О чем кричат Вороны

Глава 1

Звук клавиатуры разносился по небольшой комнате, скромно обставленной старой мебелью. Острый, вздернутый кончик носа покраснел от холода, пальцы немного озябли. Алиса записывала свои сновидения. Образы невероятно быстрой вереницей крутились в голове, так и норовя поскорее ускользнуть.

В комнате было темно. Кроме окна единственным источником света был монитор, который освещал бледное лицо девушки. На большой кровати расположились исписанные листы бумаги и два толстых альбома с рисунками. Рядом на подушке отдыхал плюшевый кот, который с улыбкой наблюдал за работой, кипящей за столом.

Ветер за окном качнул ветви дерева, отчего сидевший на нем воробей вздрогнул и взлетел, скрывшись за соседним домом. Через несколько секунд до ушей девушки донесся тихий звук ударяющегося в окно дождя. Алиса обернулась в его сторону и посмотрела на темно-серое небо, затянутое дождевыми тучами. Она выпрямилась, но осталась сидеть на месте. Дождевые капли разбивались об окно, оставляя после себя медленно стекающие водяные дорожки.

Рука потянулась к баночке с лекарством. Девушка положила в рот несколько таблеток и запила водой. Ветер за окном завыл, подгоняя тяжелые дождевые тучи. Она убрала за уши темно-синие пряди, закрыла глаза и прислушалась к своим ощущениям. Несмотря на тревожные повторяющиеся сновидения, Алиса снова чувствовала умиротворение. У нее нет повода беспокоиться. Это всего лишь сны. Так ведь?

Алиса резко подняла голову с подушки и посмотрела в пустоту растерянным взглядом. Сновидение вновь заставило встрепенуться. Это было тревожно, трепетно и интимно. Снова это таинственное видение: незнакомая девушка стремительно спускается по лестнице, резкое движение, кровь и оглушающий крик большого ворона.

По лицу стекали капли пота. Она прикоснулась дрожащей ладонью ко лбу. Пот оказался липким и на удивление теплым, отчего Алиса неосознанно поднесла руку к лицу и всмотрелась в пятно, оставшееся на пальцах. В темноте она смогла различить, что ладонь окрасилась в темный цвет. Сжала пальцы в кулак и ощутила ту же теплую липкость, которая сопровождала ее во сне.

– Это кровь!

Она вскрикнула. Дернулась вперед, поднимая голову с подушки, и сбросила с себя душащие пальцы очередного страшного сна.

Алиса пыталась отдышаться, прижав дрожащие ладони к груди. Но в ту же секунду подняла их и приблизила к лицу. Взгляд остановился на тонких длинных пальцах, на которых кожа вокруг ногтей была искусана из-за дерматофагии [1], что за два года психотерапии вылечить не смогла. Ладони были чистыми – никакого намека на кровь.

– О боже… Это сон. Всего лишь сон…

Девушка встала с кровати, подошла к окну и открыла его настежь. Несмотря на пробирающий до костей холод внутри сновидения, она ощутила духоту в комнате, когда проснулась. Свежий воздух успокаивающе коснулся лица, приводя в чувство.

Спать больше не хотелось. Не после повторяющегося тревожного видения, преследующего Алису во снах. Теперь уже каждую ночь.

Она отвернулась от окна и пошла в ванную комнату. Девушка стояла под напором воды, бьющим по широким плечам, и отпускала мысли прочь. Горячая вода сделала свое дело, тело расслабилось, и Алиса ощутила голод, который редко появлялся у нее по утрам.

После душа и умывания она задержала взгляд на лице в зеркале. Капельки воды блестели на четком контуре губ, когда девушка наклонилась к отражению, чтобы прошептать:

– Все такая же уродливая.

Утренний ритуал был завершен.

Прохладный воздух коснулся разгоряченной кожи. Она поежилась, но не закрыла окно. Натянув на себя пуловер, собрала мокрые волосы в низкий слабый хвост.

Взгляд забегал по книгам, уютно устроившимся на полу рядом со шкафом. Она стала что-то внимательно высматривать среди них. Ладонь потянулась к черной мягкой обложке с застежкой. Она открыла дневник и прочла надпись на первой странице: «Моей дочери Алисе».

