О романе Всеволода Кочетова «Чего же ты хочешь?»

ВСЯКИЙ РАЗ, открывая новую книгу советского писателя, мы ищем в ней прежде всего отражения тех вопросов, которые ставит перед каждым из нас нынешняя действительность, сама наша жизнь в ее напряженно-стремительном движении. И наша читательская удовлетворенность тем выше, чем полнее и глубже, чем художественно совершеннее отражена в произведении сегодняшняя жизнь. Актуальностью тем, остротой проблематики и определяется прежде всего широкий читательский интерес к творчеству Всеволода Кочетова, для произведений которого характерны политическая страстность, публицистическая заостренность авторской позиции. Вот и теперь, в новом романе «Чего же ты хочешь?», опубликованном в журнале «Октябрь», В. Кочетов говорит о том, что не может не волновать каждого советского человека: о советском патриотизме, о преемственности революционных традиций, о воспитании молодежи, о передовой роли рабочего класса в жизни общества, о борьбе с враждебной социализму идеологией и роли интеллигенции в этой борьбе.

В книге есть немало запоминающихся, точно написанных страниц. Так, например, мне трудно представить себе читателя, которого не взволновал бы рассказ В. Кочетова о трагической судьбе псковской деревни Красуха, дотла сожженной гитлеровцами вместе со всеми ее жителями, трудно представить и такого человека, который не испытал бы омерзения, читая о «заслугах» псковского духовенства перед фашистами в годы войны.

Читателю близки чувства героя романа, старого большевика Самарина, который говорит о необходимости для нашей молодежи быть в боевой идейной готовности перед опасностью неонацизма в ФРГ.

Политически и психологически точно выписан в романе бывший эсэсовец Клауберг, который я поныне остался верен себе как в ненависти к нашей стране, так и в звериной жестокости своих действий. Читатель разделяет и то презрение, тот сарказм, с которыми выписаны предатель родины, оборотень Кондратьев-Голубков и суетная «литераторша» Жанночка — вместилище грязных сплетен я клеветнических измышлений, столь привлекательных для буржуазной прессы.

В романе звучит тема бдительности, классовой непримиримости, призыв преодолеть идейную аморфность, в чем бы она ни проявлялась.

Тем не менее анализ романа «Чего же ты хочешь?» я целом неминуемо приводит к мысли, что новому произведению В. Кочетова присущи серьезные просчеты как идейного, так и художественного характера.

Может возникнуть вопрос: как же так? Ведь замысел романа актуален, ибо идейная борьба между двумя мирами не затихает, но с каждым днем обостряется; мы знаем также и то, что факты притупления бдительности к идеологическим диверсиям наших врагов еще имеют место. Так не об этом ли и пишет В. Кочетов?

Да, он пишет об этом. Но значение любого произведения определяется не только авторским замыслом, а и его воплощением, той высотой художественного обобщения, которая раскрывает жизненно правдивую картину действительности. Любое художественное произведение оценивается в конечном итоге не по наличию в нем тех или иных частных удач. Лишь сопоставление книги с реальной действительностью, с ведущими тенденциями ее развития, лишь анализ идейно-художественной концепции произведения позволяет сделать вывод о том, получил ли замысел писателя достойное воплощение.

Вот этой-то проверки реальностью и не выдерживает новый роман В. Кочетова.

КАЖДЫЙ беспристрастный человек, который находится в курсе общественной и духовной жизни нашей страны, не может не видеть, что жизнь эту определяют и характеризуют отнюдь не мутные потоки, бегущие «с того берега», не примиренчество к ним, не социальная бесхребетность, — рассматриваем ли мы жизнь нашего общества вообще, молодежи или творческой интеллигенции в частности, — но укрепление морально-политической сплоченности, идейный рост и гражданская активность советских людей. К сожалению, именно это решающее обстоятельство и не нашло верного отражения в романе В. Кочетова.

Важнейшей социальной проблемой романа «Чего же ты хочешь?» является проблема «отцов и детей» — преемственности поколений. (Само название романа — это вопрос, обращенный к молодому герою) Автор озабочен будущим молодежи, выбором ею верного пути, пониманием той исторической ответственности, которая со временем ляжет не на чьи-то — на ее плечи. Он обеспокоен обнаруживающейся подчас в молодежной среде тенденцией потребительского отношения к жизни. Надо отдать автору должное: он находит разящие, гневные слова, чтобы оценить по справедливости бездумных или бесчестных молодых людей.

