Ну, здравствуй, брат...

Глава 3. Гарри нужна помощь.

Я снова в Аннаполисе. Вот уже три дня, как я расстался с Анной в Салеме, после межконтинентального портального перелета. Нет, мы не смогли выклянчить у родителей коммуникационные зеркала, вдохновившие позднее Стива Джобса с его надкушенным яблоком, и общаемся по обычным сотовым. Что-то происходит. Мы оба находимся в ожидании перемен.

Экзамены за четвертый год обучения были сданы еще до двадцать четвертого июня, и мы с нетерпением ожидаем официального завершения семестра и всего учебного года. Первого июля начинались двухмесячные летние каникулы, что в Салеме, что в Аннаполисе.

Утром тридцатого июня, меня вызвал к себе начальник Академии. Честно говоря, я ждал нечто такого, после всего, что случилось на третьем туре Кубка Чемпионов. Прибываю в приемную, морские офицеры с интересом смотрят на кадета со шрамами. Секретарь, милая девушка с погонами лейтенанта, приглашает пройти в кабинет дяди.

В офисе адмирала Джеффри Гордона неяркое освещение. Шторы на окнах закрыты. Дядюшка сидит за столом в своем начальственном кресле.

— Сержант-кадет Гордон по Вашему приказанию прибыл, Сэр!

— Вольно, сынок. Присаживайся. Есть разговор.

— Сэр? — переспрашиваю я.

Но приятный голос справа от меня заставляет невольно повернуть голову, туда, где под стеной, увешанной гербами-трофеями от кораблей, частей, соединений и иностранных делегаций, стоит широкий дорогой кожаный диван и несколько глубоких кожаных кресел за длинным столиком.

— Джефф, неплохо, неплохо, — негромко произносит Альбус Дамблдор, — настоящий «морской волк», как я вижу.

— Стараюсь, Альбус, — отвечает ему дядя.

Самое невероятное кого можно было увидеть сидящим на диване в кабинете начальника Академии ВМФ США, так это директора Хогвартса. В его длинной темно-синей мантии с золотыми звездами, с длинной седой бородой до пояса, с очками-половинками на его изломанном в двух местах носе, с его небесно-голубыми глазами, которые как рентген, просто просвечивают тебя насквозь. Но самое интересное, это то, что директор Хогвартса сидит не один. Рядом сидит мой отец, который закинул ногу на ногу, скрестил руки на груди, и мрачно наблюдает за мной.

— Кадет! Займите свободное кресло, — командует адмирал.

Присаживаюсь, не сводя свой взгляд с Дамблдора, пару раз перевожу его на отца. Адмирал поднимается из кресла, выходит из-за стола и присаживается в кресло напротив.

— Виски, ром? Как всегда? — спрашивает он у Дамблдора и папы.

— Благодарю, Джефф, но распитие спиртных напитков в присутствии кадета… — усмехается Дамблдор, — да и времени у нас маловато.

— Я обязан проявить флотское гостеприимство, Альбус…

— Благодарю, но, возможно, чуть позже. Итак. Кратко. Темный Лорд возродился. Его сторонники уже возвратились к нему, и мы ожидаем в ближайшее время начала второй гражданской магической войны. Гарри чудом уцелел, на этот раз уже в прямом поединке с Волан-де-Мортом. Благодаря моей ошибке и ошибкам службы безопасности Министерства Магии, — директор Хогвартса исполнил легкий вежливый поклон в сторону папы. — Но, нам сейчас надо не проводить анализ наших ошибок, большинство из которых мои личные, а попытаться немного сыграть с нашим противником на опережение…

— Сколько авианосных групп вам потребуется, Альбус… — усмехнулся адмирал.

— Благодарю, Джефф, хватит и одной, скажем так, тактической группы… — весло подмигнул адмиралу в ответ Дамблдор.

— Одна тактическая группа в Хогвартсе действует уже четыре года, как их назвала дочь, кажется, «Золотое Трио», — подключился к беседе отец. — Высылаем им подкрепление, директор?

— Именно так, Ал. К сожалению, расстановка сил сейчас складывается не в нашу пользу. Вчера Большой Совет Визенгамота дружно отправил меня в отставку. Я конечно, Гордон, ценю вашу поддержку, но, как вы, наверное, заметили, что в Министерстве Магии и Визенгамоте мы теперь в меньшинстве.

— И этот бранный воин, мой сын, поможет нам одержать победу?

— Ну, не только он один… Энни, вам не надоело еще отрабатывать маскировку? — обратился Дамблдор к свободному креслу на дальнем конце стола.

Я поворачиваю голову и вижу, как медленно тают чары качественного Дезиллюминационного заклинания, и появляется Анна. Она счастливо улыбается, на ней великолепный светлый летний костюм уверенной в себе бизнес-леди, но волосы не собраны в высокую прическу, а красиво распущены по плечам. Солнечные зайчики от лучей, проникших через края штор, играют на них. Мы виделись всего несколько дней назад, а она такая разная… Черт, а это уже не нормально. Любоваться своей сестрой-близнецом? Встряхнув наваждение, я поворачиваюсь к командному составу.

— Как я вам и говорил, — смеется Дамблдор, — с подбором персонального состава второй отдельной тактической группы, так кажется, проблем не будет.

— Привет, Ал! — весело здоровается Энни. — Чур, я командир группы!

— Привет, Энни! — живо откликаюсь я. — Но Сэр, не мало ли двоих, одна ведьма и сквиб… мне позволят захватить с собой хотя бы мою М-16?

— Сынок, тебе предстоит отправиться в трехлетнюю служебную командировку, — отвечает мне адмирал. — Для всех твоих друзей и для преподавателей Академии, ты по семейным обстоятельствам переводишься в Сандхёрст. Это приказ и это не обсуждается. На кону не только судьба Волшебного Мира, но и судьба Великобритании, да и возможно, судьба всего остального мира.

— До того как вы оба попадете в Хогвартс, «по семейным обстоятельствам», пройдете процедуру распределения на факультеты, начнете обучение на пятом курсе, — продолжает Дамблдор, — у вас не будет никаких летних каникул. Июль и август вы проведете в загородном тренировочном центре мракоборцев в Фарнборо, где пройдете, так сказать, ускоренный курс молодого бойца-мракоборца. Мои старые друзья займутся вашей индивидуальной подготовкой, натаскают вас как боевых магов…

— Простите, сэр, но мне не совсем понятно, неужели пятнадцатилетний кадет может оказаться вам полезным? — спрашиваю я Дамблдора.

— Понимаешь, Ал, — обращается теперь именно так ко мне директор Хогвартса, — ты не поверишь, но буквально считанные единицы магов и ведьм в Волшебном Мире имеют опыт работы в силовых структурах и службы в армии или на флоте. Прежде всего, конечно, твои родители. Мистер и миссис Гордон, но они закончили в Сандхёрсте факультет разведки и контрразведки, а это специфическая подготовка. Кингсли Бруствер в юности служил в спецназе САС Вооруженных Сил, а теперь возглавляет службу безопасности Премьер-министра Великобритании. Талантливый, но, увы, охранник. Ну, хорошо — хорошо, спецназовец. А магические войны иногда принимали такой масштаб, что требовались, так сказать, полевые командиры. Хотя бы батальонного уровня. Ты ведь изучал предмет тактику, уровень взвод — рота морской пехоты США? Что такое удар, подавление, разгром, уничтожение? Что такое обход, охват, просачивание, маневр, фронт, фланг, тыл? Что такое организация управления, взаимодействия и связи? И что значит кризис в сражении и зачем нужен резерв? Адмирал Джеффри Гордон у нас, конечно, самый выдающийся воин, но я боюсь, что кроме армады авианосцев, стай подводных лодок, бригад морской пехоты и спецназа морских котиков, он нам ничем помочь не сможет…

— А я, стало быть, смогу, и без волшебной палочки…

— Не этой ли случайно? — спрашивает Дамблдор.

Я замечаю, что на столике, напротив моего отца, лежат соединенные небольшой перемычкой два обломка моей бывшей волшебной палочки из красного дерева…

— Будет, конечно, сложно, но мы попытаемся, — продолжает Альбус. Он берет свою волшебную палочку, слегка откашливается и… Теперь-то мы знаем, что за волшебная палочка была у Альбуса Дамблдора с апреля 1945 года. С легким треском, сопровождавшимся неяркой вспышкой света, волшебная палочка срослась в месте разлома. Как ничего и не было. Заклинание Репаро, эхом прозвучало в стенах начальственного кабинета.

