Обмани меня нежно

Репин. «Не ждали»

– Привет! Я дома!

Наконец-то! Все пробки в Москве собрала! И вот он, сладостный дом! Она счастливо улыбнулась, открывая входную дверь, и сказала сама себе:

– Заходите, дорогой Карлсон, ну и ты, Малыш, так и быть, проходи... Кстати, где ты, Малыш? Эй? Ничка? Где ты? Где все?

В доме было тихо. Вообще-то этот дом предмет ее гордости, родившийся в безумных мечтах, когда она с крохотной дочкой ютилась на съемной квартире, а родители еще не переехали в Москву, жили в другом городе. Когда у них еще не было Таси, а Костик не поступил в институт. Тогда она мечтала объединить всю семью и построить для них огромный светлый особняк. В котором они будут жить долго и счастливо.

Теперь она живет в доме своей мечты вместе со своей семьей. Большой, да. И дружной. Но такое ощущение, что все домочадцы дружат против нее. Против кормилицы. Против автора проекта под названием «Большая дружная семья Семеновых». Вместо того, чтобы встретить ее, уставшую, с работы за накрытым для ужина столом, задать положенные в таких случаях вопросы, что да как, поохать, успокоить, посочувствовать наконец, они все ушли по своим делам. Их нет дома. Ни-ко-го.

«Что я сделала не так?» Ее всегда мучило чувство, что с ней не все в порядке. Не так, как с другими. На Боженьку жаловаться грех, наделил ее всем, о чем только можно мечтать, стройной фигурой, не склонной к полноте, красивыми, хотя и не очень длинными ногами, роскошными волосами, большими глазами. И про ум не забыл, спасибо ему, ум у нее острый, быстрый, память великолепная. Почему же возникает чувство, что, наделив всем этим, ее в то же время ополовинили? Забрали что-то важное, а что, она, хоть убей, так и не может понять. Потому и дом пустой – все ушли. Сбежали. Чтобы не выслушивать ее отчета о прожитом дне, не сочувствовать, не утешать. Они уверены, что ей этого не надо. Ох, как надо!

Она скинула туфли и прошла на кухню. Зря грешила на домочадцев: ужин на плите. Кастрюля заботливо укутана махровым полотенцем, чтобы не остыла.

– Я сейчас сделаю салат.

Она вздрогнула и обернулась: папа.

– Что-то ты подзадержалась, дочка.

– Пробки, – виновато сказала она.

Почему-то она всегда чувствовала себя виноватой. Кладя каждый месяц в «шкапчик» деньги на расходы, краснела от стыда. Ведь они не знали, что это за деньги. Уезжая утром на работу, виновато говорила, что вернется поздно. Выходя в субботу из своей спальни только к обеду, тут же начинала оправдываться, что за неделю сильно устала. И виновато смотрела, как Тася разогревает еду специально для нее. Ей никто не смел отказать. Она имела право требовать. Потому что все они, мама, папа, Тася, Ничка, Костик жили за ее счет. На деньги, которые она... Впрочем, неважно.

– Тебе помочь? Давай я разогрею плов, – засуетился папа. Пожалуй, он один чувствует себя неловко. Хотя ему-то уж точно не в чем оправдываться. Так получилось.

– Так получилось, – сказала она вслух. И, с благодарностью принимая от него тарелку с пловом, спросила: – А где все?

– Костик уехал с друзьями. – «Это понятно». – Ничка ушла в гости, бабушка, разумеется, пошла с ней. – «Разумеется!» – Тася отправилась к соседке смотреть ее посадки.

