Нулевой меридиан проходит через Тему

Дорога в Кумаси проходит по самым богатым районам Ганы — лесному поясу, родине могучего ганского племени ашанти. Здесь больше всего шоколадных деревьев, самые богатые золотые рудники и множество алмазных россыпей, удивительно пышная растительность — короче говоря, здесь есть все, чем природа может одарить человека.

Подъезжая к Кумаси, столице ашанти, мы мечтали напиться холодной воды и искупаться под душем. Мы решили, что первым делом заедем в рест-хауз, где для нас был уже забронирован номер. Но когда на перекрестке двух шоссе увидели указатель (стрелка говорила о том, что дорога ведет к ганскому университету), мы не удержались и повернули к нему.

Вскоре машина остановилась в саду возле здания университета. О нем в то время много говорили и писали. Официально университет — первый в Гане — был открыт в ноябре 1961 года. К моменту нашего посещения в нем обучались семьсот восемнадцать студентов, среди них двадцать одна женщина.

Когда у нас заходит речь об университете или техническом вузе, то сразу же возникает представление с старом здании где-нибудь в центре города, куда студенты направляются из своих общежитий в переполненных трамваях и откуда после окончания занятий разъезжаются в разные концы города.

Университет в Кумаси, так же как и в Аккре, вы глядит совершенно по-иному. Это утопающий в сада[студенческий городок, где рядом с аудиторными корпусами построены общежития, почта, столовая, магазины После занятий можно погулять по прохладным, тенистым аллеям. Для будущей интеллигенции Ганы действительно созданы все условия для учебы. Но мы, к со жалению, не могли воспользоваться ни одним из этих благ и после осмотра, вызвавшего у нас чувство радостного удовлетворения, отправились в рест-хауз.

Эта гостиница была значительно современнее, чем та, в которой мы останавливались в Такоради: целый квартал отдельных домиков, каждый из которых имеет собственный гараж. «Шкода» расположилась отдыхать в одном из них от палящего солнца, а мы поспешили под душ. Освежившись и переодевшись, мечтали теперь только об одном — как бы чего-нибудь выпить и, быть может, слегка закусить. Однако двери ресторана были закрыты. Служитель гостиницы, отдыхающий в тени на веранде, удивленно посмотрел на нас. Кому это может прийти в голову, что ресторан в три часа пополудни должен быть открыт? Разве не ясно, что обед подается с двенадцати часов тридцати минут до четырнадцати часов, а ужин — с семнадцати тридцати до девятнадцати тридцати? В три же часа нет ни обеда, ни ужина. Естественно, что ресторан закрыт. Таков порядок везде. Не мы его придумали и в этом рест-хаузе. Пора бы уж нам было привыкнуть к такому режиму питания, да и к минимальному выбору блюд. Везде, за исключением нескольких крупнейших столичных ресторанов, нам подавали меню, которое удивляло своей бедностью. Думаю, что у вас есть знакомые чревоугодники, которые любят похвастаться тем, что могут съесть все блюда, имеющиеся в меню сверху донизу. В ресторанах Ганы я тоже могла бы сойти за такого гурмана. Да и не так-то уж это трудно, если в карточке значится суп, два вторых и одно сладкое. При этом блюда постоянно повторяются, так что не остается ничего другого, как чаще менять рестораны.

Поэтому мы снова сели в машину и поехали в магазин. Заодно осмотрели город, который считают самым красивым не только в Гане, но и во всей Западной Африке. Не знаю так ли это, но Кумаси мне действительно очень понравился.

Сразу бросается в глаза, что дома здесь построены рядами вдоль улиц, как мы привыкли к этому на родине. В Аккре, как уже говорилось, дома строились во всех направлениях, без соблюдения рядности и тротуаров. Ничего не поделаешь, мы привыкли к тому, что город — это прежде всего улицы, и поэтому Кумаси показался нам таким близким. К чести здешних жителей будет сказано, что они умеют поддерживать необыкновенную чистоту и порядок на улицах. Мы не могли сдержать чувства восхищения.

В Кумаси вообще было чему удивляться. Перед самым нашим приездом в городе открыли новое, современное здание рынка. Нам с гордостью показывали спортивный комплекс, единственный в Гане стадион с искусственным освещением, и культурный центр с музеем — предметом особой гордости горожан. Это не удивительно — история ашанти весьма богата. Их древние традиции до сих пор живы. Они проявляются и в национальной одежде, и в фольклоре, и в искусстве чеканки по золоту. Единство традиции и современности воплощает местная больница.