— Боюсь, — произнес дядя, — секретарь заглянет к нам и очень настойчиво предложит кофе.

— Очень красивая девушка-лейтенант, я заметил, — откликнулся Дамблдор, убирая волшебную палочку в свою мантию, — Салем, если не ошибаюсь.

— Моя младшая дочь, Сандра, дорогой Альбус. Аннаполисская миссис Гордон не допустит появления у меня секретарши не из нашей семьи…

Я слышу их слова, но как завороженный смотрю, на свою воскресшую палочку. Неужели возможно отремонтировать, восстановить орудие — оружие волшебника, палочку, получившую такие разрушительные повреждения? Я протягиваю к ней руку, слегка прикасаюсь, ощущаю ее тепло, а затем, двумя пальцами отрываю ее от гладкой полированной поверхности.

— Нет, нет, пожалуйста, только не в моем кабинете! — произносит адмирал, вместо того, чтобы просто громко рявкнуть: «Оружие к ноге!» — У вас один час, кадет, чтобы попрощаться с друзьями, собрать свой баул и убыть в командировку. Вопросы?

— Сэр, один… последний вопрос. Если этот безумный колпак опять…

— Я провел с ним определенную, так сказать, разъяснительную работу, — ответил мне Дамблдор и продолжил. — Видишь ли, Алекс, за тысячелетнюю историю Хогвартса, чтобы студент не принял решения Распределяющей шляпы и, так сказать, самовольно убыл домой… это первый случай. Каждый год, после процедуры распределения, оставшись один в кабинете, я надеваю головной убор Годрика на голову и выслушиваю аргументы, по поводу принятых решений с распределением первокурсников на факультеты. Вам с Анной, наверное, известно, что когда в Великобритании рождается ребенок с магическими способностями, Волшебное Перо делает запись, самую первую запись в Книге… Доступ в это помещение, где они хранятся, имеет только действующий директор. По мере взросления и после поступления юного мага или волшебницы, ну ладно, юной ведьмы, личное дело, так, скажем, продолжает пополняться записями. И не важно, где этот британский волшебник потом учится, в Хогвартсе, в Салеме, в Шармбатоне, в Дурмстранге, в Бразилии, или… в Аннаполисе. Личное дело становится все толще и толще, все интереснее и интереснее. После того как мы ночью мило побеседовали с тобой у входа в Авалон, я вернулся в Хогвартс и шляпа поведала мне, что она сразу почувствовала, что ты не принял ее решения. И когда проходило распределение других ребят после тебя, увы, по алфавиту ты был один из первых, она немного, скажем так, растерялась. А когда оказалась на голове твоего брата, не рискнула на него давить, а, скажем, дала ему возможность выбирать. Дала Гарри возможность самому выбрать факультет. Тот, правда, заладил, точно так же, как и ты: «Только не в Слизерин! Только не Слизерин!» И она отправила его в Гриффиндор.

— У брата должок передо мной… но, сэр, вы уверены, что…

— Мне показалось, что ты меня понял сразу, но как для настоящего военного, которым все всегда надо обязательно говорить дважды, я повторюсь. Я провел с чертовой шляпой определенную воспитательно-разъяснительную работу. И чего это вы все боитесь Слизерина как черт ладана? Кингсли Бруствер, между прочим, закончил Слизерин, а половина Гордонов…

— Сэр, а Анна…

— Я думаю, наша обворожительная мисс Гордон, как настоящая ведьма, исполненная коварства и хитрости, сама сумеет договориться с этим дурацким колпаком, как ты выражаешься. И еще. В мракоборческом центре по вечерам, на сон грядущий, я подготовил вам обоим кое-какое занимательное чтение. Это полезно, так как вам придется в Хогвартсе подбирать команду. Формировать тактическую группу, а может и группы. Это так теперь называется, Джефф?

— Да, Альбус, почти. Подбор, обучение, воспитание и расстановка кадров, ничем не отличается, что на Флоте, что в Волшебном Мире…

Мужчины немного посмеялись.

— Ладно, Джефф, давай по маленькой, — заулыбался Дамблдор, — твоя дочь-лейтенант ведь не доложит миссис Гордон в Аннаполисе, а милая Энни — миссис Гордон в Лондоне, что мы в рабочее… хм… служебное время слегка…

— Подвели итоги постановки задач и оформления командировочного удостоверения… — улыбнулся в ответ дядя Джеффри, поднимаясь с кресла и открывая, скрытый за декоративным панно в виде дредноута небольшой мини-бар с подсветкой.

— Так почему Ал, тебя не устраивает Слизерин? — спросил Дамблдор.

— У них нездоровый бледный, землистый цвет лица, похожи на вампиров, дети подземелья, — отвечаю я, — половину времени проводят в темной пещере — берлоге, под озером, сырость наверное… Это вредно для здоровья. И солнце туда не заглядывает. Только сквозь толщу воды и через прозрачные своды их общей комнаты под дном озера. Даже, некоторые говорят, что голубовато-зеленоватая красивая подсветка не спасает. Это как смотреть на солнечный свет через стекло водолазного шлема, но со дна тренировочного бассейна для тренировок аварийного выхода из лодки…

— Бог мой! Спрошу Кингсли. А если серьезно? — восклицает и одновременно уточняет Дамблдор.

— Две трети Пожирателей Смерти закончили Слизерин, а может и больше, — называю я истинную причину. — Профессор, а не пора ли вообще прихлопнуть этот гадюшник?

— И наблюдать по регулярно обновляющимся записям в Книге, как их обучают в Дурмстранге? — просто и логично отметает Дамблдор мое сверх радикальное предложение.

Возразить нечего. Меня отпускают, дав один час привести себя в порядок, собраться и попрощаться с друзьями. Взвод желает мне успеха в Сандхёрсте, мы договариваемся поддерживать связь, и если что, то три отделения юных «морских котиков» спецназа в моем полном распоряжении. Анна сопровождает меня, народ оказывает ей вежливые знаки внимания, тем не менее, намекая, что служебная трехлетняя специальная командировка не будет уж очень тяжелой и обременительной. Хлопнув по банке пива в нашем чипке (чипок — чрезвычайная интенсивная помощь оголодавшему кадету), мы прощаемся, надеюсь, что не навсегда.

Убыв на знаменитый холм на берегу, с которого местные белокурые и все остальные «девы», распустив волосы, стеная и заламывая руки, провожают уходящие за горизонт корабли, я, Анна и папа, бросив последний (правильнее будет — крайний) взгляд на Аннаполисскую бухту, Академию и городок, стартуем с помощью межконтинентального портала.

После недолгого сумасшедшего вращения в соленом облаке морских брызг, мы отпускаем декоративный морской штурвал и плавно приземляемся на вершине небольшого холма. И тут же над нами с ревом проносится огромный реактивный лайнер, явно идущий на взлет. Добро пожаловать в Фарнборо, пригород Лондона! Туда, где в районе отчуждения авиационной базы британских ВВС, находится тренировочный центр мракоборцев.

* * *

Итак, сегодня, первого июля 1995 года, мы приступили к двухмесячной программе интенсивной подготовки молодого пополнения мракоборцев. Возле холма в Фарнборо нас встретила довольно колоритная, весьма живописная компания. Грозный Глаз Грюм, чем-то напомнивший мне незабвенного Джона Сильвера, кока «Испаньолы» у Стивенсона в его «Острове сокровищ»; Кингсли Бруствер, в своей мантии и шапочке, с серьгой в ухе, а ля этнический костюм африканского вождя; метаморфиня Нимфадора Тонкс, в этот день она была в образе прекрасной, заветной мечты моряка — белокурой длинноволосой вейлы.

Час на представление руководству и размещение в общежитии — и в бой! Сразу приступили к тренировочной программе, без лишних сантиментов и болтовни. Никаких лекций. Сразу практика, но по базовой методике: 1) показ боевого приема в целом; 2) краткий рассказ — объяснение; 3) показ по разделениям, медленно; 4) тренировка по разделениям; 5) тренировка в целом; 6) тренировка в целом в условиях противодействия «противника».