Это тоже в порядке вещей. Тася – давняя мамина подруга. Они из одного города. Про Тасю в семье говорят: «Человек со сложной судьбой». Сложная судьба заключается в том, что Тася ни дня не работала, поэтому получает теперь «минималку», на которую прожить невозможно. А не работала Тася, потому что у нее были мужья. Они ее содержали. Только не надо думать, что она какая-нибудь утонченная красавица, а ее мужья были знаменитыми актерами, режиссерами, на худой конец научными работниками. Вовсе нет. Первый был строителем, кажется, бригадиром. Второй подвизался слесарем в каком-то ЖЭКе. Третий вкалывал дальнобойщиком и все время уходил в рейсы. Из одного он так и не вернулся, встретил любовь всей своей жизни, а Тасина была разбита. К тому времени ей стукнуло сорок, она утратила свою и без того неброскую красоту и осталась на бобах. Четвертого мужа для нее не нашлось, и карьера содержанки для Таси завершилась. Образование у нее было средненькое, то есть много-много лет назад Тася окончила техникум, сама уже не помнила какой, и на работу ее брали только в торговлю. Детей у нее, к счастью, не было ни от одного из мужей. За последующие пятнадцать лет она промотала машину, оставшуюся от дальнобойщика, почти всю мебель, подарки бывших мужей и что-то там не сложилось с торговлей. В итоге Тася задолжала своим работодателям фантастическую сумму. Ей пришлось продать квартиру, часть денег ушла на погашение долга, оставшуюся Тася быстренько промотала. Со съемной квартиры ее попросили, а родственники приглашать к себе не спешили.

И тут ее подруге, заболевшей раком, как раз потребовалась сиделка. Они дружили давно, еще с техникума, в котором вместе учились, и потом все время перезванивались. И Тасе было сделано предложение, от которого она не смогла отказаться. Так она появилась в доме Семеновых. Из родного города переехала в Подмосковье, в только что отстроенный большой и светлый коттедж, где ей выделили комнату на первом этаже. С тех пор прошло пять лет. Маме уже не нужна сиделка, но Тася успела стать членом семьи и никуда отсюда не съедет.

В принципе глава семьи ничего не имеет против Таси. Сама она все время на работе или в разъездах, а в доме требуется помощница по хозяйству. Маме сделали сложную операцию, и врачи велели ей беречься. Проблема в том, что помощница по хозяйству из Таси никакая. Она ленива и болтлива, хотя умеет все. Но заставить ее что-либо сделать надо еще суметь! Таисия Семеновна (почти Семенова!) моет пол, как английская королева в изгнании, с таким видом, будто все, кто ходит по этому полу, ее нижайшие подданные. С таким же лицом стоит у плиты или драит кастрюли.

И еще у Таси есть одна маленькая слабость. Она не прочь пропустить рюмочку-другую. А поскольку в доме Семеновых никто не пьет, у кормилицы важная и ответственная работа, у ее мамы рак, у Костика спорт, отец всех возит, а Ничка еще маленькая, Тася ходит по соседям. Она водит дружбу со всеми окрестными домработницами и с тещами, которые живут в домах богатых зятьев на правах экономок, а также со свекровями, которых эксплуатируют разбогатевшие снохи. Но таких, надо признаться, мало. Балом в коттеджном поселке «Забава» правят мужчины, а женщины у них на коротком поводке. Поэтому Тася, наскоро переделав домашние дела, садится на телефон и выясняет, кто на сегодняшний день свободен. То есть готов составить ей компанию. По рюмочке, под сериал, сплетничая о соседях, а если нет новостей, то о звездах, благо всегда есть о чем. Свадьбы-разводы-болезни-похороны и, разумеется, скандалы в чужих семьях занимают все свободное Тасино время. А она старается, чтобы его было как можно больше. И, надо признать, весьма в этом преуспела. Рис в плове сегодня почти сырой. Отругать? Завтра об этом узнает весь поселок. Лучше промолчать.

Костик. Брат. Младший, у них большая разница в возрасте. Ей хорошо за тридцать, а Костик еще студент. Мама родила его в тридцать восемь. Костик долгожданный, балованный, обожаемый сынок. Он все еще ребенок, несмотря на то, что над верхней губой пробиваются темные усики, на животе такая же темная дорожка густых волос, и ниже все в полном порядке: Костик в состоянии иметь собственных детей. Он хорошенький, как Купидон, беспечный и бесшабашный. Делать он ничего не умеет, но зато у него куча друзей, которые тоже ничего не делают, но знают толк в развлечениях. Характер у Костика легкий, на него просто невозможно сердиться.

