Оборотень

17

Громкое ржание лошади прервало астрономические переживания принца. Послышался звон узды. Чей-то голос разнесся по Ущелью:

— Дэкнесс, вы слышите? Дэкне-э-эсс!

— Я слышу, — спокойно откликнулся барон.

Из тени Ущелья выехал всадник.

— Не ко времени, барон, вы затеяли прогулки, — сказал он, слезая с коня. — Черт возьми, я думал, что уже не найду вас!.. Все держится на волоске! Разнесся слух, что кто-то извлек шпагу из тайника! ПанМарци II прослышал об этом. Он арестовал министров Тридцати Близнецов, посадил на трон малыша Ритона и объявил в стране Тысячелетнюю Лиловую Диктатуру. По всему Королевству идут облавы на Удивительных, их убивают на месте. Мало лилового зверья, ваш братец, барон, собирается натравить на селения Удивительных проголодавшееся чудовище Эджевз!

— Проклятье! — Дэкнесс поднялся.

Конь нервно переступил копытом.

— Ну и дела! Братец! Лена, слышишь?! — шепнул Тессей. — Дэкнесс — это же панМарци III!

Арианта схватила маленькую фехтовальщицу за руку. Лена почувствовала, как вспотела ладонь принцессы.

— Это он, — слабо сказала Арианта.

— Догадалась уже, — буркнула Лена, — панМарци III — это Дэкнесс.

— Да нет… Герцог… герцог де Фиелисс…

— Врешь! Где?

Костер разгорелся, маленькая фехтовальщица всмотрелась. Сомнений быть не могло: всадник был тем самым человеком, которого Лена видела на крайней картине в столовой барона Дэкнесса. К груди коня прижималась тускло блестевшая бляха с крючкоклювой белой птицей, сжимающей в лапах раскаленный диск солнца.

— Кто эти дети, Дэкнесс? — спросил герцог.

— Добытчики вашей шпаги — отважные ребята, — усмехнулся барон. — Я их пожалел, хотел задержать, не пустить, но они убежали, обманув всех стражников! Как я понял, они добрались до Неудачных Миров.

— И что? — спросил герцог. — Вы нашли, что искали?

Арианта посмотрела на маленькую фехтовальщицу. Та угрюмо покачала головой. Одернув рукав, она прикрыла блеснувшую красную звездочку.

— Вот и славно… — сказал герцог.

Арианте почудилось, что он облегченно вздохнул.

— Им сильно не повезло. Эту маленькую забияку Грэмтон еле вытащил с того света: две раны на шее, стрела в спине и ушибы от камней…

— То есть как? — де Фиелисс вскинулся. — Стерегущий Надежду допустил такое?

— Лори-люди, — подал голос Тессей, — она попала в их лабиринт.

Арианта переводила взгляд то на Лену, то на Тессея. Дэкнесс встал:

— Вы простите, но мне нужно отдать некоторые распоряжения. Если потребуется, то мясо для костра здесь, в бочонке.

Барон отошел к своему отряду.

— Возможно, я многое забыл, — де Фиелисс устало улыбнулся, — слишком давно я не был на Землях Несбывшихся Надежд… Как зовут Стерегущего?

— Кардей, — сказала Арианта.

Она вытащила несколько кусков мяса и накалывала их на эспадрон.

— Вот это правильно, — сказал де Фиелисс, откладывая шляпу в сторону. — Да… в мое время там был Сеттль…

— Герцог, сколько же вам лет?.. — Тессей подсел ближе. — Ведь восстание Белых Кречетов было лет двести назад…

— Смерть — это вздор, — сказал герцог. — Знаете, на что это похоже? На то, когда сваливаешь свое дело на плечи другим: я не могу, я умираю, а кто-нибудь когда-нибудь пускай освободит Королевство… Возможно, умереть проще — никаких забот…

— А если без шуток? Почему вы оставили шпагу на Землях Несбывшихся Надежд? — жестко спросила маленькая фехтовальщица.

Герцог взял из рук принцессы эспадрон и покрутил его над углями.

