О религии маленького ребенка

ИЗ БОГАТСТВА РОЖДЕСТВЕНСКИХ ОБЫЧАЕВ

Сколь многое вмещает в себя понятие "обычай. Оно пришло в мир нашей реальной жизни из прошлого. Возникшие из священного культа, обычаи, видоизменяясь, сохраняются и сопровождают людей через все времена. Они всегда привлекательны благодаря тому, что в них переплетаются свет и тени, духовная свобода и земная обусловленность. Разнясь от деревни к деревне, они пропитаны своеобразием того места, где возникли, и свидетельствуют о своеобразии людей, среди которых формировались. Они дают превосходную возможность познакомиться с особенностями различных эпох и стран и открывают источники творческих способностей, в прежние времена доступные каждому.

Обычаи по большей части бывают веселыми и радостными, даже если порой выражают весьма серьезные вещи. Прежде, когда еще не выдели-лась индивидуальная человеческая душа с ее желаниями, мыслями и чувствами из глубин коллективного начала, как это имеет место теперь, в обряде жила общая родовая душа.

Самые выразительные из обычаев смогли со временем проникнуть в города и скрасить собою их обычную серость. Однако там им во многом пришлось закоснеть, а поскольку городов повсюду становилось все больше, то и обычаи в общем и целом себя изживали. Кое-где они доживают свой век в качестве музейных экспонатов; иногда их извлекают из забвения и с воодушевлением пытаются возродить их былое очарование, как это случилось, например, с "ярмаркой Младенца-Христа" в Нюрнберге.

Кое-кто использует обычаи там, где не хватает собственных идей. Тогда они превращаются в этакие затычки, хотя такое применение отнюдь не достойно их. Они могут служить мощным стимулом для формирования общности людей, которые, с одной стороны, не взирают на эти обычаи сверху вниз, а с другой - не поддаются слепо их чарам. Чтобы понять их до конца, мы должны искать их происхождение в культе, а среду их воздействия - в общине.

Сегодня отдельный человек призван к сотрудничеству в деле создания новых общественных форм - ведь ему уже доверено и сознательное участие в культе. Хотя обычаи, таким образом, и утрачивают свое привилегированное положение, однако могут и впредь побуждать нас искать все новые формы совместной жизни.

Понимание смысла обычаев подобно перелистыванию книжки с картинками, которую мы показываем малышам. Их религиозное воспитание во многом будет зависеть от того, насколько мы овладеем духовным содержанием мира и научимся выражать его во всем - вплоть до обычаев и обрядов.

Сегодня обряды еще считаются настолько важными для детей, что горожане зачастую ошибочно полагают, что они только для детей и существуют. Поэтому о Рождестве, с которым связано большинство обрядов, говорят как о детском празднике. Однако если бы мы сами не относились всерьез, например, к рождественской елке и не радовались ей каждый год, то и любое другое, даже более красивое и лучше украшенное дерево было бы в лучшем случае лишь украшением нашей комнаты, но никогда не стало бы настоящим рождественским деревом.

Рождество так богато обрядами потому, что оно было ближе нашим предкам, чем Пасха, Троица, Иванов день или Михайлов день, а также потому, что зимой все многообразие природы отступает и умолкает под покровом снега. Из глубин человеческой души поднимаются дотоле не разбуженные духовные образы, которые в это время года бывают особенно ясными.

Рождество - это праздник Бога-Отца. Во многих странах Бог является в традиционном образе рождественского Деда или Деда Мороза и дарит подарки. В Германии, например, центральной фигурой рождественского праздника считают "Младенца-Христа", дитя Божье.

Здесь акцент больше смещен на Бога как "изначального Дарителя": Отец дарит Сына - человек следует Его примеру и тоже готовит подарки своим близким. Здесь "Младенец-Христос" подводит людей к сущности праздника. Следуя Его примеру, человек сам стремится стать дарителем.

Заметим, что обычай говорит о Младенце-Христе, не о Младенце-Иисусе, чье Рождество мы отмечаем двадцать пятого декабря. Имя Иисус относится к исторической личности. В нею во время крещения на Иордане вступил Христос, который хочет действовать в нас и зажечь наши сердца священной радостью одаривания. Правомерно также говорить о Младенце-Христе, ибо Иисус с самого своего рождения и в течение тридцати лет, вплоть до самого Крещения на Иордане, был осиян Христовым светом.

