Обнажая Сердце

Глава 1: Один из семи миллиардов

Зал прибытия в аэропорту О’Хара был довольно оживлен для воскресного утра, но это и к лучшему. Чем больше толпа, тем больше людей, за которыми я могу наблюдать, как какой-то детектив. Интересно, что бы сказал профессионал об этой моей сомнительной привычке.

Мне надо было отвлечься. Я должна была выбраться из дома, из пузыря эмоциональной и психологической пытки. Я сходила с ума. Мне пришлось сбежать от напряженного уныния, опустившегося на дом родителей, с тех пор как мы получили ужасающие новости про Стивена, моего младшего брата, служившего военным врачом в Афганистане. Мы лишь часть семьи в ожидании новостей о частичке, дополняющей нас, отчаянно надеявшиеся вновь стать единым целым. Каждого из нас, по-своему, ужасала мысль, что это не случится. Это были нервирующие двадцать четыре часа ожидания, кажущиеся вечностью. Ожидания любой новости, которая либо разрушит наши жизни, либо заверит нас, что Стивен выжил, когда террорист-смертник взорвался рядом с его конвойным взводом в Кабуле.

Я пробиралась мимо людей, стоящих в группах и по одиночке, направляясь к скамейке напротив раздвижных дверей, которые безостановочно впускали пассажиров, прибывающих местными рейсами. Я резко остановилась, увидев свое отражение в стеклянной двери напротив. Бледная. Растрепанная. Длинные волнистые волосы забраны в небрежный пучок. Темно-карие глаза без своего яркого обычного блеска. Даже мои веснушки больше не добавляют жизнерадостности так, как раньше. Кажется, я выгляжу такой же изможденной снаружи, как и внутри.

Я расположилась на скамейке и начала размышлять о том, что аэропорт — лучшее место для снятия недовольства, раздражения и боли, с которыми я живу уже очень долго. Это место, которому всегда успешно удавалось взрастить во мне надежду. Как параллельная вселенная, которая сводит двух людей и помогает унять тоску. Как только я подумала о тоске, мысль о Дэниеле невольно ворвалась в голову в сопровождении невероятной боли, которую я ношу в своем сердце с момента нашего расставания две недели назад.

По правде говоря, он никогда не покидал моих мыслей. Он всегда занимал там место, хотела я этого или нет.

С тех пор, как я позвонила ему вчера, его голос звучал в моей голове, как наяву. Как мое имя звучало из его уст, напоминая молитву об искуплении. Как мое сердце пропустило удар от его эмоционально насыщенного голоса. Как каждая частичка меня тянулась к нему в надежде. И как реальность и здравый смысл, сильные и озаряющие, обрушились на меня при слабом звуке, который издал мой умирающий телефон.

Это был тревожный звонок в форме умирающей линии. И таким же образом, он снова пропал. Ушел, как моя смелость и уверенность в том, что снова быть вместе — верное решение. Так же сильно, как хочу его (с почти иррациональной необходимостью), я также знаю, что не могу позволить себе быть уязвимой снова. Такой, какой я, несомненно, становлюсь, когда дело касается Дэниела. Не могу себе представить, что когда-нибудь снова смогу пройти через такую агонию, как это было после нашего разрыва.

Мне необходимо, чтобы эти голоса, повторяющие имя Дэниела в моей голове, сделали перерыв. Я так не могу. Такое чувство, что я скоро потеряю себя. Тебе нужен быстрый сеанс экзорцизма, это то, что тебе действительно нужно. Я не должна позволять ему занимать мои мысли. Я разберусь со всем, что связано с Дэниелом, когда вернусь домой. Я не могу иметь дело и с муками беспокойства о Стивене, и с болью из-за Дэниела. Мое сердце и мозг за раз не смогут принять так много, и я не хочу рисковать.

От неудобной пластиковой спинки скамьи, по моей спине расползается неприятное онемение, заставляя сменить позу. Я наблюдаю за движением передо мной, за толпами людей, ожидающих своих возлюбленных. Мое внимание привлек отблеск красного майларового (Прим. пер.: майлар — пленка на основе синтетического полиэфирного волокна) шара, парящего над головами толпы. Ветерок от автоматических входных дверей гипнотически раскачивал шарик из стороны в сторону, побуждая меня зафиксировать взгляд на нем. Окружающий мир постепенно растворился. Я пялюсь на тоненькую ниточку, привязывающую шарик к чьей-то руке. Сообщение службы охраны раздается на заднем плане, призывая людей не оставлять свои вещи без присмотра. Я опускаю взгляд ниже, к пухленькой маленькой ручке, держащей шарик. Она принадлежит ребенку, стоящему рядом с женщиной, скорее всего, его мамой. Я изучаю аккуратные веснушки, украшающие милое круглое личико. Мое сердце трепещет, когда я замечаю его карие глаза: немного светлее, и они будут точно такими же как те, в которых я любила тонуть. И вновь я начинаю прокручивать мои воспоминания о Дэниеле, звонке прошлой ночью и его голосе.

Поступила ли я правильно, не перезвонив ему? Обрыв звонка забрал с собой мою смелость и всякую уверенность, которая у меня была, когда набирала его номер. Ты все правильно сделала, Хейлз. Хватит убиваться! Просто прекрати!

Сквозь размышления пробилась внезапная искра, привлекшая мое внимание, свет восторга. Такой восторг может появиться лишь из уст жизнерадостного ребенка. Маленький мальчик с шариком хихикает и бежит, к ожидающему на корточках с распростертыми объятиями мужчине. Мое сердце переполнилось эмоциями от этой картины. Именно из-за таких моментов я люблю наблюдать за людьми в аэропортах. Несмотря на всевозможное беспокойство от этой привычки, такие встречи — настоящие сокровища.

Мой взгляд перемещается на людей, проходящих через автоматические двери за спиной отца мальчика. Поглощенная видом, я некоторое время глазею на них. Затем, встряхнув головой, делаю глубокий вдох и проверяю часы.

Мне нужно уйти, пока не привлекла внимание охраны аэропорта как «тайный агент». Отклеившись от сиденья, я направляюсь к выходу, ведущему на парковку.

С квитанцией за парковку в руке я пристегиваюсь и завожу двигатель. Фрагменты песен смешиваются друг с другом, пока я подбираю станцию, выезжая с парковки. Не найдя ничего интересного, останавливаюсь на ток-шоу, и тут же закатываю глаза от бредятины, вылетающей изо рта ведущих. Внезапно мне захотелось холодного карамельного латте, и я нетерпеливо начала барабанить пальцами по рулю. Шикарная арендованная машина впереди меня останавливается и даже не подает никаких признаков того, что собирается сдвинуться с места. Пытаясь разглядеть водителя, устроившего эту задержку, я наклоняюсь вперед и качаю головой, увидев кудрявую шевелюру и сутулое плечо, скорее всего, принадлежащее какой-нибудь старушке. Ну-ка! Я посигналила, но не похоже, что это как-то побеспокоило особу впереди.

Бабуля, из всех людей вы-то уж должны знать, что мы живем не вечно. Дайте остальному человечеству продолжить жить. Тьфу…

С каждой прошедшей секундой мое нетерпение растет. Я выхожу из машины, хлопнув дверью и, бормоча проклятья себе под нос, направлюсь к источнику помехи.

Постучав в окно, я смотрю вперед и сочиняю в голове небольшую тираду. Моя нога, похоже, зажила своей жизнью и выстукивает по земле. Скорчив гримасу, я жду реакции от сбежавшего обитателя дома престарелых.

— Да, милая, — отвечает старушка со сладчайшей улыбкой. Я качаю головой и отвечаю застенчивой улыбкой.

— Приятного дня, мадам, — затем разворачиваюсь на каблуках и тащу свою пристыженную задницу обратно в машину.

Отлично, Хейзл, пора взять себя в руки. Может, ты и разрушена внутри, но не позволяй этому всплывать на публике. Соберись! Быстро!

После того, как я вышла из благословенного Старбакса, выпивая залпом желанный холодный сладкий напиток с кофеином, я вернулась к дому родителей, хотя мне хотелось быть там в последнюю очередь. Когда я пытаюсь припарковать свой седан на узком месте рядом с маминым гибридом, перед воротами останавливается такси, и это отвлекает меня. СТИВЕН? При этой мысли мое сердце ускоряется. Когда я с нетерпением выхожу из машины, дверь такси открывается, и я задыхаюсь. Несмотря на то, что вокруг меня неограниченное количество кислорода, кажется, ни капли не попадает в мои легкие. Я таращусь на пассажира, выходящего из такси, и на секунду теряю равновесие. Мир вокруг замирает. Я прикована к асфальту, не могу сдвинуться, даже дышать. Только завороженно смотреть на него, как будто все это — плод моего воображения. Какого черта он здесь делает? Если бы я могла двигаться, ущипнула бы себя.

Дэниел делает несколько осторожных шагов ко мне. Его глаза напряжены, оценивая меня на расстоянии. Все это занимает лишь мгновение, тянущееся очень медленно, целую вечность, в течение которого мое сердце ускоряется в два раза и стучит в ушах.

Когда между нами остается лишь шаг, я поеживаюсь, переживая, что сердце выпрыгнет из груди. Он замирает в нескольких дюймах, впившись в меня своими красивыми карими глазами. Лишь тонкий слой воздуха разделяет нас. Я подняла голову, чтобы посмотреть на него. Дэниел, самый настоящий, стоял передо мной с решительным лицом и непроницаемым взглядом. Он немного нагнулся, чтобы наши глаза были на одном уровне. На его прекрасном лице проявляется множество эмоций. Я пытаюсь впитать их все, пока самая желанная не появляется и не остается. Та, которую я так ждала.

— Скажи, что мне делать, Хейлз, — он нарушает тишину таким знакомым низким хриплым голосом, удерживая мой взгляд своим.

Я смотрю на него с изумлением. Моя нижняя губа начинает дрожать, и мне приходится прикусить ее. Эмоциональные слезы собираются в уголках глаз.

— Я не знаю, что ты хочешь, и не хочу еще больше все испортить, — его голос смягчается, и он смотрит на меня с тревогой в глазах, в поисках какой-нибудь реакции.

Я потрясенно молчу, и он добавляет:

— Надеюсь, еще не слишком поздно, и я не пересек слишком много твоих границ, и что еще есть шанс вернуть все обратно.

Я моргаю, переживая самую сильную сердечную боль, и молча стою перед ним.

Он делает слабый вдох.

— Пожалуйста, малышка, скажи мне, что делать.

— Просто обнять меня? — удается сказать мне сквозь трясущиеся губы, пока сердце подкатывает к горлу, переполненное нуждой в нем.

Первое ослабляющее прикосновение его тела к моему посылает разряд по позвоночнику. Когда он прижал меня крепче, я позволила себе прильнуть к нему, раствориться в его твердых объятьях. Я впитываю каждую частичку знакомого и невероятно приятного аромата свежести, страсти и мужественности, объединившихся в нем. Я закрываю глаза и таю в его теплоте.

— Я думал, что все кончено. Я думал, ты бросила меня, — шепчет он в мои волосы с явным облегчением, его губы дрожат от волнения над моей макушкой.

Он сжимает меня в своих объятиях так сильно, будто не собирается отпускать никогда. И это радует. Я вжимаюсь в него каждой клеточкой своего благодарного тела. Это кажется самым естественным в мире.

— Как будто я могла это сделать, — с этими словами я полностью сдалась перед его силой воли, перед ним, перед нами. После двух мучительных недель я наконец-то чувствую, что здесь мне самое место. Эти четырнадцать дней болезненной вечности заканчиваются единственным глубоко желаемым объятием.

Ди, ты мой единственный из семи миллиардов.

— Стивен в порядке, — говорит он успокаивающим низким голосом. Он держит меня близко к себе, моя голова лежит прямо над его быстро бьющимся сердцем.

Я распахиваю глаза, пытаясь удостовериться, что все правильно услышала. Он лишь кивнул, чуткая легкая улыбка подтвердила его слова. Мои глаза наполнились слезами, когда я вопросительно наклонила голову, все еще не веря его словам.

— Он в порядке, Хейлз, — повторил он.

Мои губы инстинктивно тревожно раскрылись. Множество вопросов пронеслось в голове. Я даже не могу угнаться за ходом своих мыслей. Что он здесь делает? Как он узнал, что я буду здесь? Откуда он знает про Стивена? Где он взял информацию, что Стивен в порядке? Прежде чем успеваю задать хоть один вопрос, теряюсь в смеси тоски и облегчения, читающихся в его глазах. Из карих, они становятся другими. Теми, что достигают глубины души. Его губы слегка открываются, а взгляд прожигает мои губы. Медленно он склоняет подбородок ко мне, и с легким наклоном головы его губы опускаются на мои.

Я вздыхаю.

Первое прикосновение, как перышко нерешительно. Он наклоняет голову лишь немного, чтоб посмотреть на меня в поисках разрешения. Его дыхание ласкает мое лицо. Затем его рот страстно обрушивается на мой. Я открываю губы, позволяя его языку проникнуть внутрь, чтоб воссоединиться с моим. Наше столкновение действует на каждую часть моего тела. Его язык исследует мой рот, начиная тщательный требовательный восхитительный тур по моим глубинам, и захватывает меня. И лишь от одного поцелуя я совершенно опьянена его вкусом, его ощущением. Это как терапия. Терапевтическое развлечение. После долгих мгновений, пока мы парили в нашем пузыре, воссоединяясь физически, целуя друг друга до бесчувствия, мы неохотно разделяемся, чтобы глотнуть воздуха.

— Что ты здесь делаешь? — выдавливаю я из себя, запыхавшись.

— Я приехал за тобой, — его глаза завладевают моими. — Ты позвонила мне и сказала, что тебе что-то нужно. Я не смог дозвониться до тебя, поэтому приехал.

Пока я изумленно смотрю на него, различные эмоции крутятся в моей голове. И все они о том, как сильно я его люблю. Несмотря на все, что произошло, я просто люблю его.

— Что ты пыталась сказать мне вчера ночью? — он заправляет выбившийся локон, который падает мне на щеку, и углубляет свой взгляд, смотря сквозь каждый барьер внутри меня.

— Ты мне нужен, — отвечаю я тихим голосом и смотрю на него из-под ресниц. Он отвечает, прижав меня к своей груди, полностью укрывая своими успокаивающими объятиями. Моя голова уютно устраивается под его подбородком, пока он делает вдох.

— Как ты, Хейлз? — спрашивает он в мои волосы.

Вместо ответа, я делаю глубокий освобождающий, но все еще трудный вдох, и зарываюсь лицом в его грудь.

— Все хорошо сейчас, малышка, — шепчет он, прижимая ближе, крепче удерживая меня. Это объятие длится в течение долгих успокаивающих минут.

Глава 2: Вернемся к главному

— Эм, откуда ты знаешь про Стивена? — спрашиваю я, нарушая приятную тишину.

— Давай поговорим об этом за бранчем (Прим. пер.: brunch = breakfast + lunch, трапеза между завтраком и обедом, поздний завтрак). Я умираю с голоду.

Мне кажется, он не хочет обсуждать этот вопрос и, пока что, я ему позволяю. Пока Стивен в порядке, это может подождать.

Наклоняю голову и улыбаюсь ему.

— Тогда пойдем и накормим тебя. Я знаю хорошее место.

Дэниел смотрит на меня, затем оглядывается на дом.

— Ты не хочешь зайти?

— Не сейчас.

Мой ответ не мог прозвучать более категорично. Мне нужно побыть с ним наедине без третьих лиц и смущающих представлений. Несмотря на весь восторг, в котором я пребываю, нам двоим нужно о многом поговорить.

Я беру его руку и веду к машине, когда замечаю странную ткань вокруг его костяшек. Поднимаю наши переплетенные руки, чтобы посмотреть, что это, и к моему удивлению, вижу бинт.

— Что случилось с твоей рукой? — то, как высоко звучит мой голос, не оставляет никакой надежды скрыть чрезмерную, мягко говоря, панику.

— Ничего особенного. Побочный эффект бокса, — бормочет он, вздрагивая.

— Ты не пользуешься перчатками? — спрашиваю я об очевидном.

— Не всегда, — он отвечает, криво улыбаясь на мое сомневающееся выражение лица.

Я подношу его руку ко рту и целую рану. Краем глаза замечаю, как его губы растягиваются.

Устраиваясь на водительском месте, я наблюдаю, как Дэниел идет к пассажирской двери. На нем серая трикотажная толстовка, обтягивающая широкую грудь, мешковатые джинсы, черные армейские ботинки и сумка-почтальонка за спиной. Его золотистые буйные волосы зачесаны назад, открывая прекрасное слегка загорелое лицо. Я удовлетворенно вздыхаю, лениво впитывая его образ.

Пристегнувшись в машине моего отца, Дэниел интересуется, куда мы направляемся, и я говорю ему название одного из самых любимых местных ресторанов «Tavern on the Rush».

Он бесстрастно кивает, соглашаясь.

— Если мы поедем по I90 (Прим. пер., номер трассы), дорога не займет больше двадцати минут, и так как погода прекрасна, мы сможем посидеть в кафе-патио, — говорю я вслух, хотя больше для самой себя.

— Все, что ты предложишь, подойдет. Ты местная. Просто поторопись! — бубнит он, посылая мне мимолетную озорную улыбку, пока убирает свои наушники «Dr. Dre Beats» в походный чехол (Прим.: «Dr. Dre Beats», амер. бренд наушников, характеризуются довольно высокой ценой и техническими характеристиками, складываются в трое). Он одевает свои авиаторы и откидывается на спинку кресла в удобной позе.

— Каков был твой план? Запрыгнуть в самолет и рискнуть? — посылаю ему насмешливый взгляд. Дэниел хмурится и сжимает губы.

— Я позвонил Наташе вчера ночью. Она мне рассказала, где ты находишься, и я решил приехать к тебе, — все признаки веселья исчезают с его лица. Наташа — моя соседка-лучшая-подруга-на-всю-жизнь-родственная-душа, которая также является работником в компании Дэниела, занимающейся кибербезопасностью.

—О, — все, что мне удалось сказать, несмотря на бесконечный поток мыслей в голове. Наверно, от нее же он узнал о Стивене.

Внезапно понимаю, что не рассказала родителям новости о Стивене. Я должна была сделать это в первую очередь, как только услышала, что он в порядке. Наверно, недавний эмоциональный вихрь затмил мой разум.

— Так где ты взял информацию про Стивена? — спрашиваю я. Мне нужны какие-нибудь подробности, перед тем как позвонить родителям и избавить их от горя.

— Помнишь мою тайскую сделку?

Как я могла забыть. Это была сделка, из-за которой он был так занят и нервничал долгое время. Я киваю в подтверждение.

— Ну… — он вздыхает. — Когда имеешь дело с иностранными министрами обороны, связываешься с ними на национальном уровне. Поэтому, я использовал эти связи, чтобы добыть информацию о твоем брате.

Судя по выражению на его лице, когда он заканчивает (а я такое уже изучила), полностью уверена, что это единственная информация, которой он со мной поделится.

Я звоню родителям и делюсь новостью. Когда они спрашивают, где я взяла эту информацию, понимаю, что в ловушке. Я никогда не говорила им про Дэниела, поэтому не могу сказать, что это он мне рассказал. Невольно он слышит мой разговор, и когда поймет, что родители ничего про него не знают, не уверена, что хорошо это воспримет.

Когда я говорю, что получила информацию от хорошего друга, взгляд Дэниела тут же приковывается ко мне, и он перестает притворяться, что не подслушивает. Я пытаюсь выглядеть небрежно и пожимаю плечами, но кажется, он не купился.

— Они не знают обо мне? — спрашивает он, как только я заканчиваю разговор, и смотрит с явным разочарованием. Я вжимаюсь в сиденье и, чересчур внимательно таращусь на пустую дорогу впереди, будто прорываюсь через огромную пробку.

— Я не хотела беспокоить их своими проблемами, когда у них и так есть о чем переживать.

Он молча изучает меня, прищурив глаза. Он даже близко не выглядит убежденным или удовлетворенным моим объяснением.

— А до этого? Ты не говорила обо мне, когда у нас все было хорошо? — у него беспокойный взгляд, я чувствую, как он буквально просачивается в меня.

Внезапно мне становится плохо от того, что я никогда не говорила о нем. Особенно, принимая во внимание то, что он познакомил меня со своей матерью и рассказал ей обо мне с самого начала. Пытаюсь найти смысл в своем решении молчать, и ответ немедленно становится ясен — я была не уверена, что это у нас все надолго. У меня было столько сомнений относительно его намерений. Каждая разумная часть меня чувствовала, что он причинит мне боль. И судя по тому, какими напряженными и короткими были наши отношения, я была недалека от истины.

— Нет, — тихо говорю я.

Он отвернулся к окну, но, бегло взглянув на него, я увидела его сжатую челюсть. О’кей, если мы пришли к этому, можем продолжить в том же духе, так как сейчас самое подходящее время для этой темы. Мы давно должны были это обсудить.

— Мы собираемся обсудить реальную проблему?

Дэниел вернул свой взгляд и начал изучать меня, прищурившись. Он поднял руки к носу в молитвенном жесте, было видно, как работают колесики у него в голове.

— Дэниел, ты знаешь, что лучший способ решить проблему — признать ее существование, — я кусаю губы, переводя взгляд с его лица на дорогу и обратно. Я знала, что нам придется с этим столкнуться рано или поздно. Мы не можем просто спрятать это под ковриком и надеяться на лучшее. Истории имеют свойство повторяться, и каждый раз с большим влиянием. Черта с два я пройду через это снова с закрытыми глазами.

Он кладет руку на мое бедро и прочищает горло.

— Да, я признаю свою вину, я облажался, но и понес наказание. Хейлз, мысль о том, что я потерял тебя, была самым ужасным наказанием из всех возможных, — он смотрит на меня, искренность и решительность в его взгляде переполняют меня своей силой. — Я должен был доверять тебе с самого начала. Я не должен делать поспешных выводов. Должен сначала выслушать твою часть истории, — говорит он, и мое сердце тает. Он принимает то, что я никогда не думала, он примет. Из-за этого я сомневалась в возможности полностью простить его.

— Но мысль о тебе, обо всех тех людях, предавших меня…

Я съеживаюсь.

— Наверно, я почувствовал себя уязвимым. А я не могу быть уязвимым. Я не знаю, как иметь дело с уязвимостью, — он выдыхает громко и расстроенно. — Какое-то время я думал, что ты предала мое доверие, а ты знаешь, как высоко я ценю его. Перед глазами все покраснело, когда я увидел статью, Хейлз. А так не должно было быть. Я должен был сначала с тобой поговорить, — он сжимает мое бедро. — Прости меня за то, как я с тобой поступил, малышка. Никогда снова. Ты заслуживаешь лучшего, и ты это получишь, — Дэниел облизывает нижнюю губу и продолжает, — я сделаю все, чтобы не потерять тебя снова! — последняя часть получилась мягкой и эмоциональной.

Волна сверхъестественного обожания накрывает мое сердце от искренности его слов. Словом «любовь» не описать моих чувств к тебе, Ди. Бросив быстрый взгляд в зеркало заднего вида, я резко сворачиваю на обочину и останавливаюсь. Дэниел вопросительно оглядывается на дорогу. Я закусываю губу, быстро ныряю под ремень и неуклюже перебираюсь к нему на колени.

— Вау, — говорит он удивленно, а когда до него доходит, что я делаю, милая кривая мальчишеская улыбка появляется на его губах. Я сдуваю прядь с лица, и он мягко фыркает. Наши глаза загораются и встречаются. — Привет, — говорит он, широко улыбаясь. Я глупо ухмыляюсь. — Чем обязан такой чести? — в ответ я обнимаю его за шею и страстно целую.

— Я просто должна была, — объясняю я, улыбаясь, когда мы отрываемся друг от друга.

Он ухмыляется и оставляет короткий целомудренный поцелуй на моих губах. Я делаю то же самое, и мы оба глупо хихикаем. Он обхватывает меня крепче и прижимает к себе. Сквозь объятия прорывается жалоба его живота, усугубленная бурчанием. Я давлюсь от смеха, а он вздрагивает. Я хлопаю по его груди.

— Хорошо, хорошо, я поняла, еда…

— Обратно ты будешь перебираться так же элегантно и женственно? — он весело улыбается мне. — Или ты воспользуешься гениальным изобретением… — он хлопает по двери.

Я дарю ему озорной взгляд, от которого он смеется, и возвращаюсь тем же путем, что и пришла. Он хохочет, наблюдая за мной с интересом. Он шлепает по моей попе, когда она «грациозно» проплывает мимо его груди. Я снова пристегиваюсь и улыбаюсь ему. Когда я включаю поворотник, Дэниел серьезно говорит:

— Я имел в виду каждое слово.

Это оставляет меня задумчивой и тихой. С одной стороны, я хочу ему столько всего сказать о том, как больно мне было, что он не должен больше так никогда поступать, если хочет, чтобы у нас все получилось. Но с другой стороны, он только что извинился за все те вещи, насчет которых я хотела с ним поспорить.

Должна ли я продолжать мусолить эту тему или просто отпустить?

Дэниел изучает мое лицо, в то время как его принимает шаловливое выражение.

— Мисс Грейс, у вас не осталось слов? Вам нужна минутка?

Я хихикаю и закатываю глаза.

— Ну, — говорю, — так как мы оба согласны, что должны доверять друг другу и все обсуждать, этот разрыв был не напрасен.

Я решаю не давить на него, и кладу свою руку на его, лежащую на моем бедре. Он берет ее, поднимает ко рту и оставляет на ней теплый долгий поцелуй.

— Общение и доверие, Дэниел.

— Общение и доверие, — повторяет он в центр моей ладони.

— Но, — почти заикаюсь я, чувствуя тошноту, — я тоже должна извиниться, — его брови сходятся, когда он смотрит на меня. — Я должна была быть более осмотрительной, когда говорила о твоей личной жизни в публичном месте, — прикусываю щеку изнутри. — Ты даже не можешь себе представить, как плохо мне было, да и сейчас плохо, от того, что все это закончилось публично, — я пытаюсь проглотить комок, моментально образовавшийся в горле.

Его ответом на мое извинение стал другой поцелуй в центр моей руки и теплое:

— Я люблю тебя, Хейлз.

У меня все силы уходят, чтобы не дать слезам пролиться по щекам.

— И я тебя, Дэниел.

Как до космоса и обратно.

— Сейчас, когда мы закончили обмен любезностями, где обещанный ресторан?

Я смеюсь и заезжаю на парковочное место.

Пока мы идем к входу, я спрашиваю его о выпуске нового программного обеспечения, занимавшее его так долго.

— Как ситуация на работе? Есть какие-нибудь улучшения?

— Я бы сказал, есть небольшой прогресс. Честно, я сохраняю оптимизм, что все получится, хотя мне все еще приходится курировать его больше, чем хотелось бы, — его голос звучит устало, когда он произносит последнюю часть.

И все же ты здесь.

— Я скучал по тебе, — говорит он, используя свою, иногда пугающую, врожденную способность читать мои мысли.

— Я скучала по нас, — отвечаю я.

Фигуристая молодая администратор профессионально улыбается, подходя к нам, а после того, как видит Дэниела вблизи, улыбается естественно. К счастью, есть свободный столик в саду, поэтому она незамедлительно провожает нас в дальний конец балкона.

— Ваш официант скоро подойдет. Наслаждайтесь своим бранчем, — говорит она, вручая нам меню. Она поглощает Дэниела взглядом и строит ему глазки, увенчивая все красной широкой соблазнительной улыбкой. Я хмурюсь и смотрю на Мистера Не-Обращающего-Внимание, который глубоко погружен в меню.

Не поднимая глаз, он тянется к моему стулу и притягивает его ближе, под звук трения металла о металл, пока стулья не соприкасаются. Я улыбаюсь ему и поворачиваюсь, чтобы достать солнечные очки из сумки и, протерев их краем моей белой хлопковой футболки, надеваю.

— Что ты хочешь? — спрашивает Дэниел, указывая подбородком на меню. И добавляет: — Ты все еще слишком далеко. Ты нужна мне ближе, — он впитывает меня блестящими глазами и этим изгибом губ, намекающим, что он задумал недоброе. Это же самое выражение лица, захватывало меня столько раз, что не сосчитаешь.

— Я рядом с тобой, — мой ответ приукрашен флиртующим оттенком.

— Все еще слишком далеко, — говорит Дэниел. Он раздвигает ноги, предоставляя немного места между ними, затем разворачивается, хватает мои голые ноги, в обрезанных джинсах, и кладет их между своих.

— Знаешь, это лучшее место.

— Как будто мне не пофиг, — он улыбается и хватает мою руку, притягивая настолько близко, чтобы его рот мог прижаться к моему в жадном поцелуе. — Гораздо лучше, — бормочет он, покусывая местечко под моим ухом.

— Я буду кофе, — говорю я.

Он выгибает бровь, внимательно меня изучая.

— Ты ела недавно?

Определенно «ела», если любой вид кофеиносодержащего напитка считается едой, тогда да. Если нет, значит, нет. Из-за тебя…

— Ела? — строю из себя невинность.

Он наклоняет голову в сторону и кривит рот, как бы говоря: «ты издеваешься, да?»

— Итак?

— Немного, — я смотрю на него из-под ресниц, посылая скромную улыбку.

— Ты поешь сейчас, даже если придется тебя заставить.

Спрячь свою питательную трубку, псих.

Дэниел смотрит на меня минуту и запускает пальцы в мои волосы у висков. Уголки его губ поднимаются в подобии маленькой улыбки.

Наклонив свое прекрасное лицо ко мне, он шепчет в мои губы:

— Боже, я скучал по тебе, — кончиком языка обводит мою нижнюю губу и медленно, но решительно проталкивает его глубже.

Когда мы сближаемся, наши языки начинают медленный чувственный танец. Мое тело быстро нагревается, создается ощущение, что кончик его языка контролирует температуру моего тела. Я наклоняюсь ближе, его руки в моих волосах втягивают меня глубже в поцелуй.

Вежливое покашливание разрушает чары и неохотно мы разрываем контакт. Многозначительно смотрим друг на друга и, перед тем как ответить официанту, я шепчу в ответ:

— Я тоже по тебе скучала.

Губы Дэниела растягиваются и глаза посылают мне тот особый свет.

— Что желаете? — голос официанта заставляет нас посмотреть вверх.

— Мы будем дюжину устриц на половине раковины, шесть охлажденных и шесть Рокфеллера, тартар с тунцом и авокадо, лобстер на шампуре и мраморную говядину.

Что? У нас месячные или типа того?

— Что будете пить? — прыщавый парень переводит взгляд с меня на Дэниела и обратно.

— Кир-рояль (Прим. пер.: коктейль на основе игристого вина и французского смородинового ликера), Кровавую Мэри и очень горячий двойной капучино, и побольше пены, — Дэниел заказывает кофе, точь-в-точь, как люблю, повернувшись, он подмигивает и я улыбаюсь ему.

— Это все, сэр?

— Да, спасибо.

— Ну и кто все это будет есть? — не могу ни спросить. Он заказал столько еды, что хватит на маленькую армию.

— Ты, — мгновенье я думаю, что он не шутит, и собираюсь разразиться тирадой о расточительстве и голодающих в мире. Но в этот момент его губы расплываются в улыбке, и я качаю головой, улыбаясь в ответ. — Я умираю с голоду, — он хлопает по своему отсутствующему животу.

Пока мы ждем заказ, я рассказываю Дэниелу о своих выходных у родителей, а он — о своих последних двух неделях: долгие дни на работе и напряженные ночные тренировки в домашнем тренажерном зале.

— Эй, Ди, — улыбаюсь я ему. Он поворачивается и дарит мне все свое внимание. — Знаешь, ты сильно ошибся на счет Джоша.

На его лбу появляются складки, пока он озадаченно смотрит на меня. Это мой Кеноподобный босс с улыбкой с рекламы Колгейт.

— Мой босс Джош. Он не только не заинтересован мной, он гей; у него также очень специфический вкус на экзотических красавчиков, — мои губы изгибаются. — Экзотических красавчиков, прямо, как мой любимый Ян, — мой Ян, который не только модель с зелеными глазами и безупречной оливковой кожей, но и один из нескольких человек, занимающих место в моем сердце.

— Ну, ты затуманила мой разум, Хейлз. Это твоя вина, — хмыкает он. — И я рад, что ты окружена геями.

Я закатываю глаза, а у него вырывается смех.

— Ваш заказ, — официант выставляет горы еды на стол и вежливо кивает.

Дэниел передает мне пенящийся напиток с вишенкой сверху и поднимает свою Кровавую Мэри.

— За огромное количество примирительного секса, — он улыбается, и я чокаюсь с его бокалом, отвечая такой же улыбкой.

Взяв одну охлажденную устрицу, он смотрит на меня с намекающей кривой ухмылкой.

— Отклони голову назад и открой рот, — командует он властным голосом. Я слежу за ним с явным удовольствием.

От разрыва к этому, спустя лишь ночь.

Когда я подчиняюсь, он наклоняет раковину и устрица скользит через мои открытые губы. Я позволяю соленому холодному удовольствию со вкусом лимона проскользнуть мне в горло, смакуя каждую часть. До того как я успеваю выпрямиться, его руки крепко хватают меня за затылок и прижимают ближе к себе, утыкаясь носом в мой висок. Его губы поглаживают мои медленно, очень медленно. Волна тепла оседает у меня в животе.

Я награждаю Дэниела тем же угощением, каким наслаждалась только что сама.

Когда я отворачиваюсь глотнуть напиток, он внезапно отодвигается. Я изучаю его, испугавшись того, как его лоб сморщивается, и губы сжимаются в напряженную тонкую линию.

— Что такое? — я не доношу бокал до рта.

— Есть кое-что, что мне нужно тебе сказать, Хейлз, — говорит он тихо, чем сразу вызывает напряжение, которое только возрастает, пока Дэниел раздумывает над своими словами.

Когда он, наконец, открывает рот, его прерывает краткая трель из-под стола. Я осторожно смотрю на него, и меня не покидает чувство беспокойства.

Что ему нужно мне сказать, особенно выглядя так мрачно?

Он кривит губы и бормочет под нос что-то несвязное про выбор времени и отворачивается, разорвав напряженный зрительный контакт. Достав телефон из кармана, он смотрит на экран и отвечает, раздраженно выдыхая. После привычного краткого обмена словами, не имеющего для меня какого-либо смысла, он внезапно расслабляется и фыркает, передавая мне телефон с полуулыбкой.

— Это меня? — удивленно я спрашиваю.

Он кивает и делает глоток своего коктейля, облизывая губы.

— Алло? — нерешительно спрашиваю я, блуждая взглядом по Дэниелу, который занят прекрасным делом — вдыхает ароматы еды на столе.

— Красотка! — веселый голос Яна, почти порвав мою барабанную перепонку, привлекает внимание к себе.

— Привет, — я убираю телефон от уха, предчувствуя возможные повреждения.

— Итак, ходят слухи, что термиты заполонили Город Ветров, — я хихикаю, вспоминая бредовую теорию Яна о том, что мы с Дэниелом как термиты, ибо термиты выбирают себе партнеров на всю жизнь.

— Ну, я, определенно, подтвержу этот слух для тебя, — отвечаю я, посматривая на Дэниела, получая в награду его фирменную однобокую улыбку плохиша.

— Я же говорил, — говорит Ян. Я практически слышу его самодовольную улыбку через телефон. — И я не мог бы быть счастливее за вас, ребята. У вас уже был примирительный секс?

— Ян…, — неодобрительно ворчу я, помешивая напиток в высоком бокале.

— Если нет, сделай фотки и пришли мне пошлые сообщения.

— Я обязательно добавлю это в свой список дел.

Беспокойство появляется в голосе, когда он спрашивает, что известно про Стивена.

— Он в порядке, — спокойно отвечаю я.

— Правда? Это замечательно. Как ты узнала? — спрашивает он с заметным облегчением.

— От моего замечательного парня, — я улыбаюсь Дэниелу, и он переключается на покусывание моей шеи.

Я мурлычу, и Ян говорит:

— Так-так, теперь мне нужны видео и фото, не аудио, шлюшка, — я хихикаю и позволяю Дэниелу продолжить его языковой тур за моим ухом.

— Красотка, я рад за тебя, и рад, что мне не придется менять ориентацию.

Я давлюсь от смеха.

— Люблю тебя, Ян.

Выражение на лице Дэниела, когда я поворачиваюсь, чтобы отдать ему телефон, заставляет меня замереть на месте. Его взгляд такой напряженный, что я начинаю беспокоиться. Его лицо приобретает мрачный оттенок.

— Что?

— Ты знаешь, Хейлз… — он берет мою руку. Я обеспокоенно изучаю его. — Когда я впервые тебя поцеловал, — он замолкает на секунду, — это было как, я не знаю… — его глаза находят мои. — Я почувствовал связь с… черт, со всем впервые в жизни. — Я киваю, полностью понимая, что он пытается передать. И скрепляю свою признательность поцелуем.

Мы с Дэниелом проводим следующие несколько часов в нашей собственной вселенной, разговаривая о времени, проведенном порознь, о каждой детали. Мы обнимаемся и бродим босиком по песчаному пляжу «Oak Street Beach». Хотя я должна была привыкнуть к этому городу, прожив здесь большую часть моей жизни, каждый раз, когда я приезжаю сюда, озеро Мичиган поражает меня своей красотой, противопоставленной эффектному виду города.

Когда небо темнеет, а солнце медленно опускается, мы, наконец, возвращаемся в дом моих родителей. Мне надо провести с ними немного времени и собрать вещи перед отъездом. У нас есть еще несколько часов перед ночным рейсом домой. Во время короткой поездки Дэниел звонит в авиакомпанию и меняет мой билет так, чтобы мы сидели вместе.

Глава 3: Знакомство с родителями

— Мам, пап, я дома, — кричу я, когда мы заходим в дом родителей.

— Лели, сушилка закончит через десять минут, так что ты можешь собирать вещи. Когда ты начала носить это тоненькое нижнее белье?

Дэниел фыркает, а я громко выдыхаю, вознося глаза к потолку.

— Ты можешь избавиться от них. Я предпочел бы видеть тебя обнаженной всю неделю круглосуточно, — бормочет он мне в ухо. Ласковое поглаживание моей попы посылает искры и дрожь между лопаток.

— Я не одна, — кричу я в ответ.

Мама выглядывает из коридора и улыбается, ее доброе лицо в веснушках светится теплотой.

— О, у тебя компания.

— Приятно познакомиться, миссис Грейс, — Дэниел протягивает руку, когда мама подходит ближе.

Забавно наблюдать, как моя мама пытается «незаметно» осмотреть его. Любопытные мысли, пролетающие у нее в голове, какие угодно, только не незаметные. Ее улыбка сияет, когда ее рука соприкасается с рукой Дэниела.

— Взаимно, — ее глаза бесстыдно пробегаются по нему с головы до ног. И снова. — О, и пожалуйста, зовите меня Джули.

Ну что ж, понеслось…

— Это Дэниел, мой парень.

— Тогда я еще больше рада с Вами познакомиться, Дэниел, парень Хейли.

Дэниел награждает маму своей держитесь-крепче-а-то-потеряете-голову улыбкой.

— Значит, у тебя есть парень, Лели, — она слегка хмурится, глядя на меня, и подтверждает то, что я уже поняла: предстоят объяснения. — Вы отсюда? — спрашивает она, приглашая жестом войти внутрь, и провожает нас в гостиную.

— Нет, я, вообще-то из Сан-Франциско.

Она оглядывается на нас через плечо, и я чувствую, что должна объясниться.

— Дэниел прилетел сегодня утром. Это он рассказал новости про Стивена.

— Вы проделали весь этот путь, чтобы рассказать информацию лично? — она поднимает брови в неверии, осмотрев его еще раз. — За которую я, кстати, так Вас и не поблагодарила, — мама смотрит на нас с неприкрытым любопытством.

— Не стоит, я рад, что смог помочь, — Дэниел вежливо улыбается и кивает. — Кроме того, я скучал по Хейли и хотел быть здесь с ней, — он смотрит в мою сторону.

Может ли она почувствовать, что между нами не все так просто?

Мама тепло улыбается и сжимает ладонь Дэниела в немой благодарности и приглашает нас присесть. На некоторое время она теряется в своих мыслях, а после неразборчиво, почти шепотом бормочет:

— Я должна увидеть моего ребенка во плоти, только тогда перестану волноваться.

— Где папа? — спрашиваю я, отвлекая.

Коль мы уже здесь, нужно также разобраться и со второй частью нашего знакомства.

— С пациентом. Какая-то срочность, — она кривит губы, будто говоря «снова». — Он скоро освободится. Что будете пить? — спрашивает она и пока ждет наших ответов, снова осматривает Дэниела.

— Кофе было бы замечательно, спасибо, мадам.

— Я буду тоже.

Когда она уходит на кухню, Дэниел шепчет мне в ухо:

— Было бы лучше, если бы они уже знали обо мне, да, Лели?

Я слегка кривлю губы, но не могу не согласиться.

— Ты доказал свою правоту.

Он смеется, и улыбка остается на его губах. Забили.

— Я могу оставить тебя здесь на пару минут, чтобы пойти и рассказать маме, какой ты замечательный? — я дарю ему свою самую сладчайшую соблазнительную улыбку и подталкиваю локтем. Он вздыхает, и его улыбка теплеет.

— Конечно, — и он начинает проверять почту на телефоне.

— Давно? — спрашивает мама без всяких предисловий, как только я захожу на кухню. Она не смотрит на меня, сконцентрировавшись на четырех керамических чашках, подогревая их горячей водой из чайника.

— Некоторое время.

— Хмм, мм, — ее рот разочарованно кривится.

— Я просто не была уверена, насколько все серьезно, — я пытаюсь угодить ей, но она останавливается и, повернувшись, смотрит мне в глаза.

Разглаживая невидимую складку на своем белом хлопковом платье, она говорит:

— Он проделал весь этот путь сюда ради даже не целого дня. Мне кажется это достаточно серьезным, — подтекст ее слов меня не особо взволновал, так как я уже была впечатлена тем, как его действия отражают чувства ко мне. — Знаешь что, Лели? До тех пор, пока он делает тебя такой счастливой, я рада за тебя. Остальное, на самом деле, не важно, — она целует меня в лоб и заваривает кофе, распространяя сильный ароматный жареный запах в воздухе.

Уверенная, что моя помощь не требуется, я возвращаюсь к мужчине, о котором идет речь, и он награждает меня нежным взглядом.

— У вас двоих будут прекрасные дети.

Какого черта, откуда это взялось?

Мама не могла выглядеть более сконфуженной и пристыженной, смотря на нас большими глазами из коридора держа поднос. Уверена, она не собиралась говорить это вслух. И если бы она не держала поднос в руках, то одна из них, скорее всего, взлетела бы ко рту. Нечаянно она или нет, я все равно готова придушить ее.

Усаживаюсь в кресло в надежде, что лишь одна услышала это, прекрасно понимая, что это не так.

— Это, правда, мадам, — говорит Дэниел однозначным тоном, одаривая ее блестящей улыбкой, берет мою руку и потирает костяшки большим пальцем. Мы обе окидываем его смущенным тревожным взглядом. Он поворачивается ко мне, и на губах мелькает намек на озорную ухмылку.

— Они будут прекрасны. Посмотри на себя, — он пожимает плечами. Легкая улыбка превращается в широкую, несмотря на мое беспокойство.

Не понимаю, откуда это взялось, короткая жаркая волна распространилась по моим щекам, отчего мама, проглотив огромную улыбку, отвернулась в изумлении.

Папа, зайдя в комнату, оглядел нас троих и сощурил взгляд в заметном раздражении.

— Папа! — непонятно почему, я вскакиваю на ноги. Возможно, причиной тому послужил его слегка оскорбленный вид. — Это Дэниел.

Дэниел встает и пожимает руку моему отцу.

— Приятно познакомиться, доктор Грейс.

Мой отец слегка наклоняет голову и пристально смотрит на Дэниела, подняв брови полумесяцами над очками.

— Дэниел — парень Хейли, — специально дополняет мама.

Отец кивает, словно что-то отмечая в голове.

— Точно. Приятно познакомиться, Дэниел.

Мама, вернувшись к обычной манере поведения, как это было до плохой новости о Стивене, задает вопросы, пытаясь собрать больше информации о такой вещи, как «парень». Учитывая тот факт, что я не приводила домой никого со старшей школы, ее возросший интерес вполне понятен. После нескольких томительных моментов, когда она спрашивает, как мы познакомились, я терпеливо просвещаю ее, намеренно пропуская не-для-твоего-мягкого-сердца детали. Охотно делюсь информацией о поездке в Баха. Я болтаю, чувствуя себя некомфортно от напряжения, которое мой отец нагнетает в атмосферу, изучая Дэниела.

Папа слушает с каменным лицом, и, кажется, не собирается «оттаивать». Я бы сказала, что он собирается взглядом прожечь в груди Дэниела дыру своей неприязнью. Дэниел и мама, хоть и слушают мою болтовню, периодически бросают на моего невосприимчивого отца подозрительные взгляды, которые замечает и мой отец, и я. Наконец, отец откашливается, чтобы привлечь внимание, и наклоняет свое напряженное тело в сторону Дэниела и спрашивает:

— Итак, чем ты зарабатываешь на жизнь, Дэниел?

Он серьезно собирается начать такой разговор?

Выражение лица Дэниела принимает циничный оттенок. Я уверена, ему редко задают этот вопрос. Обычно люди его узнают. Мой отец действительно не знает, кто он такой? Мне трудно в это поверить, зная, как он любит новости. Не могу понять, что происходит в его голове прямо сейчас. Что бы это ни было, это не выглядит и не звучит, как попытка тепло поприветствовать.

— Я работаю в сфере программного обеспечения интернет-безопасности.

— Программист?

Я почти выплевываю кофе в кружку.

— Среди прочих вещей, — голос Дэниела не скрывает веселья.

— Каких других вещей?

— Папа?

Дэниел поворачивается ко мне, его брови нахмурены, он слегка наклоняет голову, как бы говоря «все хорошо».

— Дэниел владеет «Stark Software», пап. Ты знаешь, та самая компания по интернет-безопасности…

— Ты, на самом деле, выглядишь знакомо… Я думал, ты из этих, из знаменитостей, — говорит мой отец невозмутимо. Выражение его лица граничит с отвращением.

Какого?

После сомнительной похвалы отца, изменение в переполненном терпении Дэниела можно практически потрогать. Я практически слышу, как падает на пол чека от гранаты за секунду до взрыва.

— Ну, я не настолько одаренный, сэр — сухо отвечает Дэниел.

Я кладу руку на его бедро и слегка сжимаю, пытаясь успокоить, а может, и передать свою признательность. Он кладет свою руку поверх моей, и сжимает в ответ.

Отец изучает наш физический контакт. Он уставился на наши руки и спрашивает:

— Так это из-за тебя Хейли приехала домой расстроенная?

Вот блин! Так вот откуда ноги растут.

Дэниел посылает мне взгляд, ясно говорящий: «А эту часть ты им рассказала, да?» Но прежде чем кто-либо из нас ответит, мама бросает отцу предупреждающий взгляд и говорит чересчур мягко:

— Дэрек, мне нужна помощь на кухне. Сейчас, — нежелание отца, до смешного очевидно, но он встает и идет за мамой на кухню, по пути таращась подозрительно и раздраженно на Дэниела. Еще чуть-чуть, и он покажет двумя пальцами на свои глаза, а потом на Дэниела.

Что, черт возьми, произошло с моим уравновешенным и вежливым отцом? Что за фигня с чрезмерной опекой?

Рядом с собой я могу видеть, как внутри Дэниела, Джекилл борется с Хайдом, пытаясь предотвратить драку.

— Значит, он знает обо мне? — спрашивает Дэниел, как только родители уходят на кухню, забирая свою руку от моей. Выражение его лица — что-то между слегка недовольным и полностью раздраженным. — И предполагаю, он знает не лучшую главу нашей истории, — презрительно добавляет он.

— Нет, это не так. Когда приехала, я показалась отцу жутко расстроенной. И он пришел к выводу, что это из-за парня. Я не говорила ему деталей.

Дэниел отстраненно кивает, его подбородок двигается, пока он думает.

— Прости, я не думала, что он будет таким сверхопекающим. Это так на него не похоже. На самом деле, я удивлена не меньше твоего, — шепчу я.

Дэниел пожимает плечами:

— Я бы кастрировал любого, кто подойдет на два фута к моей дочери. Поэтому я могу отдать ему должное, что он не достал ружье.

И как Дэниел пришел к такому выводу?

Прежде чем мои родители вернулись, я кричу в сторону кухни, что пошла собирать вещи, и быстро веду Дэниела наверх в свою комнату. Перерыв, нам определенно, не помешает.

Как только я закрываю дверь, чувствую позади себя, как физическое напряжение, всегда присутствующее между нами, быстро заряжается. Быстрее, чем когда-либо. Такое ощущение, что между нами магнитное поле, притягивающее нас друг к другу. Каждая его черта сейчас так заметна для меня: его грудь обтянутая футболкой, мягкие волосы, упавшие на лоб, шрам над бровью, как его глаза впиваются в меня.

В той самой манере.

Он отводит взгляд от меня, чтобы осмотреть комнату, будто бы уменьшившуюся от его присутствия.

— Путешествие в мир маленькой Хейли.

Его губы изгибаются в полуулыбке, пока он изучает мои фотографии времен старшей школы, приколотые на пробковой доске рядом с различными сувенирами на память. Несколько древних билетов на концерты, поношенный браслет дружбы, подаренный лучшей-подругой-на-век в младшей школе, чье имя я даже не вспомню сейчас. А также листочек бумаги с цитатой из песни Бон Джови, которая была моим девизом.

Дэниел проводит пальцем по широким буквам, написанным округлым подростковым почерком на пожелтевшем мятом куске бумаги, и говорит:

— Достаточно сильная цитата для стены тинейджера.

— В то время она много значила, — говорю я, вспоминая.

— «Спасение покинуло город на последнем поезде»? — он поворачивается и смотрит в мою сторону, выгнув бровь. Я пожимаю плечами.

— Давай отложим психоанализ на другой раз, — прошу я.

— Это я могу сделать, — его голос становится ниже и глубже, пока он медленно и лениво подходит ко мне с четким намерением в пристальном взгляде. — У Вас на уме что-то еще, мисс Грейс? — меньше чем за секунду, не дожидаясь ответа, он сокращает расстояние между нами. Он медленно наклоняется, пока не оказывается у меня между ног, в то время как я откидываюсь на кровати. Мое сердце начинает колотиться. Как давно это было.

Он наклоняется ко мне, прижимая руки по сторонам у моих плеч, и нависает надо мной. Слегка прижимает свои бедра к моей сердцевине, которая начинает пылать и пульсировать. Его глаза на уровне моих, он замирает на мгновение, сжигая меня взглядом, полным страсти.

— Если я что-то хотел с момента, как увидел тебя сегодня… — его голос охрип.

— Я тоже, — мой слабый шепот копирует его тон, я с трудом глотаю. Мои глаза следят за его губами. Он наклоняется ниже и прижимается к моему жаждущему рту поцелуем, полным страсти. Я инстинктивно ловлю воздух, поцелуй разжигает другие части моего тела. Когда он постепенно опускается, располагая свой вес полностью на мне, я вздрагиваю от внезапной резкой боли в ребрах.

— Что это? — обеспокоенно спрашивает он.

— Просто маленький ушиб, оставшийся от неудачи во время серфинга, — я втягиваю воздух, пытаясь облегчить боль. Он заботливо смотрит на меня и откидывается, садясь на мои бедра. Очень аккуратно он собирает мою футболку под грудью и осторожно приподнимает марлю под ней. Его лицо кривится от боли, когда он видит темно-фиолетовый калейдоскоп, украшающий ушиб.

— Выглядит хуже, чем есть на самом деле, — я пытаюсь уменьшить напряжение, излучаемое им. Он качает головой и закрывает глаза.

— Хейлз, — мое имя больше похоже на вздох, чем на слово.

Пытаясь не задеть мои больные ребра, расставив ладони по бокам от меня, он медленно опускает свою грудь, пока от его рта до моих пульсирующих губ не остается меньше дюйма. Его губы мягко трутся о мои и, когда кончиком языка проводит вокруг моего рта, электрический разряд бьет от губ глубоко внутрь меня. Его теплый язык надавливает на мои губы, побуждая их открыться и впустить его.

Когда мой рот открывается, он не проталкивает язык внутрь, а ласково поглаживает кончик моего. Наше дыхание смешивается, я инстинктивно хватаю воздух ртом, наполняя легкие. Дразнящие прикосновения языка посылают электрические разряды к кончику моего, сводя с ума от необходимости почувствовать весь его язык рядом со своим. Я скольжу языком внутрь его влажного теплого рта и стону, соединяясь с ним в полноценном поцелуе.

— Я хочу тебя так сильно, — я делаю вдох, чувствуя, как тепло растекается по моим щекам, моей коже, моему жаждущему телу.

— Я тоже, детка, — шепчет он в мои губы. Медленно переворачивается на спину, перемещая меня на себя, будто я очень хрупкая. — Не хочу причинить тебе боль, — говорит он, смотря на меня тепло и искренне.

Я наклоняюсь, чтобы поцеловать его прекрасное лицо, глаза, щеки, покусываю твердый подбородок и, наконец, прижимаюсь ко рту со всей страстью, что скопилась во мне за мучительные четырнадцать дней. Вспомнив, что мама и недовольный отец находятся прямо под нами, я включаю свой древний CD-проигрыватель, позволяя Мадонне наполнить комнату слащавой мелодией «Dear Jessie».

— Музыка для секса? Это пошло, Хейлз, — фыркает Дэниел.

Я шлепаю его и говорю:

— Я не прикасалась к проигрывателю годами.

— Чтобы тебя ни заводило, я в игре, — он дарит мягкий поцелуй, все еще улыбаясь.

— И мы должны вести себя тихо, особенно, потому что мой отец — не твой ярый фанат.

— Разве? А я-то думал мы возьмем по бутылке пива, после того как я закончу оберегать его дочь…

Наши тихие хихиканья прекращаются, как только он скользит рукой в мои волосы, хватая затылок. Забыв про нежность, притягивает меня к себе. Наши нижние части тела прижимаются крепче. Угольки, тлеющие во мне с момента его последнего прикосновения, загораются быстрее, чем я могла себе представить, заставляя мое тело медленно закипать внутри.

— Я должен сказать тебе кое-что, Хейлз, до того как мы… — он замирает. Я даже не могу анализировать его тон, пока мозг затуманен желанием. Я просто притягиваю его ближе с неконтролируемым желанием.

— Хейлз…

— Не сейчас… позже… — молю я и бесстыдно трусь об него. В мгновение ока мы снова поглощаем друг друга…

— Бритье — это забота, детка, — низкое фырканье раздается с края кровати, и Дэниел дергает небольшой пучок светлых волос у меня между ног, и адресует озорную улыбку.

Возбужденная, с рваным дыханием я прищуриваюсь на него и ворчу:

— Серьезно, сейчас подходящее время для шуток?

Он снова ухмыляется, но как только его умелый рот продолжает свое мастерство над моим пульсирующим кусочком плоти, все остальное забывается. Он занимается своим делом тщательно, медленно доставляя мне удовольствие. Моя голова падает на подушку, когда тело самовольно поднимается, прижимаясь к нему в его темпе. Когда его имя слетает с моих губ, Дэниел притягивает меня, заставляя оседлать. Его рука на моей спине поощряет сильнее тереться, пока он движется во мне.

Я смотрю в его пылающие глаза, его лицо передо мной, разгоряченное от желания и усердия. Наши рты рядом, пока мы синхронно движемся. Дэниел усиливает хватку на моей талии и прижимает плотно к себе, чтобы прочувствовать нашу связь. Я прижимаюсь щекой под его подбородком. Смесь аромата секса с его собственным, опьяняют меня. Он заглушает своим ртом рвущиеся из меня стоны, прижимаясь ко мне, пока я не распадаюсь, мощно взрываясь. Дэниел зарывается в мою шею, и с последним толчком подавляет свой рык, уткнувшись ртом в нее. Я готова расплакаться от чувства освобождения от нужды и желания. Я готова расплакаться от того, насколько сильно мне нужен этот мужчина.

* * *

Когда мы спускаемся, становится очевидно, что мама провела с отцом беседу, и удостоверилась, что он не продолжит издевательство над-парнем-Хейли. Перед отъездом в аэропорт, мы присоединяемся к ним на кухне за легким ужином. Разговор немного менее враждебный, больше напоминающий «холодную войну».

Когда отец провожает нас до двери, Дэниел поворачивается к нему.

— Сэр, я намерен позаботиться о ней, — говорит он низким властным голосом, его рука подтверждает слова, крепко прижимая меня за талию. Я внутренне ухмыляюсь. Заявление Ди звучит как фраза старого фильма. Затем он коснется своей шляпы и кивнет. Добавьте хриплую манеру речи и заверните.

— Рад слышать это, — отвечает мой отец в той же мужественной суровой манере. Когда отец хлопает Дэниела по плечу и благодарит за информацию о Стивене, моя ухмылка превращается в полноценную сердечную улыбку.

Я крепко обнимаю отца и шепчу на ухо:

— Спасибо. Я люблю тебя, пап.

Глава 4: Мое счастье — мой враг?

Когда мы оказываемся на высоте примерно десять тысяч футов, Дэниел разворачивается ко мне. Убирая мои волосы на одну сторону, он нежно держит мое лицо и притягивает ближе к своему. Пристально смотрит какое-то время и целомудренно проводит своими губами по моим. Чуть отклонившись, но достаточно близко, чтобы наше дыхание смешивалось, он осматривает мое лицо пристальным взглядом. Я улыбаюсь, чувствуя, что у него что-то на уме, и он собирается об этом мне рассказать.

— Что такое?

Он отвечает однобокой задумчивой улыбкой.

— Я думаю, ты должна переехать ко мне, когда вернемся домой.

Что, опять? Мы уже вернулись к этому? Разве мы не сошлись секунду назад?

В памяти всплыл наш последний разговор на эту тему. Так же, как и в прошлый раз, мое мнение не изменилось. Слишком быстро, слишком импульсивно. И учитывая наш недавний разрыв, в этот раз у меня не остается ни капли сомнения.

— Мы сошлись две минуты назад. Я на самом деле не думаю, что время подходящее.

Он глубоко вздыхает с явным недовольством и хмурится.

— Это расставание было ошибкой, которая никогда больше не повторится. Я думал, мы выяснили этот момент. Ничего не изменилось.

Я внимательно его рассматриваю. Рот сжат, и на лице можно увидеть беспокойство.

— Мы не можем пройти от ада до рая за считанные секунды и притвориться, что ничего не произошло. Так не получится, — я углубляю взгляд. — Для начала давай разберемся с последствиями ада, и продолжим оттуда.

Его глаза впиваются в мои. Решимость в них накрывает меня.

Я мысленно качаю головой.

— Ничего не изменилось, Хейлз. Я хочу то же самое, что и раньше, — его голос приобретает со-мной-не-поспоришь уверенный тон.

— Как я могу спорить с тобой, если ты даже не пытаешься понять?

— Мы сейчас спорим? О чем, черт возьми?

Серьезно? Он кусает нижнюю губу. Мое внимание тут же смещается к его потрясающему рту, разрушая всю мою решимость. Я делаю глубокий вдох.

— Мы расстались. У нас были проблемы с доверием, — другими словами… у тебя были проблемы с доверием ко мне. — Мы были порознь какое-то время. В какой-то момент ты даже не хотел меня видеть. Припоминаешь? Как ты можешь быть так серьезен? — я почти забыла, как «приятно» спорить с ним.

— О, я более чем серьезен, поверь мне. Я даже перешел бы на следующий уровень, но не хочу напугать тебя до чертиков… Это для тебя еще слишком рано.

