Обнаженная снаружи и изнутри

Глава 10

Она была одета все в те же черный свитер и обтягивающие брючки. Ее длинные рыжие волосы были стянуты на затылке черной лентой. Под яркой лампой на крыльце ее лицо без всякого макияжа казалось почти восковым.

— Не тратьте время на то, чтобы пытаться не впустить меня в дом, Холман! — заявила она ясным детским голоском. — Я знаю, что Клэй здесь.

— Они с Соней в гостиной, Бэби. Так что проходите прямо туда.

Я шел следом, стараясь быть поближе к ней, особенно когда она остановилась перед мужем. Судя по выражению его лица, я понял, что существует реальная опасность, что та самая бутылка сейчас обрушится на рыжую голову последней миссис Роулинз, а у нас неприятностей и без этого выше головы.

— Итак, — презрительно заговорила Бэби, — ты просто не мог дождаться, когда тебе удастся помчаться назад к маме, не так ли?

— Зачем ты сюда пришла? — глухо спросил Клэй.

— Это не имеет значения! То, что интересует меня...

— Заткнись! — произнес он едва слышно. — Скажи-ка мне вот что, Бэби. Когда ты позвонила Энджи и сообщила ей, что я нахожусь с Соней в Кармеле, это ты посоветовала ей отправиться туда с компанией своих новых приятелей?

— Я...

Она с минуту бессмысленно смотрела на него, затем сунула в рот палец по своей идиотской привычке и принялась его громко обсасывать.

Клэй тусклым монотонным голосом обзывал Бэби всеми известными ему бранными словами, среди которых были и совершенно непечатные.

— Прекрати, Клэй! — резко оборвала его Соня. — Это тебе ничего не даст.

Он с такой силой вцепился в стойку бара обеими руками, что на пальцах побелели косточки, и посмотрел на нее.

— Ты помнишь, как все это было в Кармеле? Помнишь выражение лица Энджи, когда она впервые увидела нас вместе? Это было для нее своего рода предательством с нашей стороны. Всю жизнь она ненавидела нас: меня за то, что я расторг наш брак и бросил ее, а тебя за то, что ты не смогла меня удержать. И вдруг она застукала нас вместе, мы встречаемся тайно от нее, от нашего ребенка. Мы как бы отказались от нее, она оказалась посторонним человеком. А сообщила Энджи о наших встречах вот эта тощая сука!

— Я еще и виновата! — пронзительно завопила Бэби. — У тебя хватает наглости обвинять во всем меня, Клэй Роулинз? Мы ведь были женаты уже полгода, когда ты удрал от меня, устроил себе медовый отпуск вместе с этой... — Она с ненавистью посмотрела на Соню. — Что я должна была делать? Сидеть тихонько в гостиной и вязать тебе свитер, пока ты не наспишься с этой растолстевшей задницей?

Я видел выражение лица Сони и понял, что если не предприму каких-то контрмер, эта троица примется наводить свои порядки и дело тут не обойдется одними оскорблениями.

— Оставьте обмен любезностями на потом! — твердо заявил я. — В данный момент необходимо выяснить, Лумис ли убил Энджи. Вы забыли, для чего мы собрались?

— Да! — тяжело вздохнул Клэй. — Вы правы!

— Что же произошло в Кармеле после приезда Энджи?

Клэй приготовил себе очередной бокал, руки у него действовали автоматически, в лице не было ни кровинки.

— Приехала Энджи и две другие девицы, Лумис и еще один тип, — рассказывал, он. — Они вели себя так, как будто были хозяевами этого дома. Мы с Соней растерялись и не знали, как себя вести. Ситуация была странная, Рик!

— Сколько дней они там пробыли?

— Три или четыре дня. Все дни они были пьяны, били посуду, ломали мебель, дрались, занимались в открытую любовью, как подзаборные кошки. А мы с Соней были посторонними наблюдателями. Энджи, должен сказать, вела себя хуже всех. Мне показалось, что она из кожи вон лезла, чтобы продемонстрировать нам, как низко она пала. Но контроля за происходящим не теряла и все время наблюдала за тем, какое впечатление на нас производит ее поведение. Ей даже не нужно было ничего говорить. Очевидно, она сгорала от нетерпения наказать нас за то зло, которое мы ей причинили. Вот почему она выкидывала самые сумасбродные штучки, лишь бы причинить нам боль.

— Вскоре все перебесились и устали, — более спокойно продолжала Соня. — В Кармеле отчаянная скучища, заявили они и решили возвращаться в Лос-Анджелес... Энджи сказала “прощайте”...

— Между прочим, она сообщила, что живет с этим подонком Лумисом, — придушенным голосом продолжил Клэй, — и у нее большие расходы. Она предложила мне выбор: либо я оплачиваю эти расходы, либо она расскажет газетчикам, как Клэй Роулинз тайно сожительствует со своей первой женой, хотя совсем недавно женился в пятый раз.