«Могло быть и хуже», – думает она о брате. Хуже, это когда пьяница, или наркоман. Или игрок. А Костик даже не курит. И он не игрок. То есть Костик играет в футбол, волейбол, баскетбол, хоккей. Даже в регби. В бильярд играет, но никогда на деньги. Он на редкость спортивен и в рот не берет спиртного. Исключение составляет спортбар, где Костик со своими многочисленными друзьями иногда проводит вечера и может пропустить кружечку-другую пенного. Но не больше. Он где-то учится, она уже позабыла где. Костик без конца берет академический отпуск и как-то выкручивается, когда приходит очередная повестка в армию. Разумеется, он так занят, что нигде не работает. Некогда ему.

Ничка. Дочь. Полное имя Вероника. Вероника Семенова. Еще совсем ребенок, не как Костик, а по-настоящему. Ничке девять, ее каждое утро возят в школу то дед, то Костик. С Костиком они не как племянница с дядей, а как сестра и брат. Они друг друга обожают. Она, вечно занятая делами мать, с ужасом думает, что же вырастет из девочки, которую воспитывает Костик? Даст бог, удачно выйдет замуж. Это ее тайная мечта: Ничка выходит замуж за олигарха. И все проблемы решены. Маме больше не надо воро... Т-с-с!!! В семье об этом никто не знает. У мамы Нички ГАЛЕРЕЯ. Мама торгует картинами и антиквариатом и знает всю Москву, а ее знает вся Москва. Так что шанс выдать дочь за олигарха есть. Жаль, что ждать еще очень долго.

Кто еще? Другие члены семьи Семеновых, чтобы картина была полной. Парадный семейный портрет, так сказать. Папа и мама. Алексей Антонович и Елена Николаевна Семеновы. С мамой все понятно. Ей сделали операцию, и она бережется. Присматривает за Ничкой, и на том спасибо! Она замечательная бабушка. Вот и сегодня сопровождает Ничку, они ушли в гости в соседний коттедж. Там весело, не то что здесь. А почему не весело у Семеновых? Потому что Костик уехал. Вот если бы он был дома, и пригласил бы своих приятелей вместе с их девушками, Ничка бы отсюда никуда. Костика она обожает. А ее мама скучная, все время работает, а если вдруг оказывается дома то домочадцы ходят на цыпочках и говорят: «Тс-с-с...» Она невольно вздыхает. Сама во всем виновата.

Отец... В пятьдесят пять он потерял работу. Его сократили. Бывает. Как раз в это время тяжело заболела его жена, ее мама, и полгода он мотался с ней по больницам. Анализы, обследования, томительные ожидания, проверка и перепроверка диагноза, поиск чудодейственных средств. Потом Елене Николаевне сделали сложную операцию. Деньги дала дочь и продолжала их давать. Когда он опомнился, ему стукнуло пятьдесят восемь, потом пятьдесят девять. На работу уже не брали, зато до пенсии рукой подать. И Алексей Антонович подал, одновременно махнув другой на работу. А ну ее! Хватит! Напахался!

Она не стала возражать. Папа вовсе не бездельник. Мужа у нее нет, поэтому вся мужская работа по дому лежит на отце. А дом немаленький и участок тоже. К тому же у Семеновых две машины, одна ее, другая разъездная. Тася в постоянно ездит в магазин за продуктами, мама к врачу, Ничка в школу, на теннис, в бассейн. Костик все время куда-то спешит, но папа его, разумеется, не возит. Костик берет машину сам и ставит ее на место грязной, а иногда и помятой. Мыть и чинить ее он ленится. В общем, у отца нет ни минуты свободной. Но сейчас именно он делает для нее салат.

– Спасибо.

Она и в самом деле ему благодарна.

– У тебя все хорошо, дочка?

– Да, все в порядке.

– Тогда я пойду. Что-то газонокосилка забарахлила, а трава нынче так и прет.

Это правда. Май выдался на редкость дождливый и жаркий, поэтому газоны только успевай косить.

Хлопнула дверь, она опять осталась одна. Мысленно сделала последний размашистый мазок кистью. Вот и все. Семейный портрет завершен, готовьте раму! И стало вдруг очень тоскливо. Выпить, что ли? Надо как-то расслабиться. Но ведь есть и другой способ.

