О военной доктрине и Русской Армии

ВООРУЖЁННЫЕ СИЛЫ БУДУЩЕЙ РОССИИ — РУССКАЯ АРМИЯ

Размышления о Вооруженных Силах в настоящее время в основном сводятся к обсуждению системы их комплектования, которая по своему значению для защиты Отечества и обеспечения военной безопасности страны является проблемой второго порядка. Перепуганному нынешними СМИ и властной верхушкой обывателю настойчиво вдалбливается мысль, что именно в изменении порядка комплектования солдатами и сержантами лежит решение проблем этой полувооружённой, полууправляемой и полукриминальной массовой государственной организации, называемой «Вооружёнными Силами Российской Федерации».

Всё гораздо хуже и опаснее: нынешняя Российская Армия безнадёжна. Будущей России нужна другая армия -с новой организационно-штатной структурой, с новыми наименованиями частей, соединений и объединений, с новыми знамёнами и новой военной присягой. Будущие Вооружённые Силы должны соединить в себе историю как бывшей Русской Императорской, так и бывшей Советской Армии, стать армией России или будущего Союза Великой, Малой и Белой Руси — стать Русской Армией.

А тем, кого пугает в сокращённом названии новых Вооружённых Сил России слово «Русская», можно напомнить, что в Русской Армии считали для себя честью служить и называли себя русскими генералами грузин П.И. Багратион, шотландец М.Б. Барклай-де-Толли, немец Г. Клаузевиц, поляк В.Н. Клембовский, финн К. Маннергейм, а также десятки генералов и сотни офицеров из числа нерусских коренных национальностей России.

Предстоит кропотливая работа военных историков, генералов и офицеров главных и центральных управлений Министерства обороны и Генерального штаба, прежде всего, оперативного и организационно-мобилизационного, всей российской общественности по формированию исторического облика новой армии.

Так, представляется, что в Русской Армии должны возродиться Преображенский и Измайловский полки, присоединив к своей истории боевой путь полков советских Таманской и Кантемировской дивизий. Аналогичный подход к возрождению других славных русских полков, бригад, дивизий, корпусов и армий и слиянию их истории с историей советских частей, соединений и объединений применим и для других частей, соединений, объединений Сухопутных войск и Военно-Морского флота. Существующие наименования в ВВС и ПВО, РВСН, РЭБ и других появившихся в советский период войсках (силах), наверное, в меньшей степени нуждаются в каких-то исторических дополнениях.

Армия должна получить не только другие исторические наименования, но и другую нумерацию частей, соединений и объединений. Думаю, мало кто будет спорить, что в нынешней нумерации, извините, сам чёрт ногу сломит. За основу новой надо взять принцип построения нумерации, традиционно применяемый в немецком бундесвере. Там в основу нумерации положены номера дивизий и армейских корпусов, от которых легко вычисляются и распознаются в практических действиях по управлению войсками номера бригад, батальонов и отдельных частей. В 1 мотопехотной дивизии, к примеру, — 1, 2, 3 бригады; в 1 мотопехотной бригаде — 11, 12, 13 мотопехотные и танковые батальоны, 14 артдивизион и т.д.; в I армейском корпусе все части корпусного подчинения имеют номер 1, во II корпусе — номер 2 и т.д. Этот же принцип используется в китайской армии и в ряде других. Гвардейские части и соединения следует ввести в общую нумерацию с прибавлением титула «гвардейская». Это о формальной стороне строительства новой армии. Теперь о содержательной.

Вооружённые Силы будущей могучей России должны соответствовать характеру возможных войн и вооружённых конфликтов и обладать боевым потенциалом, обеспечивающим национальную безопасность в военной сфере и защиту национальных интересов. Лукавые добавки к этому требованию о том, что Вооружённые Силы должны якобы строиться «в соответствии с экономическими возможностями» есть подмена объективных требований к своей армии экономическими условиями её строительства. Требования обусловливают содержание показателей — какой должна быть армия; экономические показатели — какой может быть армия, исходя из наличных возможностей. Разница между этими двумя армиями есть разница между требуемой безопасностью и имеющейся. Сегодняшняя «маржа» (так понятней для нынешней военно-политической верхушки) настолько катастрофична, что показывать её народу для власти опасно; поэтому в требования к Вооружённым Силам подло введена в качестве целеполагающей финансовая составляющая. Уже давно установлена закономерность: объём и характер угроз военной безопасности извне обратно пропорционален показателям боевой мощи вооружённых сил.

К ведению каких войн должна быть готова Россия и ее будущие Вооруженные Силы

Существуют четыре типа войн и вооружённых конфликтов, различающихся по уровню и военно-техническому соотношению сторон, в которых возможно прямое или опосредованное участие России.

1.Война с противником, значительно превосходящим Русскую Армию в количестве и качестве вооружения и военной техники. Так, противник будет обладать господством в воздухе, в космосе, на море, в информационно-технической сфере (в областях радиоэлектронной борьбы, связи, управления, навигации, целеуказания и т.п.). Такая война может иметь место на Западном театре войны против НАТО и на Дальневосточном (Тихоокеанском) театре войны против США и Японии.