Есть родители, которые не решаются пользоваться этим рождественским образом "Младенца-Христа", чтобы "не обманывать" своих детей. Они заблуждаются, так как едва ли можно поведать детям об истине Рождества вернее и к тому же прекраснее, чем посредством этого образа, который вполне правдив. Кто же в таком случае Тот, кто трогает нас до глубины души и так глубоко нас любит, что вызывает желание одаривать людей, как не Христос в нас со своей вечно свежей силой? Как легко ребенок воодушевляется Им, соединясь с Ним силой веры! Он чувствует Его духовную реальность.

Взрослея, ребенок, естественно, найдет подход к другому пониманию и тем самым приблизится к родителям. Прежде всего для него будет само собой разумеющимся тот факт, что мать и отец верят в Младенца-Христа. "Когда я буду большим, я тоже стану помощником Младенца-Христа", - думает малыш. Конечно, это так, ибо взрослый может носить Христа в себе. "А когда я стану совсем большим, может быть, я и сам стану Младенцем-Христом". Разве это не естественно для ребенка - стремиться к тому, что он считает наивысшим и самым прекрасным? Возможно, когда-нибудь позже ему станет понятен смысл его детски наивной веры.

Малыш слышит, например, музыкальную шкатулку под рождественской елкой. "Младенец-Христос поет", - говорит он в глубоком благоговении. Каждый год он все вновь радуется этому излюбленному рождественскому откровению. Шкатулка старая и немного дребезжит, но он не замечает этого в своем воодушевлении. Или он просто не хочет, чтобы ему мешали, когда он самозабвенно прислушивается к небесному чуду? Родителям все труднее улучить момент, чтобы завести шкатулку снова. Странно, но это удается не всякий раз. Наконец, ползая под елкой, ребенок натыкается на шкатулку. Он изумленно ощупывает коробочку маленькой ручкой и заявляет тоном, не терпящим возражений: "Там внутри поет Младенец-Христос". Это звучит так, словно уже заинтересованный технической стороной чуда ребенок дает себе еще некоторое время для того, чтобы без помех помечтать о святыне. Его душе гарантировано, что она еще долго и глубоко будет переживать тайну Рождества. Однажды когда-нибудь ребенок увидит, как отец заводит шкатулку и ставит ее под елку. Испуганно смотрит он на него большими глазами. "Как ты можешь?" - спрашивают они. Но, помолчав, он утешает себя: "Ну да, ты ведь можешь помочь Младенцу-Христу". А потом, в глубокой задумчивости, произносит: "Может быть, и я когда-нибудь смогу помогать Ему".

Не знающая сомнения, прямая и здоровая душа ребенка сама стремится наладить отношение к Рождественской ночи - событию, в которое он глубоко верит. Даже маленький сорванец ищет его, пусть это займет его лишь на считанные мгновения, покуда он чувствует, что близкий ему взрослый всерьез прилагает усилия, чтобы вызвать в своей душе переживание света во тьме. Это переживание научит его впоследствии не вмешиваться бездумно в мир детей.

Праздник Христа таинственно начинается уже во время Адвента[6]. Мир смолкает, человеческая душа прислушивается к безмолвным просторам. Звуки далекого будущего достигают его слуха. Обычай тонко улавливает "нашептывающее" настроение Адвента.

*

Подготовка праздника начинается уже за четыре недели - с так называемого венка Адвента. В своей округлости он выражает круглый небосвод, откуда люди с надеждой ожидают приближающееся событие. Для детей венок Адвента - темно-зеленый, словно дремучий сказочный лес, но на нем уже укреплены свечи как предвестницы светлого праздника. Их четыре - для каждого воскресенья по одной. В первое воскресенье будет гореть лишь одна свеча, в четвертое зажгутся все четыре. Это уже канун Рождества.

Однажды утром ребенок обнаружит следы, оставленные Младенцем-Христом. Может быть, это будет засунутая за картину, за лампу или за кроватку еловая ветка. Где-то блеснет полоска золотой или серебряной бумаги. Легкой дрожью ожидания пронизывает малыша радость от предвкушения праздника. Он уже совсем близко! Но четыре недели для ребенка - весьма долгий срок, даже если этот месяц богат сюрпризами и маленькими происшествиями, даже если календарь Адвента, чьи врата открываются каждый день все шире, помогает считать дни и все больше приоткрывает тайну или обнаруженный между окнами привет от Младенца-Христа сокращает ожидание.