Это одна из крупнейших и самых современных больниц Ганы. Во время нашего посещения здесь работали три чехословацких врача. Во дворе больницы в землю воткнут меч жреца и колдуна Окомфо Аночье. Никому еще не удалось вытащить из земли этот меч, олицетворяющий собой свободу и могущество народа ашанти.

Меч Окомфо Аночье

На рубеже XVII и XVIII веков королем ашанти стал Осей Туту, сыгравший значительную роль в истории страны. Он унаследовал лоскутную империю, состоящую из отдельных племен и родов, часто воевавших между собой. А в 1731 году передал своему наследнику единую, могущественную державу. Но это была заслуга не самого короля, а его жреца, или окомфо, как называют ашанти верховных жрецов. Окомфо Аночье был мудрым и дальновидным политиком. В наши дни он стал почти легендарной личностью. Народные сказания приписывают Аночье самые фантастические подвиги, но даже закоренелый скептик не отмахнется от того факта, что Аночье создал могущественное централизованное государство Ашанти.

Легенда гласит, что во время великого схода Окомфо Аночье принял дар небес — золотой престол, в котором скрыт дух ашантийского народа. Другими словами, он сделал из него символ политического и культурного единства народа, символ королевского авторитета. С тех пор о правителях ашанти говорят, что они восседают на золотом престоле. В действительности на этом троне никогда никто не сидел — ведь это священная реликвия. Больше того, когда его раз в год выносят для всеобщего обозрения, то трон ставится на носилки или на кресло, чтобы не осквернить прикосновением к земле. В течение остального времени он укрыт в месте, известном лишь нескольким самым знатным вождям. Его прячут для того, чтобы никто не мог овладеть престолом, в котором скрыта душа ашанти.

До тех пор, пока ашанти владеют золотым троном, им не грозит никакая опасность. Так же как никто не сможет поколебать их могущества, пока из земли будет торчать меч, который вонзил в нее Окомфо Аночье. Никому еще не удалось его вытащить. А согласно пророчеству, день, когда меч будет вырван из земли, станет последним днем государства Ашанти.

Таково сказание о мече, торчащем из земли во дворе больницы в Кумаси. Строил ее, естественно, не Окомфо Аночье; больница — творение наших дней. Но зато Аночье основал город, в котором есть и больница, и меч.

В легенде говорится будто король Осеи Туту и его жрец посадили в разных местах три дерева кумнини. Два из них погибло. На этих местах возникли малозначительные поселения, почти не растущие, как и деревья, которые здесь высажены. Третье дерево привилось, оно быстро росло и крепло. Рядом с ним был основан «город под кумнином» — Кумаси.

Не удивительно, что столь монолитная и, главное, такая богатая империя становилась все более могущественной и сильной. Во многом способствовала этому и торговля рабами, которых ашанти захватывали во время многочисленных войн и с помощью племени фанти продавали европейцам.

Империя, о богатстве которой ходили легенды, не давала покоя англичанам, которые к тому времени уже прочно закрепились на побережье. Первыми европейцами, добравшимися до Кумаси, были члены английской торговой экспедиции под началом Эдварда Боудича.

Белые люди, пробившиеся сквозь джунгли в Кумаси, действительно не могли пожаловаться на холодный прием. Ашанти встретили их по-королевски, с искренним радушием и гостеприимством. Они еще не знали, что несут им европейцы, точнее, что они захотят у них взять. Со временем отношение к чужеземцам изменилось. И нигде англичане не встречали такого упорного сопротивления, как в стране ашанти.

Говоря о золотых рудниках Ганы, мы уже рассказали о том, как в 1877 году коммерсант Пьер Бонна начал добывать этот драгоценный металл современными методами. К этому времени идиллическая эпоха Боудича давно уже отошла в историю. Русский полководец Суворов считал, что там, где может пройти один солдат, должна пройти целая армия. И там, где первая группа европейцев обнаружила сказочное богатство, впоследствии должны были показаться торговцы и, естественно, солдаты. В 1874 году город Кумаси был сожжен дотла — иначе англичане им бы не овладели.

Когда в 1895 году господину Кейду показали в Лондоне образцы самородков, найденных около Обуаси, он пришел в восторг. Английское правительство решило раз навсегда покончить с непрекращающимся сопротивлением ашанти. Через год король ашанти Премпе Первый был низвергнут. В крепости Эльмина вам покажут камеру, в которой его содержали, пока не вывезли из страны. Лишь в 1924 году Премпе Первому было разрешено вернуться в Кумаси, но он так и не сумел оставить за собой титул асантехене — короля ашанти. Ему пришлось смириться с титулом кумасихене — правителя города Кумаси.

