Новый старый 1978-й. Книга шестая

Глава 3 «Олимпия»

Ровно через пять минут раздался стук в дверь и я впустил внутрь сначала Серёгу, а за ним Стива, Тедди и Лиз. Наш номер на них произвёл сильное впечатление своими размерами.

— Вот это да, — сказала Лиз, оглядывая наши хоромы. — Это что, королевский номер?

— Королевский люкс в полтора раза больше, двести сорок пять квадратных метров будет, — ответил я. — Есть еще президентский, он двести. А наш всего сто шестьдесят.

— Ничего себе, — сказал Тедди, присвистнув от таких цифр, — всего сто шестьдесят. У нас у каждого по сорок метров, а здесь в четыре раза больше.

— Ну так чьи гастроли в Париже через два часа начнутся? Правильно, наши. Я сейчас позову горничную и она отведёт Sweetlane к стилисту на первый этаж. Мы помощницу с собой не брали, придётся у местных куаферов ей укладку и мейкап делать.

Я позвонил по телефону на ресепшн и Солнышко отправилась придумывать себе новую модную французскую причёску и макияж. Маникюр я ей предложил сделать завтра, так как у меня появилась одна интересная идея по поводу него. Когда она выходила, то в этот момент нам привезли заказанный кофе с круассанами. Чувствую, я их здесь наемся на всю оставшуюся жизнь. Тедди сообщил, что договорился с местными телевизионщиками и они будут снимать наш концерт в «Олимпии». Он потом хотел сделать полнометражный фильм о наших парижских гастролях. Узнаю нашего неугомонного Тедди. Он готов снимать нас с Солнышком где угодно и когда угодно. Этот фанатик от кино ведь и в наш номер операторов, как пить дать, притащит.

В ответ я ему поставил задачу организовать съёмки нашего клипа в Ницце. Ориентировочно мы договорились на среду. Расстояние от Парижа до Ниццы шестьсот восемьдесят пять километров, так что туда долетим меньше, чем за час. Тедди обещал всё организовать и дал задание Лиз предварительно, как можно больше, узнать завтра с утра, а он уже объяснит, что ему нужно для этого. Лиз всё тщательно записала и стала выпытывать у меня, что я задумал. Я им с Тедди рассказал свою задумку и она им очень понравилась. Самое главное, необходимо было найти белый родстер, купе или кабриолет 50-х или 60-х годов. Навскидку я назвал две модели, которые бы меня очень устроили. Это Jaguar XK120 или BMW 1950 кабрио.

По поводу съёмок клипа на нашу песню «Небо» Тедди сказал, что средневековых замков, подобных английским, в Ницце и её окрестностях нет, поэтому он предложил снять его в Англии, когда мы туда в конце мая приедем для участия в королевском концерте..

— Я подумаю, — ответил я. — Лиз, тогда дополнительно узнай, пожалуйста, по поводу любого старинного замка здесь, в окрестностях Парижа. Если уж и здесь не найдём, тогда придётся до Лондона оставить.

Мы за минут двадцать обсудили наши дела и я предложил всем разойтись, чтобы подготовиться к концерту. Когда все выходили, я попросил Стива на секунду задержаться.

— Стив, — сказал я, — финансовые вопросы мы с тобой обсудим после концерта или завтра утром, а сейчас у меня к тебе вопрос. Я хочу купить себе пистолет Beretta 92. Как это можно сделать?

— Тебе его не продадут, — ответил Стив. — Я могу его купить на себя, у меня есть лицензия, и подарить тебе. Ты напишешь заявление в полицию и они тебе выдадут временное разрешение на его ношение.

— Хорошо. Сделай, пожалуйста. А то я чувствую себя голым без оружия. Нападение ирландских террористов на меня в Лондоне приучило меня более основательно и тщательно относиться к вопросам собственной безопасности.

Тут вернулась Солнышко, вся такая красивая и стала рассказывать в деталях, что с ней делали в салоне. Сразу было понятно, что с ней работали профессионалы высокого класса. Маша, конечно, молодец, но по сравнению с местными она была не очень.

— Надо здесь специальные журналы купить, — сказал я Солнышку, когда мы начали одеваться. — Это тебе пригодиться, да и Маша повысит свою квалификацию.

— Ты знаешь, — ответила мне подруга, — пока мне делали причёску и макияж, мастер мне всё подробно рассказывал, что он делает и как. Я его специально об этом попросила. Правда, он такой странный. Весь жеманный и похож своими манерами на девушку.

— Так он «голубой».

— Что значит «голубой»?

— Это значит, что он нетрадиционной сексуальной ориентации. То есть, он любит представителей своего же пола, то есть мужчин.

— А я и не знала, что такое бывает.

— В Советском Союзе гомосексуализм запрещён и уголовно наказуем. В Европе же это считается нормальным явлением.

— Да, странно у них тут всё устроено.

— В Древней Греции это было повсеместно, да и во многих странах тоже к этому нормально относились и относятся.

Про «розовую» любовь я ей рассказывать не стал. С неё и «голубой» на сегодня хватит. Хотя попозже можно будет с ней в стриптиз-клуб сходить. Нас теперь Неделин, как в Лондоне, не пасёт, пусть Солнышко посмотрит, а то она по поводу однополой любви вообще ничего не знает. Я знал, что в эту эпоху парижский район Пигаль традиционно являлся местом сосредоточения разнообразных кабаре, стрип-клубов, борделей и секс-шопов. Вот туда и заскочим с ней на часок. Я представляю, как будет охать Маша, когда услышит от Солнышка рассказы о местных проститутках, зазывающих мужчин прямо на улицах. А также, когда она ей в подробностях доложит о публичном раздевании француженок прямо на сцене перед многочисленными зрителями и разнообразных секс-игрушках, которые продают в специализированных магазинах для взрослых. Но сначала в «Мулен Руж» зайдём.

Во куда меня мои фантазии занесли. А теперь вернёмся к нашим насущным делам. Надо попросить Лиз помочь Солнышку с переодеванием во время нашего выступления. В Лондон надо Машу брать, а то Солнышку без помощницы трудно будет.