— Как велики были ее расходы? — поинтересовался я.

— Она пожелала получить десять тысяч долларов наличными, сразу же, — сказал он, — и добавила, что позвонит, когда ей потребуются деньги.

— Записка, упомянутая Бэби, в которой говорилось о том, что в скором времени что-то стрясется с Энджи, а потом нечто еще более страшное с вами, действительно существует?

— Конечно, — ответил он. — Именно поэтому я поручил вам попытаться уговорить Энджи бросить Лумиса и возвратиться домой. Я беспокоился, что с ней может произойти все, что угодно, пока она живет у этих ненормальных психов.

— А сегодня вы получили вторую записку?

— Да. — Было видно, что вопрос страшно удивил его. — Каким образом, черт возьми, вы об этом узнали? Ведь я сжег ее, когда прочитал.

— Мне сообщила об этом Бэби. Палец Бэби снова вернулся к ней в рот, и она принялась его громко обсасывать.

— Невозможно! — запротестовал Клэй. — Она же ее не видела.

— Вы забываете, что помимо вас записку видел еще один человек, ее автор, — напомнил я.

Он схватил Бэби за руку и вытащил ее палец изо рта.

— Так это ты послала записку? Она с вызовом посмотрела на него, ее тонкие губы растянулись, обнажив зубы в злобной ухмылке.

— Да, я! Мне хотелось, чтобы ты заплатил за то зло, которое причинил мне, Клэй Роулинз! Именно я сказала Энджи, где ты развлекаешься со своей первой женой. Это было всего лишь начало. Я хотела, чтобы и у тебя сердце так же обливалось кровью, как и у меня!

— А первую записку, Бэби? — спросил я. — Ее тоже вы послали?

— Нет, но она подала мне мысль отправить другую. Я знала, что вторая записка, да еще после смерти Энджи, напугает Клэя до потери сознания.

Она злобно хохотнула:

— Внешне он бесстрашный киногерой, но в действительности — трусливый цыпленок. Раздался звонок у входной двери.

— Ох, нет! — истерично воскликнула Соня. — Что же это такое? Меня не предупредили, что сегодня — День открытых дверей.

— Скорее “ура-ура, вся банда тут с утра”, — мрачно пошутил я. — Впускать их, Соня?

— Ладно...

Она поднялась с кушетки, при каждом шаге ее стройная бронзовая нога соблазнительно высовывалась из разреза платья. Задержавшись на мгновение в дверях, она оглянулась.

— Если я не ошибаюсь в отношении этих незваных гостей, — пробормотала, она, — надеюсь, вы отвечаете за свои поступки,. Рик?

— Видимо, наши предположения совпадают, — ответил я.

После ее ухода в гостиной воцарилась тишина. Бэби отошла от бара и буквально свалилась в кресло. Палец снова был у нее во рту, она не спускала глаз с Клэя. Тот не обращал на нее никакого внимания, допивал неизвестно который по счету бокал, мрачно думая о чем-то своем. Я закурил сигарету и прошел к окну. Снаружи все еще колдовская калифорнийская ночь очаровывала звездным небом, а свежий бриз из открытого окна веял прохладой.

Но тут появилась группа последних посетителей.

Первой вошла Лайза, ее влажные карие глаза смотрели настороженно на присутствующих, губы кривились в недоброй улыбке, и я снова подумал, что она мне напоминает сатира. На ней были те же шорты канареечного цвета и какая-то белая кофточка, едва прикрывающая грудь. Ее черные зачесанные назад волосы спадали на плечи эффектными волнами, а с мочек ушей свисали длинные серебряные серьги, которые позвякивали при каждом ее шаге.

Потом появилась Полли в розовой блузке и ярко-синих шортах. Она заинтересованно осматривалась, но избегала смотреть в мою сторону.

После нее в дверях возникла долговязая фигура деревенского парня в обычной униформе: грязный свитер и замусоленные брюки. Его уродливое, однако добродушное веснушчатое лицо выглядело несколько растерянно, и даже полоска пластыря на переносице не изменяла общего впечатления “придурковатого растяпы”.

Последней шла Соня. Остановившись в дверях, она беспомощно пожала плечами, очевидно не представляя, что делать дальше.

— Эй! — заговорила Лайза характерным для нее голоском маленькой девочки, который, однако, совершенно не походил на капризный дискант Бэби. — А у вас тут прехорошенькое местечко, мисс Дрезден! Белые ковры и остальное! — Она противно захихикала. — Представляю, как здорово вы развлекаетесь со стариной Джо, катаясь по ним, верно?

Она мельком взглянула на меня, потом обратилась к Клэю:

— Привет, мистер Роулинз! За последнее время вы состряпали какой-нибудь хороший фильм?