Весьма важное дело в эти недели - испечете всевозможных сладостей, форма и запах которых создает рождественское настроение. И вот в дело идет все изобилие изысканных приправ! Тут и сладкий миндаль, среди которого попадается и парочка горьких орехов - их тоже можно попробовать, а еще орехи, инжир, изюм, виноград и многие ароматные пряности. Тут надо отмерять, перетирать и месить, как заправский пекарь, и, конечно же, каждый может попробовать тесто, а в конце вылизать миску дочиста. Затем на противень кладутся коврижки и вафли, которые потом можно есть, отламывая по кусочку. Особенно вкусны мелкие печенья, которые бывают вырезаны в виде звезд, полумесяцев и цветов и которые так весело посыпаны сахарной пудрой. Детям кажется, что эти звезды действительно упали с неба. Ручонки еще, как правило, неловки и слишком нетерпеливы, чтобы точно вырезать печенье, которое раньше делали при помощи деревянных или металлических формочек Вот и получается, что ребенку больше нравится смотреть, как под ловкой маминой рукой из теста возникают то человечки, то деревца. Зато можно собрать обрезки и слепить из них что-нибудь свое. Кто в детстве не делал шарики из теста, пока они не превращались в бурые бесформенные комки!

Готовка относится к излюбленным детским занятиям. Ведь речь идет о приготовлении особенного хлеба, который мы назвали "воскресным хлебом". В этом воскресном хлебе - праздничная пища для тела, как в цветах живет пища для души, а в свете - для духа. Пирог по праву занимает центральное место на столе во время Рождества, праздника воплощающегося Бога.

Каждый вечер можно зажигать свечу, вставив ее в яблоко. Это ясный символ Адвента, поскольку яблоко грехопадения может стать носителем света. В календаре день перед Христовым праздником называется днем Адама и Евы. Дом в это время звенит от рождественских песен, которым дети всегда радостно подпевают, может быть готовя подарочек или помогая матери подновить какую-нибудь игрушку из собственного шкафа и упаковать ее, чтобы подарить на Рождество другим детям. Недели перед Рождеством кипят радостной работой ради других и многообещающим ожиданием, пронизанным тайной предрассветных сумерек, несущих ощущение мирового рассвета.

Зато как печально обстоит дело с детьми, если неумные или бесчувственные родители тащат их с собой в город, чтобы купить вместе с ними долгожданный трехколесный велосипед или кукольную коляску. Ребенку приходится еще самому выбирать игрушку в магазине, и ее сразу же отдают ему, не дожидаясь Рождества, - "чтобы лучше использовать каникулы". Такие и подобные нелепости творятся из лучших намерений - чтобы угодить с подарком и "не подвергать детей пытке ожидания". Какая близорукость! Но за нее должны нести ответственность не столько отдельные люди, сколько вся наша цивилизация. Люди вовсе не понимают, что действуют односторонне - лишь с точки зрения взрослого, совершая тем самым несправедливость по отношению к ребенку.

Даже самая скромная коробочка, снабженная четырьмя колесами и шнурком, чтобы возить ее за собой, в качестве удовлетворения мечты о поезде или автомобиле куда ценнее, чем купленная вместе с ребенком электрическая железная дорога. Ведь важно именно то, чтобы малыш ждал подарка с нетерпением, а получал его в день праздника. Только тогда он приобретает настоящую ценность, только тогда становится подарком Христа.

Время приготовлений и ожидания всегда несет с собой надежды и пожелания. Как дети умеют желать! Всем своим существом они устремлены к большой цели. Их пожелания действуют словно магическая сила, и не придется, может быть, удивляться, если вдруг сбудется и невозможное. Сама природа дает детям веру, которая "движет горы". За этой силой желания, живущей в ребенке, стоит нечто весьма значительное, и взрослый чувствует себя рядом с ним довольно жалким в этом смысле. Как светятся надеждой детские глаза! Перед нами открывается чудесный мир, который мы едва замечаем, не умея оценить его по достоинству. Рудольф Штейнер сказал однажды, что дети до семи лет представляют собой отдельную человеческую породу: они верят в моральность мира и потому стремятся подражать всему, что видят. Обнаружить это нам легче всего именно в дни Рождества, когда детская доверчивость проявляется в полную силу.

Можно выразить свои пожелания (порой весьма неожиданные) на листке бумаги, украсив его веселыми рисунками, вложить в конверт и адресовать Младенцу-Христу, а конверт положить на подоконник. Как волнуются дети: найдет ли Он письмо! И как горяча их радость, когда они замечают, что письмо исчезло! Такой сверхчувственный символ, как Младенец-Христос, часто оказывается более реальным, чем обычные вещи вокруг нас. Иначе как могли бы неиспорченные и чистосердечные дети так сильно любить Его!

