Оболганный Сталин

A. Н. Голенков В ЧЁМ ОБВИНЯЕТСЯ СТАЛИН

Начало «объяснения» Сталина было положено докладом — дополнительным и тайным — под названием «О культе личности и его последствиях», сделанным Первым секретарём ЦК КПСС Н.С. Хрущевым на XX съезде КПСС в ночь с 24 на 25 февраля 1956 г., то есть спустя 3 года после смерти Сталина (между прочим, этот «тайный» доклад на второй же день появился в американской газете «Нью-Йорк таймс»).

В этом докладе, в частности, цитировалось одно место из «Письма к съезду» Ленина от 24 декабря 1922 г. (Такая дата названа у Н. С. Хрущёва и в последующих публикациях. Даже в Большой советской энциклопедии — 3-е изд., т. 24 — 1. На самом деле это цитата из «Добавления к письму» Ленина от 4 января 1923 г.) Вот эта цитата в хрущевской редакции: «Сталин слишком груб, и этот недостаток, вполне терпимый в среде и в отношениях между нами, коммунистами, становится нетерпимым в должности генсека. Поэтому я предлагаю товарищам обдумать способ перемещения Сталина с этого места и назначить на это место другого человека, который во всех других отношениях отличался от тов. Сталина одним перевесом, именно, более терпим, более лоялен, более вежлив и более внимателен к товарищам, меньше капризности и так далее. Это обстоятельство может показаться ничтожной мелочью. Но я думаю, что…». Здесь ленинский текст разрывается многоточием, и далее: «…это не мелочь или такая мелочь, которая может получить решающее значение».

Что заключает в себе этот разрыв? А вот что: «Но я думаю, что с точки зрения предохранения от раскола и с точки зрения написанного выше о взаимоотношениях Сталина и Троцкого это не мелочь или такая мелочь, которая может получить решающее значение».

Таким образом, из полного текста цитаты видно, что, по мнению Ленина, грубость Сталина, являясь «ничтожной мелочью», может перерасти в крупный решающий фактор только с точки зрения предохранения ЦК от раскола, во-первых; и с точки зрения написанного (точнее, продиктованного) Лениным выше о взаимоотношениях Сталина и Троцкого, во-вторых. Только при этих двух условиях, а не просто мелочью, которая якобы безусловно может получить решающее значение, по мнению Хрущёва.

Как видим, Хрущев убрал из ленинской цитаты ее суть, смысл, что ни по каким литературным или иным законам совершенно недопустимо.

Следовательно, так называемая критика культа личности Сталина началась с очевидной неправды, которая как раз поначалу и показалась всем, может быть, мелочью, но на самом деле впоследствии оказалась решающим фактором в дальнейшем процессе никакой не «критики», а самого элементарного охаивания Сталина. Потому что, если рассматривать грубость Сталина с этих двух точек зрения, указанных Лениным, то основания в адрес грубости Сталина, строго говоря, теряют смысл, так как при Сталине никакого раскола ЦК, да и самой партии и государства не произошло. Наоборот. При Сталине все эти институты власти стали, как никогда, монолитными, что отвечало духу того времени, а главное, служило во благо всем народам Советского Союза. И в этой связи прояснились окончательно взаимоотношения Сталина и Троцкого: Сталин практически строил социализм при абсолютной поддержке миллионов и миллионов людей; Троцкий бесплодно теоретизировал в совершеннейшем отрыве от масс. Кстати, это так и было отмечено в последующем за XX съездом постановлении ЦК КПСС «О культе личности» от 30 июня того же 1956 г. и позже — в докладе, посвященном 70-летию Великой Октябрьской социалистической революции (2 ноября 1987 г.), тогдашнего генсека М.С. Горбачева: «...руководящее ядро партии, которое возглавлял Сталин, сформировало стратегию и тактику на начальном этапе социалистического строительства, получило одобрение политического курса со стороны большинства членов партии и трудящихся». Кажется, ясно.

Между прочим, упомянутая хрущевская неправда в цитировании Ленина была не единственной в том печально знаменитом его докладе. Вот, например, ещё одна. Хрущёв заявил, что ленинское «Письмо к съезду» в СССР никогда не только не публиковалось, но и вообще не упоминалось: так, дескать, Сталин этого письма боялся. Но это совершенно не соответствует действительности.

Дело в том, что сразу после Великой Отечественной войны 1941—1945 гг. в СССР стали выпускать собрания произведений Сталина. Намечалось выпустить 16 томов, выпустили всего 13 (13-й вышел в свет в 1951 г.). Так вот, в 10-м сталинском томе, вышедшем в свет в 1949 г. (год 70-летия Сталина), имеется речь Сталина на заседании объединенного Пленума ЦК и ЦКК ВКП(б) 23 октября 1927 г. (присутствовало более 200 человек), в которой он, Сталин, отвечая Троцкому и К°, подробно говорит об этом самом «Письме» Ленина, о характеристиках, данных Лениным шести самым выдающимся членам тогдашнего ЦК партии, в том числе и ему, Сталину, и о своей «грубости», и о том, что он, Сталин, сразу же в мае 1924 г. просил проходивший в это время XIII съезд партии «исполнить волю Ленина» — переизбрать его, Сталина, с должности генсека, а съезд единогласно обязал его оставаться на этом посту. Кроме того, Сталин говорит о том, что он неоднократно подавал в Пленум заявления об освобождении его от должности генсека, и всякий раз его единогласно обязывали на этом посту оставаться.

Из стенограммы этого Пленума можно узнать, что на нем по предложению и настоянию Сталина, вопреки воле Ленина не публиковать «Письмо» (а довести его содержание только до делегатов съезда), было принято решение об опубликовании его, и оно было опубликовано в приложении к газете «Правда» — в «Дискуссионном листке» 10 ноября 1927 г. Кстати, никто почему-то до сих пор не обратил внимания на тот факт, что ленинское «Письмо к съезду» писалось в декабре — январе 1922/23 г., то есть предназначалось XII съезду, состоявшемуся в апреле 1923 г., когда Ленин (он был жив, и здоровье его улучшилось) вопроса о перемещении Сталина не поднимал. Неужели всего этого Хрущев в 1956 г. не знал? Знал. Конечно, знал. А значит, сознательно говорил неправду.

И вот с этой «мелкой» хрущевской неправды, которую тогда еще можно было легко «схватить за шиворот», и началась большая далеко идущая ложь о Сталине, выросшая ныне до невероятной неправдоподобности, в которую — будем откровенны! — поверили процентов 75 наших сограждан. Это благодаря молча проглоченной нашими обывателями первой микропилюле лжи про Сталина оказались сегодня возможны такие лошадиные дозы вранья в адрес Сталина, как, например, то, что Сталин был параноиком, или агентом царской охранки (круто!), или (еще круче!!) фашистом, или даже (круче некуда!!!) сообщником Гитлера по развязыванию Второй мировой войны, и так далее, и тому подобное.

В процессе оболгания Сталина и попутного оболванивания масс введены в оборот, по крайней мере, два важных термина: «сталинизм» и «казарменный социализм». Термины не новые: их употреблял ещё в середине 30-х годов Л. Д. Троцкий, и ни одному за все годы антисталинской, а затем и антисоциалистической кампании не было дано хотя бы мало-мальски научного определения. Впрочем, первому («сталинизм») объяснение вроде бы было дано... в интервью французской газете «Юманите» в 1986 г. М. С. Горбачёвым. «Сталинизм, — изрёк тогдашний руководитель КПСС, — понятие, придуманное противниками коммунизма, и широко используется для того, чтобы очернить Советский Союз и социализм в целом». Уму непостижимо! Это говорил тот, кто ничего не сделал против распространения этого понятия в его родной стране, потому что… вскоре открыто предал и Советский Союз, и социализм в целом.

Один из ведущих перестройщиков — «архитектор», бывший член Политбюро низвергнутой (в ходе перестройки) Коммунистической партии Советского Союза (по чьей инициативе вроде бы вся эта катавасия и затевалась), пребывавший почти полвека в ее рядах, прошедший в ней большой путь от рядового аппаратчика до главного идеолога, после чего, будучи уже в возрасте под семьдесят, от этой партии отказавшийся (при его, по его же признанию, «сверххорошем» отношении к ее создателю — Ленину) — А.Н. Яковлев в своей книге с пронзительно-горестным названием «Муки прочтения бытия» (вышла в свет в 1991 г.) так описывает реакцию всех присутствующих на тот «тайный» доклад Хрущева (А.Н. Яковлев там был, по его словам, в числе приглашенных): «Была мертвая тишина, люди не смотрели друг на друга... Я слышал только одно слово, произносимое одним, вторым, третьим, — «да-а». Слышишь только это «да-а». Никаких разговоров, люди шли, понурив головы, не умещалось сразу в голове то, что услышали. Это было тяжело, очень тяжело».

Задумаемся над этим яковлевским воспоминанием. Почему люди, услышавшие с высокой трибуны якобы правду, не выразили одобрения фактам выявления правды, которую они, надо полагать, долгие годы ждали? Наверное, это было бы более естественно.

Предположим, что в первый момент люди — все до единого! — оказались в шоковом состоянии... от этой самой правды. Но вот прошло некоторое время. С ведома Хрущёва, собравшего вокруг себя людей, недовольных Сталиным (что вполне объяснимо — и не только по отношению к Сталину как к главе социалистического государства: история не знает примеров, чтобы все слои населения любой страны были бы довольны главой своего правительства, да и самим правительством), началась антисталинская кампания. Антисталинистам была дана «зеленая улица», превратившаяся ныне в «широкий проспект» с односторонним движением.

Кто же выступил на этой «улице», и кто выступает сейчас на этом «проспекте»? По всей вероятности, в первую очередь на этой «улице» должны были выступить те, кто был рядом со Сталиным, а из них — самые выдающиеся, то есть те, которые спорили за правду со Сталиным, за что, как нас всех уже много лет убеждают, и «страдали» от его, Сталина, «недоумственности», от его, Сталина, «некомпетентности», а порой и «самодурства» и «жестокости». Недостатка в таковых людях, получается, не было.

Спрашивается: при таком положении вещей почему же ни один из таковых людей — выдающихся деятелей партии и государства (кроме Хрущева), науки и техники, литературы и искусства, армии и флота, физкультуры и спорта за более чем сорок лет антисталинской кампании не подтвердили «слабоумности» и «некомпетентности», «самодурства» и «жестокости», «трусости» или «слабоволия» Сталина хоть в какой-либо области, хоть в каком-либо периоде его, Сталина, деятельности? Повторяю: имеются в виду выдающиеся деятели, знавшие Сталина лично, а не понаслышке. Например, полководцы Г. Жуков и К. Рокоссовский; ученые И. Курчатов и С. Королев; писатели — русский Л. Леонов, белорус П. Бровка, украинец П. Тычина, казах М. Ауэзов, грузин Г. Гулиа, латыш В. Лацис; великие актеры-мхатовцы, в том числе О. Книппер-Чехова (вдова А. Чехова); певцы — солисты Большого театра В. Барсова, М. Михайлов, И. Козловский; гениальный композитор Д. Шостакович и многие-многие другие крупные деятели, представляющие практически все основные сферы деятельности, которые родились до 1917 г., то есть знали жизнь дореволюционную, лично общались со Сталиным и которые после XX съезда партии были живы, вполне здоровы и, следовательно, могли бы привести в период антисталинской кампании факты против Сталина. Но ведь не привели. Напротив, в разгар открыто поощряемой сверху антисталинской кампании, абсолютное большинство из них выдали продукцию (мемуары и другие публикации), не оставляющую никакого сомнения в высочайших качествах личности И.В. Сталина.

Гениальный М. Шолохов, лауреат Нобелевской премии, живший всю свою долгую жизнь в самой гуще своего народа, всё лично видевший и всё лично испытавший до Сталина, при Сталине и после Сталина, не нашёл почему-то иных слов о Сталине, кроме следующих:

«Нельзя оглуплять и принижать деятельность Сталина… Во-первых, это нечестно, во-вторых, вредно для страны, для советских людей. И не потому, что победителей не судят, а прежде всего потому, что «ниспровержение» не отвечает истине».