— Я вот о чем подумал, — сказал я своей подруге, когда мы выходили из номера. — Все звезды поп-музыки ездят на гастроли с кучей помощников. Стилисты, костюмеры, даже массажисты. А мы с тобой по рабоче-крестьянски втроём сюда приехали. Как ты будешь без Маши на концертах? Ты к ней уже привыкла и трудно тебе будет без неё.

— Я тоже об этом думала. Как-нибудь выкручусь.

— Как-нибудь не надо. Я сейчас попрошу Лиз помочь тебе сегодня. Я думаю, она не откажет.

— Спасибо. Мне одной с этими переодеваниями, действительно, непросто будет справляться.

— Нам надо кого-то нанимать. В Лондоне тоже будут у нас выступления, поэтому я предлагаю взять туда Машу. И тебе веселей саней будет, и поможет во всем. Я ей напишу песню на английском и она с нами выступит на королевском празднике.

— Вот здорово будет. Ты молодец, что придумал Машу взять с нами. А ей успеют сделать паспорт и визу до двадцать седьмого?

— Если я попрошу, то успеют. Позвоню принцу Эдуарду в Лондон, он же наш друг. Маше визу за тридцать минут сделают. Но только чур не ревновать меня к ней.

— Да не ревную я её уже. У неё свой парень есть в школе, она с ним своё свободное время проводит.

Ну да, если бы ты знала, с кем она на самом деле время проводит, ты бы нас обоих убила. Но тогда кого ей в помощь брать? Желающих много, но я им не доверяю. Да и Машу иметь под боком это очень удобно. Какой же красивый русский глагол «иметь», можно понимать его и так, и эдак. С тем, что делать с Машей, я решу сам. Сегодня позвоню после концерта Ситникову, принцу в Лондон и потом Маше. Завтра пусть бежит с утра фотографироваться и в ВААП, чтобы быстрее паспорт сделали. Также если мы решим этот вопрос без Маши, пусть у неё он уже будет. В любом случае он ей понадобится, когда она поедет с нами на гастроли. Не в мае, так в сентябре уж точно.

Свои концертные вещи мы уложили в сумки и вызвали белл-боя. Он помог нам всё это погрузить на тележку и спустить на лифте. Нас уже все ждали, поэтому я сразу подошёл к Лиз и озвучил свою просьбу. Она не то, что сразу согласилась, а даже обрадовалась моей просьбе. По её лицу было видно, что ей такое предложение очень понравилось и она с удовольствием поможет Солнышку.

Перед отелем мы увидели знакомую нам до боли картину — репортеры. Ну куда от них деться. Я было подумал, может какого арабского шейха тут ждут, но нет. Нам выкрикнули наши имена и помахали руками, что мол именно нас они все и поджидают. Надо будет узнать про второй выход из гостиницы. Вот зачем, спрашивается, Андропову за нами следить, репортеры и так всё расскажут и покажут. Мы специально пропустили вперёд наших английских друзей, чтобы нас могли сфотографировать втроём. Пришлось попозировать минут пять. Серега выдержал только минуту и ушёл, а Солнышку это дело, как всегда, нравилось. А потом я подозвал Тедди и мы уже с ним постояли немного под вспышками фотоаппаратов. Лишняя реклама ему не помешает. Пусть и во Франции станет известным благодаря нам. Тедди от этого, естественно, не отказался и вовсю улыбался репортёрам. Наши полицейские стояли в сторонке и внимательно следили за журналистами, но те были корректны и предельно вежливы.

Лиз мы взяли с собой в свою машину и уже впятером в заднем отделении Мерседеса поехали в концертный зал «Олимпия». По дороге Солнышко инструктировала Лиз, что ей надо будет делать перед концертом, во время и сразу после него. Я же сидел с Серёгой и обсуждал порядок песен во время нашего выступления. Стив в это время внимательно прислушивался к двум разговорам сразу.

Естественно, песни на русском языке мы исполнять во время этих гастролей не будем. Их просто никто не знает и не поймёт. Открывать концерт и начинать выступление необходимо с «Une vie d’amour», потом за ней и остальные пять песен на французском языке пойдут. «Belle» придётся ставить пятой. Солнышко к ней уже более-менее привыкла, так что после неё поставлю две своих, чтобы она смогла полностью придти в себя. После французских пяти у нас пойдут все наши английские и одна испанская, которых хватит на два часа. Значит, в общем концерт продлится где-то два с половиной часа без антракта. Мы это с Мари всё утро уточняли, поэтому я объяснял это только для Серёги и Солнышка, которая разговаривала с Лиз, но краем уха нас тоже слушала. Про то, как действует на женщин моя «Belle» я вслух произносить не стал, чтоб не пугать наших английских друзей. И мы ещё, помимо разговоров, успевали посматривать по сторонам, любуясь видами Парижа. Ехать нам от нашего отеля было минут десять, поэтому мы постарались быстро решить все свои вопросы.

Вот и «Олимпия», или официально Olympia Bruno Coquatri, неожиданно появилась перед нашим взором и мы подрулили к её главному входу. Ещё бы её не заметить, её узнает каждый по гигантскому красному рекламному щиту с козырьком на фасаде здания. Ну а если учесть, что на нем огромными светящимися неоновыми буквами было написано «Demo», а рядом располагалась огромная наша афиша, то становится понятно, что это всё вместе взятое произвело на нас впечатляющий эффект. Я знал, что в 1964 году именно в этом концертном зале выступили The Beatles. Перед ними, в первом отделении, пела французская певица и киноактриса Сильви Вартан. В нашем случае и первое, и второе отделение поём только мы, что говорит о нашей популярности и достаточности нашего репертуара для полноценного концерта. Нам на «разогреве» никто не нужен, мы сами кого хочешь разогреем своими песнями.

Вот к следующему разу обязательно напишу ещё семь песен, чтобы всё первое отделение концерта петь только на французском языке. Да и пластинка целая тогда получится. Я это и планировал сделать к середине июня, но гастроли случились очень для нас неожиданно. Мы приехали в «Олимпию» как раз за час до начала нашего концерта. Мари была на наших двух концертах в Москве и консультировалась с англичанами, поэтому всё оборудование должно быть такое же, как мы использовали в Союзе и какое я указал в райдере. Я думаю, что будет даже лучше. Это что касается светового оформления, дымогенераторов и видеопроектора.

