О любви в любую погоду

16

На следующее утро, когда Джина проснулась, солнце уже стояло высоко. День обещал быть жарким. Тягучий, густой воздух, казалось, насквозь пропитался влагой. Девушка встала и приняла холодный душ. Сразу стало легче. Теперь надо было постараться надеть на себя минимум одежды и полегче. Джина выбрала бирюзовую кофточку с короткими рукавами и ослепительно белые шорты. Этот костюм как нельзя лучше подходил к ее распущенным густым волосам, падавшим на плечи и спину. От грима пришлось отказаться: при такой жаре он неминуемо бы потек. Джина посмотрелась в зеркало и осталась вполне довольна.

Теперь необходимо выбрать время, чтобы исчезнуть на несколько часов из дома, не вызывая ни у кого подозрений. Откладывать встречу с Реем было нельзя. Его молчание накануне вечером еще ни о чем не говорило. Он мог появиться вновь в любой момент. И неизвестно — с какими намерениями на этот раз.

Обо всем этом думала Джина, спускаясь в гостиную к завтраку. Но из всего семейства за столом сидела одна миссис Хэмфри. Она встретила девушку приветливой улыбкой.

— Доброе утро, Джина! Надеюсь, сегодня вам лучше?

— Значительно. Спасибо, миссис Хэмфри.

— Я очень рада. Мы думали, что хороший сон вам будет полезнее раннего завтрака, потому и не стали будить. Берите все сами. Вот тарелки, сандвичи, фрукты. Если хотите, я попрошу принести кофе. Или вы предпочитаете чай?

— Кофе — это замечательно, — улыбнулась Джина, садясь за стол.

— Я хотела бы еще раз извиниться перед вами за поведение Рея Хэмилтона.

— Ради бога, не надо, миссис Хэмфри! Я не придаю этому никакого значения! Тем более что мы вряд ли часто будем встречаться с этим человеком.

— Вы не знаете Рея, милая! Это совершенно непредсказуемый и крайне неприятный тип! Он из кожи вылезет, лишь бы как-то досадить нам.

Джина взяла из вазы персик и, откусывая от него по маленькому кусочку, принялась смотреть в окно. Оно выходило в сад, где росли самые экзотические цветы. Чуть дальше возвышались пальмы и еще какие-то тропические деревья. Сквозь зелень их листвы просвечивала голубая морская гладь. Чуть слышался шум прибоя.

— Какой прекрасный вид из этой комнаты! — воскликнула девушка.

— Вы правы, Джина. Поэтому я так люблю ее. Кстати, Эндрю тоже.

— Он, наверное, еще слит?

— Нет, милая. Эндрю уже давно позавтракал и уехал по делам.

— По делам? Каким, если это не секрет?

— Приезжает Сьюзен. Ее должна была встретить Бриджит, но у нее вдруг разыгралась дикая головная боль. Кто-то же должен привезти Сьюзен, вот мой сын и поехал за ней. Причем вопреки своему желанию, я полагаю. Но мы не сомневались, что вы не будете против.

Джина подумала, что даже если бы захотела протестовать, то все равно уже было поздно. С другой стороны, это давало ей моральное право без спроса уходить из дома по своим делам. Что ж, прекрасно!

— Нет, я не имею ничего против поездки Эндрю, — ответила она с милейшей улыбкой. — Я пока осмотрю окрестности. Эндрю, к сожалению, не любит пеших прогулок. Так что, думаю, он меня простит.

— Ну и хорошо. Погуляйте в свое удовольствие. А теперь, извините, я пойду к себе. Надо написать кое-какие письма.

Миссис Хэмфри удалилась. Джина некоторое время смотрела ей вслед. Потом из соседней комнаты донесся голос экономки. Видимо, миссис Хэмфри давала какие-то указания по дому. Наконец все стихло.

Настало время действовать. Но ни в коем случае нельзя торопиться. Спешка всегда подозрительна. Ведь предполагается, что она просто пойдет погулять. А это означает, что надо выглядеть очень спокойной. И перед тем как уйти, сделать для виду пару-другую мелких дел. Например, позвонить сестре и узнать, как идет подготовка к операции. И вообще с кем-нибудь поболтать. Только после этого ленивым шагом, со скучающим видом…

Рей, конечно, ждет ее визита! Боже, через какое испытание придется пройти! Но она должна это сделать, пока он не разрушил все.