Какая короткая по объёму, но ёмкая по содержанию фраза! В ней сказано главное: то, что Сталин — победитель; то, что «ниспровержение» (это слово Шолохов произносит с иронией или издевкой — берёт в кавычки) Сталина не отвечает истине, так как является просто-напросто оглуплением и принижением Сталина, а потому, по сути своей, является нечестным — следовательно, приносит вред стране и советским людям. Это сказано в 1970 г. человеком, лично и близко знавшим Сталина, а не перевертышем типа Рыбаковых-Шатровых-Афанасьевых, не только Сталина, но и своей страны, своего народа толком не знающих. Кому же мы в первую очередь поверим? Наверное, тому, кто знал народ, служил народу и за народ свой душу положил.

А. Гайдар, чьё литературное творчество по гуманистическому влиянию на детей не имело себе равных в мире, ещё в 1939 г. написал:

«Что такое счастье — это каждый понимал по-своему (слышите, современные антисоветские брехуны, кричащие о якобы приравнивании в СССР всех и каждого в личном плане к общему знаменателю? — А.Г.). Но все вместе люди знали и понимали, что надо честно жить, много трудиться и крепко любить эту огромную землю, которая зовется Советской страной».

Вот что главное. Недаром А. Гайдар написал эти слова на своей книге — подарке Зое Космодемьянской (судьба подарила им перед самой войной встречу). И не случайно оба они встретили свои смертные часы, как подобает настоящим людям: отдали свои жизни за свой народ, за свою Родину. Нынешним перевертышам этого действительно высшего человеческого чувства никогда не понять. Поэтому они «фонтанируют» грязью на таких, как М. Шолохов и А. Гайдар. Но такие, как М. Шолохов и А. Гайдар, в памяти народной навечно отлиты из такого сплава, на котором никакая грязь не задерживается — стекает «в канализацию отходов» истории. А памятники народные как ни в чем не бывало стоят, и будут стоять, покуда жив будет сам народ…

Мариэтта Шагинян — русская советская писательница, по национальности армянка, коренная интеллигентка. Она родилась в 1888 г. в семье известного армянского ученого-медика, окончила историко-философский факультет Высших женских курсов в 1912 г. Автор многих книг, в том числе и с мировой известностью. Автор знаменитой «Ленинианы», где она, в отличие от нынешних антиленинцев, детально изучила историю России XVIII — XIX веков, на основании чего литературно-художественно, но не отступая от исторической правды, показала глубокую обоснованность ленинизма как исторического явления.

Вот что писала она в 1980 г.: «Грузинский народ я уважаю и люблю не только по опыту… моих деловых связей… Грузию и грузинский народ я уважаю и люблю ещё и за то, что в г. Гори, в бедном домике простого рабочего труженика родился Иосиф Виссарионович Сталин, могучая историческая личность, сумевшая после смерти Ленина десятки лет выполнять и выполнить огромную задачу, легшую на его плечи: сохранить первое в мире и много лет бывшее единственным социалистическое государство рабочих, крестьян и народной интеллигенции в страшном, противодействовавшем ему безбрежном море капитализма; и, наконец, отстоять его в Отечественной войне 1941 — 1945 гг. Нельзя этого забыть, нельзя не быть благодарным Сталину за сохранность нашего социалистического Отечества. Народ любил Сталина… Это время останется в мировой истории как эпоха великого Сталина».

В публикации, в отличие от рукописи автора, напечатано: «эпоха великого творчества масс». Изменение явно в пользу Сталина: значит, во время правления Сталина было великое творчество масс. Это лучшее признание заслуг Сталина перед народом. Это самое утверждают — не прямо, так по смыслу — и великие представители западной культуры: французы Р. Роллан и А. Барбюс, англичане Г. Уэллс и Б. Шоу, американцы Т. Драйзер и Э. Хемингуэй, германский еврей Л. Фейхтвангер; великие мудрецы востока: индийцы Р. Тагор и Д. Неру; великие капиталисты американец Г. Форд и англичанин У. Черчилль.

Вот слова Г. Форда, произнесённые им с трибуны конгресса в 1930 г.: «Коммунистические вожди взялись за осуществление плана, который по своему объёму и значению превосходит всё, что знала история в области великих и смелых предприятий. Проекты Петра Великого по сравнению с планами Сталина никнут в своей незначительности». А вот слова У. Черчилля, сказанные им в палате общин в 1959 г.: «Сталин… принял Россию с сохой, а оставил её оснащенной атомным оружием. Нет, что бы ни говорили о Сталине, таких история и народ не забывают». (Разве это не достоверный факт, как и то, что нынешние российские правители приняли сверхдержаву с атомной энергией, а ведут ее в колонию с сохой?)

Вот какие имена мировой известности оценивали Сталина! Каковы имена, таковы и оценки. И наоборот: каковы оценки… Впрочем, какие же это оценки, если они сводятся в основном к следующим «глубоко научным проблемам»: пил ли Сталин водку; был ли Сталин параноиком; был ли Сталин маниакально подозрительным или, наоборот, младенчески доверчивым; был ли Сталин на похоронах своей жены? И так далее, и тому подобное.

Впрочем, это все «мудрачества» наших отечественных «чудозвонов», «чудаков» и «чудиллов». Но есть хитрые и умные враги, которые через обвинения Сталина незаметно подвели легковерного обывателя к обвинению... Ленина и социализма в целом. Значит, нам надо разобраться, в чём же обвиняется Сталин.

В чём обвиняется Сталин

Сталин обвиняется:

1) в отходе от Ленина (извращении Ленина) в национальном вопросе;

2) в свертывании новой экономической политики (нэпа);

3) в форсировании индустриализации и насильственной коллективизации;

4) в задушении демократии, раздувании своего культа личности;

5) в уничтожении ленинской гвардии и в массовых репрессиях;

6) в сговоре с Гитлером и просчётах перед началом войны 1941 — 1945 гг.;

7) в навязывании марксистских догм нашей экономике.

Рассмотрим по порядку все эти «обвинения» в адрес Сталина.

1) «Отходил» ли Сталин в национальном вопросе от Ленина?

Для начала — хронология некоторых ленинских оценок Сталина как специалиста по национальному вопросу.

Февраль 1913 г. Отрывок из письма Ленина Горькому: «Насчет национализма вполне с Вами согласен. У нас один чудесный грузин засел и пишет для «Просвещения» (большевистский легальный ежемесячный общественно-политический и литературный журнал; издавался в Петербурге с 1911 по 1914 г. — А.Г.) большую статью (имеется в виду статья Сталина «Национальный вопрос и социал-демократия». — А.Г.), собрав все австрийские и прочие материалы».

Декабрь 1915 г. Отрывок из работы Ленина «О национальной программе РСДРП: «Почему и каким образом национальный вопрос выдвинулся в настоящий момент на видное место и во всей политике контрреволюции, и в классовом сознании буржуазии, и в пролетарской социал-демократической партии России... В теоретической марксистской литературе это положение дел и основы национальной программы социал-демократии уже были освещены за последнее время» (в первую очередь здесь выдвигается упомянутая выше статья Сталина. — А.Г.).

А вот ещё два ленинских высказывания по этой работе Сталина, относящихся к тому же времени: «Трояновский поднимает нечто вроде склоки из-за статьи Кобы (одна из партийных кличек Сталина. — А.Г.) в «Просвещении»… Конечно, мы абсолютно против. Статья очень хороша. Вопрос боевой, и мы не сдадим ни на йоту принципиальной позиции против бундовской сволочи»; «Коба успел написать большую… статью по национальному вопросу. Хорошо! Надо воевать за истину против сепаратистов и оппортунистов из Бунда и из ликвидаторов».

Примечательно, что из этих высказываний Ленина отчетливо видна позиция тогдашних националистов, сепаратистов, оппортунистов, в частности Бунда — сионистской организации, как противоположной Сталину. Пройдет всего 7 — 8 лет, и все они, воспользовавшись болезнью Ленина (1922 — 1923 гг.), снова поднимут шум против… нет, не Ленина, а именно против Сталина, пытаясь протащить закамуфлированный национализм (он же сепаратизм). Тогда это им не удастся. А ещё через 60 с небольшим лет (1986 г.) будут делать то же самое — и опять же через «критику» Сталина, якобы защищая Ленина (газета «Московские новости», редактор Е. Яковлев). И на этот раз при поддержке членов Политбюро ЦК КПСС А. Яковлева и Э. Шеварнадзе это черное дело удалось.

В этой связи теперь уверенно можно сказать, что оба приведенных ленинских высказывания не случайно не вошли в 5-е хрущевско-брежневское Полное собрание сочинений Ленина; они есть в 4-м, сталинском издании Ленина. Сталиным в 1913 г. была опубликована и актуальнейшая статья «На пути к национализму».

В апреле 1917 г. на 7-й конференции РСДРП Сталин делал доклад по национальному вопросу. В первое советское правительство, сформированное Лениным в ноябре 1917г., Сталин не случайно вошел как нарком по делам национальностей. Как проявил себя на этой должности Сталин (а он с декабря 1917 г. получил еще и вторую: нарком Госконтроля — Рабоче-крестьянской инспекции — Рабкрина, и работал на обеих до избрания его 3 апреля 1922 г. генсеком, после чего был освобожден только от одной — наркома Рабкрина), можно судить хотя бы по следующему отрывку из выступления Ленина на 11-м съезде РКП(б) в марте 1921 г.: «…Вот Преображенский здесь легко бросил, что Сталин в двух комиссариатах... Что мы можем сделать, чтобы было обеспечено существующее положение в Наркомнаце, чтобы разбираться со всеми туркестанскими, кавказскими и прочими вопросами? Это все политические вопросы! А разрешать эти вопросы необходимо, это вопросы, которые сотни лет занимали европейские государства, которые в ничтожной доле разрешены в демократических республиках. Мы их разрешаем, и нам нужно, чтобы у нас был человек, к которому любой из представителей нации мог пойти и подробно рассказать, в чем дело. Где его разыскать? Я думаю, и Преображенский не мог бы назвать другой кандидатуры, кроме товарища Сталина». Это что касается Сталина как наркома по делам национальностей.

А далее Ленин там же характеризует Сталина как наркома Рабоче-крестьянской инспекции (Рабкрина): «То же относительно Рабкрина. Дело гигантское. Но для того, чтобы уметь обращаться с проверкой, нужно, чтобы во главе стоял человек с авторитетом (выделено мной. — А.Г.), иначе мы погрязнем, потонем в мелких интригах».

Это оценка Лениным Сталина почему-то ни Хрущевым, да и никем другим в официальной прессе за все годы антисталинской кампании не приводилась. А как же было возможно «критиковать» Сталина без этой наиважнейшей характеристики его Лениным?

А народ безмолвствовал, оправдывая слова Пушкина о том, что «мы — ленивы и нелюбопытны», ведь ПСС Ленина (5-е изд.) свободно пылилось на полках буквально всех библиотек.

В 1926 г. на 7-м расширенном Пленуме исполкома Коминтерна Троцкий поднял так называемый грузинский вопрос, пытаясь поставить под сомнение действия Сталина как наркома по делам национальностей (опять же опираясь на критику Ленина в адрес Сталина). Вот что тогда ответил Сталин Троцкому в присутствии почти 500 российских и зарубежных коммунистов: «Тов. Ленин перед 12-м съездом нашей партии упрекал меня в том, что я веду слишком строгую организационную политику в отношении грузинских полунационалистов, полукоммунистов... что я «преследую» их. Однако последующие факты показали, что так называемые «уклонисты», люди типа Мдивани, заслуживали на самом деле более строгого отношения к себе, чем это я делал... Последующие события показали, что «уклонисты» являются разлагающейся фракцией самого откровенного оппортунизма. Пусть Троцкий докажет, что это не так. Ленин не знал и не мог знать этих фактов, так как болел, лежал в постели и не имел возможности следить за событиями... Троцкий, очевидно, тут по-сплетнически намекает на какие-то «разногласия» между мной и партией. Но разве это не факт, что ЦК в целом, в том числе и Троцкий, единогласно голосовал за тезисы Сталина по национальному вопросу? Разве это не факт, что голосование это имело место после инцидента с Мдивани, перед 12-м съездом нашей партии? Разве это не факт, что докладчиком по национальному вопросу на 12-м съезде был именно Сталин, а не кто-либо другой? Где же тут «разногласия» по национальному вопросу?»

Необходимое добавление: 30 декабря 1922 г. на историческом Съезде Советов, где был принят закон об организации СССР в полном соответствии с Лениным, основной доклад делал Сталин.

Были возражения Ленина против проекта Сталина о вхождении закавказских республик (а также Украины и Белоруссии) в состав России на правах автономий: Ленин считал, что они должны быть союзными республиками на правах свободного выхода из Союза ССР, когда им вздумается.