Рождественский подарок, даже если это всего лишь маленький памятный подарок, всегда несет в себе доброту и любовь Младенца-Христа.

Во всяком случае, он обогащает мир, пронизывая его душевным теплом. Такие подарки дают нам возможность лучше осознать некоторые нити судьбы и помогают правильному воплощению ребенка в духе Того, Кто явился на Земле.

В предрождественское время действуют управляющие миром тайны, к постижению которых в правильно организованном обычае человек подходит лишь в конце. По мере приближения праздника все тоньше становится разделяющая завеса. Однажды утром дети находят гостиную закрытой, а за ее дверью - они чувствуют и слышат это - чем-то стучит и шуршит Младенец-Христос. Вот он уже совсем близко! Благоговейные чувства, связанные с его присутствием, уже бросают праздничный отблеск на все будничные дела. Ведь он уже в доме - об этом говорят аромат, настроение, все возрастающая радость предвкушения. И все теперь будет ладиться, все будут лучше понимать друг друга перед лицом высокого гостя за запертой дверью. Только самый дерзкий станет подглядывать в замочную скважину. Старая пословица гласит: "Любопытным детям Младенец-Христос выколет глаза". Это грубое выражение все же имеет отношение к той истине, что дети все еще окутаны силами Бога-Отца извне. Ибо внутреннего Бога, Христа, они найти еще не могут. Они и не должны развивать доступные лишь взрослым предпосылки для внутреннего познания его существа: им доступны лишь его дары.

Когда Младенец-Христос уже в доме, это значит, что "время приблизилось". Само собой разумеется, квартира должна быть уже убрана и приведена в порядок. Чисто одетые, причесанные, в Сочельник наутро после Рождества малыши с нетерпением ждут раздачи подарков. Звенит колокольчик, волнение ожидания и надежд достигает своего апогея, сияет в лучистых глазах, а то и проявляется в громком ликовании. Наконец дверь распахивается и детей охватывает поток света и тепла словно из иного мира. Они входят в мир милосердия и блага. Вечный Свет нисходит, заставляя этот мир сиять новым блеском. И это для ребенка - свершившийся факт благодаря Младенцу-Христу в нас.

Теперь не так уж и важно, исполняются ли все желания, и вовсе не имеет значения количество подарков. В этом изобилии света, в теплой смеси запахов елки, пирогов и свечей весь мир обновился. Тут можно усмотреть нечто от апокалиптического обетования: "Смотри, я творю все новое". Великий поворот времен переживается в образах.

Все оказалось гораздо чудеснее, чем ожидалось, гораздо богаче, чем можно было себе представить. Пришел миг исполнения. И кукла в новом платье как бы освещена новым светом, когда она лежит в своей заново перетянутой кроватке. Привлекательнее стала и коробка с кубиками, которые заново перекрашены яркой краской. Снова вытащена прошлогодняя кукольная кухня, и бывшая папина коробочка снова наполнена всякими сладостями. Долгожданная сабля сверх всяких ожиданий сверкает великолепно, и кукольная коляска намного красивее, чем можно было мечтать.

Подарки лежат под самой елкой. Давно знакомую комнату не узнать - она превратилась в сказочный замок. Это чувствует ребенок, еще не умея высказать свои ощущения. Несказанным блеском сияет елка. Многие вплоть до смертного часа хранят в душе свет рождественской комнаты как глубокое переживание возрождающегося Царства Христа.

Некоторые подарки лежат на столе, завернутые в красивую бумагу, изящно перевязанные, другие снабжены яркими открытками. Обертки подарков говорят о душевном тепле, с которым их укладывали. С обычаем прятать подарки в обувь или чулки дело обстоит иначе. Поступая так, мы словно вручаем малышам вещи на весь их жизненный путь, по которому их ножки в чулочках и башмачках идут в будущее.

Многие сооружают под елкой ясли. Тогда рождественское событие предстает перед глазами вполне ощутимым образом, одновременно рассказывая о духовном становлении человека, ибо образы Марии, Иосифа и Младенца в колыбели являют собой откровение воплощенной тройственности тела, души и духа. В Иосифе - старом, простом и верном муже - земное тело согнуто под бременем лет. Оно - явно самая старая часть человеческого существа. Юная Мария - человеческая душа. Ее одеяние окрашено в сияющий голубой и теплый красный тона; плод ее тела, Младенец-Христос, все вновь стремится родиться в нас. Пастухи со своими животными - вестники царства природы, посланные Ангелами. Они преклоняют колена перед посланцем небесного Света.