Сжала пересохшие губы. Этот дневник ей подарила мать, отношения с которой всегда были крайне натянутыми, а теперь и вовсе сошли на нет. Та жила своей жизнью так, словно у нее и вовсе нет дочери. Один или два раза в год эта женщина вспоминала об Алисе, отправляла скачанную из интернета открытку, приуроченную к какому-нибудь празднику, и благополучно забывала прочесть ответ. Формальный, такой же сухой, как руки женщины, которую она должна называть мамой. Но не ответить не могла. Ей было проще сделать это и не будить странное, иррациональное чувство вины, возникающее всякий раз при общении с матерью.

Она постаралась отвлечься от неприятных мыслей, пролистала исписанные страницы и задержала взгляд на карандашных зарисовках. Алиса любила рисовать. Это оказалось единственным безболезненным и прибыльным делом за двадцать четыре года жизни, в которые девушка пыталась найти себя в недружелюбном мире. Особенно она любила рисовать картины, приходящие на ум спонтанно, например, во время прогулок или в процессе чтения. А иногда вдохновение находило ее во снах.

Вспомнив, зачем подобрала дневник, подняла голову, окидывая взглядом комнату. Черная ручка лежала на столе. Алиса взяла ее, перелистнула страницу лежащего на коленях дневника и принялась записывать то, что увидела во сне. Стараясь не упустить ни единой детали, она раз за разом мысленно возвращалась к ощущениям, охватившим ее тогда: сдавленное чувство в груди, нарастающий гул в ушах и учащенное сердцебиение, а также животный, ни с чем не сравнимый страх.

Когда эмоции из сновидения были облечены в слова и перенесены на бумагу, она еще раз взглянула на исписанный лист и прижала кулак к груди. Заново переживать это уже в реальности было для Алисы волнительно. Она записывала эмоции и образы, что возникали в ее сознании, и искала в них ответ. Ответ на вопрос: «Почему я вижу этот сон?»

Алиса захлопнула дневник и посмотрела в окно. Небо застилали темно-серые тучи, ветер играл с ветвями деревьев. Она даже не заметила, как в комнате потемнело.

Ей вдруг захотелось кофе. Это желание столкнулось в голове со страхом оказаться в центре внимания. «А что, если там будет новый бариста? Что, если кто-то посмотрит на меня косо? Или, еще хуже, осуждающе? А вдруг кто-то надо мной посмеется?» По спине пробежала дрожь, и она с трудом сжала в кулаки похолодевшие пальцы.

– Н-нет, не сегодня.

Живот заурчал, напоминая о том, что она еще не завтракала. Алиса развернулась и через пару шагов оказалась на кухне. Включила чайник, достала чашку с принтом невыспавшегося кота и поставила рядом банку растворимого кофе. Открыла холодильник и удивленно обвела взглядом содержимое полок: банка сметаны, пустой лоток яиц и бутылка воды. Открыв морозильный отдел, нашла прилипшую к стенкам упаковку того, что когда-то было пельменями. Хмыкнув, закрыла холодильник и заглянула в шкафчик над головой.

– Гречка и сметана? Плохая идея.

Ей ничего не оставалось, кроме как собраться и пойти за продуктами, чтобы закупиться на неделю или две до следующего выхода на улицу. Алиса поморщилась, когда подумала, что ей предстоит встретиться с толпой несносных пожилых женщин, что любят нарушать личное пространство и спорить с кассирами, или родителями, которые берут с собой детей в продуктовый и удивляются тому, что ребенок капризничает и кричит: «Купи!»

Другой человек на ее месте мог бы заказать доставку. В том-то и дело – другой. Она представила, что ей придется столкнуться с незнакомым человеком, который и должен принести за нее продукты, и тут же почувствовала себя отвратительно. Тысячи вопросов заполонили ее тревожные мысли: «Кто это будет? Когда именно он придет? Как он или она посмотрит на нее? Что подумает? Что, если она застынет на месте от страха и не сможет ничего сказать? А вдруг курьером окажется извращенец или грабитель? А может, и вовсе маньяк?»

Девушка накручивала себя, лишь больше убеждаясь в том, что куда проще и легче будет самой сходить в магазин, набрать нужные продукты и воспользоваться кассой самообслуживания, как она делала последние годы. И теперь ей необходимо было пойти в магазин, если Алиса хотела прожить еще какое-то время, не умерев от голода.