— Как ты можешь быть так уверен? — в моем голосе ясно слышится усталость, и я уже очень близка к тому, чтобы сдаться и не спорить с ним, раз уж на то пошло. Он смотрит на меня взглядом, который, как я знаю, предзнаменует коварное решение.

— Я не уверен. Я все еще сомневаюсь.

Мои глаза распахиваются, и я неосознанно кривлюсь. На секунду мне очень обидно. Он наклоняет мой подбородок, оставляет легкий поцелуй на моих губах и шепчет: «шучу», явно забавляясь.

— Как я могу быть настолько уверен? — бормочет он, уставившись на меня сияющим взглядом, с намеком на улыбку. — Ты понимаешь, что влюбился, когда не можешь уснуть, потому что реальность наконец-то оказывается лучше любых снов.

Сначала у меня буквально падает челюсть. Затем я пораженно осматриваю его. Наконец, я прикусываю растянутые в улыбке губы.

— Кто ты, и что ты сделал с моим Дэниелом?

Он фыркает и радостно на меня смотрит.

Я уже слышала эти слова, только не помню где. Я бы не причислила его к фанатам Николаса Спаркса.

— Доктор Сьюз (Прим. пер.: Американский детский писатель и мультипликатор), — строго отвечает он на немой вопрос.

Я не могу не рассмеяться. Это больше подходит!

— Серьезно, детка, — он берет мою руку и потирает костяшки пальцев, весь юмор испарился. — Если бы тебя создавали по моему заказу, они не смогли бы достичь такого уровня совместимости. Такое ощущение, что я сделал что-то настолько чертовски замечательное в своей прошлой жизни, что был награжден тобой. Так что да, еще как, я чертовски уверен.

Мои внутренности превратились в кашу. Я прижалась к нему в коротком, но многозначительном поцелуе, и положила голову ему на плечо, полностью соглашаясь.

— Мой Дэниел, — бормочет он. Я недоуменно поднимаю голову, чтобы взглянуть на него.

Его взгляд опустился к моему и, по-детски ухмыляясь, он говорит:

— Рад, что я снова твой Дэниел.

Я мягко улыбаюсь. Я тоже рада.

— Знаешь, что? — возвращаюсь я к теме, от которой мы отклонились. — Давай начнем с ключа и полки в шкафу, как в тот раз, и продолжим оттуда.

Дэниел опускает взгляд, оценивая мое предложение.

— Пока что, — говорит он с явным недовольством, подчеркивая свое нежелание вздохом.

— О Боже, спасибо вам, сэр. Вы так добры ко мне, — я ухмыляюсь ему и закатываю глаза. Он игриво хмурится, и растягивает губы в подобии улыбки. Мы обнимаемся так крепко, как можем, и наслаждаемся комфортным молчанием, утонув каждый в своих мыслях.

Когда выключается табло «пристегните ремни», мы выпиваем по бокалу вина. Я наслаждаюсь видом Дэниела, когда он смотрит в окно, и думаю, как мне повезло, что он рядом со мной, снова меня любит.

Но в той же мере, к моему почти необоснованному восторгу, чувство самосохранения поднимает голову. Меня нервирует то, что вполне возможно, меня ждет разбитое сердце, настолько сильно, что не уверена, смогу ли я это пережить. С ним я не один раз, а много, проходила через никогда. Я знаю, что должна следовать за головой в этот раз, а не за сердцем.

Дэниел дарит мне мягкую улыбку и гладит мою щеку тыльной стороной ладони. Его взгляд становится озадаченным, пока изучает меня. Я стараюсь развеять его беспокойство коротким подмигиванием и качанием головы.

— Все хорошо? — прощупывает он с сомнением, и я киваю. На взводе и неуверенная — подойдет больше.

Я улыбаюсь и целую его уголок рта, он смотрит на меня еще раз, дабы оценить мое настроение, и отворачивается к ноутбуку.

Уставившись на экран в кресле напротив, я слушаю плэйлист на айподе Дэниела. Одна песня привлекла мое внимание, и я слушаю ее вновь.

— Они хороши, — говорю я Дэниелу и показываю пальцем название группы на экране. Он кивает и целует меня в висок.

Одна фраза продолжает крутиться в моей голове снова и снова, даже после окончания песни. «Мое счастье — также мой враг». Я смотрю на прекрасный профиль Дэниела и задаюсь вопросом, является ли мое собственное счастье в действительности моим врагом.

Глава 5: Сообщения

Я просыпаюсь в огромной пустой кровати. Мне требуется несколько ленивых секунд, чтобы прийти в себя, пока не замечаю знакомую обстановку спальни Дэниела. На подушке рядом лежит записка с неровными каракулями. Я улыбаюсь хаотичному почерку, он так подходит своему обладателю.

«Обожаю просыпаться рядом с тобой… снова. Пришлось рано уйти, увидимся вечером. Ди.»

Прочитав записку, осматриваюсь. В моем сердце нет ни капли сомнения, что здесь мне самое место, в этом доме, в этой кровати, особенно в его кровати. Я улыбаюсь и уютно устраиваюсь под легким одеялом, вдыхая запах Дэниела. Как ни пытаюсь, не могу вспомнить ничего с того момента, как мы сели в его Вейрон в аэропорту. Он, наверно, занес меня в дом и уложил в кровать, в ином случае, не знаю, как сюда попала. Единственное, что помню, это какой вымотанной я себя чувствовала с тех пор, как начался этот ад. Я заглядываю под одеяло. На мне одна из футболок Дэниела, это заставляет меня улыбнуться. Это утро могло быть еще лучше, если бы хозяин этой футболки был здесь, рядом со мной, на мне.

Проверив время, понимаю, что всего лишь половина восьмого, и значит, что у меня куча времени, чтобы не торопясь, собраться на работу. На стойке для завтрака я замечаю свою сумку и роюсь в ней в поисках телефона. Рядом с сумкой лежит еще одна записка от Дэниела и ключи от машины на ней.

«Возьми машину»

Так точно, сэр. Вот ведь, командует даже через записки. Ключи заставляют меня скривиться. Это ключи от его машины, той, что я вернула ему, когда приезжала высказать все, что думаю, во время последнего прощания. По мне пробегает дрожь при болезненном воспоминании, и я прогоняю его прочь. Не собираюсь зацикливаться на этом.

Пока жду, когда большая стальная кофе-машина приготовит мою основную утреннюю дозу кофеина, набираю номер Таши. Хотя мы не виделись всего пару дней, я уже соскучилась по ней.

Разговор с Ташей утром так же мне жизненно необходим, как и первый кофе дня. Обычно эти разговоры проходят в нашей «королевской» столовой, так же известной, как яркая оранжевая стойка для завтрака, с трудом вмещающая нас двоих. Я улыбаюсь при мысли о том, что даже рано утром Таша выглядит изящно с ее шелковистыми черными волосами, сияющими зелеными глазами, и этой раздражающей чересчур прямой монументальной осанкой. При воспоминании о нашей последней встрече, я хмурюсь.

Она пришла домой с работы и нашла меня в разгаре нервного срыва, рыдающей после того, как сказала Дэниелу уйти, отказавшись от его попытки примирения. В тот момент казалось, что уже слишком поздно. Мне было очень больно от ужасного чувства, что единственный человек, которого я любила, бросил меня так быстро. Я не могла вернуться к нему в то время, и честно, до сих пор ощущаю смесь сомнения и чувства незащищенности.

— Я тебя не разбудила? Занята? — мои губы растягиваются от практически хрюканья Таши, раздавшегося в ответ.

— Да, занята. У меня только что был жаркий примирительный секс с Райаном Гослингом, и я решила, что единственное, чего мне хотелось, это ответить на твой звонок, — она пыхтит, а затем щебечет: — Доброе утро! И с возвращением, мисси!

— Доброе утро. И что за раздражающе веселый голос с утра пораньше?

— Рада слышать твой голос, Хейлз, рада слышать твой голос, — отвечает она пренебрежительно, с явным сарказмом, заставляя меня хихикать.

— Да-да, а на самом деле?

Она тихо смеется.

— Позже. Для начала, как ты?

— Ну, как понимаю, ты знаешь про Стивена.

— Ага, говорила с мистером Граммофоном вчера.

Я фыркаю над таким подходящим прозвищем для Яна.

— Еще мне сказали, что ты в очень одаренных руках мистера Психа.

Я улыбаюсь про себя.

— Счастлива, мисси?

— Да, Таша. Больше, чем могла бы надеяться.

— Я увижу твою королевскую задницу в ближайшее время? Или вообще? Ведь теперь у тебя снова есть секс.

— Ну, не сегодня, — мы фыркаем в унисон, прекрасно понимая, что в ближайшие дни мне будет трудно оторваться от Дэниела. Мы только что сошлись, впереди много чего еще нужно наверстать.

— А сейчас ты поделишься причиной своего отвратительно «солнечного» настроения?

— Я кое-кого встретила, — практически напевает она.

— Ох, серьезно? Я надеюсь не с работы… — бормочу я, ссылаясь на небольшую запрещенную интрижку с Ташиным боссом-ботаником. Момент слабости с ее стороны, чего я никак понять не могу.

— Да ты шутница. Ха-ха? Хохочу до упада. Слушай, Хейлз, у меня реально нет сейчас времени, прости. Что насчет ланча? Я могла бы заглянуть, скажем, около полудня?

— Ты не можешь оставить все вот так, не договорив, Зануда, — выпрашиваю я.

— Умный и чертовски сексуальный, — говорит она. Я ясно слышу страсть, окружившую ее слова.

— Окей, я напишу тебе, когда доберусь до работы, и сообщу, как пойдет день.

— Отлично, будь на связи, — хихикает она. — Люблю тебя.

— Договорились. И я тебя.

Повесив трубку, понимаю, насколько сильно я по ней скучаю, и начинаю собираться на работу.

Я проверяю часы в миллионный раз. Минутная стрелка будто приклеена к тому самому месту, где она была последние пару раз, когда я проверяла. Я практически не спала прошлой ночью. Наш ночной рейс приземлился за полночь.

Оглядываюсь в поисках какого-нибудь отвлечения, которое поможет мне не заснуть. Это будет настоящим позором, ведь я сижу в первых рядах во время квартального отчета компании, когда генеральный директор произносит речь, а мое место находится прямо перед ним.

Вздрагиваю, почувствовав вибрацию в заднем кармане, и когда проверяю телефон, вижу, что Дэниел пытается мне позвонить.

Неохотно я сбрасываю и продолжаю отчаянный поиск отвлечения, пока мои глаза не натыкаются на стол с закусками в другом конце помещения.

Боооооже, кофе… Благословенный обжаренный напиток был бы абсолютным спасением прямо сейчас, но я не могу просто встать и пойти туда, пока глава компании произносит свой монолог, похлопывая себя по плечу, своего рода, в трансе. Мой телефон, прижатый к бедру ладонью, вибрирует и мерцает сквозь пальцы, извещая о входящем сообщении.

Открыв сообщение, я не могу сдержать смеха, вырвавшегося изо рта, и пытаюсь замаскировать его под кашель. Несколько голов впереди меня поворачиваются в мою сторону, и я невинно пожимаю плечами в качестве извинения. С нетерпением возвращаюсь к телефону и увеличиваю изображение быстрым постукиванием, чтобы поближе разглядеть сексуальную губу Дэниела со шрамом. Я отвечаю ему, улыбаясь так сильно, что мое лицо может расколоться пополам.

Я:???

Дэниел: Это промо, детка, к сегодняшней премьере с участием твоего рта и моего.

Одно смс-сообщение, и все мои нервы встают по стойке смирно.

Я: Я выставлю палатку у въезда Seacliff, чтобы получить билет (Прим.: район, где проживает Дэниел, далее Сиклиф).

Дэниел: Не волнуйся, у тебя место в центре кровати…

Не успела даже глазом моргнуть, как пришло следующее:

Дэниел: Жду ответную услугу!

Моя внутренняя улыбка расцветает, и я осматриваюсь вокруг. Люди, как мне кажется, увлечены речью. Может, и мне стоит попробовать послушать. Но прежде, чем вернуться к делам, осторожно проверяю, не смотрит ли кто на меня.

Включаю камеру и незаметно сую телефон под свою свободную кофточку, делая снимок. Я довольна, что надела красный лифчик сегодня. Молюсь любому из всемогущих богов, чтобы вспышка, мигнувшая сквозь ткань, была видна мне и только мне.

Господи, что люди могут об этом подумать!

Доставая телефон тем же небрежным движением, я удовлетворенно проверяю результат.

Я: Возвращаю…

Дэниел: Комната полна людей, а я сижу и улыбаюсь сам себе. Ты заставляешь меня ценить технологии больше, чем когда-либо.

И здесь, я полностью просыпаюсь.

Глава 6: Рассмотрение предложения

— Вы, ребята, все выяснили? — спрашивает Таша, помешивая свой мисо-суп, выловив 2 кусочка тофу ложкой, проверяя результат и поднося ко рту.

Я внимательно на нее смотрю, прежде чем ответить, и улыбаюсь. Она умудряется превратить процесс поедания супа в величественное действо.

— Что? — она зондирует меня своими зелеными глазами, ее черные волосы собраны в тугой пучок, челка до середины лба идеально лежит над безупречно выщипанными бровями.

— Ничего, просто ты, Таша, — я улыбаюсь и машу палочками для еды.

Она улыбается в ответ и пренебрежительно закатывает глаза.

— Так что? Или вы были заняты сексом?

— Вообще-то, да, — говорю я задумчиво. Ее глаза требовательно смотрят на меня. — К моему удивлению, он признал, что был не прав, поспешив с выводами, и что должен был доверять мне с самого начала.

— Неужели? Это замечательно, — она улыбается мне. — И необычно…

— А затем он сказал мне, что мы должны съехаться.

Таша выгибает бровь, разглаживая замшевую карамельную юбку на стройном бедре.

— Он также упомянул что-то о том, что хочет перевести отношения на новый уровень.

Таша распахивает глаза и кладет ложку в белую керамическую чашу, едва не забрызгав свою белую водолазку с коротким рукавом.

— Я так и знала, — бормочет она под нос. — Я говорила, что он не играет.

Она это знала…

— Значит, ты скоро получишь обручальное кольцо?

— Что? О, нет, даже не думай, — зыркаю я на нее.

Вот это та мысль, о которой я старалась не думать даже случайно.

— Ну, а на что это для тебя похоже, умница? — она усмехается и пробует еще одну ложку своего дымящегося супа.

Минуту я думаю над ее предположением и качаю головой. НИ-ЗА-ЧТО. Мне надо сменить тему, эта — слишком нервная, чтобы думать о ней.

— Ни за что. Я не думаю, что он так сделает. Даже для него это слишком быстро и неразумно. Может быть, это его способ поиздеваться надо мной. Ему нравится меня смущать, — я выгибаю рот в полуулыбке. — Но, если под безумным случаем он подразумевает это, я убегу быстрее, чем… — Таша драматически вздыхает и открывает рот, чтобы заговорить. Я отмахиваюсь от нее, подняв руку и качая головой. Смотрю ей прямо в глаза. — Ты серьезно веришь, что начинается обязательство на всю жизнь, основанное только на нескольких месяцах знакомства…, нескольких месяцев… — теперь моя очередь вздыхать.

— Любви и потрясающего секса, — заканчивает она с дразнящей улыбкой.

— Нет, Таш, любви и проблем. В основном, — наши улыбки одинаково исчезают. Ее ответ — задумчивый кивок. — В любом случае…

— О, Хейлз, избавь меня от своей «я-никогда-не-выйду-замуж» речи. Я могу повторить эту чушь во сне, — мы обмениваемся веселыми взглядами.

— Ну ладно, мисси, хватит обо мне. Так кто твой загадочный парень? — я смотрю на нее, пережевывая свой ролл с лососем и яичным рулетом. Ее поведение меняется, даже плечи опадают c влюбленным выдохом. По эмоциям, пробегающим по ее лицу, можно сказать, что в этот раз все серьезно. — Давай я помогу, — фыркаю от ее не-похоже-на-Ташу неуверенности. — Возраст, работа, внешний вид, как и где познакомились. Для начала введение, мисси.

Она улыбается, ее глаза до смешного мечтательны.

Это было быстро. Как долго она его знает, три с половиной минуты? Кто бы говорил, Хейлз…

— Поехали, — она уверенно выпрямляется, возвращаясь к своей фирменной позе. — Ему около тридцати пяти. Голубые глаза, черные волосы, высокий и стройный. Слишком горячий, для его же блага, — ее улыбка настолько похотлива, что могу представить ее, облизывающей губы, как сытая кошка. Маленькое «мяу», закончило бы картину. Я оживленно наблюдаю за ней. — Он занимается пиаром. У него свое собственное агентство, — подумав, она добавляет: — мы встретились в небольшом вегетарианском заведении рядом с нашим домом, кстати, оно, на самом деле, хорошее.

— Правда? Оно не выглядит привлекательно, — лениво добавляю я.

Она мычит в подтверждение.

— Мы можем сходить туда, когда ты решишь вернуться домой.

Мы обмениваемся быстрыми веселыми взглядами, а потом она продолжает:

— Он смотрел на меня очень долго, а когда, наконец, подошел, сказал, что не может оторвать от меня глаз.

— Оу, нет! Серьезно?

Мда…

— Хейлз, несмотря на то, как плохо это звучит, ему как-то удалось сделать это честно и очаровательно. Затем он попросил меня быть к нему снисходительнее, когда спросил, встречаюсь ли я с кем-нибудь.

Она хихикает и на ее лице появляется глупейшая улыбка. Я улыбаюсь, ожидая продолжения, и наслаждаюсь ее влюбленным по уши девчачьим настроением.

— Он был таким привлекательным, искренним и зрелым, — она делает глоток своего напитка и продолжает. — Мы встречались каждый вечер после этого.

— Вау, звучит очень обещающе и так… хмм, не похоже на тебя.

— Да, я знаю, — говорит она. — Мне не нужно с ним притворяться. Как я и говорила, он такой уравновешенный и зрелый. Не побоюсь выглядеть наивной, но он точно относится к разряду «что видишь, то и получаешь, без всякой фигни». Абсолютно.

— Что ж, это все меняет.

Мы понимающе киваем друг другу, думая обо всех ужасах, которые мы повидали, когда дело касалось придурков.

— Ты рассмотришь предложение Дэниела переехать к нему?

В одно мгновение я поставлена в тупик, и отвлечена внезапной сменой темы. Мои глаза поднимаются от тарелки к лицу Таши.

— Ты думаешь, я должна? Я достаточно уверена, что нет, — говорю я, окрашивая каждый слог уверенностью.

— Почему нет? Не пойми меня неправильно, последнее, чего я хочу, чтоб ты съехала, Хейлз.

— Я знаю, — убеждаю я ее. — Просто это очень быстро, — добавляю я определенно. — Может, дело в том, что я до сих пор не верю нам. Да, я полностью и безнадежно по уши влюблена в Дэниела. Но уверенности нет. Я все еще не чувствую себя в безопасности, думая о будущем с ним. Хотелось бы мне просто отпустить все это и жить так, как чувствую. Но будь я проклята, если снова позволю причинить себе такую боль.

Она пристально меня изучает с ложкой около рта, глаза бегают по моему лицу.

— Невзирая на то, что я сильно люблю его, мое чувство самосохранения сейчас на самом высоком уровне.

— И ты также собираешься отвергнуть грядущее предложение выйти за него? — поддразнивает она, улыбаясь мне.

— О, да ладно. Даже не думай шутить об этом. Это пугает меня до чертиков даже в форме шутки, — говорю я. — Притормози свои идиотские фантазии. Поверь мне, никто не собирается вставать на одно колено.

— Может быть — ты. На два, — она игриво подмигивает.

— Таш!

— Ладно, ладно, — она начинает хохотать, и я присоединяюсь к ней.

— Так, когда ты думаешь, я увижу твое уродливое лицо дома? — спрашивает она перед тем, как обнять меня на прощание.

— Я думаю завтра после работы.

Наверно.

Вечером после ухода с работы, но до того, как направиться к Дэниелу, я решаю купить ему маленький подарок-сюрприз.

Остановившись около любимого магазина нижнего белья, я покупаю красный кружевной атласный комплект и подходящий к ним пояс с подвязками.

Идеальная комбинация для обещанной мне сегодня премьеры.

Глава 7: Признание девушки по вызову

Я ставлю розовую сумку с черным бантом, в которой лежит мое новое приобретение, на туалетный столик, и включаю душ, оставляя литься горячую воду на прозрачную стеклянную дверь перед тем, как зайти туда. Приняв душ, я уже заканчиваю тщательное нанесение лосьона с ароматом корицы, как из соседней комнаты раздается звонок моего телефона. Он замолкает до того, как я успеваю вытереть излишки лосьона с рук полотенцем. Так как я уже пропустила звонок, решаю не суетиться и включаю свой айпод в док-станцию в комнате Дэниела. Хриплый голос Леонарда наполнят комнату. Мистер Коэн (Прим. пер., Леонард Коэн — канадский поэт, писатель, певец и автор песен) всегда настраивает меня на нужный лад. Не то чтобы мне нужна была помощь с этим, когда Ди озабочен.

Я продолжаю подготовку, одевая тонкое нижнее белье, и улыбаюсь при мысли, как будет благодарен Дэниел за такой подарок. И как приятно будет принять его «благодарность».

Для завершения образа я одеваю босоножки, и наношу макияж в стиле смоки-айз, добавляя последний штрих кроваво-красной губной помадой. Получилось достаточно эротично. Определенно, не похоже на мой обычный естественный облик. Хоть это и до абсурда бесполезно, я чувствую себя красивой и сексуальной, и лишь слегка развратной.

Увлекшись своим планом, я вспомнила, что не проверила, кто мне звонил. Я взяла телефон и увидела надпись на экране: «пропущенный вызов — Дэниел».

— Хейлз, — нервно отвечает он. О, его настроение сильно отличается от моего.

— Ты звонил, — мило отвечаю я с улыбкой на губах, довольная своим планом.

— Детка, я застрял на работе. В ближайшее время дома не появлюсь, — я слышу, как он печатает и разочарованно вздыхает. Мое сердце тут же пропускает удар.

— Никаких представлений о том, когда освободишься? — пробую я.

— Самое меньшее, через три-четыре часа. Но не уверен, — в его голосе слышны усталость и раздражение.

Я проверяю часы, почти восемь. Пытаясь не усугубить его раздражение, я тихо говорю:

— Я подожду тебя здесь.

— Черт, — взрывается он. — У меня были настолько другие планы на сегодняшний вечер, — его голос низкий, чистый и полный утраченных возможностей.

— Эй, не переживай, Ди. Я буду греть для тебя твою постель, — говорю я, стараясь звучать весело и соблазнительно, дабы успокоить его.

— Нашу постель, — поправляет он протяжно.

Как скажешь. В этот раз я не буду спорить о правильности.

— Увидимся позже, детка. Тебе не обязательно меня ждать.

И он отключился. Когда я отложила телефон, в моей голове возник неожиданный план.

Взбудораженная адреналином от моей безрассудной идеи, я ищу плащ, чтобы прикрыть свой чересчур эротический для публики наряд. Так как я нахожусь у Дэниела, у меня ограниченный выбор одежды. Мой теплый плащ отлично бы подошел сюда, думаю я разочарованно.

Я останавливаюсь на сером вязаном джемпере с запахом, длиной почти до колен, с поясом на талии. Данный выбор заставляет выгнуть бровь, учитывая не настолько прохладную погоду снаружи, но, хэй, я не собираюсь быть в нем слишком долго.

Заводясь до состояния «сучки» на полную мощность, я весело пою во весь голос, пока веду машину по спокойным вечерним улицам. Остановившись на светофоре, я посылаю широкую улыбку пожилой паре, наблюдающих за тем, как я пою и качаюсь, как какой-то лунатик, за окном их автомобиля. Дедуля за рулем подмигивает мне, я хихикаю от чистого сердца, посылая ему воздушный поцелуй в ответ, и нажимаю на газ, когда сигнал светофора меняется.

Тучный вечерний охранник, временно сидящий на ресепшене в Stark Software, «сдувает мои паруса», когда упорно настаивает, в довольно непоколебимом тоне, что не пропустит меня на этаж руководства. Только с разрешения мистера Старка. Он осматривает меня с головы до подошв моих босоножек. Я переживаю, что он может сделать правильные выводы, учитывая то, что мой вид очень далек от скромного.

— Послушайте, — я дарю ему самую сладкую улыбку, полную решимости. — Я девушка Дэниела, хм, мистера Старка. Я хотела сделать ему сюрприз. Может, вы сделаете мне небольшую поблажку?

— Мадам, — говорит он, а его раздражающие скрытые смешки действуют мне на нервы. — Я не могу никого впустить без пропуска или разрешения. Девушка, сестра, кем бы вы сегодня ни были, — эта последняя часть сказана с явным презрением. Козел. Дерзкая куча мышц.

То, как он говорит: «девушка» заставляет меня думать, что он, скорее всего, добавляет воздушные кавычки, произнося это. Я чувствую, как мое лицо начинает гореть.

— Тогда позвоните ему и скажите, что Хейли здесь.

У меня появляется желание убрать этот высокомерный взгляд и нахальную ухмылку с его лица пощечиной. Как и ожидалось, Дэниел сразу дает разрешение. Я постукиваю по подбородку пальцем, кошусь на парня и важно направляюсь к лифтам.

— Второй этаж, офис… — до того, как он успевает договорить, не оборачиваясь, я выкрикиваю: «я знаю», с трудом сдерживаясь, чтобы не показать ему средний палец.

Так как о моем появлении уже объявили, я не утруждаю себя стуком, я просто распахиваю слегка приоткрытую дверь офиса Дэниела. И тут, я сожалею не только о содеянном, но и обо всей идее. Внезапно мой мастерский план не кажется таким умным.

В комнате, полной людей, уставившихся на меня, Дэниел, немного сконфуженно, спрашивает:

— Хейлз?

Я выдыхаю весь воздух из легких и робко улыбаюсь, пытаясь опустить джемпер ниже, насколько возможно, чтобы прикрыться. Прекрасно понимая, что мое лицо сейчас пылает красным, и не только из-за моего зимнего наряда, я осматриваю комнату. И замечаю Ташу, разглядывающую меня, отчаянно кусающую губы, явно пытаясь подавить улыбку.

Я мысленно молюсь любой высшей силе, дежурившей сегодня, и обещаю сделать все, что потребуется, включая никогда не заходить в Старбакс, чтобы Таша была единственной, кто догадался о моих намерениях.

Дэниел отталкивается от стола и подходит ко мне. К моему стыду, все глаза в помещении следуют за ним. Подойдя ко мне, он выгибает брови.

— Все хорошо? — его глаза подозрительно изучают несвойственный мне наряд и слегка избыточный макияж.

— Да, — слабо пищу я и заметно глотаю, учитывая десять пар глаз, наблюдающих за нами. — Я просто проходила мимо и решила сказать «привет» перед тем, как идти веселиться, — бесстыдно вру я, произнося последнюю часть намеренно громче, пытаясь дать публике хоть какое-то объяснение моего девочка-по-вызову вида.

Классно, Хейлз, классно… заслуживает бурных оваций.

Взгляд Дэниела становится еще более озадаченным. Ближе к раздраженному — будет лучшим определением выражению его лица.

Я прикусываю губу в немом проклятии. Не такой сценарий я предвидела.

Палец вверх за созданную тобой катастрофищу, Хейли.

— Ты можешь подождать пару минут? — он наклоняет голову, все еще подозрительно смотря на меня, только сейчас его подбородок напряжен. — Ты можешь сесть на мое место, — он указывает подбородком в сторону своего стола. — Давай, я возьму твой джемпер, — говорит он.

— Нет, — я перехватываю его руку. В ответ его взгляд заостряется под нахмуренными бровями. Я вытягиваюсь, чтобы достать до его уха и шепчу: — Под ним почти ничего нет.

Казалось, Дэниел отключился на несколько напряженных секунд, пока мои слова оседали в его голове. Он быстро трясет головой, выбираясь из временного помутнения. Не отводя глаз от меня, он берет мою руку и ведет к своему креслу, его взгляд жесткий, на лице никаких эмоций. Я не могла быть более благодарной, будучи скрытой за большим экраном. Ерзаю на стуле, оттягивая джемпер.

Мой телефон вибрирует в кармане. Я достаю его и вижу сообщение от Таши.

Таша: Попробуй еще, идиотка, твой пояс с подвязками все еще видно!

Инстинктивно я делаю, как мне сказали, и мое лицо виновато краснеет. Таша лыбится мне слишком весело. Я качаю ей головой, мой взгляд немного враждебный, хотя, и все еще слегка самоуверенный. Ее улыбка превращается в ухмылку.

Дэниел прислонился спиной к противоположной стороне стола лицом к комнате, опираясь правой рукой о поверхность. Я завороженно смотрю на его длинные пальцы и это широкое мужское запястье. Есть что-то в руках Ди, что заставляет меня думать о грехе. Или о том, как он может согрешить этими руками. Я делаю глубокий вдох, пытаясь отбросить искры желания.

— Ты выглядишь уставшим. Может, тебе нужен перерыв, Роб? Потому что я могу это организовать, — холодный голос Дэниела вернул мое внимание к группе людей. Роб бледнеет, нервно кашляет и пытается выпрямиться.

— Итак, народ, в завершение… — говорит Дэниел в своей властной манере. На секунду, будто размышляя о чем-то, он поворачивает голову в мою сторону. Наши взгляды тут же сцепляются, и я не могу не заметить намек на беспокойство в нем. Он отворачивается и продолжает, — …давайте придерживаться плана Криса. Встретимся здесь через час. Роб, твои ребята пусть пытаются перезапустить цикл, и будем надеяться, что сбоя не будет. Базу рассмотрим позже, — он засовывает руку в задний карман джинс. — Крис, — говорит Дэниел, достает бумажник и дает названному человеку одну из черных карточек, — вот, закажи еды на всех.

Я улыбаюсь от этого продуманного жеста. Кажется, всем вокруг понравилась эта идея.

— И перед тем, как вернуться к работе, не забывайте про креативность. Вы знаете, как говорят: «Думай без правил, думай по правилам, думай о простом, думай о сложном».

Он цитирует доктора Сьюза своим подчиненным, и на моих губах появляется улыбка от чистого сердца, и мне приходится сдерживаться, чтобы не наброситься на него и не поцеловать перед всеми (прим.: Dr. Seuss— американский детский писатель, автор сказок «Хортон», «Гринч — похититель Рождества» и др.).

— Разбейте на числа, — говорит он потом. — Это позволяет увидеть полную картину. А теперь за дело, народ, — он хлопает по столу и поворачивается ко мне, пока остальные выходят из комнаты небольшими группами. Таша посылает мне широкую улыбку, демонстрирующую все ее белые зубы, верхние и нижние, и следует за бывшим любовником-боссом.

Дэниел обходит стол и останавливается рядом со мной и прислоняясь к столу. Он скрещивает руки на груди, тяжелый взгляд фиксируется на мне.

— Значит, идешь куда-то сегодня? — спрашивает он жестким голосом. — Куда, например? — хотя я хорошо знаю, о чем он говорит, я инстинктивно опускаю глаза на свой наряд.

Край джемпера едва скрывает верхнюю часть бедер, заканчиваясь меньше, чем в дюйме под спрятанным поясом для чулок. Вернувшись взглядом к нему, я замечаю, как его глаза обжигают каждую часть моего тела.

— С кем? — резко спрашивает он. Я делаю глубокий вдох.

Кажется, белый жгучий собственнический инстинкт застилает его разум. Его обычная способность увидеть, что, обернуто бантиком прямо перед ним, готовое наброситься на его сексуальное тело, полностью пропала.

— На самом деле, я никуда не собираюсь, — мой голос получается тихим и хриплым. Его брови исчезают под темными прядями.

— Нет? Что происходит, Хейли? — в его тоне очевидны волны нетерпения и раздражения.

Значит, я сейчас Хейли?

— Нет, — тонкая односторонняя улыбка формируется на моих губах. Я беру его руку и прижимаю к своей ноге, направляя его пальцы так, что они отодвигают край джемпера и открывают красное кружевное кольцо тонкой ткани, обхватывающее мое бедро. Перевожу свой взгляд на его глаза. — Я пришла сюда, чтобы сделать тебе сюрприз.

Он не сводит взгляда с тонкого красного материала, все еще опираясь о стол. Взгляд темнеет, а складка между бровями становится глубже. Адамово яблоко медленно опускается и поднимается.

Я встаю и медленно целую его губы, потом так же медленно иду к двери. Дэниел идет за мной, сконцентрировавшись, его рот слегка приоткрыт. Дойдя до двери, я захлопываю ее и поворачиваюсь. Его глаза впиваются в меня, и он наклоняет голову набок. Я облизываю губы, все еще стоя у двери.

Не разрывая зрительного контакта, начинаю развязывать пояс, распахиваю джемпер и даю ему упасть на пол. Вздох Дэниела слышен по всему помещению, когда он, замерев, смотрит на меня. Его глаза становятся цвета расплавленного золота. Медленно иду к нему, покачивая бедрами, как кошка. Дэниел восхищенно смотрит на меня. Несмотря на расстояние между нами, слышу, как он глотает.

Останавливаюсь между его расставленных ног и немного выше, касаясь его своим телом, пока тянусь поцеловать его открытые губы. Я слышу глухой стук его сердца напротив своей почти голой кожи. Его рука гладит мой прикрытый кружевом зад.

— Хейлз, детка, — выдыхает Дэниел мне в рот, продвигая пальцы под тонкий материал маленькими легкими толчками.

Я снова Хейлз… и детка.

— Шшш, — шепчу я в ответ, кладу руку на его напряженный живот, подавая ему знак оставаться на месте.

Дэниел резко выдыхает, когда я соскальзываю на колени. Его взгляд зачарованно следит за моими движениями. Я смотрю на него из-под ресниц, пока расстегиваю ремень и ширинку. Не отрываясь, он следит за моими действиями, тяжело дыша.

Я стягиваю его джинсы и боксеры, слегка царапая кожу ногтями. При первом прикосновении моего рта к нему, Дэниел закрывает глаза и откидывает голову назад, издавая сдавленный стон. Я начинаю медленно, легкими длинными посасываниями, постепенно ускоряя темп, сжимая руку у основания. Он кладет руку на стол, чтобы опереться.

— Боже, Хейлз, — выдает он. Его глаза широко раскрываются и остаются на мне, опаляя. — Детка, — хрипит он, пытаясь поднять меня. На секунду я останавливаюсь.

Я качаю головой, одними губами произношу «ты» и охотно продолжаю, смотря на него из-под ресниц. Его рука перемещается с моего плеча на голову. Пальцы путаются в моих волосах, когда он тянет за них и начинает толкать мою голову в мягком ритме. Я завожусь от того, что доставляю ему удовольствие, от его тихого чувственного рычания, поднимающегося в горле, и полного подчинения моему, полного удовольствия штурму.

Я хватаю его запястья и толкаю его навстречу мне. Он бормочет мое имя. На его последнем стоне я беру его глубже. Дрожь, проходящая сквозь него, передается мне, и это почти разрушает меня.

После короткого момента наслаждения в своем экстазе, он падает на пол, копируя мою преклоненную позу. Он берет мою голову и жадно набрасывается на мой рот. Его сердце дико бьется напротив моего. Отклонив голову, он смотрит на меня нежным, вбирающим, почти благоговейным взглядом.

— Ты взрываешь мой мозг, Хейлз, — он обнимает меня так крепко, что я боюсь, мои кости не выдержат.

Когда он, наконец, отпускает меня, я спрашиваю:

— Нам нужно обратиться к учебнику анатомии? Я вполне уверена, что взорвала совсем не твой мозг (Прим. пер., blow mind — взрывать мозг; blowjob — минет), — он смеется и целует мои губы. Пока он качает головой, его улыбка превращается в самодовольную ухмылку.

Принимая во внимание ситуацию, в которой я его застала, разрываю наш контакт и говорю Дэниелу, что мне пора идти, чтобы он мог вернуться к тому, от чего я там его отвлекла. Неохотно он поднимается и заправляет рубашку обратно в джинсы, застегивая ремень. Я отхожу, чтобы поднять джемпер и, встряхнув его, крепко завязываю на талии.

— Как жаль, что я не могу сейчас вернуться с тобой домой, — искренне говорит он. — Пойдем, я провожу тебя, — он берет мою руку и поднимает ко рту ради теплого поцелуя в ладонь. Он качает головой с самой широкой довольной улыбкой.

— О, богиня, — бормочу я, перед тем как мы вышли из офиса. Последствия, наконец, достигли чувствительной части сознания.

— Что такое? — спрашивает Дэниел.

— Это, мм, могу себе представить, что все будут думать, — мои зубы впиваются в губу.

Дэниел освобождает мою губу большим пальцем и зажимает подбородок между пальцами, поднимая голову навстречу себе.

— Черт возьми, мне наплевать на это, детка, — он подмигивает и оставляет щедрый поцелуй на моих губах.

Да, мой возлюбленный, серьезно сдвинутый, я почти с начала наших отношений знала, что беспокойство, стыд, повиновение, социальные навыки и другие не входят в число твоих лучших черт. Он переплетает пальцы с моими, выводя нас из его офиса к лифтам. В уединении лифта он смотрит на меня самым любящим взглядом.

— Это должны были быть ты, и мой рот, — бормочет он, вспоминая обеденную дразнилку.

Я пожимаю плечами.

— Это было чисто мое удовольствие. В другой раз? — я с вызовом возвращаю ему взгляд, и он дарит мне свою многообещающую грешную ухмылку.

Ди, продолжай улыбаться, и я заставлю тебя вернуть услугу прямо здесь, в этом маленьком помещении.

Почти достигнув первого этажа, я рассказываю Дэниелу про инцидент с охранником. Его реакция — беззаботный глубокий смех. Когда мы проходим мимо ресепшена, Дэниел останавливается. Проверив бейдж охранника, он облокачивается на стойку и говорит:

— Натан.

— Да, мистер Старк, — развалившийся на месте Натан выпрыгивает за круглую зону ресепшена, бросая суровый взволнованный взгляд в мою сторону.

Да, сэр…

— Это мисс Грейс, — решительно говорит Дэниел, целуя меня в висок. — Она — моя девушка. Девушка. Не моя сестра или кто-нибудь еще.

Я замечаю маленькие смешливые морщинки в уголках глаз Дэниела. Но он не колеблется, продолжая сверлить уничтожающим взглядом краснеющего объемного парня, который внезапно съеживается.

— В следующий раз просто впусти ее. О ее приходе не надо уведомлять, и ее не нужно проверять. Все ясно? — кивок Дэниела заканчивается намеком на растягивание губ. Охранник немного расслабляется, хотя остается относительно скованным.

Послав ему ухмылку через плечо, я следую за Дэниелом, держащим мою руку, пока мы идем к машине. Перед уходом он снова целует меня, не торопясь, как будто его не ждет целая группа людей. Его влюбленный и удовлетворенный взгляд провожает меня, пока я не уезжаю.

Пока я еду назад, песня «Little Talks» от «Monster and the Man», игравшая на моем телефоне, прерывается жужжанием.

— Да, — отвечаю я, недовольная, что меня побеспокоили.

— Я слышал, ты провернула фортель-Хейли недавно, — выпаливает Ян. Его слова превращаются в неконтролируемый смех.

О, Боже, неужели у этих двоих есть открытый беспроводной канал для слухов?

— Фортель-Хейли? Ян, ты серьезно?

— Красотка, кроме шуток, это ты серьезно? Изображать высококлассную девушку из эскорта перед его подчиненными? Боже, как я это пропустил?

Я расхохоталась от заразительного смеха Яна.

— В следующий раз прояви инициативу и возьми с собой камеру или что-нибудь такое. Теперь мне придется жить с огромнейшим горчайшим чувством потери из-за того, что я не присутствовал при этом.

— Ты такой дурак. А я-то думала, ты на моей стороне, — говорю я сквозь хихиканье. Мой собственный рот предает меня, когда я пытаюсь звучать расстроенной.

— Подожди, красотка, — говорит Ян, и через несколько секунд я слышу другой голос, присоединяющийся к нам.

Серьезно? Парочка незрелых идиотов.

— Таш, у нас на связи звезда сегодняшнего вечера, — я закатываю глаза, но не могу сдержать улыбку. Как я не предвидела это? Бросить такое лакомство этим двум стервятникам… Конечно, они устроят чертов королевский пир.

— О, не кто иная как сомнительная Мадам Фляйс (Прим. пер., Хейди Фляйс — американская писательница, бывшая девушка по вызову и сутенерша). Боже, Хейлз, ну и ловкая же ты, — говорит Таша, едва сдерживая приступы смеха. — Ян, серьезно. Это событие взлетает на первое чертово место в хит-параде ярчайших моментов жизни Хейли.

— С такими друзьями, как вы, ребята… Вы бы сплясали на моем опозоренном трупе, если бы смогли? — их ответом послужили взрывы злобного смеха. Перед глазами возникла картинка злых сестер Золушки.

— Хей, не только девушка по вызову, но еще и похитительница роли. Быть королевой драмы — мое призвание, — дуется Ян чересчур весело.

— Мисси, ты знаешь, как это бывает: когда делаешь что-то хорошо, не можешь сопротивляться похвале… — все трое заливаемся истерическим смехом на долгое время, прежде чем Таша вставляет свои пять копеек: — И твой парень не мог быть более очевидным. Он ходит повсюду с удовлетворенной, насытившейся, только-что-оттраханной улыбкой на лице, и вдобавок, он больше не был саркастичным и не вел себя в своем обычном стиле скрытого психа, как обычно... — я удовлетворенно вздыхаю. Миссия успешно выполнена.

— Отлично, мы посмеялись, ха-ха, детки, а теперь позвольте мне вернуться к музыке, — я отделываюсь от них обоих, все еще немного веселясь.

— Мы любим тебя, — кричат они в унисон. Я качаю головой и фыркаю.

Ярчайшие моменты в жизни Хейли…

Глава 8: Чрезвычайное положение

Я нахожусь в своем собственном пузыре, глубоко погрузившись в работу, когда короткое покашливание Джоша заставляет меня практически подпрыгнуть на месте. Я оборачиваюсь, взволнованная, с бешено бьющимся сердцем.

— Извини, — бормочет он. — Не хотел тебя напугать.

Я качаю головой. Неосознанно положив руку на грудь, спрашиваю:

— Да?

— Ты в порядке? — спрашивает он прежде, чем перейти к делу.

— Да, да, конечно. Я просто заработалась, — указываю на графики на экране. Он кивает, подумав немного.

— Я только что звонил Яну, — говорит он, и мне не нужно слышать продолжение, так как его лицо говорит все, что я хотела услышать. — Он присоединится к нашей поездке на Мальдивы, — он улыбается в ответ на мою радостную лучезарную улыбку.

— Отличные новости, — отвечаю я, сдерживаясь, чтобы не затанцевать. — Дата уже известна?

— Это было следующим пунктом. — в этот раз я терпеливо жду, пока он продолжит. — С двадцать третьего по двадцать шестое июля.

— О, — мой голос не скрывает удивления.

— Какая-то проблема? — спрашивает он, его колгейт-улыбка превращается в напряженную линию.

— Ну, ммм, я так не думаю. Ничего такого важного… Просто у меня день рождения двадцать шестого июля.

Босс, Мальдивы, Ян… Я бы предпочла отпраздновать с Дэниелом.

— Понятно. Значит, придется отпраздновать там, — говорит он быстро, и я отвечаю вынужденной улыбкой. — Отлично. Убедись, что отметишь в календаре, — говорит он, потом наклоняется, указывая на пояснения к графику. — Я бы поменял недели на месяцы. Это лучше покажет всю картину, — он еще раз бегло осматривает экран, хлопает по спинке моего стула и говорит: — Ну, тогда все, — и разворачивается.

Ян знает и все еще мне не звонит? Как так? Проверяю телефон, а там три новых сообщения.

Оставь на беззвучном, и возможно, он будет отправлять уведомления телепатически…

Ян: Святое дерьмо! Великолепные песчаные пляжи, множество «экзотических» напитков и… мы!

Ага, он, определенно, получил новости.

Я улыбаюсь про себя и проверяю следующее непрочитанное сообщение.

Дэниел: Х., сегодня у меня. Ужин в восемь.

А вот и ты, мистер Я-не-спрашиваю-я-говорю. Ты забыл добавить восклицательный знак в этот раз. Теряешь сноровку.

И еще одно сообщение от Яна, примерно полчаса спустя. Ожидая увидеть очередные восклицания о Мальдивах, я удивленно читаю следующее:

Ян Наташе и Хейли: Дамы, экстренное совещание ровно в шесть у вас.

Я возвращаюсь к работе, зная Яна и его истеричные способы раздувать каждую ситуацию до немыслимых границ, когда на самом деле проблемы нет. Я ни грамм не волновалась о его драматичном сообщении.

Следующее сообщение заставило меня расхохотаться.

Таша: У него задержка?

Кажется, Таша была также глубоко «обеспокоена» драматичным сообщением Яна, как и я.

Я: Дизайнерский магазин в центре закрылся?

Таша: Рикки Мартин ушел на пенсию?

Я: В Старбаксе закончилось обезжиренное молоко.

Несколько часов спустя подъезжая к дому, чтобы выяснить, какой хаос грозит человечеству на этот раз, я звоню Дэниелу.

— Хейлз, — как обычно его голос звучит еще более занятым, чем у президента.

— Привет, занят? Перезвонить позже?

— Не для тебя, — он вздыхает, и я улыбаюсь. — Что случилось? — устало спрашивает он.

— Про сегодняшний вечер, — и прежде чем я успеваю вставить еще хоть слог, он меня прерывает:

— Даже не начинай…

— Дэниел, — мой голос быстро становится жестким, раздраженным. — Я просто собиралась сказать, что немного задержусь, вот и все.

Боже. Мои глаза взлетели к потолку. Он издает что-то похожее на вздох капитуляции. Я делаю глубокий вдох в надежде разрядить возрастающее раздражение.

— Возникла кое-какая ситуация с Яном, — добавляю я в качестве оправдания, не понимая, зачем вообще это делаю.

Едкое замечание не заставило себя долго ждать.

— Кто-то сломал ноготь?

— Наверно, что-то в этом роде, — мы фыркаем в унисон, напряжение испаряется.

— Но, Хейлз, не бросай меня сегодня, хорошо?

Звучит почти как мольба. А он никогда не умоляет. Не могу не задуматься, в чем может быть дело.

— Конечно, — мы не успеваем попрощаться, как на заднем фоне появляются приглушенные голоса, и я понимаю, что кто-то привлек его внимание.

— Что случилось с правилом молчать, когда кто-то разговаривает?!

Серьезно? Зарплаты в известном Stark Software должны выдаваться золотыми слитками.

— И тебе пока… — говорю я сама себе и хмурюсь на телефон. Моя новая привычка с тех пор, как я начала встречаться с моим мужчиной — хмуриться на телефон. Пункт номер девяносто пять в моем списке «скоро обсужу с ним лично» и кажется, что этот список будет удлиняться.

* * *

— Милашка, я дома, — зову я, когда дверь за мной закрылась, и бросаю ключи в чашу. Я вдыхаю запах дома, и на моих губах появляется улыбка от ощущения уюта, которым наша квартирка наполняет меня.

— Я здесь, Хейлз, — Таша отвечает из гостиной.

Захожу внутрь и вижу Яна и Ташу, лениво откинувшихся на противоположные подлокотники дивана и задравших босые ноги в джинсах на столик, с вином в руках. Нежно посмотрев на них, я присоединяюсь и плюхаюсь на белый пуф из искусственной овечьей кожи.

— Вина? — спрашивает Таша.

— Может быть, только один бокал. Я потом уеду.

— Начинается, — Таша осуждающе улыбается уголком рта, но не комментирует. Пока…

Взяв бокал охлажденного белого вина, я спрашиваю:

— Вы уже начали? — что значит: раскрыта ли «большая сенсация».

— Мистер настаивал на том, чтобы тебя подождать, — объясняет Таша, похлопывая Яна по руке.

Я тепло ему улыбаюсь, и он отвечает скромной ласковой улыбкой, не типичной для него.

— Итак… — он делает театральный глубокий вдох, а мы с Ташей прячем улыбки за бокалами. Ян смотрит на меня, затем на Ташу и обратно, потом задумчиво делает глоток из своего запотевшего бокала. Наконец, он заявляет: — Я, типа, бездомный.

Мои глаза стреляют в Ташину сторону, встречая ее зеленые глаза. Мы обе поворачиваемся к Яну в недоумении.

— И что это значит? — побуждаю я его уточнить, удобнее усаживаясь на пуф и закидывая ногу на ногу.

— Позвольте начать сначала, — говорит он. Ташины брови все еще нахмурены, она наливает себе еще вина и садится в индийском стиле, выглядя внимательной.

— Прошлой ночью у меня зависало несколько друзей. Около полуночи пришла домовладелица, чтобы проверить, что тут творится. Очевидно, ей позвонили обеспокоенные соседи. Не беспокоясь, не ожидая ее появления, я открыл дверь.

Я тихо вздыхаю. Я знаю Яна так давно, что сейчас догадываюсь, к чему он ведет. Наверняка к нечто развратному. Таша бросает в мою сторону озабоченный взгляд. Это значит, что, как обычно, мы думаем об одном и том же. Ян делает еще один глоток вина и сдвигает свои скрещенные лодыжки на столе.

— Я открыл дверь в одних боксерах, а позади в гостиной, группа моих не совсем приличных друзей развалились на ковре. Она застыла как соляной столб, с вытаращенными глазами, созерцая вакханалию и содом.

Мы обе неосознанно фыркаем, и я пытаюсь выбросить из головы немедленно появляющуюся картинку из головы.

— Придя в себя, она спокойно попросила меня что-нибудь надеть и выйти наружу для разговора.

Я кривлю рот и прикусываю язык. Ему не нужна лекция сейчас, ему и так досталось.

— И? — спрашивает Таша высоким голосом, властным и слегка раздраженным.

— Скажем так, она заявила, что получила несколько звонков от моих самодовольных ублюдков-соседей, намекающих на то, что я занимаюсь службой эскорта.

— А разве ты не этим занимаешься, хоть и не за деньги? — прерываю я его, не в силах остановить себя.

— Хейлз права, — вставляет Таша. — У тебя там был маленький бордель, в котором, мой друг, ты был и управляющим, и поставщиком услуг, — мы дружно хихикаем.

Он хмурится в ответ на наши злобные комментарии.

— Я рад, дамы, что вы находите это забавным, в то время как Рим в огне! — мы покатываемся от смеха от пафосных слов Яна. Он отмахивается и тут же озорно улыбается, продолжая свою драматичную историю.

— В итоге, она дала мне время до завтра собрать вещи и найти другое место. Честно говоря, возлюбленные мои дамы, я не думаю, что смогу спасти свою задницу из этого.

Меньше чем через секунду, Таша и Ян обменялись многозначительными взглядами, и уставились на меня.

— Что? — требую я, хмурясь. Когда они продолжают смотреть на меня, но уже щенячьими глазами, я начинаю качать головой. — О, нет. Ни за что.

Как удобно. Выпнуть Хейли.

— Это был лишь вопрос времени, красотка. Мы все это знаем, — голос Яна окрашен редкой смесью подбадривания и мольбы.

Ну… Дэниел уже дважды просил меня переехать. Это не секрет. И это будет лишь временным решением, ради помощи моему любимому другу плохишу-шлюшке в час нужды. Но нет, слишком быстро, я не могу. Это будет игрой с огнем, а последнее, что я хочу — обжечься рядом с Дэниелом. Мучительные последствия в этот раз станут моей погибелью.

— Хейлз, как я говорила раньше, несмотря на то, что ненавижу идею, что тебя не будет рядом, мне кажется, это единственно возможное решение в этой ситуации за такое ограниченное время, — Таша решительно смотрит на меня некоторое время. Ее губы растекаются в улыбке, и она продолжает. — В любом случае, мы же не ссылаем тебя в трудовое рабство в Сибирь. Ты переедешь к своему горячему чокнутому бойфренду, с которым сможешь трахаться целыми днями в вашем любовном гнездышке в Сиклифе.

Я отрицательно качаю головой. Для себя, я признаю, что для временного решения этот вариант очень подходит.

— Ребята, разве вы не видите, что это очень быстро? На всем этом огромная надпись «пиздец», — я скрещиваю руки на груди, добавляя визуальное усиление своей точке зрения. — «Быстро» — ключевое слово, — бормочу я. Они смотрят на меня, и прежде чем мы продолжаем разговор, нас отвлекает звонящий телефон Яна. Его плечи ссутуливаются, выражение лица меняется на что-то среднее между раздражением и меланхолией. Мы обмениваемся озадаченными взглядами и поворачиваемся к нему.

— Сэр… — отвечает он.

На это мы с Ташей одновременно беззвучно произносим: «его отец». Я кривлю рот, а она морщит нос, беспокоясь, что этот звонок не закончится ничем хорошим. Ян слушает, его щеки краснеют, и он уходит в коридор, полностью заведенный.

— Ты думаешь, он попросил его вернуться? — печально спрашиваю я Ташу. Внезапно на меня находит осознание всей тяжести проблемы Яна.

— Хейлз, серьезно, я надеюсь, что, во имя разбитого сердца этого парня, он этого не сделает.

Выражение ее лица копирует мое. Мы обе очень сильно волнуемся о нем, и весь цинизм испаряется.

— Я иду к нему, — тихо говорю я ей, и она кивает в знак поддержки. Мой бедный Ян. Он не показывает этого, но он гораздо более хрупкий, чем кажется, особенно, когда дело касается его семьи. Я иду за ним, он сидит в моей комнате с распахнутой дверью.

Дружеские подтрунивания в сторону, он заслуживает честного разумного объяснения моего отказа от этой идеи. Он должен понять причины, стоящие за моей упертостью перед этой проблемой, и что я не веду себя, как сука.

— Из всех людей, не тебе говорить со мной о должном поведении, семье и ценностях, папа.

Я съеживаюсь от пренебрежения в его голосе, когда он произносит слово «папа».

— Когда в последний раз ты выполнял свои брачные клятвы, а? — рычит он, затем слушает, усевшись на край моей кровати.

Увидев меня, он приглашает жестом зайти, его глаза пылают от злости. Он уже увидел меня, назад дороги нет. Поэтому я просто захожу и сажусь на другом конце кровати, мое сердце сейчас с ним. Я очень хорошо знаю длинную и ужасную историю Яна и его отца: Ян официально открылся в довольно раннем возрасте. Я содрогаюсь внутри. Ян отбросил свою комфортную жизнь, осознанно отказавшись от трастового фонда, чтобы постоять за свои убеждения. В тот день я восхищалась и гордилась им, как никогда.

— Я не хочу, чтобы мне лгали. Я хочу быть любимым за то, кто я, не только за внешность, — расстроено выдыхает он. Я смотрю, как его красивые черты приобретают мучительные и обманутые краски.

— Знаешь, если бы ты просто отбросил свои предрассудки, то мог бы увидеть, что то, что внутри меня, не настолько отвратительно, как ты думаешь, — он шумно выдыхает. — Пора тебе отложить предрассудки и невежество, и увидеть своего единственного сына таким, какой он есть на самом деле. Не постыдного грешника, которым ты его выставил. Можешь даже быть толерантным к тому, что выяснишь.

В уголках моих глаз появляются слезы от этих слов, пропитанных таким мучительным удрученным тоном. Я с трудом сглатываю комок, образовавшийся в моем горле. Я должна быть сильной для него, в отличие от его семьи. Мы будем его опорой.

Как этот человек может отвергать и ранить своего собственного ребенка, особенно такого красивого, как Ян. Просто абсурд. Мне кажется, его отец — единственный известный мне человек, не считающий Яна особенным. Ян — добрейший, замечательнейший человек из всех, кого я встречала в жизни. Я готова вырвать телефон у него из рук и высказать его отцу все мои нецензурные мысли.

Я продолжаю смотреть на мрачное выражение лица Яна, пока он слушает, его тело напряжено. Почти истощенно он отвечает:

— Тогда, как обычно, я могу быть уверен, что ты продолжишь разочаровываться во мне. Я не могу положиться на своих собственных родителей.

Знакомый глубокий выдох, признающий поражение сломленного ребенка, завершает звонок. И знаю, даже уверена, что я быстро соберу сумки и позволю Яну занять мое место в квартире. Бросив телефон на кровать, он поворачивается ко мне и смотрит со смесью скромности, хрупкости и отчаяния. Его глаза — пара идеальных изумрудов, такие прекрасные, как зеркало души.

Моему личному шаману необходимо лечение.

— Красавец.

На самом деле. Хочу закричать во все горло в не слышащие уши его отца.

Он награждает меня усталой улыбкой, затем трет руками лицо.

Я хочу, чтобы он снова посмотрел на меня, и говорю:

— Я собираюсь упаковать сумки, а ты останешься здесь столько, сколько нужно.

— Хейлз, тебе не нужно так делать только из-за услышанного.

— Мне не нужно, я знаю, — я удерживаю его взгляд, пытаясь передать свою уверенность. — Я хочу, — выделяю каждое слово. — Кроме того, как я могу устоять перед круглосуточным доступом к моему изумительному парню? — я пытаюсь улучшить ему настроение. Я не хочу, чтобы он чувствовал себя еще хуже. Его губы изгибаются немного, но этого хватает для легкой, почти незаметной улыбки. — Эй, мы оба знаем, что ты сделал бы то же самое для меня, — я толкаю его в плечо и улыбаюсь.

Ян искренне смотрит на меня и говорит:

— Я бы отдал тебе свою комнату за возможность трахаться с Дэниелом круглые сутки, даже не моргнув глазом, — его озорство, наконец, вернулось.

— А вот этим, я не делюсь, — ворчу я на него, изображая обиду. — Итак, Мальдивы, — добавляю я, зная, что это еще больше поднимет его настроение. Его обычная улыбка в один мегаватт вернулась.

— Еще бы, — он смачно чмокает меня в губы и крепко обнимает.

После недолгой оживленности, он будто вспоминает свой разговор с отцом, торжественность появляется на его лице, и он обнимает меня одной рукой за плечи. Склонив на бок свою голову, он говорит:

— Знаешь, Хейлз, с детства до зрелости нам проповедуют, что семья — самая важная вещь в жизни. Но я говорю, к черту это, все зависит от семьи. Для меня это, конечно, не семья, в которой я родился... Это вы. Ты, я и Таша, — я смотрю на него с теплой улыбкой. — Иногда вас, ребят, слишком много, настолько, что я готов вас задушить. А есть время, когда вы переворачиваете мой мир, и я даже не могу сказать вам, как сильно люблю вас. И несмотря ни на что, я знаю, что могу положиться на вас, и что вы любите меня, не задавая вопросов, и в любое чертово время.

Моим ответом принятия и согласия становится поцелуй в щеку и крепкое объятие, показывающее любовь, защиту и решительность.

— Временно, — объявляю я самым запугивающим голосом, на который способна, когда мы возвращаемся в гостиную и объявляем новости Таше.

Они оба фыркают, а Ян обнимает меня и говорит:

— Ты знаешь, как говорят, временный это новый постоянный.

— Смешно, — отвечаю я более жизнерадостно, чем планировала. Проверив время, мы все идем в мою комнату и собираем мои вещи в два больших чемодана под аккомпанемент «Placebo».

— Эй, эта песня полностью про меня, — говорит Ян.

Таша и я склоняем головы, чтобы посмотреть на него.

— Особые потребности, вы знаете... — он улыбается.

Наши глаза закатываются синхронно. Таша бросает в него подушку, и мы продолжаем собираться. Когда я сажусь в машину, я пишу Яну смс.

Я: Обещаю, я всегда буду любить тебя, даже если ты забудешь, как любить себя.

Ян: Я знаю. Люблю тебя безмерно.

Я не успеваю сделать вдох, когда приходит следующее сообщение.