В этом случае наш выбор не богат: в ситуации, при которой возникнет угроза суверенитету, территориальной целостности страны или другим нашим жизненно важным интересам, ядерное и другое оружие массового поражения должно быть немедленно применено в объёме, исключающем нанесение по нам массированных авиационно-ракетных ударов. При этом очень важно успеть первыми нанести ядерные удары, обеспечив гарантированное нанесение противнику неприемлемого ущерба. Так что здесь и обсуждать особенно нечего: попытка уничтожения России должна стать стопроцентной попыткой самоубийства для агрессора.

Однако переход к применению тактического, оперативного или стратегического ядерного оружия должен адекватно отвечать характеру угроз. Не топить же Великобританский остров со всеми потрохами каждый раз, когда с него будет взлетать американский стратегический бомбардировщик с обычным вооружением против нас или наших союзников. Хлопотно это. Поэтому другим адекватным, но асимметричным способом достижения победы на Западном театре войны является диверсионная, партизанская война.

Звучит для многих вызывающе, скандально, эпатажно, но... такое предложение совсем не ново и уже было в нашей военной истории. Именно такой ответ на военно-техническое превосходство Антанты нашёл в 1924-ом году советский полководец, народный комиссар по военным и морским делам СССР М.В. Фрунзе. К партизанским формам и способам военных действий прибегают и в современных условиях, когда открытая вооружённая борьба с явно превосходящим противником не имеет шансов на успех, именно такая война даёт часто единственный шанс для достижения победы.

...В 1999-ом году после начала натовских бомбёжек Югославии у меня при активной поддержке генерал-полковника Л.Г Ивашова, тогда начальника Главного управления международного военного сотрудничества Министерства обороны, состоялось несколько встреч с послом Югославии в России Б. Милошевичем и другими сотрудниками посольства. Целью встреч было убедить югославское военно-политическое руководство в том, что в создавшейся обстановке единственным способом прекращения авиационных и ракетных ударов по объектам на сербской территории является подготовка и ведение специальных действий (операций) на территории стран-агрессоров, прежде всего, нанесение диверсионных ударов по аэродромам в Италии. Зная моральный дух и техническое оснащение югославского спецназа, я полагал, что такая задача вполне могла быть выполнена. Имелись и у нас добровольцы, готовые сражаться за сербов и подготовленные к выполнению подобных задач в тылу противника. К сожалению, югославские руководители в конечном итоге отказались от ведения специальных операций, испугавшись, по-видимому, обвинений в терроризме и понадеявшись на политическую и дипломатическую поддержку России. Результаты этих надежд известны. Страшную цену заплатили и продолжают платить наши братья сербы за отказ от диверсионно-партизанских действий, за отказ от исторических традиций Югославской национально-освободительной армии. Угроза диверсионной войны в Европе — единственный военный способ заставить европейских обывателей и их политиков отказаться от мысли об агрессии и применения военной силы против суверенных государств.

Кроме того, в новой российской военной доктрине должно быть место для широкомасштабных партизанских действий на своей территории в случае захвата её противником. В действующей же доктрине вообще нет упоминания о партизанских действиях, как будто в нашей истории не было двух Отечественных войн, в которых партизаны сыграли значительную роль. Впрочем, какое дело до Отечества всем нынешним военным министрам, включая этого английского бойскаута на выданье, который в напяленной на уши пилотке, в камуфляже и белых кроссовках припёрся на военные ученья в Белоруссии (неужели в Министерстве обороны уже и научить некому, как правильно носить форму?..), а уж про торговца мебелью я и не заикаюсь... У них своя судьба, у нас — своя.

2. Война с противником, обладающим приблизительно равным военно-техническим уровнем вооружённых сил.

Таким вероятным противником являются Китай на востоке и Турция на юге.

В настоящее время возможность войны или вооружённого конфликта с Китаем близка к нулю. Китайцы и без того стремительно продвигаются к достижению своих геополитических и геоэкономических целей в Сибири и на Дальнем Востоке. Возможность крупномасштабного вооружённого конфликта новой Русской России с Китаем может появиться, когда по каким-либо причинам в руководстве китайской компартии произойдёт то, что произошло в КПСС и СССР с приходом Горбачёва-Ельцина. Вот тогда мировой интернациональной закулисе будет очень выгодно столкнуть между собой и ослабить сразу два крупнейших национальных государства. Будем надеяться, что наши китайские товарищи не повторят ошибок советских коммунистов, но если всё-таки китайский либерально-буржуазный переворот произойдёт и нас втянут в вооружённую борьбу, то без достаточного количества тактического ядерного оружия не обойтись. Необходимо также вернуться к незаслуженно забытой идее бывшего командующего ВДВ Г.И. Шпака о складировании на Дальнем Востоке и в других удалённых районах второго комплекта вооружения и техники для воздушно-десантных и других аэромобильных соединений и частей, способных в короткие сроки развернуться в районах возможных приграничных вооружённых конфликтов.