— Мне казалось, убей мерзавца, и дышать станет легче… Когда отец рассказал мне о шпаге мастера Сеттля, против которой нет защиты, мне очень захотелось подержать ее в руках. Я учился фехтованию у старых мастеров войны, и как только отец умер…

Маленькая фехтовальщица вспомнила клинок, звенящий голосом победы. Ей показалось, что сейчас снова воткнется в спину стрела благодарности.

— Я убил атамана — Разбойники сожгли деревню… Я разогнал их свору бароны-соседи отравили моих людей: оказывается, я лишил их дохода от разбоя… Я пошел убивать баронов… Еще немного, и я бы вырезал Зеленое Королевство… Хотите?

Герцог протянул Арианте эспадрон с зажаристым мясом.

— Хочу, — сказала принцесса.

— Я собрал единомышленников для борьбы с серым уравнением, но, когда Бэт украл шпагу, мое воинство разбежалось… — Герцог скользнул взглядом по парящему дракону. — Должно быть, всех привлекал мой успех, мои победы, а не какая-то там борьба с серостью. Да в общем и не ясно, зачем с ней бороться.

Де Фиелисс поднял с земли флягу, покачал ее, проверяя, не пусто ли, и словно забыл про нее. Тессей протянул ему серебряную чашку.

— Благодарю вас, — сказал де Фиелисс.

Герцог сделал несколько глотков. Вода потекла по складкам кожи у подбородка. Де Фиелисс поперхнулся, закашлялся.

— Ну надо же… — герцог отставил чашку. — Мне случайно повезло, я снова получил шпагу и пошел мстить. Я убил графа Симплесаула, чьи солдаты перерезали моих лучших друзей. Я готов был разнести весь его замок по камешкам… А потом в столовом зале я нашел молодую женщину, разбитую параличом, и ребенка в люльке… Все, что я ни делал для королевства, оборачивалось против Королевства. Мои надежды не сбылись, и я ушел на Земли Неудачных Миров… Ну, а там я совершил последнее убийство — я остановил, убил время этой Земли, спасая ее от гибели. Силы шпаги хватило и на это… Мне кажется, тогда умерло и мое время… Я живу уже третий век.

— Третий век! — восхищенно сказал Тессей.

Де Фиелисс встал, лицо осветилось улыбкой. Из сумерек вышел длинноногий жилистый жеребец вороной масти. Герцог ласково похлопал его по белому пятну на морде. На груди коня блестела глянцевая бляха с белым кречетом, вцепившимся лапами в раскаленный диск солнца.

— И что же, — по-прежнему жестко спросила маленькая фехтовальщица, двести лет вы переживали свое поражение?

— А вы действительно — забияка, — сказал де Фиелисс.

— Так все же, — сказала Арианта, — где вы были двести лет?

Де Фиелисс с улыбкой снял с эспадрона последний кусок мяса.

— Смотрите, — сказал герцог, проводя обломанным концом шпаги по каменной крошке около костра, — пусть каждый камешек — это человек. Угловатый, неудобный, острый… Как сохранить его несломанным, но умеющим хранить соседа от своих острых кромок?.. Я говорю путано? — герцог улыбнулся. — Вы поймите, что ровные, нецарапающиеся человечки хороши лишь для свиты тридцати сытых королей. А в деле нужны совсем другие люди колючие, веселые, добродушные, ехидные, непослушные, что ли… И все могучие, как ветер, горящие огнем жизни.

На лице де Фиелисса светилась счастливая мальчишеская улыбка. Он сжал кулак:

— За двести лет моим друзьям удалось создать Горную Федерацию Удивительных Городов. Вы понимаете, милые мальчики, Удивительных в Королевстве стало чуть меньше трети всего народа!..

— Герцог, — вдруг сказал принц, — про такой успех мы во дворце и не слышали…

— Вы из дворца? — удивился де Фиелисс. — Я думал, что вы — дети Федерации.

Арианта хихикнула. Герцог настороженно взглянул на нее. Принц недовольно посмотрел на сестру.

