мать вашу, мы будем говорить по делу или вы такой же мудак, как все, вам подобные? Я-то надеялась, что нет.

Было два часа пополудни, когда Нойс появилась на углу Литейной и Торгового ряда, у дома, где жил профессор Томкин. Небо прояснилось. Заметно потеплело, кое-где снег подтаял, на тротуаре блестели зеркала лужиц. Нойс аккуратно обходила их, чтобы не промочить обувь. Надолго этих сапожек не хватит. Не говоря уже об обмотках из старых газет.

Квартира Томкина находилась на последнем, четвертом этаже. Нойс поднялась по крутой лестнице (ох уж, эти старинные дома!) и позвонила. Прошло три секунды, пока ее разглядывали в глазок, и дверь открылась.

Нойс вошла, не сделав даже попытки уклониться от хлесткой пощечины. Стояла, безвольно опустив руки, пока Лора неистовствовала.

— Дура! Идиотка! Слабоумное чмо! Какого хера ты ночью звонила из общаги?! Тебя засекли! Мы с Одри попали под раздачу по твоей милости!!..

— Бей еще, — попросила Нойс. — Бей.

— Зачем?.. — Лора чуть не плакала.

— Расскажу. Если впустишь. Что мы топчемся на пороге? Томкин дома?

— Нет. В Универе. Что там с Одри? Я звонила ей; отнекивается, говорит: всё в порядке. Разве?

Они прошли в гостиную и Нойс коротко рассказала о том, что приключилось с Одри. Призналась, что отправляя короткое сообщение, сознавала, что ставит подруг под удар.

Лора промокнула платком глаза.

— Меня, примерно в то же время вытащили из постели голой. Такие же уроды. У них есть устройство, которое открывает замки и засовы, не повреждая их. С помощью силового поля. Томкин чуть не лопнул от злости, но… когда ты… в костюме Адама, то гнев твой — какой-то неубедительный…

— Одеться толком не успели, как у главного мордоворота заквакала рация. Выслушал, переменился в лице, буркнул: «Извините, ошибочка вышла. То был не ваш телефон». Через минуту их и след простыл. А мне до сих пор неудобно. Перед Арсением. Перед собой. Я — особенная какая? Заколдованная? Мы с Томкиным проверили новости в Сети. Про меня — ничего.

— Плохо смотрели. Тебе привет издалёка. На фон записала, читай.

«Гражданский совет Мариона уведомляет заинтересованных лиц, что миз Лорианна Парк является официальным представителем независимого государства Марион и пользуется дипломатическим иммунитетом согласно уставу Эйкумены. Сопредседатели: Бадри Коэн и Дэвид Огрызко».

— Они помнят меня?!.. Знают, что случилось? Мне и радостно и стыдно.

— За это ты мне и врезала. За радость и стыд.

— Прости. Ты — очень неосторожная. Фоны прослушиваются, забыла?

— Нет. Мой трафик можно запеленговать. Но не прочесть. Я пользуюсь «Еленакрипт». Секретная телефония. Учись.

— Ты — провокатор. Вызываешь огонь на себя, а нам — успевай отпрыгивать.

— Можешь мне врезать еще.

— Получишь, что причитается, — пообещала Лора, утирая слезы. — Дальше-то что? Нас с Одри прикроет ее влиятельный папа. А ты? Весь сыр-бор из-за тебя, из-за твоих секретов. Чудо, что тебя до сих пор не поймали.

— Увидишь. Скоро приедет Мишель. Неплохо, если бы твой Томкин успел вернуться. Звони ему.

Агентство ИВ. 16 афины 1394 года. Актуальное интервью

— Здесь Михаил Сонгер, специальный корреспондент. Я беседую с женщиной, которую вы, конечно, узнали. Нынче она зовется Нойс Винер. Зачем вы отказались от настоящего имени… Нина Вандерхузе? Чем объяснить ваше долгое отсутствие?

Сонгер ведет разговор в характерной сдержанной манере. Миллионы телезрителей видят крупным планом привлекательное, немного усталое, лицо Нойс-Нины.

— Ответ — в недавних событиях. Стоило кому-то узнать, кто я на самом деле, как я загремела в самую надежную в Мире кутузку. Мне еще повезло, что удалось получить передышку в те самые одиннадцать лет. Иначе на моей могиле давно росла бы трава трехметровой вышины.

— Несомненно. — жестко говорит Сонгер. — Нину замучили бы, выпытывая у нее так называемые «тайны Острова». Вам приходилось встречаться с его Хозяйкой?

— Можно сказать и так.

— Почему Хозяйка заинтересовалась вами?

— Это она заинтересовала меня.

— Хозяйке понравился фильм, где вы сыграли ее, молодую? Ее не оскорбила трактовка? «Всякая власть разлагает, абсолютная власть разлагает абсолютно».

— Это — неправда. Разлагает не власть, а страх потерять ее. Хозяйка не боялась.

— Вы часто с ней общались?

— Ее голос до сих пор звучит во мне.

— Чего она хотела?

— Преемственности. Ключ к высшим знаниям нельзя утерять. Еще она желала завершения войны.

— Правда ли, что Хозяйка передала вам свои полномочия?

— Они истекли после заключения мира.

— Что вам нравилось в ней?

— Умение доводить решения до конца. Пусть даже действовать приходилось жестоко.

— Что не нравилось?

— Жестокость.

— Вы заключили мир. Тяжкий, позорный для Острова. Долгие годы под гнетом Эгваль. Островитяне должны проклинать вас — безродную чужеземку, сдавшую Остров врагу.

— Неужели? Миллионы живы, благодаря мне. Остров не стал мертвой пустыней — благодаря мне. Спустя десять лет вернул независимость и прежних союзников, исключая разве что Магистрат. Взамен приобрел могущественного друга на востоке — суверенный Суор.

— Пусть так. Но, что скажут в Эгваль? Нина Вандерхузе променяла родину на две недели адреналиновой эйфории. Возглавив Остров, вела войну против Эгваль. От вашего маскарада, когда вы появились перед Аром Солтигом в облике молодой Хозяйки, его чуть удар не хватил.

— Я поднесла ему Остров на блюдечке — вот всё мое преступление против Эгваль. Не моя вина, что Эгваль подавилась этим гостинцем. Ни Солтиг, ни его преемники ни черта не поняли. Они никогда не признавали равноправных отношений. Давить, топтать, хапать без разбору, грабить всех подряд — их вечная манера. Они называют это геополитикой.

— Вы предвидели, что… э-э… «не в коня корм»?

— Что я могла поделать? Вопить на каждом углу: «Люди, будьте бдительны! Суор отколется; начнется братоубийственная война на востоке; и конфликт с Тиром…» Роль Кассандры не по мне.

— Ясно. Ваша хата с краю. Как вы прожили эти годы?

— Любила. Была любима. Всё однажды заканчивается. Человек, которого я когда-то вытащила из… бездны небытия, убил моих детей, разрушил мою семью. Муж не простил мне потерю дочерей. Жалею, что не умерла вместе с ними.

Сонгер сухо поясняет:

— Скоро полгода, как семилетние Теона и Роберта, вместе с пожилой няней Глорией Ган погибли при крушении экспресса «Адонис-Норденк».

И резко меняет тему:

— Пора военной грозы миновала — не уверен, что в хрупком примирении сторон есть ваш вклад. Поговорим о ключе к «древним знаниям». Наоми Вартан владела суперкомпьютером. Изготовленный таинственными мастерами, он содержит бесценную информацию о высших технологиях. Традиционно эту вещь именуют «Библиотекой». Неизвестно, как ее включить, не говоря уже о доступе к базе данных.

— Прикосновением.

— Неужели? Библиотеку лапали все, кому не лень.

— Библиотека должна опознать человека. Определить, что он жив и находится в адекватном психическом состоянии. Например, если меня силой заставят активировать Библиотеку, то ничего не выйдет.

— Она читает мысли?!

— Что-то вроде. Улавливает так же общий склад личности, определяя, что я — это действительно я.

— Вы сказали: «Я». Значит, у вас есть доступ к Библиотеке?

— Да.

— Кто-кто, не будем называть вслух, захотел вырвать у вас тайны Библиотеки. Вас похитили, отправили в лагерь в Арктиде. Побег оттуда считался невозможным. Как вам удалось ускользнуть… э-э — на четвертый день?

— Кто-то, чье имя здесь не положено упоминать, и кого зовут Томас Канопос, овладел некоторыми секретами Библиотеки. Научился использовать аппарат, найденный среди обломков Скайтауна. Когда он включен, то некий объем пространства в Университете становится эквивалентен такому же объему где-то там… Чудо? Магия? Технология. Так можно мгновенно захватить и притащить в Норденк любого.

Меня готовились забрать сразу, как я сломаюсь… тьфу, «перевоспитаюсь». Я не стала дожидаться. Один шаг, моргнуть не успела, и здрасте! Прошу прощения у всех, чьи жизни подвергла опасности.

Сонгер деловито поясняет:

— Оказавшись в Университете, рядом с Библиотекой, миз Вандерхузе воспользовалась своей властью над ней. Сверхпрочный корпус и способность к безопорному движению превратила Библиотеку в стенобитную машину. Зданию Университета причинен заметный ущерб. Вот что значит — женщина в гневе.

Сонгер и сопровождавший его мальчишка-оператор ушли. Нойс улеглась спать на тахте в гостиной. Лора тихо сказала Арсению Томкину:

— У меня странное чувство, что Сонгеру известно намного больше, чем мне. Иногда я точно знаю, что Нойс дурачит меня. При этом не могу на нее обижаться. Как будто она умалчивает о чем-то не по злому умыслу, а словно оберегая меня.

Томкин задумчиво поскреб подбородок:

— Сдается мне, что твоя загадочная подруга обманывает не нас с тобой. Она водит за нос весь Мир, и это дорого ей обойдется.

9. АВАНТЮРИСТКА

Лора проснулась. Арсения рядом не было. Вставать лень, спешить некуда. Занятия в Универе надолго отменены. Нежиться в постели помешал звонок фона на столике в изголовье. Номер высветился незнакомый.

— Лорианна Парк, слушаю. Вы кто?

Мягкий баритон ответил:

— Томас Канопос. Я вас не очень побеспокоил?

— Вы… меня очень напугали… между прочим. Я еще от вчерашнего не отошла.

— Я наказал кое-кого за ретивость и превышение полномочий. Миз Лорианна… мы могли бы поговорить? Через полчаса. Авто ждет у вашего подъезда.

— Да, — ответила Лора с сильно бьющимся сердцем.

Торопливо оделась. С кухни доносились вкусные запахи, и Лора прошла туда. В окне, сквозь цветастую занавеску виднелись крыши домов, над ними голубело утреннее небо. Нойс орудовала у плиты, готовя завтрак. Арсений за столом плотоядно облизывался.

— Вот с кем ты мне изменяешь! — насмешливо попрекнула Лора. — У меня тоже свидание. Дайте пожрать, и я пошла.

Две пары глаз уставились на нее.

— Магистр затребовал к себе. Кто знает, когда опять домашних разносолов попробую.

— Хочешь, пойду с тобой? — предложила Нойс, накладывая ей изрядную порцию омлета с беконом.

— Опаньки… Или, вообще одна пойдешь? Ему только ты и нужна.

— Или Нойс или заложник, через которого можно влиять… — предположил Томкин. — Впрочем, тогда бы Лору взяли вчера.

— Ясно — вы оба не против. — Лора аккуратно вытерла губы салфеткой. — Наверное, накраситься надо. Какую помаду выбрать?

— Бесцветную, — сказала Нойс.

— Почему?

— Посмотри на себя. Ты — белая, как мел.

Лора спустилась по лестнице, судорожно хватаясь за перила. От сопровождения Нойс она наотрез отказалась. И пальто свое забирать у нее не стала. Надела поверх свитера кожаную курточку, авось не закоченеет. Толкнула дверь подъезда. Вдохнула терпкий утренний воздух. Свежо. Огляделась: где же обещанное авто?

Ага. Пожалуйте вам. Серый «Варриор». Подошла с замершим сердцем. Водитель открыл дверь, приглашая сесть рядом с собой. Лора так и сделала. Откинулась на спинку сиденья, глубоко вздохнула и медленно выдохнула, чтобы успокоиться. Сказала дрогнувшим голосом:

— До… доброе утро…

— Здравствуйте, миз Лорианна, — с улыбкой ответил Великий Магистр.

— Едем, что ли? Или вы просто решили похвастаться вашим авто? — осмелела Лора.

— Прокатимся, если хотите.

— Хочу. — Лора поймала себя на мысли, что старается оттянуть начало разговора.

Все вокруг исчезло… и появилось вновь в преображенном виде. Не стало знакомого городского квартала, где традиционно селились преподаватели Университета. Вокруг воздвиглись бетонные стены. Исчезло бледно-синее небо над головой, сменившись глухой крышей с переплетениями стальных ферм. Солнечное сияние сменилось рассеянным освещением. Обстановка напоминала заводской цех.

Лора не успела ни изумленно охнуть, ни саркастически усмехнуться… как декорации поменялись вновь. Заснеженная улица, дома на сваях, низкое, свинцово-серое небо. В воздухе неспешно кружились снежинки, предвещая начало снегопада. Неизбывно мрачный пейзаж. Фраза: «человек — царь природы» нигде не звучит так фальшиво, как в Арктиде. Великий Гарери в своем «Дневнике странствий» ярко описал ужас, который вселяют эти места.

Магистр вышел из авто, Лоре ничего не оставалось, как последовать за ним. Забор, скрипучая калитка; дорожка, протоптанная к крыльцу и опять занесенная снегом, так, что едва угадывалась. Лора ступала за Магистром след в след, чтобы не набрать снегу в ботинки.

Поднялись на высокое крыльцо.

— Предупреждать надо! Сами-то сапоги надели! А я за вами прыгай! — возмутилась Лора, притаптывая, чтобы согреться.

— Извините. Идемте, не то замерзнете.

Внутри веяло теплом. Жилище выглядело так, словно хозяин ненадолго вышел. Лора с любопытством обошла комнаты. У портрета на стене она надолго задержалась. Да так, что не сразу заметила, что Магистра нет рядом. Метнулась в прихожую. Голос Магистра позвал из кухни:

— Идите сюда! Кофе попьем.

Уселась за стол напротив повелителя Норденка, всё еще чувствуя ожог внезапного испуга:

— Решила, что оставите меня взамен Нойс. Куковать посереди зимы.

— Здесь были все для нее условия, чтобы остыть и подумать.

— Что-то вы просчитались.

— Ошибся, — в тоне Магистра звучало неподдельное огорчение. Лора окончательно успокоилась и осмелела.

— Что за страшный конфликт у вас с ней?

— Не конфликт, а рабочий момент. У вашей подруги — психология отличницы. «Всё знаю, все умею, уроки делаю вовремя». Так не бывает. Отсюда все ее срывы.

— А я вам зачем?

— Скажите ей, при случае, что не желаю зла. Возникнут сложности — помогу.

— Какие… сложности?

— С такой биографией, как у нее.

Лора не решилась спросить: что он имеет в виду?

Магистр неторопливо встал. Предложил:

— Обратно или еще погуляем?

— Есть, куда?

Он коротко рассмеялся.

Спустя два часа, вернувшись к Томкину и Нойс, Лора застала обоих встревоженными и задумчивыми. Арсений просиял, схватил ее в охапку, закружил по комнате. Нойс улыбнулась еле заметно, одними уголками рта.

— Хорош! Отпусти! — запротестовала Лора и Арсений разжал объятья. Лора плюхнулась на диван рядом с Нойс.

— Докладываю: говорила с «его величеством»! Обязалась проводить с тобой воспитательные беседы. На тему: какой хороший и добрый «его величество». Обещал гадостей не делать. Устроил мне экскурсию по памятным местам.

— Это где же? — поинтересовался Томкин.

А Нойс молчала, зрачки ее расширились, как от боли или испуга. Лора достала фон.

— Любуйтесь! Я попросила Магистра сфоткать меня, иначе не поверите.

На снимке Лора стояла у круглого окна в маленькой комнате со скудным убранством. За окном, судя по всему, царила глубокая ночь. Над серым, скалистым безжизненным пейзажем в черном небе висел яркий диск, окрашенный в голубой, рыжий, белый и зеленый цвета. Свет его был столь ярок, что скалы отбрасывали длинные тени.

— Если… не… ошибаюсь… — промямлил Томкин, — мы… видим…

— Наш Мир со стороны! — подхватила Лора. — Догадайтесь: откуда?

— Обо… — тихо сказала Нойс.

— Да! Я только что свалилась к вам с нашей ближней луны!

Великий Магистр Томас Канопос вразвалку вошел в кабинет, куртку не снял — холодно. Созвал селекторное совещание. С равнодушной миной на небритой физиономии выслушал доносящиеся из динамика сбивчивые речи.

Повреждения несущих конструкций северного крыла Университета — существенны. Ремонт займет около месяца. В силу определенных обстоятельств задержать и допросить Одри Блек и Лору Парк не представилось возможным. В силу других обстоятельств — это не нужно. Поскольку местонахождение Нойс Винер выяснено. Слова господина Магистра о нелепой кутерьме — не совсем понятны — господин Магистр требовал инициативы, а там, где ее не было, там выполнялись его же приказы!

С кривой ухмылкой Фома резюмировал:

— Из пушки стреляют, когда война началась. Но, если накрыли собственный штаб, то спрашивают: не почему война началась, а почему стреляли. Я и спрашиваю. За Нойс Винер наблюдать аккуратно, докладывать мне. Всем удачного дня. Работайте.

Побарабанил толстыми пальцами по полированной крышке стола, выстукивая несложную мелодию. Обосрались, короче. Задумчивая девушка Одри Блек — не по зубам полиции из-за могучего папы. Не пора ли приструнить «Союз промышленников и предпринимателей»? Нервная, острая на язык, забавная миз Лорианна дружна с Одри. Ситуация опять же замыкается на папу-олигарха. Это вам не комики с далекого и прекрасного Мариона. И есть еще одна опасная личность, кто захочет за Лору вступиться…

Лишь последняя из «трех граций» — Нойс Винер — не имеет покровителя, и всецело полагается на везение и удачу. Какой была, такой же и осталась.

В полуоткрытую дверь с угодливой улыбкой скользнул помощник. Что-то, в последние дни, многие так заулыбались.

— Айвен Астер сообщил, что прибудет через десять минут.

— Подождем, — великодушно согласился Магистр.

В назначенное время Астер не появился. Магистр понимающе усмехнулся. Астер предсказуем, как те настенные часы. Недавно его заставили напрасно прождать в приемной полдня. Он хочет отплатить той же монетой, демонстративно опаздывая.

Помощник откашлялся, деликатно прикрывая рот ладонью. Фома поднялся с кресла, громко зевнул.

— Ты еще здесь? Передай распоряжение о переезде в резервный штаб. Ступай.

Помощник, пятясь, двинулся к двери, когда Фома спохватился.

— Да! Объявится Астер, скажи, что я занят, скоро буду.

Ухмыляясь, потеснил помощника, и решительным шагом покинул кабинет.

Через три часа, комфортно расположившись в укрытом глубоко под землей командном пункте, Магистр позвонил в Университет.

— Что там Астер? Злится?.. Извинись и выпроводи.

Голос помощника взволнованно булькал в телефонной трубке. Астер не объявлялся в Универе, на звонки не отвечает. Хотя вчера рассыпался в благодарностях за приглашение. Больше того, по достоверным сведениям, второй вице-координатор Острова, Айвен Астер несколько часов назад покинул территорию Магистрата.

Монотонный, «ноющий» звук мотора в автомобиле Астера давно стал привычным, и не мешал Лоре дремать на заднем сиденье. Очнувшись, увидела Астера рядом с собой. Глаза закрыты, дыханье ровное. Спит, как ни в чем не бывало. Железные нервы у человека. На водительском месте сидела Нойс. Спокойная, собранная, ни тени раздражения от того, что суматошное утро продлилось в сумасшедший день.

…Астер позвонил сразу, как Лора закончила расписывать мгновенный вояж на Обо и обратно. Арсений в сомнении пожимал плечами, подозревая хитрую мистификацию. Нойс поверила сразу.

— Магистр не мог соорудить базу на Обо за месяц, даже овладев «переходом». Это сделали мальчики и девочки из «Небесного города» — Скайтауна. Фома Канопос методично и последовательно присваивает себе технические достижения Новтеры.

— Он настолько умен, чтобы в них разобраться?! — усомнилась Лора.

— Мы его сильно недооценивали. Этот грузноватый, с нездоровым цветом лица, хвастливый, вечно небритый мужчина — гений.

— Надеюсь, ты, с большого перепугу, ошибаешься, — начала Лора и тут ее перебил звонок от Астера.