Но по мере чтения романа начинаешь сомневаться в точности авторских обобщений: да, конечно, в искусстве арифметика не решает, но все же пропорции, соотношение величин — фактор весьма существенный. Почему же столько молодых подонков бродит по книге, почему что ни компания, то циники, фарцовщики и прочие негодяи? Почему лучшие молодые люди маячат где-то на дальнем плане, почему они скорее названы, чем показаны? Почему не находят опровержения в романе такие слова, сказанные одним из персонажей: «…Ребятки нынешние хотя я шумные, громкие, обо всем свободно рассуждающие, слов всяких нахватавшиеся, а приглядеться если, то уж больно однообразные они и неинтересные» ?

Можно было бы привести великое множество фактов, доказывающих несправедливость, огульность этой характеристики. Сошлюсь лишь на свой непосредственный опыт. В последние голы я имею прямое отношение к работе молодежного клуба «Восток» в Ленинграде, который группирует вокруг себя около тысячи человек самых разных профессий как раз того возраста, о котором пишет В. Кочетов. Это — рабочие, студенты, молодые научные сотрудники, школьные работники, геологи и т. д. С годами все больше крепнет мое убеждение, что растут и набирают силы люди труженики, духовно богатые, развитые, обладающие умом острым и ясным, люди, на примере жизни отцов воспитывающие в себе коммунистическое мировоззрение.

Это, конечно, не значат, что у нас нет аморальных субъектов, которых выписал Кочетов, но в романе такие личности почему-то фигурируют как преобладающие представители поколения, которое идет на смену отцам.

В романе есть эпизод, позволяющий предполагать, что подобное противоречие с реальной действительностью по крайней мере однажды встревожило и самого автора. Пытаясь как-то ослабить это тягостное ощущение, он заставил компанию молодых людей, пьянствующих под водительством платного агента зарубежной разведки Юджина Росса, неожиданно (и, очевидно, «в порядке протеста») вдохновенно запеть… «Священную войну»! Но что же автор хотел сказать этим эпизодом? Скорее всего, примерно следующее: «Смотрите: все это — растленные, порочные молодые люди. Но в нужный момент…»

Наша критика, не раз разбирая те или иные недостатки тех «молодежных книг», по страницам которых бездумно шагали впустую разглагольствовавшие мальчики и девочки, справедливо указывала, что попытки отдельных авторов доказать «потенциальную готовность к бою в нужный момент» этих хлюпиков наивны и тщетны. Не странно ли, что теперь аналогичную попытку предпринимает автор романа, направленного против всякого рода идейной расхлябанности? Но, может быть, все это не так, и на самом деле участники пьянки, в том числе и фарцовщик Генка Зародов, и Виталий Огурцов, убежденный, судя по его речам, противник социализма, попросту изгилялись над замечательной патриотической песней? Но тогда почему же так умиляется при этом автор? Ему здесь явно не свести концы с концами — именно потому, что нарушена жизненная правда.

В РОМАНЕ «Чего же ты хочешь?» ощущается стремление автора произвести острый социальный разрез самых разных слоев и действующих сил как в нашем обществе, так я за рубежом, но при этом наибольшее внимание в романе уделено наряду с молодежью — интеллигенции.

Нельзя в ряде случаев не согласиться с острым беспокойством автора по поводу тех или иных отрицательных явлений в этой среде. С удовлетворением, например, читаются страницы, на которых разоблачается некий Александр Максимович Зародов, беспринципный конъюнктурщик, для которого спекуляции на марксизме — средство для личного преуспеяния.

Удовлетворение поначалу вызывают и резкие страницы, посвященные «неославянофилу» Богородицкому. Удовлетворение потому, что не может не вызывать решительного протеста забвение ленинских слов о том, что национальная гордость великороссов опирается прежде всего на революционные черты нашего народа. Нельзя примириться с забвением ленинского учения о двух культурах в каждой национальной культуре. Однако читая роман, видишь, что на серьезный анализ тенденций внесоциального толкования патриотизма, свойственных кое-кому из наших литераторов, рассчитывать не приходится.

Да, автор касается фактов, действительно заслуживающих осуждения. Но вот разворачивается действие романа, и невольно приходишь к выводу, что, обратив свое внимание на явления, социально нам чуждые, искусственно их сконцентрировав, писатель прошел мимо огромных духовных, идейных достижений советского общества, упрощенно отнесся к решению сложных проблем, связанных с жизнью и работой народной советской интеллигенции. Оказывается, что наука представлена карьеристом, писатели, за крайне малым исключением, — идейные перерожденцы.