Уйму публикаций на эту тему напечатали в 1986 — 1988 гг. газета «Московские новости» (гл. ред. — Е. Яковлев) и журнал «Огонек» (гл. ред. — В. Коротич) — и всё в одном тоне: «неприемлемая», «казарменная» политика Сталина в национальном вопросе, «пресловутая автономизация», с которой Ленин якобы вёл «изнурительные битвы». Хотя Сталин над замечаниями Ленина думал всего несколько дней и… принял их, согласился.

Можно ли теперь, когда происходит неуклонное снижение уровня жизни в отделившихся недавно от России республиках, а в Закавказье (особенно в Грузии) к тому же добавляются страшные кровавые события с гибелью сотен и даже тысяч людей (в том числе стариков, женщин и детей), можно ли к событиям 80-летней давности дать комментарий из нашего сегодня? Да, можно и нужно. Вот он, этот комментарий.

Сталин был прав в своем проекте. Он, Сталин, лучше Ленина знал практическую сторону национального вопроса, так как больше Ленина занимался практикой этого вопроса. Он, Сталин, знал, что народы, тем более с малочисленным населением и небольшой территорией, добровольно из Союза не выходят, потому что это им, народам, невыгодно. Это выгодно корыстным националистическим группкам, которые были, есть и будут всегда в любом народе, в любой республике, в любом государстве. И если им, этим группкам, то есть ничтожному меньшинству, а не народу, оставить хотя бы маленькую щёлочку для возможности сепаратизма, а значит, национализма и оппортунизма, они этой щелочкой рано или поздно воспользуются и расточат её, пусть и медленно, до нужной им дыры. А уж тогда... тогда будет то, что происходит сейчас: подстрекательство и натравливание народов друг на друга. Вот почему Сталин предлагал автономию этих республик под эгидой России, дальновидно считая такое положение надежным заслоном от сепаратизма (национализма, оппортунизма). Тогда победил в этом вопросе авторитет теоретика Ленина, и Сталин-практик (в этом вопросе) не мог Ленину не уступить.

2. «Свёртывал» ли Сталин нэп?

Сначала о предыстории этой политики. 7 ноября 1917 г. произошёл давно подготовляемый открытый и прямой, в отличие от горбачёвско-ельцинского, государственный переворот в интересах народа. Переворот положил начало принципиально новому строю, который задолго до этого был обоснован глубокой теорией, в отличие, опять же, от горбачёвско-ельцинского, что никогда не являлось секретом.

Пришедшее к власти новое правительство открыто и прямо заявило о своем наступлении на частный капитал, постепенном вытеснении рыночных (товарных) отношений. Что, опять же, не являлось секретом, а непосредственно вытекало из теории — программы партии, пришедшей к власти.

В марте — апреле 1918 г. глава нового правительства Ленин пишет работу «Очередные задачи Советской власти», в которой аргументированно дает основы экономической политики переходного периода от капитализма к социализму.

Но Гражданская война, навязанная большевикам, вынудила Ленина ввести так называемую политику военного коммунизма, существенной частью которой являлась продовольственная разверстка (продразверстка), по которой с крестьянина взимали продукты, в основном для находящихся на фронте и некоторую часть — для работающих в промышленности.

Сейчас в прессе муссируются слухи о якобы развязанной большевиками Гражданской войне. Даже безнадежный тупица, если он не ослеплен ненавистью к советской власти, не может не согласиться, что война пришедшему к власти правительству без средств и армии не только была не нужна, а очень даже опасна. А продразверстка была единственным выходом для спасения новорожденной власти народа. А что это было с точки зрения «чистой» экономики? Это было нарушение нормальных экономических связей между городом и деревней, так как крестьянин был лишен возможности торговать (у него не оставалось излишков товаров для продажи). Такая политика действовала два года — наверное, больше, чем мог вытерпеть крестьянин (Ленин позже признает, что «несколько затянули с продразверсткой», но что было делать? Не успели придумать лучший выход вовремя). Появилось естественное недовольство среди крестьян и крестьянски настроенных людей (а в тогдашней России таких было до 80%). Этим воспользовались скрытые враги нового строя (смешно думать, что их не было): вовремя подстрекнули недовольных — и вот уже и Антоновский (на Тамбовщине), и Кронштадтский (под Петроградом) мятежи.

Поэтому в марте 1921 г. на 10-м съезде РКП (б) принимается вынужденный, но снова единственно правильный в то время выход: новая экономическая политика (нэп). Суть ее заключается в том, чтобы временно используя товарно-денежные отношения (рыночные связи) как основные между рабочим и крестьянином, укрепить их союз, привлечь затем крестьянина к активному участию в социалистическом строительстве. Таков был актив нэпа.

Но у нэпа был и пассив. Введение свободной торговли («отпущенных» цен) вызвало оживление капиталистических элементов, стала расти новая буржуазия — нэпманы (арендаторы, торговцы, предприниматели, комиссионеры, то есть те, кто не занимался производительным трудом, участвовал в эксплуатации наемного производительного труда). Разрешался госкапитализм в виде концессий, смешанных обществ и промпредприятий, сдаваемых в аренду частным лицам. Все, как сейчас.

Но тогда Ленин и вообще все большевики прямо и уверенно говорили, а все трудящиеся верили, что это явление временное, это вынужденное отступление для накапливания социалистических сил с тем, чтобы перейти в наступление на капитализм.

Читатель, конечно, уловил разницу между той Коммунистической (большевистской) партией и этой КПСС, затеявшей перестройку как отступление — и только как отступление.

Уже через год, весной 1922 г., на 11-м съезде РКП (б) не кто иной, как Ленин, провозгласил: «Мы год отступали (всего год! — А.Г.)… Мы должны теперь сказать от имени партии: достаточно! Та цель, которая отступлением преследовалась, достигнута. Этот период кончается или кончился».

Далее основные события развивались так. К концу 1925 г. СССР завершил восстановительный период (а ведь совсем недавно, в 1921 г., Ленин с болью говорил, что Россия «из войны вышла в таком положении, что ее состояние больше всего похоже на состояние человека, которого избили до полусмерти»: промышленное производство, например, составляло 1/7 часть от довоенного, 1913 г., уровня; по остальным показателям картина была еще плачевнее). К 1926 г. государственная крупная промышленность вышла на уровень 1913 г., а продукция кооперативного сельского хозяйства превзошла уровень 1913 г. на 12%. Было положено начало посрамлению прогнозов буржуазных специалистов: они в 1921 г. научно доказывали, что большевикам по основным показателям удастся выйти на уровень 1913 г. только через двадцать лет, то есть в 1941 г., — и то с помощью иностранных кредитов (то же самое «научно» предсказывали капиталисты Советскому Союзу в 1945 г.: для того чтобы после войны выйти на уровень 1940 г., большевикам понадобится… 20 лет, то есть к 1965 г. — также с иностранной помощью). Таких успехов в такой срок ни Россия, ни капиталистические страны Западной Европы не знавали.

Потерпев поражение в куда менее разрушительной русско-японской войне 1904 — 1905 гг., царская Россия за 8 лет, то есть до 1914., не смогла восстановить темпы развития по сравнению с передовыми европейскими странами.

Заговорили о «русском чуде». Чудом же явились социалистические производственные отношения на основе общественной собственности на средства производства, потому что большую часть прироста продукции дал государственный сектор, ориентированный не на прибыль, а на снижение себестоимости выпускаемой продукции.

Дело в том, что в разгар нэпа, в 1922 г., был издан правительственный декрет «О государственных предприятиях (трестах), действующих на началах коммерческого расчета», по которому последним предоставлялась хозяйственная самостоятельность: они, например, сами себе устанавливали цены на свою продукцию и тому подобное, то есть делали все, за что ратуют нынче сторонники рыночных отношений. Это привело к погоне за прибылью, а затем к поднятию цен на их продукцию, что вызвало диспропорцию в общих ценах. В 1923 г. в СССР разразился финансовый кризис — об этом сегодня абалкины-буничи-гайдары умалчивают. Так что наша молодая социалистическая экономика на практике пришла к выводу, что в качестве основного показателя работы предприятий должно быть снижение себестоимости выпускаемой продукции. Это же являлось и рычагом (для иностранцев — «чудом») снижения цен, в частности в послевоенное восьмилетие (1946–1953 гг.), на продукты и товары широкого потребления. Это и было узаконено постановлением ЦК ВКП(б) «О реорганизации управления промышленностью» в 1929 г., первом году первой пятилетки. И что же произошло с промышленным производством?

Пусть об этом расскажут беспристрастные цифры — цифры роста промышленного производства с 1913 г. (для СССР — с 1926) по 1938 г.:

Во Франции — на 93,2 %

В Англии — на 113,3 %

В США — на 120 %

В Германии — на 131,6 %

В СССР — на 908,8 %

А нам нынче врут, что отказ от нэпа подорвал нашу экономику, и призывают нас вернуться на путь, пройденный нашими дедушками и бабушками. Но так не бывает: история вспять не ходит.

Зачем же нам, построившим в невиданных боях и неимоверных трудах фундамент социализма, то есть решив такие основные задачи тысячелетий, занимавшие лучшие умы человечества, как ликвидация эксплуатации человека, установление общенародной собственности на средства производства, внедрение государственности, плановости, коллективизма, начинать снова с того, от чего тысячи лет во всех странах страдали поколения! Отбросить то, за что они боролись и за что жизни свои отдали.

3. Индустриализация промышленности и коллективизация сельского хозяйства.

Выше были показаны на фактах основные неоспоримые успехи в первые годы Советской власти, по окончании Гражданской войны в 1921–1925 гг. Успехи, которые были достигнуты благодаря социалистическим принципам хозяйствования. Таким образом, правящая коммунистическая (большевистская) партия вела страну по верному пути — точнее, по необходимому пути, то есть учитывала объективную, жизненно правильную реальность.

Отражением этой реальности явилось решение 14-го съезда ВКП(б) (декабрь 1925 г.) о взятии курса на индустриализацию крестьянской страны. «Мы отстали от передовых стран на 50–100 лет; мы должны пробежать это расстояние за 10–15 лет, иначе нас сомнут», — сказал Сталин. А затем последовало и решение 15-го съезда ВКП(б) (декабрь 1927 г.) — о всесоюзной коллективизации сельского хозяйства.

Эти два великих исторических процесса неразделимы по общности задачи и по времени действия. Поэтому рассмотрим их вместе, во взаимосвязи.

Во-первых, общая главная задача, понятно, состояла в том, чтобы создать государство технически мощное, гарантирующее его народ от порабощения (физически, политически, экономически) более сильным государством-захватчиком — это с внешней стороны. Это задача всегда была, вплоть до 1945 г., для России задачей номер один. Это после 1945 г. мы, как и вся Европа, стали очень смелыми, а последние 30 лет еще и беспечными, благодаря колоссальному трудовому и боевому подвигу поколения советских людей 1925–1945 гг.

Во-вторых, улучшение материального и культурного уровня жизни населения — это с внутренней стороны. И то и другое невыполнимо без наличия высокой техники во всех сферах, то есть без индустриализации.

Для индустриализации, да еще ускоренной (10 лет вместо 50), нужны были прежде всего рабочие руки. Где их взять? Вспомним, что Российская империя перед 1917 г. была державой почти на 80% крестьянской, сельскохозяйственной.

Каково было состояние сельского хозяйства России перед 1917 г.? Оставим пока классовую, марксистскую методику оценок. Рассмотрим чисто физическое положение. Воспользуемся данными верных слуг царского режима.

Царский полковник, работник царского генштаба, фамилия которого Багратион (потомок героя 1812 г.), по долгу службы — по специальному поручению — со штатом приданных ему офицеров генштаба изучал в 1908–1911 гг. физическое состояние русских солдат. И вот что он написал в официальной записке: «С каждым годом армия русская становится все более хворой и физически неспособной. Около 40 процентов новобранцев (а новобранцем в то время считался парень, достигший возраста 21 год. — А.Г.) в первый раз ели мясо по поступлении на военную службу».

Для сведения: мясо в то время в городах средней полосы России стоило вчетверо дешевле, чем хлеб. И тем не менее душевое потребление мяса российским населением было в 5–7 раз меньше, чем европейским, хлеба — в 2 раза меньше. Таким образом, основным питанием населения России было: хлеб, молоко, овощи, причем не досыта; мясо и крупа — редкость, не говоря о фруктах и других деликатесах.