Второй раз за утро Лора очутилась на улице, теперь вместе с Нойс. Увидела, что там, где она недавно встречалась с Магистром, стоит черное авто Астера. Он жестом пригласил их сесть. Давешний план поспешного бегства начал претворяться в жизнь. Арсений в дверях подъезда прощально поднял руку.

— Куда теперь? — Лора устала удивляться.

Нойс пальцем в воздухе написала: «Мета».

Ни хрена себе. Ни смены белья, ни даже зубной щетки, и пожалуйста! В путь-дорогу! Две тысячи километров, до славной Меты — столицы одноименной провинции. Но, Астер настоял, что им обеим лучше побыть вдали от новоявленного норденского чудотворца. Арсений, к удивлению Лоры, с этим согласился. Мотивировав тем, что в Мете он ее всегда отыщет, чего нельзя сказать про любую из лун.

Есть ли жучки в авто Астера, нет ли? Береженого бог бережет. Лора завела нейтральный разговор:

— Как пальтишко, Нойс? Мне великовато, а тебе впору, как на заказ шили. Дарю. Носи на здоровье. Я не говорила, что тебе идет черный цвет? Хоть продолженье «Ангела» снимай.

Лукавые огоньки в глазах Нойс погасли.

— Нечего снимать. История закончена. Огонь, смерть, разрушение. Крах.

За остальные семь часов пути она не проронила ни слова…

…Лесополосы вдоль широкого шоссе просвечивали обширными пространствами голых полей. Небо в зените прояснело. Справа по курсу заходящее солнце растеклось расплавленным золотом над сиренево-туманным горизонтом. Заметно потеплело. Шутка ли, отмотали тысячу километров на юг. Часа через три пересекут границу провинции Мета. Там не действует власть Магистрата. Мета — зона влияния Острова.

Авто сбавило скорость. Астер сонно пошевелился и, вздрогнув, открыл глаза. В бронзовом свете сумерек впереди виднелся автомобиль дорожного патруля и двое вооруженных полицейских. Они подали знак остановиться. Что Нойс немедленно выполнила, остановив авто за полсотни метров до поста.

У Лоры заныло сердце. Астер вздохнул сквозь стиснутые зубы. Лора лихорадочно оглядывалась. Блеск укатанного автомобильными шинами асфальта… длинные тени деревьев поперек безлюдного шоссе… закатный свет небес…

Нойс вылезла из машины и направилась к постовым, приветливо помахав рукой. Постовые, с автоматами наизготовку, издевательски улыбались. Лоре хотелось закричать от ужаса. Вспомнилось добродушное лицо Великого Магистра. Его слова: «Не желаю зла…» Как она могла ему поверить?!

Сверкнуло, озарилось лиловым светом. Полицейская машина вспухла огнем взрыва. Постовых швырнуло в стороны. Нойс даже не подумала броситься наземь или хотя бы пригнуться. Досадливо посторонилась от крутящихся в воздухе ошметков. Вернулась, села за руль. Лора увидела, как она прячет бластик в карман пальто. Астер насупился, но промолчал.

Ловко вырулив среди обломков, Нойс притормозила, проезжая мимо лежащего навзничь тела. На волосатом запястье виднелась татуировка в виде скорпиона. Впервые за долгое время Нойс нарушила молчание.

— В полицию Магистрата людей с татуировками не берут.

— Чуть не обоссалась со страха! — простонала Лора, стискивая руки, чтобы унять нервную дрожь.

— Оттого, что ты — не вооружена. Прости, я решила, что твой бластик мне нужнее. Выцыганила его у Астера.

— Я бы так не смогла. Сообразила, что — не полицаи. Что-то не то в манерах. Но, чтобы так…

— Сможешь. Я тебя знаю.

Лора кивнула. Мысленным взором она вновь видела, как Нойс доверчиво приветствует бандитов. Те не ожидали, что у наивной девушки — оружие в левом кармане пальто. И что левой рукой она владеет так же хорошо, как правой. И что оружие ее — смертоносное, как огненный меч Девы Марии.

Вечер угасал, через час стемнело. Впереди виднелись редкие огни Опоки — городка с населением тысяч пятнадцать. До провинции Мета оставалось два часа езды.

Опока встретила их кривоватыми улочками с редкими прохожими; и лохматой собакой, азартно облаявшей авто. Показались зеленые огни маленькой железнодорожной станции — три стены и односкатная крыша.

— Вот ваши билеты, — сказал Астер. — Поезд прибывает через пять минут. Мы удачно вписались в график.

— Вы — ясновидец? Откуда знаете, что поезд не опоздает?

— Если вы глядели по сторонам, миз Лорианна, то видели слева огни состава, который мы обогнали. Шоссе здесь вплотную примыкает к «Великому пути». У нас фора в пять, нет, уже в три минуты.

Нойс подрулила к станции и поменялась с Астером местами. Он не выпустил их из машины, пока не показались огни поезда.

— Счастливого пути, девушки. Встречаемся в Мете.

Вручив билеты кондуктору, Лора и Нойс прошли в двухместное купе.

— Скоротать девять часов. Скучища. Поезд тащится медленней авто — вот тебе «великий путь», пережиток старины, — сказала Лора.

— Самое время задать храпака, минут на пятьсот, — ответила Нойс.

Спать легли одетыми, снявши лишь: она — пальто, Лора — кожаную куртку.

Уже засыпая, Лора спросила:

— Правда, что Хозяйка когда-то проехала здесь на бронепоезде?.. С сотней бойцов въехала в Гану и завоевала ее?..

— В Гану она приперлась пешком с тремя друзьями, — зевая ответила Нойс. — Бронепоезд застрял у Преганка — геройские горожане разобрали рельсы. Такая победная кампания.

— Смеешься, а я знаю: авантюра удалась. Всё потом удалось. Мне другое удивительно. Разве у Хозяйки были друзья?..

— Друзья. Любимые. Были.

— Куда же они подевались?

— Власть, неодолимая, абсолютная — пришла, друзья и любимые — ушли. Потом и власти не стало. Проживи достаточно долго и увидишь, как все твои победы оборачиваются поражением. Но тогда, давно, та девочка только вступала на дорогу славы. Кстати, Хозяйкой ее еще никто не называл.

— А… как… ее… зва… — пробормотала Лора и далекое эхо, внутри ее сна, ответило:

— Наоми.

10. СЛУГА ГОСУДАРЕВ

В ярком свете прожекторов авто Астера оказалось в очереди семнадцатым и последним. Подошел молодой пограничник, козырнул.

— Добро пожаловать в провинцию Мета, вице-координатор! Один едете?

— Да.

— Оружие есть? Въезд в Мету вооруженным людям запрещен — придется сдать.

— Я дипломат, мое оружие — слово.

— Опасно ездить одному по ночам. На трассе банда орудует — нам сообщили.

— Спасибо за предупреждение. Буду осторожен.

— Счастливого пути.

Астер тронул с места и, когда пограничник уже не мог его слышать, проворчал:

— Сдай оружие и берегись разбойников. Чудесная логика.

Хотя… парня упрекнуть не в чем. Он сделал три правильные вещи. Предупредил, что с оружием нельзя, и что вокруг таятся лиходеи. И не стал досматривать ни авто, ни Астера лично.

«Мини-Крамер» Астер держал в кобуре под курткой. Но, джентльмену здесь верят на слово. Когда джентльмен — гражданин Острова…

За пределами скупо освещенного перрона темень стояла, хоть глаз выколи. Лора крепко ухватилась за руку Нойс, так ребенок ищет защиты у матери.

За минуту до этого они перешли в соседний вагон. И вышли из него вместе с остальными пассажирами. Вдали, в круге света Лора заметила одинокую фигуру Астера. Встречает, как обещал! Зачем только Нойс решила разминуться с ним? Спросить, в чем дело, Лора не успела. Недоуменно моргнула, не веря глазам. Астер исчез.

Нойс крепко сжала ей руку, приказывая молчать.

— Доброй ночи, Магистр! — сказал Астер изумленному Фоме. — Красиво тут у вас. Гостевой зал, не так ли?

Густые полукружия бровей Великого Магистра придавали его полному лицу постоянное слегка удивленное выражение. А тут он вовсе стал похож на клоуна. Сделав вид, что не замечает смятения Магистра, Астер продолжал:

— Мы с вами не успели поговорить в Университете. Прошу прощения, был страшно занят. Примите также поздравления: вы замечательно управляетесь с migrulo. Буду признателен, если уберете защитное поле. В нем я похож на Сатану, запертого в пентаграмме.

Фома с трудом перевел дух.

— З-здравствуйте. Вы меня немного удивили.

— Тем, что попал в ловушку вместо двух прекрасных дам? У вас хороший вкус. Мне они тоже нравятся.

Круглая физиономия Магистра озарилась лукавой улыбкой. Он уже полностью овладел собой. Просьбу Астера убрать силовое поле — молча проигнорировал.

У пленника оставались три возможности. Продолжать стоять. Уставши, сесть на мозаичный пол. Или лечь, свернувшись калачиком, насколько позволяла теснота невидимой клетки. Астер выбрал первый вариант, но с поправкой. Нащупал невидимую, упругую стену и оперся об нее спиной. Стянул с головы вязаную шапочку, спрятал в карман куртки. Черные как смоль волосы, горбоносое лицо, язвительная ухмылка — ни дать, ни взять, дьявол из детских сказок. Он и заговорил, как положено дьяволу:

— Предлагаю сделку.

Магистр, слегка наклонив набок голову, задумчиво разглядывал Астера. Тот, нимало не смутившись, принял непринужденную позу, как манекенщик, показывающий новинку моды. С той лишь разницей, что Астер демонстрировал себя.

— Вам, Магистр, скоро стукнет сорок восемь. Смотрю и вижу. Избыточный вес, нездоровый цвет лица. При ходьбе боль отдает вам в левую ногу, оттого вы осторожно на нее ступаете. Остеохондроз. На ночь пьете «компот» из смеси успокоительных настоев. Иначе приступы сердцебиения не дают вам заснуть. Шестьдесят лет — срок, отведенный судьбой. Дольше вам не прожить.

Магистр шутовски развел руками.

— Зачем дольше? Шестьдесят лет — достаточно, чтобы сделать всё, для чего я предназначен. Затем уйти, уступив место новым поколениям.

— Через несколько лет ваше мнение изменится. Бойтесь опоздать! Подумайте. Здоровье, не омрачаемое болезнями. Крепкое тело. И… дорога в безбрежную даль! Достаточно времени для любви.

Магистр коротко хохотнул.

Астер пояснил терпеливо:

— Под любовью я имею в виду не одни постельные утехи. Я разгадал вас! Вами движет жажда более сильная, нежели физическая страсть. Вы — интеллектуально ненасытны. Азартно и настойчиво отыскиваете всё новые и новые сферы применения своих способностей. Ваш ум холоден и ясен. Но так будет не всегда. Не забывайте: двенадцать лет. И — всё! Сегодня вам выпал уникальный шанс. Повторно мы такие предложения не делаем. Хорошенько взвесьте последствия отказа.

— Вы мне угрожаете?

— Нисколько. Никто не посягнет на краткий остаток вашей жизни. Так и пребудете, до естественной кончины, в числе большинства. Среди, гм… миллиарда и еще семисот миллионов эфемеров, населяющих Мир. Века не пройдет, как их станет в двадцать раз больше. Но это — не ваша забота. Не доживете. Потому что… не хотите. Вы, на самом деле, трус и боитесь ответственности.

Улыбка Магистра поблекла. Он смотрел мимо Астера, его отрешенный взор словно нащупывал в неведомой дали таинственную цель. Потом к нему вернулся дар речи.

— Вы забыли упомянуть о «Великой жертве». Что лично вам дал Ренессанс?! Можете ли похвастаться какими-то достижениями за последние тридцать лет? Вы в чём-то сравнялись с вашим, скажем так: старшим братом? А… чем прославилась ваша коллега по работе? Чего значительного она сделала? Такого, чем можно гордиться? Совместным предательством и бегством из Эгваль? Вы, нынешние — жалкие, ничтожные люди! Притом, имеете наглость называть остальных — эфемерами. Да! Нам отказано в долгой жизни. Так оставим труды, которые докажут, что мы жили!

«Куда мы идем?» — мысль вспыхнула и угасла, не возродившись в вопросе. Лора разглядела впереди смутную тень. Мигнули и погасли фары. Автомобиль Астера! Не успели они к нему подойти, как он тронулся с места, и, набирая скорость, исчез в темноте.

Лора ахнула. Нойс, схватив ее за руку, увлекла за собой. Прошипела:

— Бегом… Живо!..

К удивлению Лоры, у нее как бы открылось ночное зрение: все колдобины на пути стали отчетливо видны. Промчалась следом за Нойс по неровному тротуару — последний раз здесь асфальтировали во времена Хозяйки — перебежала через темный внутренний двор, образованный тесно стоящими домами. Одинокое светящееся окно на втором этаже играло роль путеводной звезды.

Отдышавшись, Лора увидела перед собой пустынную, скупо освещенную улицу. Такси здесь точно не поймаешь. Послышался заунывный звук мотора и зловеще-черное авто остановилось рядом с ними. Открылась, поднявшись на кронштейнах вверх, передняя дверь. За рулем никого не было!

— Скорей, скорей! — Нойс пихнула ее в авто, сама уселась на место водителя. Рявкнула: — Подвинься, мешаешь!

Лора послушно отодвинулась. Заметила, как Нойс прячет фон в карман пальто. Вот оно как. Дистанционное управление. Дверь сама собой захлопнулась. Поехали.

Через несколько кварталов, Нойс снизошла до пояснения:

— Чем дольше торчишь на месте, тем больше шансов, что тебя схватят. Подвижные предметы migrulo не берет.

— Ясно. Так и будем вечно мотаться?

Нойс не ответила. Разозлилась, решила Лора. И, похолодев, поняла, что не в злости дело. Нойс, как и ей, очень страшно.

Полчаса они кружили по ночному городу. Каждый раз новый маршрут пролегал через одну и ту же маленькую площадь. Неподалеку виднелось старинное здание, увенчанное островерхой башенкой. Белая церковь — символ веры в Деву Марию. Огни в часовне не горели. Так же грозила угаснуть в Мире и вера в Заступницу. Что из того, что повержен Скайтаун? Второе нашествие с Новтеры провалилось еще громче, чем предыдущее одиннадцать лет назад. Но, чу! Вглядись в темный небосвод над Белой церковью. В нем тускло светится размытое светлое пятнышко. Это — не странная новая луна Мира, добавившаяся к вечным его спутницам — Обо и Минне. Загадочный объект не вращается вокруг планеты. Расстояние до него невозможно точно определить. Это — зев внепространственного тоннеля, связавшего Мир и Новтеру. Он частично схлопнулся, но в любой момент готов раскрыться, налившись грозным светом. И зло вновь войдет в Мир.

«Бог троицу любит». С третьей попытки Новтера победит.

Лора испуганно вздрогнула, очнувшись от мрачных мыслей. В небе зажглись, погасли и снова зажглись разноцветные огни. Прямоугольная тень на миг закрыла подслеповатый «глаз Новтеры». Нойс остановила авто. Сказала:

— Не бойся. Это — друзья. Через двадцать минут будем на Острове.

Проблеск надежды в ее голосе немного успокоил Лору, но не прогнал тревогу совсем. Нойс тоже нервничала; собралась выйти из авто, но передумала. Дыхание ее стало неглубоким и частым. Со стоном уронила голову на рулевое колесо.

В черном провале неба возник громкий, клекочущий звук. Темноту разорвала серия частых вспышек. Грохот стал невыносимым, Лора прижала ладони к ушам. Снаружи вихрем кружился в воздухе уличный мусор. Громадная тень мелькнула и стала удаляться, поднимаясь ввысь. Наверху еще раз вспыхнуло, Лора разглядела металлическое брюхо армейского вертолета.

— Не успели, — прошептала Нойс. — Не вижу… Темно…

Она говорила, как в бреду. Обхватила голову руками.

— Не вижу!

— Нойс, успокойся! Давай выбираться отсюда! Не можешь вести — я тебя сменю! Выброшу вон и запихну в багажник, если не перестанешь сопли размазывать.

Нойс положила руки на руль. Звук, похожий на рыдание, вырвался из ее груди. Чего в нем больше: горя, страха или гнева, не разобрать. Она может вести машину — ну и ладно.

Через минуту Лора поинтересовалась:

— Куда теперь едем? Если не секрет.

— Не секрет. Понятия не имею.

— Курс верный. Так держать, Если не знаем, куда премся, то и Магистр не угадает…

Она осеклась. Всё очень странно. Когда утром она мило беседовала с Фомой, то он, судя по всему, не подозревал, что Нойс укрылась в ее с Арсением квартире. Накануне уже тщательно обысканной теми полицейскими обезьянами. Вывод: Магистр не может отслеживать передвижения Нойс. Тогда почему сейчас он бьет по ним почти без промаха?

Всё это, сбивчиво, глотая слова, она высказала подруге.

Нойс затормозила так, что Лора чуть не стукнулась носом в лобовое стекло.

— Аккумуляторы Ричи! — горестно воскликнула Нойс. — В авто и бластике! Прорва энергии в мизерном объеме! Такие вещи отслеживаются запросто. Аппаратуры Магистр выгреб со Скайтауна предостаточно. Новое время — новые знания.

— Твои друзья тоже ушами прохлопали. Та летающая штука… она — со Скайтауна спизжена? В ней тоже ричи-аккумулятор? Вот и попали под раздачу. Одного не пойму: почему по нам ракетой не жахнули?

— Мы живые нужны.

— Ты им нужна. Ты — ценный приз; а меня, никчемную, вздернут на осине. И — все довольны. Ты — тоже, что под ногами больше не путаюсь. Что хмуришься? Я радужную перспективу обрисовала, для поднятия духа. А тебе… опять всё не так.

Лора с истеричной веселостью молола чепуху, сознавая, что стоит ей замолчать, как страх полностью завладеет ею. Лишит воли и способности соображать.

Вдали переливчато завыли сирены полицейских авто. В темном небе послышался и медленно затих звук реактивного истребителя. Начиналось традиционное маханье кулаками после драки. Завтра утром правительство Меты выступит с четыреста сорок четвертым весьма серьезным предупреждением в адрес неустановленных враждебных сил.

География — это приговор. Угораздило независимую Мету расположиться точно между протекторатами Норденка и Ганы. Приходится лизать задницы и тем и другим. В Мете с ностальгией вспоминают эпоху Империи. Один сильный покровитель — властелин западного края Мира обеспечивал покой, порядок, жестко гасил взаимные дрязги. Остров. И его Хозяйка.

— Остаток ночи идем пешком. Выдержишь? — спросила Нойс.

— Выдержу, — храбро ответила Лора. Как пойти на попятный, когда сама предложила такой план? Пусть прихвостни Магистра гоняются за черным, внушительным авто, колесящим по окрестным дорогам. В нем никого нет!

— Правда, что раньше автомобиль называли "самобеглая коляска"? Наш — действительно, самобеглый. Как так вышло, что за автопилот такой?

— Одному Магистру новтеранские чудеса воровать? На Острове тоже этим занялись. Меньше болтай. Дыши носом, шире шаг. Мы поборемся.

Именно это хотелось от нее услышать! Нойс не сдалась, в ее умной голове зреет новый план. То, что придумала Лора, стратегией не назовешь. Отпустить чудо-авто на волю, оставив в нем бластик, а самим сделать «марш-бросок» верст на десять. Удалившись за короткое время на невероятное для двух девиц расстояние. Никому в голову не придет, что Лора, хоть и принцесса с виду, но сучка выносливая. И самообладания ей не занимать. Былые занятия парашютным спортом очень способствовали. А Нойс — это Нойс и добавить нечего. Гляньте на нее. Минутная слабость прошла, она вновь знает, что делать, куда держать путь.

Проселочная дорога белесой смутной лентой просвечивала сквозь ночную мглу. «Почему даже глухой ночью не бывает абсолютной темноты?» Минна и Обо давно зашли, вместе с мутным «глазом Новтеры». Откуда потустороннее слабое свечение?

— Звездный свет, — сказала Нойс.

— Читаешь мысли? Давно подозреваю, что ты — пси.

— Ага. Тут читать нечего. Когда ты пялишься в небо, вместо того, чтобы смотреть под ноги.

— Что б тебя! Вечно под руку… под ногу… гавкаешь!

Лора споткнулась, и Нойс поддержала ее, легко и небрежно. Словно знала, в какую сторону собиралась шлепнуться подруга.

— Если б я на деле оказалась пси? Как бы ты поступила? Бросилась наутек, завывая от ужаса?

— Я тебя сейчас так отделаю, что это ты у меня завоешь, — пообещала Лора. — Забудешь свои дурацкие шуточки.

Смешок Нойс был ей ответом. Какой человек! Одновременно: смелая до отчаянности и хладнокровная. Никогда надолго не падает духом. Находчивая, изобретательная. От ее образованности даже Томкин теряется. Лора хотела хоть немного походить на Нойс.

