Новый мир. № 8, 2003

Периодика

«Вопросы литературы», «Время MN», «Время новостей», «Газета», «22», «Завтра», «Знание — сила», «Известия», «Иностранная литература», «Книжное обозрение», «Консерватор», «Критическая масса», «Лебедь», «Левая Россия», «Лехаим»,

«Литературная газета», «Литературная Россия», «Литературный дневник»,

«Москва», «Московские новости», «Наш современник», «НГ Ex libris», «Нева», «Независимая газета», «Новая газета», «Новая Польша», «Новая Юность»,

«Новое время», «Новый Журнал», «Огонек», «Отечественные записки»,

«Россия ХХI», «Русский Журнал», «Седмица», «Складчина», «Спецназ России»,

«СП-Культура», «Топос», «Труд», «Урал», «Энтелехия»

Владимир Алейников. «Нет ни участья, ни вести благой». Беседу вела Елена Новикова. — «Литературная Россия», 2003, № 19–20, 16 мая

«Я только сейчас осознаю, что тогда мы все [поэты андеграунда] ходили по лезвию ножа. Сколько раз мне разбивали голову после чтений стихов! У меня семь сотрясений мозга. В итоге в начале 80-х я уже плюнул и перестал читать. А ведь тогда была настоящая орфическая эпоха: стихи звучали и хорошо воспринимались именно со слуха».

Николай Александров. Мат в опасности. Его лишают силы. — «Газета», 2003, 15 мая

«Современные писатели просто оскорбляют дикую и архаичную красоту матерной речи случайным и неумеренным использованием мата. Это говорит о дурном вкусе и неуважении к тайнам языка».

Михаил Алексеев. Через годы, через расстояния… Автобиографическая повесть в письмах. — «Москва», 2003, № 5

Михаилу Алексееву — 85 лет.

«Америка» Бориса Григорьева. Публикация и вступительная статья Алекса Клевицкого. — «Новый Журнал», Нью-Йорк, № 231

«Вот человек — глаза его: два цента, / а вот глаза: как два доллара <…>». Стихотворное сочинение художника Бориса Дмитриевича Григорьева (1886–1939) под названием «Америка. (Материал)», датированное 1934 годом, а также его письма 1933–1934 годов к дипломату, биржевому маклеру, коллекционеру и ценителю искусства Владимиру Николаевичу Башкирову.

Александр Архангельский. Кошачьи шаги командора. — «Известия», 2003, № 80, 8 мая

«Ровно 20 лет назад вышел в свет апрельский номер журнала „Новый мир“, в котором был напечатан дебютный рассказ молодого писателя [Андрея] Дмитриева „Штиль“…»

См. также: Александр Архангельский, «Тоска почета» — «Известия», 2003, № 72, 23 апреля; о Маканине.

Наталья Байдан. Охота на ведьм. — «Огонек», 2003, № 16, апрель

Говорит председатель комиссии РАН по борьбе со лженаукой, заместитель директора Института ядерной физики Сибирского отделения РАН академик Эдуард Кругляков: «<…> по некоторым оценкам, рынок псевдомедицинских приборов, циркулирующих по России, вместе с рынком услуг колдунов-врачевателей приближается к 2 млрд. долларов».

Дмитрий Бак. Майские тезисы. — «Русский Журнал», 2003, 15 мая

«Большой разговор о соотношении и взаимодействии сетевой и „бумажной“ критики назрел давно, основные его параметры вполне предсказуемы». Книга — альманах — толстый журнал — сеть/книга. Сетевая критика: summa technologiae. Почему всякое сопоставление «Cети» и «бумаги» хромает. Непродуктивные сценарии: конфронтация. Продуктивные сценарии: размежевание полномочий. Финальное отступление о Джойсе, виниле и видео.

Павел Басинский. Тело Эдуарда Лимонова. — «Литературная газета», 2003, № 16, 23–29 апреля

«За Лимонова мне не обидно и не жаль его. <…> Очаровательно наблюдать возмущение, с которым Лимонов говорит о том, что ни в одной свободной стране — ах, ах! — нет спецтюрем типа тюрьмы ФСБ. И как он рассыпается в благодарности общественному мнению! Но ведь его и в самом деле поддержали почти все — от газеты „Завтра“ до русского ПЕН-клуба и от молодых литературных радикалов вроде [Сергея] Шаргунова до немолодых питерских банкиров. Ему с поклоном отдавались чужие премии, посвящались полосы центральных газет и т. д. Это ему-то, который в памфлете „Другая Россия“ призывает срочно вбивать клинья между поколениями, крушить даже не строй (тут он оказался чист перед правосудием как ангел небесный), но самые естественные, самые необходимые принципы частной и социальной жизни. Жалостливый народ! По Лимонову — стадо, бессмысленное „большинство“, не достойное мимолетного взора „великолепного“ героя. Накануне суда „Новый мир“ [2003, № 4] посвятил ему большую статью Аллы Латыниной, в целом трезвую, даже жесткую, но тем не менее отдающую должное писательскому таланту Лимонова и признающую, что он — „жертва“. Я говорю это не потому, что я против. Нельзя быть против пусть даже ритуальной общественной гуманности. Писатель, если он преступник, все-таки должен сидеть в тюрьме, но писатели должны коллегу поддержать. <…> Но мне решительно мерзит, когда из него пытаются сделать крупного литературного, а самое главное — духовного лидера».

См. также: «Абсурдно, что такой писатель, как Лимонов, сидит в тюрьме. Какую он представляет опасность для общества, я не понимаю. Ну позволяет себе какие-то резкие высказывания, дразнит власть, дергает ее за усы. Мы [в издательстве] не разделяем его убеждений. Но при этом Эдуард Вениаминович — наше национальное достояние. Нам некого поставить с ним рядом после смерти Довлатова. <…> Он трагически, в одиночку продолжает традиции русской прозы», — считает Вадим Назаров, генеральный директор питерской «Амфоры» («Консерватор», 2003, № 15, 25 апреля ).

См. также: «Лимонов является одним из наиболее традиционных писателей XX века. Это не хула и не похвала, а скучная констатация факта. <…> В случае с „Эдичкой“ все не ново и апробировано опытом предшественников — от маски хулигана до тюремной отсидки. Да и сама технология: позиционирование своих текстов через биографический миф — ноу-хау даже не XX, а XIX века. <…> Даже радикальность Лимонова носит секонд-хэндовский отпечаток, и он признает это, с завистью отзываясь то о Муссолини, то о Ленине, то о Че. Трудно в России быть радикальнее Петруши Верховенского с его ста миллионами голов, а ведь Петруше уже 160 лет как минимум. Все это уже было, было, и нищий мальчик, желающий покорить столицу, и голодный поэт на чердаке, и борец за народное счастье, брошенный в застенок», — пишет Елена Шерман («Эдуард Лимонов как продолжатель традиций русской художественной литературы» — «Русский Журнал», 2003, 21 мая ).

См. также: «Эдуарду дали ужасно много. Приговор чудовищный. Но Эдуард за время отсидки, кажется, стал столь дезориентирован и надмирен, что уже не возмутился. Мы не услышали: „Мне нужна только свобода. Ура борьбе!“ Как юродивый, он что-то наборматывал в бороду, озаренный фаворским светом. А волосы у него были спутаны в монашескую косичку. Ни позы, ни самовлюбленности. Эстетство и политиканство куда-то отпали. Уже не человек. Седой пепел. Другая Россия за пределами этого мира…» — пишет Сергей Шаргунов («Стать пеплом. Родина: от Аввакума до Эдуарда» — «НГ Ex libris», 2003, № 15, 24 апреля ).

Ср.: «Процесс в прошлом, и теперь самое время поговорить о его значении. <…> Понять, почему карательный, хотя и не слишком суровый, приговор, вынесенный русскому писателю, вызывает странное чувство свершившегося возмездия. И отчего приговор оправдательный по отношению к Лимонову не показался бы образцово-справедливым», — пишет Илья Мильштейн («Нацбол — игра детская» — «Новое время», 2003, № 17, 27 апреля ).

См. также интервью с Ильей Кормильцевым: «Балет „Лимонов“» — «Завтра», 2003, № 19, 6 мая

Игорь Богацкий. Языческий этос для либерализма. — «Русский Журнал», 2003, 15 мая

«Без всякой экзальтации, объективно можно утверждать, что фундаментальным философским основанием современного либерализма является отождествление высшей и абсолютной ценности с ценностью комфортной и безопасной жизни. От нее следует отказаться, заменив ее новым языческим воинским этосом. Либерализм нуждается в инъекции авторитарности, в уравновешивании либеральных свобод такими принципами, как иерархия, порядок и авторитет. Победить сегодня внутренний экстремизм можно не запретами и репрессиями, а поставив его на службу конституционному государству, противопоставив экстремистским идеологическим доктринам доктрину столь же привлекательную своей непримиримостью и требующую такой же отдачи сил. <…> Бесполезно иметь совершенные вооруженные силы, спецслужбы etc., если не будет человеческого типа, способного их эффективно использовать и поддержать, и если будет преобладать тип человека, готового капитулировать при первых же трудностях».

Юрий Бондарев. Надо дерзать. Диалог по телефону с Владимиром Бондаренко. — «Завтра», 2003, № 19, 6 мая

«То, что произошло в нашей стране, управляемой литературой, через которую мы все прошли, — это поражение русских писателей. Ведь такой литературы, как у нас, не было нигде. <…> И закончилось это царство с разгромом СССР».

«До сих пор я считаю этот роман [„Искушение“] своей лучшей книгой, хотя мои же друзья считают иначе: „Горячий снег“, „Батальоны просят огня“, „Берег“, „Выбор“, „Тишина“, „Игра“… Это уж как бы и не мои книги. Они вошли уже в классический набор литературы двадцатого века».

Брат на брата. — «Знание — сила», 2004, № 4

«Перед нами еще только стоит задача в полной мере оценить место и роль гражданской войны в истории отечества…» (из редакционной врезки). Составителя «Периодики» удивило то обстоятельство, что обе публикуемые статьи — Игоря Яковенко и Вадима Телицына — обильно иллюстрированы исключительно красными агитационными материалами (плакатами, картинами Иогансона и проч.).

См. также: Денис Горелов, «Красные полковники» — «Известия», 2003, № 87, 21 мая; там же — беседа историка Виталия Ершова с Сергеем Нехамкиным «Белые. Но не пушистые»

А. А. Бугров. Замирающее. — «Энтелехия». Научно-публицистический журнал. Выходит с 2000 года. Главный редактор И. А. Едошина. Кострома, 2001, № 1, январь — июнь.

«Никогда не понял бы Розанов стихов Пастернака: „Не спи, не спи, художник…“ <…> Сон для художника — путь. А потому — поспи, поспи, художник, не нарушай неоценимых законов жизни».

Весь номер журнала посвящен Василию Розанову. Предыдущий номер (2000, № 2, июль — декабрь) посвящен отцу Павлу Флоренскому.

Дмитрий Быков. Прогулки с Розановой. — «Консерватор», 2003, № 15, 25 апреля

Говорит Мария Розанова: «Дело в том, что узок был круг этих революционеров [диссидентов] и страшно далеки они от народа. Все происходило более-менее в одной прослойке, в границах одного поколения. Даниэль, например, имел множество романов, но всегда с ровесницами, потому что с девочками ему было неинтересно. „Они же не читали ничего! Их надо учить всему, все объяснять“…»

Она же: «Евреи часто думают, что холокост — это индульгенция на все времена, и тогда мне становится весьма неприятно с ними. Я не люблю, когда они рассматривают меня, русскую, и все русское — с брезгливым высокомерием. И не боюсь сказать об этой нелюбви. Евреи много вынесли, в том числе от русских. Но страдание не облагораживает. Синявский вернулся из тюрьмы куда большим эгоистом…»

Дмитрий Быков. Похождения бравого солдата Гашека. Во время третьей мировой войны. — «Огонек», 2003, № 16, апрель.

«Ежели бы [Платона] Каратаева не убили, если бы он не стал трагическим персонажем, из него получился бы идеальный Швейк для хорошего, правильного романа о грозе двенадцатого года».

А также между делом выстраивается забавная цепочка: Гашек — Джозеф Хеллер — Роман Сенчин.

Дмитрий Быков. Семицветик. Валентин Петрович Катаев был лучшим советским писателем. — «Огонек», 2003, № 19, май.

«Но думаю, что Катаев в своей изобразительной силе пошел дальше Бунина и дальше другого своего кумира — Набокова. Потому что Катаев музыкальней, все-таки его стихи (! — А. В.) лучше набоковских».

Светлана Василенко. «Смерть сделала меня писателем». Беседу вела Елена Новикова. — «Литературная Россия», 2003, № 16, 25 апреля.

«Сейчас, мне кажется, в России возникает новая христианская литература, которая раньше называла себя новым реализмом. Ее создают писатели моего возраста, от 40 до 50 лет, которых объединяет общее атеистическое прошлое. Начало перестройки для многих из них совпало с открытием Христа. И свой первый опыт веры, похожий на опыт первых христиан (? — А. В.), они принесли в литературу. Этим путем шли Алексей Варламов, Лариса Ванеева, Борис Евсеев, Владислав Отрошенко, Александр Яковлев и другие писатели».

Нина Воронель. Корней Чуковский. — «22». Общественно-политический и литературный журнал еврейской интеллигенции из СНГ в Израиле. Тель-Авив, № 127

«К. И. выхватил у меня рукопись и начал жадно ее читать. Чем дольше он читал, тем безудержнее была его радость:

— Ох эти провинциальные еврейские девочки! На что только они не способны! Валяйте, переводите дальше!»

Рената Гальцева. Непреложное свидетельство. — «Русский Журнал», 2003, 23 апреля

В начале — о книге Павла Проценко «Цветочница Марфа» (М., «Русский путь», 2002); далее — полемика с газетой «Консерватор». «Грустно, но в стане апологетов репрессивного государства число интеллектуалов, пусть и по безответственности, не убывает, а прибывает, и это на 13-м году жизни новой России».