— Послушай, — вмешался Марвин, по привычке чуть растягивая слова. — Лайза, ты же прекрасно знаешь, что хорошие картины, которые он когда-то делал, теперь демонстрируют только в кинотеатрах повторного фильма... Лично я считаю, — он язвительно хихикнул, — за последние двадцать лет он не создал ни одной удачной ленты. Ведь я прав, мистер Роулинз?

Клэй никак не реагировал на его слова, было похоже, что он все еще был в собственном мире, стоя неподвижно возле бара и лишь изредка поднося к губам полупустой бокал.

Марвин переключился на Бэби:

— Ага, тут я вижу нечто действительно интересное. Постойте, это что, один из киногомиков, переодетый девчонкой, или же настоящая особа женского пола, начисто лишенная всех тех существенных особенностей, которые отличают женщин? Что ты на это скажешь, Полли?

— Откуда мне знать? — весело ответила она. — Ты уверен, что она живая?

Бэби издала сердитый гортанный звук и попыталась подняться с кресла. Полли толкнула ее назад и неприятно усмехнулась:

— Не советую тебе рыпаться, детка. У тебя на это маловато силенок.

— Эй, мисс Дрезден, кто она такая? — пронзительно завопила Лайза. — Кто эта замухрышка?

— Это миссис Роулинз, — дрожащим голосом ответила Соня. — Рик, вы не можете их как-то угомонить?

— Он-то? — Марвин расхохотался. — Он ничего не может сделать, поверьте мне. Он превращается в настоящего тигра со стулом в руках, когда противник отвернется. Вот тогда он герой! — Он потрогал пластырь у себя на переносице, многозначительно посмотрел на меня, и я увидел, как задергался у него правый глаз. — Видите ли, мисс Дрезден, я задолжал кое-что этому парню, но сегодня намерен с ним рассчитаться.

— И я тоже! — захихикала Лайза. — Я разрезала тогда веревки только потому, что надеялась развлечься хорошей дракой, а вместо этого, красавчик, ты схватил стул и бросился на меня. — Она снова захихикала. — Старина Марв пришел в ярость, когда очухался и увидел, что ты расквасил ему нос. И конечно, он в обиде на меня. Так что теперь я намерена порезать тебя кое-где, красавчик, когда старина Марв поквитается с тобой.

Она залезла себе за пазуху и извлекла оттуда складной нож. Щелкнула кнопка, и выскользнуло пятидюймовое лезвие.

— Вот, пожалуйста! — Она застенчиво улыбнулась. — Я намереваюсь хорошенько вас порезать.

Полли уперлась руками в бока, выпятила нижнюю губу и посмотрела на “деревенщину”.

— Если это действительно вечеринка, как ты говорил, Марв, почему нам до сих пор не предложили выпить?

— Будь я проклят, но ты права, Полли-детка, — протянул он. — Полагаю, мы сами можем себя обслужить.

Он прошел к бару, оттолкнув Клэя, и открыл новую бутылку скотча.

— Кто и что будет пить? — спросил он.

— А бренди найдется, Марв? — спросила Лайза. — Только хороший, с французской наклейкой?

— Дай-ка мне взглянуть...

Он достал из бара закрытую бутылку джина и посмотрел на нее.

— Тут написано “Джин”, это тебе не годится? Неожиданно он швырнул бутылку через всю комнату, и она разлетелась на мелкие кусочки, ударившись о стену.

Соня пронзительно вскрикнула, но тут же зажала себе рот ладонью.

— Рик! — в отчаянии взмолилась она. — Остановите их!

— Он ничего не сможет сделать, мисс Дрезден, — нагло заявил Марвин. — Я вас об этом предупреждал. Давайте-ка посмотрим дальше.

Он взглянул еще на одну бутылку, покачал головой и швырнул ее следом за первой, но эта почему-то осталась цела.

— Опять не то...

В конце концов он отыскал бренди, налил немного в бокал и протянул Лайзе. После этого смешал два бокала скотча со льдом, один подал Полли, второй взял себе.

— За что же, друзья, мы выпьем? — спросил он благодушно.

— Почему бы не за простофилю номер один Харольда Лумиса? — посоветовал я. — Бедный старина Харольд! Марвин медленно покачал головой:

— Эти вонючие копы поверили, что он пришил несчастную Энджи. А он любил ее, как ненормальный. Верно, Лайза?

— Конечно! — Она захихикала в экстазе. — Бедняжка, недоумок Харольд! Любовник-неудачник!

Она попыталась сделать пируэт, держа в одной руке бокал, в другой нож, затем остановилась перед Соней.

— Эй, смотрите-ка сюда! — Она ткнула кончиком ножа на кровавое пятно на платье. — Кто-то уже порезал ее!

— Это получилось случайно, — дрожащим голосом пояснила Соня.

— Какая жалость, — замурлыкала Лайза. — Так испачкать красивое дорогое платье! Вам надо переодеться, мисс Дрезден.

— Нет, нет, все в порядке. — Соня заставила себя улыбнуться. — Но все равно я вам очень благодарна!