— Знаешь, о чем думаю?

— Знаю. Об очередной глупости.

— Да. Фантазия. Шагнуть далеко назад, через годы. Когда Хозяйка была молодой. Встать с ней рядом, как мы с тобой сейчас…

Нойс внезапно остановилась и Лора в два шага оказалась возле нее. В предрассветном сумраке ее лицо выглядело печальным и неестественно бледным. На нем жили одни глаза. С настолько расширенными зрачками, что вместо карих казались черными.

— Зачем? — глухо спросила Нойс. — Зачем тебе встречаться с Хозяйкой?..

Рассвет алел над кукурузным полем.

— Чёрт бы побрал эту малли! — сказала Лора, отодвигая в сторону высокий стебель со скрученными, пожухлыми листьями. — Кажется, урожаю кирдык пришел?

Нойс буркнула что-то в ответ. Всё еще злится, но скоро остынет. Она никогда не вдавалась в подробности собственных давних похождений в роли временного вождя Острова. Наверное, Хозяйка — старушка божий одуванчик, отбросила копытца прямо у Нойс на руках. И ей до сих пор больно вспоминать. Что же так привязывает ее к исчезнувшему демону? Ответ прост. Зло — притягательно. Лора тоже хотела бы увидеть Хозяйку воочию. И поделилась нелепой мечтой с Нойс, чем донельзя ее расстроила.

Кукурузное поле кончилось. Впереди виднелась живая изгородь, за нею старый фермерский дом. Несмотря на годы, миновавшие со дня постройки, он выглядел добротно. Потемневшие от времени бревна, слагавшие его стены, все так же плотно, без единого зазора прилегали друг к другу. Поодаль располагались хозяйственные постройки, ближе — загон для стиксов. Четыре молодых гории с аккуратно подстриженными кронами довершали живописный пейзаж.

Из загона вышел стикс. Увидал незнакомок; кисточки на ушах настороженно приподнялись и опали. Зевнул, показав огромные белые верхние клыки. Горящие круглые глаза с вертикальными черточками зрачков, смотрели внимательно и насмешливо. Саблезубое чудище. Покрытое коротким, необычайно шелковистым мехом коричнево-рыжей масти.

— Привет, котик, — прошептала Лора.

Он услышал — у стиксов исключительно тонкий слух, и легкой, неслышной поступью, направился к ним. Мурлыкнул, когда Нойс положила ладонь ему на загривок.

— Предлагает довезти до порога.

— Я — не против, — ноги у Лоры гудели от усталости. — А нас не попросят вон?

— Судя по всему, нет. Этот парень нас признал, — усмехнулась Нойс.

Стикс лег, чтобы обеим молодым женщинам было легче на него сесть. Что обе незамедлительно сделали. Нойс с непринужденной ловкостью, да и Лора не оплошала. Села позади подруги, обхватив ее за талию. Стикс поднялся и неспешно довез их до широкого резного крыльца. Лора успела с любопытством оглядеться. Обратила внимание на могильный камень во дворе, очевидно, там похоронен кто-то из патриархов проживающей здесь семьи.

За одним из окон быстро поднялась и опустилась занавеска. Стикс остановился, подруги спешились. Добрый зверь, зевнув на прощанье, отправился восвояси. Досыпать, наверное.

Помедлив немного, Нойс поднялась на крыльцо; Лора следом. Входная дверь отворилась, на пороге стояла девочка лет тринадцати. Босая, в коротком платье, наверняка на голое тело, но молодец, закаленная, даже не поежилась.

— Мама сейчас выйдет.

— Уже иду! — отозвался голос, и за спиной девочки появилась просто одетая женщина в летах, но не старая.

Нойс поспешно представилась:

— Я — Нойс Винер. Это — моя подруга Лора. Ищем, кто бы приютил нас на пару дней.

Женщина с удивлением и недоверием разглядывала Нойс, словно увидела призрак.

— Никак… не ждала, что придете. И сыновья тоже. Разве что Зелла…

— Не понимаю, — сказала Нойс.

— Всё вы понимаете. Он говорил: «Настанет день, когда к нам в дом постучится молодая женщина. Темноволосая, темноглазая. Ей будет неловко просить убежища, не обращай на это внимания. Просто впусти». Просил извиниться, что не встречает сам. Знал, что не доживет… Входите!

— Сейчас… — выдавила Нойс.

Повернулась, сбежала с крыльца и направилась к надгробию, которое Лора мельком уже видела. Мама и дочь смотрели ей вслед. Чем ближе подходила Нойс к могильному камню, тем медленнее становились ее шаги. Опустилась на колени, склонив голову. Полы расстегнутого черного пальто легли на покрытую утренней росой землю, как опавшие крылья.

ТОРВАН ИОМЕН

21.15.1311 — 14.02.1389

Покойся с миром, муж и отец

11. ОХОТНИК И ЖЕРТВА

Лора очнулась. Ух, ты… Где она? Лежит в постели. В комнате светло. Сквозь частый оконный переплет видно небо с ватным клоком низкого облака. Блик от стеклянной дверцы книжного шкафа слепит глаза. Позднее утро. На полу, завернувшись в одеяло, спит Нойс. Ага. Ясненько.

Сегодня они попросили убежища у семьи Иомен. Вернее, попросила Нойс, и выглядела при том явно не в своей тарелке. Но Лора к тому времени так устала, что ей было не до душевных терзаний подруги. Полусонная, вошла в дом. Помнилось, как клюя носом, сидела на стуле, а Нойс мыла ей ноги в тазике с теплой водой.

Лора тихо встала. Нашла одежду аккуратно сложенной на спинке стула. Ботинки, кем-то заботливо отмытые от грязи, обнаружились рядом. Оделась. Потянулась. Как хорошо! Лора знала, что красива. В штанах и облегающем свитере она выглядела убийственно притягательно. Кто бы сравнился? Конечно, Нойс. Она почти вдвое старше Лоры, но это совершенно не замечается. Разве что жизненного опыта побольше. Тяжелого, горького. Несмотря на множество талантов, Нойс, в каком-смысле — неудачница. Так сложились обстоятельства. В рок, судьбу — Лора не верила, но случайностей никто не отменял.

Осторожно обошла лежащую Нойс. Дрыхни-дрыхни, и видь хорошие сны. Подошла к книжному шкафу. Всё аккуратно расставлено — по жанрам. Романы, среди них несколько известных; за ними популярные книги по астрономии и физике; справочники. «Материалы 9-й географической экспедиции. 1358 год». Черно-белое фото дирижабля на обложке. Огромная такая сигара у причальной мачты. Название: «Бродяга».

Ходили слухи, что Хозяйка участвовала, инкогнито, в сем опасном путешествии. И ее, матрону, за пятьдесят, никто не узнал. Ха-ха. Да самому старому в экспедиции было около тридцати! Где-то так. Лора открыла книгу.

Фотографии участников, многие в траурных рамках. Список, с указанием должностей, званий. «Наталья Вернер», помощник картографа. Ученая степень — отсутствует. Дата рождения: 01.01.33. Двадцать шесть лет. Даты смерти нет, повезло молодке. Многие сложили головы в том несчастном походе. Девочка выжила. Сейчас, небось, пенсионерка, мемуары строчит. Впрочем, давно бы написала. Значит, все-таки умерла.

Что же такого в этом имени, почему хочется узнать о судьбе девушки? Лора вернулась к страницам с фотографиями. Как она выглядела? Дайте, угадаю. Оранжерейных созданий в опасные экспедиции не берут. Предположим, круглолицая, выносливая телка. Битых две минуты Лора разглядывала страницы. Фотографии не было. Единственная из участников трагического похода, Наталья Вернер оставалась лишь именем на хрупком бумажном листе.

— Чего шуршишь?.. — пробормотала Нойс.

Лора вздрогнула, но ответила без заминки:

— Читаю книжку хозяина, царство ему небесное.

— М-м… — не открывая глаз, Нойс перевернулась на другой бок.

Вот же соня. Но ей в последние дни пришлось нелегко — пусть восстановит силы. Лора вернула книгу на полку. Чего тут еще интересного? Фото в рамке на деревянной подставке. Торван Иомен, коренастый и седовласый, держит на коленях двух удивительно похожих малышей. Поздновато мужик обзавелся семьей. На обороте опять же, фото. Вот так. Его первая жизнь. Здесь он гораздо моложе, красуется в сером мундире. Сатрап Хозяйки. Из тех зловещих личностей, столпов жестокого режима.

Лора тихо вздохнула сквозь сжатые зубы. Ах, боже ж ты мой, всё понятно! Романтическая история с годами подзабылась, но Лора о ней слышала. Начальник охранки Острова устроил побег Седе Лин, и провел остаток жизни в изгнании и безвестности. Удивительно, что Хозяйка его не казнила.

«Зато здесь он был счастлив. Надеюсь…» Рядом на полке обнаружился томик в аккуратном переплете. Ручная работа. Собранные под одной обложкой стихотворения Седы за многие годы. Там же знаменитая «Северная поэма». Лора пристально вгляделась в портрет офицера в сером мундире. «Ради чего ты пожертвовал всем? Большими деньгами, карьерой. Сознанием собственной значимости, так долго определявшим твою жизнь. Ради этой девчонки? Она тебя боялась и ненавидела. Так жертва боится и ненавидит охотника».

Нет. Неправильно. Охотником, настойчивым и неустанным преследователем, была Хозяйка. Ее злоба и мстительность были столь велики, что возмутили даже верного слугу.

Тихо ступая, Лора вышла в коридор. Где тут умыться и всё такое? Ага, вот. В металлическом зеркале отражалась коротко стриженая русоволосая девушка. Ироническая складка губ немного портила впечатление. Но Лора осталась довольна, и принялась умываться. Выдавила на палец зубной пасты из тюбика. Самый полезный способ чистить зубы. Безо всяких щеток. Насмешливо оскалилась. С зубками тоже порядок.

Привела в божеский вид прическу легкими касаниями ладони. Так это обычно делала Нойс. Она — неряха, и короткие волосы ей кстати. А Лора соскучилась по былой гриве. Ладно, когда-нибудь отрастет.

Порядок, уже можно на людях показаться. В дальнем конце коридора слышались голоса. Лора направилась туда, и не успела дойти до двери, как та отъехала в сторону. Ойкнув от неожиданности, Лора остановилась, под взрыв веселого смеха.

Смеялись двое парней, немного старше Лоры, и девочка Зелла. Хозяйка дома укоризненно грозила им пальцем. Длинный стол, за которым собралась семья, был накрыт для завтрака.

Зелла вскочила с места, церемонно представила:

— Венди — моя мама; а это братцы-хулиганы. Кассий и Поль.

Оба брата, перестав смеяться, важно кивнули. Одного роста, с одинаковыми, открытыми и дружелюбными лицами. Близнецы. Крепко скроенные молодые фермеры.

— Просим к нашему столу, — сказал один, и оба заухмылялись.

Лора не заставила себя ждать. Села рядом с Зеллой, братья бросали на нее украдкой жадные взгляды. Она им нравилась, без сомнения. Принялись за еду. Венди с мягкой улыбкой смотрела, как Лора жадно поглощает завтрак. Лучшая похвала кулинарным талантам хозяйки дома.

Улучив момент, она спросила:

— Как ваша подруга?

— Спит. Устала сильно.

— Вы давно знакомы?

— Месяцев пять, наверное.

— Она вас очень любит.

Поди, пойми: это похвала или осуждение. Лора уткнулась взглядом в тарелку, чтобы скрыть смущение. Еще вообразят о них с Нойс бог весть что.

Дверь сдвинулась в сторону и вошла Нойс. С полупоклоном, приложив руки к груди. Тоже мне, суорянка выискалась. Хотя, получилось очень тактично.

Оба братца тут же уставились на нее. Нойс не надела свитер, щеголяя в рубашке, не заправленной в штаны. И она была босиком, как Зелла. Ее усадили рядом с Лорой, и теперь близнецы осторожно пялились на обеих. Два коротко стриженых ангела. Светлый и темный. Венди искоса глянула на Нойс и улыбка ее погасла.

— Кассий, передайте, пожалуйста, соль, — попросила Нойс. Но Поль опередил брата и, пододвигая солонку, удивленно поднял брови.

— Вы нас различаете?!

— Кас — левша, — ответила Нойс и с аппетитом принялась за еду.

Ела быстро, наверстывая опоздание. Лора испытывала легкую неловкость за простонародные замашки подруги. Нойс обходилась одной лишь ложкой, мясо брала руками, игнорируя нож и вилку. Покончив с едой, промокнула уголки рта той же салфеткой, которой вытирала руки.

Когда все поднялись из-за стола, Нойс взялась помогать Венди мыть посуду. Это было принято равнодушно, как должное. Остальным, следовало понимать без слов, предложено выметаться.

Кас ухмыльнулся Лоре.

— Пойдемте, угодья наши покажу!

Не хватало, с утра любоваться свинофермой или что там еще. Но она зря беспокоилась. Хозяйство Иоменов специализировалось на малли и овощах, вроде мясолиста. Его выгодней выращивать, чем, скажем, картошку. Лора сказала:

— В детстве меня донимала загадка, почему малли — это «малли»? Почему «мелколист» и «акация» — это одно и то же? Кто дал имена всему на свете?

— Не знаю! — улыбнулся Кас. — Но «малли», как говорил отец, это искаженное древнее слово «маис».

— Ваш отец был образованным человеком. Моя Нойс тоже — кладезь премудрости. Торван Иомен дружил с ней?

Невинный вопрос поставил Каса в тупик. Словно он не мог понять, о чем с Лорой говорить можно, а о чем помалкивать в тряпочку.

— Думаю… да… Он знал ее… довольно хорошо.

Еще немного, и Лора загонит бедного юношу в ловушку. Невинно спросив: когда майор Иомен впервые встретился с Нойс? Кто они друг для друга? Она — его приемная дочь? Внебрачный ребенок? Или — юная любовница — тайный грех сурового стража Светлого пути?

Ничего такого Лора не спросила. Показала на отдаленное высокое строение, с ослепительно сверкающей крышей.

— Элеватор?

— Нет. Пойдемте, покажу! — облегченно засмеялся Кас.

Вблизи здание выглядело еще внушительнее. Тишину разбивал мерный рокот ветродвигателя.

— Когда штиль, то получаем энергию от солнечных батарей. Когда нет солнца…

— Тогда есть ветер! — подхватила Лора.

— Почти всегда.

— Сейчас у вас двойной прибыток: и солнышко и ветерок!

Они поднялись по винтовой лестнице на верхний — третий этаж. Из окна открывался прекрасный вид: поля, купы деревьев, озеро вдалеке.

— Здорово! — восхитилась Лора. Она знала, что Кас сейчас попробует ее поцеловать.

Так он и сделал. Без грубости, без неловкости. Лора осторожно ответила на поцелуй. Промолвила:

— Мне двадцать лет. Я замужем. Вторым браком. Детей нет. Пока.

Кас разомкнул объятия. Он так растерялся, что Лоре стало его жалко.

— Я вас чуть наповал не уложила. Простите. Вам попалась женщина со сложной биографией.

Взяла его за руку.

— Давайте спускаться. А то подумают, что мы потерялись.

На втором этаже Лора показала на забранную засовом дверь.

— Что там?

— Инвентарь, — ответил Кас, и, похоже, соврал. Заминка, неуверенность… Мальчику надо учиться лгать. Иначе ему станет трудно жить.

На полпути к дому их встретила Зелла.

— Как вам наша электростанция?

Лора показала большой палец. Девочка радостно засмеялась. Кас, улучив момент, ретировался. Зелла напомнила, что Нойс ее ждет.

— Ага. Я тоже соскучилась. Шутка ли, целых полчаса не виделись!

Зелла ухмыльнулась. В доме они застали обоих братьев, Поль глянул на Лору и тут же отвел глаза. Ясно, Кас просветил его насчет семейного положения симпатичной гостьи. Бедолаги. Но у них еще остался объект внимания! Пусть бы оба приударили за Нойс?

Она, легка на помине, объявилась в гостиной в том же, соблазнительно затрапезном виде. Хоть сейчас бери в охапку и на сеновал. В голову пришла странная мысль. Нойс выглядит не менее эффектно, чем Лора. При том, гораздо более доступной. Очевидно, она нравится близнецам. При этом, они даже не пытаются за ней ухаживать!

Нойс потянула Лору за рукав.

— Пойдем, хватит всем глаза мозолить.

Они вернулись в комнату, бывшую когда-то спальней и кабинетом Торвана Иомена и Нойс сказала без обиняков:

— Отчаливаем, как можно быстрее. Ты — в Норденк; Арсений наверное, с ума сходит от беспокойства. К вам больше никто не прицепится, ведь станет известно, что я сбежала в Суор.

Она мягко улыбнулась.

— Расстроена? Понравилась роль дочки при заботливой маме? Венди ты тоже нравишься.

Лора не была полной сиротой. Отец давно умер, но мать жива. Однако с родительницей Лора порвала отношения четыре года назад. Ушла, хлопнув дверью. Нойс, на правах близкой подруги, знала эту печальную историю. И сейчас ей бы лучше помолчать. Не намекать на затаенную жажду материнской ласки, до сих пор не угасшую в Лоре.

— Нельзя задерживаться, Лора! Венди не нужны неприятности. Она борется с искушением сдать нас властям.

Хотя Лора не рассчитывала на особо ласковое отношение к ним обеим, но такого не ожидала.

— Венди так сказала?! Так она выполняет волю покойного мужа? Он же просил позаботиться о тебе?..

— Она мрачно помалкивает, но я подозреваю худшее. Будь жив Иомен, было бы проще. Увы.

— Ладно. Я готова. Когда?

— Сейчас.

Лора задумалась. С чего вдруг у Нойс прибавилось уверенности в себе?

— Эй! Ты, часом, с фона в Сеть не лазила?! Убью! Порву в мелкие клочья и пущу по ветру! Хватит с меня твоих подстав!

— Нет. Проверила входящие и сразу выключила.

— Беда мне с тобой. Даже просто включенный фон легко засечь. Ты куда?

— Венди разрешила войти в Сеть с ее видео. Подожди меня. Хочешь, в вещах поройся — ты любопытная, я знаю.

И Нойс ушла, не дав Лоре времени придумать достойный ответ.

В уютной комнате Венди царил золотисто-зеленый сумрак от плотно задернутых штор; экран видео мягко светился. Венди встала, уступая место. Села на кровать, опустив голову.

Нойс не обращала на нее внимания. Пальцы легли на клавиатуру. Вход в Сеть. «Еленакрипт» запущен. Будь богата, обласкала бы и озолотила Елену Ханко — величайшего в Мире программиста. Если бы хоть одна душа в Мире знала, кто такая — Елена Ханко! Спасибо тебе, неизвестная гениальная девочка.

Десяти минут Нойс хватило с лихвой. Выключила аппарат.

— Благодарю за всё.

Вернувшись к Лоре, застала ту с металлической шкатулкой в руках.

— Смотри: увесистая и не открывается! Тут что-то ценное? Почему же так небрежно хранят? Наверно, старые письма и всякая романтическая дребедень. Кому-то было дорого.

Вернула шкатулку на полку и закрыла стеклянную дверцу шкафа.

— Главная ценность — у меня. Тебе довелось «погостить» в Арктиде. Помнишь, в доме, на стенке — офигенная фреска? Я это фото сохраню.

Лора достала из кармана штанов фон и продемонстрировала портрет юной насмешницы, какой Седа Лин была когда-то. Нойс отвела взгляд. У нее сделалось такое же лицо, как сегодняшним ранним утром, у могилы майора Иомена. Не любопытство, не притворный интерес и не скука — другая эмоция отразилась в нем.

Чувство вины и стыда.

Лора мысленно обругала себя нехорошими словами. Знала же, что у подруги пунктик насчет Хозяйки Острова. Даже косвенные напоминания выводят ее из равновесия. Нельзя допустить, чтобы Нойс опять расклеилась. Не время.

— Сапожки твои где? Или босиком собралась драпать?

Нойс вздрогнула.

— А?.. Под кроватью валяются…

— Давай, в темпе. Обувайся. Так понимаю: хочешь украсть авто у Венди?

— Сама отдаст. Курточку свою напяль. И, будь добра, подержи мое пальто.

Нойс натянула свитер, с заплатами на локтях. Полезла под кровать, отыскала многострадальные, в конец разбитые сапожки. Обмотки из обрывков газет бросила на пол. Сидя на полу, натянула сапожки на босые ноги. Легко поднялась. Потопталась, проверяя, не развалилась ли обувка окончательно

— Ладно. На раз хватит. На улице градусов пятнадцать. Не околеем. Да?

Молодец. Преодолела минутную слабость. Лора ощутила гордость за Нойс.

