О значении Брюллова и Иванова в русском искусстве

Комментарии

Все статьи и исследования, написанные Стасовым до 1886 года включительно, даются по его единственному прижизненному «Собранию сочинений» (три тома, 1894, СПб., и четвертый дополнительный том, 1906, СПб.). Работы, опубликованные в период с 1887 по 1906 год, воспроизводятся с последних прижизненных изданий (брошюры, книги) или с первого (газеты, журналы), если оно является единственным. В комментариях к каждой статье указывается, где и когда она была впервые опубликована. Если текст дается с другого издания, сделаны соответствующие оговорки.

Отклонения от точной передачи текста с избранного для публикации прижизненного стасовского издания допущены лишь в целях исправления явных опечаток.

В тех случаях, когда в стасовском тексте при цитировании писем, дневников и прочих материалов, принадлежащих разным лицам, обнаруживалось расхождение с подлинником, то вне зависимости от причин этого (напр., неразборчивость почерка автора цитируемого документа или цитирование стихотворения на память) изменений в текст Стасова не вносилось и в комментариях эти случаи не оговариваются. Унификация различного рода подстрочных примечаний от имени Стасова и редакций его прижизненного «Собрания сочинений» 1894 года и дополнительного IV тома 1906 года осуществлялась на основе следующих принципов:

а) Примечания, данные в прижизненном издании «Собрания сочинений» Стасова с пометкой «В. С.» («Владимир Стасов»), воспроизводятся с таким же обозначением.

б) Из примечаний, данных в «Собрании сочинений» с пометкой «Ред.» («Редакция») и вообще без всяких указаний, выведены и поставлены под знак «В. С.» те, которые идут от первого лица и явно принадлежат Стасову.

в) Все остальные примечания сочтены принадлежащими редакциям изданий 1894 и 1906 годов и даются без каких-либо оговорок.

г) В том случае, когда в прижизненном издании в подстрочном примечании за подписью «В. С.» расшифровываются имена и фамилии, отмеченные в основном тексте инициалами, эта расшифровка включается в основной текст в прямых скобках. В остальных случаях расшифровка остается в подстрочнике и дается с пометкой «В. С.», т. е. как в издании, принятом за основу, или без всякой пометки, что означает принадлежность ее редакции прижизненного издания.

д) Никаких примечаний от редакции нашего издания (издательства «Искусство») в подстрочнике к тексту Стасова не дается.

В комментариях, в целях унификации ссылок на источники, приняты следующие обозначения:

а) Указания на соответствующий том «Собрания сочинений» Стасова 1894 года даются обозначением — «Собр. соч.», с указанием тома римской цифрой (по типу: «Собр. соч.», т. I).

б) Указание на соответствующий том нашего издания дается арабской цифрой (по типу: «см. т. 1»)

в) Для указаний на источники, наиболее часто упоминаемые, приняты следующие условные обозначения:

И. Н. Крамской. Письма, т. II, Изогиз, 1937 — «I»

И. Е. Репин и В. В. Стасов. Переписка, т. I, «Искусство», 1948 — «II»

И. Е. Репин и В. В. Стасов. Переписка, т. II, «Искусство», 1949 — «III»

И. Е. Репин и В. В. Стасов. Переписка, т. III, «Искусство», 1950 — «IV»

Указание на страницы данных изданий дается арабской цифрой по типу: «I, 14».

Этот отрывок представляет часть большой работы Стасова «О значении Брюллова и Иванова в русском искусстве», которая была написана им в 1861 году. Первый раздел работы был посвящен Брюллову, второй Иванову. Раздел «Карл Брюллов» был опубликован в том же году в журнале «Русский вестник» (1861, т. 35, No№ 9 и 10), но комментируемая глава была изъята редактором журнала реакционером Катковым. Стасову удалось опубликовать эту главу лишь в «Собрании сочинений» по черновой рукописи. Второй раздел этой работы «А. Иванов», или, как сам Стасов ее называет, «статья, составляющая продолжение предыдущей», была написана тогда же, в 1861–1862 годах, но не была опубликована потому, как писал Стасов (27 сентября 1877) П. М. Третьякову, что он «разошелся с исподлившимся Катковым». Напечатана она была в январской книге «Вестника Европы» в 1880 году «в измененном виде», т. е. уже с некоторыми наслоениями мыслей Стасова, относящихся к более позднему периоду его деятельности. В данном издании статья «А. Иванов» («О значении Иванова в русском искусстве») помещается среди работ Стасова 80-х годов (т. 2).