Она достала мобильный телефон и торопливо набрала номер.

– Юрик? Привет! Что делаешь? Да, хочется тебя увидеть. Очень. Давай в нашем мотеле, в Москву неохота ехать, пробки. Хорошо, я подожду.

Надо бы переодеться. Юрик – ее любовник, и к нему она является как на парад. Он младше нее на... Впрочем, неважно. Он очень хорошенький, нежный, сладкий, с такими умелыми, ласковыми пальцами, с чувственным ртом, похожим на пещеру Аладдина, в которой полно сокровищ. Она каждый раз ныряет туда своим языком, замирая, и не было еще случая, чтобы Юрик ее разочаровал. У него глаза, похожие на маслины, в их темной сочной мякоти почти не видно зрачка, густые мохнатые ресницы, совсем как у девушки, а над постоянно влажными губами темные усики. Юрик еще очень молод. Он аспирант, такой же, каким в ближайшем будущем станет Костик. У Юрика обеспеченные родители. Нет, не богатые. Обеспеченные. У них нет огромного коттеджа в ближайшем пригороде, как у нее, но есть хорошая квартира в спальном районе, у каждого члена семьи машина. Есть стабильный доход – зарплата отца, сотрудника частной фирмы, и зарплата мамы Юрика, банковского работника. Они делают все, чтобы их единственный сын ни в чем не нуждался. Он и не нуждается. Юрик стараниями отца (или матери?) числится в аспирантуре не очень престижного, но зато надежного вуза, то есть в армию его не забирают и вряд ли уже заберут. Юрику двадцать шесть, еще один год в аспирантуре – и конец мучениям.

Кстати, Светлана Георгиевна, мама Юрика, прекрасно знает, что у него есть любовница, знает о разнице в возрасте почти в десять лет, но против их свиданий не возражает. Напротив, Светлана Георгиевна очень довольна, что у сына такая красивая, а главное, обеспеченная любовница. Они познакомились в... Впрочем, неважно, где именно она его подцепила.

Юрик нужен ей не столько для души, сколько для тела. Они мало говорят, он понятия не имеет, чем на самом деле занимается его любовница, а она никогда не спрашивает, есть ли у него еще кто-нибудь. Он прекрасно справляется со своими обязанностями, ведь он не устает на работе, нечасто заглядывает в вуз, в котором числится, долго спит, вкусно ест. Даже в спортзал ленится ходить, его ласки такие же нежные, почти бестелесные, как и он сам, сладкий мальчик с яркими влажными губами, и когда они занимаются любовью, у нее создается ощущение, что она в коконе. Ее всю обволакивают, как паутиной, его прикосновения, едва ощутимые поцелуи, еле уловимые касания его умелых пальцев. И вдруг из этого кокона вылупляется яркая бабочка, взмах крыльев – и все уже кончено. Бабочка улетела, цветок захлопнулся, сладкий нектар разлился по всему телу, она согрелась и, кажется, насытилась.

– Тебе хорошо?

Она забылась на время, только и всего. Женщине нужен мужчина, если не любящий муж, то хотя бы умелый любовник. Иначе она захиреет, зачахнет, впадет в меланхолию, потом начнет ходить по женским врачам, а те находить у нее различные болезни, ставить диагнозы, выписывать кучу ненужных лекарств, в общем, все будет плохо. Она не хочет ходить по врачам и впадать в меланхолию, поэтому мчится к Юрику, когда ей плохо и одиноко, вот как сейчас. Она вечность томится в мотеле, дожидаясь его, потому что пробки. Ей ехать близко, ему далеко. Она лежит на кровати, мечтая о том, что сейчас будет.

Вот он войдет и прямо с порога набросится на нее с поцелуями, нетерпеливый, жадный, истомившийся. Потом, не отпуская другу друга ни на секунду, они медленно, губы в губы, переместятся к кровати. Она упадет первой, увлекая его за собой. И тут же забудет все: свое одиночество, пустой дом, где ее никто не ждет, рискованный способ добывания денег, о котором никто не знает, Костика, Тасю, маму, папу... Только о Ничке она никогда не забывает, поэтому никогда не отключает мобильный телефон. Сумасшедшая мать всегда берет верх над ненасытной любовницей.

