— Ну что, — снизу по тропинке неспешно поднималась кудрявая блондинка в готическом платье, — возобновим беседу об аборте?

За спиной блондинки двигались ещё трое. Вервольф пригнулся и глухо зарычал. Он не собирался сдаваться без боя, но Лидия оценила его шансы как нулевые. Вампиры ненавидят оборотней, не в последнюю очередь потому, что оборотни лучшие бойцы. Но против восьмерых вампиров и вооруженного человека (себя Лидия не посчитала, потому что драться не собиралась) вервольф никогда бы не выстоял.

Двое вампиров бросились к женщине и схватили её за руки. Вервольф рывком повернулся к ним — но когти вампира сжались на горле его жены, и он умудрился остановиться посреди прыжка. Женщина попыталась кричать, ей зажали рот.

— Это будет не больно, — продолжала блондинка. — Нет, я соврала, больно. Но быстро. Один пинок — и все, — она засмеялась, ещё несколько вампиров с ней.

Лидия не разделяла пристрастия к тупым шуткам. Ей не нравилась эта девица. Но вервольф оказался тоже не особенно умен.

Он полностью трансформировался, одним прыжком достал до вампирки и зубами вырвал ей горло.

* * *

Вампиры тут же оставили Таню и кинулись на помощь компаньонке. Таня, упав на задницу, быстро отползла к краю дорожки, попыталась встать, но ноги не слушались.

Вампиры набросились на волка, размахивая цепями и дубинками. Таня закричала, вторя вою Валерия.

Драка кончилась быстро: вампиры просто задавили числом, а Валера не успел выпутаться из обрывков рубашки. На него с гадким гоготом надели строгий ошейник, а конец поводка привязали к фонарному столбу. Он пытался вырваться, но шипы впивались в шею. Таня бросилась к нему, обхватила его за лохматое туловище и попробовала держать так, чтоб он не рвался и не причинял себе боли, но он был слишком силен. Вампиры сгрудились кругом, свистя и улюлюкая, тыкали палками в его морду и туловище. Таня попыталась закрыть собой Валеру, но он извернулся и подмял её под себя, припал на окровавленные лапы и утробно зарычал.

А потом…

Так обычно бывает в кино — в самый беспросветный и черный момент на помощь приходит кавалерия, и солнце бьет в глаза воинству Тьмы, и орки бегут, роняя щиты и копья.

Ну, поначалу примерно так и вышло. Белый фургон, расписанный разноцветными трубами, с треском проломил подлесок и пнул «кенгурятником» машину, загородившую выход. Машина кувыркнулась вниз по склону, какая-то вампирка заверещала, придавленная, остальные шарахнулись в стороны.

Ярослав, не заглушая двигатель, выскочил из кабины и сделал четыре выстрела по вампирам, окружавшим Татьяну и её волка. Освященная соль надолго вывела тварей из игры. Ещё один попытался напасть сзади, перепрыгнув фургон, но Ярослав поймал его в полете за ногу и приложил о все тот же кенгурятник. Остальные вампиры замерли, окружив фургон, а Татьяна принялась, ломая ногти, развязывать брезентовый поводок, которым Валеру привязали к столбу.

Ярослав медленно поводил стволом перед собой, прижавшись спиной к стене фургона и прислушиваясь к тому, что происходит за машиной. Вампиры умели двигаться тихо и рады были считать себя выше всякого закона — но законы физики для них никто не отменил: взрослый человек не мог бы вспрыгнуть на крышу без звука и сотрясения.

— Таня, в машину, быстро, — скомандовал Ярослав. Кто-то из вампиров дернулся было к ней, но охотник рыкнул:

— Стоять!

Завывания четверых, вкусивших освященной соли, и пятой, придавленной своей же тачкой, придавали дополнительный вес его словам и тону, хотя, казалось бы, куда уж.

От вампирки, которой Валера вырвал горло, осталось только готическое платье с капюшоном и пара летних ажурных сапожек, присыпанных прахом. А, да, деятель с пистолетом оказался не вампиром, а человеком. Впрочем, заряд соли и человека из строя прекрасно выводит…

— Я знаю, о чем вы думаете, — Ярослав запустил левую руку в карман и нащупал горсть патронов. — Вы думаете, что это за дробовик и сколько в нем осталось зарядов. А вы лучше поду…

— Один! — взвыл Генрих. — Один заряд, гандон! Взять его!

И вампиры бросились на Ярослава все одновременно.

Он разрядил последний патрон в чью-то оскаленную рожу, а дальше пришлось орудовать стволом и прикладом.

Это было нелегко, избитое тело слушалось плохо, и, хотя спину прикрывал фургон, пятеро упырей вышли из игры, а трое сильно тормозили из-за своих травм, все шло к тому, что история повторится в худшем варианте — на сей раз его серьезно искалечат, а если он сдохнет постфактум, так Сильвестр лишь руками разведет: о том уговора не было, верно?

