О чем поют птицы. Записки орнитолога о самых удивительных созданиях планеты

Глава 1

Полярная крачка

Более века назад случилось так, что птица, окольцованная в заливе Мусконгус, штат Мэн, между Монреалем и Новой Шотландией, четыре года спустя, в августе 1917 года, была найдена мертвой в дельте реки Нигер в Нигерии.

Десять лет спустя, 22 июня, птенец того же вида, а именно полярная крачка, был окольцован на полуострове Лабрадор. А уже 1 октября 1927 года его, бьющего крыльями, обнаружили в Ла-Рошели – в 5000 километров от места кольцевания. Это значит, что за три месяца этот пухлый, неуклюжий птенец так вырос и оперился, что научился летать и пересек океан.

Окольцевавший птенца О. Л. Остин-младший (O. L. Austin Jr.) из Музея сравнительной зоологии Гарвардского университета сразу же описывает этот случай в «Бюллетене Северо-Восточной Ассоциации кольцевания птиц» («Bulletin of the Northeastern Bird-Banding Association»). В своей статье автор выдвигает гипотезу о том, что маршрут миграции этих птиц, возможно, был передан им по наследству от их первичной популяции, расположившейся в Северном море, ареал[1] которой постепенно мог распространиться на Северную Америку через Гренландию.

Там же была выдвинута теория о траекториях миграции исландского песочника и каменки обыкновенной, соответственно маленького кулика и маленького воробья из Старого Света, также распространивших свои зоны обитания до северо-восточной части Канады.

По мнению О. Л. Остина-младшего, которое до сих пор никто не опроверг, этот вид будет присутствовать на всех побережьях североамериканского континента: от Мэна до Ванкувера и Старого Света, от Атлантики до Тихого океана, от Ирландии на западе до Камчатки на востоке.

По Остину, птица, первоначально гнездившаяся на западных берегах Европы, постепенно осваивала новые территории, двигаясь все дальше и дальше на северо-запад – в Исландию, в Гренландию, – вплоть до канадских берегов и еще дальше на восток. И при этом каждую зиму возвращалась на родину.

Однако это объяснение слишком красивое, чтобы быть правдой. А для этих птиц еще и слишком простое.

Еще через год, 14 ноября, почти день в день, на восточном побережье Южной Африки, в Маргейте, была обнаружена молодая крачка, окольцованная еще неоперившимся птенцом 23 июля 1928 года в том же месте, что и первая (штат Мэн).

Исследователи обнаружили присутствие крачек в Антарктиде в самом конце XIX века.

31 июля 1898 года германская морская экспедиция «Вальдивия», возглавляемая Карлом Хуном, крупным специалистом по головоногим моллюскам, отправляется из Гамбурга на Фарерские острова, в Западную Африку, на мыс Доброй Надежды, далее на острова Кергелен и в Антарктиду и, наконец, на Сейшельские острова, в Красное и Средиземное моря, чтобы 28 апреля 1899 года вернуться в порт отправления.

Члены экспедиции собрали свои наблюдения и находки в отчет из двадцати четырех томов. Последний из них был опубликован в 1940 году, через двадцать шесть лет после смерти Хуна.

В одном из этих фолиантов впервые упоминается присутствие полярной крачки в этом месте земного шара. Автор пишет, что он ее «взял» (а этот эвфемизм в то время означал, что птица была «подстрелена из ружья и законсервирована») на краю льдины в 4000 километров к югу от Мадагаскара.

В другом томе, датированном 2 декабря 1898 года, в бортовом журнале имеется запись об обессилевшей крачке, опустившейся на корабль, чтобы немного отдохнуть.

Тогда корабль находился гораздо западнее, по вертикали Гвинейского залива, но на той же ледовой широте.

Через несколько лет, 9 марта 1904 года, в самый разгар южной осени Шотландская национальная антарктическая экспедиция осуществляла свой второй поход на судне «Скотия» («Scotia») и оказалась заблокирована льдами, с мрачной перспективой провести антарктическую зиму в ледовой ловушке.

13 марта, запустив на полную мощность паровые машины, пассажиры судна чудом вырвались из ледового капкана. В июле этого же года они достигли берегов Шотландии.

Многочисленные снимки, сделанные во время этой остановки, до сих пор остаются знаменитыми. Один из них – фотография Гилберта Керра, помощника лаборанта, искусного волынщика, чей талант поддерживал моральный дух экипажа во время вынужденного безделья, известная на весь мир.

На снимке видно, как Керр, одетый в килт, стоит на льдине и играет на своем инструменте. А в нескольких метрах от него стоит императорский пингвин высотой почти в метр.

Помимо этих уникальных развлечений моряки наблюдали ранее неизвестное явление: присутствие тысяч арктических крачек. В тот момент корабль был заблокирован вертикально, строго на юг, от островов Зеленого Мыса. Но главное – он находился менее чем в 100 километрах от берегов антарктического континента.

Исследователи решили тогда, что в этих ледяных и далеких от берега краях они имеют дело с другим видом крачки.

