Ныряя в синеву небес, не забудь расправить крылья

Глава 5. Лязг металла

Очнувшись и приоткрыв тяжелые веки, Лю Синь увидел, что перевернутая комната перед ним странным образом покачивается из стороны в сторону.

– Проснулся? – тихо спросил кто-то сбоку. Волос коснулась худая рука, погладив, словно в утешительном жесте, и почти сразу же отстранилась.

– Где я?.. – пытаясь сфокусировать взгляд, простонал Лю Синь.

Лязг металла был ему ответом.

Чуть повернув голову на звук, Лю Синь увидел перевернутого человека, который держал в руке мясницкий нож. Осознав, что подвешен за ноги под потолком, со связанными за спиной руками, будучи одетым только в нижние одежды, Лю Синь распахнул глаза и принялся вырываться изо всех сил.

Мужчина в ответ на его трепыхания только отстраненно посмотрел на него и продолжил перекладывать ножи на столе. Он вел себя так, словно впервые оказался в этом месте и не знал, где что лежит.

Опустившись на стул, безумец глухо проговорил:

– Ты не должен был проснуться, тогда и больно бы не было.

Склонив голову, он замолчал, уставившись в пол.

Лю Синь проследил за его взглядом и тут же вздрогнул.

Весь пол был в засохших пятнах крови. Кому она принадлежала – несложно было догадаться.

– По крайней мере, так они мне говорили… – продолжил мужчина.

– Не… не надо, прошу… – взмолился Лю Синь, чувствуя удушливый страх, подкативший к горлу.

В воздухе пахло железом.

– По жребию следующим должен был быть я… – Мужчина поднял на него тусклые глаза. – Но кто тогда позаботится о моей Жулань?

– Прошу вас… я могу взять вас с собой, – просипел Лю Синь, не прекращая попыток вырваться и раскачиваясь из стороны в сторону.

Везде – на стенах и на полу были засохшие пятна крови. Лю Синь зажмурился, судорожно выдыхая:

– Пожалуйста…

Мужчина встал со стула и подошел ближе.

– Никто не покидает эти земли. Здесь наш дом. И твой теперь тоже… – Костлявая рука осторожно дотронулась до волос пленника. Столь милосердный жест никак не вязался с намерениями и словами мужчины. И от этого жуткое ощущение только усиливалось. Лю Синь чувствовал себя ягненком, которого мясник успокаивает перед забоем, проводя напоследок по мягкой шерстке.

– Помогите! Кто-нибудь! – распахнув наполненные страхом глаза, Лю Синь кричал во всю мощь легких, глотая слезы и глядя на своего палача, в руке которого был зажат большой острый нож.

– Каждый из нас после смерти отправится в Диюй[6] на поклон к царю Яме[7] и будет ожидать десяти судилищ, отплачивая за свои грехи в надежде на перерождение… – тихо произнес безумец, вновь посмотрев на пленника. Словно не замечая его трепыханий, он продолжил: – Мой сын все еще где-то там. Если встретишь его, передай, что отцу жаль… Отцу так жаль… – Слезы потекли по лицу мужчины. – Мой бедный Ши-эр, папе так жаль…

Лю Синь замер, дрожащими, побледневшими губами коротко хватая воздух и во все глаза глядя на плачущего мужчину, боясь спровоцировать его своими движениями. Видя, что тот остановил руку с занесенным ножом и пребывает где-то далеко в своих мыслях, он сглотнул, считая удары сердца, что отчаянно билось в его груди.

Прошло некоторое время, а мужчина так и продолжал неподвижно стоять, что-то тихо шепча. Мутная дымка, что клубами воспоминаний застилала ему глаза, сделала пленника перед ним словно невидимым. Висящий на волосок от смерти Лю Синь бросил взгляд на дверь, не слыша долгожданных тяжелых шагов, и вновь перевел глаза на мужчину.

– Господин, – тихо позвал он, решив не дожидаться, пока безумец выйдет из транса и придет к однозначному решению, окончательно лишившись рассудка, – расскажите, что здесь случилось. Я же должен знать, что передать вашему сыну, когда встречу его.