— Позвольте вам помочь! — кривлялась от смеха Лайза. — Могу поспорить, вы удивитесь, как вам будет легко сбросить с себя это старое испачканное платье. Вот посмотрите-ка на этот эротический разрез на юбке! — лепетала она, дотрагиваясь кончиком ножа до крутого бедра Сони. — Стоит только...

Быстрым движением она провела ножом вверх. Соня испуганно вскрикнула и замерла, боясь пошевелиться. Нож разрезал материал до плеча.

— Пожалуйста!

Лайза отступила назад с приступом идиотского смеха.

— Видите?

Разорванное платье скользнуло к ногам, Соня осталась в одном бикини. Она стояла, зажимая руками рот, ее трясло от нервного напряжения.

— Какая у вас красивая фигура, мисс Дрезден! — восхищенно заявила Лайза. — Старина Джо, наверное, частенько заваливал вас на ковер и давал вам жизни...

— Пожалуйста! — почти жалобно застонала Соня. — Прошу вас, ради Бога, оставьте меня в покое.

— Послушайте, — резко заговорил Марвин, — разве можно хозяйке быть такой негостеприимной и так разговаривать с нами? Мы обязательно оставим вас в покое. И очень скоро! Но сначала нам надо с вами по-дружески поболтать, и когда вопросы будут улажены, то что же... — Он нагло улыбнулся ей в лицо. — Мы намерены уехать и не беспокоить вас больше никогда. Вы такие симпатичные люди. Правда, Лайза?

— Точно, — закивала та. — Мы ведь заехали по дороге пропустить по паре стаканчиков, поговорить по-хорошему, ну и немного пошутить с верзилой. Ведь так, Полли?

Полли выглядела страшно напряженной, она поочередно смотрела то на него, то на нее. Было видно, что она пытается улыбнуться Лайзе, но у нее ничего не получается.

— Вы не считаете, что шутка зашла уже слишком далеко? — спросила она растерянно. — Я имею в виду, мы ведь отправились сюда, чтобы окончательно выяснить, действительно ли Холман убил Энджи, а Клэй Роулинз поручил ему это сделать за деньги. Я уверена, что вы уже достаточно напугали их, чтобы услышать правдивый ответ.

— Эй, Марв? — В глазах Лайзы появился дикий огонек. — Разве ты не видишь? Малютка Полли снова празднует труса!

— Черт побери! — нахмурился Марв. — Вот уж не думал, что она такая слабонервная. Впрочем, тут мне пришла в голову одна мысль. Нам совершенно ни к чему вот эта тощая мразь!

Он ткнул пальцем в Бэби, которая сжалась в кресле и круглыми от ужаса глазами следила за происходящим.

— Пусть Полли увозит ее отсюда, а мы перейдем к делу.

— Замечательно! — воскликнула Лайза. — Что скажешь, Полли?

Блондинка немного поколебалась, затем кивнула:

— Договорились.

— Живо поднимайся. — Кончик ножа легонько дотронулся до шеи Бэби. — И советую хорошенько запомнить следующее: наша Полли излишне мягкосердечная особа, но, если ты доставишь ей хотя бы малейшие неприятности, ты будешь иметь дело со мной и очень пожалеешь о своем легкомысленном поведении.

Для наглядности она легонько ткнула ее ножом, но тут же отдернула его, стерла с кончика капельку крови. Бэби поднялась с кресла, лицо ее было бледным и искаженным от страха, ноги едва ступали. Схватив ее за локоть, Полли вывела Бэби из комнаты.

— Прекрасно. Теперь мы можем поговорить о деле без посторонних, — с ленивой усмешкой произнес Марв. — Так, кажется, принято у порядочных людей?

— Здорово сказано! — захлопала в ладоши Лайза. — Но я должна тебе кое-что сказать, Марв. — Она ткнула пальцем в Клэя, который стоял с отсутствующим видом возле бара. — Герой старых кинофильмов тебя не слушает.

— А ведь ты права!

Марв выплеснул остатки содержимого своего бокала в лицо Клэя.

— Ты меня слушаешь, старик? — вкрадчиво спросил он. — Я не намерен повторяться.

Клэй достал из кармана носовой платок и медленно обтер лицо.

— Вонючий ублюдок! — ровным голосом заявил он. — Убирайся отсюда, пока ты еще в состоянии ходить!

— Я не хочу причинять тебе зла, старина, и это чистейшая правда. Но во мне порой просыпается что-то неуправляемое, и, если такое случится, я могу тебя изувечить, не отдавая отчета в том, что делаю. Так что не выводи меня из себя и слушай внимательно.

— Делайте то, что он говорит, Клэй, — вмешался я. — Сейчас уже поздно что-либо изменить. Это стало поздно с того дня, когда Энджи узнала, что вы с Соней находитесь в Кармеле.