Англичане всячески старались скомпрометировать идею единого государства Ашанти. 28 марта 1900 года английский губернатор колонии Золотой Берег сэр Фредерик Годсон как управляющий территорией ашанти потребовал себе «Золотой трон». Однако он скоро понял, что зашел слишком далеко. Ашанти поднялись на защиту символа своего единства и могущества, и в деревне Эджису, недалеко от Кумаси, начали собираться войска под предводительством королевы-матери.

Королева-мать не является матерью вождя, ее основная задача — защищать женщин племени. Как правило, королевами были самые энергичные женщины, Яаа Асантева была, бесспорно, наиболее достойной среди них. Своей смелостью она превосходила многих мужчин. Англичан, блокированных в крепости, спасли лишь ее стены, которые они построили из плит разрушенного дворца Осея Осибея. Около месяца губернатор, двадцать девять европейцев и семьсот пятьдесят солдат гарнизона сидели в осажденной крепости, пока английские войска, подоспевшие с юга, не освободили их. Ашанти не смогли долго противостоять во много раз превосходящему их по силе и технике противнику. Но хотя они и потерпели поражение, золотой трон ашанти спасли. Сберегли они также свои традиции и культуру, без которых история Ганы выглядела бы значительно беднее. Многое из того, что было присуще ашанти, сейчас стало обычаями других племен. Это относится прежде всего к одежде, которую носят и женщины и мужчины. Но главным образом — мужчины.

О чем говорит платье

Если вы пригласите к себе в гости ганцев, то кто-нибудь из мужчин обязательно придет в кенте. Если же вы пойдете на танцы, то большинство мужчин там тоже будет одето в кенте, хотя в другой одежде они чувствовали бы себя значительно свободнее. А если попадете на открытие парламента, то увидите всех депутатов в праздничных кенте.

Кенте — это кусок полотна длиной четыре и шириной два с половиной метра, сшитый из узких полос, сотканных ручным способом. Его носят без единой застежки. Один конец перебрасывают через левое плечо, правая же рука и плечо остаются открытыми. Свободная рука все время находится в движении — кенте надо постоянно подтягивать и поправлять. Практичной эту одежду не назовешь, но она служит символом национального достоинства и очень популярна в Гане.

Кенте носят как свидетельство причастности к молодой, независимой республике, как знак африканского патриотизма. После стольких лет унижений приятно чувствовать себя свободным, и пусть весь мир знает, что Африка имеет свои собственные традиции. Наши друзья из Ганы говорили, что никогда раньше кенте не было так широко распространено, как сейчас.

Наряду с причинами патриотического характера популярность кенте объясняется также яркостью, красочностью и сложностью узора. Как правило, рисунки геометрические, повторяющиеся на каждой полосе. Эти полосы ткутся на станке, а затем сшиваются. Ткацкие станки для кенте мы видели во многих ашантийских деревнях.

Ткачи, укрываясь от лучей палящего солнца, сидят под навесом. К большому камню тянется многометровая полоса основы. Работающий на станке все время натягивает основу и постепенно, по мере продвижения материи, подтягивает камень к себе.

Первый ткацкий станок привез в государство Ашанти в XVII веке некто Отто Краван, который приобрел его где-то на территории нынешнего Берега Слоновой Кости. Он установил его близ Кумаси в пятницу, и с тех пор пятница считается днем, посвященным ткацкому делу. В пятницу на станке нельзя ни начинать, ни кончать работу.

До того времени, как Отто Краван привез свой станок, ашанти носили одежду, изготовленную из коры дерева чьенчьен. Кору замачивали, пока она не размягчалась, потом расстилали на стволе срубленного дерева и били по ней деревянным молотком, чтобы она стала тоньше и вытянулась до размеров, примерно втрое превышающих первоначальную длину. Обработанная таким образом, кора становилась мягкой и податливой, но с тканью она, конечно, сравниться не могла, и не удивительно, что ткацкий станок стал предметом поклонения.

Ашанти прониклись к нему таким почтением, что старый, отслуживший свой век станок никто не смел ни сжечь, ни сломать. Если ненароком кто-нибудь ломал станок, то должен был поплатиться за это курицей. Если ткач уезжал из дому на долгое время, то опускал свой станок в воду, чтобы его случайно не сожгли. Профессия ткача всегда считалась почетной. Ремеслом этим могли заниматься лишь мужчины. И до сих пор в Гане трудно найти женщину-ткачиху.