Однако наиболее вероятным противником, посредством которого попытаются свернуть нас с пути или существенно замедлить процесс грядущего Русского Возрождения в XXI веке, является Турция. Безусловно, нынешняя светская Турецкая республика, на которую в полном объёме распространяются взаимные военные обязательства НАТО, на эту роль не годится. Мировой закулисе нужно, чтобы Турция сама, якобы без НАТО сцепилась с Россией. Пока существуют Босфор и Дарданеллы, через которые ходят российские суда и корабли, повода искать не надо. Для этого надо привести к власти в Анкаре какое-либо псевдоисламское радикальное правительство, которое под каким-то протестным предлогом объявит о выходе из НАТО (благо, само НАТО всё больше втягивается в вооружённые конфликты в Афганистане, Ираке, Судане и других исламских странах) и объявит себя теократическим исламским государством. Чтобы исключить у противника ещё в замысле подобный сценарий развития событий, боевая мощь Черноморского флота и Средиземноморской эскадры, в том числе морской пехоты, вместе с оперативно-стратегической группировкой ВВС, сухопутных войск и ВДВ на юго-западном стратегическом направлении, юго-западном театре военных действий должна обеспечивать разгром вооружённых сил Турции в воздухе, на море и на суше без применения ядерного оружия.

3. Война с противником с более низким военно-техническим уровнем вооружённых сил. Ещё 15 лет назад назвать Грузию в качестве вероятного военного противника России могло прийти в голову только сумасшедшему. Но к власти в стране, которая подарила советским людям незабываемую национально-грузинскую теплоту «Мимино», пришли сумасшедшие, и всё перевернулось. Теперь только слабоумный или малодушный не понимает или боится признать, что Грузия стала враждебным государством. Учитывая, что военно-политические прогнозы надо строить не на чувствах прошлого, а на политической реальности настоящего, приходится признать, что при определённых условиях приведение Западом, Турцией или Китаем враждебных России режимов по типу грузинского с целью дестабилизации приграничной обстановки возможно и в Азербайджане, и в бывших союзных республиках Средней Азии.

Степень политической выгоды для наших геополитических противников и соперников, а значит, и возможность создания враждебного России приграничного окружения на Кавказе и Средней Азии, будет зависеть от способности будущей Русской Армии сформировать при необходимости в этих южных странах требуемую военно-политическую обстановку. Но в отличие от США и НАТО нам нет никакой нужды устанавливать в этих южных странах оккупационный режим и вводить туда свои войска. Оперативно-стратегические задачи создания политических условий для формирования дружественных правительств должны решаться Воздушно-десантными войсками и Войсками специального назначения при массированном применении Военно-Воздушных Сил и армейской авиации в форме воздушных наступательных и специальных операций.

4. Война (боевые действия) против иррегулярных вооружённых формирований. Коммунистическое учение о войне и армии не предусматривало применения вооружённых сил победившего социализма против партизанских, повстанческих и других иррегулярных вооружённых формирований. Предполагалось, что широкие народные массы по классовым причинам всегда будут на стороне социалистического государства. А поскольку марксистская мерзость об отсутствии у пролетариата Отечества стала догмой, то все, кто был против социализма, считались бандитами (как в настоящее время все, кто против капитализма, считаются экстремистами или террористами). Сбои в коммунистической системе военных взглядов, не признававшей примата национального в войне и вооружённой борьбе, начались ещё с катастрофического разгрома войск Красной Армии под руководством М.Н. Тухачевского в советско-польской войне 1920 года. Этот же родовой дефект коммунистической идеи в военной сфере проявил себя при подавлении военных мятежей и народных восстаний вначале в самой России — в Кронштадте и на Тамбовщине (здесь еврейско-большевистский палач Тухачевский не побоялся применить против русских крестьян боевые химические отравляющие вещества), против бандеровцев и «лесных братьев» на Западной Украине и Прибалтике в послевоенные годы, при подавлении вооружённого восстания в 1956-м году в Венгрии, в 1968-м году — западно-либеральной оппозиции в Чехословакии. Всё это время Советская Армия применялась, не имея в своих руководящих документах даже упоминаний о задаче ведения боевых действий против партизан или повстанцев. Советское военное искусство отказывалось официально признать их. В 1979-м году 40 Армия ТуркВО Советских Вооружённых Сил начала девятилетние боевые действия в Афганистане, основным содержанием которых стали именно противопартизанские и противоповстанческие действия. Расплачиваться пришлось кровью.

...Летом 1983-го года группа сотрудников Главного разведывательного управления Генерального штаба, в числе которых автор этих строк, была привлечена к проведению сборов с офицерами штабов дивизий и полков 40 Армии с целью обобщения опыта и совершенствования порядка подготовки и ведения боевых действий против афганских мятежников. Через полтора месяца занятий при подведении итогов мною, тогда подполковником, было предложено приступить к разработке наставления или руководства, регламентирующего порядок подготовки и ведения боевых действий против партизанских, повстанческих и других иррегулярных вооружённых формирований, поскольку формы и способы действий войск (сил), изложенные в действующих боевых уставах, не соответствуют реальной боевой обстановке. Ответ начальника Главного управления боевой подготовки был резким и категоричным: «В наших уставах есть всё необходимое, а эта «партизанщина» — просто особенности боевых действий в горах».