Ян: А теперь давай отбросим сентиментальную хрень. Для одного дня достаточно. Или для декады;)

Я качаю головой и хихикаю. Пока я вожусь с айподом, меня посещает мысль о чемоданах в багажнике, и в животе завязывается узел. В мыслях появляются ростки сомнений. Надеюсь, это не станет огромной ошибкой.

Глава 9: Три желания

— Я пришла, — бросаю чемоданы у порога.

Дэниел изучает меня, наклонив голову, прислоняясь к дверному проему. На нем повседневные джинсы и футболка.

— У тебя осталось еще два желания, — улыбаюсь я, и выражение его лица меняется с внимательного на восторженное, когда до него доходит смысл принесенных мной чемоданов. Его улыбка искрит весельем.

— О, детка, ты — все мои три желания вместе, — он хватает меня и поднимает в крепчайшем объятии, безостановочно целуя мою широкую улыбку, и я хихикаю.

— Это лишь временное решение, — объявляю я, и кратко рассказываю про Яна. Я объясняю, как Ян поступил в разрез с общественными моральными правилами давным-давно, и как его подавляемая распутность взяла потом верх.

Дэниел только пожимает плечами и качает головой на эту историю. Он наклоняется за чемоданами, исключительно самодовольно смотрит на меня через плечо. Он поднимает бровь, пока на губах играет озорная улыбка, пряди волос почти закрывают его глаза.

— Ты знаешь, как говорят: временное — это новое постоянное.

Я закатываю глаза. Что это с моими мужчинами? Они все были разработаны по одинаковому проекту?

Он приближается ко мне с чемоданами в руках и с энтузиазмом оставляет на моих губах поцелуй. Так охотно, что его язык почти достает моего горло. Я скольжу руками в его задние карманы и с удовольствием впитываю его напор.

— Временно, — повторяю я, следуя за ним на кухню, после того как он поставил чемоданы в спальне.

— Знаешь, детка, продолжай и дальше отрицать явное. Продолжай думать так, если тебе так легче, — улыбается он раздражающей самодовольной сексуальной улыбкой. Я делаю глубокий вдох и морщу нос. — Готова ужинать? Мы должны отпраздновать.

— Конечно. Что празднуем? — игнорируя мой вопрос, он рассматривает меня с головы до ног, затем хватает черный свитшот с кухонного стула.

— Руки вверх, — командует он магистерским тоном. Когда я подчиняюсь, он натягивает свой безразмерный свитер поверх моей бледно-розовой шифоновой блузки. Мне приходится закатать рукава, чтобы открыть руки. — Так, ты не замерзнешь, — отвечает он на немой вопрос. Мои губы изгибаются в теплой улыбке. С тонкой скрытной озорной улыбкой он берет меня за руку и ведет на патио.

Я иду, весьма взволнованная любопытством, смешанным с тревогой. Прежде чем успеваю спросить, от открывающегося вида, у меня перехватывает дыхание. Он превзошел себя в этот раз. Что, во имя господа, мы на самом деле празднуем?

Кремовые готические свечи, украшенные сталактитами из воска, расставлены вокруг стола и бассейна. Стол для двоих накрыт белоснежной скатертью с массивным бронзовым подсвечником в центре. Огни свечей мягко отсвечивают от подсвечника, окруженного ассортиментом суши. «Snow Patrol», поющие свою самую глубокую душераздирающую песню, завершают картину.

Дэниел идет, а я изучаю его нечитаемое лицо со стороны, следуя за ним с колотящимся сердцем. Он отодвигает стул для меня. В его глазах мелькает вспышка, говорящая мне, что он явно нервничает.

Я начинаю паниковать, мой разум ускоряет мысли, что, по его мнению, мы «празднуем».

— Подожди, — говорит он низким голосом, прежде чем я села.

Я смотрю на него, чувствуя, как щеки краснеют от волнения. Его глаза медленно осматривают мое лицо, пока не останавливаются на губах, опаляя их.

Еще секунда, и я сойду с ума.

А потом он целует меня.

Это взрывает мозг, захватывает мою душу связью, оставляющей меня физически неуравновешенной и опустошенной от мыслей. Заметив мою неустойчивость, Дэниел держит меня несколько секунд у своей груди, пока не убеждается, что я могу стоять сама.

Вау, вот это поцелуй. Такой поцелуй должен быть надежно сохранен и закрыт в груди, чтобы он мог напоминать о том, что такое страсть, когда я буду настолько старой, что буду забывать. Мне совсем не хватает воздуха.

— Мы все уладили, детка. Сделка моя. Теперь мы в высшей лиге. Все, что осталось — подписать официальные документы, — его глаза горят от восторга.

— Вау, Дэниел, это потрясающе, — я сжимаю его крепко и улыбаюсь от чистого сердца.

— Это открывает новые возможности. Прокладывает путь для введения и развития больших проектов и потенциального бизнеса со схожими правительствами.

— Не могу поверить, что ты ждал вечера, чтобы сказать мне, — мягко толкаю его в грудь. Он отвечает улыбкой. — Это отличный повод для праздника, — говорю я, с трудом скрывая свое облегчение. Я очень рада за него.

— Есть еще повод, — он подмигивает мне.

— О? — страх возвращается… и, в ответ на мой вяло произнесенный отклик, он вручает темно-синюю прямоугольную бархатную коробочку.

С ума сойти! Нет! С этого момента мое дыхание далеко от стабильного, в то время как сердце играет в догонялки.

— Не паникуй, Хейлз, хорошо? — говорит он, заметив мою дрожащую ладонь, когда я тянусь к коробочке. В его взгляде появляется капля юмора, которую я не могу понять.

Зная тебя и твою импульсивность, нет ничего, что удержит меня от паники. Он серьезно? Это то, о чем я думаю? Слова Таши отдают рикошетом в моей голове, подпитывая тревогу, пугая до чертиков. Я не могу заставить себя открыть эту чертову штуку. Мой разум испаряется, и кажется, не способен передать необходимое действие моим онемевшим конечностям.

Он ставит коробочку на стол.

— Хейлз, — он обхватывает мои щеки и отклоняет мою голову так, что мои широко раскрытые испуганные глаза смотрят на него. — Ты настолько милая, — он прижимается к моим губам в мягком целомудренном поцелуе. Его глаза светятся от озорных огоньков. — Это не то что ты думаешь. Ты для этого еще не готова. Расслабься, малышка, — он подмигивает мне, и его губы изгибаются в очаровательной улыбке. Он смеется надо мной!

Я моргаю и с трудом глотаю. Единственный звук, на который способен мой рот:

— А?

Он качает головой, и его улыбка расширяется. Я кидаю взгляд на него, затем открываю коробочку. Изумленно смотрю на содержимое, затем в глаза Дэниела, ждущие и обеспокоенные. Затем снова на бархатную коробочку. Внутри на шелковой темно-синей подкладке лежит бриллиантовый «теннисный» браслет с застежкой в виде сердца с гравировкой (Прим. tennis bracelet – браслет, полностью инкрустированный бриллиантами). Мне с трудом удается подобрать с пола подбородок, пока изучаю аккуратное изысканное украшение.

— Посмотри на гравировку, — подбадривает Дэниел теплым голосом, его нежно-карие глаза с волнением смотрят на меня.

Я переворачиваю сердце и читаю надпись. Маленькие выгравированные буквы сжимают мое сердце новыми обручами обожания.

«За то, кто ты есть».

Этот момент напоминает мне, как я глубоко умереть-не-встать люблю его. Переполненная чувствами я изумленно рассматриваю браслет долгое время, пока Дэниел смотрит на меня с самой удовлетворенной и гордой улыбкой. Сквозь мое тело проходят глубочайшие, пробирающие до костей эмоции.

Я люблю тебя, Ди. Не могу дышать, не могу существовать без тебя, любимый.

— Я люблю тебя, — я наклоняюсь вперед и целую его.

Показываю то, что чувствую, получая силу от эмоций, струящихся во мне. И он с энтузиазмом отвечает. Когда мы отклоняемся, чтобы глотнуть воздуха, я придвигаюсь и сажусь на его приглашающие колени. Когда Дэниел одевает браслет на мое запястье, он нежно целует центр моей ладони, и мы продолжаем то, на чем наши рты остановились минуту назад.

Мы целуемся, поглощенные нашей связью, пока желание сорвать друг с друга одежду не оказывается на грани безрассудства. Мы не доходим даже до дома, просто падаем на ближайший лежак в окружении созданных им для меня декораций.

Когда позже, я уютно устраиваюсь в его объятиях на его широкой кровати под теплым одеялом, он шепчет мне на ухо:

— Знаешь, Хейлз… — касается моей щеки своей теплой рукой. Его светящиеся глаза полны эмоций даже в темноте комнаты, — …я уже давно прошел переходный возраст.

Я не могу удержаться и не сказать.

— Да ладно? Твое искрящее гормонами либидо говорит мне об обратном.

Он касается меня легким поцелуем.

— Я не играю, Хейлз. Я весь твой, детка, — он поднимает мой подбородок, пока наши глаза не оказываются на одном уровне. — Как я и говорил раньше, я нашел единственную.

После моего затянувшегося молчания, полного тревожных мыслей, он спрашивает:

— Что такое?

Я делаю глубокий вдох, пытаясь создать подобие порядка в своих мыслях. Должна ли я собраться и сказать, что у меня в голове, особенно, после того, что Дэниел для меня сделал, дал мне?

Дэниел смотрит на меня таким серьезным взглядом, что делает способность сказать то, что я хочу, практически невозможной.

— Хейлз?

— Ничего, я просто переполнена эмоциями, — как трус, я решаю не говорить ему о своих опасениях.

— Теперь, когда мы разобрались с этим, мы можем спуститься к сути?

— А под сутью ты имеешь в виду…? — он скользит рукой под мой топ.

Снова? Действительно, искрящее гормонами либидо. Но, хэй, мне ведь грех жаловаться?

Глава 10: Плохое самочувствие

Я просыпаюсь в одиночестве, так как Дэниел встал рано, из-за какой-то встречи за городом. Стряхивая остатки сна, я жду, пока шумная кофе-машина сделает свою священную работу, и звоню Яну. Я прекрасно знаю, что последствия каменного сердца его отца не загладятся одной ночью хорошего сна.

— Чт… — на другом конце раздалось короткое раздраженное бормотание.

— Доброе утро, солнышко, звучишь ужасно…

— Пофиг, Хейлз. Мне позволено быть угрюмым. Мои чакры находятся в полнейшем хаосе, так что даже не начинай это дерьмо, — ворчит он хрипло, затем сонно вздыхает. Меньше чем через секунду добавляет: — Прости, я не должен был сваливать это на тебя, но просто… он реально достает меня.

— Я знаю, дорогой. И это я, тебе не нужно извиняться, — тепло говорю и добавляю, — хочешь притвориться больным на работе и устроить выходной день? Я плачу, — я сделаю все что угодно, чтобы заставить его чувствовать себя лучше.

— Красотка, учитывая, сколько дней я притворялся больным до сих пор, я должен притвориться мертвым.

Я хихикаю, счастливая, что он вернул свое чувство юмора.

— Так, я могу чем-то помочь? Пообедаем?

— Не, я просто оторвусь на каком-нибудь горячем теле, — его голос становится веселее и ниже на октаву.

Конечно, именно так он и отвечает.

— Я отсюда слышу, как ты закатываешь глаза, — говорит он, заставляя меня усмехнуться.

— Так какие планы на сегодня?

— Начать с кофе. Когда он потеряет свой эффект, перейти на алкоголь, затем на горячее тело, — на этот раз мы оба смеемся.

— Классика. Все будет в порядке?

— Ты же знаешь, что я тебя люблю?

— Я знаю, Ян, и я тебя, от корней моих натуральных светлых волос до френча на пальчиках ног.

Короткий хриплый смех раздался из маленького устройства у меня в ладони.

— Мне пора начинать свой день, и тебе тоже. Я напишу тебе позже. Целую.

Как только мы попрощались, я захожу в интернет и заказываю абсурдно дорогую дизайнерскую корзину шоколадных кексов с доставкой на работу к Яну. И пишу записку:

Пофиг на калории, красавчик, лучшее средство для выравнивания чакр, это неподдельные греховные изящные углеводы.

Люблю тебя безмерно, Х.

* * *

Допивая второй кофе в своей кабинке на работе, я просматриваю кучу входящих писем. Пора закатать рукава. Вздох разочарования сорвался с моих губ. Придется обедать за рабочим столом, чтобы сократить огромную загруженность до приличного объема. Я задумалась, не стоит ли выпить еще одну порцию кофеина перед началом, но в итоге начинаю без нее. Так или иначе, дрожь, тошнота и рвота от передозировки легального стимулятора не кажутся лучшими условиями для работы.

Когда я смотрю на свой телефон, сверкающая цепочка на моем запястье привлекает взгляд, и на губах рефлекторно появляется улыбка. Я кручу браслет вокруг запястья, пока не нахожу маленькое сердечко. Я читаю надпись, как делала уже тысячу раз за сегодня, еще даже не выйдя из дома, и широко улыбаюсь во все зубы.

— Новое украшение, — Джош стоит надо мной, смотря прямо на сияние.

— Да, — я улыбаюсь ему.

— Что там выгравировано?

Я поднимаю руку и показываю ему.

— Дэниел? — спрашивает он.

— Единственный, и неповторимый, — мои губы не могут растянуться еще шире.

— Мне нравится его стиль. Он, определенно, собственник. Таких парней трудно найти, Хейли.

Я знаю, босс. Поверьте, я знаю.

— Я что-то могу для вас сделать? — спрашиваю, уверенная, что он зашел не ради девчачьей болтовни о моем новом блестящем украшении.

— Ага, — отвечает он, прислоняясь к моему столу. Он дает несколько полезных советов по проекту, над которым я работаю.

Этот парень великолепен в своем деле. Если не брать во внимание его раздражающую мега-улыбку, недавнюю одержимость моим Яном и его утомительную способность доставать меня своей болтовней, он идеальный руководитель. Джош наконец-то позволяет мне продолжить работу, после того как отнял почти час моего и без того загруженного дня.

Когда Дэниел звонит мне через пятнадцать минут и говорит, что будет дома поздно из-за затянувшейся деловой встречи, я решаю, что у меня появилась достаточно хорошая причина, чтобы остаться допоздна на работе и попытаться сократить объем работы.

Намного позже, когда небо за окном становится пепельно-серым, я понимаю, что дрожу. Проверяю окно, но оно закрыто. Надеваю пиджак, чтобы согреться. Концентрируясь на своем состоянии, замечаю, что мои глаза горят, а пульсация в голове, которую я раньше списывала на долгие часы за компьютером в совокупности с кофеином, становится все сильнее. Я решаю закругляться и подумываю о теплой ванне и о том, что бы пораньше лечь спать.

Приехав к Дэниелу (мне трудно называть это место домом, даже в своей голове), я отказываюсь от идеи о ванне. Я слишком истощена, чтобы даже подумать об этом. Продолжаю дрожать даже под теплым одеялом, поэтому проверяю температуру. Она настолько высокая, что я рада, что ртуть не вырвалась из градусника. Решаю поспать в гостиной.

Я не хочу, чтобы Дэниел заразился заселившимися в меня злобными микроорганизмами.

Я мечусь и ворочаюсь, замерзая, несмотря на одеяло. Открыв глаза, замечаю работающий телевизор на беззвучном режиме в темной комнате. Завернувшись плотнее в одеяло, я внезапно замечаю, что моей подушкой служит колено. Дэниел ссутулился надо мной, полностью одетый и даже в галстуке, его голова лежит на спинке дивана. Его грудь медленно поднимается и падает в мирном ритме. Мой план быть подальше от него ради его же блага провалился.

Однако, я очень рада тому, что он здесь. Я улыбаюсь и забираю пульт из его руки, выключая телевизор. Потом зажимаю его руку между своими руками, кладу на нее голову и позволяю своему истощению взять верх.

Глава 11: Суп, вино, имбирь, правда или вызов и старый добрый уют

Скрежет металла по какой-то твердой поверхности, сопровождаемый приглушенным стуком из кухни, грубо вырывает меня из глубокого сна. Немного напуганная, я поднимаю голову, чтобы посмотреть за диван, и вижу спину Дэниела. Он склонился над кухонным столом, занимаясь каким-то кулинарным трудом. Я проверяю время на развлекательном центре. Полдень? Потерев глаза, я пытаюсь избавиться от остатков тяжелого сна.

Я слишком много спала. Я не сказала на работе, что больна. Черт.

Я медленно поднимаюсь с дивана, служившего комфортным оздоровительным убежищем последние несколько часов. Натянув рукава на кулаки, я обнимаю себя и потягиваюсь.

— Дэниел? — мой голос еще слишком хриплый от долгого сна.

— Эй, детка, как ты себя чувствуешь? — он поворачивается ко мне в пол-оборота с половником в руке, открывая вид на два белых контейнера без этикетки на краю стола. Я ошеломленно смотрю на эту сцену. Сделав шаг, я ощущаю приятный вкусный аромат, исходящий от них.

— Я думаю, мне немного лучше. Что ты делаешь дома? Эмм, что ты делаешь? — я киваю в сторону стола.

Он слегка улыбается.

— Принес тебе немного супа.

Я чувствую, как мое сердце тает, и превращается в пенистую лужицу. Дэниел подмигивает мне через плечо, я подхожу и крепко обнимаю его сзади.

— Если бы не боялась тебя заразить, я бы так сильно тебя сейчас поцеловала.

Он легко хихикает.

— Ты настоящий? Ты мне снишься?

— Я очень реальный и полностью твой, — говорит он, стоя спиной ко мне.

Я вдыхаю с удовлетворением.

— Разве ты не должен сейчас иметь дело с иностранной компанией или чем-то подобным?

— Моя девушка болеет.

Я улыбаюсь, моя улыбка возникла прямо из глубины души.

— Я должна позвонить Джошу. Боже, уже день… — бормочу я, уткнувшись головой в его широкую твердую спину. Я глубоко вдыхаю, впитывая его запах, смешанный с запахом свежей льняной белой рубашки. Я сжимаю его талию и растворяюсь в нем, спокойно улыбаясь.

— Я уже позвонил ему рано утром, — говорит Дэниел, оглядываясь через плечо. Я сдвигаю голову, мой подбородок все еще уперт в его спину, и в удивлении дважды моргаю. Он пожимает плечами. Потом наклоняется проверить часы на духовке.

— Еб твою мать, блядь, ебать, — внезапно говорит он. Я отпускаю его, и он выпрямляется.

Псих?

— Прости. Это очень соблазнительно, но я, определенно, не в состоянии для этого.

С веселым смешком он берет ключи от машины и кладет их в передний карман.

— Ешь суп и отдыхай, — приказывает он, затем легко целует мой лоб, снова слегка рассмеявшись. — Я постараюсь приехать домой пораньше, — говорит он и бормочет под нос, — черт возьми, я так опаздываю.

И он уходит.

* * *

Я провела вторую половину дня, практически ничего не делая, кроме заметок и просмотра телевизора. Третий звонок Дэниела заставляет меня фыркнуть, и я смеюсь над его сверх-опекой.

— Дэниел, серьезно, мне уже лучше. Я съела суп, я отдохнула, я не покидала диван.

— Слушай, Хейлз… — потом короткая пауза, по которой я могу предположить, что он не может полностью отвлечься от работы, — …я не уверен, что смогу освободиться сегодня пораньше, — он игнорирует мой комментарий, а его голос чересчур мрачный для такой несущественной информации. Я слегка смеюсь над его мелодрамой.

— Я. Буду. В. Порядке, — мои глаза невольно закатываются.

— Я напишу тебе позже. Пора идти, — он нисколько не смягчается, его серьезность не пострадала. Я качаю головой, улыбаясь.

Я постараюсь это пережить, Ди.

* * *

Наконец-то я принимаю душ поздно днем. Стоит мне только выйти из душа, как звонит интерком. Я чувствую себя гораздо лучше, хотя все еще борюсь с остатками болезни. Наверно, это один из тех двадцатичетырехчасовых вирусов.

Я проверяю экран домофона, и мои губы растягиваются в улыбке при виде Яна. Он позирует, как никудышная актрисулька на премьере малобюджетного фильма.

Я быстро натягиваю штаны для йоги и розовую толстовку, пробегаюсь пальцами по волосам, только чтобы придать им хоть какую-нибудь презентабельность, и выхожу в коридор.

— Как-то ты долго отвечала, — ворчит Ян. Он кривит рот, и стоит, опершись о дверной проем и скрестив в лодыжках ноги. Стоящая позади него Таша качает головой и беззвучно произносит «Зануда».

— Думаешь легко привести в порядок такую красоту? — отвечаю я, моргая опухшими глазами. Они оба фыркают, а Ян жизнерадостно заявляет.

— Ты всегда прекрасна! А сейчас убери свой кишащий микробами труп подальше от меня. Мне нельзя заражаться. Мое тело составляет важную ценность на работе, — он мягко оттолкнул меня пальцем.

— Я никак не могла представить себе, что ты можешь так выглядеть. Так естественно, — Таша улыбается мне своими идеальными зубами и сжимает в теплом объятии. Ян поддается ее примеру, обнимает меня и поднимает вверх.

— Что вы, ребята, здесь делаете? — спрашиваю я их, провожая в гостиную.

— Что ж, хрен мне в зад, в какую хибарку ты переехала, — заявляет Ян, указывая руками в сторону комнаты.

Его способности драматизировать каждую вещь, вырывающиеся из его рта, иногда меня утомляют. Таша и я обмениваемся сардоническими взглядами.

Дом Дэниела гораздо менее роскошный, чем особняк родителей Яна, но мы позволили Яну сыграть свою мини-сценку.

— Итак… Что вы здесь делаете? — я веду их на кухню, и они следуют за мной.

— Не рада нас видеть, дорогая подруженька? — Таша выгибает изящную бровь.

Я улыбаюсь ей.

— Окей, вот моя часть истории, — прерывает нас Ян с таким видом, будто нас ждет эпичная история. — Ровно в семнадцать часов я получил звонок, — мы с Ташей хихикаем над тем, как он пытается создать напряжение своим вступлением. — Мисс Тейлор доставила приказ Короля, что она должна составить компанию его лежачей Королеве.

Я бросаю на Ташу насмешливый взгляд в поисках подтверждения, мои брови практически сливаются в одну. Она согласно кивает мило улыбаясь.

— Теперь моя версия, — сухо говорит Таша, пока я наливаю Яну бокал охлажденного белого, ей итальянского мерло, а себе кружку жасминового чая.

— В четырнадцать тридцать… — Таша передразнивает выступление Яна, заставляя нас троих рассмеяться. — В общем, пару часов назад я получила электронное письмо от гендиректора моей компании. Обращаю ваше внимание, это было вежливое письмо… ну, для него, — издеваясь, говорит она. — В нем говорилось, что я должна собрать свои вещи и позаботиться о своей лучшей подруге.

Я рассеянно поднимаю руки, чтобы закрыть лицо. Он не знает никаких границ, этот властный близкий мой человек.

— Простите, наверно, эм, от его имени...? — я посылаю им обоим извиняющийся неловкий взгляд.

— Типун тебе на язык! — рычит Ян. — Моя лояльность к сексуальнейшему из всех Королю неоспорима. Я выполняю приказы короля до последней буквы.

— Да ну, Сэр Ланселот, давай не будем отвлекаться. Почему бы нам не сесть за стол, — сухо говорю я и предлагаю Яну локоть.

— Пфф, как будто мы бы сюда не пришли, — Таша обхватывает меня за талию и кладет свою голову на мою.

— Подожди, давай захватим деток с собой, — я с любопытством изучаю контейнер в руке Яна. — Свежие домашние имбирные печеньки, — говорит он. — Я сделал их специально для тебя, красотка.

Я улыбаюсь и целую его в щеку. Обожаю моего Яна.

Втроем мы втискиваемся в плетеный шезлонг. Ян ставит контейнер с печеньем на мои бедра, так как я зажата посередине. Большую часть часа мы пробуем благословенное гастрономическое произведение искусства Яна, попивая наши напитки и слушая «The young professionals» на заднем фоне. Вдвоем они рассказывают о каждой минуте своих недель. Я была рада, что Ян не издевался ни над каким бедным существом в моей кровати.

— Пока, — ехидно заявляет Таша.

После этого мы с Яном очень внимательно слушаем подробные истории Таши о ее свиданиях со своим кажущимся идеальным новым увлечением.

— Что ты напеваешь? — я спрашиваю Яна.

— Песню из Пиноккио, — на мои вопросительно поднятые брови он объясняет, — я смотрел его с Эйденом недавно, — Эйден это парень, чьим «старшим братом» по волонтерской программе является Ян. И ему нравится этим заниматься, несмотря на то, что это начиналось как наказание за преступление (слишком идиотское, чтобы упоминать о нем), которое он совершил очень давно. Он уже с лихвой отбыл свое наказание, но все еще продолжал заниматься волонтерством.

Таша и я ласково ему улыбаемся, добавив коллективный женский вздох. Он делает глоток вина и заявляет:

— Деревянный чувак — гений. Он обнаружил наилучший образ жизни.

— Разве? — Ташины губы поднимаются.

— Там как-то так: «Я без веревочек теперь могу ходить, плясать и петь! Где шалить и где гулять — уж это мне решать!», — счастливая улыбка Яна практически ослепляет нас.

Только Ян может переделать невинную детскую песенку в гимн полигамии.

— Мм-хмм, понятно. Вы имеете в виду, что гарантированные ЗППП — это и есть наилучший образ жизни, Сэр? — я качаю головой, ухмыляясь. Мои компаньоны присоединяются ко мне в хихиканье.

— Ты сама этим занималась, перед тем как стать такой домашней с мистером Чертовски-Сексуальным. Так что, это ты мне скажи, — Ян прищуривает на меня глаза.

— Ауч, сучка, — говорит Таша, и мы все обмениваемся веселыми взглядами.

— И что нам с тобой делать? — спрашивает она.

— Любить меня до последнего вздоха на этой земле? — говорит Ян, и мы все втроем фыркаем в унисон.

— Правда или вызов, красотка, — говорит мне Ян, отложив подколки.

— Я выберу правду. Ни за что я не сделаю того, для чего потребуется поднять задницу.

Таша вздыхает с согласием.

— Прежде чем ты меня спросишь, я отвечу так же, — говорит она Яну.

— Правда, что нет никаких шансов, что ты вернешься обратно в квартиру, да?

Ян и Таша обмениваются загадочными взглядами, что не остается незамеченным. Когда я корчу лицо и собираюсь ответить, Таша останавливает меня, подняв руку:

— Эм, ну, прежде чем ты ответишь, могу я тебе напомнить, что ты все еще поклялась соблюдать священный пакт, который мы заключили годы назад, «не обмани подруженьку свою»?

— Правда, — подчиняюсь я, кривя рот, пока они ехидно ухмыляются мне. — Вы снова в центре внимания, ребята, спасибо, — ни за что я больше не буду в центре их внимания, так как в их глазах сейчас сверкают злобные искорки.

— Ян, правда. Почему ты звонил отцу в тот день?

Я вздрагиваю. Пытаешься вскрыть ему кишки в открытую, мисси?

— Наверно, как бы жалко это не звучало, я думал, что, может быть, если он узнает, что у меня проблемы, он начнет со мной общаться.

Я переплетаю пальцы с пальцами Яна в молчаливом сочувствующем жесте. Мы замолкаем. Внезапно чувствуется, что вечер наступил быстро, и температура упала на несколько градусов. Или это из-за болезненной темы.

— Итак, Таш, Брэд хорош в ослеплении твоих интимных мест? — спрашивает Ян в явной попытке улучшить атмосферу.

— Не хочу сглазить, но он… — взгляд Таши становится томным, и я запросто могу представить, как ее зрачки принимают форму сердечек сейчас. — Ну, он определенно знает, как заставить женщину… улыбаться.

— Ничего плохого в нем? — настаивает Ян, изображая шок.

— По шкале от одного до собственника? Я думаю, девять с половиной.

Я пораженно улыбаюсь. Наверно, он редкая штучка, если мисси ставит ему такую высокую оценку.

— Пока что… я держу пальцы крестиком, чтобы не столкнуться с какими-нибудь сюрпризами.

Мы сидели втроем в комфортной тишине почти десять минут, а, может, целую вечность. Наше рассеянное медитативное состояние напоминало мне о былых временах. Времена, которые сейчас кажутся другой жизнью, в которой мы любили сидеть вот так часами.

Единственным маленьким отличием было то, что в то время это состояние происходило от потребления некоторых веществ, расплавлявших и способных отправить сознание в поразительные философские места.

— Знаете что, ребята, — говорит Таша, нарушая наше затянувшееся медитативное молчание, — моя жизнь такая скучная, такая банальная, такая чертовски нормальная.

Мы оба поворачиваем головы в ее сторону.

— Я до тошноты нормальная, — вздыхает она.

— По сравнению с нами, ты имеешь в виду? — спрашиваю я. Лицо Яна принимает уморительное озадаченное выражение.

— По сравнению почти со всеми, кого мы знаем… — говорит Таша. — Я выросла в доме, окруженном идеальным белым штакетником, в пригороде с ультра-нормальной семьей. Ребят, серьезно, у моего дома был реально белый гребанный штакетный забор, — раздражается она. — У меня был идеальный средний балл. Всегда длительные отношения без драм. Все абсо-блядь-лютно нормально.

— И ты считаешь это проблемой из-за…? — Ян вкладывает свои и мои мысли в эти слова.

Таша закатывает глаза и продолжает:

— Могу поспорить на всю свою нормальность, что из нас троих кризис среднего возраста будет у меня. Печальный пригородный ментальный срыв в возрасте тридцати пяти, вызванный серьезной скукой, — Таша замирает в конце предложения на мрачном драматичном тоне, ее глаза уставляются в какую-то точку впереди.

Я презрительно качаю головой.

— Знаешь, Таш, — говорит Ян, надев свою маску серьезного взрослого, — насколько я помню, последний раз, когда моя жизнь была простой и без драм, был сразу перед тем как мою пуповину перерезали, и поверь мне, ты такого не захочешь. Скучно — хорошо. Скучно — разумно. Похоже, тебе нужно начать брать мой «Ксанакс», детка, — бормочет он потом.

Джекпот, красавчик. Хотя если подумать, мне кажется, что последний раз был как раз перед тем, как ты открылся. Я задумываюсь, когда моя жизнь была лишена драмы. Может быть, за минуту до того, как я встретила любовь своей жизни? Я вздыхаю.

— Ну же, моя жизнь может быть разложена по гребанным маленьким коробочкам с унылостью, — говорит Таша.

Откуда это все берется? Может, нам нужно больше времени тет-а-тет, прежде чем Барби превратится в Чаки?

— Ты что-то добавил в имбирные печеньки? — спрашиваю я Яна, который забавно рычит и качает головой.

— Знаете что, ребята? Я хочу быть крутой, не в девчачьем стиле Хейли, — продолжает Таша.

— Без обид, — лениво говорю я и стряхиваю крошки печенья с кофты.

— Я имею в виду крутой, как Чак Норрис, вот чего я хочу…

— Лаааадно, — говорит Ян, посылая мне неловкий какого-черта-взгляд. — Хорошо, Чак Норрис. Очевидно, кто-то хлебнул слишком много из своего кубка счастья.

— Что самое лучшее с тобой случалось? — спрашиваю я Ташу. Мы должны вытащить ее из этой чепухи, захватившей ее разум.

— Прости, Ян, без обид, — говорит она, повернувшись к Яну, — но это ты, Хейлз, — я улыбаюсь ей и чмокаю в щеку, только ради смачного звука губ.

— Больная здесь, — говорю я, указывая на себя, предупреждая передачу микробов.

Ян фыркает на нашу краткую сцену и продолжает маленькую диверсию, которую начал.

— Что насчет тебя, Хейлз.

— Вы двое, без всяких сомнений.

Таша бросает на меня саркастический взгляд.

— Ага-ага. А как же твой дружок?

— Пффф, совсем другая история… — я кривлю губы. — Ну, я не собираюсь выходить за вас двоих замуж…

Чтоооооооо?

— Какого черта, Хейлз? — почти визжит Ян, а моя рука взлетает, чтобы прикрыть мой сумасшедший рот.

— Вот вам и воплощение оговорки по Фрейду… — бормочет Таша и усмехается.

— Это распространенное высказывание. Я не имела в виду на самом деле свадебную фигню, что за этим стоит, так это метафора. Никто не думает о… Я не имела этого в виду.

Ага, очень убедительно.

— Имела, — говорит Ян, раздражающе ухмыляясь и поигрывая бровями.

— Нет. Определенно, нет.

— Дааа, — он растягивает «а». — Ты точно имела.

— Нет, серьезно, ребят? — говорит Таша, поворачиваясь от меня к Яну и обратно. — Серьезно?

— Послушайте, — я указываю пальцем в воздух. — Ошибка! Если это еще раз повторится, последуют жертвы! — не опуская поднятый палец, я добавляю: — Жертвы как на кровавой бойне, типа свадьбы из «Убить Билла».

— Пофиг, психичка, — говорит Ян, улыбаясь, и я раздуваю ноздри. Когда Таша начинает хохотать, мы присоединяемся к ней. Когда приступ смеха спадает, я поворачиваюсь к Яну.

— Теперь твое самое лучшее?

— Мой внешний вид! — Таша и я вместе фыркаем на него. — Что? Да ладно, разве вы не считаете, что я обладаю естественной божественной красотой?

— Божечки, Ян, ты настолько самовлюбленный, прямо до тошноты, — вопит Таша. Я очень люблю Яна, но иногда мне хочется, чтобы он скинул маску, хотя бы ненадолго. Хотя бы с нами.

— Серьезно, тебя надо проверить. Я не знаю на что, но что-то определенно не так, — вставляю я свои пять копеек.

— Или пропустить этот этап и направиться прямиком в «Мир Сильных Препаратов», — добавляет Таша.

— Хейлз, — хриплый голос Дэниела, зовущего меня, раздается внутри дома.

— О, жених, — говорит Таша. Я игнорирую ее подколку.

— Я здесь, красавчик, — выкрикивает Ян.

— Идиот, — я дружески стучу ему по прессу.

— Привет, — говорит Дэниел, подойдя к нам, и посылает мне самую замечательную улыбку.

Я секунду смотрю на него и улыбаюсь от удовольствия. Его квадратный подбородок украшен щетиной, добавляющей немного грубости его чертовски сексуальному лицу. На нем белая рубашка и поношенные джинсы с широким черным ремнем. Его бедра так обтянуты джинсами, что мне хочется подползти к нему и расстегнуть ремень зубами.

Он протягивает мне руку и вытягивает меня из моего укрытия между друзьями. Поднявшись на ноги, я оказываюсь в теплом крепком объятии.

— Как ты себя чувствуешь, детка? — спрашивает он низким голосом и оставляет на моих губах мягкий поцелуй.

— Гораздо лучше, — улыбаюсь я и обнимаю его шею руками. Я тянусь к его рту для еще одной порции наркотика.

Когда Дэниел сажает меня обратно, не отводя от меня глаз, Ян отвлекает нас обоих:

— Дэниел, что самое лучшее случилось с тобой за всю жизнь?

Мы еще не закончили? Не думаю, что Ди любитель социальных игр.

Дэниел отвечает тут же. Не моргнув и не взяв времени подумать, он твердо говорит:

— Хейли.

Серьезность, с которой он это говорит, оставляет меня в восхищении. Мои глаза распахиваются в удивлении, в то время как сердце увеличивается до необъятных размеров. Я боюсь, мои ребра могут треснуть.

— Не твоя компания? — вылетает невольно из моего рта.

Его глаза напряженно смотрели на меня некоторое время.

— Нет, — твердо отвечает он. И без промедлений ведет меня к соседнему лежаку, стоящему напротив лежака с моими друзьями.

За спиной Дэниела Таша демонстративно обводит вокруг безымянного пальца воображаемое кольцо, качая головой с волчьей улыбкой. Я пренебрежительно качаю головой.

— Кому-нибудь нужно что-то с кухни? — спрашивает Дэниел.

Через пару минут он возвращается с пивом в одной руке и бежевым пледом в другой. Когда он наклоняется, чтобы тщательно укрыть меня, я смотрю на него и улыбаюсь.

В это время ловлю озорной прищуренный взгляд Яна, уставившийся на задницу Дэниела. Ян кусает губы и подмигивает мне. Я посылаю ему «дружеский» предупреждающий взгляд. Лицо Таши принимает восторженный вид с выражением он-настолько-очарователен-что-я-сейчас-растаю, и согласно кивает.

О да, он такой.

Дэниел садится позади меня, крепко обнимает меня, целует в висок и затем поворачивается глотнуть пива.

— Эй, Дэниел, не хочешь немного имбирного печенья? — Ян поднимает контейнер, лежащий на его коленях.

— Ян испек их, — Таша улыбается Дэниелу.

— Со свежемолотым имбирем, — добавил Ян.

— Кто бы сомневался, — рядом со мной раздается низкое бормотание.

— И с мускатным орехом, — решительно добавляю я, кусая щеку изнутри, чтоб не улыбнуться. Не представляю, что творится сейчас у него голове.

— Будто мне не пофиг, — раздается второе бормотание, затем Дэниел небрежно говорит: — Может быть, позже.

— Итак, как ты смотришь на то, что эти две продажные дивы бросают нас и улетают вместе на Мальдивы? — говорит Таша. Я чувствую, как тело Дэниела напрягается позади меня, и его хватка на мне ослабевает.

Я ему еще не сказала об этом, и он узнает все таким образом. Черт.

— Не волнуйтесь, сэр, я позабочусь о вашей девушке, особенно в ее день рождения, — добавляет Ян свой ненужный комментарий к этому ужасному моменту.

И тут Таша добавляет финальный штрих:

— Ты на самом деле доверяешь ее Яну?

Боже, могут эти два идиота перестать болтать?

Я посылаю им пылающий угрожающий взгляд, морщусь и поворачиваю голову, чтобы через плечо взглянуть на застывшее лицо Дэниела.

— Когда ты собиралась мне об этом сказать? — говорит он.

Я кусаю губу.

— Я собиралась тебе сказать. Это совсем вылетело у меня из головы, — я пытаюсь изобразить самое милое свое выражение лица, но, кажется, это не срабатывает.

Он на самом деле выглядит расстроенным.

— Эй, это все из-за твоей способности отвлекать меня, — я целую его напряженную щеку, пытаясь сгладить его настроение, и радуюсь, увидев намек на улыбку, мимолетно коснувшейся его губ. Его глаза прищуриваются, пока он ждет продолжения. — Я расскажу тебе позже, хорошо? — его ноздри раздуваются, когда он громко выдыхает.

Когда он говорит «Позже», это больше похоже на недовольное бормотание, нежели на согласие.

Я перемещаю свою руку под одеялом с живота на пространство между нашими телами. Медленно пробираюсь пальцами под его ремень и глажу полоску волос, ведущую к краю его боксеров.

— Это не поможет, — шепчет он хриплым голосом. Он делает еще один глоток пива. — Но продолжай, — мои губы поднимаются.

Где-то в середине бесконечного трепа Яна обо всем и ни о чем, нам удается вставить пару коротких предложений об эксклюзивном официальном приеме среди хай-тек компаний, на который, как оказалось, мы с Дэниелом идем в субботу. Мы узнаем, что Таша и ее новый «герой дня» так же приглашены.

Немного позже у Дэниела звонит телефон. Он извиняется и уходит в свой кабинет, чтобы ответить на звонок. Я слежу за ним, впитывая, пока он не исчезает внутри.

— Земля вызывает Хейлз, — Ян щелкает пальцами, как мамочка. Когда все мое внимание обращено к нему, он прочищает горло, пока глаза Таши так же не фокусируются на нем. Как только он получает все внимание, то начинает рассказывать нечто, что кажется очередным полномасштабным анекдотом в стиле Яна.

— Дамы, я вам рассказывал, как позволил моим потрясным внутренним преградам упасть в спальне? — время от времени меня поражает, каким серьезным он может быть, говоря такую чушь вслух.

Таша качает головой, и Ян продолжает:

— На днях я встретил мегакрасивого, полностью темного и опасного пуэрториканца в форме, от которой текут слюнки. Сотрудника полиции, дамы! — он драматически смотрит на меня, на Ташу и обратно, подчеркивая важность этого события очевидным искрящимся оптимизмом.

Я сдерживаю неудержимое желание расхохотаться, чтобы услышать продолжение истории, хотя искра веселья в глазах Таши делает это практически невозможным.

— Серьезно, что может быть более диким, опаляющим простыни и фантасторгазмическим, чем отыметь латиноамериканского бога… в форме? — глаза цвета ириса Яна освещают все вокруг своим декадентским светом.

О, Боже, это одна из тех историй. Ди, ты выбрал самый удачный момент, чтобы исчезнуть.

— Мне понадобится веер? — интересуется Таша, изображая серьезность. Ян широко улыбается.

— Тебе понадобится чертова промышленная система охлаждения, мисс Тейлор.

И вот до этого момента мне с бывшей соседкой, удавалось сдерживать свои угрожающие фыркания.

Немного позже, после того как откровенность заставляет нас с Ташей слишком много раз поерзать на наших лежаках, Ян заканчивает свой наглядный, выходящий за ограничение для взрослых, рассказ. Конечно, до этого мы получили тщательную лекцию о многочисленных достоинствах латиноамериканского любовника.

Боже, торжество извращенцев. А я думала, что уже все видела…

Наконец, я могу спокойно жить дальше, в безопасности от информации, как чей-то язык/пальцы/большие пальцы/локти/носы/Бог знает, что еще, что мне удалось вытеснить из сознания, может добраться до таких мест, которые я даже себе не могла представить. Мне приходится еще раз вздрогнуть, чтобы изгнать из моего бедного развращенного сознания эти ужасы.

Боже, мне кажется, даже Доктор Рут (Прим. пер., Рут Вестхаймер, более известная под псевдонимом «Доктор Рут» — американский сексопатолог, ведущая теле- и радиопередач, автор множества книг) покраснеет от разговора с маниакальным сексуальным извращенцем. Ему действительно требуется цензура, перед выходом в люди.

Я проверяю время и объявляю:

— Время смерти двадцать один сорок пять.

— Кто умер? — незамедлительно спрашивает Таша, ее полные губы застыли в предвкушении. Безупречный хвост весело подпрыгивает от ее нетерпения.

— Моя невинность.

— Это в какой конкретно вселенной ты когда-либо была невинной? — Ян светится весельем.

— Как ты находишь всех этих дружков по сексу? — спрашивает Таша со всей серьезностью, заставляя меня улыбнуться. У этих двоих должно быть свое собственное шоу экстренных новостей.

— «Grindr», — торжественно отвечает Ян, как будто мы поняли, что это.

— Что это? — Таша побуждает его просветить нас, все еще слишком серьезно. Я фыркаю.

Губы Яна поднимаются в порочную улыбку.

— Это приложение, — его улыбка становится еще шире. — Нажимаешь один раз и получаешь местоположение каждого горячего тела, готового к действиям в ближайшем районе.

Мы обе таращимся на него. Он смеется и показывает нам, чтобы мы подняли свои челюсти с пола.

— Серьезно? — говорю я, пораженная этой развратной технологией.

— Хочешь посмотреть? — Ян тут же предлагает свой телефон для демонстрации.

— Что это? — небрежно спрашивает Дэниел, подойдя к нам.

Скривившись, я бормочу.

— Приложение для поиска сексуальных тел, типа … «готовых к действиям», что-то вроде этого…

Лицо Дэниела становится обеспокоенным.

— Спасибо за информацию… — он кивает мне, указывает на дом, затем приставляет два пальца к виску и закатывает глаза. Я киваю в ответ и улыбаюсь, сильно радуясь, и посылаю ему воздушный поцелуй.

Когда два моих лучших друга идут попрощаться с Дэниелом, я отношу наши бокалы на кухню и загружаю посудомойку. Дом погружается в мирный покой, и я иду на поиски своего мужчины в его кабинет.

Стоя в дверном проеме, я слушаю, как он заканчивает разговор с кем-то по имени Мэтьюсон. Из тех крупиц информации, которые мне удается услышать, я понимаю, что Дэниелу предстоит поездка в Таиланд в ближайшем будущем. Это сразу немного портит настроение. Когда он отбрасывает телефон на стол, его глаза встречаются с моими. Он откидывается в кресле.

— Итак…, ты и Ян на Мальдивах, Хейлз? — голос спокоен, но сдержанная манера намекает на течение под гладкой поверхностью воды.

Дэниел вдыхает, напряженно смотря на меня. Он потирает щетину, появившуюся за день, на своем твердом подбородке. Сокращая дистанцию между нами, я противостою взгляду его бушующих карих глаз своим взглядом.

— На самом деле, я не задаю тебе вопрос. Я даю тебе шанс выпутаться из этого самой, — говорит он низким голосом.

Привет, мистер Рассудительный…

— Как бы абсурдно это ни звучало, у меня на самом деле выскочило из головы, — я оседлала его ноги. Его руки инстинктивно тянутся к моей талии.

Он слушает, сохраняя защитную позицию, медля с ответом.

— Летняя обложка «YOU» будет сниматься на Мальдивах, а Яна выбрали моделью, — говорю я.

Прежде чем заговорить, он кивает, сохраняя все то же выражение лица.

— И это в твой день рождения? — его голос становится разочарованным, большие пальцы рисуют круги на моей коже под кромкой футболки.

— Да, — киваю я, мой голос копирует его.

— Ясно, — быстрый вздох вылетает из его рта.

— Я так же расстроена, что не смогу провести его с тобой, — моего утверждения достаточно, чтобы немного успокоить его. Он откидывается дальше и перемещает меня к себе на талию. Я утыкаюсь в его грудь, он крепко меня обнимает, целуя в макушку. — Мы что-нибудь придумаем, — он скользит рукой под мою футболку и гладит мою спину. Мы остаемся в той же позе, пока он продолжает просматривать почту.

— Хейлз, мне нужно тебе кое-что сказать, — спустя какое-то время говорит он, и я поднимаю голову, чтобы посмотреть на него. Что-то в его тоне настораживает. Его лицо приобретает непонятное выражение, и я осматриваю его, пытаясь понять, что происходит. — Это было… — но прежде чем он продолжает, его телефон издает звук. На экране написано «Мэтьюсон». — Блядь, — шипит он, но, как ни странно, его тело расслабляется, вне всяких возражений он выглядит … спасенным?

— Мне нужно ответить, — твердо говорит он, лицо все еще напряжено, и я киваю.

Когда разговор затягивается, и, кажется, что он никогда не закончится, я решаю оставить Дэниела в покое и сделать свой еженедельный звонок родителям.

Глава 12: Незаконный кайф

Казалось, что вся неделя пролетела, чтобы остановиться только на вечере субботы — официальном деловом мероприятии. Отбрасываю угнетающие мысли о прошедшей сумасшедшей, не дающей продыху, неделе, когда вхожу в ванную и закрываю за собой дверь. Аккуратно положив шелковые вещи на столик, я улыбаюсь, вспоминая.

Черная матовая коробка с золотой надписью уже ждала меня, когда я, измотанная и истощенная, вошла в пустую спальню вчера вечером. У меня было плохое настроение от мысли, что приходится возвращаться в дом для еще одного вечера в одиночестве без Дэниела, который снова занят на работе.

На этот раз, из-за последних юридических документов по той сделке. Когда перед глазами появился лейбл с золотыми буквами знакомого дизайнера, настроение немного улучшилось. Я сразу позвонила Дэниелу. Несмотря на то, что он был, как обычно, занят, он ответил на мой звонок.

— Привет, детка

— Что за внезапные подарки? — мой голос был пропитан детским волнением.

— Ты казалась такой занятой, чтобы подумать о субботнем вечере, поэтому я уладил это за тебя, — он скопировал тон моего голоса.

— Значит, ты купил мне платье? — зная, насколько сильно он был занят эти несколько дней, я была удивлена, что у него нашлось время.

— Без ограничения бюджета, чудеса подвластны Яну, — язвительно сказал он.

— Ты попросил Яна купить мне платье? — мой голос плохо скрывал скептицизм от внезапной связи между этими двумя.

Его ответом послужил короткий низкий смешок.

— Вы, ребята, действительно нашли общий язык, да? Прежде чем мы узнаем, вы будете заплетать друг другу косички. Кстати, ты уже некоторое время пытаешься мне что-то сказать, но нас постоянно прерывают. Что это, Ди?

— Не сейчас, Хейлз, позже… сегодня, — его голос помрачнел, но я списала это на загруженность на работе.

Я смотрю на себя в зеркало в полный рост, пока добавляю финальные штрихи и радуюсь своему виду. Облегающее платье без бретелек до середины бедра цвета шампанского, идеально обхватывает мое тело, будто сшито на заказ. Пара священных Маноло добавляют необходимый финальный штрих, не привлекая внимания. Естественная палитра макияжа, которую я выбрала, слегка сияет и делает мою бронзовую кожу действительно светящейся.

Не могу не думать о последнем разе, когда Дэниел удивил, купив мне платье, улыбаюсь и качаю головой. В ту ночь, когда я надевала то платье, мы стали… нами.

— В этой жизни, Хейлз, — нервный голос Дэниела из-за двери вырывает меня из кратких грез, побуждая ускориться.

Открыв дверь, я тут же замираю на месте от представшего вида. Я чувствую большую искру ниже талии, и «большая» это еще мягко сказано. Я не могу насытиться своим мужчиной в его повседневном шикарном виде, но от этого вида у моего сердца наступает обширное систолическое расстройство. Он — шесть футов и три дюйма сексуальной мужественности в смокинге.

Я с трудом глотаю, чтобы избавиться от слюны, собравшейся под языком. Его безупречное тело упаковано в дорогой, пошитый на заказ смокинг, полностью контрастирующий с противозаконным, обещающим секс видом, источаемым его позой плохиша. А сочетание этих двоих…

Ди, ты только мой незаконный наркотик.

— Боже, Хейлз, ты выглядишь невероятно красиво, — его взгляд на мне, будто говорит, что он готов сорвать мою одежду. Я улыбаюсь, мое эго готово раздуться до атмосферы Марса.

Кто бы говорил.

— Скорее всего, я закончу сегодняшний вечер либо в драке, либо с тяжелым случаем посиневших яиц, — он оставляет опаляющий поцелуй под моим ухом. У меня вырывается хихиканье от серьезности его слов.

Кто сказал, что романтика умерла?

— Не обязательно драться, так как я не уверена, что смогу оторваться от вас, сэр. А о тяжелом случае, упомянутом Вами, поверьте мне — я с радостью позабочусь об этом. Чем быстрее, тем лучше, — я соблазнительно хлопаю ресничками.

Другими словами, Ди, я сейчас собираюсь приставать к тебе, такому незаконно возбуждающему, как кошка с течкой, пока буду в состоянии удовлетворить те ощущения, которые ты во мне пробудил.

— Черт подери, я не могу поверить, что нам нужно идти сейчас, — рычит он позади меня. В глубине души я согласна с его негодованием.

Мы идем рука об руку к машине, я — взбудораженная, но угрюмая, он — развращенный-удовлетворением-сиюминутных-желаний.

Глава 13: Затерянное предсказание Нострадамуса

Постукивая пальцами по твердой махагоновой поверхности бара, я ждала, пока Дэниел заказывал наши напитки, и осматривала высококлассный декор бального зала «Ритц» в аристократическом стиле. И от места, и от присутствующих исходила только изысканность.

— Как ты мог не поглазеть на ее задницу? — спрашиваю я, взглянув на Дэниела. Я не поверю, что он может быть слеп к одной из самых жопастых существ, которых когда-либо видела. Ее зад может заставить любого гетеросексуального мужчину из плоти и крови свесить язык, безумно тяжело дыша.

— Ты о чем? — спрашивает он, прищурившись, будто я крайне безумна.

— Разве вы — ребята — не так устроены? Разве это не должно быть на уровне рефлекса? Даже я заценила ее.

— Рад за тебя. И нет, Хейлз. Ты серьезно меня спрашиваешь? — его брови скрываются под прядью непокорных русых волос, покоившихся на его лбу. Его губы изгибаются в однобокую улыбку, пока он качает головой. — Зачем мне она, если рядом со мной такой шедевр? — и, чтобы подчеркнуть свое заявление, он скользит ладонью по моему платью и сжимает большую часть моего предполагаемого «шедевра». — Ты сумасшедшая, ты в курсе? — добавляет он с сильным поцелуем своих губ с моим, ничего не подозревающим ртом.

Когда я выхожу из моментного ступора, я говорю:

— Рыбак рыбака видит издалека, — и он награждает меня дьявольской улыбкой.

Мягкое прикосновение руки Дэниела к моей пояснице похоже на медленно тлеющую нужду, которая растет во мне с тех пор, как я увидела его в костюме. Мы проходим по залу держась за руки, полностью довольные друг другом, останавливаясь время от времени, когда Дэниел обменивается парой слов со своими деловыми знакомыми, представляя меня своей девушкой каждому с гордостью, которую не пытается скрыть.

Зайдя в самый укромный уголок зала, мы обнимаемся и пробуем дорогое шампанское изо рта друг друга, постепенно отрешаясь от окружающего мира. Я уверена, наши молекулы готовы раствориться от этого напряженного сцепления.

— Нам нужно найти более приватное место, — бормочет Дэниел хриплым голосом, полным намеком, освобождая оставшихся бабочек, которые пока не участвовали в цунами, накрывшем мое сердце.

Я прикладываю прохладный бокал шампанского к разгоряченному лицу, пытаясь охладить его, хотя бы внешне. Это приводит к гортанному смеху, вырывающемуся изо рта моего воодушевленного партнера.

— Я, на самом деле, впечатлена, что ты, до сих пор продержался так хорошо. Я довольно давно ожидала, что ты затащишь меня в какой-нибудь угол и сделаешь свое дело.

Он фыркает и бормочет:

— Мне сейчас должны вручить нимб и пару чертовых крыльев, — я хихикаю и целую краешек его губ. — Пойдем, найдем такой уголок, — он берет меня за руку, проводит по ней губами, прежде чем повести меня вперед к укрытию.

Но через несколько шагов мы синхронно замираем: я, потому что увидела знакомого человека с самодовольным мы-потрахались-видом. Я не могу понять, почему Дэниел остановился. Я кратко киваю в надежде, что парень, направляющийся к нам, не будет со мной разговаривать, прекрасно зная нехватку толерантности к моим бывшим любовникам у моего парня.

Когда я смотрю на Дэниела, замечаю, что его лицо становится резким, и глаза приобретают беспокойную глубину. Что с ним происходит?

Я переплетаю свои пальцы с пальцами Дэниела, собираясь спросить, все ли с ним в порядке. Но Брэд сокращает расстояние между нами, и я нервничаю и напрягаюсь от грядущего представления, и от его пылающего соблазнительного взгляда. Когда он делает свои последние шаги, я вспоминаю, что в первую очередь меня в нем так привлекало несколько лет назад. Он обладает влиятельным безупречным видом: идеальные сложение, завораживающие сапфировые глаза и зачесанные черные волосы.

— Хейли, — он берет мою свободную руку и быстро ее целует, пока хватка Дэниела на мне превращается в мертвую. — Прошло много времени, но ты все еще такая же потрясающая, как я помню, — говорит он, пытаясь польстить мне, но с ноткой тщеславия. Брэд поворачивается к Дэниелу со злобной натянутой улыбкой. — Дэниел.

Дэниел?

— Рад снова вас видеть, — обращается он к нам обоим на этот раз, явно пытаясь выглядеть беззаботным и веселым.

— Ну, хоть один из нас рад, — резко отвечает Дэниел, рассматривая Брэда убийственным взглядом. Мои глаза пытаются встретиться с глазами Дэниела, пытаясь увидеть причины внезапной смены настроения.

— Так, значит, вы двое вместе? — Брэд возвращает взгляд ко мне, словно поглощая меня, с неубиваемым дерзким воодушевлением.

— Да, — отвечает Дэниел резко. Искры гнева, вызванные столкновением волн тестостерона, практически осязаемы.

— Ну, мы не в первый раз делимся, не правда ли, Старк?

Не понимая, что на самом деле происходит в этот момент, осматриваю Брэда и Дэниела, и останавливаю взгляд на бокале в руке Дэниела. Что я вижу, так это руку Дэниела, мокрую от шампанского. Брэд выпускает короткий раздражающий смешок, заставляющий мою руку чесаться от желания влепить пощечину по его самодовольной роже.

Дэниел тихо ругается, кладет осколки бокала на поднос одного из проходящих официантов. Затем поднимает руку ко рту, облизывая остатки шампанского. Он ведет себя, как персонаж из сериала «Декстер».

— Итак, Хейли, чем занимаешься? — Брэд дружелюбно, но навязчиво кладет руку мне на плечо. Несмотря на то, что я вполне очевидно дергаюсь, он не ослабляет хватку.

Чем ты так доволен? Я точно помню свои мысли после секса — жирными буквами — НИКОГДА СНОВА.

До того как мне удается скинуть его руку или ответить, раздается мрачный и холодный голос Дэниела.

— Я знаю три вида ошибок, — говорит он, смотря на Брэда, челюсть заметно пульсирует. — На одних учишься, другие глупо повторяешь, а из-за третьих убивают. То, что ты сейчас делаешь, относится к третьему. Убери от нее свою руку сию же секунду, — конец предложения он произносит сквозь стиснутые зубы, глаза обещают море крови. Я сжимаю его руку, пытаясь хоть как-то его успокоить.

Брэд оценивает Дэниела взглядом, явно пытаясь разозлить его.

— Может, нам выйти и разобраться?

Мои брови невольно поднимаются.

— Буду рад познакомить тебя с Создателем, — взгляд Дэниела напоминает взгляд охотника, просчитывающего атаку. — Но ты не стоишь потраченного времени.

Эта напряженная ситуация, кажется, начала привлекать внимание, поэтому, пытаясь ослабить ее и нуждаясь в личном разговоре с Дэниелом, я спрашиваю:

— Я хочу еще вина. Ты будешь, Дэниел? Присоединишься?

— Виски, — его прищуренные глаза, грубые и твердые, не отрывают напряженный взгляд от Брэда.

— Вы, ребята, знаете друг друга? — жизнерадостный голос Таши разрушает мой план и стирает некоторое напряжение в нашей маленькой группе.

— О, я знаю Хейли, — взгляд Брэда чрезмерно выразительный и очень раздражающий. Он обнимает талию Таши.

Нет, Таш! Это твой Брэд? Нет! Что и говорить, вечер вышел совсем неправильным.

— И Дэниела, — продолжает он менее скользким голосом.

— Как удобно! Нам не нужно проходить через формальности, — Таша улыбается, совсем не замечая странного, напряженного обмена словами секунду назад.

— Вам обновить напитки? — спрашиваю я и тяну Дэниела по направлению к бару.

— Я буду то же, что и Дэниел, — Брэд продолжает свое раздражающее действо, очевидно развлекаясь.

Хвала двойному смыслу, мешок с дерьмом. Я смотрю на него враждебным взглядом.

— Я убью его, — бормочет Дэниел сквозь сжатые зубы, но когда он делает движение, чтобы повернуться к Брэду, я сжимаю его руку крепче и умоляю глазами. Он всего в одном «Джеке Дэниелсе» от удушения этого парня.

— Мне ничего не надо, Хейлз, — Таша весело напевает в блаженном неведении.

Мне кажется странным, что моя, в основном сообразительная подруга, не учуяла гнилую атмосферу, которая очевидна даже идиоту. Ей настолько нравится Брэд? Таша и Брэд… Лишь мыль об этом доводит меня до белого каления.

— Два чистых Джека, двойных, — прошу я одного из барменов. Это не обычный для меня напиток, но я очень нуждаюсь в крепком алкоголе.

— Итак, мне кажется, ты догадался, откуда мы с Брэдом знаем друг друга. А сейчас, не мог бы ты сказать, что происходит? Какого черта между вами происходит? И что, черт возьми, произошло между вами? — спрашиваю я Дэниела, наблюдая, как он выпивает бронзовый напиток одним глотком. Он кривит рот, смеряет меня кратким взглядом, выражающим что-то среднее между льдом и пламенем.