Я видела не только ткачей-одиночек, работающих Дома, по старинке, но и большую мастерскую в городе Нсавам, расположенном в получасе езды к северу от Аккры. В этой мастерской трудились тридцать три ткача. Чтобы удовлетворить спрос на кенте, им приходилось работать по многу часов. Среди ткачей было всего лишь несколько человек ашанти. Один из самых молодых работников — девятнадцатилетний Винсент Хато — родился в прибрежном городке Кета. Ткацкому ремеслу он стал учиться с девяти лет, работал у одного из родственников по субботам и воскресеньям, в дни, когда не надо было ходить в школу.

Закончив обучение, юноша сразу же пошел в мастерскую в Нсаваме и, спустя несколько лет, стал одним из лучших мастеров. Он зарабатывал от пятнадцати до восемнадцати фунтов стерлингов в месяц — примерно вдвое больше, чем простой рабочий. Я спросила его, сколько требуется времени, чтобы изготовить одно кенте. Ни на секунду не прерывая работы, он ответил, что все зависит от сложности узора, но в среднем ему требуется около двух месяцев, чтобы соткать двадцать, четыре полосы длиной по четыре метра каждая. Из них две работницы на современных электрических швейных машинах сошьют потом кенте. Это уже проявление технического прогресса.

Новшеством является также и значительно больший выбор пряжи, из которой теперь ткут кенте. Я, например, видела огромные мотки яркого японского шелка. Несколько девушек разматывали их, готовя материал для ткачей.

Вначале кенте ткали только из местного хлопка. Но впоследствии, когда стала развиваться торговля с европейцами, кому-то пришла в голову мысль разделывать импортные шелковые ткани на отдельные нитки и затем ткать из них кенте. Это был нелегкий труд, но, вероятно, он окупался.

Общественное положение ткачей определялось еще и тем, что они были близки к самому асантехене. Лишь он имел право одобрять новые узоры, определять, кто какой узор может носить. Каждый узор имел свое название, благодаря чему мы знаем сегодня, что носили вожди высокого ранга и какие узоры в качестве награды получали вожди рангом ниже. До наших дней сохранился, например, узор адвенеаса. Он сложен, создать его мог лишь очень опытный ткач. В переводе название узора означает — «я достиг вершины знаний И мастерства», или, другими словами, — «никто не может создать ничего более совершенного». Не удивительно, что такой рисунок имели право носить лишь самые знатные из вождей. Более простой узор — макову, или «маленький стручок перца», названный так из-за мелких рисунков в красных и желтых тонах, могли носить менее родовитые военачальники. Многие узоры кенте символизируют народные сказания, пословицы, поговорки. Несложен, но довольно привлекателен, например, рисунок, означающий утверждение: «лгун будет пристыжен». Этот узор слагается из белых, синих и красных лент разной ширины.

В университетской библиотеке на холме Легон я изучала обширный и очень обстоятельный труд об ашанти путешественника и писателя Реттри. Книга эта вышла в 1927 году, и я нашла в ней много образцов кенте, которые видела затем на улицах Аккры. В наши дни узоров, конечно, значительно больше, тем более, что теперь их не должен утверждать асантехене и отменены указания, кому какое кенте носить. Единственное ограничение — цена кенте, так как стоит оно весьма недешево. Поэтому очень часто вместо настоящих, ручным способом сотканных кенте, те, что предназначены на каждый день, шьют из простых тканей. Однако не думайте, что в Гане строительные рабочие или грузчики одеты в кенте. Единственная их рабочая одежда — шорты. Но после трудового дня кенте надевают часто, а в дни праздников ганцы носят настоящие, яркие, сотканные вручную кенте.

В книге Реттри кроме образцов шелковых кенте есть и узоры хлопчатобумажных, которые мне ни разу не приходилось встречать. Они в основном сине-белого цвета, так как в домашних условиях легче всего изготовить синюю краску. Хлопчатобумажные кенте были намного проще, и их названия точно определяли имущественное состояние того, кто их носил. Название бириби не хиа нсе, например, означает — «нет ничего более ужасного, чем бедность», а хиампоа — «у меня нет даже самой мелкой монетки». Узкие сине-белые полосы означают — «поймайте леопарда». Кенте воскрешает в памяти событие, когда ашантийский правитель Кваку Дуа Первый приказал своим подданным поймать этого опасного хищника живьем.

