О бисере, бусах и прошлом времени. Воспоминания московского коллекционера

Женщина или дама?

Моя бабушка, Мария Павловна (1889–1987), родилась в Вязниках, училась в женской гимназии в г. Иваново. Начитавшись романов Чарской, она мечтала поступить в институт благородных девиц и с нетерпением ждала того момента, когда ее отец получит орден Св. Анны, дававший право на дворянство. Орден Павел Васильевич получил, но к тому времени успели отменить даваемое этим орденом право на потомственное дворянство, и дворянином стал только Павел Васильевич. Поэтому Марусе (так бабушку называли в детстве) пришлось удовлетвориться гимназией. Училась она хорошо, проявляя особенные способности к математике, но в выпускном классе гимназии произошел эпизод, который мог бы привести к весьма печальным для нее последствиям. В то время все увлекались передовыми идеями: сострадали народу, осуждали власть имущих и очень сомневались в существовании Бога. Бабушка основательно проштудировала Эрнеста Ренана «Жизнь Иисуса», который существования Бога не отрицал, но роль Христа оценивал весьма своеобразно. В результате Маруся сделала свои выводы и на обязательной для всех гимназисток исповеди сообщила священнику, что в Бога не верует. После такого признания священник должен был бы поставить ей двойку по Закону Божьему, что автоматически привело бы к исключению из гимназии и закрыло бы доступ к высшему образованию. К счастью, священник был в очень дружеских отношениях с Павлом Васильевичем. На исповеди он сделал вид, что не расслышал, а в доверительной беседе с бабушкиным отцом попросил сделать ей надлежащее внушение и сказать, чтобы впредь она ничего подобного вслух не произносила. Таким образом, Маруся Любимова благополучно окончила гимназию.

Вскоре после этого, когда бабушке было 18 или 19 лет, она заболела брюшным тифом. В жаркий день они с веселой компанией катались на лодке по реке, захотелось пить, Маруся зачерпнула пригоршню воды из реки и выпила. Болезнь протекала очень тяжело, врачи уже теряли всякую надежду, когда она увидела в полузабытьи образ Казанской Божьей Матери, которая сказала ей, что скоро будет кризис и она выздоровеет. Бабушка рассказала об этом своей маме Анне Михайловне. Из церкви был принесен соответствующий образ, отслужен молебен, и больная действительно через день пошла на поправку. Несмотря на этот случай, в Бога она так и не уверовала, хотя жизнь вела поистине подвижническую, всю ее посвятив своим родным. До 93 лет она вела практически все домашнее хозяйство нашей большой семьи, состоявшей из четырех поколений. Но и позднее, перенеся несколько тяжелых болезней, она все еще пыталась внести свой вклад в этот нелегкий процесс.

Когда бабушка заболела брюшным тифом, ее, как это тогда полагалось, остригли, и она со своей мальчишеской прической приобрела настолько современный вид, что моя внучка в детстве путала мои и бабушкины фотографии.

Чтобы получить высшее образование, надо было сдать экзамены за мужскую гимназию. Маруся Любимова мужественно выучила за год латынь, греческий и дополнительный материал по математике, сдала все дополнительные экзамены в Егорьевске и поступила на высшие женские медицинские курсы в Петербурге. Обучаясь на курсах, бабушка чуть не уморила себя голодом, решив, что она слишком полная и ей надо срочно похудеть. Обладая незаурядной силой воли, она соблюдала строжайшую диету и отказалась от всех видов транспорта, хотя очень любила кататься на извозчиках «с дутыми шинами». Когда в совершенно отощавшем виде она появилась в Вязниках, ее мама («бабатик») решила, что у нее последняя стадия чахотки, и отправила ее на юг под присмотром старшей сестры Нади. На юге, выйдя на пляж и увидев в первый раз людей в купальниках, Маруся пришла в ужас и сказала, что такого неприличия ни за что не допустит. Надежда Павловна ее уговаривала три дня. В конце концов бабушка согласилась, и выглядела в купальнике, наверное, очень неплохо, потому что фигура у нее всегда (вплоть до глубокой старости) была отличная.

Мария Павловна Любимова, 1909

Медицинские курсы бабушка так и не окончила, потому что падала в обморок при виде крови. Окончание ее медицинской карьеры совпало с более радостным событием – она вышла замуж за Гавриила Федоровича Юрова. Дед только что окончил курс в Институте инженеров путей сообщения и получил звание инженера-путейца. Был он красавцем почти двухметрового роста, с голубыми глазами, светлыми волосами и роскошными усами. Дед происходил из казаков станицы Ахтубинская, все жители которой отличались, по семейной легенде, исключительно высоким ростом и служили, как правило, в гренадерских полках. А фамилия Юровых происходила, также по семейному преданию, не от имени Юрий, а от слова «юр» – видное место. Должно быть, дом Юровых когда-то стоял на возвышении или в центре станицы на базарной площади.