Венди дремала в кресле у окна и внезапное появление «сладкой парочки» испугало ее. Привстала и упала обратно в кресло, не сводя глаз с двух амазонок.

Нойс улыбалась снисходительно и нежно, как человек, привыкший не считаться с чужими желаниями. Лора сердито кривила губы. Черное пальто, перекинутое через правую руку, она держала, словно скрывая оружие. Впечатляющая картина.

— Я прошу о последней услуге. Одолжите мне стикса, — сказала Нойс. Подошла к обомлевшей хозяйке дома, коснулась ее плеча. — Вам — мое тепло и силы.

Венди вздрогнула и встала.

— Стикса кличут Нахал. Пойду позову.

Она вышла. Лора удивленно посмотрела ей вслед. Венди лишь притворялась напуганной? Что-то быстро она сменила тактику. Уже не робкая овечка, а собранная, деловитая особа. Странно всё это.

Нойс смотрела в сторону с отсутствующим видом. Лора встревожилась:

— Ты что? Обижена? Я многое наговорила сегодня. Прости, на худом слове…

— Задумалась. Решаю: как лучше переправить тебя в дом Боргезе. Здесь наши пути расходятся. У меня — другая дорога.

— Очень мило… — Лора понимала правоту Нойс, и, вместе с тем, сердилась. Мало они вдвоем прошли рука об руку, служа друг другу поддержкой и опорой? И, вот тебе… Понятно, что лучше им разделиться. Однако, Нойс говорит так, словно готова расстаться навсегда. Уже начала «держать дистанцию».

— Ладно. Какой план?

— Стикс крепкий, за полчаса довезет обеих до шоссе 98. Там я останусь ловить попутку. Тебе же прямым ходом в Мету. Через три часа обнимешь деда с бабушкой. Передашь от меня привет. Жаль, так и не увиделась со Стасом в прошлый раз.

— Так в чем же дело? Хороший шанс свести знакомство с моим гениальным дедом! Тебе обрадуются, не то, что здесь. Потом катись куда хочешь.

«Моим дедом» — сказала Лора, и не покривила душой. Станислав и Маргарита Боргезе — дедушка и бабушка Даниэля — были для нее единственными родными людьми на свете. И, конечно же, Нойс. Собственная мамаша — не в счет.

Нойс помотала головой.

— Свидимся, когда уляжется эта свистопляска. Кому я мешала? Всего-то: хотела пожить для себя.

— Вы готовы? — послышался голос Венди.

Стикс насмешливо щурился.

— Он не терпит седла, — предупредила Венди. — Ездим так. Выдержите?

Нойс кивнула. Лора поежилась. Езда на неоседланном стиксе — мучение для новичка. Три часа пути, в общей сложности. Эдак всю задницу себе сотрешь.

Появился Кас, кивнул Лоре, как старой знакомой. Ей пришла в голову внезапная мысль.

— Кас! У вас есть мотоцикл?!

— Драндулет еще тот! — засмеялся Кас. — Дымилка и тарахтелка.

— До Меты…

— Подбросить? Запросто! — идея привела его в восторг.

— Нет, — сказала Венди.

— Мама! Не волнуйся! Час с хвостиком — туда и обратно!

Лора сунула пальто в руки Нойс, буркнула: — И тебе счастливого пути! — и сбежала с крыльца, вслед за Касом.

— Вот он — победитель стиксов! Выносливая машинка. — сказал Кас, выкатывая из сарая видавший виды мотоцикл. — Садитесь!

Лора послушно уселась позади Каса. Они подъехали к воротам в тот момент, когда через них проезжала Нойс верхом на стиксе. Нахал сердито осклабился, показав во всей красе длинные, белые клыки.

Нойс подняла руку в прощальном приветствии. Лора испытала состояние дежавю. Где она видела это? Всадница в черном пальто, верхом на стиксе. Голова гордо вскинута… Легкий ветерок треплет темные волосы…

Тьфу! Чары разрушились. Нойс коротко подстрижена, из-за этого не полностью копирует облик легендарной злодейки. Кадр из фильма.

Кас прибавил газу, и Нойс с Нахалом остались позади. И, вообще, ее дорога — в другую сторону.

«Моя ж ты хорошая… Храни тебя Дева на трудном пути…» — Лора глотала слезы и корила себя за дурацкую гордость; за то, что не простилась, как подобает, с Нойс.

Путь до Меты занял минут сорок. Кас остановил мотоцикл за квартал от дома Боргезе.

— Огромное тебе спасибо, — сказала Лора.

— Такой пустяк, ерунда! — он ухмыльнулся, протягивая руку.

Лора пожала ее, изумленно ахнув.

— Поль!?..

— Разобрались, да?

— У тебя правая сильнее, чем у Каса.

Он расхохотался так заразительно, что и Лора не смогла удержаться от смеха. Обняла его и крепко поцеловала.

— Вот так! Нельзя второго брата оставлять не целованным. Всё… всё… хватит. Кас обидится, если ты обойдешь его… в покорении меня…

Надо же, подействовало. Поль совладал с собой, разомкнул объятья. Лора перевела дух.

— Вам бы обоим за Нойс приударить. Опоздали, прохлопали ушами.

Поль сник, веселье, как рукой сняло.

— Если б не завет отца, ее на порог не пустили бы.

— Неужели… всё так плохо?

— Сами подумайте.

Лора осторожно ответила:

— За время, что ее знаю, она ни разу не заставила меня о нашем знакомстве пожалеть.

— Игра. Притворство. Вы ей зачем-то нужны.

— Возможно. Все мы в своей жизни кого-то используем. Нойс не исключение. Да и я — не сахар. И не дурочка — всё вижу. И она видит, что я вижу, когда она вешает мне лапшу на уши.

— Вас устраивают такие отношения? Вас — символ сопротивления Суора! Вас — дочь второго человека в Эгваль — соратника великого Солтига! Вас — внучку легендарного строителя Тира — первого, кто смог дать отпор Хозяйке Острова!

— Ой, ладно, захвалили. Еще немного, и выведете мою родословную прямо от Марии-девы. Послушайте меня! Я знаю Нойс Винер всего полгода. Умная. Самолюбивая. Временами — хамка. Самоуверенная, насколько возможно для человека, крепко битого жизнью. И сделавшая для меня столько, сколько я не дождусь даже от лучшего из людей.

Майя — славная столица Великой Эгваль. Она же — столица Эйкумены. Хрупкого конгломерата государств, созданного Ариэлем Солтигом после победы над Островом одиннадцать лет назад. Тихий переулок. Неприметное двухэтажное здание. Для непосвященных это — «Архив геологической разведки». На самом деле — штаб-квартира Объединенных стратегических служб. В кабинете на втором этаже директор ОСС Виктор Энрон проводит совещание в узком кругу.

Невысокий, худощавый, с порывистыми движениями и изможденным лицом. С тихой, обстоятельной речью, и нудной манерой разжевывать подробности.

В действиях гражданки Винер, она же — Вандерхузе, нет состава преступления. Она — единственный на сегодня в Мире администратор суперкомпьютера — известного как «Библиотека».

Надо разыскать гражданку Винер прежде, чем это сделают власти Норденка. Живой или мертвой. Лучше навсегда лишиться доступа к Древним знаниям, чем подарить их такой безответственной и амбициозной личности, как Великий (в кавычках) Магистр.

Вагнок, столица Острова. Секретная резиденция Верховного координатора.

Одиссей Гор меряет шагами кабинет, нервно поглаживая седую шевелюру. Полина Ждан сидит на диванчике, задумчиво наматывая на палец соломенного цвета локон. Потом не выдерживает:

— У меня от твоей беготни голова кружится. Сядь, успокойся!

— Я, черт побери, абсолютно спокоен! Мать его так… Хочешь, побегай тоже. Места обоим хватит.

— Ты же не любишь стоять или идти рядом со мной. Потому что я выше тебя ростом.

— Довольно. Не попрекай меня «комплексом маленького человека». Скажи лучше, что делать. Связь со спасательной командой потеряна. Не знаю, живы ли они. Астер исчез. Наша… общая знакомая мечется, как загнанная лиса. Последнее сообщение: «Действую по обстоятельствам». А мы с тобой ежедневно выбираем резиденции, подбрасывая монетку; каждую минуту ожидая, что внезапно окажемся за тысячи километров отсюда, в клетке у Магистра. Как далеко достает migrulo?

— До ближней луны — свободно. Действующая база на Обо — реальный факт. Поразительный.

— Унизительный. Весь Мир на ладони. На пухлой ладони добродушного мерзавца — Фомы Канопоса. У меня руки чешутся: накрыть Норденк сверхоружием. Пока не поздно. Тир предоставит крылатые ракеты. Десятка хватит, чтобы превратить столицу Магистрата в пылающие развалины.

— Одиссей?!

— Злобные мечты, да и только. Нельзя швыряться кирпичами, когда живешь в стеклянном доме. Ответка прилетит, ахнуть не успеешь.

— Попробуй поговорить с Детьми.

— Ты же знаешь: юные отпрыски Новтеры нам не доверяют. Обычная стратегия для пленных.

— Все равно… попытайся.

Норденк. Бункер Великого Магистра.

Фома Канопос, прихлебывая горячий кофе, спросил начальника оперативной разведки:

— Проверили мою догадку?

— Так точно. Подтвердилась. Миз Винер скрывалась в доме Иоменов, и всё еще остается поблизости. На стиксе, позвольте заметить, быстро не уедешь.

— Понятно. Она попытается добраться до шоссе 98. Блокируйте и дайте мне знать. Я задействую переход.

Провинция Мета. Окрестности города с тем же названием. Ферма семьи Иомен.

Поль вернулся через полтора часа. Сказал:

— Всё нормально.

Ни слова больше о незваных гостях. Ушли — и слава Марии-деве. Венди занялась домашними делами. Братья отправились объезжать поля, уточняя ущерб, который причинила урожаю аномальная погода. Чертов Скайтаун, проклятая Новтера. Всё из-за нее.

А в комнате, где до сих пор ощущалось незримое присутствие навсегда ушедшего отца, тихо плакала девочка Зелла. На коленях она держала тяжелую металлическую шкатулку с цифровым замком и гравировкой на крышке. Два слова: «Я помню».

Никто в семье никогда не пытался открыть этот маленький сейф. Послание предназначено не им. Так говорил отец. И так получилось, что оно не попало к адресату.

12. НЕПОКОРНЫЕ

Искусство езды на стиксе — редкое в наше время. Стало ненужным, вышло из моды. Как «вышли из моды» сами стиксы. Шли годы, десятилетия. Цивилизация медленно и неотвратимо убивала этих больших, сильных зверей. Все реже можно встретить стикса в западных краях Мира. Разве что на Острове, где принят закон об их защите. А здесь Нахалу трудно найти себе пару, если он решит завести потомство.

Нахал шел бодро, его не волновал меланхоличный настрой наездницы. Погрустит, да приободрится. У людей депрессия — частое явление. Кто-то преодолевает ее легче, кто-то с трудом. Этой странной девушке с фальшивым именем нужно время чтобы разобраться в себе.

Чем Нойс и занималась, без особого успеха. Мысли отказывались становиться в строй, хаотично толклись, возникая ниоткуда и бесследно исчезая. Кроме одной, назойливо возвращавшейся вновь и вновь…

Ты могла принять предложение Лоры. Остановиться в доме Боргезе, где уже находила убежище. Без Лоры и бабушки Греты, ты отправилась бы в мир иной. От нервного истощения и упадка сил. Когда чуток оклемалась и узнала, чья семья тебя приютила, то обрадовалась, что Стаса не было дома. Время проходило в тревожно-тоскливом ожидании: когда заявится глава семейства? Что случилось бы, столкнись вы с ним лицом к лицу? Скорее всего, он с легким интересом спросил бы: «Мы, э-э… с вами раньше встречались?» Ты бы ответила: «Нет, никогда». Его память крепко спит под покровом ложных воспоминаний. Тревожиться не о чем. Отчего же ты бежишь? Чего страшишься? Ответ очевиден. Ты боишься Лоры. Наступит время, когда Лора начнет смотреть на тебя так же, как Венди Иомен. С откровенным неприятием и страхом.

Интересно, как это будет? Она шарахнется от тебя, как от чумной? Или спросит дрожащим голосом: «Нойс, неужели то, что говорят о тебе — правда?» Ты не станешь ничего объяснять. Какие были времена — такие были нравы. Если Лоре это невдомек, то и черт с ней, с дурочкой. Губы Нойс сложились в горькую улыбку.

Разве она способна тебя понять? Оценить? Разве она хоть что-то соображает? Куда ей, с ее куриным интеллектом… Да! Правильно! Ищи в ней плохое. Вспоминай, что в ней тебя раздражало, вызывало досаду. Ищи доказательств, почему Лору нельзя любить. Логичных, четких объяснений, почему она недостойна твоей любви. Стань равнодушна к ней прежде, чем она возненавидит тебя!

Нахал ускорил шаг. Для неопытного седока это чревато неприятностями; особенно, когда зверь не оседлан. Нойс покачнулась, чертыхаясь. Стикс насмешливо фыркнул. Держись, девочка. Давно не каталась, подзабыла навык. Я тебе — не авто дурацкое, а настоящий, живой.

Двухсоткилограммовый котик, покрытый светло-коричневым, коротким глянцевитым мехом. Со страшными саблевидными клыками. Такой запросто перекусит человеку руку. Убьет одним взмахом могучей лапы, или причинит ужасные ранения. Но стиксы не вредят людям.

Этому сопутствует еще одно, также удивительное обстоятельство. Стиксы понимают человеческую речь! Иногда они понимают людей без слов. Нахал почувствовал, что наездница хандрит, и заставил ее отвлечься.

Нойс провела ладонью по мягкому меху на загривке стикса.

— Спокойней, дружок. Хочешь, чтобы я позорно шлепнулась? Что же о тебе скажут?

Нахал коротко мурлыкнул. Чихал он свысока на чужое мнение. Хоть людей, хоть братьев по племени. Нойс мысленно согласилась с ним. Плевать, как оценивают твои поступки враги или друзья. Сделанного не воротишь. Жалеть о прошлом — значит строить своими же руками клетку, прочнее которой нет ничего. Крепче стальных прутьев стены из собственных раскаяний и сожалений. Похоронить себя за ними на всю оставшуюся жизнь? Нет уж, увольте. Или убейте.

Тем временем грунтовая дорога, по краям которой уныло клонились чахлые кусты миусса, вывела к роще зонтичных деревьев. Тонкие стволы далеко отстояли друг от друга и не мешали Нахалу бодро идти на восток. Солнечный свет, ослабленный плоскими, широкими кронами, уже не слепил глаза. Нойс приникла к могучей спине стикса, почти распластавшись на ней. Вот так, хорошо… Ритм движения, мощное дыхание зверя, его спокойная сила захватили и подчинили ее.

Слух необыкновенно обострился; торжественная тишина леса наполнилась звуками. Далекими и близкими; низкими и высокими; монотонными и прерывистыми. Голоса птиц; стук упавшей с дерева сухой ветки; шорох крота, роющего нору; выстрел охотника за десять верст отсюда. И странное тихое «хлюп-хлюп-хлюп» — вертолет взлетел с аэродрома и еще не появился из-за горизонта. Но работа винта уже слышна.

Цвета тоже неуловимо изменились — потому, что их стало больше семи. Интересно, как мозг управляется с этим феноменом?

Клекот вертолета нарастал, хищная железная птица окажется над тобою через две минуты.

Какая чистая радость — увидеть после долгой разлуки дорогих тебе людей живыми и здоровыми. У бабушки Греты ничуть не прибавилось седины в волосах. А шевелюра и элегантная бородка Стаса побелели уже давно. Смолоду от природы худощавый, он и в шестьдесят три сохранил юношескую резвость движений. Небольшой животик, правда, отрастил. За стеклами очков всё так же задорно блестят глаза. Лишь изредка их затуманивает непонятная грусть.

«Да, он мой дедушка! Родного деда убили до моего рождения. А отца затравили и довели до безвременной кончины. К чему приложила руку Анита…»

Лора даже в мыслях не называла Аниту матерью. Только по имени, или, чаще, «госпожа Гариг». Уважительно-теплое обращение «миз» — не для этой подлой особы. Так что, нет у нее никого, кроме Греты и Стаса, а также Арсения. И… Нойс.

Аппетит приходит, прогоняя печаль. За обеденным столом Лора оживилась. Дед с бабушкой слушали с неподдельным вниманием. Это побудило ее к откровенности.

— И вот она, красуля, помахала мне ручкой и слиняла. На стиксе она смотрится, будь здоров. Но, куда она денется, вдвоем с этой животиной?! Намекала, что собралась в Суор. За тысячи километров! Из вещей с собой — лишь то, что на ней. Даже фляги воды нет! Совсем сбрендила.

Нойс Грете нравилась, она ее хорошо помнила, и не на шутку разволновалась. Стас от комментариев воздерживался. Потом сказал:

— Делаю вывод. Твоя э-э… подруга — особа отчаянная и расчетливая. Очевидно, у нее есть план. Хотел бы знать, как сия девица выглядит.

— Очень скромная и порядочная, — вставила Грета.

— Вообрази, Стас, женщину моего роста, но покрепче, чуть старше, с идеальной фигурой, и повадками мошенницы… Шучу, бабулька! У нее короткая стрижка, как у меня, но раньше… Ну, что я мелю такое?!

Лора постучала себя пальцем по лбу.

— Зачем мне рассказывать, когда все ее знают. Вы же видели интервью! Позавчера.

— Не видели. Когда, говоришь, оно было?

Стас сел за столик с аппаратом видео, вывел на монитор архив новостей, нашел нужную. С первыми же кадрами молча прикрыл лицо руками. Промолвил глухо:

— Лора… выключи пожалуйста… Мне что-то нехорошо.

Через полчаса, отдохнув на диване в гостиной, попросил вновь прокрутить ту же запись. Уже на большом настенном экране. Лора с сомнением повиновалась.

— Вдруг опять поплохеет?

Стас досмотрел интервью до конца, с досадой покачал головой.

— Ерунда какая-то сперва почудилась. Интересная особа, но ничего выдающегося. Профессиональная актриса. Пришло время сходить со сцены… во всех смыслах. Да не хочется. Вот и лезет из кожи вон, привлекая внимание.

— Тебя послушать, так я дружу хрен знает с кем! — возмутилась Лора. — Сам-то чуть в обморок не хлопнулся. От одного взгляда на захудалую актерку. По которой, кстати, вся Эгваль с ума сходила.

— Остынь, умоляю! — засмеялся Стас. — Нина Вандерхузе — достойная личность. С твоих слов и Греты я узнал ее с самой лучшей стороны. Просто… показалось… Мы встречались… очень-очень давно… Я работал младшим программистом в… Не помню… Неважно. Разговаривал с ней. Незабываемый, сильный, нежный и вкрадчивый голос.

— Деда! Нойс тогда еще не родилась! Ты просто вспоминаешь фильм. Нойс, она же Нина развернулась там вовсю. От имени Хозяйки говорила с нами. Но в знаменитом кино нет той, непокорной, бесстрашной и дерзкой, которая Хозяйке отвечала. О ней — ни кадра, ни слова! Сплошное умолчание — наихудшая ложь.

— Не переживай. Слово правды — сказано, услышано, гром его не стихает. Воскресни Хозяйка (вообразим себе), кем она предстанет перед людьми? Персонажем анекдотов. Личностью жалкой, недалекой. Чьи нелепые амбиции сгубили уйму народа, и ее саму.

— Стас! Я боюсь за Нойс! Надо же, принять так близко к сердцу сыгранную когда-то роль! Добавь сюда ее похождения на Острове во время войны. Рассказывает о них скупо, всегда одними и теми же словами. И чёрта с два добьешься подробностей.

— Упрямая, непокорная. Как ты у меня, — улыбнулся Стас. Он посерьезнел, приподнялся, словно прислушиваясь. Испуганно охнул.

— Деда, что?!

Лора рванулась к нему, но не сделала и двух шагов, как пол под ногами заходил ходуном.

Нойс угадала. Через три минуты вертолет закружил над лесом. Что видит пилот под сплошным зеленым покровом? Нойс придержала стикса, чтобы не выперся на поляну. Вернее, Нахал сам сбавил темп, отзываясь на трепет тревоги в мозгу Нойс. А она узнала о местности из памяти стикса…

Лиственный свод над головой выглядит непривычно прозрачным, с ярким белым пятном в зените. Вертолет. Ты видишь его глазами Нахала. Чем сильнее нагрет предмет, тем ярче он кажется. Зрению стиксов доступен инфракрасный диапазон. Человеческое тело излучает тепло всегда (если только вы — не труп), поэтому спрятаться невозможно. Какими страшными врагами могли быть стиксы, если бы тысячу лет назад не стали его бескорыстными друзьями.