Прошло полчаса. Решив, что этого уже достаточно, Джина вышла из дома через парадное крыльцо. Где жил Рей, она толком не знала. Спросить было также не у кого. Но на таком крохотном островке найти чей-нибудь дом вряд ли составляло много труда. И Джина пошла по ведшей в глубь леса дороге, настолько узкой, что по ней еле-еле проехал бы небольшой грузовик.

Вскоре она очутилась на развилке. Одна из дорог круто спускалась к пристани, окруженной несколькими домиками. Эта дорога была плотно утоптана, видимо, ею часто пользовались. Джина, немного поразмыслив, тоже выбрала ее, и через несколько минут уже была внизу. Неподалеку, на самом склоне холма, стоял запущенный двухэтажный дом. На первый взгляд он казался давно покинутым. Девушка подумала, что, даже если кто-то и живет в нем, то уж, определенно, не Рей. Но все же решила проверить. На всякий случай…

К дому была пристроена веранда с видом на море. Джина поднялась на нее по небольшой лесенке и остановилась в нерешительности. Почему-то она была почти уверена, что ее сейчас непременно должны окликнуть. Но ничей голос не нарушил тишину. Кругом все будто вымерло.

Дверь в комнату оказалась открытой. Джина осторожно переступила через порог. У стены стоял дощатый стол, на котором горела керосиновая лампа. Все ставни были плотно закрыты, и при ее тусклом свете девушка разглядела наполовину выпитую бутылку виски на самом краю стола и раскрытую книгу. Но прежде чем она успела как следует осмотреться, знакомый, переполненный язвительностью голос произнес за ее спиной:

— Ты что-то ищешь?

Джина громко вскрикнула. Раздался дьявольский, опять же донельзя знакомый хохот.

— Браво, Джина! Какие у тебя отменные легкие! Жаль, что никто больше не услышал столь совершенной верхней ноты. Это же настоящее искусство!

Джина обернулась. Рей стоял на рассохшейся лестнице, которая вела, по-видимому, на второй этаж, и смотрел на девушку пронзительным, уничтожающим взглядом. На нем были те же джинсы, что и накануне вечером. И более ничего. Ни ботинок, ни фуфайки или майки. Судя по мокрым волосам, он только что купался в море.

— Рей, — прошептала Джина, не в силах оторвать от него глаз. Вновь она почувствовала дрожь в коленях. Сердце бешено заколотилось.

— Да, это я, — чуть смягчившись, ответил ее бывший возлюбленный. — Ты ожидала увидеть кого-нибудь другого?

Он спустился с лестницы, сунул руки в карманы джинсов и встал напротив девушки.

— Они сказали тебе, что я живу в этом доме?

У Джины пересохло во рту. Язык отказывался повиноваться. С величайшим трудом она выговорила:

— Я не ожидала увидеть здесь никого другого. А Хэмфри только сказали мне, что ты живешь на противоположном берегу острова.

Ее взгляд случайно упал на его губы. Она вспомнила вчерашний поцелуй. Голова закружилась, как будто он снова держал ее в объятиях. Глаза Рея, даже будучи холодными, проникали в самую глубину ее души, пронзали сердце. И Рей знал это! Он точно все рассчитал. Даже встал сейчас так близко к ней не случайно. Боже, как стыдно! Она же для него как раскрытая книга, которую он может читать, когда захочет!

— Ну, — рассудительно сказал он, — я знал, что так и будет. Что рано или поздно ты обязательно заявишься.

Джина вспыхнула, как будто ей дали пощечину. Нет, она не согласна покорно плясать под его дудку!

— Напрасно ты был столь уверен, дорогой! Все не так просто, как тебе кажется.

Хэмилтон озадаченно посмотрел на девушку. Потом протянул руку и ладонью провел по ее волосам…

— Ты помнишь, как я любил целовать тебя? Или совсем… забыла?

Его лицо было так близко. Глаза смотрели в глаза. Губы звали к себе. Джина почувствовала, что теряет самообладание. Она уже почти не понимала, зачем пришла сюда. И вдруг в ее голове промелькнуло: «Он же сказал, что я обязательно должна была прийти, потому что не могу жить без него. Он знает, что может делать со мной все. А я сейчас позволю ему трогать себя, гладить мои волосы. Значит, я согласна с ним? Но ведь он презирает меня! И видя, с какой покорностью я подчиняюсь ему, будет презирать еще больше!»

