О чём молчат женщины

ГЛАВА 20

Над проливом дул порывистый ветер. Арлетт сидела на палубе, укутав колени в дорожный плед.

Ее мысли перенеслись к Сергею, уже несколько часов едущему поездом в Россию. Сергей сказал, что его ожидает весьма утомительная дорога, потому что он и Мария сейчас не в лучших отношениях. Он не объяснил причины разлада, но Арлетт догадывалась.

— Сообщить отцу о моем намерении жениться на тебе, — сказал Сергей перед отъездом, — мой сыновний долг. Мы не на все смотрим одинаково. Когда я был ребенком, отец был чрезмерно строг со мной, но справедлив. Я очень надеюсь на его чувство справедливости и теперь.

Арлетт понимала: Сергей пытается уверить ее, что семейных разногласий не будет, и лелеяла слабую надежду, что каким-то непостижимым образом все их проблемы будут решены. Действия Сергея заронили в нее искру оптимизма.

Судно пришвартовалось. При переходе через таможню не возникло никаких задержек. Лондонский поезд домчал Арлетт до станции Виктория, где Джулия поджидала подругу. Они тепло поздоровались.

— Арлетт, наконец-то ты здесь! Кажется, прошла вечность после нашей встречи в Брюсселе!

Они уселись в сверкающий «даймлер» с шофером в ливрее за рулем. Джулия болтала и болтала.

— Ты так изменилась. Я рада видеть тебя счастливой, — сказала Арлетт.

— Да, я счастлива, — живо произнесла Джулия. — Замужество все еще кажется мне чудом. Стив вошел в мою жизнь как рыцарь на белом коне и увез от всего, что делало мою жизнь такой несчастной.

— Я очень, очень рада за тебя.

— Знаешь, твой приезд для меня много значит. Иностранке нелегко найти подруг среди англичанок. Мои новые друзья здесь тоже французы, остальные — просто знакомые.

Внезапно ее глаза предательски увлажнились.

— Нельзя сказать, что англичане недружелюбны. Хорошенькое личико и французский акцент притягивают их, как магнит. Ты хорошо повеселишься в Лондоне! Я устраиваю в твою честь прием и уже получила множество приглашений для нас троих. У Стива ложа на лучшие шоу и на новое ночное гала-представление «Тристан и Изольда» в Королевской опере.

— Ты забыла, что я приехала работать?

— Конечно, нет, — небрежно отмахнулась Джулия. — Это все можно совместить.

Резиденция Йорков была расположена на линии элегантных домов на Бэркли сквер. Пришел со службы Стив, они познакомились. Арлетт подумала, что он выглядит старше своих лет, но, поскольку занимал высокое и важное положение, моложавая внешность ему даже повредила бы. Пепельные волосы, по цвету напоминающие седину, придавали солидность не по летам, но кожа была чистой, свежей, мягко очерченный подбородок, изящная худощавость делали Стива крайне обаятельным молодым человеком.

— Мне так приятно видеть вас в своем доме, Арлетт!

Джулия взяла его под руку, счастливо улыбаясь.

— Разве это не прекрасно? Мы просто посадим ее под замок, если она заговорит о возвращении на материк. Пройдет много-много недель, прежде чем мы отопрем дверь.

Стив посмотрел на Арлетт, затем поймал взгляд жены.

— Я надеюсь, Арлетт пробудет с нами так долго, как сможет. Но она приехала по делу и не настолько свободна, как ей самой, может быть, хочется. Мы — ты и я — все понимаем. Но отпустим ее, как только она сама почувствует, что необходимо уезжать.

Чуть позже Стив поговорил с Арлетт наедине:

— Моя жена все еще тоскует по родине. Она так ждала вашего приезда! И не только потому, что вы ее лучшая подруга, но и потому, что вы для нее как привет из Франции, страны, где она родилась, где прошло ее детство. Первые годы после разрыва с родиной всегда особенно тяжелы.