— Не то, что бы я когда-нибудь мечтал быть счастливчиком и лишить тебя девственности, но это… Это хуже, чем убийство. Будто заживо сдирают кожу и поливают кислотой средь бела дня.

Какого черта? Разве ты не слишком остро реагируешь на то, что я спала с кем-то до тебя? Я делаю глубокий вдох, пытаясь успокоиться.

— Дэниел, это просто парень, с которым я однажды переспала, не надо раздувать из мухи слона.

Расслабься.

Его глаза становятся обжигающими.

— Он не просто парень, Хейли, он тот парень. Он тот лучший друг, о котором я рассказывал, он предал меня.

Я поперхнулась глотком обжигающего виски. Стакан замирает в воздухе рядом с моими губами, когда я наклоняю голову, чтобы встретиться с его невероятно яростным взглядом. Это за гранью чудовищности: Брэд тот самый парень, бывший лучший друг Дэниела? Лучший друг, пытавшийся судиться с Дэниелом за его компанию после такой долгой дружбы?

— О, нет, — бормочу я, лишенная воздуха.

— О, да, — язвительный ответ Дэниела сочился ядом.

Катастрофа…

Даже на мгновение я не могу игнорировать наполовину полный стакан моего фиаско. Мое пророчество о конце света получило официальную печать: Дэниел удержался, он не взорвался от ярости в такой ситуации.

Я сжимаю его руку, рада, что он отвечает на это. Как по заказу, один из его деловых знакомых остановился, чтобы поболтать с ним, давая мне минуту поразмыслить над последними событиями. Я делаю глубокий вдох, пытаясь обдумать реакцию Дэниела на целенаправленно скользкие шуточки Брэда. В моей голове хаос запутанных вопросов.

Эта катастрофа, дает новое значение слову «пиздец».

— Я скоро вернусь, — отпускаю руку Дэниела и иду вперед. Он просто сдержанно кивает, но я прекрасно знаю, это просто для вида.

Я погружена в свои мысли, ничего вокруг не замечаю, кроме одного места в конце зала — двери с универсальной табличкой женской уборной.

Мне нужен перерыв, чтобы подумать, черт, чтобы восстановить силы. Если бы я не была неотъемлемой частью этой трудной ситуации, я бы подумала, что это что-то вроде жалкого ситкома, заставляющего ерзать на стуле. Чьи авторы так истощены и далеко не талантливы, что пишут звук удара Бах с большой буквой Б – бездарность.

— Ах, — из меня вырывается сдавленный крик, когда меня хватают и с силой тянут за руку в темное место, так что я практически теряю равновесие.

Я почти выпрыгиваю из кожи. Сердце в панике пропускает удар, пока я не узнаю смесь притягательного аромата тела Дэниела с горько-сладким запахом алкоголя. Когда глаза привыкают к темноте помещения, я замечаю висящие пальто, что означает, что мы в гардеробной.

Перемещая взгляд на Дэниела, я морщусь от того, как он смотрит на меня — темным, опасным и греховным взглядом. Он не говорит, но и не отпускает моего взгляда. Его дыхание ненормально тяжелое и быстрое. Он выглядит, как хищник. Мое сердце ускоряется, а ладони начинают потеть. Я нервничаю и возбуждаюсь, в голове пульсирует. Я никогда раньше не видела его таким.

Это новая степень дикости.

Он смотрит на меня по-другому, я не могу решить, нравится мне это или нет. Не могу понять, о чем он думает. Он, кажется, одержим идеей поглотить меня, и отблеск в его глазах говорит, что в этот раз это не просто любовь. Но несмотря ни на что, мое сердце буквально пропускает несколько решающих ударов в предвкушении.

Единственный звук, исходящий от него, это низкое рычание, пробирающее меня до нутра. Далеко не вежливо, он толкает меня к стене, зацепив по пути несколько длинных пальто. Металлические вешалки скрипят, скользя по перекладинам, в гармонии со звуком быстрого мужского дыхания.

Он задирает мое платье, оставляя его вокруг талии, и сдергивает мои стринги, срывая их с бедер. Его действия примитивные и грубые, но я не останавливаю его. Я полностью опьянена лавой, текущей в моих венах. Несмотря на чувство опасности, мое тело реагирует на него с болезненной жаждой, посылая противоречивые сигналы моему взбудораженному мозгу.

Я слышу слабый звук молнии, когда он расстегивает ширинку, затем поднимает меня, держа за бедра, прижимает к ткани, растянутой на стене. В спешке Дэниел хватает мою ногу и поднимает к своему бедру, моя правая нога сама поднялась выше и обернулась вокруг его талии. Затем резким и сильным толчком он скользит в меня, заставляя нас обоих хватать ртом воздух.

Он крепче сжимает мое бедро, напряженно прижимая к своему телу, а я встречаю его толчки. Наши глаза сжигают друг друга. Его рот набрасывается на мой. Он не целует меня, он трахает мой рот своим властным возбуждающим языком. Его движения подавляющие и свирепые.

Я чувствую соленый пот, выступивший над его верхней губой, смешанный с ароматом виски. Он подчиняет меня себе. Его грешная первобытность отправляет меня к сотрясающему сознание оргазму.

Он высвобождает свое желание внутри меня, выплескивая гнев и одержимость сухим рычанием моего имени. Когда его голова падает в основание моей шеи, сквозь рваные вздохи я шепчу:

— Я твоя.

Была твоей до того, как ты утащил меня в свою пещеру и пометил, и буду твоей всегда.

Я делаю глубокий вдох, истощенная и удовлетворенная. Не поднимая головы от моей шеи, Дэниел бормочет:

— Боже, Хейли, из всех людей! Из всех людей это должен быть человек, которого я презираю! — он делает глубокий раздраженный вдох. — Ты была с ним, Хейлз, — его голос измученный и мрачный, пораженный.

Его голова не покидает своего уголка, и я болезненно осознаю, что он старается не смотреть на меня. Хотя я знаю, что должна чувствовать себя униженной и рассерженной, я так не чувствую. Мое сопереживание стремится к нему, зная, что если бы все было наоборот, я была бы разрушена.

Я прекрасно знаю, что в моем сердце есть огромная неприязнь ко всем, с кем он когда-либо был близок физически или эмоционально. Не могу даже подумать о том, как бы чувствовала себя, если бы это был тот, кого я ненавидела или кто меня предал.

Если бы я могла удалить одну главу из моей толстой книги грязных воспоминаний…

Долгое время мы остаемся соединены физически, но духовно разделены. Дэниел первым разрывает контакт.

— Мне надо умыться, — говорит он, его голос все еще тревожный.

Глядя на его удаляющуюся фигуру, я поправляю платье, чтобы тоже пойти и освежиться. Я едва кладу руку на дверь дамской комнаты, когда Таша ее распахивает. Ее удивленный взгляд сканирует меня.

— Что, ради всего святого, я пропустила, Хейлз?

Мой рот искривляется.

— Давай-ка я тебе расскажу, Таша, — я вздыхаю. — Брэд — главная персона нон-грата для Дэниела. Я провела с ним одну ночь греха в прошлом, а сейчас ты с ним встречаешься. Как тебе такое чудовищное совпадение? — сухо говорю я, возвращая ей взгляд, возмущенный и раздраженный.

Она смотрит на меня, наморщив лоб, и нервно поигрывает красочным кольцом от «Сваровски» на пальце, пытаясь все осмыслить. Спустя секунду я вижу, как на ее лице хаотично проносятся эмоции, по мере того, как информация усваивается.

— Ты можешь подумать над несколькими вещами, пока я буду блевать, — я хлопаю ее по руке, улыбаясь мрачно и цинично, она копирует мою улыбку. Затем иду к первой из стоящих справа кабинок.

— Это, на самом деле, ужасная шутка, дикая и неправильная, должна быть одним из утерянных предсказаний Нострадамуса о катастрофе… — хотя она бормочет свои слова, они все равно достигают меня, прежде чем захожу кабинку, и я коротко и иронически фыркаю в знак согласия.

До конца мероприятия мы с Дэниелом стараемся не пересекаться с моей лучшей подругой и ее парой. Вечер неприятно затягивается из-за воинственного настроения Дэниела и моего желания вернуться домой и все исправить. И, слава Богу, наконец-то, вечер подходит к концу.

Когда мы идем к машине, то мучительно вспоминаем наши счастливые шаги. Спокойный бриз сменился декабрьским сквозняком. Когда приехали, мы были двумя переплетенными душами, а уезжаем разделенными.

Глава 14: Покатился снежный ком

Дэниел опускается на кровать рядом со мной, откидывается на кучу пухлых подушек и сохраняет очевидную дистанцию. Я поворачиваюсь на свою сторону, рассматривая его вблизи. От увиденного, сердце падает и разбивается о землю. Дэниел все еще одет в смокинг, но без бабочки, руки закрывают лицо.

Несмотря на почти несуществующее расстояние между нами, я понимаю, что сейчас мы не можем быть еще дальше друг от друга. Всем своим сердцем я надеюсь, что за закрытыми глазами он не представляет какую-нибудь ужасную картину меня вместе с Брэдом. Страх, что наши отношения могут пойти по наклонной, безжалостно меня терзает.

— Дэниел… Ты в порядке? — мягко спрашиваю я, зная, что он даже близко не в порядке, но все равно спрашиваю, просто ради того, чтобы начать разговор. По моим венам растекается тревога от одной мысли, что может произойти.

— Боже, Хейли, — говорит он из-под щита своих рук. — В моей голове проносится такое количество херни, — он преувеличенно вздыхает. — Так что, нет, Хейли, я не в порядке, и не собираюсь притворяться.

Когда я тянусь к его руке, он вздрагивает и быстро вскакивает. Он выходит из комнаты и бормочет, резко и непреклонно:

— Я собираюсь немного поработать, — даже не взглянув в мою сторону.

Ты имеешь в виду, что не хочешь быть рядом со мной…

Я решаю перестать докапываться и дать ему остыть, и направляюсь в ванну почистить зубы. Глядя на себя в зеркало, я поражаюсь иронией — мое отражение практически идеальное. Я выгляжу безупречной и собранной, а чувствую все с точностью наоборот.

Я роняю платье на пол, бросаю лифчик в сторону гардеробной и залезаю в кровать. Прежде чем выключить свет, включаю «Evanescence» на своем айподе, пытаясь успокоить свое обозленное состояние.

Когда я просыпаюсь от очень беспокойного сна и двигаю рукой по половине кровати Дэниела, обнаруживаю нетронутый холодный и пустой матрас. Я поворачиваюсь, чтобы проверить время. Далеко за полночь.

Стряхивая остатки сна, надеваю футболку Дэниела. С противоположной стороны дома доносятся приглушенные звуки, которые становятся громче, пока я, избавляясь от алкогольного тумана, бреду по коридору.

Приглушенные звуки превращаются в громкую музыку, когда подхожу к спортзалу. Я замираю, открыв дверь, смотрю на вспотевшего Дэниела в предрассветном свете. Агрессивный рок играет на заднем плане, а Дэниел избивает грушу. Лишь одно слово мне дается выцепить из ревущей музыки — «радиоактивный».

Я съеживаюсь.

Сделав шаг вперед, я прекрасно знаю, что уткнусь в тупик. Он никогда по собственному желанию не расскажет, по крайней мере, не словами.

Я это сделаю. С меня хватит игнорирование наших разногласий! Но понимаю, чтобы это сработало, я должна оставить свое самолюбие за дверью.

Когда Дэниел останавливается, чтобы поднять с пола бутылку с водой рядом с ним, замечает меня. Он смотрит на меня несколько напряженных мгновений, сжав губы в тонкую линию, затем вопросительно поднимает брови над раздраженными глазами. Я двигаюсь к пульту, лежащему на скамье для жима, и выключаю музыку, затем сажусь туда, где лежал пульт, скрестив ноги.

— Давай поговорим об этом, — говорю я уверенным, но мягким голосом.

— Нет.

Я замолкаю, подбирая правильные слова, способные достичь его, не выпустив из него внутреннего тигра. В это время я смотрю на его напряженное лицо. Капля пота медленно стекает от виска к сжатому подбородку. Его волосы сырые, пряди прилипли к лицу. Грудь голая, загорелая и блестящая от пота. На нем все еще брюки, а ноги босые. Картина горячей грубой мужественности.

— Даже не произноси его имя, — предупреждает он.

Я молча продолжаю изучать его, уставшая и глубоко погруженная в свои мысли.

— Даже не думай о нем, — и следующие слова, вылетевшие из его рта, произнесены тихо и невнятно. Уверена, они предназначались не мне, но те, что разобрала, были о боязни заразить мое тело и способности вынашивании его детей.

Я углубляю взгляд. Звук его голоса и весь воздух вокруг него не может быть более яростным. Он просто и чисто взбешен, а я? Я не могу быть более довольной. Мне приходится бороться с желанием ухмыльнуться на подтекст его слов, и знаю, что если мои губы хоть немного дернутся вверх, псих вырвется на свободу.

Время чистить Хейлз. Это нужно сделать деликатно и осторожно.

Наплевав на все устрашающие знаки на его лице, я спокойно говорю:

— Это был один-единственный раз.

Он громко бьет грушу и закрывает глаза, разозленный. Я морщусь от этого звука, но продолжаю:

— После того случая, больше не было ничего физического. Мы даже не разговаривали после этого.

Он держит грушу обеими руками и прислоняется лбом к черной коже, его глаза все еще закрыты, а выражение лица суровое.

— И что это было? Он ослепил тебя шикарным лоском и хитростью?

Игнорирую эту подколку. Я не попадусь ни на какую уловку, сотворенную его беспорядочными эмоциями. Он поворачивается ко мне, одна сторона лица все еще прислонена к груше, бушующие эмоции в глубине его взгляда и… что-то еще.

— Я переспал кое с кем, — весь воздух выходит из меня, пока я пытаюсь осознать смысл услышанного.

И вот, Хейли, что он пытался сказать тебе уже некоторое время. С этого момента вся моя симпатия радикально меняется. Черт, думаю я. Умри! Видя мои распахнутые глаза, он продолжает ледяным голосом:

— Когда мы расстались, я кое с кем переспал.

Его откровение зависает в воздухе между нами на несколько долгих секунд, так ощутимо, почти на физическом уровне. Пока вся тяжесть его слов проникает в меня, каждое слово чувствуется ожогом раскаленного железа.

Я чувствую, как внутри расширяется трещина вместе с тошнотой, медленно прожигающей мое горло. Я не могу смотреть на него сейчас. Даже мысль о нем, разделяющим интимный момент с кем-то еще...

Я закрываю глаза, пытаясь успокоить дрожь, поднимающуюся внутри меня, изо всех сил пытаюсь заглушить все. Я не могу дышать.

И только я хотела преподнести свою голову ему на тарелочке, а тут это.

— И сейчас настало время сказать это мне? Ты мне мстишь? Это ты делаешь? Я спала с Брэдом не для того, чтобы навредить тебе! — я практически кричу. И в ответ на мой тон что-то в нем, поменялось.

Может быть, логика моей точки зрения, осознание того, что он только что выбросил между нами. Выражение раскаяния растянулось на его лице. Впервые в жизни я вижу, как в глазах Дэниела разрастается паника.

— С таким же успехом ты мог просто вспороть мне живот. Это причинило бы меньше боли, — бормочу я, его глаза превращаются в темные драгоценные камни, тревожные и виноватые. Мои глаза жжет, но я сопротивляюсь, собирая всю свою волю, чтобы не выпустить ни единой слезинки. — Она из твоего огромного списка?

Он морщится от такого подлого высказывания. Он вытирает блестящий лоб и потирает глаза, громко вздыхая. Я знаю, что это удар ниже пояса, но сейчас я не в том настроении, чтобы вести себя хорошо, и даже не собираюсь пытаться. Черта с два я буду сейчас следить за своими словами.

— Кто она? — спрашиваю я, сквозь стиснутые зубы.

— Никто.

Я вопросительно поднимаю бровь, мой рот искривляется в издевательском подобии улыбки.

— Я встретил ее в баре.

Я закрываю глаза. Желчная кислота сжигает меня, вяло поднимаясь к горлу. Глубоко внутри интуиция умоляет меня заткнуть ему рот, но я не делаю этого, будто у меня есть нерациональная тяга к предстоящему мучению.

Ты выполняешь изумительную работу, Дэниел, роешь могилу для нас обоих.

— Я был пьян в стельку, Хейлз. Я не мог отличить, где право, а где лево.

Никакие обстоятельства не послужат для меня оправданием.

Он правильно делает, что не пытается приблизиться ко мне.

— Хотя ты был в состоянии использовать свои другие части тела?

Он делает глубокий вдох раскаяния, прищурившись, смотрит на меня встревоженным взглядом.

— Где ты…? — я не могу заставить себя назвать само действие. Даже мысль об этом выдирает маленькие кусочки из моего живота.

— В спальне, — он указывает в нужную часть дома подбородком, а его ответ высасывает весь оставшийся воздух из моих легких.

Та, в которой я только что спала. Мощь его слов, как провод на моей шее, затягивающаяся с каждым произносимым им слогом.

— Ты целовал ее? — его взгляд удивленно устремляется ко мне из-под наморщенного лба, пытаясь понять, что означает мой вопрос.

— Целовал или нет? — кричу я. Его слова со дня нашего знакомства рикошетят в моей голове: «Я не целуюсь, потому что не хочу этого делать».

— Хейлз, пожалуйста, ты можешь перестать повышать голос? — тихо спрашивает он. Я вижу его попытки оставаться спокойным, но его выдают сжимающиеся челюсти.

— Ну, что я могу сказать? Ты просто выявляешь все лучшее во мне, — ехидно говорю я. — Целовал или нет? — я чувствую хватку в своей груди.

Он не отвечает, но его глаза и молчание говорят за него. Вот он ответ, на его лице, и это удар прямо в центр живота.

— Я был зол. Я думал, ты ушла навсегда. Мне было так больно. Я думал, что это как-то облегчит боль, — он делает глубокий вдох. — Это казалось возмездием, — устало бормочет он.

— Ну, это, и на самом деле, больно. Ты проделал отличную работу. Чертовски суперуспешную, — мой голос вырывается с явным горьким презрением.

— Не говори так, — он делает нерешительный шаг ко мне.

— Не надо, — говорю я гневно, мои глаза мечут молнии. — Не надо, — вздыхаю сдавленным шепотом, у меня не получается наполнить слова силой.

Он смотрит на меня затравленным взглядом, проигравшим и разрушенным.

— Что ты хочешь сказать, Хейлз?

— Ты действительно хочешь моего импульсивного ответа сейчас, Дэниел? — бросаю я, мое лицо пылает яростью. Мое сердце болит, будто его сжимают в каком-то средневековом орудии для пыток. — Я не могу здесь находиться сейчас. Не могу быть рядом с тобой. Не могу спать в твоей кровати! — говорю я с отвращением.

­­Я не могу даже смотреть на тебя.

— Мне нужно побыть одной и подумать, иначе я сделаю что-нибудь, о чем мы оба будем сожалеть. Я, в отличие от тебя, не поступаю импульсивно, Дэниел.

Он кивает, отлично зная, о чем я говорю, ведь это он предположил худшее, когда мой разговор с Ташей был опубликован подслушавшим репортером, и порвал со мной. Он тянется к моей руке, но я отдергиваю ее. Наши пальцы касаются друг друга, когда мы разрываем контакт, для меня это, как мозоль. Мой срыв уже близок, просто ждет выстрела стартового пистолета.

— Я могу сделать что-нибудь, чтобы помочь? Я сделаю все, что угодно! Я. Не. Потеряю. Тебя. Снова, — он отрывисто произнес каждое слово.

Я чувствую, насколько ему хочется подойти ко мне ближе, но он терпит. Мое горло продолжает сжиматься, но я сдерживаю слезы. Не могу больше плакать.

Как я могу на это ответить? Как я могу понять, что правильно, когда его присутствие затмевает мои мысли? Уйди сейчас, Хейлз. Просто уйди.

— Не уходи, — говорит он, будто у него есть прямая связь с моими глубочайшими мыслями. — Я буду спать на диване, в гостевом доме, просто, пожалуйста, успокойся, — он почти умоляет меня. На секунду меня накрывает. Дэниел, которого я знаю, никогда не умоляет.

— Успокоиться? — мои слова пропитаны ядом. — Я не могу быть рядом с тобой сейчас, Дэниел!

И я даже не могу пойти в свой чертов дом, если задуматься. Уже слишком поздно, и я не очень хочу быть сейчас с Яном или Ташей. Я не хочу обсуждать причины своей добровольной ссылки с кем бы то ни было. Мне нужно побыть одной.

— Хочешь, я забронирую тебе номер где-нибудь? — предлагает Дэниел в качестве компромисса.

По крайней мере, кажется, он понимает серьезность моего решения. Мои глаза стреляют на него, и самым спокойным и тусклым голосом я отвечаю:

— Даже не смей. Я не хочу, чтобы ты что-то для меня делал, — я многозначительно смотрю на него. — Ты достаточно сделал!

И когда я начинаю звонить, искать отели недалеко от работы, я слышу, как он устало бормочет:

— То, что ты уходишь — предсказуемо.

Мои глаза пылают от ярости. Я могла бы придушить его прямо сейчас.

— Может, то, что ты облажался — это предсказуемо, — возражаю я, и бросаю в него уничтожающий взгляд через плечо, продолжая складывать одежду в чемодан. Мой телефон все еще зажат между плечом и ухом.

Он уходит.

Пока я подтверждаю бронь в «Ритц», Дэниел возвращается в комнату. Вдобавок к моему растущему раздражению, в городе практически нет свободных номеров из-за какой-то международной медицинской конференции. Снова «Ритц»? Какое завершение ночи… Мрачная ирония не ускользает от меня. Потихоньку подходя ближе ко мне, Дэниел, в итоге, сидится рядом с моим чемоданом. Он хватает меня за руку и тянет так, что я оказываюсь прямо перед ним.

— Посмотри на меня, Хейлз, — его голос наполнен тревогой. Я смещаю взгляд, чтобы посмотреть на него, впиваясь зубами в губы от раздражения.

— Что? — огрызаюсь я.

— Хейлз, мы расстались. Я думал, ты никогда не передумаешь. Я был сломлен. Мысль о том, что я потерял тебя, разрушала меня. Я был огорчен, мне было больно, я был пьян и, да, действовал импульсивно, не думая по-настоящему, или думал о мести. В тот момент, казалось, что это поможет мне чувствовать себя лучше, — конец предложения угасает, будто он пытается одолеть мою враждебность. Я отвечаю на его взгляд смесью гнева и отвращения.

— Это ничего не значило. Я начал сожалеть об этом уже во время действия, — горькое отвращение, наконец, останавливается у меня во рту, когда «это действие» появляется перед глазами, благодаря ему. С трудом сглатываю. — Я знаю, об этом не просто забыть, но мы тогда не были вместе. Это ничего не значило. Если бы мог, я бы вернулся и все исправил, — он вздыхает, почти пораженно.

Я стою молча, прикусив до боли свои губы. Слезы начинают собираться в уголках глаз, но я смаргиваю их прочь.

— Все о чем я прошу, это, пожалуйста, не уходи надолго, и, Хейлз… — большим пальцем он потирает мои костяшки, дрожь проходит сквозь меня, дрожь грусти, смешанной с гневом.

Зачем он пошел и сделал это? Я не хочу уходить. Я хочу свернуться калачиком, чтобы он обнял меня, заставив все это исчезнуть, сказал мне, что это все очень плохая шутка. Но я очень хорошо знаю, когда проснется логика, и когда смогу ясно все обдумать, я захочу быть подальше от него.

— Я подумаю об этом. Просто отпусти меня сейчас, — мой тихий голос, вдобавок к явному сарказму, наполнен раздражением, обидой и чувством горькой потери. Мы только сошлись снова. Наконец, я чувствовала себя комфортно, и что, может быть, у нас все будет хорошо.

— Почему мне кажется, что ты действительно уходишь? — спрашивает он, провожая меня к двери, держась за стены.

— Потому что я выхожу из этого дома, — говорю я. Я хочу сказать: «Мне нужно время вдали от тебя, мне нужно подумать, мне нужно побыть одной», но я молчу. Я не хочу, чтобы ему было легче, и давать ему надежду.

Зачем это мне? Может, если я не скажу ему, он почувствует хотя бы часть той боли, которую я чувствую прямо сейчас — боль и предательство. Я не помогу ему. Он этого не заслуживает.

— Боже, Хейлз, — он хлопает рукой по стене, и я подпрыгиваю от громкого звука.

Прищурившись, смотрю на него, сдерживая все свои мышцы. Сохраняю выражение лица пустым.

— Пока.

Я еду по тихим улицам к отелю, чувствуя, как снова падаю в хаос. Внутренний хаос. Из динамиков льется грустная песня о том, что любовь — не марш победы, а холодное и сломленное «аллилуйя».

— Холодная и сломленная погребальная песнь больше подходит, — ворчу я своим наполненным болью глазам, смотрящим на меня в зеркало заднего вида.

«Не уходи надолго… Почему у меня такое чувство, что ты действительно уходишь?»

Слова Дэниела отражались, как эхо, в моей голове.

Глава 15: Миссис Старк?

— Добрый вечер, миссис Старк, и добро пожаловать в «Ритц-Карлтон».

Если бы взглядом можно было убить, молодой человек в черном костюме с золотым бейджиком передо мной, рассекал бы по улицам в катафалке, направляясь в ближайший морг.

Миссис Старк? Я раздраженно таращусь на энергичного безупречного работника, которого, к счастью, защищает стойка регистрации.

— Вот ключ от вашего номера. Ваши спа-процедуры в номере запланированы на восемь часов утра, а вскоре Вам принесут легкий ужин. Если Вам что-то еще понадобится, наберите ноль для связи с ресепшен.

— Сэр? — говорю я, пытаясь прервать его бурную речь.

— Да, миссис Старк.

Тьфу.

— Как Вы узнали, что я… ммм… миссис Старк? — я почти давлюсь, произнося эти слова. — Вам не требуется никакого подтверждения личности? — я выгибаю бровь с намеком на обвинение и сомнение.

— Мисссис Старк, Ваш муж был очень точен в своих инструкциях и запросах, — естественный румянец на щеках мистера Джинджера становятся ярко-красными.

О, Боже, кажется, именно ему досталась честь разговаривать с моим предполагаемым мужем, а я знаю, каким конкретным мой «муж» может быть. Сейчас мне даже немного жаль парня.

Я не могу поверить, что Дэниел взял на себя смелость изменить мою бронь.

— Мне только нужна Ваша подпись здесь, миссис Старк… — он указывает на документ, ткнув ручкой на мое имя над пунктирной линией: Хейли Дж. Старк. На моем лице не может не появиться улыбка, когда вижу жирные черные буквы на белой бумаге и повторяю их в своей голове.

Эй, там, пришло время твоему позвоночнику вернуться на место, а то ты стала бесхребетным моллюском от того, что сделал твой фиктивный муж. А не мычать гребанный свадебный марш.

И я подписываюсь, как миссис Старк, кусая губы, чтобы не начать глупо улыбаться. Ну, Дэниел же меня не видит.

Пока еду в лифте, все, о чем я могу думать, это о долгом обжигающем душе, чтобы смыть весь хаос с моей кожи. Когда я провожу картой-ключем, загорается зеленая лампочка, я открываю тяжелую дверь и замираю на пороге.

Какого черта ты сделал, Дэниел? Разве я не прямо сказала: не вмешиваться? Слово «шикарный» не сможет описать экстравагантную роскошь передо мной. Изучая обстановку, я понимаю, что «кто-то» улучшил мою скромную бронь до неимоверного уровня.

В чертовом «Ритце»!

Властный псих. Будто все это поможет. Если бы он только держал свои штаны на месте, ему бы не пришлось проходить через такие траты и проблемы.

Уставшая, раздраженная и немного унылая, я борюсь с гравитацией, пока иду в душ, после короткого разговора с милым официантом, который принес мне очень необязательный «легкий ужин».

Уже почти половина второго ночи… Я качаю головой. Закрыв глаза, позволяю успокаивающей воде расслабить мое сознание и стараюсь не думать.

Мой телефон оповещает о входящем сообщении, когда я проваливаюсь в невероятно удобную кровать королевского размера. Я собиралась закрыть глаза в надежде на спокойный сон, по крайней мере, на несколько оставшихся часов, прежде чем придется вставать на работу.

Дэниел: Поверь мне, Хейлз, я сожалею больше, чем ты думаешь.

Это короткое сообщение ломает меня и вызывает слезы в глазах. Я не отвечаю.

Может, мне стоит напомнить себе, что у этого чистилища есть срок годности, и только мне под силу остановить это.

Глава 16: Загадочные сообщения

Утро наступает, принося с собой ужасную мигрень из-за нехватки сна. Я одеваясь, слоняюсь вокруг, но прежде чем успеваю сделать себе чашку кофе, мои перемещения прерывает стук в дверь.

Какого черта?

Одетая лишь в нижнее белье, в ванной я накидываю пушистый уютный халат и направляюсь проверить, кто стучится в мою дверь в такой час. По-моему, сейчас слишком ранний час, чтобы даже считаться законным.

— Обслуживание номеров, — улыбающийся набор белых зубов, принадлежащий невысокой блондинке, пышущей энергией, встречает меня. Я озадаченно таращусь на нее.

— Эм, я не… — начинаю я, но останавливаюсь, понимая, что нет, я не заказывала завтрака, но да, кое-кто другой заказал его для меня.

Я хмурюсь и закатываю глаза от этого осознания, затем замечаю смущенную официантку, которая думает, что я злюсь на нее. Я поднимаю палец вверх, призывая ее подождать немного, и бегу вытащить из сумки десять долларов в качестве чаевых.

— Спасибо, — я сую купюру ей в руку и забираю поднос с завтраком. Когда она смотрит на деньги, то наклоняет голову и сверкает яркой улыбкой.

— Хорошего Вам утра, миссис Старк, — счастливо говорит она и уходит.

Я качаю головой на поднос в своих руках и ставлю его на стол в зоне отдыха своего безумно шикарного номера. Улыбка прокрадывается на мои губы, когда я замечаю чашку кофе.

Попробовав его, я не могу сдержать улыбку.

Прямо как я люблю.

Когда я выпиваю половину чашки, меня отвлекает телефон. Проверяю экран, и мое лицо морщится.

— Я сказала, мне нужно время, — резко говорю я, не утруждая себя приветствиями.

— Боже, ты угрюмая, — говорит Дэниел своим ленивым утренним хриплым голосом.

Ясно могу представить его еще в кровати, растрепанного и чертовски сексуального, наверно, почесывающего утреннюю шевелюру или свои шесть кубиков.

Качаю головой. Я не должна пускать слюни. Я в бешенстве.

— Нет, я не угрюмая, — мое раздражение возвращается и быстро раздувается. — Каким бы занимательным для тебя ни было это открытие, бывают моменты, когда у меня нет желания мириться с твоим дерьмом.

— Ясно, — отвечает он. Я слышу, как он перемещается по кровати.

— Ты даже не догадываешься, насколько мне больно и как я зла, Дэниел. Ты реально облажался, по-крупному. Знаешь что, давай просто не будем сейчас разговаривать, — я вздыхаю.

— Хорошо.

И мы заканчиваем звонок. Не проходит и минуты, как на телефон приходит сообщение.

Дэниел: Хейлз, поверь мне, я понимаю, насколько тебе больно, и как упоминал ранее, я сожалею об этом больше, чем ты думаешь.

Следующий стук в дверь отрывает меня от просмотра электронной почты, заставляя мое сердце подпрыгнуть практически до горла. Может, это он?

— Иду, — говорю я, подходя к двери, чтобы проверить, кто это может быть на этот раз.

— Доброе утро. Я прийти для ваших утренних процедур, — говорит полная дама с сильным русским акцентом.

Я совсем забыла. Служащий на ресепшен упоминал прошлой ночью что-то про процедуры, запланированные на это утро. Изучая стоящую передо мной мужеподобную женщину, в этот раз я удерживаюсь от закатывания глаз.

Она оглядывает меня и проходит внутрь без официального разрешения, у нее в руках сложенный массажный стол, который она несет, как утреннюю газету.

— Раздеться, — командует она, а в моей голове возникает сигнал о самосохранении, говорящий мне бежать со всех ног.

— Это, эмм, у меня есть не больше получаса, — тихо заикаюсь я.

Она морщит губы и неодобрительно кивает. Может, лучше опоздать на работу, чем расстроить олимпийскую чемпионку по толканию ядра?

Поражаясь ее мягким прикосновениям, я, наконец, позволяю себе расслабиться и насладиться приятной негой. Я делаю глубокий удовлетворенный вдох. Когда я закрываю веки, я неосознанно представляю в голове самую ужасающую сцену. Жаркое действие между Дэниелом и женщиной с идеальным телом и размытым лицом заставляет мой желудок нервно сжаться.

— Простите, — удается выдавить мне женщине надо мной, прежде чем убежать в туалет с одной рукой, прижатой ко рту, и другой, прикрывающей мои выпирающие женские части. Торопясь опустошить свой желудок в туалет, я даже не закрываю дверь за собой.

— Ты давай? Ты окей, женщина? — короткостриженая светловолосая голова появляется в дверном проходе, а я ох-как-грациозно сижу на коленях на полу перед унитазом. Я делаю глубокий вдох, глубоко смущенная своим невыгодным положением, и киваю.

— Беременный? — ее акцент коверкает ужасное слово. Мои глаза распахиваются и устремляются на нее. Святой Горбачев, НЕТ, вы что, с ума сошли?

Пока я пытаюсь придумать, как выпроводить крепкое двуполое создание из номера, ибо массаж последнее, о чем я могу думать сейчас, она рычит:

— Беременный нет массаж! — дарит мне оправдание на блюдечке с голубой каемочкой.

Я робко склоняю голову с неуклюжей улыбкой в качестве подтверждения. Она оглядывает меня и раздраженно качает головой, бормоча что-то на своем родном языке выпяченными губами.

Сложив стол, она продолжает бурчать про себя слова, которые даже на ее загадочном языке звучат не в мою пользу. Услышав, как закрылась дверь, я поднимаюсь и направляюсь умыть лицо. Уставившись на отражение в зеркале, я хмурюсь, злая, как черт.

— Козел, — обращаюсь я к своему парню-заднице, направляясь в комнату, чтобы приготовиться к работе.

Когда Кеноподобный Джош, он же босс, заканчивает диктовать задания на день, он предлагает обсудить предстоящую поездку на Мальдивы за чашечкой кофе. Обрадованная таким необходимым отвлечением, особенно такой восхитительной темой, я с удовольствием соглашаюсь и даже предлагаю угостить его.

— Ты должна уладить все незавершенные дела с фотографом и стилистом до конца недели. Я хочу, чтобы все подтвердили даты и расписания, прежде чем мы разошлем официальную повестку дня, — он откусывает кусочек своего чизкейка, я киваю, записывая все в планшет, затем поворачиваюсь и делаю глоток из своей чашки из перерабатываемого материала.

— Эмм, это так же касается Яна, — добавляет он, его губы изгибаются в дьявольскую ухмылку, когда он произносит имя моего небиологического брата.

Мой телефон издает сигнал о входящем сообщении, заставляя нас обоих посмотреть на устройство, лежащее между нами. Порочная улыбка Джоша после упоминания Яна не исчезает.

Мне требуется некоторое время, чтобы понять, на что я смотрю, когда вижу странное MMS-сообщение: две цветовых палитры в рамках, одна, цвета темного шоколада, вторая — с малиновым узором.

Дэниел: Какой тебе больше нравится?

Что, во имя священной зеленой планеты, он хочет? Или это извращенный способ разжечь мое любопытство и заставить с ним поговорить? Я не буду играть в его игры!

Я: Смесь обоих.

Что бы это ни было, я в этом не участвую. Джош вопросительно выгибает брови, а я просто качаю головой в ответ, показывая ему, чтобы он продолжал.

Когда я возвращаюсь к столу, приходит еще одно сообщение от Дэниела.

Дэниел: Давай поговорим!

Я: Ты не можешь сказать мне, что луна сияет, и ждать, что я побегу смотреть на нее.

Дэниел: Что за фигня?

Я: Нет. Мы не будем сейчас разговаривать.

Разозлившись, я звоню Таше и озвучиваю краткую версию событий, как они развивались с прошлой ночи. Мне нужно высказаться, прежде чем я сорвусь.

— Мне кажется, представлять своего парня трахающимся с кем-то еще — это забытый десятый круг ада Данте, — сержусь я.

— Точно. Значит, не представляй, — заявляет она довольно сухо. — Какой козел, — добавляет Таша.

— Не могу не согласиться, — бормочу я ответ.

— Но он в чем-то прав, — робко говорит она.

— И ты туда же, засранка? — на другом конце раздается кряканье.

— Ну же, Хейлз, он в чем-то прав, — оправдывается она, отправляя меня на новый уровень негодования. Разве она не может хоть раз быть менее логичной и быть более злой? — Да, он все еще огромный козел, но козел с твердым убеждением. Вы, ребята, расстались, — мне требуется время, чтобы подумать, а она бормочет себе под нос: — Но, эй, если ты решишься на убийство, я помогу спрятать труп, — я фыркаю, глубоко удовлетворившись ее поддержкой, но ненадолго, так как она продолжает твердым голосом.— Сколько ошибок мы допустили, прежде чем между нами все стало хорошо?

Миссис Логика вернулась, чертовски быстро.

— Все равно, — я похожа на упрямого ворчащего ребенка, хотя меня это не заботит.

— Заставь его помучаться, а сама подумай пока. А теперь мне пора на работу этого козла, мисси, — мы обе хихикаем, завершая разговор.

Следующие несколько дней я избегаю разговоров с Дэниелом, хотя он упорно настаивает на разговоре, но, в любом случае, упорство ему не помогает. Он также продолжает присылать мне эти странные письма и сообщения с вопросами о моих предпочтениях, на которые я коротко отвечаю либо «да», либо «нет».

Глава 17: В самых лучших руках

Ян как никогда обеспокоен моим благополучием, или точнее отсутствием веселья в этом случае, и пригласил сам себя в мое скромное новое жилище после работы, дабы освободить меня от предполагаемого страдания. Его слова были примерно следующего содержания: «Ты вгоняешь меня в депрессию через телепатические каналы, и, красотка, мы оба знаем, что я не депрессую. Это грозит морщинами. Поэтому сегодня я собираюсь изгнать эти ужасные, уничтожающие настроение, недуги из твоей прекрасной души».

Ну а кто на самом деле сможет с этим поспорить?

И конечно, заканчивая разговор, он напоминает мне:

— Тем временем, несмотря на настроение, всегда помни святую троицу.

Когда я с сомнением спрашиваю, какого черта он еще хочет от моей бедной души, ответом, естественно, становится;

— Напитки, смех, секс.

Я открываю дверь после второго стука. На пороге моего временного убежища стоит неудержимая половина моего дуэта родственных душ, сияющий и чересчур элегантный. Я осматриваю его, думая, что только Ян может сделать из простой черной футболки и поношенных брюк карго образ, достойный красной дорожки.

Ян прижимается с поцелуем к моим губам, прежде чем низко присвистнуть и заявить:

— Святая Матерь Божественного Секса! — с моего языка срывается хихикание. — Бедная маленькая Хейлз, бродяжка, заключенная в своем временном убежище, — он саркастично изгибает губы.

Я строю рожицу и ежусь от очевидной нелепости этого места.

— Пойдем, красотка, — Ян предлагает мне руку после того, как в последний раз осматривает огромный чрезмерно шикарный номер.

— Куда?

Он смотрит на свои дайверские часы, затем возвращает взгляд ко мне с явной радостью:

— Час шампанского.

— Мое любимое время дня, — я согласно улыбаюсь и захлопываю дверь.

Прежде чем сесть в одной из мягких зон в баре отеля, мы обращаемся к источнику легальных наркотиков – к нашим напиткам. Ян неуклюже осматривает привлекательного стильного бармена, тщательно проходя своим встроенным в глаза гей-радаром по бедному парню, который, кажется, был в замешательстве.

— Итак, мы будем шампанское «Drescher», — наконец говорит он явно скучающим голосом, после того как мельком взглянул на алкогольное меню.

Гей-радар мигает красным: «Играет за другую команду».

— Сэр, к сожалению, шампанского нет. Игристое вино подойдет? — очень вежливо отвечает бармен, несмотря на то, что его только что изнасиловали взглядом.

— Если я расплачусь деньгами из «Монополии», будет нормально? — невозмутимо, но резко говорит Ян.

Я не могу сдержать хихиканье и посылаю бармену извиняющуюся улыбку.

— Игристое вино подойдет, спасибо, — вставляю я, прежде чем Мистер Сучка обезглавит парня за отсутствие нужного напитка с пузырьками.

— Мы принесем напитки за ваш столик, — говорит бармен мне, посылая Яну мимолетный испепеляющий взгляд.

Пока мы ждем напитки, я разглядываю помещение, и мой взгляд останавливается на женщине, сидящей через два столика от нас. Краем глаза я увидела, что Ян тоже заметил ее. На его лице ясно виден ужас, пока он внимательно изучает ее чересчур яркий внешний вид. Его реакция, как и предполагалось, не заставила себя долго ждать.

— На нее кончил клоун Бозо?

Я фыркаю и смеюсь от его красочного сравнения, в ответ его губы проказливо изгибаются.

— Люди специально так делают? — он возмущенно вздыхает. Мои брови выгибаются в любопытстве. — Даже ни разу не взглянут на свое шокирующее отражение, прежде чем выйти из дома?

Я хихикаю от, мягко говоря, сильно преувеличенного негодования. Он смотрит на меня из-под ресниц и хихикает.

— Я могу получить моральную травму. Серьезно, некоторых людей не должно быть вообще!

— Я обожаю, когда ты никогда-никогда не перегибаешь палку, — говорю я, он пожимает плечами, а потом начинает смеяться.

Я благодарю официантку за напитки и заношу их на счет своего номера в отеле. Поднимаю бокал, чтобы чокнуться, и Ян копирует мое движение. Услышав мелодию телефона Яна, я выгибаю бровь. Проверив экран, он сбрасывает звонок.

— Серьезно? — спрашиваю я о его рингтоне.

— Ну, красотка, мой молочный коктейль действительно приводит ко мне парней (Прим., строчка из песни «Kelis» — «Milkshake»)

Улыбаясь, я качаю головой.

Мы погружаемся в разговор о последних похождениях Яна, включая ночной марафон девчачьих фильмов с Ташей, в качестве подготовки к выходу нового фильма в серии. Следующей темой становится мое добровольное изгнание и неверное «достижение» Дэниела. После того как я зачитываю длинную речь о том, как противно и больно мне было, и насколько зла я была на Дэниела, Ян берет на себя главную роль в разговоре.

— Красотка, ты знаешь, в конце концов, логика отступает, и хотя ты очень стараешься избежать этого, сердце играет главную роль, — он осматривает меня своими экзотическими зелеными глазами, обрамленными длинными черными ресницами. — Как сильно ты его любишь? — он подносит бокал к губам, не отрывая от меня взгляда.

— Даже не измерить, — выдаю я раздражающее признание, прекрасно зная, как давно я вырезала имя Дэниела в своем сердце. Навечно.

— Как я понимаю… — он останавливается, чтобы стереть пальцем смазавшуюся тушь у меня под глазом.

Я мысленно закатываю глаза на этот жест. Я уже привыкла к склонностям Яна вмешиваться в личное пространство человека. Меня это почти не волнует.

— …то, что тебе нужно сделать, чтобы достичь блаженства, это… отпустить.

Мои губы машинально начинают хмуриться.

— Ты серьезно хочешь начать третью мировую из-за этого? — он поднял брови. — Читай по губам, Хейлз. У вас, ребята, был чертов перерыв — хер с ним, вы на самом деле расстались! — Ян качает головой, подчеркивая свои слова.

Я морщу нос, этот жест не полностью выражает мое согласие с его точкой зрения.

— Поэтому прекращай это дерьмо и возвращайся домой, или хотя бы встреться с ним, ради Бога. Дай ему вымолить у тебя прощение.

Когда я одновременно пожимаю плечами и вздыхаю, улыбка Яна становится шире. Затем он смеется:

— Между нами, красотка, ты можешь отрицать, если хочешь, но мы оба знаем, даже метадон не поможет тебе избавиться от этой зависимости, верно? — он хлопает по моему бедру и ухмыляется, слишком самоуверенно, как обычно.

— Я настолько погрязла в этом, да? Иногда я могу себя ненавидеть из-за этого, — я качаю головой. — Что со мной, док?

Полные губы Яна растягиваются в полуулыбку.

— Диагноз таков, моя прекрасная пациентка, у тебя серьезная психологическая зависимость, и ее осложнения не поддаются лечению, — он обнимает меня и целует в губы. Мы обмениваемся одобрительными взглядами. — Значит нужно простить и забыть, — объявляет он.

Я задумчиво киваю. Мы не были вместе, когда это случилось. Как бы мучительно это ни было, но такова правда. Как бы больно мне ни было, я не могу обвинять его в этом все время. Если бы только это было так просто, отличить неправильное от правильного.

— Хейлз, — Ян кладет загорелую руку мне на плечо, прижимая ближе к себе и целуя меня в висок. — И так как мы сейчас кристально честны, прощение не всегда работает без забывания.

Я прислоняюсь головой к его плечу и киваю с горькой улыбкой.

Практически невозможно осуществить, но верно.

— Что бы я без тебя делала? — я крепче прижимаюсь к нему.

— Тебе никогда не придется узнать, — он целует меня в макушку, на этот раз молча.

Я просто тебя обожаю, Ян.

— Ты хорошо знаешь, так же как и я, что нам гораздо лучше вместе, — говорит он, делая глоток своей шипучки, и передает мне бокал. Он мягко вытирает мои губы салфеткой, заставляя меня ухмыльнуться. — Для тебя и меня в этой вселенной, всю эту хрень про «великие умы мыслят одинаково» нужно переделать на «великие умы вместе охренительны», — я коротко смеюсь над его исправленной идиомой. — Не то что, упаси Боже, я пытаюсь изменить твое мировоззрение, но я не очень много добавил к твоему поучительному монологу, персик.

Я отмечаю «монолог», наклоняя голову и одаривая его сладкой улыбкой.

— Ну, ты достаточно внес.

— Точнее?

Я хлопаю ему глазками, как кукла.

— Слушал меня, выглядя так потрясно.

Я сдвигаюсь, чтобы сесть прямо, и дружески хлопаю его по плечу.

— Ну-ка, я помогу тебе собраться, — говорит он, протягивая мне руку, и я вздыхаю, на этот раз согласно. Ощущение физического отвращения, прилипшего ко мне, как вторая кожа, за последние несколько дней, показывает первые признаки исчезновения.

— В любом случае, обиды были модны весной в две тысячи одиннадцатом. Отбрось печаль, детка, это не модно. Я хочу видеть улыбку на этих полных губах, — он улыбается, показывая все свои зубы и морщинки в уголках глаз. — Хейли Дж. Грейс, сейчас зима нашей неудовлетворенности!

Я позволяю ему потянуть меня к лифтам, бормоча:

— Хотелось бы… — даже с этим новым решением в голове, когда дело касается Дэниела, тихий голосок внутри меня продолжает пилить меня, что бы я тщательно себя оберегала.

Глава 18: Простить и забыть?

— Я думаю, мы тут закончили, — Ян указывает на мои упакованные вещи, лежащие на огромной кровати. — Моя работа выполнена. Ухожу, — я киваю и крепко его обнимаю, привстав на носочки, чтобы похлопать по его небритой щеке.

Как по команде звонит мой телефон. Ян выгибает бровь и практически бьется в истерике, когда слышит мой новый рингтон. Я съеживаюсь и шиплю ему сквозь зубы.

— Не горжусь этим.

— Очень вовремя, — бормочет Ян. — Иди домой и займись примирительным сексом, пока тело не поднимет белый флаг, — он ухмыляется через плечо и закрывает за собой дверь.

— Дэниел, — отвечаю я, стараясь звучать равнодушно.

— Давай поужинаем сегодня в отеле, на нейтральной территории. Мне нужно увидеть тебя, детка. Ты убиваешь меня. Прошло пять чертовых дней… Это гребанный перебор.

Дэниел, как обычно, переходит сразу к делу.

— Окей, — на линии воцарилось молчание. Кажется, он не ожидал такого легкого согласия.

— Буду через полчаса, — спешит он завершить сделку.

Чувствуя легкое головокружение, я начинаю собираться на встречу. Три – столько раз мне приходится заново наносить тушь. Я хмурюсь на свои трясущиеся руки и вздыхаю, снова разглядывая четыре комплекта одежды, разложенные на кровати в ожидании моего решения. Пять – столько раз я примеряю разные наряды. Ноль – столько раз мне удается заставить себя нормально дышать.

Когда мои глаза останавливаются на Дэниеле, пока я смотрю на него у ресепшена, мое сердцебиение ускоряется в два раза. Рассматривая меня, Дэниел нервно проводит рукой по своим спутанным золотистым волосам.

Он одет в черное с головы до ног. Черная рубашка-хенли с длинным рукавом, немного обтянувшая его бицепсы, черные брюки-карго и черные армейские ботинки. Абсолютно восхитительный.

После ссоры, между нами присутствует некоторая неловкость. Между тем, как мы замечаем друг друга, и тем, как он оказывается около меня и нерешительно оставляет нежный поцелуй на моей щеке, проходят самые долгие секунды в истории бесконечности.

— Ты выглядишь великолепно, Хейлз. Я скучал по тебе, — он берет меня за руку, и я ему позволяю.

Полуулыбка появляется на его губах. Глаза еще раз тщательно меня разглядывают. Я рада, что надела серое драпированное платье до колен, прилегающее к моему телу, как перчатка.

— Пойдем, поужинаем? — предлагает он, и я киваю, следуя за ним. Я все еще ощущаю себя немного робко и неловко от нашей встречи. — Мы сядем за тот стол, — Дэниел указывает вперед, на самый уютный столик на двоих в дальнем углу ресторана, и долговязая хостесс кивает, вежливо ему улыбаясь.

Между нами ощутимы электрические искры. Мы обмениваемся взглядами, и наши глаза признают нашу очевидную глубокую связь. Я чувствую нерешительность и беспокойство, а он выглядит уверенным и настороженным, странная смесь чувств для него.

— Белое? — спрашивает Дэниел, когда к нам подходит сомелье.

Я склоняю голову, позволяя ему сделать заказ, и повторяю про себя слова Яна. Простить и забыть, простить и забыть.

— Миссис Старк, как Ваши дела сегодня вечером? — это дружелюбный официант, который принес мне ужин в номер в мою первую ночь в отеле.

Я практически давлюсь вином. Дэниел посылает мне ослепительную улыбку, смотря на меня из-под ресниц скромным взглядом, который открывает ворота в глубине моего живота, освобождая рой диких бабочек.

— О, давайте я Вам помогу, миссис Старк, — глаза Дэниела озорно пляшут, пока он мягко похлопывает меня по спине.

Я хмурюсь на него, но он только награждает меня кривой улыбкой, которая становится шире до тех пор, пока не появляются ямочки на его щеках, подчеркивая свет в глазах. Я кокетливо смотрю на него в очаровании.

— Мне нравится как это звучит, — бормочет он, и я быстро пытаюсь притвориться, что не слышала его, сфокусировавшись на оттиске на задней стороне ножа. Но внутри меня растягивается улыбка немыслимых размеров. — Как ты, Хейлз? — спрашивает он более серьезно.

— Кажется, лучше.

Выражение его лица становится более открытым от моего ответа.

— Я рад, — его рука медленно тянется к моей, сначала нерешительно, но потом от всей души ее сжимает.

На секунду я теряюсь в своих мыслях. Предложение Яна борется с моей уязвимостью, и, к сожалению, побеждает ее.

— Перестань, — шепчет Дэниел.

Я слегка наклоняю голову, смотря в его теплые карие глаза, и в замешательстве моргаю, избавляясь от короткого забытья.

— Перестань искать причины, чтобы отвергнуть меня.

Я делаю глубокий вдох, желая, чтобы желание простить и забыть одержало верх. Мой ответ — молчаливый кивок, и мы напряженно смотрим друг на друга, полные намерений.

Дэниел пытается отвлечь меня легким разговором, и его попытки приносят свои плоды: постепенно моя нервозность ослабевает, и мы погружаемся в приятный разговор за ужином.

Отрезав кусочек от своего сочного стейка, он внезапно замирает и кладет вилку и нож на край тарелки. Поднимает взгляд на меня. Я замираю от внезапной смены настроения и задерживаю бокал с охлажденным вином напротив губ. Он закрывает глаза и делает глубокий вдох.

— Я бы все повернул вспять, Хейлз. Если бы мог.

Слегка трясущейся рукой я ставлю бокал на стол и прикусываю губу.

— Я знаю, — говорю я тихим голосом. В его глазах я вижу уважение. Когда он открывает рот, чтобы заговорить, я поднимаю руку и качаю головой. — Прощено и забыто.

Он с облегчением вздыхает, будто его напряженность ослабла.

— Я так сильно тебя люблю, Хейлз. У меня не получается без тебя, — его рука накрывает мою. Тепло, обожание и неподдельная искренность светятся в его глазах.

Мы одновременно приподнимаемся и склоняемся для мягкого долгого целомудренного поцелуя. Этот момент, его прикосновение, его запах, он. Целая буря эмоций возрастает в моей груди.

Когда напряжение между нами исчезает, наш разговор и вино приятно протекают. Не уверена, что заставляет меня сделать это, но прежде чем успеваю обдумать свои слова, я говорю:

— Часть про «забыть» должна быть взаимной.

Его глаза стреляют в мою сторону, и он морщится, тут же напрягаясь. Он вздыхает, сжимая руки в кулаки, а потом кивает. Я прикусываю щеку, зная, насколько его раздражает даже простое упоминание Брэда. Мы продолжаем есть, прекрасно понимая короткий обмен словами.

— Знаешь, Дэниел, мы, нас… это так сложно.

Он откладывает вилку и ждет, челюсть стиснута, глаза направлены на меня.

— Иногда я, на самом деле, не знаю, где все между нами началось и когда закончится.

— Не закончится, — выдает он, низко и расстроенно. — Разве мы не договорились, что все забыто?

Я машу официанту, и когда он подходит, прошу ручку и листок бумаги. Дэниел прищуривается, пока смотрит на меня.

— Мы — как этот график, — говорю я, рисуя хаотичный нестабильный график. — Вот, как я чувствую себя рядом с тобой, — я посылаю Дэниелу нежный взгляд. — А вот моя любовь… — он улыбается шире на мое выражение привязанности. Я рисую другой график с простой горизонтальной линией и несколькими небольшими подъемами и спусками: — … вот это норма, — я моргаю ему. — Понял? — он снова усмехается, забирая у меня бумагу из рук. Взяв ее, он рисует смайлик на графике.

А?

— А вот так я чувствую себя рядом с тобой, — ухмыляется он, игнорируя мою иллюстрированную лекцию. — И в любом случае, Хейлз, нормальное никогда не сможет быть по-настоящему потрясающим, — он поднимает брови в приподнятом настроении. — Позволь кое-что спросить, — говорит он, награждая меня своим взглядом плохиша. — Ты уверена, что хочешь меня приручить? — он с уверенностью смотрит мне прямо в глаза.

Кого я обманываю? Он видит насквозь весь мой бред. Я хочу его таким, какой он есть, грубым и импульсивным. Я хочу его, необузданного, дикого, подлинного Дэниела.

— Ну, ты сам знаешь, как это бывает, — начинаю я, чувствуя жар, странным образом покрывающий мои щеки. На его соблазнительных губах появляется кривая однобокая улыбка.

— Нет, но ты мне расскажи, — он не пытается скрыть, как его это забавляет.

— Когда тебе хорошо, ты такой милый, внимательный и заботливый, — я улыбаюсь ему, а он улыбается в ответ, приподняв бровь и ожидая продолжения. — Но когда тебе плохо, дорогой, — его губы растягиваются, — ты просто восхитителен. Ты показываешь мне все эти прекрасные грешные места, заставляющие меня мучиться и желать большего.

Его хитрая ухмылка превращается в самодовольную улыбку. Протянув ко мне свою руку, он обхватывает мое лицо в нежном месте под ухом.

— Ты имеешь в виду, что любишь меня так же, как и я тебя?

— Наверно, да, — говорю я, смотря на его приближающиеся губы, прежде чем они с нетерпением прижимаются к моим.

Температура моего тела резко повышается, но немного охлаждается, когда к нам подходит официант. Небольшое постоянное пламя остается. Убрав наши тарелки, официант заводит со мной обычный разговор. Пока я с ним разговариваю, Дэниел пододвигает свой стул ближе ко мне.

— Заканчивай болтовню, Хейлз, — шепчет он, и я смотрю на него озадаченно.

Что еще? Я не могу дружелюбно поговорить с людьми из обслуживающего персонала?

Заметив наш разговор, официант кивает и уносит наши тарелки на кухню. Дэниел указывает подбородком в сторону официанта.

— Этот парень с галстуком меня простит. Я умираю, как хочу тебя прямо сейчас! — его слова, как всплеск эндорфина для моих нервных окончаний, заставляют меня увлажниться везде, кроме рта.

Я с трудом проглатываю сухость в горле и киваю. Дэниелу требуется меньше минуты, чтобы позаботиться о счете и щедрых чаевых. Он берет мою руку и тянет, чтобы я следовала за ним. И я охотно следую.

Когда мы заходим в лифт, Дэниел кивает элегантно одетой пожилой паре, стоящей у дальней стены. Дама незаметно нас осматривает и улыбается. Я смотрю на Дэниела из-под ресниц и встречаю его пылающие потемневшие глаза, впившиеся в меня. Его недавнее заявление растекается по моему сознанию волнами, как нашептываемое заклинание, и я понимаю, что не могу стоять прямо.

Я опираюсь рукой о стену позади себя. Это не остается незамеченным. Глаза Дэниела прищуриваются, и на его губах появляется свет понимающей улыбки. Взгляды, которыми мы обмениваемся, превращаются в один пристальный, полный заряженной дикой энергии.

Когда лифт тормозит перед остановкой, не сводя с меня глаз, Дэниел берет мою руку и твердо тянет меня за собой. Я чувствую электричество, потрескивающее на наших пальцах. Каждый мой шаг наполнен гормонами.

— Боже, Хейлз, я так тебя хочу, что едва могу ясно мыслить, — хриплый голос Дэниела проскальзывает по пути между моими бедрами, разжигая, и так бушующий огонь.

Первая попытка открыть дверь номера ключом полностью проваливается. Вторая заканчивается так же. Я теряю способность попробовать в третий раз, когда Дэниел расправляет ладонь на моем животе и прижимает меня к своему твердому телу.

Он забирает ключ из моих вялых рук и твердой рукой вставляет его, пока не загораются зеленые огоньки, наконец, дающие нам возможность скрыться за закрытыми дверями.

Все еще прижимая меня спиной к себе, Дэниел подводит нас к кровати, затем разворачивает меня и мягко толкает на спину, верхняя часть моего тела слегка приподнята, опираясь на согнутых локтях. Он отходит на пару шагов назад и осматривает меня жаждущими глазами.

Отвлекшись, он переводит взгляд на что-то, лежащее на ночном столике позади меня. Я поворачиваюсь, чтобы проследить за его взглядом, пытаясь понять, что привлекло его внимание, и обнаруживаю Библию, лежащую рядом с Новым Заветом в кожаной обложке.

Что?

— Это нужно убрать как можно дальше от кровати, — говорит он с каменным лицом.

— Почему это? — мой лоб морщится.

— Если они будут лежать здесь, меня поразит молния от того, что я собираюсь сделать с тобой.

Я выгибаю брови, не находя слов, когда осознаю его намерения.