Джина резко отстранилась и почти закричала срывающимся от ярости голосом:

— Твоя самонадеянность меня просто поражает! Неужели ты и впрямь уверен в неотразимости своих поцелуев? Так знай же: они гадкие, омерзительные! Они…

И вдруг поперхнулась, поймав насмешливый взгляд, как бы говоривший: «Я же знаю тебя! Такой реакции ожидал, и она меня нисколько не трогает!»

— Если мои поцелуи гадкие и омерзительные, — спокойно ответил он, — то почему ты вчера не оттолкнула меня?

Лицо Джины стало пунцовым.

— Вчера ты застал меня врасплох!

— Серьезно? — столь же спокойно отреагировал Рей. — Извини, но мне трудно в это поверить. Ведь ты сразу узнала меня, когда я еще стоял на террасе.

— Повторяю, я была в состоянии полнейшего шока. Потому что не ожидала тебя вообще когда-нибудь увидеть.

Рей подошел еще ближе, и нервы Джины напряглись до предела.

— О, это я уже понял! И тоже был потрясен, не скрою. Но все же не до такой степени, чтобы не разглядеть в твоем брошенном на меня взгляде не ужас, а желание. Итак, мой кузен попался на твою удочку. Что ж, поздравляю! Интересно, он догадывается, что ты выходишь за него лишь ради денег?

Джина насторожилась. Что скрывалось за этими словами? Угроза разоблачения? Или просто очередная колкость? Хорошо, если только последнее…

— Эндрю любит меня.

— Возможно, что ему так кажется. Но знает ли он, что ты не любишь его? Любовь, как мы оба отлично знаем, есть нечто такое, что никак не вписывается в схему твоих отношений с моим кузеном.

Этот жестокий намек на их прошлое и циничная насмешка окончательно вывели девушку из равновесия. Голос ее вдруг сорвался на крик:

— Я ухожу! Выслушивать все это…

— Минуточку! — совершенно спокойно перебил ее Хэмилтон и исчез в соседней комнате.

Джина растерянно смотрела на захлопнувшуюся дверь, не зная, как все это понять, но Рей тут же появился с двумя чашечками кофе в руках.

— Хочешь сбежать? — все тем же ровным голосом сказал он. — Как раз сейчас это было бы с твоей стороны безрассудно. Ведь я в ответ могу сделать именно то самое, чего ты сейчас больше всего на свете боишься.

Джина побледнела и спросила упавшим голосом:

— Что именно?

— Скажу Эндрю, кто ты есть на самом деле. Хищница, жаждущая от мужчины только денег, богатства. Причем из породы самых опасных. А еще добавлю, что знаю это из опыта наших с тобой отношений.

Джина закрыла глаза. Ей стало трудно дышать. И все же она задала тот вопрос, который мучил ее все последние дни:

— У тебя же были деньги! Почему ты мне об этом не сказал?

В ответ раздался жестокий, безжалостный смех.

— Мне просто в голову не приходило, что тебя это серьезно могло интересовать, — до тех пор, пока ты сама не призналась, что ищешь богатого мужа. — Рей помолчал несколько мгновений и вдруг горячо заговорил: — Я ждал тебя всю жизнь и бежал от женщин, которые хотели меня только из-за моего многомиллионного состояния. И вот появилась ты! Я вдруг поверил, что наконец нашел ту, которая полюбила меня самого. Если бы ты вышла за меня замуж, подозревая о моем богатстве, я никогда бы не узнал, с кем связал свою судьбу на самом деле! Разве не так?

Он протянул ей одну из чашечек кофе. Джина не обратила на это никакого внимания. Сейчас ей было не до кофе — она хотела знать его планы.

— Ты действительно намерен это сделать? — нервно спросила девушка.

— Что? Рассказать обо всем Эндрю? Я еще не решил. Не в последнюю очередь это зависит от тебя, так что останься и давай поговорим начистоту.

У нее не было другого выхода. Ведь он действительно мог осуществить свою угрозу. Джина взяла чашку и поднесла ее к губам. Как ей хотелось, чтобы он не заметил дрожания ее пальцев! Она лихорадочно отпила глоток и проговорила сквозь зубы:

— Я узнала, что Эндрю твой родственник, всего несколько дней назад.