Почему они так решили? Не ошиблись ли в расчете на ответные чувства людей? «Это не мы используем стиксов, а стиксы используют нас». Тоже версия. Вдруг вспоминаешь, кто высказал ее, и при каких обстоятельствах… Знойные небеса юга. Враждебные земли. Огненная месть. Усталость. Победа. Словно вчера. Не думай об этом.

Займись лучше чертовым летуном. Он тоже тебя видит?! Тогда вперед, Нахал, к чертям маскировку. Стрелять не будут. Стиксы — табу. Нойс Винер — табу. Живой ключ к Древним знаниям, к тайнам «Библиотеки». Приятно после стольких лет вновь ощутить свою особость.

Лес редеет, расступается; вас обоих окутывает тепло и солнечный свет. Под ногами стикса густая, привядшая от недавних заморозков трава. Сверху сияющий голубой купол небес с редкими островами облаков. Так бы смотрела и смотрела. Стикс ступает легко и уверенно; ты гордо восседаешь на нем. Обратите внимание на мою посадку и чувство равновесия. Безупречны, да?

Живая аллегория «Светлого пути». Любуйтесь, кто бы вы ни были. Вертолет, прогромыхав над головой, исчезает вдали. Его тень убегает следом. Тю! Какой оскорбительный недостаток внимания! Что задумал летучий охотник? Надо догнать его мыслью, но мешает неразорванный до сих пор контакт с Нахалом. Осторожно освобождаешься от объятий его разума. Нельзя обидеть, нельзя травмировать.

Мгновенное обжигающее чувство слепоты. Это перестраивается зрение. Проморгалась и — порядок. Небо уже не такое яркое; облака, скорее, грязно-серые. Ты больше не различаешь в каждом цвете десятки новых оттенков. И нечего тереть уши — ты не оглохла. У тебя опять нормальный, человеческий слух.

В кармане пальто назойливо вибрирует фон. Это пугает. Никто не должен звонить тебе или слать сообщения! Особенно сейчас. Вряд ли это Лора — она девочка деликатная и не станет вот так выяснять отношения. Хотя немножечко на тебя дуется. Но ты уже приучила ее к своей закрытости.

Сердце обожигает тревога. Неужели? Да — они! Случилось непредвиденное? Их обнаружили?! Проклятый воздушный охотник!! Всего пару часов назад ты ликовала, получив весточку. Старалась хранить спокойствие, таить переход от отчаяния к надежде, но Лора что-то почувствовала. Хотя, вежливо промолчала.

Читаешь сообщение — короткий текст на тонго: «Vo bade. Putro Richo ciden li…» Дальше идет мешанина букв — помехи? Последнюю строчку можно разобрать: «Hodej forso hodej hodej».

Ты пережила много утрат. Невосполнимых. Когда была бессильна помочь. Ты всё превозмогла. Горечь потерь, мрак отчаяния. Закалилась, обрела стойкость и твердость духа. Краткие периоды хандры не в счет. Это как зарядка: упал, отжался, бодро встал. Отчего же сейчас с тобой такое?..

Разве может тебе быть так больно?! Они еще живы… Скорее, Нахал, вперед!

Стикс пересек поляну гигантскими стелющимися прыжками. Лишь опытный наездник мог сейчас удержаться на нем. Когда-то — обычное умение. Сегодня, возможно, в Мире им владеешь ты одна.

Лес изменился. Старые гории мрачно тянут толстые голые ветви. Некоторые нависают так низко, что приходится буквально распластываться на стиксе. Останки некогда обширного гориевого леса. Умирающие великаны стоят далеко друг от друга. Поэтому вы с Нахалом можете двигаться быстро. Не задумываешься: к чему всё это, и чем ты сможешь помочь.

Стикс внезапно остановился, глухо зарычал.

— Вперед, Нахал! — яростно вскричала Нойс. — Вперед!

— Здесь «Коршун» — лейтенант Вейн. Цель зафиксировал. Иду по курсу.

— Слышу тебя, Вейн. Поправка: не цель, а объект.

— Поправка принята. Объект замечательно ездит на стиксе. Одним словом: красава.

— Описание объекта понял. Клевая девка, которую трахать и трахать. Неясно, почему ты от нее бежишь.

— Попрошу без намеков. Я — не гей. А девка… э-э, которая — объект, совершает упорное прямолинейное движение — я интересуюсь: куда. Кто ее ждет?

— Удачи, Вейн. Оставайся на связи.

Лес внизу сменился холмистой равниной, за которой открылась блестящая водная гладь. Здесь Акари из обычной реки превратилась в обширное озеро. В незапамятные времена рельеф местности стал похож на плоскую гигантскую чашу — от горизонта до горизонта. Во всяком случае, из центра берегов не видно. С легендарным Мертвым морем не сравнить — мелкая брызга от кляксы. Ученые умы подтверждали, что так оно и есть. Подобные «брызги» во множестве рассеяны по Миру. Осколки астероида, создавшего миллиард лет назад Мертвое море. Когда-то оно было живым. Вокруг был райский сад, цветущие кущи. Когда-то в южном полушарии жили люди.

А кто живет здесь? Вейн до боли в глазах вглядывался в зеркальную гладь воды. Ни корабля, ни катера, ни захудалой лодочки. Скоро он будет над центром озера. Ого, что это?

С довольным возгласом Вейн направил вертолет к замеченному на воде предмету. Снизился, чтобы лучше рассмотреть. Опасный шаг, кто знает, что там за люди, могут и обстрелять.

Хм… Странная штуковина. Размерами напоминает катер. Прямоугольная платформа с низкими перилами — ни следа рубки управления, ничего такого. Что за плавсредство, без руля, без ветрил? Больше похоже на металлический плот. На нем — двое!

Вейн присвистнул от удивления. Подростки — мальчик и девочка! Совсем еще дети. Хрупкие фигурки затянуты в комбинезоны, лишь головы не покрыты. Девчонка, завидев вертолет, отчаянно замахала руками. Мальчишка кинул на воздушную машину быстрый взгляд и устремился к борту. Чего он там забыл? Пацан с тревогой, так показалось Вейну, вглядывался в поверхность воды, на которой всплескивали фонтанчики. Отпрянул. Вновь уставился на вертолет и поднял вверх руки, повторив этот жест трижды.

Что у них стряслось? Немедленной опасности вроде нет, но дети выглядели до крайности испуганными. И тут до Вейна дошло.

Вокруг платформы кипела вода!

Нойс стукнула Нахала кулаком в загривок, он взвился с места, чтобы пролететь в гигантском прыжке между двумя толстыми, высокими и совершенно голыми стволами. В тот же миг лесные патриархи начали рушится, роняя в падении мертвые ветви. Лес наполнился гулом и стоном. Нойс успела подумать, что это — только начало.

И конец.

— Какого дья…? — Кас бросился наземь, увлекая брата за собой. Земля содрогалась. Вверху что-то пронеслось с надсадным жужжанием и свистом. Кажется, обломки сарая. Несколько минут близнецы пережидали катаклизм, пока с неба не перестал сыпаться мусор и прочая дрянь. Потом оба, не сговариваясь, бросились к дому. Неузнаваемый, лишенный крыши, с выбитыми окнами, он вроде устоял. Что с мамой и сестрой?!

Уже на пороге, Кас обернулся.

— О, господи!

— Спаси нас, Мария-дева — эхом отозвался Поль.

Лора вместе со Стасом и Гретой стояла на балконе, опоясывающем дом вдоль второго этажа. Небо потемнело, солнце скрылось в туманном мареве. В восточной стороне, низко над горизонтом висело плоское сизое облако на тонкой ножке. Маленькое, совсем не страшное. Невозможно определить дальность. Но видно смутно, так выглядят горные вершины с расстояния в десятки километров.

Грета достала портсигар, дрожащими пальцами вынула папиросу. Стас щелкнул зажигалкой. Сам он не курил. Да и Грета давно не баловалась эйфорином. Но сейчас тот, похоже, случай, когда плохие привычки уже не повредят.

Стас собирался что-то сказать Грете. Или она ему.

— Замолчите! — вмешалась Лора. — Оба замолчите. Пока я живая, я хочу разобраться, что произошло.

13. ЖАЖДА СМЕРТИ

Сей лик, божественный и светлый,

Один и тот же каждый год —

Портрет в рождественских газетах

Привык разглядывать народ.

С младых ногтей и до кончины

Одна дорога: «Светлый путь».

Какие ж к этому причины,

Что больше некуда свернуть?

На весь народ — одна Хозяйка,

Ее слова — для всех закон.

Как чародейка и всезнайка

Судьбу страны ставит на кон.

Так в чем секрет ее величия,

Не гаснет нимб над головой —

Ее волшебного отличия,

Что поднимает над толпой?

В чем тайна власти неизмеренной?

Без остановок и преград,

Исполнены благих намерений,

Идем за ней дорогой в ад…

Живет в ней дух и голос множества!

В ней — воплотилось большинство!

Она — великое ничтожество,

За что и вышла в божество.

Босые ноги слегка вязнут в теплой дорожной пыли. Вид у тебя далеко не божественный. С ее чертовым высочеством не сравнить. Потертые до легкой дырявости джинсы и цветастая рубашка, завязанная узлом на животе — вся твоя одежда. Полуденная жара спала, поперек тракта наискось протянулись тонкие тени деревьев. Среди них — твоя тень вершит свой путь. Куда? Спроси ее, не даст ответа. Спроси себя. Ты знаешь? Нет.

Дорога уходит вдаль, теряясь в сизом мареве на горизонте. Как бесконечная аллея, ведущая сквозь необозримое пшеничное поле. В золоте колосьев местами рдеют цветущие маки. Вокруг царит торжественная тишина.

Чу! Ее нарушает далекий звон колокольчика, мягкий цокот подков и скрип колес. Ускоряешь шаг, торопясь увидеть: кто едет тебе навстречу. Ты соскучилась в одиночестве. Тутошнее дорожное движение никак не назовешь оживленным.

А вот и местное авто! Длинноухий пони, запряженный в легкую повозку, которой правят две девочки лет семи. Одинаково одетые в маечки и короткие шорты. Темноволосые, с мальчишескими прическами. Похожие друг на дружку, как две капли воды. Бобби держит вожжи, так, для форса — пони знает дорогу, да и не сбиться здесь с правильного пути. Тея скептически улыбается восторгу сестры.

Обе видят тебя. Тея восклицает:

— Тпру! Стоять… Тормози, дура!

Бобби натягивает вожжи. Двуколка останавливается, пони хитро косится на тебя коричневым глазом. Бобби лихо спрыгивает с коляски на дорогу, и, не удержавшись на ногах, плюхается на четвереньки. Быстро вскакивает, вытирает ладони о шорты. А Тея культурно становится на подножку, и спускается неторопливо, с достоинством принцессы. Встает рядом с Бобби. Та незаметно делает ей «козу».

Ты опускаешься на колени, протягивая к ним руки. Обе девочки кидаются к тебе, ты ощущаешь живые и теплые объятия дочерей. Правда или тебе кажется, что девочки подросли на пару сантиметров за те месяцы, что вы не виделись? И волосы отпустили чуть длиннее. Слезы слепят тебя, ты часто смаргиваешь.

— Мам! Ты чего? У нас всё хорошо… — говорит Тея.

— Долго не виделись… девочки мои…

Бобби целует тебя, и Тея от нее не отстает. Обе гладят твои волосы, немного удивляясь, что ты тоже предпочитаешь короткую стрижку. Пока Бобби, опомнившись, не предлагает:

— Поехали, мам! Садись!

— А… Боливар выдержит троих?

— И четверых — запросто! Его зовут Роси.

Сиденье в коляске достаточно широкое, чтобы ты поместилась в центре, а Тея и Бобби слева и справа от тебя. Роси бодро шествует сам, без понуканий.

Дорога идет чуть-чуть под уклон; впереди открывается долина, и ней город в лучах заходящего солнца. Необычайной архитектуры, воздушно-прекрасный; город-загадка, шарада, в которой сложным образом сплелись цвет камня, блеск стекла и зелень бульваров.

Бобби и Тея радуются твоему восторгу, их личики светятся от предвкушения еще больших чудес, с которыми они тебя познакомят. Капли короткого летнего дождя падают на лицо, а девочки, смеясь, ловят их в ладони.

Раздается чей-то голос, тихий, но отчетливый; давно позабытый, и всё же смутно знакомый; его слышишь только ты: «Когда тебе понадобится рай, вспомни этот сон».

Ощущение себя и мира по возвращении в реальность было абсолютным. Простой, но невообразимо прекрасный сон навсегда останется в памяти. Он дал тебе так необходимую передышку.

Нойс пошевелилась, разминая затекшие мышцы. Темнота, в ней круг света. Словно тобою зарядили гигантскую пушку, а ты стараешься выбраться из жерла. Это — пустой внутри ствол огромной старой гории. Рухнувшей, когда на умирающий лес обрушился шквал. В тот момент Нахал, повинуясь твоему приказу, прыгнул, чтобы приземлиться в безопасном месте. Два дерева упали по обе стороны от вас, поверху легли еще несколько. Образовалось надежное укрытие, для вас с Нахалом.

Вслед за тем небо потемнело, пошел дождь. Если можно так назвать сплошную массу воды, упавшую сверху. В ней нельзя дышать, но ты успела забраться во чрево поверженного лесного великана. Инстинкт подсказал, что объем воздуха внутри достаточный, чтобы продержаться хотя бы полчаса. Ливень, пострашнее тех, что бывают за Южным хребтом, продолжался гораздо дольше. Экономя силы, ты погрузилась в легкий транс, и незаметно уснула.

Продлись стихийное бедствие еще немного, и ты навсегда осталась бы в дивном краю с Теей и Бобби. «Наша встреча впереди, мои дорогие. Мне надо закончить здесь кое-какие дела».

Выбравшись наружу, Нойс убедилась, что мрачная местность приобрела вовсе отвратительный вид. Малого того, что сплошь усеяна упавшими деревьями — где рухнувшими целиком, где разломившимися на части. Так еще разверзшиеся хляби небесные превратили почву в непролазную топь. А сверху, накренившись, причудливо сплетясь черными ветвями, нависли три мощных ствола. Поди разбери, прочно они держатся, или готовы сей секунд упасть. Чувствуя себя мухой, которую вот-вот прихлопнут, Нойс ничего так не хотела, как поскорее убраться из опасной зоны. И как это сделать?

При первой же попытке встать наземь Нойс увязла едва не по колени. Пришлось забираться снова в жерло пустого ствола. Ни дать, ни взять: царь-пушка, калибром в твой рост. Нойс обратила внимание, что деревянные стенки изнутри гладкие и прочные. Хорошее убежище, но не оставаться же здесь навечно! Она чувствовала голод и жажду. В довершение всего, правый сапожок, с которого попробовала очистить грязь, развалился окончательно. Решив, что незачем скакать по лесу в одном сапоге, Нойс размашистым броском отправила отслужившую свое пару куда подальше. Непристойно при этом выругавшись.

Ответом был громкий плюх и возмущенное рычание. Из-за ближайшего, разломанного надвое, толстого ствола показалась морда Нахала. Живой и здоровый — здоровее некуда, стикс всем своим видом выражал укор: как посмели его разбудить? Это кто тут: босая, грязная, зябко кутается в черное пальтецо?

Она не преминула сознаться:

— Да-да, такую противную ворону надо здесь в лесу и покинуть.

Ее жалкий вид заставил Нахала смягчиться. Он фыркнул и одним прыжком оказался на стволе — убежище Нойс. На его противоположном конце. Предоставив ей решать, как самой выгребаться наружу.

Скинула с плеч пальто, положила рядом. Встала, на выходе из жерла, спиной к нему, подняла руки, нащупав ладонями верхний край ствола. Мокрая кора была шершавой и грубой. Попробовала: под пальцами не труха, твердое дерево. С силой подтянулась, резко выбросив ноги вверх и назад. Через мгновение, уже стояла на стволе, на самом его краю. Видите, как просто. Обернулась. Нахал одобрительно щурился. В желтых, с вертикальными щелями зрачков глазах притаилось веселье. Нойс сказала строго:

— За пальтишком моим сам слазишь. Будешь знать, как насмехаться.

Нахал задумчиво склонил большую круглую кошачью голову. Если б не жуткие верхние клыки, то гляделся бы добрым. Он согласен исполнить просьбу. Если уважаемая изволит подвинуться. Что на этой огромной деревянной колоде чертовски трудно сделать: каждый шаг в сторону увеличивает крутизну склона. Неровен час, поскользнешься и сверзишься на бурелом внизу. По пути стесав себе всё, что можно о морщинистые наросты коры. Увы, человечьи ноги — нечета мощным звериным лапам. Слабые существа — люди; ни когтей тебе, ни клыков.

Нойс пришлось лечь ничком, чтобы Нахал смог переступить через нее. Что он и сделал, аккуратно и с превеликим достоинством. А когда, вытянувшись всем телом, он подцепил пальто Нойс когтем за бретельку на воротнике, она со вздохом признала его победу.

— Ювелир. Мастер. Что б я без тебя делала. Всё, я одета, вези, куда хочешь. Больше не принимаю решений: мои действия слишком предсказуемы.

Застегнула пальто на все пуговицы, туго затянула пояс. Нахал лег поперек ствола, свесив лапы по обе его стороны, Нойс взобралась на него, и стикс легко поднялся, вновь ненавязчиво продемонстрировав превосходство над человеком. Стальной крепости когти позволяли ему проделывать трюки, перед которыми бледнели гимнастические навыки Нойс.

Нахал изготовился к прыжку, Нойс прильнула к нему, обхватив руками шею стикса и крепко сжав коленями его бока. Сейчас… Сейчас. Есть! Если вы не знаете, каково это, когда вами стреляют из пушки, то вот вам оно. Нойс зажмурилась, ни к чему ужасаться бешеному полету, от тебя ничего не зависит, умей довериться стиксу. Слейся с ним, не подымай головы. Держись!

Нахал великолепно рассчитал прыжок. Считанные сантиметры отделяли Нойс от раскоряченных, изломанных ветвей. Грозящих поймать, искалечить, сбить на землю, умирающую, истекающую кровью. Она ощутила удар воздуха, когда в долю секунды промелькнули опасные преграды. Нахал мог прыгнуть на такой же здоровенный древесный обрубок, как тот, с которого взвился. Сделай он так — и Нойс бы не удержалась. Что закончилось бы для нее тяжелым увечьем, или смертью. Но Нахал, на лету оттолкнувшись от новой опоры, продолжил прыжок.

Осталось надеяться, что он знает, что делает. Он знал. Но, как он это делал?! Инерция двухсоткилограммового тела — это вам не шутка. Неверно выбранная конечная точка очередного прыжка и всё закончится. Пусть даже здоровенная зверюга выдержит неимоверный толчок неправильного приземления, но седоку его не пережить. А при таком бешеном темпе Нахал физически не успевал изменить направление прыжка, если видел, что избранный путь — неверен. Но не ошибся ни разу. И ни разу, во время его стремительного броска, Нойс не испытала нагрузок, каких не смогла бы вынести.

Всё же, ей пришлось нелегко. Когда молниеносный спринт закончился, она едва дышала. Нахал остановился, недовольно фыркнув; Нойс попробовала слезть, да так и повисла ничком, перевесившись через могучий торс зверя. Стикс сделал шаг, другой. Убедившись, что незадачливая наездница не сверзится с него, неторопливо продолжил путь.

Бурелом остался позади. Изредка еще встречались поваленные деревья, хлипкие и тонкие. Их Нахал аккуратно обходил. Его лапы оставляли на влажной, поросшей зеленым мхом почве глубокие следы.

«Хрен тут пройдешь пешком. Так бы и вросла в землю…». Слабым голосом Нойс позвала:

— Эй… Король стиксов… Постой, погоди…

Силы постепенно возвращались к ней. Вместе с тем она вновь ощутила голод. Наверное, Нахал тоже не прочь подкрепиться, да нечем. Он приостановился, пока Нойс усаживалась на нем, как следует. Хотелось помочиться, но это потом. Она с усмешкой вспомнила, как в давние времена всадники справляли малую нужду, не слезая со стикса и не расстегивая штанов. В тогдашнем жарком климате одежда быстро сохла. А пряный запашок — это пустяк. Фирменный знак гонцов и курьеров. Романтика старинных времен имела порой специфический аромат.

Путь пошел под уклон, и Нойс увидела шоссе 98. Будто ребенок-великан разбросал в беспорядке свои игрушки. С десяток перевернутых авто, среди них большегрузная фура. Обломки бетона, как детские кубики. Удар волны пришелся по месту, где трасса ближе всего подходила к Акари-лэйк. Цунами разрушило набережную, на полном ходу опрокинуло автомобили, водители не успели понять, что произошло. Когда вода схлынула, здесь уже никого не оставалось в живых. Прошедший следом неистовый ливень до блеска отмыл асфальт и машины. Луч солнца на мгновение проник сквозь низко клубящиеся клочья тумана, и зайчиком отразился от осколка лобового стекла.