Мужчина медленно поднял голову. Затем, чуть помешкав, кивнул и опустился на стул.

Невидящим взором он уперся в стену и разомкнул пересохшие бледные губы.

Двенадцать лет назад, когда полчище темных тварей вырвалось из Призрачного царства, города не были готовы к такому вторжению. Город Хуфэй отбивал атаки и держал оборону два дня. Большое количество оружия и мастерство местных мечников позволяли общими силами отбрасывать первые атаки беснующихся тварей, но в итоге все было тщетно. Демоны сражались без устали, и истощившимся людям пришлось отступить, прячась в подвалах под защитой немногочисленных выживших мастеров. Немногим удалось пережить ту кровавую бойню. Осознав потери и разрушения, люди вознамерились просить князя о помощи, но так и не смогли покинуть эти земли. Любой, кто выходил за черту города, сгорал в считаные секунды. Без доступа к большим полям и фруктовым угодьям в городе начался голод, сметающий все на своем пути. Первым пошел под нож крупный скот, который без возможности выходить на пастбища начал медленно погибать. Следом в расход отправили животных поменьше, а через пару месяцев местные не чурались отлавливать кошек и собак, лишь бы утолить сводящий с ума голод.

Никто не хотел умирать, все ждали помощи князя или столицы. Все ждали, что императорская гвардия вот-вот пересечет серые пески и поможет, вызволит их. Из года в год они денно и нощно всматривались в горизонт, толпясь у ворот на самой границе города в ожидании помощи. Но сколько бы они ни ждали, вид пустынного огненного такыра оставался все таким же неизменным. Тогда ожидание сменила волна яростной жажды мести демоническим отродьям, и все люди без устали принялись ковать мечи, готовясь дать ответную битву проклятому племени.

Время шло, но горизонт все так же был пуст.

Никто из местных уже и не помнил, когда все зашло настолько далеко, что они с холодным сердцем тянули жребий, решая, кто будет следующим под мясницким ножом.

Следующей волной стало безумие. Мысли и разум людей затуманило горе. Долгие годы они даже не разговаривали, не смотрели друг другу в глаза и бесцельно бродили, словно тени, по такому же призрачному городу.

Си Бохай, как ни пытался, не мог вспомнить, как отреагировал на то, что его пятнадцатилетний сын вытянул жребий. Он не помнил то время, словно израненный разум просто скрыл ужасающие воспоминания. Дочь, которую он спрятал в подвале с самой первой ночи нападения демонов, так и не покинула его пределы ни на день, выращивая и подкармливая крыс из оставшегося мешка семян в подполе. Это было самым верным решением, принятым в его жизни.

– Мы не можем покинуть этот город… – тихо просипел Си Бохай, переводя отрешенный взгляд на пленника, – потому что он наш подвал.

– Все княжество подверглось атаке, – решил рассказать Лю Синь, немного успокоившись и видя, что мужчина не собирается нападать. – Не уцелел ни один город. Вторжение длилось двенадцать дней.

– А наш князь Тан?..

Лю Синь сокрушенно покачал головой, прикрывая глаза.

– Почему же его величество не пришел нам на помощь?.. – Си Бохай говорил медленно и слабо, еле ворочая языком, словно держась из последних сил.

Голова Лю Синя кружилась от долгого пребывания в подвешенном состоянии. Помолчав некоторое время и собираясь с мыслями, он продолжил:

– Император отрекся от этих земель, провозгласив их проклятыми.

– Вот оно как… – шепнул Си Бохай, горько приподнимая уголок губ и опуская слезящиеся, покрасневшие глаза.

Боясь спровоцировать его лишним звуком, Лю Синь осторожно принялся потирать онемевшие руки друг о друга, как вдруг вскрикнул, напуганный грохотом распахнувшейся двери.

На пороге возникла высокая фигура Гу Юшэна. В следующую секунду он бросился к несостоявшемуся мяснику, который даже не обратил внимания на шум.

– Стой! – крикнул Лю Синь уже замахнувшемуся мечом Гу Юшэну.