Прошло более 20 лет. После Афганистана нам, армии, пришлось принять участие в различных внутренних конфликтах на территории СССР, оказывать содействие дружественным иррегулярным вооружённым формированиям в Таджикистане, отвоевать две войны в Чечне, в которых противопартизанские, противоповстанческие и контртеррористические действия, как и ранее в Афганистане, являлись основным содержанием боевых действий войск (сил). Нет, наверное, ни одного военного перекрёстка, на котором Главковерх Путин и его военный министр Иванов не протрубили бы о войне с терроризмом, в которую они свалили в одну кучу действительную борьбу с терроризмом, борьбу с сепаратизмом и вооружённую борьбу партизан и повстанцев в национально-освободительном движении. Но до сих пор в российском военном искусстве и в боевых уставах как не было, так и нет ни противопартизанских, ни противоповстанческих, ни контртеррористических, ни других специальных боевых действий или специальных операций. Моя последняя попытка исправить это положение была предпринята в 2004-м году накануне введения новых основ подготовки и ведения операций Вооружёнными Силами. Как сотруднику уставного направления Центра военно-стратегических исследований Генерального штаба мне стало известно, что из нового основополагающего уставного документа готовится изъятие уже разработанной нами главы о специальных операциях. Долго убеждать командующего ВДВ генерал-полковника Г.И. Шпака не пришлось, и в течение нескольких дней мы подготовили и отправили за его подписью записку министру обороны С.Б. Иванову о необходимости введения в российское военное искусство и уставные документы нового вида военных (боевых) действий — специальных действий (операций). Предложение было отвергнуто. Новым поколениям русских солдат, офицеров и генералов вновь придётся на своём личном опыте в бою учиться выполнять эту совсем не простую тактическую, оперативную и стратегическую задачу — уметь организовывать и вести диверсионные, партизанские, повстанческие, противодиверсионные, противопартизанские, противоповстанческие, информационные и другие специальные действия и быть готовыми противодействовать аналогичным действиям противника.

Борьба с диверсионно-разведывательными группами и отрядами сил специальных операций иностранных армий, а также с партизанскими, повстанческими и другими иррегулярными вооружёнными формированиями противника будет являться важной составной частью военных действий на всех театрах военных действий. Однако в Центральноазиатском регионе такая борьба вновь может стать основным содержанием военных действий России и её союзников. Успешная вооружённая борьба против сил специальных операций и иррегулярных вооружённых формирований возможна только при наличии в составе Вооружённых Сил высокоподготовленных соединений и частей специального назначения, а также армейской авиации и десантно-штурмовых (аэромобильных) частей.

Важнейшую роль в таких специальных действиях приобретает разведка вообще и воздушная разведка в особенности. Здесь принципиальным является утверждение, что жизнь одного российского летчика или разведчика стоит дороже жизней сотен вооружённых полулюдей, которых он должен обнаружить и уничтожить в горах, лесах, в степи или пустыне. Выход один — приоритетное развитие беспилотных самолётных и вертолётных систем. Однако именно это направление развития авиации практически исключено из утверждённой недавно Государственной программы вооружений. Ведь вооружённые беспилотники, в свою очередь, могут стать мощнейшим средством борьбы российских войск специального назначения и партизан против высокотехнологичных армий США, НАТО или Израиля. По сути, беспилотные малогабаритные летательные аппараты, не требующие огромных аэродромов и запускаемые с ограниченных площадок, — это идеальная диверсионно-партизанская авиация. Кто ж России позволит такое...

Основные приоритетные направления в строительстве будущей Русской Армии

Итак, единой стратегии, единых форм и способов действий войск (сил) у будущей Русской Армии быть не может. В зависимости от театра войны и соотношения военно-технического уровня сторон содержание и приоритетность выполнения стратегических, оперативных и тактических задач будет различной. Считаю возможным высказаться лишь по отдельным пунктам, которые, как мне кажется, в наибольшей степени повлияют на облик будущей Русской Армии.

1. В использовании космического пространства всё более явной становится тенденция в смещении содержания задач орбитальной группировки от информационно-навигационных и других функций обеспечения операций на суше, море и в воздухе к самостоятельной сфере военных действий. Развёртывание в космосе противоспутникового оружия, элементов противоракетной обороны, включение космических аппаратов в контур боевого управления — лишь первые шаги в этом направлении. Поэтому нынешнее объединение воздушной среды и космического пространства в якобы единую воздушно-космическую сферу военных действий представляется нецелесообразным. По мере развития космической науки и техники в военной области расхождение воздушной и космической сфер будет всё больше увеличиваться. Космос, как особая природная среда, неизбежно становится четвёртой самостоятельной сферой военных действий и требует соответствующего вида Вооружённых Сил, какими по аналогии являются Сухопутные войска, ВВС и ВМФ. Отказ от признания Ракетных войск стратегического назначения (РВСН) в качестве четвёртого вида Вооруженных Сил возможно признать целесообразным только при условии, что таким видом Вооруженных Сил должны стать будущие Военно-Космические Силы (ВКС) России, включающие в себя РВСН в качестве рода войск. Создание главного командования Военно-Космических Сил позволит более оперативно решать все вопросы в космической сфере, оптимизировать заказы космического вооружения и техники, в том числе, эффективно организовать и провести работы по форсированному восстановлению орбитальной группировки Глобальной навигационной спутниковой системы ГЛОНАСС, использование которой необходимо предусмотреть не только в интересах навигационного обеспечения военных действий, но и в гражданских, народнохозяйственных целях.