Ренате Гальцевой отвечает Дмитрий Быков («Быков- quickly: взгляд-53» — «Русский Журнал», 2003, 28 апреля ): «Газета „Консерватор“ ни разу не призвала к насилию, не осуществила ни одной заказной политической кампании, не опубликовала ни одного слива — и регулярно обвиняется во всех смертных грехах на том лишь основании, что делается непуганым поколением, для которого слова „патриотизм“, „свобода“ и „государство“ не имеют никакой априорной модальности — их пытаются рассмотреть с нуля, без шлейфа кровавых ассоциаций, без флера сусловской или „взглядовской“ пропаганды…»

Владимир Глейзер. Записки пьющего провинциала. — «Новая Юность», 2003, № 1 (58)

Рассказы — «бывшего доцента, бывшего заключенного самого жуткого из корпусов саратовской тюрьмы, потом снова доцента, а ныне видного саратовского предпринимателя и мецената» — Владимира Вениаминовича Глейзера. Цитата — из предисловия Сергея Ильина.

Нина Горланова. «Без беды нет сюжета». Беседу вела Татьяна Бек. — «Вопросы литературы», 2003, № 2, март — апрель

Очевидное невероятное: «Или Астафьев. Был антисемит, а стал порядочным человеком». Нина, вы — чудо.

Борис Гройс. В ожидании русской культурной идентичности. Авторизованный перевод с немецкого Катарины Венцль. — «Критическая масса», 2003, № 1

«<…> сегодняшний русский национализм <…> хочет перенять западную политическую идеологию национального государства, чтобы приблизиться к Западу, чтобы быть „нормально национальным“, как все остальные. Сегодняшний русский национализм — это путь к вестернизации России <…>».

«<…> этнические русские остаются одни со своим коммунистическим прошлым, и эта универсалистская коммунистическая мечта превращается во вполне оригинальную историческую традицию, которая вполне годится, чтобы сделать из нее интересную культурную идентичность. Этот процесс этнизации воспоминаний о царистской России и о советском коммунизме в данный момент идет полным ходом, но еще не полностью завершен. Есть, однако, основания надеяться на то, что не позднее, чем через десять — пятнадцать лет, ни один русский уже не будет чувствовать неловкости, когда его на Западе будут спрашивать о его культурной идентичности».

См. также: Борис Гройс, «Между белым кубом и черным квадратом» — «Новая газета», 2003, № 36, 22 мая ; монолог философа, записанный Наталией Савоськиной.

Александр Грудинкин. В начале была струна? — «Знание — сила», 2004, № 4.

«По этой идее, которую трудно поверить рассудком, все элементарные частицы — электроны, протоны, кварки — представляют собой не что иное, как вибрации тех незримых струн. Каждый из „квантовых тонов“ соответствует определенной частице, например, кварку или электрону. Сами „струны“ представляют собой энергию в чистом виде. Итак, все известные нам „кирпичики мироздания“ возникают подобно звукам, рождаемым при колебании гитарной струны. Внезапно все наполнилось протяжными, вибрирующими звуками… Это — мелодии, долетающие из невидимого Ничто в микромир, чтобы потом эхом — сложной симфонической картиной — отозваться в макромире, порождая зримые образы объектов. Из звучания этих струн рождается опус, который носит название „Вселенная“. <…> В Евангелии от Иоанна сказано: „В начале было Слово“. С фонетической точки зрения, слово состоит из гласных и согласных звуков, заставляющих по-разному вибрировать наш слуховой аппарат. Итак, эту знаменитую фразу — если обращаться с ней так же вольно, как [физики Майкл] Грин и [Джон] Шварц с картиной мира, — можно истолковать в том смысле, что в начале всех начал была вибрация, породившая все мироздание. Отсюда легко перейти к новейшему научному убеждению: „В начале была Струна“. <…> Теперь весь вопрос в том, имеет ли эта умозрительная философия хоть что-то общее с действительностью».

Рене Давид. Различные концепции общественного порядка и права. Перевод Алексея Кржижевского. — «Отечественные записки». Журнал для медленного чтения. 2003, № 2

Весь этот (как всегда — толстый) выпуск «Отечественных записок» посвящен правосудию в России.

Олег Дарк. Живые и мертвые. — «Русский Журнал», 2003, 16 мая

«Я дважды в поп-издательствах <…>, ничего общего не имеющих между собой ни в масштабе оборота, ни в выпускаемой продукции, сталкивался с почти ненавистью к фэнтези. <…> Фэнтези самим своим хронотопом отрицает существование бизнесмена (а издатель — бизнесмен) как деятеля, серьезность его (их) деятельности. Фэнтези любят за то, что там рисуется место, где их нет, как в том анекдоте. Простить это трудно. Тут можно от обиды и выгоду забыть. У издателя самой бросовой, примитивной литературы (поговорите!) обязателен пафос литературы „о нашей жизни“. Да оттого, что такая литература, о чем бы ни была, самим фактом ориентации „на жизнь“ (детектив, боевик — просто ее романтизация) утверждает значительность „жизни“ и, значит, деловых усилий в ней. Реализм, самый разоблачительный, — всегда ода в честь деловых людей…»

Олег Дарк — Дмитрий Кузьмин. [Переписка]. — «Литературный дневник». Свободная трибуна профессиональных литераторов. 2003, 30 апреля, 5 и 9 мая

Поводом для полемической переписки послужила литературная акция «Мы любим Америку» (литературный клуб «Авторник», май 2003 года). Далее — обо всем. «Моя важнейшая мысль: „культура“ не хорошо, не плохо. Ты отказываешь фашистской культуре в существовании потому, что, несмотря на все твои походы против нее, „культура“ для тебя — оценочный термин» (Дарк — Кузьмину).

Исаак Дейчер. Пастернак и календарь революции. Перевод В. Биленкина. — «Левая Россия», 2003, № 12 (88), 9 мая

«Самой поразительной чертой романа Бориса Пастернака „Доктор Живаго“ является его архаизм, архаизм идеи и художественного стиля. <…> Приближающийся к своему семидесятилетию Пастернак, чей формативный период пал на последнюю предреволюционную декаду, мог бы написать эту книгу в 1921 или 1922-м, как если бы его сознание застыло в том времени после травматического шока революции, как будто почти все, что его страна пережила с тех пор, осталось за его пределами».

«Текстура его прозы даже не допрустовская, а домопассановская».

«<…> поразительный контраст между его словесным мастерством и его несостоятельностью как романиста».

Статья Исаака Дейчера (его перу принадлежит известная биография Троцкого) впервые была опубликована в 1959 году. Ныне мы находим ее русский перевод в сетевом литературно-критическом журнале «Посторонний наблюдатель» , который располагается внутри сетевого политического еженедельника «Левая Россия» , который в свою очередь c сентября 2000 года издается «на общественных началах группой социалистической интеллигенции».

Алексей Декельбаум. Замороченные музы. — «Складчина». Литературная газета. Редактор Александр Лейфер. Омск, 2003, № 2 (8), апрель.

Зарисовки. Нравы. «Начало 80-х. Режиссер нашего городского театра (замечательный режиссер!) на очередной встрече с главой областной культуры. Когда все текущие вопросы были исчерпаны и режиссер уже собирался откланяться, глава придержала его и самым дружеским тоном сказала:

— Да. И вот еще… Дорогой мой, на вас обижаются. Ну что за мальчишество, ну зачем вы каждое утро, снимая трубку телефона, здороваетесь с сотрудниками КГБ?»

Кстати, газета «Складчина» — в отличие от большинства других периодических изданий, включая «Новый мир», — использует замечательную букву Ё.

Саша Денисова. Владимир Набоков. Главный русский пиарщик. — «Огонек», 2003, № 18, май.

«Когда нужно было высказаться по поводу конкурента Пастернака, романом своим потеснившего „Лолиту“ с первых позиций рейтингов, или поддержать падающий рейтинг „Прозрачности предметов“, Набоков „размещал“ в прессе, выражаясь современным языком, пиар-материалы и втолковывал недотепе читателю, почему хороши его вещи, безо всякой надменности, а очень даже заискивая».

См. также статьи разных авторов о Набокове: «Новый мир», 2003, № 7.

Леонид Десятников. «Надо ставить перед собой скромные задачи». Беседу вели Елена Фанайлова и Глеб Морев. — «Критическая масса», 2003, № 1.

«Я ведь приехал из провинциального Харькова в Ленинград в первую очередь для того, чтобы получить музыкальное образование, а не заводить знакомства. Увы, я довольно скоро разочаровался в том, что происходило в консерватории. Но мои старшие друзья объяснили мне, что они тоже не получали полноценного образования, когда учились в институте или университете. Высшие учебные заведения, оказывается, существуют не для того, чтобы получать образование, а для оформления некой профессиональной среды, в которой иногда что-то происходит».

Сэмюэль Джонсон. Един во многих лицах. Эссе, статьи, очерки и письма. Вступительная статья, составление, примечания и перевод с английского А. Ливерганта. — «Вопросы литературы», 2003, № 2, март — апрель.

Среди прочего — любопытные критические суждения о пьесах Шекспира. См. также отрывки из книги Джеймса Босуэлла (1740–1795) «Жизнь Сэмюэля Джонсона» (1791) — «Вопросы литературы», 1997, № 5, 6.

Добро и зло массовой культуры. — «Литературная газета», 2003, № 19–20, 21–27 мая.

Заседание клуба «Свободное слово» в Институте философии РАН. На всю полосу. «<…> культура для образованных объединяет именно образованных, которые выстраивают некие, что называется, универсальные общечеловеческие ценности. А массовая культура объединяет всех, в том числе и образованных. Потому что секс, насилие, желание, отказ от желания, счастье, семейное счастье, то да се — это интересует всех, хотя образованный будет всячески сопротивляться наслаждению, которое он испытывает при контакте с произведениями массовой культуры. Ему будет внутренне противно, что он получает от этого удовольствие <…>» (Кирилл Разлогов). «Высоколобое презрение к массовой культуре недостойно интеллигенции» (Марк Масарский).

См. также: «Масскульт по-прежнему творит хотя и плоские, но чарующие для неискушенных душ идеалы — Любовь, побеждающая Смерть, Честь, бросающая вызов Силе, — низкопробная литература оказывается ближе к вечным целям искусства, чем интеллектуальная», — пишет Александр Мелихов («Опьянение культурное и некультурное» — «22», Тель-Авив, № 127 ).

Ольга Дунаевская. Надо грести, а то заносит. — «Московские новости», 2003, № 18

Говорит Наум Коржавин: «Крестился здесь [в России], в 91-м. Давно считал себя христианином, а не крестился по лени».

См. также: Наум Коржавин, «Опять о Сталине» — «Новая газета», 2003, № 33, 12 мая

«Дыхание вечности». Беседу вел Анатолий Стародубец. — «Труд», 2003, № 86, 14 мая

С корреспондентом «Труда» Фридрих Горенштейн встретился незадолго до своего ухода из жизни. «В быту генералиссимус был бессребреником: не умел обращаться с деньгами, подолгу не выбрасывал старые носки. Хотя он жил на всем готовом, но у его детей ничего не было. Дочь Сталина — нищая. Брежневские потомки — тоже не богачи. Только Горбачев и Ельцин вовремя для себя поняли, что нужно обеспечивать семью».

«Молодежь в России теперь, конечно, другая, и она не будет идти, как стадо баранов, за шестидесятниками — людьми, рожденными фальшивым хрущевским ренессансом».

«Я тяготею к литературе 30-х годов, когда писали Михаил Булгаков, Юрий Олеша… С этой традицией я не вписываюсь в современный российский литературный истеблишмент, где в последние десятилетия в почете комсомольско-хемингуэевские настроения или умные тексты, написанные такими литературоведами, как Андрей Битов. Но, к сожалению, писать художественную прозу даже у Юрия Тынянова получалось не блестяще, хотя он куда талантливее».

См. также интервью Фридриха Горенштейна: «При свободе слова многим сказать нечего» — «Труд», 2002, № 65, 13 апреля.

См. также: «Тайна Горенштейна» — «Октябрь», 2002, № 9 ; это воспоминания Бориса Хазанова, Леонида Хейфеца, Марка Розовского, Евгения Попова, Анатолия Наймана, Виктора Славкина, Юрия Клепикова, Михаила Левитина.

Никита Елисеев. Честертон и Достоевский. — «Русский Журнал», 2003, 21 мая

«Вся литературная деятельность Бориса Акунина, начиная с „Азазеля“ и кончая „Красным петухом“, представляет из себя отчаянную попытку вырвать русский детектив из „достоевского“, если так можно выразиться, канона…»

См. также: Алла Латынина, «Христос и машина времени» — в настоящем номере «Нового мира».

Сергей Ермолин. С кем вы, мастера культуры? — «Левая Россия». Политический еженедельник. 2003, № 9 (85), 17 апреля

«Октябрьская революция и Ленин — враги нашего инженера человеческих душ [Владимира Личутина]. <…> Меня всегда поражает в людях, в крестьянских детях, получивших все возможности для раскрытия своих способностей в результате Великой революции, какое-то раболепие, преклонение перед прежними хозяевами жизни, перед господами. Казалось бы, революция освободила от этого рабства и покорности родителей, ан нет, теперь крестьянские дети ностальгируют по господам-дворянам, купцам, попам. К сожалению, мы недооценили фактор мелкобуржуазности крестьянства, способного к самовоспроизведению, что и аукается нам сейчас». В связи со статьей Владимира Личутина «Деспотия герметиков» («Завтра», 2002, № 41, 42 ).

Михаил Золотоносов. Как проходит мирская слава. К столетию большого поэта Николая Заболоцкого прошлогоднее собрание его сочинений тиражом 2000 экземпляров еще не распродано. — «Московские новости», 2003, № 16.

«Переделывание стало навязчивой болезнью [Заболоцкого], ибо для новой посадки никакая аргументация не требовалась, но поэт ничего уже с собой поделать не мог».