Так как мы будем открывать наш концерт французскими песнями, я решил нашу рыцарскую «Holding Out for a Hero» поставить последней в первом отделении, чтобы после неё сразу уйти в гримерку и там переодеться. Лиз может просто не справиться с быстрым переодеванием Солнышка. В который раз добрым словом вспомнишь Машу.

Изначально «Олимпия» была театром, потом кинотеатром, а теперь концертным залом. Рядом со входом уже собирался народ. Они, узнав нас, махали нам руками. Не так импульсивно, как наши московские почитатели нашего таланта, но сразу было видно, что радовались от души. Девушки посылали нам воздушные поцелуи, а молодые люди ещё и хлопали в ладоши. Интересно, все билеты на наш концерт уже проданы или нет? Так как мы вошли в здание через центральный вход, то я не удержался и спросил у девушки в кассе, есть ли ещё билеты. Она меня сначала не узнала, так как что-то записывала на листке и ответила автоматически уже знакомое: «Все билеты проданы». А потом, когда подняла на меня глаза и узнала, то открыла рот от удивления. Понятно, что не ожидала увидеть того, чей портрет красовался на большинстве улиц и афишных тумб Парижа.

Нас уже вышли встречать двое из администрации концертного зала, которые нас и провели в гримерку. Наши сумки со сценическими костюмами нёс наш водитель, не англичанам же их нести, а полицейские продолжали по бокам охранять всю нашу группу. В этот раз я, наконец-то, заметил машину третьего полицейского-водителя. Это был неприметный «Peugeot», в котором шофёр так и остался сидеть в салоне, наблюдая за нами. Он тоже был в штатском, чтобы не привлекать к себе внимание окружающих.

Проходя все вместе по коридорам, мы ощущали запах именно театра, а не концертного зала. Пахло почти вековой стариной и непередаваемым ароматом театральных подмостков. Нам на английском языке, чтобы все понимали, по ходу движения обстоятельно рассказали, где и что находится. Гримерок было около десяти и нам предоставили самую большую, так как других выступающих сегодня не было. Мы оставили свои вещи и прошли на сцену. Тедди, увидев телевизионщиков, пошёл к ним, а один из полицейских продолжал везде сопровождать нас. Второй, Пьер, остался возле двери гримерки. Тоже правильно, нам на сцене достаточно и одного, а тут наши сценические костюмы остались.

Зал нас поразил своей красотой и изяществом. Всё было выполнено в красных тонах. Бельэтаж плавно переходил в ложи, которые располагались почти над сценой. Не было прямых линий, всё было закруглено и создавало эффект красных волн, накатывающих на тебя. Центрального прохода в партере зрительного зала не было, а были два боковых, в начале которых, ближе к сцене, уже расположились телеыизионщики со своими стационарными телекамерами. А вот третий был с портативной телекамерой и переносным видеомагнитофоном формата U-matic, который он таскал на ремне, перекинутым через плечо. С камерой он был соединён специальным кабелем. Оставалось два года и появится, с изобретением формата видеозаписи Betacam, новый класс устройств: камкордеры, совмещающие в одном корпусе передающую камеру и компактный видеомагнитофон. Именно с ним беседовал Тедди и мне стало понятно, кто будет снимать документальный фильм о наших гастролях в Париже.

Сцена была в два раза меньше, чем в КДС, но тоже немаленькая. Стив и Лиз сопровождали нас троих, внимательно знакомясь с окружающей обстановкой. Пол под ногами был блестящий и хорошо отражал верхний свет. В центре стояло дополнительное возвышение, почти как у группы Queen, когда они здесь выступали месяц назад. Оно напоминало наше лондонское, которое нам устанавливали в Одеоне. Огромные колонки стояли по бокам и в глубине сцены. То есть сцена была заполнена и мы на ней не потеряемся. Не в плане того, что заблудимся, а в смысле того, что не будем выглядеть маленькими и незаметными на фоне пустого пространства.

Арка с дискошаром была уже установлена и светотехники её начали тестировать. Трон и испанская гитара стояли в стороне за портьерой. На вершине возвышения с тремя ступеньками стояла не ударная установка, как у Queen, а синтезатор, ритм бокс и микшерский пульт. Серега сразу рванул туда и стал изучать то, с чем он сегодня будет работать. Всё было уже подключено и наш клавишник извлёк первые звуки из синтезатора.

— Всё, как моё, — крикнул довольный Серёга, так как было видно, что он всё это время переживал за то, как будут звучать его новые инструменты.

Всё повторялось, как в Лондоне. Только там перевозкой инструментов занимались люди Стива, а здесь французы. Хотя общее руководство этим процессом опять лежало на Стиве. Свой Gibson Flying V я всегда вожу с собой, а вот остальное музыкальное оборудование приходится брать второй раз в аренду уже на месте. Я хотел взять серёгин синтезатор и всё остальное и поместить в багажное отделение нашего бизнес-джета, но оно было очень маленьким, да ещё там находились наши чемоданы. Так что его пришлось оставить и Серёге лететь налегке.

На сцене было ещё человек десять работников, которым мне не пришлось долго объяснять, что я хочу от них. С первых их вопросов было понятно, что это профи и мы быстро поняли друг друга. В машине мы с Серёгой набросали полный список песен и их порядковые номера, напротив которых я поставил галочки, означающие, что во время их исполнения необходимо будет включать дымогенераторы. Ещё я отдал их старшему, который назвался Огюстом, видеокассету с нашими клипами и объяснил, в каком порядке они идут и на каких песнях их включать. Их было всего пять и завершать концерт будет пятая «We are the world». Там идут кадры съёмки в студии звукозаписи EMI в Лондоне всего нашего звездного состава, с которым мы скоро опять встретимся, только уже на концерте.