— Охотно верю, — с сардонической усмешкой ответил Рей. — Если бы ты знала об этом раньше, то, уверен, сделала бы иной выбор. И жертвой стал бы другой несчастный.

— Хватит издеваться, Рей! Эндрю — отнюдь не жертва.

— Не жертва? Тогда кто же? Самая грандиозная любовь в твоей жизни? Боже мой, что я говорю! Совсем забыл, что единственной твоей любовью был я! Прости уж меня, дурака!

Джина проглотила и эту мерзкую пилюлю. Хотя было донельзя обидно: ведь со дня их разрыва она не сказала Рею ни одного грубого слова! Ей пришлось заставить его возненавидеть себя. Но оказалось, что этим дело не ограничилось — Рей встал на ее пути в образе безжалостного обвинителя!

— Я никогда не хотела причинить тебе боль… — начала было Джина, но он перебил ее:

— Ты действительно этого не хотела. Ты хотела денег. И когда обнаружила, что их у меня, вероятно, нет, решила тут же послать подальше своего «горячо любимого избранника».

— Это неправда! — запротестовала Джина.

Но Рей, казалось, ее не слышал. Он продолжал держать обвинительную речь:

— Ты даже, приличия ради, не стала уверять меня в своей любви до гроба, якобы принесенной в жертву неумолимому и безжалостному року! Впрочем, я бы все равно этому не поверил. Как не поверю и сейчас. Как-то раз я уже сказал тебе: ты не знаешь, что такое любовь. К сожалению, с тех пор ничего не изменилось: это чувство тебе по-прежнему незнакомо!

Если Рей хотел поглубже уязвить Джину, то он достиг своей цели. В ее глазах вспыхнуло самое настоящее бешенство. Она стиснула кулаки и крикнула ему в лицо:

— Ты негодяй!

Рей посмотрел на нее так, будто это оскорбление было ему даже приятно. Потом спокойно сказал:

— Значит, предполагалось, что я буду продолжать любить тебя до конца своих дней? Так, что ли, дорогая?

А почему бы и нет? — подумала Джина. Ведь полюбила же я его на всю жизнь! Ее сердце наполнилось горечью обиды и безысходной тоской. Она глубоко вздохнула, понимая, что сама вызвала к жизни чудовищного монстра, который будет преследовать ее вечно. Потом, стараясь выглядеть спокойной, небрежно покачала головой и заметила:

— Не так уж много времени понадобилось тебе, чтобы излечиться от чувств ко мне.

По сверкнувшей в его глазах молнии Джина поняла, что в ответ вряд ли услышит что-нибудь приятное. Губы Рея сложились в презрительную гримасу.

— Что ж, в том, что ты сказала, возможно, есть немалая доля истины!

— Ты, наверное, теперь меня ненавидишь.

— Ненавижу? Я слишком презираю тебя, чтобы ненавидеть!

Джина вызывающе подняла на него глаза, еле сдерживаясь, чтобы не разрыдаться.

— Итак, что же ты намерен предпринять? Мстить мне?

Несколько мгновений Рей продолжал потягивать из чашечки кофе. Затем сказал задумчиво, хотя в глазах его плясали чертики:

— Отомстить тебе нетрудно. Стоит только сказать Эндрю, кто ты на самом деле. Разве не так?

— Тебе доставляет огромное удовольствие играть со мной, не правда ли? — простонала Джина.

Допив кофе, Рей отставил чашку в сторону и кивнул головой.

— Должен тебе признаться, что во всем этом есть и развлекательная сторона. Это же завораживающее зрелище: наблюдать, как молодая хищница, ловившая богатого мужа, сама бьется на крючке!

В бессилии Джина сжала кулаки. Ведь как легко сейчас, после таких мерзких слов, возненавидеть Рея! И сразу станет легче! Но она не может этого сделать!

— Я теперь понимаю, почему тебя так не любят в семье! — только и сумела она сказать в ответ.

Хэмилтон насмешливо выгнул левую бровь.

— У них для этого есть совсем другие причины, о которых тебя никогда не поставят в известность.

— Значит, поэтому они именно при мне и избегают о тебе говорить?

— Да нет. Просто делают вид, будто я не существую. А тем временем обдумывают способы, как от меня отделаться. — Заметив испуганное выражение на лице Джины, он тут же добавил: — Отделаться — не в смысле сжить со света. Просто они хотят, чтобы я уехал с острова. Куда угодно. Это их уже не волнует. Но здесь дражайшие родственники меня видеть не желают.