Что-то не так! Откуда стеклянная мелочь? Вода должна была унести всё. Нойс легонько почесала Нахалу загривок, велев подойти ближе.

Авто стояло правильно, на всех четырех колесах и выглядело неповрежденным, кроме выбитого переднего стекла, Его разбили изнутри. Кто-то уцелел в наглухо закрытом авто! Переждав потоп, и не сумев открыть заклиненные двери, человек нашел-таки путь к свободе. Нойс огляделась. Поблизости никого. Внутреннее зрение ничего не подсказывало, а ментальную сеть раскидывать не хотелось, и так голова гудит. Черт с ним, со спасшимся. Удачи ему. Других выживших нет.

Определив сторону меньших разрушений, Нойс выбрала направление на север. Так она к вечеру окажется у старого моста через Акари и сможет уйти на тот берег. Кольнула мысль, что «Старый мост» — это совсем рядом с домом Боргезе. Там сейчас Лора. И Стас с Гретой. Растерянные, недоумевающие, страшащиеся неведомых последствий внезапного катаклизма. Они были бы ей рады.

Нойс судорожно вздохнула. Нет. У каждого своя судьба. Кто-то пройдет жизненный путь скорее, кто-то задержится на трудной дороге. Нахал шел размеренно, экономя силы. Тоже настроился на долгое странствие. День клонился к закату, но до ночи еще далеко.

Удивляла пустынность шоссе. Полиция и спасатели должны быть уже здесь. Вместе с ними вездесущие гиены пера — журналисты, вовсю рыскали бы в поисках свидетелей. Выбирая ракурсы для съемки, чтобы картинка выглядела пожутче. Обыватели любят страшные новости. Хорошо, лежа на диване, смотреть на разные ужасы и радоваться, что это случилось не с тобой.

Но вместо суеты, шумихи, полицейских окриков, вокруг стояла мрачная тишина. Нойс чувствовала себя, буквально, последним живым человеком в Мире. Странное, иррациональное ощущение. Это — от нервного перенапряжения. Ты — не железная, хотя, временами, любишь казаться таковой. Сейчас, конечно, не тот момент. Ты испытываешь оглушенность сознания, словно всё что видишь — нереально. А что реально? Как ты очутилась здесь, одна на безлюдной дороге?

Теребишь шелковистый мех Нахала. Верный дружище — стикс. Он-то существует? Это его мысли опять путаются с твоими, расширяя сознание до нечеловеческих пределов? Ты знаешь древние сказки о людях, практиковавших ментальный контакт со стиксами. Это всегда кончалось плохо. Тебе всё равно. Одна-одинёшенька на пустынной дороге. Почему это произошло? Что в своей жизни ты делаешь не так?

Кевин ответил бы. После невообразимо долгой разлуки случилось чудо — вы встретились. Нет. Встреча не состоялась. Ты просто увидела его. Раненым, лежащим без чувств. Когда он пришел в сознание, тебя уже не было рядом. Где он теперь? Что бы он сказал? Узнал ли бы свою ученицу?

Тишина сменилась гомоном голосов, звуками автомобильных клаксонов. Ты услышала их задолго до того, как смогла бы сама, без помощи Нахала. Вперед, мой котик. Вперед!

Через полчаса заметно стемнело, но можно разглядеть, что дорога перекрыта вооруженным патрулем. За ним скопище автомобилей, движение парализовано. На блестящем, укатанном асфальте распростерлось неподвижное тело. Тот бедолага, о котором ты подумала, что он спасся. Он шел и шел по автотрассе, пока не наткнулся на заставу. Обрадовался, завидев полицию, поспешил к ним. Ждал помощи, а его убили. Просто так, чтобы не путался под ногами.

Ты уже сталкивалась с полицией, которая — не полиция, а неизвестно, кто. С людьми, которые не разговаривают, а стреляют без предупреждения. В этот раз ты безоружна. И не видишь их мыслей. Не можешь воздействовать на их сознание. Так же, как в день, когда тебя похитили в Норденке люди Магистра. Они применили пси-блокиратор — очередную игрушку с затонувшего Скайтауна. Созданную для людей, не умеющих ставить «ментальный щит» усилием воли. То, что на Новтере служило маленьким детям, здесь используют взрослые негодяи. Ты тогда не смогла оказать сопротивления; лишь неистовствовала в бессильном отчаянии. Сейчас даже на это времени нет.

Перед твоим мысленным взором стоят, держась за руки, Гед и Тенар. Мальчик и девочка, погибшие в попытке тебя спасти. Рядом с ними Бобби и Тея.

Нойс толкнула Нахала кулаком в загривок, и зверь прыгнул. Она испытала эйфорию от внезапного чувства невесомости. Мгновение, тягучее, бесконечное мгновение им обоим находиться в воздухе. Они летели навстречу свету фонарей и вспышкам выстрелов.

14. ЗАМКНУТЫЙ КРУГ

Пройдясь по дому, Лора убедилась, что разбитых окон нет. Значит, ударная волна не дошла. Вспышка тоже не наблюдалась. Лишь пугающее сотрясение, протяжное, длительное, с низким, на пределе слышимости, раскатистым гулом.

Вернулась в гостиную. Грета полулежала на диване, Стас хлопотал возле нее. Лора поспешила успокоить обоих:

— Взорвалось далеко. За десятки километров от нас. Ветер дует поперек, облако уходит.

Включила настенный видеоэкран. Популярный ведущий демонстрировал, как готовить тефтели в молоке. Блюдо дошло до кондиции, и волшебник-кулинар пробовал его, закатывая от наслаждения глаза. Скосил взгляд в сторону.

— Новости одной строкой! В Мете стряслось хм-м… землетрясеньице, с магнитудой четыре с половиной балла. Эпицентр — в районе Акари-лэйк. Возникшее м-а-а-ленькое цунами нарушило движение на участке трассы 98. В городе жертв и разрушений нет… Ах, какие тефтельки! Мм-м, вкуснятина! Надеюсь, вам нравится наш чудо-рецепт!

— Что б ты подавился до смерти, — хмуро сказал Стас. — Видишь, дорогая, ничего страшного. Никто войны не затевал.

На стене затренькал старинный телефон. Давно, когда Стас с семьей еще жил на Острове, он купил антикварную вещицу на день рождения дочери. Нелли к тому времени вышла замуж и жила отдельно. Бин, давно хотевший повидать сестру, вызвался отвезти подарок. Занятия в школах отменили, а в армию ему было еще рано. Грета, дежурившая в госпитале Вагнока, и Стас — офицер связи, не могли этого сделать. На войне отгулов не бывает.

Но, победа близка — ежедневно, еженощно, ежечасно твердила пропаганда. Остров неприступен. Его столица недосягаема для вражеской авиации. Эгваль получит сокрушительный отпор.

Массированный налет на Вагнок оказался для командования полной неожиданностью. Стас плохо помнил тот день. Когда отупевший от отчаяния и ужаса, он пробирался по разрушенному городу к дому, где жила Неля. От шестиэтажного здания не осталось ничего. Даже стен. Нелли и Бина так и не нашли. Невозможно опознать в кровавом месиве, среди обломков бетона и сплетений искореженной арматуры, тех, кто еще час назад были людьми.

Неподалеку, на уцелевшем клочке тротуара молча сидел одиннадцатилетний мальчик, прижимая к груди старинный, блестящий бронзой и полированным мрамором телефонный аппарат…

Антон — муж Нели, не узнал о смерти жены и шурина. Он погиб в тот же день в воздушном бою, защищая Вагнок.

У Стаса и Греты, разом потерявших обоих детей и зятя, остался внук. Как он уцелел, мальчик объяснить не мог. Иногда Дани впадал в глубокую задумчивость, схожую с оцепенением. Через несколько лет приступы прекратились. А Грета, даже спустя годы, не избавилась полностью от депрессии. Что ни ночь, то со снотворным, что ни день, то сигарета с эйфорином.

Война закончилась полной капитуляцией Острова. Но его престарелой Хозяйке не довелось испить горькую чашу унижения. Незадолго до этого она скончалась в подземном бункере — своем последнем убежище. Полагали, что смерть ее была естественной. Мало кто может вынести крушение дела всей жизни, когда гибнет всё, ради чего ты жил, боролся, страдал. Сердце старой женщины разорвалось от тоски и горя, и никто не знает, о чем думала она в последние минуты. Или о ком. Возможно, о своем «втором я» — молодой преемнице, которой пожелала передать власть. Разумеется, ничего из этого не вышло. Когда Нину Вандерхузе спрашивали о последних днях Острова, она всегда избегала ответа

Правительственный квартал — так называемый «Двор Хозяйки», имел подземную часть сильно больше видимой, уходя вглубь на четырнадцать этажей. Множество тайн ожидали найти победители. Однако седьмой уровень — хранилище архивов, обнаружился полностью выгоревшим. Всё уничтожило злое пламя термита. Погребальный костер несостоявшейся владычицы Мира.

«Мы вовремя ее остановили», — сказал вождь Эгваль, Великий президент Ариэль Солтиг. — «Наша победа навсегда изменила ход Истории. Наступило новое время».

— …Что ты стоишь, как надолба? — рассердилась Грета. — Телефон, не слышишь, что ли? Ладно… Хватит мне, как царице, на диване валяться.

Она проворно встала, удержала мужа, очнувшегося от раздумий.

— Да сама я, сама. Рано мне помирать.

Сняла трубку, оживилась.

— Венди? Как же я рада! Что там у вас? Слава Марии!.. Тоже ничего, разве что я полчаса в обмороке валялась, с перепугу. Да, она в порядке, — и шепотом, в сторону Стаса и Лоры: — Иомены все живы. И здоровы.

Было слышно, как верещал в трубке слегка задыхающийся голос Венди. Ее семье крупно повезло. Двенадцать километров от эпицентра — не здешние шестьдесят. Тряхнуло там здорово.

— Точно?! Слава Заступнице!.. — и, страшным шепотом Лоре и Стасу: — Радиации нет! У Иоменов прибор… от майора остался. Ребята измерили: нигде ничего.

— Венди, привет парням твоим, они молодцы, и Зелле. Целую всех. Пока!

Оглянулась. Всплеснула руками.

— Стас! Да что такое с тобой?!

— Ничего. Вроде как с души отлегло… — пропыхтел Стас, тяжело плюхаясь на многострадальный диван.

— Горе ты мое… Да, Лора, тебе привет от Венди!

— Ей с той же силой, по тому же месту, — хмуро отозвалась Лора.

Остаток дня она отмалчивалась. Грета изредка бросала на нее тревожные взгляды. Стас сделал вид, что поглощен выпуском последних известий. Ничего нового о потрясшем округу мощном взрыве, не сообщалось.

Близилась полночь. Грета собралась приготовить чай и печенье. Традиционный легкий перекус. Стас подремывал на диване. Лора поникла в кресле, зажав в руке фон. На его крошечном экране периодически обновлялась информ-лента. Вдруг она мигнула и раскрылась текстом короткого сообщения.

ИВ. НОВОСТИ. 18.14.1394. 27:39. Срочно! Перестрелка на шоссе 98, в окрестностях Меты. Есть пострадавшие, данные уточняются.

Лора встала, прошла на кухню.

— Бабулька! Я выйду ненадолго. Подежурь у пульта: откроешь калитку, когда вернусь. Не хочу будить Стаса.

Грета поджала губы.

— Господь с тобой! Чего приспичило?! Куда пойдешь, в такую глухую темень?

— К Старому мосту.

Бабушка выключила начавший закипать чайник. Пристально посмотрела на Лору. Что-то серьезное. На девочке прямо лица нет.

— Ладно. Идем. Одевайся хорошо, ночь холодная. Разбуди Станислава, пусть посидит на стреме.

Дед проявил выдержку, супруге под стать. Спросил коротко:

— Лора, ты ждешь кого-то?

— Нойс некуда деваться, кроме как вернуться в Мету. По времени — вот-вот.

— Ты решила, что здесь она захочет переправиться через Акари? И продолжать путь, невесть куда. Одна. Ночью. Притом, что знает: у нас ей всегда рады. Постучи и тебе откроют.

— Да потому, что Нойс — упрямая дура! Иомены ее неласково приняли, и вновь унижаться она не станет. Ей, как нож острый — чувствовать себя кому-то обузой.

— Точнее: кому-то обязанной. Уверена, что она еще не ускользнула от нас?

— Да, — ответила Лора, отводя взгляд. Ни в чем она не уверена. Напряжение не отпускало, отдаваясь в теле внутренней дрожью.

Ночь пришла в Мету вместе с промозглым ветром. В свете редких уличных фонарей в воздухе кружились мелкие снежинки. Температура быстро падала. Того и гляди, завьюжит, как в Норденке.

Лора шагала широко, не отставая от Греты. Обе в армейских ботинках, теплых штанах и кожаных куртках. На головах плотные вязаные шапки — Грета хвалилась, что ее изделия в округе идут нарасхват. Снег на дороге перестал таять. На его тонком слое за обеими женщинами оставались рубчатые следы. Вдали, у входа на мост, светилась на столбе одинокая лампа. Раньше их было четыре.

Автомат «Мини-Крамер» удобно лежал в руке Лоры. Полезная вещь для поздних прогулок. А Грета прихватила с собой мощный фонарь и дробовик, наподобие тех, с какими первопроходцы Мира охотились на краунов. Надежность оружия подтверждалась тем фактом, что краунов полностью истребили тысячу лет назад. Нет места в Мире животному, посчитавшему человека самым лучшим, изысканным лакомством.

На дороге кружилась снежная пыль. В заунывном свисте ветра Лоре почудился посторонний звук. Тоскливый звериный вой то стихал, то слышался вновь. Он прекратился, когда обе женщины вступили на мост. Отчетливо различался шум текущей воды.

Небо в зените высветлилось — сияние Минны, дальней луны, пробивалось сквозь облачный покров. В ее неверном свете Лора увидела грузную тень. Услышала тихое рычание и тяжелый вздох.

Окликнула:

— Нахал… это ты?!..

Стикс ответил тихим стоном. Он продолжал смотреть в сторону реки. Там, точно ряд гигантских гнилых зубов, виднелись, теряясь во тьме, уцелевшие опоры. Это было всё, что осталось от Старого моста. Давно закрытый для авто и пешеходов, он тихо доживал свой век. Пока не грянул гром.

Лору прошиб озноб. Еле шевеля губами, она выдавила:

— Нахал… где…

Она понимала, что стикс не сумеет ответить на прямой вопрос. Надо спрашивать в форме «да или нет». Зато у нее осталось время. Немного времени, чтобы продолжать надеяться.

Позади заметался сноп света — Грета включила фонарь. Лора вдруг увидела темный силуэт и радостно вскрикнула.

Нойс ее не услышала. Она дико озиралась, как человек, не понимающий, куда попал. Свет слепил ее, она прикрыла лицо рукой. Босая, с непокрытой головой, в тонком черное пальтишке; полы его трепетали на холодном ветру.

От острого приступа жалости у Лоры перехватило дыхание. Слава Деве, хоть живая! Бросилась к ней.

— Это мы с Гретой! Не бойся!

Немного успокоившись, Нойс молча последовала за ними. Нахал замыкал шествие, всем своим видом показывая: «Недоумеваю, как всё обошлось».

Ветер гнал облака, и они бежали от него — темные клочья в бледном сиянии Минны. На восточной стороне горизонта словно занимался пожар — всходила Обо — ближняя луна. Грета выключила фонарь, ни к чему сажать батарею. Становилось всё холоднее. Лора хотела предложить Нойс проехать короткий остаток пути верхом на Нахале — это же невыносимо в такую погоду идти босиком. Но передумала. Нойс не любит выглядеть слабой. А со стикса довольно. Он-то не скрывает, что устал.

Кованые ворота открылись сразу, как только маленький отряд достиг дома; и с лязгом сомкнулись, когда все оказались во дворе. Стас встретил их на крыльце.

— Стиксу — в сарай, там тепло. Поилка автоматическая, надеюсь, знает, как пользоваться. Как зовут?

— Дедуля, это — Нахал.

— Достойное имя. Ступай Нахал, спокойной ночи.

Стикс фыркнул, что возможно, означало: «И вам крепко спать, хорошие люди». Или: «Ага, заснешь тут, после такой передряги». Он мерным шагом направился через обширный темный двор к назначенному месту ночлега. Казалось, что двор со всех сторон ограждает высокая черная стена. В утреннем свете она станет лиственно-зеленой. Живая изгородь. Смертельно опасный кустарник — олдж.

Нахал поддел лапой тяжелую дверь сарая, она плавно, без скрипа отворилась, и тихо закрылась, когда зверь вошел. Внутри несколько флуорпанелей изливали слабый свет. Нахал прилег на деревянный помост, покрытый толстым слоем мягкой соломы. Нажал рычаг автопоилки и принялся не спеша лакать воду из низкого чана.

Напившись, поднял голову. Ага. С потолка свисают связки сушеного мясолиста. Сейчас ли подкрепиться на сон грядущий, или до утра подождет? Вставать лень, да и не рационально — зачем тогда ложился? Перед тем, как уснуть, Нахал подумал, что у девушки с фальшивым именем, с которой они сегодня так славно прогулялись, всё будет хорошо. Или нет. Во всяком случае, никто не запрещает надеяться на лучшее.

— Ну и амбре от тебя, — поморщилась Лора. — Снимай всё, кину в стиралку. Живее, радость моя непутевая.

Она втолкнула голую Нойс под душ; отнесла ее провонявшую потом и лесной сыростью одежду в стиральную машину. Пальто еще раньше бабушка вывесила на балконе — проветриться.

Вернулась, застав подругу переодетой в домашние брюки и пижаму.

— На человека похожа. Пойдем в твою комнату.

— У меня здесь комната? — тускло спросила Нойс.

— А то не помнишь! Очень уютная. Полгода не прошло, как я тебя там с ложечки кормила.

Она взяла Нойс за руку, и отвела, как ребенка, в уже знакомую ей спальню на верхнем этаже. Круг замкнулся. Второй раз за год Нойс Винер нашла приют в доме Боргезе.

Она буквально упала навзничь на постель. Лора присела на пуфик рядом.

— Что-нибудь нужно? Могу перекусить принести.

— Не надо. У тебя выпить есть? Покрепче. Водка, джин? Иначе не засну.

— Снотворное дать?

— Хорошо, — покорно согласилась Нойс.

Лора ушла, и вернулась, держа в руках пузатую бутылку и два бокала.

— Веренский ром. Попробуй. С ног валит запросто. Хотя, ты и так лежишь.

Наполнила бокал подруги до краев, в свой плеснула чуток. Нойс выпила всё до дна, и уставилась в потолок невидящим взглядом. Лора осторожно взяла ее ладонь в свою.

— Хочешь, говори. Хочешь, молчи. Помни: я с тобой.

Она достаточно хорошо знала Нойс, чтобы не ждать от нее откровенности. Со вздохом укрыла подругу одеялом. В доме сильно прохладно. Электричество нынче дорого, на отоплении надо экономить.

Лора собралась уходить, когда Нойс вдруг потянулась к ней, схватила за руку. Волнение или страх, или всё вместе, мешали ей говорить. Лора, недолго думая, приподняла ей голову и угостила еще порцией живительного напитка.

— Остаться с тобой? Это я мигом.

Не дожидаясь ответа, придвинула раскладное кресло к кровати и взяла из шкафа второе одеяло. Погасила свет, легла, слыша вблизи беспокойное дыхание Нойс. Прошептала:

— Эй… Не бойся монстров под кроватью. Я с тобой. Спи.

Подождала немного, и тоже смежила веки. И увидела путь под сумеречным небом. Час после заката или перед восходом? У развилки дороги ее терпеливо ждали две девочки-первоклашки. Похожие друг на дружку настолько, что невольно вспомнились братья Иомены. Невесты для них подрастают? «Откуда вы здесь?» — удивилась Лора, но не расслышала ответа. Сон, глубокий, без сновидений, похожий на маленькую смерть, укрыл ее черным покрывалом.

15. ЗЕЛЕНАЯ ДОРОЖКА

Уход с разворотом от выпада…

Вот те фиг, сестричка!

Грозный ответный замах.

Одним глазом следим за сестрой, другим — на публику…

Смотрите, какая я ловкая и красивая!

Что за счастье и что за беда — иметь сестру двойняшку!

Твое второе я — опора и утешение в трудные минуты; но и подлянок от нее не счесть…

Звонкий удар гонга заглушил лязг мечей. Поплыл, затихая над поляной, сплошь покрытой сиреневыми цветами, и окруженной деревьями с лохматыми темно-зелеными кронами. Бойцы прервали схватку и встали рядом, опустив головы. Так они приветствовали Кевина Ватанабо.