2. В будущей Русской Армии должны появиться Войска специального назначения (ВСпН). Для их создания ничего особенно затратного не потребуется: минимально необходимое количество бригад специального назначения и других частей уже имеется как в военных округах, так и в центральном подчинении. Есть также и соответствующие структуры военного управления в Генеральном штабе, способные стать основой для формирования Командования Войск Специального Назначения.

Подобные Силы специальных операций в 1986-м году появились в США, а сейчас есть в вооружённых силах практически всех развитых стран мира. Их возникновение связано с новшествами в военном деле, которые можно свести в три группы.

Первое — всё большая зависимость исхода вооружённой борьбы войск на фронте от устойчивой работы всех систем в тылу Второе — уязвимость большинства современных образцов вооружения и техники и их вывод из строя даже при незначительном повреждении каких-либо элементов конструкции. Третье — резкое увеличение боевых возможностей носимых образцов вооружения и техники спецназа и других диверсионных (партизанских) формирований: реактивных противотанковых гранат и гранатомётов (РПГ), противотанковых управляемых реактивных снарядов (ПТУРС), переносных зенитных ракетных комплексов (ПЗРК), противопехотных и противотанковых мин и фугасов, в том числе радиоуправляемых.

Применение такого вооружения в тылу противника в засадах и налётах оказалось в десятки раз более эффективно, чем при действиях в открытом бою на фронте. Так, общепринято, что боевой потенциал ручного противотанкового гранатомёта по отношению к боевому потенциалу танка равен 1:10. То есть, чтобы уничтожить один танк, нужно противопоставить ему 10 гранатометчиков, считается, что пока гранатомётчик выстрелит с доступного расстояния и попадёт в уязвимое место танка, танкисты из орудия и пулемётов успеют уничтожить девять гранатомётчиков.

Однако в диверсионной или в партизанской войне ситуация резко меняется, и боевые потенциалы танка и РПГ могут стать равными, а то и даже измениться в пользу гранатомётчика. Совсем свежее подтверждение тому — прекрасная работа гранатомётчиков и операторов ПТУPC «Хезболлы» против еврейских танков в южном Ливане.

В 60-70 раз возрастает эффективность применения противопехотных и противотанковых мин и фугасов специальными способами в тылу противника по сравнению с их установкой в традиционных минных полях. Резко увеличивается вероятность поражения самолётов и вертолётов при использовании ПЗРК при взлёте и посадке в районе аэродромов и на маршрутах полётов в тылу противника по сравнению с применением ПЗРК в боевых порядках войск. Увеличение боевых возможностей отмечается при использовании практически большинства образцов вооружения и техники при их применении специальными способами в тылу противника (на территории полностью или частично контролируемой противником). СССР и США создали малогабаритные ядерные фугасы, переносимые двумя-тремя разведчиками — диверсантами. Так что мифы о феноменальных возможностях спецназа имеют под собой некоторую объективную основу.

Первым военным мыслителем, увидевшим огромные возможности целенаправленной вооружённой борьбы в тылу противника, в отечественной, европейской и мировой истории, стал русский генерал, известный командир первого армейского партизанского отряда Денис Васильевич Давыдов. В изданной в 1822-м году книге «Опыт теории партизанского действия» Денис Васильевич изложил цели и задачи партизанской войны, основы стратегии и тактики действий партизанских отрядов регулярной русской армии в тылу противника, обосновал необходимость заблаговременной подготовки и планирования партизанских действий ещё в мирное время на государственном уровне, а также создания специальных войск для применения в тылу противника, основу которых должны составлять казачьи части. Именно Д.В. Давыдов первым указал на необходимость введения партизанской войны в национальную военную доктрину и в русское военное искусство.

В течении XIX века русская военная мысль в лице генералов Н.С. Голицына, Ф.К. Гершельмана, В.Н. Клембовского, Н.Н. Сухотина и других последовательно развивала теорию подготовки и ведения партизанских действий. К сожалению, верхушка Императорской Армии к началу Первой мировой войны так и не смогла оценить и реализовать эти идеи в практике военного искусства и строительства Русской армии. Аналогичную ошибку совершило и советское военно-политическое руководство, как в предвоенные годы, так и в ходе Второй мировой войны. Неоднократные предложения полковника Ильи Григорьевича Старинова, этого величайшего диверсанта XX века, сформировать диверсионные соединения и части специального назначения в составе РККА так и не были реализованы.

Мы могли вырваться вперёд в развитии диверсионных, противодиверсионных, партизанских, противопартизанских, контртеррористических и других специальных действий ещё в середине 1950-х годов, когда Г. К. Жуков принял решение о создании в составе Советских Вооружённых Сил корпуса специального назначения, о чём вспоминал Герой Советского Союза Владимир Васильевич Карпов. Однако в 1956-м году Г.К. Жуков был снят с должности министра обороны СССР, при этом одной из причин смещения Жукова Н.С. Хрущёв назвал «создание диверсантов с целью свержения Советского Правительства». Страх правителей перед собственной армией видим и теперь.