Джина обвела взглядом темную, неуютную и, несмотря на жаркий день, кажущуюся холодной комнату. В ней мог жить отчаявшийся бедняк, опустившийся пьяница, бродяга — кто угодно. Только не миллионер!

— Здесь действительно ужасно! — сказала она с нескрываемым отвращением. — Как ты можешь тут не только жить, но даже просто находиться! Такое жилище во сто крат хуже любой трущобы!

— Для кого как, Джина! Для меня эта хижина прекраснее всех самых роскошных хором на свете. Здесь я был зачат, родился и провел первые годы жизни. Мой дед, покидая сей мир, завещал этот дом мне. По праву его должна была унаследовать моя мать. Но она очень рано умерла. Отец даже не успел жениться на ней и вернуть женщине ее честное имя. Если, конечно, он имел такое намерение. Хотя обвинить его в вероломстве я не имею серьезных оснований. Моя мать была родной сестрой отца Эндрю. Будучи «незаконнорожденным», я теперь у этого семейства как кость в горле. Они не могут не признавать меня за близкого родственника. Не те времена, чтобы лишать внебрачного ребенка всех прав. Но смириться с тем, что я живу прямо у них под носом, моя тетушка, кузен и кузина не хотят.

— Может быть, они успокоятся, если ты приведешь этот дом в порядок?

— Предлагаешь мне превратить его в такое же комфортабельное, добропорядочное жилище, в каком живут они сами? Этого не будет никогда! Меня все здесь устраивает. Уж не говоря о том, что порой приходилось ютиться еще и не в таких условиях! Бывало куда хуже!

— Хуже? Да хуже того, что я сейчас вижу, быть просто не может! Ни одна нормальная женщина не выдержит здесь и дня!

Ответ Рея сразил Джину, как смертельный удар кинжала.

— Выдержит! Если будет меня любить!

Она посмотрела в его глаза, сразу ставшие стальными, почти безжалостными, и с отчаянием в голосе ответила:

— Меня бы ты никогда не заставил жить в нищете ради одной только любви!

— Я это знаю, — убийственным тоном парировал Рей. — Как знаю и то, что ты, продаваясь за деньги, даже не испытываешь угрызений совести. Хотя это чистейшей воды проституция. Не так ли?

Джина почувствовала, как на ее щеках выступает лихорадочный румянец, и с надрывом проговорила:

— Я не проститутка!

Рей прислонился спиной к перилам лестницы, скрестил руки на груди и саркастически улыбнулся.

— Разве? Ты не отдаешь Эндрю душу и сердце, а только тело. Взамен получаешь его богатство. Как это, по-твоему, называется?

Его слова падали тяжело, как камни. Она почти физически чувствовала, что с головой погружается в бездонную пучину звучавшего в них презрения. Но особенно больно было сознавать, что все это создала она сама. Своими руками. Хладнокровно и расчетливо.

Джина хотела, чтобы Рей ее возненавидел, но добилась большего — его презрения! Такого она все-таки не ожидала! Н не хотела! Что же теперь оставалось делать? Все ему рассказать? Зачем? Наивно думать, что случится чудо, и Рей вновь ее полюбит. И разве не для того, чтобы убить его любовь, был задуман этот план? Кроме того, она уже дала слово Эндрю. И сдержит его! Во имя чего в конце концов должен страдать ни в чем не повинный и ни о чем даже не догадывающийся человек?!

Рей неожиданно коснулся пальцем ее руки. Джина отдернула ее и чуть не опрокинула на себя чашку с еще горячим кофе.

— У тебя очень нежная кожа, дорогая, — снова начал он самоуверенным тоном собственника, имеющего право трогать девушку тогда, когда ему вздумается. — А вот сердце — стальной капкан! — Он на мгновение замолчал, увидев на пальце Джины обручальное кольцо с бриллиантом, затем с усмешкой продолжил: — Какой прекрасный камень! Тебе, наверное, пришлось немало потрудиться, чтобы его заработать, а?

Это было уже слишком. Джина дернулась, как от пощечины.

— Я сейчас убью тебя, мерзавец! Ты же отлично понимаешь, сукин сын, что это мое обручальное кольцо!

Рей отрицательно покачал головой.