— Так что же плохо? — спросила Лена, подгребая золу носком кроссовки. — Казалось бы, еще шестьсот лет, и Королевство станет Удивительным.

— Не иронизируйте, маленький забияка, — сердито сказал де Фиелисс. Он собрался, стал жестче. Голос зазвучал напряженнее. — Сработал Закон Кольца…

— Закон Кольца… — эхом откликнулась принцесса.

— Мне казалось, что я разорвал его в самом слабом звене — я выбросил всепобеждающее оружие. Моим клинком стало слово, а гардой — дело. Я хотел, чтобы в людях поселилась ненависть к оружию. Дети в наших городах не играли деревянными пистолями, не убивали себя понарошку ореховыми шпагами, а главной игрушкой стало ремесло, перерастающее в мастерство…

— И? — сказала маленькая фехтовальщица.

— И!.. — герцог болезненно прищурился…

…Гроза над жизнью-вареньем в Королевстве Тридцати Близнецов грянула утром того дня, когда путешественники вышли к берегам Сии.

На восходе солнца, когда утренняя смена часовых будила ночную, в королевский сад, грохоча копытами по зеленым дорогам, ворвалась орда лиловых конников. Неизвестные разогнали дозор и, развернув пушку, в жерле которой часовые до этого хранили только три колоды игральных карт, дали залп по дворцу лидитовым ядром. Судьба власти Тридцати Близнецов была решена.

Взрыв разворотил парадный вход, ликвидировал остатки стражи и очистил дворец от толпы царствующих королей и королев.

С южной стороны Дворца, омываемой мутной водой Твидлди, появился небольшой двадцатипушечный галеон. Корабль бросил сходни на королевскую пристань и возвестил о своем прибытии квартетным выстрелом из четырех пасволант. Дворцовая пушка ответила одиночным холостым залпом. Тогда по опущенным мосткам на настил пристани сошла странная процессия.

Идущий впереди толстяк, одетый в лиловое, как и его спутники, вел под уздцы гнедого жеребца. На спине лошади сидел маленький толстый мальчик и повизгивал от восторга. Позади чеканил шаг отряд из двухсот молодцов, вооруженных мушкетами. Парни были одеты в серые плащи с лиловыми огненноглазыми пауками. В Твинзе все знали этот символ — эмблему невинного клуба игроков в го, или, как они себя называли, — Ордена Светлоглазого Паука.

Процессия вошла в тронный зал. Из сундука с мочалками для бани лиловые извлекли дрожащего министра печати, который и провел церемонию коронации. Стараниями панМарци II в бывшем Королевстве Тридцати Близнецов была установлена Тысячелетняя Лиловая Диктатура во главе с королем Ритоном I Беспощадным.

Лиловые наводнили Твинз. В столице была проведена облава по выявлению лазутчиков Удивительных. Все подозреваемые в принадлежности и сочувствии к ним были убиты или брошены в Подземелье, в логово Эджевза — дракона, охраняющего Королевство. В стране было введено военное положение и объявлена мобилизация. На площади перед Дворцом лиловые сожгли остатки книг. Малейшее неповиновение со стороны жителей Королевства отныне наказывалось тюрьмой или расстрелом…

— Королевство родило лиловую погань, — брезгливо сказал герцог, — которая не знает и не умеет ничего, кроме как убивать!.. Понимаете, мальчики, это — не Разбойники, которые грабят, это — лиловые, которые убивают.

Тессей вспомнил разрушенный Аск, мертвых парней, взорванную башню трикветрума и свой первый мрачный бой.

— Что могут поделать самые искусные мастера против скотины, умело владеющей мушкетом и шпагой? — горько сказал герцог. — Даже я, старый солдат, мастер тисстока — древней школы фехтования, — не могу уже спокойно ударить противника шпагой. Не могу. Потому что я помню смех детей в наших городах и помню ту синеглазую женщину в замке убитого Симплесаула.

— Да-а… — Лена подняла правую бровь. — И теперь ваших Удивительных перетопят, как добродушных беспомощных щенков.