В 1913 г. российская империя при общем населении в 159 миллионов человек с занятостью в сельском хозяйстве до 85 процентов трудоспособного населения произвела 98 миллионов тонн зерна, из которых 9 миллионов тонн ушло на экспорт. (А нынешние «демократы» утверждают, что Россия кормила хлебом «всю Европу», даже «полмира»). Это был самый лучший год, в другие производилось меньше. (Для сравнения: в СССР в конце 50-х — начале 60-х годов производилось 180–200 миллионов тонн зерна при населении в 200–220 миллионов человек с занятостью в сельскохозяйственном производстве 35 и менее процентов трудоспособного населения).

О чем это говорит? О том, что в 1917 г. в России была чрезвычайно низкая производительность труда в сельском хозяйстве (это отмечалось всеми буржуазными экономистами того времени, в том числе и российскими, и не только экономистами), а значит, и низкая товарность этой отрасли. (Опять же для сравнения: в конце 70-х годов мы имели объем зернового производства около 250 миллионов тонн ежегодно, превосходящий суммарный объём — около 200 миллионов тонн — стран «Общего рынка», вместе взятых, с общим населением 310 миллионов человек против 280 миллионов наших). В 1917 г. в России было: 2 миллионов зажиточных, «справных» (кулацких) хозяйств (то есть тех, которые имели машины или механизмы: молотилку, трактор, мельницу, сеялку и тому подобное, несколько голов крупного скота — коров, лошадей и так далее, несколько человек или десятков наемников), что составляло 13,3%; 3 миллиона середняцких хозяйств (то есть тех, которые имели инвентарь или часть инвентаря, одну корову, одну лошадь и не имели наемников), что составляло 20%; 10 миллионов бедняцких хозяйств (то есть тех, которые не имели ни инвентаря, ни коровы, ни лошади), или 66,6 %.

Середняки арендовали у кулаков машины, механизмы, рабочий скот, а часто и семена, и хлебный урожай. Бедняки просто-напросто нанимались к кулакам в работники (батраки) постоянно или временно.

С 1906 по 1915 г. (за десятилетие) 1,5% хозяйств середняков пополнили «армию» зажиточных (кулацких) хозяйств, зато 8,2% середняцких хозяйств стали бедняцкими, то есть разорились и попали в кабалу к кулакам. За это же время 1,8% кулацких хозяйств стали середняцкими, то есть и тут более изворотливые конкуренты вытеснили менее изворотливых. Среди бедняков, разбогатевших хотя бы до уровня середняка, сколько-нибудь существенного количества не наблюдалось. Очевидно, если и были, то только лишь единичные случаи... Кроме всего, 80% крестьян были совершенно неграмотными.

Вот какое крестьянское наследство досталось большевикам. Это в 1917–1926 гг. означало, что Россия не сможет усилить свою экономическую мощь, если не будет развивать промышленность, а для развития промышленности нужны люди; значит, надо было брать их из села, а это означало, что оставшиеся сельские люди не смогли бы прокормить промышленное население, так как товарность сельского хозяйства была, как мы видели, и с большим количеством людей очень низкой.

Поднять товарность можно только через увеличение производительности труда. Увеличить производительность труда можно только путем механизации, то есть насыщения сельских тружеников техникой. Но в состоянии ли было абсолютное большинство единоличников-крестьян покупать технику, например трактор, в тогдашней России? Как видим, нет. Что было делать? Было три пути.

Первый: поощрять крупного землевладельца, который покупал бы технику за счет выжимания всех сил из середняков и бедняков, а затем высвобождал бы лишних людей для промышленности, но и пополнял бы армию разоренных, обездоленных и безработных. Это происходило во всех капиталистических странах, и это было неприемлемо для СССР.

Второй: кооперация. Крестьяне объединяются (скажем, 10–20 — 30 и так далее человек) и покупают технику (например, один трактор) на всех, а также сдают свой скот, инвентарь, надел в своё объединение в общее пользование, то есть получается упрощённая коллективизация. (Это предлагал экономист Чаянов). Но кооперация не повышала товарность и не освобождала людей для промышленности; первое не получалось потому, что объединение было ограничено в средствах и заинтересовано только в масштабах своих потребностей; второе — потому, что хотя при помощи техники крестьянин и обрабатывал свой участок быстрее, но в освободившиеся дни занимался бы своими интересами — вероятнее всего, в целях личного обогащения, выделяясь за счет кого-то менее обогащающегося.

Третий: коллективизация. Ее мы оценим ниже. А сейчас факты. По данным ООН, в 1989 г. в СССР жило 5,5% населения мира, а в сельском хозяйстве работало 15% трудового населения. Так вот, в 1989 г. СССР произвел 11% мирового объема зерна (вдвое больше среднедушевого в мире), хлопка — 15% (втрое больше среднедушевого в мире); картофеля — 27% (впятеро больше среднедушевого в мире); сахарной свеклы — 36% мирового объема. По производству мяса на душу населения в 1989 г. СССР уступал только США и ФРГ, рыбы — только Японии, молока — только ФРГ, сахара — только ФРГ, по производству и потреблению сливочного масла нам не было равных. Разнообразие продуктов в СССР было очевидно хотя бы в сравнении с дореволюционным, с довоенным и послевоенным временем (что могут подтвердить оставшиеся в живых люди этих поколений).

А ведь 1989 г. был в СССР не самый лучший. Вот что такое коллективизация. Это абсолютно правильное решение, в результате которого была индустриализирована страна, выиграна война, восстановлено народное хозяйство и достигнуты все последующие успехи.

Говорят, что голод в 30-е годы возник в результате коллективизации. Ложь. Чем это подтвердить? Смотрите сами. Районами голода были Украина, европейские поселения казаков и Казахстан, то есть районы чернозема и скотоводства, где голода, как раз (даже при засухе) быть не должно. Должны были сохраниться запасы, ведь не было же в 30-е годы продразверстки. Почему же он был? Значит, не было хлеба (зерна) и скота, причем ни в личных хозяйствах, ни в колхозах. (Ведь если предположить, что все зерно и скот были сданы в колхозы, то при голоде последние кормили бы население.) Почему? Потому что зерна сажали меньше, а стада сокращали. Именно так и было в голодающих районах. В результате чего? В результате того, что хорошо «поработали» агитация и конкретные дела (вредительство) в этих районах против колхозов (агитировали словами: «колхозы — блеф, не ходите в них, зерно и скот не сдавайте, лучше уничтожайте»; подкрепляли делами: травили посевы, резали скотину). Значит, этим кто-то руководил и кто-то выполнял конкретные акции. Кто? Конечно, тот, кто изначально был врагом Советской власти. И в верхах, и в низах. Шла борьба не на жизнь, а на смерть. Кто победил, тот и наказал сотни виновников голода, от которого умерли миллионы.

Конечно, были люди ретивые и в «окружении» Сталина (в Политбюро, в ЦК, например), и в «низах» — секретари обкомов, райкомов, и просто рядовые, как партийные, так и беспартийные. Все они искренне стремились приблизить светлое будущее — волюнтаристски ускорить исторический процесс. Были и карьеристы, стремившиеся выслужиться (такие всегда были, есть и будут в любом обществе). Были и бюрократы, то есть формалисты, не понимающие сути, строго следующие букве указания ради собственного благополучия. (И такие всегда были, есть и будут в любом обществе.) Но приписывать, как это делают сейчас антисталинские кампанейщики, все кровавые и бескровные трагедии только злой воле этих кампанейщиков… по крайней мере неумно. Потому что ни ретивый идеалист, ни отвратительный карьерист, ни ужасный бюрократ не могли вести агитацию за уничтожение семян и скота, за выступление против колхозов и колхозных активистов, против Советской власти — это и самому тупому понятно. И идеалистом, и карьеристом, и бюрократом пользуются враги… если они имеются. А если вышеназванные тогда использовались, значит, были и те, кто их использовал.

Привожу одну большую цитату, автор которой будет назван чуть ниже: «История предъявила новому строю жестокий ультиматум: либо, создав в критические сроки социально-экономическую и техническую базу, выжить и дать человечеству первый опыт справедливой организации общества, либо погаснуть... Индустриализация 20–30-х годов была, действительно, тяжелейшим испытанием. Но попробуем теперь, с позиций сегодняшнего дня, ответить на вопрос, нужна ли она была. Да разве такая огромная страна, как наша, могла жить в XX веке, не будучи нормально развитой… Уже с 1933 г. стала быстро нарастать угроза фашизма. И где бы оказался мир, если бы Советский Союз не встал на пути гитлеровской военной машины? Наш народ сокрушил фашизм мощью, созданной им в 20–30-е годы… Или возьмите коллективизацию. Знаю, сколько домыслов, спекуляций, злобной критики в наш адрес связано с этим термином, не говоря уже о самом процессе. Если же, действительно, с позиций правды и науки учитывать обстоятельства того времени и специфику развития нашего советского общества, если не закрывать глаза на крайнюю отсталость сельскохозяйственного производства, которое не имело перспективы преодолеть отсталость, оставаясь мелким и раздробленным, если, наконец, правильно оценивать действительные результаты коллективизации, то нельзя не прийти к однозначному выводу. Коллективизация была величайшим историческим деянием... Она обеспечила рост производительного труда... высвободила значительную часть средств и рабочих рук… Она открыла перспективу для создания надежного продовольственного фонда государству... Если бы не она, мы не смогли бы сейчас и думать о производстве зерна на уровне 200 миллионах тонн, тем более о 250 миллионов тонн…». Так высоко оценил факт индустриализации с коллективизацией лидер, чья инициатива в развертывании «перестройки» неоспорима, — М.С. Горбачёв.

Что это: вынужденное признание фактов или маскировочный ход будущего предателя? Не знаем точно, но сама оценка фактического явления весьма красноречива.

В этой связи нельзя не упомянуть признание успехов СССР в середине 30-х годов… Л. Троцким. Троцкий признавал, что СССР достиг небывалой экономической мощи, «несмотря на сталинизм» (слова Троцкого), причем в быстрейший срок, «несмотря на вековую российскую отсталость» (слова Троцкого), благодаря социалистической системе хозяйствования, и прежде всего плановому централизму.

«Буржуазный мир, — писал Троцкий в 1936 г., — сперва пытался притворяться, будто не замечает хозяйственных успехов советского режима, то есть опытного доказательства жизненности методов социализма».

Троцкий тогда же высказал и такую, представляющую сегодня особенный интерес, мысль: «Крушение советского режима привело бы к неминуемому крушению планового хозяйства и, тем самым, к упразднению государственной собственности… Наиболее преуспевающие предприятия поспешили бы выйти на самостоятельную дорогу. Они смогли бы превратиться в акционерные компании или найти другую форму собственности… Одновременно, и ещё легче, распались бы колхозы. Падение нынешней бюрократической диктатуры (имеется в виду в СССР. — А.Г.) без замены ее новой социалистической властью означало бы, таким образом, возврат к капиталистическим отношениям при катастрофическом упадке хозяйства и культуры (выделено мной. — А.Г.). Здесь только остается добавить: при быстром росте новой бюрократии, которая, без сомнения, вскоре достигнет своей диктатуры.

4. О демократии, рабстве и культе личности.

Сперва немного из истории Руси. Вот несколько исторических фактов. С 1228 по 1462 г. (период формирования русского народа), то есть с начала XIII в. по середину XV в., или за 234 года, Русь отбила 160 нашествий, каждое их которых представляло собой крупную войну по европейским меркам. Почти по 80 войн в столетие, война в каждые 1,5 года! В XVI в. Русь воевала 43 года! В этом же веке, в 1571 г., она подверглась набегу крымских татар: их хан Девлет Гирей дотла сжег Москву. Погибло, по данным русских летописей, до 800 тысяч человек. Трупы не было сил хоронить — сбрасывали в Москву-реку. «Москва-река мертвых не пронесла» — так гласит летопись. Ни одна европейская река, да и не одна западноевропейская столица такого не знавали! В XVII в. Россия воевала 48 лет! В XVIII — 56! И все войны имели цель: со стороны противников России — уничтожение или порабощение её; со стороны России — защита, выживание.