— Я бы никогда не подарил своей невесте такого кольца. Она и так знала бы, что принадлежит мне и никому другому. К чему все эти метки? Я бы подарил ей свою любовь. Это куда дороже любого камешка или колечка! А кольцо у тебя на руке криком кричит лишь об одном: «Смотрите, сколько денег у моего хозяина!»

— Это по-твоему! А по-моему, оно говорит о том, что Эндрю любит меня!

Глаза Рея загорелись какой-то звериной злобой.

— Ты оцениваешь силу любви по подаркам? Тогда скажи, сколько стоят такие серьги?

Его рука потянулась к уху Джины. Она тут же пожалела, что надела бриллиантовые украшения, подаренные Эндрю, и, отстранив его руку, резко сказала:

— Не прикасайся ко мне!

Губы Рея вновь скривились в презрительной усмешке.

— Руки прочь! Сначала заплати! Так, что ли? Эндрю не знает, какое сокровище приобретает! О, ты будешь ему маленькой преданной женой. И останешься ею до тех пор, пока он не перестанет делать тебе подарки. Ведь так?

Он внезапно схватил Джину за плечи и сжал их сильными пальцами. Девушка вскрикнула от боли, но Рей, не обращая на это внимания, захрипел ей прямо в лицо:

— Ты не знаешь, что такое любовь. Единственное, что тебе нужно, кроме денег, так это… — И он привлек ее к себе.

Джина пыталась бороться. Упершись руками в его грудь, она делала отчаянные усилия, чтобы вырваться. Но он был слишком силен и без всякого труда сломил сопротивление девушки. Она только успела заметить хищный блеск в его глазах, и тут же сухие, воспаленные губы плотно прижались к ее рту. В этом поцелуе не было ни прежней нежности, ни даже отдаленного намека на любовь. Не желая отвечать, Джина стиснула зубы, но Рей достаточно хорошо знал свою жертву: его теплый, влажный язык проник сквозь ее сомкнутые губы. И она с ужасом поняла, что не может больше сопротивляться. В ней проснулось жгучее, непреодолимое желание. А руки Рея уже соскользнули с плеч девушки и соединились за ее спиной. Совсем близко Джина ощущала тепло его тела. Голова ее откинулась назад. Она почувствовала, как его пальцы расстегивают блузку, рвутся к ее груди и уже касаются сосков. Силы покидали Джину.

И в этот момент она услышала над самым ухом горячий шепот:

— Как бы ни старался мой кузен, он и наполовину не сможет удовлетворить твои сексуальные желания.

Краска стыда разлилась по лицу девушки. Итак, в глазах Рея она, ко всему прочему, ненасытная самка! Какое унижение! Джина стиснула зубы и резким движением вырвалась наконец из железных объятий.

— Ах ты, негодяй! — с усилием проговорила она. — Знай же, что я сумею сполна получить от Эндрю все, что пожелаю! И в постели также! — Потом почти спокойно она продолжила: — Может быть, ты и прав, Рей. Но все равно я выйду за него замуж.

Хэмилтон вновь подошел к ней вплотную.

— Если ты думаешь, что я это допущу, то жестоко ошибаешься!

— Что ты имеешь в виду?

Его улыбка была похожа на оскал разъяренного тигра.

— Что я имею в виду? Разве ты не догадываешься? Как бы там ни было, но Эндрю — мой двоюродный брат. Мы оба члены одной семьи. И ты плохо меня знаешь, если надеешься, что я спокойно позволю тебе его сожрать! Я сделаю именно то, чего ты так боишься. Открою кузену всю правду!

Джина спокойно восприняла бы эту угрозу, если бы речь шла только о ней. Но на карту была поставлена жизнь матери.

— Неужели мы не можем как-нибудь… договориться? — выдавила она из себя и сама удивилась, как неуверенно и хрипло прозвучал ее голос.

Рей посмотрел на девушку с некоторой даже оторопью.

— Хочешь меня купить? Уж не собираешься ли отдаваться мне за молчание? Господи, и кого я мечтал видеть своей женой!

Никогда еще Джина не испытывала такого унижения. Убитая сознанием своего ничтожества в глазах этого человека, она бросилась вниз по лестнице, стараясь не разрыдаться на глазах у своего обидчика.

Он перегнулся через перила и долго смотрел ей вслед. Потом разжал кулак, в котором оказался какой-то колючий предмет. Это была бриллиантовая серьга Джины…