Достав пакет с мусором, выбросила все негодные продукты из холодильника и с полок. Она не сдержала вздох сожаления, когда отправила неоткрытую банку сметаны с истекшим сроком годности в мусорный пакет. В итоге в холодильнике осталась одиноко лежать бутылка воды.

Алиса сменила спортивные штаны на свободные джинсы, накинула на плечи ветровку и взяла полупустой рюкзак, в котором лежали пакет для продуктов и кошелек. Девушка надела старые черные кроссовки и вышла из квартиры, закрыв за собой дверь.

Она жила на последнем этаже, на пятом, и всякий раз, спускаясь или поднимаясь по лестнице, ловила себя на мысли, что выбор квартиры был весьма неудачным. Но других вариантов у нее не было.

В прошлой ее устраивало все: наличие балкона, на котором можно было на время спрятаться от навязчивых мыслей, магазин в трех минутах ходьбы и вид из окна, который представлял собой исключительно небо, такое далекое и прекрасное. Однако пришлось искать себе новое убежище, когда хозяйка прошлой квартиры поставила ее перед фактом, что место, в котором она жила два года, благополучно продали. Было ли это ударом? Еще каким! Первый съем квартиры оказался болезненным опытом, как практически любой первый опыт. Поэтому новое место оказалось выбранным в спешке. Теперь она жила в другом районе, наполненном одинаковыми домами старой застройки, где каждый второй житель являлся пенсионером.

Когда оказалась на первом этаже у почтовых ящиков, она заглянула в свой и увидела платежку, которую, не вскрывая, отправила в рюкзак. Повернув голову в сторону квартир на этаже, девушка заметила кряхтящую старушку, что открывала дверь своей квартиры, опираясь на деревянную трость.

Стараясь не привлекать внимания, Алиса попыталась проскользнуть мимо, но цепкий взгляд соседки все же остановился на ней. Старушка крикнула вдогонку:

– Будь осторожнее, дитятко.

Эти слова заставили Алису остановиться. Девушка поднялась на несколько ступенек и заглянула в проем с квартирами, где стояла старушка. Та уже закрывала дверь изнутри и, выглянув наружу, заметила ошарашенное бледное лицо Алисы.

– Вы что-то сказали? – спросила она, пытаясь совладать с немного осипшим голосом.

– Будь осторожнее, дитятко, – повторила старушка и кивнула ей за плечо, – время нынче неспокойное, – и со щелчком закрыла дверь.

Вскинув брови от удивления, девушка спустилась по лестнице, прокручивая в голове слова старушки. Что она имела в виду? И почему подобрала именно эти слова? Алиса нажала на кнопку у входа, и железная дверь со скрипом отворилась. Представшая перед глазами картина заставила сердце болезненно сжаться.

По бокам от входной двери кто-то из соседей выращивал цветы и подстригал кустарники. Она увидела полицейское ограждение с натянутой лентой, образующей неровный квадрат с выступом клумбы. Холодок пробежался по спине, она вздрогнула.

Окинув взглядом двор, Алиса громко сглотнула и присмотрелась к огражденному месту. Небольшое темно-красное пятно располагалось поодаль на дороге, почти у самого края ленты. Девушка ощутила дрожь в коленях и спустилась по ступенькам, подходя ближе к бросающейся в глаза картине на асфальте. Судя по тонкому металлическому запаху, это была кровь. Сидя на корточках, девушка присмотрелась и заметила еще несколько капель запекшейся крови.

– Не так много… Не понимаю…

Когда Алиса встала и выпрямилась, ее голова закружилась, пальцы вцепились в пакет. Она с трудом заставила себя сделать шаг назад и отвернуться. Девушка на негнущихся ногах дошла до мусорного контейнера, выбросила пакет и остановилась, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце.

– Какой, к черту, мусор? Что я творю? Тут произошло…

Она обернулась и посмотрела на ограждение и капли крови у своего подъезда. Осознание, что увиденное могло оказаться последствием убийства, привело ее в ужас.

– Убийство? – прошептала Алиса. – Прямо у меня под носом? Под носом у всего спального района? Кого убили? Когда? И, главное, кто?