Такого количества войн ни одно западноевропейское государство не имело... вплоть до 1939 г., когда Германия под руководством Гитлера за год с небольшим завоевала Чехословакию, Польшу, Данию, Голландию, Бельгию, Францию, Грецию, Норвегию и Югославию (9 стран), потеряв всего-навсего 97 тысяч своих военных. А в 1945 г., когда агонизирующий Гитлер предпринял предсмертную попытку прорыва под Арденнами, где стояла группа армий США, последние, будучи самой мощной капиталистической державой мира, потеряв там всего 9 тысяч своих военных, слезно запросили помощи у не готового к наступлению большевистского СССР, и тот пошел на выручку союзнику: за 3 дня вдребезги разбил германскую группировку при наличии своего численного войскового состава в 1,5 раза меньше американского. (Вообще, как это типично для «демократичных» США: сжигать напалмом мирные жилища и людей маленького Вьетнама, напасть на крошечную Гренаду, бомбить гражданское население Багдада — это они молодцы! А в чем-то серьёзном — овцы…)

Таким образом, война для России уже давно стала обыденностью, а мир — необычайностью, божьим даром. Поэтому: может ли понимать Россию Запад, аая которого все без исключения войны до 1939 г. считались веселыми развлечениями? Вспомним, например, французские романы о Д'Артаньяне, вспомним современные фильмы о войне 1939–1945 гг.: французский «Баббета идет на войну» или английский «Мистер Питкин в тылу врага», где война их стран с Гитлером показана как цепь забавных приключений.

Так вот, в силу разных условий исторического развития у русского и западного человека сложился разный взгляд… на демократию. Для западного человека демократия — это набор благ, привилегий, удобств для одного человека, пусть даже этот набор не увязывается со своими общегосударственными интересами, а тем паче с интересами других государств. Выше мы видели на некоторых примерах, как действовали США и гитлеровская Германия, как ложились под ноги захватчику целые страны. Можно ещё добавить пример с военной службой по найму (договору, контракту). Западный человек рассуждает здесь так: «Я служу в армии потому, что мне, лично мне, выгодно: если — по ходу службы — я и буду иметь неудобства, пусть мне их, желательно заранее, оплатят».

Для русского человека демократия — это когда он, русский человек, переносит лишения, потому что от этих лишений избавляется большая часть людей его страны, а если даже русский человек терпит эти лишения вместе со всем народом, то опять же потому, что его дети, новое поколение его страны будут жить без этих лишений.

Слово западному (ливонскому) летописцу XV в. Рюссу, который долгое время жил на Руси, изучил ее. «Русские в крепости, — пишет он, — являются сильными, боевыми людьми… Во-первых — русские работящий народ… Во-вторых, русский с детства привык поститься скудной пищей… В третьих, если русские добровольно сдадут крепость… то не смеют показаться в своей земле… В чужих же землях они не могут и не хотят оставаться… В-четвеёртых, у русских считается не только позором, но и страшным грехом сдать крепость».

Отсюда и разница в отношении к главе государства — королю, царю — у западного человека и у российского. Западный человек может орать на улице: «Долой короля!» и считает этот факт верхом демократии. Русские же люди на горьком опыте (например, с Новгородским вече, где тогдашние люди, которым их князь Александр Невский не нравился его слишком жестокими, по их мнению, мерами наведения дисциплины, его «демократично» изгнали) убедились, что не всё и не всегда верно решается толпой. Известно, что изгнанного Александра Невского новгородцы просили вернуться и возглавить руководство войском, что он и сделал, разбив и изгнав врагов-захватчиков, то есть избавил землю новгородскую от смертельной опасности… благодаря жестокой дисциплине.

Сейчас наши средства массовой информации вносят в сознание советских (бывших) людей мысль о нашем, русском, российском «вечном рабстве», о наших «кровавых», «жестоких» правителях: Иване Грозном, Петре Великом, Сталине.

Но вот что, к примеру, писал об Иване Грозном служивший при нем несколько лет немец Генденштейн: «Должно казаться удивительным, что при такой жестокости могла существовать такая сильная к нему любовь народа… Народ не только не возбуждал против него никаких возмущений, но даже выказывал во время войны невероятную твердость при защите и охране крепостей, а перебежчиков вообще было очень мало. Много, напротив, нашлось… таких, которые предпочли верность князю (И. Грозному. — А.Г.)... величайшим наградам».

Петра Великого западные демократы тоже считали деспотом и говорили, что он, царь Петр I, повелевает рабами, на что Петр отвечал: «Я повелеваю не рабами, а людьми, которые исполняют мои Указы, направленные исключительно на пользу моего с ними единого Отечества; ревностное исполнение ими этих Указов даёт каждому возможность выдвинуться на самые высокие посты Государства. Для рабов сие невозможно».

К слову, при Петре Великом в открытых сражениях были разбиты и армия, и флот могущественной в то время Швеции; особенное значение имела победа над флотом Швеции, ибо благодаря могущественному флоту Швеция господствовала на морях Севера и Запада и поэтому брала разорительные пошлины с торговцев западных держав, в том числе Англии, Франции, Испании, Германии, Голландии. Таким образом, «рабская» Россия при Петре I лишила Швецию этих грабительских привилегий и тем самым открыла путь для процветания экономически «свободных» западных держав.

Всё это ещё и ещё раз подтверждает разницу, вызванную разными историческими условиями формирования Руси и западных государств, между западным и нашим, российским, пониманием «свободной личности». То, что для западника кажется «рабством», для нас, русских, является закономерной необходимостью.

Вот почему после 300-летнего татаро-монгольского владычества уже больше никто и никогда не мог покорить Русь, Россию, СССР, тогда как с той или иной западной державой случалось такое, и не раз, даже в те времена, когда численность населения Руси бывала и меньшей по сравнению с завоевателями. Отсюда идет и разница в понятии «культ личности».

Конечно, для западника, орущего «долой!» тому или иному своему правителю, «культ» последнего в принципе невозможен. Для русского сильный царь — это как отец в семье: когда похвалит, а когда и накажет. Лишь бы на пользу всей семье. А в семье, как известно, не без урода. Кому-то дисциплина может и не нравиться.

Вот и сейчас средства массовой информации вовсю убеждают советских (бывших) людей, что в 1917 г. большевики во главе с Лениным «захватили» власть, «обманули» народ, «запугали», «репрессировали» и так далее. И подкрепляют все это цитатами из Ленина, где он говорит или пишет «угрозы»: «арестовать», «посадить», «расстрелять» и тому подобное.

Тут только одна «неувязочка» получается, на которую почему-то почти никто внимания не обращает: каким образом «обманутый народ» через год-другой не поддержал «разоблачителей» этого «обмана» — царскую умную интеллигенцию, царских умных генералов и офицеров, прекрасно обученных, образованных, обутых, одетых и вооружённых, да ещё имеющих помощь аж от 14 иностранных государств?

Большевики — необразованные, плохо обутые и одетые, почти невооружённые — пришли и… Россия им подчинилась?! Как же так? «Женьминьжибавно», — сказали бы китайцы.

Послушаем опять же западного умного человека, отнюдь большевикам не сочувствующего, Г. Уэллса. Вот как он в 1920 г. объяснил ситуацию в России февраля — октября 1917 г.: «У правителей России не хватило ни ума, ни совести прекратить войну, перестать разорять страну и захватывать самые лакомые куски, вызывая у всех остальных опасное недовольство, пока не пробил их час. Они правили, и расточали, и грызлись между собой, и были так слепы, что до самой последней минуты не видели надвигающейся катастрофы. (Не правда ли, как это очень похоже на сегодняшнюю Россию? — А.Г.) И затем пришли коммунисты».

Коммунисты пришли с коммунистической идеей, которая была принята российскими людьми, потому что совпадала с пониманием русичей о справедливости — в смысле, сказанном выше. Потому и переносили они все тяготы и лишения, не обижались, в основной массе своей, на крутые, но необходимые меры большевиков.

Вот пример: А. Яковлев, один из главных «наших перестройщиков», в своё время продемонстрировал по Центральному телевидению выборочно фразы из составленного Лениным предписания Совета народных комиссаров, угрожающего расстрелом заложников-крестьян. Последние были взяты из деревень, близлежащих к железнодорожным путям в направлении к Петрограду, за отказ жителей этих деревень очищать от снега железнодорожные пути.

Читать выборочно фразы из правительственного предписания 70-летней давности, не объяснив обстановки того времени, — может ли быть что-либо безграмотнее? Ни один факт, ни один человек не могут быть приняты и осмыслены вне времени и пространства, в которых они существовали. Неужели академику А. Яковлеву это было неизвестно?! Но все цитаты Ленина нынешними «нашими демократами» именно так и трактуются.

Петроградские рабочие умирали с голоду, и к ним были направлены эшелоны с хлебом, которые не могли пройти из-за снежных заносов. Ленин в то время поступал, как отец большой семьи, если хотите, даже как истый царь-батюшка, у которого умирали несколько детей, и он сурово заставлял других детей сделать то, что спасало умирающих их братьев. Отец делал то, что давало возможность сохранить семью. Именно так народ в основном и понимал меры коммунистов, в частности Ленина, а потом и Сталина.

Вот что, между прочим, говорил Сталин на 13-й партконференции 17 января 1924 г. о демократии. Давайте прочитаем и критически осмыслим (но с точки зрения того времени): «Некоторые товарищи… фетишизируют вопрос о демократии, рассматривая его как нечто абсолютное, вне времени и пространства. Я этим хочу сказать, что демократия не есть нечто данное для всех времен и условий (выделено мной. — А.Г.)… Для того, чтобы она ... стала возможной, нужны… две группы условий, внутренних и внешних... Необходимо, во-первых, чтобы индустрия развивалась, чтобы материальное положение рабочего класса улучшилось, чтобы культурность рабочего класса поднималась... Необходимо, чтобы партия, как авангард рабочего класса, также росла, прежде всего качественно (выделено мной. — А.Г.)… Эти условия внутреннего характера абсолютно необходимы для того, чтобы можно было поставить вопрос о действительном, а не бумажном проведении демократии (выделено мной. — А.Г.)… Есть ещё вторая группа условий, условий внешнего характера… Я имею в виду известные международные условия, более или менее обеспечивающие мир, мирное развитие, без чего демократия… немыслима. Иначе говоря, если на нас нападут и нам придется защищать страну с оружием в руках, то о демократии не может быть и речи, ибо придётся её свернуть» (выделено мной. — А.Г.).

Кажется, ясно. Сворачивание демократии (в СССР) делалось не по прихоти одного человека или группы лиц, а диктовалось определенными условиями. Оказывается Сталин не скрывал возможности ограничения демократии... еще при жизни Ленина.

Почему после Ленина победил «невзрачный», «необразованный» Сталин, а, скажем, не блестящий и «сверхобразованный» Троцкий? Ведь борьба после ухода из жизни Ленина, по крайней мере лет 5 — б, была сугубо идейной и велась открыто всеми без ограничений идейными представителями. Например, в партийных и советских органах сверху донизу до конца 20-х годов заседали, кроме большевиков, и эсеры, и анархисты, и прочие, не говоря уже о главных — открытых оппозиционерах: Троцком, Зиновьеве, Каменеве, Бухарине и др. Все они имели свои типографии и издавали свою литературу. Но Сталин и сталинизм к началу 30-х годов победил идейно. И не могли не победить. Почему? Потому что Троцкий блестяще теоретизировал — о мировой революции, о мировом коммунизме и тому подобное, а Сталин практически решал вопросы, в которых, как оказалось, он и теоретиком был неплохим.

Троцкий и троцкисты, как тогдашние, так и нынешние, не понимали и не понимают, что народу, в конце концов, нужна не болтовня, а конкретное — в каждом конкретном жизненном периоде — дело.

Троцкий показывал в деле себя, свои способности, как бывает, артист-певец показывает своим слушателям не песню, а свой голос, свою манеру исполнения. Это очень наглядно видно на примере нынешней «нашей» эстрады: бездуховность и даже порой бессмысленность песен заменяют атрибуты манер, одежды (или отсутствие таковой), света, шума, грохота и тому подобное, сопровождающие певца (певицу) — тут уже не до слов и мелодии песни.

Сталин применял свои способности для дела. Он просто доносил до слушавших его смысл дела, как истинный артист-певец свои голосом доносит до слушателей, до их душ, сердец смысл, суть исполняемой им песни. «Песни» у Сталина были одного смысла: сплотить народ, сделать его единым, готовым вынести любые испытания.

И Сталину это блестяще удалось, потому что он делал то, что веками делали до него лучшие правители народа, и народ понял Сталина. Как понимал А. Невского, И. Грозного, П. Великого. Как понимал Ленина. Как умные дети понимают сурового, но справедливого отца.