Он не знал, как близко к сердцу приняла его слова Арлетт. Она подумала: как тяжело было бы ей жить в России.

— Вы так хорошо понимаете Джулию. Она не раз говорила мне, что вы — единственный человек, которому она может доверять. Я не могу назвать ее юность счастливой, — Арлетт тряхнула головой. — Думаю, Джулия часто преувеличивает роль, которую я сыграла в ее жизни. Ей просто нужна была опора. А сейчас у нее есть эта опора в вашем лице.

— Я постараюсь быть ей поддержкой во всем.

Арлетт решила, что перед ней человек, который умеет держать слово.

Ночью Стив, лежа рядом с женой, увидел на ее глазах слезы. Он тут же включил лампу на ночном столике.

— Что случилось, дорогая? — Стив заботливо склонился над ней.

— Я так беспокоюсь за Арлетт! У меня ужасное предчувствие.

— О чем ты? Арлетт вернется в Брюссель. И все, — в его голосе звучали успокаивающие нотки. «Нужно обязательно выкроить время и отвезти Джулию в Париж», — подумал Стив и добавил: — Постарайся уснуть, не волнуйся. У тебя просто разгулялось воображение.

Стив выключил лампу. Он заснул быстро и не знал, что жена еще долго лежала без сна. Впервые в жизни Стив не смог успокоить ее. Чувство тревоги за будущее подруги так и не покинуло молодую женщину.

Еще до отъезда из Брюсселя Арлетт связалась с ювелирными мастерскими в Лондоне, договорившись о деловых встречах, но, попав в Англию, только спустя неделю смогла вырваться из круговерти, в которую ее вовлекла Джулия.

Одна из лондонских мастерских располагалась на берегу Темзы. Арлетт очень плодотворно побеседовала с владельцем предприятия, одобрила образцы. Арлетт была готова разместить заказы на этом предприятии, но Клод настаивал, чтобы сестра посетила и другие мастерские. Завтра нужно было отправиться в Маклесфилд.

— Но ты не можешь поехать завтра! — воспротивилась Джулия. — Вечером у нас заказана ложа. Новая опера Вагнера!

Поездку пришлось отложить. На премьеру Арлетт надела любимое греческое платье и украшения от Мариано. Такое замечательное событие требовало лучшего вечернего туалета! Поверх него Арлетт накинула шелковый жакет — так же, как когда-то в Ницце в гостях у супругов Дегранже, — чтобы не шокировать окружающих.

Королевская опера сверкала множеством огней. В королевской ложе появилась принцесса со свитой, что добавило торжественности моменту.

Во время перерыва Арлетт со Стивом и Джулией прогуливалась по фойе, покрытому огромным красным ковром. Супруги Йорк остановились, приветствуя знакомых. Неожиданно кто-то обратился прямо к Арлетт:

— Арлетт, какой сюрприз!

Еще не видя говорившего, она тут же узнала голос. Ее спутники, увлеченные беседой с друзьями, даже не заметили, как Арлетт повернулась, чтобы поприветствовать Янко Романелли.

— О боже, Янко! Увидеть вас именно здесь!

Он рассмеялся, сам пораженный неожиданной встречей.

— Я в Лондоне по делам, — Янко оглянулся. — А где Сергей?

— Уехал в Петербург. Я в Англии тоже по делу и в то же время в гостях у своей лучшей подруги и ее мужа. Я представлю вас. — Она хотела подозвать Джулию и Стива, но Янко остановил ее:

— Подождите минуточку. Есть один человек, который хочет познакомиться с вами. Как только я заметил вас, сразу сообщил ему, что вы здесь.

Арлетт увидела высокого, удивительно красивого мужчину, который шел по направлению к ним. Еще до того, как Янко представил этого импозантного господина, девушка догадалась, кто перед ней…

— Арлетт, разрешите представить вам дона Мариано.

