ГЛАВА ВТОРАЯ

– В следующий четверг, в два? Прекрасно! Большое спасибо.

Порция положила телефонную трубку. Потомки Холдингов все еще жили в Хартвейте и очень обрадовались ее желанию исследовать остававшиеся в семье портреты и сравнить их с фотографиями, которые она сделала с «Молодой женщины с арфой». Семейные документы уже несколько десятилетий хранились в архиве графства; туда ей и, придется отправиться на следующий день, если предположения относительно мисс Марии Колдинг окажутся достаточно обоснованными. Довольная, Порция аккуратно разложила бумаги на своем письменном столе.

Работа на маленький, но очень престижный институт истории искусств очень увлекала Порцию. Директор института Хью Маккерас считал существенным достоинством Порции то обстоятельство, что она была довольно состоятельной особой. Из-за этого он мог не только весьма скромно вознаграждать ее труд, но и надеяться, что Порция самостоятельно оплатит свои дорожные расходы. Однако Порцию это не смущало: независимость от зарплаты означала возможность проводить те исследования, которые действительно ее интересовали, и не думать о хлебе насущном.

Она ощутила легкий укор совести. Ее личное состояние обязано своим существованием «Лоринг Ланчестер», то есть бедному Тому, который обеспечивал работу знаменитого коммерческого банка, но был бы куда счастливее, шлепая по болотам в высоких сапогах и охотничьем плаще.

Мысли о Томе заставили Порцию вспомнить о кошмарном ужине накануне. Она вздрогнула.

Вчерашний незнакомец беспокоил ее, в нем таилась какая-то смутная угроза. Она вспомнила, как он сидел, откинувшись на спинку стула, устремив на нее взгляд из-под тяжелых век...

Порция постаралась сосредоточиться на своих заметках, но вскоре начала зевать. Ничего удивительного – ночь была тяжелой. Несмотря на то, что она уснула, как только голова коснулась подушки, ей снились такие сны, о которых лучше даже и не вспоминать...

Телефонный звонок оторвал Порцию от неприятных мыслей.

– Слушаю вас, – произнесла она в трубку сухим деловым тоном.

– Я могу поговорить с Порцией Ланчестер?

Она застыла, не веря своим ушам. Низкий голос на другом конце провода имел отчетливый иностранный акцент. Невзирая на помехи на линии, Порция прекрасно узнала его.

Помяни черта, и он тут как тут!

После секундной паузы она ответила:

– Я у телефона.

– Мисс Ланчестер, меня зовут Диего Саес. Мы виделись вчера вечером на ужине. Вы не могли бы пообедать со мной сегодня?

– Что вы сказали, простите?

Хотя дышать ей становилось все труднее, ее ледяной тон мог бы заморозить все телефонные сети.

– Вы не могли бы пообедать со мной? – повторил он, и Порция расслышала веселые нотки в его голосе.

Помедлив лишь долю секунды, Порция резко отчеканила:

– Боюсь, что нет. – И она положила трубку. Ее сердце колотилось как сумасшедшее. Она медленно, глубоко вздохнула, не сводя глаз с телефонного аппарата. Интересно, перезвонит ли он? Однако телефон молчал.

Диего Саес.

Значит, вот как его зовут. Испанец или, по крайней мере, испанских корней. Латиноамериканец?

Но откуда он узнал, кто я? И где взял мой рабочий телефон?

Порция поджала губы. Какая разница, как он узнал, все равно она никуда с ним не пойдет.

А почему бы и нет?

Что за дурацкий вопрос! Этот тип разглядывал ее, словно Порция была выставленным на продажу куском говядины, а она еще спрашивает себя, почему бы и нет!

Порция в раздражении раскидала по столу бумаги, разыскивая ту, которая была ей нужна. Найдя, она начала читать, стараясь погрузиться в мир портретистики начала девятнадцатого века.

Через два часа ей принесли огромный букет цветов – лилии с экзотическим запахом и тропический папоротник. На приложенной к букету карточке значилось: «Д.С.». Порция отправилась за вазой на кухню, располагавшуюся в подвале старинного дома в Блумсбери, который приютил их институт, и поставила цветы в воду. Их аромат – знойный и настойчивый – вскоре заполнил ее маленький кабинет.

Уходя домой вечером, она забрала вазу и оставила внизу, в приемной института: ей не хотелось, чтобы цветы оставались в ее комнате.

Их пряный запах смущал ее.

* * *

В паре миль к западу от Блумсбери Диего Саес задумчиво смотрел на билет, только что доставленный в его президентский номер в отеле. Билет лежал на стеклянном журнальном столике в гостиной возле досье, принесенного сюда незадолго до полудня. В досье содержалась самая детальная информация о женщине, ставшей объектом внимания Диего. Хотя он и провел весь день на заседаниях, ему все же удалось просмотреть папку и предпринять соответствующие меры.