Марв довольно долго всматривался в меня, затем насмешливо подмигнул:

— Ну не удивительно ли? Когда верзила нервничает, он умнеет.

— Он понимает, что сегодня я не упущу возможности хорошенько разукрасить его физиономию! — радостным голосом подхватила Лайза. — Уверена, что из-за этого он и разнервничался.

— Полагаю, мы должны все это обставить должным образом, — заметил Марв. — Пусть любящая пара сядет рядом на кушетке, а потом уж мы потолкуем.

Кулаки Клэя на мгновение сжались, затем он пожал плечами и подошел к кушетке. Лайза повернулась к Соне, блестящий нож описал какую-то замысловатую траекторию в воздухе. Соня почти что бегом бросилась к кушетке и села рядом с Клэем.

Марвин налил себе новый бокал, затем прошел к креслу, в котором до этого сидела Бэби, и пристроился на подлокотнике.

— Должен заметить, что в душе я добряк и деревенский парень, поэтому мне не нравится издеваться над такими симпатичными людьми, как вы. Я должен действовать честно и справедливо, иначе позднее меня замучает совесть.

— Разболится сердце! — прыснула Лайза.

— Вот именно. Сядь-ка рядышком со мной, сладенькая, и не размахивай все время этим ножом.

Она послушно уселась на стул. Он обвил ее огромной ручищей за плечи и зажал ладонью одну грудь. Очевидно, ей было больно, потому что лицо Лайзы побледнело, она закусила нижнюю губу, но даже не пошевелилась. Через несколько секунд он убрал руку.

— Следи за своими манерами, сладенькая! — насмешливо посоветовал он. — Нехорошо смеяться над чувствами простого деревенского парня.

— Я-я... — Она перевела дыхание. — Извини, Марв!

— Итак, я уже говорил, — продолжил он тем же нагловатым тоном, — мы, деревенские парни, всегда считаем, что честность и откровенность — наилучшая политика, и мне бы хотелось, чтобы вы поняли, как мы относимся к происходящему. Понимаете, после убийства бедняжки Энджи полиция заподозрила старину Харольда. Мы все были потрясены. Я имею в виду, что они были нашими добрыми друзьями, и пережить такое было нелегко. Мы были потрясены. Мы просто не находили себе места. Хотели что-то предпринять, а Полли, так она сразу решила, что старина Харольд не мог убить Энджи, потому что безумно любил ее. И она поняла, что это сделал ее отец, но не сам, разумеется, а нанял вот этого верзилу осуществить грязную работу.

Он подмигнул Клэю.

— Ну, чтобы быть откровенным до конца, мы не стали спорить с Полли, но, честно говоря, в душе не были с ней согласны. Верно, Лайза?

— Полли была нашей приятельницей! — подхватила та. — Поэтому мы должны были помочь ей разобраться. Она внезапно пронзительно захохотала:

— Для чего же иначе нужны друзья?

— Но мы сами в это не верили, — повторил Мар-вин. — Если хорошенько задуматься, этот Харольд — человек необузданный. Знаете, у него отсутствуют тормоза. Если его хорошенько взвинтить, он не следит за своими поступками, не может держать себя в руках, сразу же набрасывается с кулаками. Понимаете, что я имею в виду?

— Вы хотите сказать, что Харольд мог убить Энджи? — негромко спросил Клэй.

После минутного раздумья Марвин кивнул:

— Именно это мы и пытаемся сказать, мистер Роулинз.

— Тогда зачем вы явились сюда?

— Хороший вопрос, — усмехнулся Марвин. — Мы же собирались поговорить о деле. Вы припоминаете, как мы уезжали от вас из Кармела? Малютка Энджи попросила нас немного подождать, вернулась в дом, а через пять минут вышла с десятью тысячами долларов. Естественно, нам было интересно, где ей удалось раздобыть такую кругленькую сумму, и она объяснила, что ее добренький папочка дал их ей, чтобы она держала язык за зубами. Если она распустит язык перед репортерами, карьера ее старенького папочки окончится! Ему придется поставить крест на своей работе!

— Потом она дала каждому из нас по паре тысяч! — визгливым голосом подхватила Лайза. — Марв предупредил ее, чтобы она не зарывалась. Но Энджи уверила, что оснований для тревоги нет, у ее старенького папочки денег куры не клюют.

— Итак? — прошептал Клэй.

— Итак, бедняжки Энджи нет больше в живых, — вкрадчивым тоном пояснил Марвин.

— И вот тут-то вас поджидает большой сюрприз! — подхватила Лайза. — Вместо нее есть мы!

— Тут вроде бы ничего не изменилось, — с наглой ухмылкой продолжил Марвин. — Только нет Энджи. Мы знакомим с этой историей прессу, и вашей карьере конец! Но у нас и в мыслях нет отнимать у вас все то, что вы нагребли, снимая все эти симпатичные фильмы. Нет, сэр! Вы просто будете изредка подкидывать нам немного деньжат. Скажем, десять тысяч сейчас, позднее еще сколько-то. И мы даже друг другу не станем говорить об этом. Верно, Лайза?