– Я уже устал тебя слушать! – разгневанно рыкнул тот, все же чуть опуская лезвие.

– Когда это ты меня слушал?! – негодующе воскликнул Лю Синь.

– А ведь правда! – хмыкнул Гу Юшэн, вновь замахиваясь.

– Сначала развяжи меня, я уже рук не чувствую! – попросил Лю Синь и принялся дергаться в путах.

Шикнув, Гу Юшэн перерубил веревку. После чего на лету подхватил Лю Синя и поставил на землю.

– Ох… голова кружится. – Лю Синь оперся о плечо генерала, словно потеряв равновесие. Вцепившись в его предплечье, он надавил на него, вынуждая опустить меч.

– С ума меня сведешь своими выходками… – закатил глаза Гу Юшэн.

– Ага, – усмехнулся Лю Синь и тут же почувствовал, как в него что-то врезалось на лету.

Опустив глаза, он увидел Тан Цзэмина, который, запыхавшись и тяжело дыша, вжимался в него, крепко обхватив руками за пояс.

– Ну-ну… – Погладив мальчика по голове, Лю Синь приподнял его лицо и стер пепел с бровей большими пальцами. – Я же говорил тебе, все будет хорошо.

Тан Цзэмин смотрел на него снизу вверх огромными глазами, в которых наряду с паникой плескалось волнение.

«Волчонок», – подумал Лю Синь.

Не удержавшись, он погладил его по макушке, на что получил объятья крепче предыдущих.

Вжимаясь в него, Тан Цзэмин метнул злобный почерневший взгляд в сторону Си Бохая. Лишь увидев, что мужчина продолжал отрешенно смотреть в стену, а вокруг не было ни капли свежей крови, мальчик спрятал в рукаве тонкое лезвие.

– Многих ты?.. – выразительно взглянув на Гу Юшэна, спросил Лю Синь.

– Только тех, кто нападал первым. Этот старик знатно погонял нас по городу, путая следы, – хмыкнул генерал, оглядываясь по сторонам.

– Ну… – Лю Синь указал подбородком на Си Бохая, что все так же неподвижно сидел на стуле, уперевшись невидящим взором в стену. – Он не нападает. Нет нужды его убивать.

– Да он же… как и они все. – Гу Юшэн поджал губы в отвращении.

– Нет, это не так.

– Тогда как бы он выжил в этом месте?

Погладив Тан Цзэмина по голове, Лю Синь повернулся в сторону выхода. Указав Гу Юшэну следовать за ними, он схватил свой верхний халат и вышел из амбара. Оказавшись на улице и оглядевшись, он увидел дом, в который ранее его затащил Си Бохай.

Узнав всю правду, Гу Юшэн лишь покачал головой и, бросив сухое «уходим», двинулся к центральной площади.

Люди, жавшиеся к стенам разрушенных домов, провожали генерала глазами, но не смели приближаться. А при виде Тан Цзэмина и вовсе опускали головы и пятились, силясь слиться со стенами. Лю Синь старался не смотреть по сторонам на топчущихся безумцев. Устремив взгляд вперед, только тогда он заметил пятна крови на подоле темных одежд Гу Юшэна, после чего прижал к своему боку Тан Цзэмина за плечи.

Уже подходя к площади, он оглянулся и увидел в толпе, бредущей за ними на расстоянии, Си Бохая, по-прежнему отстраненного и потерянного. Мужчина поднял на него глаза, в которых впервые за долгое время блеснуло осознание происходящего. Окинув взглядом людей, которые что-то бессвязно шептали и мотали головами, цепляясь то за свои волосы, то за одежду, Лю Синь отвернулся в другую сторону. Посмотрев на раскинувшийся маленький городок, он не увидел ничего, кроме разрухи и пепла. Здесь не было ни зелени, ни водоемов. Лишь старый каменный колодец с покосившимся навесом пережил бедствие и возвышался посреди площади.

– У них действительно нет ничего, чтобы выжить, – тихо сказал Лю Синь.

– Даже не начинай, – сквозь зубы процедил Гу Юшэн.

– Чем промышлял этот город?