На Крещение по прошествии двенадцати священных ночей к яслям приходят три волхва, приведенные небесной звездой, со своими дарами: золотом, ладаном и миррой. С ними приходят к яслям три "царя" нашей души: мышление, чувство и воля. Они склоняют венчанные головы перед Возвышенным и приносят дары своих царств. Вместе с ними в бедный земной дом вступает все великолепие Небес.

Дети любят и чтят эти образы, чувствуют в них провозвестие внешней и внутренней действительности. Между тем они не прочь, хотя и очень осторожно, подойти поближе - и даже самые озорные мальчишки при этом утихают, - чтобы хоть слегка прикоснуться к фигурам, изображающим волхвов, пастухов и божественного Младенца.

Своего рода ожившие ясли представляют собой народные рождественские представления. Они были спасены от забвения Карлом Юлиусом Шрёером и с тех пор по инициативе Рудольфа Штейнера разыгрывались учителями вальдорфских школ и членами общины христиан в Дорнахе. И хотя эти пьесы проникнуты отнюдь не сентиментальным, а глубоко искренним рождественским настроением и потому подходят главным образом для детей, можно, однако, понять, когда родители предпочитают оставлять дома самых младших детей. Там они со свойственной им творческой и никогда не иссякающей фантазией и с помощью фигурок под рождественской елкой могут разыгрывать в воображении чудесные спектакли. Таким образом удовольствие от настоящего рождественского спектакля сберегается для них до школьного возраста.

В центре внимания на рождественских праздниках в наши дни стоит рождественская елка - символ того, что в земной ночи солнце Христа освещает всю природу своим сиянием, преображая ее. "Христово дерево" - не такой уж древний символ. Он был введен "в обиход во всем мире как благостная традиция" (Р. Штейнер) в сравнительно недавнем прошлом.

Характерно, что рождественская елка вошла в обиход незаметно. Первым сообщил о ней противник этого обычая, который в 1642 г. писал, что рождественская елка - это всего лишь детская игра, а людям "лучше идти туда, где им возвестят истинное учение". Первая елка была поставлена в Страсбурге - городе, где за три столетия до этого Иоганнес Таулер[7] обращался к людям, воспламеняя словами их души. Именно содержание его захватывающих рождественских проповедей, его живое провозвестие Христа так прочно вошли в сердца людей, что из них могли черпать целые поколения И во время великих бедствий Тридцатилетней войны на оплодотворенной ими почве души вырос обычай ставить на Рождество елку, которая как его символ поразительно быстро распространилась сначала по всей Германии, а потом и в других странах.

Рождественскую елочку можно украшать по-разному Часто она одевается только в белое. Рядом с бесчисленными белыми свечечками поблескивают "усыпанные снегом" еловые шишки и "ледяные" сосульки, а также блестки и серебряный "дождик" ("волосы Младенца-Христа"). Между ними могут сиять "золотые" звезды Из стройной благородной ели, на которой можно укрепить много свечей, может таким образом получиться особенно светлое рождественское деревце. Ближе к природе, однако, обыкновенная, разлапистая ель, которая напоминает о дремучем лесе. На ее густых ветвях развешивают огоньки, блестящие орехи и сладости. Она не так светла, как благородная ель, зато более самобытна и часто более любима детьми. Другие вешают на елочку красные яблоки, символы Адвента, а кроме того - свечи и различные пряники и печенья. А сверху льются сверкающие "золотые волосы", блестит множество золотых звезд и верхушка - увенчана золотым ангелом. Если елочка увешана планетарными знаками и розами, то для маленьких детей это прежде всего загадочные эмблемы.

Важно, что часть природы - "дерево" - стоит теперь в комнате, став носителем вновь засиявшего света Христа. В этом рождественском дереве лучше всего выражается тройственность хлеба (печенье), цветов света, причем по желанию может преобладать либо одно, либо другое. Посредством этих символов мы приветствуем друг друга как существ, наделенных телом, душой и духом, т.е. как людей.

Чем прозрачнее становится для нас символический смысл обычаев, тем лучше мы можем встраивать их в жизнь. Они несут на себе печать истины, ибо в них осуществляется соединение духовного света и земной силы. Нам еще долго придется пользоваться ими, прежде чем мы сможем найти нечто равноценное им.