См. также: «По-видимому, никогда не прекратятся споры: поздний Заболоцкий, в чьем творчестве возобладал „холод“, не отступил ли он от своей молодой экспрессионистской манеры под влиянием страха? Во всяком случае, женщина, короткое время бывшая его женой, попросту предположила: „классическая форма“ — это, с его стороны, испуганная дань партии и цензуре, традиционно недоверчивым к авангарду», — пишет Станислав Рассадин («Счетовод небесной канцелярии» — «Новая газета», 2003, № 31, 5 мая ).

См. также: «На одно из построений вышел собственной персоной начальник лагеря — большой интеллектуал, о котором говорили: „Другие просто палачи, а наш — палач культурный“. И вот он спрашивает надсмотрщиков: „Как там наш поэт Заболоцкий — стихи пишет?“ Ему рапортуют: „Зэка Заболоцкий по работе и в быту замечаний не имеет. Говорит, что стихов больше писать не будет“. Тогда начальник удовлетворенно крякнул: „Ну, то-то же!“…» — рассказывает об отце сын поэта, ученый-биолог Никита Заболоцкий в беседе с Анатолием Стародубцем («Труд-7», 2003, № 83, 8 мая ).

См. также: «<…> немного найдется художников, которые в начале и в конце своего пути явили бы столь разительное внутреннее несходство. Термин „эволюция“ слишком академичен для такого беспрецедентного случая. Вообще поэтическая цельность Заболоцкого (а мы не можем не ощущать наличия этой цельности) особого рода, ее трудно объяснить исходя исключительно из литературы. Его опыт имеет отношение к чему-то выходящему за пределы искусства, но и само искусство находит в опыте Заболоцкого важное для себя оправдание», — пишет к юбилею поэта Игорь Волгин («Известия», 2003, № 80, 8 мая ).

См. также: Евгений Яблоков, «Возвращенный свет» — «Русский Журнал», 2003, 7 мая ; «в день рождения великого поэта самое лучшее — послушать голос самого „юбиляра“ и без экзальтации поразмыслить над тем, что он хотел сказать нам и себе», далее подробно анализируется стихотворение 1953 года «Сон»: «Жилец земли, пятидесяти лет, / Подобно всем счастливый и несчастный, / Однажды я покинул этот свет / И очутился в местности безгласной…»

См. также: Андрей Немзер, «Мученик сокровенного» — «Время новостей», 2003, № 81, 7 мая

См. также: Сергей Федякин, «Второе рождение поэта» — «Литературная газета», 2003, № 18, 14–20 мая

См. также: Сергей Куняев, «Победивший косноязычье мира» — «Наш современник», 2003, № 5

Валентин Зубков. Невидимки за работой. — «Москва», 2003, № 5.

«Но поскольку „Русский ислам“ самый масштабный проект последних десятилетий, последствия его заденут каждого и окажут влияние на траекторию развития России…»

Денис Иоффе. Беззаконные шестьдесят вопросов к автору «Нормы». — «Топос», 2003, 16 апреля

Интервью с Владимиром Сорокиным (в связи с переводом на иврит романа «Тридцатая любовь Марины»): «Моя мать, будучи беременной мною уже на 9-м месяце, была вынуждена ходить на преддипломную практику на завод „Борец“. По ее словам, я тяжело переносил гул машин — ворочался в животе. Вероятно, это было самым убойным впечатлением от мира, в который меня вскоре выдавили. Все остальные травмы только укрепили первую. <…> Я вырос в благополучной профессорской семье и с нехваткой денег столкнулся лет в 27».

Майя Каганская. «У нас есть шанс на спасение». Беседу вела Ирина Стельмах. — «Лехаим». Ежемесячный литературно-публицистический журнал. Главный редактор Борух Горин. 2003, № 1 (129) [ «За содержание рекламных материалов и кошерность рекламируемых продуктов редакция ответственности не несет»].

«Думаю, судьба Израиля не гарантирована. А раз так, значит, нет гарантии выживания еврейского народа как такового, причем — везде».

«Еврейство — субстанция иррациональная, находящаяся за пределами обычных представлений о социуме, истории, нациях, этносе. Еврейство — проблема ре-ли-ги-оз-ная. <…> Так что уничтожение евреев — задача метафизическая: ведь как задача физическая она — из наиболее легко решаемых».

«<…> то, что мы все называем русской культурой, на треть состоит из собственно русских текстов, собственно русских представлений и на две трети — из того, что приходило с Запада. Величие русской культуры в том, что она замечательно ассимилировала Запад, прекрасно на это откликалась, — и в русской культуре мы всегда чувствовали себя как в культуре западной».

«Может быть, самое страшное из того, что произошло для моего поколения, — полная потеря Европы».

«Теперь о Западной Европе, которая никогда не была такой демократичной, такой либеральной, как сегодня, — либеральной абсолютно… Взять Францию, где законодательно разрешены однополые браки, где в уголовном порядке преследуются те, кто отрицает Катастрофу. И в этой же Франции — горят синагоги, эта же Франция — самое ныне антисемитское государство».

«Единственная надежда — только Америка. Европы больше не существует — это наш враг. Такой же враг, каким она была и в 30-е годы».

«В Европе победил леворадикальный либерализм. А это прежде всего — стремление заменить нацию обществом. Это либерализм, основанный на равенстве культур, обществ, коллективов, а не на равенстве личностей, потому что само понятие личности совершенно незаметно исчезло. Правда, что это — социализм!»

«Есть проект объединенной Европы: уничтожение национальных государств и национальных образований. И национальных личностей, так сказать. Это леворадикальный проект».

«<…> все элементы левого и правого радикализма будут вливаться в исламское море. Это чудовищный, чудовищный переворот».

«Думаю, предельная цель исламского фундаментализма — иудео-христианскую цивилизацию заменить исламо-христианской».

«Более того, почему Запад им [палестинским террористам-самоубийцам] сочувствует и мы бессильны бороться с этим сочувствием? Это не сочувствие, даже не сопереживание, это… восхищение! Потому что Запад на уровне риторическом, понятийном, политическом, моральном тысячу раз может говорить о ценности жизни, но — заражен завистью к смерти, понимаете? Самодовольный, достигший очень многого Запад ревнует к смерти…»

«Массовая продукция Запада вся замешена на насилии, смерти, а массовая продукция Запада — это подсознание общества. Значит, подсознание настроено на конец мира, на эсхатологию, на культ смерти, на влечение к смерти. И палестинцы реализуют все то, о чем Запад мечтает, но не может».

«Только русские сегодня позволяют себе ту степень свободы, которую не позволит себе ни одна западная демократия. Только русские позволяют себе говорить об исламском фундаментализме так, как о нем нужно говорить».

Юрий Казарин. Народный поэт Борис Рыжий. Необыкновенный и странный. — «НГ Ex libris», 2003, № 15, 24 апреля

«Поминая давнего друга, мы публикуем с некоторыми сокращениями отрывок из работы Юрия Казарина — свердловчанина, друга и исследователя израненной Музы Бориса Рыжего. Книга называется „Поэт Борис Рыжий (постижение ужаса красоты)“ и ждет своего издателя». Здесь же — несколько стихотворений Бориса Рыжего (1974–2001).

См. также: Лариса Миллер, «Переписка с Борисом Рыжим (12.03.2001 — 30.04.2001)» — «Русский Журнал», 2003, 24 апреля

См. эту переписку также: «Урал», Екатеринбург, 2003, № 6

Кирилл Кобрин. Потерянный шедевр. — «Литературный дневник». Свободная трибуна профессиональных литераторов. 2003, 12 мая

«Не вызывает сомнения, что находка романа, написанного Владимиром Ильичем Ульяновым (Лениным) в последние годы его жизни, стала главным событием литературного 2003 года…» Не волнуйтесь, это — памфлет.

М. Ковров. Довженко. — «Завтра», 2003, № 19, 6 мая.

«Какая на Украине может быть партия, кроме партии Довженко, без списков и членских взносов, а в России — Платонова?»

Тадеуш Конвицкий. Памфлет на самого себя. Фрагменты книги. Перевод с польского и вступление К. Старосельской. — «Иностранная литература», 2003, № 5

«Когда русские откуда-нибудь уходят, они говорят: „Мы еще вернемся“. И всегда сдерживают слово».

Владимир Корнилов. Поэзия — предмет капризный… Публикация Л. Беспаловой. — «Вопросы литературы», 2003, № 2, март — апрель.

Стихи, эссе. «Есенин, Пастернак и Ахматова тоже, хотя и не столь блистательно, как Пушкин, победили ленинско-сталинские эпоху и пространство, еще раз доказав, что поэты появляются в одном времени, а умирают уже в другом, преобразованном ими» («Время — это люди», 2001).

П. Б. Корнилов. Творожок (без кавычек) как альфа и омега человеческого счастья. — «Энтелехия». Научно-публицистический журнал. Кострома, 2001, № 1, январь — июнь.

«<…> да только творожок-то и важен. Попробуй не поешь день-два? И?» Творожок — розановский.

Константин Крылов. Memento mori. — «Консерватор», 2003, № 15, 25 апреля.

«Он [Сергей Юшенков] вообще мыслил на эти темы весьма либерально: верил в то, что чеченцы имеют право убивать русских, а русские такого права отнюдь не имеют… Возможно, он полагал, что депутаты Госдумы „самой природой“ приравнены к неприкосновенным чеченцам. В этом он ошибался. Убивать можно всех».

Юрий Кублановский. «Мы мужали в дикие времена». Беседу вел Александр Неверов. — «Труд-7», 2003, № 75, 24 апреля.

«Молодой поэт [сегодня] не уверен в своем предназначении, в высшем смысле своей работы. Это не может не сказываться на поэтическом тексте, и эта неуверенность передается читателю. Лирическое слово девальвируется, теряет энергетику, вместо лирической речи — ритмизированный трёп. Нас в свое время со всех сторон теснили советская идеология и цензура. Ныне кажется отравленной сама почва, из которой могли б рождаться поэты».

См. также выступления Юрия Кублановского и Ольги Седаковой на церемонии вручения им премии Александра Солженицына: «Литературная газета», 2003, № 19–20, 21–27 мая

Cм. также: Андрей Немзер, «Защита поэзии. Ольга Седакова и Юрий Кублановский стали „солженицынскими“ лауреатами» — «Время новостей», 2003, № 87, 16 мая

Анна Кузнецова. «Толстые журналы»: сакральное и профанное. — «Русский Журнал», 2003, 5 мая

«С какого-то периода жизни уровневому читателю <…> современники становятся нужнее классиков. Сознание современника, взрослея, приходит в состояние, когда классики любимой литературы, помогавшие ему вырасти душевно развитым, при всей их гениальности и мудрости, наивны, поскольку не могли и представить глубины цинизма и безверия, которому он должен был причаститься, чтобы быть современным и понимать современность. В современной литературе уровневый читатель ищет тех же „мыслей и мыслей“ — только пропущенных через новое качество опыта».

«Если журналы потеряют чувство самоидентификации и будут делать поползновения стать коммерчески успешными, они потеряют все: лишатся репутации и экспертного статуса, который имеют у немногочисленного, но верного читателя, не обретя ничего взамен».

См. также: Анна Кузнецова, «Вместе» — «Русский Журнал», 2003, 12 мая

См. также: Наталия Зоркая, «Чтение в контексте массовых коммуникаций» — «ПОЛИТ.РУ», 2003, 18 апреля

См. также: Сергей Солоух, «Цех» — «Русский Журнал», 2003, 20 марта

Сергей Кузнецов. В гостях у крокодила. — «Русский Журнал», 2003, 15 мая

«И еще мне всегда хотелось увидеть детскую сказку, написанную человеком, страдающим тяжелой депрессией и мизантропией. Думаю, она утешила бы не одну сотню несчастных без особых причин детей, с раннего возраста уверенных, что, может, у их сверстников все и хорошо, а вот лично они живут в аду».

Сергей Кузнецов. Кровь империи и печень врага. — «Русский Журнал», 2003, 8 мая

«Потому я рискну опять показаться непрофессионалом и скажу, что главным достоинством „Сердца Пармы“ [А. В. Иванова] является неверифицируемая вещь, называемая зарубежным словом „драйв“. Это дикая, жестокая и безумная книга, если и напоминающая фэнтези, то фэнтези гонконгского образца, где взрывают маленьких детей и отрезают друг другу пальцы в кадре. <…> Тут хочется сказать, что от „Сердца Пармы“ возникает ощущение реальности. Потому что кажется, что так в XV веке все и должно было быть: боевые лоси, печень врага, стрела в ухе. Это, как мы понимаем, и есть определение хорошего исторического романа: после его написания прошлое меняется навсегда. Именно в этом смысле Иванов и написал исторический роман: даже если мы забудем про князя Михаила, то общее ощущение дорусского Урала — „там чудеса, там леший бродит“ — останется у нас навсегда. Итак — язык и драйв. А третье — last but not least — „актуальная проблематика“. „Сердце Пармы“ — роман про построение империи, про создание русских как большой нации, про ту цену, которую за это платили. Пятьсот лет назад русскими называли вовсе не тех, кого называют русскими сегодня: чтобы стать Россией, Русь покорила и инкорпорировала в себя множество других народов — причем колонизация шла как любая другая колонизация: с уничтожением чужой культуры, насильственной христианизацией, сжиганием святынь и массовой резней. <…> Немного огрубляя, можно сказать, что Ирак или Россия должны принять „Макдоналдс“ и демократию так же, как пермяки — Христа. Не понимая, что такое демократия, и не любя гамбургер — но почитая их всем сердцем. И если они сделают это хорошо, их примут в семью цивилизованных народов. И будет им там не многим хуже, чем пермякам в России».

См. также: Олег Дарк, «Поручение Мяндаша» — «Русский Журнал», 2003, 8 мая ; книга А. В. Иванова как эпос.

Александр Куланов, Юлия Стоногина. Образ Японии в России: правда и вымысел. — «Новый Журнал», Нью-Йорк, № 231.