– Они кузнецы. Их ремесло – металл, вот почему здесь ничего нет. Когда торговые пути были разорваны, все, что у них осталось, – это железо и кузницы. Раньше это был один из городов, в котором ковалось лучшее оружие и доспехи во всей империи.

«Но не доспехи великих генералов», – догадался Лю Синь.

Кивнув, он шагнул сквозь толпу, которая мигом расступилась. Пришедшие люди словно заставили безумцев увидеть проблески понимания в своем сознании, которое теперь тяжестью и виной ложилось на их сердца, прижимая к земле.

Подойдя к лошади генерала, Лю Синь посмотрел на Гу Юшэна молящим взглядом. И тот, на мгновение прикрыв глаза, все же кивнул. Отстегнув от седла Гу Юшэна мешок, Лю Синь бросил его перед толпой.

Грохот заставил безумцев поднять головы и уставиться на него. Дрожащие и жалкие, они ободранными руками убирали спутавшиеся волосы с лиц, подбираясь ближе.

– Это – черный металл. Его мало, но, полагаю, вы знаете, что с ним делать. – Лю Синь кинул взгляд на Гу Юшэна, на что тот глубоко втянул в себя воздух и вонзил меч в ножны.

Кто-то подполз ближе к мешку на коленях, дрожащими руками развязывая бечевку и высыпая на землю плоские куски черного железа, со звоном рухнувшие под ноги людям.

Задыхаясь от обрушившегося на них понимания, толпа приподнялась с колен и подошла ближе.

Подойдя к сидевшему на земле Си Бохаю, Лю Синь опустился перед ним на колено. Подняв мутные глаза, мужчина хрипло произнес:

– Я не х-хотел… не хотел… я не… – По его щекам потекли горячие слезы, смывая пыль и грязь.

Лю Синь протянул руку и взял кулон, зажатый в ослабевших пальцах Си Бохая.

– Мне не удастся передать извинения твоему сыну, – тихо сказал он. – Возможно, однажды вы свидитесь и ты передашь их сам. А до тех пор… – Сжав плечо Си Бохая и заглянув в его глаза, он продолжил: – Хорошо заботься о своей дочери. Вы не виноваты в том, что случилось двенадцать лет назад, но сейчас сделайте правильный выбор. Время выйти из подвала.

Крепче зажав подвеску в руке Си Бохая, Лю Синь поднялся с земли. Обернувшись, он встретился с внимательными синими глазами, что следили за каждым его движением, не выпуская из виду.

Слабо улыбнувшись, Лю Синь подошел ближе к Тан Цзэмину.

– Поехали, – кивнул он Гу Юшэну и, обняв мальчика за плечи, направился к лошадям.

Уже выезжая из города, Лю Синь вдруг подумал о том, какую ошибку совершил князь этих земель: он разделил область на регионы, каждый из которых занимался отдельным ремеслом. Делая ставку на торговлю между городами, он не учел, что будут делать люди и как смогут выжить, если связь между городами будет разорвана. Почему князь не предвидел такую очевидную вещь, Лю Синь не знал. Но был уверен наверняка: это было неправильное решение. Думая о том, сколько еще таких городов попадется им на пути, остаток дороги по проклятому такыру он провел в молчании, низко опустив голову.

Лишь зайдя в подлесок и сидя у дерева рядом со спящим Тан Цзэмином, который умостил голову на его плече, Лю Синь подал голос.

– Куда мы теперь? – спросил он Гу Юшэна, который возился с лошадиными подковами.

– Еще пять дней пути, а затем перейдем границу.

– Ясно.

– Никого не выпускают из проклятых земель, это будет нелегко.

– Ну, придумаем что-нибудь, – выдохнул Лю Синь, прикрывая глаза и собираясь вздремнуть.

– Может, подскажешь что конкретнее?

– Почему я?

– Ну, я даже не знаю… – Гу Юшэн оторвался от своего занятия и, развернувшись, пристально посмотрел на Лю Синя. – Может, потому, что ты каким-то образом очутился за тысячи ли от города под столицей, из которого прибыл, миновав пограничные отряды и перейдя серые пески?