Арлетт словно со стороны услышала, как выражает радость от встречи с человеком, творчеством которого давно восхищалась. Она вспомнила, что Янко еще в Ницце говорил ей, как Мариано ценит музыку Вагнера, нередко служившую ему источником вдохновения. Видимо, именно поэтому он приехал на премьеру в Лондон. Весь облик Мариано — статная фигура, правильные черты лица, светло-голубые глаза, темные, хорошо уложенные волосы, аккуратные усы и борода, превосходный фрак — производил впечатление человека, рожденного в более романтическую эпоху, чем современный прагматический век.

Мариано поклонился. Если его поклон показался кому-нибудь театральным, то для него подобное выражение восхищения было естественным.

— Я так рад познакомиться с вами, мадемуазель Фере. Янко рассказал мне, как вы обнаружили обрывки моих греческих эскизов, восстановили недостающие фрагменты и сами изготовили украшения. Я сразу узнал воплощение своих грез. Мне бы очень хотелось поблагодарить вас за элегантность и изящество, которое эта безделица, эта шутка художника, приобрела благодаря вам.

В устах Мариано комплимент не показался напыщенным.

— Эти украшения, как и это платье, очень дороги для меня.

Он удовлетворенно кивнул.

— Насколько я знаю, вы иногда сами моделируете себе одежду. Вижу, что и здесь чувство вкуса и гармонии не изменяют вам, — от проворного взгляда художника и мужчины, окинувшего фигуру Арлетт, не укрылась ни одна, даже мелкая, деталь.

— Да, у меня есть небольшой опыт подобной работы, но в Англии меня интересует промышленное воспроизводство ювелирных изделий.

— Завтра я уезжаю в Венецию. Если вам когда-нибудь доведется там побывать, свяжитесь со мной. Я покажу вам вещи, созданные по моему дизайну, о которых хотелось бы знать ваше мнение, и с удовольствием послушаю о ваших успехах.

— Спасибо.

— Простите, сейчас я должен присоединиться к своим друзьям. Рад был познакомиться. До свидания, мадемуазель.

Арлетт повернулась к Янко.

— Как удачно! За несколько минут — два сюрприза! Встретить вас, познакомиться с Мариано! А сейчас я бы хотела представить вас Стиву и Джулии.

Остальную часть перерыва Янко провел вместе с новыми знакомыми. Узнав, что Арлетт в сопровождении Джулии завтра едет в Маклесфилд, он выразил желание присоединиться.

— Я планировал поездку туда в конце недели, но ради того, чтобы поехать вместе с вами, готов нарушить любые планы и отправиться когда угодно.

Джулия искренне обрадовалась — она не любила уезжать далеко без мужского сопровождения.

Поездка в Маклесфилд оказалась очень плодотворной. Арлетт и Янко управились со своими делами за один день. Заказ Дома Фере Арлетт все же решила разместить в лондонских мастерских: там предлагали более удобные сроки и несколько лучшие условия.

На третий день они вернулись в Лондон.

— Я полагаю, — сказала Джулия, после того как они простились с Янко на вокзале, — что синьор Романелли неравнодушен к тебе.

Арлетт со смехом покачала головой:

— Ты говоришь это о каждом, с кем мне удалось здесь побеседовать.

Джулия улыбнулась, но ничего не ответила.

В лондонском доме Йорков Арлетт ждало письмо, написанное незнакомым почерком, и небольшой сверток. Она распечатала конверт и достала сложенный листок тонкой бумаги. Арлетт прочитала письмо:

«Мне известно, что вы нашли разрозненные эскизы моего дизайна, но известно ли вам, что в комплект должен входить специальный обруч, поддерживающий грудь? Вы сами интуитивно использовали шнуровку. Я же хочу сделать вам подарок — добавить последнюю недостающую деталь. И выражаю свое восхищение.

Искренне ваш, Мариано».

Затем Арлетт распаковала сверток и достала обруч. Не помня себя от радости, она бросилась к Джулии.