Мария Павловна и Гавриил Федорович Юровы, 1913–1914 годы

Венчались Мария Павловна и Гавриил Федорович 8 января (по старому стилю) 1913 года в Вязниках. Шафером был отец бабушкиной невестки Матрёнинский, подругой невесты – лучшая бабушкина подруга Шура Мумрикова (убита во время Гражданской войны). После венчания был ужин в красном доме, где жила Надежда Павловна.

Сначала молодые отправились на строительство Амурской железной дороги. Поскольку бабушка была в молодости большая модница, она договорилась со своей петербургской портнихой, что будет выписывать себе туалеты по почте. Молодая дама сообщала портнихе, что ее размеры за последнее время не изменились, и портниха высылала ей то летнее платье, то осенний костюм, то вечерний туалет, сшитые по последней моде.

В 1914 или 1915 году Юровы переехали в Москву. Управление железной дороги, на которой должен был служить дед, предоставило им хорошую пятикомнатную квартиру в Лихоборах. Бабушка, которая в то время уже ждала ребенка, поселилась на первое время в номерах. Туда к ней приходил приказчик с образцами обоев и тканей для обивки мебели. Мария Павловна давала руководящие указания, и ремонт в скором времени был завершен. Мой папа родился в 1915 году. К нему взяли няню Ксюшу из Вязников, и жизнь потекла тихо и мирно, несмотря на то что уже шла Первая мировая война. Бабушка говорила, что на московской жизни она никак особенно не отразилась, да и все их окружение от войны практически не пострадало.

Крутой поворот в их существовании наступил после революции. Деда направили руководить ремонтом железнодорожных путей, которые взрывали белые при своем отступлении на восток. Жить стало чрезвычайно трудно, наступили большие проблемы с продуктами. Особенно удручало бабушку отсутствие главного напитка всей ее жизни – кофе, который она полюбила восьми лет от роду и пила, несмотря на гипертонию и плохое сердце, в течение 90 лет. Каким-то образом, кажется в Екатеринбурге, ей все же удалось раздобыть порядочный мешочек кофе и мешок муки. Все это она спрятала в нишу за высоким зеркалом в передней квартиры, которую они тогда занимали. До глубокой старости она с замиранием сердца вспоминала солдат, которые неожиданно нагрянули с обыском. К счастью, заглянуть за зеркало они не догадались. Бабушкины запасы и жизнь семьи были спасены.

Вернувшись в Москву, дед получил ордера на осмотр жилплощади. Бабушка съездила в их бывшую квартиру в Лихоборах и пришла в ужас от перспективы остаться на зиму без дров в промерзшей квартире. После этого она поехала в коммунальную квартиру на Покровке.

Там было тепло, на кухне приветливо гудели керосинки и примусы. Деду в этой квартире предоставили две комнаты. В них бабушка с семейством, а потом и присоединившаяся к ним моя мама прожили больше 40 лет.

Сережа Юров и няня Ксюша, 1918

Несмотря на все невзгоды жизни в коммуналке, эвакуацию и постоянную борьбу за существование в последующие годы, бабушка неизменно сохраняла оптимизм, большой интерес ко всему происходящему (в последние годы особенно к политике) и неистребимые установки 19 века: дама должна иметь хотя бы одно «струящееся» платье; сумку надо держать на сгибе руки, а не в руке; сережки с глазка́ми годятся только для «горняшек» (горничных); в гостях надо доедать все, что положено на тарелку; в дубленке становишься похожей на машиниста; кофе надо покупать в зернах в «Чаеуправлении» на Мясницкой, а если чего-то нет в магазинах, это наверняка можно купить «у баб на рынке». До сих пор у меня вызывает содрогание, когда интеллигентные милые мамаши на людях спрашивают своих деток: «Ты пи́сать или (еще того хуже) какать хочешь?» Столь же отвратительным представляется и обращение «женщина».

Мария Павловна Юрова, 1955

Когда мы еще жили на Покровке, бабушка как-то раз сидела в комнате за швейной машинкой. На пороге появилась домработница Маша и объявила, что там «какая-то спрашивает Веру Матвеевну». Не поворачивая головы, бабушка поинтересовалась: «Кто? Женщина или дама?» Маша не растерялась, она мгновенно оценила всю глубину вопроса и ответила: «Женщина, хотя и с портфелем». Женщина оказалась доцентом кафедры иностранных языков МЭИ М. Э. Бахчисарайцевой, автором пособия по английскому языку для студентов энергетических вузов, которое до сих пор не утратило своей популярности и было переиздано последний раз в 2010 году.

Сама бабушка оставалась настоящей дамой все 98 лет, которые она прожила. Все окружающие как-то инстинктивно ощущали это и относились к ней всегда с подобающим уважением.