Брюллов — большой мастер академической школы живописи первой половины XIX века. В 30-х годах он стяжал всемирную славу своей картиной «Последний день Помпеи» (1832–1833). В статье Стасова «Последние дни К. П. Брюллова и оставшиеся в Риме после него произведения» («Отечественные записки», 1852, сентябрь, т. 84), написанной сразу же после смерти художника, Брюллов получал оценку, полностью совпадавшую с установившимся тогда мнением о Брюллове, как о великом, непревзойденном мастере русской академической живописи, авторе «Помпеи», вызвавшей всеобщий восторг. Это мнение общественности имело большое историческое основание. Творчество Брюллова, ровесника Пушкина, падает на тот исторический период жизни России, который был ознаменован таким крупнейшим событием, как Отечественная война 1812 года, вызвавшая необычайный патриотический подъем русского народа. Но после Отечественной войны, в которой русский народ отстоял свою независимость и разгромил наполеоновские полчища, завоевав себе мировую славу, в России устанавливается злая реакция, преследовавшая цели дальнейшего материального и духовного закабаления народа, находившегося под ярмом крепостничества. Восстание декабристов (1825), революции 1830 и 1848 годов, широкими волнами прокатившиеся по государствам Европы, — таковы основные исторические события, характеризующие период деятельности Брюллова. Появление в это время картины «Последний день Помпеи», с большой силой отражавшей тему судьбы человечества, общественных потрясений, не могло не отвечать тому чувству тревоги, которым были охвачены передовые слои общества. Пушкин отзывается на картину стихотворением, в котором с большой силой выражено именно такое восприятие произведения Брюллова:

Гоголь в 1834 году писал, что картина Брюллова «может назваться полным всемирным созданием… Мысль ее принадлежит совершенно вкусу нашего века, который… выбирает сильные кризисы, чувствуемые целою массою». Брюллов «постигнул во всей силе эту мысль», — заключает Гоголь. — «Его человек исполнен прекрасно гордых движений» («Арабески», «Последний день Помпеи»). В соответствии с установившимися мнениями Брюллов и получил в статье Стасова 1852 года высокую оценку. Но к 1861 году взгляды Стасова на Брюллова в корне изменились. Он развенчивает автора «Гибели Помпеи». Новое осмысление творчества Брюллова, одного из великих представителей старой академической школы, идет в плане решения тех задач, которые вставали перед современным русским искусством во второй половине XIX века. Эти задачи были поставлены Белинским и Чернышевским (см. статью «Училище правоведения сорок лет тому назад», т. 2). Основополагающий тезис диссертации Чернышевского («Эстетические отношения искусства к действительности») — «прекрасное есть жизнь», утверждал реализм, он был направлен против идеалистической эстетики, которая являлась основой основ деятельности Академии художеств. Чернышевский призывал писателей и художников обратиться к решению средствами искусства злободневных задач, стоявших перед обществом. С этих позиций в это время и идет переоценка прежних ценностей. Творчество Брюллова завершало большой этап, пройденный русским искусством живописи. Оно принесло для своего времени много нового и прогрессивного. Но Белинский уже в 1839 году писал: «Видел „Последний день Помпеи“ и пока ничего не могу сказать об этом произведении ни рго, ни contra… Надо еще будет посмотреть, да поизучить… Постараемся не увлекаться безотчетным уважением к авторитетам и чужим мнениям, — заключал он, — но также и не будем безотчетно увлекаться слепою доверенностью к собственным впечатлениям, которые часто бывают обманчивы» (ст. «Александрийский театр». Полн. собр. соч. в 12 томах, т. IV, стр. 434).

Слава, которую принесла Брюллову «Гибель Помпеи», увлекала многих художников. Однако решение средствами живописи задач, встававших перед русским искусством уже в 60-х годах, было невозможно вне критического отношения к достижениям Брюллова.

Организатор передвижничества Крамской, говоря о дороге, по которой должно было итти новое поколение художников, приводя в пример картину Флавицкого «Мученики христианства», писал, что художнику «найти новую дорогу помешало… отчасти время, в которое он воспитывался, и яркость славы Брюллова», так как он «страстный его поклонник» (И. Н. Крамской. «Письма», т. II, 1937, стр. 91 [2]). В новых исторических условиях, когда воспеваемое апологетами консервативного академизма творчество Брюллова превращалось в знамя борьбы против реалистического искусства на современную тему, развенчание Брюллова, как явления большого, но уже принадлежащего прошлому времени, с точки зрения Стасова, было необходимо. Вот почему Стасов теперь приходит к переоценке творчества художника. Стремясь обратить искусство к решению современных задач, Стасов пишет: «Происходит перестановка понятий и вещей: что было неважным, второстепенным — содержание — становится на самое первое, главное место; что казалось всего важнее, что одно только занимало художников и публику — техника — вдруг сходит на второе место». Под содержанием Стасов понимает здесь непосредственное реалистическое изображение современности в ее характерных чертах. Развенчивая Брюллова с этих позиций, приходя к крайне отрицательным выводам в оценке его творчества, Стасов заявляет: «Но нельзя забыть, что если теперь быстро поняли бы Брюллова и не провозгласили бы его, как прежде, величайшим гением, то этим мы обязаны самому же Брюллову. Легко понимать теперь его недостатки, легко отдавать себе отчет в содержании его художественных произведений, потому что мы прошли через его школу, которая много подняла у нас и искусство, и разумение искусства» («О значении Брюллова и Иванова в русском искусстве», Собр. соч., 1894, т. II, стр. 50).

Воззрения Стасова на существо и современные задачи искусства, изложенные в данной статье, находятся в прямой связи с его взглядами, отраженными в статье «О голландской живописи» (т. 1), и со всей серией его последующих выступлений против старой академической школы за утверждение реалистического направления.

П. Т. Щипунов