«Самое интересное в формировании образа Японии в России то, что оно происходит во многом усилиями самих россиян. Мы сами придумываем Японию, в которую потом начинаем верить. <…> Негативные стороны современной Японии в России почти не известны». Работа осуществлена при поддержке Японо-российского центра молодежных обменов (Токио).

Вячеслав Куприянов. К русской философии языка. — «Литературная газета», 2003, № 18, 14–20 мая

«Если человек неплатежеспособен, его уничтожают».

Валентин Курбатов (Псков). Зеркало будущего. — «Литературная газета», 2003, № 17, 30 апреля — 6 мая.

«Я почти не понимаю, как это „сделано“. Два тома статей, тысяча страниц об одном, насквозь известном (так мы уверены) герое — А. С. Пушкине…» Это — о книге Валентина Непомнящего «Пушкин. Избранные работы 1960 — 1990-х гг.» (М., 2001). Среди прочего Курбатов пишет: «И даже консерватизм Д. Д. Благого издалека отраден и благ. Противник был прям и честен. Дух и идея сталкивались живо и сильно. Краски были чисты и ярки. Не то что сегодня, когда „веленью Божию“ противостоит что-то рыхлое и вязкое, пустой туман, в который проваливаешься, не чувствуя границы».

Сергей Кургинян. Сад ветвящихся троп. — «Россия ХХI». Общественно-политический и научный журнал. 2003, № 2 < http://www.russia—21.ru >

«<…> входить теперь больше некуда. Путин, как и Ельцин, как и Горбачев, хотел ввести страну в некую успокоенность и устаканенность большого западного мира и большого западного Проекта. И можно было спорить, стоит ли туда входить. И в какой именно подвал этого — другими построенного — дома нас введут. <…> Но теперь-то где тот дом, в который надо заходить?»

«Европа — такая, как она сегодня есть, — прежде всего хочет объединяться с исламом. Объединенная Европа — это исламский проект. Это 200 миллионов эмигрантов, которые въедут в Матушку за пару десятков лет. <…> Вот вам и мирный захват Европы. Вот вам и лопнувший пузырь некой западности. Вот вам и исчерпанность этой западности. Вот вам и ее сладострастие, ее влечение к „восточной самости“. У этого длинная история. От тамплиеров можно начать или даже ранее».

«Именно СССР нес в себе заряд молодой, во многом варварской новой западности. И именно она была сутью той формы, которая именовалась коммунизмом. Уничтожение этой формы и этой сути (и, конечно, сразу связанного с этим проектом государства — кто хотел отделить одно от другого, был просто безумцем) означало гигантский триумф фундаментально антизападных сил. Сил, враждебных сути Запада — всему тому, что он нес в себе в виде исключительной в истории человечества воли к свободе, к торжеству личностного начала».

«Я с отвращением отношусь к миру Запада, в котором есть только одна альтернатива — между войной цивилизаций и глобализмом. Но западный мир — мой мир. Я ощущаю его исчерпанность как личную трагедию. Но это моя трагедия. Быть внутри и любить — это разные вещи. Я не люблю это, но я нахожусь внутри. И, находясь внутри, вижу, как это гибнет».

Александр Кушнер. Счастье опирается на топографию. — «Время MN», 2003, 30 апреля.

«Так что напрасно, по-моему, Анна Ахматова считала, что Литейный „опозорен“ модерном. Чем он опозорен — так это Большим домом, ленинградским ГБ. Это мое самое нелюбимое место в городе — угол Шпалерной и Литейного; ужас по-прежнему исходит от этого дома…»

«Вообще жизнь в Петербурге требует мужества. Во-первых, вечно мрачная власть, во-вторых, невский ветер, дождь, снег, черный декабрь, январь — расплата за белые ночи. И все то гоголевско-достоевское, что нас мучит. Иногда думаешь: прорвался бы Петр в Крым, построил бы столицу на Черном море, как было бы хорошо…»

См. также: «Питер находится в таком трагическом упадке, что у меня возникло предложение перенести празднование его 300-летия в Москву», — говорит Андрей Битов в беседе с Сергеем Шаповалом: «Независимая газета», 2003, № 100, 23 мая

Ян Левченко. И снова падающий камень… — «Русский Журнал», 2003, 13 мая

«Гений отточенной фразы и автор бездарных книг о Толстом, Достоевском и детской литературе, Шкловский был контрабандистом и спекулянтом, разменявшим передовую науку на поденную критику и второсортную беллетристику (см. его книгу о Марко Поло или позорный „Рассказ о Пушкине“ 1937 года)».

Инна Лиснянская. «Заповеди чту, избегаю правил». Беседу вела Ольга Соломонова. — «Труд-7», 2003, № 87, 15 мая

«Огорчают прежде всего бедность большинства населения, чудовищная пропасть между богатыми и бедными и общая бездуховность».

«А мемуарная литература зачастую интересна читателю, думаю, потому, что он, утрачивая какие-то свои ценные духовные качества, вдруг видит: ага, и этот вот писатель или артист тоже грешен — один был гомосексуалист, другой — картежник, третий — пьяница. И этим себя утешает…»

«Семен Израилевич [Липкин] переводил с наслаждением. Это я не любила переводы — бросалась на подстрочник как на врага, но чтобы побежденный в итоге выглядел красиво».

Ирина Маленко. «Освобожденные». — «Левая Россия», 2003, № 12 (88), 9 мая

«Когда-то, в детстве, по фильмам о войне, немецкий язык казался мне грубым и угрожающим; все мы знали слова „xaйль“ и „хенде хох“… Сегодня немецкий стал для меня обычным языком, таким, как многие. А вот от американского нагло-громкого „кваканья“, от их булькающе-высокомерного английского, который, по их мнению, обязаны понимать все люди в мире, у меня все переворачивается в душе от отвращения…»

Дмитрий Манин. Может ли ученый быть атеистом? — «Русский Журнал», 2003, 16 мая

«Я человек глубоко неверующий. Поэтому я испытал сильные чувства, прочитав в „Новом мире“ (2003, № 1) статью Владимира Губайловского, пафос которой в том, что настоящий ученый не может быть атеистом. Если верить Губайловскому, я должен признать себя либо дураком, либо лицемером, лишенным интеллектуальной честности. Па-азвольте…»

См. также убедительный ответ Владимира Губайловского Дмитрию Манину: «Атеизм и наука» — «Русский Журнал», 2003, 21 мая

«Мир не стал бы протестовать, если бы мировой порядок поддерживали инопланетяне». Публикацию подготовила Любовь Цуканова. — «Новое время», 2003, № 19, 4 мая

Говорит правозащитник Сергей Ковалев: «Да, у цыган есть генетическая склонность к миграции и к воровству. Из этого ведь не должно следовать, что каждого цыгана на лошади надо остановить и отвести в кутузку».

«А вот, смотрите, американцы получили базы в Средней Азии!.. Если бы они еще не только получили там базы, а оккупировали Среднюю Азию, я лично был бы рад. Во всяком случае, какого-нибудь Туркменбаши уж точно не осталось бы».

«<…> а если бы вокруг земного шара летали какие-нибудь инопланетяне и делали бы то, что однажды проделал Израиль? На пакистанский реактор очень точно бомбу бросили бы, на индийский, на северокорейский, а еще до того на китайский? Что было бы в мире? Я думаю, что мировой порядок благополучно существовал бы, ссылаясь на то, что это же извне, это же не мы, это же марсиане. Но жить было бы спокойнее».

Ю. В. Миронов. Неизвестный фашизм. — «Левая Россия». Политический еженедельник. 2003, № 9 (85), 17 апреля; № 10 (86), 22 апреля; № 11 (87), 1 мая

«<…> можем дать предварительный ответ на вопрос, поставленный в начале нашей работы: на основе чего в центре „цивилизованной“ Европы возникла и получила распространение эта звериная идеология и связанная с ней практика. Сама постановка такого вопроса оказывается некорректной, поскольку она предполагает распространение в организме чего-то внешнего, чуждого ему, между тем в основе идеологии фашизма лежит менталитет обычного мелкого горожанина, что и предопределило его популярность в этой среде. В лице национал-социализма мелкий горожанин попытался всерьез перестроить общество в соответствии со своими представлениями о справедливости, в соответствии со своими интересами <…>».

Виктор Мишецкий. Целлулоидные герои. — «Огонек», 2003, № 15, апрель.

Петр Шмидт, Николай Бауман — бренды для внутреннего пользования. Че Гевара как мировой бренд.

На этой стороне. Письмо Я. З. Черняка в защиту Анны Ахматовой. Публикация Е. Ефимова. — «Вопросы литературы», 2003, № 2, март — апрель.

Письмо критика Якова Захаровича Черняка (1898–1955), адресованное И. В. Сталину. Август — сентябрь 1946-го. Хранится в РГАЛИ. «В постановлении наряду с автором уродливых пасквилей на советскую действительность Михаилом Зощенко названа Анна Ахматова, и это, необходимо прямо сказать, вызывает недоуменье. Мы, советские литераторы, да и довольно широкие круги советских читателей с громадным удовлетворением следим за тем, как шаг за шагом приближается к нам поэт несомненный, превосходно владеющий поэтической формой, пишущий на чистейшем русском языке, в точном смысле слова взыскательный художник…» К сожалению, неизвестно, было ли письмо отправлено.

Вадим Назаров. «Я сторонник ввода цивилизованной цензуры». Беседу вел Андрей Дмитриев. — «Консерватор», 2003, № 15, 25 апреля.

Говорит генеральный директор питерского издательства «Амфора» Вадим Назаров: «Я на самом деле сторонник ввода цензуры. Нормальной, цивилизованной. В действительности должны быть какие-то рамки. А сегодня я сам вынужден нести груз ответственности, размышляя, имею я право на ту или иную книгу или нет. Я неравнодушен к коммерческому успеху Сорокина. По-хорошему завидую Саше Иванову, который у себя в „Ad Marginem“ вырастил такую вот звезду. Но этот самый Сорокин мне не нравится».

М. Николсон (Оксфорд). Солженицын на мифотворческом фоне. Перевод с английского М. Щеголевой. — «Вопросы литературы», 2003, № 2, март — апрель.

Солженицын как персонаж романов и памфлетов (в том числе не переведенных на русский). Здесь же — Геннадий Красухин, «„Портрет на фоне мифа“ и его критики»; апология Войновича.

«О России». Беседа с Чеславом Милошем, поэтом, лауреатом Нобелевской премии. Беседу вела Сильвия Фролов (так! — А. В.). — «Новая Польша», Варшава, 2003, № 3 (40).

Говорит Чеслав Милош: «Читая лекции о Достоевском, я искал причины этой увлеченности русской литературы злом. Я видел определенные связи, очень старые, времен начала православия, с ересями — например, с болгарской ересью богомилов или манихейцев, которые считали мир, материю воплощением зла. Предполагаю, что это могло каким-то образом просочиться в раннее православие. Увлеченность злом — великая сила русской литературы, она допускала реалистическое описание, а не приукрашивание действительности. В Польше было иначе, и я усматриваю здесь огромное влияние католичества. <…> Польскую литературу отличает некоторая детскость, она пытается доказать, что мир в принципе добр…»

См. эту беседу также: «Московские новости», 2003, № 19

Александр Панарин. Север — Юг. Сценарии обозримого будущего. — «Наш современник», 2003, № 5

«<…> либеральная утопия, с ее ожиданиями безграничной толерантности и плюрализма, ни в каком из нынешних полюсов мира не находит реальных подтверждений. Ее реальное насаждение — целиком пропагандистское, направленное на то, чтобы как-то оттянуть момент истины и притупить у людей чувство исторической реальности».

Октавио Пас. Сыны праха. Глава из книги. Перевод с испанского Татьяны Ильинской. — «Иностранная литература», 2003, № 5.

«Эта книга — о современной поэтической традиции. Смысл последних трех слов состоит не только в том, что существует современная поэзия, но и в том, что современное — тоже традиция».

Виктор Переведенцев. Недожитые годы. — «Новое время», 2003, № 20, 18 мая.

Мужская сверхсмертность в России. «Доля пенсионеров по возрасту (в нынешних границах) к середине века более чем удвоится и приблизится к половине всего населения. Это будет население с громадной долей одиноких старых женщин. Одиноких — в смысле не имеющих родственников».

Виктор Перельман. Весенние литературные тезисы-2 (апрельские). — «Русский Журнал», 2003, 30 апреля

«Однако, поскольку литература продолжает существовать и развиваться, делался вывод, что: 1. Очевидно, российское общество как самоорганизующаяся структура является структурой куда более стабильной, чем это могло показаться на первый взгляд. 2. Чувство самосохранения есть у субъектов культуры и литературы, в частности, у многочисленных и все увеличивающихся числом литераторов».

«<…> нет сейчас для развития отечественной рекламы вещи более полезной и нужной, чем современная российская поэзия. Причем, как представляется, крайне нужны и достаточно передовые ее разделы, особенно такие, как минимализм, примитивизм, авангардизм, концептуализм и т. д. и т. п. Да все разделы поэзии весьма полезны копирайтерам — даже самые белые верлибры. Российская поэзия, короче, может быть весьма и весьма полезна для разработки названий новых торговых марок, сочинения рекламных лозунгов и продвижения товаров и услуг. И это первый повод литературе и рекламе обратить друг на друга внимание. Для тех, кстати, кто ищет деньги на литературу и, может быть, не в курсе. В рекламе крутятся хорошие бабки».

«Почему нам надо осторожно радоваться группе „Тату“? Потому, что девочки осуществляют [российскую] экспансию, нашу с вами культурную экспансию, при помощи их [западных] технологий».

«1. Мы уже практически овладели информационными и другими технологиями, позволяющими добиваться успехов на рынках — любых, в том числе и международных. Поэтому всемирные успехи России надо готовить так же, как выборные и рекламные кампании. 2. Россия — страна духовная, об этом знают даже какие-то задрипанные западные попсовики. Вот и двигать надо в первую очередь культуру. Пользоваться имеющимся имиджем».

«Надо бы нам встрепенуться, господа. Свет более не исходит с Запада. Свет уже здесь».

