Обнаженный медведь

Глава 3

Каждый день на протяжении следующей недели, Лейф останавливался на завтрак. Я подслащивала его кофе шоколадом и делилась с ним протеиновыми батончиками. И если я истрачу свой запас, что ж, просто отправлюсь домой немного раньше. Каждый день, когда Лейф показывался, он был все более разумным, более смышленым и оставался чуть дольше. Я достала свой набор для шитья, перебрала кое-какую свою одежду и сшила для него из кусков рубашку и (надо признать) уродливые штаны. Еще соорудила пару башмаков из кусков спального мешка. Мои запас почти на исходе, но это меня не смущало. Я чувствовала, что мы достигла определенного прогресса, и я делала все возможное, чтобы сделать Лейфа более человечным, я была готова на все ради этого.

То, что он находился рядом с лагерем, доставляло мне больше радости, чем я ожидала. В нем была застенчивость, но также и признаки еще незрелого альфы в манерах. Казалось, что он намерено осторожен со мной, осознавая тот факт, что ранил меня во время своего безумия. Теперь же он, похоже, намеревался обращаться со мной исключительно бережно. Каждое утро, когда я просыпалась, я находила неподалеку новую скульптуру из снега – пингвина, северного оленя, русалку… и русалка была похожа на меня, с такими же косами и пирсингом в носу. Я рассмеялась от восторга, когда увидела это. Лейф снова обрел художественную сторону своей натуры, и похоже, творя, он становился собой.

Не смотря на то, что прошло лишь несколько дней, с тех пор как у меня была возможность помыться, я чувствовала себя грязной. Да и под ногтями у Лейфа я заметила пятна грязи, и решила, что нам обоим не помешает немного чистоты. Конечно, учитывая, что это была Антарктика, заставить себя помыться, когда на улице такой холод, требовало некоторых усилий.

Но, все подготовив, я могла быстро помыться губкой и подозревала, что Лейф тоже.

Так что на следующее утро, я проснулась раньше обычного. Нагрела воды на костре и поспешила назад в палатку, где полностью разделась. Я скребла себя влажной тканью и куском мыла, затем расплела косы, намочила волосы и хорошенько их промыла. Это не было лучшей ванной, которую я когда-либо имела, но я почувствовала себя чище и пахла лучше, чем на протяжении последних дней. К тому времени, как Лейф пришел на утренний кофе, я снова заплела свои влажные волосы.

Он обернулся в человека перед тем как войти в лагерь, а я выложила одежду, которую сшила для него ранее. Это уже вошло в привычку. Я готовила кофе, Лейф одевался и оставался, чтобы немного поболтать перед уходом.

После того как он оделся, его ноздри затрепетали, и он оглядел меня, сощурив глаза.

– Что за запах?

– Жимолость? – улыбнулась я ему. – Это запах мыла. Хочешь понюхать? – я предложила ему одну из свеже вымытых кос.

К моему удивлению, он наклонился и понюхал мое горло, его лицо было так близко к моей коже, что я могла чувствовать его дыхание.

Тело немедленно отреагировало на его близость. Соски затвердели и пульс участился. Жаркая волна желания накрыла меня, и я часто задышала. Я подозревала, что если бы потрогала себя между ног, то обнаружила, что была мокрой от желания.

И это от простого обнюхивания.

Без вопросов было понятно, что Лейф привлекает меня. Он – великолепен. И не просто потому, что являлся вер-медведь и одним из немногих, кого я могла взять в супруги. Это было из-за его стройного, загорелого тела, крепких ягодиц, которые я видела каждое утро, сияния его радостных голубых глаз… мне просто все в нем нравилось. Мне нравился его художественный дух, мне нравилась его чувствительность и мне нравилось его возрождающееся чувство юмора. Я помнила, что влюбилась в него, когда мне было десять. Влюбленность возвращалась, и возвращалась в полную мощь.

– Пахнет хорошо, – сказал он после долгого молчания. – Я давно не чуял цветов.