В 1997-м году в Воздушно-десантных войсках была проведена открытая военно-научная конференция по проблеме специальных операций и необходимости создания в России Войск (сил) специального назначения. В конференции приняли участие представители главных и центральных управлений Министерства обороны и Генерального штаба, руководители Академии военных наук, начальники военных академий, председатели Совета Безопасности Российской Федерации и соответствующих Комитетов Госдумы. Ведущую роль в организации и подготовке конференции сыграл начальник разведки ВДВ полковник П.Я. Поповских, основной доклад поручили сделать мне. По итогам работы конференции была принята резолюция о значении специальных операций в современных условиях, выработаны рекомендации по развитию теории специальных операций и их практическому освоению в Российской Армии, дальнейшему изучению вопроса о создании Войск (сил) специального назначения в Вооружённых Силах.

Однако кое-кто сделал совершенно неожиданные практические выводы из конференции, организованной нами с П.Я. Поповских. Павла Яковлевича арестовали по обвинению в организации убийства журналиста из «Московского комсомольца», он просидел в тюрьме несколько лет и оправдан судом. Меня уволили из Главного разведуправления ровно в пятьдесят лет, не дав прослужить дальше юбилея и одного дня, несмотря на рапорт о желании служить дальше и приказ Министра обороны о продлении мне срока службы ещё на пять лет.

В 2000-м году один из известных ныне политиков, сын легендарного командующего ВДВ В.Ф. Маргелова, пользуясь своими возможностями, лично передал тогда ещё и.о. Президента Российской Федерации В.В. Путину мою докладную записку о необходимости введения в российское военное искусство основ подготовки и ведения специальных операций с целью создания в России Войск (сил) специального назначения. Ответа не последовало.

В течение всех последующих лет, вплоть до моего ареста в марте 2005-го года, я в числе специалистов Генштаба передавал военно-политическому руководству страны различные предложения по полному или хотя бы частичному решению проблемы специальных операций и создания Войск специального назначения. Но всегда какая-то сатанинская сила сверху вмешивалась и разрушала все наши начинания и попытки.

В отличие от российской военной верхушки, скачкообразное увеличение значения вооружённой борьбы в тылу противника замечено и осмыслено иностранными военными специалистами, усвоено и принято западным военно-политическим руководством и реализовано в военном строительстве США, ФРГ и других развитых стран созданием сил специальных операций.

Думается, что нынешняя российская власть боится армии и армейского спецназа как своих могильщиков. Создание Войск специального назначения — задача новой России.

3. Военная доктрина и военная организация любого государства должны соответствовать геополитическим, военно-географическим, социально-экономическим и другим национальным особенностям страны, в том числе историческим традициям и образу жизни народа. Уникальность России, имеющей гигантски необъятную территорию и десятки тысяч километров сухопутной границы, вызвала создание в нашей военной организации особого военного сословия и особых войск — казачества. Вспомним, что в 1916-м году казачье сословие России составляло около 4,5 миллиона человек и было организованно в 11 казачьих войск: Донское, Кубанское, Терское, Астраханское, Уральское, Оренбургское, Семиреченское, Сибирское, Забайкальское, Амурское и Уссурийское.

И казачьи войска и казачьи области необходимо восстановить в составе будущей Русской Армии. Ведь никаких регулярных войск не хватит, чтобы держать их на всём протяжении сухопутных границ, как силу способную немедленно оказать вооружённое сопротивление при возникновении военных угроз. Конечно, это будут не прежние кавалерийские дивизии и полки, а казачьи соединения и части современных родов сухопутных войск, включая армейскую авиацию, это будут казачьи соединения, выполняющие задачи территориальной обороны, несения городовой, сторожевой и пограничной службы. Первоначально казаки должны проходить службу по призыву в регулярных частях Русской Армии по необходимым военно-учётным специальностям с последующим зачислением в резервные казачьи подразделения, части и соединения. Отдельные казачьи части и иные иррегулярные воинские формирования территориальной обороны могут формироваться в других российских землях, например, части и подразделения тверского, псковского, башкирского и т.д. казачества.

О необходимости преобразования военных округов в оперативно-стратегические командования

Существенные изменения назрели не только в отраслевой структуре видов и родов войск Вооружённых Сил, но и в их территориальной структуре. В основном эти ущемления можно свести к проблеме преобразования нынешних традиционных военных округов в оперативно-стратегические командования (ОСК). Сейчас, правда, появилась одна гнусная идейка ликвидации военных округов и создания на территории России вместо них трёх региональных командований. Процесс одностороннего разоружения (или демократического «реформирования») бывших Вооружённых Сил СССР дошёл уже до того, что военные округа перестал и отвечать своему наименованию. Нынешние военные округа не соответствуют по своему составу историческому пониманию военного округа, как оперативно-стратегического территориального объединения, способного в ходе стратегического развёртывания стать фронтом. Но концы катастрофического развала армии надо спрятать в воду, поэтому и появилось у генштабовских лакеев предложение о создании региональных командований. Кто ответит за утрату боеготовности Дальневосточного, Сибирского или Ленинградского военного округа? А никто. Не будет того командующего, с которого можно спросить за неудачу в операции по защите Отечества. Бывшие командующие войсками округа уже не в ответе, мы, мол, «должности сдали», а новые командующие региональными командованиями ещё не в ответе, мол, «а что я могу, я такое принял...». Эта организационная уловка для ухода от ответственности стара, как само административное управление, но в нынешней эрэфии она действует безотказно и, главное, безнаказанно.