Антонина Пирожкова (Витон, США). Неизвестный рассказ И. Бабеля — «Вопросы литературы», 2003, № 2, март — апрель.

«<…> безусловно написан И. Э. Бабелем, хотя я и не отношу его к лучшим рассказам». Тут же и сам рассказ — «Кольцо Эсфири».

Игорь Пыхалов. Поминая Сталина. — «Спецназ России». Газета ассоциации ветеранов подразделения антитеррора «Альфа». 2003, № 4 (79), апрель

Говорит иеромонах Евстафий (Жаков), настоятель храма святых апостолов Петра и Павла в Знаменке, по образованию врач, кандидат философских наук: «У меня было два отца (кроме Отца Небесного): один отец — это мой отец по плоти, а другой отец — это отец народов, который был строг, который судил, который, может быть, ошибался, но который все равно тем не менее имеет для меня высокое имя моего отца как отца моей страны. <…> Я поминаю Иосифа Виссарионовича Сталина на всех службах, где это уместно, особенно в те дни, когда он умирал, в день его рождения, в те дни, когда он праздновал общую Победу нашего народа».

«<…> нет худшего наказания для православного человека, чем лежать в Мавзолее. Сводя счеты с трупом Сталина, пигмей Хрущев руками своими совершил дело Божье, он помог Сталину после своей смерти обрести достойный покой».

«Сталин — это был своеобразный синтез, если говорить гегелевскими терминами, это было то великолепное окончание вот этого самого пути от слабого Николая II, который обречен быть слабым по произволению Божьему, этого как бы сильного Ленина, который обречен быть сильным потому, что Господь попустил его силу, и наконец Сталина, который вобрал в себя и Православие Николая II, и власть императора и оказался тем человеком, который вывел нашу страну на тот путь, идя по которому мы наконец можем вновь, как мне кажется, стать истинной православной монархией».

«Смертную казнь надо вводить немедленно. Если не ввести смертную казнь в отношении одного наркоторговца, то это значит, что послезавтра этот наркоторговец убьет своим товаром сотни или тысячи людей. Поэтому надо взять на себя этот грех убийства с тем, чтобы не взять на себя грех потакания многократным убийствам тех людей, которые были убиты благодаря тому, что не было произнесено достойного приговора над тем, кто действительно заслужил смерти своей. Людям вроде наркоторговцев и серийных убийц-маньяков надо дать возможность, чтобы они быстрее прекратили свой греховный путь на земле, чтобы они убили как можно меньше людей, чтобы они своим зельем поставили в наркотическую зависимость как можно меньше людей. Это помощь им, их душе. Ведь если этих преступников убить сегодня — это значит, что они завтра не совершат то, что они совершили бы, если их оставить в живых. Поэтому я считаю смертную казнь актом высокого гуманизма».

Радость преодоления. — «СП-Культура». Специальный выпуск газеты «Северная правда». Кострома, 2003, № 56, 21 марта.

Фрагменты юношеских дневников костромского прозаика Владимира Григорьевича Корнилова (1923–2003), относящиеся к 1935–1945 годам. На фронте он, двадцатилетний лейтенант, потерял обе ноги.

Геннадий Райков, Валерий Гальченко. Свобода для человека или человек для свободы? Народная партия предлагает проект радикальной конституционной реформы. — «Независимая газета», 2003, № 91, 13 мая

«Будучи последовательным осуществлением ультралиберальной идеологии, согласно которой только свободы и права являются „непосредственно действующими“, наша [нынешняя] Конституция, во-первых, антиконституционна! Она сама нарушает ст. 13-2 Конституции, согласно которой „никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной“. В упаковке Основного закона обществу навязывается доктрина, основными чертами которой являются нравственный релятивизм, „методологический индивидуализм“, элиминация понятия „социальное“ (а вместе с ним категорий солидарности, общественного блага, общественного долга, служения) и как следствие признание обмена (=торга) единственной формой социальной интеграции».

Евгений Рейн. Поэзия и «вещный» мир. — «Новый Журнал», Нью-Йорк, № 231.

«Интересно, что максимально Мандельштам провел этот принцип во второй своей сталинской эпопее, в том, что называется „Одой Сталину“. Когда он в ссылке стал писать стихи о Сталине, которые по заданию были панегирическими, он, естественно, попал в некую „рассечку“ между абсолютно ангажированным заданием и своей поэтической сущностью. И он прошел как бы по биссектрисе, по средней линии. Да, он хотел возвеличить Сталина: „Мне хочется сказать не Сталин — Джугашвили…“; но тут же у него вдруг возникают какие-то опять вечные образы. Его Сталина окружают бугры голов — с одной стороны, это, конечно, депутатские головы каких-то партийных съездов, но вместе с тем „бугры голов“ имеют грандиозный куст ассоциаций. Это какие-то чудовищные отрубленные головы, результат всякого палачества, и вообще пейзаж ужасный, инфернальный и грубый».

Евгений Рейн. «Слухи о глобальном пьянстве писателей сильно преувеличены». Записала Екатерина Варкан. — «Огонек», 2003, № 18, май.

«Сам Бродский мог выпить очень много, но не был ни алкоголиком, ни запойным пьяницей. Если он три месяца не прикасался к алкоголю, то спокойно это переживал. <…> Бродский под настроение мог выпить бутылку коньяка или виски. И это я видел своими глазами. И еще он не страдал похмельем. <…> А рестораны Бродский ненавидел — не умел себя в них вести и всему предпочитал пельменную, шашлычную, рюмочную, где чувствовал себя уверенно. В ресторане он комплексовал по поводу официантов, ему казалось, что все смотрят на него с подозрением и подсмеиваются, догадываясь, что денег у него нет. Тем более что часто он ходил в ресторан за чужие деньги. И хотя никто на него денег не жалел, он это очень переживал и не хотел быть вечным нахлебником и приживалой. Но потом, через годы, когда я посетил его в Америке, он стал человеком сугубо ресторанным. Чем дороже ресторан, тем охотнее он туда шел. По-видимому, поменялось место в жизни. Вернее, он его получил».

Здесь же — беседа Валерия Попова с Екатериной Варкан («За свои тексты писатель платит печенью»): «Без женщин выпивать, кстати, — абсолютная потеря смысла. Ну напиться, а куда все это деть потом — безмерное обаяние?!»

Инна Ростовцева. Через зеркало в загадке. — «Вопросы литературы», 2003, № 2, март — апрель.

«Записные книжки [Андрея Платонова], предпринятые (? — А. В.) в 20–30 — 40-е годы, попадают в ситуацию, когда современная литература конца ХХ — начала ХХI века буквально наводнена образцами и всевозможными модификациями этого жанра — кровосмесительного сращения дневника, записной книжки и автобиографии, сращения, явившегося в свою очередь следствием пышно расцветшего эссеизма, захватившего пространство прозы, критики, публицистики».

Владимир Сальников. Ars una. Социальное и эстетическое сегодня. — «Критическая масса», 2003, № 1.

«Ужас, испытываемый русскими в западных странах перед „неграми“, и расизм советских эмигрантов по отношению к цветным на Западе объясняются в том числе и переносом на западную ситуацию своего положения коренных жителей „метрополии“, которую „контрколонизуют“ кавказские и закавказские диаспоры, владеющие непропорционально большой долей денационализированной в 1990-е годы собственности <…>. Но то, что русская схема никак не накладывается на западную реальность, — это абсолютно точно».

Бенедикт Сарнов. Павел Савлович. — «Лехаим». Ежемесячный литературно-публицистический журнал. 2003, № 1, 2, 3, 4, продолжение следует

Рубрика в журнале — цикл мемуарных очерков. До этого Сарнов вел в журнале «Лехаим» мемуарную рубрику «Я был евреем». Павел Савлович — это, по выражению Виктора Шкловского, Илья Эренбург.

См. также: Бенедикт Сарнов, «Вспоминая Илью Григорьевича. (Из книги „Скуки не было“)» — «Литература», 2001, № 43, 16–22 ноября

Георгий Свиридов. Тетрадь 1972–1980. Из книги «Музыка как судьба». — «Наш современник», 2003, № 5, 6, окончание следует.

«Не следует обманываться симпатией, например, Маяковского к Революции, Ленину, Дзержинскому… Это были лишь способы утвердиться в намеченном заранее амплуа, не более того. Эти люди не гнушались любым способом, я подчеркиваю — любым, для того, чтобы расправляться со своими конкурентами, соперниками (из литературного мира)».

См. также: Георгий Свиридов, «Разные записи. Тетрадь № 2 (1977–1979)» — «Наш современник», 2000, № 12; «Разные записи. Тетрадь 1990–1994» — «Наш современник», 2002, № 9.

См. также: Сергей Субботин, «Мои встречи с Георгием Свиридовым» — «Наш современник», 2002, № 10.

См. также рецензию Романа Рудицы на книгу Георгия Свиридова «Музыка как судьба» (М., «Молодая гвардия», 2002) — «Критическая масса», 2003, № 1

Александр Секацкий. Эстетика в эпоху анастезии. — «Критическая масса», 2003, № 1.

«<…> можно сказать: экологическое сознание есть анимизм плюс антропоморфизм в стадии оплюшневелости. Ясно, что анимизм в данном случае имеет мало общего с мироощущением первобытных охотников, он является совокупным эффектом кинографической и компьютерной анимации. <…> Полностью элиминирована хтоническая ипостась природы, хорошо знакомая грекам и господствовавшая в европейском Средневековье. Нынче все находящееся за пределами минимально возможного умиления воспринимается как уродство и монструозность, которые можно и нужно ликвидировать. И желательно быстро, одним пшиком специального, дезодорирующего монстроцида. Примером тут может служить вожак тараканов грязный Луи из рекламного ролика — таким исчадиям нет места в „природе“. Для них остаются две принципиальные возможности: либо исправиться (оплюшневеть), либо исчезнуть. Причем второе совсем не обязательно означает „погибнуть“; вполне достаточно просто скрыться в невидимость, перебраться куда-нибудь с глаз долой, туда, где пребывает грязный Луи и подобные ему извращенцы».

Священник Вадим Семчук. Фильм «Матрица»: православный взгляд. — «Седмица. Православные новости за неделю». Электронная версия еженедельного приложения «Новости Православного Интернета» к газете «Одигитрия» (Винницкая и Могилев-Подольская епархии Украинской Православной Церкви). 2003, № 89, 10 мая и № 91, 22 мая

«Примечательно, что в Интернете есть тысячи страниц, посвященные „Матрице“. Как правило, все они о компьютерах и новых технологиях. Но не о Евангелии. А ведь этот фильм — Евангельский призыв, поданный в современных категориях и образах. (Кстати, „компьютерные“ образы можно проследить в некоторых богослужебных текстах. Так часто диавол называется „запинателем“, а в молитве на пострижение новокрещеного сказано о Боге, что Он создал человека очень разумно, дал ему множество органов, чувств и проч., „не запинающих друг друга“. Слово „запинать“ можно перевести с церковно-славянского на компьютерный сленг как „глючить“)…»

Здесь же — священник Вадим Семчук неодобрительно пишет о фильме «Шрек»: «Слишком уж американский, в худшем понимании, этот мультфильм».

См. также: Георгий Циплаков, «Что в „Матрице“ тебе моей?» — «Урал», Екатеринбург, 2001, № 5 ; «Матрица» как экранизация философии Э. Гуссерля.

Смерть в телевизоре. Записала И. Прусс. — «Знание — сила», 2003, № 3.

Два мнения — Бориса Дубина и Даниила Дондурея. «<…> в последнее десятилетие завершается великая виртуальная революция, в результате которой обе реальности — эмпирическая, в которой мы движемся, дышим, действуем, живем, и реальность телевизионная, придуманная и показанная нам с экрана, — окончательно „схлопнулись“, практически совместились, и телевизионная теперь воспринимается, переживается, предопределяет наши реакции совсем как „настоящая“» (Даниил Дондурей).

См. также: Татьяна Чередниченко, «Теленовости» — «Новый мир», 2003, № 5.

Глеб Смирнов. Ты либо плачешь, либо тоже… — «Консерватор», 2003, № 15, 25 апреля.

Встречи с Бродским в Венеции (ноябрь 1995).

Максим Соколов. Лепта вдовицы. — «Известия», 2003, № 80, 8 мая.

«Авторское право Е. Г. Боннэр на имя Сахарова — куда уж plus ultra».

Андрей Столяров. Вселенский город России. — «Литературная газета», 2003, № 19–20, 21–27 мая.

«Национальное, сказал он [один петербуржец], — это то, что растет само. Вот картошка растет в России сама, и это наш национальный продукт, пусть даже завезена она первоначально из Южной Америки. А вот ананасы сами у нас не растут, и потому национальным русским продуктом они никогда не станут».

Суп и облака. Анатолий Найман в процессе еды и беседы. Беседовала Ирина Барметова. — «Время MN», 2003, 24 мая

Говорит Анатолий Найман: «Я против того, чтобы делить темы на высокие и низкие: мол, этими литературному журналу пристало заниматься, а этими — фи! Пушкинская „Литературка“ небось не брезговала модами и ресторанами».

Михаил Супотницкий. «Вызов природы». Интервью провел Денис Тукмаков. — «Завтра», 2003, № 18, 30 апреля.