– У меня еще осталось мыло и вода, – сказала я, ненавидя дрожь в своем голосе, которая выдавала мои эмоции. – Хочешь тоже помыться?

Лейф убрал свои руки и поморщился:

– Я не особо хорошая компания в таком виде, правда?

– Да нет, – сказала я, удерживая дыхание. И затем, хотя это и прозвучало слишком интимно, я заставила себя дружески потрепать его по руке. – Давай. Пойдем в мою палатку.

Я взяла остатки нагретой воды с огня и вошла под маленький купол. Мы оба были слишком высокие для того, чтобы стоять прямо, поэтому я села на стопку одеял и похлопала рядом с собой, показывая, что ему надо сделать то же самое.

Лейф сел передо мной, согнув ноги и наклонился вперед. Его колени коснулись моих, я и старалась не глазеть на его наготу. Он еще не надел свою одежду и когда скрестил ноги, все его голое тело предстало передо мной. Перевертышам не полагается быть особо стыдливыми. Я неоднократно видела всех в клане голыми. Оборачивание просто не допускает скромности. Но это был мужчина с которым я планировала связаться – он просто пока этого не знал. Поэтому каждый раз, когда его член открывался моему взгляду я слегка возбуждалась. Возможно, это пройдет после того, как я лишусь невинности, но пока это по-прежнему было проблемой.

Как будто заметив мое внимание, его член покачнулся и начал твердеть. Ох. Я знала, что это из-за моей близости и приближающейся течки. Мой запах заполнил небольшое пространство палатки, смущая меня. Хотя, Лейф ничего не сказал. Он очень старался игнорировать физическое влечение ко мне, и я понимала, что это из-за того, как неудачно прошла наша первая встреча.

Я поставила горячую воду рядом с собой и обмакнула туда ткань, отжала ее и жестом показала Лейфу, чтобы он повернулся.

– Почему бы мне не помыть тебе спину? – Что угодно только не смотреть на его эрекцию.

Он покорно развернулся и подставил мне свою спину. Его длинные, спутанные волосы в беспорядке спускались до самых ягодиц, и я задумалась, намыливая брусок мыла:

– Хочешь, чтобы я обстригла весь этот беспорядок или просто помыла?

– У тебя есть ножницы? – радость в его голосе подсказала мне ответ.

– У меня есть охотничий нож,- сказала я ему – Окажешь мне честь?

– Пожалуйста, – пробормотал он хриплым голосом. Его разговорный язык стал намного лучше теперь, после небольшой практики. Вы бы никогда не подумали, что поначалу ему стоило больших трудов связать предложение.

Я была сильно взволнована тем, что Лейф возвращался в норму. Каждый шаг, который он делал, приближал его ко мне.

Я ухватила его гриву в пучок у основания шеи. Его запах наполнил мои ноздри – не дикий как я ожидала, но теплый земляной и приятный. Я вынула нож из ножен на ноге и начала отпиливать его волосы. Мгновением спустя, его длиннющие космы остались в моей руке, а оставшиеся на голове волосы коснулись его обнаженного затылка.

– Намного лучше, – прошептала я и оценивающе посмотрела, как он повёл плечами, разминаясь.

– Мне уже стало легче.

– Еще бы, – сказала я ему, отбрасывая в сторону метелку отрезанных прядей. – Мне кажется ты сейчас потерял около килограмма этих спутанных волос.

Я снова взялась за мыло и ткань, намочила их и начала тереть его крепкие плечи.

Он застонал от удовольствия, как только мочалка прикоснулась к его коже.

Я замерла.

Звук, который он издал… оживил все мое тело. Потребность забилась в нем, и я еле удержалась от желания завыть в ответ. Мои соски напряглись под тканью одежды, кожу покалывало.