Нимфадора, которую бесит ее имя и мы называем по фамилии — Тонкс, оказалась веселой, смешной и подвижной девушкой. Еще неизвестно, кто быстрее и остроумнее, Анна или метаморфиня. С ней легко найти общий язык и приятно общаться. Сначала она попросила нас продемонстрировать то, что мы уже умеем. Отметив, что, в общем-то, уровень неплохой, гораздо лучше, чем можно было ожидать сначала, Тонкс корректирует наши ошибки, и мы снова и снова повторяем. Ей приятно подчиняться и даже можно слегка заигрывать. До того момента, пока сестра не треснет меня чем ни будь, когда я слегка увлекался. Хуже, когда подключается к занятиям Грюм. Блин, маньяк какой-то. Вот кто нам практически не дает возможность улыбаться!

Нас разместили в одноместных комнатах общежития. Занятия после завтрака, обед, один час на отдых, и занятия до ужина, до двадцати часов вечера. Ну, есть еще ритуальный чай в семнадцать часов. После ужина и душа, перед сном, так сказать, на сон грядущий, когда сил, чтобы шевелиться уже не осталось, мы изучаем материалы, обещанные Дамблдором. Это папки — личные дела студентов из Хогвартса. В добротных, толстых, солидных папках — переплетах. В них собраны записи, которые вело Волшебное Перо, есть замечания и добавления директора.

«Гарри Джеймс Поттер», «Рональд Биллиус Уизли», «Гермиона Джин Грейнджер», «Джиневра Молли Уизли». А вот, пожалуйста, «Фред и Джордж Уизли», у этих, конечно, одно «личное дело». Есть и другие активно действующие персонажи. Семья, детство, как, где и в каких обстоятельствах проявились магические навыки, обучение до и в Хогвартсе. Любимые и нелюбимые предметы. Сильные и слабые стороны. Увлечения, слабости…

Голова идет от цифр, описаний и фактов, но есть и непонятное. Есть и очень интересное. Например, Гермиона. Умница, отличница, но и зубрилка, и почемучка. И постоянно проходит мысль, что девушка в экстремальных ситуациях видит то, чего не видят другие, тоже не робкого десятка. Люк между лап Пушка, например. Умеет не только убеждать собеседника, но и если надо, умеет виртуозно врать, да так, что ложь от правды не отличишь. Устойчива к насильственному проникновению в ее мысли. Реальный мозг «Золотого Трио». Гениальный Начальник Штаба. А Поттер, как Жанна дАрк может гордо расхаживать, красиво гарцевать перед армией на коне, а всю рутинную, планирующую и руководящую работу, сделают его маршалы. Гермиона — маршал армии нашего Героя…

В отношении Гарри главная мысль — Темный Лорд тридцать первого октября 1981 года ненамеренно передал ему часть своих навыков и умений. Как пример — серпентарио, умение говорить со змеями. Ни дядя Джеймс, ни тетя Лили такими способностями не обладали. Никто в клане Поттеров, этим не отличался. Хотя, это я отметил уже от себя, бабушка Гарри из клана Гордонов, а у нас змееусты в далеком прошлом все-таки были. Возможно, произошла передача навыка генетически через несколько поколений. Квиддич — тут без комментариев. Боевые тактические приемы применения заклинаний схватывает на лету. Экспеллиармус — фирменный прием.

Рон Уизли. Основное — парень очень комплексует по поводу бедности, но более всего его беспокоит вечное нахождение в тени Великого и Ужасного Поттера. Роль верного оруженосца Рона иногда просто бесит. Вечно в тени, вечно на вторых ролях. Тоже самое и дома в Норе — Рон всегда в тени своих братьев, смелых, удачливых, хулиганистых, правильных, разных. Не знаю, почему тетя Молли вместо того чтобы бороться с комплексом неполноценности у младшего сына, то подарит ему свитер, регулярно одного и того же бордового цвета и обязательно без заглавной буквы имени как у других детей. Или бутерброды всучит, ни разу не положив именно с той начинкой, которую Рон действительно любит. В учебе Рон и Гарри примерно на одном и том же уровне. Хорошисты из-под качественной квиддичной биты.

Джинни Уизли. А вот эта барышня для Дамблдора загадка в загадке. Казалось бы в детстве все ясно — влюбленная в Героя дурочка. Но после общения с дневником Тома Реддла… В конце четвертого курса она продемонстрировала Летучемышиный сглаз на Фреде и Джордже, когда братья как-то достали ее своей опекой. Читая досье на близнецов, я не раз ловил себя на мысли, что, по-видимому, они никого и ничего не боятся. А тут… Вообще-то Летучемышиный сглаз — это древний боевой тактический отвлекающий прием, им нельзя убить противника (вообще-то можно, если позволить летучим мышам часик — другой погрызть свою жертву), им можно полностью закрыть противнику обзор, а пока враг будет отчаянно отбиваться от мышек, атакующих его голову с различных курсовых углов, высот и направлений, с ним можно сделать все, что хочешь. Можно брать просто голыми руками. Последний раз, задолго до Джинни, это заклинание в действии Дамблдор видел в сороковых годах, в исполнении Тома Реддла. Когда тот решил, то ли развлечь, то ли расшевелить своих прихвостней — прихлебателей, будущих Пожирателей Смерти. Напрашивается однозначный вывод, а какие еще подобные подарки, милый шестнадцатилетний Том преподнес одиннадцатилетней дурочке, доверившей свою душу черной тетрадке? А как ее учеба? Неплохо. Звезд с неба не хватает. Не круглая отличница, как Грейнджер. Но вот Империо на ЗОТИ, спасибо старине Барти Краучу младшему, ее не берет…

Каждый божий день одно и то же. Повторение, повторение и повторение. По разделениям и в целом. С отягощениями и без. С отягощениями — это когда Грозный Глаз начинает взрывать вокруг тебя все что можно. Или Кингсли Бруствер роняет что-нибудь сверху, а потом в медицинском пункте, придя в себя, ты уже не можешь вспомнить, что же на самом деле на тебя рухнуло. Тонкс не только тренирует, увлекая нас за собой, но и рассказывает. Например, скорость полета поражающей плазмы заклинания, примерно 80 — 100 ярдов в секунду. Медленнее, чем полет пули из огнестрельного оружия. Поэтому, увидев свет на кончике волшебной палочки противника, или зашевелились губы, произносящие заклинание, у тебя есть доли секунды, чтобы увернуться или выставить щит. И здесь решающую роль играет хорошая физическая подготовка. С этим у нас с Анной проблем нет.

Оказывается, Авада Кедавра, абсолютное поражающее, убивающее заклинание, может отражаться от твердых материальных объектов. Рикошетировать от камня, металла или дерева. Так что, гоблинские латы, а в более позднее время — только нагрудники или испытывающиеся сейчас так сказать, «бронежилеты», имеют право на существование. Один недостаток — они существенно сковывают движения сражающихся. Да и холодное оружие, мечи там и тому подобное, красующееся в коридорах Хогвартса и Авалона, не просто красивая ритуальная декорация. Маги в средневековье не особо утруждали себя качественным, настоящим боевым фехтованием. А зачем? Представляете себе ужас средневекового бронированного с ног до головы конного рыцаря-магла, которому встречный веселый клоун в островерхой шляпе и прикольном халате, одним движением своего меча, гоблинского, правда, изготовления, срезал прямо под рукояткой лезвие дорогущего дамасского клинка, привезенного как трофей из Крестового похода? А то и как говорится, от плеча до седла…

В конце июля мы в течение недели упорно осваиваем заклинание Патронуса. Пытаемся. Я пускаю только серебряный пар и точка! Блин, ну не идет, и все! Каких только приятных и счастливых воспоминаний я себе не представлял, не фантазировал! А у Анны, наконец, получилось. Как ни банально — львица. Я искренне надеюсь, что гриффиндорская. Рычит даже, зараза. Что Энни себе представила? Не говорит. Молчит, как партизан. А Тонкс безуспешно пытается мне помочь. В каком только виде, меняя образы и обличья, она передо мной не предстает. Ну, нет, вот еще эротических фантазий в бою мне только еще и не хватало. Ничего, как-нибудь получится, позднее. Еще целый месяц есть.

Кроме боевых приемов, с нами занимаются и маскировкой, и тайным проникновением, и перемещениями в абсолютной темноте, и вскрытием сейфов и помещений, и много — много всего такого в этом же роде. Боевыми трансфигурирующими заклинаниями занимаются только с Анной, я в этом — полный ноль. Как сказал папа, Макгонагалл лично займется со мной этим уже в Хогвартсе, а сейчас не стоит тратить драгоценное время. Нас учат теории и практике допроса пленных. По этическим соображениям я не буду это описывать, но подручных способов заставить человека говорить, когда он очень этого не хочет, довольно много. И не только способом Круцио.

