Обольщение миледи

Глава 2

Элиан и сопровождавший ее солдат неслись во всю прыть по Бейкерсуок. Вдоль улицы тянулись высокие узкие домишки. Ставни на окнах пекарен были отворены, открывая взгляду занятых работой людей. Они месили тесто и лепили булки. Воздух вокруг был напоен густым ароматом дрожжей и свежей выпечки.

Дальше улица раздваивалась, и Элиан вместе со своим эскортом свернула вправо, где начиналась Прайорилейн. Перед ними с визгом и хрюканьем бросился врассыпную выводок годовалых поросят. На смену домам ремесленников и торговцев пришли крошечные, крытые камышом коттеджи, которые монахини сдавали в пожизненную аренду старикам. При каждом доме был небольшой огородик, примыкавший к стене монастыря. Это высокое сооружение было возведено из того же камня, что и замок, которым управлял отец Элиан. Со стены свешивались вниз густые заросли плюща, все еще пышного и зеленого, несмотря на то, что уже наступил сентябрь. Вдали виднелись верхушки деревьев. Красные вкрапления на них свидетельствовали о богатом урожае яблок в монастырском саду, составлявших один из значительных источников дохода обители.

В конце Прайорилейн возвышалось двухэтажное здание монастырской гостиницы; высокие арки трехстворчатых окон украшала искусная резьба. Здесь эскорт Элиан остановился, чтобы ждать возвращения хозяйки домой, в Конитроп. С тех пор как она вышла из детского возраста, шериф тщательно заботился о безопасности дочери, когда она покидала пределы имения. Но в женском царстве монастыря Элиан явно не нуждалась в охране.

Приблизившись к большим арочным воротам монастыря, соединявшим мир Господа с человеческим, Элиан замедлила шаг. Одна створка толстых дубовых дверей была распахнута. В проеме стояли две сестры во всем черном, как и подобает их ордену.

Одна из них, привратница Матильда, пухлая веселая женщина, с удовольствием выполнявшая свою обязанность встречать гостей, увидев Элиан, улыбнулась. Вторая, Нильда, помощница настоятельницы монастыря, ожидавшая, несомненно, встретить более пристойную гостью, всем своим видом выражала неодобрение.

– Ты запыхалась, – промолвила она, когда Элиан остановилась. – А ведь женщина благородного воспитания не должна бегать. – Нильда бегло говорила по-французски, как и вся английская знать.

Элиан недовольно поджала губы. Их взаимная неприязнь возникла еще в те времена, когда она находилась в обители на воспитании. Было довольно трудно не подвергаться злобным нападкам Нильды, являясь третьей, обременительной для отца, дочерью шерифа, бесприданницей, не имеющей надежды выйти замуж, родить детей или сделать карьеру.

– Вам должно быть известно, что отец велел мне поторопиться, – огрызнулась она.

– Конечно, – поддержала ее сестра Матильда, выступив на защиту любимого ребенка от нападок презренной начальницы. – Иначе Элиан не стала бы бегать.

Взглянув вопросительно на жалкий наряд Элиан и распущенные волосы, Нильда скривила губы.

– Пусть твой отец хоть треснет, но в таком виде ты и на шаг не приблизишься к нашей высокопоставленной скорбящей гостье. Отправляйся домой и переоденься.

– Вы не имеете права отсылать меня прочь, – возразила Элиан.

Нильда свирепо посмотрела на дочь шерифа:

– Прочь, дрянь! Я не позволю тебе грубить.

– Сестра младшая настоятельница! – ахнула привратница, всплеснув руками.

Не обращая внимания на менее сановитую сестру, помощница настоятельницы продолжала:

– Пресвятая дева, к чему напускать на себя этот вид, когда весь город знает, до какого состояния докатилось имение твоего отца. Он настолько погряз в долгах, что не постеснялся унизить твоих сестер, продав их за копейки в жены крестьянам. – В глазах Нильды заиграли злобные огоньки. – Но он не смог избавиться от тебя, правда? Даже у простого мужика хватило ума отказаться от такой дурно воспитанной девахи, как ты. Нам ты тоже не нужна. Когда наш Господь наконец заберет грешную душу Рейнера дю Омэ из его деспотичного тела, не вздумай просить здесь убежища. Я позабочусь, чтобы тебя не приняли даже в качестве послушницы.

– Я скорее сдохну от голода, чем попрошу у вас корку хлеба, – ответила Элиан, скрыв за возмущением страх, что после кончины отца ее на самом деле ждет голодная смерть.