Что ж он так долго? В своих мечтах она уже дошла до финала. Полежала немного, отдохнула и мысленно перемотала пленку. Еще один сеанс бурного секса. Вот он тянется к ней влажными губами...

Кто-то скребется в дверь. Она с досадой кричит:

– Открыто!

Входит Юрик и тут же жалуется:

– В Москве жуткие пробки!

– Я знаю.

Она встает, идет ему навстречу. Даже намучившись в дороге, он приходит к ней, готовый к любви. Губы в губы они, медленно, словно танцуя, перемещаются к огромной кровати. «А в мечтах все было лучше», – невольно отмечает она. Или проблема в том, что в мечтах-то все уже произошло? Появись он чуть раньше, в момент, когда снимал с нее лифчик или хотя бы трусики, там, в ее мечтах...

– Что с тобой? Я делаю что-то не так?

– Все так. Я просто заждалась.

Она хотела сказать «переждала». Так бывает. Бабочка истомилась в коконе, утонула в обильно смочивших ее соках, и теперь надо потратить много усилий, чтобы она, наконец, выпуталась и покинула цветок. Хорошо, что Юрик терпелив, ему никуда не надо торопиться. Она не ошиблась в выборе любовника. Но когда его нежное тело все же добилось от ее уставшего долгожданного ответа, она невольно опять подумала: «А в мечтах все было лучше».

– Я закажу шампанского? – спросил он, вернувшись из душа.

– Шампанского? – она приподнялась на локте. – Постой, ты разве не за рулем?

– Я взял такси. И, доехав, отпустил. Ты ведь меня отвезешь?

– Да, конечно, – ответила она машинально.

И он тут же потянулся к телефону. Заказ в номер.

– Ты что, выпьешь целую бутылку? Я-то за рулем.

– Есть повод.

У него на лице загадочная улыбка. До чего же хорошенький!

– И что у нас за повод?

– Погоди, вот вина принесут.

– Как ты провел день? – в ожидании шампанского и сюрприза она затевает разговор, который ни ему, ни ей не интересен.

– Встал. Позавтракал. Посмотрел телевизор. Мама позвонила. Пошел в салон красоты. Я там стригусь и делаю маникюр. Сегодня делал маникюр. Да, еще заехал в институт. Я так устал! Эти жуткие пробки!

– Да, в пробках устаешь.

Слава богу, принесли шампанское. На подносе рядом с бутылкой лежала коробка шоколадных конфет. Видимо, для нее.

– Ну, за что пьем? – спросила она, поднимая наполненный бокал, из которого не собиралась пить.

Машинально отметила, что шампанское он заказал дорогое. Да и конфеты не из дешевых, лучшее, что у них есть. Что ж, он не знает, что такое бедность, и никогда не знал. И уже не узнает, похоже. Обеспеченные родители этого не допустят. И любовниц он выбирает не из бедных студенток, которые наверняка строят красавчику глазки. Она почему-то уверена, что Юрик ей не изменяет.

– Карина, выходи за меня замуж!

– Как-как?

Вообще-то она Екатерина. По паспорту. Из ее длинного прекрасного имени можно сделать массу производных: Катя, Катерина, Катрин, Рина, Карина. Она использует их все соответственно обстоятельствам. Для мужчин, которые ее лю... с которыми она спит, она – Карина. Роковая женщина, исполненная чувственной страсти.

– Я делаю тебе предложение, Карина.

Она чуть не рассмеялась, представив, что кроме Костика в ее доме поселится еще и Юрик. Они, разумеется, тут же подружатся, сын и муж – разница в возрасте очень мала, и у Нички уже будет не один, а два старших брата. Эти трое станут чудесно проводить время. В спортивных барах, на теннисных кортах, быть может, Костик даже приобщит Юрика к футболу и хоккею. Они будут вместе орать под пиво: «Шайбу, шайбу!» или «Го-о-о-ол!!!», спать до полудня, потом поедут на маникюр, к которому Юрик наверняка приобщит Костика. Они чудесно друг друга дополнят. А что останется ей?

