Обмененные души

ГЛАВА 14

Прямо посреди пустыни километрах в двадцати от оставленного позади Сайншайнда Жаргала встретил импровизированный посёлок для туристов, состоящий из нескольких юрт. Тут путешественникам предлагали весь сервис необходимых услуг — места для отдыха, питание, душ. Люди из разных стран приезжали сюда, чтобы посетить один из легендарных входов в Шамбалу — мифическую страну, о существовании которой говорят многие источники разных времён и у совершенно разных народов. И почти каждый из приехавших медитирует или молится в месте этого входа, чтобы попытаться войти в ту прекрасную страну. Говорят, что некоторым это удаётся.

Вход в Шамбалу указал живший в девятнадцатом веке в Монголии монах, святой, который был признан перерожденцем, видный социальный и религиозный деятель по имени Данзанравжаа. Он построил здесь три монастыря и символическую модель страны Шамбалы. Тысячи паломников приезжают сюда, заряжаются энергией Вселенной — люди верят, что здесь их души очищаются, а желания исполняются.

Всё это Жаргал узнал от ламы местного монастыря. Конечно же, он не стал присоединяться к туристам — иностранцам и иноверцам, чтобы получить знания об этом месте.

— Данзанравжаа говорил, что войти в Шамбалу может только человек чистый духом, а его путь должен включать в себя молитвы и медитацию.

— Вы сами видели Шамбалу? — поинтересовался Жаргал.

— Трудно сказать, — ответил лама, — Я пару раз что-то видел во время своих молитв — каменные дома, улицы, другую местность и людей там, но видение было очень призрачным, и сам в эту страну я не мог войти. Однако у меня нет никаких сомнений в том, что это место действительно сильно отличается от других мест своей особой энергией.

— Я надеюсь, что мои камни смогут зарядиться этой энергией. Вы поможете мне оставить их так, чтобы они некоторое время побыли в месте выхода силы в неприкосновенности?

— Я помогу тебе, Жаргал. Сам сделаю углубление в месте для медитаций под одним из камней, когда никто не будет видеть. Но скажи, твоя магия, который ты, по твоим словам, владел, может что-то сделать здесь?

— Выберите время, и мы попробуем провести сеанс.

Почти сутки Жаргал отдыхал в предоставленной ему отдельной юрте. А когда солнце следующего дня показалось над пустынным горизонтом, они с ламой вошли в открытую беседку со специальным низко висящим колоколом, которым нужно было сигнализировать о своём желании войти в Шамбалу, и потом пешком двинулись в ритуальный трёхкилометровый путь мимо ста восьми белых ритуальных ступ — фигурных столбов.

Неподалёку от обозначенного входа лама достал и передал Жаргалу его тряпицу с камнями, Войдя в место, считающееся входом в Шамбалу, Жаргал достал из тряпицы крупный фиолетовый камень. Ему кажется, или кристалл действительно сверкает сильнее, чем раньше?

Они уселись в центр сакрального места, где Жаргал достал из принесённого с собой мешка тонкую деревянную дощечку, которой снабдили его в монастыре, и положил её себе на колени. На дощечке расположил белый лист бумаги. Выполняя эти действия, Жаргал испытывал сильное волнение и душевный подъём. Было ли это связано с воспоминанием о привычных ему в прошлой жизни сеансах магии, или и впрямь он почувствовал необычный ток здешней энергии, он не знал. Зажав в левой руке кристалл и занеся правую руку с карандашом над чистым листом, Жаргал сказал:

— Скажи мне, что ты хочешь узнать.

— Я хочу узнать, дано ли мне будет когда-нибудь войти в Шамбалу, — немного стеснительно сказал лама.

— Читай про себя молитву и жди.

Жаргал закрыл глаза и мысленно представил напоминающий по виду ртуть поток магии, циркулирующий когда-то в его теле, потом он как бы выпустил этот поток и окутал им свою правую ладонь с карандашом. Расслабил тело и затянул первую ноту горлового пения, сосредоточенно думая о сидящем рядом служителе и мечте всей его жизни…

Ох, как он желал появления видения… И оно пришло. Через некоторое маг вероятностей медленно открыл глаза увидел картину, но не яркую, красочную, а словно бы сотканную из тумана. Звуком эта картина не сопровождалась. Маленький старик сидит здесь, в центре, а вокруг него стоят монахи с обритыми головами, в красных накидках, молитвенно сложив руки и наклонив головы. Старик напомнил Жаргалу его самого — такого, каким он был незадолго до последнего обмена душ. Очень старым, лысым и в морщинах. Этот человек в центре медитирует, а потом вдруг легко встаёт, делает несколько шагов вперёд и будто бы растворяется. Оставшиеся монахи в религиозном экстазе падают на землю. Видение исчезает.