Хотя, я не могла позволить Лейфу узнать об этом. Стиснув зубы, я продолжала протирать его плечи тканью, смывая следы глубоко въевшейся грязи, пока он выгибался и поворачивался, бессознательно пытаясь направить меня к месту где больше всего чесалось. Я продолжала, следуя его направляющим движениям, хотя заметила, что делаю это медленнее чем должна бы. Я просто настолько очарована его жилистым телом. Каждая часть его была мышцами без капли жира, мускулистой и полной силы. Он излучал жар, и теперь, когда я намылила его ароматом жимолости, он пах смесью цветов, вер-медведя и… Лейфа. Я была зачарована прикосновениями к нему, неспособная остановиться. Когда меня удовлетворило то, насколько какой чистой стала его спина, я продолжила мыть, продвигаясь по его рукам, часто намачивая и промывая мочалку, чтобы она оставалась влажной и мыльной. Но не только она была влажной; я была практически уверена, что мои трусики тоже насквозь промокли, и это не имело никакого отношения к воде для купания. Но, о Боже, Лейф был такой симпатичный и прикасаться к нему чистое удовольствие. Я никак не могла помочь себе.

Мои мокрые пальцы проследовали вдоль одного мускулистого бицепса, и я резко втянула воздух, когда он изогнулся в ответ.

Лейф посмотрел на меня поверх своего плеча, глаза его были прищурены, выражение лица невозможно было прочесть под разросшейся бородой.

– Хочешь помыть меня спереди?

Я покраснела.

Это был шаг навстречу с его стороны. И к тому же… не было ли все это купание небольшим движением вперед? Я знала, что он возбужден, просто глядя на него, а он знал, что я возбуждена потому, что мог чуять мой запах. Я задумалась на мгновение, но хотела заняться его передом больше чего-либо еще. Поэтому я тяжело сглотнула и сказала:

– Повернись.

Он повернулся… И эти голубые глаза казалось сверкали, сфокусировавшись на моем лице. Я опять намочила мочалку, обращая внимание, что вода становилась холоднее – и грязнее – с каждой минутой. Но я продолжила намыливать ткань и когда была готова, прикоснулась к основанию шеи Лейфа, напротив его пульса.

Он сглотнул, и я смотрела как его адамово яблоко двигалось в нескольких сантиметров от моих мокрых пальцев. Моя рука двинулась к его плечу, одной рукой намыливая, и исследуя мочалкой в другой. Это было невероятно эротично, и я подозревала, что мы оба знали, что перешли от купания к ласкам.

Но ни один из нас не останавливал другого.

Было невозможно игнорировать твердую длину его члена, который выступал над его скрещенными ногами. Он был направлен вверх, ствол толстый и подрагивающий, с темно-багровой головкой. Я продолжала смотреть на него, очарованная вопреки себе, и моя намыленная рука скользила ниже, касаясь живота Лейфа и таза, и дальше по бедру.

Он не останавливал меня, просто оставался полностью неподвижным, пока я изучала его. Мне было интересно, насколько он даст мне осмелеть. Только двое нас были на этом острове, в этой палатке, во всем мире. Был только Лейф и я.

В этот момент, я чувствовала невероятную связь с ним, и чрезвычайное возбуждение.

И тогда я еще раз намылила свою мочалку, уронила мыло в воду и положила обе руки на его напряженную эрекцию.

Лейф застонал. Его руки ринулись вперед и обхватили мои плечи, и следующее что я знала – он целовал меня, его губы припали к моим.

Я была поражена и сначала не могла отвечать. Я просто сидела там, пока его губы двигались поверх моих.

Казалось он осознал, что я не целую его в ответ также отважно как прикасалась к нему. Поцелуй поменялся, стал мягче, его язык порхал напротив моих губ в безмолвном вопросе.

Я приоткрыла губы для него, мой ответ был однозначным "да".

Поцелуй Лейфа стал глубже, нежнее. Его язык поглаживал мой, и я застонала, ощущая его рот, и жесткие волоски его бороды у моих щек. Жажда, таившаяся в моем теле, взревела в полную силу, и мои влажные руки напряглись вокруг его члена, удерживая его пока мы целовались. Его руки накрыли мои груди, баюкая их в ладонях, дразня мои соски, пытаясь вернуть мне то же удовольствие, которое я давала ему.