Кстати, Аваду Кедавру и Империо нам не преподают. Почему — запрещено и точка! Но, например, есть убивающее заклинание Кор (Cor) Петрификус Тоталус. Абсолютное парализующее сердечно-двигательный центр и блокирующее электрическую проводимость сердца заклинание. Попасть только точно в грудь нужно. Противодействие? Примерно тоже, но это должен быстро исполнить напарник, а то наступает быстрая потеря сознания и далее еще есть минут пять на реанимацию в условиях клинической смерти. А дальше склеиваются ласты (у морячков) и в Хогвартсе (Авалоне) играет музыка. Но ты ее уже не слышишь. По крайне мере своими реальными ушами. У некоторых мракоборцев их нет уже при жизни. А у некоторых сумасшедших бывших мракоборцев — ноги, глаза и части носа. А бывшие мракоборцы вообще бывают?

Папа и мама иногда навещают нас, рассказывают о последних событиях. Однажды, с ними прибыл и Альбус Дамблдор. Поинтересовался нашими достижениями, а затем, загадочно сказал — На всякий случай! И вручил небольшие ленточки пергамента. Я прочел:

«Штаб-квартира Ордена Феникса находиться в Лондоне, по адресу: площадь Гриммо, 12».

Дамблдор подмигнул, сказал, что это на всякий пожарный случай и тут же спалил их своей волшебной палочкой, после чего и убыл. Объяснения нам уже давали папа и мама. Вообще-то, у нас с Анной голод на информацию. Сотовые телефоны в учебном центре не работают и с подругами сестра поговорить не может. Это понятно, жуткая секретность. Да и о нашем нахождении здесь знает только Гавейен Робардс, начальник Управления мракоборцев. Не знаю, как папа и Дамблдор уговорили его. Наверное, убедили, что в Салеме и Аннаполисе — полностью не совпадающая с Хогвартсом программа обучения первого — четвертого курсов? Вряд ли. Естественно, Министра Магии и его заместителей такой незначительной информацией обременять не стали.

Папа не стал подробно объяснять нам, что происходит с «Золотым Трио» и вообще, в Волшебном Мире, а интригующе намекнул, что двенадцатого августа у нас состоится так сказать, выездное занятие по теме «Допрос пленного». Родители быстро объясняют кто этот «пленный» и в чем его обвиняют.

* * *

Одиннадцатого августа, Анна попыталась отправить свою львицу к Джинни на площадь Гриммо с сообщением, поздравить с Днем Рождения. Пока не получилось. Рычит большая изящная кошка и все. Я смотрю на Энни, на ее напряженное, сосредоточенное красивое личико, вспоминаю наши вечерние беседы в Авалоне, на фоне красивого заката…

Двенадцатого, отец трансгрессирует вместе с нами прямо в холл мракоборческого управления, прямиком в секретный подземный комплекс Министерства Магии. У старших офицеров есть привилегия трансгрессии не в Атриум, для досмотра и проверки, а сразу, практически в свой рабочий кабинет в офисе. Быстрая регистрация в холле у дежурного по управлению, где мы с Анной получаем значки «Учебное занятие — дисциплинарное слушание», это для того, если нас все-таки по нашей личной глупости поймают, возьмут за всякое мягкое и теплое. Мы не успеваем задать отцу никаких вопросов, как он набрасывает на нас, как на двух канареек в клетке, фирменную фамильную мантию-невидимку, не такую идеальную, как мантия у Гарри, но в комплексе с Дезиллюминационным заклинанием, тоже ничего. Заставляет потренироваться перемещаться по холлу, не наступать друг другу на ноги. А это не так просто, когда ты не видишь своих ног даже под мантией и кое на кого все время натыкаешься.

Наконец, отец сопровождает нас на специальном лифте на нижний уровень и дальше, глубже, туда, где находятся залы судебных заседаний Визенгамота. Группа мракоборцев осматривает помещение для заседаний Большого Совета или суда полного состава. Тринадцать постоянных членов Визенгамота и пятьдесят человек на ротационной основе (один год полномочия), таков состав расширенного, так сказать, Большого Совета. Для рассмотрения дел лиц, обвиняемых в тех или иных нарушениях, проступках или преступлениях. Двенадцать, так сказать, постоянных членов, избираются на пять лет, кроме одного, пожизненного, наследственного. Вы знаете о ком это я.

Мы сидим с Анной под мантией тихо, даже дышать стараемся через раз. Отец и его пятеро коллег-мракоборцев, занимают свои места внизу у выходов с трибун. А трибуны расположены вкруговую, амфитеатром. Внизу — небольшая площадка с установленным в центре на постаменте, высоким с твердыми подлокотниками креслом.

Через минут пять томительного ожидания, зал начинает заполняться волшебниками в темно-синих мантиях с вышитой серебряной буквой «В» на левой стороне груди. Наконец, появляется Корнелиус Фадж, кажется, рыжий рядом с ним, это кто-то из Уизли. И еще несколько теток, рассаживаются рядом. На лицах нежно-трепетное ожидание. Черт, где брат-то? Время уже.

Наконец, дверь распахивается и появляется Гарри. В футболке, джинсах и кроссовках. А мы с Анной как на парад оделись! Хоть и под мантией. В мрачном зале суда сразу воцарилась тишина.

— Вы заставили нас ждать, — проговорил мужской голос.

— Прошу прощения, — сказал Гарри. — Я… я не знал, что время изменили.

— Визенгамот в этом не виноват, — возразил голос. — Утром к вам была послана сова. Садитесь.

Мы с Анной усмехаемся. Наверное, сестра подумала тоже, что и я. А сова, не нашедшая Гарри на Тисовой улице в Литтл-Уингинге, не доложила в Министерстве, что не смогла доставить письмо адресату в руки лично? Или просто швырнула письмо в камин и свалила? Конечно, ведь это бесплатная доставка, кнаты не заплатят, воды и совиных вафель за такое письмо не предложат. На площадь Гриммо она не летала…

— Очень хорошо, — сказал Фадж. — Обвиняемый явился — наконец-то. Можно начинать. Вы готовы? — крикнул он кому-то из сидящих.

— Да, сэр, — откликнулся услужливым голосом рыжий, сидящий на самом краю переднего ряда.

— Дисциплинарное слушание от двенадцатого августа объявляю открытым, — звучно провозгласил Фадж, и рыжеволосый тотчас начал вести протокол. — Разбирается дело о нарушении Указа о разумном ограничении волшебства несовершеннолетними и Международного статута о секретности Гарри Джеймсом Поттером, проживающего по адресу: графство Суррей, город Литтл-Уингинг, Тисовая улица, дом номер четыре. Допрос ведут: Корнелиус Освальд Фадж, министр магии; Амелия Сьюзен Боунс, глава Отдела обеспечения магического правопорядка; Долорес Джейн Амбридж, первый заместитель министра. Секретарь суда — Перси Игнациус Уизли…

— Свидетель защиты — Альбус Персиваль Вулфрик Брайан Дамблдор, — произнес негромкий голос.

Дамблдор неспешно шел через зал, в своей длинной темно-синей мантии.

— А… Дамблдор, — произнес Министр. — Да. Значит, вы… э… получили наше… э… сообщение о том, что время и… э… место слушания изменены?

— Мы с вашим посланием, должно быть, разминулись, — дружелюбно сказал Дамблдор. — Но по счастливой случайности я прибыл в Министерство на три часа раньше, так что все в порядке.

— Да… хорошо… нам, видимо, нужно еще одно кресло… Уизли, будьте добры…

— Не беспокойтесь, не беспокойтесь, — приятным тоном сказал Дамблдор. Вынув волшебную палочку, он легонько ею взмахнул и создал мягкое кресло.

— Да, — сказал Фадж, шурша пергаментами. — Хорошо. Итак…

— Свидетель защиты — Александер Гордон старший, — произнес низким басом папа. А затем встал с первого ряда и направился к Дамблдору и Гарри.

— Гордон… э… я предполагал, что вы сегодня на службе… — растерялся еще больше Министр.

— Именно так, сэр, — произнес громко отец, и взмахом волшебной палочки создал высокое деревянное кресло с гербом Авалона на спинке. — Но привилегии, знаете это такая странная вещь, бывает, столетиями ими не пользуешься, а вот раз и на тебе!