И только в 1959 году они убедятся, что наблюдаемые птицы действительно гнездятся в Арктике, в Северном полушарии, а значит в точке, противоположной тем местам, где их встретили два экипажа.

4 февраля 1959 года, в разгар южного лета, на арктическом льду в 3000 километров к югу от австралийского города Перта была обнаружена крачка. Птица была окольцована 22 мая 1958 года, то есть восемь месяцев назад, на острове Сальто (Saltho). Это менее чем в 3 километрах от Копенгагена, между Данией и Швецией.

Случай положил конец всем сомнениям. Было доказано, что это не два разных вида, как предполагалось ранее, а один, и что на самом деле крачки перемещаются из самых высоких широт к краю антарктического континента.

В течение последних пятнадцати лет для того, чтобы проследить пути миграции перелетных птиц, используются геолокаторы, достаточно легкие, чтобы их могла нести птица средних размеров. Эти системы не используют спутниковую локацию. Они делают простые расчеты. Время восхода и захода солнца позволяет определить широту. Средняя величина между этими двумя значениями, в расчетах всемирного времени, позволяет определить долготу. Дневники наблюдений, кольца, зафиксированные на лапках птиц в надежде найти их на другом конце света, – все эти послания, отправленные наугад, остались в прошлом.

Однако проблема остается неизменной: чтобы получить эти данные и проанализировать их, мы по-прежнему зависим от желания птицы.

Полярные крачки проявляют удивительное постоянство по отношению к местам гнездования. Они откладывают яйца и делают гнезда в виде простых углублений почти всегда в одном и том же месте. Это позволяет обнаружить в среднем четырех окольцованных птиц из пяти.

Доподлинно известно: крачки действительно ежегодно мигрируют с самой верхней точки Северного полушария в кардинально противоположное место.

А вот еще один яркий пример: птица, покинувшая в конце июля 2015 года острова Фарн на северо-востоке Англии, вернулась 4 мая 2016 года, преодолев почти 100 000 километров.

Она пролетела западную часть Африки, мыс Доброй Надежды, Индийский океан, затем антарктические берега с востока на Запад, прежде чем вернуться в Англию. И это всего за девять-десять месяцев.

Существует около тридцати видов крачек. Все они имеют характерный сужающийся силуэт, а некоторые из них – еще и пример своеобразной арктической элегантности. Все крачки ходят по воде, но часть из них стремятся сохранить свои перемещения в тайне.

Показательный случай: бурокрылая крачка, окольцованная в июле 2013 года на острове Накилоо, у иранских берегов Персидского залива, к всеобщему удивлению была найдена мертвой в октябре 2014 года на острове Окинава в Японии.

Или странный случай с почти оседлой крачкой инков с перуанского и чилийского берегов. Ее популяции рассеиваются только во время климатических капризов (глобальных феноменов вроде Эль-Ниньо[2]), чтобы затем, когда Эль-Ниньо пройдет, снова собраться вместе. Место, где прячутся эти крачки, неизвестно.

Я наблюдал с помощью старого телескопа, как полярная крачка, вылетев с бретонского побережья, лениво парит над морем. То была птица, которая ежегодно в течение нескольких десятилетий проделывает над океаном путь, превышающий два кругосветных путешествия.

Для человека это шок: такой контраст между выносливостью и изяществом данного вида. Эта птица настолько легкая, что при каждом взмахе крыльев ее тело плавно вздымается, словно под действием насоса.

Крачка символизирует океанскую зыбь, дрейфующие ледяные глыбы, метеорологические всплески, которые нередко случаются к югу от сороковых широт, прозрачные нефтяные моря и неподвижное небо.

За ее размашистым полетом тянется история предыдущих поколений и эволюция других птиц – эволюция без судьбы и цели, по воле случайностей мироздания, вращающегося вокруг себя и вокруг звезды, которая сама вращается вокруг центра Галактики, удаляющейся от предполагаемого центра Вселенной.

Вот почему полярная крачка с ее бесконечными ежегодными путешествиями вызывает такой же упоительный восторг, как и самые красивые звездные ночи.

Я увидел свою первую крачку через линзы телескопа, купленного в Версале в начале 1980-х годов, в Сен-Пьер, у одного оптика.

Это был многоугольный японский телескоп Mirador цвета хаки с увеличением от 18 до 45 и 60-миллиметровым объективом.

Он всегда стоял на треноге и был направлен на кормушку в глубине сада. Этот телескоп был моим постоянным спутником, и даже во время семейных трапез, прикрепленный перпендикулярно столу, он пристально вглядывался в сад через стеклянную дверь.

Я таскал его за собой по всей Европе. Во Фреэле, в болотах Норфолка, в Верхних Вогезах[3] или на холмах восточной Шотландии – он всегда был со мной.

Именно благодаря ему возникла эта невидимая нить между птицами и мной; старый телескоп смог сделать так, чтобы их образ навечно запечатлелся на моей сетчатке.