Сине-белую хлопчатобумажную одежду в Гане сейчас уже никто не носит, но вообще кенте очень популярно. Оно олицетворяет свободу, национальное самосознание и достоинство народов Ганы.

А как же женщины?

Пока мы говорили только об одежде мужчин. В Европе привыкли уже к тому, что в деревнях национальные костюмы, как правило, носят женщины, а мужчины одеты по-городскому.

В Гане положение иное. Помню, как однажды к нам в гости пришел редактор радио Ганы с супругой. Он был одет в прекрасное золотисто-желтое кенте с яркими красными и синими узорами. На жене был элегантный европейский костюм и туфельки на высоком каблуке. И так бывает довольно часто. Но это не значит, что у ганских женщин нет национальных костюмов. Женское кенте состоит из двух кусков. Больший обматывается вокруг пояса, и его носят как длинную до пят юбку. Меньший идет на верхнюю часть одежды — своеобразную блузку, стянутую в поясе наподобие короткой юбочки. Это кенте тоже не полагается скалывать булавками или застегивать на пуговицы, и надо обладать немалой ловкостью, чтобы его носить.

Женщины — существа более практичные. И кроме того, им приходится значительно больше работать, чем мужчинам. А для работы женщинам нужна удобная одежда. Поэтому на их длинные юбки идет ровный кусок материи, который обматывают вокруг пояса. К женской одежде относится еще один кусок ткани; у замужних женщин — с таким же узором, как и на остальной ткани, у девушек — с отличным. Назначение этого куска ткани различное. Когда холодно — он согревает, когда жарко — спасает от палящих лучей солнца. Женщины также носят в нем детей.

Ребенок лежит за спиной, подвязанный этим платком так, что всего один угол можно подвернуть. Когда матери кажется, что ребенок сползает, она наклоняется вперед и подтягивает платок. Причем он не завязан, а лишь подоткнут сбоку под мышкой. Я не представляю себе, как они не боятся носить детей, но, вероятно, это действительно безопасная конструкция, ведь ганские женщины часто ходят, да и работают с ребенком за спиной и с грузом на голове. Иногда из-под платка выглядывает болтающаяся головка спящего младенца. Ева утверждает, что это очень удобный способ. Она судит по собственному опыту — именно так в Аккре моя дочь носила свои куклы.

Язык говорящих барабанов

О тамтамах слышали даже те, кто почти ничего не знает о самой Африке. Нередко с ними связаны фантастические легенды. Но как бы то ни было, тамтамы в. нашем представлении неотделимы от дремучих девственных лесов, боевых танцев и таинственных ритуалов. Быстрее ветра распространяются сообщения на бесконечные расстояния с помощью тамтамов, и лесные жители благодаря им узнают о приходе белого человека значительно раньше, чем он там появится. Так об этом когда-то писали в приключенческой литературе.

Реальность значительно менее фантастична, но не менее увлекательна. С помощью говорящих барабанов действительно можно беседовать, находясь на больших расстояниях друг от друга. Но в этом нет ничего сверхъестественного и непонятного.

Прежде всего надо сказать, что слова «тамтамы» в Гане не знают. У жителей Ганы есть говорящие барабаны, с помощью которых они понимают друг друга. Всегда должно быть два барабана — один мужской с низкими тонами, а другой женский — с высокими.

Дело в том, что многие языки Ганы тональны. Это значит, что смысл высказанного слова определяется не только самими звуками, но также и их тональностью. Если бы вы могли прослушать говорящий барабан на магнитофоне, то сразу поняли бы, о чем я говорю. Когда слушаешь разговор, например, на языке чви, не только разбираешь слова — длинные и короткие звуки, из которых они состоят, но при этом прослушивается и тон. Именно тона — высокие и низкие — и долготу звука барабанщик воспроизводит на своих говорящих барабанах. И тот, кто его слушает, догадывается, о чем идет речь.

Поэтому можно научиться искусству понимать язык говорящих барабанов. Этому надо учиться так же, как учатся читать. Ибо звуки, которые издает говорящий барабан, это вовсе не набор известных заранее сигналов, похожих, скажем, на азбуку Морзе.

Когда и как возникло искусство говорящих барабанов — неизвестно, но до нас дошел рассказ испанского путешественника XI века о том, как в Гане барабаны передают приказ вождя, собирающего своих подданных. Вспомните также торжество избрания нового вождя. Ею восхваляли говорящие барабаны, их несли в процессии сразу же за самим вождем.