— От десяти тысяч вы ведь не обеднеете, мистер Роулинз? — воскликнула Лайза. — Договорились?

— Считаю, что мы должны уточнить кое-что, Клэй, — заговорил я бесстрастным голосом, — прежде чем заключить какие-либо сделки.

— Например? — Он медленно повернул голову в мою сторону.

— У верзилы большой рот! — заметил Марвин. — Тебе действительно следует его хорошенько проучить, Лайза!

— Допустим, что Энджи передумала? — заговорил я совершенно спокойно. — Допустим, что пережитый ею шок в Кармеле заставил ее так возненавидеть все, что она все же решила вас разоблачить?

— Что? — пробормотал Клэй.

— Не обращайте внимания на его болтовню, мистер Роулинз! — быстро заговорил Марвин. — Давайте договоримся раз и навсегда, мы не нарушим своего слова, все будут счастливы и спокойны.

— Возьмите пару таких психов, как вот эти, — продолжал я настойчиво, — им же ничего не светило, а неожиданно они оказались в центре превосходного шантажа, который может продолжаться до бесконечности. Съездив вместе с Энджи в Кармел, они напали на неиссякаемую золотоносную жилу и могут вас обирать до конца дней. А если буквально через пару недель после поездки Энджи все переигрывает? Из-за этого рушатся планы этих психов. Вы считаете, что они безропотно с этим согласятся и смиренно отойдут в сторону?

Марвин встал, его правый глаз задергался.

— Вы пытаетесь сказать, что это мы ее убили, Холман?

— Для простого деревенского парня вы удивительно сообразительны, Марв. Лайза живет как раз под квартирой, которую занимает Лумис, а вы живете с ней. Так что не представляло никакого труда для вас обоих улучить подходящий момент, когда Энджи будет одна в доме, и убить ее. Подозрение, естественно, должно пасть на Лумиса и...

— Вы помешались, Холман! — тонким голосом заверещал Марвин. — Очевидно, мне совершенно необходимо вколотить немного ума в вашу тупую башку!

— Для лейтенанта Фрида задача будет не такой уж и невыполнимой, — невозмутимо продолжал я. — Стоит ему хорошенько присмотреться к вам обоим, и он сразу сообразит, что к чему. Начать с того, что у вас имелся весьма убедительный мотив убить ее. Кстати, вы обдумали проблему алиби? Проверка будет тщательной. В этом плане лейтенант не промах, он ничего не принимает на слово. И вы уверены, что полиция не обнаружит ни единого отпечатка ваших пальцев в квартире Лумиса?

— Заткнитесь! — прошипел Марвин.

— Верно! — хрипловатым голосом воскликнул Клэй. — Заткнись, Рик.

Он медленно поднялся, плечи у него ссутулились, глаза смотрели диковато.

— Какая разница теперь, кто убил Энджи?

— Что-о?

Я растерянно заморгал глазами.

— Что изменится от того, убил ли ее Лумис или эти двое? Она мертва, и ее уже ничто не воскресит. Но если вы попытаетесь взвалить вину на них, придется объяснить Фриду, почему они это сделали. И в каком положении окажусь я? Со мной все будет кончено. — Он нетерпеливо пожал плечами. — Коли дело обстоит таким образом, я предпочитаю продолжать платить дальше, чем видеть наши с Соней портреты во всех газетах.

Потрясенная Соня уставилась на него.

— Клэй, ты серьезно?

— Ну конечно, мисс Дрезден! — захихикала Лайза. — Он же умный! Вы хотите тоже поумнеть? — Лезвие ножа снова блеснуло в луче света, и Соня инстинктивно отпрянула назад. — Тогда не делайте глупостей!

— Вы должны быть заодно со мной, Рик! — Клэй стукнул сжатым кулаком по ладони руки. — Эти двое смогут уничтожить меня в любой момент, когда им заблагорассудится и...

Его левая рука внезапно описала крутую дугу и обрушилась на запястье Лайзы. Она взвизгнула от боли, нож вылетел на пол. Клэй схватил его, выпрямился, ухватил Лайзу за длинные волосы второй рукой и дернул ее голову назад. После этого приставил кончик ножа к ее горлу.

— Я наблюдал за тобой, видел, как ты обращаешься с ножом, — сказал он холодным чужим голосом. — Ты, несомненно, психопатка. И именно ты убила Энджи, признавайся!

Лайза издала какой-то булькающий звук, напоминающий приглушенный вопль.

— Марв, останови его!

— Действительно, Марв, почему ты этого не сделаешь?

Тот взглянул на Клэя, который, очевидно, все сильнее нажимал ножом на кожу, потому что по шее Лайзы потекла струйка крови. Потом перевел глаза на меня. Его правый глаз теперь дергался непрерывно. Он обдумывал, что делать. Я опередил его на пару секунд.