«ВИЧ — единственный микроорганизм, который научился передаваться, хотя при этом конкурирующими паразитами уничтожается 100 % его носителей. Его эпидемиологическая цепочка ограничена лишь количеством живущих на Земле людей. <…> Уже через 20 минут вирус, проникший в кровь человека, интегрируется с его геномом, становится частью собственных генов человека. Для человеческого организма бороться с вирусом, вызывающим СПИД, — это то же самое, как самому бороться с цветом глаз или кожи. Дальше, в течение нескольких недель, человек становится заразным, но это еще не означает, что вирус может быть немедленно обнаружен с помощью иммунологических реакций. Он себя никак не проявляет. Человек сдает кровь на антитела — они не обнаружены, а вирус уже присутствует! <…> Вакцина создана не будет. Миллиарды долларов, которые тратятся на ее разработку, либо напрямую питают массу „исследователей“, которым только давай побольше, либо отстирываются от незаконного прошлого. <…> Уже лет пятнадцать известно, что антитела к вирусу СПИДа не обрывают инфекционный процесс, а усиливают его. Это так называемый феномен „антителозависимого усиления инфекции“. Причем свою оболочку вирус делает из клеточного материала человека. У него на поверхности есть отдельные участки, которые вызывают образование антител, но эти антитела лишь ускоряют его распространение по клеткам иммунной системы, в которых вирус СПИДа живет и размножается. <…> Поэтому говорить о том, что создание какой-то вакцины против СПИДа возможно, — это по меньшей мере лицемерие». Автор — кандидат биологических наук.

«Там, где аборт — норма жизни, жить как-то не хочется». Беседовали Владимир Ларионов и Василий Владимирский. — «Книжное обозрение», 2003, № 17, 28 апреля

Говорит фантаст Елена Хаецкая: «Я участвую в мероприятиях [литературно-философской] группы „Бастион“ потому, что у меня добрые отношения с членами группы „Бастион“. Это единственная известная мне группа, где христианин находится среди своих. Сейчас основная тема, которую развивает „Бастион“, — это не столько „империя“, сколько „традиция“, то есть стремление культивировать (хотя бы в литературе) такие вещи, как традиционная религия, нормальная теплая семья. Это взгляд, свободный от „модного“, от „нового времени“, — от мира, где реклама чулочных изделий неотличима от рекламы стриптиза. В общем, „пусть шар земной кружится — мы неподвижны“. <…> „Где вера тебя застала, там и стой“. Застала в писательстве — буду пока писателем. Идеалом совмещения религиозных убеждений и литературного творчества могут служить Льюис, Толкин, Андерсен, Лесков. Это не значит, что я их всех люблю, например, Андерсен — протестант, и весь боекомплект протестантского морализаторства у него налицо. Толкин — католик, он почти свой. Кроме того, Толкин писал фэнтези. Писатель-христианин, что бы он ни писал, никогда не будет развивать идею дуализма добра и зла, их равновесия и равноправия в мире. Добро — абсолют, а зло — отсутствие добра, не самостоятельная субстанция, но направление воли. Поэтому даже в фэнтезийном романе не будет противостояния Двух Сил. Будет Одна Сила — и злое направление воли отдельных заблуждающихся товарищей. Писатель-христианин не станет заигрывать с чуждыми идеологиями. У него не появится „добрая ведьма“, не будет белых магов. Магия — как насилие своевольного человека над естественным ходом вещей — есть грубейшее попрание Божьей воли; направлена ли она на исцеление ближнего или на наведение на оного порчи, магия всегда есть зло, в любом случае. Чудо будет показано как некий разрыв в ткани рутинного бытия, возможный благодаря присутствию высшей силы и чуткости того человека, с которым оно происходит. Чудо есть подарок Бога человеку — чтобы ободрить, похвалить, спасти. Некое отцовское деяние по отношению к своему ребенку. Целью положительных персонажей книги, написанной автором-христианином, как мне представляется, должно быть непрестанное движение вверх, к Богу, обретение чистоты, очищение от грехов. Эти персонажи кладут жизнь за ближних, отметают терзавшие их страсти, обретают истинное прибежище в Боге и Небесном Царстве. Сказка вполне может не нарушать всех этих принципов, и фэнтези может не оскорблять христианского чувства…»

Евгений Терновский. О Марине Цветаевой. — «Новый Журнал», Нью-Йорк, № 231.

«В те пролетевшие — и улетевшие — первые годы моей эмиграции (1975–1978) парижская жизнь Марины Цветаевой была мне мало известна. Но я отметил не без удивления, что и светила русской эмиграции, и скромные литературные труженики отзывались о поэтессе учтиво и вяло, отнюдь не разделяя моего восхищения».

Георгий Трубников. Я читаю Вознесенского. — «Известия», 2003, № 80-М, 12 мая.

Здесь же — другие материалы к 70-летию поэта. Среди прочего: «Конечно, я готов подписать каждую строчку [„Лонжюмо“], потому что тогда это было искренне и шло с небес. Вот этот ритм, который там есть, и все это… Поэт должен разделять иллюзии своего народа. Здесь я шел за Пастернаком. Он встретился у гроба Ленина с Мандельштамом. Оба пришли туда не для того, чтобы плюнуть в него, а чтобы проститься. Поэт Олег Хлебников говорил, что его учитель называл „Лонжюмо“ антисоветской вещью. Тогда ведь Ленин был анти-Сталиным. В третьем томе собрания сочинений, выходящего в „Вагриусе“, я восстановил „Лонжюмо“ так, как было написано. Без купюр», — говорит Андрей Вознесенский.

См. также: «Ипатьевский грех — когда-то я стал косвенной причиной сноса дома в Екатеринбурге, где царскую семью расстреляли. Я тогда туда прорвался и решетку, которую они перед смертью видели, выломал на память, думал — все равно уничтожат… Говорят, поступок мой сильно подействовал на интеллигенцию, на молодежь местную — волнения начались. А чтобы неповадно было — дом и снесли…» Говорит Андрей Вознесенский в беседе с Еленой Квасковой: «Почва не раз плыла у меня под ногами» — «Труд», 2003, № 84, 12 мая

См. также: Белла Ахмадулина, «Я думаю, что в нем есть нечто, может быть, таинственное» — «Газета», 2003, 13 мая

См. также: Евгений Лесин, «Поэт и символ» — «НГ Ex libris», 2003, № 16, 15 мая

См. также: Лев Пирогов, «Вознесенский и Реализм» — «НГ Ex libris», 2003, № 16, 15 мая

См. также: Армен Асриян, «Семидесятник» — «Консерватор», 2003, № 16, 16 мая

См. также сайт: http://www.voznesensky.spb.ru

«Трудно быть богом». Беседа с Екатериной Гениевой о создаваемом в России Институте толерантности. Беседу вел Игорь Шевелев. — «Время MN», 2003, 23 апреля.

Говорит Екатерина Гениева: «Он [Саддам Хусейн] рос среди людей недобрых, злых, в абсолютно нетолерантной среде».

Георгий Хазагеров. «Русская культура противится официальной политкорректности». Беседу вела Наталья Коныгина. — «Известия», 2003, № 84, 16 мая.

«У нас использование эвфемизмов в отношении слова „негр“ звучит смешно».

Егор Холмогоров. Итоги. — «Спецназ России», 2003, № 4 (79), апрель.

«„Ооновский“ мировой порядок был установлен силой, согласно „праву сильного“ и в интересах сильных. Это был порядок, который победители во Второй мировой войне установили для своих младших союзников и для „нейтралов“ и с помощью которого они пытались ограничить возможности побежденных. Цель ООН была в том, чтобы перенести идеальную модель „антигитлеровской коалиции“ на послевоенный мировой порядок. <…> СССР сегодня нет. США и Великобритания фактически от системы ООН отказались, так что ООН денонсирована с политической точки зрения вполне „легитимно“, двумя учредителями из трех, при том, что третий „скончался“».

«<…> для оптимизма нам нужно лишь одно — перестать соотносить себя с Америкой в едином историческом и смысловом пространстве. История Америки — это история Запада, финальный аккорд европейской истории — широкий и плоский. История России — история Севера, история, скорее еще не начавшаяся, нежели уже заканчивающаяся. И эти две истории пересеклись ненадолго и на узком отрезке нашего пути».

Егор Холмогоров. Антиутопия образования. — «Лебедь». Независимый альманах. Бостон, 2003, № 322, 4 мая

«Лет пять назад я был умственно больным антисоветчиной мальчиком, чье политическое мировоззрение (как ему казалось) было вполне сформировано „зарубежнической“ эмигрантской литературой и идеологией, в которой большевики — антихристы и узурпаторы, а СССР — беззаконная полития. Однако „советчика“ во мне взлелеяли и взрастили антисоветчики, когда раз за разом, разговор за разговором „против советской власти“ я ощущал острейшую несправедливость, ложь, а главное — бесовскую одержимость быть „барами“. Эти баре, эти „расово полноценные“, раз за разом вызывали у меня чувство такого глубочайшего омерзения, что и не передать <…>. Условно говоря, „поколения советских людей“ по-настоящему всерьез вложились в то, чтобы их детям досталось образование и чтобы их лечили без гнусной „медицинской страховки“, просто по факту их принадлежности к роду человеческому, чтобы они и жили в своих пусть маленьких квартирках — по-человечески, а не по-барачному и не по-бомжовому. Они совершили ради этого немалое дело — отказались от пресловутых „свободы, собственности, законности“, в особенности — от собственности. На убогом либеральном языке это может называться „долгосрочными инвестициями“ кровью, потом и слезами в масштабный проект. И вдруг их инвестиции пропали. Они не исчезли, деньги физически есть, но перешли в другие руки, руки татей, которые после того, как эти деньги присвоили, первым делом заявили, что тех благ, ради которых люди кровь и пот лили, не будет, что „за все надо платить“, а не рассчитывать на халяву… Мне порой хочется этих умников, которые смеют вякать про „за все надо платить“, окунуть в ванную из крови и пота и подержать там минут десять, чтобы они наглотались, чтобы поняли наконец, что Заплатили. Вперед лет на пятьсот заплатили».

Марина Цветаева в письмах сестры и дочери. Вступительное слово и публикация Р. Б. Вальбе. — «Нева», Санкт-Петербург, 2003, № 3, 4

«Будь М<арина> жива — я бы смеялась над старостью, преодолевала ее, мускульно, кажд<ый> час. Теперь я иду ей навстречу. Мне ничего не хочется (кроме невозможного свидания с близкими). Я от всего — сбоку» (из письма А. И. Цветаевой к Е. Я. Эфрон и З. М. Ширкевич от 16 апреля 1944 года).

Сергей Шаргунов. Андрей Немзер похож на Пуаро. — «НГ Ex libris», 2003, № 16, 15 мая

«Увы, никто не уловил, насколько Немзер героичен. Достаточно умный и тонкий, ценитель трагично-загульной поэзии, он наперекор всему улыбается. Пускай накатывает черный вал, Андрей Семенович хранит равновесие духа. Даже на литературных попойках выгодно отличается от окосевших и невнятных собратьев. Застыв статуэткой воина, потягивает золотистый напиток. <…> Он такой мякенький, но цепкий соглядатай. Проницательный детектив. Благообразный, с пушистыми усами (присмотритесь!), невероятно схож со знакомым нам киношным Эркюлем Пуаро. Внутренне — ребенок, идеалист, внешне же — респектабельный мсье. Вот поэтому для меня Немзер в первую голову — „авторитет“…»

Это критика. Выпуск 4. — «Русский Журнал», 2003, 22 мая

Говорит критик Александр Агеев: «<…> желание человека читать — ценность куда более важная, чем все, вместе взятые, „гамбургские счеты“ сомнительной корпорации критиков». Он же: «<…> я люблю читать про себя, а в современной зарубежной литературе (по крайней мере последние полвека) меня нет».

Савва Ямщиков. Вопросы простодушного. — «Завтра», 2003, № 20, 13 мая.

«<…> и совсем ставит в тупик отношение „свободолюбивых“ представителей творческой интеллигенции, на дух не переносящих идей большевизма, поносящих Дзержинского и его контору на каждом углу, к одной из самых матерых чекисток — Лиле Брик».

Составитель Андрей Василевский.

«Вестник РХД», «Вопросы истории», «Дружба народов», «Егупец», «Звезда»,

«Знамя», «Континент», «Октябрь»

С. С. Аверинцев. Некоторые проблемы передачи культурного и вероучительного предания в современных условиях. — «Вестник русского христианского движения», № 185 (2003, № 1).

«Опасность заключается в том, что сегодня под действием телевизора и прочих подобных воспитателей люди разучиваются употреблять точку с запятой и ему подобные знаки препинания, которые предполагают возможность уточняющей оговорки, и все реже мы встречаем фразы, где посредине было бы некое „но“. И это одновременно императив культуры и необходимость для передачи нашей веры. <…> По моему убеждению, тот, кто передает наследие веры, будь то старший в семье, школьный учитель, проповедник на амвоне или автор книги, должен научиться говорить примерно так: „есть еще такой рассказ…“ — или: „наши предки когда-то верили, что…“ — и пересказать это так, чтобы собеседник, слушатель или читатель чувствовал, что повествование предлагается ему не затем, чтобы он поверил ему наряду с содержанием членов Символа веры, но затем, чтобы уловить, как в притче, его смысл, порадоваться красоте цветка, принесенного когда-то для украшения святыни, — и притом все-таки не путать его с самой святыней».

Михаил Айзенберг. В метре от нас. Стихи. — «Знамя», 2003, № 3

Геннадий Барабтарло. Разрешенный диссонанс. — «Звезда», 2003, № 4

Крайне интересное, глубокое исследование четвертого английского романа Владимира Набокова («Пнин») сделано американским профессором русской словесности и переводчиком названного сочинения («в сотрудничестве с вдовой писателя»). «Публикуемое эссе — значительно сокращенный вариант главы из готовящейся книги „Серсо. О движущей силе у Набокова“ (изд-во „Гиперион“)».

