Новый Гулливер

ГЛАВА III

— А теперь, — сказал профессор, — прежде, чем мы пойдем дальше, мне желательно было бы удостовериться в одном. — Ведь вы сейчас пришли из дома MZ04?

— Да.

— Вы не заметили в нем, при подъеме, наклонности пыхтеть и отдуваться?

— У него, бесспорно, легкая одышка.

— Бедняга! Бедняга! Мне страшно больно это слышать. Не прожить ему и сотни лет. Какая жалость, что такое высокоразвитое существо погаснет, как свеча.

По лицу профессора никак нельзя было сказать, что ему больно. Насколько я мог судить, он был скорей обрадован.

— Ну-с, теперь я могу всецело посвятить себя вам. Вы давеча протестовали, но, протест ваш, как и большинство протестов, был основан на неведении. Никто не думает обращать вас в раба. Можете смотреть на меня, как на своего хозяина, я же буду обращаться с вами, как с гостем, и смотреть на вас, как на большую редкость. Скажите мне, что я могу для вас сделать.

— Я хочу знать, куда я попал. Я хочу знать историю этого острова, — и что такое существа первого и второго разряда, — и как вы сумели упразднить пол, — наконец, что такое право заказа в Центральном Департаменте. Я здесь всего несколько часов, и все мне кажется таким загадочным и непонятным.

— Это Фула. Точных географических указаний ее положения относительно прочего мира я не могу вам дать, потому что ни в каком географическом соотношении с прочим миром она не находится. Как вы себе представляете: каким образом вы попали сюда?

Я вкратце рассказал ему о своем кораблекрушении и о своей борьбе с акулой, в доказательство показав ему свой большой складной нож, бинокль и еще несколько безделушек, которые мне удалось спрятать в платье, приготовленном для меня прежним моих хозяином.

— Я не сомневаюсь, — сказал профессор, — что вы говорите правду. Но, тем не менее, вы ошибаетесь. Так попасть сюда вы не могли. Это произошло иначе. Но я не расскажу вам как, чтоб вы не воспользовались этим для своего возвращения в старый мир. Вы не пленник, но пока я желал бы удержать вас здесь. А теперь, если желаете, я в общих чертах и по возможности короче изложу вам нашу историю и конституцию. А так как это будет нечто вроде лекции, я лягу. Публичные лекции и речи у нас принято произносить в лежачем положении: наиболее удобная поза способствует и наибольшей умственной сосредоточенности. Пойдемте в спальню.

Он повел меня в комнату, совсем такую же, как моя спальня в доме MZ04. На полу лежал надутый воздухом матрац. Он улегся на него, и, так как места на матраце еще осталось много, я не видел причины, почему бы и мне не сделать того же. Он заметил это и одобрил.

— Это благоразумно с вашей стороны. Отныне ваше тело перестанет отвлекать ваше внимание и вы будете лучше слушать меня.

Он лежал на спине, устремив взор в потолок и сложив длинные руки на выпяченном животе. Заговорил он торжественно и внушительно, словно обращаясь к большой аудитории. От времени до времени я прерывал его вопросом или замечанием, но не считаю нужным приводить эти свои вставные реплики:

— Чтобы уяснить себе условия жизни на Фуле в настоящее время, мы должны вернуться к великому социальному перевороту, происшедшему несколько веков тому назад. При помощи настойчивой агитации и при поддержке военной силы было достигнуто признание равенства всех людей и общности имуществ. Общность имуществ, в известном смысле, остается в силе и доныне, хотя теперь мы усвоили себе более цивилизованный взгляд на ценность собственности. Но уже через несколько лет после переворота выяснилось, что равенства между людьми быть не может. Редко бывает даже с внешней стороны, чтобы два человека были одинаковы, не говоря уже об одинаковости во всех отношениях. И это скоро обнаружилось. С одной стороны было меньшинство, которое больше давало государству, чем получало от него; с другой — большинство, которое больше получало, чем давало. Меньшинство, естественно, не могло быть довольно этим, а здоровое недовольство проявляется активно. Большинство же было очень довольно таким положением вещей и славило благодать истинно демократического режима. Оно успокоилось и было уверено, что социальная революция кончилась, тогда как она только начиналась.