Жаргал пришёл в себя после транса и увидел, что его правая рука начертала на листе несколько кривых линий, а левая так сильно сжимала кристалл, что своими гранями тот практически порезал ему кожу. Он посмотрел на ламу рядом с собой и обнаружил, что тот плачет.

— Я видел, что когда ты станешь старым… — с волнением начал Жаргал.

— Не надо, — попросил лама, счастливо улыбаясь сквозь слёзы, — я тоже видел. И даже понял день и час этого события. Спасибо тебе, Жаргал. Я выбрал правильную жизнь, и мои оставшиеся годы будут прожиты не напрасно… Если можно, я бы хотел сохранить твой рисунок на память.

Жаргал пробыл в монастыре ещё несколько дней, заряжая камни и медитируя, но больше видений у него не было и магия вероятностей, даже в том необычном и будто бы ослабленном виде, что в сеансе с ламой, не откликалась. Это не могло подспудно не вызывать в нём досаду. Возможно, он был недостаточно чист душой для этого. Нет, не возможно. Точно. Вот, к примеру, монахи с их вечными молитвами и аскетично-скудной пищей ему уже надоели. Да и его коню это пустынное место не нравится, местные люди тут часто передвигаются на верблюдах.

Пора двигаться дальше. Говорят, тут неподалёку есть гора, которая исполняет желания. Обязательно надо её навестить.

Наверное, скажи кто-нибудь сейчас Жаргалу, что он немного изменился после посещения этого монастыря, в котором встретился с присущей его духу магией, он бы не поверил. Тем не менее, это было так. Его путешествие на самом деле больше не имело цели только лишь отчитаться перед Филис. Он, конечно, не был паломником и отправлялся дальше не ради поклонения высшим разумным силам, но и чувствовать себя посторонним, как туристы в погоне за впечатлениями, он тоже не мог. Ведь это была его земля. Он должен был как можно полнее узнать, прочувствовать её, и показать ей себя.

К горе Баянзурх Уул Жаргал подъезжал ночью. Вообще ночное небо над широким открытым пространством — это нечто волшебное, вызывающее у человека мало с чем сравнимое ощущение себя частью безмерно огромного великолепия или зрителем, которому дано его созерцать — то, о чём человек неизбежно будет тосковать, когда этой возможности лишится.

Как уже упоминалось, Жаргал не был туристом по духу, охотником за впечатлениями. Но не проникнуться, не "заболеть" видом ночного неба над степью — а пустыня Гоби является не столько песчаной пустыней, сколько высохшей степью — он, конечно, не мог. Причём ещё со своей первой жизни в качестве воина.

Неподалёку от горы Жаргал снял отдельную юрту и впервые за несколько дней путешествия сытно поужинал блюдами монгольской кухни, предложенной ему местным туристическим сервисом. Особенно ему нравились буузы — напоминающие юрты шарики из теста с начинкой из рубленного мяса.

Поход на гору он, естественно, отложил на завтра. Вообще, зря он столько съел на ночь, теперь могут присниться тяжёлые сны… Ничего не снилось и спалось прекрасно.

Сюда, к горе Баянзурх Уул приезжает много паломников со всей Монголии. С ней связана легенда, которая рассказывает о причинах её магических возможностей:

Около трёхсот лет назад в этом районе жил некий Хан, и у него был сын — лама. Дела у Хана шли плохо, он задолжал торговцам крупную сумму денег, да еще его сын умер в молодости. Тогда Хан взмолился богам, чтобы те помогли ему вернуть долг. Повелитель смерти услышал его молитвы и решил, что если сам Хан долг отдать не может, то придется отдуваться его сыну, и отправил молодого ламу назад на землю из царства мертвых. Но тело ламы уже похоронили, и вернуться ему было некуда… поэтому его дух вошел в гору, и принял обет исполнять желания всех, кто к нему придет. Авось среди них будет и его отец Хан. С тех пор монголы приходят на гору Баянзурх Уул в надежде на исполнение их желаний.