Мысли стаей птиц кружили в голове, клевали, кричали, не давая возможности успокоиться, все больше и больше заставляя ее нервничать. «А что, если мой сон как-то с этим связан? Нет, это не… Я надеюсь, что это не так…»

Стараясь дышать спокойно, она пошла в сторону магазина уже не с одной целью, а с двумя: не только купить продукты, но и узнать подробности произошедшего, прислушавшись к разговорам покупателей и продавцов.

Сплетни быстрее всего разлетаются среди пожилых людей. Поэтому, войдя в магазин, Алиса направилась в отдел с овощами, где три пожилые женщины о чем-то говорили. Подойдя чуть ближе и остановившись у коробки, девушка оторвала пакет и начала медленно выбирать помидоры, при этом прислушиваясь к взволнованным голосам.

– …Оставили только ограждение и уехали, – закончила полноватая женщина в свитере, надетом поверх цветастого халата.

Стоящая напротив близорукая старушка в толстых роговых очках закрыла свой рот, причмокнув губами.

– Люба видела, кого это они забрали? – трескучим голосом спросила она, словно обращаясь ко всем.

– Поговаривают, это та ж девка из сорок девятой, – вставила свое слово третья женщина с копной коротких черных волос. Она наклонилась к старушкам и что-то зашептала одной из них в ухо.

– Поди не шутишь? – вскрикнула самая старая из них. – Так и сказали?

– Говорю ж тебе, сказали, что убийство, – продолжила темноволосая, делая акцент на последнем слове. – Представляешь, на нашей улице! В нашем-то доме! Да убийство!

Женщина в свитере наскоро перекрестилась, близорукая старушка повторила за ней:

– А известно хоть как? Когда?

– Или кто?

– Да откуда ж! – фыркнула темноволосая женщина и выпрямилась. Внешне и по речи она напоминала большую взволнованную пчелу. – Они ж только вчера и уехали, обещали вернуться и показания взять у тех, чьи окна выходят на двор.

– У Любы да у Славы?

– Да с Любой они уж говорили, а Славы дома не было, небось, опять ж загулял, – всплеснув руками, запричитала темноволосая женщина и посмотрела на Алису, которая клала к себе в корзину помидоры.

Женщина что-то шепнула худощавой старушке, и они втроем зашагали в сторону кассы, оставляя девушку наедине с услышанной информацией.

Слуха коснулся звук ветра, запутавшегося в листве ближайшего дерева. Взгляд скользнул по тонким изящным линиям фасада. Из приоткрытого окна время от времени проникал мокрый осенний воздух, колыхавший светлую ткань занавесок и касавшийся его щеки, из-за чего он крепче сжимал в пальцах кофейную чашку. Кафе выглядело мрачным, лишенным утренних лучей солнца, заглядывающих в окна с противоположной стороны здания к сонным и изнуренным жителям, что в очередной раз проклинали наступление нового дня. Ему на мгновение стало их жаль: просыпаться раньше, чем тебе бы хотелось, чтобы собираться и идти на работу, которая тебе не по душе. Но секунду спустя, пригубив ароматный кофе, он уже вновь испытал полное безразличие к проблемам человека, не желающего ничего менять в своей жизни и потому живущего там, где ему не хочется, с теми, кого не любит, с работой, которую ненавидит, и самим собой, которого не принимает.

Сонная светловолосая девушка в фартуке, оперевшись руками на барный стол, листала ленту новостей в телефоне. Похоже, она искала новую тему для разговора с молодым человеком, который должен вот-вот прийти и надеть фартук, висящий на крючке рядом с ней. «Заметят», – лениво подумал человек, делая маленький глоток кофе.

В противоположном углу кафе сидела пара пенсионеров благородного вида. Дама с маленькой нахохлившейся собачкой породы пекинес. Изящный тонкий ошейник, едва заметный под длинной шерстью, был соединен с поводком, который женщина держала в тонкой ладони. Седые, собранные в аккуратный пучок волосы дамы украшала позолоченная заколка, светло-голубые глаза с едва уловимой укоризной смотрели на спутника. Пожилой мужчина, сидевший напротив, поставил чашку на стол. Элегантно одетые, богато, но невычурно, они завтракали в столь ранний час: пожилая дама пила латте и отщипывала кусочки от круассана, в то время как ее спутник предпочел один эспрессо.

