Огорчения

Владыка Авзоний во всем такую умеренность хранил, что запретил себе под ноги орлец класть:

– Пусть лучше подо мной круг мелом рисуют. Так скромнее. И от врагов защита.

В одном был неколебим: верность митрам хранил, потому как и в «Книге тайн и запретов» сказано: «Подобает же архиерею попечение о митрах возгревать паче иного, понеже митра есть первейший абажур для светильника веры» (23:12). Что тут делать? Пришлось возгревать. Раз уж крест такой взял на себя!

И ревность в нем так возросла об этой добродетели, что как увидел у владыки Псоя митру с колокольней, велел и себе такую же соорудить, но чтобы еще и часы на башне каждую четверть отбивали. А Псой тоже в усердии воскипел и явился на службу в митре с крепостной стеной, и в каждой башне по пушке, так что по отпусте чистый фейерверк вокруг головы мечется.

Пригорюнился Авзоний:

– С таким свяжись!

Сделал себе митру с двумя колокольнями, а в часы кукушек напихал на все четыре стороны.

А у Псоя новая слава: митра с фонтанами, и живой павлин в садах ходит и в торжественные моменты хвост пушистит, и ладан в мраморных чашах курится в благообразных дымах.

Авзоний аж четки уронил:

– Убей меня Бог!

И наградил себя правом носить две митры с колокольнями и башнями. По-другому не мог – достиг предела фантазии.

На праздник Псой в гости явился. На митре виноградники кудрявятся, живая белка в хрустальном домике сидит и железная дорога с певчими вдоль крепостных стен кружится в виде архиерейского вензеля. И на иллюминацию не поскупился – чистый Голливуд! Вот это светильник! Население в таком восторге было, что последовали неплановые исцеления с крестными ходами и шесть мощей сами обрелись.

А Авзоний закрылся в шкафу и рыдал.

Загрузка...