Я чуть не произнес — Круто! Но точный удар локтем между ребер от сестренки не дал моим эмоциям обрести звуковую демаскирующую составляющую. В рядах волшебников наблюдалось заметное оживление и могу поклясться, что Дамблдор слегка подмигнул папе. Пока я восстанавливал нарушенное дыхание, Фадж, уже возился с пергаментами, но, наконец, извлек из лежащей перед ним стопки нужный лист, набрал побольше воздуха и стал читать:

— «Подсудимому вменяется в вину нижеследующее: то, что он сознательно, намеренно и с полным пониманием незаконности своих действий, получив ранее по сходному поводу письменное предупреждение от Министерства Магии, второго августа нынешнего года в девять часов двадцать три минуты вечера произнес заклинание Патронуса в населенном маглами районе и в присутствии магла, что нарушает статью «С» Указа о разумном ограничении волшебства несовершеннолетних от тысяча восемьсот семьдесят пятого года и раздел тринадцатый Статута о секретности, принятого Международной конфедерацией магов».

— Вы — Гарри Джеймс Поттер, проживающий по адресу: графство Суррей, город Литтл-Уингинг, Тисовая улица, дом номер четыре? — спросил Фадж, глядя на Гарри поверх пергамента.

— Да, — сказал Гарри.

— Вы получили три года назад предупреждение от Министерства по поводу незаконного применения волшебства?

— Да, но…

— И тем не менее вечером второго августа вы заклинанием вызвали Патронуса? — спросил Фадж.

— Да, — сказал Гарри, — но…

— Понимая, что вам воспрещено применять волшебство вне школы, пока вам не исполнилось семнадцать лет?

— Да, но…

— Понимая, что вы находитесь в районе, изобилующем маглами?

— Да, но…

— Вполне понимая, что в данный момент в непосредственной близости от вас находится магл?

— Да, — сказал Гарри, — но я сделал это только потому, что на нас…

— Вы смогли вызвать полноценного Патронуса? — внезапно произнесла волшебница с моноклем громким низким голосом.

— Да, — ответил Гарри, — потому что…

— Впечатляюще, — сказала, глядя на него, теперь и мадам Боунс. — Настоящий Патронус в его возрасте… Чрезвычайно впечатляюще.

— Дело не в том, насколько впечатляющем было это волшебство, — брюзгливо проговорил Фадж. — И если разобраться, то чем более впечатляющем оно было, тем хуже — ведь школьник сделал это на глазах у магла!

— Прошу простить мою дерзость, сэр, — внезапно раздался голос папы. — Маглы не видят заклинание Патронуса. Такой вывод я сделал по результатам анализа боестолкновений прошедшей войны, там, где мракоборцы на глазах маглов вступали в схватку с частью… э… поднявших мятеж и перешедших на сторону Темного Лорда дементоров. Так что, район «изобилующий маглами» ничего не мог увидеть, сэр. И кузен Гарри, тоже.

У Фаджа перехватило дыхание. Он закашлялся.

— Это… э… кхе… не важно, Гордон. Видят они или не видят. Может быть, и не видят, но возможно чувствуют. А этих данных у вас случайно нет? И то, что сделал Поттер — это грубейшее нарушение Указа и Статута!

— Я сделал это, чтобы прогнать дементоров! — громко сказал Гарри.

— Вот! Что я говорил! Что и требовалось доказать! Гордон! Немедленно прекратите подсказывать и помогать злостному нарушителю выкручиваться! — выкрикнул Фадж.

— Дементоров? — переспросила мадам Боунс. — Что вы хотите этим сказать, молодой человек?

— Я хочу сказать, что в том проулке на меня и моего двоюродного брата напали двое дементоров!

— Дементоры в Литтл-Уингинге? — спросила мадам Боунс. — Ничего не понимаю...

— А я вам объясню. Дементоры — отличная выдумка для того, чтобы вывернуться. И с подачи начальника отдела специальных операций Управления мракоборцев!

— Я не вру! — громко заявил Гарри. — Их было двое…

— Довольно, довольно! — воскликнул Фадж, поворачиваясь и отвешивая ехидный поклон в сторону папы и Дамблдора. — Действительно двое! Увы, я вынужден…

— Протестую! — вдруг опять громко произнес отец. — Требую расширить обвинение, сэр! Вскрылись новые факты!

Фаджа, кажется, слегка заклинило. Головы всех присутствующих повернулись в сторону папы, поднявшегося с кресла и держащего в руке пергамент.

— С вашего позволения, сэр! — продолжил громко говорить отец в мгновенно наступившей абсолютной тишине. — Это просто возмутительно, но операторы системы «Надзор» забыли нам доложить, что Поттер в девятнадцать часов двадцать минут второго августа, произвел перемещение в пространстве способом одиночной трансгрессии. Вот письменный рапорт — объяснительная от дежурного оператора! А вот второй документ, уже из Трансгрессионного управления, подтверждающий, что возле дома номер четыре по Тисовой улице совершено перемещение по маршруту Литтл-Уингинг — Косой переулок. Суд должен выяснить, зачем подсудимый посетил конечную точку маршрута, если все магазины, лавки и банк в это время уже не работают. И после вызова Патронуса, до полуночи, зафиксированы еще два трансгрессионных перемещения…

— Гордон! Вы что утверждаете, что Поттер умеет трансгрессировать?

— Вот документы, сэр!

— Это невозможно! Вы опять несете чушь!

— Тогда кто трансгрессировал рядом с домом на Тисовой улице? Или трансгрессию в городке, возле дома с единственным несовершеннолетним волшебником невозможно отследить?

Повисла пауза. Фадж и отец молча сверлили друг друга глазами. В зале постепенно стал нарастать гул голосов, обсуждающих эту новую проблему. Дамблдор кашлянул. В зале суда снова стало очень тихо.

— Мы уже вряд ли выясним, кто именно трансгрессировал возле дома, но Дадли Дурсль был не единственным свидетелем присутствия дементоров в том переулке, — сказал Дамблдор.

Надутое лицо Фаджа вмиг сделалось дряблым, точно из него выпустили воздух.

— Боюсь, Дамблдор, нам некогда слушать новые байки. Хватает баек Гордона с его «Теорией заговора»…

— Я могу ошибиться, — произнес Дамблдор, — но мне кажется, что согласно Хартии о правах подсудимому дается возможность представлять свидетелей в свою защиту…

— Ну ладно, ладно, — согласился Фадж.

Рассказ миссис Фигг звучал так, словно она в лучшем случае видела дементоров на картинке. Но когда она описывала ощущения, испытываемые человеком при их приближении, стало звучать более-менее правдоподобно.

— Значит, вот это вы и видели? — спросила Амелия Боунс.

— Да, так оно и было, — ответила миссис Фигг.

— Очень хорошо, — сказал Фадж. — Можете идти… О, Мэрлин! Что еще, Гордон?

Папа опять стоит на ногах и готовится произнести речь:

— Сэр, в отчете оператора системы «Надзор» говорится, что в двадцать один час двадцать минут, ровно за три минуты до применения Поттером заклинания Патронуса, кто-то неизвестный, произвел заклинание Люмос. А это как понимать, сэр? Я посмотрел все документы, которые секретариат подготовил к настоящему слушанию и любезно представил, в том числе и пожизненному члену Визенгамота…

— А можно не тыкать нам своей привилегией, а?

— Как вы выразились, сэр, моя «Теория заговора» имеет место быть. Поттеру вменяют в вину произнесение и исполнение заклинания Патронуса в присутствии магла, в густонаселенном маглами районе. А вот документально зафиксированное дежурным оператором системы «Надзор» в двадцать один час двадцать минут заклинание Люмос. А вот зафиксированное еще и Трансгрессионным управлением перемещение по маршруту Литтл-Уингинг — Косой переулок в девятнадцать двадцать, еще до эпизода с Патронусом. И его и еще пару чуть более поздних перемещений, Поттеру в вину никто почему-то не ставит. Ведь для членов Визенгамота не является секретом то, что по понятным причинам, Трансгрессионное управление внимательно следит за всеми попытками трансгрессионных перемещений в Литтл-Уингинге? Так как это понимать? Кто еще там «шалил» в это же время? Если не ошибаюсь, никакого служебного расследования, допроса подозреваемого и предварительного слушания не было! Почему не проверили его волшебную палочку еще второго августа на последние произведенные заклинания? Сразу обвиняемый и суд Визенгамота полным составом? Так, сэр? Веритасерум к несовершеннолетним применять нельзя. Но что мешало изъять воспоминания у подсудимого в период между девятнадцатью и двадцатью двумя часами и просмотреть их в Омуте Памяти?