Впоследствии, когда государство, которое народ строил под руководством Сталина, прошло через все испытания и стало небывало сильным и сплоченным, любовь народа к своему отцу назовут «культом личности».

5. Была ли «расправа» над ленинской гвардией и были ли массовые репрессии?

Теперь, когда вы уяснили роль Сталина как неслучайного в истории России правителя, вопрос, «расправлялся» ли Сталин со своими «соперниками», потому что боролся за личную власть, сам собой должен отпасть. Во-первых, Сталин был личностью недюжинных способностей, в том числе и умственных, иначе в такой архисложной ситуации он бы в правители не пробился, а если бы и пробился, то на один год, не более, дольше не удержался бы. Во-вторых, не мог Сталин, живший высшими интересами государства, народа, делать что-либо в ущерб тому и другому из-за личных корыстных целей; последних у него просто-напросто не было.

Выше говорилось о том, что борьба с идейными «соперниками» велась только идейно. До тех пор, пока «соперники» сами не перешли от идейной борьбы к борьбе кровавой. Пример с голодом в 30-е годы также приводился выше.

У оппозиционеров 20–30 годов не хватило ни ума, ни порядочности понять правоту Сталина и сталинцев и прекратить размахивать руками после их сокрушительного поражения. Да и демократическая дисциплина обязывала подчиняться большинству. Ведь, к примеру, в 1927 г. среди коммунистов СССР проводилась широкая дискуссия и открытое голосование, с одной стороны, за линию ВКП(б), с другой — за платформу оппозиции. И что же? Да то, что за сталинскую линию проголосовало 99,2%, а за троцкистскую — 0,5% (0,3% не приняли участия в голосовании). Полпроцента сторонников Троцкого в ленинской партии! Неужели нельзя было задуматься ему и его сторонникам? Говорят, что они были «ленинской гвардией». Так ли это?

Вот как оценивал Ленин Троцкого и Бухарина в 1921 г.: «(Троцкий)… (Бухарин)… нам дали: 1) забвение марксизма, выразившееся в теоретически неверном эклектическом определения отношения к экономике; 2) защиту или прикрытие той политической ошибки, которая ведет к падению диктатуры пролетариата; 3) шаг назад в области вопросов чисто производственных, хозяйственных к абстрактным, отвлеченным, теоретически неверным... Политические ошибки, которые сделаны тов. Троцким и углублены, усугублены тов. Бухариным, отвлекают нашу партию от хозяйственных задач... Чем дальше будет т. Бухарин защищать явно неверное теоретически и обманное политически свое уклонение от коммунизма, тем печальнее будут плоды его упрямства».

Такое поведение Троцкого и Бухарина Ленин объяснял «объективной логикой фракционной борьбы», которая Троцкого и Бухарина и всех им подобных привела в стан открытых врагов СССР. То, что не удалось Троцкому, Бухарину и КО сделать в 1937 г., при Сталине, удалось их идейным последователям сделать сегодня, без Сталина.

В январе — феврале 1934 г. состоялся 17-й съезд ВКП(б). Не только доклад Сталина на нем, но и выступления всех делегатов характеризовались острой критической направленностью на наши недостатки (это при таких-то успехах!). Наивно думать, что при огромных успехах единственной страны, сбросившей с себя оковы капитализма, у нее не было врагов — внутренних и внешних. И они сидели, сложа руки? Конечно же, нет.

Здесь мы подошли к действительно болезненному вопросу — репрессиям, «воспетым» и «раздутым» нынче до невероятности. Небезызвестные Р. Медведев, А. Антонов-Овсеенко, А. Солженицын и другие «разоблачители» подняли планку числа репрессированных до 70–80 и даже 100 миллионов. Вот с этих чисел мы и начнем.

В газете «АиФ» (№5,1990 г.) со ссылкой на весьма солидный документ — справку, составленную по приказу Хрущёва, говорилось, что с 1921 по 1954 г. в нашей стране всеми видами правоохранительных инстанций (судами, трибуналами, «тройками» и так далее) было осуждено 3 777 380 человек. Из этого числа к смертной казни было приговорено 642 980 человек, к содержанию в лагерях и тюрьмах — 2 369 220, к ссылке и высылке — 765 180.

Насколько достоверна эта справка, подписанная в 1951 г. Генеральным прокурором СССР Р. Руденко, министром внутренних дел С. Крутловым, министром юстиции К. Горшениным, где количество репрессированных показано с точностью до одного человека, можно судить из пространной статьи-беседы той же газеты «АиФ» (№45, 1989 г.) с кандидатом исторических наук, ст. научным сотрудником Института истории СССР Академии наук СССР В. Земсковым — о соответствии книги Солженицына «Архипелаг Гулаг» действительности. Из нее мы узнаём, что «бериевские учётчики были скрупулезными…», «сводные отчеты Гулага — стостраничные тома…», «значительная часть гулаговской документации оказалась в гражданском архиве…», т.е. доступной для всех исследователей. В этом же номере «АиФ» помещена таблица «Движение лагерного населения Гулага». Из неё мы узнаем, что число всех заключенных как уголовных, так и политических, составляло: в 1934 г. — около 0,5 миллиона, в 1937 г. — около 800 тысяч, в 1945 г. — около 700 тысяч, в 1947 г. — около 800 тысяч человек. «Политические» составляли, например, в «знаменитом» 1937 г. — 12,8%, в 1947 г. — 38%. «Членов семей изменников Родины» перед Великой Отечественной войной сидело 12 тысяч, после войны: в 1945 г. — 6 тысяч, в 1947 г. — немногим более тысячи.

В 1939 г. в СССР началась первая массовая реабилитация. Было реабилитировано только живых 327 400 человек (для сведения к размышлению: реабилитация проведена уже при новом наркоме внутренних дел Л. Берия. Он им стал с декабря 1938 г. — пришёл на этот пост с должности секретаря ЦК КП Грузии).

Были ли виновны Бухарин и другие «ленинские гвардейцы» в заговоре против СССР? Судя по логике их поведения с 1917 г., когда они периодически оказывались по другую сторону баррикад от Ленина и Сталина, судя по открытому судебному процессу, на котором присутствовали десятки и сотни выдающихся деятелей как отечественных, так и зарубежных, никакой процессуальной фальши не обнаруживших, — да, были.

Кроме того, «реабилитация» их, проведенная в наше «перестроечное» время, до смешного нелепа и скоротечна: не публиковались вначале даже ни состав комиссии по реабилитации, ни текст протеста прокурора; не приводился ни один пример, показывающий, как комиссия устанавливала фальсифицированность процесса и невиновность обвиняемого. Так же проводилась и реабилитация при Хрущеве.

Хрущёв, Горбачёв, А. Яковлев… Люди, обманувшие весь народ, всю партию, все коммунистическое движение. Кого они могут реабилитировать? Только таких, как они сами…

То же самое можно сказать о заговоре Тухачевского и других военных: да, был. Коротко о личности М. Тухачевского. Он родился в 1893 г. в семье дворянина, хотя мать, как пишут, была из крепостных крестьян. В 1915 г., в июне, то есть на втором году Первой мировой войны, окончил привилегированное Александровское военное училище и осенью этого же года, будучи на должности офицера штаба полка, попадает к немцам в плен при весьма загадочных обстоятельствах. В плену он пребывает до конца 1917 г., освобождаясь по договору между Советской Россией и Германией — через организованный тогда Центр по пленным и беженцам («Центрпленбеж»), который возглавлял тогда бывший подполковник царской армии, бывший полковник Временного правительства, левый эсер А. Егоров (в партию большевиков Егоров вступил в конце июля 1918 г. после подавления большевиками левоэсеровского мятежа 6 июля 1918 г.), будущий сообщник Тухачевского по заговору против Советской власти (1937 г.).

Есть документы, говорящие о таких фактах: 16.12.1935 г. французский посланник в Таллинне Алло в беседе с начальником штаба эстонской армии Реэле сказал, что «благодаря последовательному удалению евреев Сталиным» власть перейдёт к военным, которые никогда не переставали ориентироваться на Германию; полковник Кристи, помощник английского военно-воздушного атташе в Берлине, 10.10.36 г. сообщил в Лондон о выступлении на секретном совещании Гитлера, в котором говорилось, что «армия СССР готова завтра сотрудничать с Германией. Это могло бы случиться, если бы Сталин умер, а Тухачевский установил военную диктатуру». В этом же донесении Кристи отмечал, что рейхсвер считает в перспективе лучшим союзником Германии Россию, но препятствием к этому союзу являются расхождения между гитлеризмом и сталинизмом; именно в этот момент арестованный в СССР «ленинский гвардеец» из компании Троцкого Радек дал показания против комкора Путны, тоже арестованного, умолчав о Тухачевском, что сразу же уловили английское и французское посольства.

Радек упомянул в своих показаниях также Кестринга и Баума, германских пресс-атташе. Советское правительство потребовало их отзыва из Москвы; в конце декабря 1936 г. украинский посланник в Берлине Смаль-Стоцкий передавал из Варшавы сообщение о планах нацистов совершить революцию в России при поддержке троцкистов и руководства Красной Армии. Эти сообщения подтвердили немецкие агенты, арестованные в Праге в октябре при попытке проникнуть в помещение советского военного атташе; в декабре 1936 — январе 1937 г. русский глава белоэмигрантской организации в Париже бывший царский генерал Скоблин тайно сообщал Гейдриху, помощнику шефа германской контрразведки адмирала Канариса, о существовании заговора руководителей Красной армии против Правительства СССР.

Траунемандорф, имперский советник Министерства труда, осенью 1936 г. в тайных переговорах с президентом Чехословакии Бенешем также отмечал: «Фюрер получил известие из СССР о планах устранения Сталина». Бенеш собрал досье, передал его послу СССР в Чехословакии Александровскому, а тот — Сталину. (Между прочим, Тухачевский был официально за сохранение военного соглашения с Германией и за расторжение франко-советского договора 1935 года.)

Коротко о якобы репрессированном командном составе Красной Армии: с мая 1937 года по сентябрь 1939 года, то есть в течение полутора лет, было репрессировано, говорят нам, 40 тысяч человек. Именно такую круглую цифру назвал впервые журнал «Огонёк» (№26, 1986 г.), за ним уже «Московские новости» и др. А затем уже и Д. Волкогонов в 4-томнике «Триумф и трагедия» (политическая биография Сталина); правда, он называет цифру 36 761 человек. Причем в «Огоньке» эти 40 000 военных назывались «уничтоженными», в других публикациях — «репрессированными». И в тех и в других все они назывались «высшим командным составом».

Но уже тогда нашлись в нашей стране люди, которые, зная, что высшим командным составом у нас, по крайней мере, считались командиры дивизий, корпусов, командующие армиями и округами, а округов у нас в 1941 г. было 15, значит, армий — 30(15x2), корпусов — 60(30x2), дивизий — 240(60x4) (это максимально, на самом же деле перед войной у нас было не более 200 дивизий), подсчитали, что весь этот высший командный состав, включая первых, вторых и третьих лиц, составлял не более 1 тысячи.

Тогда наша «правдивая» пресса «уточнила», что указанные 40 тысяч включают и средний командный состав, то есть командиров полков и батальонов. Но и тогда при том же максимуме подсчетов эта цифра не дотягивала до 10 тысяч.

Откуда же взялось сие число — 40 тысяч? А вот откуда. В 1951 г., то есть при жизни Сталина, в Воениздате вышла книга «Военные кадры Советского государства в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.», в которой и содержится примерно такое же число: 36 898 человек (на 137 человек даже больше, чем у Волкогонова). Дело в том, что 5 мая 1940 г. начальник Главного управления кадров Наркомата обороны генерал-лейтенант Е. Щаденко представил Сталину «Отчёт о работе управления» за 1939 г. В нем говорилось, что за 1937–1939 гг. из рядов РККА уволено 36 898 командиров по следующим мотивам: 1) по возрасту; 2) по состоянию здоровья; 3) по дисциплинарным проступкам; 4) за моральную неустойчивость; 5) по политическим мотивам; арестовано, то есть репрессировано, было 9579 человек (одна четвертая часть).