Зарабатывать для них деньги. Нет, они, конечно, не свиньи неблагодарные. Костик очарователен, Юрик прелестен. Приехав вечером уставшая, она будет получать свою порцию ласк, ее тело будут обслуживать по высшему разряду, это он умеет. Муж. Она чуть не рассмеялась.

– Ну, так как?

– А что скажет твоя мама? – попыталась выкрутиться она.

– Мать, в принципе, не против. Мне показалось, что вы прекрасно ладите. Она, кстати, не возражает, чтобы я переехал к тебе.

– Давай пока подождем. Меня смущает разница в возрасте.

– Мы же не планируем детей, – с обидой сказал он. – Впрочем, если ты хочешь.

Детей?! Она чуть не уронила на пол бокал с шампанским. Он сказал – детей?! Это уже будет седьмой нахлебник, их с Юриком ребенок. Сколько же ей придется украсть?!

– Я столько не могу, – вслух сказала она. – Пока не могу. То есть, милый, мне надо подумать. Совесть не позволяет. Скажут: старуха окрутила ребенка.

– Да какая же ты старуха?

– Все равно – я пока не готова.

– Хорошо, подумай, – важно сказал Юрик. – Я тебя не тороплю. И помни: разница в возрасте меня нисколько не смущает. Я буду любить тебя всегда.

... Домой она вернулась поздно. Юрика, который выпил почти бутылку шампанского, пришлось отвезти в Москву.

– Может, зайдешь? – спросил он, потянувшись к ней сладкими от шампанского и шоколада губами, словно теленок к вымени. И даже причмокнул: вкусно! – Мама будет рада.

– Поздно уже. Мне завтра на работу.

– Ах, на работу... Сочувствую.

– А ты... Ты никогда не думал о том, чтобы...

– О чем?

– Нет, ничего.

– Я тебе позвоню. Не забудь: я жду ответа.

– Хорошо.

– Уверен, мы будем счастливы вместе.

Юрик ушел, а она еще долго сидела в машине, глядя на окна его квартиры. Там горел свет. Она там бывала, и не раз. Она прекрасно ладила с его мамой и чуть-чуть флиртовала с отцом. Она даже нашла общий язык с их домработницей, что было несложно.

«Может, и в самом деле, взять да и выйти замуж за этого мальчика? А что будет, если меня посадят? Все, разумеется, станут сочувствовать ему и осуждать меня. И его мать, которая так замечательно ко мне относится, начнет меня поносить и всем говорить: «Надо же было так обмануться! Сноха-воровка! А изображала из себя порядочную, говорила, что живет и дышит только искусством!» Нет, я не выйду за него замуж. Нужно найти какой-то предлог. И вообще: мне надо работать».

Год назад на антикварном салоне она поймала за хвост удачу. Крохотный пейзаж Пикассо, который она тогда украла, удалось продать постоянному клиенту. Цена за краденую картину далека от аукционной, но это все равно немалые деньги. Они прекрасно прожили этот год, большая дружная семья Семеновых, но с тех пор удача от нее отвернулась. С Шагалом получилась накладка. Картина была застрахована на огромную сумму, и теперь вся милиция в стране поднята по тревоге. Она уже чувствует их невидимое присутствие в своей жизни. С Шагалом придется подождать. Пусть пока полежит в тайнике. Но ей очень нужны деньги! Необходимо поддерживать тот образ жизни, к которому привыкла ее семья.

Надо срочно что-то придумать. И желательно без риска. Когда не было ничего, она довольно легко относилась к мысли о том, что когда-нибудь сядет в тюрьму, и надолго. Но теперь, когда жизнь вошла в привычную колею, когда у нее есть большой дом, а в нем мама, папа, Ничка, Костик, Тася, пусть даже они не встречают ее с работы, не беспокоятся о ней. Они есть, и она за них отвечает. Есть Юрик, в конце концов, который не годится на роль мужа, но чудесен как любовник. И все теперь изменилось. В тюрьму уже что-то не хочется. И нужно найти менее рискованный способ добывания денег.

Она еще не знала, что завтра проблема решится. Помощь придет оттуда, откуда ее не ждали, и она эту помощь с благодарностью примет. Хотя и не сразу.