Великолепно! Папа так красиво обул этого напыщенного индюка Фаджа! Вот он на наших глазах багровеет и начинает раздуваться, как индюк перед Днем Благодарения у наших милых заокеанских друзей…

— Спасибо, Алекс, я потрясен не меньше нашего уважаемого Министра, ваша «Теория заговора», подозрение насчет кого-то, наблюдавшего за Гарри и возможно, я повторюсь, возможно, действовавшего с дементорами сообща, красива и документально обоснована, — произнес Дамблдор, заполняя звенящую паузу, — но все-таки вернемся к показаниям свидетеля.

— Не знаю, не знаю, — первая пришла в себя мадам Боунс.

— Дементоры Азкабана случайно наткнулись в переулке на юного волшебника? И ими командовал таинственный незнакомец? — язвительно проговорил обретший дар речи Фадж. — Вероятность крайне мала.

— Ну, вряд ли, кто-нибудь из нас думает, что дементоры могли оказаться там случайно, — непринужденным тоном заметил Дамблдор.

Дальше последовала уже ожесточенная перепалка Фаджа с директором Хогвартса, в которую жеманно влезла Долорес Амбридж. Наконец, дискуссия о причастности сотрудников Министерства Магии к нападению дементоров на Гарри опять вернулась к истокам, и как выразился Фадж:

— Мы собрались, чтобы установить, нарушил ли Гарри Поттер Указ о разумном ограничении волшебства несовершеннолетних!

— Совершенно верно, — отозвался Дамблдор, — но вопрос о присутствии дементоров в этом проулке имеет прямое отношение к делу.

Опять дискуссия вертится вокруг вопроса, имеет ли Министерство Магии право вмешиваться в дела Хогвартса или нет? И даже Добби вспомнили с тортом летающим. Отец опять попытался было предъявить какие-то документы, но Дамблдор одобряюще — останавливающе похлопал его по плечу, не давая довести Фаджа до вероятного инсульта.

Дамблдор напомнил Фаджу, что Министерство Магии не имеет права наказывать учеников Хогвартса за проступки, совершенные в школе. И не имеет права отбирать волшебные палочки, пока обвинение не доказано.

Наконец, Дамблдор упрекнул Фаджа в попытке менять законы на каждом шагу и пристыдил Визенгамот, рассматривающий такие мелкие вопросы, как использование волшебства несовершеннолетним полным составом.

— Насколько мне известно, — продолжал Дамблдор, — нет такого закона, который предписывал бы этому суду карать Гарри за всякое волшебство, что он когда-либо совершал. Ему предъявили конкретное обвинение, и он привел доводы в свою защиту. В том числе мы услышали и довольно интересную, как вы выразились, «Теорию заговора». Все, что Гарри, мистер Гордон и я можем теперь делать, так это только ждать вашего вердикта.

Пауза, мы беспокоимся, как будет проходить процедура голосования. Оказывается, что все очень просто. Открытое голосование простым подъемом руки.

— Кто за то, чтобы оправдать подсудимого по всем пунктам? — прогудел голос Амелии Боунс.

Много рук… больше половины! Намного больше!

— Кто за то, чтобы признать подсудимого виновным?

Единицы. Ура! Победа! Мы с Анной готовы сорваться с места, еле сдерживаем себя. Наблюдаем, как быстрым шагом покинул зал заседания Дамблдор. Не верящий до конца в свое оправдание, Гарри, на негнущихся ногах, покидает свое кресло подсудимого, шагает все увереннее и увереннее, а у самой двери переходит на бег. Медленно зал суда пустеет. Члены Визенгамота расходятся. Наконец, остается отец и пара его офицеров. Я срываю с себя и с Анны мантию-невидимку и мы, уже не сдерживая себя, орем что-то звонкое и задорное, ну и крепкие братские объятия никто, конечно, еще не запрещал.

* * *

Тренировочный цикл в Фарнборо подходит к концу. Мы сдаем что-то типа выпускного экзамена на полосе препятствий, где в условиях «максимально приближенным к боевым», демонстрируем полный комплекс боевых магических приемов. Это нам знакомо по Авалону. Единственное, что кроме еще и трансфигурации у меня никак не получилось, это заклинание Патронуса. Просто бесит, что Поттер хоть в чем-то меня превзошел! Анна мило успокаивает, говорит, что серебристый пар у меня валит из волшебной палочки так, как из паровоза «Хогвартс-экспресс». Острит, стерва, что в этом тумане — дымовой завесе дементоры меня просто никогда не найдут.

Наконец, получив напутствия и советы Грозного Глаза и Кингсли, а так же милый поцелуй в щечку (там, где шрамы) от Тонкс, мы возвращаемся в Авалон за пять дней до первого сентября. Что-то типа честно заслуженных коротких каникул для сборов в Хогвартс. Хотя все, что нам необходимо для пятого курса, уже подготовили наши расторопные эльфы.

Кажется, судя по поведению родителей, по установившейся традиции, после ужина мы получим родительское благословение на дальнейшую учебу и выполнение секретного задания Дамблдора. Кстати! Может быть папа и мама, наконец, сообщат нам более подробно, в чем оно точно заключается, и наконец, мы перейдем к детальной планировке предстоящей кампании? Хотя, я вижу, что у отца явно плохое настроение. Наверное, его отношения с Министром Магии после слушания от двенадцатого августа вряд ли можно назвать деловыми или рабочими.

Мы сидим с Анной в креслах, лицом к лицу с папой и мамой, сидящих напротив нас на их любимом диванчике. Я замечаю, что родители заметно волнуются, они… держатся за руки. Пауза немного затягивается. Наконец, отец вздохнул:

— Алекс. Анна. Наверное, нам надо было поговорить на эту тему гораздо раньше, но здесь не только наши желания, но и вопрос государственной безопасности, судьбы Волшебного Мира в том числе. И мы с мамой, как служащие силового ведомства Министерства Магии и соответствующего ведомства немагической Великобритании, не совсем свободны… Дело в том, что вам предстоит серьезное дело. И я не об учебе в Хогвартсе, хотя, это более чем серьезно. Вам предстоит подготовить группу боевых магов из числа достойных студентов школы, подготовить их к предстоящей второй гражданской магической войне. И в условиях, как вы, наверное, и сделали вывод из слушания от двенадцатого августа, в условиях… прямого противодействия Министерства Магии. И между нами не должно больше остаться никаких тайн, никаких секретов. По крайней мере, семейных. Да и Дамблдор… наконец согласен…

Пауза. Мы с Анной молчим. Ощущение, что время просто застыло, сгустилось вокруг нас. Я это чувствую всеми органами чувств, каждым своим нервом…

— Энни, дочка… — заговорила мама тихим голосом, — у тети Лили в восьмидесятом году, тридцать первого июля родились… близнецы, двойняшки… Гарри и… ты, вернее ты, а потом уже…

— Мама! Что… что это… — громко воскликнула, а затем, как бы удивляясь себе самой, понижает голос Анна.

Я сижу не шелохнувшись. Папа держит маму за руку, потом слегка обнимает ее за плечи. Я никогда не забуду этот момент моей жизни. Никогда не забуду ту бурю чувств, которая вспыхнула, пронеслась в эту секунду в таких красивых, таких ярких зеленых глазах Энни…

— Мы с мамой тогда учились на мракоборцев, — продолжает папа, — но как всегда это бывает, как-то немного увлеклись и пожалуйста, в январе с нами уже был Алекс. Больница Святого Мунго, закрытое крыло, охраняемый мракоборцами блок, отдельная палата. А к июлю, по-видимому, заразившись нашим примером, там уже находились Лили и Алиса. Тридцатого, утром, у Алисы и Фрэнка появился Невилл. А тридцать первого июля в двадцать часов пятнадцать минут появилась ты, а десять минут спустя родился и твой брат… Гарри.