Изо всех сил я ударил его кулаком в живот раз, второй, третий, в одно и то же место. Конечно, он обхватил меня длинными руками и сжал так, что у меня перехватило дыхание, но я не дал ему возможности добраться до горла, а продолжал бить по тому же самому месту, пока его захват не ослабел.

Он медленно упал на колени передо мной, его руки разомкнулись, лицо и раскрытый рот беззвучно молили о пощаде, потом он завалился на бок и растянулся во весь рост на полу. Ноги один раз дернулись и затихли. Я пнул его ногой и перевернул на спину. Глаза Марва были закрыты, дыхание было тяжелым и прерывистым.

Я услышал голос Сони:

— Не надо, Клэй! Пожалуйста, больше этого не делай!

— Признавайся! — кричал Клэй. — Иначе убью тебя точно так же, как ты убила Энджи!

Они так и стояли в этой как бы замершей скульптурной группе, но теперь кончик ножа еще сильнее углубился в горло Лайзы. Кровь текла за вырез платья. Я подумал, что мне следует остановить его, но как это сделать? Я подошел к ним без особой спешки, думая, что если смогу подойти, не привлекая внимания Клэя, то, может быть, смогу ухитриться и выбить у него нож. Но такая возможность мне не представилась.

— Ладно! — срывающимся голосом прохрипела Лайза. — Ладно! Будьте вы прокляты. Я ее убила. Марв держал, а я убила.

Клэй долго смотрел на нее, затем отвел нож от шеи девушки, его руки безвольно опустились, пальцы разжались, и нож покатился на пол.

— Рик?

— Возьмите себя в руки, Клэй! — сказал я ему. — Теперь все кончено.

— Знаю. Наверное, надо вызвать лейтенанта? Лайза прикоснулась к горлу и уставилась широко раскрытыми глазами на испачканные в крови пальцы.

— Вы меня порезали!

— Тебе повезло, что я вообще не убил тебя! — устало произнес Клэй. — А следовало бы! Я хотел сделать это! Она бросилась в кресло, глядя на него с ненавистью.

— Хотите узнать подробности? — злорадно зашипела она. — Энджи даже не сопротивлялась. Когда я принесла с кухни нож, она улыбалась! Конечно, Марву пришлось держать ее на кушетке, но вообще-то этого не требовалось. Она бы все равно лежала тихонечко, пока Лайза и ее добрый старый нож...

— Замолчи, стерва! — прошептал Клэй.

— Хорошую жизнь вы ей устроили, мистер Роулинз! — Она залилась торжествующим хохотом. — Она не хотела жить. Она просто не могла дождаться, когда умрет, вот, если хотите знать!

Он ударил Лайзу по губам открытой ладонью. Раздался звук, напоминающий удар хлыста. С минуту Лайза неподвижно сидела в кресле, затем ее глаза как бы затуманились. По всей вероятности, этот удар был толчком, после которого она впала в какое-то подобие транса. Едва ли ей грозило судебное разбирательство, как Марву. Скорее всего остальную часть жизни она проведет в какой-нибудь лечебнице для душевнобольных.

У меня проносились подобные мысли, я на минуту отвлекся и не заметил, как ода неожиданно сделалась необычайно активной: вскочила с кресла, бросилась вперед, упала на колени, схватила с ковра нож и, сильно размахнувшись, ударила им в ,живот Клэя.

Я ударил ребром ладони ей по шее, она свалилась без звука как подкошенная на ковер, но было уже слишком поздно. Клэй встал, сделал пару неуверенных шагов, его руки вцепились в рукоятку ножа, он наткнулся на кушетку и упал.

— Клэй? Клэй?

Голос Сони напоминал вой раненого животного.

— Вызовите “скорую”! — закричал я. — Скорее! Она бросилась, спотыкаясь, к телефону. Клэй медленно повернул ко мне голову:

— Не велика потеря, верно, Рик? Его губы искривились в болезненной улыбке, на мгновение старая бравада мелькнула в глазах.

— Все равно я был конченым человеком. Знаете, я знал, я чувствовал, что эта стерва пырнет меня своим ножом. А у меня не хватило бы духу сделать это самому.

Неожиданный приступ боли исказил его лицо, в горле что-то заклокотало.

— Эй, Рик? — Бравада быстро исчезла из глаз. — Скажи, кто послал первую записку?

— Энджи, я думаю.

Было видно, что он все понял.

— Шантажировать меня ей показалось недостаточным, да? Заставить меня страдать — способ более верный.

Капелька крови показалась в уголке его рта, он нетерпеливо слизнул ее. Тут же кровь потекла струей.

— ..И это для Энджи был способ убить себя, — закончил я за него. — Убежден, что она именно так все и задумала. Вот почему она не оказала никакого сопротивления, когда Лайза и Марвин...