Нильда открыла было рот, чтобы что-то сказать, но в этот момент раздался звон сбруи и шумный храп усталых лошадей. От угла гостиницы к воротам монастыря долетели мужские голоса, возвестившие о прибытии отряда лорда Хейдона. Следы злобы с лица Нильды тут же испарились.

– Они прибыли! – воскликнула она, вложив в восклицание больше радости, нежели требовал скорбный повод, послуживший причиной визита. Забыв о существовании Элиан, она отряхнула с юбок невидимые пылинки.

Элиан хотела проскользнуть в ворота, но привратница схватила ее за руку и оттащила в сторону.

– Сестра, мне необходимо добраться до отца, – возмутилась Элиан.

Устало махнув рукой, Матильда пресекла ее протест:

– Репутация вашего отца пострадает, если леди Хейдон увидит, как вы торопитесь. Лучше подождите и последуйте к отцу за сестрой Нильдой и благородной гостьей.

Элиан вздохнула. Словесной взбучки от отца не избежать за то, что подвела его, но она понимала, что Матильда права. Если бы отец увидел, что она бежит впереди леди, словно какая-нибудь горничная, расстроился бы еще больше.

– Что касается слов сестры Гордыни, – продолжала Матильда, кивком указав на Нильду, – не обращайте внимания. У нее и без того будут неприятности, когда мать Герта узнает, что она пришла сюда встречать леди Хейдон, в то время как получила распоряжение не делать этого. И если ваш батюшка и вправду оставит вас без средств к существованию, у нас достаточно сестер, которые хотят, чтобы вы были с нами, и смогут уговорить мать Герту вступиться за вас.

Хотя заверения Матильды немного успокоили Элиан, все же не было никакой гарантии, что Герта согласится принять ее под свое крыло. По крайней мере, Нильда получит по заслугам. Элиан с горечью улыбнулась. Нильда, графская дочь, обладала гордостью, соответствующей ее происхождению. Однако не догадывалась, что те, на кого она смотрела с презрением, а таких было большинство, возвращали презрение сторицей, – А вот и она! – воскликнула Нильда, как только из-за угла монастырской гостиницы появилась леди Хейдон.

Благородная дама выглядела совсем худой и маленькой. Шла она так, словно ступала по острым камням. Широкополая шляпа скрывала ее лицо.

Следом за ней двигался огромного роста рыцарь. Элиан разинула рот. Боже милостивый, а ведь она сумела бы по пальцам пересчитать мужчин, которые могли сравниться с ней ростом. Удивление Элиан сменилось восхищением. Тем более что рыцарь был не только высок, но и очень хорош собой. Высокие скулы, красиво изогнутые брови, аккуратно подстриженная золотистая бородка. Кафтан плотно облегал широкие плечи и могучую грудь. Двигался он легко. Сняв перчатки, рыцарь сунул их за пояс, обнажив красивой формы кисти с чересчур тонкими для воина пальцами.

Немного портили его горбинка на носу и складки вокруг губ. Эти складки тронули сердце Элиан, ибо были признаком скорби. Он любил своего господина, которого убили, и это тоже не оставило Элиан равнодушной.

– Леди Хейдон, бедная вдова, милости просим в обитель вашего детства, где ваше сердце, возможно, найдет утешение, – с наигранным состраданием произнесла сестра Нильда.

Леди Хейдон ничего не ответила. Нильда вышла на вымощенную брусчаткой площадку-перед монастырскими воротами и обняла гостью за плечи. Леди дернулась, пытаясь освободиться, однако Нильда прильнула к ней, и благородная дама застыла. Рыцарь за ее спиной тоже остановился, и на его лице отразилось удивление.

– Уберите руку, – потребовала леди Хейдон.

Но вместо этого Нильда сунула свободную руку в рукав благородной дамы, словно желая утвердить свое право собственности на августейшую гостью.

– Нет, не противьтесь мне сейчас, когда я вижу, как вы изнурены. Позвольте мне стать вашим эскортом, дочь моя, – прокаркала Нильда.

Дочь? Элиан рот разинула от удивления. Только мать Герта имела право использовать это обращение.

– Сэр Джос, – окликнула леди Хейдон своего сопровождающего, даже не удосужившись поднять голову, – помните о своей клятве. Освободите меня от этой женщины, применив любые меры, которые сочтете нужными.

У Элиан округлились глаза, Матильда ахнула. Леди дала своему рыцарю разрешение лишить Нильду жизни.

У Нильды перехватило дыхание. Она с такой силой отдернула руку, что пошатнулась и, потеряв равновесие, упала словно подкошенная.