О Боже, губы Лейфа ощущались так хорошо на моих губах. Я пососала его язык, когда он скользнул вдоль моего, думая, как прекрасен он был для меня. Он был идеален для моей течки. Он был…

Я так резко отшатнулась, что наши губы издали влажный чмокающий звук, когда разъединились. Я в ужасе уставилась на него.

Он даже не представлял почему реагировал на меня таким образом. Просто пребывание рядом со мной, возбуждало его из-за состояния моего тела. Я чувствовала… стыд из-за этого.

Лейф даже не помнил, что был в скорби, и вот она я, пристаю к нему, чтобы удовлетворить свои потребности.

Боже, это делало меня хреновым человеком.

Мои руки соскользнули с него, когда я осознала всё, и меня затопил шквал вины.

– Почему бы тебе самому не закончить мыться? – сказала я, вскакивая на ноги. Дыхание сбилось. – Мне нужно подышать.

Я развернулась и выбежала из палатки.

Я ненавидела себя за то, что манипулировала Лейфом. У него не было воспоминаний о последних шестнадцати годах. Во всех смыслах он был вдовцом, ведь так? А тут я со своим течным запахом, суюсь ему под нос и пытаюсь принудить связаться со мной.

Если бы я была порядочным человеком, то напомнила бы Лейфу о его горе, позволила бы ему все выяснить и посмотрела, как бы это повлияло на него. Если бы он был вне себя от печали, я бы знала, что он не хочет меня. А если бы он на самом деле пережил свою скорбь, я могла бы продолжить действовать по своему плану. Тогда бы я рассказала ему о своей проблеме и спросила бы его, хочет ли он логического продолжения. Хотел ли он связаться со мной? Или он хотел вернуться в дикую жизнь и продолжить горевать о Кате?

Самое печальное, что… я боялась его ответа. Что если он не пережил свою скорбь? Я не знала могла ли конкурировать с памятью о мертвой девушке, и скрывала это от него.

Это было ужасно и неправильно, что я утаивала информацию от Лейфа и казалось, ничем не могла помочь себе. Я засунула влажные руки в карманы пальто и зашагала вниз к берегу, ожидая, когда мое тело немного охладится.

Я бродила часами, наматывала круги по острову. Лейф меня не догнал, даже не вышел посмотреть в порядке ли я. Вернувшись к палатке, я обнаружила, что вода вылита, принадлежности для купания вымыты и сложены в сторону. Лейф ушел.

Черт побери.

Я задалась вопросом, было ли к добру, что я прогнала его. Я решила, что если он вернется, расскажу ему все.

Никаких больше секретов. Я должна удостовериться, что Лейф в курсе того, что его реакция на меня полностью управлялась гормонами. Что он покинул клан потому, что его возлюбленная Катя мертва.

Когда Лейф узнает правду, то сможет решить, как поступить с моей течкой, вместо того, чтобы я принимала решения за него.

Насколько я ненавидела это, настолько это нужно было сделать.

На следующее утро, когда я проснулась, то увидела ледяную скульптуру кита. Он как на гребне волны, поднимался над снежным берегом. Все же увидеть скульптуру было хорошим знаком. Это значило, что Лейф все еще здесь и не зол на меня.

Пока.

От этого мне стало лучше.

К моему облегчению, Лейф вернулся спустя несколько часов.

Медведь приковылял к лагерю, как будто ничего не случилось, у самой кромки лагеря, он присел и начал обращаться в человеческую форму. Я выложила для него одежду, и он сразу начал одеваться, как только полностью превратился в человека.

Я старалась не рассматривать его, пока он одевался, но мне это не удалось.

Лейф был выбрит. Его длинные волосы, которые мы вместе обрезали, он подстриг еще короче и побрился моим ножом. Щетина покрывала сильную линию его челюсти, но безумно – длинной бороды больше не было.