— Он никогда не прислал бы мне это, если бы увидел, что я ошиблась в воплощении его замысла! Только теперь, с обручем, изделие можно будет считать полностью завершенным.

Джулия взяла обруч из рук подруги и вслух прочла надпись на внутренней стороне: «Мариано. Венеция».

— Это же его личное клеймо! Как великодушно!

— Джулия, мне так хочется поблагодарить его лично, но, насколько я знаю от Янко, сейчас Мариано уже в пути.

Арлетт тут же вынула шнуровку из платья и заменила ее обручем. Повернувшись к зеркалам, она сразу поняла, что имел в виду маэстро, говоря о завершенности замысла. Арлетт была счастлива. Она радовалась не так подарку, как материальному воплощению признания ее успеха, она была счастлива, что Бог наградил ее способностью оценить высокое искусство мастера.

Вечером Арлетт написала Сергею об этой удаче.

С Янко она увиделась только на ужине накануне его отъезда. Он уже знал о письме и подарке Мариано.

Его глаза радостно засверкали, когда он увидел, с каким энтузиазмом Арлетт приняла подарок.

Во время приема Арлетт пользовалась необычайным успехом и не могла танцевать с Янко так часто, как ей хотелось бы. Но синьор Романелли легко находил общий язык с самыми разными людьми. Женщины считали его итальянскую внешность более чем привлекательной.

Последний танец перед ужином Арлетт оставила для Янко. В конце вечера Арлетт простилась с ним.

— До встречи!

— До встречи! — отозвался он. — Передайте мой привет Сергею.

— Обязательно.

Все дела Арлетт улажены, и можно уезжать домой. Но Джулия не хотела отпускать подругу. К тому же было неизвестно, когда, возвращается Сергей. Арлетт получила от него только одно письмо, полное искренних выражений любви. Сергей ничего не писал о том, как семья Дашковых отнеслась к идее его брака, но Арлетт и так поняла, что ее опасения оправдались. Больше чем когда-либо, ей хотелось вернуться в Брюссель и встретиться с любимым.

— Мне нужно уехать в пятницу, — твердо сказала девушка за завтраком. — Я узнала расписание паромов. Вечером буду в Брюсселе.

Джулия и Стив отправились проводить Арлетт. На вокзале Джулия разрыдалась, умоляя подругу быть осторожной и заботиться о себе.

— В любом случае ты всегда можешь приехать и жить с нами в Лондоне, — голос ее срывался.

Пораженная Арлетт не понимала причины такого поведения подруги. Она посмотрела на Стива. Тот только пожал плечами:

— У Джулии возникла странная мысль: если ты не будешь здесь, с нами, то обязательно произойдет что-то плохое.

— Не волнуйся за меня, — девушка улыбнулась, глядя в озабоченное лицо подруги. — В мире моды и бизнеса волчьи законы, но эти волки скорее пугают, чем кусают.

Ее фраза возымела некоторый эффект — Джулия улыбнулась сквозь слезы.

Когда Арлетт прибыла домой, Брюссель уже светился первыми вечерними огнями. Клод еще не вернулся. В коридоре на подносе для писем лежала записка от Сергея. Арлетт вскрыла конверт — письмо написано три дня назад. Сергей в Брюсселе, но уже получил указание от дяди отправиться в Париж по дипломатическим делам. Сергей сообщал, что пытается оттянуть отъезд, чтобы увидеться с ней. Она тут же позвонила в его номер в отеле. Слуга Сергея, узнав ее имя, сообщил, что граф Дашков уезжает из Брюсселя завтра в полдень, а сейчас находится в своей мастерской. Даже не переодевшись, Арлетт выбежала из дома и наняла экипаж.

Задыхаясь от волнения, она увидела светящиеся окна мастерской. Арлетт бросилась к двери, широко распахнула ее.

Сергей стоял у завершенной картины. Резко повернувшись, он радостно улыбнулся.