Человек прислушался к их разговору.

– Mon coeur, tu es aussi pâle que ton chien [2], – сказал мужчина с заботой в голосе.

Женщина вскинула брови, открыла рот и закрыла его, буравя взглядом своего спутника. Она положила ладонь на голову своей собачки, этим жестом пытаясь успокоить то ли ее, то ли себя.

– Comment osez-vous? Luna, n’écoute pas ce vaurien [3], – возмущенно ответила женщина.

Раздался сдержанный смех ее спутника. Он мотнул головой и погладил пекинеса на руках у дамы. Собака посмотрела на него выпученными глазами и прижалась длинным ухом к животу хозяйки. Мужчина примирительно махнул рукой, наклоняясь к спутнице с обезоруживающей улыбкой.

– Pardonne-moi, mon coeur. Vous êtes tous les deux magnifiques [4].

Дама оттаяла и ответила ему такой же светлой улыбкой. Человек не понимал, о чем они говорили, но, судя по всему, конфликт был улажен, и эти двое пришли к только им известному компромиссу.

«Тоже не годится, – подумал человек, переводя свое внимание на входную дверь. – Хотя интересно, появится ли сегодня кто-то еще столь же интересный, как эта парочка пожилых французов».

Со стороны входа сидела невысокая девушка, с собранными в тугой высокий хвост волосами. Она с упоением читала книгу. Он рассмотрел название на мягкой черной обложке: «Агата Кристи. Пять поросят».

Человек коснулся губами чашки с кофе и пригубил теплый напиток. Сердце его забилось чаще, ладони стали влажными. «Красивая», – молнией пронеслось у него в голове. Горечь осталась на языке согревающим мазком. Глаза с интересом рассматривали тонкий веснушчатый носик, на кончик которого съехали круглые очки. Постепенно мысли прояснились, и он задумался, пытаясь вспомнить сюжет этого романа из цикла о частном детективе Эркюле Пуаро. Что-то о преступлении давно минувших лет, о неверном художнике, его ревнивой жене и их несчастной дочери.

«Неплохой сюжет, но есть у Агаты истории куда занимательнее», – заметил он про себя, чувствуя, как сердцебиение приходит в норму.

Телефон девушки издал мелодичный звук. Она взяла в руки смартфон. Пробежавшись глазами по экрану, девушка быстро сделала большой глоток стоявшего рядом с ней напитка, положила между страницами цветную закладку, бесшумно закрыла книгу и спрятала в рюкзак.

Он перевел взгляд на бариста, которая уже мило щебетала с высоким темноволосым парнем. Держа в руках турку, молодой человек слушал увлеченную рассказом коллегу, заваривая кофе посетителю, ожидающему свой заказ у стойки.

Раздался звук открывающейся двери, в зал хлынул поток холодного воздуха, быстро пробравшегося под одежду и вызвавшего легкие мурашки. Сделав последний глоток, человек не спеша отставил от себя чашку с блюдцем. Часы над головами бариста показывали 07:05. Он неторопливо встал из-за стола и надел верхнюю одежду.

– Доброго дня, – сказала ему вслед девушка, когда человек прошел мимо нее к входной двери.

«О, у меня-то оно будет добрым», – подумал он и едва заметно улыбнулся.

Оказавшись на улице, человек направился к перекрестку со светофорами, где у пешеходных переходов стояли люди. Город просыпался, неумолимо нагоняя темп после сонной ночи, чтобы вернуться в рабочий режим. Назвать его провинциальным человек бы не посмел. Сотни тысяч жителей, набиваясь в очереди в магазинах и общественном транспорте, направляясь на работу или с нее, развеивали миф о маленьком городке на отшибе. Этот город был обычным, каких были десятки и сотни в России.

Когда загорелся зеленый свет, человек перешел дорогу в своем обычном темпе, высматривая глазами среди десятка голов коричневую макушку. Его внимательный взгляд ухватился за синий рюкзак. В голове раздался тихий щелчок – она! – одновременно со звуковым сигналом светофора. Человек быстро повернул направо и направился к нерегулируемому пешеходному переходу.

Он посмотрел на наручные часы и ступил на дорогу, непроизвольно ускоряя шаг. Где-то сбоку мелькнул едва заметный серый силуэт, который ускользнул от периферического зрения. Внимание человека было приковано к другому. К маленькому силуэту в темно-зеленой куртке и с синим рюкзаком.

