Обольститель

МИСТЕР ФОКС И ПРАВИТЕЛЬСТВО

Утрата была опечалена окончанием своей дружбы с мистером Фоксом, но он покинул ее так искусно и постепенно, что она почти не заметила его исчезновения.

Даже когда их отношения находились в своем пике, Фокс был вынужден уделять внимание многим делам, и Утрата решила, что не будет посягать на его свободу. Поэтому она никогда не искала его, когда он пропадал. Он так много сделал для нее, что она должна быть всегда благодарна ему. Она не могла забыть ужасы долговой тюрьмы, от которой он спас ее с помощью нескольких ловких ходов. Он приводил в ее дом интересных людей и позволял ей играть желанную роль хозяйки.

Среди гостей присутствовал один из самых интересных мужчин, которых она когда-либо встречала. Это был генерал Банастр Тарлетон, только что переживший захватывающие приключения в Америке. Он развлекал общество рассказами о сражениях — в то время все говорили о колониях.

Чарльз часто отсутствовал именно из-за американской проблемы; серьезные неприятности сулили большие возможности; она всегда понимала, что Чарльз скорее упустит любовницу, нежели политический шанс.

Банастр Тарлетон был очень галантен. Он говорил ей, что она — красивейшая из женщин, которых он знал; было совершенно ясно, что он ждет ухода Чарльза, чтобы занять его место. Это было проявлением деликатности, которую она ожидала от Банастра. Он понимал, что она не относится к числу распущенных женщин, которые одновременно имеют более одного любовника.

Хотя она и не обладала возможностью создать политический салон, о котором мечтала, воин, вернувшийся с полей сражений, сулил ей утешение и покой. Поэтому, когда Чарльз перестал быть ее любовником, она изящно и радостно скользнула в надежные объятия мужественного Банастра.

Фокс часто ездил в Чертси, где находился уютный маленький домик миссис Армистед. Он получал удовольствие, сидя в ее саду или возле камина — в зависимости от погоды — и беседуя с хозяйкой. Она находилась в курсе всех политических событий и удивляла его своей проницательностью. Однако она не торопилась высказать свое суждение, пока ее не просили об этом. Она предпочитала слушать.

Он рассказывал ей об ухудшении ситуации.

Грядущие поколения, говорил Фокс, будут с презрением вспоминать короля и Норта. Именно их политика, и ничто иное, привела к потере американских колоний, которая уже произошла, что бы ни думали по этому поводу два слепых маразматика.

— Он надеется, что Корнуоллис побьет Лафайетта и соединится с Клинтоном, после чего эти двое разгромят основные силы противника под Вашингтоном. Моя дорогая Лиззи, легко одерживать победы, сидя в кресле.

— Почему они так глупы, что не просят тебя взять бразды правления в свои руки?

— Но именно благодаря их глупости мы оказались перед нынешней дилеммой. Если бы правительство состояло из мудрых людей, мы бы не довели конфликт до его сегодняшнего состояния. Бедный старина Георг! Он желает стране добра. Но как часто люди, полные благих намерений, становятся причинами несчастий! Он бормочет о превосходстве нашей армии и правоте нашего дела, он уверен, что Господь на нашей стороне.

— Ты думаешь, что он всерьез обеспокоен и поэтому говорит так?

— Я считаю, что в твоих словах много правды. Наш дорогой король, проклинающий вероломство французов, сам повинен в наиболее гнусном обмане — самообмане. Куда ведет нас эта политика? Голландия объявила нам войну. Французы блокировали Гибралтар; Франция и Испания захватили в Вест-Индии пятьдесят наших кораблей. Империя, созданная Питтом, разваливается.

— И когда мы потеряем колонии, правительство падет?

— Несомненно, правительство падет.

Лицо мистера Фокса стало хитрым, как бы оправдывающим его «лисью» фамилию, и миссис Армистед поняла, что он думает о том времени, когда сможет осуществить свою мечту.

А она сама могла наслаждаться осуществлением своей мечты. Ей никогда больше не придется служить кому-то; она сама заведет служанку. Принц был ее другом; его страсть угасала, но миссис Армистед была готова к этому. Он был щедрым любовником, и она становилась если не богатой женщиной, то весьма обеспеченной.

Самыми интересными оказывались те дни, когда мистер Фокс приезжал, чтобы поговорить о политике; в таких случаях она была счастлива развлекать его не как любовница, принимающая мужчину, а как друг, которому он мог поведать о своих честолюбивых планах; та мера, в которой он делал это, отражала степень его доверия к ней.

Король больше не мог обманывать себя и был вынужден признать потерю колоний. Он заперся в спальне и закрыл лицо руками.