Кроме того, если нынешние военные округа, имея сколоченные и развёрнутые (пусть и не вполне современные) органы и пункты управления и хоть какую-то устоявшуюся систему связи, и после соответствующей «интенсивной организационно-мобилизационной терапии» ещё способны организовать подготовку и проведение фронтовых оборонительных, наступательных и других операций хотя бы на суше, то региональные командования — это дырка от бублика военной системы управления. В российском военном искусстве нет таких форм военных действий, подготовку и проведение которых можно было бы возложить на региональные командования. Проще говоря, нет таких операций, которые могут осуществить региональные командования ни на суше, ни в воздухе, ни на море. Здесь мы подошли к очень важному пункту в своих размышлениях об административно-территориальной структуре наших Вооружённых Сил: к каким формам военных действий (операциям, сражениям, ударам, боям) должен быть готов военный округ, фронт или оперативно-стратегическое командование? Может быть, ничего и менять не надо?

Уже в позднем советском военном искусстве произошло ложное отождествление понятий «форма военных действий» и «форма применения группировок войск (сил)». Ошибка перекочевала в российскую теорию военного искусства, а ведь это разные явления.

Формы применения группировок войск (сил) или формы применения вооружённых сил — это способы применения сил и средств только одной из воюющих сторон, отражающие взгляды данной стороны на возможный характер и содержание вооружённой борьбы. Содержание установленных форм применения вооружённых сил не зависит от воли противника и определяется доктринальными, уставными и другими военно-теоретическими положениями национального и коалиционного военного искусства. В целом совокупность форм применения вооружённых сил — это та война, к которой готовится армия данной страны (коалиции).

Формы военных действий — это результат двустороннего воздействия противодействующих сторон друг на друга в избранных ими формах применения своих вооружённых сил. При этом более высокая по степени объективности форма применения вооружённых сил одной стороны станет доминантной в определении формы военных действий, другая же останется рецессивной, поскольку, если и окажет, то гораздо менее сильное влияние на сущность вооружённой борьбы. Образно говоря, в рождении формы военных действий участвуют две формы применения вооружённых сил противных сторон, и кто, согласно генетике, является носителем доминантного, а кто рецессивного аллеля, чей признак определит действительный вариант ведения военных действий, покажет только практика.

Например, если одна сторона изберёт такую форму применения вооружённых сил, как традиционно наземную оборонительную операцию, а другая — воздушно-наземную наступательную операцию, то военные действия между ними примут форму воздушно-наземной операции: для одной стороны она станет воздушно-наземной оборонительной, а для другой останется воздушно-наземной наступательной. То, что первая сторона к такой операции не готовилась, это, как говорится, её проблемы.

Всегда ли будет действовать это правило? Нет, не всегда. Военные действия могут быть дихотомическими или асимметричными. Дихотомия (разделение надвое единого целого) традиционных, обычных военных действий выражается в их делении на наступление и оборону. Эти два основных вида военных (боевых) действий являются взаимосвязанными и соподчинёнными, и, как правило, не существуют друг без друга, если обе стороны избрали один и тот же метод ведения военных действий — разгром противника в открытой вооружённой борьбе. В таких дихотомичных военных действиях форма военных действий в конечном итоге будет определяться формой применения вооружённых сил, обладающих военно-техническим превосходством.

Если же одна из сторон отказывается от предлагаемого противником единого метода войны, уклоняется от применения открытых форм вооружённой борьбы, использует партизанские, диверсионные и иные специальные операции, тогда военные действия приобретают асимметричный характер. В принципе, асимметричным ответом на наступательную воздушную операцию может быть наступательная наземная операция. Вопрос только в том, успеют ли танки и БМП добраться до аэродромов базирования или хотя бы до войск противника. Ирак в 1991-ом году такую возможность имел, расстояние между воюющими сторонами составляло несколько километров, но не смог этим воспользоваться.

Вызывает изумление и настоящую тревогу та легкомысленность нынешнего военно-политического руководства Российской Федерации, из-за которой Российская Армия готовится к проведению фронтовых оборонительных и наступательных операций, соответствующих уровню развития военного дела середины прошлого века.

Наземные фронтовые наступательные и оборонительные операции, операции групп фронтов, как форма применения мощных, прежде всего сухопутных, группировок войск — апофеоз военного искусства времён Второй мировой войны. С появлением ракетно-ядерного оружия в их показателях, структуре и содержании произошли существенные изменения. Насыщение войск (сил) оружием массового поражения привело к отказу от его применения в качестве оружия поля боя в войнах и вооружённых конфликтах, ввиду возможного непоправимого ущерба для самой жизни на Земле. В этих условиях развитие зарубежного военного искусства пошло дальше, к войнам нового поколения, в которых решающая роль достижения победы стала отводиться завоеванию господства в воздухе и космосе, в управлении и сфере радиоэлектронной борьбы, нанесению массированных авиационно-ракетных ударов с применением высокоточного оружия, организации сетецентрического управления военными (боевыми) действиями.