Звериной походкой, с пылающими глазами, медленно и грациозно он подходит ко мне, вытаскивая ремень из петель. Он держит его как кожаный хлыст. Я тяжело глотаю, не могу отвести взгляда от его напряженных карих глаз.

Он на мгновение переводит свой взгляд вниз, изучая ремень, растянутый между его рук, будто планируя следующий шаг. Несколько золотистых прядей его волос падают на лоб, один локон закрывает правый глаз.

Я проглатываю резкий вздох, чувствуя завязывающийся узел внизу живота, распространяющий жар по всему моему телу.

Он бросает ремень на кровать, одним резким движением поднимает меня и стягивает платье через голову, заставляя мое сердце биться быстрее ускорителя частиц. Я облизываю губы, жду, желая. Он толкает нас обоих на кровать, затем одной рукой тянется за ремнем и располагает его около моего плеча. Поднимает обе мои руки над головой, его взгляд все это время прикован к моему, и в мгновение ока мои руки оказываются связанными ремнем, крепко стянутым вокруг них.

Мой рот, открытый в неверии, запечатывается ослепляющим поцелуем, заставляя меня неравномерно дышать. Дэниел тянется за моим айподом на столике и нажимает на плэй, прежде чем вставить наушники мне в уши.

— Я сейчас вернусь, детка, — шепчет он, вытащив один наушник, затем мягко прикусывает мочку уха, посылая восхитительный ток через меня.

Глядя на меня, он спускается легким, как перышко, прикосновением от моего горла к низу живота, потом встает с кровати и идет к двери. Я в смятении наблюдаю за ним, но прежде чем я могу произнести какое-нибудь слово, он посылает через плечо взгляд и четко произносит «не двигайся».

Он берет какой-то большой темный круглый предмет со столика у входа и выходит из комнаты. Я лежу в замешательстве, взволнованная и очень возбужденная, каждая клеточка моего тела сжимается от сумасшедшей неудержимой нужды.

Сквозь мое тело проходит волна тепла, когда я представляю, что будет дальше, лежа в этой комнате в ожидании. Только я закрываю глаза, сжимая бедра, чтобы получить хоть какое-то облегчение от напряженного запертого желания, я замечаю изменение в освещении и перемещаю взгляд на дверь.

— Скучала по мне, детка? — спрашивает Дэниел поверх музыки с озорным весельем.

Я удивленно киваю, больше ничего от моего пораженного желанием тела и неустойчивого дыхания добиться не получилось. Он ставит ведерко на тумбочку и медленно, будто у него есть все время мира, раздевается до боксеров.

Я наблюдаю за ним, крайне чувствительная ко всему в нем: его загорелой коже, сексуальным движениям точеных мускулов, его резной шеи, широкой груди и красивому мужественному лицу. Без лишних слов он отключает наушники от айпода, позволяя песне «Evanescence» «My Immortal» окружить нас. Приглушая свет, придает комнате мягкую соблазнительную атмосферу.

Дэниел скользит рядом со мной, подперев рукой голову, и смотрит на меня пылающими глазами, проникающими внутрь меня. Он проводит другой рукой в дюйме от моего пупка. Я изгибаюсь, чувствуя холодную каплю жидкости на своей коже, вызывающей мурашки по всему телу.

Все еще пристально глядя на меня, Дэниел подносит кубик льда к своему рту, зажимая его зубами. Я наблюдаю, как он склоняет голову и позволяет прохладе слегка касаться моего живота, пытая меня и медленно проводя вверх к груди. Холод дразнит мою кожу и обжигает ее. С первым прикосновением льда к моему соску из моих приоткрытых губ раздается наполненный страстью стон.

Дэниел оставляет ледяной кубик там на время, так, что даже больно, но затем обхватывает замороженный пик губами и слегка потирает своим теплым языком. Ощущение посылает бегущую пылающую струю огня к самому центру моего паха, и я снова стону, на этот раз громче, издавая дикие звуки.

Он нависает надо мной, пристально наблюдая, его рот зависает, едва касаясь моего. Он врывается своим языком в мой рот, и это становится долгожданной смесью холода и жара. Я высасываю каждый сантиметр его явного испытания.

Затем он останавливается, его черты смягчаются, глаза возвращают свой нежный золотой оттенок. Он теряется в своих мыслях, затем качает головой, будто в нем щелкнул какой-то переключатель.

— К черту, — бормочет он.

Мои глаза в замешательстве находят его, когда он очень нежно развязывает ремень, удерживающий мои запястья вместе. Убрав его в сторону, он ложится на меня, накрывая своим теплом, обволакивая меня своим ароматом. Переплетает наши пальцы, вытягивая руки над моей головой, каждое его движение нежное, будто я хрупкая и редкая вещь.

Его губы оставляют легкие поцелуи от моего рта к шее, и с той же нежностью он погружается в меня. Наши движения становятся благоговейными. Единственное, что остается быстрым между нами, синхронный ритм наших отчаянных сердец. Каждая открытая часть наших обнаженных разгоряченных тел соединена.

Мы двигаемся ближе, с каждым движением наше дыхание и пот смешиваются, когда мы становимся единым целым. Дэниел смотрит мне прямо в глаза, и его глаза говорят все, размывая все вокруг, кроме него.

— Я никогда больше не причиню тебе боль, — шепчет он абсолютно откровенно.

В его взгляде смесь нежной искренности и раскаяния. Из моих глаз скатывается слеза, и он убирает ее поцелуем, сжимая хватку на моих руках и проникая все глубже и глубже в меня. Сквозь мое тело пробивается дрожь, и я стону от удовольствия и переполняющих эмоций.

Мы двигаемся синхронными ритмичными движениями, каждая часть меня наполнена желанием и любовью. Его влажные волосы прилипают к моей щеке, когда он утыкается носом мне в горло, и я наслаждаюсь этим ощущением. Напряженное физическое и эмоциональное ощущение пронизывает меня до глубины души. Наш взрывной оргазм застает нас связанными телом и мыслями. После этого мы остаемся в тихой благодарности, обнимая друг друга долгое время.

Своей рукой, лежащей над его сердцем, я чувствую вибрацию его слов, прежде чем они покидают его рот.

— Мне нужно, чтобы ты вернулась домой, — он замирает на мгновенье, его глаза светятся страстью в слабом освещении комнаты. — Мы оба знаем, что там твой дом. Поэтому, Хейлз, я забираю тебя домой.

Преисполненная эмоциями я киваю, молча соглашаясь.

* * *

— Ты не видел мой телефон? — спрашиваю я у Дэниела, когда мы собираемся уйти из номера.

Он достает свой и звонит мне. Когда мой телефон играет откуда-то со стороны ванной комнаты, Дэниел пренебрежительно на меня смотрит и хмурится. Мои щеки краснеют, и я закусываю губу, глядя на него из-под ресниц, внезапно чувствуя себя совершенно незрелой.

Я спешу вырубить чертову мелодию «Kellis» «I hate you so much right now» (прим.: перевод: Я так тебя ненавижу сейчас.). После этого я засовываю телефон в задний карман.

Дэниел громко вздыхает, усмехается и говорит:

— У тебя меньше тридцати секунд, чтобы сменить эту хрень.

— Что бы ты предложил?

— «My Immortal»? — он однобоко улыбается.

— Разве «You’re Crazy» не больше подходит? (Прим. пер., песня «Guns N’Roses»)

Он закатывает глаза, вытягивает меня за руку из номера и хлопает меня по заднице.

Глава 19: Сердечная встряска, ломка и наслаждение

Дэниел оставил мою сумку у входа в дом и как-то нетерпеливо повел меня к спальне.

Опять?

Я смотрю на его напряженные нахмуренные брови и такой же нахмуренный лоб, пока он переплетает пальцы с моими. Он сжимает мою руку крепче, усиливая хватку, заставляя меня думать, что он боится, будто я убегу. У него есть хорошие основания для этого: едкая желчь поднимается по моему горлу при воспоминании, что случилось в этой комнате. От этой мысли мое тело напрягается и, неосознанно, я тяну назад.

Хейлз, простить, значит, забыть, помнишь? Я должна не думать об этом, но как это возможно? Я лишь человек… Я не уверена, что уязвимость, которую вселил в меня этот эпизод, исчезнет в ближайшее время, или вообще когда-нибудь.

Дэниел, почувствовав мое внезапное сопротивление, резко останавливается, обеспокоенно смотрит на меня, а затем говорит твердым голосом:

— Я знаю, Хейлз, но мне действительно нужно тебе кое-что показать.

Все еще чувствуя себя не в своей тарелке, я следую за ним, хотя с каждым нашим шагом я становлюсь все больше взволнованной и, да, грустной. Дэниел останавливается у дверей спальни, посылает мне загадочный взгляд и жестом указывает мне, чтобы я зашла первой, пока он включает свет. Я осматриваюсь, и меня переполняют эмоции. Разнообразие противоречивых эмоций.

— Что скажешь, детка? — низкий голос Дэниела выводит меня из состояния полного смятения.

— Она… др… другая, — заикаюсь я, и перевожу взгляд с него обратно на комнату.

— Да, — отвечает он, и от его решительного голоса мой разум начинает работать более ровно.

Когда я начинаю осматривать комнату, те странные сообщения за последние несколько дней от него, не имевшие смысла, начинают проясняться. Все в комнате изменилось, от общего цвета комнаты до ковра и кровати. Все изменилось, в те ткани и цвета, что я, не думая, выбирала. К счастью, вышло неплохо.

— Теперь она только наша, — говорит он, и мое сердце тает. — Есть еще кое-что, — добавляет он, берет меня за руку, проводя меня вглубь.

Он останавливается у края огромной кровати из темного дерева и разворачивает меня лицом к противоположной стене. Пока я осознаю, что находится передо мной, у меня перехватывает дыхание, а сердце начинает колотиться. Мне требуется несколько минут, чтобы вернуть себе способность говорить.

В середине свежевыкрашенной карминовой стены, в античной серебристой раме висит огромный угольный рисунок… меня. Набросок- репродукция полароидного снимка Ирис, мамы Дэниела, который она сделала, когда мы навещали ее в Баха. На снимке я смотрю на Дэниела взглядом, безошибочно выражающим мою чистую любовь к нему.

Я с трудом глотаю и поворачиваюсь к нему. Слова застревают в горле, неспособные выйти. Его глаза обеспокоенно бегают по моему лицу, оценивая меня. Он хмурится, когда я делаю глубокий вдох, затем нагибается, чтобы наши глаза были на одном уровне, и выжидающе смотрит на меня.

Слабое довольное и потрясенное: «Ты сделал это для меня?» – слетает с моих губ. Он молча кивает, над его челюстью медленно двигаются мышцы под кожей. Мои глаза отражаются и тают в его глазах.

— Мне нравится все это. Я люблю тебя, — говорю я.

— Это меньшее, что я мог сделать, Хейлз, — он обхватывает мои щеки руками, затем кончиками пальцев скользит в мои волосы. Я наклоняюсь и тихо на него смотрю. — Я люблю тебя и сделаю все, что могу, чтобы ты почувствовала, как сильно я люблю.

Мои губы растягиваются в озорную и соблазнительную улыбку от двусмысленности конца его фразы.

— Эй, — хмурится он игриво. — Это был первый раз, с тех пор как встретил тебя, когда у меня не было секса на уме, — он качает головой, и на его губах со шрамиками расцветает улыбка.

Я полностью ошеломлена. Эти чувства, заставляющие меня бежать со всех ног подальше отсюда и не оглядываться, — те же самые, что никогда не позволят мне оставить его, заставляющие меня дико его любить.

— А теперь серьезно, детка: с чистого листа?

— С чистого листа, — повторяю я в его приоткрытые губы.

Мы растворяемся в глазах друг друга; между нами происходит немой разговор: «я полностью твой/твоя». С этого момента мы полностью связаны друг с другом. Мы вместе забираемся в нашу новую кровать и ловко ее обновляем.

Глава 20: За глубокими шрамами

Сквозь меня медленно циркулировали остатки свечения, моя голова удобно расположилась на теплой коже Дэниела. Уставившись на непонятную точку на потолке, я говорю без всяких прикрас:

— Ты упоминал, что ты полностью со мной, Ди, — я замолкаю, чтобы собрать мысли, прежде чем продолжить. Я действительно хочу сделать это сейчас?

— Что такое, Хейлз? — спрашивает он мягким голосом.

— Я не думаю, что… я… полностью с тобой… — нерешительно произношу я, мысленно делая глубокий вдох. Началось…

Дэниел переворачивается на бок лицом ко мне, и я копирую его позу. Щекой ложусь на руку. Этот разговор прошел бы гораздо легче, если бы Дэниел не смотрел на меня. Его взгляд напрягается, входя в гармонию со стиснутой челюстью.

— Просто с тех пор, как встретила тебя и влюбилась, я в постоянном состоянии зависшей тревоги, и честно говоря, это выматывает, — вздыхаю я. Лицо Дэниела замирает, а потом его глаза побуждают меня продолжить. — Я постоянно чувствую, будто что-то должно произойти и полностью меня разрушить… снова. Мне тяжело расслабиться и плюнуть на все. Как бы сильно я ни хотела… — добавляю тихим голосом, опуская взгляд, — … Ди, я не уверена, что переживу еще одно такое событие, — это не угроза, но грустное признание.

Его лицо мельком накрывает тень боли, но он позволяет мне продолжать, внимательно наблюдая за мной.

— Нет сомнений в том, что я чувствую к тебе, но именно из-за этого… Я просто не чувствую себя полностью уверенной в нас, — я неосознанно задерживаю дыхание и выпускаю все свои самые глубокие страхи: потерять его или снова пострадать.

Я пытаюсь звучать последовательно, но, каким-то образом, в голове мои слова путаются, они, будто плывут по лабиринту, не достигая конца.

Его взгляд прищуривается и обостряется, между бровями появляется складка, показывающая его тревогу от моих слов.

Не то чтобы я когда-либо верила в «долго и счастливо». Черт, если бы проходила демонстрация, я бы первой подняла транспарант и протестовала против этого клише. С другой стороны, я никогда не представляла, что отношения могут приносить столько сердечной боли.

— Что поможет прогнать это все? Что я могу сделать, Хейлз? — он изучает меня, приблизившись, в его глазах честность и любовь.

— Я не знаю. Я не знаю, что бы ты мог сделать или сказать, чтобы я плюнула на все, через что мы прошли до этого момента. Я хочу все отпустить, но это не то, что могу сделать так просто.

Мы обмениваемся многозначительными грустными взглядами. На мои мысли опускается туман, когда понимаю, что не могу ничего придумать, что позволит мне полностью в нас верить. Я много раз пыталась, но до сих пор чувствую то же самое. В нашей недолгой истории слишком много болезненных, разрушающих доверие, подводных камней, чтобы двигаться свободно и беззаботно.

Я физически могу быть здесь, на самом деле, жить с ним, но переключатель в моей голове отказывается щелкать; переключатель, который позволит мне чувствовать себя как дома, называть это место домом.

Прости и забудь, Хейлз.

Жить вместе, кажется, лучшим временным решением. Я отчаянно пытаюсь убедить себя, что это далеко не временно, но с треском проваливаюсь, потому что большая часть меня не верит в то, что это продлится долго. Часть меня, которая сомневается и боится, продолжает переворачивать каждый камень, который мы кладем, в постоянном поиске зловещих знаков. Я рассматриваю взволнованное лицо Дэниела, закусывая щеку.

Где все эти счастливые беззаботные времена, когда я считала, что любовь это переоцененная сфабрикованная уловка для безнадежных романтиков? Это были простые времена, Ди, прежде чем ты пробрался под мою кожу и приговорил мое сердце к пожизненному заключению.

— Может быть, если бы ты поняла, что для меня главное, что сделало меня таким, какой я есть, это поможет тебе успокоиться? — я чувствую, как в его голове крутятся колесики в поисках способа разобраться со мной. Кажется, он чувствует мое уныние лучше, чем я. — Потому что я хочу тебя, Хейлз, как никогда ничего не хотел до этого. Всю тебя.

Он гладит мои губы большим пальцем. Я тянусь к его руке, когда он нежно обхватывает мою щеку, а его глаза проникают в меня до глубины души.

— Я хочу быть этим для тебя. Я действительно хочу, чтобы у нас все получилось, — отвечаю я, но мой дрожащий голос не соответствует твердости моих слов. Вместо этого он выдает мое сомнение.

Мы лежим лицом друг к другу, головами на руках, едва различимое напряжение держит нас на расстоянии, физически и эмоционально.

— Ты помнишь, как спрашивала меня о моем шраме? — он прочищает горло, делая глубокий вдох. Что-то теплое и печальное скручивается внутри при виде выражения на его прекрасном лице.

— О том, о котором ты не хотел говорить? — мой голос тихий и нежный, желающий и тревожный, в предвкушении того, что сейчас будет.

— О том же, — говорит он, его выражение лица напряженное и задумчивое. Я выдыхаю воздух, скопившийся внутри, и жду. Он проводит пальцами по золотистым волосам и сжимает челюсть.

И начинает.

— Когда я узнал, что Ирис больна, я был еще ребенком. Все что меня заботило в то время, как любого нормального семилетнего мальчика, это веселье и создание проблем.

Мои губы мягко изгибаются.

— Все изменилось, когда я случайно узнал, что она, возможно, умирает. Мне кажется, я повзрослел за ночь. У меня появилась цель защищать ее. Я думал, если мы, Майк и я, будем заботиться о ней, она все переживет, — он сглатывает, ущипнув себя за переносицу. — Да, люди разводятся, люди расходятся, ничто не длится вечно, несмотря на то, что ты этого желаешь. И когда ты уходишь, должен сделать это аккуратно, с уважением к человеку, с которым делил жизнь, — он выдыхает. — В тот день, когда он ушел от нас, сначала я не понял, что происходит. Когда услышал, как Ирис начала умолять его не уходить, я не мог поверить. Я пытался с ним поговорить, сказать ему, что нам нужно о ней заботиться, но все, что он сделал, попросил меня не вмешиваться. Я до сих пор четко помню фрагменты их разговора. Она пыталась вразумить его, что я могу остаться сиротой, что он нужен нам обоим, — Дэниел замолкает на минуту. Кажется, он борется с чем-то внутри. — Не думаю, что когда-либо смогу забыть тон ее мольбы. Она была слабой и сломленной.

Мне было очень больно за него, я погладила сначала его щеку, скользнув медленно на его грудь под свободной футболкой. Я придвинулась ближе, переплетая наши ноги.

— Этот трус ответил, что не может остаться, ни ради Ирис, ни ради меня. Он сказал, что ему нужно убраться от нас подальше; что он слишком молод, что не сможет нести такую ношу, — Дэниел покусывает щеку и фыркает. — А еще он сказал, что я скоро стану мужчиной и смогу справиться сам, — говорит он холодным голосом. — Я был в ужасе, что мы останемся лишь вдвоем, что его уход спровоцирует ухудшение в ее здоровья. Что меня не будет достаточно, чтобы помочь ей. Я боялся, что это убьет ее. Я был в ужасе.

Я пытаюсь остановить слезы, собирающиеся в уголках моих глаз.

— Знаешь, Хейлз, как некоторые моменты или ситуации в жизни меняют тебя? Как лишь одной маленькой критической вещи хватает, чтобы оставить глубокий след, испортить тебя. Те моменты, которые, в итоге, определят, каким человеком ты вырастешь?

Я киваю.

— Это был один из таких моментов для меня, — тон его голоса становится холодным от злости. — Слышать, что он уходит от нас, что ему плевать на нее и на меня, сделало меня бесполезным и запуганным. Я закрылся. Я все еще не понимаю, как можно однажды проснуться и решить бросить свою умирающую жену.

— И сына, — добавляю я. Он трет рукой лицо и вздыхает.

— Когда он сказал, что не может остаться, ни ради нее, ни даже ради меня, когда я увидел, что моя мать разбита и напугана, то почувствовал чистую ярость.

Долгое время я просто смотрю на его челюсть, двигающуюся под его кожей. Когда он продолжает, я молчу и не перебиваю, позволяя ему вести.

— Я помню, как гнев поглотил каждую часть меня. Я был так полон ярости, что единственным способом избавиться от нее, было как-то выплеснуть ее. Я был просто ребенком, но уже большим и сильным для своего возраста, — на долгий момент он фокусируется на чем-то, потерявшись в своих мыслях. — Это воспоминание все еще такое яркое в моей голове, — говорит он. — Я помню, как схватил стул и побежал на него. В итоге я повалил его на пол.

Я не могу сдержать дрожь, поднимающуюся по моему позвоночнику, от сцены, появившейся перед моими глазами. Мурашки покрывают мою кожу.

— Ему потребовалось несколько секунд, прежде чем отойти от шока. Я воспользовался возможностью и набросился на него со всей силой и гневом, пока он несильно, но оттолкнул меня от себя. От этого толчка я врезался в мебель, и острый угол оставил глубокий порез на моей брови.

В ответ на его слова я крепче обнимаю его за талию. Он накрывает мою руку своей, будто пытаясь успокоить меня.

Все должно быть наоборот.

— Мне было очень больно. Моя голова пульсировала, а лицо было покрыто кровью, но, по большей части, больно было от того, что меня так легко… отвергли, меня не хотели.

Я нервно впиваюсь в палец зубами, чувствуя отвращение.

— Но я глубоко его ненавижу из-за того, как он обошелся с Ирис, когда та вышла посмотреть, что произошло. Она была в панике, ее трясло от того, что она увидела нас в таком хаосе. И когда она попыталась его вразумить, умоляя помочь мне и отвезти в больницу, он отпихнул ее. А я был беспомощен, лежал на полу и не мог помочь ей. В тот самый момент всякое уважение и хорошие чувства к нему превратились в ненависть, — черты его лица ожесточились. — Как я и сказал, это был случай, изменивший мою жизнь, Хейлз. Я стал жестоким. Тот факт, что у меня не было стабильного дома в следующие несколько лет, только усилил все, делая меня злее, жестче и более замкнутым. Мой темперамент управлял мной долгое время. Это было моим решением, помогало мне держать всех в стороне. Я был злым ребенком и вырос в проблемного и жестокого подростка, и, в итоге, в очень вспыльчивого взрослого. Хейлз, я набрасывался на людей без причины. Был момент моей жизни, когда я дрался с людьми в специализированных клубах, просто чтобы выплеснуть гнев. Это никогда не было связано с причинением боли себе или другим людям. Просто высвобождением злости.

Он всматривается в мои глаза в поисках ответной реакции. Я моргаю, мои глаза наполняются слезами и смягчаются. Я скольжу рукой, лежащей на его талии, дальше и прижимаюсь к нему, сокращая расстояние между нами. Я беру его взволнованное лицо руками и целую со всей страстью.

Вот она, Хейлз, редкая возможность взглянуть в глубину души Дэниела. Грубый, жестокий, властный, эмоциональный, добрый и… ранимый.

Когда я слегка отклоняюсь, он продолжает:

— Второй поворотный момент был хорошим. День, когда я подписал документы на собственность своей компании. В тот день я поклялся себе, что сделаю все, что в моих силах, чтобы измениться к лучшему. Я решил бросить бои, что было очень трудно — мне даже пришлось посещать психотерапевта некоторое время.

Я снова целую его в губы, показывая, что понимаю его и горжусь тем, что он сделал.

Внезапно его серьезное выражение лица становится обеспокоенным, но веселым, и он издает смешок и качает головой.

— У меня ушло несколько лет и хренова туча денег, чтобы я мог сказать вслух — я злой. Ну, знаю, что я все еще импульсивный и вспыльчивый, но, Хейлз, я пытаюсь. Особенно, после того, как встретил тебя.

— Дэниел, ты — все, чего я хочу. Я ничего не хотела бы менять, — и я люблю тебя, особенно сейчас, после того, чем ты только что поделился со мной.

— И знаешь что, детка? Был еще один важный поворотный момент. Он изменил все, чем я был, ну… чего я хотел. Все, что я думал, что хочу, в дальнейшем будущем.

Я глотаю и моргаю в ожидании продолжения.

— Знаешь, это было во время одного из наших бессмысленных разговоров. Я даже не помню, о чем мы, черт возьми, говорили, но я точно помню, что в середине того разговора я почувствовал, что хотел бы, чтобы так было всегда, чтобы ты никогда не уходила.

Он тянется вверх и прижимается к моим губам в коротком поцелуе, но на данный момент я хочу большего. Мне нужно больше.

— Итак, детка, вот он я, весь я. Я знаю, ничего даже не будет похоже на то, что у нас было до сих пор, и знаю, что это будет тяжело, — он подносит руки к моему лицу и удерживает его между ними.

Вот все его несовершенства и неуверенность раскрыты, и все, о чем я могу думать, как они заставляют меня чувствовать большую связь с ним, усиливая мои и без того сильные чувства к нему.

— Тебе нужно отпустить свои страхи и опустить защиту. Обещаю, я сделаю все, что могу, чтобы у нас все получилось.

И впервые я чувствую уверенность в нем, в нас. Я киваю, слишком переполненная эмоциями, чтобы ответить словами.

— Ты в порядке? — спрашивает он, меняя тему, позволяя мне обдумать все, чем он только что поделился, не принуждая меня ответить немедленно, за что я не могу быть более благодарной.

Я киваю.

— Я более чем в порядке, я благодарна, — когда мой голос затихает, его лоб морщится. — За то, что ты доверяешь мне, заботишься так сильно и делишься всем этим со мной, — он дарит мне мальчишескую однобокую улыбку.

— Я на самом деле о тебе забочусь, — говорит он. Я тянусь к нему и устраиваюсь в его объятиях. Он утыкается носом в мои волосы, и я закрываю глаза, растворяясь в нем.

— Почему ты зовешь свою маму по имени? — говорю я в его грудь. Секунду он размышляет.

— Я не знаю. Наверное, потому что она гораздо больше, чем просто мама… — я поднимаю голову, чтобы посмотреть на него. — Она есть, всегда была, моим… всем, — я таю внутри и улыбаюсь ему любящей улыбкой. — Моим всем, до встречи с тобой, — его ответная улыбка заставляет мое сердце трепетать. — Мы были лишь вдвоем. Очень близки. И когда я вырос, она стала моим лучшим другом.

Я целую его губы, глубоко и страстно. Мне нужна связь с ним — мне нужен он. Он — настолько большее, мое большее.

Я кладу голову на подушку и рассматриваю его лицо. Он улыбается мне.

— Твой отец связывался с тобой когда-нибудь после этого?

— Он… — презрительное негодование кроется за словами. — Да, Хейлз. Как только наши акции появились в «Nasdaq» (Прим. пер.: Nasdaq — американская биржа, специализирующаяся на акциях высокотехнологичных компаний), он связался со мной, — я делаю глубокий вдох, и когда уже собираюсь прокомментировать, он добавляет, — я не ответил тогда, и все еще не собираюсь иметь с ним ничего общего.

Я киваю, лаская его лицо своим взглядом.

— Итак, раз уж мы закончили с сегодняшним специальным выпуском «60 минут обломов Старка», чем бы ты хотела заняться в оставшиеся выходные?

— Закрыть дверь и оставить внешний мир?

— Лучшего варианта быть не может, детка.

Глава 21: Открытый вопрос

Эта ночь стала поворотным моментом для меня. Для нас. После услышанного, как Дэниел открылся, знание о его физических и эмоциональных шрамах, поменялось все. На следующую неделю мы отключаемся от внешнего мира и становимся практически неразлучными. День ото дня, чтобы нормально функционировать, мы становимся созависимы или, ищем общества друг друга, как никогда раньше.

Мы сознательно не видимся с другими людьми. Социальные потребности сведены к минимуму. Дом становится нашим раем. Как два влюбленных подростка, мы не можем насытиться друг другом. Даже простейшие задачи выполняются вместе, от готовки до работы на дому и принятия душа. И секс, святая матерь всех богов, убийственный секс. Думаю, если бы я не была на таблетках, мы бы уже населили маленькую страну. Между собой мы шутим о том, что стали отвратительно, слащаво банальными, даже почти тошнотворными. И хотя это не лучшие времена, они далеки от худших, это абсолютно наше время.

Я не видела Ташу и Яна, казалось бы, вечность. Не стоит и говорить, что я получаю свою долю заслуженного нытья от них обоих. Жалобы безжалостно бросались мне в лицо, но терплю ради старого доброго слова на букву «Л».

С начала нашей с Дэниелом изоляции едва прошла неделя, как Таша звонит мне и говорит, что собирается поместить мою фотографию на упаковку с молоком. «Твое страшное лицо» — ее точные слова.

Я возвращаюсь в реальность от звука смеха моих коллег, становясь все более и более раздражительной от задания, которое сейчас выполняю. У меня сильное желание вырубить компьютер, может, даже вырвать кабель из розетки, схватить сумочку и убраться к чертям отсюда. Вместо этого, как истинный бунтарь, я откатываюсь на стуле и встаю.

Я направляюсь в кухню, раздраженная количеством времени, уже потраченным и которое я еще потрачу на этот сизифов труд. Нажав на кнопку на кофе-машине, я наклоняюсь за молоком к мини-холодильнику. Трясу коробку и понимаю, что осталась лишь капля. Я рычу, на самом деле желая закричать во все горло «блядь». В итоге, я с силой выбрасываю упаковку в мусорку.

— Уоу, мне пригнуться? — Мэтью, один из моих коллег, ухмыляется мне с поднятыми руками и теребит свою прическу в стиле Бибера. Я скрытно закатываю глаза, но быстро улыбаюсь.

— Один из тех дней, — пожимаю я плечами, чтобы показать подобие дружелюбности.

— Не хочешь вместе пообедать? — спрашивает он слегка энергично. Удивленная его желанием, я хмурю брови и долго его изучаю, делая всю ситуацию немного неловкой. — «Нет» — тоже ответ, — говорит он, улыбаясь, и его щеки слегка розовеют.

Я выдавливаю улыбку, пытаясь сделать ее более искренней. И говорю:

— Может, в другой раз.

— Ну, хорошо, — смущенно говорит он, хлопнув руками, все его тело излучает дискомфорт. Затем внезапно, к моему полному удивлению, он дергает мой хвост.

Какого черта?

Не уверена, кто больше в ужасе от этого детского жеста — он или я за него. К счастью, он просто кивает и быстро исчезает. Я качаю головой и тянусь к бутылке воды. Короткое фырканье и хихикание вырывается у меня изо рта. Мне жаль парня. Яну и Таше понравится эта маленькая комичная ситуация.

Но когда я возвращаюсь к рабочему заданию, мое раздражение очень быстро возвращается. Телефон звенит и заставляет меня оторвать взгляд от экрана монитора. Имя Дэниела на экране всегда вызывает у меня теплые и нежные чувства. Нет, не жалкая, ни капли.

— Привет.

— И тебе привет, красавица, — говорит он. Глубоко внутри я чисто по-женски вздыхаю.

Ага, определенно, жалкая.

— Каковы шансы, что ты зайдешь на обед?

— Только ланч, — мурлычу я.

Низкий хриплый голос раздается на другом конце.

— Я так же могу съесть тебя. Зависит от того, насколько сытым буду я.

— Ого, спасибо. Вы очень, очень добры, мистер Старк. Должна ли я пройти служебную аттестацию?

Он снова усмехается.

— Так ты придешь?

— Ммм... да? Буду кончать? (Прим. пер.: come — приходить, кончать)

— Хейли… — я смеюсь в ответ.

— Разве заставлять тебя кончать не мое второе имя? — мы одновременно усмехаемся. Хотя, по правде говоря, этот мужчина заслужил это имя, благодаря своим отличным способностям.

— Итак?

— Мистер Старк… — женский голос на другом конце линии нелепо заставляет меня слегка беспокоиться.

— Я перезвоню тебе позже, Жасмин.

— Она только что мяукнула тебе?

— Что? — резко спрашивает он.

— Ничего, — я рада, что он не обратила внимания на это. — Не думаю, что смогу выбраться, есть одно раздражающее дело, которое мне нужно делать. Мне потребуются годы, а сделать его нужно сегодня.

— Что конкретно там нужно?

— Ты не занят? Тебе не все равно?

— Да, я занят. Говори, — кратко и бесстрастно. Окей… И я рассказываю ему гораздо менее интересную тему.

— Окей, значит, говоришь, только с этих десяти вебсайтов? Я перезвоню, сходи пока что-нибудь выпей, — и он отключился.

А?

Я прохожу мимо кабинета Джоша, чтобы захватить отчет, который нужно подготовить для руководства, просто чтобы убедиться, что все, чего он хотел, было устроено. С его подтверждением я ухожу, чтобы поделиться с остальными участниками команды. Когда я возвращаюсь к столу более чем через полчаса, я замечаю пропущенный вызов от Дэниела.

— Дэниел?

— Итак, я посылаю тебе программу. Я скажу, как ее установить, и она выполнит поиск нужных данных.

— Что? Программа? Сделает что? — я слышу вздох на другом конце линии.

— Открой письмо, которое я прислал пять минут назад, и просто делай, что я говорю.

Он инструктирует меня несколько минут. Я не понимаю, что он от меня хочет, а он очень терпелив, когда объясняет.

Я широко улыбаюсь, когда смотрю на маленькое черное окошко, выдающее данные, на моем мониторе.

— Значит, по сути, он делает поиск за меня?

— Да, — я могу представить, как он закатывает глаза.

Я хихикаю.

— О Боже, ты самый сексуальный ботаник во плоти.

— Значит, ты придешь сейчас? — говорит он сухо и нетерпеливо.

— Уже выхожу, — говорю я, широко улыбаясь.

* * *

— Могу я войти? — спрашиваю я Анну, персонального помощника Дэниела. По непонятной причине она встает и улыбается своей обычной нервной улыбкой.

— Мисс Грейс, он должен скоро закончить, но Вы можете войти.

— Просто Хейли… — будто она это запомнит, не важно, сколько бы раз я ни настаивала. А почему я вообще заморачиваюсь?

Дверь в кабинет Дэниела наполовину открыта. Я делаю шаг и замираю. Они меня не замечают, но я их прекрасно вижу, и что-то непрошенное и плохое, очень плохое, возникает во мне.

Над столом зависла пышная задница, одетая в узкую юбку до колен и приветствующая меня. Из-под юбки тянется пара бесконечных ног в черных чулках, заканчивающаяся тонкими длиннющими шпильками. Тело, приделанное к этой заднице, наклонилось над столом, своим вырезом практически касаясь носа моего мужчины. Женщина передо мной не может быть более кокетливой, она буквально разбрасывается призывами к спариванию.

С места, где я стою, мне не видно выражения лица Дэниела, или его лица вообще, так как оно скрыто за большим монитором. Хотя я могу увидеть, как он пытается вырвать руку из-под удерживающих ее когтей.

Бесчисленные эмоции проходят сквозь меня, та, что задерживается, посылает желчь по моему горлу. Мысль, которую мне удалось запереть на задворках моего сознания, вырывается с ревом, и я не могу не думать. Может ли эта мяукающая задница быть той, с кем он переспал? Что-то накрывает меня, что-то неразумное, уродливое и незнакомое. Импульсивно, я практически разворачиваюсь на каблуках, но Дэниел меня останавливает.

— Хейлз? — вместе с этим вопросом задница поворачивается в талии и смотрит на меня, а ее лицо лишь добавляет несколько капель масла, чтобы усилить огонь, дико распространяющийся внутри меня.

Ее темные блестящие волосы забраны в тугой пучок. На ней тонкие черные очки, напоминающие мне о тех порнофильмах «про меня-и-моего-босса», и яркая красная помада.

Часть меня, разумная часть, целует на прощание уверенность и доверие, и умирает. Но перед этим просит задушить мужчину, посеявшего во мне эти страхи. Я боюсь, что скоро случится крушение поезда самоубийцы, но остановить его не в моих силах.

— Я уже ухожу, — говорю я. — Я встречаюсь с Брэдом, — не уверена, из какой мерзкой части меня это выходит, но оно уже вышло.

Дэниел в ответ смотрит на меня смертоносным взглядом. Выражение его лица становится мрачным и угрожающим. Он удерживает взгляд на мне, и мой желудок переворачивается от того, что я вижу в его глазах.

Кто-то более глупый и эмоционально более слабый, чем я, захватывает мое тело и разум, побуждая меня уйти, пока в уголках моих глаз собираются слезы. Роковая обольстительница за широкими очками дьявольски мне улыбается, или это просто мое воображение?

Дэниел что-то бормочет хищнице, которая все еще внимательно меня рассматривает, и делает несколько шагов ко мне. В полушаге от меня он мягко берет меня рукой за подбородок и поднимает его, чтобы я смотрела на него. Он наклоняет голову в сторону.

— С кем ты встречаешься? — я качаю головой в ответ, чувствуя и замешательство и стыд от своего поведения, но, честно говоря, не могу ничего сделать, чтобы прогнать их. Оно уже получило большой импульс. Я стала просто пешкой этой сумасшедшей одержимости моего мозга.

— Увидимся дома, — говорю я и поворачиваюсь, но прежде чем мне это удается, Дэниел хватает мою руку и тянет назад. Он обхватывает мое лицо на этот раз обеими руками и смотрит мне прямо в глаза.

— Хейли?

— Я прерываю ваш… — я указываю рукой в сторону кабинета. Его брови превращаются в одну линию.

— Жасмин, ты нас не оставишь? — холодно говорит он, не отрывая от меня глаз, в его словах явное негодование. Жасмин медленно направляется к двери, покачивая бедрами, и прежде чем уйти, говорит:

— Позвоните, когда я снова Вам понадоблюсь, мистер Старк, — для меня это звучит как явный намек, и я вырываюсь из рук Дэниела.

Его глаза распахиваются, а мышцы на челюсти начинают пульсировать.

— Что, блядь, здесь происходит? — говорит он, захлопывая дверь кабинета с грохотом, от которого я съеживаюсь. Я тщетно пытаюсь остановить это искусно созданное мной сумасшествие, но оно сильнее меня, и на этот момент снежный шар в моей голове уже покатился, слишком далеко и слишком быстро.

— Это была она?

— Она кто? — он прищуривается и сжимает рот. — Хейли, это не имеет никакого смысла. Что на тебя нашло, черт возьми?

— Это с ней ты переспал?

Меньше чем за секунду, воздух между нами становится таким напряженным и жестким, что я могу почти попробовать его.

— Ты только что спросила меня о том, о чем я думаю? — на его шее начинает пульсировать вена, а взгляд становится злым.

Я просто киваю.

— Откуда это все? — его взгляд бегает по моему лицу, оценивающий, проникающий и растерянный. — Что с тобой? — он зол, буквально кипит от ярости.

— Это с ней ты переспал? — спрашиваю я, на этот раз мой голос тверже.

— Я не буду заниматься этим дерьмом здесь, — бормочет он больше самому себе. Бесцеремонно он поворачивается к своему столу, хватает ключи и кладет руку мне на поясницу, его прикосновение далеко не вежливое. Молча он выводит меня из кабинета.

— Я ухожу. Буду позже, — говорит он резким голосом, когда мы проходим мимо стола Анны.

— Мистер Старк, у Вас… — ее голос затихает от взгляда, брошенного Дэниелом.

Во время короткой поездки на лифте мы стоим на разных сторонах, мои глаза горят от непролитых слез, встречаясь с его пылающим взглядом, но мы не говорим ни слова. Ощутимое молчание в маленьком пространстве усиливает напряжение, нарастающее с каждой секундой, и я очень хорошо знаю, что оно закончится непредотвратимым взрывом.

Когда мы приходим в гараж, Дэниел нажимает на пульт и его Вейрон издает двойной гудок. Я вопросительно на него смотрю, а он отрезает:

— Просто садись в машину.

— Куда мы? — он с шумом выдыхает, выражение его лица зловещее.

— Может, ты уже сядешь в эту гребаную машину? — пугающий тон его голоса напоминает мне о временах, о которых лучше забыть.

Я больше не спрашиваю, куда мы едем, а он не выказывает никаких намерений поделиться со мной этой информацией. Пылающим взглядом он смотрит вперед, управляя машиной на бешеной скорости, заставляя меня цепляться руками за сидение на каждом повороте, пока мои костяшки не белеют.

Когда он, наконец, останавливает машину, заканчивая поездку, и я, наверное, должна поблагодарить Бога за то, что выжила, замечаю, что мы гоняли по гоночному треку.

Дэниел резко тормозит машину и посылает мне тяжелый взгляд, затем качает головой, будто молча говоря «невероятно», и выходит из машины. Он стоит снаружи, закрыв лицо руками. Я буквально вижу, как он делает следующий вдох, как его грудь поднимается под черным галстуком и белой рубашкой.

Он делает маленький шаг и прислоняется к двери водителя спиной ко мне, скрестив руки. Жду несколько минут, позволяя ему остыть, и пытаюсь объяснить сама себе, что наделала и что хочу сказать. Делаю глубокий вдох, ворох мыслей, что привели нас сюда, все еще вгрызается в мою голову, и я выхожу из машины.

Обхожу автомобиль и встаю рядом с ним, но на расстоянии, чтобы не нарушить его личное пространство. Он поворачивает голову и смотрит на меня, руки все еще скрещены, челюсть постоянно двигается.

— Почему, Хейли? Какого черта ты с нами сейчас делаешь?

Я прикусываю щеку и пытаюсь сделать так, что бы это звучало обоснованно в моей голове, прежде чем ответить.

— У нас все было так хорошо, но тебе нужно было найти способ все испортить? — его ноздри раздуваются. — Откуда это все? Брэд, Хейли? Брэд?

— Она практически набрасывалась на тебя, — это самая умная вещь, которую я могла сказать.

— А я сделал что-нибудь, чтобы ты подумала, что из этого что-то выходит, что бы это ни было? — его голос низкий, холодный и, кажется, обиженный. — Сделал?

— Нет, но ты и не оттолкнул ее, — какого черта со мной не так?

Он качает головой, и я четко могу увидеть, его самообладание трещит по швам.

— Я не могу поверить. Я не могу поверить, что у нас сейчас этот гребаный разговор.

— Что я могу сказать, это вызвало что-то, — отвечаю я, ненавидя свои чувства и то, как заставляю его чувствовать себя. Но все равно, по какой-то извращенной причине, не могу остановиться. Не могу отпустить.

— Мы же решили простить и забыть? — он облизывает нижнюю губу. Я не отвечаю, а просто смотрю на него. — Хочу ли я убраться к чертям отсюда сию минуту? — его взгляд буквально прожигает во мне дыру. — Да, хочу, — говорит он больше себе, чем мне. — Сделаю ли я это? Нет, Хейли, так как я пытаюсь, как и обещал тебе. Я, блядь, пытаюсь. Что я не понимаю, так это почему ты, черт возьми, изо всех сил стараешься сделать это невозможным.

Он полностью прав, но я не могу найти силы, успокоить свои комплексы. Мне нужно обдумать это, мне нужно заставить, что бы то ни было, кричащее в моей голове, остановиться, потому что у меня нет ни малейшей идеи, как поступить. Я не хочу ничего говорить, ничего вообще, пока не выясню сама с собой, что произошло.

— Я не знаю.

Его взгляд на мне рассеивается, но вскоре снова пылает жаром.

— Ты не знаешь? — раздраженно повторяет он в неверии. — Ты не знаешь? — на этот раз его голос холоднее, на октаву громче, даже презрительный.

Я смотрю на него из-под ресниц и киваю.

— Мне нужно побыть одной и подумать.

Он сердито качает головой. Убирает руки с груди, будто хочет что-то сказать, но останавливается.

— Я не знаю, чего хочу. Я не знаю, что на меня нашло, Ди.

— Мы оба, — его желание держать себя в руках ради меня так очевидно, что мое сердце болезненно сжимается.

— Я очень тебя люблю. Пожалуйста, дай мне немного времени, — все его поведение слегка меняется. Он смотрит на меня и делает глубокий раздраженный вдох, следующие его слова измученные и мягкие:

— Сколько это «немного времени», Хейли? На этот раз я не буду ждать тебя вечно, — я киваю, а слезы пытаются прорваться.

— Лишь несколько часов, — кажется, он слегка расслабляется и кивает, но ошибки нет — он все еще зол на меня.

Обратно мы едем в тишине, кричащей: «опасность», тишине, кричащей: «какого черта происходит?»

Дэниел останавливает машину у офиса «YOU» и вздыхает. Мы не произносим ни слова, но обмениваемся напряженными взглядами.

— Увидимся дома, — наконец, говорю я, чувствуя, что должна сказать что-то, хоть что-нибудь.

Он бросает взгляд в мою сторону, вызывая боль в моем сердце.

— Что случилось с доверием и общением? — он отворачивается, ясно давая понять, что это был не совсем вопрос, и что он не может дождаться, когда я уйду.

За своим столом, расстроенная и обеспокоенная, в сопровождении внутренней тирады ненависти к себе, я пробираюсь сквозь свою текущую работу. Ровно в шесть я тороплюсь к своей машине и еду домой. Я паркуюсь на месте и тут же ищу Вейрон. Его отсутствие посылает сквозь меня странную смесь печали и облегчения. Какого черта со мной творится?

Когда я захожу внутрь, отбрасываю сумочку и переодеваюсь в легкий белый сарафан. С бутылкой минералки в одной руке и айподом в другой я выхожу на настил, ведущий на пляж. Я поправляю наушники и ступаю пальцами у края воды. Я делаю шаг в воду и иду по мокрому песку.

В моей голове ярко проигрывается вся цепь событий, начавшаяся в кабинете Дэниела. Я думаю о том, что случилось, о моей реакции, что я натворила, и мои мысли сбивают с толку, осуждающие, расстраивающие, насыщенные неопределенностью. Я медленно обдумываю сумасшествие, вызванной мной, и моя грудь сжимается. Внезапное осознание отгоняет все остальные мысли:

Дэниел сказал, что на этот раз не собирается ждать меня вечно. Это сильно меня задевает. Я боюсь потерять его, просто и ясно. Я очень боюсь, что он снова причинит мне боль, потому что это заставит меня убежать и никогда не возвращаться. Все мои комплексы в итоге от того, что он снова меня ранит, и мне придется от него уйти. Попросту говоря, потерять его. Эта мысль сдавливает мое горло.

В каждой предстоящей борьбе на протяжении жизни наступает момент, когда нужно взвесить, что приобретешь, а что потеряешь, и сделать окончательный выбор. Уйти или остаться?

Я закрываю глаза и фокусируюсь на песне, играющей в моих ушах, и возвращаюсь в дом.

Помещение темное и тихое, хотя я вижу слабое свечение, исходящее из коридора, ведущего к хозяйской спальне и кабинету Дэниела. Когда я подхожу к коридору, я замечаю, что свет идет из кабинета.

Настороженно, я стою у дверей и смотрю на Дэниела несколько долгих минут. Он не замечает меня, так как сконцентрирован на экране напротив. За день у него появилась щетина, на нем все еще белая рубашка и галстук, в которых он был на работе.

Его брови нахмурены, а черты лица резкие. Не похоже, что он расслаблен. То эмоциональное состояние, в котором я его оставила, безошибочно все еще не отпускает его.

Когда он поворачивается, чтобы взять стакан, наполовину наполненный жидкостью и льдом, его глаза останавливаются на мне. Когда они встречаются с моими, становятся темнее.

Он делает большой глоток напитка, голова слегка отклоняется в сторону, но пылающие глаза все еще остаются на мне.

Он ставит стакан с виски на стол, подносит палец к узлу галстука и немного его ослабляет. Он опускается глубже в широкое кожаное кресло, внимательно глядя на меня в ожидании.

Пытаясь больше не думать, я выдаю:

— Я боюсь, — его глаза становятся растерянными и расширяются от беспокойства.

— Боишься? Меня? — его голос тихий, но я все еще его слышу, и все, что скрыто за ним, ясно и понятно.

— Ох, нет. Конечно, не тебя, — я делаю пару шагов в комнату и останавливаюсь. — Того, что ты можешь сделать со мной. Если ты снова меня сломаешь, я не смогу пережить это, — я закусываю губу, пока слезы катятся у меня из глаз.

— Боже, Хейлз, я бы никогда, — Дэниел молча рассматривает меня. — Детка, я никогда не причиню тебе боль, по крайней мере, специально.

Он смотрит на меня обжигающим взглядом и манит пальцем, призывая подойти к нему. Я делаю два последних шага к нему. Он кладет руки на мои бедра, усаживая меня на стол. Вытирает слезы с моих щек большим пальцем и утыкается лицом мне в бедра. Я провожу пальцами по его волосам.

— Больше всего я боюсь, что если ты снова причинишь мне боль, мне придется тебя отпустить. И мысль, что тебя не будет, убивает меня.

Он поднимает голову и смотрит на меня, подбородком упираясь на мои бедра.

— Хейлз, я чувствую то же самое. Сколько раз мне нужно тебе сказать, пока ты не поймешь это? Я люблю тебя больше, чем реально возможно.

— Прости меня, — говорю я тихим голосом и кусаю губы.

Дэниел откидывается обратно в кресло.

— Никогда больше так не делай, Хейлз. Знаешь, мне тоже больно, — мое горло сжимается, и я киваю.

Он задумчиво делает большой глоток виски. Когда он собирается поставить его на стол, я забираю у него стакан и допиваю.

Глава 22: Подготовка к разлуке

— Ты все упаковала? — Дэниел смотрит мне через плечо, закрывая свой чемодан.

— Почти, — я смотрю на него в ответ.

— Хейлз?

— Да?

— Наклонись немного ниже, — ухмыляется он.

Я смотрю туда, где он оставил свой взгляд, и обнаруживаю, что моя футболка очень хорошо демонстрирует мое декольте. Я закатываю глаза.

Когда добавляю еще несколько вещей в мой едва закрывающийся чемодан, Дэниел подходит и встает позади меня. Несмотря на мою занятость, он кладет теплую большую ладонь на мою голую грудь под футболкой.

— Сколько пар обуви нужно одному человеку? — спрашивает он, глядя на разнообразие, аккуратно уложенное в чемодане.

Я поворачиваю голову и смотрю на него.

— Сколько комплектов белья нужно одному человеку? — я выгибаю бровь.

Он кивает. Дело закрыто.

Когда его большой палец начинает дразнить меня круговыми движениями, мое дыхание меняется. Но когда его другая рука проникает внутрь моих кружевных шортиков и продвигается ниже, все мои мысли о поставленной задаче испаряются, заменяясь одним простым желанием: желанием Дэниела.

Его пальцы глубже проникают в меня, и я задыхаюсь, лицо краснеет. Я чувствую его желание, прижатое ко мне. Он сдвигает мои волосы в сторону, покусывая открывшуюся кожу, пока пальцы в мучительном ритме двигаются во мне.

Я стону и выгибаю спину, чувствуя громкое рычание позади. Полностью поглощенный доставлением мне удовольствия, он двигается к окну. Одним быстрым движением Дэниел разворачивает меня и прижимает к огромному окну.

Обхватываю ногами его талию, пока он искусно снимает боксеры, не давая нам упасть. В тот момент, когда он яростно врывается в меня, мы оба теряем контроль и начинаем неистово тереться друг об друга бешеными движениями.

Мы крепко хватаемся друг за друга, грубо целуемся, стонем, ударяемся друг об друга. Кричу ему, чтобы он двигался жестче, прижимаясь к нему в нужде. Я крепче сжимаюсь вокруг него, начиная чувствовать тонкую сеть спазмов и жара. У Дэниела вырывается низкий рык.

Мои внутренние мышцы теряют контроль в экстазе, посылая меня по волнам электрических высвобождений. Когда Дэниел достигает своего пика, его толчки становятся, почти агрессивны. Наше дыхание играет в догонялки, пот покрывает наши тела и стекает по нашим разгоряченным лицам.

Дэниел все еще удерживает меня, его руки над моей головой опираются в окно. Мне требуется несколько минут, чтобы прийти в себя. Дэниел аккуратно ставит меня на пол. Замечаю, что меня шатает, и я едва могу прямо идти.

— Гормоны достаточно удовлетворены, чтобы продержаться спокойно несколько дней. Есть, — я улыбаюсь Дэниелу, направляясь в душ, а он следует за мной.

— А вот тут ты полностью ошибаешься, детка. Я никогда не могу быть спокойным, когда дело касается тебя, — хрипло бормочет он.

Судя по нашей истории, он говорит правду.

Помогая мне смыть пену с волос, Дэниел наклоняется ближе и прижимается с сочным поцелуем к моему мокрому рту.

— Черт, это отстойно, — говорит он.

— Полностью согласна, — соглашаюсь я. Но, по крайней мере, мы оба уезжаем в одно и то же время. Я не знаю почему, но это каким-то образом все облегчает.

— Я только надеюсь, что моя поездка не затянется, и мы, в конце концов, вернемся домой в одно и то же время, — говорит он, ополаскивая мое тело, уделяя особое внимание груди и попе. — Я все еще не могу поверить, что пропущу твой день рождения, — говорит он раздраженно.

— Эй, мы отпразднуем, когда вернемся. Я лишь надеюсь, что вам, ребята на этот раз, удастся закрыть все детали этой сделки, и тебе не придется снова туда лететь.

— Да, с нами как раз для этого летит целый арсенал юристов, — он целует меня в висок и передает полотенце.

* * *

Когда наступает утро, мое настроение постепенно портится. Когда я провожаю Дэниела к машине, на моих глазах появляется пелена из слез.

Каким мешком эмоций я стала… омерзительно.

— Иди сюда, — он заключает меня в крепкие объятия, пропитанные запахом чистого белья и мускусным ароматом Дэниела. Он оставляет маленькие поцелуи в моих волосах. — Все закончится быстрее, чем мы думаем, и я планирую получить хорошую компенсацию, когда мы встретимся.

Мы улыбаемся друг другу.

— Тебе нужно будет компенсировать мои мозги до отключки, пока я не потеряю сознание, — он ухмыляется и подмигивает мне.

— Тебе не придется об этом беспокоиться.

Он кладет руку на сердце и улыбается. Мы страстно целуемся в последний раз, и он уезжает. Я стою и смотрю на задние габариты Вейрона, проезжающего через ворота.

После отъезда Дэниела, я приезжаю в офис на пару часов раньше, чтобы подготовиться к нашему полету на Мальдивы.

Глава 23: Веселое время у Индийского океана

Я лениво потягиваюсь под легким одеялом, вдыхая аромат свежих простыней. Мой взгляд прикован к открытому окну, к мягкому свету, проникающему сквозь него. Я выпрыгиваю из кровати, сгорая от любопытства и нетерпения выйти на улицу, потому что когда мы приехали, было уже темно.

Вау, это потрясающее место! Я почти подпрыгиваю, как маленький взволнованный ребенок, восхищаясь видом частного песчаного пляжа отеля. И это моя работа…

Напевая, я готовлюсь встретить новый день. Я планировала встретиться с Яном и Джошем за завтраком перед тем, как отправиться на первую фотосъемку.

Когда я встречаюсь с ними, они уже пьют по второй чашке кофе.

— Доброго утречка, — говорю я, улыбаясь им. Они оба долго на меня таращатся, оглядывая с ног до головы, а затем обмениваются взглядами. — Что? — пищу я, чувствуя рефлекторное желание проверить лицо на наличие ужасных следов после сна или чего похуже.

— Ты определенно умеешь носить черный, — объясняет Ян.

— Точняк, — добавляет Джош, и я улыбаюсь им обоим, кручусь разок и заканчиваю выступление, хлопая ресницами. Хихикая, я падаю на свободное место за столом.

— Волнуешься? — спрашиваю я, потирая руку Яна, пока оглядываю их тарелки и подавляю желание закатить глаза.

Протеин, здоровая еда и еще больше протеина…

— Чертовски, — улыбается Ян. — Это так клево, просто... за гранью… — бормочет Ян, и Джош смотрит на него щенячьим, по уши влюбленным взглядом.

Спасибо, что подтверждаешь очевидное, босс.

Когда возвращаюсь, положив полную тарелку еды в дополнительном буфете, вдруг чувствую себя очень неуверенно. Осуждающие взгляды моих партнеров по завтраку практически ужасают. Джош молчит, но мой обожаемый друг кривит рот и качает головой.

— Уверена насчет всего этого, красотка? — Ян никогда не мог промолчать. Засунув полную вилку бекона в рот, я выгибаю брови. Ян выпрямляет спину и тычет пальцем в мою тарелку.

— Углеводы, жиры, углеводы, пустые углеводы, — рычит он. — И, ох, еще углеводы!

Джош слегка качает головой, соглашаясь. Я злобно на него зыркаю. Когда я хмурюсь, Ян демонстративно похлопывает меня по бедру.

— Шшш, — драматично шепчет он, задержав руку в воздухе. — Если мы помолчим немного, сможем услышать, как растет задница Хейли.

Джон усмехается, а я шлепаю Яна по затылку.

— Пожалуйста, не мешай моему пути к гастрономической утопии, — шучу я с полным ртом вкуснейшей еды. Они вздыхают, как две старушенции в доме престарелых.

— С твоим-то обжорством, не уверен, что ты меня переживешь… — бормочет Ян себе под нос. — И я уверен, Старки не фанат шлепания задниц, как у мамонта, — я практически выплевываю следующий глоток кофе. Мои глаза широко раскрыты, пока я таращусь на него.

— Боже, Ян, ты больной, больной чувак, — говорю я, вытирая рот салфеткой. Он весело пожимает плечами, довольный, что постебался надо мной. Затем он хватает мое лицо, смачно и долго целует меня в щеку и улыбается. Я фыркаю, кривлю губы и с намеком на улыбку хмурюсь на него. — И оставь Старки в покое!

Джош спрашивает у Яна что-то насчет съемки. Я очень рада, что «внимание» Яна отвлекли от меня.

Пока я наблюдаю за видом океана с открытой террасы, их разговор растворяется на заднем фоне. Долгое время я восхищаюсь раем, в котором нам посчастливилось оказаться, пока громкий голос Яна не возвращает меня к столу.

— … и это исследование о том, как «Прозак» (Прим.: «Прозак», лекарственное средство, антидепрессант.) может повредить мозг после длительного приема. Поэтому я спрашиваю, что же нам осталось?

Джош кивает, увлеченно уставившись на Яна. Мне кажется, ему понравится любая чушь, вылетающего из пухлого рта Яна. Почему-то мне кажется, что он даже не слушает. Насколько мне известно, он занят, представляя Яна во всех сексуальных позициях, известных человечеству. У меня появляется ощущение, что эта поездка медленно сотрет границы босс-работник. Я проверяю время.

— Ребят, нам пора.

Место для съемки находится на девственно белом песчаном пляже с чистыми лазурными волнами.

Я наблюдаю за Яном с одного из режиссерских стульев, предназначенных для всех членов команды, кроме фотографа и его ассистента. Кроме тех людей, которые на самом деле работают.

Над Яном работают визажист и стилист, но не уверена, будет ли от них польза, учитывая, что на Яне будут только маленькие черные плавки.

Я смотрю на него с обожанием. Мой Ян — потрясающая модель с идеальной стройной фигурой, экзотическими чертами лица и мощной энергетикой. Джош садится рядом со мной, надев солнечные очки. Вскоре к нам присоединяются остальные участники нашей маленькой команды.

Ассистент фотографа делает замеры с помощью фотомера рядом с Яном. Когда он заканчивает, то делится ими с боссом, потом они оба настраивают оборудование. Визажист проходится по уже, чересчур идеальному, загорелому лицу Яна пушистой кисточкой, и фотограф разворачивает бейсболку на голове козырьком назад и говорит:

— Окей, народ, начнем наше шоу. Все займите свои места, — он поднимает свой «Никон» к глазам, предупреждая Яна, что сделает несколько пробных снимков.

Мы все наблюдаем, как Кайл, фотограф, дает инструкции Яну, что делать для фото. Внезапно Ян становится потерянным. Это не остается незамеченным для группы, наблюдающей за ним, и я съеживаюсь от его очевидного напряжения. Я отчаянно начинаю думать, чем ему помочь, но именно Джош начинает действовать. Он встает позади Кайла и обращается к Яну:

— Ты знаешь, о чем летняя обложка, Ян? О сексе и веселье.