Ярослав уже света белого не видел, отбиваясь из последних сил, как вдруг стало просторнее. Когда в глазах прояснилось, он увидел, что оставшиеся вампы валяются кто где, а Валера в состоянии полутрансформации, с окровавленной пастью и полными горстями чьих-то кишок, корчится в двух метрах от машины.

Кишки в руках Валеры рассыпались прахом.

— Таня, тащи его в фургон! — заорал Ярослав, перезаряжая «Байкал». Нужно было смываться как можно быстрей, пока вампиры не пришли в себя для второго раунда.

— Десять лет, — проворчал он, забив последний патрон. — Десять лет мечтал процитировать «Грязного Гарри», а вы все испортили, суки. Ненавижу.

Таня втащила мужа в фургон и захлопнула дверь. Ярослав влез боком на водительское место, переложил дробовик в левую руку и собрался было тронуть машину с места, когда услышал из зарослей, уже почти полностью погруженных в темноту:

— Погоди.

Он узнал голос Сильвестра и скрипнул зубами.

— Чего тебе, сволочь? Ещё не наигрался?

— Успокойтесь, прошу вас, — главупырь медленно выступил из тени. — Я здесь для того, чтобы остановить миньонов и объявить, что передумал. Вервольф и его щенок могут жить в городе. Все слышали?

— П… почему? — прохрипел Генрих.

— Я так решил, — пожал плечами Сильвестр. — Расходитесь.

— Он Грету убил! — заскулил кто-то. — Убил, псина вонючая! И Толика!

— У вас был шанс, — жестко сказал Сильвестр, и Ярослав ощутил давление его воли. — А теперь все прочь. Вечер ещё молод, восстанавливайтесь.

Вампы рассосались. Ярослав усмехнулся глупому каламбуру.

Сильвестр остался.

— Зачем ты здесь? — спросил он, подходя почти вплотную. — Тебя же попросили уехать.

Ярослав подумал, прежде чем ответить. Было несколько причин, но Сильвестру имело смысл назвать не главную, а лучшую.

— Ты меня напугал, — сказал он.

Сильвестр чуть двинул бровью, обозначая удивление.

— Ты меня напугал, — повторил Ярослав. — Я от мысли, что меня могут всерьез искалечить, приссал, извини мой французский. И настолько сам себе не понравился, приссавший, что понял: лучше быть искалеченным, чем запуганным. Передай своим жополизам, что они могут мне ноги переломать, могут почки опустить — но пока я жив, я за ними приду, с дробовиком и колом. А не смогу идти — приползу. Понятно?

— Понятно, — вампир улыбнулся, и Ярославу немедленно захотелось высадить в эту улыбочку заряд освященной соли. — Ну, а настоящая причина?

— Да пошел ты, — Ярослав положил дробовик на колени, хлопнул дверью и дал задний ход.

В перегородку робко постучались.

— Давайте… давайте поедем к нам! — попросила Татьяна.

— К вам, конечно. Куда ж ещё, — и Ярослав вывернул руль.

* * *

Потом они сидели на кухне. Таня обрабатывала свежие ссадины Ярослава и заново бинтовала ребра эластичным бинтом. Раны Валеры зажили сами собой, ему только душ осталось принять.

— Может, все-таки уедем? — спросила Таня. — В Вовчуги ваши. Я придумаю что-нибудь. Научусь картошку сажать…

— Нет, — Валера хотел грохнуть кулаком по столу, но, спохватившись, разжал ладонь и опустил её на стол медленно, хоть и твердо. — Никуда мы не поедем. Не будут эти бледные поганки мне указывать, где жить.

— Ты опять не головой думаешь, а… хвостовой частью, — тихо проговорил Ярослав. — Весь на эмоциях: мне запрещают, а я буду назло. У вас ребёнок должен родиться, думай, как он жить будет, если тебя искалечат или грохнут.

— А ты меня не учи! Сидит тут, понимаешь, весь в бинтах, и учит осторожному поведению.

— У меня нет ни жены, ни детей! Потому что не место на войне женщинам и детям! Послушай жену первый раз в жизни, вот засунь свою гордость мужицкую в карман и послушай женщину, которая твоего ребёнка носит! Женщину, которую из-за этого упыри сегодня чуть не затравили!

Валера опустил голову и сидел так молча примерно с минуту. Потом подошел к жене и обнял её.

— Как ты скажешь, так и будет, Таня. Решай.

Татьяна поцеловала его. Потом поверх его плеча посмотрела на Ярослава.

— Я передумала. Остаемся мы.

Ярослав закатил глаза и сам зарычал не хуже волка.