Далее Щаденко в этом «Отчёте» пишет о том, что многие уволенные подали жалобы и им, Щаденко, была создана специальная Комиссия для рассмотрения всех этих жалоб. Итог работы Комиссии был таков: на 1 мая 1940 г. в РККА был возвращен 12 461 командир, причем из них возвращено 10 700 уволенных по политическим мотивам. А всего к 1 января 1941 г. было возвращено в армию почти 15 тысяч командиров, то есть почти половина. Арестованных осталось около 8 тысяч, приговорены к расстрелу около 70, расстреляно 17 — в основном самые высшие, например, трое из пяти маршалов.

Прав был Маркс, говоря: «Само собой разумеется, что рабочий класс для того, чтобы вообще быть в состоянии бороться, должен у себя дома организоваться как класс и что непосредственной ареной его борьбы является его же страна». В 20–50-е годы так и было. А потом… Но это уже другой разговор.

6. Война 1941–1945 гг.

В этом вопросе долго муссировались два момента: первый — Сталин к войне не готовился; второй — Сталин в первые дни войны растерялся. Оба эти момента ныне уже не «играют».

Во-первых, есть, по крайней мере, десятки документальных свидетельств, например, мемуарная книга маршала Жукова «Воспоминания и размышления», где приводятся абсолютно точные данные: такие, как, к примеру, ежегодный прирост всей промышленности и отдельно оборонной. Так вот, цифры уже для 1938 г. по этому показателю соответственно такие: 13 и 39%. А ассигнования на нужды обороны соответственно составляли в 1937 г. 12,7% от общих, а уже в 1938 г. — 26,4% (за год увеличились более чем в 2 раза). В 1940 г. на военные нужды СССР расходовал 15% национального дохода. Вы знаете, что 20% считаются критическими для экономики даже самой развитой промышленной страны. Если это не подготовка, то что такое подготовка?

Во-вторых, были опубликованы в 1990 г. в журнале «Известия ЦК КПСС» выдержки из «Журнала приемной Сталина» с 22 июня по 3 июля 1941 г.; из них явствует, что Сталин уже 22 июня с 6 утра (а на самом деле и раньше — совещание с членами Политбюро состоялось в 3 часа ночи) ежесуточно встречался с десятками людей, проводил множество заседаний и совещаний, принимал важнейшие решения, отдавал одно за другим распоряжения и приказы; затем взял на себя ряд новых обязанностей, не складывая прежних; наконец, остался в столице — Москве и 3 июля выступил по всесоюзному радио с конструктивной и полной веры в нашу победу речью. Если все это называется растерянностью и трусостью, то что же тогда называется мужеством и геройством?..

Сейчас в ходу еще две мысли: первая — Гитлер Сталина обманул; вторая — Сталин из-за своего упрямства не поднял войска по тревоге раньше 22 июня. С первой можно согласиться, только если считать, что Сталин договорился с Гитлером отравиться первым, а Гитлер его обманул и отравился первым сам. А может, обманом надо считать наши огромные потери? Но ведь Гитлер все-таки не потери нам хотел нанести — он хотел на 2/3 истребить и на 1/3 поработить нас! С другой стороны, когда это Россия имела малые потери? Ведь она, в отличие от западных держав, всегда имела серьезные битвы за собственное спасение: Куликово поле. Чудское озеро, Полтава, Бородино!

Главным поводом для того чтобы представить Сталина обманутым Гитлером, антисталинисты считают факт его упорного нежелания поднять войска по тревоге до нападения немцев 22 июня, несмотря на разведдонесения, требования и просьбы генералов, разведчиков, дипломатов и др. При этом антисталинисты так увлекаются приписыванием Сталину наивной доверчивости, что начисто забывают о своих прежних утверждениях по поводу сталинской сверхподозрительности, сверхмнительности, сверхнедоверчивости; правда, великий антисталинист А. Солженицын изрек, что «Сталин доверял только одному человеку на свете — Гитлеру, и тот его обманул»; но то, что сие изречение лишено просто-напросто здравого смысла, понятно даже самому великому тупому.

В самом деле, если бы Сталин верил Гитлеру, разве тратила бы страна такие огромные средства на военную промышленность? Разве была бы численность советских войск у западных границ с 1 миллиона в 1938 г. доведена до 2,8 миллионов в 1940 г.? А численность всей Красной Армии с 3 миллионов в 1938 г. до 5,1 миллионов в 1940 г.? Разве были бы в мае 1941 г. объявлены сборы 800 тысяч резервистов в западных и юго-западных округах?

Ю. Мухин в своей книге «Путешествие из демократии» предлагает следующее: чтобы понять причину, которой, вероятнее всего, руководствовался Сталин, надо мысленно представить себя на его месте и принять ответственность за результат будущей войны. Давайте именно так и сделаем.

Канун войны… Мы — всё ещё отсталая от Германии, Англии, Франции и США в индустриальном отношении страна. Мы понимаем, что для войны нужно много оружия и моторов, много хорошо обученных людей, а у нас нет средств ни хорошо вооружить достаточное количество людей, ни обучить их…

Мы усиленно пытаемся избежать войны или хотя бы оттянуть срок начала ее. Просвещенная культурная Западная Европа, как и во все века, настроена против России. Ведь в июне-июле 1941 г. вместе с Германией на нас двинулись румынские, венгерские, финские и словацкие дивизии (всего 900 тысяч человек), а через месяц-другой — еще и итальянские дуче, французские и голландские части (это еще 500 тысяч человек).

С 1933 г., с момента прихода в Германии к власти Гитлера, мы пытались для защиты от агрессии создать конвенцию всех граничащих с нами государств — Восточный Пакт. Но Польша не захотела видеть в Пакте Чехословакию и Литву (у нее к ним были территориальные претензии), Франция — Прибалтийские страны (по той же причине), Англия все время заигрывала с Германией, а потом и повела с ней переговоры (загадка Гесса). А за спиной у нас Япония — союзник Гитлера. А с юго-запада Италия — тоже союзница Гитлера. А с юга Турция, глядевшая в сторону Германии, а потом выступившая на ее стороне, то есть против нас.

Какой вывод мы бы сделали на месте Сталина? Только такой: если будем сражаться с немцами один на один, то нам их не победить. Теперь давайте прикинем, каковы интересы заинтересованных сторон?

Интересы Германии: кроме общего, стратегического, — порабощение России — еще, как минимум, два тактических: чтобы японцы напали на нас (ведь они по Тройственному союзу не претендовали дальше Урала) и чтобы Англия была союзницей Германии или, по крайней мере, нейтральной. (Последнее подтверждается тем, что Гитлер в 1940 г., громя французов, вдруг остановил наступление своих войск на два дня у Дюнкерка, дав тогдашним союзникам французов — английской армии ретироваться; и еще тем, что Гесс, гитлеровский заместитель по партии, «вдруг» в мае 1941 г. прилетел в Англию).

Интерес Японии — понятен.

Интерес СССР — только один: избежать войны на два, а то и на три фронта.

Теперь несколько характеристик главных западных стран. Англия и Франция — это оплоты личных свобод в их собственном понимании. Их средства массовой информации (как и наши сейчас, по их примеру) провозгласили тогда и провозглашают сейчас эти свободы единственной ценностью человека и чрезвычайно ими гордятся; при этом они всячески скрывают тот факт, что сами по себе личные свободы стоят очень дешево, когда счет начинает вестись на человеческие жизни. (Кстати, идея наемной армии как раз и исходит из замысла лично свободных людей: защитить свободу государства, но так, чтобы свою личную свободу ничем не ограничить. Упаси Господь, не рисковать своей жизнью.)

Гитлер это прекрасно знал и очень умело этим воспользовался. В результате Франция в войне 1940 г. потеряла 100 тысяч убитыми, ранеными и пропавшими без вести и... сдалась. Эта цена (1 потеря на 1000 жителей) и является ценой личной свободы, но с порабощением всего государства в целом. СССР — только убитыми — потерял каждого седьмого человека, но победил. Это цена не личной свободы, а свободы всего общества (причем не только своего, советского, русского, но и европейского, в том числе и Франции, ведь ее-то освободили, получается, мы).

Вот такая обстановочка к 22 июня 1941 г., такие страны, такие общества, такие люди на Западе от нас. А мы думаем за него: как же размышляет сейчас Гитлер? А Гитлер размышляет: как бы напасть на СССР и… объявить при том СССР агрессором? А вот как: надо сделать так, чтобы не немцы, а советские люди подтвердили свое нападение на Германию. Это можно осуществить двумя способами. Напасть на СССР, взять пленных и заставить их подтвердить перед журналистами всех стран своё нападение. Но надежно ли это? Пленные могут отказаться, да и журналисты могут расширить число опрошенных. А есть второй способ: вынудить советских военных 21 июня первыми подняться по тревоге, схватить оружие и побежать к границе. Значит, кто в таком случае первым вывел войска из казарм, тот и агрессор. Й. Геббельс, давай труби на весь мир!

Что на это ответит Сталин? Вызовет на пресс-конференцию из Японии товарища Р. Зорге? Или немецких пленных? А они все, как один (даже коммунисты), скажут, что их подняли по тревоге не 21, а 22 июня.

Вот давайте и дадим сегодня ответ на вопрос: «поднимать» или нет нам войска? Мы — вместо «преступника» Сталина. Только перед этим ответом подумаем о том, что, может быть, именно в результате этого «преступления» Сталина мы и имеем возможность сегодня так свободно давать ответ на него. Причем на своем языке, а не на немецком. И — у себя дома, а не на «восточной территории» Великого рейха.

Теперь о самых гнусных, мерзопакостных фальшивках против Сталина, которые иначе как политической подлостью не назовешь: якобы массовые расстрелы перед войной органами НКВД советских граждан в Куропатах (Белоруссия) и пленных польских офицеров в Катыни (Смоленская обл.), а также якобы секретный протокол к Договору о ненападении между СССР и Германией. Разберемся спокойно в этих подлостях.

Куропаты. Эта фальшивка доказательно опровергнута в «Военно-историческом журнале» и в оппозиционной прессе (например, в московской газете «Молния», минской газете «Мы и время» и др.). Доказательства убийственны для авторов этой фальшивки. Например, в газете «Мы и время» опубликовано заявление на имя Генерального прокурора СССР от имени общественной комиссии, куда вошли видные юристы, бывшие партизаны и просто оставшиеся в живых свидетели этих расстрелов советских людей, но... не органами СССР, а немцами и полицаями. Вот несколько отрывков из этого заявления.

«4. С учётом показаний некоторых свидетелей о том, что сотрудники НКВД тщательно маскировали могилы, высаживая на них «сосенки», по годовым кольцам… деревьев был установлен их возраст… от 35 до 46 лет… Следовательно, с учётом того, что возраст определялся в 1988 г., самые старые деревья были посажены в Куропатах в 1942 г.»;

5. …огромных размеров обувь — сплошь 45 и даже 48-го размеров, хотя рост покойников, согласно экспертизе, был вполне обыкновенный»;

8. Большинство… свидетелей утверждают, что узников на казнь привозили в машинах с «черными будками». А установлено, что наших заключенных в то время перевозили в автомашинах серого цвета. В черных возили на расстрел свои жертвы немецко-фашистские оккупанты»;

9. Жертвы Куропатовских захоронений… попадали на расстрел не из тюрьмы, а из дома. О том свидетельствуют во множестве обнаруженные вещи личного обихода… в том числе ремни. У заключенных, как известно, они изымаются… Прямо из дома, по-домашнему одетыми, разрешая при этом брать с собой до 25 кг груза, фашисты гнали на расстрел узников минского гетто».

И так далее. Есть ссылки на стреляные гильзы не от советского оружия, а также и другие доказательства невиновности советских органов в этом расстреле. Но все это проигнорировано: дуракам и подлецам закон не писан!..

Катынь. Здесь якобы советскими органами весной 1940 г. были расстреляны 15 тысяч поляков-офицеров. Как опровергается эта фальшивка?

У любого преступления есть мотивы. Мотива в этом преступлении у СССР, по мнению антисталинистов, два:

1) Сталин хотел отомстить полякам за поражение в войне 1920 г.;

2) Сталин хотел уничтожить основы польской государственности. Давайте порассуждаем.

Если уж сам Сталин так хотел, то все органы его власти делали бы дело по его хотению. Но что же получается?

1. Незадолго до предполагаемого расстрела — по оставшимся советским документам — предполагалось «освободить тех, кто старше 60», то есть как раз тех, кто сражался против Красной Армии в 1920 г. в командных должностях.