— Боже, ты вернулась! — воскликнул он охрипшим от волнения голосом.

Арлетт обхватила его руками и ощутила на губах его поцелуй, страстный и долгий.

Арлетт хотела назвать его по имени, но он уложил ее на постель закрывая рот поцелуем.

— Молчи, — прошептал он, и Арлетт ощутила теплое дыхание на своей щеке. — Ты хочешь быть моей?

— А разве мы…

Он снова прервал ее, закрыв рот поцелуем, и начал решительно расстегивать жемчужные пуговицы на ее блузке, а затем, распахнув ее, принялся ласкать ее обнаженную грудь.

Навалившись на нее всем телом, он начал быстро и грубо срывать с Арлетт одежду, перехватив одной рукой ее руки, закинутые за голову. В тусклом свете Арлетт хорошо видела его возбужденное, разгоряченное лицо.

— Сергей, что с тобой? — прошептала она в недоумении.

— Отдай мне свою любовь, — пробормотал он, осыпая ее поцелуями. — Будь моей.

Он целовал ее так страстно, словно пытался утолить голод разлуки. Одежда Сергея упала на пол, очень скоро он раздел и Арлетт, и она ощутила прикосновение его горячего тела к своей коже. Он раздвинул ее ноги, и девушка тоненько вскрикнула, испугавшись его агрессивного настроя. Но тут волна плотского желания накатила и на нее, и она, наконец, поняла, чего он хочет — войти своей возбужденной плотью в нее.

Радость охватила Арлетт, она устремилась навстречу любимому. Она так давно хотела этого, теперь она будет навеки его женщиной. Она хотела отныне и навсегда принадлежать только Сергею.

— Да, да, — прошептала она, раскрываясь ему навстречу, словно бутон цветка. — Да, пожалуйста.

Арлетт откинула голову назад и прерывисто задышала, почувствовав боль, когда Сергей, не медля, сильным толчком вошел в нее. Но сильнее боли было испытываемое ею торжество: она получила то, что хотела.

Поцелуи Сергея обжигали Арлетт словно языки пламени, его пальцы, судорожно сжатые на запястьях, жгли кожу. Тихие стоны вырвались из груди Арлетт. Ее напряженное тело начало двигаться в такт его мощным толчкам. Сергей, казалось, наполнил для нее весь мир. Она ощущала внутри себя его плоть, в ушах у нее стоял шум от хриплых звуков, вырывавшихся из его груди, перед глазами маячили его плечо и шея, покрытые испариной. Он был повсюду, и она принадлежала ему вся без остатка.

Арлетт прижалась к плечу Сергея, а он продолжал все так же ритмично двигаться. Теперь ему не надо было держать себя постоянно под контролем, как прежде. Раньше мужчина в первую очередь старался доставить удовольствие ей, забывая о себе, и никогда не позволял себе достичь экстаза, который сейчас охватил их обоих. Арлетт казалось, будто их тела слились и растворились в чувственном восторге. Эти ощущения были такими яркими, такими живыми и реальными, не похожими на ее прежние грезы.

Руки Арлетт скользнули вниз по телу Сергея, и она начала ласкать те уголки, которые раньше не осмеливалась. Судорога пробежала по его телу, он застонал и крепче прижал ее к себе. Арлетт ликовала — ей казалась восхитительной та свобода, с которой она могла теперь доставлять удовольствие своему мужчине.

Сама Арлетт уже несколько раз достигала апогея страсти, волны чувственного восторга накатывали на нее, сливаясь в одну симфонию наслаждения. Наконец тело Сергея забилось в конвульсиях, он тяжело задышал, и мышцы его расслабились. Арлетт все еще не хотела выпускать его обмякшее тело из своих объятий. Ее собственное тело болело и ломило, лоно, в котором Сергей оставил свое семя, частицу себя, жгло огнем. Она чувствовала себя разбитой, изнасилованной. И радовалась произошедшему.