Лейф выглядел великолепно. Молодой, сильный и восхитительный. Мои гормоны запели в ответ, когда его внимание сосредоточилось на мне и его челюсти решительно сжались. Без бороды, его нос, выделялся на его лице, слегка длинный и выступающий, только из-за него, внешность Лейфа не была модельно-красивой, но мне нравилось его лицо.

Мне нравилось в нем все. Я так попала.

Он уставился на огонь, и я привычно сгребла остатки моего растворимого кофе в термокружку, ожидая, когда закипит вода. Лейф покончил с моими драгоценными запасами быстрее, чем я ожидала, но я не возражала. Мне было приятно видеть выражение его лица, когда он заново открывал для себя такие мелочи как протеиновые батончики, или бульон из кубиков. Я была уверена, что многое из этого было из-за моей влюбленности в него, но, благодаря своим взбешенным от течки гормонам, я была бессильна противостоять этому.

Хотя Лейф молчал. Мы оба смотрели на мой маленький костер, не говоря ни слова. Легкое потрескивание горящего плавника [1] было единственным звуком в лагере, только это и крики пингвинов в отдалении. Теперь я их даже не замечала; они избегали моего лагеря. Он слишком пропах хищниками.

– Приближается шторм…, – после долгой паузы, произнес Лейф. – Сильный. Будет много снега. Тебе надо найти укрытие.

Я прищурилась, глядя на серое небо. Оно выглядело практически также как в любой день до того. Было холодно, сухо и ветрено. Типичный Антарктический день.

– С чего ты взял?

Он постучал пальцем по своему большому носу.

– Я могу его чуять. Легкие изменения в воздухе, – он кивнул на пингвинов. – И они разбрелись, направляются к убежищу.

– О! – Если пингвины уходили, наверное, это плохой знак.

– Тебе надо уехать, – сказал он.

Это разозлило меня. Такое своеобразное, заключительное замечание. Тебе нужно уехать, именно.

– У меня есть палатка, – сказала я упрямо. – Я никуда не собираюсь.

– Почему нет?

– Я остаюсь здесь до тех пор, пока не вернется лодка.

– Ты не можешь. У тебя нет укрытия.

– У меня есть палатка.

– Твоей палатки будет недостаточно. – Он махнул на проход в скалах. – Там есть здания в этом направлении. Если ты должна остаться, укройся в них. Я помогу тебе набрать дров. Если мы вместе будем работать, ты сможешь набрать достаточно для небольшого костра, чтобы он согревал тебя.

"Если ты должна остаться"? Трепета не вызывало.

Я не могла не заметить, что он говорит о костре для того, чтобы согревать меня, а не нас.

– А как на счет тебя?

– Я буду в порядке в медвежьей форме. Я уже привык к таким вещам. – Он прищурился. – У меня есть берлога на острове или две. Будет достаточно тепло.

Он собирался благополучно пережить шторм в медвежьей форме?

– Как ты думаешь, как долго это продлится?

– Несколько дней. Может неделя. Как я сказал, это небезопасно и тебе надо уехать. – Его голубые глаза заботливо смотрели на меня, скрывая чувства.

Я подозревала, что если Лейф станет медведем на целую неделю, он может не вернуться назад. Его память и без того была полна пробелов.

– Почему ты стараешься от меня избавиться? – спросила я сдавленным голосом. Мне было больно, что он пытался вытурить меня с острова. Казалось, он не хотел, чтобы я здесь находилась.

В его голубых глазах наконец-то промелькнуло… удивление.

– Я не стараюсь избавиться от тебя, Николина. Я пытаюсь защитить тебя. – Он смотрел как я наливаю воду в термос. – Я был эгоистом и съел половину твоих запасов, и ты сделала мне одежду из своих вещей. У тебя не так много осталось. Я беспокоюсь о твоей безопасности.

Он был прав на счет этого – у меня теперь на два комплекта одежды меньше, и еды осталось меньше половины. Мой спальный мешок настолько разорван и испорчен, что приходилось придерживать его во время сна.