Так, с этим разобрались. Теперь следует быстренько прогнать песни. В принципе, это можно было и не делать, так как мы только вчера вечером выступали в «России». Нам, единственно, надо привыкнуть и запомнить их порядок исполнения.

— Солнышко, — обратился я к своей подруге, — у тебя нет такого ощущения, что наш последний концерт в Москве был очень и очень давно?

— Мне тоже так кажется, — ответила Солнышко. — Я это сразу ощутила, когда мы вышли на сцену. Хотя с последнего нашего концерта прошло меньше суток.

Ещё плюс к этому, надо было Серёге проиграть самостоятельно пару-тройку раз мелодию «Une vie d’amour», чтобы почувствовать её. Но он в самолёте внимательно, несколько раз, её прослушал и изучил ноты, поэтому он быстро разобрался с её исполнением. А потом мы в темпе проиграли и спели, как всегда, начало всех наших песен. Только мы закончили репетицию, как приперлись люди в штатском. Судя по четкости и слаженности их действий, да и по внешнему виду, это были сотрудники GSPR или если полностью расшифровать эту аббревиатуру, то Groupe de sécurité de la présidence de la République. А по нашему — группа безопасности Президента Республики.

Их старший, подполковник жандармерии или уполномоченный комиссар полиции, показал своё удостоверение нашему полицейскому, который тоже вынул свою ксиву и на этом вопрос был решён. Наш охранник пошёл в сторону гримерки во избежание конфликта интересов двух спецслужб. Теперь мы находились под охраной людей президента. Нам это не впервой, главное, чтобы нам не мешали выступать. Осмотрев всё тщательно, они удалились, оставив троих по углам сцены. Значит, скоро будет «Monsieur le Président de France», как в одноимённой песне Michel Sardou.

Ну что, пора переодеваться. Мы пошли в гримерку вместе с Лиз. У входа в неё стояли двое наших охранников, а по коридору ходил один из команды GSPR. В ней даже были оборудованы отдельные кабинки, так что дамы сразу удалились в одну из них, а мы с Серёгой переоделись в кожаные вещи. Я Серёгу предупредил, что перед последней песней, пока мы будем переодеваться в наши средневековые костюмы, пусть он сыграет попурри из французских песен, чтобы зал не заскучал и ждал нас под музыку. Лиз обещала справиться с переодеванием, но лучше бы это делала Маша. Я бы не так волновался.

Ну вот, мы все готовы и можно выходить. Занавес был закрыт и я посмотрел в «глазок». Ого, зал был полностью забит, кроме середины первого ряда, зарезервированного для президента и сопровождающих его лиц. На кассе я обратил внимание на цену за билеты. Так вот, в первых рядах билеты в долларах стоили 250 долларов, дальше 230, а остальные получались девятьсот франков, то есть по двести долларов за штуку. Значит, принимающая сторона получит ещё больше, чем я рассчитал. Всё правильно, присутствие самого президента подняло цену билетов ещё больше, но это наших французских поклонников не остановило. Побывать на нашей премьере и, одновременно, посидеть в зале рядом с президентом — это, действительно, двойное и дорогое удовольствие.

Только здесь не «Россия» и мои экспромты точно не прокатят. Но и стоять на сцене столбом, как истукан, нельзя. Значит, всё равно, придется импровизировать. Спеть с президентом мне не дадут, так как он будет сидеть в центре первого ряда и к нему будет нелегко подойти, но по залу походить с микрофоном, я думаю, мне удастся. Телекамеры особо проходы не загораживали, поэтому я мимо них спокойно проскочу. Но вот из динамиков под потолком раздались звуки французского гимна, знаменитой «Марсельезы», и в зал вошёл президент Валери Жискар Д’Эстен с супругой и дочерью, сопровождаемый охраной, и все сразу встали. В этот момент открылся занавес и получилось так, что публика стоя приветствовала, одновременно, и президента, и нас на сцене. Аплодисменты также можно было адресовать и нам, и президенту. Хотя люди смотрели не на главу Пятой республики, а на нас, так что большая часть оваций предназначалась, получается, именно нам.

Я поклонился президенту, его жене с дочерью и публике. То же самое сделали, одновременно со мной, Солнышко и Серёга. Знакомство друг с другом закончилось, все расселись на свои места и я подошёл к микрофону.

— Mesdames et messieurs, — обратился я к залу по-французски, не забыв сделать так любимый мною льезон между последней буксой первого слова и гласной, следующего за ним, соединительного союза, чтобы красиво зазвучал звук «з», — и лично господин и госпожа президент. Благодарю всех вас, что вы пришли в этот вечер на наш концерт в сей знаменитый и прекрасный храм искусств. Для всей нашей группы было очень неожиданным приглашение господина Валери Жискар Д’Эстена, но мы с удовольствием откликнулись на него. Мы рассчитывали приехать к вам только в июне и я только совсем недавно начал писать для этого песни. Поэтому к сегодняшнему концерту я написал пока пять песен на французском языке, одну из которых вы уже слышали. Все эти песни о любви, в том числе и о любви к Франции.

При этих словах раздались аплодисменты, говорящие от том, что мои слова понравились публике и она их по достоинству оценила.

— Первой мы исполним песню, — продолжил я, — которую я написал только сегодня утром, находясь ещё в Москве. Называется она «Une vie d’amour». Я её исполню вместе с нашей солисткой Sweetlane и надеюсь, что вы её полюбите. И песню, и солистку тоже.

Зал засмеялся и я почувствовал, что требовательная французская публика нас приняла и мы ей понравились. Пока я говорил, я внимательно вглядывался в сидящих в зале людей. Каких только знаменитостей мой взгляд не увидел. Помимо президента, там сидел весь музыкальный цвет Франции: Джо Дассэн, Мирей Матьё, Шарль Азнавур, Аманда Лир, Шейла, Далида, Франсуаза Арди. Также я узнал Мари Лафоре. Именно этой певице мы обязаны появлением песни «Манчестер и Ливерпуль», мелодию которой позаимствовало советское телевидение и много десятилетий использовало в программе «Время» для выпуска прогноза погоды. Но что поразительно, мне удалось разглядеть Владимира Высоцкого и Марину Влади. Значит, последний сон, в отличии того сна, где у меня родились две пары двойняшек, был в руку. Видимо, Владимиру Семеновичу разрешили выезд во Францию и он, сорвавшись со съёмок «Места встречи изменить нельзя», прилетел к своей жене в Париж. Да, я совсем не ожидал их здесь увидеть.