Могут возразить: разве в романе не изображен интеллигент, писатель Булатов, фигура, по замыслу автора, явно положительная, несущая на себе основную идейную нагрузку? Но, к сожалению, образ этот схематичен я не обладает силой художественного воздействия. Он, Булатов, — главная и почти единственная фигура в романе, способная противостоять всем проискам классовых врагов, любому влиянию чуждой идеологии. Он вызволяет из беды находящуюся за границей Леру, перевоспитывает художника Свешникова и его жену, помогает найти свое место в жизни переводчице Ие. Он — единственная опора всех, в ком живы совесть и чувство гражданского долга; он же — гроза для любого негодяя, приспособленца и карьериста. При этом Булатов живет и работает в окружении сонма недоброжелателей и под непрерывный аккомпанемент неврастеничных припадков жены. Везде и во всем — Булатов, только он, да еще три-четыре человека, упомянутых весьма бегло, стоят на правильных позициях и по-настоящему сознают ответственность перед историей, перед обществом.

ОДНА из основных сюжетных линий романа — путешествие по Советскому Союзу группы из четырех зарубежных «гостей». Они репродуцируют произведения древнерусского искусства, но за этой ширмой ведут диверсионную работу. «Работа» эта заключается в попытках разложить советских людей, преимущественно из среды творческой интеллигенции. Бесспорно, подобные намерения характерны для наших идеологических противников. Однако какими методами действует данная группа? Во-первых, ее активная участница Порция Браун делает главной ареной антисоветской пропаганды… собственную постель. Именно там она внушает своим «объектам» всевозможные «фрондерские» сюжеты. Но это еще не все. Оказывается, все та же Порция может с помощью разного рода зарубежных «голосов» воздействовать на планы советских книгоиздательств(!). Нет сомнения в том, что наши идеологические противники используют все средства для разложения интеллигенции социалистических стран «изнутри». Но мы находимся в идеологическом наступлении, идея марксизма-ленинизма, все более овладевая умами миллионов людей, заставляют идеологов антикоммунизма переходить к обороне, применять все более коварные, изощренные методы. Известна отвратительная роль в этом деле как конкретных идеологических диверсантов, так и многих антикоммунистических органов буржуазной печати, радиостанций включая «Голос Америки». Именно поэтому мне кажется наивной женская модификация «всесильного» Джеймса Бонда в лице Порции Браун. Столь упрощенное изображение методов борьбы наших идеологических противников скорее способно ослабить нашу бдительность, чем обострить ее.

Примечательно, что единственный человек, способный дать отпор идеологическим диверсиям, — все тот же Булатов. Именно он «развенчивает» Порцию Браун. Исчерпав, видимо, все аргументы в споре, Булатов шлепает ее «пониже спины». На время он смущается таким способом полемики с классовым врагом, но автор романа его одобряет: во-первых, тем самым Булатов, дескать, подтверждает свою твердость; во-вторых, присутствующие при «диспуте» лица полностью осознают идейную правоту этого писателя.

Итак, Булатов предстает перед читателем натурой исключительной. Он заслонил всех. Вот здесь и скрывается самое разительное несоответствие между замыслом романа и реальной жизнью. Удивительно, но в социальном романе В. Кочетова. посвященном советской действительности, ничего не говорится о ведущей и организующей роли партии в жизни нашего общества! И именно авторским стремлением как-то прикрыть это поразительное зияние и вызвана гипертрофия образа Булатова и возложенных на него функций. Неправда жизни повела к неправде художественной.

Следует сказать также, что именно с этим серьезным недостатком произведения связан и другой, не менее серьезный, заключающийся в том, что целый ряд высказываний, принадлежащих разным персонажам и противоречащих самому характеру духовной жизни нашего общества, на страницах романа отпора не получает.

Выше я говорил об исключительной «идейной» роли Булатова. Впрочем, это нуждается в уточнении. В романе действует и другой персонаж, который время от времени обличает идейно неустойчивых советских людей. Именно он, этот герой, и задает в конце романа сакраментальный вопрос: «Чего же ты хочешь?», обращенный к советской молодежи и ставший заголовком произведения.

Кто же он такой, этот герой по фамилия Сабуров, он же — Гофман, бывший белоэмигрант, бывший эсэсовец, находившийся в гитлеровской армии во время ее вторжения на советскую землю, он же — итальянский буржуа Карадонна?

Приехав в составе диверсионной «четверки», давнишний враг нашей страны, он раскаялся и, более того, по воле автора, стал в романе своего рода символом истинного патриотизма и в определенной степени — учителем советской молодежи! Нуждается ли это в комментариях?..

Несмотря на то, что В. Кочетов затронул некоторые серьезные вопросы современной идеологической борьбы, несмотря на отдельные удачи, его новый роман должен быть оценен в целом как произведение, не дающее верной картины реальной действительности.

Постановка актуальных для духовной жизни нашего общества проблем — важная и ответственная задача советской литературы. И успех на этом пути зависит от глубины и правдивости изображения жизни, творческих свершений народа, тех могучих сил социалистического общества, которые определяют его уверенное поступательное движение.