Ян поворачивается к нему и в награду получает робкую улыбку, будто в этом кусочке рая они лишь вдвоем.

— А ты знаешь, что такое секс и веселье? Это белый песок с голубым морем и ты, дорогой.

Улыбка Яна растягивается шире. У меня падает челюсть от такого публичного выражения нежности и очевидной связи между ними. Джош продолжает, не обращая внимания на остальных.

— Ты, Ян, обнаженный, блестящий, соблазнительный, загорелый и недоступный. Они должны смотреть на тебя и представлять, как ты будешь ощущаться под их руками в постели. Твой запах, твое тепло, твоя кожа. Но помни, ты — Святой Грааль, Ян. Они должны боготворить тебя издалека, лишь смотреть на тебя, ближе им не подобраться. Это обложка, кричащая, что это лето, свобода, и все возможно.

Такое ощущение, что эта речь была совсем не о летней обложке, а о том, что творится в пошлой голове моего босса, когда он думает о Яне. Тем не менее, это магия — Ян расслабился от подбадриваний Джоша и начал подавать нужный материал.

— Ян, посмотри направо в камеру, — приказал Люк, ассистент Кайла, ободренный позитивной сменой настроения Яна. — Другое право…

Я не могла не захихикать и довольно покачала головой. Кто-то включает для фона летнюю музыку, и атмосфера сразу же улучшается.

Мой карман вибрирует, и я вытаскиваю телефон. Смотрю на входящее сообщение, и меня накрывает тепло и уют.

Дэниел: Дыра в моей голове растет ежеминутно от постоянного сверления, жутко скучаю по тебе.

Я: Песчаный пляж, идеальная погода, почти голый Ян, я тоже скучаю по тебе.

Дэниел: Бедняжка. Я хотел бы тебя почти голую.

Я: Терпение, дорогой, скоро у тебя буду полностью голая я.

Дэниел: Продолжай…

Я: Не могу сейчас играть, я на работе… Лежать, любовничек.

Дэниел: Дразнилка.

Я: Люблю тебя.

Дэниел: И я, особенно полностью голую.

Когда солнечный свет тускнеет, Кайл выкрикивает, потирая шею:

— Спасибо, Ян. Народ, на сегодня сворачиваемся, — он отдает свое дорогое фотооборудование в руки Люка.

— Отличная работа, мужик, — Кайл хлопает по спине Яна. Ян кивает с одной из своих улыбочек с идеальными зубами, хотя очевидно, что он устал. Нас немного, и мы все помогаем с уборкой. Полчаса спустя место выглядит так, будто нас там и не было. Нахождение под солнцем такое долгое время сказалось на мне, и я чувствую себя изможденной. Я рада, что могу вернуться в отель для так необходимого душа и сна.

Оглядываюсь на Яна и вижу, как они с Джошем смеются в своем собственном маленьком пузыре. Они так увлечены друг другом, что едва меня замечают, когда я подхожу. Обнимаю теплую талию Яна рукой и чмокаю в щеку.

— Ты отлично поработал, мой милашка.

Он поворачивается и целует меня в губы, а его глаза искрятся от радости.

— Присоединишься к нам за напитками? — он показывает руками кавычки над словом «напитки» и подмигивает мне. Я смеюсь.

— Вы уверены насчет напитков? После того, как мы ничего не ели и столько часов провели на солнце? — я выгибаю бровь. Как ответственный взрослый одариваю их пристальным взглядом.

— Конечно, — отвечают они в унисон и усмехаются.

— Знаешь, последние исследования показали, что в алкогольных напитках содержится огромное количество электролитов, — улыбается Ян и знающе кивает. Я закатываю глаза.

— А кто проводил эти исследования, Роберт Дауни-Младший? — Джош толкает Яна плечом, и тот награждает его ухмылкой.

— Ну, я не уверена, что мое тело сможет это сейчас выдержать, поэтому я лучше встречусь с вами, ребята, позже.

— Бабуля, — шутит Ян и шлепает меня по попе. Мы вместе идем до отеля, болтая о прошедшем дне.

Я качаю головой, когда последний раз смотрю на них. Джош покорно следует за Яном, как прислужник греха. Я оставляю алкогольный комитет в лобби и тащусь в свой номер, чтобы принять манящий душ, мечтая о кувшине, полном ледяной воды.

Всего через несколько минут, после того как ложусь на кровать и закрываю глаза, засыпаю. Мой сон такой глубокий, что я едва слышу звонок телефона, несмотря на то, что он лежит на соседней подушке.

— Алло, — хрипло говорю я, пробуждаясь ото сна.

— Привет, детка, я тебя разбудил?

— Мммм, хммм.

Раздается низкий смешок.

— Ты звучишь так чертовски мило, — говорит Дэниел, вызывая улыбку на моих еще вялых губах, пока я глубже утыкаюсь в подушку.

— Звучишь устало, — говорю я.

— Это дерьмо никак не закончится. Так всегда бывает, когда вовлечены мужики в костюмах.

— Наверно… Никогда с ними не сталкивалась, — говорю я, и он смеется.

— Ну и как волны? — спрашивает он, и мы погружаемся в приятный разговор.

Следующие двадцать минут или около того, мы рассказываем друг другу о том, как прошел день. Он звучит устало, рассказывая мне, как размусоливается каждый пункт контракта.

Мое настроение немного падает, когда он говорит, что будет, по крайней мере, еще две встречи, что значило, ему придется лететь туда снова, и не один раз.

Когда я говорю ему, что у меня появилось предчувствие, что между Яном и Джошем начинает развиваться что-то серьезное, он приносит мне свои соболезнования и весело говорит мне держаться.

— Думай обо мне, — мурлычу я, прежде чем положить трубку. Дэниел собирается на еще одну встречу.

— Я всегда думаю, Хейлз, — его голос становится серьезным. Он даже немного грустный, от чего у меня сжимается сердце. — Я чертовски по тебе скучаю, — говорит он и отключается.

Когда убираю телефон, едва могу поверить, как сильно мне его не хватает. Прошел всего день, а у меня уже ломка по нему.

Хотя сейчас всего лишь половина одиннадцатого, я решаю пообщаться с социумом и набираю комнату Яна. После нескольких настойчивых попыток, я набираю его мобильный. Когда мой звонок прямиком переводится на голосовую почту, я стараюсь не думать, почему он не в своем номере и не отвечает на телефон.

Наконец, я сдаюсь и глубже погружаюсь под одеяло, кровать слишком удобная, чтобы ее покинуть. Я заканчиваю день просмотром «Секса в большом городе» на дхивехи, местном языке. Практически захлебываюсь водой, когда слышу, что персонажа Саманты дублирует мужчина.

Глава 24: К. — Кошмар замедленного действия

Перед тем как пойти на завтрак, я снова пытаюсь дозвониться до Яна на телефон в номере и на мобильный. Результат тот же, что и прошлой ночью. Я не могу не прийти к тревожным выводам.

Пожалуйста, пусть я буду не права. Пожалуйста, пусть я буду не права. Ради того, чтобы мне не пришлось искать новую работу, пожалуйста, пусть я буду не права, — заклинаю про себя, пока иду по окруженной цветами тропинке к заполненному ресторану, наслаждаясь прекрасными видами курорта.

Я осматриваюсь в поисках Яна или Джоша и, как и ожидалось, не нахожу их. Я обеспокоенно делаю глубокий вдох.

Когда съедаю половину воздушных блинчиков и восхитительную тарелку экзотических фруктов, мне приходит сообщение:

Ян: Встретимся на съемке, чуточку опаздываю.

Я: Пожалуйста, скажи мне, что уснул ОДИН!

Ян: Не кричи!

Пожалуйста, пусть они оставят все в тайне. Пожалуйста, пусть это все не обернется матерью всех фиаско.

На протяжении всего рабочего дня, Ян избегает смотреть мне в глаза, что было впервые за всю жизнь. Очевидно, подтверждая мое предположение. Я не могла дождаться, когда смогу его перехватить. Ему придется многое объяснить. И у него должно быть чертовски хорошее оправдание.

Каким-то образом между окончанием съемки и сменой локации туда, где мы были до этого, даже под моим внимательным наблюдением, Ян и Джош сумели исчезнуть.

Я провожу счастливый час у бассейна с остальной частью команды без Яна и Джоша, и он перерастает в три часа. Вернувшись в номер, я ложусь на кровать и проверяю почту, иногда отвлекаясь на короткие вылазки в социальные сети. На часах около одиннадцати вечера, когда стук в мою дверь отвлекает меня от ползания в интернете.

Открыв дверь, я встречаю ни капельки не извиняющееся лицо Яна. Я щурюсь на него, меня очень раздражает его безразличие, раздражает настолько, что готова совершить жестокое преступление. И только я собираюсь выдать ему лекцию века, он начинает собственный словесный марафон, от чего я ошарашенно молчу.

— Мне сделали массаж лица, я съел йогурт, потренировался, сходил в сауну, снова потренировался, сходил на педикюр и наведался в этот чрезмерно дорогой магазин в лобби примерить те вызывающие футболки, которые стоят не меньше пятидесяти баксов за каждую. И, несмотря на все сжигающие калории и успокаивающие мероприятия, я не мог выбросить Джошуа из своей чертовой головы.

Окей, не будь сукой, Хейлз. Это признание, к которому нужно аккуратно отнестись, ради мистера Растерянного, который никогда ни на кого не западал. Я была так взволнована услышать все это, но сейчас все казалось неправильным.

— Ты пытаешься сказать, что по уши втюрился, Ян? — и я тут же смягчаюсь от растерянного выражения лица Яна. Он хмуро кивает головой. Его надутый вид заставит устыдиться даже пятилетнего ребенка.

— Он даже не мой тип, — скулит он. — Все это так ужасно.

Я не могу сдержать мимолетный смешок.

«Ужасно». Нет, мы ни капли не преувеличиваем… Поздра-черт-возьми-вляю.

—Ура мне! Я запал на нормального человека! — он дуется с жалким выражением лица, от которого меня почти накрывает истерика.

— Если ты уберешь обиду, это будет казаться чем-то позитивным. Ну, по крайней мере, нам, вменяемым людям, — я выгибаю бровь.

— Серьезно, я настолько вне своей зоны комфорта, красотка. Это чертовски расстраивает. Как я и сказал, УЖАСНО!

— Что ты имеешь в виду, Ян? — спрашиваю я, не веря своим ушам, начиная понимать, что он не шутит. Его дива в беде, и явно выделяет страдальческие флюиды.

— Он заслуживает кого-то лучше меня. Кого-то, кому не нужно быть под кайфом, чтобы признаться, что он ему нравится, — он удрученно вздыхает.

Я едва могу поверить тому, что слышу. Откуда взялась эта уязвимость? Это, должно быть, его защитный механизм. Он не думает, что сможет справиться с отношениями, и, очевидно, что-то изменилось. Никогда не видела, чтобы он так переживал из-за нового парня. Кажется, он действительно хочет попробовать.

Это ясно по его взволнованному взгляду. Совсем не так представляла я наш разговор. Одним предложением он заставил меня забыть, какой злой я была.

Вместо отрубания его прекрасной головы, я делаю все возможное, чтобы успокоить его.

— Никто не может сравниться с тобой. Ты красивый и добрый, и умный, и защищающий. У тебя самое большое сердце. Любой, кто будет встречаться с тобой, будет счастливейшим человеком из всех.

— Жаль, что я встретил его сейчас. Было бы лучше через, хм, скажем так, несколько лет, когда я повзрослею.

— Ты большой мальчик сейчас, поэтому брось эту хрень про «зрелость», — отвергаю я его убогую попытку.

— Ты знаешь, я облажаюсь.

Мое сердце разбивается от неуверенности в его глазах. Как может кто-то настолько замечательный думать о себе так плохо?

Время от времени, даже я забываю о ранимости Яна, может быть, из-за огромной самоуверенности, которую он демонстрирует каждый день. Но она в нем, уютно и глубоко укоренившаяся, и я знаю, что он считает себя недостойным счастья, за что можно поблагодарить его прекрасных родителей.

— Ты можешь назвать хотя бы одного из знакомых нам людей, который ни разу не облажался так или иначе? Включая нас, — говорю я. Его губы слегка изгибаются. — Так ты переживаешь. И что? Кто не переживает, когда дело касается новых отношений? Отсюда берутся и все волнения, и бабочки.

Он слушает, доставая из мини-бара маленькую бутылочку с коричневой жидкостью. Захлопнув ногой дверь, он делает глоток и кивает.

— И если это как-то поможет, я могу сказать, что даже после всего, через что мы с Дэниелом прошли, у меня все еще есть сомнения относительно наших отношений.

Он недолго думает, изучая этикетку на бутылке в руке, затем делает еще глоток, опустошая маленькую емкость. Он поворачивается лицом ко мне, его голос безрадостный.

— Хейлз, если я облажаюсь — что чертовки возможно — последствия могут коснуться и тебя.

— Я знаю об этом, — я копирую его глубокий взгляд. — Ян, это первый раз, насколько помню, когда ты рассматриваешь возможность дать кому-то шанс. Черт, да ты даже подумал о своем потенциальном партнере. Серьезно, я не могу вспомнить хотя бы один раз, когда ты считал увлечение чем-то большим, чем просто теплым телом. Поэтому, если ты раздумываешь дать этому шанс, я справлюсь с последствиями.

— Хейлз, ты готова благословить этот кошмар замедленного действия? — он осторожно и с сомнением меня рассматривает.

Я киваю и улыбаюсь, пытаясь скрыть свое гигантское переживание.

— Несмотря на то, что мы оба очень хорошо знаем, как быстро я могу превратить все это в мать всех катастроф? — напирает он.

Я не меняю выражения лица и снова киваю.

— Ммм, хммм.

— Ты, безусловно, лучшая сестра, которая может быть, — он обнимает меня, слегка лишая кислорода.

— Итак, красотка… Мне нужно уйти сейчас… ммм, мне нужно кое-где быть, — он посылает мне одну из своих растопит-твое-сердце-за-микросекунду улыбок, и я киваю, указывая ему на дверь.

— Люблю тебя до Юпитера через Луну и обратно, — говорит он, прежде чем закрыть дверь за собой.

Я смотрю на дверь и бормочу:

— Пожалуйста, пусть Вселенная исправит его привычки. Пусть все получится.

Следующий час я болтаю с Ташей, рассказывая ей обо всех потрясающих видах в здешних местах, и о новом «зрелом приключении» Яна, хмурясь, когда она рассказывает о шикарном времени, проведенном с Брэдом.

И это еще одна пара, без информации о которой я спокойно могла бы жить…

Глава 25: Празднование дня рождения

Последний день съемок был похож на последние дни в школе перед весенними каникулами. У всех было праздничное настроение уже к завтраку. Самое главное — самый замечательный сюрприз ждал меня, когда я зашла в ресторан позавтракать в последний раз в этом южном тихоокеанском раю.

— С днем рождения, Хейли! — вся команда, включая Кайла, до сих пор держащего дистанцию, подняли свои бокалы с мимозой в мою сторону. Я сверкнула им широкой искренней счастливой улыбкой и поклонилась.

— Спасибо, ребята.

Джош, стоявший рядом с Яном, поспешил ко мне с дополнительным бокалом.

— С днем рождения, Хейли. Можно? — он наклоняет ко мне голову и, когда улыбаюсь ему, целует меня в щеку. Когда я сажусь рядом с Яном, который почти топит мое лицо своими влажными поцелуями, Тео, визажист, спрашивает меня, сколько мне лет.

— Двадцать шесть, — я отвечаю ей с легкой улыбкой.

— А тебе уже можно пить? — спрашивает Кайл, которому за сорок. Он притворяется подозрительным, но подмигивает мне.

— Хуже, думаю, я дожила до такого возраста, когда уже пора начать использовать крем от морщин, — говорю я и кривлю рот.

Все смеются, и Ян шепчет мне на ухо:

— Я действительно в шоке, что ты еще не начала, — он качает головой, и я толкаю его в живот, от чего он еще больше покрывает меня своими мокрыми поцелуями.

— Красавчик, тебе лучше за этим следить, а то я вся сморщусь.

Естественно, это побудило его целовать меня больше, покрывая все мое лицо.

— Итак, Хейли, что ты хочешь на свой день рождения? — спрашивает Донна, милая женщина в возрасте, которая неофициально является мамой для всех на работе.

— Так я вам и сказала, — отвечаю я с лучезарной загадочной улыбкой.

— Оттрахать — ее желание прямо сейчас… — бормочет Ян себе под нос.

— Веди себя хорошо, мы среди людей, — шепчу я.

* * *

День проходит, как студенческая вечеринка. Наша расслабленная атмосфера заражает всех. Мы едва ли делаем что-нибудь, кроме того как сидим без дела, загораем и сближаемся. В одиночестве своей комнаты, когда мне потребовался перерыв, я слегка разочаровываюсь, когда понимаю, что Дэниел не писал и не звонил мне сегодня, а уже близится вечер.

От стука в дверь у меня кружится голова. Может быть, исполнится желание, которое кружит глубоко-глубоко в моем сердце на протяжении всего дня. Но, за открытой дверью меня ждет недавно образовавшаяся пара.

— Итак, — объявляет Ян слишком громко.

Играл с алкоголем, персик?

— Ее королевское величество, она же красотка, приглашается на собственное сказочное празднование дня рождения.

Я сверкаю им обоим улыбкой.

— Принеси свою попку в лобби в 20 часов ровно! О, и надень что-нибудь удобное.

— Есть, сэр, — салютую я, и они ковыляют прочь, Бог знает куда.

Лучше не думать и не представлять куда и, особенно, зачем…

От следующего стука мои нервы выстреливают в предвкушении. Меня накрывает гигантским букетом белых роз и конфетами, когда открываю дверь. Из-за гигантской композиции выглядывает голова, повизгивая с явным акцентом.

— Доставка для мисс Грейс.

— Спасибо, — я забираю тяжелый букет у милой миниатюрной девушки с прекрасной улыбкой, облаченной в форму отеля.

Когда я избавляюсь от всех съедобных частей, я ставлю цветы в ведро — простая ваза с такой задачей не справится. Просчитав в голове возможные варианты, я проверяю карточку. Когда я вижу первую строку, на моем лице тут же появляется огромная улыбка.

Моя дражайшая родственная душка — мисси,

Не важно, в какую точку планеты ты убежишь, ты глубоко в моем сердце и мыслях, особенно в этот день, когда ты благословила Вселенную… собой.

Я желаю тебе всего, о чем ты мечтаешь… и даже больше.

Я знаю, неприятно достичь такого возраста, но, как сказал Эйб Линкольн: «В конечном счете, важны не годы вашей жизни, а жизнь в ваших годах».

Поэтому, мисси,

Живи на полную катушку.

Обожаю тебя настолько, что кажется нереальным.

Таша.

Сочетание карточки Таши, моих мыслей о Дэниеле и отсутствие малейшего знака от него медленно портит мое настроение. Из-за разницы во времени, вместо того чтобы позвонить, я решаю написать Таше спасибо-обожаю-тебя-тоже сообщение, и отправляюсь в душ.

Я одеваюсь, не позволяя себе подумать еще о чем-то, что может испортить мое «днерожденное» настроение. Поверх черной майки надеваю темно-серый свитер, джинсы и шлепанцы и направляюсь к указанному месту для обещанного «Сказочного Празднования». От вибрации в кармане мое сердце начинает биться быстрее. Сообщение:

Дэниел: Прости, Хейлз, я все компенсирую.

И все? Даже не короткий звонок? Разочарование не может сравниться с тем, что накрывает меня, пока я читаю краткое сообщение. Я делаю долгий глубокий вдох, чтобы сдержать то, что вырывается на поверхность, и продолжаю свой путь к парням. Я не позволю этому испортить мой вечер. Хотя… уже поздно… в какой-то степени.

Ян, улыбаясь от уха до уха, ждет меня в лобби, такой свеженький, в джинсах и удобной белой толстовке с капюшоном, подчеркивающей заработанный на пляже загар. От одного взгляда на него, как всегда, все становится лучше.

— Привет, именинница, — он крепко меня обнимает, и я обнимаю его в ответ. — Готова?

Я киваю, выгибая вопросительно брови. Он лыбится и разворачивает меня спиной к себе. Затем закрывает мне глаза руками и начинает вести.

— А это обязательно?

— Ммм-хмм. Просто заткнись и иди, — его ответ-насмешка наполнен весельем. — Не открывай глаза, — говорит Ян, шутливо меня отчитывая.

Тем не менее, сомневаясь в моем подчинении, он продолжает вести меня куда-то, не убирая рук с моих глаз. Хихикаю, пытаясь определить, где я, прислушиваясь к звукам на заднем плане и вдыхая запахи.

Влажность, соленый бриз помогают мне понять, что мы снаружи и где-то рядом с океаном. После нескольких долгих минут сопровождения меня в полной темноте, Ян, наконец-то, останавливается и объявляет.

— С днем рождения, красотка. Та-дам!

У меня вырывается глубокий гортанный смех от картины перед глазами. У края веранды, где она встречается с белым шелковым песком, стоит Джош с бокалом для меня.

Я принимаю его с улыбкой и продолжаю хихикать над ветхим одноразовым грилем, в котором мелькало несколько жалких язычков пламени. Легкий гриль окружен одноразовыми белыми тарелками с различными закусками от нарезанных овощей до пикулей, хлеба, разноцветных конфет и «Cheetos».

— Что это? — спрашиваю я со смешком. Указываю подбородком на гриль, отчаянно надеясь, что его не сдует ветром. Или что он, Боже упаси, перевернется на одного из нас. Хотя поездка в отделение скорой помощи, определенно, сделает этот день рождения незабываемым.

— Твой костер именинника у моря, — поясняет Джош, его набор идеальных жемчужно-белых зубов сияет отражением пламени. — Политика отеля и все такое… это лучшее, что мы смогли сделать, — они синхронно усмехаются.

— Ну, ребята, лучшего празднования дня рождения у костра я и желать не могла. Это просто отпад, — целую Яна в щеку и наклоняюсь, чтобы проделать то же с Джошем.

Да, конечно, границы босс-подчиненный нарушены. Запомнить: их обязательно нужно восстановить, когда вернемся к трудовой реальности.

Ян обнимает меня одной рукой и поднимает вторую с полным бокалом, перед этим вручив мне еще один. И это мой второй бокал за такое короткое время. В свою защиту честно могу сказать, это были крошечные бокальчики.

— За множество грядущих потрясающих дней рождений, за то, что ты — моя родственная душа, моя наперсница, моя приемная младшая сестричка.

— Младшая? У нас разница меньше двух месяцев…

— Шшш, не перебивай, — говорит он, улыбаясь.

— За самый лучший день рождения в истории, и за исполнение всех сексуальных фантазий, — он подмигивает мне, и я по-дружески шлепаю его по бедру. — И ты знаешь, как говорят…

— Нет, не знаю, — усмехаюсь я.

— Если ты можешь это представить, то можешь претворить это в жизнь.

— Эти пожелания для меня или для тебя?

— Для обоих, — смеется он, и, к сожалению, я замечаю говорящую улыбку Джоша. По мне невольно пробегает дрожь.

— Итак, Хейли, как ты планируешь отметить день рождения со своей половинкой, когда мы вернемся? — спрашивает Джош.

— Не знаю. И он не моя половинка. Мы две личности, находящиеся в отношениях. Но мы определенно не половинки друг друга, — и все равно, прямо сейчас я не уверена, что когда увижу его, буду праздновать.

Джош бросает в мою сторону немного извиняющийся и очень тяжелый взгляд и кивает.

Возможно, мне стоило быть немного менее агрессивной со своим ответом, но любое упоминание о Дэниеле действует мне на нервы. И, кроме того, есть что-то в назывании другого человека чьей-то «половинкой», что меня раздражает.

Ян крутит пальцем у виска и артикулирует «Ч-о-к-н-у-т-а-я», затем указывает на меня, кивая головой, и тут же снова возвращает веселую атмосферу.

Спустя огромное количество нездоровой жирной пищи и несколько бокалов, мы втроем сидим у предположительного костра и смеемся над всем, что вылетает из наших ртов.

— Как давно вы знакомы? Как вы познакомились? — спрашивает Джош, пока Ян быстро смотрит на часы.

Я вопросительно склоняю голову, от чего он отмахивается кратким качанием головы и бормочет:

— Вечность и один день, — мы обмениваемся довольными улыбками, и я поворачиваюсь к Джошу и рассказываю, как Ян присоединился к нам с Ташей:

— Это было на втором курсе в USF, мы с Ташей стояли в очереди в кафетерии, болтая о том о сём. Мы услышали, как кто-то позади нас пробормотал что-то, похожее на «некоторых людей просто не должно быть». Мы обе оглянулись на очень сосредоточенного и стильного красавчика, рассматривающего бедную жертву моды.

Джош улыбается, а Ян закатывает глаза, отряхивая песок с рук и убирая их в передний карман толстовки.

— Когда он заметил, что мы на него пялимся, он посмотрел на нас и проворчал: «Серьезно, немного сочувствия остальному человечеству».

Улыбка Джоша становится шире, пока я продолжаю рассказ:

— Мы обе расхохотались до слез от этой раздраженной критики, что привело к тому, что он присоединился к нам за столиком, — я треплю Яна за щеку. — Вскоре, будто это была самая естественная вещь в мире, он прописался в нашем дуэте, как самое приветствуемое третье колесо в мире. Все остальное уже история.

— И те две ведьмы стали моей небиологической семьей, — добавляет Ян, сжимая меня крепко в объятиях. В его выражении лица мелькает намек на ностальгию.

Внезапно Джош легко хлопает Яна по плечу, они обмениваются загадочным взглядом и встают. Я в замешательстве смотрю на них, пока они спокойно оттряхивают песок с джинсов и направляются к отелю.

Эм… алле? Это какой-то днерожденный развод?

— Ребят? — говорю я ошеломленно.

Ян поворачивает голову, посылает мне воздушный поцелуй и кричит:

— С днем рождения! Люблю тебя! — когда я собираюсь последовать за ними, Ян указывает куда-то в темноту за мной и засовывает руку в задний карман Джоша.

Когда поворачиваю голову в том направлении, слезы тут же наполняют мои глаза, пока сердце подпрыгивает до горла. Я вскакиваю на ноги так быстро, определенно, нарушая все законы физики, и бегу к Дэниелу, который идет ко мне с чем-то, похожим на пирожное с одной зажженной свечкой.

Дэниел отводит пирожное в сторону, а другой ловит меня, притягивая в объятие, которое быстро становится все крепче.

— С днем рождения, малышка, — говорит он, целуя меня в голову. Я крепко его обнимаю, будто он собирается испариться. — Даже успел до полуночи, — добавляет он, немного шутя. После нескольких долгих моментов наслаждения его объятьями, я немного отстраняюсь, чтобы потянуться и осыпать его рот поцелуями.

— Я так сильно тебя люблю, — говорю я, немного расслабляясь, но все равно на эмоциях.

— И я, детка. И я тоже рад тебя видеть, — он дарит мне свою озорную однобокую улыбку. — Загадай желание, — он вручает мне пирожное, которое, как я сейчас вижу, находится в бумажном стаканчике с названием авиакомпании на боку.

— Мое желание уже исполнилось.

Он нежно целует меня в губы, и я пользуюсь этой возможностью и глубоко вдыхаю его запах.

— Тогда желание номер два, — говорит он. Закрываю глаза и думаю, но мне не требуется много времени, чтобы понять, чего хочу больше всего, и задуваю свечу.

Тебя. Навсегда, Ди.

— А теперь, пойдем за твоими вещами.

— Конечно! Подожди, что… зачем? Куда мы? — спрашиваю я в замешательстве, рассматривая его.

— Сюрприз, — он еще раз целует меня в губы, в этот раз более настойчиво, и подносит пирожное к моему рту.

Я откусываю и целую его своим сладким ртом. Скольжу руками вокруг его шеи и продолжаю растворяться в нашем поцелуе, который медленно становится острее.

После короткой вечности наслаждения с замечательным вкусом его поцелуя, я веду Дэниела в свою комнату, и удивляюсь, обнаружив, что все мои вещи аккуратно упакованы и ждут меня.

На мои нахмуренные брови Дэниел объясняет:

— Ян, — улыбаясь, он рисует маленькие круги большим пальцем на моей руке. — Пойдем, — он одаривает меня сладчайшей улыбкой и мое сердце слегка сжимается.

Когда мы выходим в лобби, Дэниел держит мой чемодан в одной руке, а мою руку в другой, консьерж в форме подходит к нам и передает ему ключи.

— Спасибо, что все подготовили, — говорит Дэниел. Он скользит рукой в карман и протягивает мужчине в форме неимоверные чаевые, затем берет ключи.

Парень довольно отвечает:

— Спасибо Вам!

— Мы будем там до десяти, — говорит Дэниел, когда мы оба пристегиваемся в серебристом «Мерседесе-купе».

— Где? — мне так любопытно, и я взволнована, и нервничаю.

Он наклоняется ко мне, убирает мои волосы, так что они падают за плечо, и прижимается теплым поцелуем к моей ключице. Оторвавшись, он возвращается на место, и машина трогается вперед.

— Даже не намекнешь? — спрашиваю я, положив руку на его бедро. Его рот изгибается в загадочную улыбку, но он смотрит вперед.

— Терпение, Хейлз.

От этого, естественно, мне становится еще неспокойнее, и я внимательнее вглядываюсь в дорогу, в которой нет подсказок. Не проходит и пятнадцати минут, как мы останавливаемся у небольшой гавани, вмещающей один катер.

— Добрый вечер, — говорит пожилой местный с искренней широкой улыбкой, в которой отсутствуют два передних зуба. Он указывает мне забираться на лодку, пока Дэниел переносит наши сумки из багажника.

— Добро пожаловать в рай, — говорит он с очаровательным акцентом и добрым взглядом, пока заводит двигатель. Он рычит, и вода хлещет сзади, унося нас в ночь.

Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на Дэниела с умиротворенной улыбкой, и он смотрит на меня с самой милой улыбкой. Я прислоняюсь к нему, и он укрывает меня своими теплыми объятиями.

— Что бы это ни было, мне нравится, — говорю я, глядя на него, и пока обвожу взглядом его губы, он слегка наклоняется для мягкого долгого поцелуя. — Эй, а зачем ты прислал то сообщение? — спрашиваю я, показывая голосом, как сильно мне это не понравилось.

Он весело фыркает.

— Чтобы улучшить элемент неожиданности. Я знал, что тебя это взбесит, — смеется он.

— Иногда ты такой придурок.

— Еще одно из моих достоинств. В этом плане я одаренный, — он довольно меня целует.

— Это не поможет, — я целую его в ответ.

— Ммм-хмм, — он углубляет поцелуй, и меня безнадежно в него засасывает.

Мужчина у штурвала, одетый в белую льняную одежду, оглядывается на нас, дружелюбно улыбается и разгоняет катер. Машина прыгает вперед, разрезая воду на ревущие волны, приближая нас к полоске безмятежности, населенной несколькими коттеджами, меньше дюжины, расположенными у воды.

Мы выбираемся из лодки, прощаясь с приветливым местным, и двигаемся вперед к чему-то, похожему на лобби, в центре этой утопии.

Я поворачиваюсь к Дэниелу.

— Ого, выглядит потрясающе.

— Подожди и увидишь, — отвечает он, поднимая мою руку ко рту для поцелуя. С ключом от нашего «бунгало-павильона у океана», как его назвал ночной администратор, мы идем к деревянной веранде, окружающей бунгало.

Я впитываю окружающую обстановку, переполненная эмоциями и едва сдерживающая волнение. Это за гранью великолепия. Небо темное и чистое, подчеркивающее красоту этого места, вместо того, чтобы скрыть его. Вода под нами слабо мерцает, протекая под полом, а воздух настолько свежий, что все кажется сказкой.

Я смаргиваю удивление, когда Дэниел открывает дверь в неземную захватывающую дух роскошь. Моя челюсть падает, когда осматриваю место. На вилле большая открытая хозяйская спальня, бесконечный бассейн, начинающийся в середине огромной комнаты и заканчивающийся на балконе. В гостиной стеклянный пол прямо над океаном, а так же потрясающая веранда с маленькой деревянной лестницей, ведущей прямо в воду.

Слова, появляющиеся у меня в голове, кажется, не могут вырваться из моего пораженного рта.

— Потрясающе, да, малышка? — говорит Дэниел, подкрадываясь ко мне и обнимая, положив руки поверх моих, сложенных на моем животе. Он оставляет мягкие поцелуи у моих висков, потом приседает, слегка прижимаясь щекой к моей. Наши пальцы легонько перебирали друг друга.

— Это все ошеломительно, — мне, наконец, удается произнести слова, застрявшие в горле.

За гранью ошеломительности. Ты за гранью ошеломительности.

— Да, — говорит он и наклоняется больше, целуя меня за ухом. Его руки сжимают меня крепче. — С днем рождения, — говорит он хрипло, но мягко.

Я поворачиваюсь и целую его медленно, сильно и долго. Затем вытаскиваю его рубашку из брюк и скольжу руками под нее, чтобы почувствовать его теплую кожу. Наслаждаясь нашей связью, я вдыхаю полные легкие его восхитительного запаха.

— Спасибо, мне нравится. Я люблю тебя, — говорю я, слегка отстраняясь, чтобы нежно ему улыбнуться.

Прибывает наш багаж, и нам приходится отпустить друг друга. Мы отправляемся осмотреть виллу, на которой, как объясняет Дэниел, мы останемся лишь на ночь. Он также добавляет, что должен будет улететь обратно, самое позднее завтра вечером, а затем, вновь в Таиланд, поэтому мы пробудем здесь так недолго.

Ему удалось выделить целый день, чтобы отметить мой день рождения, несмотря на плотное расписание по тайской сделке, которую, к несчастью, еще не подписали. Недовольство он пытается скрыть «восхваляя» бюрократические преграды, мешающие закрытию сделки, но его все равно видно сквозь самообладание Дэниела.

— Это место… это самое потрясающее место из всех, где я была, — говорю я, осматривая комнату, после того как мы закончили обход.

— Фуф, рад, что тебе понравилось, — говорит он преувеличенно. Я весело хихикаю и подношу локон волос к носу.

Мне нужно в душ. Я пахну костром.

Я говорю, что мне нужно по-быстрому в душ, чтобы смыть остатки дыма и песка от недавнего костра, а Дэниел говорит, что в это время проверит рабочие моменты. Когда выхожу из блаженного гидро-спа-душа, я вытираюсь и глупо улыбаюсь своему отражению в запотевшем зеркале. Сильные эмоции готовы прорваться сквозь нежную кожу вокруг моего сердца.

Вытираю волосы полотенцем и застегиваю несколько пуговиц на белой рубашке Дэниела, которую он бросил на кровати, когда мы приехали. Оставляю три верхние пуговицы расстегнутыми. Прежде чем выйти обратно в комнату, надеваю красные стринги, его любимые.

— Дэниел? — зову я в поисках его.

— Снаружи, Хейлз, — голос Дэниела эхом разносится с веранды.

Обнаруживаю его лежащим на шезлонге, на низком столике рядом стоит бутылка шампанского, охлаждающаяся в серебряном ведерке, и два высоких бокала. Я располагаюсь в шезлонге с другой стороны стола и изгибаю голову, чтобы посмотреть на моего сексуального парня с голым торсом. «A thousand years» играет на заднем фоне, доводя этот момент до простого совершенства. Дэниел восхищается мной своими блестящими глазами, нажимает кнопку и выключает телефон, отбрасывая его в сторону.

— Я в раю, — счастливо говорю я и закрываю глаза, откидываясь на спину. Когда их открываю, Дэниел сидит на своем шезлонге и наливает шампанское в бокалы.

— За тебя, детка, за исполнение твоих желаний или, по крайней мере, за отличное время при попытке их исполнить, — говорит Дэниел, передавая мне бокал.

Затем он встает, и я бесстыдно впитываю его голое подтянутое тело голодным взглядом. Останавливаюсь на эротической дорожке мягких золотистых волос на его бронзовой коже, обрамленной вырезанной буквой V, ведущей к краю его свободных джинс. Заметив мой устремленный взгляд, он смотрит на меня страстными глазами и садится рядом со мной на шезлонг.

Он забирает мой бокал и отставляет его в сторону. Наблюдаю, как он подносит охлажденную бутылку к моим губам и дает мне отпить. Наполнив рот, я отклоняю голову назад, показывая, что мне хватит, но Дэниел оставляет бутылку в том же положении и позволяет холодному напитку стекать с моего подбородка. Шампанское течет по моему горлу и стекает ниже холодными струйками.

Я хихикаю, но замолкаю, когда Дэниел расстегивает оставшиеся пуговицы на рубашке, раздвигая ее в стороны. Я с трудом сглатываю и смотрю на него. Потом он чувственно и очень медленно передвигает бутылку от одной стороны моей ключицы к другой, наблюдая за холодным шампанским, пока оно медленно стекает по моим обнаженным грудям.

Я взволнованно смотрю, как он наблюдает за мной. Олицетворенное изображение страсти. Мои губы дрожат от желания, и я прикусываю их, чтобы остановить. Дэниел облизывает свои губы, и я резко вздыхаю, чувствуя, как моя кожа медленно начинает нагреваться, пока под моим пупком разгорается жар.

Мое тело нагревается напротив прохлады вина. Медленно наклоняя голову ко мне, но, не отрывая глаз от моего возбужденного лица, Дэниел опускается и накрывает теплым ртом страждущие соски.

Это медленная прекрасная пытка, когда он нежно проводит теплым языком по влажным следам алкоголя, ловко доводя мои нервы до полного безумия. Его язык спускается так лениво по моей коже в сопровождении сочных поцелуев.

Когда он добирается до промокшего края моего кружевного белья, я громко вздыхаю и отклоняю голову назад, закрывая глаза. К моему недовольству, он снова движется вверх на несколько дюймов, но когда я вижу его штаны и боксеры, лежащие кучкой на полу, я улыбаюсь.

Он подает мне руку, и я покорно следую за ним несколько коротких шагов к деревянной лестнице, что ведет к океану. Дэниел первым заходит и поворачивается, чтобы поцеловать меня, когда усаживает меня на первую ступеньку, погрузив ноги в воду. Он нежно тянет к себе мое тело, и я обхватываю его ногами за талию.

Моя попа касается прохладной воды, а кожа прижимается к теплой груди Дэниела. Сочетание этих двух температур заставляет мое тело кипеть. Когда наши языки встречаются, мы тщательно и жадно изучаем рты друг друга, тратя время, чтобы добраться до каждого тайного местечка.

По мере того, как наши поцелуи постепенно становятся крепкими и требующими, то же происходит и с нашими прикосновениями и толчками. Вскоре мы становимся двумя переплетенными телами, отчаянно пытающимися стать ближе, растворяющимися друг в друге.

Когда он скользит в меня, от этого ощущения я блаженно кричу, и он вторит моему крику мужественным стоном. Смесь воды, ночи, бриза и нас нереальна.

— Я люблю тебя, — хрипло дышу я ему в ухо, покусывая его колючую, но мягкую кожу, его низкое урчание заставляет меня покрыть всю его шею поцелуями и укусами.

Я провожу пальцами по его мягким волосам и притягиваю его к своему рту, сжимая его глубоко во мне ногами, обернутыми вокруг него в мертвой хватке. Он проводит рукой по моей спине до моей попки и с силой притягивает к своему толчку, раздвигая мои ноги шире, чтобы я полностью могла принять его. Я выгибаю спину и кричу от абсолютного экстаза.

Мы полностью поглощены друг другом и божественными ощущениями, которые эта связь производит. Наши тела, двигающиеся вместе, вызывают маленькие волны вокруг нас, которые становятся все больше, когда мы сходим с ума, и от того наши движения становятся хаотичными. Мы тремся и бьемся, и громко дышим в водовороте нужды, пока оба не достигаем пика желания и полнейшей эйфории в объятиях друг друга.

— Хейлз, — Дэниел шепчет мне в шею, уткнувшись головой в основание моей шеи рядом с пульсирующей артерией. — Я больше чем люблю тебя, малышка, — говорит он, и те несколько частей моего тела, что еще не растаяли от нашего предыдущего контакта, превращаются в лужу.

И я тебя.

Глава 26: Даже у святого есть прошлое

Только когда наша кожа становится неприятно сморщенной, мы, наконец, покидаем безмятежный океан. Накупавшись, уютно устроившись в кровати, истощенная и удовлетворенная, я кладу голову на грудь Дэниела, пока он нежно рисует круги на моей голой спине.

Я не знаю, что на меня находит, но чувствую, что больше не могу ждать ни секунды, чтобы стереть мельчайшие барьеры между нами. Вспоминая наш разговор, в котором он полностью открылся мне, его исключительный и великий поступок этим вечером и все, через что мы прошли, я убеждаюсь, что сейчас самое подходящее время, чтобы убрать негласную стену, которая еще существует между нами.

— Ди, — говорю я и целую его грудь, стальное создание, покрытое мягкой кожей.

— Да.

— Ты знаешь, мы всегда во время разговора уходим от темы моего сексуального прошлого?

— Да, а что? — лениво говорит он.

— Ну…, мне кажется, я хочу поговорить об этом.

— Сейчас? — его тело напрягается. — Тебе не нужно, определенно, не из-за меня.

— Я хочу. Я хочу полной открытости. Не хочу, чтобы что-то нас удерживало.

— Хейлз, — мягко предупреждает он. — Ты же знаешь, что моя боксерская груша дома, так? — он пытается ослабить внезапное напряжение, но я все еще чувствую нежелание, исходящее из его тела, через его скованность.

Я глажу его грудь и еще раз целую кожу. Он ждет, когда я начну говорить, пока я мысленно собираю паззл своих выдающихся юношеских лет, прежде чем продолжить поток слов. Такое ощущение, что детали являются полным отражением моего волнения. Слова зависают на кончике моего языка, будоража мою кровь.

— Итак, вот учетная запись моих дней шлюшки, — я пытаюсь сделать тему легче, потому что, очевидно, моему парню будет тяжело это принять.

Я смотрю вверх в поисках его глаз. Губы Дэниела даже не сдвинулись от моей попытки пошутить. Напротив, для него это огромный труд — оставаться спокойным, хотя его покорность говорит мне о том, что лежит под поверхностью. Он тяжело сглатывает, кривит рот и нервно кивает.

— Давай скажем так, во время тинейджерства и лет до 20 с чем-то я не была человеком, которому нужны отношения, хотя я наслаждалась сексом, — я кусаю губы и ищу его глаза, прищуренные под напряженными хмурыми бровями. Он снова просто кивает, кажется, ему не очень хочется отвечать.

Определенно, Джекилл борется с Хайдом…

— Это не драма, и не история о тяжелой травме. Просто про девушку, которая влюбилась, ну, думала, что влюбилась, переспала со своим первым возлюбленным, которого считала своей настоящей любовью, — говорю я и делаю глубокий вдох. Дэниел прочищает горло и не произносит ни слова. — Сразу после ужасного первого раза, который был настолько коротким, что я даже не поняла, что произошло, я искренне полагала, что он вырежет мое имя на своем сердце, но он стал совершенно равнодушен ко мне, — рука Дэниела на моей спине становится тяжелее, когда я продолжаю. — Не говоря уже о том факте, что я, возможно, не значила для него столько, сколько он значил для меня, придурок хвастался о нашей ночи всей своей компании. Позже, я была в ужасе, слыша об этом повсюду, из уст в уста, — мои следующие слова приглушенные, — я решила, что вся эта фигня с «эмоциями» была одной большой шуткой, и начала наслаждаться ничего не значащим сексом, — Дэниел обхватывает теплой рукой мою щеку на долгое мгновенье.

— Мы знаем, где он сейчас живет? — серьезно спрашивает он, и я улыбаюсь ему.

— Это было больше десяти лет назад, брось.

Его рот сжался в линию.

— От этого, будучи молодой и незрелой, я закрылась. Я построила высокие стены вокруг себя и приняла решение использовать парней, прежде чем они смогут использовать меня, — я пренебрежительно выдыхаю. — В целом, с этого момента это стало моим взглядом на отношения. Я никогда не позволяла себе открыться или пострадать снова, и со временем я даже научилась наслаждаться этим беззаботным образом жизни.

Дэниел поворачивается и погружает пальцы в мои волосы, слегка поглаживает их, не произнося ничего и разрешая мне продолжать.

— Как я уже упоминала, я наслаждалась сексом, и, поэтому продолжала им заниматься, никогда не давая своим партнерам ничего, помимо секса.

— Что заставило тебя передумать в моем случае? — спрашивает он низким голосом. И прежде чем я успеваю ответить, он добавляет немного раздраженно. — Не могу поверить, что вел себя прямо как этот кусок дерьма. То, как я обращался с тобой сразу после нашего первого раза.

— В тебе что-то было, что позволило тебе залезть мне под кожу, вопреки здравому смыслу и несмотря на все недовольства, — он дарит мне улыбку, немного дьявольской и мальчишеской.

— Я рад, — говорит он и подтягивает меня вверх, чтобы наши губы встретились.

Потом он глубже утопает головой в подушке, искренне смотрит на меня и говорит:

— Я извиняюсь за то время.

— Не стоит. Не то чтобы я носила твою спортивную куртку сразу после того, как поклялась быть только твоей…

Он фыркает.

— Хейлз, для протокола, давай больше никогда не будем упоминать, что до меня кто-то был. Мне действительно не хочется слышать об этом. Я серьезно могу начать охоту на тех отморозков.

Я качаю головой. Я тебе верю, психо.

— И, в любом случае, мне кажется, ты знала, что я твой единственный, — его губа со шрамом выгибается вверх, выставляя кончики зубов, придавая ему тот вид плохиша, который я так страстно обожаю. Я специально закатываю глаза, и он начинает меня щекотать.

— Дэниел, хватит, — визжу я. — Я едва могу дышать! — молю я о пощаде.

— Скажи это громко и четко, детка, я хочу это услышать, — говорит он голосом, срывающимся от смеха.

— Сказать что? — я хватаю ртом воздух от его атак.

— Дэниел Старк, ты мой единственный, — говорит он и усмехается, хватая обе мои руки своей, пока другая его рука щекочет мои самые чувствительные места.

Я кричу и заикаюсь между громкими приступами смеха:

— Дэни…ел. С…тарк. Ты…мой един…ственный.

— Молодец, детка, — смеется он и обрушивает свой рот на мой.

— Очень по-взрослому, — говорю я, задыхаясь.

Он улыбается и притягивает меня под себя, располагаясь у меня между ног. Его руки, по бокам от моей головы, держат его тело над моим. Он смотрит на меня, несколько золотистых прядей падают ему на лоб.

— Привет, — он растягивает губы во что-то озорное.

— Привет, — улыбаюсь я в ответ.

Он медленно наклоняется и начинает свою пытку, на этот раз очень приятную и долгожданную.

Глава 27: Просто еще один день в раю

Это утро создано для медленного пробуждения. Потягиваюсь руками и ногами и зеваю, прежде чем лениво открыть глаза. От вида комнаты, ярко освещенной теплыми солнечными лучами, я щурюсь, пока медленно адаптируюсь к яркости.

Я смотрю прямо, и в каждом панорамном окне с видом на Южнотихоокеанский рай меня встречает живописная картина чистых бирюзовых волн океана. Улыбаюсь, мечтая об утреннем французском поцелуе, пока вдыхаю аромат кофе, доносящийся с противоположной части виллы. Так как мы находимся далеко от цивилизации – и от всех других вилл на этом курорте – я просто надеваю стринги и лифчик, которые оставила на краю кровати прошлой ночью. Одев лишь это, я выбираюсь из кровати.

Дэниел наблюдает за мной напряженным голодным взглядом, пока направляюсь к нему. Он стоит, облокотившись на дверь террасы, с чашкой в руке и улыбкой на губах. Его жаждущий взгляд заставляет меня спросить:

— Что такое?

— Просто потрясающе, как ты можешь просто вылезти из постели утром и все еще выглядеть безумно сексуально, — я с трудом сглатываю, пока волна тепла проходит у меня между ног.

— Ну, и тебе доброго утра, — улыбаюсь и подхожу к нему. Тянусь за чашкой кофе и подношу ее к губам, радостно дразня его взглядом.

— В любом случае, угощайся, — он смеется и укутывает меня объятиями, прижимая ближе к себе.

Уткнувшись носом в мои волосы, он делает глубокий вдох. Я блаженствую в убежище его объятий и продолжаю пить ароматный кофе. Наклоняю голову и смотрю на него. Он наклоняет свою, смотря на меня в ответ.

— Это лучший день рождения, о котором могла мечтать. Спасибо тебе, — я встаю на носочки и оставляю на его губах мягкий поцелуй.

— Всегда пожалуйста, детка. Рад, что тебе понравилось, — отвечает он в мои приоткрытые губы. Затем ставит чашку на стойку и несет меня внутрь. В мгновение ока мы занимаемся горизонтальными кардиоупражнениями вместо утреннего кофеина.

* * *

— Эй, спящая красавица, ты скоро растаяешь в кровати, — Дэниел гладит меня по спине через тонкую белую простынь, накрывающую меня.

Открываю один глаз и смотрю на него, стоящего рядом с кроватью, руки сложены на груди и… накрываюсь с головой простыней, глубже зарываясь в теплую кровать.

— О нет, давай без этого, — говорит он весело.

— И кто это говорит? — бормочу я в подушку.

— Я, — чувствую, как его руки хватают край ткани, укрывающей меня, прежде чем он отвечает. Начинаю пищать, когда он сдергивает простынь и легко поднимает меня с кровати, перекидывая через плечо.

— Ты что делаешь? — кричу я со своей беспомощной позы.

— Спасаю тебя от пролежней, — я закатываю глаза. — Выбирай, ты просыпаешься и освежаешься сама или мне придется тебя заставить?

— Тебе придется меня заставить, — говорю я, подражая ему.

— Что это было? Ты меня проверяешь? — говорит он, и без предупреждения я оказываюсь, вопреки законам гравитации и взрослого поведения, висящей вверх ногами, бедра крепко сжаты, а кровь приливает к голове. Мои волосы почти касаются воды в бассейне на веранде.

— Ты рехнулся? — кричу я.

— Хмм, мне кажется, это ты звала меня психом. Поэтому ответ «да», — смеется он, пока я дергаюсь в воздухе.

— Хорошо, ты выиграл, — говорю я, качая головой. — Псих, — бормочу я, когда мои ноги, наконец, касаются пола.

— Как мы договорились ранее, по себе людей не судят, — он подмигивает и шлепает меня по попе.

После быстрого душа одеваюсь в свой белый льняной сарафан и очки Jackie Ohh и возвращаюсь в гостиную.

— Ну, я встала, чем хочешь заняться?

Он осматривает меня и удовлетворенно улыбается. Машинально я копирую его довольный жест.

— Давай пройдемся и потом пообедаем в той рыбацкой забегаловке, которую видели по пути сюда, — предлагает он, и я киваю, засовывая ладонь в задний карман его шорт-бермуд и сильно сжав ягодицу.

Он усмехается и просовывает руку под моей рукой и обнимает меня за талию. Прижимаюсь к нему, и мы начинаем идти по белому, поцелованному солнцем песку в этом нереально потрясающе-красивом месте.

— Возможно, мне придется улететь уже на следующей неделе, — говорит Дэниел после затянувшейся приятной тишины. Последнее слово звучит глухо. Я кладу голову на его напряженную руку и громко вздыхаю.

— Насколько в этот раз?

— Единственное положительное в этом, что это займет не больше пары дней, — он целует меня в макушку. — Я хочу, чтобы ты поехала со мной, — говорит он.

— Не уверена, что смогу, — отвечаю я и раздумываю над этим вариантом, приходя к выводу, что это не возможно. — Вообще-то я точно не смогу. Нас всех не было целую неделю. Я взяла дополнительный выходной, чтобы побыть здесь. Я точно уверена, что понадоблюсь Джошу на работе в понедельник.

Дэниел смотрит на океан, поглощенный мыслями.

— Я хочу, чтобы ты была там, Хейлз, — решительность его слов практически осязаема. Я поворачиваюсь и смотрю на него.

— Я бы с удовольствием полетела с тобой в Таиланд, поверь мне. Но там у тебя будет забот по горло, я серьезно не смогу, это моя работа.

— Подумай об этом, — строго говорит мой Мистер Упертый, но я пропускаю это мимо ушей. Я вообще не настроена начинать какую-либо ссору. Не здесь и не сейчас.

— Хорошо, — говорю я, чтобы отпустить эту проблему хотя бы на данный момент. Когда мы вернемся в реальность, будет достаточно времени для ссор.

Пока я сижу в нашем личном кусочке океанской нирваны, я смотрю на Дэниела, который глубоко погружен в поедание лобстера с маслом за ланчем. По возвращении с нашей долгой прогулки мы решаем остаться в бунгало с едой в одиночестве, на несколько оставшихся часов перед отлетом.

Медленно провожу взглядом по голой груди Дэниела, его точеным мускулам под загорелой кожей, его широкой шее. Его прекрасное лицо, пока что самая любимая моя часть в нем для любования, и эти шрамы… я даже не буду восхвалять их. Они невероятны, чистое совершенство.

Да, Хейлз, шрамы от увечий и психологические шрамы это точно «чистое совершенство», извращенка.

И я думаю о том, что слышала так много раз, с тех пор как мне впервые рассказали про отношения: «Всякая вещь лучше у своего источника» (Прим. пер.: Паскаль «Письма к провинциалу»). После того, как подвожу итог наших отношений в коридорах своих мыслей, я не могу не согласиться с этим высказыванием. Когда дело касается нас, когда дело касается его, с каждым днем я люблю его еще больше. Иногда думаю, что это за пределами безумия — любить кого-то так, как я люблю его.

— Земля вызывает Хейлз, — Дэниел смотрит на меня, нахмурив лоб и слегка улыбаясь. — Кажется, ты где-то в тридевятом царстве, где все замечательно.

— Я сейчас не там? — смотрю на него в ответ. — Честно говоря, просто думала, что любить кого-то так сильно, как люблю я, предоставляет мне бесплатный билет в дом сумасшедших.

— Меня? — говорит он одними губами и указывает на себя.

Я улыбаюсь и киваю в ответ. И от того, как он улыбается, понимаю, что попала. На всю жизнь.

— Хейлз, детка, я хочу чтобы «долго и счастливо» было как сейчас, — а вот и слэм-данк (Прим. пер.: слэм-данк — вид броска в баскетболе, при котором игрок выпрыгивает вверх и одной или двумя руками бросает мяч сквозь кольцо сверху вниз).

Я буквально запрыгиваю на него и расцеловываю его прекрасное лицо. Он широко улыбается, наслаждаясь каждой частичкой моей атаки.

— Держи это в уме следующие два дня, — говорит он с заговорщической улыбкой и ярким взглядом.

— Что?

— Просто говорю, — он смеется над своей шуткой, будто наслаждается ее скрытым смыслом, потом поворачивается и делает глоток пива из бутылки.

— Серьезно, что ты имеешь в виду?

Он пожимает плечами, не меняя выражения лица. Я качаю головой.

Внезапно, чувствую, будто маленький камешек застревает у меня в горле.

— О, нет, пожалуйста, скажи мне, что это не то, от чего буду задаваться вопросом, как я чувствую… — начинаю паниковать.

Он прищуривается и озадаченно изучает меня. Ему требуется немного времени, чтобы понять мой вопрос, и когда до него доходит, он качает головой.

— Нет! — этот единственный слог подчеркнут решимостью. — Черт, нет, — Дэниел улыбается мне, прикрыв один глаз от ослепляющего солнечного света, и говорит: — И я знаю, о чем ты, поверь мне. Эти чувства иногда кажутся нереальными, — он встает и, проходя мимо меня, оставляет поцелуй на моей макушке. — Схожу за очками, принести твои? — это последнее, что он говорит, прежде чем выйти в спальню.

И все? Загадочное высказывание, брошенное в воздух, без дальнейшего объяснения? Когда он в очках легкой походкой возвращается, вручая мне мои, я выгибаю бровь.

— Ну?

— Что? — он хмурит брови над серебристой оправой.

— Не хочешь объяснить свое высказывание?

— Мы все еще об этом? — он с воодушевлением кривит рот и качает головой. — Если я скажу сейчас, то… нет.

— Ты же знаешь, что ты самый раздражающий человек из всех, кого я знаю, да? — я драматично надеваю очки и ложусь, положив голову на скрещенные руки, специально не смотря на него.

— Я тебя тоже люблю, детка, — усмехается он, чересчур радостно.

* * *

В шаге от получения солнечных ожогов, мы решаем зайти внутрь, отдохнуть и посмотреть телевизор. Укладываемся на удобной софе, головы на противоположных подлокотниках, мои ноги уютно устроились между ног Дэниела. Одной рукой он держит мои стопы, а другой листает многочисленные каналы. Когда он находит фильм для взрослых, поднимает голову и ловит мой взгляд. Он двусмысленно двигает бровями.

— Вот если бы там было подобие сюжета, — вздыхаю я, устраиваясь поудобнее на диване.

Лицо Дэниела озаряется, и из его рта вылетает веселый смешок. Он складывает руки у рта и шепчет:

— Давай я открою тебе секрет, детка: в таких фильмах они не влюбляются и не женятся, — его расслабленная ухмылка превращается в широкую улыбку.

Я морщу нос и бормочу, прищурившись:

— Умора, — но не могу сдержать губы, растягивающиеся в улыбку. После переключения каналов мы засыпаем под новости.

* * *

Когда мы упаковываем последние вещи, Дэниел резко останавливается и, кажется, уходит глубоко в свои мысли, глядя на меня. Почувствовав его взгляд, я также останавливаюсь и спрашиваю, со сложенным сарафаном в руках:

— Что такое?

— Где ты видишь себя через пару лет?

Осматриваю его лицо на серьезность, и результат заставляет меня засомневаться.

Он серьезно? Откуда это взялось?

— Это интервью на работу?

— Да, на роль моей секс-рабыни, — сухо говорит он.

— В таком случае, в твоей кровати, делая все, что пожелаешь, — усмехаюсь я.

— По этому поводу сомнений нет. А теперь серьезно, Хейлз, я не шучу.

— Окей, я вежливо подыграю, но серьезно, откуда это взялось? — когда он крутит рукой, показывая мне, чтобы я ответила, я отступаю и сдаюсь.

Не уверена, почему внутри меня панические отголоски поднимают свои головы.

— Наверно, получу повышение на работе, надеюсь что-нибудь сделать со своей книгой иллюстраций, — я пытаюсь откопать в своей голове больше, под пристальным выжидательным взглядом Дэниела. Затем улыбаюсь и добавляю: — С тобой.

Он продолжает смотреть на меня несколько долгих секунд, открывает рот, собираясь сказать что-то еще, но замирает, просто кивает, слегка растянув губы, и продолжает собирать вещи, будто ничего не произошло, и не он задал мне только что самый странный вопрос.

— Так это было… что, исследование?

Он фыркает.

— Нет.

Я смотрю на платье в моих руках и размышляю, потом просто качаю головой и продолжаю складывать. Положив свои бикини к аккуратно упакованной куче одежды, смотрю на Дэниела через плечо.

— Послушай Дэниел, я не знаю, что с тобой сегодня. Не то что тебя можно охарактеризовать как обычного парня, но сегодня ты определенно гораздо более странный, чем обычно.

Он просто улыбается, но эта улыбка закрытая, он снова кивает.

Да пофиг, зачем переживать…

* * *

Когда мы выписываемся, я снова благодарю Дэниела за потрясающий подарок на день рождения, ведь этот короткий отдых был самым запоминающимся отпуском и сюрпризом на день рождения из всех, которые у меня были.

Глава 28: Дело не в упаковке

Всю первую половину воскресенья мы лениво передвигаемся по дому в режиме зомби, пытаясь изо всех сил справиться с симптомами смены часовых поясов, практически ничего не делая в те редкие часы, когда мы бодрствуем.