Российская либерально-военная элита, покорно приняв нищий военный бюджет и посмотрев на, как ей кажется, недосягаемую высоту западного военного искусства, «ничтоже сумняшеся» просто вернулась на шестьдесят лет назад в доядерный период и вылизывает, как кот гениталии, фронтовые операции давно прошедшей войны, холуйски используя свой блудливый военно-научный язык. Длящееся вот уже почти двадцать лет так называемое реформирование Вооружённых Сил по своей сути есть одностороннее разоружение армии и целенаправленное обезоруживание русской нации перед лицом своих геополитических противников и соперников. Ликвидация военных округов станет завершающим аккордом похоронного марша по боеспособным сухопутным группировкам Вооружённых Сил России.

Не ликвидировать надо военные округа, а трансформировать их в территориальные оперативно-стратегические объединения более высокого уровня применения войск и оружия, организации управления, взаимодействия и всестороннего обеспечения всех сил и средств, расположенных на их территории. Представляется, что такой наиболее целесообразной территориальной структурой является оперативно-стратегическое командование, представляющее собой боевую систему систем ведения вооружённой борьбы в воздухе, на суше, на море, в космосе, в сфере радиоэлектронного противоборства.

Здесь следует заметить, что, хотя господство в воздухе стало абсолютно необходимым условием для успешного проведения любых наземных операций против равного по военно-техническому уровню противника, без мощных группировок сухопутных войск нам защитить свои земли не удастся. Наши задачи в этой сфере военных действий облегчаются тем, что в отличие от США и НАТО, нам нет необходимости готовить наступательные операции за рубежом. Поэтому группировки наших сухопутных войск будут иметь сугубо оборонительные задачи и потребуют меньшего состава сил и средств. А вкупе с территориальной обороной, включающей подготовку и ведение широкомасштабных партизанских действий на временно захваченной территории, пожалуй, можно говорить о боеготовых мотострелковых, танковых, артиллерийских, армейской авиации и других соединениях и частях Сухопутных войск, только как о первом оперативном эшелоне, и о подготовке в них военно-обученного резерва. Здесь следует отметить, что сейчас белорусская военная теория и практика в области подготовки и ведения территориальной обороны обогнала российскую, и вполне может служить образцом и основой работы на этом направлении. Да и не только на военном. Благодаря государственной деятельности А.Г. Лукашенко, Белая Русь сейчас — как надежда и источник русского света для всех народов России и Украины.

Преобразование военного округа в оперативно-стратегическое командование нельзя провести просто в административно-приказном порядке. Оперативно-стратегическое командование можно создать только поэтапными действиями по организации и формированию боевых систем вначале по вертикали внутри родов войск (сил) в видах Вооружённых Сил с последующим их объединением по горизонтали на единой программно-цифровой основе в общую сетевую систему, а также на стратегических и операционных направлениях.

Основной формой применения оперативно-стратегического командования видится единая операция (наступательная, оборонительная или специальная), проводимая на стратегическом или операционном направлении (в отдельном стратегическом районе) одновременно в воздухе, на суше и в сфере радиоэлектронной борьбы (на приморских направлениях — и на море), представляющая собой неразрывную и взаимосвязанную совокупность воздушных, противовоздушных, наземных, морских и радиоэлектронных сражений, боёв и ударов, рассредоточенных по единому цифро-боевому пространству, с непрерывным оперативным планированием боевых действий и управлением ими в масштабе реального времени. Такая единая временно-пространственная операция требует соответствующих приёмов и способов управления военными действиями.

Нынешние методы последовательной и параллельной работы командующих, штабов и других органов управления с многочасовыми рисованиями на картах решений и планов операций, их доставкой и утверждением у вышестоящих командиров и начальников за тридевять земель — позавчерашний день военного управления. Завоевание превосходства в любой из сфер военных действий невозможно без завоевания временного превосходства (это понятие, кстати, вообще отсутствует в российском военном искусстве), которое может быть обеспечено лишь применением метода единой работы командиров и штабов по планированию и управлению боевыми действиями одновременно на всех уровнях — от тактического до стратегического.

Завершая обзор основных возможных изменений в отраслевой и территориальной структуре армии, необходимо высказаться по вопросу контроля нацией и обществом состояния боевой готовности и боеспособности Вооружённых Сил в государстве. В законодательном порядке должен быть установлен порядок ежегодных докладов главнокомандующих видами Вооружённых Сил и отдельными родами войск, командующих войсками военных округов, флотов (оперативно-стратегических командований) о состоянии боеготовности и боеспособности вверенных им войск (сил) непосредственно перед высшими органами народного представительства — Верховным Советом, Всероссийским или Всесоюзным Земским собранием (в настоящее время — перед Федеральным Собранием). Указанные военачальники должны иметь личный прямой доступ к избранникам народа и иметь возможность в их присутствии сообщить действительное, по их мнению, положение дел на порученных им участках в области обороны и безопасности. Такие доклады должны делать руководители подобного ранга других силовых министерств и ведомств.

Безопасность и защита Отечества — жизненно важные для страны функции власти, и нация должна знать истинное положение в них, включая и возможные иные мнения, отличные от оценки министра обороны и начальника Генерального штаба. Публичная трибуна, кроме того, даёт обществу возможность более подробно рассмотреть свою военную элиту, ознакомиться с её видением проблем безопасности и защиты Отечества, оценить высших военных руководителей и составить мнение об их личностных качествах.