Ещё раз хочу себя похвалить, что поставил именно эту песню первой. Мы с Солнышком пели её просто великолепно, как пели «Я буду всегда с тобой». Когда стихли последние звуки мелодии, зал взорвался от восторга. Нет, публика не вскакивала с мест и не бежала к сцене. Просто они аплодировали нам так эмоционально, что было понятно, что Париж теперь наш. Мы с Солнышком поклонились ликующим зрителям и переглянулись между собой. Только влюблённые друг в друга мужчина и женщина могли её так исполнить. Да, первый наш выстрел и сразу стопроцентное попадание в яблочко. Скорее даже не в яблочко, а в сердца уже влюблённых в нас парижан.

Далее мы чередовались с Солнышком, исполняя наши французские песни по очереди. Каждая из них была хитом, а вместе они создавали впечатление настоящего праздника у зрителей. И вот дошла очередь до моей «Belle». Я объявил её и зал замер в ожидании. Если быть более точным, его женская половина. Ведь именно из-за неё нас так неожиданно и пригласили. Я решил, что пусть будет, как будет и запел её так, как не пел ещё ни разу до этого. Видимо, сам город, о котором пелось в самой этой песне и в котором мы сейчас находились, а также история любви, которая закончилась трагически, наложили отпечаток на моё пение, но я превзошёл самого себя. Женщины ждали этой песни и дождались её.

Мужья, держите ваших жён, иначе они все прибегут ко мне и разорвут мою одежду на лоскутки в качестве сувениров. Мне повезло, что вокруг было много президентских охранников. Девушки и женщины ломанулись к сцене с цветами. Все уже слышали её по радио и не раз, но вживую слышали впервые. Такого «Олимпия» ещё не видела за всю свою историю. Вся президентская охрана вместе со службой безопасности этого концертного зала блокировала подступы к сцене и не подпускали их к нам. Как и всегда, сотни цветов оказались на сцене, а женщины хором пели последний куплет. Я махнул Серёге и он стал наигрывать мелодию ещё раз. Это снизило накал страстей и успокоило публику. Через минуту довольная женская половина зала вернулась на свои места.

Жена президента и их дочь тоже были готовы бежать ко мне, но их удержала охрана. Солнышко также была слегка не в себе, поэтому я подошел к микрофону и стал благодарить публику за столь горячий приём, и что мы очень рады, что француженки так любят эту песню. На окончательное успокаивание публики ушло ещё пять минут. А француженки оказались ещё более эмоциональнее, чем наши советские девушки и женщины. Я думал, что наоборот. А оказалось, что я ошибся. Хорошо, что мы не в Италии. Там итальянок даже охрана не остановила бы. А что будет завтра, когда соберутся десять тысяч наших поклонников и поклонниц?

Ну что ж, продолжим наш концерт. Я взял испанскую гитару и спел «Песню музыканта». Она смогла перенастроить публику на другой, танцевальный, лад. Молодые девушки не выдержали такого «издевательства» над собой и стали пританцовывать в проходах. Проходы были широкие и они никому своими танцами не мешали. Затем пришедшая в себя полностью Солнышко исполнила свою «Nah Neh Nah» с барабанами Бонго, а я ещё два раза во время исполнения своих песен походил по залу и попел с радиомикрофоном в руках, подходя к танцующим девушкам и сидящим с краю прохода зрителям. В сторону президента я старался не направляться, чтобы не нервировать охрану. Они и так после моей «Belle» ещё как следует не отошли.

Первое отделение я закончил в рыцарских доспехах, а Солнышко в старинном английском платье. Публиках нас провожала на антракт стоя и бурными аплодисментами. Мы ещё раз все поклонились и ушли за кулисы. В гримерке первым делом Лиз помогла Солнышку переодеться и занялась её прической. К нам прибежал запыхавшийся Стив и стал, захлебываясь от восторга, говорить:

— Такого я ещё не слышал и никогда не видел. Новые французские песни просто супер, ну а «Belle» выше всяких похвал. Про реакцию женщин на эту песню мне рассказывали, но я такого не ожидал. Публика сегодня собралась солидная и то не выдержала. Хорошо, что ты предупредил администрацию по поводу охраны. Значит и в «Павильоне» необходимо будет её усилить. Это я беру на себя.

— Спасибо, Стив, — ответил я, отдыхая на мягком диване и мелкими глотками отхлебывая прямо из горлышка свою любимую минеральную воду «Perrier». — Без администратора невозможно работать, поэтому я тебе очень благодарен. Его просто с нами не выпустили из-за его национальности. Я еле уговорил руководство отпустить его в Лондон на королевский концерт.

— Я для этого в Париж и прилетел. Я как узнал, что вы летите только втроём, так сразу и решил лететь к вам на помощь. Мы же партнеры и у нас с вами долгосрочный контракт. Мы тоже удивились такой срочности со стороны французов, но теперь понятно почему. Они, конечно, молодцы и всё быстро организовали. Но так дела не делаются. У вас теперь должен быть в команде, хотя бы, администратор и стилист. А то Лиз у вас за стилиста, а я за администратора.

— А мне нравится, — прокомментировала наш разговор Лиз. — Тедди там и без меня справится, а я тут с молодежью любимым делом займусь.

— Солнышко, — обратился я к своей подруге, — ты видела, что в зале сидит Высоцкий с Мариной Влади?

— Нет, — удивлённо и, одновременно, расстроенно ответила она. — Там столько знаменитостей в зале сидело, аж глаза разбегались.

— Ты сама теперь знаменитость. Все они пришли послушать и посмотреть на тебя. Из французских певцов и певиц я узнал всех. А популярных актеров в зале тоже много сидело. Ален Делон, Сильвия Кристель, Жан-Поль Бельмондо.