— Да! — Он попытался подмигнуть мне. — Я играл эту сцену черт знает сколько раз, Рик. Знаю ее наизусть. Сейчас вы должны раскурить сигарету и сунуть ее мне в рот. Потом я скажу: “Спасибо, партнер!” и произнесу душещипательный монолог о том, чтобы в последний раз мне оседлали коня.

Он кашлянул, на этот раз кровь выплеснулась изо рта и потекла сильнее, испачкала ворот его рубашки.

Я раскурил сигарету, дождался, когда кашель прекратится, и сунул ее в рот Клэя.

— Стародавние костюмные фильмы, — с трудом произнес он. — Думаю, они были правы. Мои герои сильно устарели, Рик! Скажите-ка мне еще вот что. Вы сказали, что я нанял вас на роль судьи и присяжных, чтобы определить, насколько велика моя вина в смерти Энджи, помните?

— Помню.

— Пора огласить приговор, партнер!

— Я не могу играть роль Бога для вас, Клэй. Вы знаете, почему ее убили. Возможно, отчасти, тут есть и ваша вина. Но если бы вы подарили ей новую спортивную машину на день рождения, а она бы села за руль и разбилась, были бы вы тогда виновны менее, чем сейчас?

Он не ответил, сосредоточенно слушая меня, рот у него приоткрылся, возможно, он собирался что-то сказать. Сигарета выпала у него изо рта на руку и продолжала тлеть, но он этого уже не чувствовал.

— Как получилось, что вы так быстро приехали сюда? — спросил я лейтенанта Фрида.

— Какая-то особа с тарабарской фамилией — Буха или Бухан — я не запомнил — позвонила и сообщила, что здесь творится черт знает что. Я все сразу же сообразил, когда она стала называть имена. У меня был долгий разговор с Лумисом, и он понял, что эта компания использовала его в качестве козла отпущения. Вот он и разговорился о своих друзьях-приятелях. Рассказал все. Ну а тут звонит телефон, знакомые имена.

Появился полицейский в форме и многозначительно кашлянул.

— Что там еще?

— Они все уехали, лейтенант. Мисс Дрезден уложила чемодан и уехала вместе с миссис Роулинз в ее дом. Мисс Бухонен тоже уехала. Второго парня они задержали в Санта-Монике.

Он позволил себе улыбнуться.

— Это оказалось не очень сложным, у него такая приметная машина!

— Джо? — спросил я.

— Да, — кивнул Фрид. — Пока задержали его в качестве свидетеля, а там разберемся.

Он повернулся к полицейскому и сказал:

— Мы тут все закончили. Я уезжаю.

— Как вы считаете, дело дойдет до суда? — спросил я.

— Не знаю. — Он раздраженно пожал плечами. — Спросите окружного прокурора. Но я-то думаю, что если этот Марвин не сумасшедший, как Лайза, его адвокат не станет опротестовывать смертный приговор. А раз так, то никаких проблем не возникнет. А все его разговоры о мисс Дрезден, какое они имеют отношение к убийству? И вообще, оставьте меня в покое, Холман. Голова идет кругом, почему бы мне не поехать домой?

— Я боялся, что не скоро услышу от вас этих слов!

На моих часах было половина третьего ночи, когда я наконец добрался до своего дома. Смешав себе стаканчик, я выпил его и тут же наполнил второй и спустился вместе с ним по трем ступенькам из гостиной в коридор, ведущий к спальне. Нервы у меня были натянуты сильнее, чем я предполагал, потому что, когда я включил свет, у меня начались галлюцинации, блондинистые, разумеется. Полногрудая блондинка-галлюцинация имела наглость забраться в мою постель!

Она без стеснения уселась и нервно улыбнулась мне. Вообще-то она была совершенно голой, а нервничала потому, что не знала, как я к этому отнесусь.

— Я почувствовала себя одинокой, — произнесла она тоненьким голоском. — К тому же я ошиблась решительно во всем, в том числе и в отношении тебя, Рик. И я просто не представляла, как смогу вернуться к себе, не сказав тебе об этом.

Я осторожно опустил на ближайший столик бокал и выключил свет, торопливо разделся, вытянул вперед руки и пошел к кровати.

Добравшись до кровати, я услышал неожиданный истерический смех Полли, потом она повторила уже однажды слышанную мною фразу:

— Стой на месте.

Через десять секунд она нащупала меня, и теперь уже я истерически рассмеялся. Рука отдернулась и наступило молчание.

— Рик!

Вроде бы она по-настоящему нервничала.

— Это ты?

— Разумеется. Такой же, каким был последний раз.

— Хорошо.

Она призывно засмеялась.

— Просто девушка не может быть вполне уверена в темноте.

А через мгновение громко воскликнула:

— Ой, больно! В чем дело?

— Просто парень не может быть слишком уверен в темноте, — сказал я с не менее радостным смехом. — Но, дорогая, теперь я вполне уверен!