Подниматься на вершину горы могут только мужчины, для женщин есть небольшой холмик пониже, где они загадывают свои скромные мирские желания. На вершину горы ведет опасная тропа из сыплющейся каменной крошки, которую покорно преодолевают паломники. И ни у кого даже не возникает помысла сделать эту тропу удобнее и безопаснее. Наверняка иностранные гости недоумевают — ведь можно привлечь больше туристов, если укрепить и облагородить территорию, а, следовательно, извлекать больше прибыли.

Чтобы понять причину, почему этого не делается, надо быть монголом. Жаргал был и монголом и перемещённой душой, и он прекрасно понимал — нельзя изменять волю высших сил и выбор души, которая живёт в горе, если в рассказанной ему легенде есть истина. Когда-нибудь под ногами паломников камень с этой горы полностью осыпется, гора перестанет существовать и душа ламы сможет вернуться в свой тонкий мир. И это гораздо более правильно, чем сохранять и укреплять гору для извлечения прибыли этой небогатой, мягко говоря, страной.

Впрочем, Жаргал своими догадками на этот счёт ни с кем не делился, и, возможно, его предположение было неправильным — а начни он спрашивать об этом у других, так ему назовут тысячи других причин, являющихся результатом размышлений каждого отдельного монгола. Запросто может быть и такое.

— Здравствуй, лама, — сказал Жаргал, поднявшись на вершину.

Он ни о чём не просил. Не вёл внутреннего диалога с душой, которая, возможно, заключена в этой горе. Он просто стоял и размышлял, пытаясь представить — как это, если бы его собственная душа была заключена не в человеке, а в горе. Мог бы он остаться человеком? Вряд ли. Через короткое время его самосознание изменилось бы кардинально. Тогда было ли бы ему дело до проблем и суетных желаний приходящих к нему людей, даже если у него была бы какая-то мистическая возможность их исполнять? Ответ, который дал себе Жаргал, удивил его самого — да, было бы дело. Потому что это был бы единственный доступный ему способ общения, необходимого каждому живому существу. Особенно человеку или тому, кто раньше был человеком. Ему бы хотелось, чтобы люди продолжали приходить и разговаривали с ним. Поэтому перед тем, как пойти обратно, Жаргал сказал на прощание, просто проявляя участие, словно похлопав человека по плечу:

— Ну… ты держись тут.

Во время спуска Жаргал выбрал и взял с собой маленький тёмно-серый камешек этой горы. Просто на память. Носили же раньше люди в своих медальонах маленькие локоны своих детей или возлюбленных. Так почему бы и ему не пополнить свою коллекцию заряженных энергией камней, раз уж он таскает их с собой?

После возвращения в юрту Жаргал посмотрел свою электронную почту и обнаружил письмо от Филис, которое его в первое мгновение озадачило, а потом позабавило.

"Видела выпуск о том, как вы блистали на конкурсе красоты и раздаривали изумруды девицам. Рада, что у вас всё хорошо и время вы проводите весело".

Эгей, девочка-то ревнует! Глупенькая. Жаргал написал ей тёплое письмо о том, что он находится сейчас в пути и имеет цель найти магию, которой, как считается, пронизана вся его страна. Здесь магия не в людях и не в вещах. Она в самой этой земле. И в одном из таких мест ему удалось провести почти успешный сеанс магии вероятностей — он смог увидеть единственный вариант будущего для ответа на вопрос хорошего человека.

Он не стал писать Филис о том, что этот поход предпринял ради неё. Недостойно это — обязывать другого человека тем, что делаешь по собственной инициативе.

Ответ от Филис пришёл довольно быстро. В нём она первым делом попросила прощения за своё предыдущее письмо, написав которое, по её словам, "повела себя несдержанно и недостойно". А ещё Филис сообщила кое-что удивительное — оказывается, она тоже пережила нечто похожее на спонтанный сеанс магии вероятностей — благодаря чему и узнала о Жаргале практически сразу после перемещения его души. Жаргал попросил подробностей. Он описал девушке, как именно он проводил расчёты магии вероятностей в родном мире Филис, какие предметы и действия для этого использовал. Оказалось, действия Филис практически совпали с нужным ритуалом.

"Это удивительно, моя дорогая леди, и такое совпадение само по себе похоже на магию — написал Жаргал, — очень жду встречи с тобой, чтобы следующий сеанс магии нам попробовать провести вместе".

"Я приеду, как только вы позовёте" — ответила она.