— Да, я их тоже заметила.

В этой гримерке артистам было комфортно находиться. Кожаные диваны и кресла давали телу возможность расслабиться и отдохнуть. Нам в нашем Центре тоже надо будет такую же гримерку сделать.

— Лиз, — спросил я помощницу Тедди, — мне неудобно тебя просить о помощи. Ты видишь, в какой ситуации мы оказались. Но у нас ещё три с половиной концерта. Ты сможешь нам ещё на трёх помочь?

— Да без проблем, — ответила Лиз. — Я Тедди сейчас не нужна, поэтому могу с вами заниматься. Вечер у меня свободен, я только утром и днём занята. К тому же мне часто приходится работать стилистом и визажистом с актерами на съёмках клипов. Я уже на этом руку себе набила.

— Мне нравится, как Лиз работает, — сказала Солнышко, улыбнувшись. — Она настоящий профессионал.

— Раз Лиз согласна и тебе её работа нравится, тогда я Машу сейчас напрягать не буду. А по поводу Лондона мы позже решим, когда в Москву вернёмся.

Слава Богу, не надо никого из-за Маши обзванивать. Может и в Лондоне Лиз нам поможет, но с этой просьбой я попозже к ней обращусь. Ну что же, мы готовы и можно выходить.

— Серега, — обратился я к другу, — ты как?

— Нормально, — ответил тот. — Я тут симпатичных француженок в зале видел.

О, значит отошёл друг от иркиного влияния и сразу его на красивых девушек потянуло. Надо будет сегодня этот вопрос со Стивом обсудить. У меня идейка одна появилась, как друга окончательно спасти, но это только после концерта.

Зрители нас ждали и наше появление встретили, как возвращение старых друзей, бурными овациями. Президент во время антракта уехал, а вот его супруга Анна-Эймона и дочь остались. Ну тогда и мы начнём. Я обратил внимание, что Жасинта бросает на меня довольно откровенные взгляды, говорящие об её сильных чувствах ко мне. Девушка, конечно, симпатичная, но, всё-таки, дочь главы государства. Заведёшь с ней интрижку, а потом из-за этого разразится международный скандал. Я хоть здесь и нахожусь как лицо неофициальное, но всё-таки я член ЦК и приближённый к Брежневу человек.

Второе отделение мы с Солнышком отыграли легко. Его открыла Солнышко своей, уже ставшей суперпопулярный, «Believe». Зал нам постоянно подпевал, да и танцы в проходах продолжались. Завершили мы концерт, как и собирались, нашим английским гимном «We are the world». Но публика нас отпускать не хотела. Опять массово понесли цветы и стали просить исполнить на бис «Une vie d’amour». Похоже, она тоже может стать очередным неофициальным гимном теперь уже Франции. Меня так скоро гимнмейкером станут называть.

Что ж, мы согласились и ещё раз спели. Если публика так просит, почему бы ещё раз не спеть. «Belle» я по второму разы петь не согласился бы. Я даже на неё клип не собирался снимать, хотя Notre-Dame de Paris находился отсюда в двух шагах. Но если Тедди очень захочет, то тогда снимем. Эсмеральду сыграет, естественно, Солнышко, а остальных двух актеров Тедди сам найдёт. Можно, конечно, Серёгу попробовать, но он, наверняка, откажется.

Вот и закончился первый наш концерт на французской земле. Мы немного устали, но это вам не четыре с половиной часа в «России» выступать. Нам в гримерку несли цветы и визитные карточки. Интересный тут обычай сохранился. У нас такой до революции тоже был, но коммунисты его отменили, посчитав чисто буржуазным пережитком. Стоп, а вот эта визитка от Марины Влади с припиской мужским почерком и от руки: «Высоцкий».

— Стив, — обратился я к своему английскому другу, — можно тебя попросить найти в фойе вот этих двоих и пригласить их через час к нам в гостиницу в ресторан?

— Сейчас схожу, — ответил тот. — Эту французскую актрису я знаю ещё по фильму «Колдунья». Да и песни её тоже слышал. Если я не ошибаюсь, она вместе с русским мужем четыре года назад выпустила пластину их совместных песен.

Да, интересно будет встретится с Владимиром Семеновичем здесь, в Париже. В Москве его не застать, он часто бывает на гастролях. По два концерта иногда даёт, вот это силища. Я сидел и перебирал визитки, просматривая знакомые фамилии. Если не знал кого, откладывал в сторону. Спрошу у Стива, может он знает. Он во Франции по музыкальным делам всех знает. Он говорил, что их офис в Париже тоже есть, но он сам лично прилетел и нами занимается. То ли по старой памяти, то ли мы такие хорошие и прибыльные клиенты. Видимо, и то, и другое. О, а эта фамилия мне очень знакома, потому, что она принадлежит французскому президенту. Только это визитка не его, а его дочери Жасинты. Её надо сразу в карман убрать, чтобы Солнышко не видела. Потом решу, что с ней делать, но позвонить надо будет обязательно, а то очень невежливо получится.

Мы уже переоделись и тут вернулся Стив.

— Я договорился, — сказал он, довольный. — Марина и Владимир согласились через час подъехать в «Георг V».

— Спасибо, — сказал я Стиву и повернулся к Солнышку. — Ну что, посидим с Высоцким и Влади полчасика?

— С удовольствием, — улыбнулась она. — У меня папа очень его песни любит. Вот он обрадуется, когда я ему расскажу, что мы с Высоцким в ресторане сидели.

Мы отобрали самые красивые букеты себе, а остальное отдали Лиз. Она сказала, что найдёт им применение. Видимо, не раз сталкивалась с этой проблемой на съёмках и концертах. Надо будет потом спросить, что она с ними делает. Тут всё вокруг стоит денег, может на цветочный рынок их со скидкой продаёт. Если так, то это её дело. Цветов было довольно много, поэтому и прибыль могла быть неплохая. А может в какой дом престарелых отвезёт и там их раздадут старушкам. Всё им приятно будет. Оба варианта меня полностью устраивали, главное, чтобы не выбрасывала. А то как-то это неправильно.