Поэты в своем творчестве пользуются прежде всего образами. Язык говорящих барабанов также основан на своеобразных пословицах, имеющих, как правило, символическое значение. Одна из этих пословиц, например, гласит: «Когда рыбак выпускает воду из пруда, он думает только о рыбе, которую поймает. О мальках, которые при этом погибнут, он забывает». Или: «У льва короткий хвост, и все же он им во время схватки отмахивается». Таких пословиц девяносто девять. И те, кто не знает их, не может стать барабанщиком.

Однако он передает не только эти пословицы, хотя ими необходимо овладеть в совершенстве. Кроме того, надо научиться технике и освоить язык говорящих барабанов. Это искусство передается от отца к сыну. Народная мудрость гласит, что талант музыканта проявляется уже с детства, когда младенец кулачками стучит по спине матери.

С давних пор профессия барабанщика считалась весьма уважаемой. Распоряжался говорящими барабанами вождь, который всегда держал музыканта при себе. Так было в то время, когда говорящий барабан был единственным средством передачи сообщений на большие расстояния. Голос говорящего барабана, выдолбленного из целого куска ствола дерева обуа и обтянутого кожей из слоновьих ушей, слышен на расстоянии девяти километров. А если его расположить на вершине холма, то — намного дальше.

Говорящие барабаны во время войны использовались для поднятия духа воинов. Одна из девяносто девяти пословиц гласит: «Почему боец превратился в веревку?» Сравнение воина с непрочной веревкой, которая падает к ногам, было достаточно, для того чтобы они вновь ощутили прилив сил. По крайней мере так рассказывали нам ганские друзья. Период племенных войн уже давно прошел, и вся Гана теперь покрыта сетью телефонных и телеграфных проводов. Но, к счастью, традиции еще живы, и старая культура не умирает. Говорящие барабаны остаются неотъемлемой ее частью.

Их можно услышать во время всех торжеств и празднеств. Однажды я была на танцах, где, как обычно, важнейшую роль играли различные барабаны. И вдруг один знакомый сказал мне:

— Слышите, только что прозвучали говорящие барабаны. Они предупредили, что сейчас начнется новый танец.

Вскоре говорящие барабаны отозвались снова. Так продолжалось несколько раз.

Если вы слушаете передачи радио Ганы, то вам, наверное, понравились его позывные. Часть их — ритм барабанов, исполняющих народную танцевальную мелодию. В начале и в конце говорящие барабаны предупреждают: «Слушайте Гану». Автор позывных — редактор музыкальной редакции радио Ганы.

Есть много примеров, свидетельствующих о том, что язык говорящих барабанов — язык живой. Редактор радио Ганы когда-то был учителем одноклассной деревенской школы и каждое утро созывал своих учеников с помощью говорящих барабанов. Он сообщал им таким образом, что надо взять сегодня в школу, чем они будут заниматься.

Школьные учителя нередко используют барабаны, министерство просвещения издало даже инструкцию, по которой везде, где это возможно, они должны заменить школьные звонки. Однако говорящие барабаны дороги, да и многие учителя их не понимают. Ведь до недавнего времени почти все школы находились в руках миссионеров, которые вместе с английскими колонизаторами стремились уничтожить всяческие проявления национального самосознания или народных традиций под тем предлогом, что они являются языческими. Будущие ганские учителя проходят иной курс обучения. Я посетила несколько педагогических училищ, причем одно из них на востоке Ганы, в городе Хоху. В нем имелся факультативный предмет — обучение языку говорящих барабанов. Преподаватель, ведущий его и являющийся одновременно учителем музыки, готовил пословицы, которые с будущего года должны были возвещать начало и конец уроков. В конце занятий пред полагалось выстукивать следующую фразу: «Студенты государства Атенду (так исторически называется эта область), законодатель утверждает, что время меняется и люди должны меняться вместе с ним». Иными словами — занятия окончились, подготовьтесь к следующему уроку. Примерно так, вероятно, они должны это понимать. Когда учеба будет закончена, новые учителя донесут эти слова до учеников своих школ.

Озеро бога Тве

На территории Ганы есть одно-единственное озеро. В стране, где вода играет столь важную роль, такое хранилище пресной воды не могло остаться незамеченным и с ним связано немало легенд и преданий.