Ближе к вечеру мы, наконец, добираемся до душа, и у нас получается на самом деле открыть глаза. Нашим головам удается сохранить самый низкий уровень энергии, требуемый для основных функций организма. Дэниел присоединяется ко мне на веранде на еще одну чашку бесконечного кофе, после того как справляется о своей работе в офисе.

— Подвинься, — он начинает садиться рядом со мной на плетеный шезлонг. Я кладу голову на его плечо и купаюсь в его свежем, после душа, аромате.

— Не знаю, как смогу завтра работать, — говорю я, делая еще один глоток своего двойного эспрессо.

— Мы ляжем спать рано, — спокойно говорит он, скользя рукой по моему бедру. Мой живот протестует от голода громким урчанием, Дэниел усмехается и говорит, что тоже умирает от голода.

— Закажем на дом? — спрашивает он.

— У Тони? — отвечаю я, имея в виду доставщика пиццы Дэниела.

— Как обычно?

— Ммм-хмм, — киваю я.

Мы обмениваемся веселыми взглядами. Кажется, мы официально можем объявить сегодняшний вечер вечером коротких ответов. Я снова закрываю глаза и думаю о том, как просто быть вместе. Ничто не бывает таким естественным для меня, как он. Как мы.

Когда я открываю глаза, я вижу, как Дэниел достает свой телефон из кармана, чтобы заказать наши углеводы, покрытые сыром и соусом. Положив телефон на пол, он поворачивается в мою сторону и целомудренно меня целует. Но вскоре обычный чмок перерастает в более пылкий, и вот я уже копирую его позу и ложусь на бок, мы шарим руками друг по другу, наши ноги, рты и языки переплетены, и у нас сбивается дыхание.

Только я разогреваюсь и начинаю ощущать блаженный голод – сейчас уже по совсем другому поводу, сильно отличающемуся от еды – Дэниел нас прерывает. Он качает головой, трет руками свое покрасневшее лицо под моим недоумевающим взглядом.

Я хмурюсь. Когда он встает на ноги, я, на самом деле, начинаю раздражаться.

— Что ты делаешь? Вернись и закончи, что начал, — приказываю я.

Он смеется и наклоняет голову вбок. Он тянется к моей руке.

— Поднимайся.

Я смотрю на него в сомнении, но больше раздраженно.

— Что?

— Пойдем, Хейлз, вручим тебе подарок на день рождения.

— Какой подарок? — я смотрю на него в недоумении. — Насколько я помню, моим подарком на день рождения был экстравагантный отдых мечты в раю.

Он просто качает головой, кусая губы, пытаясь сдержать озорную улыбку, и помогает мне встать, хотя мог сделать это гораздо утонченнее. Я из любопытства следую за ним к внешнему гаражу, стоящему параллельно дому.

Я смотрю на него сбоку, пока мы идем. Он взволнован, как маленький ребенок, я бы даже сказала… взбудоражен. От его сверкающего вида я улыбаюсь. Я беру его за руку и подношу для поцелуя к своим губам. Он смотрит на меня с плавящей сердце улыбкой, повторяет мой поцелуй и широко улыбается.

Когда мы подходим к гаражу, и я вижу, что находится перед нами, я резко останавливаюсь. Мои глаза становятся огромными, в то время как челюсть валяется на два уровня ниже пола. В паре шагов от нас стоит блестящий металликом, серебристый BMW SUV, обернутый двойным рубиново-красным бантом, расположенным по центру капота.

О, МОЙ БОГ!

У меня перехватывает дыхание, и я не могу ничего сказать, просто стою, как вкопанная.

— Дыши, детка, — рядом раздается шепот, и Дэниел слегка сжимает мою талию.

Я с трепетом смотрю на блестящий автомобиль, и слезы медленно появляются на моих глазах. Наконец, придя в состояние исполнять простейшие двигательные функции, я разворачиваюсь, чтобы посмотреть на Дэниела рядом со мной, который наблюдает за мной со смесью радости и беспокойства во взгляде.

— Ммм… Спа… — я замолкаю, восстанавливая свою способность говорить согласованно. — Это… м-м-мой подарок на день рождения? — мой голос звучит робко и неуверенно, дрожит от смешно-чрезмерного подарка.

— Нет! — отвечает он невозмутимо, позволяя мне париться долгий момент.

НЕТ?

Я смотрю на него в еще большем недоумении. Его улыбка становится хитрой, раздвигая шрамик в стороны.

— Это всего лишь обертка.

Это всего лишь что?

Усмехнувшись от моего встревоженного выражения лица, он добавляет:

— Это лишь упаковка для твоего подарка, Хейлз, — он медленно и четко проговаривает каждое слово. Берет мою руку и оставляет на ней долгий поцелуй. — Проверь внутри, Хейлз, в бардачке.

Что? Где? Меня покинули все способности понимать смысл ситуации.

Он с нетерпением ведет меня к пассажирской двери, обходит машину, чтобы сесть рядом со мной на место водителя. Неподвижно смотрит на меня, его взгляд нежный от понимания и любви.

— Ну же, — уговаривает он легким голосом, показывая мне открыть бардачок. Он, кажется, нервничает.

Пока секунды медленно протекают, в моей голове начинает складываться понимание, которое чертовски меня пугает. Под пристальным взглядом Дэниела, я двигаю трясущуюся руку к бардачку. Первая попытка открыть фиксатор проваливается из-за моей неуверенной руки. Я делаю глубокий вдох и пробую снова.

Когда я смотрю, как дверца открывается, мое колотящееся от паники сердце начинает биться почти болезненно, в то время как полчища жестоких бабочек собираются в отряды в моем животе.

— Доставай, Хейлз, — говорит Дэниел.

Несмотря на то, что я все еще нахожусь в состоянии шока, от меня не ускользает небольшая дрожь в его голосе, которая подтверждает мои подозрения. Я чувствую дежавю того раза, когда он дал мне коробочку, как эта, только я знаю, что сейчас это по-настоящему.

Я с трудом сглатываю и достаю коробочку. Медленно открываю бархатный футляр и вижу изысканный бриллиант в огранке «Принцесса» на платиновом ободке, окруженный множеством бриллиантов поменьше.

О, Боже, о, боже, о, боже… дыши, Хейлз, дыши. О, боже.

Я смотрю на кольцо в руках с опустошенными легкими, меня трясет, я взволнована, встревожена, но по большей части окаменевшая.

— Посмотри на меня, Хейлз, — говорит Дэниел легким нервным голосом. Он смотрит на меня сентиментальным взглядом и берет своими руками мои, в которых все еще зажата коробочка. Его взгляд все еще пытается поймать мой. Он прочищает горло: — Прежде всего, дыши, — его рот изгибается в скромной улыбке. Молча говоря: «я люблю тебя».

— Я пытаюсь, — бормочу я. Действительно пытаюсь. Я чувствую, как волна тепла достигает моих щек.

Он молча ждет, достаточно долго, чтобы заставить меня посмотреть на него. Когда наши взгляды встречаются, на его губах появляется мягкая осторожная улыбка.

— Всю свою взрослую жизнь я жил, не имея рядом никого, о ком я заботился, помимо Ирис. И мне было все равно, потому что мне нравилось так жить, — он облизывает губы, и мое сердце жестоко колотится в тандеме с моим застывшим горлом. — Так было до встречи с тобой, — он крепче сжимает пальцы вокруг моих рук, все еще держащих коробочку. — Я не люблю тебя, Хейлз, — от удивления мои глаза расширяются, а взгляд мечется между коробочкой в наших руках и ним. — Я люблю Ирис, очень. Я люблю серфинг, гонки и люблю то, чем занимаюсь, — его взгляд проникает в меня, достигая до самых сокровенных мест во мне. — Тебя, Хейлз, я не просто люблю. Я умираю от желания к тебе. Я обожаю тебя. Я считаю тебя самым потрясающим человеком на этой гребанной планете, — я моргаю в состоянии шока. — Я не знаю, как охарактеризовать или назвать то, что чувствую к тебе, но я более чем уверен в том, что хочу сделать с этими чувствами. Я хочу жениться на тебе, хочу тебя навсегда. Я хочу, чтобы ты была моей, — с каждой проходящей секундой, комок в моем горле увеличивается. — Хейли, с этим кольцом я отдаю тебе всего себя и прошу всю тебя.

Я снова моргаю, впитывая каждое слово, вылетающее из его потрясающего рта.

— Я могу лишь отдать все, что у меня есть, и поверь мне, малышка, это все твое, без утайки. И так было уже давно, — он подносит свою правую руку к моему лицу и потирает мои губы большим пальцем, его глаза следят за этим движением и замирают на моем рте на долгий напряженный момент.

Его прикосновение и взгляд благоговейны, заводя мое, и так уже несущееся, сердце дальше. Я прислоняюсь к его ладони, обхватывающей мою щеку.

— В одном я могу тебя уверить, Хейлз, — добавляет он в ответ на мое молчание, — никто никогда не сможет любить тебя больше, чем я.

Я не хочу никого другого, Ди, я хочу лишь тебя. Я открываю рот, чтобы заговорить, но слова будто застряли внутри меня. Он замечает мою тщетную попытку и продолжает:

— Я хочу тебя до конца наших жизней. Нет ничего, чего бы я хотел больше. Ты выйдешь за меня, Хейлз?

Я таращусь на него, переполненная эмоциями, парализованная от его предложения и больше всего, от всеобъемлющего обожания в его глазах. Он ждет, глядя на меня, его лицо выражает прекрасное волнение.

— Мы сделаем это, да? — он наклоняет голову в милой застенчивой мальчишеской манере, на его губах появляется озорная кривая улыбка.

Самые долгие десять секунд в моей жизни проходят в напряженной тишине, пока ко мне не возвращается способность ясно мыслить и разговаривать. Я собираю всю свою силу воли и заикаюсь.

— Нет, прости, я не могу.

От того, как его взгляд тут же отступает, а уверенность увядает, мое сердце начинает болеть. Я быстро кладу коробочку на бедра и обхватываю его лицо обеими руками, наклоняясь к нему. Решительно глядя ему в глаза, я добавляю:

— Дэниел, на самом деле, я не говорю «нет», — он выглядит сбитым с толку. Его слабая улыбка медленно, но верно увядает.

— Так что же ты говоришь?

— Я говорю, что сейчас для меня это чересчур, что до сих пор я никогда не думала, что буду чьей-то женой. Я серьезно верила, что моим вечным статусом будет постоянный-живущий-во-грехе-партнер. И у меня, на самом деле, было сильное отвращение ко всей идее супружества, — он изучает меня с нечитаемым выражением лица, его взгляд мечется по моему лицу. — А это, вау… — я показываю на кольцо. — Это то, что мне сначала нужно обдумать…

Он закрывается внутри себя на несколько долгих секунд, глядя за меня на открытую дверь машины.

— Понятно. Тебе нужно время, — говорит он, размышляя. — Ты оставишь его у себя? — его вопрос тихий и окрашен унынием, и я ненавижу себя за то, что делаю это с ним. — Потому что я очень хочу, чтобы ты его оставила. Я хочу, чтобы ты подумала и оставила его на случай когда, а не если.

Я киваю, сдерживая слезы, чувствую, будто все эмоции к нему разрывают мое сердце на части. Я закрываю коробочку и перекидываю ноги через коробку передач, чтобы оседлать его.

Он нажимает какую-то кнопку сбоку на сиденье и отодвигает его назад, предоставляя нам больше места. Я кладу коробочку между нами на его бедра и обхватываю его лицо двумя руками.

Медленно наклоняю к нему голову и целую. Я погружаюсь языком в его рот с любовью, отдавая всю себя. Постепенно я заканчиваю поцелуй, но остаюсь рядом, чтобы наши дыхания смешивались.

— «Нет» не значит «никогда». Просто нет на данный момент, — мы обмениваемся напряженными взглядами. — Дэниел, во всей вселенной нет никого, с кем бы я хотела провести всю жизнь, кроме тебя, — его взгляд цепляется за мой. — Я люблю тебя больше, чем вообще возможно выразить словами, — в моей улыбке смешиваются мягкость и озорство. — Ты разрушил мою возможность быть с кем-то еще. Это никогда не сможет сравниться с тобой, — наконец, на его губах появляется подобие улыбки. От этого мое сердце радостно прыгает. — Если я и вижу кого-то своим будущим мужем, то это ты, но не сейчас. Мне кажется, если мы поспешим с этим решением, вероятно, произойдет катастрофа.

Он качает головой, и я оставляю еще один щедрый поцелуй на его губах.

— А это, — я указываю на машину. — Это просто, что сказать? Это слишком, ты взорвал мне мозг. Она идеальна,— я заканчиваю предложение счастливым вздохом.

— Ты говорила, что она твоя любимая, тогда в Баха, — его губы изгибаются вверх.

Я усмехаюсь ему и обрушиваюсь ртом на его рот.

— Спасибо, спасибо, спасибо, — я многократно целую его улыбающиеся губы. — Спасибо!

Он взрывается смехом на мою восторженную благодарность.

— Хейлз, сделаешь мне одолжение? — спрашивает он, дотягиваясь до коробочки одной рукой и прижимая меня к себе другой. Его лицо становится серьезным.

— Конечно, — я мирно киваю.

— Ты можешь просто примерить его? — он открывает крышечку большим пальцем, достает кольцо и берет меня за руку. В тишине и напряжении он надевает прекрасное кольцо мне на палец.

— Подходит идеально, — тихо выдыхает он.

Мы оба смотрим на кольцо какое-то время. По моей коже пробегает дрожь будущих обещаний. Он поднимает взгляд к моим глазам, и лучащееся в нем выражение посылает резкую боль в мое сердце. Я целую его.

— Оно прекрасно, — и, сняв его, кладу обратно в футляр.

— Ну, мужчина может помечтать, — он скрывает разочарование за шуткой.

Я прислоняюсь своим лбом к его лбу.

— Я люблю тебя, — кажется, мы оставались в таком положении целую вечность, держась друг за друга и целуясь, хотя каждый был в своем водовороте мыслей.

* * *

Когда пицца была съедена до последней крошки (Дэниелом, от нервов я не могу есть), а тема с предложением временно отложена, Дэниел уходит поработать, оставляя меня один на один с моими мыслями.

Дэниел предложил выйти за него замуж.

В нашей спальне, сидя в одиночестве на кровати, я засовываю коробочку глубоко в ящик со своими набросками. Слова, сказанные Дэниелом, крутятся на повторе в моей голове снова и снова, как какое-нибудь заклинание. Заклинание, околдовывающее меня.

Я открываю ящик, достаю коробочку и крепко держу ее в руке. Смотрю на нее раз и, будто это горящий уголь, а не значимое и прекрасное ювелирное изделие, содержащее в себе обещание от моего любимого мужчины, я швыряю его обратно в ящик и быстро закрываю его, пряча кольцо. Мое сердце быстро бьется, а ладони начинают потеть.

Я кусаю губы и нерешительно снова открываю ящик. Аккуратно достаю коробочку, открываю ее, будто она меня укусит, и таращусь на кольцо.

С этим кольцом Дэниел сделал мне предложение.

Я откладываю коробочку и надеваю кольцо на палец, смотрю на него и на все, что оно представляет. «Я хочу тебя до конца наших жизней. Нет ничего, чего бы я хотел больше. Ты выйдешь за меня, Хейлз?»

Мои эмоции разбиваются на две противоположные команды. Первая команда представляет панику беги-со-всех-ног, в то время как вторая команда уже листает свадебные журналы. Я качаю головой.

Хейлз, если кто-то заглянет в твою голову, тебе придется попрощаться с привычной жизнью и поздороваться со смирительной рубашкой.

Я сдергиваю кольцо с пальца и быстро засовываю его в коробочку и обратно в ящик за считанные секунды. Я таращусь на ящик, думая: «ну уж нет», «слишком быстро», «слишком, черт возьми, импульсивно», «мы знаем друг друга лишь несколько минут, в течение которых сталкивались со многими трудностями», «это безумие!». Несмотря на эти мысли, мои пальцы, живя своей собственной жизнью, снова открывают ящик.

Окей, раз уж вытащила коробочку… я просто примерю кольцо, последний раз, просто проверю, подходит ли оно или нужно подгонять.

Мне кажется, мой мозг только что закатил глаза от меня.

Я снова надеваю кольцо и глажу его большим пальцем. Чем больше я пялюсь, тем больше меня трясет.

— Знаешь, ты можешь просто его не снимать или позволить мне надеть его официально, — от голоса Дэниела я вскакиваю на ноги и краснею еще больше.

— Эммм… я просто проверяла размер, — смущенно бормочу я.

Дэниел кривит рот и посылает мне быстрый взгляд, и поворачивается от дверного проема, где стоял. Я быстро кладу кольцо обратно на место и следую за ним. Хотя он хорошо слышит, что я иду за ним, но не останавливается. Я ускоряю шаг, чтобы догнать его, и хватаю за руку, останавливая. Он поворачивается ко мне с жестким лицом.

— Эй, не делай этого, — мягко говорю я голосом, наполненным любовью.

— Не делать чего, Хейли? — я ненавижу это выражение на его лице, ненавижу, что это я сделала его таким, и больше всего я ненавижу, что он позволяет этому происходить.

— Не позволяй этому встать между нами, — я прижимаю руки к его груди и толкаю его к стене. Я наклоняюсь, прижимаясь к нему телом, и прикусываю его нижнюю губу. В ответ раздается низкое слабое рычание. Зарываюсь пальцами в его волосы и встречаю его взгляд. — Я люблю тебя не меньше, чем ты меня.

Покрасневший и слегка разгоряченный, он говорит:

— У тебя забавные способы это показать.

— Нет, я не позволю тебе сделать это, — говорю я, прижимаясь к нему ртом.

Я тяну нас обоих на пол, в итоге, оказываясь на коленях Дэниела, сидящего спиной к стене. Палящий карий встречается с напряженным карим. Не разрывая зрительного контакта, я тянусь расстегнуть кнопки его джинс.

Его губы приоткрываются, язык проходится по шрамику, и я восхищено наблюдаю. Я наклоняюсь, чтобы прижаться губами к шраму и всасываю его, нежно потирая его кончиком языка.

— Не дай этому встать между нами, — хрипло говорю я, прежде чем снять его футболку. — Не надо, — я прижимаюсь с поцелуем к его груди. Он резко хватает меня за руки и поднимает меня так, что наши губы встречаются.

Я растворяюсь в поцелуе, скользя руками под его ремень. Он слабо рычит, будто приветствуя мой маневр, и страстно целует меня в ответ.

— Время, вот и все, — говорю я, когда наши дыхания выравниваются. Я все еще нахожусь в его объятиях, наслаждаясь приятными ощущениями.

Он прислоняется к моему лбу своим.

— Время…

Глава 29: Срочные дела

Только через несколько дней я, наконец, могу заявить, что в моей голове больше нет бардака, ну, по крайней мере, там идет последняя стадия приборки. Мне требуется еще несколько дней, чтобы полностью отойти от смены часовых поясов, и такое же количество дней, чтобы минимизировать размышления о предложении Дэниела с пятнадцати часов в день и всей ночи, до четырех-пяти часов в день. Что означает, мне нужно возвращаться из страны фантазий обратно в реальность каждые триста шестьдесят минут.

Несмотря на то, что ответ на предложение не был положительным, каким-то образом, идея об этом продолжала парить над нашими головами, добавляя нечто в нашу связь. Несколько раз Дэниел игриво дразнил меня, что, играя в недотрогу, я никуда не приду, и что должна сказать заветное слово из двух букв, которое он так жаждет услышать. Это, естественно, его мнение в этом вопросе, хотя мое сердце болит от мысли о скрытом чувстве в глазах Дэниела. Очевидно, что под его спокойным, равнодушным поведением, он разочарован, я бы даже сказала, обижен.

Я закатила глаза, снова осознавая, что мой разум уплыл туда. Я стряхнула мысли прочь, пытаясь послушать мистера Кларксона, босса Джоша, босса моего босса.

Джош говорит следующий. Он делится с залом резюме бюджета, а так же летней обложкой и следующими на очереди проектами. Я кладу ногу на ногу так грациозно, как позволяет моя черная юбка карандаш, и начинаю записывать планы Джоша с ключевыми пунктами в своем блокноте.

Вибрация телефона у моего бедра привлекает мое внимание к мерцающему устройству. Я бросаю взгляд на экран и сбрасываю Ташу. Когда телефон в третий раз настойчиво вибрирует, я решаю ответить, думая о возможной срочности звонка.

Я: На совещании, срочно?

Таша: ДА!

Волнение зарождается у меня в голове.

Я стараюсь отбросить панику, пока не узнаю, в чем дело. Морщась, прикусывая губу, я ищу взглядом глаза Джоша, чтобы он разрешил мне выйти из зала. Я делаю свое лучшее мне-так-жаль-мне-нужно-ответить лицо, а затем мне в голову приходит идеальное оправдание.

— Ян, — произношу я одними губами, и незамедлительно в мою сторону летит кивок согласия.

Ужасный, ужасный ты человек, Хейлз, так легко играешь с делами сердечными. Пытаясь стать невидимкой, я на цыпочках выхожу из зала.

— Рафаэль, — кричит Таша с другого конца линии.

— Что? — интересуюсь я, уверенная, что ослышалась.

— Рафаэль, Хейлз? — как будто это что-то проясняет.

— Какого черта, Таш! Я была на очень важном совещании.

— Как ты могла не рассказать мне о Рафаэле?

Окей, я определенно теряю терпение.

— Кто этот Рафаэль? О чем, блин, ты говоришь? Зачем ты вытащила меня с совещания?

— Рафаэль из Баха Дэниела.

— Серьезно, к чему такая срочность. Боже, Таша, я думала кто-то при смерти, — я качаю головой. — Что там с Рафаэлем? — спрашиваю я с быстро растущим раздражением.

Ну, если не можешь укротить своих чокнутых друзей, дай им либо незаконные препараты, либо внимание, которого они жаждут.

— Как ты могла не рассказать мне о нем? — на мое раздраженное молчание она добавляет. — Он, капец, какой аппетитный. Хейлз, по шкале от одного до от-красоты-срывает-трусы, он — на самом верху.

— Что… как? Откуда ты знаешь, что от его красоты слетают, что бы там ни было?..

Я слышу, как она по-кошачьи мурлычет, прежде чем начинает объяснять, что, оказывается, Рафаэль переехал в Сан-Франциско и сейчас начинает стажироваться в «Stark Software».

Она объясняет, что Дэниел попросил отдел кадров, чтобы Рафаэля приписали к Таше на эту неделю, и попросила меня поблагодарить Дэниела за представленную возможность.

Конечно. Он будет в восторге, узнав, что ты хочешь трахнуть чувака, за которым ты просил присмотреть…

— Хейлз, мне кажется, я влюбилась.

Я фыркаю в ответ и поднимаю взгляд к потолку.

— А что с Брэдом? — Разве они, типа, не отвратительно и пугающе страстно влюблены друг в друга уже какое-то время?

— Брэд… кто? — смеется она, определенно, в восторге от себя. Сейчас я чувствую желание встать на колени, поклониться и поблагодарить богов горячих латиноамериканских парней.

Если увлечение Рафой уничтожит все оставшиеся мысли про Брэда, ну, да начнется трахофест!

— Осторожно, не подхвати простуду от этой ледышки, что у тебя вместо сердца, подружка, — мы хихикаем. — Окей, а теперь, совратительница малолетних, мне действительно нужно вернуться к работе. Обсудим это позже.

Она вздыхает с явным недовольством.

— О, я действительно планирую совратить и домогаться эту молодую, прекрасную душу…мм, тело, — прекрасно зная мою коварную подруженцию, ее развратные уловки и предполагаемого кандидата, я точно уверена, там будет гораздо больше, чем обычное стандартное домогательство.

— И, Таша, мы, на самом деле, должны пересмотреть понятие «неотложное дело»… — говорю я, прежде чем вернуться на совещание.

Я: Срочное: положение или ситуация, требующая незамедлительного действия или внимания.

Таша: Срочное: Желание или возбуждение, требующее незамедлительного «действия» или «внимания», которое должно быть обсуждено с лучшей подругой.

Я: Извращенка.

Таша: И горжусь этим. И, я тебя люблю ;)

Когда через полчаса совещание заканчивается, мистер Кларксон объявляет очень довольным лицам, что в эту пятницу компания устраивает вечеринку по случаю выхода летней обложки, и что дальнейшие детали будут распространены по всей компании сегодня позже. То, что Дэниел не сможет пойти со мной, так как снова улетает в Таиланд, портит мою радость.

Я быстро напоминаю себе, что, хотя бы на этот раз, это всего на пару дней, и, надеюсь, в последний раз в ближайшее будущее, как он обещал. Я так же напоминаю себе тот факт, что со мной точно будет Ян, который по-любому будет «плюс один» Джоша и звездой вечера. Эти двое играют нормальную парочку после возвращения с Мальдив. Я делаю заметку в уме, позже попросить Ташу пойти со мной.

Глава 30: Десять с половиной причин

— Хейлз, я не шучу, — говорит Дэниел слегка раздраженно. — Просто позвони ему и скажи, что берешь несколько дней отгулов.

Я смотрю на Дэниела, пока он пакует последние вещи в свой твердый чемодан с суровым выражением лица.

— Как уже говорила, я не могу. Я не смогу попросить так много.

— Не можешь или не хочешь? — его реплика посылает волны разочарования через меня.

Что за раздражающий ответ?

Нет, я не могу просить больше дней, чтобы полететь с тобой в Таиланд. Это место я называю работой, а не гребанным детским садом.

Я начинаю терять терпение, но пытаюсь сдержать эмоции и драму. С меня хватит выматывающих споров с мистером Нелогичность.

— Я не могу просто бросить все и поехать с тобой. У меня есть такая штука, называющаяся «жизнь», Дэниел.

— Твоя престижная маленькая работка, да? — сухо говорит он, кривя губы, еще больше провоцируя мои уже раздраженные нервы. Вуаля, «Раздражение», том номер три, Высокомерный психоз.

— Мне так глубоко жаль, я не соответствую и не владею собственной компанией, но факт в том, что я люблю свою маленькую престижную работку, я хороша в ней, и меня там ценят.

Он закатывает глаза, заставляя меня пылать от ярости.

— БОЖЕ! — громко выдыхаю я. — Знаешь, даже Иисус был всего лишь плотником, — ясный и четкий сарказм.

— И смотри, куда его это привело.

Он закрывает чемодан, прижимает и стыкует концы молнии. Затем ставит его на пол и выпрямляется, гладя мне в глаза и проводя руками по волосам.

— К Божественному статусу? — посылаю ему горькую издевательскую улыбку.

— Скорее к распятию и смерти, детка, — отвечает он равнодушно.

Гнев, который ему удается разжечь во мне… просто за гранью понимания. На секунду мне приходит идея задушить его. И, может быть, испробовать некрофилию на его красивом теле. Не знаю почему, но чем больше он меня бесит, тем сексуальнее кажется. Да ты больная, Хейлз.

— Я выбираю категорию: «нелогичные, упертые, сводящие с ума парни за пятьсот», Алекс, — бормочу я (Прим. пер: аналог нашей передачи «Своя игра» в США — «Jeopary!» ведущий — Алекс Требек).

Дэниел смотрит на меня, выгнув бровь, и фыркает. Прикусываю губу, сдерживая хихиканье. Я не собираюсь смеяться с ним сейчас. Я слишком расстроена из-за него.

Не дай разрушиться своему самообладанию. Ты сможешь сделать это. Перестань смотреть на шрам над его веселыми губами. Это должно помочь…

Слегка веселая, но раздраженная и желающая обезглавить его, я прищуриваюсь ему и демонстративно твердо кладу руки на бедра.

— Ты так бесишь!

Почти невозможно, но стоило попытаться…

— Одно из моих достоинств, — отвечает он флиртующей улыбкой. — Хейлз… — черты его лица расслабляются, и в глазах появляется озорная искорка, — …сейчас один из тех моментов, когда я отправляю тебя в одно из тех потрясающих грешных мест? — он пытается выглядеть невинно, что вырывает смех против моей воли из моего предательского рта. Бесхребетная, не способная злиться на него слишком долго, киваю и усмехаюсь.

— Тогда подойди ближе, детка, и я отведу тебя туда.

Сделав один шаг, он бросает нас на кровать. Визжу от смеха, но меня быстро затыкают очень жадным ртом. Мое тело послушно следует за его доминирующим поведением, что скоро превращается в спешное слияние тел, оставляющее простыни спутанными и в полном беспорядке.

— Эй, малышка, — Дэниел поднимает мой подбородок пальцем. — Это лишь на пару дней, — он прижимает меня ближе, и я погружаюсь в его крепкое объятие. Мне приходится сдерживать слезы при мысли о его отъезде — слишком скоро. Что-то изменилось в тот день, когда он подарил мне кольцо. Что-то изменилось с нашего последнего отпуска. Я просто, кажется, не могу его отпустить.

— Может, так будет лучше. У тебя появится больше времени поскучать по мне и, наконец, сказать «да», — дразнит он, целуя меня в макушку. Утыкаюсь глубже, держась за Дэниела, как за спасательный круг. Отклоняю голову, чтобы посмотреть на него, и вынуждено ему улыбаюсь.

— Я вижу тебя насквозь, помни, — он дарит мне любящую улыбку. — Оправдание в виде улыбки, что ты показываешь, неприемлемо, — он наклоняет голову, оставляя теплый поцелуй с ароматом Дэниела на моих унылых губах.

Когда я, наконец, отпускаю его, на сердце тяжелый груз.

* * *

За рулем моего экстравагантного подарка на день рождения под аккомпанемент Jay-Z, я не могу избавиться от плохого настроения, пронизывающего меня, и от мыслей обо всех вещах с Дэниелом. Пытаюсь сфокусироваться на задуманном списке дел на сегодня, радуясь, что работы выше крыши.

Вспоминаются обрывки разговора с Ташей и Яном: я рассказала им все о выходных, подарке на день рождения и о предложении. От этого на лице появляется улыбка. Я прямо ждала самодовольного: «Я же тебе говорила» от Таши. Вспоминая крики Яна, типа «Красотка, если ты вскоре за него не выйдешь, это сделаю я», начинаю смеяться.

Взяв одну большую чашку кофе себе и обычную Джошу, я захожу к нему в офис, чтобы отдать кофеиновое лекарство, прежде чем пройти к себе в кабинку.

— Все хорошо? — спрашивает он из-за большого экрана, и я киваю, не уверенная, кого убеждаю, но все еще не собираясь делиться этим.

После обзора нескольких проблем, с которыми мне предстоит столкнуться позже, мы обсуждаем предстоящую вечеринку. Но это только нейтрально и по-рабочему, что все остается под контролем. Мои сомнения по поводу размытия черты босс-работник были полностью необоснованными.

К моему удивлению, Джош ведет себя очень профессионально, за что я ему очень благодарна.

Перерабатывая в уме важные части его сложных указаний, погружаясь глубже в новый проект – «черный – действительно новый черный» – включаю свой компьютер. Не проверяя имя звонящего, беру трубку, пока перед глазами возникает непрекращающийся растущий лист сообщений на экране.

— Алло.

— Мой ответ «да», я пойду в пятницу.

Мои губы слегка дергаются.

— Принято говорить сначала «Доброе утро», поэтому Доброе утро, Таша.

— Да, да, то самое. Итак, пятница: я иду и привожу с собой кое-кого.

Пожалуйста, пусть это будет не Брэд.

— Этот кто-то?..

— Рафаэль, — радостный ее голос на октаву выше.

Ну, конечно, это… Фыркая про себя, я очень радуюсь.

— Так быстро, да?

— Ну, ты же меня знаешь, мисси. Я не трачу время зря, когда дело касается голых потребностей.

Конечно, она специально звучит грязно, будто это очень необходимо.

— Еще только утро, Таш. Я кладу трубку, пока.

Ее прощание сопровождается хихиканьем. Скольжу глазами по темам в списке передо мной.

Совещания, совещания, информация о вечеринке, предложения, возражения, спам, запросы, еще запросы… Дэниел. Проверяю время на письме Дэниела и, сделав быстрые подсчеты в голове, выясняю, что он отослал его перед посадкой. Когда я вижу тему, на губах расплывается улыбка, и быстро открываю его.

«Десять с половиной причин, почему ты должна сказать «ДА»».

Ну, зная моего мужчину, я должна была предположить, что он провернет кампанию, чтобы получить желаемое. Чрезвычайно заинтригованная, обхватываю теплую чашку руками и начинаю читать.

1. Первая и самая важная — признай, что твой жизненный путь предопределен.

Я очарованно качаю головой.

2. Никто, кроме меня, не обожает наблюдать, как ты поглощаешь еду.

Дэниел, как это… Да, ты точно поражаешь меня сейчас. Можешь писать священнику.

3. Пожизненная гарантия на то, что эпизод «Девушка по вызову» останется в строжайшем секрете.

Об этом я буду слышать бесконечно.

4. Потому что ты знаешь, я сделаю что угодно для тебя, не важно, каким странным или сумасшедшим это может быть.

Свекровь — хиппи.

Я не могу сдержать смех.

5. Поэтому Ирис не напустит на тебя никакое заклятье,

Потому что лучшее во мне — ты,

Потому что я люблю тебя больше, чем что-либо в этом гребанном мире,

Потому что ты и я, лучше этого уже не будет.

Вот этим зацепил.

6. Потому что «нормальное» никогда не станет по-настоящему потрясающим.

Потому что в браке речь идет о понимании и толерантности, а кто более «понимающий и толерантный», чем я?

Я почти захлебываюсь следующим глотком, смеясь.

7. Хейлз, если ты до сих пор не поняла, я специализируюсь на безжалостности. Получаю то, что хочу. Будет много настойчивости. Ты можешь сдаться уже сейчас. И, наконец, между нами двумя, ты моложе не становишься…

Ну, ему обязательно было закончить своим отличительным знаком психа, правда?

Я перечитываю письмо несколько раз, затем мысленно хмурюсь на себя, так как должна перестать и вернуться к тому, за что мне платят. Хотя глупая улыбка, появившаяся на моем лице, когда увидела тему письма, не собирается испаряться, никогда.

Прекрасно зная, что я, возможно, уйду сегодня с работы последней, решаю продлить себе ланч. Взяв органический банан и гигантский коричный смузи, направляюсь на небольшую прогулку по магазину, заканчивающуюся покупкой нового темного сиреневого платья А-силуэта с глубоким вырезом для себя, и восковой набор для доски для серфинга «Indoek» для Дэниела.

Мне приходится выключать свет на работе, и это лучшая альтернатива раннему возвращению в пустой дом. Сейчас, когда оба моих лучших друга заняты новыми отношениями, решаю устроить себе отдых с набросками, которые так долго игнорировала, ну, может, добавив Джимми Киммела (Прим.пер.:, американский телеведущий, актёр, комик).

Но сначала, совершаю еженедельный звонок родителям, убеждаясь, что не упоминаю тему с предложением Дэниела, когда перечисляю основные события своей недели и слушаю об их.

Я представляю, как это пройдет с моим сверхопекающим, не явным-фанатом-Старка отцом. Это не то, чего мне сейчас хочется. И в любом случае, не то что бы я сказала «да» или тому подобное…

Постоянное вмешательство мамы, когда она вставляет свое мнение посреди папиных предложений, вызывает у меня смех. Все, как всегда, каждый раз: они оба говорили одновременно, но отец говорил из кабинета, а мама из любого другого места в доме. Каждую неделю я слушала одинаковые раздраженные вздохи от папы, когда мама врывалась в его речь. Не думаю, что она когда-либо понимала как нужно слушать, когда говорят другие люди.

Удивительно, как каждую неделю этот разговор никогда не меняется, как каждый звонок заканчивается тем же выводом, что я не достаточно часто их навещаю, и пора навестить их снова. Неважно, что была там несколько недель назад…

* * *

Зарывшись в подушку, впитавшую запах Дэниела, делаю наброски на планшете на моих ногах при свете камина и телевизора. Чашка чая с ромашкой, стоящая рядом, помогает моим глазам закрыться раньше, чем я хотела, и, наконец, проваливаюсь в сон, не делая ни единой попытки добраться до кровати.

Где-то перед рассветом я резко просыпаюсь, чтобы проверить сообщения.

Дэниел: Приземлился, позвоню в разумное время. Скажи «ДА»!

Проваливаясь обратно в сон, чувствую огромную улыбку на своем лице.

Глава 31: Поклонница Старка

Мы с Дэниелом неохотно играли в догонялки в течение следующих двадцати четырех часов с его прибытия в Таиланд. Сколько бы мы ни пытались, казалось, не могли добраться друг до друга. Спасибо хоть богам эсэмэсок и сексэмэсок.

Как обычно, в пятницу на работе меньше работают и больше болтают в коридорах о сегодняшней вечеринке.

— Может, ты воспользуешься моим офисом сегодня, когда я уйду на следующую встречу. Ты сможешь закрыть дверь и избавиться от всей болтовни вокруг, — Джош указал на помещение вокруг, атмосфера была далека от обычного гула.

Небрежно прислонившись к стенке моей кабинки, он казался раздраженным, возможно, из-за нерабочего поведения моих соратников.

— Возможно, я поймаю тебя на слове, — я качаю головой на окружающую рабочую атмосферу, и Джош соглашается своей колгейтовой улыбкой.

— Позже, — говорит он, взяв пластинку «Big Red Gum», лежавшей на моем столе рядом с клавиатурой, и уходит.

Пока я прикрепляю график к еженедельному отчету отдела по ключевым показателям эффективности и нажимаю отправить, адрес Яна притягивает мой взгляд к списку входящих сообщений. Еще до того, как я проверяю содержимое, на моих губах появляется улыбка.

От Яна Тамура: Наташа Тейлор, Хейли Дж. Грейс-Старк.

Не могу поверить, что он переделал мою фамилию в своей адресной книге. Хотя, во всем, что касается его, я могу поверить.

Весело качаю головой. У красавчика, очевидно, слишком много свободного времени.

Тема, от которой я закатываю глаза в явном предвкушении, гласит:

«Составим ли мы с мистером Старком идеальную пару?»

Нет, ребята, не выйдет. Никогда. Для начала, он не по мужчинам, а, во-вторых, он, без всякого сомнения, полностью мой.

Само письмо представляет собой изображение и ссылку на какие-то местные новости под следующим предложением:

«Таш, я забиваю мистера Старка, если красотка свихнется и упустит его…»

Вся веселость покидают меня, заменяясь ударом в самое сердце, когда загружается картинка. Передо мной изображение Дэниела, сидящего на, кажется, больничной койке, с гитарой в руках, пальцы на струнах, а лицо сконцентрировано, но мягко и спокойно. Рядом с ним, глядя на него с абсолютным обожанием, сидит маленькая девочка не старше шести лет с большими красивыми глазами. В нижнем левом углу изображения замечаю капельницу, прикрепленную к ее хрупкой ручке.

Читаю название и заголовок, сопровождающий фото: «Маленькая поклонница Старка».

«Дэниел Старк играет для поборовших рак, в детской больнице «Бениофф» во время волонтерской программы «Stark Software».

Если бы сердце на самом деле могло растаять, мое превратилось бы в хлещущую пенящуюся жижу прямо сейчас. Не могу оторвать взгляд от экрана. Мне серьезно приходится бороться с порывом запрыгнуть в машину, приехать домой и надеть кольцо, так тщательно спрятанное в тумбочке, на палец. И звонить, писать, телеграфировать, посылать почтового голубя, дымовые сигналы или кричать во все горло до самого Таиланда: «ДА!»

Следующее, что делаю, закрывшись в кабинете Джоша подальше от бедлама — пытаюсь позвонить Дэниелу, но снова тот же удручающий результат, что и раньше. Поэтому очарованная фото, что занимает главное место в моих мыслях, я пишу ему:

«Ди, ты потрясающий. Я люблю тебя!»

Глава 32: Раздавлена

Последний раз, взглянув в зеркало и еще раз поправив блеск на губах, направляюсь к машине, опаздывая, по-модному, на полчаса. Включаю на айподе спокойный голос «Nouvelle Vague» и веду машину к электрическим воротам по пути к офисам «YOU». Неприятные странные вибрации возникают на задворках моих мыслей, у меня не получается их объяснить или отмахнуться от них.

Хейлз, тебе просто нужно сегодня повеселиться, и оно само пройдет.

— Ну? — громкий скрип разрушает тишину внутри машины, когда система hands-free принимает звонок.

— И тебе добрый вечер, Ян, — радостно отвечаю я.

— Ну и где твоя прекрасная задница?

— Спасибо за культурный комплимент. Мы в пути, моя симпатичная задняя часть и я. Через десять минут, дорогой. Можешь приготовить мне пузырьков.

— Ок, красотка. Разве я когда-либо обращался с тобой не как с собственной плотью и разбавленной-алкоголем-кровью?

— Никогда. Девять минут.

— Найди меня. Я буду потрясающим богом у бара, чье лицо будет развешано везде, — от Яна моя голова кивает на автомате.

— Таша там?

— Хейлз, кому есть дело до Таши, когда есть это прекрасное творение, виляющее рядом с ней хвостом, как влюбленный щенок, — я снова киваю головой.

— Я так понимаю, ты познакомился с Рафаэлем?

— О, Боже, его так зовут? Мне нужно поправить причиндалы. Ррррфаэль, — Ян мурлычет имя Рафы с грязным намеком на испанский акцент.

Извращенец. И… кивок головой номер три.

— Ты разве, типа, не в отношениях сейчас? — указываю я на очевидное.

— Разве это означает, что мне запрещено фантазировать?

Ну, как я могу с этим поспорить. Он дело говорит.

— Окей, щекастик, мы будем через пять минут. Увидимся.

— Au revoir, красотка.

Святая корова, Ян не шутил. Его лицо буквально расклеено повсюду. Видеть, как на тебя сексуальным взглядом смотрят столько Янов из каждого чертового угла своими глазами немного тревожно. Что-то мне подсказывает, что Джош приложил к украшению зала руку.

Меня вырывает из мыслей, когда кто-то хватает меня со спины в медвежьи объятия, но очень тонкими руками. На губах появляется улыбка, когда меня окутывает знакомым парфюмом Таши. Поворачиваюсь к ней лицом, и мы тепло обнимаемся.

— Я, капец, как по тебе соскучилась!

Я улыбаюсь и действительно рада ее видеть.

— Я тоже очень-очень.

Ее радость – отражение моей, и она целует меня в щеку.

— Ты выглядишь отлично, мисси, — хвалю ее идеальное черное платье.

— Ты тоже, классный цвет, — говорит она о моем темно-сиреневом, только что купленном платье.

— Tres chic, в стиле Хепберн, красотка. Нравится, — Ян вручает мне обещанный напиток и смачно целует меня в губы. — И ты, секси пантерка, — Ян дарит Таше такое же нежное приветствие, «играя» бровями и указывая на Рафаэля.

— Границы. Будь паинькой! — тихо бормочу я ему на ухо.

Намеренно игнорируя мою угрозу, Ян протягивает руку Рафаэлю.

— Ян. Очень, очень очарован.

Рафаэля, кажется, что-то беспокоит, когда Ян оглядывает его с ног до головы, что заканчивается провокационным подмигиванием, и отвечает твердым пожатием и хмурым выражением лица.

— Привет, Рафа, — я сжимаю ладонь Рафаэля.

— Привет, Хейли. Как дела? — вежливо отвечает он. С тех пор, как Дэниел представил меня Рафаэлю, он ведет себя со мной чересчур формально.

— Он себя хорошо ведет? Нам не нужно вызвать охрану? — Джош подходит к нашей маленькой компашке, указывая влюбленным взглядом на Яна.

— Привет, босс, все в порядке. Он ведет себя почти нормально, — улыбаюсь Яну. Он поднимает руку и спокойно обнимает Джоша за талию другой рукой.

— Мне нужно выпить, — Таша корчит лицо на очередь в бар и крадет мой напиток.

— Я принесу, — подпрыгивает Рафаэль.

Воу, кому-то очень не терпится.

— Позволь мне, — Ян останавливает его, дружелюбно взяв за плечо и улыбаясь нам.

Не прошло и минуты, как он возвращается с четырьмя высокими запотевшими бокалами. Рафаэль и Джош благодарно на него смотрят, не понимая, как Ян провернул это, учитывая длинную и нервную очередь.

Ян вручает всем по бокалу и указывает на свою широкую улыбку.

— Я так часто ее использовал… Она всегда срабатывает, как чертово заклинание, — мы с Ташей фыркаем в унисон, обмениваемся веселыми взглядами и качаем головой.

— Он тебя превзойдет, — Таша хлопает по груди Рафаэля и ведет его на танцпол для очень чувственного танца.

Народ, кто в игре? Ставки сегодня очень высоки. Кто ставит на раздевалку, а кто на туалет еще до полуночи?

— Присоединишься? — Ян тянется за моей рукой, двигаясь к танцполу.

— Вы идите, я присоединюсь позже, — говорит Джош. Он чмокает Яна в губы и уходит к группе старших менеджеров.

Достаточно странно то, что Ян и Джош вместе, это так трогательно. Кажется, Джош действительно может привнести стабильность и здравомыслие в жизнь Яна. По ним видно, что они заботятся друг о друге.

Не обращая внимания на ритмичную летнюю музыку, Ян притягивает меня к себе для медленного танца – только так можно поговорить.

— Тебя нисколько не пугают все эти Яны повсюду? — спрашиваю я, осмотревшись еще раз.

— Меня? Пугает что-то такое? — он усмехается и фыркает. — Как долго ты меня знаешь?

— Дорогой, это исходит от друга и от чистой любви.

Ян улыбается и выгибает бровь.

— Тебе серьезно нужно провериться в центре для реабилитации от нарциссизма, и, когда ты выйдешь, стать волонтером в группе поддержки или чем-то подобном. Вернуть твою мораль и эго к начальному уровню, ради всего человечества, — отвечает он широчайшей улыбкой.

— Ты что, проглотила Библию? — он качает головой. — Мораль, — бормочет и, усмехаясь в этот раз. — Не, даже это не поможет… — он наклоняется ко мне и шепчет в ухо: — Ты знаешь тот неловкий момент, когда видишь кого-то такого горячего, что можешь дотянуться и потрогать его, но натыкаешься на зеркало?

— Господи, Ян, серьезно, это слишком даже для тебя, ну же, — я изображаю отвращение.

— Я просто прикалываюсь над тобой, — он сжимает мою талию и ближе притягивает к себе. Я чувствую, как остатки его смеха проходят сквозь меня, пока он успокаивается.

Мы начинаем разговаривать о статье, которую он прислал мне сегодня о Дэниеле, и я отвечаю на вопрос – «о котором я еще не говорила с Дэниелом» – как нас прерывает Джош.

— Вперед, он весь твой, — я отхожу от Яна и оставляю их наедине.

Беру напиток у тропического бара и подхожу к группе своих коллег, вовсю обсуждающих наш новый проект («действительно ли черный — новый черный»). Во время разговора я тянусь за еще одним напитком на подносе у проходящего официанта, на это раз выбирая розовый коктейль, украшенный желтым зонтиком и кристалликами сахара.

Прежде чем вернуться к разговору, я замечаю Ташу и Рафаэля, которые, кажется, потерялись друг в друге. Спустя несколько минут я чувствую зов природы и отхожу от группы.

— Что ты пытаешься сделать? — громко спрашивает Ян поверх громкой музыки мне прямо в правое ухо, тормозя меня.

Подпрыгиваю от удивления и почти проливаю остатки напитка, затем пожимаю плечами, не понимая, в чем же я на этот раз провинилась.

— Ты устраиваешь эксперименты над своей печенью? — спрашивает он, указывая на бокал в моей руке.

Сколько я уже выпила? Я давно нормально не ела…

— Просто забери его у нее, — деловито говорит Таша, и грубо выхватывает у меня бокал.

Откуда она взялась?

— Только когда ты вырастешь, — она самодовольно и высокомерно улыбается мне, посылая воздушный поцелуй.

— Я не понимаю. Ты разве не была занята миллисекунду назад? Я под родительским контролем сегодня?

— Не только сегодня – навсегда, — скучающе говорит Ян, улыбаясь Таше. Затем они оба целуют меня и просто уходят.

Я качаю головой, от чего меня слегка поводит, и продолжаю свой путь к туалету. Может быть, пора перейти на легкие напитки. Но ведь, это унылое состояние я-ничего-не-знаю только прошло…

— О Боже, какое расточительство, — я услышала женский высокий голос за закрытой дверью кабинки. По звуку было похоже на Дженни из администрации. — Это как смотреть на сочный стейк с заклеенным ртом, — я слышу расстроенный выдох в конце фразы.

— Вокруг столько горячих парней, но либо геи, либо заняты. Жизнь слишком жестока, — жалуется второй голос.

Я прикусываю губы, чтобы не рассмеяться. Покраснев, я кладу руку на ручку, когда слышу первую девушку.

— Говоря об умопомрачительных мужчинах, ты видела эту чиксу, как там ее, Шелли из команды Джоша? Ты видела ее парня? Этот бизнесмен, Старк, вроде, — убираю руку от ручки и молча слушаю.

Шелли? Я корчу губы.

— Да, ого! А она такая, типа простая, не типа супермодели или еще чего. Нечестно. Жестокая-жестокая жизнь!

— Добрый вечер. Отличная вечеринка, мм? — приветствую я два голоса в лице двух временных работников из администрации. Я улыбаюсь им обеим широкой, во все тридцать два зуба улыбкой в зеркале.

— Ох… привет, — говорит пищащая веснушчатая рыжая, которая неловко косится на свою подругу.

— Пока, — говорит вторая, короткостриженая под «ежик» блондинка, хватает руку подруги и тянет ее к двери.

Я смотрю на свое отражение в зеркале, пока мою руки, и выдыхаю. При упоминании Дэниела у меня все тяжелеет внутри, и возвращается меланхолия.

Когда выхожу из туалета и слышу первые ноты следующей песни, мой взгляд мечется вокруг в поисках еще двух пар глаз, которые, я уверена, ищут меня. Сначала я натыкаюсь на взгляд Таши, который быстро начинает искриться. Она кивает в центр танцпола. Я замечаю голову Яна поверх гарема, бьющихся в экстазе и кудахчущих дам, он улыбается мне и кивает. Я указываю на танцпол, и он усмехается.

Дамы, этого НИКОГДА не будет. Читайте блестящую розовую кричаще неоновую вывеску. Мне жаль этих девушек, тратящих свою энергию и ослепленных «шармом» Яна.

Не проходит и тридцати секунд, как мы погружаемся в счастливый энергичный танец. Ян отдается ритму и соблазнительно качает бедрами, улыбаясь нам, нелепо радующимся, и повторяет наши ухмылки. Мы с Ташей синхронно и соблазнительно крутим тазом, втроем мы дерзкие и жизнерадостные. Мы поворачиваемся одновременно, чтобы потереться спинами о Яна, а он, в свою очередь, обхватывает нас за талии.

— Кто ваш папочка, — говорит Ян поверх музыки, смеясь. Мы начинаем хохотать, наслаждаясь своей дуростью.

Дальше звучит Рикки Мартин, энергично исполняя«I Don’t Care», любимую песню Яна, доводящую нас, как обычно, до нового уровня глупого экстаза. Мистер Мартин есть, и всегда был, единственной настоящей любовью Яна. Слова Яна, конечно.

Во время последнего припева я чувствую вибрацию в своей маленькой черной сумочке, висящей через плечо. Надеясь, что это Дэниел, быстро ищу телефон. Мои друзья удивленно смотрят на мое недоумевающее лицо, когда я вижу имя Ирис на экране.

Зачем матери Дэниела мне звонить?

Проталкиваясь сквозь веселую танцующую толпу в поисках более тихого места, я оказываюсь в кабинете Джоша и закрываю дверь за собой. Ирис приветствует меня, но в ее тоне есть что-то не то, от чего у меня появляются различные мысли. Плохое ощущение, покрывавшее мой затылок весь день, усиливается. Ее голос, однако, мягкий и мелодичный, но содержание ее слов – худшее зло.

Один звонок.

Один тон голоса.

Дюжина предложений.

Одна минута сорок семь секунд немедленно меня замораживает.

Я хватаюсь за стол Джоша для поддержки. Делаю глубокий вдох, пытаясь найти смысл в словах Ирис. Несколько тревожных фраз повторяются в тумане в моей голове: «Бунты, антиправительственные протесты, уличные драки. Взят в заложники».

Взят в заложники, взят в заложники, взят в заложники, взят в заложники. Чем дольше эта короткая фраза раздается в моей голове, тем нереальнее она звучит.

Пытаясь обработать вываленную на меня информацию и стараясь дышать, у меня появляется неимоверное желание уйти отсюда и поехать домой.

Когда возвращаюсь к Яну и Таше, чтобы сказать, что ухожу, я еле сдерживаюсь, мое лицо спокойное, но внутри будто прошелся среднезападный шторм. Воздействие горя настолько мощное, что я слабею, не могу больше чувствовать. Не могу даже пролить слезу.

— Все в порядке? — спрашивают они одновременно, посмотрев на меня, на их лицах появляется волнение.

— Ты такая бледная, Хейлз, — Таша потирает тыльной стороной ладони мою щеку, — и холодная, — добавляет она с напряженным лицом.

— Кажется, мне как-то нехорошо, — невнятно бормочу я, и им приходится просить меня повторить. — Не проводите меня до машины? — последнее, чего я хочу, это устроить какую-нибудь сцену перед всем коллегами.

Они оба незамедлительно и без вопросов следуют за мной. Ян берет меня за руку, и я слышу, как он тревожно шепчет Таше:

— Ее трясет, — они молча за мной наблюдают с заметной тревогой, пока я копаюсь в сумочке в поисках ключей от машины.

— Хейлз, поговори с нами, — тихо уговаривает меня Ян, потирая мою руку.

— Ты пугаешь меня, — раздается следом голос Таши, мягкий и тревожный.

Крепко вцепившись в ключи, я поворачиваю пульсирующую голову, чтобы взглянуть на них обоих.

— Это Ирис звонила. Они полагают, что группа, с которой путешествовал Дэниел… — я делаю вдох, но все еще чувствую удушье, — …была взята в залож-жники, — мой голос срывается на ужасных словах.

Глаза Яна распахиваются в тот же момент, когда рука Таши подлетает к ее рту, прикрывая его в неверии.

— Полагают? — это Ян спрашивает.

— Очевидно, в этой группе есть кто-то из правительства, поэтому информация, которую раскрыли семье, неясна, — удается мне ответить, в этот раз полным согласованным предложением. — Мне надо домой, — бормочу я и направляю брелок на машину.

— Не одна, так не выйдет, — решительно говорит Таша.

— И ты точно не сядешь за руль, Хейлз, тебя сильно трясет, и ты много выпила, — Ян уверено забирает у меня ключи. — Девочки, залезайте. Таша, ты останешься с Хейлз в машине, я сбегаю, скажу Джошу и Рафаэлю, что мы уезжаем.

Таша открывает заднюю дверь и залезает рядом со мной, не говоря ничего и утешая меня именно так, как мне нужно – уютным объятием.

Мы едем. В тишине или нет, я не уверена. Я в своей собственной вселенной, слепо глядя на мелькающий пейзаж, погружаясь в мысли и не думая ни о чем, в полном оцепенении. Несколько слов, которым удается прорваться сквозь завесу, как Ян спрашивает Ташу, знает ли она где пульт или что-то такое.

* * *

— Что ты хочешь делать, Хейлз? — в сомнении, спрашивает Таша, когда я сажусь на диван. — Хочешь, я принесу что-нибудь? — я качаю головой и слабым голосом говорю, что хочу посмотреть новости.

Нет ничего про граждан США, взятых в заложники, хотя много чего о бунтах в Бангкоке, которые рассказывают то, что я уже знаю. Уже почти час ночи, поэтому я решаю дать Ирис поспать, если у нее получится. Я позвоню ей сразу же утром и узнаю новую информацию.

— Принести тебе что-нибудь, Хейлз? — вежливо пробует Ян. Я качаю головой.

— Я просто приму душ, — бормочу я. Что я имею в виду – хочу побыть за закрытой дверью под бегущей водой. В одиночестве…

Глава 33: Утро, после

Наконец я засыпаю в гостиной между Яном и Ташей, после того, как в тумане смотрю фильм, вместе с ними. Мне удается поспать менее двух часов подряд в течение всей ночи. Ужасные кошмары периодически будят меня. Каждый раз, когда меня вытаскивают из забытья, меня бросает в пот и дрожь.

Комната начинает проясняться с первыми лучами света. Я смотрю на два скрученных тела по бокам и на цыпочках обхожу их, накрывая одеялами. Я медленно иду по коридору в спальню.

Лежа на боку, я прижимаю подушку Дэниела к своему лицу, крепко обнимаю ее и делаю глубокий вздох, который заканчивается острой болью в середине грудной клетки.

Я включаю телевизор, ставя канал новостей. Появляется информация о диких уличных боях между протестующими и войсками в Бангкоке. В результате боевых действий, по всей видимости, погибли 15 человек и сотни получили ранения. До сих пор нет никаких упоминаний о каких-либо иностранцах или о том, что кого-то взяли в заложники. Там вообще нет упоминания о каких-либо иностранцах, если на то пошло, только изображения бронетехники, Тайских солдат, стреляющих слезоточивым газом в антиправительственных протестующих, и рассказы свидетелей.

Мой желудок сжимается, заставляя меня бежать в туалет, чтобы опустошить все, что есть во мне, и чего нет. Я оказываюсь на коленях, безудержно дрожа на полу ванной.

Я закрыла глаза и свой разум, пытаясь уклониться от образов и звуков, и подумала о своем последнем общении с Дэниелем. От всего сердца я надеюсь, что он получил мое последнее сообщение о том, что он удивительный и что я люблю его. Мое горло забито, но я не могу плакать.

Я подхожу к тумбочке и достаю из верхнего ящика бархатную коробочку. Я крепко сжимаю ее пальцами и подношу к сердцу, держа так, словно это мой единственный источник существования.

Он агрессивен и собственник, всегда добивается своего, доводит меня до новых высот раздражения, но в целом он мой, и я люблю его больше, чем кого-либо или что-либо в этом мире.

Услышав приближающиеся шаги, я кладу коробку на место и вместо этого достаю альбом для рисования. Я бесцельно рисую, когда в дверях появляется Таша. Спросив моего согласия, она входит в комнату и садится рядом со мной.

— Есть что-нибудь новенькое? — она показывает подбородком на телевизор.

— Не многое.

— Хочешь, я тебе что-нибудь принесу?

Я отрицательно качаю головой.

Единственное, чего я хочу — чтобы меня нигде не было. Мое горло сжимается еще сильнее.

— Хейлз, я думаю, ты должна провести остаток уик-энда с нами. — на мое возражение она добавляет: — Просто побудь с нами, не оставайся здесь одна, не своди себя с ума, думая. Мы можем сходить куда-нибудь в тихое местечко, или нет. Все, что захочешь.

— Единственное, чего я хочу, это просто быть здесь, дома.

Где мы были вместе в последний раз…

Она обхватывает себя руками за талию и задумывается.

— Тогда мы останемся с тобой.

— Таш, правда, мне не нужна нянька. Вы, ребята, просто идите, наслаждайтесь своими выходными.

Она качает головой.

— Я собираюсь разбудить Мистера Спящую Красавицу и посмотреть, что он скажет.

Не оставляя мне достаточно времени, чтобы сосредоточиться на моих набросках, они оба появляются в комнате.

Ян потирает ладонями все еще не вполне сознательное лицо и расчесывает волосы пальцами и широко раскидывает руки, изучая меня сонными глазами.

— Вердикт, — хрипло произносит он, останавливается, чтобы откашляться, и продолжает. — Мы отправимся в поход.

Мы с Ташей обмениваемся скептическими взглядами.

— С каких это пор мы ходим в походы? — Таша озвучивает наши схожие мысли.

— С тех пор, как я принял решение.

Ян пожимает плечами.

— Меня вполне устраивает наша обычная ленивая деятельность, — пытается урезонить диктатора Таша.

Ян почесывает свой пресс.