Было в этом городе кое-что необычное и волнующее – его люди.

Закрыв за собой дверь, Алиса пошатнулась и еле удержалась на ногах, опершись плечом о стену. Сумка с продуктами, свисавшая с правого плеча, со стуком упала на пол. По телу пробежала волна ужаса, к горлу подступила тошнота. Она находилась на месте преступления! На месте, где кого-то убили… И это место – ее дом.

С трудом сглотнув подступивший к горлу комок, Алиса дрожащей ладонью вытерла пот со лба и попыталась восстановить дыхание. Непослушными пальцами сняла куртку, разулась и, кусая кожу вокруг пальцев, подошла к окну.

Девушка надеялась на то, что все это лишь привиделось ей, но реальность говорила об обратном. Она не могла выглянуть на улицу и увидеть место преступления – окно ее квартиры выходило на противоположную сторону двора. Осознание этого почему-то тревожило еще больше. А если бы увидела? Если окажется, что ее сон не просто бессвязный набор ощущений и картинок, а сценарий настоящего убийства? Того самого, что случилось у ее подъезда.

Мысль, что жертвой могла стать девушка, которую она видела в своих снах, поразила, как молния поражает высокое дерево: внезапно, громко, до треска. Она вздрогнула и прерывисто задышала. В голове стали кружиться образы из беспокойного, постоянно повторяющегося сна, и чем больше она сопоставляла услышанное и увиденное с уже имеющимися силуэтами и ощущениями, тем страшнее ей становилось. Алиса коснулась мокрого лба и вздрогнула от осознания, что вновь попалась.

Тревога сдавила грудь тугим узлом, запуская ледяные пальцы в волосы и проникая глубоко в сознание, вороша картины реального и нереального, создавая хаос в голове. В уголках глаз защипало. «Не сейчас, пожалуйста. Только вчера же все было хорошо…»

Хрипящий вороний крик разорвал повисшую в квартире тишину. Неожиданно. Бесцеремонно. Громко. Алиса растерянно завертела головой. Она не понимала, откуда доносился звук. Тот послышался так близко, словно раздался совсем рядом. Поэтому Алиса растерянно блуждала взглядом по пейзажу за окном.

Несколько долгих минут она ничего и никого не видела. Уже решив, что ей показалось, Алиса была готова выдохнуть и отойти от окна, как вдруг резко дернулась от испуга. Клекочущий звук. Гортанный, низкий, липкий. Девушка ощутила, как внутренняя, идущая от груди дрожь постепенно завладевает телом. Она перевела взгляд влево и заметила силуэт.

На ветке ближайшего дерева, где еще минуту назад никого не было, сейчас сидела большая птица. И смотрела ей в глаза. По коже побежала волна колючих мурашек.

– Это ворон…

Алиса хотела оторвать взгляд. Хотела отвернуться, заняться своими обычными делами, жить так, как привыкла, но теперь не могла. Внезапная уверенность в том, что теперь все не будет как прежде, что все происходящее не случайно, заживо и безжалостно рвала ее спокойные дни на куски.

Ворон – большой, черный, всклокоченный – смотрел на нее, не отрывая взгляда. Птица застыла, наклонив голову, с открытым клювом. Она стояла в такой же позе. Во рту пересохло. Волосы на руках стояли дыбом. Пол завибрировал под ногами. Как и вся комната. Как и сама Алиса.

Птица набрала воздух в легкие и шире открыла клюв. Одновременно с новым вороньим криком по комнате разнесся странный звук. Алиса вздрогнула всем телом. Ее качнуло в сторону, короткий ковер под ногами скользнул по полу, и она потеряла равновесие. Девушка беспомощно взмахнула руками, пытаясь ухватиться за воздух, но безрезультатно. Алиса рухнула на пол, больно ударившись плечом об угол кровати.

Ворон взмахнул длинными крыльями, наклонил голову и заглянул в окно, где только что стояла синеволосая девушка. Тонкую полоску желтого света, проникающую в комнату из коридора через глазок, загородила фигура. По квартире разнесся громкий повторяющийся звук. Кто-то настойчиво стучал во входную дверь Алисы.