Наши двое полицейских в штатском сопроводили нас до выхода. Был уже поздний вечер, но человек тридцать наших самых стойких почитателей ждали нас на улице и с возгласами радости обступили нас, прося автографы. Причём не только на фотографиях. Были у них наши английские миньоны и синглы, трое даже держали в руках наш первый англоязычный диск. Что поделать, такова судьба артиста. Мы втроём с этим быстро справились и направились к машинам.

Ещё в гримерке Стив сказал, что наше музыкальное оборудование и инструменты французы отвезут в «Павильон», чтобы оно хранилось там до нашего завтрашнего вечернего концерта. Молодцы, что ещё сказать. А мы, то есть наши фанаты, таскаем и возим его каждый раз с собой туда и обратно. Я только гитару с собой взял, куда ж я без неё. У меня дома есть вторая, которую я в Лондоне купил, но эту я люблю больше. Та у меня как запасная.

Когда мы вышли из Мерседеса перед входом в гостиницу, я сказал водителю и охранникам, что они до восьми утра могут быть свободны. Ещё в машине Стив мне передал бумажный пакет, в котором лежала небольшая, но тяжелая плоская коробка, завернутая в красивую упаковочную бумагу и ещё одна, но легкая.

— Это то, что ты просил, — сказал он, заговорщицки мне подмигнув. — Здесь не открывай, в номере откроешь.

Я сразу догадался, что там и сказал: «Спасибо». Что бы я без Стива делал в Париже. Конечно, что нибудь бы делал, но не столь чётко, быстро и эффективно. Он мне ещё в аэропорту сказал, что так как он прилетел сам, то никаких сопровождающих нам не нужно и он сам всё для нас организует. Вот он и организовывает, как в Лондоне.

Прежде чем подняться в номер, я с ним успел переговорить по поводу девушек из эскорта. Это не для меня, объяснил я ему. Это для Серёги. Приблизительный вкус моего друга в отношении женщин я знал, поэтому детально изложил Стиву задачу. Ещё в Москве я подумал об этом. Я видел, что Серега уже отошёл от влияния Ирки и стал обращать внимание на молоденьких девушек. Это было хорошим знаком и я решил этим воспользоваться. Но тут нужно было играть очень тонко. Задача была непростая.

— Если я правильно понял, — сказал Стив, — то нужна молодая девушка, выглядящая, как школьница. Она должна немного говорить по русски, уметь играть на фоно и разбираться в современной музыке.

— Всё правильно, — ответил я. — Она должна быть прекрасной актрисой и затащить вечером Серёгу в постель. Она сделает вид, что восхищена игрой нашего клавишника и попросит его показать, как он играет некоторые особо понравившиеся ей песни из репертуара нашей группы.

— Да, интересное задание для девушки лёгкого поведения. Но я сейчас позвоню в пару дорогих агенств, специализирующихся по таким вопросам, и постараюсь сделать это для тебя. И сразу перезвоню тебе в номер, чтобы ты был в курсе.

Если бы Серега знал, что я замышляю, он бы меня убил. Но всё это было придумано ради него. Я догнал Солнышко у лифта и мы поднялись в номер.

— Ты сегодня так сексуально пел, — сказала она, целуя меня, — что я тебя очень хочу прямо сейчас.

Ну что не сделаешь для любимой женщины, к тому же я ел сегодня мидии на ужин. Мы опробовали королевскую кровать и остались очень довольны. И кроватью, и друг другом. Ну точно, я стал уже как Орфей, который своим голосом творил чудеса. Вот и Солнышко влюбилась в меня из-за моего голоса, как и сотни женщин на сегодняшнем концерте. Они все завидовали Светлане, что она находится рядом со мной. А Солнышко просто была счастлива. Мы быстро ополоснулись, переоделись и пока моя невеста приводила себя в порядок, я рассмотрел подарок Стива. Эта была «Беретта» с двумя магазинами патронов и глушителем в одной коробке, а в другой подмышечная кобура для неё. Отдельно было приложено временное разрешение на меня, как на владельца. Молодец Стив, если он ещё и девушку для Сереги найдёт, я ему у скульптора Демченко его бюст сделаю и потом в Англии подарю.

Солнышко была полностью готова и мы спустились во внутренний дворик отеля, где было несколько ресторанов. Мы выбрали испанский и я предупредил метрдотеля, что если придут двое гостей, то мы будем сидеть здесь. Испанский я предложил потому, что хотел угостить Солнышко и Серёгу паэльей с морепродуктами. Серега подошел через три минуты. Он знал, что придёт Высоцкий с Влади, поэтому надел брюки и рубашку.

И вот показались наши гости. Ну настоящий майор Жиглов. Очень захотелось сказать, имитируя хрипловатый голос самого Высоцкого: «Я сказал: Горбатый!», но я сдержался. Я вышел из-за столика и пошёл навстречу им и первым поздоровался:

— Добрый вечер, Марина Владимировна! Добрый вечер, Владимир Семёнович!

— Ну ты даёшь, — сказал, усмехнувшись, Высоцкий. — После того, что мы сегодня видели и слышали в «Олимпии», просто Владимир.

— И меня тоже можно просто по имени, — сказала Марина, которой я, как настоящий сэр, поцеловал руку. — То, что ты творил на сцене, было просто восхитительно. Это какая-то магия, которая очаровывает.

— Я польщен твоим вниманием и комплиментом. Пойдёмте к нам и благодарю, что согласились с нами встретиться и пообщаться в дружеской обстановке. Позвольте вам представить нашу солистку и мою невесту Светлану. А это наш волшебник по клавишным Сергей.

Вот так мы и познакомились с Высоцким и Влади. Высоцкий заказал себе из спиртного водку, а Марина шампанское. По случаю нашего успешного дебюта в Париже, я заказал нам знаменитый французский яблочный сидр, чтобы поддержать Марину и отметить всем вместе наш триумф. Я специально выбрал полусладкий и крепостью всего три градуса, чтобы сидр нам не ударил в голову и был для Солнышка приятен на вкус.