Но… я не хотела уезжать. У меня очень скоро должна начаться течка. Я не могла вызвать Миккеля сейчас. Если бы я позвала его, мой кузен швырнул бы меня на землю и попытался овладеть мной.

И это было бы абсолютно отвратительно для нас обоих.

– Я никуда не собираюсь, – повторила я.

– Почему?

– Мой… проект не завершен. – Мне нужно сказать ему правду, но слова не шли с языка. Пока нет.

– Нет такого проекта, который важнее твоей безопасности.

– Ты прав, – сказала я, мысли о кузене были (хоть и отвратительны) довольно возбуждающими из-за моей приближающейся течки. – Вот поэтому я и остаюсь.

Лейф заворчал и поднялся на ноги и начал вышагивать, забыв о приготовленном для него кофе.

– Почему ты такая упрямая?

– Почему ты поступаешь так, как будто тебе есть, что сказать о том, что я делаю? – резко ответила я.

– Я поступаю как мужчина, который хочет овладеть тобой, – прорычал он в ответ. – Я думал это очевидно, Николина!

Я покачнулась, потрясенная его словами… и его злостью.

– Овладеть мной?

Он опять приблизился, припал передо мной на колени, в своей лоскутной, разрозненной одежде, которую я сшила для него, его рука накрыла мою щеку.

– То, что произошло между нами вчера, в твоей палатке…

О боже. Похоже он был обуян моими брачными гормонами. Чувство вины затопило меня.

– Это была просто ванна, – сказала я, запаниковав.

– Это – не просто ванна, – выпалил он. – Я хочу тебя, Николина. Я…

Я отскочила от него, жаркие, эмоциональные слезы потекли по моим щекам.

– Так и есть, – плача, произнесла я. – Ты на самом деле не хочешь меня.

Пришло время рассказать ему правду.

– Да, я хочу тебя…

– Нет, не хочешь, – произнесла я. – Не на самом деле. Ты хочешь Катю, помнишь?

Он пошатнулся, услышав мои слова, словно я его ударила. Я наблюдала как его изумительные голубые глаза расширяются, как воспоминания, пронеслись в его голове.

– К-катя?

– Да, – ответила я, подавив рыдание. – Катя.

Я подтащила поближе тюк со своими вещами и достала фото, которое специально привезла для этой цели – фото юных Лейфа и Кати, где они обнимались и лица их лица были прижаты друг к другу. Я протянула ему снимок.

– Знаю, что ты многого не помнишь, но наверняка захочешь вспомнить это.

Он взял у меня фотографию и уставился на нее.

– Вот кого ты хочешь, – горько сказала я. – Не меня. Я просто манипулирую тобой, и флиртую, и заставляю тебя думать, что ты хочешь меня. Понятно? И мне жаль. Мне действительно жаль, но я хотела сказать тебе. Это нечестно, но я думаю ты должен знать. Из-за нее ты здесь. Теперь вспомнил?

Лейф просто смотрел на фото, не говоря ни слова.

Я начала спешить, намеренно выдать все до того, как сломаюсь и начну рыдать, как гормонально нестабильная девчонка на пороге своей первой течки.

Кем я и была.

– Катя умерла шестнадцать лет назад, – сказала я тихо. – Предполагалось, что ты женишься на ней, после того как вы оба получите образование. Но она умерла и ты, я не знаю, потерял разум. Ты убежал из медвежьего клана и приехал сюда, что-то свело тебя с ума. Ты прожил в форме медведя последние шестнадцать лет, и она этому причина. И если ты не помнишь ее, то заслуживаешь помнить хотя бы это. – Я постучала по фотографии. – Поверь мне, Катя была той единственной, которую ты хотел, и мне очень жаль, что я не она.

Лейф очень спокойно опустил фото. Он стоял, глядя на меня полными ужаса, испуганными глазами. Затем он содрал с себя самодельную одежду и покинул лагерь, по пути трансформируясь обратно в медведя.