— Таня, сейчас не тот момент, чтоб мужу приятное говорить…

— А я и не ему говорю! — Таня выступила вперед. — Я люблю его, да. И я напугалась сегодня. Но когда этот… Когда он сказал, что я ношу не ребёнка, а щенка… Да не буду я жить по его указке! И дети мои не будут! А детей у меня будет — много! Ну и пусть они волки наполовину — не шакалы ведь, не гиены! Мы им ещё покажем, где раки зимуют!

Она замолчала и перевела дыхание. Потом продолжила своим обычным тихим голосом:

— А вы, если хотите, живите с нами, Ярослав. У нас комната свободная есть. Небольшая, но ведь лучше, чем та каморка, что вы снимаете. И место есть во дворе для фургона…

Ярослав покачал головой.

— Спасибо, но… я не один.

— Как? Вы же сами сказали, что ни жены, ни детей у вас…

Из тени медленно проступила Ольга. Видимо, решила, что после оборотней и вампиров Татьяну уже ничто не вышибет из седла, но здесь вышла осечка.

Таня упала в обморок.

* * *

Совместными усилиями вампиры вытащили машину из оврага и поставили на колеса. Она осталась на ходу — вот только задняя дверь несла на себе мощный отпечаток «кенгурятника», и окно вылетело.

К Сильвестру подковылял раненый Генрих.

— Почему? — спросил он.

— Потому что я просил закошмарить вервольфа, а не беременную женщину.

Генрих задохнулся от всей нелепости этого объяснения. В его — и, насколько он знал, Сильвестра — системе убеждений жена вервольфа не могла быть беременной женщиной, только щенной сукой. Разве что она по неведению дала вервольфу, но тогда она должна раскаяться и избавиться от выродка, а раз нет, так о чем разговор? Вервольфы — извечные враги, их кровь безвкусна и бесполезна, они не поддаются гипнозу, и, что хуже всего — могут биться с вампирами на равных. Как таких тварей терпеть, если не загнав в самые дальние бебеня в резервации?

Ну и самое главное: любому ясно, что вернейший способ закошмарить хоть человека, хоть вервольфа — это давить на близких. И баба с пузом ещё лучше, чем просто баба, а если дети есть — то и совсем хорошо. Чего вдруг Сильвестр так размяк?

Генрих чувствовал, что это звенья одной цепи — сначала Сильвестр сам перестал пить кровь до смерти клиента, потом заставил так же воздерживаться весь клан, а теперь вот миндальничает с вервольфами…

Он не стал спорить. Он работал, как все ренфилды, за обращение, за бессмертие, принятие в клан. Ссориться с мастером в таком случае — поступок неразумный до крайности.

Но если мастер внезапно спятил — то стоит ли добиваться карьеры именно под его началом? Как опытный ренфилд, Генрих знал, что новообращенный утрачивает значительный кусок свободы воли — он не может сознательно нарушить запрет мастера или покуситься на его жизнь.

За одним исключением: если мастер не собирался его обращать. Если цель вампира была убить тебя, но ты вырвался и сам испил его крови — тогда ты наследуешь все. Его силу, его клан, его территорию. По праву победителя.

Эта простая и ясная мысль накрыла Генриха с силой откровения. Он был настолько ею захвачен, что даже боль от разъедающей раны соли отступила на время: пока он ренфилд на службе вампира, он может уступать ночным в силе, скорости и выносливости — но сохранять свободу воли. А значит, добиваться своих собственных целей.

Не целей Сильвестра Сиднева.

* * *

День прошел ужасно.

Нет, со стороны все выглядело нормально — она приняла двух клиентов и провела скайп-сессию, денежка вовремя капнула на счёт, и если бы кому-то из сегодняшних клиентов сказали, что терапевт в это время думает «гнать меня ссаными тряпками из профессии», те бы сильно удивились.

Но терапевт именно так и думала — и ничего не могла с этим поделать. Даже хороший чай не помогал.

«Раз не разбираешься, то и не надо было лезть во всю эту чертовщину», — зудело Суперэго.

«Умереть! Уснуть! И видеть сны!» — хныкало Ид.

Эго материлось сквозь зубы и отбивалось на два фронта, умудряясь одновременно вести сеансы.

Когда за последним клиентом закрылась дверь, Инга послала СМС Вале — приходи, чаю попьем.

Валя ответила: «Не могу, клиент».

Все один к одному. Инга заварила улун со вкусом молока и земляники.

Она знала, что для оборотня все закончилось относительно хорошо. Что Ярик разогнал тварей, а Сильвестр отменил свой приказ о преследовании…

И что если бы не она — семья не подвергалась бы опасности, а Ярославу не пришлось бы в очередной раз рисковать жизнью.

— Да ладно тебе париться, — в клиентском кресле возникла Ольга. — И на старуху бывает проруха. Дай чай понюхать.

