II

Будем же откровенны. Среди вас найдешь еще, пожалуй, вчерашних рабов, готовых взывать к вольности, после того как они обожествляли деспотизм; перебежчиков, которые рады льстить власти, хотя только что воспевали анархию; сумасбродов, недавно целовавших кандалы беззакония, а сегодня, как змея в басне, обламывающих себе зубы об удила закона; но среди вас не найдешь поэта. Ибо, да будет вам известно, те, кто не торгует своим призванием, требуют от поэта честного ума, чистого сердца, души благородной и возвышенной. Говорю вам это не от своего имени, – ведь сам я ничто, – но от имени всех тех, кто рассуждает и кто думает, что слова (уж так и быть, возьму пример из античности) «Dulce et decorum est pro patria mori»[1] плохо звучат в устах труса. Признаюсь, я все искал вокруг себя поэта – и не нашел его; тогда в моем воображении возник идеальный образ, который я хотел бы нарисовать, – как слепой Мильтон, я подчас пытаюсь воспевать солнце, которого не вижу.

Загрузка...