Он знал главное, что ему требовалось, – от ее возраста (двадцать пять лет) до имени ее работодателя, домашнего адреса, родственных связей, ближайших друзей и интересов.

То, что Порция Ланчестер не согласилась с ним пообедать, не обеспокоило его. Наоборот, это ему даже понравилось. Будет гораздо забавнее неторопливо преследовать ее.

Диего усмехнулся. Даже если такой план теперь требует от него провести вечер в обстановке куда более тошнотворной, чем вчерашний банкет в Сити, он все равно будет вознагражден!

И Диего направился в спальню, чтобы принять душ и переодеться.


Следуя за своей бывшей одноклассницей Сьюзи Уинтертон и ее матерью, Порция с трудом пробиралась сквозь толпу людей, скопившуюся в фойе у входа в зал. В оркестровой яме настраивали инструменты, и Порция огляделась, рассматривая знакомое красно-золотое убранство Королевского оперного театра Ковент-Гарден.

Порцию наполняло чувство приятного волнения: «Травиата» была одной из ее самых любимых опер. Однако, когда она добралась наконец, до своего места в одном из первых рядов партера, это чувство сменилось другим. Порция испытала холодный шок, увидев, что соседнее кресло занимает Диего Саес.

– Здравствуйте, мисс Ланчестер.

Сьюзи громко воскликнула:

– О, да вы знакомы!

Глаза подруги сверкали от любопытства, и Порция коротко бросила, открывая программку:

– Нет.

– Мы познакомились вчера вечером, – сказал Диего и улыбнулся Сьюзи. Потом, в ответ на ее вопросительный взгляд, добавил: – Меня зовут Диего Саес.

Сьюзи и ее мама представились в свою очередь; многие в зале с интересом наблюдали за этой сценой, но Порция продолжала сидеть, зарывшись носом в программку. Она предоставила болтать Сьюзи, а сама ограничивалась лишь односложными ответами, пока появление дирижера и начало спектакля не избавили ее от этого мучения.

Девушке казалось, что он вторгся в ее внутреннее пространство, хотя даже рукав его смокинга не касался ее руки. Порция вдыхала пряный запах его лосьона после бритья, и ей хотелось отодвинуться подальше, но она не могла пошевелиться.

В антракте Диего неведомо каким образом увел их всех в бар и начал угощать напитками. Он любезно болтал с пожилой дамой и Сьюзи, не обращая почти никакого внимания на Порцию и даже не глядя на нее.

Порция с ожесточением потягивала свой джин с тоником. Ее спутницы были очарованы таким внимательным, любезным кавалером...

Но во втором антракте Сьюзи поступила просто ужасно.

– О, посмотрите-ка, это же Фиона и Эндрю! Пойдем, поздороваемся! – И она потащила свою мать через все фойе, коварно бросив Порцию наедине с Диего.

Он устремил на нее внимательный взгляд. Ее губы сжались, пальцы стиснули бокал с минеральной водой, все тело напряглось. Сейчас он, наверное, снова начнет приглашать ее, предложит поужинать после спектакля, напомнит о цветах, которые прислал, или объяснит, каким образом узнал, где она будет этим вечером.

Но Диего не сказал ничего подобного. К величайшему изумлению Порции, она вдруг ощутила, как его пальцы гладят ее шею.

– Мне сказали, что вы фригидны, – проговорил он низким голосом и, ощутив мгновенную дрожь, пробежавшую по ее коже, добавил, убрав руку: – Я не думаю, что это правда.

Только усилием воли Порция сдержалась и не влепила ему пощечину прямо посередине наполненного публикой фойе.

Какое-то странное выражение появилось в его глазах. Неужели его это забавляет?

Порция развернулась на каблуках, но Диего поймал ее за запястья и удержал возле себя.

– Иногда, – тихо проговорил он, – совершенно неуместно ухаживать за женщиной с излишней деликатностью.

Он выпустил ее руки и вдруг быстро зашагал прочь. Порция смотрела ему вслед, и холодный гнев сотрясал ее тело. Но не только гнев. Кое-что еще, о чем лучше вообще не думать.


Все остававшееся до конца спектакля время Порция чувствовала себя ужасно. По дороге домой Сьюзи донимала ее расспросами о новом знакомом.

– Порция, – она крепко сжала ее руку, понизив голос, чтобы не расслышала мать, – он потрясающий! Такой сексуальный! Я тебе завтра позвоню, и ты все-все мне о нем расскажешь.

Порция бросила на нее мрачный взгляд:

– Мне нечего рассказывать. Пожалуйста, не придумывай из этого целую историю. Я не собираюсь иметь с ним ничего общего.

– Ты спятила. Просто рехнулась. – Сьюзи наклонилась ближе к ее уху. – Я думаю, твое мнение вообще не имеет значения. Он не похож на человека, который привык, что им можно командовать.

– Вот как? Тогда лучше пусть привыкает, – фыркнула Порция.

Загрузка...