— Надо же что-то делать! — возбужденно сказала Арианта.

Она стояла на коленях и смотрела то на де Фиелисса, то на Лену.

— Значит, нельзя быть добрым и беспомощным? — сказал принц.

Он поднялся.

— А что, можно быть безудержным убийцей? — Принцесса тоже вскочила.

— Тогда, может, хранить шпагу в тайнике? — сказала Лена. — Чтобы враги знали про него и не совались?

Де Фиелисс продолжал сидеть.

— А потом появится мастер талантливее Сеттля, и его шпага будет сильнее, — сказал герцог, не поднимая головы. — Или сразу тысячи мастеров. И появится еще один молодой де Фиелисс, — он кивнул на маленькую фехтовальщицу, — который будет уверен, что уж он-то точно сможет перекроить лиловых в звездочетов одним взмахом волшебного оружия.

Герцог медленно встал, отряхнул плащ, поправил отворот ботфорта.

— Ну что, маленький забияка, как сделать из человека оборотня, знающего цену доброте и неподвластного силе оружия? Как?

— Не знаю, — насупленно сказала маленькая фехтовальщица.

— Так что, — спросила принцесса жалобно, — теперь Удивительных убьют? Всех?

— Ну, — герцог засмеялся, — не печальтесь. Мастера — не солдаты, но драться придется.

В стороне Земель Несбывшихся Надежд вспыхнуло зарево. Испуганный карамельный дракон сложил крылья и с шумом рухнул в воду. Суетливо подгребая перепонками, он спешно поплыл под укрытие скалы.

— Что-то там неладно, — сказал герцог, глядя на моргающую малиновую линию горизонта. — Неужели оружие Сеттля не сдержало напор Времени?..

— Троки… — прошептала принцесса, глядя на зарево.

Тессей сделал шаг к краю площадки.

— Герцог! — сказал подошедший Дэкнесс. — Отсюда только один выход, и если лиловым удастся все-таки его заткнуть…

— Да, — де Фиелисс натянул перчатки. — Надо идти. Хоть парни моего отряда и остались у входа, но их только пятеро. А я — старый болтун.

— Идемте, ребята, — сказал Дэкнесс, непроизвольно прищуриваясь на зарево.

Дрогнула земля.

— Кардей… — сказала маленькая фехтовальщица.

— Идемте! — сказал герцог. — Прискакал вестовой. Он говорит, что лиловые осадили северные города Федерации. Нам надо туда!

Маленькая фехтовальщица оглянулась. Палатка была уже сложена и вместе с хозяйством Грэмтона погружена на ее тележку.

Тессей и Арианта смотрели на Лену.

— Ну, путеводитель, — шепотом спросила маленькая фехтовальщица, — куда?

— На север, — Тессей с тоской посмотрел на горящий горизонт.

— На север, — сказала Арианта.

У нее подрагивали губы.

— На север… — повторила маленькая фехтовальщица.

Зеленая муть Болот вспучилась. Воздух качнулся тяжелым рокотом. В небо вонзился огненный столб раскаленного камнелома. У горизонта загремел вулкан, творя остров из каши тускло краснеющего базальта.

Фиолетовой слизью хлынули на берег Хозяева Болот. Из жерла взошедшего вулкана выскользнули изящные ясноглазые химеры, сотканные из языков пламени. По-кошачьи изогнувшись, они ловко скользнули на поверхность Болота. Пищала дрожащая фиолетовая слизь, забившаяся под скалу. Темнела и тонула ряска под скользящими лапами химер. Заходящее солнце ударило лучом в забытый синий цвет Океана.

— Быстрее! — Дэкнесс толкнул принца к Ущелью. — Сильно трясет, может начаться камнепад!..

Ребята бросились бежать. В Ущелье маленькая фехтовальщица оглянулась. Над скалой, где они стояли, возникло дымящееся око химеры. По спине у Лены пробежали мурашки. Мелькнула огненная лапа, взбивающая тошную фиолетовую пену.