Дмитрий Быков. Своя правда. — «Континент», № 115 (2003, № 1)

«Из новых оппозиций, на мой взгляд, главной является оппозиция сложности и простоты, утонченности и прагматизма. Новый век, если только нам повезет и человечество сохранится, станет бунтом против прагматизма, ограничивающего мысль и редуцирующего жизнь. По идее, он должен стать веком прекрасных и бесполезных вещей, но такие вещи, как правило, процветают только при диктатурах, болезненно разрастаясь в их теплицах. Если это состоится, у нас будет классная литература; если нет, может не быть никакой. Чтобы обеспечить нормальное литературное развитие, я также полагал бы полезным если не запретить, то значительно ограничить продажу сочинений Д. Донцовой, Т. Устиновой, Т. Поляковой и других клонов И. Хмелевской. Покупатель, конечно, волен приобретать некондиционный продукт, но когда им завалены все прилавки — он попросту теряет представление о кондиционности (это что понимать под прилавком; магазин „Москва“, например, клонами не завален, — кроме одного-единственного отдела, а вот лоточники всегда найдут, что раскинуть веером перед спешащим на свою электричку гражданином. — П. К.). <…> И последнее. У меня есть подспудное ощущение, что великая литература всегда начиналась с дневников, с интимного разговора о том, о чем вслух пока сказать нельзя. Бурный расцвет „Живого Журнала“ , оживленные и подчас ожесточенные дискуссии, которые кипят там и на форумах, скажем, „Русского Журнала“ , заставляют надеяться, что вскоре мы действительно получим незаурядную словесность. Надо только смелости набраться и сказать вслух то, что сегодня проговаривается шепотом и в тусовках. А именно — что Бог есть (и если даже нет, то правильней думать, что есть). Что человек жив надличными, внеположными ему ценностями, а не только страхами и желаниями своего брюха. Что есть вещи поважнее жизни и поинтереснее настоящего времени. Вот когда об этом станет можно говорить в открытую, не боясь попасть в фашисты, — у нас и будет литература. А пока у нас есть суррогат. Пустая порода, в которой, впрочем, сейчас уже начали попадаться первые блестки».

Сергей Васильев. Как в яме оркестровой. Стихи. — «Знамя», 2003, № 3.

С. Гедройц. Алексей Цветков. Просто голос. — «Звезда», 2003, № 4.

О книге стихов и прозы, изданной в прошлом году издательством «Независимая газета».

«Кое-кто, боюсь, даже не догадывается, что есть такой значительный современник. И рискует упустить „Просто голос“ — а эта поэма написана прозой самой лучшей, какая бывает. Прозой, не уступающей стихам Цветкова же — крайне, в свою очередь, неуступчивым». Трудно не подписаться: Цветков — блистательный (и, странным образом, не оцененный по-настоящему) писатель.

Дискуссия о монашестве (переписка прот. Василия Зеньковского и сестры Иоанны Рейтлингер). — «Вестник РХД», № 185 (2003, № 1).

«Для меня в центре христианской жизни стоит подвиг борьбы с собой, преображение себя (не во имя „идеала“, а во имя Христа). Я не знаю (или почти не знаю) внутренней жизни монахов, чтобы судить, насколько у них эта основная задача остается на первом месте, но по себе (как священник) боюсь, что это остается лишь в принципе у них так, а не в живой динамике души. Скажу о себе как священник: священство есть особый благодатный дар во мне, но мое „я“ и священство во мне не тождественны. Между тем я с ужасом чувствую, как во мне все больше и больше идет тенденция к отождествлению, — точно я думаю и чувствую и делаю все „как священник“. Священство есть таинственный дар, прежде всего таинственный и страшный для меня самого. О, если бы мне навсегда сохранить самое острое ощущение этого страха и даже ужаса перед священством во мне!.. И я боюсь, что в монашестве (даже если считать постриг таинством) наступает успокоение, точно с постригом произошло онтологическое изменение в самом человеке. С постригом должно быть труднее, а не легче! Между тем общая (?) психология у монахов, они точно за стеной… Да, психологически (то есть в самосознании) они за стеной, но онтологически они над миром, вне его, то есть обнажены от естественной благодатности. Вот этот психологизм, это воображение себя за стеной и есть мифология, ибо мы (миряне и священники, живущие в мире) больше за стеной: нас ограждает свет и тепло мира…

<…> Пол в человеке остается огнем палящим, и в монашестве, как свидетельствуют патерики, тут идет ожесточенная борьба. Тут страшно много напутано — и по распутству в мире, и по тайному гнушению полом.

Еще одно — где бы прочитать о том, что в Церкви первоначально постриг считался таинством? Подозреваю, что это считалось таинством в том распространенном смысле, при котором всякая молитва переходит в таинство. Да будет с вами Господь. Прот. В. Зеньковский <…>».

Ирина Ермакова. Уголь зрения. Стихи. — «Октябрь», 2003, № 3

Дмитрий Замятин. Метагеография русских столиц. — «Октябрь», 2003, № 4.

Рубрика «Путевой журнал» (ведущий Андрей Балдин).

«Чужеродность Петербурга для Расеи-матушки настолько очевидна, что говорить о ней — уже дурной тон. Хочется рассеяться от этого геополитического „не в дугу“ сна, ан не получается. Но затем и Москва спокойно стоит, дабы Питер время от времени порскал».

Кстати, если бы я и желал чего моей любимой рубрике, так это побольше настоящего «слова в простоте», да боюсь, это не в их вкусе.

Наталья Иванова. Клондайк и клоны. Заметки о способах литературного размножения. — «Знамя», 2003, № 4.

«Надежда на то (и на тех), у кого есть страсть к разрывам. К пробе себя — нового. К испытаниям, экспериментам над собой, даже к провокациям самого себя — иногда и это полезнее загустевания собственных находок. По мне, неудачный, странный, на особицу растущий цветок дороже стандартного самоповторяющегося нарцисса». Уйма примеров (неожиданных в том числе).

Михаил Кольцов. Фельетоны 1918—19 годов. Публикация М. А. Рыбакова. — «Егупец». Художественно-публицистический альманах. Киев, 2003, № 11

Фельетоны того времени, когда Кольцов «застрял» в Киеве после Октябрьского переворота. Из предисловия благополучного брата-карикатуриста: «То был период, когда под эгидой германских оккупантов в столице украинской державы (так именно называлось государство, возглавляемое гетманом Скоропадским) установился определенный порядок и спокойствие». Далее брат пишет, что эти-то фельетоны через двадцать лет и «помогли» сшить расстрельное «дело» Михаилу Кольцову. Ну, это легко. Пытали его тринадцать месяцев с другими целями, я думаю.

Фельетонов — семь: от «Театральных силуэтов» и «Темных залов. (Мысли об экране)» до «Русской сатиры и революции». Примечателен фельетон «Никаких двадцать» — о торжествующем хаме, городской сволочи, растворившейся и в театральной толпе, и в синема-зале, и в «паштетных за Думой».

«И так он гуляет между нами, спокойный и уверенный, наглый и требовательный, как у себя дома. Мы привыкли к нему, миримся спокойно и почти равнодушно слушаем за ухом его „никаких двадцать“ и „А раньше!“, не протестуем. Мы не думаем бороться с ним. Все так в порядке вещей… А ведь он, этот большой, „никаких двадцать“ — самое страшное в нашей жизни. Это он за пятнадцать месяцев утопил Россию в крови и слезах. И взбунтовавшиеся солдаты, рабочие и крестьяне — все это войдет в свои берега, все скоро вернется к порядку и труду.

Городская чернь — никогда!

Пока она существует, она будет опасна при всех режимах, при всех правопорядках.

У большевиков „никаких двадцать“ служил в комиссарах.

Носил фронтовой френч, беспощадно и холодно расстреливал буржуев, носил золотые кольца на всех десяти пальцах заскорузлых рук. У „самостийников“ он был не менее свиреп, подстерегая и старательно уничтожая сторонников ненужной ориентации. В эпоху реакции он будет усердно служить в „союзе“, устраивать погромы и топтать изнасилованных девушек тяжелыми сапогами.

Для нас, „жителей“ и „обывателей“, он опаснее всяких диктатур, ибо он сам диктатура и сам террор, причем террор постоянный, не страдающий от политической погоды и перемены режимов. Те грабежи и убийства, о которых мы читаем петитом в городской хронике, — только маленькое временное занятие. Он отдыхает теперь, ненасытный „никаких двадцать“. Отдыхает и растет, все увеличиваясь в размерах среди соблазнов и удовольствий нашего жутко веселого житья. Он гуляет между нами, не обращая на нас никакого внимания…

Но пусть, на горе нам, прорвется какая-нибудь плотина, сломается что-нибудь в непрочных механизмах, охраняющих наши тела и спокойствие, и опять мы увидим у своих лиц, близко-близко, озверелую маску городского дикаря, гориллы в пиджаке, необузданной и дикой черни. — „Вечер“, 6.12.1918, № 50».

Григорий Кружков. Все изменяется, кроме палочки от эскимо… Стихи. — «Дружба народов», 2003, № 4

Называется «Гамлет 2001».

«Гертруда, вливающая в уши сыну отраву; / Офелия, путающаяся с королем, его сыном и братом, / с кузеном и дядей, со стражниками на стене и / могильщиками в яме; / Гамлет, крадущий у отца шкатулку с письмами, чтобы / их подменить; / Череп Йорика, вспоминающий, как он тешил и веселил / неблагодарного принца; / Лаэрт, не желающий поднимать выбитую у него шпагу; / Три Горацио, беспрерывно удивляющихся».

Юрий Кублановский. Стихи. — «Вестник РХД», № 185 (2003, № 1).

Цитирую вторую строфу стихотворения, первоначально опубликованного в «Новом мире» (2003, № 5).

В современной поэзии, кажется, только у него, Кублановского, я встречаю этот целомудренный и одновременно зависающий по-над пропастью риск сопряжения: в предыдущей строфе — осенний пейзаж, слитый с более чем откровенным и чувственным портретом возлюбленной, и затем — через отточие — то, что вы прочитали. Вот написал и вспомнил, что еще более десяти лет тому назад покойный Семен Липкин говорил как раз о поэтической смелости Ю. К., но тогда речь шла о взгляде на купола храма Василия Блаженного и мысли о победе Востока над Москвой. Философия риска, в общем, та же, она «окупается» искренностью и неподдельным изумлением перед красотой и таинственной гармонией всего сущего.

Микола Лукаш. Шпигачки. — «Егупец». Художественно-публицистический альманах. Киев, 2003, № 11

Предупреждаю: альманах двуязычный. Теперь — пара «шпигачек»:

Это называется «Молитва». И еще одна — без названия:

Сергей Морозов. Устная речь. Стихи. Вступительная заметка и публикация Бориса Дубина. — «Дружба народов», 2003, № 4.

Очевидно, это первая относительно представительная публикация стихов талантливого малоизвестного поэта, когда-то входившего в поэтическую группу СМОГ; безысходно-одинокого человека, стихи которого выглядят полноценным лирическим дневником его горькой судьбы.

(Из стихотворения «Обещание», 1970)

В. М. Муханов. Князь Александр Иванович Барятинский. — «Вопросы истории», 2003, № 5.

«Вскоре после этого Барятинский сам отправился в Большую Чечню. <…> Затем он завершил прошлогоднее уничтожение Шалинского окопа. Таким образом, под удар русских войск в 1852 г. попала наиболее населенная и жизненно важная часть Чечни…»

Любимая рубрика «Исторические портреты». О жизни и боевой/административной деятельности командующего Кавказской армией (и наместника), при котором «начался процесс интеграции Кавказа в общероссийские рамки и его постепенное умиротворение». Впоследствии князя «ушли». Как это часто бывает при чтении означенного журнала, вашему обозревателю немедленно пришли в голову фантастические ассоциации (в том числе именные).

Да-да, и Трошев тоже!

Александр Неклесса. Инновация и революция. — «Дружба народов», 2003, № 4.

«У России есть качества, которые проявляются одновременно и как негативные, и как устойчивые. Одно из них — слабо формализованный, „рваный“ контекст. При решении любой проблемы в России сталкиваешься со специфической неряшливостью, дефицитом формальных конструкций. Подобная „клочковатость“ имеет свои культурологические основы, но не они предмет нашего разговора. Главное — то, что в российской реальности есть, на мой взгляд, некая специфическая черта, которая, как это ни странно, в ряде случаев способствует инновациям. Именно потому, что у русского ума нет устойчиво формализованного взгляда на положение вещей, внутреннего согласия с прописью и линейной логикой. Русский взгляд лучше видит переменчивость пространств и структур, их несоответствие формальным лекалам, а следовательно, улавливает и невидимые, „не имеющие имени“ возможности, то есть инновации».

Ольга Новикова. Мне страшно, или Третий роман. — «Звезда», 2003, № 4.

Печальное, по-настоящему очень женское сочинение (хотя глагол «сочинять» здесь, думаю, был бы не вполне к месту) о любви, одиночестве, «защитном» и «беззащитном» цинизме и унижении паче гордости. Но прежде все-таки — о любви, о, кажется, не вполне осознаваемой, глубоко запрятанной тоске по ней, настоящей (какой же, какой?).

Там в тексте кроется одна, на мой взгляд, ключевая фраза, характеризующая героиню-повествовательницу: «Никогда еще не выходила с миром один на один». Пользуясь известной скороговоркой про колпак, добавлю еще, что это крайне перерефлектированная вещь, что, по-моему, является важной деталью в душевном портрете лирической героини.

А еще это — о материнской страсти, «неразумной родительской доброте», рассказ о которой сопровождается весьма неожиданными умозаключениями. «Неуправляемый вирус доброты атрофирует волю им зараженного — нормальный с виду человек неминуемо и незаметно для себя (для близких тоже) превращается в инвалида, и вместо того, чтобы перебираться через естественные препятствия, которые ставит людская злоба, ревность, зависть (каждый побывал их строителем, кто нет, киньте в меня камень), и наращивать благодаря этому тренингу не стероидные, а крепкие, хорошо действующие мускулы, — человек робеет, отступает и скатывается на обочину, а ум услужливо подсовывает философию клошара, пораженческую, ведь победное место Диогена (в бочке, если кто не помнит) при повторе, тиражировании как всякое искусство становится лишь пародией».