Получив свободу, дама, глядя прямо перед собой, продолжила путь к воротам. Сэр Джос, следовавший за госпожой, помрачнел. Элиан наблюдала за ним со всевозрастающим восхищением. Несмотря на приказ госпожи, рыцарь не схватился за меч.

Нильда поднялась на ноги и последовала было за гостьей, но сэр Джос преградил ей путь.

Элиан улыбнулась. Рыцарь нравился ей все больше и больше. Он и в самом деле хороший человек. Исполняет приказания своей госпожи, не причиняя зла монахине.

Когда леди Хейдон поравнялась с ними, находившаяся рядом с Элиан Матильда издала горестный вздох.

– О, Беатрис. Неужели твоя скорбь столь глубока? – печально прошептала привратница.

Леди Хейдон повернулась в их сторону. Элиан уставилась на нее, потрясенная. Лицо благородной дамы было пепельно-серым. Темные глаза казались пустыми, безжизненными.

– Милостивый Бог, она же ходячий мертвец! – воскликнула Матильда, лихорадочно схватив Элиан за локоть.

Дама скорбно прошествовала мимо и ступила на территорию монастыря. Сэр Джос двинулся следом, лишь на секунду приостановившись в центре ворот, чтобы взглянуть на женщин позади. Его фигура преградила им путь.

Удрученная, Нильда зашипела и замерла на расстоянии вытянутой руки от него. Живо оценив обстановку, она пыталась найти способ, как обойти его, чтобы при этом исключить физический контакт и необходимость сгибаться по-старушечьи, чтобы прошмыгнуть под рукой. Первое представлялось Нильде немыслимым, а второе – ниже ее достоинства.

Сэр Джос перевел взгляд с Матильды на Элиан. Глаза у него светились удивительным оттенком голубизны. Он смотрел на нее с пристальным вниманием.

Где-то внутри у Элиан возникло еще неведомое ей ощущение. Мужчины никогда не смотрели на нее так, как на других женщин. Она унаследовала от отца квадратный подбородок, резко выдающийся нос и прямые брови. Считая, что подобная комбинация придает отцу некоторую привлекательность, Элиан понимала, что аналогичные черты лишали ее женственности, особенно в сочетании с необычным ростом. На самом деле многие из королевских солдат, которыми командовал ее отец, между собой называли незамужнюю дочь лорда-шерифа его сыном, обделенным мужским достоинством.

– Помогите мне, – попросил он секунду спустя, не сводя с Элиан немигающего взгляда, отчего она заключила, что обращался он именно к ней. – Леди Хейдон сейчас не в себе, и то, что она намеревается сделать, может нанести ее душе непоправимый удар. Ступайте к госпоже настоятельнице и передайте ей, чтобы приходила в ледохранилище. Только одна, без сопровождения мужчин.

Не в себе. Джос едва сдержался от горькой усмешки. Господи Иисусе, это было явным преуменьшением. Прямо на его глазах Беатрис впала в совершенное безумие, ибо ни в каком другом состоянии не велела бы своему пасынку совершить нападение на святую сестру. Затаив дыхание, он ждал ответа высокой женщины.

С таким широким лицом и квадратным подбородком ее вряд ли можно было назвать красавицей. Но у нее был идеально прямой нос, не слишком длинный и не короткий, и тонкий росчерк прямых бровей над восхитительно чистыми зелеными глазами. Завязанные хвостом волосы, в беспорядке рассыпанные по плечам, окутывали ее роскошью медового шелка, безмолвно взывая к мужской руке, его руке, распутать непокорные пряди.

Нет, красавицей он ее не назвал бы, но привлекательной – наверняка. К тому же она отличалась достаточной расторопностью, в чем в настоящий момент Джос нуждался больше всего. Еще ей придется позаботиться, чтобы шериф держался подальше от ледохранилища, если, как полагала Беатрис, находился в монастыре. Слава Богу, Беатрис не додумалась взять с него клятву молчания.

Прямо перед ним монахиня заносчивого вида издала странный крик и, низко пригнувшись, прошмыгнула под его рукой, преграждавшей ей путь.

– Беатрис! – позвала она громко, неуклюже семеня за леди Хейдон. – Подожди. Ты не можешь войти в обитель с мужчиной в качестве сопровождающего. Остановись!

Черт подери! Он не ожидал, что она прошмыгнет у него под рукой, счел ее слишком гордой для такого маневра. И сейчас решительно зашагал вперед, чтобы встать между мачехой и монахиней снова.

Заслышав звон его кольчуги, сестра ускорила шаг, а потом перешла на рысцу. Но проворства ей явно недоставало. Слегка поднажав, Джос в мгновение ока поравнялся с ней.