Имя этому озеру — Босомтве — якобы дал бог, который в нем живет. Бога этого, по-гански обосома, зовут Тве. Это бог антилоп. Обнаружил озеро будто бы охотник, который в окружающих лесах отстреливал антилоп.

Легенды разных народов по сюжету бывают схожими друг с другом. Так карловарские лечебные источники тоже обнаружил охотник. Правда, это был король Карл IV, что впрочем существенной роли уже не играет. Озеро Босомтве было найдено в воскресенье, вот местные жители иногда к его названию добавляют слово «кваси». Еще до недавнего времени каждое воскресенье озеру Кваси Босомтве воздавали почести, а обитающему божеству в этот день приносили жертвы.

Если бог Тве доволен преподнесенными ему дарами, то дает взамен много рыбы. Воды озера ею очень богаты, но обосом придумал массу всяких запретов, чтобы помешать рыбакам. Он не позволяет, например, касаться его вод металлическими предметами — рыбу можно ловить только сетями. Крючки и тому подобные приспособления бог отвергает. Как старая капризная дева, которая стремится испортить жизнь другим, бог Тве не желает, чтобы воды его озера бороздили долбленые лодки. Он разрешает плавать по нему лишь на ровных досках, которые в крайнем случае могут быть слегка загнутыми спереди. И так как Тве ненавидит весла, то рыбаки должны на этих «лодках» сидеть верхом, свесив ноги в воду, отталкиваясь от поверхности воды руками. Я наблюдала как при выполнении этого акробатического номера рыбаки успевали еще закидывать в воду сеть и вытаскивать ее. После каждого улова им, однако, приходилось подплывать к берегу, так как держать пойманную рыбу на узкой дощечке негде.

Сидящий в озере бог Тве — странный и злой. Я не удивлялась тому, что люди приносили ему жертвы, старались предотвратить вспышки гнева и забирали рыбу из его озера с большой осторожностью. В те давние времена, когда народное мифотворчество создавало поэтические сказки и легенды об озере и его боге, люди не могли знать того, что им известно сейчас — озеро имеет вулканическое происхождение и его уровень постоянно поднимается; сюда впадает несколько рек, но не вытекает ни одна. А так как озеро это образовалось среди высоких, отвесных гор и к нему ведет крутая дорожка, по которой приходится носить рыбу и сосуды с водой, то не удивительно, что местные жители выдумали: бога, который чинит им всяческие препятствия.

Воды озера Босомтве менее чем за тридцать лет отвоевали еще два с половиной километра суши, и сейчас ширина его превышает одиннадцать километров. Все время поднимаясь, оно поглотило уже несколько деревень: из сорока четырех поселений осталось теперь лишь около двадцати. Поэтому жители предпочитают селиться подальше от его берегов и повыше в горах.

Вид на озеро Босомтве с окружающих гор — один из прекраснейших в Гане. Над гигантской водной чашей стелется легкий туман, и кажется, что вы попали в какой-то нереальный, сказочный мир. Время от времени, раз в несколько лет, озеро словно взрывается — это сердится бог Тве. Попробуйте-ка после этого бороться с представлениями о сверхъестественных существах: ведь даже ученым не совсем ясны причины этих взрывов. Предполагают, что на дне озера проходит процесс гниения старых растений, а когда газов становится слишком много, они вырываются на поверхность.

Во время подобных взрывов гибнет много рыбы. Должно пройти немало времени, прежде чем озеро полностью успокоится. И что бы ни говорила наука, местные жители, особенно старики, твердо верят: озеру нужна жертва — белая корова. И тогда только бог Тве снова наполнит рыбой свое водное царство.

И все-таки у меня создалось впечатление, что власть бога Тве ослабевает. Однажды я видела, как девушки мыли в озере кукурузные початки, сложенные в металлическом тазике. Меня-то не удивило, что обосом Тве ничего не имел против такого явного нарушения его инструкций, но вот, почему это не смущало девушек?

Нет, раз люди решили изменить свою жизнь, они не могут жить в постоянном страхе перед озером. Незадолго до отъезда из Ганы я прочитала в газетах сообщение о том, что местное самоуправление выделило свыше сорока одной тысячи фунтов стерлингов на благоустройство прибрежных районов. Деньги эти — добровольные пожертвования населения, и их использовали для покупки строительных материалов. Большинство работ местные жители выполнили сами.

Добровольных рабочих бригад в Гане я видела немало. С результатами их труда мы встречались почти на каждом шагу. Но в окрестностях озера Босомтве, где многие еще живут в плену старых представлений и веры в озерного бога, меня это удивило. Как был бы, вероятно, поражен обосом Тве, если бы он теперь вышел из глубин озера, носящего его имя.