Что меня ждет? — спрашивал он себя; в моменты кризиса он ощущал возвращение старой болезни и испытывал страх.

Все эти месяцы он обманывал себя. Он пренебрегал мнением людей, предупреждавших его, предлагавших политику примирения; он верил в свою правоту, заставлял бедного Норта проводить его линию... и проиграл.

Мэри Тюдор сказала, что когда она умрет, на ее сердце можно будет увидеть слово «Кале». Что такое Кале по сравнению с потерей Америки!

Грядущие поколения будут говорить: «Георг Третий! Это король, который потерял нашу Америку».

Он был несчастнейшим из людей. Ни один правитель не старался с таким рвением делать то, что считал правильным. Ни один человек не старался так рьяно вести праведную жизнь.

Его сын интересовался только развратом, однако народ любил его, прощал ему то, что он попал в затруднительное положение из-за актрисы — этот инцидент обошелся отцу в маленькое состояние.

Колонии пропали; голоса в голове продолжали звучать, будущее казалось темным, непредсказуемым.

Правительство пало. Рокингем сформировал новый кабинет, состоявший в основном из людей, которых король не любил. Герцог Ричмондский возглавил Министерство вооружения; Графтон стал Хранителем Печати; двумя министрами из семи стали лорд Шелберн и... это было самым горьким ударом... Чарльз Джеймс Фокс. Единственным другом короля в кабинете министров был лорд-канцлер Терлоу.

Король Англии должен попрощаться со своим парламентом. Многое напоминало ему об этом. Ему оставалось только взять бразды правления в свои руки и постараться забыть о том, что он окружен людьми, которых считал своими врагами.

Принц страстно желал заняться политикой.

— Время придет,— сказал ему Фокс. — Дождитесь того момента, когда вы станете членом парламента.

— Это произойдет больше чем через год,— напомнил ему принц.

— Ерунда, Ваше Высочество. Скоро вы будете с нами.

— Я получу собственный дом! — вздохнул принц. — Свободу.

— Выпьем за это,— сказал Фокс. — За партию принца.

— За вигов и женщин,— отозвался принц.— Кстати, как поживает Утрата?

— Лучше всех ответил бы на этот вопрос генерал Тарлетон. Он — близкий друг этой дамы.

— Хорошо, что теперь она обеспечена.

— По-моему, весьма.

— Красивое, но скучное создание. Подумать только — когда-то я видел в ней все, что мне нужно на свете.

— Ваше Высочество, вы обнаружили, что свет полон приятных возможностей.

— Верно, Чарлз, верно... но как я могу реализовать их, находясь в клетке?

— Наберитесь терпения. Через год или чуть позже... все желания Вашего Высочества осуществятся.

— Собственный дом... доход, соответствующий моему положению... место в политике...

Фокс улыбнулся.

— Сейчас от вас требуется только одно — набраться терпения.

Было бы глупо не наслаждаться жизнью в период ожидания. Принц имел любовниц. Дэлли забеременела и клялась, что отец будущего ребенка — Георг, но все говорили, что им мог оказаться и Чолмондейли. Принц пожимал плечами; его отчасти привлекала перспектива отцовства, и когда родилась девочка, ее назвали Джорджианой. Принц пережил несколько легких романов; он не решался увлечься сильно, как было с Утратой. Его визиты к миссис Армистед становились все более редкими. Он всегда будет вспоминать ее с благодарностью; он считал ее одной из немногих своих любовниц, с которой он сможет сохранить дружбу, но он нуждался в переменах, разнообразии. Мечтал одержать победу над прекрасной герцогиней Джорджианой Девонширской, но она, оставаясь его другом, отказывалась стать любовницей.

Жизнь была полна развлечений, время летело быстрее, чем он надеялся. Беседы о политике с Берком, Фоксом и Шериданом; визиты к портным с Петерсхэмом; уроки фехтования и бокса в обществе Анджело; прогулки по городу ночью и днем — часто инкогнито.

Это было счастливое время.

Однажды вечером он явился со своими друзьями на маскарад в костюме испанского гранда. Тщательно загримировавшись, он мог вызвать людей на разговор о принце или короле, что доставляло ему удовольствие. Иногда он раскрывал свою личность, иногда нет.

На этот раз он заметил высокую стройную девушку в костюме монахини и решил, что она станет его партнершей. Когда он направился к ней, путь ему преградил матрос в маске; незнакомец предложил принцу проваливать прочь, потому что эта дама — не для него.

— Тут вы ошибаетесь, приятель,— сказал принц.

— Это вы ошибаетесь, приятель,— прозвучал ответ.— Если вы благоразумны, вы оставите нас.

— Это вам следует проявить благоразумие. Пойдемте.

Принц обхватил девушку за талию, но матрос оттолкнул его в сторону и сам обнял красотку.