Наставник улыбался, глядя на воспитанниц.

Две девочки, семилетки, неотличимые друг от друга!

Худенькие, среднего (для своего возраста) росточка, темноволосые, коротко стриженые. С блестящими карими глазами и неизбывным выражением лукавства и проходимства на курносых личиках. Последние два качества Наставник додумал, дофантазировал. Характеры у обеих до конца не сформировались. Или… он ошибается? Временами девочки на редкость упорны и последовательны. Словно знают, чего хотят добиться в этой жизни. А ведь их путь только начинается!

— Я победила, Кевин!?

Бобби отшвырнула меч в сторону, ожесточенно потерла правый бок и подбежала к Наставнику. Вопросительно подняла голову, заглядывая ему в лицо. Руки ее были заняты подтягиванием штанов и завязыванием ремешка. Халатик распахнулся, открывая голый торс. Совсем нечаянно. Бобби, так же, как ее сестра Тея еще не овладела наукой соблазнения противоположного пола. Да и сложением девочки в этом возрасте почти не отличаются от мальчиков. Так же, как физической силой. Позавчера близняшки крепко отделали двоих одноклассников. Был громкий скандал, разборки, кто виноват; Кевин извинялся, а девочки, потупив глазки, ходили просить прощения. Изо всех сил сдерживая радостные усмешки победительниц.

Время иных побед для Роберты и Теоны еще не пришло.

— Объявляю порицание! — строго сказал Наставник, — Нельзя бросать оружие, как ты только что сделала.

— Прости, Кевин! — Бобби стремглав ринулась обратно и вернулась, держа в поднятой руке узкий меч с тонким лезвием. Утреннее солнце отражалось в полированной стали.

Ее сестра уже стояла рядом с Наставником, оружие, она, как положено, не выпускала из рук.

— Уф! Вот моя железяка, целая и невредимая. Никто не украл! — Бобби, довольная, пристроилась рядом с Теей. Та отстранилась. Скривила губы.

— «Железяка» называется катана. А к Наставнику запрещено обращаться просто по имени!

Бобби поспешила загладить оплошность.

— Простите, Наставник Ватанабо, я облажа… ой!.. вела себя неподобающе.

Кевин согласно наклонил голову. Объявил:

— Бой окончен. Победила Роберта Винер.

— Что-о-о?? Эта расхристанная засранка? Победила?!..

Прекрасная в гневе, Тея гордо вскинула голову. Одетая так же, как Бобби, в брючки и короткий халат, она выгодно отличалась от сестры: штаны не спадают, поясок аккуратно завязан, на симпатичной мордашке — торжественная серьезность.

Но тут же, забыв о приличиях и намерении твердо их соблюдать, Тея обернулась к «публике», до того никак не проявлявшей себя. Три женщины. Две молодые и одна лет сорока, с изможденным лицом и странными, наполовину рыжими, наполовину седыми волосами.

В первую очередь Тея обратилась к самой молодой — ладно скроенной девушке в коротких шортах и майке. Вот уж кого не обвинишь в отсутствии женственности!. Русые волосы собраны в узел на затылке, открывая высокий лоб, губы сложены в ласково-насмешливую улыбку.

— Симона! Ты самая умная! Ты всё видела! Скажи!

— Вы сражались на равных, — дипломатично ответила Симона.

Тея переключилась на ее спутницу, ростом повыше, возрастом постарше, лицом построже. Длинноволосая шатенка в комбинезоне, менявшем расцветку в зависимости от освещения и погоды. Сейчас он был светло-синим.

— Марджи! Э… Маргарет! Ты у нас — секретный агент, гроза эфемеров! Ты никогда не ошибаешься!

— Бывает, ошибаюсь. А после жалею об этом. — Маргарет не купилась на лесть.

Внимание Теи обратилось на старшую. Упавшим голосом спросила:

— Глория… Что скажешь? Я… проиграла?..

— Обе победили. Обе проиграли.

Кусая губы, Тея позвала:

— Зомбик! Дай реконструкцию.

— Слушаюсь! — откликнулся голос из ниоткуда. Перед Теей, неведомо как, возникло большое, круглое зеркало в серебряном ободе. — Наблюдайте.

Бобби тоже придвинулась к волшебному прибору; взрослые встали позади девочек. В зазеркалье в замедленном темпе разыгрывались недавние события.

— Ерунда! — вырвалось у Теи. — Я ничего не почувствовала!

— В таких случаях человек не успевает ощутить боль, — пояснил Зомбик.

В зеркальном круге медленно кувыркалась в воздухе отрубленная голова Теи. Из обезглавленного тела выплеснулся фонтан крови, затем оно повалилось на землю. Бобби рядом, выронив меч, корчилась, зажимая окровавленными руками обширную рану на правом боку. Опустилась на колени возле отрубленной головы сестры, протянув к ней руки. Упала, замерла.

Помрачневшая Бобби сказала:

— Прости, сестренка, что я тебя убила.

— И ты меня, — отвечала Тея.

Держась за руки, они повернулись к Кевину Ватанабо.

— Мы больше никогда не будем сражаться друг с другом!

А невидимый Зомбик непрошено пояснил:

— Даже оставшись невредимой, победительница покончила бы с собой в течение последующих пяти минут. Это следует из психотипа обеих девочек.

Волшебное зеркало исчезло.

— Мог бы промолчать! — ворчливо заметила Марджи. — Искин чертов…

Бобби и Тея одновременно и в один голос сказали друг дружке:

— Спасибо.

Оба меча, в руках девочек — повинуясь нажатию кнопки на рукоятке, внезапно лишились лезвий. Сверкающие полоски бритвенно острой стали бесследно исчезли. Что никого не удивило. Оставшиеся от «мечей» рукоятки девочки прицепили к ремешкам штанов. Поклонились, сложив ладони.

— Мы отдыхать, — сказала Тея.

— Чего-то пожрать хочется, — уточнила Бобби.

Наставник в сопровождении трех женщин, удалился. Девочкам хотелось поболтать с Глорией, та с каждым днем чувствовала себя лучше, и можно не бояться, что она вдруг хлопнется в обморок. Раньше Симона не отходила от нее ни на шаг. Хотя однажды оплошала, замешкалась; а Глория что-то уж очень быстро вырубилась. И только Бобби с Теей успели подставить свои могучие (брехня, ха-ха…) хрупкие плечи. Справились. Глория шлепнулась мягко, не ушиблась и не ударилась головой. Хотя она всё равно, как ударенная. Немножко. Сейчас Кевин и Симона проводят ее домой; Симона останется, придет врач. В общем, в гости к ней рано, разве что после обеда. А пока топаем к себе.

Тея прошептала на ухо Бобби (хотя слышать их уже не могли):

— Включи ты боль на полную катушку — и я бы не разыгрывала упрямую дуру, слышишь?

Бобби машинально дотронулась до рукоятки «меча».

— С хуя сорвалась, что ли?! Идиотка. Хуже Глории… хотя ей-то простительно.

— Мы должны привыкать к боли.

Тея что-то сделала с бутафорским оружием, из рукоятки, вместо меча, появилось короткое кинжальное лезвие, словно включилось изображение. Почему две призрачные картинки, соприкоснувшись, металлически звенят и не могут пересечь одна другую — над этим девочки не задумывались. Игрушка — она игрушка и есть.

— Ладно, хватит дебилкой прикидываться. — Бобби потянула сестру за рукав.

Они шли по широкой, утоптанной тропе, ведущей через рощу. Тея вдруг свернула влево, под тень деревьев. Ободок на рукоятке ее виртуального кинжала из малинового стал огненно красным.

— Дай сюда! Ты что, дура?! А-а-ай! — Бобби отдернула руку, в ладони пульсировала жуткая боль.

— Извини, я нечаянно.

Тея, коротко глянув по сторонам, развязала пояс халата и приставила лезвие кинжала к голому животу. Бобби, закусив нижнюю губу, нянчила раненую руку. На ладони не замечалось ни пореза, ни крови.

— Терпимо, — сказала Тея.

Кинжал на пару сантиметров словно бы вошел в плоть. Не причинив телу никаких повреждений.

— Перестань… — простонала Бобби. — Наигралась, хватит!..

— Еще… немного… сейчас…

Бутафорское лезвие, направляемое рукой Теи, будто укоротилось наполовину. Дыхание Теи стало хриплым и прерывистым. Ноги ее вдруг подогнулись, она упала на колени, ловя ртом воздух. Схватившись за рукоятку кинжала обеими руками, страшным усилием сделала последнее движение.

Запрокинув голову, мутным взглядом уставилась на Бобби. Искаженное мукой личико лоснилось от пота, в широко открытых глазах застыл ужас. Она пыталась что-то сказать, но вместо этого тянула однотонное, страшное:

— О-о-о-о…

— Вот же ёбана в рот… — пробормотала Бобби, инстинктивно понимая, что сестра доигралась и вот-вот умрет на ее глазах. И никто не поможет. Слишком долго звать на помощь или бежать, искать кого-то.

А над ними, в равнодушном высоком небе, прозрачно светилась перечеркнувшая его от горизонта до горизонта серебристая арка. Кольцо Новтеры.

— Блядство… — Сидя на земле, Тея вытирала пот с лица рукавом халата. — Мне так херово… Ладно, пойдем уже…

— Отдыхай. Я тоже намахалась. Второй раз за утро рублю твою глупую голову.

— Ты у меня такая добрая … Что лапу нянчишь? До сих пор болит?

— Пиздец просто.

— Хочешь, теперь тебе башку снесу? По-другому боль от этой штуки не снять. — Тея показала на волшебное оружие. С погашенным клинком оно выглядело нестрашным. Чуть изогнутый, тонкий рифленый цилиндр, который удобно держать в руке.

— И вот же зараза: меня отпустил, дескать, готовенькая, а тебя мучает. Подставляй шейку. Избавлю от страданий.

— Чего?! Это считается: неглубокая рана! Пройдет через полчаса. А ты бы сдохла от шока у меня на руках. Зомбика, жалко нет, показать, что ты с собой сделала.

— Не пиз… Ладно, проехали. Помнишь, что сказал Наставник? Почему мы не должны: ругаться матом; пить, курить; и трахаться с кем попало? Ах, тебя тогда не было.

— Потому что это неприлично.

— Потому что мы с тобой — семилетние девочки.

— Кевин пошутил. На самом деле он не думал, что…

— Ага. Всё, я оклемалась. Пошли.

Тея встала, жестом отвергнув помощь сестры. Ее заметно пошатывало.

— Ух, даже ноги слабые. Ничего, пройдет.

Шли не торопясь, Бобби приноравливалась к еле плетущейся Тее. Постепенно шаг Теи стал ровным, щеки порозовели. Несколько раз она глубоко вдыхала пахнущий утренней свежестью воздух, ненадолго задерживала дыхание и шумно выдыхала через рот. После очередного «уф!» Бобби заметила:

— Еще замычи. Совсем на коровку похожа станешь.

Тропа раздалась, выведя на новую поляну, обширней, чем та, с которой сестры начали боевое нынешнее утро. За скопищем кустарника возвышалось одинокое дерево.

— Не нравится мне!.. — заявила Бобби.

— Что ты всё вякаешь? Сто раз здесь ходили.

— Там кто-то есть.

— Не вижу.

— Потому что ты на сегодня — дважды безголовая. Ладно, стой на стреме, я разведаю.

Бобби решительно двинулась вперед. Она одолела половину пути, безжалостно топча высокие стебли, увенчанные колючими фиолетовыми головками. До одинокого дерева оставалось пройти немного, когда раздался пронзительный свист и возглас:

— Van! Grin’ vojeto!

Сестры уже хорошо владели тонго, и Бобби поняла: «Ван! Зеленую дорожку!» — Но среагировать не успела. Из-за низких кустов поднялись восемь худощавых, обнаженных по пояс фигур. Девятый, подавший сигнал, очевидно, сидел на дереве. Ясно, понятно. Мальчишки с соседней улицы. Потому что на той, где жили сестры, придурков не водилось.

Дозорный красиво спрыгнул; довольно опасно для четырехметровой высоты, но парень знал, как делать трюк правильно. Приземлился на сдвинутые вместе ноги, спружинил, разогнулся и подошел к Бобби. Остальные взяли ее в кольцо.

Дозорный был самым старшим: лет двенадцати. Другие на год, два младше. Впрочем, разбираться некогда. Сейчас что-то произойдет. Старший, очевидно, вожак стаи. (Нет, поправила себя Бобби: «стада»). Ухмыльнулся во весь рот, и победно возгласил:

— Ha-ha! Hanted auta!?

Бобби молча разглядывала его. Симпатичный. Жалко, что дурак. Сзади насмешливо крикнули:

— Simieta! Ra no kone hom’ tongo!

«Обезьянка! Не понимает человеческую речь!»

— La vo kompre. E la no hanted auta nig puro leg, — возразила Бобби. «Я всё понимаю. И я не попалась, а просто иду».

Вожак покачал головой, улыбаясь почти по-дружески.

— Intelo ida! Cho ta sistra stano?

«Да, я — умная девочка. И хер ты узнаешь, где моя сестра», — подумала Бобби, изо всех сил надеясь, что Тее удалось спрятаться. А вслух сказала:

— PermezEj la taro leg. «Позволь мне пройти».

Движением руки: схватить «ихао». Да-да, их с Теей игрушка называется не «волшебный меч» или как-то еще, а Imito Holdo Armulo — «Понарошку режик». Сейчас узнаете, болваны, какой он «понарошку». Если не отпустите подобру-поздорову.

Движением пальца: боль на полную…

Резкий толчок отбросил ее назад. Это вожак с силой пнул ее обеими руками.

Бобби ужаснулась, что сейчас, грохнувшись оземь, страшно расшибется…

Как ее мягко, но сильно пихнули в спину.

И она летит вперед…

Вот-вот врежется в кого-то…

Вновь, отброшенная, летит назад.

Желудок Бобби подпрыгивал к горлу, пока мальчишки, как мяч, перебрасывали ее друг другу.

«Зеленая дорожка». Жестокая забава. Наказание для тех, кем почему-то недовольны. В данном случае — месть за их с Теей недавний подвиг: побиение нахальных одноклассников. Вот, значит, кому те жалкие трусы наябедничали…

Бобби решила, что придется потерпеть. Утомятся и отпустят. Взъерошенную, с вытаращенными глазами и выражением раскаянья на лице. Ладно. Всегда найдется способ продолжить войну и взять реванш.

Она не догадывалась, что над ней издеваются не за прошлую драку.

Ей в голову не могло прийти, за что.

Что за это могут злобно унижать.

Безжалостно мучить.

Убить.

От резкого удара по запястью ихао (так и не включенный) вылетел из руки, и затерялся в траве. Бобби лишилась шанса на легкое спасение. Вожак сграбастал ее в охапку, она отчаянно брыкалась, пока ее не схватили за ноги. Удалось укусить кого-то за палец, послышался вопль. Ее больно ударили по лицу. Задрали халат, закрыв голову; Бобби боролась в темноте, пока не начала задыхаться. Вновь возник свет, и она несколько секунд жадно глотала ртом воздух, ожидая, когда вернуться силы. Сообразила, что ее раздели. Она лежала ничком в тени дерева, раскинув руки. Надо подняться…

Земля внезапно ускользнула из-под рук. В ладонях остались оборванные травинки. Мир опрокинулся и Бобби закричала.

— Потерпите, сейчас закончится, — сказал Наставник Ватанабо членам родительского комитета. Двенадцать человек подавленно взирали на объемное изображение. На нем пацаны водили хоровод вокруг дерева, на котором раскачивалась подвешенная за ногу обнаженная девочка.

Никто из юных варваров не заметил Тею. Она подошла спокойно, не таясь, нагнулась, выискивая что-то в траве. Выпрямилась, подняв руки. Узкие длинные лезвия двух мечей ярко сверкнули.

— Зомбик прилетел и всех загасил, так я помню, — сказала Бобби.

— А я ничего не помню — была занята. Рубила направо и налево. Это ты — прохлаждалась. В виде фрукта на веточке. Большого и глупого.

Обе очнулись дома, на постелях, одетые. Зомбик (уже невидимый) рассказал, что родительское собрание началось.

— …Наставник намерен изложить суть событий максимально объективно.

— Будь проще и люди к тебе потянутся, — посоветовала Тея.

— Наставник попробует отбрехаться…

— Во-во, уже понятно!

— Но вам не избежать серьезных последствий… э-э… достанется на орехи. И, позвольте совет… с добрыми намерениями и от чистого сердца.

— Валяй.

— Будьте сложнее, и те, кто проще, от вас отстанут.

— Ладно, проехали.

Бобби предположила:

— Хорошо бы, тех мудаков на Ферн выкинули.

Тут же встрял Зомбик с разъяснениями:

— Двое пострадавших еще не вышли из комы. Поэтому вопрос о высылке отложен. Не исключено, что с вами поступят так же. По крайней мере, в отношении Теи.

Наступило подавленное молчание.

Наконец, Бобби тихо сказала:

— Мама бы нас выручила. А потом бы задала трепку.

Тея всхлипнула.

— Мама далеко и не найдет нас. Она не знает, что нас надо искать. Что мы спаслись. Что мы — живы!

16. ВРЕМЯ ДЛЯ ПРАВДЫ

Лора встала, едва забрезжил рассвет. Спустилась на кухню, досадуя, что деревянные ступеньки скрипят под ногами. Нехорошо выйдет — разбудить Нойс — ей надо отоспаться. Застала Грету и Стаса за торопливым завтраком. Дед собрался навестить Иоменов. Бабушка вопросительно подняла брови: где Нойс?

— Ставь два прибора, бабуль. Не проснется сейчас, так я ей кофе в постель подам.

Едва успела согнать ухмылку с лица, потому что Нойс появилась сразу, как за Стасом захлопнулась входная дверь. Ела молча, уткнувшись в тарелку. Чтобы сгладить неловкость, Лора предложила:

— Мы Нахала проведаем, как он там спал-ночевал.

— Куртку надень, сейчас же!

Спорить с бабушкой себе дороже; да и, правда, на дворе колотун ужаснейший. Повлияло ли вчерашнее стихийное бедствие? Очень возможно.

Нойс держала руки в карманах пальто. Лора взяла ее под локоть, они прошли через двор. Солнце, еще не прогнавшее утренний холод, слепило глаза.

Вошли в сарай. Лора тихо присвистнула от удивления. Стикс исчез. Наверное, ушел еще до восхода. Хотелось бы знать, как у него получилось?! Высокие, мрачные темно-зеленые олджевые заросли — непроходимы. Надежнее любого забора. Потревоженный кустарник выделяет опасные для человека и высших животных ядовитые миазмы. Неужели Нахал преодолел страшную живую изгородь одним прыжком? Слишком высоко даже для молодого, сильного зверя. Надо, по возвращении, посмотреть записи видеокамер.

Нойс лениво прошлась по убежищу стикса. Глянула вверх. С балки свисали тонкие веревки, кое-где с остатками сушеных мясолистов.

— Всё сожрал и гордо удалился. — подтвердила Лора. — Прежде, чем одна решительная особа его заездит до упада. Разочарована?

— Немного. Да.

Нойс подняла сведенные вместе руки, ловко обмотала конец веревки вокруг запястий. Замерла, опустив голову.

Лора, хмыкнув, одобрила:

— Красивая композиция. Добавить сюда инквизитора… мотор, камера, снимаем!

Осеклась, поймав косой, исподлобья взгляд подруги. Ужаснулась.

— Вот только этого не надо! Воображать палачом меня!

Нойс освободилась от добровольных пут, потерла запястья.

— Я тебя смутила?

— Не то слово. «Ошарашила» — вернее.

— Ты — честная, справедливая. Приму твой вердикт безропотно.

— Прекрати. Никаких благоглупостей больше слышать от тебя не хочу. Ты меня пугаешь, последнее время.

— Я не собираюсь кончать с собой, — спокойно ответила Нойс. — Но, случись так, что спасения не найдется — без жалоб взойду на эшафот.

— Ага. Вчера ночью стряслось что-то плохое. С той минуты места себе не находишь. Наблюдаю попытки глубокого самоанализа с элементами самобичевания. Брось. Человеку не дано себя познать. Мышление — не рекурсивно. Просто выговорись и послушай совет. Со стороны проблема может выглядеть решаемой.

— Что… Что ты сказала?!

— Поплачься мне в жилетку.

— Нет. До того. Про самопознание.

— Афоризм от Левкиппы Картиг, царство ей небесное. Старушенция — предыдущий Магистр, оставила по себе крепкую память. Великий математик, между прочим. И государственный деятель. Ее называли: «Маг Норденка».

— Я помню… — прошептала Нойс. — Помню!..

— Ее давно нет. А главарем Магистрата стало самодовольное, скользкое и увертливое чмо.

— Он сказал: я проиграла.