Наталья Панасенко. Чуковский в Одессе. — «Егупец». Художественно-публицистический альманах. Киев, 2003, № 11

Многие таинственно зияющие бреши в биографии Чуковского теперь заполнены. Трудолюбивая краеведка раскопала (или вплотную приблизилась к искомому) адреса и метрики, уточнила даты, соотнесла изложенное в художественном сочинении Чуковского «Серебряный герб» с открывшейся ей реальностью. Теперь мы знаем, когда он крестился и венчался, кто были родители жены и почему гимназия, из которой его выгнали, называется в разных источниках то второй, то пятой. И — самое трагическое: родители незаконнорожденного мальчика. «Теперь и слова „кто я? еврей? русский? украинец?“ уже не кажутся случайным набором национальностей, а приобретают конкретность: отец — еврей, мать — украинка, а по языку и культуре он чувствовал себя русским».

Это первая публикация, которая (с 99,9 %-процентной уверенностью все-таки) позволяет назвать настоящее имя Корнея Ивановича Чуковского или, точнее, каким бы оно было, если бы его крестьянская мама смогла выйти замуж за человека, не отмеченного клеймом простолюдина. Его бы звали… Николай Эммануилович Левенсон. «Однако чем больше о нем (К. И. Чуковском. — П. К.) узнаешь, — пишет в конце своего исследования Н. Панасенко, — тем больше возникает вопросов».

Дмитрий Полищук. Приглашения. Стихи. — «Октябрь», 2003, № 3.

………………………………………..

Владимир Радзишевский. В кругу себя. Труды и дни Давида Самойлова. — «Дружба народов», 2003, № 4.

Как всегда у этого автора (В. Радзишевского) — исчерпывающе внятный «портрет» рецензируемой книги, вкрапляющий в себя историко-литературоведческий и психологический анализ ее и — собственные воспоминания.

«Поэтам нравится повторять вслед за Есениным, что вся их жизнь — в их стихах. Это так весомо, многозначительно и несуетно. Но если говорится без лукавства, то наталкивает лишь на мысль о том, что поэту пока не приходило в голову завести дневник. <…> Комментаторам дневников не позавидуешь: столько событий им нужно переворошить, столько намеков расшифровать, стольких людей представить читателю. Так и подмывает пересказать то, что общеизвестно, маскируя тем самым отсутствие сведений, которых нет в расхожих справочниках. А надо ли вообще устраивать ликбез для тех, кто не подозревает, что Юнна Мориц — „поэтесса, переводчица“, Виктор Соснора — „поэт, прозаик“, а Чухонцев — просто „поэт“? <…> Теперь очередь Александра Кушнера. Кто же он в самом деле? Оказывается, „поэт, главный редактор серии ’Новая библиотека поэта’“. Вот так фокус! Выходит, Самойлов понятия не имел, кого принимает. Ведь при его жизни „Новой библиотеки поэта“ еще не существовало. Наверное, Давиду Самойловичу было бы интересно это узнать, но не с таким же запозданием. А тем, кто до сих пор не осведомлен, что Кушнер — поэт, нужно попросту предложить для чтения какую-нибудь другую книгу. В то же время множество лиц, обозначенных в дневнике, остаются неопознанными. Видимо, поэтому нет здесь именного указателя, без которого теряет смысл задорная поговорка Пабло Пикассо: „Я не ищу, я нахожу“ и вспоминается унылое присловье: „Ищи — свищи!“»

См. также переписку Давида Самойлова и Лидии Чуковской — «Знамя», 2003, № 5, 6

Редакция приносит извинения за ряд опечаток в № 183 и 184. — «Вестник РХД», № 185 (2003, № 1).

«№ 184 <…> с. 369 (вместо) „отец дьявола“ следует читать „отец дьякона“».

Мало, конечно, редакции утешения, но, слава Богу, хоть не в богословском тексте, а в статье о «делах» прототипов эпопеи И. С. Шмелева «Солнце мертвых» — в архиве КГБ.

Мария Ремизова. Москва — Питер и обратно. — «Континент», № 115 (2003, № 1).

Жесткая, поэтичная, организованная с помощью какого-то сумасшедшего ритма повесть-«неделька» (начинается в пятницу и кончается в пятницу). Я прочитал ее, нервничая, как историю о том, как оно жить без Бога (вспомнил и прошлогоднюю новомирскую публикацию дневников доктора Ливанова, между прочим). Ремизова написала о зле, включающем в себя и безумие; о размягчении души; о том, как много в человеке от робота, куклы, которая легко и незаметно становится поводырем по добровольному прижизненному аду. Впрочем, кому-то может показаться, что это — об инфантильных и несчастных молодых людях и их родителях. О потерянных поколениях и потерянном времени. Как бы не так.

Надо ли напоминать, что автор — известный (и любимый вашим обозревателем) литературный критик?

Ольга Седакова. Сила присутствия. — «Континент», № 115 (2003, № 1).

О книге: Антоний, Митрополит Сурожский. Труды. Составитель Е. Л. Майданович. М., «Практика», 2002, 1080 стр. (!).

«В те годы, когда слова митрополита Антония и сам он появились перед московскими искателями православия, нельзя сказать, чтобы мы были готовы к такому повороту дела. Многие тогда думали, что все дело в знании: надо поскорее и поточнее узнать, как правильно все делать, сколько раз, как именно. На одной из встреч кто-то характерным образом спросил Владыку: „Сколько раз в день нужно читать ’Отче наш’?“ И услышал — со ссылкой на кого-то из подвижников — что человек, один раз в жизни в самом деле призвавший Господа, уже не погибнет. Такая мера обескураживала».

Константин Сигов. Письмо в Иерусалим о «Северном кресте». Вместо предисловия к публикации стихотворений Вадима Гройсмана. — «Егупец». Художественно-публицистический альманах. Киев, 2003, № 11

«Вчитавшемуся в этот странный перекресток становятся внятны смесь боли, юмора и песенной, истовой интонации. Внятна невозможная возможность в старом городе Иерусалиме

Скорбями, горем очищенным, — тихо очам открывается дверь в Дом».

Никита Струве. К 150-летию кончины В. А. Жуковского (1783–1852). — «Вестник РХД», № 185 (2003, № 1).

«В предыдущей передовице мы сожалели, что 150-летие смерти Гоголя было слабо отмечено в России. Что же сказать тогда о 150-летии его друга, наставника и помощника Василия Жуковского, старшего на 26 лет, одарившего его в письмах нежно-шутливым прозвищем „Гоголек“? <…> А в жизни их соединяла подлинная, по-разному проявлявшаяся тяга к святости. <…> Трудно найти у кого-либо более высокое представлениие о поэзии, чем у Жуковского: как он писал, она есть „Бог в святых мечтах земли“, он первый определил ее прилагательным „святая“, позже подхваченным Боратынским, — до Тютчева сказал, что „лишь молчание понятно говорит“. <…> Удивительны „его готовность к моральным лишениям, страданиям, мысль о закономерности утрат“ (И. Семенко). Считая, что в жизни „все или жертва, или губитель“, он сам безропотно склонялся к жертве, ради мира пожертвовал невестой, ради жены-немки — родиной».

Д. О. Чураков. «Третья сила» у власти: Ижевск. 1918 год. — «Вопросы истории», 2003, № 5.

Автор пишет, что политика таких правительств изучена существенно хуже, чем деятельность и большевистского, и белых правительств: «Это проявилось в том, что российские и зарубежные авторы в своих работах заимствовали не только аргументы, но и язык героев своих исследований. Отсюда проистекали „кулацкий мятеж“, „бело-учредиловцы“, „белые банды“, а также „интернационалистский сброд“, „красные палачи“ и многое другое».

После обилия цифр, имен и цитат из документов следует вывод: «Ижевские рабочие проявили незаинтересованность как в белом, так и в красном режиме. Вместе с тем опыт правления в Ижевске „третьей силы“ показал, что демократическая власть в тех условиях была реальна только в виде „демократической диктатуры“, которая по своим методам и средствам осуществления политики мало чем отличалась и от большевистской, и от военной диктатуры. Развиваясь в этом направлении, политическая линия „третьей силы“ ижевских социалистов была если и не исчерпана, то сильно дискредитирована. Демократические лозунги без демократического наполнения не могли убедить в своей справедливости и полезности людей, поглощенных прежде всего решением сложной задачи — выжить в условиях полного развала и разорения. Не случайно поэтому, что в конечном счете повстанцам пришлось выбирать между Москвой и Омском: Гражданская война навязывала свои законы; оказалось, что у баррикады могут быть только две стороны, а стоящие посередине оказываются под перекрестным огнем».

Кстати, из этой статьи я узнал, что именно в бою ижевцев с большевиками последним пришлось впервые столкнуться с применением психической атаки, «так красочно воссозданной в кинофильме „Чапаев“». Завыл городской гудок, зазвонили колокола Михайловского собора, и под красно-зеленым знаменем ровные шеренги повстанцев пошли, так сказать, в никуда.

Олег Чухонцев. Меликой и вокабулами. Стихи. — «Знамя», 2003, № 4.

…………………………………

Леонид Шевченко. Степень родства. Повесть. Предисловие Татьяны Бек. — «Знамя», 2003, № 3.

Из предисловия к повести погибшего в прошлом году от рук уличных бандитов тридцатилетнего писателя: «Когда читаешь эту прозу — еще дрожаще живую, но уже необратимо посмертную, — каждый слог, и знак, и образ кажется вещим (зловещим), пророческим, колдовским предчувствием. Жизнь и смерть неразделимы и взаимоперетекают — границ нет. Бабушка приходит в сон к герою, чтобы оттуда показать внуку, какую церковь построили тут (там), где он еще жив…»

Прот. Александр Шмеман. Между утопией и эскапизмом. — «Вестник РХД», № 185 (2003, № 1).

«Все существующие системы взглядов, даже самые пессимистичные, уделяли место радости, но счастьем считалось что-то совсем иное. Никому и в голову не приходило, что жизненной целью человека должно быть счастье, и притом счастье, понимаемое как принятие исключительно пищи, одобренной Сельскохозяйственным департаментом США, и воздержание от таких опасных продуктов, как вода, хлеб, мясо, кофе, чай, не говоря уж о табаке и прочих вещах подобного рода. Радость находили скорее в небольших нарушениях всяких предписаний: побольше выпить, побольше посмеяться, иногда покуролесить по случаю праздников… Не удивлюсь, если скоро у нас будут в ходу рецепты, утопические рецепты, как веселиться, не нанося себе вреда, блюдя пресловутое счастье. Утопия — вещь всепроникающая, повсеместная, хотя мы еще не вполне всего достигли. Мы все еще загрязняем воздух, но завтра мы непременно станем благороднее.

<…> Существует это ощущение мира, как сотворенного, падшего и искупленного. Пока это триединое ощущение не распалось, наша культура, укорененная в Евангелии, никак не способна была впасть до конца ни в утопию, ни в эскапизм. И сегодня реальная интеллектуальная и духовная работа, стоящая перед нами, христианами, состоит вовсе не в том, чтобы просто сделать выбор между утопией и бегством от действительности, не в том, чтобы преподнести религию как некую успокоительную пилюлю, что-то вроде святой валерьянки. Настоящая наша задача — заново обрести то, что я называю фундаментальной христианской эсхатологией. Каким бы ни был „мир иной“ (а нам ничего о нем не известно), этот „мир иной“ прежде всего открывается нам здесь и сейчас. Если мы, я повторяю, не можем найти Царство Божие в Чикаго, Вильмингтоне, на Тайм-сквере и т. д., то мы никогда не найдем его нигде. И пусть те, кто надеется обрести его где-нибудь в Трансваале, поедет туда, если они могут себе это позволить. Они обнаружат, что там все то же самое, что и здесь.

<…> Эта фундаментальная христианская эсхатология нарушается как оптимизмом, ведущим к утопии, так и пессимизмом, ведущим к бегству от реальности. Если есть два еретических слова в христианском словаре, — это оптимизм и пессимизм. Эти два понятия совершенно противны Библии и христианству. Нам, христианам, необходимо восстановить эту единственную в своем роде веру, которая не имеет никаких, совершенно никаких иллюзий относительно зла. Мы попросту не можем себе позволить дешевенькую веру, требующую от нас всего-навсего бросить пить и курить, маленькую религию, обещающую нам „поющее завтра“, лишь только мы перестанем разрушать свое здоровье употреблением утреннего кофе. Наша вера основана на двух главных откровениях: „Так возлюбил Бог мир“ и: „Этот падший мир таинственно искуплен“».

Я дарю тебе свою любовь, передавай ее дальше… О явлениях Богородицы в Междугорье. — «Континент», № 115 (2003, № 1).

Пятидесятистраничная публикация, включающая в себя статьи от редакции и текст о. Анри Мартена «Междугорье». Здесь и обзор посланий Богородицы в Междугорье, множество свидетельств, их осмысление. Убежден, это надо прочитать. «Одни, может быть, только посмеются над этим, другие скажут: да вы с ума сошли! — третьи недоверчиво и осторожно решат — что ж, подождем, посмотрим… И все будут в своем праве. И все-таки есть один очень простой вопрос, который не может, не имеет права не обратить к себе любой человек, который нешуточно относится к своему пребыванию в этом мире: а вдруг?.. Вот это „а вдруг?“ и обязывает, по крайней мере с полной серьезностью и ответственностью, отнестись к тому, чтобы узнать все, что можно узнать о происходящем в Междугорье, попытаться разобраться в этом и столь же ответственно совершить свой выбор, какой бы он ни был. Но только для этого мы и предприняли настоящую публикацию».

Составитель Павел Крючков.

.

АЛИБИ: «Редакция, главный редактор, журналист не несут ответственности за распространение сведений, не соответствующих действительности и порочащих честь и достоинство граждан и организаций, либо ущемляющих права и законные интересы граждан, либо представляющих собой злоупотребление свободой массовой информации и (или) правами журналиста: <…> если они являются дословным воспроизведением сообщений и материалов или их фрагментов, распространенных другим средством массовой информации, которое может быть установлено и привлечено к ответственности за данное нарушение законодательства Российской Федерации о средствах массовой информации» (статья 57 «Закона РФ о СМИ»).

.

АДРЕСА: аналитический портал «Конструирование будущего»: http://www.future-design.ru

.

ДАТЫ: 28 августа (9 сентября) исполняется 175 лет со дня рождения Льва Николаевича Толстого (1828–1910).