– Не подходите ко мне! – взвизгнула монахиня и метнулась в сторону, прижавшись к стене монастырской церкви, простой каменной постройки с покрытой древесным лишайником крышей. Не обратив на нее внимания, Джос прошел мимо, постепенно сокращая расстояние, отделявшее его от леди Хейдон.

– Куда вы направляетесь? – Сестра бросилась за ним вдогонку. – Вы не должны находиться в этих стенах. Немедленно убирайтесь отсюда!

Мгновение спустя мимо Джоса пробежала, приподняв юбки и размахивая накидкой, пухлая сестра. Она неслась к строениям в дальнем конце двора. Наряду с облегчением Джос испытал чувство беспокойства. Она не казалась такой же умной, как высокая женщина. Не забудет ли она предупредить настоятельницу, что к леди Беатрис могут приблизиться только женщины?

– Матильда, что ты делаешь? – крикнула вдогонку бегущей монахине сестра Заносчивость. В ее голосе звучало нескрываемое недоумение. – Элиан! – заголосила она в полную силу. – Немедленно подойди ко мне!

Джос бросил взгляд через плечо. К нему, вскинув юбки, стремительно приближалась высокая женщина. Элиан. Джос мысленно произнес ее имя, и оно ему понравилось. Оно ей шло. Итак, она решила составить ему компанию по пути к ледохранилищу. Эта мысль всколыхнула в нем не только чувство облегчения. Он замедлил шаг, чтобы она могла его догнать.

– Потаскушка! Бесстыдная срамница! – крикнула надменная монахиня. – Отойди от него, или я расскажу обо всем твоему отцу. Пусть я лопну, если не расскажу!

Не обращая внимания на сыпавшиеся на нее угрозы, Элиан поравнялась с Джосом и теперь трусила легкой рысью рядом. Выходит, Элиан не была ни сестрой, ни послушницей, если заносчивая сестра собиралась доложить о ее поведении ее отцу. Значит ли это, что она дочь торговца?

Девушка не отставала от него ни на шаг. Джос изогнул брови. По канонам своего благородного воспитания он должен был возмутиться ее дерзким поведением. Как ни странно, но этот совместный бег в ногу показался ему невообразимо интимным.

Элиан послала ему едва заметную улыбку. Его обожгла вспышка желания. Ему нравились ее губы. Они были полные и словно молили о поцелуе. Обескураженный, Джос переключил внимание с Элиан на мачеху.

– Я отправила сестру Матильду к настоятельнице, как вы велели. Теперь я знаю, что мать Герта прибудет к ледохранилищу незамедлительно, – сообщила ему Элиан уверенным тоном. Ее французский прозвучал более естественно, чем он ожидал. – Но даже если мать Герта не успеет вовремя оказаться в погребе, вы... она не будет в одиночестве. Обернитесь и убедитесь в этом воочию.

Джос сделал, как она просила. Из двери церкви во двор вышли три молчаливые сестры с метлами в руках. С хмурыми лицами они двигались по внутреннему двору, шурша юбками по хорошо утрамбованному грунту. Джос испытал немалое облегчение. Чем больше сестер, тем лучше. Когда они поймут, что замыслила Беатрис, они найдут способ защитить ее от нее самой.

– За что я вас благодарю, – сказал он, следуя вместе с Элиан за леди Беатрис, ведущей их вдоль стены высокого двухэтажного здания. Это, без сомнения, был дом, где собирались монахини для выполнения общественно полезного труда.

По скованным движениям бедер Беатрис можно было заключить, что она провела слишком много времени в седле для человека, непривычного к верховой езде. Однако боль не лишила ее решимости, и она, видимо, знала, где найти то, что искала. Милостивый Боже, он сам боялся увидеть это страшное зрелище. Не исключено, впрочем, что здесь ничего не было.

– Погреб... – Он запнулся, подумав об убитом отце. – То, что надеется найти леди Хейдон, действительно там?

Элиан понадобилась доля секунды, чтобы понять, о чем он спрашивает, и она печально кивнула. В глазах ее появилось сострадание. Ее тронула его боль, и она, как могла, постаралась утешить его.

Джос подумал, что это усилило ощущение возникшей между ними, как ему казалось, интимности. В ее объятиях он мог бы забыть, что остался на белом свете совершенно один. Но эти мысли вытеснила жажда мести. Нет, не объятия женщины нужны ему сейчас, а кровь убийц и грабителей, в крайнем случае шерифа, которой он обагрит свой меч.