2. Польскую государственность защищали прежде всего жандармы, судейские чины, контрразведчики, охранники границ (кстати, последние организовывали нападение на СССР банд Булах-Булаховича). Значит, советские органы НКВД их должны были расстрелять в первую очередь. Но они остались в живых, а были расстреляны армейские офицеры... и именно тогда, когда Сталиным было принято решение о подготовке кадров для будущей польской армии! (И уже началась подготовка.)

Не сходятся концы с концами, нет.

А были ли у немцев мотивы для убийства польских офицеров? Если для СССР существование Польши, как и любого другого государства, признавалось, то для Гитлера в 1940 г. Польши уже не существовало. И если уж он выполнял свою программу уничтожения неарийской расы, сжигал поляков (как и миллионы других граждан Европы) в печах, почему бы ему было и не расстрелять польских офицеров?

В 1943 г. после Сталинградской битвы началось изгнание немцев с советской территории. Они начали заметать следы своих преступлений на нашей земле. Геббельсовская пропаганда именно в это время объявляет, что немцами найдены могилы убитых в СССР польских офицеров. А в это же время в Лондоне находилось эмигрантское правительство Польши — политические банкроты, участь которых с наступлением Красной Армии решалась не в их пользу (кто бы в Польше принял их, предателей и трусов, обратно на руководящие места?). И вот эти бывшие министры Польши включаются в антисоветскую кампанию, поднятую Геббельсом. Поддерживали Геббельса вопреки сопротивлению этой акции английского правительства, давшего им приют. (Добавим: и вопреки протесту правительства США).

Организуется для расследования международная комиссия, куда входят: советский академик-медик Бурденко, советский писатель А. Толстой, архимандрит русской православной церкви, английские, американские журналисты и многие другие. И все тогда убедились, что это — преступление немцев, о чем все до единого громогласно высказались, а капиталисты ещё и написали в своих демократических свободных газетах.

Иначе и быть не могло. Потому что тогда, в 1943 г., затевалось это грязное, мерзкое дело во имя корыстных интересов кучки продажных политиканов и журналистов. Но тогда, когда шла открытая борьба между злом и добром и всем-всем, даже последним тупицам и ненавистникам социализма, было ясно, что зло — это Германия, а добро — СССР, такое дело не прошло.

Во имя тех же кучек и их корыстных интересов возникло это «дело» и сейчас. Несомненно, что у него будет тот же бесславный конец. Горько только то, что в сегодняшний тяжкий для нашей Родины час «наши» на Запад глядящие журналисты плюют на факты, на правду, на Родину. Им, очевидно, милей геббельсовская комиссия, созданная в 1943 г. В ней, по их мнению, были собраны «самые честные люди», ведь в ту комиссию именно Геббельсом подбирались исключительно антибольшевистски настроенные типы…

До чего же мы, советские (бывшие) люди, дожили!!! Куда идем?! И не боимся, что встанут миллионы наших, павших от рук тех Геббельсов, и скажут: «Вы что, товарищи потомки, с ума посходили все?»…

«Секретный дополнительный протокол». Комиссия под «мудрацким» (шибко умным) руководством все того же небезызвестного А. Яковлева откопала вдруг (кстати, вскоре после смерти В. Молотова) якобы копию с фотокопии секретного дополнительного протокола к Договору о ненападении между Германией и СССР от 23 августа 1939 г., на основании которого Гитлер и Сталин якобы договорились (за спинами своих народов) о разделе Европы, что обернулось впоследствии трагедией для миллионов людей. И эта фальшивка сравнительно легко разоблачается. Вот — коротко — суть контраргументов.

1. В тексте фальшивки говорится о том, что сей «секретный дополнительный протокол» составлен к Пакту о ненападении. Но последний на момент подписания, 23 августа 1939 г., «пактом» не назывался, а назывался «договором» (разницу читатель может узнать из словарей и энциклопедий); «пактом» он стал называться после 16 сентября 1939 г.

2. Последний, 4-й пункт фальшивки гласит: «Данный протокол рассматривается обеими сторонами как строго секретный». Смехотворность и безграмотность этого пункта очевидны. Сам протокол по названию — секретный, зачем же в конце текста писать слова «строго секретно»? Кстати, в практике нашего государства применялись тогда три категории обозначений секретности документов: «секретно», «сов. секретно» и «особой важности». А «строго секретно» не было.

3. А. Яковлев приводил 2-му съезду депутатов СССР такие «аргументы»: «а) В Министерстве иностранных дел СССР существует служебная записка, фиксирующая передачу в апреле 1946 г. подлинника секретных протоколов одним из помощников Молотова другому: Смирновым — Подцеробу. Таким образом, оригиналы у нас были, а затем исчезли. Куда они исчезли, ни комиссия, никто не знает».

«Вот текст этой записки, — говорит Яковлев и зачитывает. — «Мы, нижеподписавшиеся, зам. заведующего Секретариата товарища Молотова Смирнов и старший пом. министра иностранных дел Подцероб, сего число первый сдал, второй принял следующие документы: 1. Подлинный секретный дополнительный протокол от 23 августа 1939 г. на русском и немецком языках…»

Дальше не относящиеся к этому делу в одном случае 14, в другом — ещё несколько документов.

б) Найдены заверенные машинописные копии протоколов на русском языке.

в) Криминалисты провели экспертизу подписи Молотова в оригинале Договора о ненападении, подлинник которого, как вы сами понимаете, у нас есть, и в фотокопии секретного протокола. Эксперты пришли к выводу об идентичности этих подписей.

г) Оказалось, что протоколы, с которых сняли… фотокопии, были напечатаны на той же машинке, что и хранящийся в архивах МИД СССР подлинник договора.

д) Существует разграничительная карта. Она... завизирована Сталиным. Карта разграничивает точно по протоколу. Причем на ней две подписи Сталина. В одном случае общая вместе с Риббентропом, а во втором случае Сталин красным карандашом делает поправку в нашу пользу и еще раз расписывается на этой поправке».

Контраргументы:

а) передача секретного документа (протокола) вместе с несекретными документами, да еще по несекретному акту — такого, согласно инструкции о работе с секретными документами, категорически не могло быть в аппарате Мининдел СССР (тем более в то время);

б) «заверенные машинописные копии протоколов». Спрашивается: кем заверенные? Неизвестно;

в) идентичность подписи Молотова на подлиннике договора и фотокопии секретного протокола. Да это же не составляет никакого труда для фотографа! Похоже, А. Яковлев просто издевался над нами;

г) если уж сделали фальшивку, то, конечно же, её отпечатали на той же машинке, что и договор. Да-а, явно за дураков всех нас принимал господин А. Яковлев;

д) разграничительная карта с подписями Сталина? Но Яковлев не говорит, есть ли на них даты под общими сталинскими подписями. Если есть, то они должны быть разными — это всего лишь может быть уточнение результата раздела Польши в процессе боевых действий Красной Армии на её территории после 16 сентября 1939 г.: первая — это «линия Керзона», к которой мы должны были стремиться, начав ввод своих войск в Польшу; вторая — окончательная, фактическая.

Есть еще контраргументы и по существу содержания «протокола»: например, переврали авторы фальшивки с линиями раздела Польши, запутавшись в географических названиях рек, по которым якобы проходил раздел; да и в частях территорий, которые якобы отходили частью к СССР, частью к Германии, основательно ошиблись.

Короче: «фальч», как говаривал герой повести Л. Толстого казак Лукашка, — «одна фальч».

Для чего стряпалась эта очередная «фальч»? Не говоря о второстепенных, но тоже имеющих важное значение целях, назову самые главные.

1. Если признать наличие такого секретного протокола и рассматривать его, сделанного за спинами народов, незаконным, то Советскому Союзу следует отказаться от трёх Прибалтийских республик, а также от Западной Украины, от Западной Белоруссии и от Молдавии.

2. Признание наличия «секретного протокола» влечёт за собой непризнание правовой основы пребывания советских войск на территориях этих республик и проживания на них советских граждан после 1939 г., а также разжигает ненависть у поляков к СССР вообще и к России в частности. Так оно всё и произошло в 1992 г.

3. Осталось ещё передать Вильнюс (Вильно) и Вильнюсский (Виленский) район Польше, так как его (между прочим, исконно принадлежащего России) по протоколу якобы «насильственно» присоединила к СССР… Красная Армия.

7. Наша экономика и Сталин.

Опять приведём цифры. Уровень цен на основные продукты по состоянию на 1.01.51 г. к ценам на 1.01.46 г.:

Из таблицы видно, что цены на основные продукты питания за 5 послевоенных лет в СССР снизились более чем в 2 раза, в то время как в крупнейших капстранах (в двух из них — США и Англии — не было войны на их территориях) эти цены возросли, и в некоторых даже в 2 и более раз. О чём это говорит?

Это говорит о грандиозном успехе страны, в которой всего пять лет назад окончилась самая разрушительная война в истории человечества и которая от этой войны больше всех пострадала.

Буржуазные специалисты в 1945 г. дали официальный прогноз, что хозяйство СССР сможет выйти на уровень 1940 г. только к 1965 г. — при условии, если возьмет иностранные займы. Мы вышли на этот уровень в 1949 г. Без всякой внешней помощи. Сами.

В 1947 г. СССР, первым после войны из государств нашей планеты, отменил карточную систему. А с 1948 г. ежегодно — до 1954 г. — снижал цены на продукты питания и товары широкого потребления.

Детская смертность в 1950 г. снизилась по сравнению с 1940 г. более чем в 2 раза (в 1940 г. — 180 на 1000; в 1950–81 на 1000) и, продолжая снижаться, была самой низкой в мире до конца 80-х годов. (В 1993 г. детская смертность в России: 220 на 1000 — одна из самых высоких в мире.)

Число врачей в 1950 г. возросло по сравнению с 1940 г. в 1,5 раза и продолжало расти до конца 70-х годов.

Число научных работников в 1950 г. возросло по сравнению с 1940 г. в 1,5 раза и продолжало расти до конца 70-х годов.

Число научных учреждений в 1950 г. увеличилось на 40% по сравнению с 1940 г. и продолжало увеличиваться до 70-х годов.

Число студентов вузов в 1950 г. увеличилось на 50% по сравнению с 1940 г. и продолжало увеличиваться до 70-х годов. И так далее.

С 1946 г. в СССР были развёрнуты работы:

1) по атомному оружию (атомную бомбу США сделали в 1945 г. И испытали ее на жителях японских городов: 6 августа 1945 г. на жителях Хиросимы — погибло и было ранено более 140 тысяч человек; 9 августа 1945 г. — на жителях Нагасаки — погибло и было ранено более 70 тысяч человек; в последующие годы от последствий этих взрывов умерли еще сотни тысяч японских граждан. Мы сделали атомную бомбу в 1949 г. и подобного «испытания» на людях, естественно, не производили; водородную бомбу США испытали в 1952 г., мы — в 1953);

2) по ракетной технике;

3) по автоматизации технологических процессов (в 1946 г. была пущена первая автоматическая линия, в 1948 г. автоматизировано управление 25 крупнейшими ГЭС, в 1949 г. пущен первый завод по производству автоматов);

4) по внедрению новейшей вычислительной техники (в 1950 г. создана первая ЭВМ);

5) по космическим полетам (в 1957 г. мы запустили в космос первый в мире спутник Земли, в 1961 г. — первого человека);

6)по газификации страны;

7) по бытовой технике (с 1951 г. начался массовый выпуск новейших радиоприёмников, фотоаппаратов и часов, телевизоров, холодильников, стиральных машин, пылесосов и так далее; старшее поколение советских людей может засвидетельствовать, что наши часы и фотоаппараты пользовались уже в 50-е годы огромным спросом у иностранцев как высококачественные и самые дешевые — как, между прочим, и всевозможные аптечные лекарства: они буквально расхватывались — тоже за высокое качество и дешевизну).

Таким образом, в СССР за кратчайшие сроки в условиях жестокого военно-политического противостояния с богатейшей капиталистической державой мира (по ее инициативе) без какой либо внешней помощи были решены, по крайней мере, три социально-экономические задачи:

1) восстановлено народное хозяйство;

2) обеспечен устойчивый рост уровня жизни населения;

3) совершён экономический рывок в будущее.

Вот что писали в 1952 г. капиталистические экономисты. Англичанин Ф. Линдсей: «Россия переживает чрезвычайно бурный экономический рост»; американец А. Ноув: «Советский экономический вызов реален и опасен». Вот вам и отставание нашей экономики при Сталине!..