Арлетт закрыла глаза и тихо засмеялась.

Долгое время Сергей был погружен в полузабытье.

Он не мог сосредоточиться хотя бы на одной мысли или пошевелиться. Поэтому он просто лежал, растворившись в покое, испытывая радость бытия и не заботясь о том, где он и что делает. Однако постепенно в его сознание начала вторгаться действительность. Он почувствовал чье-то легкое прикосновение к своей спине и плечам, а на щеке влагу.

Ощущения, наконец, слились в один образ: Арлетт! Сергей приподнялся на локтях и взглянул на нее. Она была так прекрасна! Он взял ее лицо в свои руки и понял, что оно все в слезах.

— Почему ты плачешь? — пробормотал он.

Арлетт подняла на него свой взгляд, и в тусклом свете горящей лампы ее глаза показались Сергею ярко-зелеными.

— Мне немного больно, — прошептала она и, закусив губу, улыбнулась.

Ее глаза вновь подернулись пеленой набежавших слез.

— О господи, — пробормотал Сергей, начиная понимать ее состояние.

Арлетт затрясла головой, успокаивая его:

— Ничего страшного. Все в порядке.

— Я не думал… Я не хотел…

— Я знаю, знаю, — Арлетт пробежала рукой по его волосам. — Только не говори, что ты сожалеешь обо всем случившемся. Пожалуйста.

Сергей нахмурился, глядя на нее.

— Но я действительно сожалею.

— А я нет. Ни капельки. Я рада, что так все вышло, Сергей! — Она притянула его к себе и поцеловала влажными от слез губами, — Рада!

Он осторожно смахнул большим пальцем капли слез с ее лица, но на их месте появились новые. Сердце Сергея сжалось от боли.

Он выпустил ее из объятий и привстал, видя, что Арлетт замерла и закусила губу. Но она тут же улыбнулась ему.

На атласной рубахе, лежащей под Арлетт, виднелось небольшое темное пятно крови. Сергей внутренне похолодел и закрыл глаза. У него было такое чувство, будто он, оказавшись крайне неловким, разбил драгоценный сосуд, который так долго держал в руках.

Сергей пристально следил за тем, как Арлетт садится, тихо постанывая. Ее плавно изогнутые ягодицы мерцали жемчужным светом, пышная грудь при каждом ее движении слегка колыхалась, снова пробуждая в Сергее огонь желания. Он ненавидел самого себя в эту минуту.

— Вот, — произнесла Арлетт, поджав ноги и показывая на пятно, и с улыбкой добавила: — Я люблю тебя.

К горлу Сергея подкатил комок. Он не мог произнести ни слова. Ему так хотелось обнять ее, прижать к своей груди, чтобы защитить и уберечь ее ото всех жизненных напастей. Но он знал, что сам способен нанести ей сокрушительный удар, заставить страдать.

Арлетт обхватила ноги и прижалась щекой к колену, глядя на Сергея. Тот упорно смотрел в пол, боясь не справиться с собой — уж слишком обольстительна была в этот момент Арлетт.

— Иди ко мне, — тихо позвала его Арлетт.

Он поднял голову и увидел, что она опять лежит в постели и манит его.

— Я замерзла. — Сергей не заставил просить еще раз.

Нежась в объятиях друг друга, они улыбались, вновь целовались, наслаждаясь прикосновениями тел, чувствуя, что только вдвоем могут быть счастливы.

— Ты — моя жизнь, — прошептал Сергей, — моя единственная любовь.

Она прижалась губами к его рту, боясь, что Сергей снова заговорит о будущем. Сегодняшний день принадлежит ей, ничто во внешнем мире не имеет право проникнуть сквозь запертую дверь, сквозь окно с задернутыми шторами.

Сергей вновь любил ее, уже неторопливо, успокаивая поцелуями и лаской, от которых страстная натура Арлетт словно поднималась к небесам. Так прошла ночь. Только под утро они уснули в объятиях друг друга. Ее медные волосы опутали его плечи и шею.

