Новые истории про Винни-Пуха

ГЛАВА ПЯТАЯ, в которой Пух отправляется на поиски меда

Однажды утром, когда Винни-Пух не делал ничего особенного, а это у него получалось особенно хорошо, медвежонок подумал, что нужно сходить к своему другу Кристоферу Робину и узнать, чем он занят. А если он ничем не занят, то они бы могли заняться ничем вместе, потому что на свете нет занятия приятнее.

— Ты очень занят? — спросил Пух.

— Я так же занят, как пчела, — ответил Кристофер Робин, которая вообще-то не очень занята, а просто, как все пчелы, жужжит и летает.

— Пчела не просто жужжит и летает, она делает мед.

— Кажется, пора подкрепиться, — сказал Кристофер Робин, потому что Пух сел за стол. — Как ты смотришь на мармелад?

— Кажется, я на него еще не смотрю, — серьезно ответил Пух.

— Тогда смотри, — сказал Кристофер Робин, выставляя на стол мармелад. — И угощайся. Мармелад медовый. А еще есть немного сгущенного молока.

Они отлично подкрепились мармеладом, а потом съели и сгущенное молоко. А потом Пух задал трудный вопрос:

— Как ты думаешь, пчелы не против, что мы у них забираем мед?

— Думаю, нет. Это даже хорошо, что мы его забираем, а иначе они бы забили медом весь свой улей. Коровы ведь не против, что мы берем у них молоко.

Тогда Пух сказал:

— Наверное, надо сказать им спасибо.

— Превосходная идея! Пойдем поблагодарим их прямо сейчас? Мы даже можем подарить им подарок.

Пух почесал в затылке.

— А интересно, что бы хотели получить в подарок пчелы?

Кристофер Робин ненадолго задумался, а потом предложил подарить им модель самолета.

— Думаю, они любят все, что летает.

А еще Кристофер Робин предложил подарить пчелам чертика на ниточке, потому что у него было два одинаковых, и грушечный домик с розочками.

— Если бы я был пчелой, — сказал Пух, — я бы хотел получить в подарок что-нибудь вкусное, но самая вкусная штука — это мед, а мед у них уже есть.

— Тогда давай подарим им бутерброд.

Итак, вместе с самолетом, чертиком на ниточке и игрушечным домиком они прихватили с собой бутерброд, завернутый в блестящую фольгу. Но когда друзья добрались до дуба, в дупле которого раньше (помните, много-много лет назад?) жили пчелы, Пух посмотрел сначала на дерево, потом на Кристофера Робина, а потом снова на дерево.

— Ты видишь то, чего не вижу я, Кристофер Робин?

— Да, Пух. Или нет. В зависимости от того, чего ты не видишь.

— Я не вижу пчел.

— Я их тоже не вижу.

В дупле дуба не было никаких пчел. Кристофер Робин и Пух несколько раз обошли вокруг дерева. Пчел не было.

— Давай посмотрим на это с другой стороны, — предложил Кристофер Робин.

— С какой это другой стороны? Тут нет другой стороны. Мы обошли весь дуб.

— Другая сторона есть у любого вопроса, Пух. Мы здесь, у нас в корзинке лежит бутерброд, и никто не мешает нам его съесть.

— Бутерброд — это, конечно, хорошо, но плохо, что нет пчел… — грустно пробормотал Пух. — О, мои дорогие пчелки!

— Не надо унывать, Пух! — И Кристофер Робин вручил ему половинку бутерброда. — Мы организуем Экспедицию.

— Что-то мне совсем не хочется есть, — вздохнул Пух и вернул Кристоферу Робину бутерброд. — Лучше я пойду домой и посчитаю горшки с медом.