Мы выпили за знакомство, а потом я поздравил Марину с прошедшим днём рождения. Ей 10 мая исполнилось сорок лет. Говорят, эту дату не отмечают, но я так понял из последующего разговора, что Владимир, всё-таки, устроил грандиозное празднование такой круглой даты своей жены в одном из русских ресторанов Парижа. Серега, в основном, молчал, но я сразу предупредил гостей, что мой друг не очень разговорчив.

И тут я, где-то в районе ресепшн, увидел Стива, разговаривающего с девушкой. Я догадался, что ему, всё-таки, удалось кого-то найти в последний момент и вызвать девушку к нам в отель. Поэтому он и не смог перезвонить мне перед нашим уходом. Я так понял, что он давал последние инструкции и будущая соблазнительница внимательно его слушала. Вот она кивнула, получила деньги и направилась к нашему столику. А ничего так, довольно миленькая и, по-моему, в серегином вкусе.

Вот она, проходя мимо, как бы случайно, увидев нас за столиком, заулыбалась и подошла ближе.

— Извините, что прерываю вас, — сказала она, обращаясь к нам троим по-французски, — вы ведь известная группа «Demo»?

— Да, — ответил я ей, удивившись её профессиональной актерской игре, которую, если бы я не знал заранее, невозможно было бы отличить от подлинных эмоций, — это мы.

— Я ваша большая поклонница. Не могли бы вы мне подписать вашу фотографию? Я даже из-за вас стала учить русский язык и очень ждала вашего приезда в Париж.

— Хорошо, давайте фотографию. А где вы учитесь?

— Я учусь в музыкальной школе по классу фортепьяно и знаю, как исполнять почти все ваши песни на фоно.

Серега встрепенулся, потому, что последнюю фразу она произнесла на довольно приличном русском языке. Ого, а Стив действительно постарался.

— Я знаю, как вас всех зовут. Вы André, вы Sweatlane, а это Serge. Я правильно всё говорю?

Мы все впятером заулыбались и я ответил:

— А вы неплохо говорите по русски. Так как вы учитесь на клавишника, значит вам должен больше нравиться Сергей.

— Да, он мой кумир. Я тоже хочу научиться играть на фоно, как он.

Вижу, Серёге девушка понравилась и он на неё стал посматривать с особым вниманием.

— А как вас зовут, очаровательная незнакомка?

— Женевьева, сокращенно для друзей Жени́.

— «Бела волна» или другое значение вашего имени — «честная».

— Да, всё правильно. Я хотела поговорить немного с Serge о музыке. Можно я его у вас украду на пять минут?

Серега кивнул, польщенный вниманием столь интересной особы, и они перешли за другой столик, чтобы нам не мешать.

— Забавная девушка, — сказал Высоцкий. — Предлагаю выпить за русских. Мы здесь за столом все русские, вот давайте за это и выпьем.

Мы с удовольствием выпили под такой тост и стали с Солнышком есть паэлью, которая очень понравилась моей подруге. Володя ел мясо с кровью, а Марина заказала себе какой-то легкий салат. Мы говорили о современной музыке, так как она нам была всем близка не на словах, а на деле. О кино, о картинах. Я много чего за свою жизнь изучил практически во всех областях искусства, поэтому легко переходил с одной темы на другую. Солнышко в этом плане знала не очень много, поэтому чаще молчала. Меня больше всего волновало, как бы не перепутать то, что ещё не случилось, а произойдёт в будущем. Вот я раз двадцать смотрел «Место встречи изменить нельзя», а Володя только начал сниматься в этом фильме. Но я читал книгу братьев Вайнеров «Эра милосердия», поэтому активно ссылался в разговоре на неё.

Краем глаза я поглядывал на наших голубков. Они о чём-то оживленно беседовали, а потом встали и пошли к роялю, стоящему в углу внутреннего дворика, где Серёга стал показывать Жени́, как играть нашу «Короли и королевы». Ну всё, теперь я за них спокоен. Молодец, девчонка. Так естественно себя вести — это надо иметь хороший актерский талант.

Мы ещё посидели минут пятнадцать, а затем стали прощаться. Все остались довольны встречей. Счёт принесли и я его просто подписал, даже не читая, так как был постояльцем гостиницы. Его потом включат в общий счёт и принимающая нас сторона всё сразу оплатит. После этого, как только мы поднялись к себе в номер, Солнышко сразу пошла спать, а я решил проверить здешний бассейн и немного поплавать. Я прямо в плавках, тапочках и халате спустился на лифте на первый этаж и прошёл в бассейн. Он был небольшой и по случаю позднего времени никого в нем не было. Хорошо то как, я даже немного взбодрился. Завтра утром отправлюсь, обязательно, в тренажёрный зал и в бассейн. Мне понравилось здесь плавать, поэтому каждое утро и вечер я буду сюда ходить.

В номер я вернулся свежим и отдохнувшим. Солнышко сладко спала. Я решил посмотреть на ночной Париж сверху, но не из спальни, а выйти на террасу из кабинета, чтобы не разбудить подругу. Да, красота. Что утром, что ночью — Париж прекрасен. И тут я услышал два хлопка, как будто открыли одновременно две бутылки шампанского. Я такие хлопки на всю жизнь запомнил ещё в Москве. После таких хлопков в тебя летят не пробки, а пули. В этот раз никакой угрозы в отношении лично меня или Солнышка я не почувствовал, значит пришли не к нам и не за нами. Звуки выстрелов из пистолета с глушителе были слышны этажом ниже, где тоже есть террасы, только там расположены королевские люксы, которые побогаче нашего будут и побольше.

Вставал вопрос: лезть мне в очередную заварушку или нет? Получить ещё одну головомойку от Андропова с Сусловым или сделать вид, что я мирно спал и ничего не слышал? А зачем тогда мне Стив Беретту купил? Одни вопросы, но ответ на них я уже прекрасно знал. Пусть мне опять скажут, что у меня шило в одном месте и я спокойно жить не умею, но я вмешаюсь. А как спокойно спать, если ты знаешь, что у тебя этажом ниже кого-то убивают? Я ведь сразу понял, что, как сказал Винни-Пух, «это ж-ж-ж неспроста!»