Естественным результатом всего этого было возникновение тайного общества, объединившего почти всех представителей меньшинства. Не смешивайте этого меньшинства с аристократией былых времен — старая аристократия основывалась на знатности рода и богатстве. Та аристократия, о которой я говорю, основывалась на умственном превосходстве. В меньшинстве были люди, умевшие приобретать знания и пользоваться ими. В числе их было несколько представителей прежних правящих классов, но также и много выходцев из прежних, так называемых низов. Тайное общество поставило себе задачей не только приобретение знаний, но и создание монополии на знание. Члены общества клятвенно обязывались не посвящать в тайны общества никого из членов огромного, но бездеятельного большинства. Из этого тайного общества и вышли те, кого мы теперь именуем существами первого разряда, прожорливая же и ленивая демократия, составлявшая большинство, — источник происхождения существ второразрядных, которым ныне позволяют приобретать знания лишь постольку, поскольку это необходимо для выполнения работы, которую мы их заставляем делать. В настоящее время большая половина их не умеют читать и писать и они не могут произвести самого простого арифметического действия.

Разумеется, социальная революция никогда не развивается в точности по задуманному и намеченному плану — это азбучная истина. Тайное общество, известное под именем Крипта, образовалось первоначально в видах самозащиты. Единственное, чем немногие высшие существа могли защитить себя от натиска многих низших, было обладание тайным знанием, Вот вам пример: важнейшие усовершенствования в деле накопления и передачи электрической энергии были сделаны членом Крипта Н401. Ему предложено было разъяснить публично, чего именно он достиг. Н401 представил письменный доклад, представлявший собой от начала до конца нелепый вздор, закутанный в пышную научную фразеологию. Этим удовлетворились, и доклад сдали в архив. Все электротехники — настолько знающие и образованные, что они могли бы раскрыть обман, — были уже членами Крипта. Это был первый шаг к завоеванию той грандиозной власти, которая ныне сосредоточена в руках сравнительно немногих человек. Самой легкой порчей машин они могли лишить огромное большинство света и тепла, хотя бы в зимнюю стужу. И многие другие научные тайны сосредоточились в руках членов Крипта. Не стану утомлять вас их перечислением: упомяну хотя бы о том, которое наглядно демонстрировал вам наш друг MZ04. Я говорю о способности распадаться на атомы и снова соединяться в цельный организм. Вы видели, как наш друг MZ04 рассеялся облачком дыма с тем, чтобы моментально перенестись в Контроль Освещения и Отопления, которым он заведует. С таким секретом один человек может победить несколько армий. Выяснив это, Крипт перешел в наступление.

В те времена над Криптом фактически владычествовал Q666, личность необычайная, память о которой вечно будет жить в нашей истории. Крупных научных услуг у него не было. Жизнь его была беспутная. Щепетильность и жалость были ему чужды; но зато он ясно видел, к чему должно стремиться и как достичь этого. По его настоянию, Общенациональное Собрание было объявлено распущенным, и всем существам второго разряда под страхом смерти предложено было повиноваться без возражений всем приказам, которые будут отданы Криптом.

Выпущенная нами прокламация была высмеяна большинством. Демократия всегда торжествовала и будет торжествовать. Надо заметить, что среди членов Крипта не было ни единого офицера или солдата. Дух армии был превосходен. В числе офицеров были и такие, которые принимали всерьез свою профессию. Все были убеждены, что после нескольких дней гражданской войны Крипт вынужден будет признать себя побежденным.