Но дома его ожидала новая неприятность. В буфете было только три горшка. Не нужно много времени, чтобы сосчитать до трех. А когда Пух заглянул в горшки, оказалось, что один из них пуст. И тут в голову Пуха пришла грустная сопелка. Вот такая:

Но от сопелки Пуху легче не стало. Он попробовал вообразить жизнь без меда и представил, как трудно будет вставать с кровати, зная, что полка пуста. И как трудно будет уснуть, зная, что утром придется вставать и завтракать без меда. Пух знал только один способ улучшить настроение. Он очень медленно опустил лапу в горшок с самым последним медом и очень медленно зачерпнул.

А тем временем Кристофер Робин обходил весь Лес, расспрашивая, не видел ли кто-нибудь пчел. Он начал с Пуховой Опушки, на которой стоял домик Иа-Иа.

— Ты заблудился, Кристофер Робин?

— Нет, Иа-Иа, я пришел повидать тебя.

— Это очень любезно с твоей стороны. Конечно, ко мне время от времени заглядывают гости. Неделю назад, в прошлый четверг, здесь пробегал еж, но с ежами никогда не получается хорошей беседы. «Как ваши колючки?» — спрашиваю я. «Все так же», — отвечают они, и беседа заканчивается.

— Я пришел, чтобы задать очень важный вопрос. Иа-Иа, ты не видел пчел? Они куда-то пропали.

— Неужели? Хорошо, что они не прилетели сюда, а то бы без конца кружились и жужжали. Пчелы всегда жужжат. Но траву на моей опушке не сравнить с травой на другой стороне Леса, там трава намного зеленее. Наверное, туда они и полетели. Впрочем, пчелы меня мало интересуют.

— Ой, спасибо тебе, Иа-Иа! Ты мне очень помог!

— Правда? — удивился Иа-Иа. — Надеюсь, ты говоришь это не только для того, чтобы успокоить старого ослика. Хорошо, что и от меня есть какая-то польза. А может, и нет никакой пользы. Но ты не думай об этом. Приходи еще. Через год. Или через два.

— Сова! — прокричал Кристофер Робин чуть позже. — Мы ищем пчел!

— Они живут в дупле дуба, — сказала Сова.

— Мы тоже так думали, но их там нет, а Иа-Иа считает, что они могли переселиться в другое место. Сова, я хотел попросить тебя пролететь над Лесом — вдруг ты заметишь пчел.

— Видишь ли… — начала Сова. Она хотела сказать что-то еще, но Кристофер Робин ее очень торопил, и Сове пришлось взлететь, так и не закончив свою мысль.

Сова полетела на восток, туда, где сияло солнце, потом на юг, к темному, Мрачному Болоту, возле которого жил Иа-Иа, потом на запад, в Дремучий Лес, где не было ни одной пчелы, а потом вернулась на север.

Пчел она не увидела.

Сова уже хотела отказаться от поисков и лететь домой, к кружке чая и булочкам, но тут она кое-что заметила. Сперва это кое-что показалось ей просто качающимися листьями папоротника, затем пылью, которую поднял ветер.

Сначала Сова подумала: «А может, это…», а потом: «Это, должно быть, они!», а потом: «Это они!» Она очень громко ухнула, и Кристофер Робин, услышав это уханье, тут же вскочил на велосипед. Он заехал за Пухом, посадил его в корзину и помчался туда, где в воздухе парила Сова. В кустах ежевики шевелилось темное облако. Именно его Сова сначала приняла за листья папоротника, а потом за пыль, поднятую ветром.

Пух присмотрелся.

— Пчелы! — закричал он. — Тысячи, тысячи пчел!

— Ой, Пух! — сказал Кристофер Робин, останавливая велосипед. — Как их много!

— А можно, я попрошу их вернуться домой? — спросил Пух.

— Попробуй.

— Пчелы! — прокричал Пух. Пчелы загудели громче. — Пчелы!!!

Жужжание становилось не только громче, но и сердитее, а одна пчела села Пуху на нос.

— Кажется, не получается, Пух. Надо придумать что-нибудь другое, — сказал Кристофер Робин.

— Я могу думать только о меде, — расстроенно признался Пух. — И о том, что его нет.

Он отогнал пчелу от носа.

Кристофер Робин и плюшевый мишка отъехали подальше от пчел и стали думать.