Я подобрала снимок и засунула к своим вещам, не в состоянии удержать безмолвные рыдания, сотрясавшие меня.

Я только что опять сломила Лейфа. Как последняя сука, я заставила его вспомнить Катю, просто потому, что не хотела испытывать вину за то, что он нуждался во мне. Потребность, которую я сама ему навязала.

Я опять прогнала Лейфа, именно, когда он был так близок к прежнему себе. Будь оно проклято.

Этой ночью ледяной скульптуры не было.

Лейф не показался следующим утром. Я посчитала это нормальным. Настроение мое было испорчено, учитывая, что течка приближалась, а я ввязалась в драку с единственным шансом на помощь в моем жалком положении. Это ужасно, мое тело болело и стало гиперчувствительным к легчайшим прикосновениям и передышки не предвиделось. Меня лихорадило, поэтому, вместо того, чтобы последовать совету Лейфа – направиться к одному из заброшенных зданий и начать собирать дрова, я приготовила суп и закутавшись в одеяла, проспала весь день. Я проснулась ночью, для того чтобы увидеть ясное небо, и ощутить чрезвычайно бодрящий и морозный воздух.

Я фыркнула, глядя на яркие звезды. Шторм, твою мать. Он просто пытался отделаться от меня, так получается? Поплотнее завернувшись в одеяла, я вернулась в постель.

На следующее утро я проснулась… и застонала. В голове стучало и тело вспыхивало от малейшего прикосновения. Кожа между ног трепетала и пульсировала. И глубоко внутри все болезненно ныло.

Я – официально в течке.

Это было жутко. Я подвывала в агонии и тяжело дышала, пока откидывала одеяла со своего тела. Груди ныли и разбухли, я прикоснулась к своим соскам и зашипела от того, насколько чувствительными они стали. Все болело.

У меня припасено кое-что чтобы облегчить мое состояние.

Вяло, я зарылась в сумку, в поисках вибратора, который привезла с собой. Я прикоснулась к нему и зашипела. Он был металлический, а металл в Антарктике – плохая идея. Он бы прилип к моему клитору, как язык к металлу, на морозе.

Черт побери, почему я раньше не подумала об этом?

Стеная в агонии, я вытащила маленькую аптечку, которую привезла. У меня были таблетки снотворного на всякий случай – если бы я не нашла Лейфа, я думала, что могу проспать самый тяжелый этап течки. Я вынула две, проглотила не запивая, и забралась обратно под одеяла. Мои руки автоматически потянулись к лону и начали поглаживать ноющий клитор. Я была невероятно скользкой и влажной, но ничего не помогало.

Мне нужно чтобы мной овладели. Я даже не представляла, что может быть так плохо.

К счастью, снотворное подействовало и я, в итоге, заснула, с руками между ног.

Даже сон был беспокойным. Жаркие, влажные сны наполнили мой разум, и отовсюду на меня смотрел Лейф. Голова Лейфа между моих бедер, и он лижет мой клитор. Пальцы Лейфа проталкиваются в мои глубины. Лейф, переворачивающий меня на живот и приподнимающий мой зад для того, чтобы проникнуть в меня сзади. Лейф из сна был грубым, но мне было все равно. Я вскрикивала от каждого толчка во сне, но ничто, казалось, не могло облегчить тянущую боль внутри меня.

– Черт побери, Николина, – он раздраженно шептал мне на ухо. – Почему ты такая упрямая?

Мир вокруг меня возмутился, и я стала бороться со сном. Каким-то образом, все в моей голове перемешалось, потому что я могла поклясться, что Лейф был в моей палатке, поднимал меня на руки. Лейф завернул меня в спальный мешок и вынес из палатки, под ледяные порывы снежного ветра, бьющего мне в лицо.

– Держись за меня, – сказал Лейф, и я вцепилась в него.

Или попыталась. Снотворное было слишком сильным и сознание опять покинуло меня.

Переводчики: LenaF

Редактор: natali1875