— Что?!.. Когда он такое ляпнул?!

— Вчера ночью. Мы с Нахалом добрались до входа на Старый мост. Увидели, что дальше пути нет. Наш подвиг, на шоссе 98, оказался напрасным. Мы там прорвались сквозь заслон. Нахал сиганул вперед и вверх, промчался по крышам авто, безбожно сминая и царапая их когтями… Вопли, гам…

— Стрельба. В новостях сказали. Я боялась. Знала: идет охота на тебя.

— Ага. Ищи ветра в поле. Опомниться не успели, как нас и след простыл. Смеркалось. Позади засадники-ополченцы в темноте палили друг в друга. Нахал свернул влево, на проселок, так мы дошли до Старого Моста. До того, что от него осталось.

— И?! Вас там ждали?

— Ни души. Пусто, голо, холодно. Я слезла с Нахала, подойти ближе, глянуть, нет ли какого способа перебраться на тот берег. Один шаг и…

…Припорошенный снегом бетон под ногами мгновенно превратился в мягкую ковровую дорожку! Нойс пошатнулась, но удержала равновесие. Ее объяли свет и тепло. Бархатный голос с ленцой, но и с долей радушия произнес:

— Здравствуйте, миз… Винер. Как добрались?

Она увидела Великого Магистра. Он стоял чуть поодаль, импозантный, в новом костюме, прекрасно сидящем на его плотной фигуре. Полное лицо гладко выбрито. Ни следа от затрапезного облика главного инженера Банка Магистрата. Выдающегося технического специалиста, обладавшего поразительными знаниями и находчивостью. Глубокий ум и феноменальная память по-прежнему при нем. Нынче они задействованы на удержание власти над Магистратом и расширение ее пределов.

— Это — подло! — воскликнула Нойс. — Снова выкрасть меня… — голос ее сорвался. Сейчас она потеряет самоконтроль, толстому болвану на потеху…

— Вы ничего подобного не ждали? Не надо, не начинайте снова. Давайте без скандалов.

— Я не… — запротестовала Нойс и умолкла, поняв, что именно хороший скандал она жаждет закатить Магистру. Он тонко улыбнулся, заметив ее смущение.

Отвернулся, вальяжно прошествовал под аркой, открывавшей вход в широкий коридор. Нойс ничего не оставалось, как тащиться следом. Не стоять же на месте дура дурой.

Двери по обеим сторонам выглядели запертыми; Нойс не поленилась толкнуть одну из них, чтобы убедиться. Чужакам вход запрещен, ага.

Коридор закончился таким же арочным входом, и повелитель Норденка исчез. То есть, буквально, как не было! Не скрылся в помещении, а пропал бесследно, не дойдя до порога нескольких шагов. Нойс нахмурилась, осторожно прошла под аркой. Не исчезнуть бы самой. Хватит с нее приключений. Хорошо, если безумный день закончится как-нибудь спокойно. «Например, меня банально и деловито удавят. Допустим, Фома сумел повторно взломать код доступа к Библиотеке. И я ему больше не нужна».

Она вошла в обширную, ярко освещенную комнату без окон. Видеоэкраны на стенах, мягкое, гасящее звук шагов покрытие на полу. По нему приятно идти босиком. Посереди комнаты — объемное изображение Мира и обеих лун. Нойс с любопытством разглядывала висящую в воздухе схему. Помахала рядом с ней рукой. Изображение дрогнуло, пришло в движение. Подумаешь, невидаль. А что означает полупрозрачное облачко, на сильно вытянутой орбите? Похожее на узкое, плавно изогнутое лезвие…

Нойс тряхнула головой, прогнав непрошеную ассоциацию. Нервы на взводе, оттого всюду чудятся потаенные угрозы. Наподобие легендарного меча, подвешенного на ниточке под потолком. Как бишь, он назывался? Она не помнила. Когда, в какой день настанет последний миг, и волос, удерживающий смертельное лезвие, порвется? И время твое истечет.

Невесть откуда раздались насмешливые слова:

— Любуетесь? Красиво?

— Д-да… Масштаб неправильный.

— Дважды логарифмический. Чтобы картинка поместилась.

Нойс огляделась, увидела, как часть комнаты осветилась, раздалась вширь и вглубь. Там, за изрядно захламленным большим столом восседал Великий Магистр. Небритый и затрапезно одетый. Просторные, потертые на коленях джинсы и залатанный на локтях свитер составляли весь его наряд. Стоптанные туфли стояли под столом. Ладно, хоть носки на Его Величестве новые. И на том спасибо. Съязвила:

— Вам не надоели дешевые трюки?

— Не такие уж дешевые. А вы не обманулись.

— Когда видишь человека, расхаживающего не касаясь ногами пола, то это или святой, или голограмма.

Фома засмеялся.

— Надо доработать настройки.

— Желаю успеха. Хотите корчить из себя чудотворца, не смею мешать. А меня верните, откуда взяли.

— На улице темень. Холодина. Останьтесь, переночуйте. Вкусный ужин и хорошее вино гарантирую. Отдохнете, утром поговорим.

— Уже поговорили. Мой ответ тот же: нет.

Магистр помрачнел.

— Когда-то вы вбили себе в голову, что проиграли главное сражение своей жизни. С той поры навязчивая мысль не дает вам покоя. Вечно перебираете в голове варианты. Что сделано не так, как сыграть по новой неудачную партию. Ищете, где ошиблись, изобретаете, как ошибку исправить. Никак. Прошлое исчезло. Вам открылись новые возможности.

— Спасибо за науку. Я выберу дорогу, обещаю. Еще не знаю, какую. В одном уверена: нам с вами не по пути.

Сказала, и ужаснулась своему безрассудству. Надо заговаривать Магистру зубы, обещать чего ни попадя; хитрить, тянуть время. Осторожно поинтересоваться судьбой Астера. А она сразу дала понять, что с ней нечего церемониться. Как бы она сама поступила с наглой девкой, утаившей ценную информацию? Нойс знала ответ, и ей стало плохо.

Впервые на добродушно-лукавом лице Магистра мелькнула тень раздражения. Он пожевал губами, словно затрудняясь с принятием решения. Нойс охватил ужас. «Выбросит в Арктиду. Обратно в холод и одиночество». Она не воспринимала мыслей Магистра, ее с ним, как прежде, разделяло силовое поле. Но угадать настроение новоиспеченного властелина не составляло труда.

Фома встал, неспешно подошел к ней. Уставился немигающим взглядом, слегка наклонив голову. Промолвил:

— Давайте, проясним ситуацию. Силовое поле выключено, я не защищен. Читайте мои мысли и убеждайтесь, что я говорю правду.

Он показал на голограмму Мира в центре комнаты. Изображение по-прежнему медленно двигалось, постепенно меняясь. Что таит эта картинка? Магистр деловито объяснял, а Нойс слушала.

Мальчики и девочки с Новтеры, прибывшие на Скайтауне, чтобы покорить Мир, намеревались сделать это бескровно. Заключительная демонстрация должна убедить человечество во всемогуществе Новтеры. Не глупые, взбалмошные дети прибыли из неведомой вселенской дали, а юные демиурги. Условно говоря: волшебство тщательно продумано, заклинания составлены, магический жезл задействован. Ждите свершения чуда.

Ждать? Это — неправильно. Чудом надо управлять, чтобы процесс не вышел из-под контроля. Расчеты невероятно сложны и доступны лишь суперкомпьютеру Скайтауна. Который, к сожалению, погиб вместе с ним. Без этого выдающийся эксперимент, маленький акт творения — превратится во всепланетную катастрофу. Которая уже близка, как никогда.

Магистр понял это сразу после гибели Скайтауна, когда ознакомился с уцелевшими записями из его банка данных. Ход эксперимента контролировался орбитальным модулем, запущенным со Скайтауна. Команды ему передавались не по радио — это слишком медленно, а через субэфир. Портативных субэфирных передатчиков в распоряжении Магистра имеется достаточно. Налажена служба подводных работ для грабежа… простите, изучения останков Скайтауна. Найдено много полезного, поверьте.

Но нет среди пиратской, скажем честно, добычи, ничего подобного мощному вычислителю. Впрочем, термин komputilo — компьютер, ему нравится больше. Вы ведь знаете, что tongo — это язык Новтеры? Конечно, знаете.

Но Магистр нашел выход! В качестве управляющего компьютера он использовал Библиотеку! Опыт, весьма удачный, уже есть. Кто, по вашему, и с помощью чего, справился со Скайтауном? Магистр не сомневался, что сможет благополучно отвести нависшую над Миром новую угрозу. Человечеству предстояло в ужасе и восхищении любоваться невиданным зрелищем. А Фома Канопос снискал бы лавры волшебника.

Не воображайте, что они достались бы ему легко! Чтобы, творя необыкновенное, ничего фатально не напутать, нужно постоянно проверять и перепроверять расчеты. Но… необходимые для этого сведения по обобщенной теории гравитации он не может извлечь из электронной памяти Скайтауна! Настолько сильно она повреждена. Эти же данные есть в Библиотеке. Защищенные паролем. Слишком сложным и длинным, чтобы взломать его с помощью программы перебора.

— Вы, Нойс Винер, хвастаетесь на весь Мир, что владеете полным доступом к Библиотеке! И… отказываетесь мне помочь!

Нойс понимала едва ли половину того, о чем думает Магистр. Что называется, не хватает «базовых знаний». Можно прочесть замыслы полководца или политика, и пересказать их, выдав за свои прозрения. Но как ты украдешь, например, математический труд? Или любое другое творение, основанное на незнакомых тебе понятиях? Начнешь разбираться, идя всё глубже в дебри чужого сознания, докапываясь до первичных определений… Где гарантия, что твои мозги с этим справятся?

Может не хватить не только базовых знаний. Банальным образом может не хватить ума. Когда-то, тестируя твой интеллект, тебя похвалили: «почти Эйнштейн». Сейчас… перед тобой человек умнее Эйнштейна. Даже не понимая до конца его мыслей, ты отчетливо видишь, что он не врет.

Погибший Скайтаун вершит свою месть. Волосок, державший дамоклов меч над Миром — лопнул. В последний миг нашелся знаток и умелец, кто мог отклонить гибельный удар. А ты сделала всё, чтобы этому человеку помешать.

— Это я оплошал. Должен был сразу вам все рассказать, — Фома виновато развел руками. — А так получилось… сплошное недоразумение…

Еще один потаенный угол открывается (тут везде голографические завесы?) и ты видишь Библиотеку. Да будет так.

Твоя изящная, чуть загорелая, ладонь касается тускло-зеркальной поверхности рядом с пухлой белой ладонью Магистра. «Novo dzhuato Tomas Kanopos». Новый пользователь. Полные права доступа. Подтверждено.

Всё. Ты теперь — никто, звать тебя — никак. Никому не нужна. Со своими давними комплексами и обидами. Черт с ней, с Библиотекой! Пускай Фома подавится интеллектуальными сокровищами Новтеры. Пусть спасает Мир, который ты (как он говорит) чуть не погубила своим глупым упрямством. Лишь бы не очутиться снова в Арктиде. Повторного заточения ты не перенесешь.

Не успела ни сказать ни вскрикнуть. Всё исчезло. Взамен остались пронизывающий ледяной ветер и тьма…

Лора сочувственно сжала руку Нойс.

— Он — не злой. Отправил, как просила, на то же место. К нам с бабулей в нежные руки. То никого, кроме Нахала, и вдруг ты. Взъерошенная, бледная, с квадратными от ужаса глазами. Думала, что вернулась в Арктиду? Беру свои слова обратно. Он — утонченно жестокий. Достойный последователь Хозяйки.

Нойс замялась, кивнула угрюмо. Лора не знала, чем утешить подругу. Легко отделалась, но вслух этого ей говорить не надо. Незачем наносить лишний удар по самолюбию. Взяла ее за руку.

— Пошли отсюда. Нахал не зря исчез: дал понять, чтобы на него не рассчитывали.

Нойс осторожно высвободилась.

— Я не убегу.

— Правда? Ты врешь, как дышишь.

— Некуда бежать. До Суора далеко, до Тира тоже. На Острове меня под замок посадят — надоело им, что шастаю по Миру без присмотра. Эгваль? О-о… Что-то не хочется.

— Там ты была всеобщей любимицей…

Лучше не продолжать. От любви до ненависти — один шаг. Огромная страна, разочарованная в своем кумире… Опасения Нойс понятны. На ум внезапно пришла нехорошая мысль.

— Нойс… Ты хотела расстаться, спешила с отъездом… Потому что боишься меня? Нет, не то… Спешила расстаться раньше, чем я тебя испугаюсь?

Впервые Лора увидела, как Нойс не нашлась с ответом. Развела руками, растерянно улыбнулась. Когда вернулись в дом, в гостиную на первом этаже, Лора предложила Нойс прилечь. Сама устроилась в кресле рядом.

— Не всё Стасу на антикварном диване клопа давить. Пусть другие попользуются. Кстати, дедулю ждем домой к обеду. У Иоменов сейчас не поживишься.

— Он с ними дружен?

— Дружил с майором. Навещает семью по старой памяти.

— Он к Венди бегает?

— Ну тебя! Из всех предположений выбираешь самое… неприятное. Не думаю, что Стас изменяет Грете.

— Надо рассматривать все варианты, даже самые плохие. Если б я всегда так делала…

— Ой, только не надо вскакивать и бегать кругами по комнате. Бормоча: «Ах, что было бы, если…» Что вышло, то вышло. А что нет — то было не под силу…

Нойс лежала — руки за голову, взгляд в потолок, и не пыталась возразить.

— Переживаешь, что сдала Магистру Библиотеку? Если правда про угрозу, про какой-то дурацкий эксперимент, затеянный и неоконченный детишками с Новтеры, то… никто лучше этого жулика не справится. Астер говорил, что именно Магистр уничтожил Скайтаун. Вот пускай и разгребает последствия.

Нойс скривила губы. Толи согласна, толи нет, поди пойми. А у Лоры уже во рту пересохло, произносить утешительные речи.

— Выпьем чего-нибудь?

— Я не в настроении… пьянствовать.

— Квас.

— О! Пойдет. Тащи.

Лора принесла с кухни запотелый графин и стаканы. Нойс непринужденно уселась на диване. Вздохнула.

— Ох, как хорошо! Налей мне еще.

После короткого спора: кому досталось больше, оставшуюся толику живительного напитка разделили по-сестрински. Взгляд Лоры горел странным огнем.

— Ответь, что бы сделала со мной Хозяйка, за всякую мою клевету на ее высочество?

— Ничего. Тебя еще на свете не было.

— А вдруг была бы. Давай допустим. Хотя мне трудно представить жизнь при тех зверских законах.

— Каждому обычаю свое время. Ты же умненькая — вела бы себя осторожно. А насчет Хозяйки… Очень долго ее государство пребывало в состоянии вооруженного бандформирования. Живущего по уголовным традициям. Первая из них: наказание смертью за публичные нападки на пахана. Хоть тресни, вековые устои легко не поменяешь. Даже Хозяйка не сумела.

— Ясно. Приняла правила игры. Жила «по понятиям». А подданные безропотно исполняли приказы бандитки. Особенно ужасно, что она очень симпатичная. Всем своим видом вызывает доверие. Мало кто может устоять. Если даже она просит сделать что-то жестокое или глупое.

— Была симпатичная. Вызывала доверие.

— И осталась. Хотя я не понимаю, как такое возможно.

— Ты фантазируешь.

— Нет. Взгляни в меня и увидишь. Ты же — пси.

— Я вижу… Как в твоей голове стоя аплодируют тараканы. Давно они спать тебе мешают?

— Где-то с Мариона. Или раньше. Как мозаика сложилась. Я знала, но заставляла себя закрывать глаза на очевидное. Нойс Винер. Нина Вандерхузе. Наташа Вернер… Наоми Вартан.

— Тебе жутко, да? Рядом с этим… жизнь обычного человека теряет смысл.

— В жизни и так мало смысла. А напугать меня, после Суора, не очень-то легко. Нет. Вру. Мне страшно всегда. Всё катится к черту, а вроде только я замечаю? Прибавь к моему бесконечному испугу еще один. Что поменяется?

— Ничего. Мир потихоньку сползает в тартарары, всем плевать. В результате, найдя в добром здравии якобы мертвую злодейку, ты испытала лишь нездоровое любопытство.

— Ага. Спросить о событиях чёрте-какой давности, и получить ответ от очевидицы! Узнать подробности жизни Ваги Картига…

— Они не имеют значения.

— Неужели? Современники удостоили его звания «великий», разве нет?

— Просто двухметровый верзила на подтанцовках у младшей сестры.

— Что?! У Ваги была сестра?

— Вот именно. Она правила Островом вместо брата, который в нужные моменты надувал щеки и сумрачно хмурил брови.

— О… чёрт, правда, узнала новое… А скажи еще. Зачем грозный враг Эгваль заставила Эгваль полюбить себя в облике лицедейки, играющей себя же? Далеко идущий коварный план?

— Случайность. Ничего такого не помышляла. Не ждала, что так выйдет. Результат ее напугал. Лучше внушать страх, чем любовь. Потому что чувство, обратное любви — ненависть.

— Еще скажи. Правда ли, что без пяти минут диктатора Эгваль — Ури Ураниана убила самолично Хозяйка, а не засланный профи? Она играла в героиню?

— Все подступы строго охранялись. Палить издалека — шансов: с пистолетом ноль, с винтовкой мало. А бластик Хозяйки стрелял только с ее руки.

— Лихо. Всё поставила на карту. Свое положение лидера Острова. Саму жизнь свою. Попадись она в лапы ОСС…

Уголки губ у Нойс угрюмо опустились. Как в ознобе, она обхватила себя руками.

— ОСС еще не было. Объединенные стратегические службы — детище Ара Солтига. Молодой и безвестный пришел на смену погибшему лидеру. Устранив Ури, Хозяйка проложила дорогу своему злейшему врагу.

— Ох ты ж! Бог — не фраер, выходит. Солтиг взял да прикончил «Империю Хозяйки»… Разрушил всё, что она с таким тщанием возводила. От короткой войны грандиозная гегемония вдруг сложилась, как карточный домик. Напрасны годы борьбы, интриг, коварства. Напрасна пролитая кровь. Напрасны злодейства. Пусть задуманные во благо, как она полагала. Не верю, что Хозяйка творила немыслимое лишь по прихоти своей порочной натуры. «Цель оправдывает средства». Чего же она добивалась?

— Vensed mas'bono, nig quo votemo javed…

— Э-э… «хотелось как лучше, а получилось, как всегда», верно?

— Древняя пословица.

— Адресованная всем борцам с ветряными мельницами.

— На самом деле, учиться никогда не поздно, — с некоторым вызовом заявила Нойс, — если есть желание извлекать уроки. Выйди в Сеть, пожалуйста, узнай расписание поездов на Майю.

Лора нервно облизала губы.

— Тебе же не хочется в Эгваль: А, ладно, сейчас посмотрим. Ответь всё же…

— На что?

— Какую казнь уготовила бы мне Хозяйка? За нелицеприятную откровенность.

Нойс шутливо потрогала ей лоб, и Лора ощутила, как дрожит у нее рука.

— Температуры нет. От кваса не пьянеют. В чем же дело, любознательная моя?

— Хочу правды. Без уверток. Какая участь меня ждала?

Нойс порывисто вздохнула.

— Яд. Очень хороший. Смерть безболезненная, быстрая, неотвратимая. Хозяйка сожалела бы о тебе. Поверь.

Губы ее приоткрылись в уже знакомой, чуть растерянной улыбке. Сменившейся гримасой испуга и удивления.

— Лора?! Нет… Ты не могла…

Провела ладонью по лицу, ею владело недоумение.

— Мы пили одно и то же.

— Антидот. Заранее приняла.

На Нойс больно было смотреть. Она с усилием встала. Пошатнулась. Лора бросилась к ней, подхватила, не давая упасть. Обе застыли на минуту, в полу-объятии; рука Нойс крепко сжимала запястье Лоры. В этой отчаянной хватке читался немой укор.

Лора сказала, проглотив комок в горле:

— Я подарила тебе покой.

Пальцы Нойс разжались. Она опустилась на пол, по-прежнему поддерживаемая Лорой. Распростерлась навзничь; казалось, последние силы сосредоточились у нее во взгляде.

— Я… могла увидеть…

— Ты давно могла прочитать мои мысли. Но, почему-то, никогда не делала этого. Я, наверное, неопасная дурочка; на меня жалко тратить время?

Нойс попыталась дотронуться до склоненного над нею, мокрого от слёз лица Лоры. Силы оставили ее. Взгляд затуманился. Губы чуть заметно шевельнулись.

— Лора…

— Я слышу тебя! Говори… Говори!..

— Чудовище повержено — этого ты хотела?.. Почему же ты плачешь?.. при таком… счастливом конце…