— Может, им не нравятся наши голоса? — задумчиво произнес Кристофер Робин.

— Но я не умею жужжать, — сказал Пух. — Я — медведь, а медведи не жужжат.

— Мы можем сыграть для них какую-нибудь музыку, — предложил Кристофер Робин. — «Вальс Возвращения», например. Пойду принесу граммофон.

Но пчелы не обратили внимания на «Вальс Возвращения», а когда Кристофер Робин поставил марш, пчелы зажужжали так сердито, что Пух спросил:

— А у тебя нет танго?

Танго не было. Был романс «Пчелка», но от него жужжание стало совсем уж грозным, и Пух поспешно снял иглу и сильно поцарапал пластинку.

— Что же делать? — в отчаянии воскликнул Пух. — Они не любят слова, не любят музыку, они только злятся и злятся. Как же нам быть?

— Надо посоветоваться, — сказал Кристофер Робин. — Я позову всех на Важный Совет.

И Кристофер Робин умчался на велосипеде прочь, а Пух отправился домой и устроил срочную проверку своего буфета. Проверка получилась огорчительной: осталось только два горшка меда, и один из них почти пустой. Пух поставил горшки на стол, пересчитал и так и эдак, но… как ни считай, а горшков всего два, вернее, один с четвертью. Пух сунул лапу в горшок и облизал ее: таким восхитительным мед никогда еще не был.

Важный Совет собрался на следующее утро. Пух объяснил, что пчелы оставили дупло в старом дубе, Сова рассказала, как нашла пчел в кустах ежевики, а Кристофер Робин попросил всех подумать, как вернуть пчел обратно. Потом наступила задумчивая тишина. Ее нарушало только чавканье Лотти. Маленькими острыми зубами она грызла стебли камыша.

— Я знаю о пчелах только то, что они любят цветы, — сказала выдра, когда заметила, что все сердито косятся в ее сторону. — И делают только то, что прикажет им Королева пчел. Значит, нам надо, чтобы она была на нашей стороне. Королеву легко узнать — она жужжит громче всех.

— Лотти, ты — замечательный грызун! — обрадовался Кристофер Робин. — У тебя есть план?

— Выдры — не грызуны. Выдры — это выдры. Но все считают нас грызунами, — сказала Лотти. — А вот то, что я замечательная — это правда. И план у меня есть.

И она сказала, что пчелы любят цветы и яркие, блестящие вещи, похожие на цветы. Значит, красиво украшенный дуб может привлечь их внимание, и они вернутся в дупло.

О, все потрудились на славу! Иа-Иа с Пятачком на спине понесся на поляну за цветами. Они вернулись с огромной охапкой ^ клевера и ромашек.

Кролик вызвал всех своих Родственников и Знакомых и велел нести все блестящее. Сам же Кролик не пожалел для дела серебряные ложки и вилки, которые всегда старательно начищал и держал для особого случая. Кенга взяла на себя труд по украшению дуба и развесила блестящие безделушки вокруг дупла. Лотти принесла даже бриллиантовую диадему, которую выловила со дна реки.

— Можете не верить, объясняла она любому, кто соглашался слушать (и даже тем, кто не соглашался), — но эта диадема принадлежит старинной богатой семье.

Ру и Тигра нашли коробку пластилина и вылепили из него всякие фрукты. Кристофер Робин привязал модель самолета на самую высокую ветку, до какой смог добраться.

Когда солнце стало садиться за Шестью Соснами, работа была закончена, и все с гордостью разглядывали украшенное дерево.

На каждой ветке висели букеты цветов, а блестящие безделушки звенели, покачивались на ветру и отражали багровыи закат.

Пятачок выдохнул:

— Как красиво!

— Да, — согласился Пух. — А пчелы? Им это понравится?

Оставалось только подождать утра.

Пуху в ту ночь приснился сон. Он сидел в клетке, а за прутьями клетки стояло дерево, и с его веток капал мед. И капли эти были большими и тяжелыми! Но всякий раз, когда Пух пытался дотянуться до них, его лапы хватала цепкая ежевика.