— Папа! Мама! — восклицает Анна. — Что это значит… вы… столько времени…

— Энни… дочка… — с тихим отчаянием в голосе отвечает ей мама. — Попробуй нас хоть немного понять. Понять и может быть… простить. Я расскажу все, все, что знаю и почему именно так все произошло. Когда мы узнали, что Лили родила, я и Алекс сразу примчались к ней. Там, в палате мы увидели счастливую Лили и два мирно сопящих свертка. Один в руках у уставшей, красивой, но такой безмерно счастливой мамы, а второй держал просто светящийся от гордости Джеймс. Фрэнк и Алиса с Невиллом на руках были там, поздравляли молодых родителей. Но там был и Дамблдор… он…

— Он… был там… — продолжил папа. — Когда стихли радостные охи и ахи, когда малыши лежали и сопели в своих кроватках, когда стало возможно говорить о… Дамблдор сообщил всем присутствующим в палате, что пару недель назад он услышал одно пророчество. Пророчество в его присутствии произнесла Сивилла Патриция Трелони, которая пришла предложить свои услуги преподавателя прорицаний в Хогвартсе. Они беседовали одни, один на один. И в ходе беседы… пророчество было сделано только ему одному. Не Министру Магии, ни толпе на площади или еще как. Дамблдор не стал цитировать его нам по памяти. В палате, на столе стоял его личный Омут Памяти из его кабинета в Хогвартсе. Без лишних слов он коснулся его своей волшебной палочкой, и мы все увидели и услышали, как из него поднялась фигура пророчицы, закутанная в многочисленные шали. И ее глаза за мощными линзами очков казались такими огромными. Она просто гипнотизировала нас всем своим видом. Не отрываясь от чаши, фигура Сивиллы начала медленно вращаться. Она открыла рот и с таинственными, неземными интонациями, грубым и хриплым голосом произнесла:

— Грядет тот, у кого хватит могущества победить Темного Лорда… рожденный теми, кто трижды бросал ему вызов, рожденный на исходе седьмого месяца… и Темный Лорд отметит его как равного себе, но не будет знать всей его силы… И один из них должен погибнуть от руки другого, ибо ни один не может жить спокойно, пока жив другой… тот, кто достаточно могуществен, чтобы победить Темного Лорда, родится на исходе седьмого месяца…

— Потом, — продолжал рассказ папа, — медленно вращаясь, фигура Трелони погрузилась обратно в серебристое вещество Омута Памяти и пропала. А все мы, когда очнулись от ступора, когда перестали шепотом повторять услышанное, стали наперебой спорить, высказывать догадки. Дамблдор дал возможность высказаться всем. А затем, сообщил еще более страшную весть. Его и Сивиллу тогда подслушали. Часть пророчества попала к Темному Лорду. Шпиона поймал Аберфорт Дамблдор на лестнице у комнаты в «Кабаньей голове» и спустил с лестницы. А когда братьям Дамблдорам пришла в голову здравая мысль — стереть ему память, тот уже пулей выскочил из гостиницы во двор и трансгрессировал. Дамблдор уже догадывался, о ком могла идти речь в пророчестве. И он тогда принял меры. Алиса и Лили уже две недели, как находились под усиленной охраной в Святом Мунго. А его рассуждения сводились к тому, что сейчас, получив часть пророчества, Темный Лорд находится в раздумьях, в стадии, так сказать, принятия решения. Пары, которые не один раз бросали вызовы ему лично и его Пожирателям Смерти, не обязательно, что три точно, это Гордоны, Поттеры и Долгопупсы. Гордоны отпадают, так как Алекс родился в январе и в настоящий момент мирно сопит в своей кроватке в Авалоне под защитой бабушки и дедушки. Остаются две пары. Дамблдор пока запретил всем нам принимать активное участие в войне и порекомендовал сосредоточиться на защите детей. Дом Поттеров в Годриковой впадине и дом Долгопупсов в Лондоне были снабжены всем известными защитными чарами на то время. А заклинание Доверия, еще находилось в разработке. В общем, Дамблдор высказал мысль, что вероятность того, что Темный Лорд попытается не особо размышлять, а попытается поступить, как библейский царь Ирод, попытается тупо убить все трех младенцев, устранить эту необъяснимую логикой угрозу… в общем… надо…

— … разделить детей, — тихо продолжила мама. — Господи! Как кричала Лили и возмущался Джеймс! Но… ты же знаешь, Энни, как Дамблдор умеет убеждать. Он предложил… разделить близнецов. Не навсегда, только на время. Тогда ему казалось, что Темный Лорд вот-вот попадется в очередную ловушку Ордена и состоится их личный поединок. Один на один. Как в апреле сорок пятого с Гриндевальдом. А пока Волан-де-Морт уклоняется от личной схватки, Дамблдор предложил, исходя из реальной опасности нападения или похищения детей, разделить Гарри и Анну. Временно. Причем сделать это прямо сейчас, пока все, кто знает, что у Лили близнецы находятся в этой палате, а медицинскому персоналу, принимавшему роды, он уже… изменил память, и даже подправил документы. А то, что у Алекса родилась, якобы сестра, медики знают. Подтверждают. Уже. Документально. А то, что Гордоны увезли детей в Авалон и никому о двойне тогда не говорили — так они же какие-то странные. Эти Хранители. Мэрлин их разберет, может быть, они тогда в январе решили, что прячут будущую новую Моргану… И волшебники не очень охотно посвящают других в свои семейные дела. А в немагическом мире пусть сами выкручиваются. Всего полгода прошло. В МИ-6 могут любые документы сделать, не только свидетельство о рождении…

— Как кричал Джеймс, — продолжил отец, — как он обвинял Дамблдора, что он, не посоветовавшись с ними, все за всех решил. Что так нельзя манипулировать людьми! Они еще долго препирались, хотя, в основном, буйствовал Джеймс, а Лили и Дамблдор молчали. Мы и Долгопупсы, тоже. Я, наверное, никогда не забуду этот момент…

Папа замолчал, пытаясь справиться с волнением. Но мама поддержала его, погладила по руке, продолжила:

— Лили встала с кровати и подошла к детской кроватке-полубоксу, где лежали рядом, и не обращая никакого внимания на разговоры взрослых, мирно сопели Анна и Гарри. Она долго смотрела на них… на тебя Энни и на твоего брата, а затем наклонилась, взяла на руки девочку и подошла ко мне… и с этой минуты, ты…

— Нет-нет, Энни, детка, — продолжил папа, — практически ничего не изменилось. Между Авалоном и коттеджем в Годриковой впадине был организован сверх защищенный канал каминной связи. Лили и Джеймс с Гарри периодически бывали у нас, все вместе встречали праздники. Как злился Дамблдор, что мы сорвем всю операцию прикрытия! Но все равно, мы плевать хотели на его бурчание, и Рождество, и Новый 1981 год, и День Рождения Алекса, и Пасху праздновали в Авалоне. А летом вы все четверо уже носились по Авалону на игрушечных летающих метлах. И Алекс, и Гарри, и Невилл уже дрались за твое внимание… Вот видите — это та знаменитая фотография, где вы трое с глубокомысленным видом сидите на трех горшках и размышляете о судьбе Магического Мира… Невилл тогда свалился с метелки и… не участвовал в общей фото сессии.

— Вы росли практически все вместе, играли, дурачились, конечно, вы ничего не можете помнить, — подхватила мама, — никто не может этого помнить. Но помним мы…

Пауза. Я боюсь пошевелиться. Но медленно в мой мозг вползает осознание того, что Анна не моя родная сестра. Не близнец. Не двойняшка. Кузина. Троюродная… Но все равно она моя сестра! И я не могу видеть слезы в ее прекрасных глазах.

— Папа, мама… — уже плачет Энни, — почему, ну почему вы не сказали мне это раньше? Почему…

Я не могу смотреть, когда моя сестренка, моя вторая половина, плачет уже почти что навзрыд. Я отворачиваюсь, крепко стиснув зубы, стараюсь, не допустить предательской влаги уже в моих глазах. А когда я справляюсь с накатившим чувством, поворачиваю голову, то вижу, что Анна и Мария, крепко обнявшись, плачут вместе.