— Так-то вы обращаетесь с монахиней? — сказал принц.

— Ваше мнение никого не интересует!

Монахиня прильнула к матросу, и это рассердило принца. Он считал, что все дамы предпочтут его даже в маскарадном костюме.

— А вы, мадам,— сказал он,— разве ваше поведение соответствует вашему наряду так же хорошо, как ваши прелестные формы? Сомневаюсь... право, сомневаюсь.

— Сэр, вы оскорбляете даму.

— Сэр, это вы оскорбляете меня.

Матрос расхохотался, возмутив этим принца.

— Где вы подцепили ее? — спросил принц.— На Портсмут-пойнт?

Это было известное место, где проститутки ждали матросов; девушка громко запротестовала, и несколько других матросов подошли к ним, чтобы узнать, кто это осмеливается оскорблять флотских и их дам.

Один из моряков с угрожающим видом шагнул к принцу, свита которого тотчас сомкнулась вокруг своего господина, но матросу, сопровождавшему монахиню, все же удалось ударить Георга в грудь. Принц, овладевший под руководством Анджело искусством кулачного боя, тотчас ответил сопернику; немедленно образовалась толпа желающих посмотреть на поединок.

Возник шум, и кто-то вызвал констеблей. Все заговорили одновременно, и драчунов — испанского гранда и матроса — схватили и увезли в участок под возмущенные протесты приближенных принца.

Но Георг в действительности наслаждался приключением.

В полицейском участке ему и матросу приказали снять маски.

Принц сделал это с ликованием, вызвав у окружающих растерянность, которая привела его в восторг. Пришла очередь матроса; оказалось, что перед принцем стоит его брат Уильям. Они уставились друг на друга, потом расхохотались.

— Так это ты, Уильям! — воскликнул принц.

— Так это ты, Георг! — отозвался Уильям.

Они обнялись и снова начали смеяться. Они смеялись до тех пор, пока слезы не побежали по их щекам; полицейские смотрели на братьев в растерянности, не зная, что делать.

— Негодяй,— воскликнул принц,— что ты делал на маскараде?

— То же самое, что и ты.

— И какие намерения были у тебя в отношении той монахини?

— Такие же, что и у тебя, брат.

Это показалось братьям столь забавным, что они не смогли сдержать смех; когда встревоженная, задыхающаяся свита принца прибыла в участок, Георг заявил, что все причастные к этому инциденту получат по гинее в качестве компенсации за причиненное беспокойство.

Братья ушли, держась за руки; конечно, такое происшествие не могло остаться тайным, и поскольку король приказал не скрывать от него выходки принца, ему в конце концов доложили о случившемся.

Он рассказал об этом эпизоде королеве. Куда катится мир? Америка потеряна; принц публично дерется со своим младшим братом. Если другие начнут брать пример с принца Уэльского, что ждет их всех?

— Я не спал десять ночей, думая о них. Десять ночей. Ты понимаешь, а, как?

Королева печально кивнула. Она понимала это слишком хорошо.

В этот год королю казалось, что неприятности никогда не кончатся.

Только что получивший свою новую должность Рокингем скончался, и возникла необходимость в назначении нового премьер-министра. На этот пост рассчитывал Фокс, считавшийся самым одаренным человеком в правительстве. Но король послал за лордом Шелберном. Сторонники Фокса из партии вигов выразили свое возмущение этим фактом, подав в отставку. Так поступили сам Фокс, Берк и Шеридан, занимавший в правительстве второстепенную должность. Фокс, однако, по-прежнему контролировал значительное число голосов в Палате общин и был способен сохранять баланс сил между правительством и оппозицией Норта. Король понимал, что его изворотливый враг не успокоится, пока не вытеснит Шелберна с поста премьер-министра.

Шли споры о заключении унизительного мира с Америкой; в августе королевскую семью постигла трагедия. Малыш Альфред, болевший с рождения, умер.

Король был безутешен, королева — тоже; хрупкое здоровье маленького Октавия доставляло им дополнительные волнения.

Принц наблюдал за политическими событиями с большим интересом. В то тяжелое для Фокса время, когда король находился в конфликте с ним, принца постоянно видели в общественных местах с этим человеком; он предавался азартным играл и бражничал с Фоксом.

Достигнув совершеннолетия, он открыто займет сторону Фокса — и, конечно, станет при этом противником короля.

Поэтому король печалился все сильнее; королева гадала, когда все это кончится; она часто говорила, что мечтает о том дне, когда принц придет к ней и поговорит, как сын с матерью.

Месяцы, остававшиеся до его совершеннолетия, проходили один за другим; наконец настал 1783 год. В августе принцу исполнится двадцать один год.