— Тогда поход. Кто-нибудь хочет кофе? — он зевает, поворачивается на пятках, не совсем ожидая ответа, а Таша ворчит и бубнит прямо за ним.

— Поход, что за? — я слышу, как голос Таши затихает в коридоре.

Я действительно не могу объяснить, как, но примерно через пару часов я оказываюсь на живописной тропе Lands End, слушая, как мои друзья стебутся обо всем, из какого фильма лучше, у кого более горячий парень.

Я закатываю глаза, хотя не могу поспорить с тем фактом, что этот перерыв хорошая идея, и что им действительно удается отвлечь меня от моих страданий и даже иногда улыбка появляется на моем лице.

— Хейлз, теперь объективно: Джош или Рафаэль?

— Таша не спрашивай меня об этом. — я морщу нос. — Не принимаю участия.

Я продолжаю избегать ответа, делая большие глотки моего Эвиана.

— Если бы тебе пришлось сделать с одним из них, то с кем бы ты это сделала?

Ян ухмыляется, многозначительно шевеля бровями.

— Вы, ребята, больны, и давайте, на чистоту, мой босс — один из кандидатов!

Я вспыхиваю и качаю головой.

— Эй, я бы мечтал о твоем парне в любой день. — Таша хихикает и шлепает Яна по затылку, качая головой.

— Ты болен, — дуюсь я.

При упоминании Дэниела я возвращаюсь к своим мыслям. Ян озабоченно смотрит в мою сторону, подходит ко мне, обнимает за плечи и целует в висок.

— Прости. Пойдем посидим у того камня. — он показывает на большой камень примерно в полумиле отсюда. — А пока давайте поиграем в ассоциативные слова, — оживленно предлагает он.

— Мы что, на экскурсии в начальной школе? — Таша сухо отмахивается, но все еще выглядит нетерпеливой, чтобы начать.

— Я буду первым. — Ян не обращает внимания на насмешку. — Эвтаназия.

Мы оба смотрим на него, морщась. Когда Ян пожимает плечами, Таша бормочет:

— Болезненный объект.

— Эй, только одно слово.

— Болезнь, — поправляет Таша, указывая на Яна.

— Лекарства, — добавляю я.

— Ян, — хихикает Таша, очень довольная собой. Я слегка улыбаюсь ей.

Когда мы наконец достигаем нашей живописной точки отдыха, мы находимся в «Bestiality», которая связана с бывшей квартирной хозяйкой Яна, Миссис 100-летней-разочарованной-девственницей. Слова Яна, не мои.

Я сижу на краю скалы, глядя на удивительный вид, расстилающийся передо мной, и не могу избавиться от мыслей, где сейчас находится Дэниел и в каком состоянии он может быть.

Я закрываю глаза, и воздух немедленно выходит из моих легких, когда мое воображение вызывает тревожные образы, которые играют за моими закрытыми глазами.

— О чем бы ты ни думала остановись.

Таша сжимает мое колено, внимательно изучая меня.

— Ты можешь просто попросить меня перестать дышать. — мой ответ выходит сухим.

— Дело в том, Хейлз, что это всего лишь предположения. Да, что-то пошло совершенно не так, но ты не совсем уверена, что было, поэтому постарайся не мучить себя худшим возможным сценарием. — говорит она, пытаясь казаться спокойной.

* * *

На следующий день, когда Ирис звонит, чтобы пролить некоторый дополнительный свет на этот вопрос, мы находимся на фермерском рынке, покупая свежие продукты для праздника, который Таша и Ян планируют устроить позже сегодня вечером.

Ирис сообщает мне, что группа, с которой путешествовал Дэниел, была фактически захвачена в заложники “Красными Рубашками”, антиправительственными протестующими, и что есть контакт с группой через нейтральные дипломатические органы.

Она добавляет, что тот факт, что среди задержанных есть правительственный чиновник, также может быть катализатором помощи, поскольку это привлекательная цель.

В течение всего уик-энда два моих ангела-хранителя оставляют меня только для того, чтобы позаботиться о самом необходимом. В воскресенье вечером, решительная и властная, я вызываю их обоих на беседу.

— Ребята, вы действительно удивительны, и я люблю вас хардкорно, но то, где вы сейчас, нужно прекратить и возвращаетесь домой, обратно в свою жизнь.

Когда Таша крутит своим острым носом и Ян собирается заговорить, я поднимаю руку и качаю головой.

— Не надо, дайте мне закончить. Мы не знаем, как долго это продлится, и у всех нас есть жизнь, к которой нужно вернуться после того, как часы пробьют полночь, и выходные закончатся. Я в порядке и справлюсь сама, и я обещаю, что если вы мне понадобитесь, я дам вам знать.

— Хейлз, ты же знаешь, что не можешь долго сохранять спокойствие и хладнокровие. В конце концов ты сломаешься, и я хочу быть тут, когда это произойдет.

Я снова качаю головой и кусаю щеку, чтобы подавить комок, который вот-вот сдавит мне горло, еще раз. На этот раз мой голос звучит слабее.

— Обещаю. Я дам тебе знать, если ты мне понадобишься.

— Я могу переехать к тебе, красавица, только на какое-то время.

На какое-то время? Это как жить в подвешенном состоянии, ожидая. Ожидая чего? Я боюсь этой мысли.

— Нет, сегодня вечером вы вернётесь домой. Мне нужно немного побыть одной. Позвольте мне справиться по-своему. Пожалуйста.

Конец моего предложения такой тихий, что его едва слышно.

Когда они наконец уходят, уже далеко за полночь. Я ложусь на жесткий деревянный пол гостиной и смотрю в потолок, молясь, чтобы он вернулся. Бесконечные поля пустоты в моем сердце, оставили меня без возможности выразить свою боль.

Когда я, наконец, заставляю себя встать, я вхожу в спальню, боясь ночи, боясь снова столкнуться с темнотой моих снов. Я ловлю себя на том, что борюсь со сном через эпизоды бессонницы. Это буквально причиняет боль, чтобы оставаться бодрой.

Глава 34: Онемевший: прилагательное, 1. лишённая силы ощущений

Чистя зубы, я смотрю в зеркало. Я похожа на саму себя, но в моих глазах нет глубины. Я — свой собственный синтетический клон. Я не чувствую. Я слышу, но не слушаю. Я смотрю, но ничего не вижу. Пустая — было бы лучшим словом, чтобы описать меня. И любая мысль или воспоминание, которые угрожают проникнуть в мою голову, подобны прямому вливанию яда в мое сердце, убивающему его по частям.

В автоматическом режиме я одеваюсь, пью, езжу, живу.

Когда Джош видит меня, он просит меня пройти с ним в его кабинет.

— Присаживайся, пожалуйста, Хейли, — говорит он, и в его глазах отражается сочувствие. — Ян рассказал мне.

Все рабочие формальности немедленно ушли. Я киваю, не уверенная в том, что он ожидает от меня услышать, или вообще ожидает, что я заговорю.

— Ты можешь взять несколько выходных. Тебе не обязательно быть здесь, — мрачно добавляет он.

— Спасибо, но я бы предпочла остаться, — это все, что я могу сказать. Мой голос звучит глухо даже для моих собственных ушей.

— Понятно. — он потирает подбородок. — Но просто чтобы ты знала, если в какой-то момент ты почувствуешь, что это слишком и тебе нужно уйти, просто иди.

— Я ценю это, — говорю я без эмоциональным голосом.

Я киваю, и иду к своему столу. Взгляды и шепот вокруг меня доносятся из каждого угла. У меня желание закричать в пространство: прекратите, оставьте меня в покое!

Я иду с двумя своими коллегами в конференц-зал. К нам присоединяется еще несколько человек, и наша группа из примерно дюжины - садится. Я сижу в дальнем углу, бессмысленно записывая что-то в блокнот. Слова моих коллег сливаются в один только шум, как будто все вокруг меня это просто присутствующие голоса.

Я играю со своим обедом за столом, не в состоянии поднести ни одной твердой субстанции даже к своему рту; я сижу там, в моей собственной вселенной, парящей примерно в тысяче миль, выше.

И раз за разом я спрашиваю себя, стоит ли это того? Терпеть всю эту сумасшедшую боль в течение ограниченных моментов божественного удовольствия? Так вот в чем заключается великая "любовь", проходящая через постоянные, нервные эмоциональные горки?

Оно того стоит. И я бы сделала это снова. Я не должна сочинять проклятый реквием; я должна крепко зажмуриться и молиться ему в ответ. Когда дело доходит до того, что мне действительно нужно — это просто и ясно: Дэниел.

Я просыпаюсь каждое утро и повторяю предыдущий. Дни приходят и уходят незамеченными; просто проходят часы, в которых глубоко внутри я умираю еще немного, ожидая.

Вечером, с полупустой бутылкой белого на боку, я смотрю на телевизор и дрожу. Как только новости просачиваются, что гражданские лица США находятся в заложниках у антиправительственных протестующих в Таиланде, это превращается в полномасштабный медиа-цирк, и от этого никуда не деться.

Каждый раз, когда я осмеливаюсь взглянуть на новости, передо мной появляется образ Дэниела. Есть также несколько других членов их группы, которых я узнаю, но не чиновника. Это ошеломляет меня, что СМИ еще не уловили эту новость, но, конечно, это только вопрос времени, прежде чем они это сделают.

Я начинаю избегать включения телевизора вообще, так как каждый раз, когда я вижу изображения, это подтверждает мои страхи и опасения. Я закрываю глаза и заставляю себя заснуть.

* * *

Встряхнувшись от внезапного звонка домофона, я вскакиваю с кровати и пытаюсь отдышаться. Уже за полночь. Мое сердце почти выскакивает из груди, и я бегу проверить, кто это. Когда лицо Яна появляется на маленьком экране, я ошеломлена и после короткого, застывшего момента замешательства впускаю его. Я провожу руками по лицу и пытаюсь стереть сон и вернуть свое дыхание в норму.

Завязав шнурок на своих фиолетовых пижамных штанах, я направляюсь к главной двери. Я хмурюсь при виде Яна и Таши на пороге, мои брови еще больше сдвигаются, когда их внешний вид становится заметен мне. Они не могли выглядеть более контрастно, стоя рядом.

Ян одет в изношенные, домашние штаны, в то время как Таша вся элегантная и изысканно одета в бежевое платье-футляр.

Они обмениваются загадочными взглядами с оттенком тревоги, и Таша начинает говорить первой.

— Как у тебя дела?

А?

Я жестом приглашаю их войти и спрашиваю:

— Вы пришли сюда посреди ночи, чтобы спросить меня, как я себя чувствую? У нас нет телефонов? Что происходит?

Ни от одного из них не приходит умного ответа, что не может быть более тревожным, и я больше не знаю, что думать. Происходит что-то странное, и мне это совсем не нравится.

— Что происходит? Что за взгляды?

Я показываю на них пальцем.

— Меня не было дома, а Ян был.

— И ты думаешь, это поможет? — я смотрю Таше прямо в глаза, и то, что эхом отзывается во мне, отзывается болью в сердце.

Ян берет меня за руку и притягивает ближе, затем обнимает за плечи.

— Ребята, что, черт возьми, происходит? Очевидно, это не дружеский визит, так что выкладывайте, пока я не потеряла терпение.

Ян усаживается на диван, а Таша садится на подлокотник дивана.

— Ты видела новости? — спрашивает Ян, и его голос так мягок и полон сострадания, что у меня просто перехватывает дыхание.

— Какие новости? — мой голос такой тихий и капризный, что его едва слышно.

— Подойди, сядь рядом со мной. — говорит он, и протягивает мне руку.

У Таши блестят глаза? В ушах у меня глухо и медленно стучит — и это сердце. Я кусаю губы изнутри и делаю один шаг, чтобы дотянуться до Яна, мои глаза смотрят в его теплые глаза, и это единственное, что дает мне силы сделать этот шаг.

Когда я наклоняюсь, чтобы сесть рядом с ним, он тянет меня на его бедра. Таша садится рядом с нами. Да, ее глаза блестят.

Я крепко зажмуриваюсь и прижимаюсь лбом к груди Яна. Он целует меня в макушку и обнимает. Я чувствую, как Таша берет меня за руку. Я делаю глубокий вдох, который не достигает полностью моих легких.

— Что это? — это шепот, мое лицо все еще уткнулось в грудь Яна и в тепло.

Ян кашляет и с осторожным тоном говорит:

— Очевидно, сегодня была некоторая эскалация.

Он снова целует меня в макушку и слегка подпирает подбородок там, где только что поцеловал.

— Кто-то из группы был ранен. — по тому, как он произносит эти слова, я знаю, что их будет еще больше.

Я крепче зажмуриваюсь и, затаив дыхание, жду, когда он продолжит. Боясь его следующих слов.

— И один из них мертв.

Единственный крик слетает с моих губ. Я зарываюсь глубже в Яна и начинаю дрожать. Ян тянет меня, чтобы я могла сесть на него верхом и окутывает меня почти полностью.

Затем раздается нежный голос Таши:

— Хейлз, мы вообще ничего не знаем. Мы пришли сюда, потому что боялись, что ты увидишь новости или увидишь их одна. — она сжимает мою руку. — Это ужасно, я знаю, но это не обязательно должен быть Дэниел.

И когда она произносит имя Дэниела, моя душа разбивается на неопределенное количество осколков. Перед глазами я не могу не видеть его раненого, видеть его…

Некоторое время мы молчим, пока Таша и Ян не начинают говорить между собой, а я все еще зарываюсь в грудь Яна. В какой-то момент, Ян мрачно говорит:

— Это похоже на то, что Бог делает Голливудский ремейк истории Иовы с Хейлз в качестве звезды. — я чувствую влияние пощечины, которую дает ему Таша.

Я поднимаю лицо и прижимаюсь к нему боком, моя щека приклеена к Яну, и я смотрю на Ташу. Ее глаза приобретают мрачный оттенок, и она слегка качает головой, затем наклоняется и обнимает меня и Яна вместе.

Голова болит, глаза жгут, сердце ноет.

— Ребята, я не могу, — бормочу я, не совсем понимая, что пытаюсь сказать, но кажется, что у моих друзей есть идея.

— Я думаю, тебе следует выпить таблетку и лечь спать, Хейлз. Мы останемся с тобой на ночь.

Я киваю.

— Нам обоим завтра на работу, так что утром мы уедем. Но если ты почувствуешь, что мы нужны тебе здесь, мы вернемся. А теперь пойдем спать, — заключает Ян.

Слабая и усталая, я принимаю снотворное, которое дает мне Таша, в надежде, что, возможно, я смогу наконец-то проспать несколько часов и позволить этому аду исчезнуть, хотя бы ненадолго.

Я прижимаюсь к груди Яна, Таша лежит рядом со мной.

Не потребуется много времени, чтобы таблетка погрузила меня в сон.

Глава 35: Срочные новости

Мое тело окоченело, и пульсация усиливается, когда я растягиваюсь в постели, медленно пробуждаясь от глубокого, без сновидений, полного сна. Я чувствую, что наконец-то отдохнула. Я гораздо меньше устаю, но эта боль, которая во мне, остается твердо нетронутой, как будто она укоренилась в моем теле с целью никогда и никуда не уходить. Таша и Ян, должно быть, уже ушли на работу; я действительно спала.

Едва держась на ногах, я прохожу мимо ванной, чтобы плеснуть холодную воду на сонное лицо, и продолжаю идти к кофеварке. Я играю с пультом дистанционного управления в руке, размышляя, стоит ли проверять новости, ожидая, пока сварится мой кофе. Когда начинает мигать зеленый свет, я отбрасываю пульт в сторону и наливаю свою дозу в чашку; на этот раз — чёрный.

Горечь просто кажется более подходящей к моему общему настроению.

Откуда-то из дома доносится приглушенное жужжание. Мне требуется несколько мгновений, чтобы понять, что это вибрирует мой телефон. Шаркая по направлению к спальне, почти спотыкаясь о свои огромные пижамные штаны, я пытаюсь думать, не там ли я оставила свой телефон прошлой ночью, поскольку вчерашняя ночь это всего лишь одно большое пятно несчастья.

Телефон начинает снова вибрировать, звук становятся громче, когда я подхожу к комнате; я хватаю его и падаю, растянувшись на кровати, прежде чем проверить экран. Холодный пот покрывает меня, и дрожь пробегает по моему телу, когда я вижу имя Ирис жирными буквами.

Ужас охватывает меня, пока я жду, не зная что она скажет.

— Хейли, ты в порядке?

Она звучит почти панически, что только добавляет к моему страху и стуку сердца. Я с трудом сглатываю.

— Да, я... — я бормочу, но прежде чем успеваю закончить свой ответ, она обрывает меня.

— О, слава богу, я так волновалась. — в ее ответе слышится явное облегчение. — Я пыталась дозвониться до тебя. Я звонила всю прошлую ночь.

Мой рот становится тяжелым, и воздух становится густым. Почему она пыталась дозвониться до меня всю прошлую ночь?

— Я просто крепко спала, — сухо бормочу я, не слишком много сил скрывается за моим ответом. Лучше скрыть информацию о моем употреблении фармацевтических препаратов.

Она протяжно вздыхает, посылая страх в каждый нерв моего тела, который еще не был в полной боевой готовности.

— Они уже возвращаются, дорогая Хейли. Они возвращаются сегодня.

Слова положительные, но мне требуется несколько долгих мгновений, чтобы действительно понять, что они означают. И прежде чем я успеваю вставить хоть слово, она продолжает:

— Судя по всему, переговоры шли с самого первого дня. Чиновники с нашей стороны были проинформированы о состоянии группы ежедневно. Очень поздно ночью, когда начались фактические отрицания между Тайским правительством и протестующими, было оказано сильное давление на Тайское правительство, чтобы сначала освободить иностранных пленников.

Как она может звучать так радостно?

Она останавливается, чтобы убедиться, что я все еще на линии, и я подтверждаю, спрашивая:

— Он в порядке?

— Полагаю, ты слышала. — ее голос на мгновение понижается. — Судя по той информации, которую я получила относительно их самочувствия, ну, в остальном, они все должны быть в порядке.

Что значит “должны быть в порядке”?

— Ког...когда, они... он... — мой голос срывается, и я заикаюсь, одновременно испытывая страх и облегчение.

— Сегодня днем, в пять, — говорит она и продолжает: — Я стою в очереди на следующий рейс. — Ирис продолжает поставлять сухие детали: аэропорт, рейс и т. д. в течение следующих нескольких минут.

— Ирис, как вы можете говорить так уверенно? Там кто-то ранен и кто-то мер...— я даже не могу закончить ужасное слово.

— Хейли, дорогая, я знаю, как Дэниел всегда смеется над моей духовностью. — ее следующие слова звучат так, словно она произносит их с мягкой улыбкой. — Но я чувствую его и знаю, что он в порядке.

Я долго размышляю, желая, чтобы хоть немного этого оптимизма передалось мне без особого успеха.

— Спасибо, Ирис. Большое спасибо, что позвонили мне.

Я почти вижу ее ангельскую улыбку.

— Конечно, дорогая. Увидимся сегодня позже. Держись, осталось всего несколько часов.

Я бросаю телефон на кровать и падаю рядом с ним с глухим стуком, который распространяется через каждый дюйм меня, когда я обнимаю подушку Дэниела.

Я мечусь по дому, как мышь в лабиринте, не зная, что делать и куда идти дальше, не зная, придет ли наказание или лучшая награда. Я пытаюсь приспособиться к сумасшедшему водовороту мыслей в моей голове, которые прыгают от положительных к отрицательным и обратно к хорошим за долю секунды. Это большее, что я могу переварить, поэтому я пытаюсь остановиться, прежде чем сойду с ума.

В течение часа я размышляю, стоит ли мне отправиться на работу, не уверенная, что я в том состоянии, чтобы быть сосредоточенной. С другой стороны, возможно, мне действительно нужно отвлечься; в противном случае так у меня могут начаться проблемы с сердцем, в ожидании.

Я продолжаю рассеянно ходить из комнаты в комнату, пока не оказываюсь в кабинете Дэниела. Я сажусь в его кресло и сразу сдуваюсь физически, эмоционально, ментально — все, что накопилось внутри меня, взрывается. Ужасные мысли, физическая боль, онемение, бессонные ночи, сны, все, что сидело во мне, вырывается наружу сквозь слезы.

Я кричу воем и воплями, хватая ртом воздух. Слезы подавленной депрессии, слезы страха, слезы тоски и слезы радости смешиваются вместе. Я сижу и плачу очень долго, не зная, смогу ли остановиться, даже если захочу. Когда у меня, наконец не остаётся слез, я встаю и иду в душ, позволяя теплой воде смыть все это.

За час до того, как я планирую отправиться в аэропорт, я несколько раз переодеваюсь, крашу ногти, стираю лак и снова крашу их другим оттенком. Я убираюсь в доме. Я звоню Таше и Яну, а потом снова Таше и своим родителям.

И, наконец наступает время покинуть дом и, я надеюсь, встретить моего Дэниела в аэропорту.

Мои руки далеки от того, чтобы быть устойчивыми, когда я завожу машину, ищу правильную песню и начинаю ехать. Когда ворота закрываются за мной, у меня в голове проносится мысль, заставляющая меня немедленно остановить машину. С быстро бьющимся сердцем я разворачиваюсь и паркуюсь перед гравийной дорожкой. С яростной решимостью я бегу по дому, чтобы взять то, за чем я вернулась.

Я грызу свои свежевыкрашенные ногти, когда пробка на дороге становится плотной, и отчаянно переключаю радиоволны, чтобы снять стресс от медленной езды. Хорошо, что окна подняты, и никто не может услышать коллекцию “благословений”, которые я произношу в пробке, и все остальное, что мешает мне быстрее продвигаться вперед.

Когда я наконец паркуюсь, я почти забываю ключи в замке зажигания. Я останавливаюсь на секунду, делаю несколько долгих, глубоких вдохов и приказываю себе расслабиться, прежде чем выйти из машины.

Последний взгляд в зеркало заднего вида и, слегка дрожа, я начинаю короткую прогулку к месту прибытия. Я ошеломлена количеством репортеров, ошивающихся вокруг этого места, но быстро понимаю, что, хотя в моем сознании есть только один человек, есть группа людей, которые либо возвратятся, либо нет. Группа людей, которые были во всех новостях до сегодняшнего момента. Это "горячая" история, которая скоро будет завершена, и каждый репортер, участвующий в ней, хотел бы быть ее частью.

Люди в униформе смешиваются со СМИ, образуя плотный человеческий барьер у входной двери. Чья-то рука похлопывает меня по плечу, и меня заключают в теплые объятия. Довольно удивленная, я поднимаю глаза и вижу мягкую улыбку и добрые карие глаза. Ирис крепче прижимает меня к себе.

— Ты бледная, дорогая, — говорит она, глядя мне в лицо и держа обе мои руки.

— Мне было очень тяжело, Ирис. И все еще, и я боюсь, — отвечаю я, с трудом сглатывая при мысли о страхе, живущем внутри меня.

Когда мы расстались, было ужасно больно, но, по крайней мере, я знала, что он в порядке. На этот раз, не знаю, как он, страдал ли он, вернется ли он, это просто медленно высасывает из меня жизнь.

— Я знаю. — ее глаза говорят мне, что она прошла через то же самое. — Но он возвращается, и это единственное, на чем мы должны сосредоточиться. Мы должны послать наше удовлетворение во Вселенную.

Я почти закатываю глаза.

Мысль о том, что сказал бы Дэниел на ее предложение, забавляет меня, несмотря на то, что я держусь только за ниточку. Но я не могу не восхищаться ее позитивностью и этой уверенностью, которой она обладает.

— Я попробую поговорить с кем-нибудь, проверить, прибудет ли самолет по расписанию, — говорит она, глядя на группу федералов и репортеров, стоящих всего в нескольких шагах от нас.

Я топчусь и кусаю свои уже искусанные губы, глядя вперед в предвкушении. Внезапный шум привлекает мое внимание. Когда я смотрю вперед, я вижу репортеров, сигналящих своим операторам, чтобы они начали снимать. Правоохранители подбираются ближе к электронным дверям, образуя плотную первую линию. Мое сердце колотится на грани истерики.

Первым появляется знакомое лицо, хотя я не могу вспомнить его настоящего имени; полный хаос начинается с его первых шагов к ожидающей толпе людей. Я думаю, что он один из парней из юридического отдела Stark Software.

Я всматриваюсь в него так пристально, как только могу, с того места, где я стою за ограждением пытаясь оценить по его внешности, как мог бы вести себя Дэниел. Парень выглядит усталым, покрытый густой щетиной; темные круги затеняют его глаза, хотя в целом он выглядит нормально, невредимым. Из меня вырывается долгий вздох облегчения.

Пожалуйста, пожалуйста, пусть он будет невредим, пожалуйста, пусть он вернется ко мне.

Вторые и третьи люди, которые появляются только для того, чтобы попасть в ловушку средств массовой информации и федералов, даже не знакомы мне; я просто смотрю на группу, все мое тело напряжено с почти нечеловеческой тревогой. Костяшки пальцев побелели, ногти впились в ладони. Я ослабляю мертвую хватку и встряхиваю руки, глубоко дыша.

Выходит другой человек, и еще один, и вот кто-то знакомый, но это не тот, кого я так отчаянно жду. Непрошенный страх начинает расти внутри меня. Мое сердце падает ниже от страха.

Не делай этого, Хейлз. Не ходи туда! Он скоро будет здесь. Он должен. Он мне слишком нужен.

Я делаю еще один глубокий вдох и закрываю глаза, чтобы избавиться от нежелательных, ядовитых мыслей. Я медленно выдыхаю захваченный воздух, и когда я открываю глаза и поворачиваюсь, чтобы посмотреть на точку, за которой я нетерпеливо наблюдала целую бесконечность, я узнаю знакомое выражение лица.

Когда я фокусирую свое зрение, весь образ Дэниела совершенствуется, и вот он, всего в нескольких шагах впереди меня, очень живой.

У него тот же измученный взгляд, что и у его товарищей, но он все еще остается обычно красивым. Его белая рубашка на пуговицах потеряла свою яркость и запачкана темными пятнами. Его щетина густая, и серая усталость омрачает его лицо.

Моя рука взлетает вверх, чтобы остановить резкий крик, вырвавшийся из моего рта, когда я замечаю глубокий красный порез на его правой щеке, слишком близко к его глазу.

Я слышу несколько голосов, зовущих его по имени, и вижу больше, чем несколько микрофонов, направленных к его напряженному лицу. Человек в черном костюме с видом специального агента шепчет что-то Дэниелу на ухо и хватает его боком, получая любопытные взгляды от толпы, ожидающей, чтобы обратиться и задать ему вопросы.

Дэниел кивает, и его глаза начинают бегать по залу. Он медленно оглядывает помещение прищуренными глазами, склонив голову к человеку рядом с ним, который продолжает говорить.

Когда его глаза наконец встречаются с моими, его поиск прекращается, и он выдерживает мой взгляд. Его губы скривились в слабой, усталой улыбке, а лицо смягчилось. На моих губах появляется усталая улыбка, и я упиваюсь его видом. Невысказанный, он передает все, что мне нужно услышать. Мое сердце сжимается, и слезы крайнего восторга покалывают мои глаза.

Карие глаза Дэниела пробегают по мне снизу вверх через расстояние между нами, а затем резко останавливаются, удивленные. Они сужаются, когда он смотрит на блестящее украшение на моем пальце. Его глаза медленно поднимаются вверх, новое, возбужденное ликование овладевает ими. Когда они, наконец, встречаются с моими снова, они почти светящиеся.

— Да, — говорю я одними губами.

И я знаю, что именно этот момент, взгляд в его глазах и невысказанная связь, которую мы разделяем, тот факт, что он здесь, живой и мой, будет одним из тех моментов, запечатленных в книге под названием моя жизнь, навсегда.

Наконец, после мгновения, которое кажется, что никогда не закончится, Дэниел начинает пробираться ко мне. Его взгляд ни разу не отрывается от моего.

Ирис встречает его на полпути и заключает в крепкие объятия. Он обнимает ее в ответ и целует в лоб, посылая быстрый уверенный взгляд в мою сторону. Она что-то говорит ему, и он шепчет ей на ухо ответ. Он ласкает ее щеку, и она наклоняется к его руке, нежно улыбаясь. Она обнимает его еще раз на долгое мгновение и отпускает, кивая со слезливым, радостным ликованием. Как только он отходит от нее, его глаза сразу же встречаются с моими и снова закрываются.

Я тяжело дышу, и мое сердце бешено колотится. Его последние шаги занимают слишком много времени. Я стою как вкопанная, не в силах даже моргнуть от страха, что он исчезнет.

Когда он всего в шаге от меня, я прыгаю в его объятия, которые ловят меня, поднимают и прижимают к его бешено бьющемуся сердцу. Я чувствую, как будто внутри меня выдернули пробку и я наконец-то могу по-настоящему дышать. Дэниел ослабевает свою крепкую хватку ровно настолько, чтобы я немного соскользнула вниз и его рот коснулся моего.

Мы целуемся, поглощенные нашим воссоединением, как будто эта связь возвращает нас к жизни. Мы медленно отстраняемся, и Дэниел ставит меня перед собой с небольшим расстоянием между нами.

Он медленно проводит рукой по моей руке, завершая путешествие на моей руке, нежно держа ее. Он подносит ее к губам и целует рядом с моим кольцом. Его глаза впиваются мои, и он улыбается, искренней, эмоциональной, кривой улыбкой.

Я качаю головой, и мои глаза наполняются блестящей завесой слез. Я кусаю свои дрожащие губы, и он наклоняет голову, улыбаясь мне самой сладкой улыбкой. Я копирую его и говорю то единственное слово, которое мне так хотелось сказать, то единственное слово, которое он хотел услышать.

— Да.

Эпилог

Хейли

— Что? — Ян хмурится, переводя взгляд с Таши на меня и обратно. — Серьезно, почему вы двое таращитесь на меня, как какие-то наркоманки без травки?

— Мы просто полностью очарованы твоей изысканностью, — сухо говорит Таша, незаметно закатывая глаза и отодвигая белую занавеску в сторону, чтобы впустить больше света.

— Боже, иногда я чувствую себя таким овеществлённым.

— Держу пари, красавчик. — я похлопываю его по руке. — Я думаю, просто, вся эта ситуация... ее трудно понять, знаешь...

— Да. — его улыбка такая нежная и искренняя, что мне приходится сделать глубокий вдох, чтобы избавиться от комка в горле.

— Конец эпохи, а, ребята? — говорит Таша, глядя на яркий день снаружи. Она оборачивается, и мы оба задумчиво киваем.

— Да ладно, ничего не изменится? Так ведь?

Мои друзья смотрят на меня, и Таша говорит:

— Уже, Хейлз, нет?

— Хорошо. Прекрати. Сейчас же! — Ян театрально встает и шагает к двери. Таша поворачивается ко мне, широко раскрыв глаза, и съеживается.

— Ну, мы все сегодня слишком эмоциональны, так что просто представь, что происходит с мистером Ксанаксом.

Она не могла бы выразиться лучше.

— Ладно, давай все уладим, хорошо? — Ян снова появляется в дверях с бутылкой шампанского в одной руке, моей любимой марки, и с тремя бокалами, перевернутыми вверх дном за ножки в другой. — Сейчас я возьму все под свой контроль. — он опускается в кресло рядом с моей большой кроватью и осторожно ставит бокалы на тумбочку. — Таш, включи музыку, — приказывает он, ловко открывая пробку бутылки с тихим хлопком.

— Что-нибудь конкретное? — спрашивает она, возясь с айподом.

— Ух, «Я люблю тебя» Café Del Mar, — говорю я с ностальгическим видом.

В тот момент, когда Дэниел сказал мне название этой песни, наш первый раз в Баха оживает перед моими глазами и оставляет небольшую, задумчивую улыбку на моих губах.

Ян поворачивается к нам и протягивает каждому по бокалу. Мы берем их, обмениваясь между собой радостными, взволнованными, многозначительными взглядами.

Он откашливается, поднимает бокал и легким движением подбородка предлагает нам повторять за ним.

— За нашу прекрасную невесту, — говорит он, и мы одновременно чокаемся бокалами. Мы делаем щедрые глотки и в унисон встаем для длительного, плотного группового объятия.

— Я все еще не могу поверить, что вы ребята женитесь, — мечтательно говорит Таша, возвращаясь на свое место.

— Ты имеешь в виду, что не можешь поверить, что они наконец-то женятся. — Ян качает головой, бросая на меня злобный взгляд. Я пожимаю плечами. — Честно говоря, красавица, мне до сих пор трудно поверить, что он не потащил твою тугую задницу в Вегас и не сделал из тебя приличную девушку два года назад!

— Я должна поддержать Яна в этом вопросе, — говорит Таша, кивая, и делает еще один глоток.

— Я думаю, мы просто не были готовы... — я кривлю рот, пожимая плечами.

— Пффф, готова, шмеди, — пренебрежительно говорит Ян. — Неважно. Мы не были бы здесь с правильным термином, поэтому попробуй: Я, Хейли — не была готова, потому что страдаю от серьезного повреждения головы, когда дело доходит до обязательств. — он прищуривается, глядя на меня. — Да, это была ты, и только ты. Он был готов, как 912.5 дней назад.

Я впиваюсь зубами в нижнюю губу и смотрю на кольцо на своём пальце. Ну... что это было? Если у тебя нет ничего умного добавить…

У нас определенно была самая долгая помолвка в истории из-за моего: я-так-сильно-люблю-тебя-но-я-не-совсем-в-здравом-уме-поэтому-не-могу-пройти- через настоящую-церемонию. Но это не значит, что мы не проживаем жизнь вместе. Я думаю, что наши отношения можно легко классифицировать как “начатые на финише".

— Хейлз, прости. — Ян отрывает меня от моих мыслей. Я поднимаю брови. — У меня новое женское увлечение, если я когда-нибудь обращусь... — Таша демонстративно закатывает глаза.

— Ладноооо?

— Ирис. Она такая духовная, зрелая и горячая, я бы сделал ее в стиле миссис Робинсон.

— Если ты дорожишь своей дорогой жизнью, никогда не говори так рядом с ее сыном.…

— Разве ты не говорила, что берешь все под свой контроль? — скучающе спрашивает Таша, махая руками в мою сторону и многозначительно глядя на Яна.

Ян встает, дважды хлопает в ладоши и объявляет:

— С властью, данной мне Богами торжеств, я объявляю это нашим последним "сборищем свободной Хейли". Теперь вы можете поцеловать лучшую.

И прежде чем я успеваю понять, что происходит, они оба набрасываются на меня и начинают обнимать и целовать, как два чокнутых, роняя нас всех на кровать. Стук в дверь останавливает нашу истерику. Я поднимаю голову и вижу Стивена, стоящего на пороге и подозрительно наблюдающего за нами.

— Так, так, это самая горячая половина братьев и сестер Грейс, — говорит Ян неряшливо.

— Ты извращенец. — Таша дружески хлопает его по затылку. — Хотя Стиви-о — говорит она, ухмыляясь моему младшему брату, — Ты действительно выглядишь мило. — она подмигивает, и щеки Стивена вспыхивают.

Стивен смотрит на нас троих и качает головой. Секунду я смотрю на него с гордостью. Внезапно он стал таким взрослым. Мой красивый младший брат, студент медицинской школы. Он улыбается мне, и ямочки на его щеках исчезают.

— В чем дело, братишка? — спрашиваю я, пытаясь выпутаться из-под них, которые все еще сидят на мне.

Он чешет свои коротко остриженные волосы, которые он отстриг во время службы.

— Твой будущий муж хочет поговорить с тобой, и я вроде как пытался держать его подальше. Хотя я не уверен, что мне удастся удержать его ещё дольше. Ну, ты знаешь его лучше меня.

Я ухмыляюсь.

— Дело не в том, что я уже одета или что-то в этом роде. Ты можешь сказать ему, что он может войти.

Стивен кивает, и как только он открывает дверь, в дверном проеме появляется человек тема. Да, как будто я ожидала, что он кого-то послушает…

Намек на напряжение, который я уверена, что только я могу видеть, исходит от Дэниела, когда он посылает мне эту особую кривую улыбку. Та, на которой написано мое имя.

Когда я возвращаю ему улыбку, мои внутренности начинают шевелиться, в то время как удушающий толчок эмоций опустошает мои легкие. В отличие от меня, он уже надел свой льняной свадебный костюм. Кремовые брюки и свободная белая рубашка на пуговицах усиливают его естественную красоту до новых уровней абсолютной восхитительности. Он босой и загорелый, мужской и дикий, и сексуальный. И скоро будет официально моим. Я упиваюсь им с сильнейшим желанием облизать свои губы, а еще лучше его.

— Всем выйти, — говорит он сильным голосом, не обращаясь к кому-то конкретно, не сводя с меня глаз.

— Как будто я пропущу это, — фыркает Ян. Две вещи, которые заставляют его спешить, происходят одновременно.

Дэниел быстро смотрит в его сторону, и Таша берет его за руку и тянет за собой, как капризного малыша. Услышав тихий стук закрывающейся за нами двери, Дэниел делает шаг и оказывается рядом со мной. Я встаю ему навстречу.

— Эй ты, — говорит он, поднимая мои волосы к одной стороне шеи и наклоняясь, чтобы поцеловать область под ухом. Я оказываюсь в центре вихря опьяняющего, свежевымытого запаха Дэниела и заряженных нервов.

— И тебе привет, — тихо говорю я.

— Привет, — говорит он между поцелуями, оставляя обжигающий след, когда спускается к моей челюсти. — Я скучал по тебе там, — говорит он мне в кожу.

— Я скучала по тебе здесь. — я поворачиваюсь к нему губами.

Мгновение мы стоим неподвижно, он слегка наклонил голову, я на цыпочках, наши приоткрытые губы едва соприкасаются, вдыхая друг друга.

Мои губы начинают дрожать в ожидании и быстрое прикосновение его губ к моим, вызывает короткое замыкание. Когда наши губы соприкасаются, Дэниел берет меня за щеку и наклоняет мою голову еще ближе. Наши губы соприкасаются и не соприкасаются. Мои глаза тают в огне, исходящем от него.

— Я не могу ждать, — шепчет он, и я с трудом сглатываю, слегка кивая. Я просовываю руки ему под рубашку и втягиваю его губу в рот.

— Скоро, — говорю я, покусывая его губу. Его рука движется к моему затылку, и он тянет меня в эмоционально насыщенный, обжигающий поцелуй. Когда мы слегка прекращаем, мы обмениваемся заряженными взглядами.

— Ты хотел чего-нибудь особенного? — спрашиваю я, обнимая его за талию и кладу голову ему на грудь, с мягкой улыбкой растягивая губы.

— Этого, — отвечает он и кладет подбородок мне на голову.

— Как ты справляешься со всеми этими родителями? — спрашиваю я.

— Никак. Я сёрфил около получаса назад. — я улыбаюсь ему в грудь.

— Нужно было расслабиться? — спрашиваю я, и его ответ приходит в виде мягкого покачивания подбородка в центре моей головы. — Кто смотрел...?

— Все. — мы погружаемся в созерцательное молчание.

— Мммм. — произносим мы вместе и хихикаем.

— Ты иди первой. — он наклоняет свою грудь так, что я смотрю на него. Я отрицательно качаю головой.

— Что ты хотел сказать?

— Готова стать моей женой? — мой живот скручивается в тугой узел от его вопроса, и я улыбаюсь и киваю. Мои глаза становятся эмоциональными. Он прижимает меня к себе и крепко целует.

— Думаю, мне нужно начать готовиться. — теперь его очередь кивнуть.

— Постарайся избегать Ирис, она пыталась привязать красное дерьмо к моему запястью, говоря что-то про удачу и Каббалу. — я хихикаю, а он с улыбкой пожимает плечами.

— Иди сейчас. — я начинаю отталкивать его твердую грудь.

— Вы выгоняете меня, миссис, которая скоро станет Старк?

— Ах, ах. — он почесывает губу большим пальцем, глядя на меня из-под ресниц, а затем качает головой.

— Я знал, что от тебя не будет ничего, кроме неприятностей в тот момент, когда ты пыталась домогаться меня своим изысканным «трахни меня»... — говорит он и улыбается мне от двери, держась руками за косяк.

— И все же ты здесь. — я посылаю ему кокетливую улыбку.

Он зеркалит меня.

— Пока, пока. — я сгибаю пальцы, чтобы помахать ему и хихикнуть, и одариваю очаровательную улыбкой.

Я удовлетворенно вздыхаю и надеваю свое простое, многослойное, чуть ниже колен белое льняное платье. Крошечные бретельки на моих плечах кажутся слишком тонкими, чтобы остаться целыми. Платье плотно облегает мою грудь и свободно повсюду.

Когда я накладываю медовые тени на угол левого глаза, наклоняясь ближе к зеркалу, я слышу приближающиеся голоса моих друзей.

— Мне очень нужно встретиться с этим человеком. Кто, во имя Бога, объявил тебя подходящим родителем? — Ян коротко фыркает и обнимает Ташу за плечи, когда они входят в комнату.

— Я полностью одурачил их, красавица, не так ли? Я позволил Джошу говорить самому, а сам сидел, моргая и кивая, как заботливая женушка. — Таша хихикает и шумно шлепает его по щеке.

— Это так здорово, что вас ребята одобрили, чтобы начать процесс усыновления. — говорит Таша, и ее глаза наполняются чистым ликованием.

— Да, — отвечаю я. — Чудесно. — я улыбаюсь им через зеркало, совершенно счастливая за моего Яна и его Джоша.

— Ты выглядишь как ангел, Хейлз. — Таша улыбается мне, и я посылаю ей воздушный поцелуй.

— Может, начнем с волос? — она спрашивает, и я киваю, нанося последний штрих бронзово-коричневых румян.

Когда Таша начинает вплетать несколько маленьких белых цветочков в две косы, которые начинаются у моих висков и свободно закрепляются на затылке, Ян наклоняется, почти касаясь пола, и достает из-под кровати деревянную коробку. В ответ на мои поднятые брови он объясняет.

— Твой свадебный стартовый набор.

Свадебный стартовый набор?

— Не двигайся так сильно. — Таша нежно тянет меня за волосы.

Ян садится на пол рядом с нами и засовывает руку в полуоткрытую коробку, держа ее так, чтобы я не могла заглянуть внутрь.

— Твое что-то синее, — говорит он, вытаскивая из коробки круглый предмет. — Это тоже что-то старое... — мои глаза расширяются при виде предмета в его ладони.

— Где ты его нашел? — я смотрю на него, потом на Ташу, несколько ошеломлённая. Они ухмыляются в ответ.

— Он не твой, он на самом деле мой, что означает, что ты можешь его позаимствовать. — Ян наклоняется, чтобы закрепить на моей лодыжке лазурный браслет от сглаза.

— Кажется, это было целую жизнь назад, — говорит Таша с сентиментальной улыбкой, имея в виду украшения, которое каждый из нас купил в поездке в Грецию миллион лет назад.

— Ты действительно думала, что мы объединим все три в одном предмете? — Ян закатывает глаза и достает из коробки нежную розовую подвязку. Он машет ей передо мной, многозначительно шевеля бровями.

— Нечто новое. — Таша поет весело.

— Я хочу видео, на котором Дэниел срывает ее с тебя зубами. Считай это своим свадебным подарком для меня. — Ян хихикает.

— Ян! — мы обе говорим это одновременно.

— Что-то позаимствовано, — улыбается Таша, протягивая мне свои очки в белой оправе. Мы все глупо улыбаемся друг другу. Идеальная вещь, чтобы одолжить для церемонии на пляже во время отлива, я думаю лениво.

— Так, невеста, ты нервничаешь перед брачной ночью? У тебя есть какие-нибудь вопросы?

Я подношу руку ко рту и невинно спрашиваю:

— Он действительно, хммм, эррр, попытается...ты знаешь... его ... в меня? — я моргаю, глядя на них, и мы все начинаем хихикать.

— Он также может попытаться заставить тебя попробовать его на вкус. Он подлый, подлый человек. — Таша подражает моему невинному голосу, заставляя нас смеяться еще сильнее.

— Ладно, нусс. — говорит Ян на стук в дверь. Голос отца зовет меня.

— Пора. — Таша и Ян смотрят на меня слезящимися, блестящими глазами.

— Эй... — я хмурюсь.

— Иди сюда, последнее объятие с Мисс Грейс, прежде чем она станет Миссис Психо-Старк. — мы крепко обнимаемся, и когда мы отрываемся, каждый из них держит меня за руку. Таша фыркает, и Ян подмигивает мне прямо перед тем, как повернуть дверную ручку.

— Я люблю вас, ребята, — говорю я и с трудом сглатываю комок в горле.

Вот так. Готов стать моим, Ди? Навсегда и навечно?

Дэниел

Я столько раз целовал ее, но даже сейчас, спустя два с лишним года, когда мои губы касаются ее губ, все остальные мысли вылетают у меня из головы. Это безумие, как сильно я все еще хочу ее. Это просто растет со временем. Мы разделяем эту необъяснимую связь; у меня есть жизненно важное желание прикоснуться к ней. Это чертовски постоянная потребность.

Я тщательно изучаю каждый изгиб ее знакомого тела своими руками и ртом, доводя нас, задыхающихся и дрожащих.

Я думаю, что могу буквально чувствовать, как моя кровь движется в одном направлении, и это не к моей голове, по крайней мере, не к тому, что управляет моим мозгом.

Я не сосредотачиваюсь ни на чем, кроме прикосновения ее теплой, шелковистой кожи и невероятного запаха корицы и чистоты, который является моей Хейли. Мурлыканье с ее губ, когда я пробую ее на вкус, превращается в сдавленный стон; она выгибает спину и впивается ногтями в мои плечи, доводя меня до безумного уровня желания. Мне нужно бороться с первобытным желанием, которое овладевает мной, и не торопить события. Я хочу сделать это медленно. Мне нужно почувствовать, как она дрожит для меня, как это сводит ее с ума, пока она полностью не потеряется в моих объятиях.

Она чертовски сексуальна.

Она сильно тянет меня, прерывисто дыша. Ее бедра отчаянно поднимаются, и я погружаюсь глубже в нее, пульсируя. Христос. Звуки, которые я извлекаю из ее слегка приоткрытых и дрожащих губ, посылают дикие потоки через меня, и мне нужно бороться со всеми своими инстинктами, чтобы не поглотить ее. Возгорание для нее почти нечеловеческое.

Чееееерт, ты издеваешься надо мной?

— О, черт возьми, неужели сейчас? — хрипло бормочу я, слегка иронично-сердитый вздох вырывается из моего занятого рта. Хейли резко втягивает воздух, когда я бесцеремонно покидаю ее.

— Нет! — она плачет от смешливого разочарования, в ее сладком голосе слышится почти мольба. Я хихикаю. Она громко пыхтит, когда я неохотно оставляю ее и вылезаю из-под одеяла. Я качаю головой с тонкой улыбкой в ответ на ее ошеломленный, восхитительно раздраженный взгляд; я надеваю свои боксеры, все еще взволнованный, как и она.

Я глубоко вдыхаю и потираю лицо обеими руками, пытаясь избавиться от пульсирующего жара вместе со всеми мыслями о сексе, и пытаюсь сосредоточиться.

Бля, как будто это вообще возможно.

Хейли глубже зарывается головой в подушку, ее волосы образуют дикий золотой ореол вокруг ее лица, когда она делает еще один глубокий выдох, и бормочет что-то непонятное.

Ругаетесь, Миссис Старк? О, как мне нужно подавить желание заняться ею, но у меня миссия, и она должна быть выполнена, как можно скорее, иначе мы можем столкнуться с затяжным беспокойством. И это последнее, чего я хочу.

Я наклоняюсь, чтобы поцеловать ее сладкий рот, провожу большим пальцем по ее пульсирующей губе и с многозначительной улыбкой приказываю:

— Ты. Никуда не уходи!

— Теперь это то, о чем тебе не придется беспокоиться. Сделай это быстро, любовничек. — она хихикает, когда мы обмениваемся шутливыми взглядами.

Я снова качаю головой; тонкая усмешка растягивает мои губы, Хейлз все еще застряла в моей голове.

Черт, я едва могу идти прямо. Выпуклость в моих боксерах контролирует мои мысли, пока громкие звуки на заднем плане не становятся громче.

— Эмма, детка, папа идет, — спокойно произношу я, не обращая внимания на свое душевное состояние и сложившуюся ситуацию. — Черт побери, — шиплю я сквозь зубы, когда мои ноги натыкаются на дверной косяк.

Хейлз, все еще лежа в постели, хохочет.

— Осторожно, не повреди жизненно важные части Ди, ты мне все еще нужен, помнишь?

Я посылаю ей короткую, злую улыбку через плечо. Я снова чуть не спотыкаюсь, все еще представляя себе обнаженное тело Хейлз.

— Ты так хочешь кастрировать папу этими трюками, малышка. — я издаю смешок поражения.

Если есть хоть один человек во всей этой гребаной Вселенной, который может забрать меня от Хейлз, особенно когда я похоронен чертовски глубоко в ней, это Эмма.

Хотя обещание есть обещание, Хейли снова не может сдержать его, и я вижу, как она краем глаза смотрит на меня, когда я беру нашего ребенка на руки и укачиваю ее.

Я ухмыляюсь, зная, что она никогда не сможет устоять, наблюдая за мной с Эммой. Она пытается скрыть это, но я всегда чувствую ее рядом.

Я безумно обожаю эту женщину.

Я вижу, как ее сияющие глаза танцуют в темноте, когда она смотрит на нас. Я целую мягкие волосы Эммы и нежно укладываю ее обратно.

— Я знаю, что ты здесь, — шепчу я и оборачиваюсь, забавляясь, чтобы поймать взгляд Хейли. Она кусает губы в своей сексуальной манере и виновато улыбается мне.

Господи, какие непостоянные реакции она вызывает! Прекрати, чувак, ребенок в комнате.

— А теперь давай позаботимся о маме, — шепчу я и, выйдя в коридор, поднимаю ее так, чтобы она оседлала меня, баюкая ее сладкую попку и покусывая кожу прямо над ее гладкой ключицей.

Она откидывает голову назад и издает хриплый стон.

— Я так тебя люблю, — выдыхает она и крепче обнимает меня ногами.

Я чувствую, как тепло проходит через все мое тело, делая меня твердым как камень.

— А я тебя, детка, — говорю я в ее сексуальные губы, пытаясь сфокусировать взгляд вперед и избежать столкновения с проклятыми стенами. Она сжимает ноги и прижимается ко мне. — Прекрати, Хейлз, я уроню нас обоих, — говорю я, забавляясь, но сквозь стиснутые зубы.

Я едва могу видеть с моей потребностью бросить ее на кровать и погрузиться в нее. Она хихикает и продолжает дразнить. Я прижимаю ее к стене, беру ее руки в свои, поднимаю их над головой и медленно начинаю толкаться в нее.

— Мы разбудим ее, — выдыхает она, посасывая мою нижнюю губу.

— Так что держи себя в руках, женщина. — мы оба хихикаем друг другу в рот, и я продолжаю наш первоначальный маршрут.

Когда мы добираемся до спальни, я бросаю нас на кровать располагаясь между ее длинных мягких ног.

Когда она кусает мои губы и выдыхает мое имя я теряю контроль, который до сих пор сдерживал и восхищаюсь каждым ее кусочком, как сумасшедший.

Когда ритмичное дыхание Хейлз успокаивается, а ее лицо принимает безмятежное выражение, я нежно целую ее. Я натягиваю одеяло, чтобы прикрыть ее обнаженное тело, и бросаю на него еще один долгий, самодовольный взгляд. Черт, такая чертовски горячая...

Я мягко провожу пальцем по ее красивому рту и наблюдаю за ней несколько минут, затем надеваю боксеры. Я прохожу мимо кухни, чтобы налить себе немного виски со льдом, затем поворачиваюсь к своему кабинету и опускаюсь в широкое кожаное кресло. Я просматриваю, несколько раздраженно, кучу писем, ожидающих меня, и потираю рукой рот и подбородок, затем перемещаю взгляд на папку под названием “свадебные фотографии.”

Внезапная, непрошеная мысль приходит мне в голову, та, что время от времени вторгается в мои мысли в самое неподходящее время. Перед моими глазами невольно возникает ужасное время, проведенное в Таиланде, в темной комнате с густым, непригодным для дыхания воздухом. Я почти чувствую запах зловония и неуверенности, который заполнял эту комнату. Это не нервировало, это было безнадежно. Никто из нас, блядь, ничего не мог поделать.

Было чувство оцепенения, разочарования и проклятое отчаяние: чувство, с которыми я никогда не был знаком и не знал, как справиться, по крайней мере, не будучи взрослым. В какой-то степени это навело меня на мысль о хреновом периоде моего детства, который я предпочел бы забыть. Я не беспокоился за себя, но сама мысль о том, что я больше не увижу Хейли, сломила мой дух и угрожало мне жестоко.

Я снова потираю ладонями щетину и закрываю лицо руками, делая глубокий вдох, пытаясь избавиться от этих образов жестокости и смерти. Я делаю второй вдох и запускаю слайд-шоу. Откинувшись на спинку стула, я наслаждаюсь сильным, обжигающим вкусом ликера во рту.

Теперь вот что может уничтожить эти проклятые воспоминания.

Мысли о прошедшем году проносятся у меня в голове, когда я смотрю, как медленно, одно за другим, появляются изображения на экране.

Я издаю короткий смешок, когда мои глаза пробежались по изображению Хейлз, одетую в белое, почти прозрачное платье рядом со мной, когда я поднимаю Эмму на руки. Хейлз смеялась так свободно и счастливо, когда я сказал Эмме:

— Благодаря тебе, малышка, мы наконец-то добрались сюда. — Эмма хихикнула, когда я объяснил ей и всем окружающим тот день на пляже в Баха. — Твоя мама наконец согласилась выйти замуж, когда ты родилась, так что, Эмм, я у тебя в большом долгу.

Эмма посмотрела на меня своими большими карими блестящими глазами и издала ряд сладких звуков.

Я пробегаю глазами по своей малышке на экране; она-мини-версия совершенства, Хейли.

Следующее изображение на мониторе — Ян и Джош, держащиеся за руки. Я ничего не могу поделать, но передергиваюсь. Я быстро перехожу к следующему изображению.

Да, мне потребовалось некоторое время, чтобы спокойно переварить этих двух, но, как и все, Ян в конце концов вырос на моих глазах.

И вот Ирис держит Джули за руку, обе со слезами на глазах. Я отрицательно качаю головой. Рядом с ними отец Хейли впервые выглядит несколько сентиментальным. Когда я рядом...

Я действительно думал, что он застрелит меня, когда он услышал новость о том, что Хейлз незапланированно забеременела и что мы не были близки к бракосочетанию. Я отчетливо помню, как его лицо исказилось почти комично, когда он смотрел на меня. Я думал, что он быстро сочиняет руководство «50 способов убить жениха вашей дочери».

Хороший потенциал для бестселлера ... Черт, я куплю его, когда Эмма достигнет этого возраста. Господи, когда-нибудь она достигнет этого возраста... мне нужно проверить ближайший монастырь.

Думая об этом, я не уверен, что отец Хейлз действительно верил в то, что мы ему сказали, что именно Хейли нужно было время для свадьбы.

Следующая фотография — Наташи и Рафы. Теперь, связь, которая, как я думал, никогда не продлится дольше, чем первый месяц детонации сексуального влечения, превратилась в это. Иди разберись.

Я изучаю левый угол фотографии и вижу Стивена, брата Хейлз, который с момента нашей встречи стал одним из моих самых близких друзей. Я все еще пытаюсь убедить его, что это лучший план для его будущего бросить медицинскую школу и работать в софтверной компании.

Интересно, сколько еще очков я заработаю, если доктор Грейс услышит, что я пытаюсь развратить еще одного из его драгоценных потомков.

Следующее изображение на экране одно из моих любимых. Я с Эммой в одной руке и Хейли крепко держащая меня за другую руку, когда мы шли к священнику.

Я провожу пальцами по холодному стакану виски, мои губы приподнимаются. Я подношу каштановую жидкость ко рту, удивляясь тому, какой я сбитый.

Я фыркаю на следующую фотографию, где я передаю Эмму - Яну.

— Начинай тренироваться, парень, — сказал я. Мне пришлось попросить священника о тайм-ауте, когда он заявил:

— Вы можете поцеловать невесту.

— Это потребует моего полного внимания, — сказал я, подмигнув Хейлз. С Эммой, которая находилась в «хороших руках», я вернулся к Хейлз, поднял ее на руки так, чтобы ее губы достигли моих и поцеловал ее, мою жену.

О, лицо доктора Грейс, наблюдающим за нами, было образом, который должен был быть повешен в пантеоне в категории лучших моментов.

— Спасибо, Хейлз, — прошептал я ей на ухо.

— За что? — спросила она, краснея и ликуя, как и я.

— За то, что ты такая, — сказал я, прижавшись лбом к ее лбу, чувствуя благодарность за то, что она моя.

Она чуть не задушила меня своим ответом: смертельным объятием и умопомрачительным, обжигающим поцелуем.

Ты везучий ублюдок, Старк. Все в ней — это то, чего я хочу, что мне нужно. Никто никогда не проникал так глубоко внутрь. Никто не понимает меня лучше. Никто не читает меня и не отпускает, когда мне это нужно, как Хейлз. Она идеальна, она все — чего я даже не знал, чего я хотел, и многое другое.

Она самая крутая женщина на планете, не говоря уже о сексуальности, черт возьми. Она также единственная женщина, которая бесит меня и заставляет меня хотеть ее одновременно.

Я должен был сделать что-то правильное в этой жизни, чтобы встретить ее, чтобы получить их обеих: Хейлз и Эмм.

Я откидываюсь на спинку стула, делаю еще один глоток виски и втягиваю в рот кубик льда. Я раскалываю кубик на кусочки и смотрю на заклеенные коробки, стоящие вдоль стены.

Это происходит.

Это была идея Хейли; мы начали играть с ней через несколько месяцев после рождения Эммы. Мы только недавно решили пройти через это. Впервые в жизни мне потребовалось много времени, чтобы принять решение. Черт, я никогда не давал идее так много места в своем уме. Меньше чем через неделю мы покинем наш дом Сан-Франциско, где целый год будем в Баха.

Грандиозный план состоит в том, что я буду управлять компанией, летая туда и обратно, когда это необходимо, и Хейлз сосредоточится на ее иллюстрациях, что она уже давно хотела сделать. Она хороша в этом, и я подталкивал ее к тому, чтобы перейти на следующий уровень.

Оставить компанию в руках Криса — это то, с чем я почти могу жить. Может попытаться жить... пока он доказывал, что заслуживает доверия. Он действительно доказывал. Я думаю, что могу доверять ему как управляющему директору. Со мной на заднем плане.

Мои губы тут же дергаются, когда я думаю о презрении и легком раздражении Хейлз, когда она увидела мое расписание на следующие несколько месяцев. Она так чертовски сексуальна.

Я опрокидываю в себя остатки виски, которое к этому времени стало светлее от растаявшего льда, и возвращаюсь в постель, проходя мимо комнаты Эммы.

Я стою над ее колыбелью, наблюдая за ее умиротворенным личиком в тусклом свете кроличьего ночника, который заставляет меня внутренне фыркать. Если бы кто-то сказал мне два года назад, что у меня в доме будет чертова лампа в виде кролика, я бы подумал, что они либо сильно пьяны, либо сильно невменяемы.

Я осторожно кладу руку на покрывало, прикрывающее ее грудь, и жду, когда почувствую мягкий подъем. Я наклоняюсь, чтобы поцеловать Эмму, и выхожу из ее комнаты, оставив дверь полуоткрытой.

Я делаю следующие несколько шагов, думая о Хейлз; скользнув в нашу кровать, я поворачиваюсь, чтобы обнять ее. Она наклоняется ко мне. Я целую ее божественно пахнущие волосы и притягиваю ее ближе, точно туда, где она должна быть.

Моя Хейли.

Конец.