Утром Арлетт спала и не слышала, как Сергей вышел на кухню и приготовил кофе. Девушка проснулась, когда он вернулся в комнату с двумя дымящимися чашками в накинутом на плечи халате натурщика.

— Здравствуй, cherie[7].

Арлетт привстала в кровати, отбросив со лба волосы и улыбаясь.

— Который час? — спросила она, уютно подоткнув подушку под спину.

Сергей протянул ей чашку.

— Девять. Рано, не хотел тебя будить, но должен еще побывать в посольстве до того, как уеду в Париж. Сегодня в полдень, — его лицо стало серьезным. — Мы не говорили об этом ночью, может быть, стоит сейчас…

Она неохотно кивнула, зная, что пришло то время, которое несет им тревогу, беду.

Его откровенные слова заставили девушку вздрогнуть.

— Я должен вернуться в Россию в конце следующей недели прямо из Парижа. Мои дни в Брюсселе… Их больше нет.

Арлетт, потрясенная, неотрывно смотрела на него.

— Как твоя семья отнеслась к идее жениться на мне?

— Плохо, — честно ответил Сергей, — но это не имеет значения для нас. Конечно, все будет непросто. Я не смогу предложить тебе ту жизнь, о которой когда-то мечтал, но хочу, чтобы ты всегда была со мной.

Арлетт отстранилась, чувствуя, как сердце разрывается на части.

— Что хорошего может получиться, если твоя семья отвернется от тебя?

На какое-то мгновение он заколебался, но быстро опомнился: нет, он не может отпустить ее. Он наклонился к Арлетт, глядя прямо в глаза:

— Я люблю тебя. Ты — все для меня. Я не уеду из Брюсселя до тех пор, пока ты не пообещаешь приехать в Париж на следующей неделе, а потом мы отправимся в Петербург. Итак, что ты ответишь, любимая?

Ее губы дрожали, в глазах застыло отчаяние. Сердце, казалось, кричало от боли. Нет, она не сумеет ему отказать. Сергей уверен, что она ему нужна!

Закрыв глаза, Арлетт попыталась представить себе, как встретит ее семья Сергея, как все будут поворачиваться спиной, как на лице Марии Дороховой появится презрительная улыбка… Но на другой чаше весов — разлука, которую невозможно перенести. И он просит ее о помощи в своем крестовом походе против предрассудков.

Арлетт медленно подняла голову. Любовь должна светить, даже если дорогу жизни окутала полночь.

— Я приеду в Париж.

Сергей крепко обнял ее, нежно целуя. Он понимал — Арлетт многим жертвует ради него.

— Ты никогда не пожалеешь! Клянусь!

Арлетт сказала, что должна подготовить брата к мысли об отъезде. Они говорили еще о многом. По словам Сергея, жить в Петербурге они будут не в поместье отца, а в городском доме, принадлежащем лично графу Сергею Дашкову. Сергей уже договорился, чтобы его инструменты, портрет Арлетт, все материалы были отправлены из Брюсселя по этому адресу в Россию.

Одевшись, оба еще долго стояли молча, не в силах разомкнуть объятия. Арлетт знала, что всегда будет помнить эту комнату — гавань их любви.

— Когда-нибудь, — тихо сказала девушка, — на стене этого дома появится мемориальная доска, свидетельствующая, что русский художник Сергей Дашков создавал здесь свои ранние работы, принесшие ему известность.

Он рассмеялся:

— Очень сомневаюсь в этом.

Арлетт внимательно посмотрела ему в глаза.

— Но так может быть! Что бы ни случилось, но живописью ты все равно будешь заниматься!

— Ну, хорошо. Если даже и появится такая доска, все равно никто не будет знать, почему эта мастерская была так дорога мне.

— Пусть это будет нашей тайной.

— Хорошо, — он поцеловал ее.

Они вышли, и Сергей запер дверь мастерской.