— Настал день, когда Дамблдор сообщил нам, что по информации от его агента, Темный Лорд, наконец, сделал выбор, — продолжил рассказ отец. — И выбрал он не Невилла, а Гарри. Наш вариант, укрыть всех Поттеров в Авалоне, он отмел сразу. Это общеизвестное для всех волшебников место. Защищенное, но не так, как надо бы. Защита обеспечивается, в том числе и Министерством Магии, а агенты Темного Лорда, давно чувствуют себя там как дома. Заклинание Доверия готово, разработано и действует. И в середине октября его применили, установив над домом в Годриковой впадине. Канал связи с Авалоном по каминной системе прервался. Мы с мамой… внезапно забыли адрес коттеджа наших друзей, он как-то сам собой стерся из памяти. Нет, мы помнили улицу и то место, где он стоял, но больше мы не могли его видеть. Наша знакомая, Батильда Бэгшот тогда тоже пожаловалась нам, что больше не может навещать Поттеров. И в канун Хэллоуина, когда мы впервые встречали его раздельно… Мы все тогда думали, что их предал Сириус. Лили и Джеймс применили двойную страховку. Все вокруг знали, догадывались, что Хранителем Тайны Джеймс назначит Сириуса. Но на самом деле, им стал Питер Петтигрю. С первым же сигналом тревоги я с группой мракоборцев примчался туда, как только стало известно, что заклинание Доверия рухнуло, а дом, с частично разрушенным вторым этажом виден всем. Хагрид уже вынес Гарри из развалин и улетел на мотоцикле Сириуса. А мы бросились в погоню за Блэком. Трансгрессионное управление выдало нам информацию, что от дома Поттеров кто-то трансгрессировал в Лондон, в район Сохо. Это Сириус преследовал Питера Петтигрю, еще до конца не веря, что он предатель. Мы неслись по улицам этого квартала и вдруг — взрыв. Теперь-то мы знаем, что все это устроила эта трусливая крыса. Дом с прилегающей к нему трубой газопровода, соседствовавший со станцией — компрессорной, снабжавшей весь квартал, были разрушены. Объемный взрыв. Погибли случайные прохожие. Сириус, явно от контузии, или от ужаса, или от осознания предательства того, кого он считал другом, ярости от потери друзей… Он смеялся как сумасшедший и явно ничего не понимал, когда его схватили, скрутили и зачитали права. Дальше, я его лично доставил в камеру для временно задержанных на нижнем уровне Министерства Магии. Там где дежурные дементоры охраняют преступников, а затем после суда конвоируют в Азкабан. Если не применен так называемый «поцелуй». Крауч очень хотел это сделать по отношению к Сириусу. Без суда и следствия. Все что я смог тогда сделать, это сохранить ему жизнь, так как хотел лично, от него самого услышать, как он мог такое сделать. Как мог Сириус такое сделать! Волшебная палочка Блэка осталась у меня. Как и найденные в коттедже волшебные палочки Джеймса и Лили…

— Анна! — произнесла мама, заглядывая в глаза плачущей девушке. — Мы кое-что предполагали, и кое-какие правила нарушили. Мы не позволили Министерству Магии уничтожить волшебные палочки Джеймса и Лили, а передали их на хранение Олливандеру. Мы предполагали, что так оно и будет…

— У меня волшебная палочка… мамы? — растерянно произносит Энни. — А у Алекса…

— А у Алекса волшебная палочка Джеймса, — продолжает папа, — которую он уже один раз сломал. Как она его простила, ума не приложу! Наверное, у него была очень сильная мотивация. Да и Джеймс мой двоюродный брат, кузен. Может быть у нас, у Гордонов и Поттеров, есть что-то общее…

— Самое интересное Энни, — продолжает мама, — это то, что у моей лучшей подруги, самой верной подруги, у Лили Эванс, были две волшебные палочки. Одну она потеряла, вернее, у нее ее выбили из руки в одной специальной операции. Но мракоборцы резервной группы подоспели вовремя и мы тогда победили. Решив, что ее палочка погибла или пропала, Лили сразу же приобрела у Олливандера новую, почти точно такую же, из ивы с шерстью единорога. У палочек разница только в длине, всего в один дюйм. Ты же их обе видела у Олливандера? И еще предложила той, что немного длиннее… э… вооружить Алекса. Помнишь? Ну а позднее, среди трофейный палочек Пожирателей Смерти, собранных в Министерстве, ее случайно нашел и опознал Алекс, и сразу же вернул Лили. Только тридцать первого октября твоим родителям волшебные палочки не смогли помочь. Они все три лежали на кухне, где Джеймс и оставил их, там, на кухонном столе, где он полировал их полиролью. Мама укладывала Гарри наверху в детской, а папа… он… столкнулся в прихожей с…

— Никогда не выпускайте волшебную палочку из рук, ну, по крайней мере, держите ее под рукой, в секундной готовности к применению, — заговорил папа. — Мне понравилась идея Алекса с тонкой кобурой на правом бедре, жестко закрепленной, неплохо, удобно. Только разрез для мантии справа должен быть достаточным, на школьной хогвартской мантии. И тренировки каждый день! Без выходных! И еще Энни. У второй волшебной палочки твоей мамы уже давно есть хозяйка.

— И кто она… папа… — тихо спрашивает Энни.

— Я так думаю, — отвечает отец, — что вы очень скоро встретитесь с ней в Хогвартсе.

— А что было… потом… — снова задает вопрос Энни. — После того как…

— Папу и маму похоронили в Годриковой впадине, — продолжает отец, — Там стоит памятник, но мне он… я думаю, ты захочешь увидеть все сама. Насколько я знаю, Гарри еще на могиле родителей не был. А что было дальше, ты знаешь. В ноябре 1981 года мы попытались забрать Гарри у Дурслей и сначала оформить опекунство, а потом... Нам этого не позволили. Только вот тебя мы смогли отстоять. В Министерстве Магии мы опять надавили на Фаджа, он знал, что ты дочь Поттеров. Министр Магии все-таки. И он, только вступив в должность, чувствуя, что не прав с категорическим отказом оформить наше опекунство над Гарри, лично в январе 1982 года завизировал документы на твое уже официальное удочерение. Так что ты, дочка, полноправная наследница женщин — Хранительниц Авалона. И еще, Гарри, конечно, не знает, что у него есть родная сестра, что у него есть семья. Так до недавнего времени хотел Дамблдор… И еще… Когда пострадали Долгопупсы, бабушка Невилла, Августа Долгопупс забрала внука к себе. Я, честно говоря, ее немного побаиваюсь, так как это она не так давно возглавляла мой отдел. У Невилла магия проявилась очень поздно, все думали, что он сквиб. И… мы не так часто видели их. Такое впечатление, что она избегает нас, возможно, считает виновными в том, что случилось с ее сыном и невесткой. Отчасти она права. Я со своей группой тогда немного не успел…

Анна и мама сидят рядом. Сестра уже почти владеет собой. По крайней мере, на основные ее вопросы папа и мама ей ответили. Даже немного больше. Детали — расскажут позже. Энни задает последний за сегодняшний вечер вопрос:

— Мама… я так… должна… могу вас… называть…

— Энни… детка. Как ты можешь! — теперь громко зарыдала Мария. — Неужели я за все эти годы позволила тебе хоть на секунду усомниться? Неужели я не старалась вырастить единственную дочь своей лучшей подруги, как свою собственную? Как подобие нас обеих…

Они плачут в объятиях друг друга. Нет, больше я не могу на это смотреть, не могу больше сдерживаться. Я стараюсь, как можно тихо подняться, пересекаю зал и выхожу на балкон. Навстречу спасительной ночной прохладе…

* * *

Анна стоит, опираясь на гранитные перила балкона, и смотрит вдаль, на величественную панораму Лондона, сверкающего всеми своими ночными огнями. Из ее прекрасных ярких зеленых глаз уже не катятся слезы. Ночной приятный ветерок развивает ее длинные волнистые, такие шелковистые иссиня-черные волосы. Я смотрю на нее и чувствую, что в этот момент я могу сделать все что угодно, могу сделать для Энни все что угодно, горы свернуть, а не только чьи-то шеи…

— ЭКСПЕКТО ПАТРОНУМ!

Серебристое вещество пульсирующим сгустком, яркой вспышкой вырывается из моей волшебной палочки и… медленно превращаясь, принимает контуры… тигра. Я не уверен, бенгальский он или амурский, но мои мысли предательски вырываются наружу:

— Ну почему не… лев? А? — облегченно улыбаюсь я.

— Не прибедняйся, Ал. Лев, конечно, неплохо, но это было бы уж очень банально. Рядом с моей-то гриффиндорской львицей. Да и довольно странно, для брата и сестры, ведь так? А, морячок?

Она явно на одних носочках, тихо подошла сзади, любуясь светящимся тигром, присевшим на задние лапы и нетерпеливо помахивающим длинным серебристым хвостом. Я оборачиваюсь и мы, поддавшись внезапному порыву, обнимаемся. Если у меня и был когда в жизни самый счастливый момент, то это был именно он.