Я уже говорил, что Q666 щепетильностью не отличался. Свою декларацию он выпустил посреди зимы, когда земля была окована льдом. На следующий же вечер всякий доступ света и тепла в жилища неприятелей был отрезан. В ту ночь замерзло несколько тысяч человек и еще столько же в следующие дни. Вода, которую они пили, была отравлена и вызывала смерть. Армия, при всей своей храбрости, не имела объекта для нападения, так быстро, благодаря вышеупомянутой своей способности, появлялись и исчезали члены Крипта. К тому времени, как демократия смирилась и подчинилась новой конституции, переводившей ее в низший разряд существ, она и численностью уже уступала существам первого разряда. Правила, установленные Q666, остаются в силе и до сего дня. Чувствительные люди в былые дни добивались упразднения казни. Q666 упразднил все виды наказаний, кроме этого. Леность, после трех предупреждений, наказуется смертью. Умышленное неповиновение влечет за собою смерть без всяких предупреждений.

Я коротко и в общих чертах, без деталей, изложил вам историю борьбы Крипта с демократией, закончившуюся его победой и разделением людей на существа первого и второго разряда. Я показал вам, как попытка установить общее равенство и упразднить классовые различия привела к образованию двух классов, между которыми легла непроходимая пропасть — класса господ и класса слуг. Конец был именно такой, какого следовало ожидать. Я еще много мог бы поведать вам, но устал говорить. Хотите, я сведу вас посмотреть мои растения?

— У вас красивый сад?

— Садов у нас нет. Я держу растения у себя дома. Это мои любимцы. Не вызывая никаких эмоций, которые могли бы укорачивать жизнь, они возбуждают во мне теплый интерес и служат полезным отдыхом от более серьезных занятий. Следуйте за мной, и я покажу вам их.

Он поднялся с матраца, и я заметил, что его движения были много легче и эластичнее, чем у моего бедного друга MZ04. Я прошел вслед за ним в комнатку, такую крохотную, что ее скорее можно было бы назвать шкафом. Она была ярко освещена электрическим светом. В ней стояло два высоких растения в кадках.

Листья у обоих были крупные, тропического типа. Ствол у каждого имел около трех футов вышины и увенчивался шаром, как будто сделанным из тонкого шелка. Цвет этого шара или цветка у одного был зеленовато-синий, как хвост павлина, у другого густо-черный. Я заметил, что, когда отворилась дверь, листья слегка зашевелились, и приписал это сквозному ветру.

— Растение с синей головой зовется Эдуардом, — сказал профессор. — Он очень ласковый. Глядите.

Он дважды ласково окликнул Эдуарда, и тотчас же ствол растения нагнулся, и шелковистый синий шарик, словно ласкаясь, начал тереться о щеку моего хозяина. Почти тотчас же другое растение зашелестело листьями и принялось взволнованно раскачивать свою черную голову взад и вперед.

— Вы заметили? — сказал профессор. — Фредерик ревнует.

Он полил оба растения, и затем мы перешли обратно в спальню.

— В жизнь свою не видал ничего подобного, — сказал я. — У нас растения не могут двигаться по своей воле. Они…

— Наверное, вы ошибаетесь. Я не ботаник, но я изучал все стороны жизни в древнем мире, и думаю, что я не ошибусь, если скажу, что и в нем были ползучие растения, которые двигались, ища себя опоры, и такие, у которых листья от прикосновения свертывались, и даже такие, которые питались насекомыми. Наука может сделать с растениями почти все. Уже в старом мире появилось много новых разновидностей, иногда очень полезных — как, например, кактус без шипов. Мы только пошли немного дальше. Мы живем в одиночестве и при нашей одинокой жизни хоть какое-нибудь общество необходимо. Вы увидите, что у каждого существа первого разряда имеется одно или два таких растения-любимца.

— А кошек и собак вы не держите?

— Мы ничего не держим, что может причинить боль или же вызвать сильную привязанность. Кошки и собаки в обоих смыслах неудобны; поэтому мы упразднили их.