Лев вернулся из-за моря

Ева мечтала посмотреть в Африке на животных, которых она до этого видела лишь в зоопарке. Она полагала, что в Гане стоит только отойти от дома, как сразу увидишь бегущих львов и слонов, а на деревьях обезьян.

Признаюсь, до некоторой степени и я разделяла ее надежды, ожидая, что тропические животные будут нам попадаться на каждом шагу. Я знала также, что гербом Золотого Берега когда-то был слон, стоящий под пальмой, и думала, что этот символ не случаен. И когда в первый же день своего пребывания в Аккре увидела пальмы, то решила, что слонов здесь будет предостаточно.

Можете себе представить мое удивление, когда я узнала из газет, что кумасийский зоопарк купил в Лондоне льва. Я перечитала это сообщение несколько раз.

И мне очень захотелось побывать в Кумаси, чтобы увидеть льва, который из Европы вернулся на свою родину.

Однако нам не скоро удалось совершить эту поездку, а за это время я кое-что узнала о животном мире Ганы. Одной из оборотных сторон человеческой деятельности является уничтожение природы и окружающего животного мира. В Чехословакии, наверняка, не осталось бы животных, если бы о них не заботились охотничьи хозяйства, лесники, если бы не было национальных парков. В Гане раньше такой заботы о сохранении отдельных видов животных не проявлялось, поэтому в Западной Африке диких зверей почти не осталось.

В большинстве стран Восточной Африки положение иное. Там более подходящий климат, не такая влажность, да и средняя температура в горах значительно ниже, чем в западной части континента. Поэтому европейцы издавна ездили сюда охотиться. Они основали здесь национальные парки и заботились о сохранении поголовья животных. Это, конечно, вовсе не значит, что в Гане животных совсем нет. Время от времени, примерно раз в год, газеты помещают сообщения о какой-нибудь деревне, которую вытоптало стадо диких слонов. Кроме слонов встречаются еще и некоторые виды степных животных. В лесном поясе живут обезьяны и крокодилы, в устах и на дорогах кишат змеи.

Теперь вы понимаете, почему мне было так интересно взглянуть на льва, привезенного из Лондона. Он с достоинством ходил из одного конца клетки в другой, не обращая на нас никакого внимания. Он даже не подавал вида, что рад возвращению на родину.

Вначале мне показалось, что кумасийский зоопарк ничем не отличается от европейского. Мы пришли сюда в воскресное утро. Народу было битком. Взрослые и дети толпились около клеток; к самым любимым животным подступиться было не так-то просто. Вокруг лотков с прохладительными напитками и мороженым собралась толпа, такая же как у нас, в чехословацком зоопарке. Мы посмотрели обезьян, которые играли со старой покрышкой. Потом пошли к крокодилам. Они жили в бассейне и были хорошо видны. Тут я услышала:

— И это — крокодил? Такой маленький? Да подобную мелюзгу мы тысячу раз видели в реках! Любому ребенку известны крокодилы и побольше!

Я поняла, что крокодилы для здешних посетителей столь же обычны, как для нас — белки, и попыталась посмотреть на все вокруг глазами местного жителя. Поэтому меня не удивила надпись над стеклянным террариумом: «Кобра домашняя». Говорят, что ее нашли овоем недавно в одном из садов прямо в Кумаси и не убили, а привезли в зоопарк.

Тем больше людей толпилось у клетки с другим зверьком, которого привезли издалека и многие посетители видели впервые. Маленькое белое создание сидело в углу, а стоявшие вокруг люди рассуждали — какие у него сильные задние лапы по сравнению с передними, как он шевелит носом и какие у него красные глаза. Вы уже, вероятно, догадались, о каком зверьке идет речь. Надпись на клетке сообщала, что это — кролик. Но вовсе не «домашний». Он прибыл сюда из далекой Европы. Итак, кобра — домашняя, кролик — дикий, а лев — из Лондона.

Путь из Кумаси занял почти целый день. Сразу за Кумаси дорога нырнула в лес, она извивалась по холмам, часто встречались повороты. Но постепенно дорога выровнялась. В стене деревьев стали попадаться все более широкие разрывы, трава становилась гуще и выше. Все вокруг было покрыто красной пылью, и кое-где рощи стали напоминать нам давно заброшенные фруктовые сады. Мы приехали в самую бедную часть Ганы.