Пух проснулся на рассвете. В окне светлело розово-голубое небо.

В животе заурчало от голода, но Пух вскочил с кровати и, не завтракая, помчался в Лес.

В Лесу на рассвете было прохладно. Пух добежал до дуба и внимательно прислушался, но услышал только позвякивание блестящих безделушек на ветках. Медвежонок обогнул дуб и заглянул в дупло.

Пчел не было.

— О ужас, — тоскливо пробормотал Пух. — Какой ужас!

Наверное, нужно было сочинить сопелку или ворчалку, но, казалось, все сопелки и ворчалки улетели вместе с пчелами. Во всем мире не осталось ни сопелок, ни ворчалок, ни меда, которым неплохо было бы подкрепиться. Только громко урчал пустой живот.

— Пожалуйста, вернитесь и принесите хоть капельку меда, — прошептал Пух, но ни одна пчела его не услышала.

Пух сидел на земле и смотрел на пустое дупло. Он вот так сидел и смотрел до тех пор, пока у дерева не собрались все его друзья. Увидев, что план Лотти не сработал, все стали молча снимать с дуба украшения. Они убрали и самолет, и пластилиновые фрукты, и безделушки, и вилки, и ложки, и диадему, камни которой блестели совсем как бриллианты, хотя на самом деле были простыми стекляшками.

А потом Кристофер Робин сказал Пуху:

— Не переживай, мы придумаем что-нибудь еще. — И увел всех остальных на новый Совет.

У Пуха не было сил идти вместе с ними. Если бы он мог что-нибудь придумать! Но в голову ничего не приходило. Он решил вернуться к зарослям ежевики и проверить, не перелетели ли пчелы на новое место. А потом он подумал, что если подойти поближе, то можно по громкому жужжанию узнать Королеву. А вдруг, если Мишка-Медолюб очень низко поклонится ей и очень-очень вежливо попросит, Королева сжалится над ним?

Но, кроме шелеста листьев, Пух ничего не услышал. Может, если он сделает еще пару шагов, ёго уши приблизятся к пчелам и тогда…

Но тут раздался громкий треск, это Пух наступил на сухую ветку. Медвежонок от неожиданности пригнулся, и его мордочка уткнулась в самую середину пчелиного роя и в самые густые заросли ежевики.

Тут-то он наконец и услышал пчелиное жужжание. Не успел он подумать, что так громко может жужжать только Королева, как кончик носа пронзила острая боль. Может, это пчела укусила его за нос, а может, в нос впились колючки ежевики — Пуху уже некогда было думать об этом. Он подпрыгнул и во всю прыть побежал прочь, а за ним так же быстро помчались пчелы.

Поскольку он удирал от роя рассерженных пчел и времени на раздумья не оставалось, то думать Пуху пришлось очень быстро. И тут ему в голову пришла не просто Мысль, а одна из Самых Лучших Мыслей, какие когда-либо приходили в его голову. Вместо того, чтобы побежать к своему дому, или к дому Кристофера Робина, или куда-нибудь еще, Пух помчался к дуплу в старом дубе. Подбежав к дубу, медвежонок подпрыгнул и скрылся в дупле. Грозно жужжа, пчелы нырнули за ним.

Но Винни-Пуха в дупле уже не было. Он выбрался через другое отверстие и сел на пригорке, чтобы посмотреть, сработает ли его план. Он смотрел и смотрел, но пчелы как влетели в дупло, так и не вылетали. И когда Пух понял, что пчелы решили остаться в дупле, он так обрадовался, что забыл и о боли, и о вспухшем носе, и о холоде. Но холод все-таки напомнил о себе, и Пух пожалел, что не захватил с собой шарф. А потом Пух подумал, что неплохо было бы забраться в теплую кровать. А еще лучше, подумал он, полакомиться оставшимся в горшке медом. Кажется, пора как следует подкрепиться.