Инга застонала про себя. Стоило наедине с собой немного отпустить тормоза самоконтроля — и на тебе, черти принесли призрака.

— Откуда вы знаете, по поводу чего я «парюсь»? — она чуть отодвинула чашку от себя и, призрак погрузил лицо в прихотливую вуаль пара. Прикрыв глаза, Ольга издала короткий стон наслаждения. Вот кто «парится» на самом-то деле.

— Да у тебя все на лбу написано, — Ольга откинулась в кресле. — Ну правда, не переживай ты. Он сейчас придет.

— Кто?

— Ну, Ярик же. Ты, кстати, видела, как ему машину отремонтировали? Ой, посмотри. Цирк приехал, называется.

В дверь постучали.

— Войдите, — устало сказала Инга.

Ярослав перешагнул порог. Выглядел он лучше, чем вчера, хотя цветовая гамма на лице стала вроде бы даже ярче.

Ольга мгновенно исчезла.

— Добрый день. Я… я тут нахамил вам вчера. Извиниться пришел.

— Да нет, ничего такого страшного вы мне не сказали…

«Ничего такого, что я не сказала сама себе…»

— Я сказал вам глупость. Потому что глупо от вас требовать компетентности там, где её по определению быть не может. Об этом мире мало кто знает — кроме тех, кто в нем живет. Ну и нас, охотников. Если мы не делимся знаниями, то как можно требовать знаний от других…

— Так вы пришли, чтобы… поделиться знаниями?

Ярослав кивнул.

— Что, прямо сейчас? — по правде говоря, Инга не готова была вести конспекты вот тут же, не сходя с места.

— Нет… то есть, как хотите.

Инга достала с нижнего яруса столика ещё одну чашку.

— Садитесь, поговорим.

Телефон проиграл первые такты заставки к сериалу «Кости». Инга внутренне похолодела, но на вызов ответила.

— Инга Александровна? — сказала трубка голосом Сильвестра.

— Да, я вас слушаю.

— Я понимаю, как звучит эта моя просьба, но… давайте возобновим наши сеансы. Я пришел к выводу, что был неправ. Я велел оставить оборотня в покое…

— После того, как ваши… горлохваты угрожали его жене?

— Это была ошибка.

Инга вскочила, чуть не опрокинув столик и чай на Ярослава.

— Сильвестр, сколько вам лет?! Простите, вопрос риторический. Люди уже в двадцать должны понимать, что нельзя так просто организовать преследование и травлю, а потом прийти и сказать — «ой, я больше не буду»!

Ярослав в кресле хмыкнул и изобразил жест Боромира. Остряк-самоучка.

— Инга Александровна, я совершенно понимаю ваши чувства. К сожалению, я слишком закоснел в своих пороках, чтобы искренне переживать по поводу того, какой я мерзавец, но я и в самом деле пришел к выводу, что с оборотнями был неправ, а продолжение терапии с вами, именно с вами, для меня важней вековых предрассудков. Прошу вас, обдумайте эту возможность.

Инга не знала, что сказать. То есть, она знала, что должна сказать «нет». Иначе это кончится как в сериале «Сопрано», если не хуже. Черт возьми, даже в комедии «Проанализируй это» психоаналитик мафиозного босса прячется от пуль за машинами, а тут не мафиозный босс даже, а целый вампир… Хотя он наверняка и мафиозный босс тоже, как упустить случай взять под контроль ещё и эту теневую жизнь?

Но с другой стороны — она видела прогресс. И хотя она понимала, что эта просьба Сильвестра — желание не столько продолжать терапию, сколько сохранить контакт с терапевтом, единственным в мире человеком, которому можно говорить правду, что, возможно, Сильвестр даже влюблен в неё — вполне естественный этап в отношениях терапевта и клиента, — она видела этот прогресс и не могла его отрицать.

«Ну и потом, когда и кому ещё выпадала возможность вести терапию вампира?»

— Я подумаю, — сказала она. — Позвоните завтра.

— Спасибо, — Сильвестр отключился.

Ярослав сидел в кресле неподвижно.

— Вы согласились, — сказал он.

— Я сказала, что подумаю.

— Это значит, вы согласились.

Он решительным жестом отодвинул чашку.

— Только мастер может контролировать вампира. Остальное — иллюзия. Упырь может её поддерживать, пока ему это выгодно, но как только вы станете ему больше не нужны… или он решит, что вы нужны ему… настолько, чтоб вас обратить…

— У вас же договор, — напомнила Инга.

— Он не на века. И в городе есть те, кто его не подписывал.

— Вервольфы? Ведьмы?

— Не только.

— Но вы расскажете мне о них?

Ярослав взялся за дверную ручку и, перед тем, как выйти, обернулся и кивнул.

— Обязательно.

2014

Загрузка...